Е. Н. Верейская "Наташа пишет ночью письмо и затем его сжигает". 4 класс
учебно-методический материал по чтению (4 класс)

Фамилия, имя ________________________________                   Дата_______________

Е. Н. Верейская «Наташа пишет ночью письмо и затем сжигает его»

1. Заполни «Словарь блокадного Ленинграда»: объясни значения слов и словосочетаний.

1) Печка-«буржуйка» - ______________________________________________________

__________________________________________________________________________

2) Коптилка – ______________________________________________________________

__________________________________________________________________________

3) Пожарное звено – ________________________________________________________

__________________________________________________________________________

4) Санитарное звено –  ______________________________________________________

__________________________________________________________________________

5) Зажигательные бомбы – ___________________________________________________

__________________________________________________________________________

6) Бомбоубежище – _________________________________________________________

__________________________________________________________________________

7) Воздушная тревога – ______________________________________________________

__________________________________________________________________________

8) Паёк – __________________________________________________________________

__________________________________________________________________________

2. Напиши, чем занимались дети в пожарном звене.

________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

3. Подчеркни слова, отражающие качества характера, которые проявили Наташа и Коля во время дежурства.

Находчивость, трусость, отчаяние, взаимовыручка, злость, растерянность, мужество, ответственность.

4. Масса буханки чёрного хлеба составляет около 700 г. Как ты думаешь, какую примерно часть буханки составлял кусочек хлеба, который выдавали детям в сутки? Соедини линией.

Блокадный паёк: 125 г хлеба                                         Одну вторую часть

                                                                Одну четвёртую часть

                                                                Одну пятую часть

5. Как ты понимаешь смысл пословицы «Друг друга поддерживать – победу одерживать»? Напиши.

___________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Отметка:____________

Елена Николаевна Верейская

Наташа пишет ночью письмо и затем его сжигает

(Глава из книги «Три девочки», в сокращении)

        Шла ночь на первое января 1942 года. Наташа вдруг проснулась сразу, как от толчка. Она открыла глаза. В комнате было совершенно темно. Слышалось ровное дыхание спящих людей. Наташа повернулась со спины на бок, протянула руку и пощупала, не раскрылся ли Тотик. Нет, ничего, укутан хорошо. Они все лежали на широкой тахте – Наташа, Тотик, Люся и Катя…

        Однако как холодно! Вечером топили «буржуйку», но она уже успела остыть. Наташа зябко повела плечами, подошла к столу, достала из большой папки несколько исписанных листков бумаги и несколько чистых, уселась в кресло, поджав под себя ноги, и начала писать. Она спешила, но слова ложились на бумагу ровными чёткими строчками. Пламя коптилки слегка колебалось от её дыхания, глазам было больно от напряжения, рука стыла, и её время от времени приходилось отогревать, сунув под мышку, но Наташа, не отрываясь, писала и писала. Часы пробили два, потом три; Наташа их не слышала, она с головой ушла в письмо.

Ленинград, ночь на 1 января 1942 года

«Здравствуй, дорогой мой папочка. Пишу тебе в новогоднюю ночь. Вчера пришёл к нам твой товарищ с фронта, и как мы обрадовались твоему письму! Ведь так долго не было вестей от тебя, и чего-чего мы с мамой не передумали!..

Помнишь, как весело мы встречали прошлый Новый год? Помнишь сюрприз? И вот вчера был настоящий новогодний сюрприз – письмо от тебя! Ты просишь, чтоб я честно и откровенно написала тебе, очень ли нам трудно. Да, папочка, трудно. Мне кажется, что я за эти месяцы стала совсем взрослой.

Ну вот, как раз листок кончается. Теперь читай то, что я тогда написала, а что дальше, я напишу сейчас».

Наташа аккуратно присоединила к начатому письму исписанные листки, отложила их в сторону, взяла новый лист и продолжала писать. Вот что было написано в листках:

«Как только ты, папа, улетел на фронт, я вступила в пожарное звено нашего дома. Сейчас все ребята, оставшиеся тут, как умеют, помогают защищать город. Нас научили всему, что нужно. Мы собрали по всему дому очень много старых чулок, набили их песком, зашили и сложили в кучу на чердаке. Мы перетаскали на чердак целые горы песку, чтобы тушить зажигательные бомбы. А Катя и Люся – в санитарном звене. У них в нашем подвале, где бомбоубежище, медпункт. Они не верили, что чулками с песком можно потушить бомбу. А я сама как раз ими и потушила целых две бомбы.

Мы вечером собирались ложиться спать, когда началась воздушная тревога. Мама сразу завернула Тотика в одеяло и побежала в бомбоубежище, а я на чердак. Я научилась различать по звуку, летит ли это наш самолёт или вражеский. У наших – ровное и чёткое гудение, а фашистский как-то ужасно противно и назойливо завывает. Я стояла у кадки с водой, а рядом со мной Коля Борисов. И вдруг слышим: летит! Коля говорит: «Это наш!» А я говорю: «Нет, ихний!» А тут где-то около самого нашего дома начали палить зенитки. Я только успела сказать: «Вот видишь!» - как раздался ужасный грохот, и весь наш дом качнуло так, что я еле удержалась на ногах и схватилась руками за стенку, а вода из кадки выплеснулась и прямо мне на ноги. Я кричу: «Коля! Ты где?» - А он молчит. Я ужасно перепугалась, кричу: «Коля! Коля!» - и вдруг слышу, он стонет где-то на полу. Я присела на корточки, шарю руками где он, а на крыше над нами бегают, что-то кричат. Я думаю: это в наш дом попало и сейчас всё обрушится. Вскочила было – бежать! Но сейчас же спохватилась: а Коля? Не бросать же его. Я стала звать на помощь, а сама знаю: на крыше такой шум, не услышат. А тут Коля и говорит, голос слабый: «Ничего, я жив, я только ударился спиной об железную балку. Помоги мне встать». Я ощупью добралась до него, поднимаю, а его ноги не держат. А по крыше всё бегают и что-то кричат. Говорю: «Коля, ты постарайся идти; я помогу; кажется, в наш дом бомба попала». – «Не могу идти», - отвечает Коля. И в это время слышим, опять самолёт летит. И опять близко зенитки запалили. И вдруг слышим – свист. Пронзительный такой. Мы в потёмках прижались друг к другу; я Колю поддерживаю, не дышим. Тут как стукнет что-то над нами! Раз и два, и вдруг нас ослепил яркий белый свет, - точно вот когда при магнии снимают. Стало светло, как днём. Смотрим, это две зажигательные бомбы нашу крышу пробили.

Я растерялась – стою и смотрю, а белое пятно брызжет во все стороны. А Коля кричит: «Чулки! Скорей!» - сам снова падает, потому что я его из рук выпустила. Я бросилась к куче чулок, схватила сколько могла, подбежала к одной бомбе и давай забрасывать её этими мешками. Чулки вспыхнули и сразу обгорели, а песок рассыпался и потушил бомбу. Тогда я бросилась к другой и тоже забросала её чулками с песком. А в это время уже несколько человек вбежало в дверь с лестницы, кричат: «Кто здесь есть?» - Коля говорит: «Не наступите на меня, я тут лежу». – А я смотрю, - что такое? Сразу, как бомбы потухли, показалось совсем темно, а потом вижу – на потолке точно два пятна светятся. Я поняла, что это дыры, пробитые бомбами. И на чердаке от них почти всё видно. Подошла снова к Коле, а около него уже ребята возятся, поднимают. Снесли мы его вниз, в медпункт. Там уже несколько человек раненых и обожжённых. Ребята-санитары первую помощь оказывают вместе с сестрой и врачом. Какая Люся была шалунья и лентяйка, а теперь как работает!..

…Очень много детей эвакуировали. Мы как раз в июле все четверо были больны корью и уехать не могли. Когда поправились, было поздно. Ленинград уже был окружён врагами. Вот так мы и остались в городе. Вскоре мама ушла дружинницей в тот госпиталь, где Анна Николаевна работает. Домой мама приходит очень поздно.

Папа! Нашу школу разбомбило. Хорошо, что ночью, не во время занятий. Мы не учимся, хотя в городе работают многие школы. Говорят, занимаются даже в бомбоубежищах. Но близко от нас такой школы нет, а далеко ходить мы не в силах. Ни трамваи, ни троллейбусы не ходят, ведь электричества-то нет…

Зато немцы обстреливают нас из дальнобойных орудий. Они ведь окружили нас со всех сторон. Мы знаем: если идёшь по улице, а снаряды свистят над головой, - значит, они пролетают куда-то дальше и можно не прятаться. Но, конечно, можно попасть и в самый обстрел».

Проснулся и громко заплакал Тотик, Наташа бросилась к нему.

Через полчаса она снова сидела за столом и писала. Но слова уже не ложились на бумагу ровными чёткими строчками. Перо прыгало в Наташиной руке, а рука не поспевала за взбудораженной, скачущей мыслью. И буквы отрывались друг от друга, становились всё крупнее и размашистее, и казалось, что им тесно на большом гладком листе бумаги.

«…Папа! Помнишь, в прошлом году ты говорил мне, что я – счастливая, что дожила до двенадцати лет и ни разу не видела ни одной смерти. Ой, папа, сколько я её вижу теперь! Я не могу забыть одного ребёночка, который пошиб на пожаре. И на улице часто видишь, как человек падает и умирает.

Да, папа, трудно нам, очень-очень трудно. Очень голодно, - ведь подвоза продуктов нет. Нет света, нет воды. Получаем 125 граммов хлеба в сутки на человека. Тотик в садик не ходит, очень ослабел. Мы приносим ему из садика его паёк – немножко супу и каши без масла. Но это так мало!

По вечерам на улицах совсем темно, все окна завешены. А после десяти часов выходить запрещено. Мама купила нам всем большие плоские значки, вроде брошек. Они покрыты каким-то составом, который светится в темноте. Теперь все ленинградцы носят такие значки, чтобы в темноте не натыкаться друг на друга.

Но только ты, пожалуйста, не подумай, что мы унываем, падаем духом. Нет, ты знай: мы выдержим! Всё выдержим, - ведь мы знаем: вы не отдадите наш город этим проклятым фашистам.

…Конечно, мы всё запомним. Разве возможно это забыть?! Ну, вот видишь, - я хотела написать всё по порядку, а не получилось. Ну, ничего, ты только знай: выдержим!

До свиданья, папа! До счастливого свиданья после победы! Я знаю, мой папа вернётся героем!..

Целую тебя крепко-крепко.

Твоя дочка Наташа».

Наташа, не перечитывая, сложила письмо вчетверо, сунула в ящик своего столика, сбросила шубку, дунула на коптилку и в темноте юркнула под одеяло. И только тут почувствовала, как устала и как иззябла. Её всю трясло мелкой дрожью…

Наташа лежала, всё так же сжавшись в комочек, и, не отрываясь, смотрела в раскрытую дверцу печки. Пламя бушевало в ней, изредка выкидывая в комнату тёмные струйки дыма. Пляшущий свет озарял комнату; запахло дымком, стало заметно теплее. Тоненько запел чайник.

Наташа смотрела в огонь и думала об отце. Как она стосковалась по нём! Она вдруг так ярко представила себе его милые, живые глаза, его улыбку…

«Папочка… папа…» - прошептала она. Вот он получит её письмо… Наташа закрыла глаза и постаралась представить себе, как он распечатывает его… быстро… нетерпеливо… Ему хочется скорее узнать, как они там… вот он распечатал… читает… читает…

И Наташа вдруг так и замерла на несколько мгновений.

- Нет! Нельзя, чтобы он получил такое письмо! Ему и без того нелегко там, на фронте… Он, конечно, так волнуется за них… А она… вместо того, чтобы успокоить, подбодрить… Нет, нет! Нельзя!..

…Наташа поспешно выскочила из-под одеяла, надела валенки, достала из ящика своё письмо и, не разворачивая, сунула его в «буржуйку». Дрова догорели, печурка была полна крупных красных углей. Кончики бумаги закрутились, задымились, и вдруг всё письмо вспыхнуло ярким пламенем.

«Эх… всё бы не надо жечь… ведь ничего, где про бомбы… ну, да всё равно… напишу новое…» - подумала Наташа, глядя на хрупкие чёрные листки, покрывшие красные уголья.

Она снова зажгла коптилку, села к столу, взяла в руки перо – и задумалась. Что же писать? Солгать? Солгать папе? …Нет! Нет, она напишет правду, только… только по-другому… Ведь если она напишет, что все они живы и бодры, что держатся крепко, что уверены в победе, что Ленинград выстоит, что все работают, - это ведь тоже будет правда.

И Наташино перо снова побежало по бумаге.

- Наташа! Ты что же это так рано встала? Что ты там делаешь? – раздался за её спиной голос Софьи Михайловны.

- С добрым утром, мамочка, - как можно веселее ответила Наташа. – Я пишу папе.

- Вот и отлично! Я тоже сейчас напишу, - говорила, поспешно одеваясь, Софья Михайловна. Она подбросила дров в печурку и подошла к дочери… - Только… Наташа, ты не пиши, как… Ты напиши, что всё у нас… что всё в порядке… - И она провела рукой по Наташиным волосам.

Наташа подняла голову и посмотрела на мать.

- Я так и пишу, мамочка, - сказала она. И они понимающе улыбнулись друг другу…