Наталья Лесскис. «Учителя большого города. Татьяна Жундрикова»

Об организации процесса

Школа полного дня — это значит, что дети находятся в ней не только первую половину дня, но и вторую. После обеда у нас разные кружки, секции, и еще есть так называемая самоподготовка, учитель помогает детям выполнять домашнее задание. Не решает за них задачи, а организует деятельность. В начальной школе это очень важно. Часто бывает, мама сажает ребенка за стол и говорит: «Делай домашнее задание», через полчаса приходит из кухни, говорит: «Ну, почему ты не делаешь?» А он просто не знает, с чего начать, что в начале, что потом, ему трудно самому так долго держать внимание, ему нужна какая-то внешняя опора, костыли. Внешняя атрибутика — парта, класс, доска — организовывает. Кроме того, на самоподготовке учитель старается организовать малые группы. Есть всегда ребятки, которые могут работать сами, и им нужен только контроль — правильно, неправильно ты решил задачу или написал упражнение. А есть дети, которые совсем не могут сами работать, и тогда учитель садится рядом. А есть дети, которым нужно напоминать временами: «Ты пишешь?» «Да-да! — говорит он мне из-под стола. — Пишу-пишу».

Про то, что кроме уроков

Мы ходим вместе в театры, в музеи, на выставки, иногда просто устраиваем игротеки — в субботу дети с родителями собираются и играют. Есть много современных игр, которые незнакомы взрослым, потому что, когда мы были маленькими, их не было: «Диксит», «Блиц», «Барабашка» и тому подобные. И наоборот: то, во что мы играли, сейчас недоступно. Во двор никого не выпускают — страшно же, — и, стало быть, всякие казаки-разбойники, прятки, скакалки,  классики просто отпадают. Дети не знают о существовании таких игр.

Обычно мы чередуем игротеку с походом в театр. Я стараюсь выбирать спектакли, соответствующие их восприятию, и никогда не хожу, не посмотрев сама. Недавно мы смотрели в театре Камбуровой «Шиповничек». Мы, естественно, прочитали сначала саму сказку. Потом посмотрели, обсудили, и спектакль их очень тронул. Например, в начале спектакля выходит шут и говорит, что шут — это человек, который и глупый, и умный одновременно. И один мальчик сказал: «Да, это я. Я — шут». 

О том, что проходят в пятом классе

Очень трудно расставаться с классом, который заканчивает начальную школу.  Период расставания длинный, да и пятиклассникам тяжело привыкать, и они все время бегают рассказать о трудностях жизни. Один мальчик, такой смешной, маленького роста, вечно встрепанный, с книжкой под мышкой, прибежал и сказал: «Татьяна Николаевна, вы нас учили, что добро всегда побеждает зло, а, оказывается, в жизни есть еще соглашения, компромиссы и договоренности».

Это был даже не упрек, а скорее открытие. А что на это скажешь? На самом деле, конечно, побеждает, но иногда дорогой ценой. Но я понимаю, что ему нужно привыкнуть к этой мысли и пожить с ней какое-то время. Поэтому я не стала устраивать философскую дискуссию, а все перевела в шутку и сказала: «Да, Руслан, просто это изучают потом, в пятом классе». Во двор никого не выпускают — страшно же, — и, стало быть, всякие казаки-разбойники, прятки, скакалки, классики просто отпадают. Дети не знают о существовании таких игр.

Об отметках, оценках и эталонах

Отметка не есть оценка. В нашей школе первые четыре класса мы не ставим отметки, а постепенно учим оценивать, не деля на черное и белое, на отличников и двоечников. Важно учитывать психологический возраст — в шесть лет человеку нельзя объяснить, что отметка выставляется за его работу. Вот он так старался, а буквы все равно в строчке не помещаются. И он так устал, написав эти три строчки, и правда выложился. А ему ставят три. А есть ребятишки, которые уже в первом классе читают, как мы с вами, получают пятерки и весело отдыхают на уроках. Но тогда пять за что? И дети это отлично чувствуют. Недавно я подслушала диалог на лестнице. Разговаривали два пятиклассника, которым наконец уже начали отметки ставить. Один говорит: «А я сегодня пятерку получил», а второй спрашивает: «Случайно или заслуженно?»

Оценки работ у нас существуют. Например, учитель каждый день проверяет тетради. И зеленой ручкой обводит или подчеркивает то, что особенно хорошо получилось, как бы говоря: «Вот эти вот три загогулины ты написал точно по образцу. Вот так надо писать». Если, предположим, неправильно решен пример, то учитель ставит под ответом точку. Это сигнал: «Внимание! Ошибка! Надо исправить!» Ребенок открывает тетрадь, видит эту точку, зачеркивает, пересчитывает. А если уж совсем все прекрасно, то учитель даже может высказать свое мнение в какой-то оценочной формулировке, например «отличная работа». 

Такая система делает эталоны прозрачными, дети постепенно понимают, что от них требуется. Ведь когда учитель владеет системой отметок от 1 до 5, он же не пишет в тетради: «Я ставлю тебе четверку или тройку, потому что ты допустил две ошибки на безударные гласные». Как понять, что означает оценка? Да еще и красная ручка включает определенный психологический механизм, ведь в нашей культуре красный — цвет запрета. Собственно, поэтому у нас учителя пишут зеленой ручкой.

О смысле оценок

В четвертом классе мы объясняем критерии оценки. И они могут сами оценить свою письменную работу. Потом можно обменяться тетрадями с соседом по парте, и пусть он оценит, справедливо ли выставлена отметка. Затем экспертную отметку выставляет учитель. На следующий день ребенок получает тетрадь, и у него там три отметки: его, соседа и учителя, их можно сравнить. Первое время они, конечно же, расходятся, но очень быстро приходят к адекватным оценкам. И в пятом классе для них оценка уже не является ударом. В одиннадцать лет можно объяснить, что двойка относится к работе, а не к личности. Да и пятерочки тоже не являются стимулом: это очень быстро теряет свою остроту, новизну. И все извечные родительские усилия по поощрению — мол, за пятерку я тебе куплю что-то — постепенно теряют эффект. Дальше что покупать? Машину? Квартиру?

Про подарки и мотивацию

Я думаю, что мир — не базар и не рынок, и такая стимуляция — это иллюзия, социальный стереотип. Отметка не является мотивационным стимулом, потому что отметка — внешнее, а мотивация — внутри. И существуют способности — от природы или от Бога, кто как верит. И есть подготовка, которая тоже никак не зависит от ребенка. Он тут не властен: ходить ему на подготовку или не ходить. И вот в первый класс приходит один подготовленный ребенок и второй, которым никто никогда не занимался, и он отличает только две буквы из алфавита. Как их оценить этими отметками? Если есть мотивация и любопытство, даже самый неподготовленный ребенок очень быстро догоняет того, кто, почивая на лаврах, ничего не делает. Но, если я ему все время буду ставить два, навряд ли ему захочется догонять. 

Мотивация в первом и в четвертом классе разными вещами диктуется, и это естественно. В первом классе ведущая деятельность — учение. А в четвертом — общение. В первом классе ему интересно все новое — и учительница новая, и портфель новый, и дети все новые, и сам он новый. А в четвертом ему, скажем, важно красиво выглядеть в глазах девочки, которая ему симпатична. 

Об уважении

Очень важно видеть в ребенке человека. Cчитается, что коллеге по работе грубить и хамить нельзя. С детьми это почему-то забывается. И взрослые склонны обращаться к детям в приказном авторитарном стиле: «Вставай! Пойди! Принеси!» Даже слово «пожалуйста» встречается редко. Есть такое стихотворение Марка Шварца:

Я в своей родной квартире
Как на службе строевой.
Командир на командире,
Я один здесь рядовой.

И очень часто взрослые с детьми как старшина в армии общаются. Конечно, это во многом потому, что они в детстве сами жили в таком режиме. Даже если они это осознают, этот поведенческий стереотип бывает очень трудно сломать.

http://bg.ru/kids/uchitelja_bolshogo_goroda_tatjan...