Историко-этнографический очерк. Самарский край.

Историко-этнографический  очерк.

 Формирование русского населения Самарского края происходило в XVI – XIX веках за счёт переселения русских из других мест. Первые постоянные селения в Заволжье появились после строительства на левом берегу Волги в 1586 году крепости Самара, под защитой которой в конце XVI- начале XVII веков возникли русские селения и на Самарской Луке: Рождествено, Подгоры (Илинское) и другие. Основателями этих сёл стали крестьяне, бежавшие на Волгу от непосильных феодальных повинностей и малоземелья центральных уездов России.

Карта местности, где была

построена крепость Самара

Строительство крепости Самара в излучине Волги в 1586 году обеспокоило ногайского князя Уруса: "Чтобы твоим государевым городам на Уфе и Самаре не быти". Ответом ногайцам на такое заявление явилась грамота русского царя Федора Иоанновича, где говорилось: "Чтобы никакой казак, ни вор на ваши улусы не приходил, того для и город поставили на Самаре". Строительство крепости в "Самарском урочище" при впадении реки Самары в Волгу по указу царя Федора Иоанновича было поручено алатырскому воеводе князю Григорию Осифовичу Засекину.

Город был построен на высоком правом берегу реки Самары, на самом видном месте, за пределами "Самарского урочища", отсюда гарнизон мог успешно контролировать передвижение кочевников. К середине XVII века Волга пробила себе новый путь  –  прямо под городские стены.

       Построенная крепость являлась типичным для средневековья городом: внутри "кремля" размещались усадьбы воеводы и "начальных" людей: здания съезжей избы и тюрьмы, складов, житниц и т.д. Духовным центром являлся Храм Пресвятой и Живоначальной Троицы. За стенами кремля обустраивался посад. 

        В соответствии с назначением крепости сложилось и её население, "составившееся из выходцев со всех концов России, свободно здесь селившихся, обязанных только нести на своем коште царскую службу против ордынцев до Сызрани и Саратова".

Основание города на левобережье Волги ещё не означало окончательного закрепления края за Российским государством. Не случайно селения Самарского уезда находились на правой стороне Волги, а город оставался единственным на левобережье до 30-х годов XVII века. Ногаи не раз пытались уничтожить Самару, но это им не удалось.

С ногаями пришлось столкнуться калмыкам, появившимся в Поволжье из Западной Монголии в 30-х годах XVII века. Результатом одного из многочисленных столкновений в 1634 году стало подчинение части ногайцев калмыкам, остальные ногаи были вынуждены отойти на правый берег Волги. С этого времени калмыки оставались почти единственными обитателями левобережных земель.

Ряд селений на Самарской Луке, в их числе Ермакове и Кольцове, были связаны с казачьими атаманами, с «понизовой вольницей», спускавшейся по Волге до Самары и Саратова.

Среднее Поволжье явилось также районом формирования большого субэтноса – волжского вольного казачества. Появлению казачьих поселений способствовали  удобные природные условия края: здесь замыкались два громадных водных кольца, позволявших казакам быстро уходить от погони и внезапно появляться для новых набегов. Одно из первых упоминаний о появлении казачьих отрядов на территории края относиться к 1551 году, когда руководитель русского посольства сообщал в Астрахань, что на его караван «против Иргизского устья, в стругах пришёл князь  Василий Мищерский да казак Лючига Хромой, путивлец». Активность действия казачества на Средней Волге достигло своего пика во второй половине 70-х-начале 80-х годов XVI века, но строительство крепости  Самара лишила перспективы формирования в Среднем Поволжье казачьей области. Казаки со средней Волги в основном ушли на Яик. Название разрозненных поселений казаков на Самарской Луке в Жигулёвских горах: Кольцово,  Ермаково,  Жигулиха,  Барбошина Поляна, связанные в Самарской топонимике с легендарными именами основателей этих поселений.

Аграрное освоение Самарского края начиналось с правобережных территорий Самарской Луки. Начало этому процессу положили монастыри - проводники политики Российского государства, в XVI-XVII веках пользовавшиеся значительными льготами. Вслед за получением разрешения на лов рыбы в бассейне Волги монастыри приобрели возможность организации селений и перевода в них зависимых крестьян из других районов России.

        Самарское Заволжье, в отличие от правобережной территории, к середине XVII века представляло собой район, где не существовало земледельческого населения.

       Для царского правительства, крайне заинтересованного в наиболее эффективном использовании плодородных степных пространств Заволжья, кочевники представлялись населением, препятствовавшим аграрному освоению края. Поэтому первые мероприятия правительства в XVII веке были связаны с организацией на данной территории крепостей и оборонительных линий.

Первой сторожевой линией, которая обеспечивала возможность продвижения земледельческого населения в северные районы Самарского Заволжья, явилась Закамская черта, построенная в 1652-1656 годах от Белого Яра на Волге через Ерыклинск,  Тиинск, Новошешминск, Заинск, Мензелинск до реки Ик (приток Камы).

Население крепостей составили «городовые служилые люди» из разных городов внутренней России, бывшие гарантом относительно спокойного существования земледельческих селений, возникавших в пределах Закамской оборонительной линии.

В 1706 году недалеко от Самары возник пригород Алексеевск. По указу Петра I «переведённым на житьё в новопостроенный город, что на Кинеле реке, разных чинов людям было велено отвести по пятидесяти четвертей в поле, а в дву потому ж, и сенных покосов триста копен человеку, коею землёю те переведенцы в том пригороде и владения имели». Назначение крепости состояло в том, чтобы прикрывать с востока ближайшие подступы к Самаре: укрепления было выстроено на высоком холме, при слиянии рек Кинеля и Самарки.

 Роль города-крепости играл  основанный в XVIII веке при Петре I Сергиевск. В горах по берегам реки Сок и впадающих в него рек Сургута и Шунгута были богатые месторождения серы. В 1703 году здесь был построен серный завод, действовавший до 1720 года и переведённый позже в Жигулёвские горы. Крепость Сергиевск и возникший рядом Новосергиевск (ныне Серноводск) оставались оборонительными пунктами на реке Сок.

Массовое заселение Самарского Заволжья связано со строительством в 30-х годах XVIII века Ново-закамской оборонительной линии. «Начиналась эта линия неподалёку от Алексеевска, близ того места, где река Кинель в реку Самару впала. При начале её сделан редут, который назван  Кинельским. Отсюда ведена она прямо на реку Сок, к тому месту, где с правой стороны по течению сей реки, впала в неё Кондурча-река; тут на левой стороне по течению первая крепость построена и названа Красноярской. Отсюда же лежит она вверх по реке Соку, оставляя сию реку в левой стороне до пригорода Сергиевска ». (6; стр.35). На реке Сок были построены редут Хорошенький, фельдшанец Чернореченский, два редута при речке Орлянке, а третий напротив пригорода Сергиевска. Здесь линия переходила через реку Сок, оставляя Сергиевск в левой, а реку Сок – в правой стороне. Около реки Кичуй Ново-закамская линия соединялась со Старо-закамской.

.

       Карта Среднего Поволжья

         и Заволжья в конце XVII века.

         Квадратами обозначены

        «городки» старой Закамской линии.

Проводя колонизационную политику, царское правительство одновременно укрепляло границы и на юго-востоке, приступив с 1736 года к строительству Самарско-Оренбургской линии. Начиналась она от города Самары и шла на юго-восток к Оренбургу вдоль реки Самары. Здесь были построены крепости: Красносамарская, Борская, Ольшанская, Бузулукская, Тоцкая, Сорочинская, Тевкелев Брод ( или  Новосергиевская).

С постройкой Оренбургской линии отпала необходимость в содержании  государственных служилых людей в крепостях Ново-закамской линии, и их перевели в новопостроенные селения. Таким образом, в 30-х годах XVIII века в крепостях Старой и Ново-закамской линий произошло значительное сокращение населения. Оставшиеся земли дарились и распродавались отставным солдатам и российскому дворянству.

Изначально формировался пёстрый в этническом отношении состав населения осваиваемого края. В целях закрепления новых территорий за Российским государством правительство направляло сюда в первую очередь русских переселенцев, однако в формировании военно-служилого населения крепостей участвовали и представители других народов: мордвы, татар, чувашей. Возникновение различных социально-этнических категорий населения в районе оборонительных линий в ХVII - начале XVIII веков было связано с приходом людей на службу государству и поселением на принадлежавших башкирам землях. Так появились служилые новокрещены из татар: татары-мишари, служившие в крепостях, нередко обозначались как мещеряки;  поселенцы на башкирские земли на определенных условиях зависимости от башкир - выходцы из мордвы, удмуртов (вотяков), черемис (мари) назывались бобылями, представители татарского этноса в подобных условиях именовались тептярями.

     В крепости Ново-закамской оборонительной линии в ХVII веке правительством была поселена и польская шляхта, перешедшая на сторону России. 

Всё осевшее на оборонительных линиях население (наделенные за службу землями конные стрельцы, казаки, бывшие дворцовые крестьяне из русских, мордвы, чувашей, а также татары-общинники) было отнесено в начале XVIII века к категории государственных крестьян-однодворцев.

Строительство оборонительных линий и ликвидация вотчинных прав башкир после 1736 года открыли возможность для массового освоения земель по рекам Кондурче, Сок, Кинель, Самаре. Земли в северных районах нынешней Самарской области между Старой и Ново-закамскими линиями, от реки Черемшан на севере до реки Самары на юге, были отведены под добровольное поселение отставных военных и ландмилиции. При этом переселенцы из утративших военное значение Закамских пригородов имели только наследственные права на отведенные им земли: ни закладывать, ни продавать, ни отдавать в приданое их не разрешалось. Этим предполагалось создать в крае значительную массу земледельцев, которые были бы одновременно и земледельцами, и воинами. Значительная часть Заволжья по указу правительства от 15 февраля 1745 года перешла в ведомство Ставропольского калмыцкого войска.

Крещеные калмыки были приравнены к разряду казаков. Они несли военную службу, охраняя и защищая пограничную линию. С 1739 года правительство начало селить русских служилых людей в слободах около Ставрополя с целью «обучения калмыков русскому быту».

К заселению Оренбургской оборонительной линии правительство привлекало  украинцев – переселенцев из-под Харькова и Полтавы, однако эта практика не получила широкого развития по причине больших трудностей при переселении и организации жизни в степях. С волной миграции с Украины связано образование Кинель-Черкасской слободы в 1744 году.

Другим путем аграрного освоения Самарского края было образование крупных земельных вотчин. Проводником государственной политики являлось дворянство. Конец XVII – начало XVIII веков ознаменовались в России ростом помещичьего землевладения в условиях абсолютизации государственной власти. Вследствие этого неизбежно возникала необходимость освоения новых земельных пространств: в Заволжье начинались распродажа и раздача государственных и дворцовых земель в поместья и вотчины.

Так, в первые годы XVIII века по распоряжению Петра I земли к югу от реки Самары были отданы в вотчинное владение боярину Головину, дворянам Борисову, Петровскому, Карелину, Горшевскому, Глинскому, Неклюдову, Алехновскому, подполковнику Опреву.

Соляные варницы в Усолье, находившиеся во владении Савво-Сторо-жевского монастыря, в 1710 году вместе со всеми монастырскими селениями на правой стороне Волги, а в Заволжье – с землями будущей Борковской волости, на которой и был построен город Ставрополь, были отданы на правах вотчины А.Д.Меньшикову. Это владение меняло своих хозяев с 1730 по 1768 годы, а затем было подарено Екатериной II пяти братьям Орловым. В состав имения Орловых вошли многочисленные селения и на луговой стороне ниже города Самары.

Заинтересованное в усилении дворянства царское правительство щедро раздавало последним свободные земли и селения, существовавшие в районе бывших оборонительных линий, вместе с крестьянами и отставными солдатами, попавшими, таким образом, в крепостную зависимость. Здесь помещики основывали и новые селения, переводя в них крестьян из других районов России.

Первые русские деревни устраивались, как правило, под эгидой крупных собственников  –  церковных феодалов (московские - Чудов, Новоспасский, Новодевичий, самарский  Спасо-Преображенский и другие монастыри) и купцов-промышленников. Среди последних наиболее заметным являлся ярославский  «гость» Надея Светешников, основавший в 30-х годах XVII века в западной части Самарской Луки несколько слобод для добычи соли. По имени купца вся местность получила название Надеинское Усолье.

Массовый приток русского населения в Самарское  Поволжье стало возможным только после строительства городов-крепостей и оборонительных линий: Закамской (1652-1656), Сызранской (1683), Новозакамской (1732-1734), Оренбургской (1736-1743).

Колонизация края осуществлялась по-разному: от целенаправленных переселений различных групп населения правительством, помещиками, монастырями и до «вольных» переселений беглых крестьян. Переселенцы явились сюда из 44 губерний и уездов России. Обращает на себя внимание «изначальное» (для данного региона) смешанность выходцев из различных районов России, основавших поселения в Самарском Поволжье. В общей массе переселявшихся сюда русских  крестьян выделялись переселенцы из соседних поволжских губерний, прежде всего, Симбирской и Казанской, а также южной части Нижегородской. Они селились большей частью в северных и восточных районах края (Самарский, Ставропольский, Бугульминский, Бугурусланский уезды).

В заселении края участвовали выходцы центральной части России – Московской, Пензенской, Тамбовской, Владимирской, Ростовской, Тульской, Курской и других губерний; северной – Костромского, Новгородского, Белозёрского краёв; западной – Смоленской, Харьковской, Полтавской и южной России – Воронежской, Орловской и других губерний. Переселенцы оттуда селились, как правило, в степной части Самарского Заволжья – Бузулукском, Николаевском, Новоузенском уездах.

В XVI – XVIII веках продвижение переселенцев шло  на восток  с севера, с северо-запада и запада, а в конце XVIII-XIX веков – с правобережья Волги и из центральных черноземных уездов России. В итоге из сопредельных территорий Среднего Поволжья около 90 % крестьян переселились в Самарскую губернию. Таким образом, переселившееся в Самарское Поволжье русское население состояло из представителей трёх этнографических групп: северо-, средне- и южнорусской. Этнографическая неоднородность русских Самарском крае выражалось как в самоназваниях отдельных групп в XIX веке: «москвичи», «куряки», «пензяки», «симбирцы», так и в названиях многих селений: Питерка, Московка, Новотулка, Курская, Пензенка, Можайка, Калуга, Валуйка.

Рост помещичьего землевладения на юго-востоке Самарского края усилился после ликвидации вотчинных прав башкир на их земли (1736 год"). Здесь сформировались крупные владения А.Н. Зубова, Я.А. Тоузакова. династий Толстых, Богдановых, Тимашевых, Куроедовых, Осоргиных, Обуховых.

В основном к началу XIX века в пяти уездах будущей Самарской губернии - Бугульминском, Бугурусланском, Бузулукском, Самарском и Ставропольском - насчитывалось 275 помещичьих селений, в которых проживало 82642 крестьянина.

Одновременно с заселением территорий, прилегающих к оборонительным линиям, и мирным освоением края помещиками с зависимыми от них крестьянами, в XVIII веке параллельно происходило движение в край вольных переселенцев. В основном это были земледельцы из внутренних районов России, стремившиеся за Волгу в поисках свободных земель. Этот путь можно считать третьим и самым значительным по количеству переселенцев в процессе формирования этнически смешанного населения Самарского края.

Вольное заселение обеспечивало массовое освоение Заволжья аграрным способом, окончательное включение данного региона в сферу влияния российского государства.

Переселениям людей в Самарский край способствовали и другие обстоятельства: правительственная реформа начала XVIII века, вводившая подушную подать в соответствии с первой ревизией населения (1718-1719 годы), голод в России 1733 года, лашманская повинность, обязывавшая нерусское население Поволжья и Приуралья - рубить, тесать и вывозить корабельный лес без оплаты»: государственная политика христианизации «иноверцев».

Закреплению на заволжских землях беглого люда способствовала либо, наоборот, препятствовала государственная система «сыска» беглых, которая менялась на протяжении XVIII века в соответствии с потребностями в заселении определенных территорий. Так, указы 40-х годов легализовали поселения мигрантов, направлявшихся в Оренбургский край, «являя одну из волн мощного потока вольно-народных поселений», благодаря чему в крепости Самарско-Оренбургской линии было записано несколько тысяч человек, бежавших до ревизии 1719 года и неположенных в подушный оклад.

Основными районами выхода переселенцев на раннем этапе являлись северные и северо-западные районы Поволжья и Приуралья. Со второй половины XVII века потоки мигрантов начали прибывать из Пензенского, Саратовского и Тамбовского краев.

К концу XVIII века определился этнический состав населения региона. Все три выше обозначенных пути формирования этнокультурной общности Самарского края изначально характеризовались многонациональностью и одновременностью движения русских, украинцев, мордвы, татар, чувашей.

В XVII – XVIII веках переселенцы основывали однонациональные селения, однако с ростом плотности населения в Заволжье четко обозначилась тем тенденция к дисперсному (чересполосному) расселению и формированию двух-, трех- и более национальных смешанных поселений ХVII-XVIII века отмечены в Поволжье ростом численности русских ясачных крестьян социальной категории, возникшей в результате подселения русских в инонациональные селения.

В XIX веке в поволжской деревне происходило разорение крестьянства. Это привело к значительным миграциям внутри Самарской губернии - из плотно населенных северных районов крестьяне двигались в южные, менее населенные. Но основной контингент переселенцев на юг Самарского Поволжья составляли выходцы из других регионов России.

Во второй половине XIX века сложилась в основных чертах современная этническая карта Самарского края. Русские крестьяне расселились по всей территории Самарской губернии, но только в двух уездах – Бузулукском и Самарском – численность русского населения была преобладающей.

Начавшиеся на  рубеже XVI-XVII веков процесс превращения обширных и практически безлюдных пространств правобережья Волги, степей и лесостепей Заволжья в важнейший  земледельческо-промысловый регион страны с многочисленным осёдлым населением завершился к середине XIX века. Это отразилось в факте создания заволжской Самарской губернии (1851), получившей статус «внутренняя губерния Империи». К этому времени Самарское Поволжье представляло собой многонациональный регион, где большинство населения составляли русские.

В культурном плане Самарский край сформировался как сложнейший регион, где в непосредственном контакте оказались этносы, представляющие различные языковые группы: славянскую, тюркскую, финно-угорскую, германскую.

Разнообразной оказалась и конфессиональная принадлежность населения: русские, мордва, чуваши, немцы, украинцы, поляки исповедовали христианство. Большая часть тюркских народов были мусульманами.

Среди чувашей и мордвы Самарского края сохранялись языческие общины как следствие противодействия политике христианизации нерусского населения.

К концу XIX века в Самаре появились также и небольшие иудейские общины.

В процессе совместного труда, приспособления к местным природно-климатическим условиям, в результате взаимовлияния культур к началу XX века наметились тенденции к единению различных этнических групп, составивших региональную общность.

Пестравский край.

     Первые упоминания о нём встречаются в дарованной Новоспасскому монастырю царём Михаилом Романовым грамоте, датированной 1632 годом: «Иргизский сырт по стороны тех вод и Волги, реки по старым рубежам, с речками, с ериками, и с буерами, и с озера, и с займищи…»

   Согласно летописным данным одними из первых, кто обживал места нашего края, были монахи-раскольники. Первая волна заселения ими Заволжских степей началась после 1667 года. Спасаясь от преследований   «новой» церкви, они бежали в глухие места Поволжья, Сибири и даже за границу. Там организовывали свои общины, строили скиты, монастыри. Основное их  сосредоточение - Саратовский край, к которому в те годы относилась степная, Пестравская сторона. Постепенно монастыри облюбовали земли реки Иргиз. На них монахи организовывали рыбный и солевой промыслы, затем занялись и землепашеством.

     Процесс обживания края шёл постепенно. Первые же небольшие поселения появились в середине 18 века. К этому  периоду следует отнести и зарождение раскольничьего поселения Овсяной Гай (Мосты).

     Исследователь степного края П.Я.Русяев считает, что Овсяной Гай основан раньше середины 18 века, когда в этих местах ещё хозяйничали кочевники. Он ссылается на «Исторические очерки Саратовского края» А. Леопольдова. Тот пишет, что старожилы Мостов рассказывали: «Бывало, поедем  в поле, берём с собой ружьё, или дротик, а на колокольне или курганах (маяках) сторожили очередные. Чуть  завидя хищников, бьют в набат, народ с полей бросается опрометью, но не домой – в домах нет спасенья, а прямо в леса, куда свозили свои лучшие пожитки. К лесу хищники не подступали, потому что были вооружены одними саблями и копьями, боялись засады. Случалось, селение ограбят и сожгут, скот и людей угонят с собой… »

  Вторыми по численности после русских, кто начал «подпитывать » в то время Пестравский край, были мордва. И не случайно во многих сёлах есть микрорайоны, которые и по сию пору сохранили названия или какие-то признаки пребывания там на этой народности Поволжья.

   В 1762-1764 годах императрица Екатерина II издаёт указы, в которых  уже официально приглашает раскольников, бежавших за границу, а также иностранцев заселять Заволжье. На льготных условиях им отводились земли «ниже города Самары по реке Волге до устья реки Иргиз и вверх по Иргизу». В конце 18 века вслед за раскольниками-старообрядцами в бассейне большого Иргиза стали селиться молокане, которые в 1722 году основали поселение Тяглое Озеро.

   Долгие годы до присоединения  Среднего Поволжья    к России (1552год) на территории степного края существовали только редкие казачьи стоянки, да в укромных местах прятался беглый люд. До 1688 года здесь почти не было пахотной земли – крестьяне боялись набегов небольших отрядов ногайцев и калмыков, потому что  отдавали предпочтение кочевому скотоводству.

     Одновременно с тем, как строился и укреплялся форпост на Средней Волге – крепость Самара, России устанавливала дипломатические связи с народами Востока. В 1688 году Самара вошла в ранг её городов, служилые люди и жители были жалованы  царской милостью землёй в 120 тысяч десятин. Этим подарком царь Пётр I нацеливал самарцев  на  хозяйственное освоение «порожних» земель за Волгой. Оно прошло в основном по правобережью Волги. Неспроста в 1710 году жители правобережного селения  Малыковка жаловались властям, что житья на левой стороне Волги им нет. «Межевать той земли, и столбы ставить, и ям копать, и на деревьях грани насекать невозможно; по степи калмыки и башкиры кочуют зимовьями; и крестьяне тою землёю не владеют, а опричь татарских кочевий на той луговой  стороне русских людей жилья нет. Живут по реке  Иргизу калмыки и башкиры воровьями кочевьями, и зимуют, и за зварьми ходят, русских людей колют и грабят…» - говорит Летопись. (Перяткович Г.И. Поволжье в 15-16 веках; очерки из истории края и его колонизации М. 1877 год). Так что указы Петра I 1704-1706 годов о заселении Заволжья коснулись только правобережья Волги. И даже во второй трети 18 века, кроме незащищены умётов (постоялых дворов), других  поселений в пределах Пестравского района, кроме, пожалуй, старообрядческого Овсяного Гая (1765-1770 годы)  и не было.  Да и набеги кочевых калмыков, в том числе  и на Самару, продолжались вплоть до середины 18 века. Разногласия с ними у расширяющих свои границы самарцев были, прежде всего из-за пастбищ в пойменных лугах.

     Другой важный этап в историко-этнографическом освоении края – переселенческое движение малороссов (украинцев). Заселение малороссами Пестравского края  шло медленно, в несколько этапов. В 1747 году указом правительственного Сената была введена государственная монополия на соль. Для её перевозки с озера Эльтон в Поволжье направлялись к привычные к  обзорному  делу чумаки из Харьковской и Полтавской губернии. Их слободки стали возникать в Заволжье как грибы.

   После сенатского указа прошёл какой-то промежуток  времени. Переселенцы с Украины смогли добраться до Волги, выбрать новое место жительства и приступить к строительству поселения. Надо полагать, что именно в эту пору и появляется упоминание о слободе Пестравка. Слободой на малороссийский лад, она называлась в первых архивных упоминаниях, а отстраивалась в период 1750-1770 годов. К этому же времени относится  и активное заселение степного края народами Поволжья. Прежде всего, мордвой и крестьянами центральных губерний  России. По пятой переписи  населения 1794 года слобода Пестравка насчитывала  1429 человек и называлась: « Владения из мордвы  новокрещённых христиан». На начало 1800 года украинцы имели 184 двора в 1504 человека, мордва 49 в 374 человека. Украинским солевозам  нарезалось по 30 десятин земли, мордве по 15. Двойной надел украинцы, помимо хлебопашества, получали за перевозку соли с озера Эльтон в Саратов и Камышин.

   События, связанные с Пугачёвским восстанием, для нашего края – одна из памятных вех. Летом 1773 года, пробираясь на Яик из слободы Мечетной (ныне Пугачёв), Пугачёв отдыхал в посёлке Овсяной Гай. До этого в старообрядческом монастыре при Мечетном, Пугачёв встретился с его настоятелем Филаретом, которому доверился, что хочет назваться Петром III. Первая попытка поднять казаков на Урале у Пугачёве не удалась. Один из казаков, которому он открылся как Пётр III, донёс на него. Несостоящегося  царя арестовали и отправили в казанскую тюрьму. Через полгода Пугачёв из неё сбежал. Объявился на Яике как предводитель крестьянского восстания. Известно, что после подавления восстания Емельяна Пугачёва заключили в клетку. В Москву его сопровождал полководец А.В.Суворов. В одном из переходов конвой остановился на ночлег в старообрядческом Овсяном Гае. И вот что  дошло до наших дней из рассказов людей, ставших свидетелями пребывания крестьянского вождя в этих местах. «Ночью в посёлке вспыхнул пожар. Встревоженный Суворов провёл бессонную ночь. Пугачёв же, прикованный к клетке, глядел на своих испуганных стражников. Всматриваясь в меркнувшее зарево пожара, в пробуждающуюся ото сна окрестность, он, с вырвавшимся из груди стоном, тяжело опустил  голову. По его лицу текли слёзы. Емельян Пугачёв  прощался с вольной степью, с которой так  много было связано в его судьбе»,

    В это время Екатерина II приступила к реформе административного устройства: надо было укреплять власть на местах. 11 января 1790 года вышел её указ об учреждении Саратовского наместничества (губернии). В его границах находилась ещё практически безлюдная заволжская степь – к югу от рек Чагры и Мочи. Лишь в 19 веке, там сформировались Николаевский (в бассейне реки Большого и Малого Иргиза) и Новоузенский (ещё южнее) уезды.

     Освоение Пестравских земель земледельцами началось позже, чем в других районах  Самарского края. Помещичье землевладение не получило здесь широкого распространения. Во второй половине 18 века основным населением были башкиры – скотоводы. В конце века принимается правительственное решение о расселении в нашем крае государственных крестьян-русских, чувашей, мордвы и татар. Поэтому дворяне и помещики не стремились заводить своё хозяйство. По-видимому, останавливало крупных землевладельцев и то, что по реке Большой Иргиз расположились монастыри старообрядцев, имевшие большие земли. Вот почему в списках населённых мест Самарской губернии, которые печатались периодически, мы практически не находим сведений о помещичьих  владениях  в Пестравском крае. Известно, что деревня - Марьино (ныне Марьевка) была владением помещиков Андрея Сергеевича Карнова и Надежды Сергеевны Тюфеевой. Они имели 193 крестьянина. Это яркий пример мелкопоместного хозяйства.

    Чтобы обеспечить солевозов двойной нормой земли, в начале 1805-1807 годов в пользу Пестравки от деревни Глушицы отрезали 12439 десятин земли, немного от Константиновки. Позже  земля от этих  поселений отрезалась ещё не раз. Когда в Пестравку  стали пребывать крестьяне из центральных губерний России, украинцы солевозы  лишились своих привилегий. Новым поселенцам, за неимением земли рядом, стали нарезать её вдали от селения, до иных нарезов было 70 вёрст. Появилась необходимость отселять часть населения в новые места, ближе к земельным наделам. На один из таких участков в 1834 году отселились из Пестравки  бывшие переселенцы из Тамбовской губернии. Своё селение они назвали Пестравский выселок (позже Тамбовка). В 1836 от слободы  отселились орловчане, появилось другое поселение – Орловка. Вторая группа отселенцев  образовала Августовку. В 1840 году они же основали деревню Моршанка. Все эти отселенцы  до 1861 года относились к Пестравско – Выселковому сельскому обществу.

     Большой приток крестьян в Заволжье из центральных губерний  России  пришёлся  при генеральном межевании, которое проводилось в целях упорядочения  казённого и частного землевладений, и в качестве поощрения к заселению  неосвоенных земель.

    В Саратовской губернии, который принадлежал тогда Пестравский край, заселение началось при Павле I в 1798 году. Старообрядцы и подчинённые Москве служители церкви в Заволжье искали свои интересы. В 1830-1835 годах началось наступление православного духовенства, поддержанное властями, на Иргизские монастыри. Где уговорами, а где силой насаждалось

единоверие. Вот, что, в частности говорит об этом Самарская летопись. «В Николаевск прибыл сам губернатор с ротой конной артиллерии, жандармами и пожарной командой. Староверцы ударили в набат: «Не дадим  правую веру попирать антихристам и табачникам». Народ с ружьями и кольями встал на защиту монастыря. Увидев направленные на них орудия, люди, полегли на пути солдат. Пожарники направили на служителей монастыря воду.  Стоял жестокий мороз. Люди бросились врассыпную, их хватали солдаты. Все клети, амбары, сараи города были забиты раскольниками. Иноки вынужденно покорились и приняли единоверие…» (П.С. Кабытов, Л.В. Храмков, Самарская летопись).

      К началу 19 века монастыри, расположенные по реке Иргиз, сосредоточили в своих руках 12,5 тысяч десятин земли. Число монахов доходило до 3 тысяч. На отведённые монастырям землях они селили крестьян. В это же время правительство начало жаловать землю в южных уездах малоимущим дворянам со всей России. Особенно быстрый рост поместий  намечен в 1820-1850 годах в Николаевском  уезде. Именно в это время  в нём возникло 121 новое поселение, с преобладанием  в них государственных крестьян разных наименований и губерний.

   Один из исследователей  Поволжья  А.Гераклитов  писал: «Не только весь Саратовский край, но чуть ли не каждое отдельное селение в нём похоже на те пёстрые одеяла, которые собирают из крошечных лоскутков разноцветной материи».

   А Пестравские поселения  относились к Саратовской губернии вплоть до 1851 года. Первыми по времени в архивных документах упоминаются: Красный Яр, Овсяной Гай, слобода Пестровка (Пестравка) и деревни Тёпловка, Тяглое Озеро, Чернавка (Чернава), Марьина (Чёрненькая). Первыми они возникли, потому что через них проходили важные торговые тракты между Уралом и Поволжьем. Так через Овсяной Гай  лежала дорога из Вольска в Оренбург, вторая – из Сызрани в Уральск. Тяглое озеро находилось на пути  из Саратова в Оренбург, деревня Марьино – на пересечении дорог из Николаевска в Самару и из Сызрани в Ураьск. Здесь же стояла деревня Тёпловка.

      Сёла Михайовка, Красная Поляна, Левая Россошь (Падовка), Мало – Архангельское и деревня Тростянка были образованы в Уральской степи после генерального межевания (1805 – 1807 годы) на землях, отрезанных от посёлка как Кирсановка, Анютино, Телешовка возникли в период 1830-1860 годов. Самые крупные поселения в начале 19 века в нашем крае: - слобода Пестравка – 184 двора, 1429 жителей; деревня Марьино – 747 душ; посёлок Красный Яр – 179 дворов, 938 душ. Николаевский уезд, куда  входили и наши сёла, занимал более одной пятой всей территории Самарской губернии и по величине был вторым после Новоузенского.

     В начале 1850 года Военно-статистическое обозрение Российской империи писало: «С ноября же, когда кончается главный обмолот и устанавливается зимний путь, начинается  беспрерывный подвоз хлеба в город: тогда начинается главная закупка оного, предпочтение пшенице «белотурка» из Николаевского уезда…»

   Основной тягловой силой были быки, лошади, верблюды. Последних, на начало 20 века насчитывалось 78044. Их разводили в основном башкиры и казахи Бузулукского, Бугурусланского, Новоузенского и Николаевского уездов. В отличие от тюркских народов верблюдов не навьючивали, а использовали как тягловую силу. Их мясо и молоко употребляли в пищу, из шерсти делали одеяла, кошму, а из длинной шерсти плели верёвки и арканы.

     После отмены крепостного права в 1861 году в Пестравском крае получила распространение торговля землёй. Помещичьи имения, окружённые крестьянскими хозяйствами, постепенно превращались в капиталистические хозяйства, а крестьяне – в наёмных работников. На подмогу, стоявшим вдоль Иргиза водяным мельницам появились первые две паровые. Кое-где просматривались и ветряные. Развивались и малые ремёсла – красильни для холста и шерсти, кирпичные заводы, шерстобитки. Главной зерновой культурой стала пшеница, её крестьяне возили в Самару на продажу. Нарасхват шли сорта знаменитой «белотурки», «русской», «переход», «брызгалка».

   Реформа 1861 года привела к резкому расслоению крестьян.  Бедняки уходили работать по найму кучерами, конюхами, пастухами, работниками лавки и на склады. Свою землю они сдавали в аренду. Главными арендаторами в Пестравке и других сёлах района были семьи зажиточных крестьян – Дохловых, Кижаевых, Катуниных, Краюшкиных, Саяпиных.

      К концу 19 века правительство стало проводить в южных уездах Пестравского края целенаправленную политику по насаждению дворянского землевладения. Сюда переселялись разорившиеся помещики, неслужащие дворяне  из Рязанской, Симбирской, Тульской и других губерний  центральной России. Жалование им земель шло из фонда государственных угодий. Одновременно с дворянством  переселялись и крестьяне. В отличие от мелкопоместных дворян они быстро и легко приживались, стремились укреплять свои хозяйства. К примеру, в первой половине 19 века в Николаевском уезде число новых их поселений достигло 71 процента. Государственные крестьяне становились арендаторами  казённой земли, но приобретали землю в собственность.

     Октябрьская революция повернула историю так круто, что и сегодня ещё нет однозначной оценки курса, которым шла наша страна до распада СССР. Сложившаяся в стране политическая обстановка требовала политических и экономических преобразований.

     В Николаевском уезде советская власть была провозглашена 18 декабря 1917 года.  Подогретые пафосными обещаниями свободы, по сёлам уезда  под руководством большевиков и эсеров прошли сходы крестьян о передаче власти Советам. Вскоре повсеместно началась экспопритация помещичьих хозяйств и имущества зажиточных крестьян, и даже тех, кто, по понятиям власти,  подходил под этот разряд. Крестьяне села Ломовка Тяглоозёрской волости, разгромили хутор богатого казака Хохлачёва – так называемый Плаутинский участок. Маховик гражданской войны набирал обороты. Уже в мае 1918 года по Николаевскому уезду появились первые отряды новой власти Оренбургского атамана Дутова, чуть позднее – южно-уральские казаки во главе с генерал-майором В.С.Толстовым. В свою очередь шло формирование красных частей. В Пестравском крае собрал свою дивизию  Чапаев. Гражданская война разгоралась. В мае 1919 года сформированный в Пугачёвском уезде 221 полк «Красная звезда », куда вошли многие пестравчане,  под селом Рахмановкой  вступил в бой с колчаковцами. Но опытные в военном искусстве казачьи подразделения буквально раскрошили красные части. К середине лета 1919 года  Чапаевская дивизия остановила колчаковцев под Большой Глушицей.  

    Двухлетняя кровавая междоусобица начинала давать свои горькие плоды. Земля, потерявшая своих кормильцев, находилась в запустении. К концу 1920 года уездная экономика окончательно обвалилась.  Поборы воюющих сторон привели к опустошению амбарных фондов, семенных запасов, дворовой живности. На Поволжье надвигался страшный голод. Самарская губерния по размерам охватившего её голода стояла на 1 месте («Голодный биллютень № 1 от ноября 1921 года»). А из уездов губернии больше всего пережил ужасы голода Пугачёвский уезд. К братоубийственной войне и голоду присоединился ещё и тиф. Он распространялся по сёлам с трагической скоростью. Из 500 с лишним тысяч человек, проживавших в Пугачёвском уезде в 1918 году, на начало 1922 года осталось 180 тысяч. Весну 1922 года измождённое крестьянство встретило в условиях НЭПа – новой экономической политики. По сёлам стали организовывать товарищества по совместной обработке земли, коммуны, сельхозартели. Крестьяне встали на ноги, многие бедняки поднялись до уровня середняков. Крепких сельских предпринимателей  - крестьян-единоличников, кулаков, Сталин зачислил в классовых врагов.

     Вторая и третья волна террора (1922-1930 и 1933-1937годы), была ещё беспощаднее. Насильственная коллективизация, поиски новых классовых врагов во всех слоях общества, преследование инакомыслящих свелись к плановым репрессиям. Сверху стали спускаться директивы.

    В 1929 году продолжалось административно-политическое и экономическое переустройство края. Упразднялись губернии, уезды, волости. Вместо них создавались области (края), округа и районы. Так на основе Самарской, Пензенской, Оренбургской, Ульяновской губернии, а также Мордовского округа появился Средне-Волжский край, а годом раньше  Пестравский куст вместе со всеми сёлами вошедший в Большеглушицкий район.

    23  января 1935 года постановлением ЦИК СССР Самара была переименована в город Куйбышев, а Средне-Волжский край – в Куйбышевский  край и в Куйбышевскую область (1936год). Произошёл передел существующих границ, в том числе был образован Пестравский район. В него вошли 45 населённых пунктов с общей численностью 29526 человек. Повсеместно открывались вечерние школы, курсы ликвидации безграмотности – ликбезы, отделение Госбанка, отдел НКВД, народный суд, отдел народного образования. Большим событием в культурной жизни стало появление в сёлах кинопередвижек, радиосети. Вскоре появилась первая дизельная электростанция. Колхозы вставали на ноги. Хлеб в закрома государства поступал стабильно, и в 1935 году была отменена карточная система.

 Годы Великой Отечественной войны, также стали тяжелым испытанием для Пестравского края. Войну подсознательно ждали. Самоотверженный труд

Работников колхоза позволил во время поставлять хлеб на фронт. За годы войны было поставлено свыше 187 тонн зерна, 11 тысяч тонн растительного масла, 19 тысяч тонн проса, 163 тысячи центнеров молока, около  100 тысяч тонн мяса, более 58 тысяч изделий кожсырья, 1360 тонн шерсти. В фонд были внесены 10 миллионов рублей. Также на фронт было послано 1600 пар валенок, 7 тысяч пар шерстяных носков, 3 тысячи ватных брюк. Пестравчане вместе с тем, что растили хлеб, готовили к фронту бойцов. Более 100 командиров и бойцов Пестравской земли  награждены орденами  Красной Звезды, свыше 150 – орденом Отечественной войны, 80 – орденом славы. Всего за войну около 3 тысяч фронтовиков-пестравчан получили боевые ордена и медали.

     Природа же в свою очередь будто испытывала пестравчан. К середине 1946 года положение в районе становится критическим. Засуха, что обрушилась на него, по своим пагубным последствиям была больше, чем в 1921 году. Ни о каком урожае речи быть не могло. Лишь через год хозяйства стали медленно подниматься с колен. Степняки-пестравчане подняли свой край из небытия, строили сёла, возводили храмы, растили политый потом хлеб, не сломались в годы тяжёлых испытаний – всё это благодаря высокому полёту их душ. Таков вот Пестравский край и главная его особенность Большой Иргиз, который хранит в своей родниковой памяти всю историю заволжской степи. Большой Иргиз когда-то был промысловой рекой. Монастыри на его берегах не только кормились сами, но и снабжали рыбой  многие русские поселения. Особенно славился Большой Иргиз сомами, крупными сазанами, лещами, язями, щуками, голавлями. О  его названии существует несколько предположений. Так по одной из них Иргиз с тюркского переводится как «кривая река».

Поселения и постройки

 Наиболее ранними русскими поселениями на территории Среднего Поволжья были деревни, села и слободы. Последние, с основным служилым населением, образовывались вблизи укрепленных линий и городов-крепостей.

Самым распространенным типом сельского поселения у русских была деревня с небольшим количеством дворов (на первых этапах до 10 хозяйств). С увеличением численности жителей и появлением церкви деревня переименовывалась в село (от 30 дворов). Наименования селений имели различное происхождение. Помимо "ситуационных" названий, отражавших местные природно-ландшафтные условия, наиболее частыми были случаи, когда к названию прежнего места обитания добавлялся термин "старое" ("новое"), "большое" ("малое"). Например, сёла Новая Васильевка, Малая и Большая Глушица, когда название происходило от имени основателя - помещика или крестьянина (Карловка, Федоровка), когда наименование давалось по престолам приходских церквей (Архангельское (Новинки), Ильинское (Подгоры), Рождествено), когда название свидетельствовало о месте выхода переселенцев (Московка, Пензенка).

Сравнительно поздним типом поселения, появившимся в XIX веке вследствие малоземелья крестьян, следует считать выселки. Появляются также хутора. В годы советской власти довольно распространенным типом поселения становятся поселки.

Для русских селений характерной является уличная или линейная планировка: два порядка домов, расположенных по прямой (или почти прямой) линии, с проезжей частью между ними. При линейной планировке селения, как правило, состояли из нескольких улиц шириной 20-50 метров, расположенных параллельно или под углом друг к другу.

Основным типом жилой постройки в среде русского населения Самарского края являлась деревянная срубная изба с подпольем. Каркас такого жилища собирался из бревен, сложенных в четырехугольные горизонтальные венцы и скрепленных различными способами: "в чашку" (в угол), в обло с остатком (с выступающими концами), а также в крюк, в иглу, в охлуп. Сруб, состоящий в среднем из 12-15 бревен-венцов, ставился на фундамент - стулья, в качестве которого могли выступать дубовые стойки, бутовый камень или известняк. Пол настилался на переводины, скрепляющиеся на уровне второго или третьего венца. Пазы сруба прокладывались мхом и паклей, а снаружи промазывались глиной. Одновременно оформлялись оконные и дверные проемы. Окна размером 40 х 60 см вырубались в 5-7 венцах и окаймлялись наличниками, реже ставнями-закроями. Преобладающей формой крыши являлась двускатная, в южных районах губернии - четырехскатная (шатровая).

В степной зоне вместо леса в русском домостроительстве использовался саман. Стены жилой избы выкладывали из кирпичей, изготовленных в специальных формах из смеси глины, соломы и песка и высушенных на солнце. Щели между кирпичами заливали жидкой глиной.

Для планировки жилища в прошлом было характерно трехкамерное деление: изба-сени-клеть. В начале XX века планировка домов начала изменяться. Чаще стали строить жилища следующих типов: изба-сени (четырехстенок); изба-сени-изба, пятистенок. Последний тип представлял собой жилище из двух срубов с одной общей стеной. Раньше пятистенки были доступны лишь зажиточному сельскому меньшинству. В настоящее время этот тип постройки жилого дома является широко распространенным в сельских районах.

У русского населения губернии наиболее распространенным является общерусский тип внутренней планировки жилища: большая русская печь располагается в углу при входе, а ее устье обращено к передней стене дома с окнами как основному источнику света. Расположение печи слева относительно входа характерно для северорусского типа планировки, справа -расположение для южнорусского типа. Часто встречающееся направление устья печи не к передней, а к боковой стене можно считать культурным заимствованием у местных поволжских народов.

По диагонали от печи устраивался передний - красный - угол, в котором на определенной высоте, ближе к потолку, вешались иконы - образа. В переднем углу стоял большой стол, вдоль стен располагались широкие лавки. У печи, над входом, почти пол-избы занимали полати. Пространство за печью - бабий угол - отгораживалось занавеской или деревянной перегородкой. Жилой дом с хозяйственными надворными постройками образовывал крестьянскую усадьбу. Усадьба огораживалась тесовой или плетневой изгородью.

Из хозяйственных построек наибольший интерес представляют мазанка (летняя кухня, распространенная в южных, степных районах края) и калда (загон для скота). Мазанка сооружалась из саманного кирпича, вплотную к стенам по углам ставились сохи, на которые укладывались боковые слеги, на слеги - доски, и все это засыпалось землей. Калда (карда) - общераспространенный, заимствованный у местных тюрко-язычных народов термин - использовался в качестве названия огороженного изгородью загона для скота на территории усадьбы.

Бани в целях противопожарной безопасности обычно строили вблизи водного источника, на окраине селения. В степных районах края в XIX веке во многих селениях мылись и парились обычно в большой русской печи.

В стороне от села устраивалось (как правило, силами 2-4 хозяйств) гумно - огороженный плетнем участок, на котором сооружали ток для молотьбы хлеба и сараи (лабазы, клуни, риги, половни, колоснянки и т.д.), представлявшие собой крытые соломой плетневые постройки длиной 12-15 метров и высотой свыше 2 метров. В них хранили мякину.

Традиционное хозяйство и промыслы

По природным условиям Самарскую область можно условно разделить на северную (лесостепную) и южную (степную) части, естественным водоразделом которых является река Самара. В северной части преобладающей почвой является плодородный чернозем с подпочвой из глины, известняка и кварцевых пород, в южной части - суглинок с подпочвой такого же рода.

Основными системами землепользования в Самарской губернии являлись трехполье, преобладавшее в северной и северо-восточной частях губернии. Традиционными орудиями труда служили соха, тяжелый колесный плуг-сабан, конный плуг и рамная борона. Тяжелый плуг, в который впрягались 3-4, а иногда 5 пар волов, имелся только в хозяйстве зажиточных крестьян, конный же плуг являлся более универсальным и при этом одинаково хорошо переворачивал и рыхлил землю.

Основными сельскохозяйственными культурами па территории Самарского края являлись рожь, пшеница, овес, греча, просо, ячмень, горох, а также лен и конопля (для изготовления одежды). Озимые поля в северной части губернии засевались обычно рожью, а яровые - овсом и гречей. В центре губернии, на территории бывших Бугурусланского и Самарского уездов, в яровом поле, кроме упомянутых выше, возделыва-лись также рожь и пшеница. На юге губернии, где велось переложное хозяйство, пшеница являлась преобладающей культурой. Предпочтение отдавалось высшим ее сортам (например, белотурке), производившимся, в основном, для продажи на рынке. В пищу использовали, главным образом, просо и ячмень.

В пореформенный период Самарская губерния принадлежала к разряду многоземельных территорий, где наблюдался избыток земли по сравнению с рабочей силой. Это приводило к относительной дороговизне труда по сравнению с дешевизной найма земель из первых рук. Такое экономическое положение способствовало возникновению особого рода промысла - найма земли для хлебопашества, чаще всего отмечаемого в южных уездах края. Купцы и зажиточные крестьяне арендовали на год несколько тысяч десятин нови и

приглашали для ее обработки целые артели работных людей. Таким образом, урожаи товарных сортов пшеницы собирали в больших количествах и отправляли в Самару для складирования в общественных амбарах, чтобы потом отправить по Волге на продажу в другие регионы.

Традиционными орудиями труда служили соха, тяжелый колесный плуг-сабан, конный плуг и рамная борона. Тяжелый плуг, в который впрягались 3-4, а иногда 5 пар волов, имелся только в хозяйстве зажиточных крестьян, конный же плуг являлся более универсальным и при этом одинаково хорошо переворачивал и рыхлил землю.

Основными сельскохозяйственными культурами па территории Самарского края являлись рожь, пшеница, овес, греча, просо, ячмень, горох, а также лен и конопля (для изготовления одежды). Озимые поля в северной части губернии засевались обычно рожью, а яровые - овсом и гречей. В центре губернии, на территории бывших Бугурусланского и Самарского уездов, в яровом поле, кроме упомянутых выше, возделывались также рожь и пшеница. На юге губернии, где велось переложное хозяйство, пшеница являлась преобладающей культурой. Предпочтение отдавалось высшим ее сортам (например, белотурке), производившимся, в основном, для продажи на рынке. В пищу использовали, главным образом, просо и ячмень.

В пореформенный период Самарская губерния принадлежала к разряду многоземельных территорий, где наблюдался избыток земли по сравнению с рабочей силой. Это приводило к относительной дороговизне труда по сравнению с дешевизной найма земель из первых рук. Такое экономическое положение способствовало возникновению особого рода промысла  найма  земли для хлебопашества, чаще всего отмечаемого в южных уездах края. Купцы и зажиточные крестьяне арендовали на год несколько тысяч десятин нови и приглашали для ее обработки целые артели работных людей. Таким образом, урожаи товарных сортов пшеницы собирали в больших количествах и отправляли в Самару для складирования в общественных амбарах, чтобы потом отправить по Волге на продажу в другие регионы. Разведение скота было развито преимущественно в южной части губернии, где было много свободных степных земель. Эти земли можно было арендовать за небольшую плату, что позволяло не только содержать собственную скотину (коров, овец, свиней и лошадей), но и разводить ее на продажу.

Огородничество, несмотря на его вспомогательный характер, являлось существенным подспорьем в хозяйстве русского населения и давало неплохие урожаи. На приусадебных участках сажали капусту, редьку, морковь, огурцы, картофель, подсолнечник, бобы, тыкву, дыни и арбузы. Все это продавали в Самаре и других волжских городах. Изобилие лугов и перелесков на территории губернии благоприятствовало разведению пчел.

Одновременно с заселением края формировались центры разнообразных народных промыслов. Распространение их было неравномерным, что соответствовало общей картине размещения промыслов в Поволжье в 30-е годы XX века: очаги кустарных производств на правом берегу Волги многочисленнее и компактнее, чем в левобережье. Согласно дореволюционным статистическим сведениям, в русских селениях Самарской губернии повсеместно были распространены производство льняной пряжи и ткани, портняжный промысел, изготовление изделий из лыка и коры. Существовала и некоторая специализация по уездам. В Бугурусланском, Новоузенском и Ставропольском уездах было развито изготовление телег, повозок, дуг, колес и многое другое. Кузнечные изделия (гвозди, подковы, кочерги, сковородки, ложки, ковши, чугуны и др.) производились в Николаевском уезде. Бугурусланский и Бузулукский уезды славились своими бондарными мастерами, производящими бочки, кадки, ведра, коромысла. Скорняжное дело (выделка овчин, мехов, пошив шуб и полушубков) было хорошо поставлено в Бугульминском уезде.

Наибольшее количество промыслов и ремесел: вязание и плетение платков, шарфов, рукавиц, чулок, ковров и кушаков отмечено в Бузулукском уезде. Производство тканых кушаков было одним из самых известных и высокоразвитых традиционных промыслов у русского населения Самарской губернии вплоть до начала XX века. Основным центром их производства было село Максимовка Бузулукского уезда (ныне Бога-товский район). Этот промысел был завезен переселенцами из Тамбовской губернии. Вот как выглядели знаменитые самарские кушаки: "Каждый кушак имел 3 аршина длины и 4-5 вершков ширины. Он представлял собой чрезвычайно пеструю смесь из семи различных цветов: красного, черного, желтого, лилового, белого, зеленого и малинового, расположенных в ряд узкими полосами по длине кушака. Всего было 72 различных полоски, которые оканчивались трехвершковой бахромой из того же материала". Самарские кушаки имели в свое время большую популярность. Например, в 1882 году на Всероссийской художественно-промышленной выставке в Москве две жительницы села Максимовка Г. Гордеева и А.Я. Константинова были награждены бронзовыми медалями за представленные изделия. На территории губернии в XIX веке существовал ряд селений, где был распространен пуховязальный промысел (село Сухая Вязовка, села в нынешних Пестравском и Хворостянском районах). Широко было развито плетение домашней утвари из лозы и лаптей из лыка. Лапти производились практически в каждом селе, а в приволжских селениях - специально на продажу (село Екатериновка Безенчукского района).

Самарская губерния была известна своей домовой резьбой, получившей особенное развитие в северных районах. Основными центрами, где жили мастера-резчики, являлись село Хрящевка и город Ставрополь. Широко был распространен орнамент, состоящий из побегов веток, завитков, который отличался своей простотой и лаконичностью. Иногда такой мотив подвергался геометризации, тогда завитки листвы превращались в оригинальные рисунки с розетками в центре. Другим своеобразным мотивом, характерным для поволжской резьбы в целом, было изображение фараонки - получеловека-полурыбы, а также зверей и птиц.

Гончарное производство в Самарской губернии

В целом гончарное производство было не слишком распространено по сравнению с центральными районами России, но являлось, тем не менее, одним из развитых ремесел. Статистики XIX века объясняли это "малым количеством наличия гончарной глины и трудоемкостью, связанной с ее добычей". Наибольшую известность во второй половине XIX века в Самарской губернии получили следующие очаги гончарного производства: села Новая Майна Ставропольского уезда (современная Ульяновская область), Шешминская крепость Бугурусланского уезда (современный Татарстан), Сарбай (село Большой Сарбай Кинель-Черкасского района), Сосновка (современный Похвистневский район), а также находящиеся в то время в Сызранском уезде села Печерское (современный Сызранский район) и Костычи (современный г. Октябрьск). Наиболее крупные гончарные центры края в XX веке находились в Борском (села Покровка, Борское), Пестравском (села Мосты, Тепловка), Ки-нель-Черкасском (села Большой Сарбай, Кабановка), Похвистневском (село Сосновка), Сергиевском (поселок Пластуны), Нефтегорском (село Утевка), Шента-линском (села Шентала, Артюшкино), Сызранском (села Печерское, Балашейка), Клявлинском (село Старо-семейкино), Новобуянском (в современном Ставропольском районе - село Мусорка), Елховском (село Березовка), Богатовском (село Съезжее), Исаклинском (село Базяш), Большеглушицком (села Малая и Большая Глушица), Челно-Вершинском (село Зубовка) и других районах.

     Русское гончарство как культурно-исторический феномен появилось в Поволжье уже в сложившемся виде. В большинстве случаев гончарный промысел в Самарском Поволжье носил подсобный характер. У мастеров имелись наделы земли в таком же количестве, как и у остальных сельских жителей. Гончарством занимались в зимнее время, свободное от сельскохозяйственных работ. При необходимости летом гончары работали ночью. Упоминания о мастерах, для которых гончарство было основным средством обеспечения семьи, а их сельскохозяйственные занятия были ограничены приусадебным участком, были редкими (например, в селе Тепловка Пестравского района). Сезонность работ была обычным явлением в среде сельских гончаров, разные типы рабочих помещений и техническое оснащение производства сохранялись на протяжении всей его последующей истории.

Анализ гончарного производства XIX века выявил определенные черты преемственности. В ходе изучения технологических приемов были обнаружены признаки использования таких архаичных навыков работы, как скульптурная лепка начинов и части полого тела. К концу XIX века в среде самарских гончаров нашли распространение ножной гончарный круг, а также навыки полного вытягивания сосуда из комка глины на гончарном круге и глазурования изделий. Уровень развития самарского гончарства совпадает с состоянием этого промысла на сопредельных территориях. Для Средневолжского региона в целом характерны зависимость ремесленного уровня сельского гончарного производства от сезонности работ, сохранение некоторых архаичных элементов техники и технологии, преобладание неогончарных производств.

Причинами вымирания русского гончарства в Самарской области стали вытеснение глиняной посуды более дешевой стеклянной и металлической, изготовленной промышленным способом, потеря спроса на продукцию, трудности с вывозом продукции и ее сбытом, налоговая политика местных властей, направленная на искоренение кустарного гончарства под знаменем борьбы с "нетрудовыми" доходами. В итоге произошло падение профессионального престижа, нарушение преемственности. В настоящее время в Самарской области проживают отдельные мастера преклонного возраста, которые прекратили заниматься гончарным промыслом 20-30 лет назад.

Традиционный народный костюм русского населения Самарской губернии до начала XX века

Традиционный костюм русского населения Самарской губернии представлен в трех этнографических группах: северная, южная и средняя. На раннем этапе переселенцы переносили на новое местожительство традиции одежды, сложившиеся в районах их прежнего проживания.

   В XIX и начале XX века русские крестьяне Среднего Поволжья шили одежду преимущественно из холста и сукон собственного изготовления, зимнюю одежду - из овчины, а для изготовления обуви использовали лыко, шерсть и кожу. В XIX веке почти в каждом доме имелся стан и другие приспособления для ткачества. Беленые холсты, пестрядь и крашенину изготовляли изо льна или конопли, обработанных специальным образом. Для окраски тканей применяли в основном естественные красители - кору дуба, березы, ивы, ольхи, дававшие желтые, коричневые, серые, черные цвета; полевые цветы и травы - подмаренник, пушицу, душистую ромашку с помощью которых получали алые, бордовые, зеленые  цвета и оттенки. Во второй половине XIX века самобытные способы изготовления тканей и выделки овчин, кожи и других материалов в значительной степени сократились из-за развития мануфактур, куда крестьяне могли сдавать сырье и получать готовую продукцию. Широко стали входить в быт фабричные ткани: ситец, сатин, плис, кашемир, шелк. Они употреблялись и раньше - в середине и даже в первой половине XIX века, но в крайне ограниченных количествах, но исключительно на обшивку домотканой одежды и изготовление деталей костюма.

Женская одежда русских крестьян удивительно многообразна по покрою, орнаменту и колориту. Свободная и широкая, сделанная из прочных тканей, крестьянская одежда была хорошо приспособлена к выполнению различных сельскохозяйственных работ. Праздничное платье крестьянок по покрою было одинаково с будничным и отличалось лишь обилием отделки и качеством материала.

В XIX веке в Среднем Поволжье бытовал комплекс женской одежды с сарафаном. Основой такого костюма являлась длинная рубаха, состоящая из двух частей, сшитых вместе на уровне груди. Верхняя ее часть называлась "рукавами", а нижняя - "станом", "станушкой", "подставком". "Рукава" шили обычно из тонкого белого холста или из покупной ткани, а "стан" - из более грубого домотканого холста. Поверх рубахи надевали сарафан, и лишь в страдную пору женщины жали в одной рубахе, подпоясав ее и сделав небольшой напуск.

Основным элементом женского костюма на протяжении XIX века оставалась длинная рубаха.  В юго-восточных районах Самарской области  бытовали главным образом рубахи с прямыми поликами. К концу XIX века такие рубахи стали выходить из употребления. Рубаху с прямыми поликами кроили из двух основных полотнищ (переднего и заднего), а полики вставляли между ними на плечах. Рукав представлял собой прямоугольный кусок ткани, перегнутый пополам и вшитый в пройму. Полики увеличивали ширину шейного выреза, который сосборялся до нужных размеров. Под рукавами делали небольшую квадратную вставку - "ластовицу", "ластовку" (она давала возможность свободно поднимать руки). Часто ластовицы делали из ткани другого цвета, обычно красного. Вообще одежда из белого холста чаще всего украшалась красной тканью или красной вышивкой. Это сочетание белого с красным наблюдается уже в археологических памятниках XII-XIV веков (окраска бус из курганов кривичей).

Несмотря на отличие рубах по покрою, внешне они были похожи. В каждой из них соблюдалось одинаковое соотношение между длиной основного полотнища - "стана" и рукавов. Вокруг шейного выреза делалось большое количество сборок. Рукава были широкими и пышными. Отличие заключалось в принципе кройки собственно рукавов и остова рубахи, в их украшениях. Длина рукавов могла быть разной, обычно доходила до кистей рук, но бытовали и короткие рукава, до локтя. Концы рукавов оставляли свободными или собирали в сборки на манжет. Иногда рукава обшивали кружевами, расшивали вышивкой - гладью или крестом, как правило, двух цветов - красным и черным. Все типы рубах имели ворот в виде узкой полоски ткани - обшивки. Спереди на вороте делали небольшой разрез, который застегивался на одну пуговицу и нитяную петлю. Края ворота иногда покрывали вышитым рисунком или тесьмой красного цвета.

      Главным элементом северорусского комплекса народного женского костюма является сарафан в сочетании с рубахой, головным убором и "душегреей" - короткой нагрудной одежды, имевшей различные названия (епанечка, коротена, перышки). В зависимости от материала и покроя сарафаны имели различные названия. Наибольшую известность получил сарафан -клинник - косоклиниый, распашной, застегивавшийся на медные или оловянные пуговицы, пришитые сверху до подола, или со швом спереди и с фальшивой застежкой. Шили такой сарафан из кумача или китайки (отсюда и название - кумач, китайка), из крашенины (крашеного сукна), а богатые - из шелковой, иногда парчовой ткани всевозможных цветов.

    В описаниях одежды конца XIX века в Самарской губернии встречался "русский сарафан (сукман), который шили из шерстяной материи синего цвета своего изделия или из холста того же цвета; такой сарафан шился в талию, без оборов, перед его отделывался парчой или кумачом, который нашивался в две полосы во всю длину сарафана, а между полосами пришивали пуговицы". Был распространен также сарафан с нагрудником или с перекладинкой. По описанию старожилов села Большая Рязань (Самарская Лука) этот тип сарафана выглядел следующим образом: "Он шился из четырех полотен, на застежке по центру, на узких лямках, с "опушкой" по подолу, сшитой из другой ткани. Особо выделялась "грудина" сарафана каким-нибудь украшением - вышивкой, лентами, тесьмой или машинной строчкой определенного рисунка". В XIX веке сарафан стал общерусским элементом одежды в крае.

Вместе с северными переселенцами пришла традиция изготовления короткой нагрудной одежды, имевшей самые различны названия. Из Нижегородского края русские жители принесли так называемую епанечку, шившуюся из яркого красного (бордового, синего) бархата, украшенную золотым и серебряным шитьем - затейливыми растительными узорами, рассыпанными по бархату.

Согласно этнографическим сведениям конца XIX века на юге Самарской губернии встречались телогрейки, кроившиеся без рукавов, с широкими мышками, густыми сборами сзади и с полами на пуговицах спереди; шушунчики из шерстяной самодельной ткани синего цвета со сборами сзади; стеганые коротайки, покрытые казинетом; шушпаны белого цвета, наподобие шушунчика, только сбористее; душегрейки зеленого цвета, стеганые, без рукавов, со сборами и только до пояса.

До середины XIX века в Среднем Поволжье были широко распространены косоклинные сарафаны, которые во второй половине XIX века стали посеместно заменяться прямыми сарафанами. Косоклинные сарафаны дошли до нас лишь в воспоминаниях, а прямые удалось увидеть в с. Летниково (кашемировые, малинового цвета). Прямой сарафан шили из нескольких прямоугольных полотнищ (5-9), которые собирали на верху в сборы и скрепляли тесьмой. Впереди или сбоку делали небольшой разрез, застегивавшийся на пуговицу или крючок. Сарафан держался на плечах с помощью бретелек ("лямок", "мышек"), причем впереди они пришивались на некотором расстоянии друг от друга, а на спине соединялись посередине. Сарафаны шили обычно из покупных тканей: ситца, кумача, набойки, пестряди. Особенной популярностью в юго-восточных районах Самарской области пользовались сарафаны из ткани пунцового цвета - "ситец-пунец". Праздничные сарафаны шили чаще всего из кашемира. По подолу сарафан украшали рюшей, полосками плиса, тканью другого цвета, лентами.

Сарафан, как правило, подпоясывали. Иногда вместо пояса на талию подвязывали "лакомку" ("карманку"): небольшой мешочек, сшитый из множества разноцветных лоскутков ткани. В таких карманках крестьянки держали деньги, нитку с иголкой, лакомства или небольшой обед.

Поверх сарафана надевали фартук ("запон", "хвартук"). Наиболее распространенный тип запона: кусок материала, слегка сосборенный под пояс, который завязывался на талии. Шили запоны из холста, ситца, коленкора; по подолу украшали полосками другого материала, рюшей, вышивкой, оборками. В селе Августовка Большеглушицкого района отмечено бытование в прошлом своеобразного типа фартука - закрытого, с крылышками. Фартук имел прямой покрой с разрезом и застежкой на две-три пуговицы на спине. Шейный вырез, как на спине, так и на груди, имел прямоугольную форму, материя здесь немного сосборялась. К пройме пришивали крылышки.

     Особенностью южнорусского комплекса народного женского костюма являлась понёва - набедренная одежда, надеваемая поверх рубахи. Она шилась из 1-3 полотнищ шерстяной домотканины. В Х1Х-начале XX века понева являлась элементом женского костюма. Надевание поневы приурочивалось к свадьбе, иногда  ко дню совершеннолетия девушки.

Характерной деталью русского женского костюма был фартук - запон. В прошлом его шили из холста, позднее - из ситца и коленкора, а в зажиточных семьях - из шелка разнообразных расцветок. Запон мог подвязываться под мышками или на талии. В южных районах губернии широко бытовала другая его разновидность - запон с грудинкой. В этих же местах в конце Х1Х-начале XX века встречалась завеска из холста - разновидность передника с узкими рукавами: спереди она спускалась до колен, а сзади лишь прикрывала лопатки. К подолу пришивали кружева собственного плетения.

 В конце XIX века появились различные переходные формы от сарафана к платью и юбке. Примером такой переходной формы является сарафан с лифом. Шили его из пяти прямоугольных полос (четыре сзади и одна спереди), которые пришивали к лифу, причем задние полосы собирали в сборки. По бокам сарафана прорезали карманы. Одежда аналогичного покроя под названием "мисинер" отмечена Т.А.Земляницким для Самарской губернии 90-х годов XIX века. Он пишет: "На холстовую нижнюю рубашку женщины надевали длинные широкие платья, так называемые "мисинеры". Перед платья делался с прямыми полами, а зад с гладким лифом. В некоторых местах (село Валуйка, Новоузенский уезд) под названием "мисинер" было платье без рукавов".

        С развитием капитализма в крестьянскую среду все больше стало проникать городское влияние. Вначале новая одежда воспринималась главным образом зажиточной верхушкой деревни, но, постепенно, приспосабливаясь к привычным традиционным формам, она входила в быт основной массы крестьян.

            Сарафан с лифом сравнительно быстро исчез, так и не успев развиться в платье. Более удобной формой одежды для деревенской жизни оказались юбка и кофта. Они долгое время бытовали в деревнях, да и сейчас остаются основным видом одежды у пожилых женщин.  

            На рубеже XIX-XX веков типичной одеждой русских женщин стала "парочка", состоящая из юбки и кофты. В этом выражалось сходство костюма жителей села и города. Выделяются две группы сел со схожими традициями в бытовании такого костюма. В одних селах юбку и кофту шили из одинакового материала, причем в селах Усманка и Таволжанка такой костюм называли "парочкой", а в селах Тамбовка, Павловка, и Большая Глушица - "платьем". В других селах юбки и кофты шили из разного материала - Гвардейцы, Коноваловка, Украинка, Августовка, Летниково. В селе Украинка такой костюм называли "нарядой". По крою юбки и кофты в разных селах мало чем отличались друг от друга.

Юбки имели прямой покрой, шились из 4-6 полос домашнего холста, собранных на поясе. Низ при этом украшали различными декоративными деталями: воланами, оборками, нашивными лентами или полосками ткани контрастного цвета. 2-3 полоски черного бархата по подолу юбки назывались "земля". Юбки часто красили в отваре из дубовой коры, в результате чего они приобретали "теплые" оттенки - от оранжевого, до коричневого. Именно такие юбки сегодня представлены в коллекциях городских и сельских музеев Самарской области (например, в сёлах Богатое и Арзамасцевка Богатовского района).

На талии ткань сосборяли или закладывали в складки и обшивали пояском, который застегивался на боку. Длина юбок доходила до щиколоток или до пят. Значительным своеобразием отличался покрой юбок в селе Гвардейцы Борского района. Юбки здесь выглядели узкими и очень длинными. Такое впечатление складывалось потому, что надевали юбки не на талию, как везде, а несколько выше - под грудь. Узкими юбки казались из-за того, что все сборы делали сзади, а впереди ткань оставляли прямой. Кофты женщины села Гвардейцы заправляли под юбку и подпоясывали их широким резиновым поясом с узкой металлической пряжкой. В 20-е годы XX века в селах Тамбовка, Павловка и Большая Глушица получили распространение "юбки с хвостом". Шили такие юбки из четырех полотнищ: два спереди и два сзади. Причем задние полотнища выкраивали особым образом: прямоугольное полотно разрезали по диагонали, а затем сшивали две полученные части по диагональным линиям, но наоборот. Таким образом, задние полотнища оказывались косоклинными и производили впечатление "хвоста" юбки. Украшали юбки по подолу лентами, полосками ткани другого цвета, кружевами, бахромой ("бахрамой"), оборками ("уборками") различной ширины.

В начале XX века повсеместно бытовали нижние юбки - "подставки" ("подзимь" - село Украинка). Шили подставки из конопляного или шерстяного самотканого холста обязательно такого же покроя, что и верхние юбки и, как правило, с такими же украшениями. В селах Павловка и Большая Глушица поверх подставки иногда надевали миткалевую юбку (сшитую из миткаля) с нашитыми на нее лентами и кружевами. В холодное время года носили теплую, стеганую на вате нижнюю юбку. На подол стеганых юбок часто пришивали "манжестер" - плюшевую полоску черного цвета.

Кофты имели самый разнообразный покрой и украшения. Наиболее старые из встреченных были кофты из "парочек", бытовавших в селах Усманка и Таволжанка. Это кофты прямого покроя, нераспашные, с застежкой на боку и плече. Воротник отсутствовал или был небольшим - стоечкой. Впереди кофту украшали буфтой, рюшей, полосками сатина (того же цвета, что и полоски на юбке), атласными лентами. Рукава длиною до кисти могли быть прямыми или сужающимися книзу, с манжетами, оборками или без них. Также шили кофты с разрезами спереди, сбоку, а также нераспашные, которые надевались через голову. В Бугульминском и Бугурусланском уездах широкое распространение получили кофты красного и синего цветов с застежкой на боку или спине, с глухим стоячим воротником. Грудь и рукава, собранные в небольшие складки, обычно отделывали полосками из разнообразной ткани. Крестьянки из зажиточных семей носили бархатные кофты, широкие, отделанные атласом и кружевами. В некоторых селениях бывшего Бугурусланского уезда (например, в селе Поповка, деревне Фоминовка) бытовали теплые кофты из черного сатина на вате, с отложным воротником, расклешенные к низу и отделанные полосками из черного или синего бархата. Такие кофты носили в осенне-весенний период. Кофты с передним разрезом были тоже достаточно широко распространены. Спереди они застегивались на пуговицы и имели отложной воротничок. Рукава у кистей рук часто собирали в складки и украшали кружевами.

В 30-е годы XX века появился новый тип кофт - распашные: они имели разрез впереди от воротника до подола и застегивались на пуговицы. Такие кофты, как и нераспашные, имели прямой покрой. По вороту шел отложной воротник, чаще всего круглый или уголком. Рукава прямые или сужающиеся книзу, с манжетами, оборками или без них. Распашные кофты часто украшали вышивкой по подолу и вдоль застежки. Вышивали, как правило, двойным крестом красными и черными нитками (красные цветы и черные листья).

В это же время появились так называемые "модные кофты" или кофты с баской, то есть с расширяющимся от талии подолом. Рукава у таких кофт делали длинными и узкими. Воротник-стоечку украшали по нижнему краю полоской гипюра или кружев. Грудь также украшали "гипюрой" (вставкой из гипюрового материала) и рюшей. "Модные кофты" были распашными, но разрез проходил не по центру груди, а смещался влево, оставляя середину переда для украшений.

К началу XX века относится бытование кофт с напуском. Распашные, с воротником-стоечкой или "голошейкой" (без воротника), такие кофты имели по низу узкий поясок, который завязывался спереди, образуя напуск.

Модные кофты и кофты с напуском часто шили с так называемым "грецким" косым рукавом, очень популярным в начале XX века. Это рукав широкий и пышный до локтя, а от локтя до кисти - узкий, прямой. "Грецкий" рукав особенно широко известен в Большечерниговском и Большеглушицком районах.

Иногда шили кофты с двумя рукавами: нижним узким и длинным до кисти, верхним - широким, до локтя или чуть выше его. Нижний край накидного рукава отделывали кружевами и прошвой. Бытовал широкий длинный рукав с обшлагом внизу. Верх рукава собирали у проймы складочками в виде фонарика. В с. Тамбовка такой рукав называли "рукав-рогачик", в с. Павловка - "рукав с кулаком", а в с. Августовка - "рукав с дулей". В Августовке был известен своеобразный двойной рукав: нижний - узкий, с обшлагом на конце, верхний делали сравнительно узким, длиной чуть повыше локтя, а к нижнему краю этого рукава пришивали длинную (до обшлага) оборку из другого материала.

Перед кофты часто украшали манжестером: нашивали кусок ткани, похожий на бархат, вырезанный в виде угла. Обычно манжестер был другого цвета, чем кофта, чаще всего черного. Вокруг манжестера иногда пришивали щеточку из шелка темного цвета. Такие кофты называли "кофтами с грудью".

В селах Усманка и Таволжанка Борского района отмечено бытование кофт, которые надевали поверх "парочки" в прохладную погоду. Их называли "кофты-клеши" или "камлотовые кофты". Шили их из очень плотного материала темных тонов, на подкладке. Это были распашные, расклешенные книзу кофты, с фалдами на подоле, с невысоким воротником-стоечкой. Втачные рукава выкраивали по форме руки, на конце отделывали широкой полосой из другого материала, чаще всего ситца. Когда кофту-клеш снимали, то укладывали так, чтобы вся она заложилась складками.

В начале XX века в среде сельской интеллигенции бытовали платья "тюник" и "капот". Тюник - платье с отрезной талией и тремя большими оборками на юбке. К подолу прямой недлинной юбки пришивали оборку ("уборку"), выше нее - вторую, нижний край которой опускался на первую оборку, и к самой талии пришивали третью оборку, которая спускалась на вторую. Верх такого платья делали с напуском, рукава были длинными до кисти, с обшлагом на конце и фонариком вверху. Капот - платье, отрезное по талии, как и тюник. Юбка заложена в складку, рукава длинные, с манжетами. Воротник отложной.

В селе Летниково отмечено бытование полуплатьев. Шили их обычно из однотонного или цветного сатина, длиною до пят. Отрезные по талии, они имели широкую со сборками юбку, украшенную на подоле двумя полосками из другого материалами или лентами. Перед лифа делали на кокетке, по которой шел разрез с застежкой на пуговицах. Воротник полуплатья был отложным, круглым по форме. Платье и полуплатье считались городской одеждой и не получили широкого распространения в деревне.

Верхняя одежда русских крестьянок юго-восточных районов Самарской области очень разнообразна. Основной верхней одеждой женщин в холодное время года были шубы из овчины. Известны два типа шуб: с отрезной талией и пышными сборами по ней, и трехклинки ("трюк-линки"), также отрезные по талии, но без сборов, раскошенные к низу. Воротник шуб обычно опушали овчиной, грудь прострачивали цветными нитками. Выходными считались дубленые "шубы-дубки" трех цветов: белые, серые и черные. Особенно высоко ценились черные шубы-дубки. Часто шубы имели "купряйчатый" воротник (из шкурки молодого барашка).

Т.А.Земляницкий отмечал использование русскими крестьянками "курток" ("круток") и "корсеток" ('"кирсеток"). Корсетки шили из покупного материала, который складывали в несколько слоев и простегивали, отчего ткань становилась очень плотной. Длина корсетки опускалась чуть ниже колен, рукав - до кисти, воротника корсетка не имела. Куртки несколько отличались от корсеток. Это была короткая до середины бедер одежда из домашнего сукна, скроенная в талию, с большим количеством сборов сзади и прямым отложным воротником.

На юге широко были известны сак, полусак и ежи. Сак - пальто из черного плюша длиной до щиколоток с прямыми длинными рукавами. Полусак - укороченный до колен сак. Ежи - зимнее или демисезонное длинное пальто. Зимние ежи шили на вате или овчине шерстью вовнутрь и покрывали черным шерстяным сукном, Пальто имело приталенный силуэт. На спине от воротника закладывали встречную складку, украшенную вверху махром из шелковых ниток черного цвета. Ежи имело воротник из меха. В некоторых селах (Павловка, Большая Глушица) ежи называли манто ("монто").

В начале XX века в деревнях юго-восточных районов появились разнообразные жакеты, пальто и шубы городского типа. К жакетам относятся "японки", которые шили из шерстяного или бумажного макласея. Носили их весной, осенью и холодными вечерами летом. К жакетам можно отнести "казачки", которые шили из плюша (гладкого или лапчатого) или фабричного сукна на вате, но носили их зимой. В зимнее время повсеместно употребляли большие широкие шубы, подбитые, овчиной. В некоторых селах (Усманка, Таволжанка) их называли "подзимь".

Женские головные уборы конца ХIХ-начала XX века были довольно разнообразными и отражали этническую, возрастную и социальную принадлежность их хозяек. Все женские головные уборы можно разделить на девичьи и женские. Летом девушки чаще всего ходили с непокрытой головой или надевали ленту, венок. В холодное время года девушки покрывали голову косынками, платками или шляпами. Девушки волосы не прятали, заплетая их в косу, в которую обычно вплетали какое-нибудь украшение - так называемые косоплетки, бантом привязывали длинную цветную шелковую ленту. Иногда к ленте прикрепляли небольшой вышитый или парчовый треугольник, который получил название косник. В южных уездах Самарской губернии девушки в праздники надевали на головы венки из полевых цветов с лентами, свободно ниспадавшими по спине, наподобие украинских девичьих головных уборов.  Женские головные уборы были значительно сложнее девичьих. Наибольшее распространение получила кичка, которую носили вместе с волосником и платком. Непосредственно на голову надевали волосник (в с. Летниково его называли повойником). Известны два основных вида волосников. Первый представляет собой холщевую, бумажную или вязаную круглую шапочку с небольшим обручем на темени. Чаще всего шапочку шили из разноцветных клиньев. У основания волосника делали утолщение из скрученной полосы материала, которое как обручем охватывало голову. Иногда волосник представлял собой только такой матерчатый обруч, стянутый сзади шнурком - это второй тип волосника. Поверх волосника обязательно надевали платок - "увивались в ладонку". В празники на волосник надевали сначала кичку, а потом "увивались в кичку" платком. Кичка представляет собой круглую шапочку,  похожую на волосник, но в отличие от него кичка не одинаковая по высоте - впереди надо лбом имеет возвышение. Кичку шили из сложенного в несколько слоев и обильно простроченного материала, отчего она становилась твердой. Сзади на темени кичку завязывали тесемками. Головные уборы ярко подчеркивали социальное положение их носительниц. Богатые крестьянки носили дорогие кички на бархатной основе, отделанные золотым или серебряным позументом, парчой, бисером, богато украшенные вышивкой. Все это было недоступно массе крестьянок, которые обтягивали верх кички кумачом или ситцем и покрывали его несложной вышивкой или узором из блестящих пуговиц.

Очень широко были распространены разнообразные платки, шали, косынки и полушалки. Платки для повседневной носки были из дешевого материала: ситца, штапеля и т.п. Выходные платки были шелковыми, атласными, кашемировыми. Способы завязывания платков разнообразны. Обычно платок складывали с угла на угол по диагонали и завязывали под подбородком. В торжественных случаях платок скалывали под подбородком булавкой (носили "под булавку"). Часто верхнюю часть платка несколько оттягивали кверху, отчего получался небольшой "носик" - как говорили "для красоты". Во время сельскохозяйственных работ платок для удобства завязывали двумя концами сзади.  В начале XX века большое распространение в качестве праздничного головного убора получили черные (реже кремовые) кружевные косынки, сплетенные из толстой крученой шелковой нити. Повязывали такие косынки следующим образом: накладывали на лоб, на висках делали глубокие складки, а концы либо оставляли свободно висеть впереди, либо забрасывали один из них назад, но никогда не завязывали. Кружевные косынки надевали поверх цветного (голубого, розового, белого) платка. В селах Усманка и Таволжанка большой популярностью пользовались "французские" платки ("хвранцузские"). Это тонкие, очень красиво расписанные хлопчатобумажные платки. Праздничным головным убором были полушалки (атласные, шелковые, кашемировые), украшенные по краям каймой или бахромой.

Зимой девушки и женщины подвязывали голову шалями. В южных степных районах, где в хозяйстве использовали верблюдов, были широко известны "пуховки" - шали из верблюжьего пуха. Под пуховки надевали небольшой ситцевый или коленкоровый платок ("подзимь", "подплатошник" - с. Усманка). Во всех селах юго-восточных районов Самарской области бытовали огромные шали с кистями, сделанные из овечьей шерсти, Носили их "под булавку" или завязывали концами сзади.

В некоторых сёлах Самарской области были распространены кокошники. Кокошник имели право надевать девушки и молодушки, только что вышедшие замуж. В некоторых местностях было принято носить кокошник до рождения первого ребенка, затем его заменяли волосником, который женщина носила до конца жизни. Со второй половины XIX века кокошник начинает постепенно выходить из употребления.

Обувь русских крестьянок, как и одежда, делилась на праздничную и будничную. Повседневной обувью служили лапти, сплетенные из лыка. Обычно лапти имели три ушка (по бокам и сзади), в которые вставляли оборки. Оборки крест на крест наматывали до середины икры или до колен. Весной и осенью в грязную погоду носили лапти, подбитые двумя деревянными колодками (под пяткой и носком). Надевали лапти поверх шерстяных чулок, доходящих до колен. Среди них известны писаные чулки, вязаные с вкраплением различных узоров: в змейку, кочетами, цветочками, репьями. Зимой носили валенки, реже валяные туфли - чунки.  Из лыка делали также "тюхли". Их плели реже, свободнее и обували без обор, так как тюхли имели форму глубоких галош. Резиновые галоши проникли в деревню в 20-е годы XX века. Первоначально их обували только по праздникам. Позже резиновые галоши стали излюбленной обувью пожилых крестьянок: новые галоши носили в качестве праздничной обуви, а старые использовали для домашней работы. Широко бытовавшей праздничной обувью были ботинки с резинками: кожаные, на каблуке, с двумя полосками резинок по бокам от подошвы до конца голенища. Самой распространенной праздничной обувью женщин были "гусарики": кожаные ботинки черного цвета, на каблуке, с язычком и шнуровкой впереди. Гусарики имели различную высоту - от щиколоток до середины икры. Достаточно широко были распространены и штиблеты - разновидность сапог из кожи, с козырьком, крючками и матерчатыми вставками, которые плотно облегали ноги. Эту обувь привозили с ярмарок и базаров, она распространялась в сельской местности под влиянием городской моды. Несмотря на широкое проникновение в деревню с конца Х1Х-начала XX века валяной и кожаной обуви, основная масса крестьянского населения продолжала носить плетеную обувь, лишь мечтая о приобретении кожаных сапог или ботинок. Кроме того, праздничной обувью считались гетры - кожаные сапожки, с каблуками и без них, длиной до колен. Шили также полусапожки из хрома, а в 20-30-е годы стали носить брезентовые туфли. В любое время года женщины носили вязаные шерстяные чулки, которые подвязывали веревочками.

     Женские украшения, входившие в комплекс традиционного русского костюма, можно условно разделить на четыре группы: ушные, шейные, украшения для рук и одежды. Непременным украшением девушек и женщин являлись серьги. В большинстве случаев они представляли собой медные или серебряные подвески разнообразной формы со вставленными в них цветными стеклышками. Золотые серьги носили лишь в зажиточных семьях. Во многих селениях в качестве ушных украшений применяли гусиные пушки. Их вставляли в уши вместе с серьгами. В некоторых деревнях Бугульминского и Бугурусланского уездов пушки было принято окрашивать в разные цвета. На шею надевали бусы, ожерелья, монеты, кружева. Бусы были дутые, стеклянные или янтарные. В селе Покровка Борского района янтарные бусы называли ожерелки. Руки украшали кольцами и перстнями: женщины - оловянными, серебряными, а иногда и золотыми, девушки - с дешевыми камнями разных цветов.

Самобытным украшением женской одежды были пояса - опояски, к которым иногда пришивали карманы. Они служили не только украшением, в них обычно держали нитки, деньги, сладости. Именно поэтому в некоторых местах такой навесной карман назывался лакомкой (сёла Марьевка, Красная Поляна нынешнего Пестравского района).

 Мужская одежда русских крестьян на рубеже XIX и XX веков гораздо беднее и однообразнее женской. Основой мужского костюма были портки и рубаха. Наиболее распространенным типом рубахи в конце Х1Х-начале XX века были "косоворотки". Шили их из различного материала в зависимости от назначения костюма: повседневные - из сатина, сатинета, ситца, домашнего холста, праздничные - из шелка, атласа, миткаля, сюри. Косоворотки имели прямой покрой, с боков вшивались два клина, воротник-стоечку, длинные, немного сосборенные у проймы рукава с манжетами.  Рукава кроили прямыми, под мышками делали вставки-ластовицы. Праздничные рубахи часто вышивали по полочке, подолу и концам рукавов. Впереди по левой стороне груди проходил разрез, не доходящий до пояса. Такая рубаха застегивалась на пуговицы или завязывалась на тесемки. Застежка располагалась на верхней левой стороне грудного разреза - косоворотка, но могла находиться и посередине груди. В будни надевали некрашеные рубахи, а в праздники - разноцветные: красные, синие, черные, зеленые.

На рубеже XIX-XX веков появился еще один тип мужской рубахи - толстовка. Поскольку она предназначалась для зимы, то шили ее из шерстяных тканей. Рубаху подпоясывали поясом под живот.

Носили рубахи навыпуск, подпоясывая их поясами. Повседневные рубахи подпоясывали бечевкой или самодельным кушаком. Ткали такие кушаки из жесткой шерсти, на концах оставляли небольшую бахрому. Чаще всего самодельные пояса были полосатыми. Праздничные косоворотки подпоясывали шелковыми поясами, витыми или ткаными, с махрами или кистями на концах. Пояса были самые разнообразные: от самотканых и плетеных, до покупных шелковых, с бахромой и кистями на концах. Они являлись украшением праздничной одежды, а свадебная рубаха подпоясывалась обычно более широким и нарядным кушаком.

В 30-е годы XX века косоворотки вышли из моды, их сменили прямые распашные рубахи с отложным воротником, бытующие и поныне.

Другой основной частью мужской одежды были портки (порты, штаны). Обычно штаны шили из самотканого холста (в с. Большая Глушица  их  называли   "ланжовыми   штанами"). Только праздничные портки шили из ткани фабричной выработки. Встречались также и шаровары - более широкие брюки. В начале XX века во многих селах штаны носили "с напуском": заправляя их в сапоги, делали напуск. В 20-30-е годы стали появляться брюки. Брюки застегивали, подвязывали веревкой или шнурком. В это время они служили праздничной одеждой и широкого распространения не имели.

Летом мужчины покрывали голову картузами: суконной фуражкой с лаковым козырьком. В холодное время года надевали шапки-ушанки, которые шили из шкурок кроликов или других животных мехом вовнутрь. Большие шапки с ушами мехом наружу называли малахаями. Из шкурки молодого барашка шили мехом вовнутрь так называемые купряйчиковые шапки, сверху их покрывали сукном или кожей. В степных районах юга носили круглые каракулевые шапки, отороченные мехом, что является, видимо, влиянием соседей башкир.

Довольно разнообразна верхняя одежда мужчин. Самой распространенной зимней одеждой были зипуны (иногда их называли "халатами"). Шили зипуны из домотканого холста, на вате, с подкладкой. Холст для зипуна ткали шерстяным утком по конопляной основе. Использовали обычно овечью или верблюжью шерсть. Верхней мужской одеждой были бекеши: на меху, имела приталенный силуэт, книзу расклешена, длиной не достигала колен. Повсеместно бытовали шубы ("шубняки"): сшитые из овчины, отрезные по талии или прямого покроя, дубленые или недубленые, длинные или короткие. В зимнюю дорогу поверх шубняка надевали тулуп: из овчины, мехом вовнутрь, очень широкий и длинный, с большим воротником, Пиджаком ("пинжаком") называли длинную зимнюю одежду на вате или овчине, покрытую сверху конопляным или шерстяным холстом.

Всю верхнюю одежду подпоясывали кушаками, как правило, самоткаными в полоску или однотонными самых разных цветов. Обычно кушаки имели в длину более трех метров, подпоясывали их в два обхвата, концы подсовывали под пояс.

Обувь, как и одежда, была повседневной и праздничной. В праздники носили кожаные или хромовые сапоги. Самой распространенной будничной обувью оставались лапти. В холодное время года лапти надевали на онучи - длинные узкие полосы ткани из шерсти или поскони (конопли). Онучами оборачивали стопы и голень до колен, перевязывали опорками. Зимой носили валенки, реже бахилы - сапоги из выделанной овечьей шкуры. В конце XIX века в деревню проникла мода на галоши, которые сначала считались праздничной обувью. Резиновые галоши надевали поверх сапог, а кожаные носили самостоятельно.

С весны до осени мужчины носили фуражки и картузы, представлявшие собой разновидность военной фуражки с блестящим жестким козырьком. Этот вид головного убора со второй половины XIX века стал преобладающим. Зимой носили шапку-ушанку.

Некоторые изменения в мужском костюме произошли во второй половине XIX века в связи с проникновением в деревню городской моды. Рубашки стали шить из покупных тканей (сатина, шелка), шаровары из плиса. Поверх рубахи носили жилетку и поддевку (легкую стеганую жилетку с большим количеством сборов сзади), а также - "пинджак" и городское пальто. Русское население юго-восточных районов Самарской области сложилось к XIX веку из переселенцев севера, центра и отчасти юга России. Культурные традиции, в частности комплекс одежды, были различными в этих зонах расселения русского народа. На севере и в центре, как известно, бытовал комплекс женского костюма с рубахой, сарафаном, кокошником для девушек и сорокой для женщин. На юге - комплекс с рубахой, плахтой и кичкообразными головными уборами.

В конце XIX века повсеместно происходила смена костюма под влиянием городской культуры на юбку с кофтой и платье. Именно этот процесс зафиксировали проведенные исследования в юго-восточных районах Самарской области. Преобразования в мужской и женской одежде привели к сложению нового комплекса костюма конца Х1Х-начала XX века. Основу женского костюма этого времени составляли юбка и кофта, сшитые из одного или разных материалов. Лучше всего сохранился и полностью восстановлен женский комплекс одежды из с. Усманка Борского района. В парочку входили: юбка и кофта, сшитые из одного материала, рубаха, нижняя юбка, волосник, платок, янтарик, груса и ожере-лок, гусарики. Основу мужского костюма этого времени составляли рубаха распашная, с воротником и портки. В селах Августовка, Украинка и Павловка среди молодежи были популярны лаковые сапоги с голенищами "в гармошку".

Костюм русских крестьян Среднего Поволжья, сложившийся в конце Х1Х-начале XX века, бытовал до Великой Отечественной войны. Глубокие социальные преобразования в деревне, усилившаяся связь с городом способствовали быстрому проникновению в деревню новых тенденций в одежде.

Календарные обряды и праздники

Особенность праздничной культуры русского населения состояла в том, что после утверждения христианства на Руси церковные праздники, приуроченные к определенным дням и временам года, постепенно тесным образом переплелись с дохристианскими обычаями и обрядами. Праздничная обрядность у русского населения края группировалась согласно поворотным моментам годового цикла: зимнее и летнее солнцестояние, весеннее и осеннее равноденствие. В связи с этим и праздники делились на зимние, весенние, летние и осенние. Каждый из них был связан с определенным этапом сельскохозяйственных работ. Зимние обряды были призваны обеспечить подготовку крестьян к новому урожаю, благополучие сельского общества, поэтому главное внимание в обрядах было сосредоточено на идее счастья и достатка. Основной темой весенних праздников являлась подготовка к началу полевых работ. Летние и осенние обряды были связаны с заботами о выращивании и сборе урожая.

Кульминацией  зимних праздников были Святки, продолжавшиеся в течение двух недель от Рождества до Крещения. Широко распространено было рождественское и новогоднее колядование, когда группа колядовщиков - христославчиков - обходила по очереди все дворы и села, поздравляла с Рождеством Христовым, славила каждого хозяина особыми святочными песнями, желала ему и его семье благополучия, а в ответ за это  требовала  вознаграждение. Весело проходили святочные вечера или посиделки, участниками которых была молодежь. В ожидании сватовства девушки надевали лучшие наряды. Молодые люди собирались по очереди в каком-нибудь доме, шутили, смеялись; парни играли на музыкальных инструментах, девушки пели. Затем начинались молодежные игры. Наиболее распространенными были такие игры, как столб, дрема, соседи, редька, рекруты, женитьба царя и другие.

На святки были распространены различные гадания, например выбрасывание валенок или сапог за ворота двора. Считалось, "в какую сторону носок покажет, с того конца и жених в новом году будет". Жениха определяли и по другим признакам. Ловили в темноте овцу и смотрели, какого цвета ее шерсть - по ней судили о цвете волос жениха. Много радости, и веселья во время святок доставляли ряженые. Молодые люди меняли свой облик до неузнаваемости, веселя и пугая этим односельчан. Парни и девушки рядились старухами и стариками, цыганами, барынями, чертями и т.д. При этом лица красили сажей и красками, надевали вывороченные наизнанку шубы, нарочито изменяли голоса. В период святок было принято разжигать костры. В XIX веке в Бузулукском и Бугурусланском уездах в канун Рождества, Нового года и Крещения было принято жечь на дворе (или возле него) липовые веники. Возжигание огней знаменовало собой не только начавшееся разгорание солнца, по и начало нового аграрного цикла. Святки закапчивались праздником Крещения (19 января по новому стилю), который сформировался под влиянием христианства. Кульминационным моментом был крестный ход на Иордань (прорубь в виде креста на реке или другом водоеме), где люди набирали освященную батюшкой воду. Многие окунались в проруби три раза, чтобы снять хворь.

Праздником весеннего равноденствия является Масленица - неделя перед Пасхой. Каждый день Масленицы у язычников имел свое название и смысл: понедельник - встреча, вторник - заигрыш, среда - лакомка, четверг - разгуляй, пятница - тещины вечерки, суббота - золовкины посиделки, воскресенье - проводы Масленицы или прощенный день. Главным атрибутом праздника было чучело Масленицы, а также блины - символ солнца. "Масленицу" делали из соломы, наряжали в женскую одежду, устанавливали на сани, катали по всему селу и чествовали. В масленичные дни праздничные увеселения были немыслимы без массовых катаний вокруг села на санях, запряженных украшенными лошадьми, а также на санках и ледянках со снежной горы. Девушки старались прокатиться как можно дальше, чтобы леи вырос длиннее. Во многих селениях старожилы вспоминают о кулачках как об одном из самых интересных и запоминающихся событий, когда мужики выходили "стенка на стенку", чтобы померяться силой в кулачном бою. Все присутствующие при этом их подзадоривали. Кульминационным моментом праздника был обряд сжигания (похорон) Масленицы за околицей селения, в поле. При этом сжигали не только соломенное чучело, но и разные старые вещи, остатки праздничной еды и т.п. Это символизировало проводы зимы, а вместе с ней и всего старого, отжившего свой срок, и, таким образом, обновление природы, зарождение весны, а значит, и новых сил для плодородия земли.

Во время Великого поста отмечали такие праздники, как Жаворонки (Сороки) в день весеннего равноденствия - 9/22 марта, Благовещение - 25 марта/7 апреля, Егорьев день - 23 апреля/б мая. Обрядом зазывания весны у русских были Жаворонки. Название происходит от испеченных из теста птичек, с которыми "в день сорока мучеников" (по христианскому календарю) дети поднимались на крыши сараев и закликали весну:

Кулики, жаворонки,

Прилетите к нам,

Принесите нам Весну-красну.

Нам зима надоела,

Весь хлебушек поела,

И кормок подобрала,

И скотину согнала.

В Егорьев день (день Святого Георгия или Юрия, покровителя скота) обычно происходил первый выгон скота на пастбище. При этом совершался целый ряд ритуальных действий-оберегов: окуривание стада с целью предохранения его от порчи или болезней; прикосновение к скотине с этой же целью украшенными вербными ветками (село Красная Поляна ныне Пестравского района) и другие. Кроме того, этот день считался праздником всех пастухов - одних из самых уважаемых людей в крестьянской общине.

После завершения Великого поста начинался главный православный праздник - Светлое Воскресение Христово или Пасха. Вся пасхальная обрядность в русской среде края связывалась с яйцами, символизирующими начало новой жизни. Всю неделю от Христова Воскресения до Красной Горки молодежь собиралась на улицах за околицей катать яйца - это было и развлечением и азартной игрой. Крашеные яйца, сдобные куличи и творожная пасха были главными атрибутами праздничного стола.

Весенний цикл обрядов и праздников заканчивался Троицей, которая приходилась на 50-й день после Пасхи и знаменовала собой переход к лету. Троицкая обрядность в Самарской губернии имела характер массовых гуляний, главным смыслом которых были проводы ("похороны") весны. Для этого в отдельных селениях наряжали чучело в образе парня с венком на голове (село Жигули), чехонь (село Рождествено Волжского района), обрядовую куклу и коня (деревня Федоровка Богатовского района). Молодежь собиралась на окраине села, девушки заплетали венки, по селу проходили с березой и ветками, после чего все шли к водоему, куда и бросали названные выше символы весны. При этом весну оплакивали и благодарили. Гуляние с кадрилями под аккомпанемент балалаек, мандолин и гармошек продолжалось на лужайках около леса, в садах, на пригорках.

Среди летних календарных праздников отмечали Ивана Купалу в день летнего солнцестояния (24 июня/7 июля). Первоначальная купальская обрядность, связанная с разжиганием костров, в Самарском крае не встречается. Из очистительных действий было характерным шутливое обливание прохожих ведром воды из колодца или из окна своего дома.

С Петрова дня (29 июня/12 июля) начинался покос, а со дня Казанской иконы Божьей Матери (8/21 июля) или Ильина дня (20 июля/2 августа), по мере созревания хлебов, приступали к жатве.

Осенний цикл обрядов характеризовался престольными праздниками, среди которых наиболее часто встречались Успение Богородицы - 15/28 августа, Покров день - 1/14 октября, осенняя Казанская (Божья Матерь) - 22 октября/4 ноября, день Святого Димитрия Салунского (Дмитриевская) - 26 октября/8 ноября, Козьмодемьянская - 1/14 ноября, Михайлов день - 8/21 ноября. Это были праздники села, определяемые по престолу церкви. В эти дни у храма накрывали столы, дома встречали гостей - родственников и жителей соседних селений.

Русские несколько изменили свой традиционный облик в условиях тесного хозяйственно-культурного взаимодействия различных групп населения между собой, а также с другими народами - украинцами, мордвой, татарами, чувашами. Результатом такого взаимодействия явились многие заимствования, а также выработка некоторых универсальных черт в материальной и духовной культуре, что позволяет выделить русское население Самарской губернии в региональную группу средневолжских русских (в качестве своеобразной подгруппы средних великороссов).