Рассказ написан для конкурса сочинений "Класс"
Вложение | Размер |
---|---|
sidko_kristina.docx | 21.63 КБ |
Синий цвет неба
«Синий цвет неба. Но в нём также полно неизвестной тревоги, не забывай». Так всегда говорил ей разум, игнорируя по-детски наивное сердце. А она всё время забывала, продолжая доверять кажущимся добрыми синим глазам и магии вокруг других, которую видела лишь она.
По огромному подъезду разносится громкий звук удара чего-то твёрдого о стену, а потом звенит разбитое стекло.
Юри скрывает синяки на запястьях за растянутыми свитерами, разбитые в кровь коленки за тёмными штанами и царапины на щеках за пластырями с рисунками из разных мультиков, а режущую боль в душе за милыми улыбками.
Осевшую на плитку светловолосую девушку на вид лет двадцати, закрывающую голову руками, чтобы острые части не прошлись по важным участкам тела, резко дёргают наверх за ворот лёгкой толстовки, вынуждая встать на ноги, и тут же отвешивают сильную пощёчину.
Скрывает тщательно, не от мамы, которая находится за бесконечными звонками и сотнями километров, а от парня со старшего курса, что с первого же дня обучения в этом заведении записался на роль заботливого оппы* и отписываться пока не планировал.
Голова встречается со стенкой с такой силой, что начинает звенеть в ушах, а в глубоких тёмных глазах двоиться.
— Так и будешь молчать? — удар, ещё более сильный. Но изо рта всё равно не вырывается ни единого звука, лишь узкие лисьи глазки поблескивают какими-то нездоровыми синими искорками, и зубы ещё крепче смыкаются, чтобы не допустить даже элементарного шипения. — Я же тебя на месте придушить могу, ты, мелкая…
— Думаю, на сегодня с неё хватит, Джинхо-хён, — раздаётся с усмешкой из-за спины обидчика. — Она не сможет завтра снова показать себя посмешищем, если ты её на месте пришибёшь.
В конце концов девушку отпускают, но та не оседает на пол, а лишь тихо кашляет и щурится, с трудом опираясь на стену и потирая горло.
*Оппа — корейское обращение от младшей девушки к старшему парню.
— Завтра поговорим ещё, шавка.
Ян Юри. Именно так зовут девушку, проводящую сейчас взглядом уходящую восвояси банду и тяжело опускающуюся на пол, чтобы собрать осколки своих любимых очков. С первого дня обучения в этом городе такие взбучки для неё — обычное вечернее времяпрепровождение. Иногда утреннее и дневное.
Юри сама до сих пор не понимает, чем таким насолила обществу, когда приехала из своего родного Пусана в Сеул, но в первый же день её почему-то невзлюбили все студенты. Была ли тому причиной чрезмерная доброта и доверчивость приезжей девчонки или что-то ещё, но факт оставался фактом. Сначала её обманули и впечатали в стену, с которой посыпалась штукатурка прямо на светлую макушку.
В тот момент Ян твёрдо решила не верить никому в этом здании. Вообще никому.
И на следующий день вновь повелась. А после, подняв глаза с пола на подошедшего к ней парня, замерла, увидев на его губах мягкую, совсем не саркастичную улыбку без намёка на какую-либо злобу. Старшекурсник представился Джуёном или же Крисом по австралийскому имени и отпечатался в памяти светловолосой девчонки добрым взглядом, ярким заражающим смехом и тёмной рубашкой. Он стал ключиком, отперевшем дверку в хрупкое сердце и поселившимся там. Единственный человек, которому было не всё равно на тихую новенькую.
Спустя какое-то время они стали действительно хорошими друзьями, нападок в сторону младшей стало намного меньше. Джуён каждый день после пар сидел на каменном отступе не очень высокого забора, болтая ногой и думая о чём-то, а лишь завидев Юри в главных дверях, растягивал губы в той самой улыбке, которой он улыбался исключительно одному-единственному человеку -маленькой лисе-фенеку, как её начали называть из-за разреза глаз, формы лица и поведения.
— Оппа, прекрати! — часто раздавался в просторных коридорах задорный смех, когда старший вылавливал Ян в начале дня и без предупреждения начинал щекотать. — Оппа!
— Скажи «пожалуйста», — улыбался в ответ тот, не оставляя даже одного, самого маленького шанса вырваться из железной хватки его цепких рук.
Возможно, только благодаря Джуёну девушка была всё ещё жива и почти здорова.
Ян прекрасно знала об огромном количестве работы, которая сваливалась на старшекурсника. Знала о бессонных ночах и литрах горького кофе, что текли по венам этого парня вместо алой жидкости, знала о тёмных кругах под глазами, видела, как Крис зависал, глядя в одну точку, и засыпал на ходу. Юри сказала бы, как ей страшно, как бывает пусто на душе, сказала бы, что не помогают походы к врачу, сказала бы, почему вздрагивает из-за обычного поднятия руки, сказала бы всё-всё-всё. Но лучше уж она промолчит. Парня не хотелось загружать своими душевными проблемами лишний раз. Ян и не загружала, молчала стойко, как партизан, о побоях, закрывая синяки тканью, а на царапины говорила, мол по неаккуратности порезалась или ударилась. Банальные отговорки, на которые Кристофер клевал, словно рыбка на крючок, трепля по волосам, и искренне не понимал, все ли хлебные лисицы такие неуклюжие или Ян одна в своём роде.
Та же, в свою очередь, не понимала, как можно быть настолько наивным.
Но это всё слишком обобщённо, а сейчас Юри обессиленно передвигает конечностями и плетётся по пролётам лестницы наверх по этажам, плетётся, потому что лифт опять сломался, потому что ватные ноги уже не держат. Отпирает дверь и заходит в квартиру, а после тихо выдыхает, скатывается по стене и прикрывает тяжёлые веки, обхватывая колени руками. Отключается от мира. Через какое-то время поднимается и топает прямиком в ванную, чтобы хоть немного освежить лицо. А затем направляется на кухню заварить хоть какой-то чай и найти, может быть, что-нибудь в холодильнике, в котором мышь давно уже могла повеситься.
А на следующий день всё повторяется вновь.
Поход в институт, косые взгляды, угрозы с самого утра и перерыв на трепет сердца, потому что Джуён опять ярко улыбается той самой особенной улыбкой, снова щекочет, снова таскает перекусы из ближайшего магазина и кормит не успевшую поесть дома Юри, потому что «кушать обязательно надо хорошо». Снова мешает корейский с английским, интересуется её жизнью и рассказывает что-то сам, но, несмотря на усталость от большого объёма работы, выглядит и ведёт себя живее всех живых. А Ян улыбается в ответ, игриво морщит нос и пытается услышать что-то за стуком сердца, когда старший рассматривает разноцветные пластыри, спрашивая, что произошло на этот раз. Джуён будто бы не замечает этого оглушительного звука сердца девушки, бьющего по ушам, словно гром, не замечает и дарит объятия, срывая с губ Юри сдержанный вздох, потому что сердце начинает заходиться в приступах истерики, а крепкие руки сжимают хоть и легко, но прямо там, где расползлись синяк, и прощается, спеша на свои пары и извиняясь за то, что из-за срочной сдачи чего-то не может подождать в конце дня. И счастье вновь сбегает вместе с ним, заканчиваясь на лёгкой улыбке и кивке головы.
Время на лекциях течёт медленно, тянется, как песчинки в песочных часах, и приходит в своё обычное движение только тогда, когда Ян уже оказывается вне учебного заведения, каким-то магическим образом избежав нежелательных встреч.
Только к одиннадцати часам вечера, когда девушка бредёт по незнакомым улочкам города, ёжась от прохладного октябрьского ветра, отвлекаясь лишь на незамысловатые слова песен, играющих в одном подключённом к телефону наушнике, только тогда, когда где-то позади громкие крики возле дороги прерывают шум и так нечасто проезжающих машин, отравляющих воздух, заставляя задержать дыхание, Юри узнаёт эти голоса. И сразу же страх сковал всё тело, ведь сбежать отсюда явно некуда.
Встречи избежать всё же не получается.
— Хей, мелкая! — совсем близко, буквально в паре метров за спиной. — Ну-ка, притормози.
Девушка прикрывает глаза и мысленно считает до трёх, а после, как обычно, её приветственно впечатывают в стену, закрывая путь к отступлению.
К глазам предательски подступают солёные капли, но Юри пока держится, уводя размытый взгляд куда-то за спины обидчиков.
Как ей надоели эти попытки казаться безразличной.
— Что, думала сбежать? Нехорошо. Но если извинишься как следует и вежливо назовёшь меня оппой, я подумаю, прощать тебя или нет, Ю, — всё тело буквально прошибает током при таком обращении, ведь оно ассоциируется лишь…
— Не смей, — тихо и сквозь зубы, но зато вполне уверенно прошипела девушка.
— Что ты сказала? — немного удивлённо, но насмешливо скалился обидчик, наклоняясь чуть ближе, чтобы расслышать, что вдруг решила сказать эта молчаливая тихоня.
— Не смей так называть меня, — громче и жёстче, со стальными нотками в голосе повторила Ян.
Будь, что будет.
— А то что? Позвонишь своей мамочке?
Ян бьёт наотмашь настолько, насколько ей хватает сил, заезжает коленкой в пах, заставляя согнуться парня в три погибели.
— Я никогда не скажу по отношению к тебе «оппа», животное.
Как и ожидалось, девушке вновь прилетает звонкая пощёчина, за которой следует удар головой о стену. Опять. Сейчас выжить поможет лишь чудо. Но чудес не бывает.
Так Юри думала до момента, пока не услышала шум тормозящей недалеко машины и голос. До боли знакомый голос.
— Вы что, уроды, творите? — фраза, выкрикнутая на корейском с чётким австралийским акцентом.
Сердце уходит в пятки.
Давление исчезает, когда из полицейской машины выскочили двое: один, что пониже, в форме и с оружием, а второй в лёгкой повседневной одежде.
— Давай за ними, — кричит второй и машет рукой в сторону убегающих.
Тот, что пониже, кивает и тут же садится обратно. Машина с воем сирены срывается с места.
А ватные ноги Юри, наконец, не выдерживают и подкашиваются, заставляя свою обладательницу обессиленно упасть прямо в крепкие руки подбежавшего.
— Ю? — Джуён быстро ловит девушку, приподнимая её лицо и аккуратно гладя щёку, заглядывает прямо в глаза. — Что ты тут делаешь?
— Оппа, я…
Обеспокоенный изучающий взгляд цепляется за кровоточащие губы и лёгкий кроп-топ и замирает. Крис стаскивает с себя куртку, накрывая ею девушку и до конца застёгивая молнию, чтобы прикрыть открытые участки дрожащего от холода тела.
— Они успели что-то сделать? Ты ранена?
Ян обессиленно качает головой, не говоря ничего, инстинктивно прижимаясь к старшекурснику. Джуён хороший. Джуён не обидит.
— Мой дом недалеко, сегодня переночуешь там, — аккуратно подхватывает на руки, стараясь ненароком не причинить боль, и поднимает, словно пёрышко, про себя удивляясь такой лёгкости и направляясь куда-то вниз по улочке. — Почему же ты мне не рассказывала об этих уродах, Ю? Хотя я мог бы и сам догадаться… Это всё из-за меня. Прости, я виноват.
Ну вот, он теперь себя винит, что ж такое.
— Сколько тебя так?
— С первого дня обучения, — еле слышно и устало, но Джуён всё прекрасно слышит, меняясь в лице. — У тебя и без меня много забот, я думала, что сама справлюсь.
— Ю,.. — вновь этот тон и взгляд, который Ян чувствует через закрытые глаза. — Как же ты не понимаешь, ты для меня важнее всего. Была и есть. Я не переживу, если с тобой что-то случится, так что, пожалуйста, не скрывай от меня такое. А я буду стараться оправдывать это доверие.
И тишина. Больше никто ничего не говорит, лишь безмолвно передвигаются по улице к дому Кристофера.
— Оппа, — через пару минут Юри всё же обессиленно приподнимает тяжёлые веки, ближе прижимаясь к старшему в попытках спрятаться от ветра, пробирающего до костей даже сквозь куртку.
— Спи, тебе нужен отдых. До моего дома совсем немного осталось.
— Ты злишься?
Вместо ответа Джуён переводит взгляд на бледное лицо с не по-детски острыми скулами и выразительными даже в таком состоянии глазами. Ян давно уже не ребёнок, но желание оберегать её от разных проблем живёт в его душе.
— Оппа, — тихо-тихо, будто бы маленькая девочка, рассказывающая, где спрятала очень вкусную конфету, прошептала она.
— А?
— Я люблю тебя,- и отключилась окончательно, оставляя Джуёна, застывшего посреди улицы, одного.
Кажется, начинался дождь, на асфальт упала маленькая холодная капля. А потом ещё и ещё.
— Я тоже тебя люблю, — сорвалось с губ Криса, прижимающего Ян к самому сердцу, чтобы не промокла. — Со дня знакомства. Люблю всем сердцем. И буду любить всегда.
«Синий цвет неба. Но в нём также полно неизвестной тревоги, не забывай» Так всегда говорил ей разум, игнорируя по-детски наивное сердце.
Верно, синий цвет неба и тревоги. Это она поняла давно.
Но синий также цвет счастья. Синий цвет ночи, когда её чувства оказались взаимны. Это она поняла сегодня.
Ёжикина Радость
Лесная сказка о том, как согреться холодной осенью
Груз обид
Тупое - острое
Фильм "Золушка"