открытые уроки

Б.А. Алмазов «Простите меня!» Урок  литературы в 6 классе

Тип урока: комбинированный с применение технологии «Развитие критического мышления через чтение и письмо»
Цель: развитие навыков анализа художественного текста
Задачи:
1) Выявить представление учащихся о Великой Отечественной войне, о жизни в послевоенные годы.
2) Познакомить с рассказом Б.Алмазова «Простите меня».
3) Прививать интерес к урокам литературы.
4) Развивать умения выражать свои мысли посредством беседы, ответов на вопросы, выражать логическое отношение.
5) Формировать нравственные понятия у учащихся.
Формы и методы работы: слово учителя, чтение с остановками, анализ текста, беседа, презентация.
Ход урока. Организационный момент
1. Вступительное слово учителя.
— Сегодня мы познакомимся с рассказом Б.А.Алмазова «Простите меня», которого нет в вашем учебнике. Давайте вместе постараемся, чтобы урок прошёл интересно.
2. Актуализация знаний
— Что такое рассказ?
(небольшое повествовательное произведение, в центре которого одно событие, но важное в жизни героя)
3. Презентация. Биография Б.А.Алмазова.

4. Прогнозирование по названию

1. Как вы думаете, о чём это произведение?

2. Кто может быть главным героем? Сколько ему (ей) лет?

3. За что он(а) просит прощения?

4. Что значит уметь прощать?

5. Умеете ли вы прощать? Всё ли можно прощать? Была ли у вас такая ситуация? Как вы вышли из положения?

5. Презентация. Цитаты и фразы о прощении.

• Лучше слишком много простить, чем слишком осудить».
• «Когда вы отказываете кому-то в извинениях, то вспомните об этом, когда будете просить прощения».
• «Гнев причиняет вред телу, так что простите и будете здоровы».
• «То, что ты не можешь забыть... Бог не может вспомнить!»
• «Прощение лечит раны, забвение стирает шрамы».

«Прощение — это игла, которая умеет зашивать нанесённые обиды».

• «Я всегда могу простить, если понимаю».
• «Когда вы прощаете, вы исцеляетесь. А когда вы отпускаете, вы растёте».
• «Если кто-то заставляет тебя страдать, знай, что лучшая месть — это прощение».
• «Прощение не всегда означает возвращение к тому, что было».
• «Гнев — тяжёлое бремя. Ношение его утомляет. Прощение позволяет избавиться от него».
• «Простить — значит разорвать спираль зла непобедимым оружием любви».
• «Мосты строятся, когда мы просим прощения».
• «Прощение себя, вера в себя и выбор любить себя — это лучшие подарки, которые можно получить».
• «Прости себя за свои промахи и ошибки и сделай шаг вперёд».
• «Человек без прощения — всё равно, что гитарист без пальцев или певец без языка».
• «Прощение — это то, что мы должны найти внутри себя».

6. Что вы знаете о блокаде? Как люди жили в блокаду?

6. Фильм о блокаде.

7. Изучение нового материала
Чтение рассказа учителем с остановками. На каждой остановке задаётся вопрос.

Настоящего голода, какой пережила моя бабушка в блокаду, а мама на Ленинградском фронте, я не помню, но голодные времена застал. После войны в Ленинграде бабушка, мама и я буквально перемогались, получая хлеб по карточкам, и все мечтали: «Вот приедем на Дон...»

Возвращаясь домой после многочасовых стояний в очередях за мукой, которую только начали продавать, после давки, духоты и истерических слухов: «Кончилась! Больше не будет!», мы приносили три пакета — бабушкин, мамин и мой, и вот тут-то начинались воспоминания о каких-то сказочных временах, о невероятных урожаях и пышных казачьих калачах… Мне эти рассказы казались фантастическими, как легенда про золотые яблоки! Разве могут быть яблоки из золота?

Но я тоже мечтал. Мечтал и надеялся…

1) Оправдались ли надежды и мечты мальчика?

И наконец, мы поехали в голубые степи, в края ковылей и маков, прозрачных рассветов, пшеничных караваев и всех земных плодов. А когда добрались до нашего хутора, нас настиг голод.
Все оказалось неправдой! Степь была не голубой, а удушающе пыльной, пожухлой. На иссеченной трещинами голой земле, как спицы, неподвижно стояли пустые колосья, и над всем этим — тусклое от жары солнце в белесом мареве засухи… Бродили коровы с выпирающими мослами, лошади, глядящие по-человечьи измученно и покорно.

2) Как жили люди?

Мужчины были в основном инвалиды, вернувшиеся с войны, с ввалившимися глазницами, обтянутыми потрескавшейся кожей скулами и лихорадочным блеском в глазах. До сих пор помню их ссутуленные плечи и огоньки бесконечных самокруток, угольками вспыхивающие в черных кулаках. Женщины с тонкими, горько поджатыми губами и коричневыми лицами под низко надвинутыми платками. Ребятишки, молчаливые, пузатые, тихо выискивающие по канавам и у провалившихся плетней какие-то съедобные корешки и щавель, постоянно жевали.
Нас спасли два вещевых мешка сухарей. Ежедневно утром и вечером мы извлекали оттуда два сухаря, и бабушка внимательно следила, как я их ем: «Чтобы по-людски, за столом, не торопясь, чистыми руками, обязательно прихлебывая из миски отвар свекольной ботвы. Не в сладость, а в сытость...»
Боже мой, а что же они с мамой ели? Что вообще ели взрослые, если детей кормили лепешками из лебеды?
И вот однажды, когда я искал с соседским мальчишкой какие-то «каланчики» и ел их на огороде, его сестренка, бледная, как бумага, даже под степным солнцем, с белыми косицами, в выгоревшем до белизны платье, появилась среди пустых грядок и позвала меня.
— К вам дядька на бричке приехал!
И точно. В нашем дворе стояла таратайка. Лошадь дергала кожей на животе, отгоняя мух.

3) Кто это мог быть? Зачем он приехал?

И уже здесь я почувствовал идущий от тележки запах. Я влетел на крыльцо и наткнулся на целый пласт этого аромата. Он стоял как раз на уровне моего носа. Из сеней запах потащил меня в комнату к бабушкиному комоду. Там, во втором ящике, под старенькой простыней, я увидел четыре огромных, душистых, белых каравая с высокими пористыми боками, блестевших масляной корочкой. От их запаха у меня кружилась голова, но впиться в хлеб, разломать его, откусить я не посмел. С великой натугой я закрыл комод.

— Нечто! — доносился из соседней комнаты мужской голос. — По крайности, войны нет… Сдюжим… А в июле сколь-нибудь соберем. Местами хлеб есть…

— Егорушка! — ахала бабушка. — Да что ж ты все нам, у тебя своих пятеро…

— А у меня еще есть. Это нам артельный на трудодни зерно выдал, дай ему Бог здоровья. И где взял? А я так думаю… — сказал он, поворачиваясь ко мне. — У моих-то — отец, вот он, с руками и ногами, а ему кто, сироте, даст?

Это была самая больная струна в моем сердце, и он потянул за нее, этот незнакомый голубоглазый, словно вылинявший от солнца Егор.

— Все же вы гости! Из Ленинграда! В родные как-никак места вернулись, и тут голодовать… Это и дедушке твоему от меня благодарность! — Он протянул ко мне руку, и я весь сжался, как от удара: «Сироту жалеет! Добренький!» — Бывало, придет твой дедушка в класс, — гудел Егор, — высмотрит, кто совсем пропадает, да и сунет ему тишком сухарик от своего пайка. Мне сколь разов перепадало. Святой был человека, я с его грамоты пошел...

4) Как мальчик отнёсся к Егору? Что сказал? Как поступил?

Я возненавидел Егора. Меня затрясло от его белозубой улыбки и жалостливых глаз. И как я, пятилетний недомерок, сообразил, чем больнее ударить его?!— А что это у нас в доме так навозом тянет? «Вот так тебе! — подумал я. — Пришел. Расселся. Жалеет. Разговаривает!»
Запах от Егора шел густой, в нем мешались конский и человеческий пот, махорка и духота овечьего закута.

Егор заморгал белыми ресницами, нахлобучил бесформенную папаху и суетливо заторопился.

— И то! И то… — забормотал он. — Спим-то посреди отары… Принюхавши… Вы уж извините! Надо бы сперва в баню… Но я хлебца вам теплого, из печи чтобы, хотел...

5) Как отреагировали  мама и бабушка на такой поступок мальчика?

Когда я ел божественно пахнущий ломоть, грыз хрустящую корку, тонул в белопенном мякише, чувствуя щеками его живое тепло, я не понимал, какой поступок совершил. И только потом, когда томление сытости стало склеивать мне веки, я удивился, почему это после ухода Егора ни мама, ни бабушка не сказали мне ни слова. Мама сидела забившись в угол старенького диванчика, а бабушка гремела посудой.

— Это же надо — взрослому человеку… — наконец проронила бабушка, забирая у меня тарелку с куском, который я не смог одолеть. — Стыд какой!

— Как стыдно! — Мама поднялась и стала ходить по комнате, ломая пальцы. — Он в степи под градом и холодом, под молниями и суховеями, круглый год один, среди овец…

— У него своих детишек голодных пятеро, а он тебе первому… Я плохая бабушка! Я не умею тебя воспитать! — Это была самая страшная фраза.

6) Понял ли мальчик свою ошибку? Захотел ли он её исправить? Как исправил? Что для этого сделал?

Через час такой пытки я уже рыдал, понимая весь ужас совершенного мною поступка.

— Что же мне теперь делать? — закричал я, захлебываясь слезами.

— Сам набедил — сам и поправляй.

— Да как же я у него прощения попрошу, если он уехал?

— А что ты думал, когда обижал? Ты же нас всех, нас всех — и дедушку, и папу, и нас с мамой — на всю жизнь опозорил…

— Он недалеко живет! — обронила мама. — За оврагом, у кладбища.

— Так ведь темно уже! — кричал я, леденея от мысли, что придется идти оврагом, где и днем-то страшно. — Меня бугай забодает!

Бугай в сарае спит давно.

— Меня волки съедят!
— Пусть! — отрезала бабушка. — Пусть у меня лучше не будет внука, чем такой внук — свинья неблагодарная!

— Он ведь хлеб! Он ведь хлеб тебе привез… — прошептала мама.

7) Пошёл ли он в другую деревню или, поплакав, лёг спать?

На улице было действительно совсем темно. Все привычное и незаметное днем переменилось, выросло и затаило угрозу: и плетни вдруг поднялись, как зубчатые стены, и беленые стены хат при луне вдруг засветились мертвенно и хищно.

… Спотыкаясь и поскуливая, я вышел к оврагу, где огромным чернильным пятном лежала темень. Я пытался зажмуриться, но глаза от страха не закрывались, а норовили выскочить из орбит. Рыдая, я опустился на дорогу, где под остывшим слоем пыли еще таилось дневное тепло. Домой повернуть было невозможно. «Ты нас всех опозорил!» — звенело в голове.

— И пусть! — шептал я. — Пусть меня сейчас волк съест и не будет у них меня! — Я пытался представить, как все по мне плачут. Но картина не получалась, потому что я знал: вина-то моя не прощенная! И виноват я по уши! «У него своих детишек пятеро голодные сидят, а он тебе хлеб привез!»

Из темноты вдруг высунулась огромная собачья голова, ткнулась холодным мокрым носом в мой голый, втянутый от страха живот, пофырчала мне в ухо и скрылась.

Как во сне, я поднялся, перешел черный овраг и, стараясь не смотреть в сторону кладбища, вышел к Егорову куреню. Окна не светились… И тогда я зарыдал в голос, потому что все было напрасно: Егор спит, а завтра он уедет и никогда не простит меня!

8) Как думаете, простит его Егор? Почему?

— Кто здесь? — На огороде вдруг осветилась открытая дверь бани.

— Дядя Егор! — закричал я, стараясь удержать нервную икоту. — Это я! — И, совсем сомлев от страха и стыда, почему-то совершенно замерзая, хотя ночь была жаркая, ткнулся во влажную холщовую рубаху овчара и, заикаясь, просипел: — Дядя Егор! Прости меня!

За всю свою жизнь я не испытал большего раскаяния, чем в тот момент.

— Божечка мой! — причитал Егор. — Да закоченел весь! Милушка моя!

Потом он мыл меня, потом мы шли домой, все той же бесконечной ночью.

… Много лет спустя мама рассказала мне, как они с бабушкой,
обливаясь слезами, шли за мной по пятам. Мама несколько раз порывалась подбежать ко мне: больно маленький я был и очень горько плакал, но бабушка останавливала ее:

— Терпи! Никак нельзя! Сейчас пожалеешь — потом не исправишь…

Были потом у меня и праздники, и изобильные столы, и веселые рыбалки с дядей Егором. Были длинные ночные разговоры под черным и бездонным небосводом, но навсегда осталось чувство вины перед тем, кто дал мне хлеб...
8. Притча о прощении.

— Учитель, как мне научиться прощать?
— Что толку в лечении симптомов... Учись не обижаться.
9. Закрепление материала

10. Письмо по кругу.

Оцените поведение мальчика. Правильно ли поступили взрослые? Как бы вы чувствовали себя в подобной обстановке?

11. Задание на дом:

1. Эссе по впечатлениям от рассказа.

2. Представьте себе такую ситуацию: мальчик пошёл в школу, ему задали сочинение, что бы он написал об этом случае? Как оценил свой поступок?

3. Напишите  сочинение-рассуждение как вы понимаете слова «прощение», «прощать», «простите».