Школа под голубым небом

Мышление Люды стало для меня как бы откровением. Такой образности, конкретности, можно сказать, рельефности мышления я больше никогда не встречал, хотя дети с ярко выраженным образным мышлением – не редкость, особенно в младшем возрасте, особенно в селе, где первые представления о жизни, развитии, причине, следствии ребенок черпает из явлений природы, с которыми он сталкивается повседневно. Задачу о пяти синичках Люда не могла решить потому, что до ее сознания не доходил смысл моих слов. Все внимание девочки было поглощено цифрами, но и эти цифры как бы скользили по поверхности ее памяти. Впоследствии я убедился, что для Люды задачу надо преобразовать в яркий, живой рассказ, возбуждающий воображение. Я убедился, что у девочки живое, яркое воображение, зоркий глаз, чуткая душа.

Никогда не забуду, как однажды тихим летним вечером вместе с ребятами сидел на холме, наблюдая, как солнце садилось за кромку далекого леса. С полей и долин потянуло прохладой, запели перепела в созревающей пшенице. Перед нами раскинулась широкая балка, один склон ее порос кустарником. Темнело, очертания зеленых кустов становились мягкими, как бы воздушными.

«Дети, посмотрите на эти зеленые кусты, что они напоминают вам?». Мы любили фантазировать в тихий вечерний час.

«Как зеленые тучки – плыли по небу и прилепились отдохнуть в балке...».

«А разве тучки бывают зеленые?».

«Как морские волны – приплыли издалека, изнемогли, устали, вздумали отдохнуть, да и застыли».

«А откуда у нас морским волнам быть?».

«Эти кусты напоминают муравейники. Помните, мы видели в лесу?».

«А разве могут быть муравейники без муравьев? Где же муравьи?».

Каждое сравнение вызывало спор. И вдруг я услышал тихую, но взволнованную речь Люды. Она говорила так, как будто рассказывала сказку:

«Это овцы остановились на ночлег. Смотрите, как они прижались друг к дружке – так теплее... А вон и овчар рядом с отарой. – Люда указала на отдаленное деревцо, ставшее похожим в вечернем сумраке на человека в длинней одежде. – Вот он сейчас сядет, разведет костер. А рядом с овчаром – собака».

Дети заслушались. То, что увидела Люда, не вызывало возражений. Наоборот, все увидели новые детали: вот несколько овечек отбились от отары, пасутся в балке, мало им было дня, не напаслись. Вот сейчас овчар пошлет за ними собаку...

Я стремился к тому, чтобы яркое, образное, конкретное мышление было не препятствием, а помощником Люды в учении. В 1-м классе девочка нарисовала буквы. Это был удивительный рисунок. Каждый рисунок чем-то напоминал очертание буквы, но в то же время и какое-нибудь растение, или зверя, или фантастическое существо. После этого Люда навсегда запомнила алфавит, никогда не забывала ни одной буквы.

А во 2-м и в 3-м, даже иногда и в 4-м классе она рисовала задачи. Ее тетрадь по арифметике совсем не была похожа на тетради других учеников. Рядом с цифрами и арифметическими действиями располагались нарисованные девочкой яблоки и карандаши, грузовики и мешки с картофелем, поезда и самолеты. Люда хорошо успевала, у нее никогда не было неудовлетворительных оценок.

С каждым годом я все больше убеждался, насколько важно учителю знать, как общается каждый ребенок с окружающим миром – источником мысли, мышления, умственного развития. И я и другие учителя с горечью думали о том, как мало мы знаем ребенка, переступившего порог школы, ставшего учеником. В сущности мы о нем ничего не знаем, он для нас книга, полная тайн, видим же мы только обложку этой книги, а обложка далеко не всегда раскрывает содержание. Чтобы узнать ребенка, чтобы прочитать хотя бы первые страницы неизвестной для нас книги, надо понять, как ребенок видит окружающий мир. Учение, воспитание ни в коем случае не должно начинаться за партой. Учителю, директору школы надо вместе с детьми идти в поле, в лес, на берег реки – задолго до того, как ребенку сесть за парту. Да и тогда, как начался процесс школьного учения и воспитания, он не может ограничиться чтением, книгой, классом, партой. Пусть ребенок столь часто, насколько это возможно, возвращается в свою родную стихию – это необходимо для него, как воздух – птице, как чистая вода – рыбе.

Вот почему педагогический коллектив пришел к тому, с чего я начал рассказ, – к Школе под голубым небом.

Ясное, тихое июньское утро. Мы с детьми выходим на окраину села. Идем на высокий скифский курган, садимся, смотрим на небосклон, из-за которого вот сейчас покажется красный огненный шар солнца. В противоположной стороне, к западу, – село, белеют хаты. Мы уже несколько дней собираемся по утрам с будущими первоклассниками. Меня очень беспокоят два мальчика – Гриша и Саша: я не слышал от них ни одного слова. Почему они такие вялые, ко всему безучастные? Постепенно передо мной открывается причина: мальчики росли в тепличной обстановке, все их желания и капризы удовлетворялись родителями; они «перенасыщены» впечатлениями, но эти впечатления – больше от подарков, чем от окружающего мира. Мальчики по существу не видели природы, не встречали восхода солнышка, не переживали очарования лучезарными летними вечерами. Семена равнодушия уже дали всходы в их сердцах, мне никак не удается взволновать, удивить, изумить их картинами природы...

Вот из-за горизонта показалась огненная полоска. «Смотрите, дети, на белые хатки. Что вы видите там?» – мне хочется, чтобы дети увидели, как в окнах, отражающих эти первые солнечные лучи, вспыхивают пурпурные, багровые, ярко-красные огни, как они переливаются, играют. Эта картина столь изумительна, что огоньки восхищения, изумления, удивления вспыхивают и в равнодушных глазах Гриши и Саши. Наконец-то – вздыхаю я с облегчением – найдена нить, которая свяжет мысль мальчиков с окружающим миром. Удалось открыть окошко, через которое маленький человек увидел. И этим окошком являются удивление, изумление. Чтобы заставить ребенка мыслить, умейте заставить его удивляться. Удивление – это толчок, пробуждающий самые ленивые, дремлющие умы...

Детям не терпится, им хочется сказать о полыхающих огнях, о солнечной игре в окнах. Они рассказывают об увиденном смелыми образами, слово оживает в их сознании, играет, трепещет, переливается яркими красками. Такое слово – это окошко в духовный мир ребенка; через слово педагог видит, как подходит ребенок к живому источнику мышления – природе. Но это окошко будет ясным лишь тогда, когда слово рождается в общении ребенка с природой, когда оно действительно живое, а не заученное, бесцветное, вымученное.

«В окнах загораются костры, как среди ночи в лесу... Вот один костер погас, а другой разгорелся… В любом окошке – крохотный кусочек солнышка...». Каждый ребенок видит окружающий мир по-своему, у каждого своя, индивидуальная черточка видения.

Меня особенно волнует, что скажут Гриша и Саша. Вот как увидел мир Гриша: «В каждом окошке загорелось маленькое солнышко». А Саша увидел другое: «Солнце зажигает в окнах яркие фонарики. Они горят, пока поднимется солнышко». Меня радует изумление, восхищение, которые я вижу в детских глазах. «Мышление начинается с удивления», – вспоминается мне изречение древнего философа; к этой мысли жизнь возвращает меня еще не раз, когда встречается в практике особенно трудный случай.

Поднимается солнце, прячутся тени в овраги, легкий ветерок разгоняет туман, мы любуемся степью, и вдруг наш слух улавливает чудесную песню, она несется из небесной лазури. Мы вслушиваемся в переливы песни: как будто кто-то звонит в маленькие серебряные колокольчики. Да это же жаворонок! Вот он, серый комочек жизни над желтым пшеничным полем. Снова в детских глазах загораются огоньки удивления и восхищения, снова мысль облекается в яркое, трепещущее слово.

Перед этой изумительной красотой не может остаться равнодушным никто. Красота природы – это могучий источник энергии мысли, это толчок, пробуждающий и ленивую, и дремлющую, и инертную мысль. Перед лицом красоты я вижу каждого ребенка таким, каким он есть в действительности, под влиянием красоты он становится таким, каким он должен быть.

Автор: Сухомлинский Василий Александрович // Учит. газ. – 1964. – 10 дек. – С. 3. "На нашей совести - человек" (часть1, часть2).