ПОЛЕЗНАЯ ЛИТЕРАТУРА ДЛЯ РОДИТЕЛЕЙ

И. Я. Медведева, Т. Л. Шишова

Воспитание без ошибок. Книга для трудных родителей

ВСТУПЛЕНИЕ

Как вы помните, "Анна Каренина" начинается с афоризма: "Все счастливые семьи похожи друг на друга; каждая несчастливая семья несчастна по-своему". Так можно сказать и про детей: все хорошие, послушные дети хороши одинаково, но каждый трудный ребенок труден по-своему. И действительно, один упрям, другой ленив, третий груб, четвертый застенчив... Вот только вопрос один и тот же задают матери:

- И почему он такой? Не знаю.

Не знает мать трудного ребенка, как правило, и что с ним делать.

Вроде бы очевидно: если ребенок ленивый - надо его сделать трудолюбивым. Если упрямый - сговорчивым. Если жадный - добрым. Одним словом, плохого сделать хорошим. Итак, цель ясна! Правда, непонятно, как ее достичь... Трудно с ними, с этими трудными детьми. Уговариваешь - не слушаются, повышаешь голос - не реагируют, накричишь - расплачутся... ну а физические наказания - это не приведи Господь, это непедагогично!

А тут, как на грех, жизнь пошла такая, что не только шлепнуть, а побить иногда хочется. Тоталитарное прошлое позорно, демократическое настоящее какое-то ненастоящее, светлое будущее... светлое будущее, по уверениям наших экспертов, вообще сплошной мрак: цены будут расти, а курс рубля падать, вырастет заболеваемость СПИДом, и упадет рождаемость, рост спекуляции приведет к спаду производства, а рост преступности - к окончательному падению культуры. (Кто ж вечером пойдет в театр? - Страшно...) Короче, всякая пакость будет только расти, а хорошее падать.

Вырисовывается какая-то мистическая картина вселенского зла, а ты внутри этого "мирового зла" уже не маленькая планетарная система со своим пусть маленьким, но порядком, а хаотическая броуновская частица, которая растерянно тычется куда попало во внезапно рухнувшем, распавшемся на атомы обществе.

Срочно надо заработать деньги, срочно их потратить, срочно что-то купить, и не что-то, а буквально все, ведь завтра ВСЕ ОПЯТЬ ПОДОРОЖАЕТ!

Это и есть ситуация постоянного стресса. Вся жизнь - сплошное потрясение, сплошная трясучка... А тут еще ребенок... До чего не ко времени, до чего неуместен!

Но ведь он не просил его рожать. Он не виноват, что вы решили произвести его на свет ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС. И он не обязан за это отвечать. Невоспитанный, упрямый, ленивый, капризный - трудный... Ну что с ним делать?!

А с вами?! С вами что делать - мрачными, раздражительными, усталыми, безразличными, всегда спешащими и всегда занятыми? Что вашему ребенку делать с вами? Чем защититься от вашего хронического недовольства жизнью?

В наших очерках мы, конечно же, будем говорить о детях. Но дети - это, выражаясь языком математики, производная. Производная от вас, потому что на свет их произвели вы.

И о вас мы будем говорить, может быть, даже больше, чем о детях. Ведь что греха таить, тон отношений в семье задают все-таки родители, а не дети. И даже если ребенок-тиран, а родители - его покорные рабы, это ОНИ позволили, ОНИ допустили такую расстановку сил!

В общем, мы хотим помочь родителям, которым нелегко дается воспитание детей, которые с трудом выстраивают свои отношения с ними. Поэтому книгу свою мы так и решили назвать:

КНИГА ДЛЯ ТРУДНЫХ РОДИТЕЛЕЙ

НЕ ПРОСИ ГРУШ У ТОПОЛЯ

Как часто будущие родители не только заранее покупают чепчики, распашонки и придумывают имя своему наследнику, но и творят его образ, сочиняют биографию!

- У него будут такие же густые и длинные ресницы, как у тебя, - говорит жена.

- Но чтобы синеглазый был, как ты! - продолжает муж. - И вообще пусть будет девочка, Аленка.

- Ты хочешь девочку? - удивляется жена. - Ну, так и быть. Пусть будет девочка. Но чтоб с твоим волевым характером!

- И с твоим нежным голосом, - завершает картину муж.

Это в случае семейной идиллии.

А бывает и по-другому. Женщина, оставшись одна и все же решившись иметь ребенка, сквозь злые слезы обращается к своему будущему сыну:

- Ничего, проживем! Он еще пожалеет! Он придет, будет умолять о прощении, а ты закроешь перед ним дверь!.. Или нет, не так... Мы идем по улице, ты держишь меня под руку, а я еле достаю тебе до плеча. А он идет навстречу: старый, никому не нужный, ободранный... Видит меня и спрашивает: "Кто это?" А я говорю: "Сын". - "Наш сын?" - "Нет, МОЙ сын!" И мы проходим, не оглянувшись...

Почему-то в этих мстительных картинах обязательно фигурирует сын. И обязательно, не успев родиться, уже юноша. И обязательно высокий и широкоплечий. Этакий рыцарь Ланцелот или - если быть в духе времени - Арнольд.

Но наступает долгожданный день, и рождается... девочка. Да еще некрасивая, да еще с астматическими приступами. И с очень тяжелым характером.

И воздушный замок с множеством бойниц рушится в одночасье. А нежданная девочка так никогда и не поймет, почему она вместо любви вызывает у своей матери смесь жалости и раздражения.

Ребенок растет, и раздражение растет. Казалось бы, в чем дело? Ведь заботишься о нем - и вроде бы привыкаешь, привязываешься... Это с одной стороны. А с другой, он растет, и картина становится все более отчетливой. Картина рокового несовпадения реальности и той, давней мечты...

И начинается работа по переделке. Ну, девочка - это еще ладно, тут ничего не попишешь. Цвет глаз тоже не поменять. Но уж тогда пусть будет балериной! Меня в свое время не приняли, сказали "ноги коротковаты". А она должна!

Интересная подробность: сокрушаясь, что дочь не унаследовала нужного цвета глаз, мать не замечает, что дочь как раз унаследовала мало пригодные для балета коротковатые ноги.

"Что же касается лепки характера, то это и вовсе не принято подвергать сомнению. Ребенок-воск, глина, чистый лист, и что там еще полагается говорить в подобных случаях... Однако "воск" и "глина" оказываются вовсе не такими послушными! И упорное "сопротивление материала" окончательно выводит из себя.

Вот тут и произносится сакраментальная фраза:

- Он (или она) не оправдал моих надежд!

И это не просто горестное признание. Это приговор, который обжалованию не подлежит. А раз так, раз "не оправдал надежд", значит - все дозволено! Можно попрекать ребенка своей загубленной жизнью. Можно все время ставить в пример мальчика из соседней квартиры или более "удавшегося" младшего брата. Можно в присутствии ребенка жаловаться на него подругам или даже таскать его по врачам и экстрасенсам. "Доктор, сделайте что-нибудь! Он какой-то не такой... Слишком тихий (или слишком назойливый), слишком вертлявый (слишком медлительный) и т.д." А за словами "какой-то не такой" скрывается застарелая претензия: Н Е ТАКОЙ, КАК Я ХОЧУ!!! Я, создатель, творец собственного ребенка!..

Но, во-первых, стоит ли отнимать роль творца у Творца? А во-вторых, даже если вы, будучи атеистом, считаете творцом себя, и только себя, то почему вы предъявляете претензии к своему творению? Разве оно виновато в промахах творца? Конечно, бывает, что художник в ярости уродует неудавшуюся картину, но он просто вымещает на ней зло за свою неудачу.

Если же вернуться к Творцу, то он, создав зайца, не заставил его охотиться на волка. Да и мы, кстати, не ждем этого от трусишки косого.

Прежде чем перекраивать детский характер, давайте посмотрим на исходный материал. Ведь если мы возьмемся, к примеру, перешивать брюки, то нам из узких уже никак не выкроить брюки клеш.

У каждого человека есть свои ресурсы, возможности, и они небезграничны. Их сочетание, их соотношение во многом уже определено с самого начала, с первых месяцев жизни ребенка. И задача родителей - как можно скорее определить главные, доминантные черты его характера.

Это, конечно, - не значит, что родители не должны воспитывать своих детей. Безусловно, в ребенке можно что-то развить, а что-то сгладить, облагородить, сделать менее заметным. Только - "не проси груш у тополя", как гласит испанская пословица. Ведь проси не проси, груш все равно не дождешься, а силы, потраченные на бессмысленные притязания, лучше бы употребить на другое. Тополь может вырасти чахлым и кривым, а позаботишься о нем умело - станет стройным красавцем. Так и человек. Озорник, сколько его ни ругай и ни наказывай, все равно не превратится в паиньку. Но от вас зависит, вырастет он хулиганом, а то и уголовником, или станет предприимчивым организатором нового дела, а на досуге - душой компании. Застенчивый же человек душой компании, как ни старайся, все равно не будет, но опять же от вас зависит, вырастет он букой и мизантропом или все-таки научится общаться с людьми, и никто про него не скажет: "Пыльным мешком стукнутый". Застенчивость (недостаток) уже будет восприниматься как скромность (достоинство).

Между прочим, даже столь популярные сейчас астрологи различают три типа людей, родившихся под одним и тем же знаком Зодиака: низший, средний и высший. В низшем недостатки выпирают настолько, что превращаются в пороки.

Можно сказать, что правильное воспитание - это повышение уровня данной личности. Мы называем это  ПСИХОЭЛЕВАЦИЕЙ,  возвышением души ("еlеvаге" по-латыни - подниматься, восходить). Работая с детьми, помогая им справляться с разными психологическими трудностями, мы никогда не стремимся ИСКОРЕНИТЬ недостаток. И даже считаем это опасным!

Сколько уже понаписано о природных катастрофах, к которым приводит самое, на первый взгляд, незначительное нарушение экологии! Малую букашку извели - целый лес погубили. Что же тогда говорить о человеке, самом сложном, самом утонченном творении Бога или Природы?! Не искоренять нужно, а корректировать, преображать и, в конечном итоге, обращать недостаток в достоинство! И тогда упрямец станет упорным, выскочка - лидером, а жадный - бережливым.

- Вашими бы устами да мед пить, - скажут родители. - Все это замечательно. Но как?

Мы постараемся дальше постепенно ответить на сакраментальный вопрос "как?". Естественно, это будет наш личный взгляд на проблемы воспитания. Правда, опыт общения с родителями трудных детей (от 4 до 15 лет) дает нам основание думать, что наш взгляд небезоснователен.

Беседы с родителями мы, как правило, начинаем с разговора о природной конституции ребенка. Еще раз повторяем, что ее надо постараться осознать, даже если такое осознание не принесет вам особой радости. И очень может быть, что уже одно это снимет основные трудности, возникающие у вас при общении с ребенком.

Однажды к нам пришел хрупкий большеглазый мальчик, очень похожий на короля Матиуша или на юного аристократа с полотен английских художников XIX века. Он был очень неуверен в себе, многого боялся и даже в свои двенадцать лет ни на минуту не оставался дома один. Мама, обратившаяся к нам с жалобами на его странности, уже одним своим видом резко с ним контрастировала. Большая, шумная, бойкая, она неустанно твердила, что не понимает, откуда у нее такой ребенок, ведь его погибший в авиакатастрофе отец был смельчак, герой, летчик-испытатель. Рано овдовев, эта женщина только и утешала себя тем, что мальчик повторит своего отца. А он не повторил ни внешне, ни внутренне, и любовь к сыну - которую мы не подвергли сомнению - боролась в ее душе с возмущением и даже легким презрением к этому немужественному характеру. Долго и разными способами мы старались дать ей понять, что Толя Б. - такой, какой он есть - тоже достоин уважения и даже гордости. К счастью, в конце концов нам это удалось. А мальчик именно тогда, когда от него перестали ждать непосильного для него суперменства, преодолел свои страхи. "И теперь не только остается дома один, но и ходит с ребятами в сложные походы с ночевками, о чем мама, конечно, даже мечтать не могла.

Но бывают случаи, когда чуждость ребенка вызывает такую неприязнь, что в эту чуждость и не хочется вникать. У нас принято много говорить о слепой материнской любви и совсем не принято о неприязни. Вернее, принято, но скорее в криминальном, а не в психологическом аспекте. Перед мысленным взором сразу предстает злодейка, которую с позором лишают родительских прав. Однако в жизни это встречается гораздо чаще, и далеко не всегда сопряжено со злодейством. Бывают случаи психологической несовместимости. Бывает, что ребенок - "копия отца", а отец бросил. А бывает, ребенок помешал личному счастью. Да мало ли что в жизни бывает?!

И, как правило, родители (особенно мать) стесняются даже себе сказать правду. Или говорят, но с каким-то истерическим отчаянием: "Да, не люблю, но ни-че-го не могу с собой поделать!" И в доказательство приводят поговорку: "Насильно мил не будешь".

Не любить своего ребенка - большая беда. Не побороться со своей нелюбовью - огромная, страшная вина. Встает все тот же вопрос: что делать? Не зная людей, не зная обстоятельств, заочно советовать что-то конкретное трудно и все-таки...

Мы в своей работе постоянно используем разнообразные театральные приемы, в том числе и этюды. Родителям, которые никак не могут полюбить своих детей, можно посоветовать мысленно проиграть такой этюд (нет-нет, не бойтесь, это не требует выдающихся актерских способностей!). Представьте себе, что вы - ребенок. И не абстрактный, а вполне конкретный. Ваш собственный. Вас не любит мама (или папа, или оба). А родители для вас - это весь мир, ибо весь мир ребенка замыкается на родителях. И этот мир оказался перевернут. Все в нем не так! Ударившись, вы вместо утешения слышите насмешку. Вам страшно, вы плачете, а вас обзывают трусом. Вы вбегаете в комнату, чтобы поделиться радостью - и наталкиваетесь на раздраженное: "Отстань, уйди! Ты что, не видишь? Я с тетей Леной разговариваю!"

И в этом перевернутом мире вы в конце концов тоже становитесь "мальчиком наоборот": не вовремя смеетесь, не к месту кривляетесь, пристаете ко взрослым именно тогда, когда их надо оставить в покое... Хорошо еще, если у вас от природы веселый характер. Тогда вы думаете: "Надо же, все меня любят, только мама не любит!" А если характер меланхоличный? В таком случае вас буквально изводит, ржавчиной разъедает мысль: "НИКТО меня не любит, ДАЖЕ МАМА!.." И вы себя такого уже не любите! И изводите этой нелюбовью.

Проиграйте (хотя бы мысленно) несколько таких конкретных ситуаций. Только не забудьте, что вы в роли ребенка. А ложась спать, повторяйте хотя бы неделю подряд: "Я - Миша (Коля, Света). Я совсем один. Все меня обижают. Я никому не нужен, со мной можно сделать все, что угодно, потому что меня никто не любит".

И вообще почаще думайте о том, что детей - всех, даже самых благополучных и самых любимых! - очень жалко. Жалко потому, что неизвестно, какая им уготована судьба. И потому, что они когда-нибудь умрут. И потому, что им скорее всего долго-долго придется жить без вас.

ЛАВРЫ В КРЕДИТ

Перед началом занятий с детьми мы всегда просим родителей заполнить специальные анкеты. В этих анкетах, в частности, есть вопрос: "Часто ли вы говорите ребенку, что он - красавец, богатырь, талант и т. п.?" Вначале мы удивлялись, а теперь уже привыкли, что на этот вопрос отвечают, как правило, отрицательно или полуотрицательно, например:

"Нет, не часто. Хвалим, но в меру. Хвалим только за дело". Интересно, что на следующий наш вопрос:

"Как ребенок на это реагирует?" - почти неизменно следует ответ: "Очень любит. Радуется. Счастлив, когда его хвалят".

 То есть получается, что родители знают, видят, как ребенок жаждет похвалы, но удовлетворить эту жажду не торопятся. Почему?

- Ну как же?! - отвечают родители. - Захвалишь - он нос задерет. Или:

- Чего хвалить, когда хвалить не за что! Или:

- Он же прекрасно знает, что это неправда. Ребенок очень даже чувствует ложь!

И мы уже привыкли к недоумению мам и пап, когда они слышат от нас, что детей надо не просто хвалить, а хвалить часто, преувеличенно и далеко не всегда за дело.

- Но мы читали и слышали совсем другое! - возражают они.

- А вы попробуйте, - говорим мы. - Попробуйте - и увидите сами.

Действительно, в наших словах много на первый взгляд спорного и непривычного. Общепринятая точка зрения сводится к тому, что часто хвалить не следует, преувеличенно - тем более, а уж на пустом месте - это и вовсе нонсенс. Даже если девочка на самом деле красивая и вежливые гости восклицают:

"Ой, какая красавица!" - польщенная мать тем не менее обрывает восторги словами: "Не надо при ребенке, это непедагогично". Зато считается вполне педагогичным как можно чаще и как можно подробней указывать ребенку на его недостатки, дурные привычки, неудачи. Конечно, с благой целью (кто спорит?): чтобы он исправил недостатки, избавился от дурных привычек.

А теперь постарайтесь вспомнить: вам, взрослым людям, хочется исправиться, когда вам, пусть даже несправедливо, указывают на ваши дурные свойства? Или, может, вам скорее хочется соответствовать не очень справедливой, но похвале?

При этом никому не придет в голову отрицать, что женщина чахнет, меркнет, увядает без комплиментов. А умная жена никогда не забудет и наедине, и на людях лишний раз похвалить своего далеко не идеального мужа за его золотые руки, светлую голову или невиданную храбрость. Глупая же будет, как попугай, твердить с утра до ночи о его бездарности и лени, а потом удивляться, что он запил, ходит на сторону или вообще ушел из дому.

И это взрослые люди, у которых уже сформировалась самооценка! Что же говорить о ребенке?! Ведь у него еще нет или почти нет опыта самоутверждения: он не держал экзамены, не получал прибавку к зарплате за хорошую работу, к нему не обращались за советом как к прекрасному специалисту. И, наконец, ему еще никогда никто не объяснялся в любви.

Ребенок, пока не знающий себя и своих возможностей, в гораздо большей степени, чем взрослый, зависит от оценки окружающих. Может, поэтому дети так любят почетные грамоты, вымпелы, значки и премии? Такие знаки отличия дают им осязаемое, реальное подтверждение их состоятельности, стимулируют к новым достижениям. (И не надо думать, что это свойство только наших детей. Ничего подобного. В популярном сейчас американском мультсериале "Утиные истории" маленькая утка Поночка очень переживает, что у племянников дяди Скруджа много почетных значков, а у нее только один, да и тот за плавание.)

Что же касается уличений и обличений, их лучше свести к минимуму. Ребенку, безусловно, труднее будет справиться со своей ленью, если он каждый день слышит, что он ленивый. Каждый день, да еще сто раз на дню! Получается, что лень - это его хроническое состояние, ДЕФЕКТ. И призывать его трудиться так же бесперспективно и в каком-то смысле бестактно, как, например, призывать одноглазого смотреть в оба.

Более того, не забывайте, что "называть" и "обзывать" - однокоренные слова. Вы думаете, что называете недостаток, говоря "лентяй", а ребенок слышит в этом оскорбление! Один трехлетний мальчик на упрек своей мамы: "Ай-ай-ай, все игрушки на полу! Разве можно быть таким неряхой?" - обиженно воскликнул: "Зачем ты меня дразнишь?"

Срывание всех и всяческих масок - вообще, занятие далеко не всегда благородное и всегда неблагодарное. Мы, работая с детьми, разрешаем им даже физически закрыть лица картонными масками или спрятаться за театральную ширму.

Если вы желаете добра своему ребенку, помогите ему построить защитную маску. Пусть она будет из добротных материалов, то есть его достоинств. Иначе он эту маску может слепить сам, и уж тогда не взыщите, если она будет из чего попало. Например, природную застенчивость он замаскирует грубостью, а не умением обаятельно улыбаться (чему вы его можете научить, говоря, что у него красивые зубы, очаровательные ямочки на щеках и т. п.).

Защитную маску ни в коем случае не надо путать с маской лицемерия. В конце концов, все люди носят те или иные маски. Начиная с косметики, которая призвана подчеркивать природные достоинства лица и скрывать природные недостатки, и кончая социальными ролями и играми, в которые вовлечено все человечество (см. книги Эрика Берна "Игры, в которые играют люди" и "Люди, которые играют в игры").

В своей работе мы уже не раз сталкивались с тем, что самые сложные дети внешне кажутся наиболее благополучными, и нам приходится долго гадать, где же собака зарыта. Такие дети, как правило, вырабатывают, не дождавшись умной помощи от родителей, свою, патологическую форму защиты, и уже приросшую к их коже маску гораздо труднее заменить на другую, украшающую, а не деформирующую личность.

Это тесно связано с темой предыдущей главы, "Не проси груш у тополя". Поняв особенности психофизической конституции ребенка, подчеркивайте в нем его реальные достоинства! А то иногда дело доходит до абсурда. Мама Володи Т., мальчика, который все свободное время тратил на чтение (мечта стольких родителей!), интересовался историей, философией и даже богословием, говорила о его увлечениях с презрительной усмешкой, считая их чепухой и дурью. И напротив, требовала, чтобы мальчик все свободное время посвящал алгебре, которую он ненавидел. Мама была программистом, и у нее не укладывалось в голове, как это ее сын не в состоянии решить несложную алгебраическую задачу! В результате у мальчика развился целый комплекс невротических реакций. Он, от природы добродушный и кроткий, страдал вспышками агрессии, грубил, ломал предметы, ненавидел окружающих, скандалил с домашними и даже поговаривал о самоубийстве. Алгебры он, естественно, так и не осилил.

На занятиях мы, конечно же, в первую очередь обратили внимание детей и родителей (и прежде всего Володиной мамы!) на Володины филологические способности. Мы восхищались его не по годам обширными философскими знаниями. Часто при всех спрашивали его мнения по тому или иному гуманитарному вопросу. И даже просили принести почитать книги, которые мы якобы без его помощи никогда бы не достали. Сначала он, привыкший, что его именно за это всегда обливают презрением, реагировал на наши похвалы подозрительно, настороженно, почти враждебно. Постепенно нам удалось завоевать его доверие, и мальчик на глазах стал преображаться. А уж когда Володина мама, вняв нашим уговорам, заявила ему, что без алгебры вполне можно прожить, и разрешила ему больше не напрягаться, мальчик отреагировал на первый взгляд парадоксально: сел и самостоятельно решил задачу, над которой они с мамой бились два дня! Снялось напряжение, исчез невротический страх неудачи, и выяснилось, что он хоть и не Лобачевский, но алгебра вполне Володе по уму.

И тут мы подходим к самому, пожалуй, сложному аспекту этой главы. Дело в том, что Карамзиным и Кантом Володя тоже не был, его безусловные гуманитарные интересы не носили яркого творческого характера. И наши похвалы были не просто преувеличены, а КРАЙНЕ преувеличены. И мы совсем не уверены, что он станет известным филологом или историком. Но мы уверены, что человеку очень полезно "выдавать лавры в кредит". Это все равно как машину сначала надо хорошенько заправить бензином, а потом пускаться в путь. Так не жалейте "бензина", расточая ребенку похвалы! Без этого горючего он далеко не уедет...

Ну, хорошо, в случае с Володей еще было за что уцепиться. Но хвалить на пустом месте?! Это, казалось бы, сущий вздор! Да, иногда вздор, а иногда остроумный педагогический прием. Вот, например, ваш сын-трус. Особенно он боится ходить по темным улицам. Сказать ему, что он - храбрец? Уж больно неправдоподобно, не поверит. Но если мама идет со своим сыном по темной улице, крепко держа его за руку, и при этом говорит: "Ты знаешь, когда я с тобой, я ничего не боюсь" - есть надежда на благие перемены. Конечно, это не единственное, что надо делать в таких случаях, но В ТОМ ЧИСЛЕ И ЭТО очень полезно!

Пожалуй, тут мы решимся рассказать не совсем приличный анекдот. Рассеянный космонавт забыл свои позывные и сигнализирует об этом в центр управления полетами.

- Земля! Земля! Кто я?.. Земля! Земля! Кто я? А ему отвечают:

- Дурак! Ты - "Сокол"!

Наверное, лучше наш воспитательный принцип не сформулируешь.

Это не значит, что ребенка нужно только хвалить и ни в коем случае не делать замечаний. Обязательно делайте замечания, без этого тоже нет воспитания. Но важны дозировка и форма. Можно сказать:

- Ай-ай-ай, какой ты неряха! Опять разбросал игрушки.

А можно и по-другому:

- Какой же ты прекрасный дворец построил! Как настоящий архитектор! Вот если ты еще и конструктор соберешь в коробку - я буду счастлива.

Помните, в слове заключается не только информационный, и не только эмоциональный смысл. Слово обладает магической силой. Оно творит ту или иную реальность. Общеизвестен пример с гипнозом: загипнотизированному говорят, что дотронутся сейчас до его спины раскаленным железом, а дотрагиваются пальцем. Но на его коже вскакивает волдырь, как от сильного ожога.

Влияние родителей на ребенка вполне сопоставимо с властью гипнотизера. Ребенка же, в свою очередь, можно сравнить с домом, в котором много-много окон. Какое свойство будешь выкликать - такое и выглянет. Не уставайте же выкликать доброе и не будите лишними криками дурное!

ОДНА РУКА КАРАЕТ, ДРУГАЯ МИЛУЕТ

Не сложилось ли у вас впечатление, что как бы ребенок ни стоял на голове, его все равно нужно превозносить до небес?

Нет, конечно же, невозможно вырастить ребенка без замечаний, запретов и наказаний. И родительская любовь меньше всего похожа на рассеянное умиление старичка-добрячка, которого умиляет буквально все, лишь бы перед глазами мелькала и согревала старческую кровь чья-то юная жизнь, чье-то СУЩЕСТВОВАНИЕ.

Сколько таких картин сразу всплывает перед глазами! Девочка пришла в гости к людям, которые специально для нее купили на рынке дорогой виноград. Она разбрасывает виноградины по полу, а родители, будто не замечая ужаса на лицах хозяев, растроганно смеются...

Или наоборот, хозяйский сын влетает в комнату, где полным-полно взрослых и даже пожилых людей, и бесцеремонно заявляет:

- Ребята! Хватит болтать глупости! Пошли ко мне в комнату, я покажу вам мою новую машину!

А мать вместо того чтобы сделать ему хотя бы замечание, еще и рассказывает потом знакомым, какой у нее бойкий и не по годам развитый мальчик: вот так, запросто, обращается со взрослыми!

- Он у меня без комплексов, - добавляет она. - А это главное. Счастливее будет.

То есть, говоря попросту: пусть вырастет эгоистом, хамом, зверем, лишь бы был счастлив.

Родители, которые рассуждают подобным образом, заблуждаются как минимум трижды. Во-первых, их беззаветная родительская любовь вряд ли выдержит проверку временем: им очень трудно будет любить ПОДРОСШЕГО зверя. Во-вторых, из уютного семейного круга ребенок очень быстро попадает в тот мир, где нет всепрощающих родителей: в сад, школу, а потом дальше... И везде его будут ненавидеть. А может ли быть счастлив человек, окруженный ненавистью?.. И наконец, самое главное и самое на первый взгляд удивительное. Ребенок, которому все позволяется, НЕСЧАСТЛИВ ДАЖЕ В ДЕТСТВЕ! Вроде бы парадокс, но это так. Понаблюдайте за избалованным ребенком. Он то и дело капризничает, то и дело меняет и наращивает требования. Будто бы нарочно нарывается на отказ. У нас такое впечатление, что ребенок подсознательно ищет грань дозволенного, на которую ему не указывают родители. И очень нервничает, так как для него это непосильная задача. А в безграничном, бесформенном пространстве вседозволенности, где нет никаких ориентиров и поэтому не за что зацепиться, ему страшно неуютно.

Вы скажете: совсем заморочили голову! То ребенка надо с утра до ночи хвалить, то необходимо наказывать... Чему же верить?

Постараемся объяснить. Вы хвалите ребенка, давая ему понять, что он все ближе и ближе к желаемому совершенству. Вы делаете ему замечание, ругаете или наказываете, как бы демонстрируя, что вы потрясены его отходом от совершенства. Ребенок должен чувствовать: вы сердитесь не потому, что он плохой, КАК ВСЕГДА, а потому что он, такой чудесный, умный, смелый и т. п., ВДРУГ поразил вас несоответствием своему всегдашнему облику.

Если ваш ребенок не терпит критики, болезненно реагирует на замечания, очень советуем задуматься: а достаточно ли часто вы его хвалите, ласкаете, возвышаете в его собственных глазах? Обычно на это возражают:

- Что вы?! Он у нас захвален, заласкан.

А мы отвечаем, что у каждого человека не только своя норма потребления сахара или степень утомляемости, но и своя, индивидуальная потребность в поощрении. В данном случае не сравнивайте с собой. Возраст человека часто обратно пропорционален потребности в ласке.

Но вернемся к наказаниям. Беседуя с родителями, мы многократно убеждались в том, что в вопросе наказаний существует опасная путаница, и связана она с грубым нарушением иерархии наказаний. Практически никто не сомневается в том, что нет ничего страшнее телесных наказаний. Дескать, до ребенка нельзя и пальцем дотронуться. Зато с ним можно целый день не разговаривать. И хотя наше мнение по этому вопросу идет вразрез с общепринятым, осмелимся все же утверждать: нет безобиднее наказания, чем искренний шлепок, и нет кары страшнее, чем обдуманный, методичный бойкот. Естественно, мы не призываем хлестать ребенка розгами или "оттягивать" ременной пряжкой. И пощечина очень оскорбительное, а потому неприемлемое наказание. Но шлепнуть ребенка по попке или ЛЕГОНЬКО (!) по губам, если он грубит и сквернословит, - это, как принято говорить, "святое дело".

Разумеется, каждому овощу - свое время. И пользоваться этим лучше всего в раннем детстве, когда ребенок еще мало понимает слова. Тогда годам к четырем-пяти в большинстве случаев достаточно лишь сказать строгим голосом:

- Ну что, тебя шлепнуть? И инцидент исчерпан.

В старых романах чаще можно было встретить восклицание:

- Я самый несчастный человек! Весь мир от меня отвернулся!

Детский мир - это вы, его родители, его семья. Поэтому когда вы перестаете с ним разговаривать, он, конечно, так красиво и патетично не восклицает, но ощущение у него будет именно это: весь мир от него отвернулся. Это тяжелая артиллерия, и пользоваться ею нужно, по нашему мнению, в самых крайних случаях, когда весь остальной арсенал наказаний испробован безрезультатно.

Очень полезно, конечно, наказывать и лишением чего-то, каких-то любимых кушаний, предметов и развлечений. Однако тут важно не впасть в другую ошибку. Часто родители боятся лишить ребенка самого для него дорогого, считая, что это чересчур жестоко. А потом удивляются, что наказание не действует. Но ведь они лишили его только того, без чего он вполне может обойтись! Какое же это наказание?

Хочется поговорить и еще об одном популярном заблуждении. Принято утверждать, что родители в вопросах воспитания детей должны выступать "единым фронтом". Отсутствие же этого единства рассматривается как порок. "А-а, ты у нас добренький, ты его всегда прощаешь, никакой требовательности... Я одно говорю, а ты другое?! Если я наказываю, ты должен меня поддерживать!"

Конечно, родители должны быть едины в главном: в представлениях о добре и зле, о том, что черное, а что белое. К примеру, если мать говорит, что воровать нехорошо, отцу негоже утверждать, что воровство - одна из главных добродетелей. Но если мать поставила ребенка в угол и он уже какое-то время там постоял и, судя по всему, его это сильно опечалило, прав будет отец, который пожалеет наказанного ребенка. Нет, он, конечно, не подвергнет сомнению авторитет матери, не скажет, что она плохая, злая, жестокая! Не скажет, и что провинность ничтожная, а потому недостойна наказания. Соглашаясь со справедливостью кары, он ВСЕ РАВНО пожалеет.

Что делаем мы, поссорившись с мужем или женой? Звоним подруге, идем "посидеть с ребятами"... да в конце концов просто уходим на работу! Короче говоря, у взрослых есть та или иная отдушина. А куда деваться ребенку? Кому он пожалуется на свое страдание? (Ведь он все равно страдает, даже если знает, что наказан за дело.) Несокрушимый комплот родителей невыносим. Да и наша цель вовсе не в том, чтобы помучить ребенка!

Важно лишь следить за тем, чтобы роли карающего и милующего НЕ ЗАКРЕПЛЯЛИСЬ. Сегодня накажет мама, а пожалеет папа. А завтра наоборот. Очень естественно, когда жалеет бабушка. И не надо ее за это упрекать. Так было во все времена. А закрепление ролей карающего и милующего опасно не только тем, что ребенок будет бояться или даже ненавидеть сурового родителя. Опасность таится и в том, что сердобольный отец (или мать) начинает самоутверждаться за счет злой, плохой мамы (или папы). И в один прекрасный день ребенок попытается образовать комплот с добрым родителем против злого. И постепенно разгорится война, а семья сейчас едва ли не единственный оплот мира...

 О ПОЛЬЗЕ БЕСПРИНЦИПНОСТИ

Раз уж мы в предыдущем очерке упомянули о "войне и мире", как-то само собой выскакивает слово из современного политического лексикона -  компромисс". И, может быть, потому сегодняшняя политика нас так ужасает раздорами и войнами и так мало радует миротворческими успехами, что наши государственные деятели слово "компромисс" выучили, а вот что за ним стоит - не чувствуют. Не то чтобы не понимают, а именно НЕ ЧУВСТВУЮТ. У них не сформировано побуждение к взаимным уступкам. И это вполне понятно: общество, в котором главенствовала система "приказ-подчинение", не располагало к компромиссам.

Казалось бы, настали другие времена, и люди уже понимают, что "соглашение" и "соглашательство" далеко не одно и то же. Однако когда речь заходит о воспитании, на первый план выступают слова "принципы", "принципиальность". "Я своему сыну принципиально не разрешаю после девяти вечера смотреть телевизор... А я своей принципиально не покупаю хорошие вещи: она неряха".

Справедливости ради отметим, что особенно не любят "поступаться принципами" мужчины. А на уступчивость своих жен в отношениях с детьми жалуются как на порок. "Это она ему потакает, я-то никогда!"

Вот очень распространенный диалог:

Отец: Петя, иди домой!

Петя: Пап, я еще немного поиграю...

Отец: Иди домой, тебе говорят!

Петя: Пап, ну, пожалуйста!.. Еще пять минуток...

Отец: Нет.

24

 Петя: Ну хоть минуточку!

Отец (с гордым пафосом): Я сказал "нет" - значит, нет!

Интересно, что ребенок в этом диалоге дает отцу образец правильных человеческих отношений. Но отец, увы, этот урок не воспринимает. Смотрите:

Петя просит сначала дать ему пять минут. Получив отказ, соглашается на одну минуту. Но отец гордится своей принципиальностью. Хотя чем, собственно, гордиться? Проявлением бессмысленной, абсурдной власти над ребенком, который и так, по понятным причинам, находится во власти родителей? Что изменится, если ребенок еще пять минут побудет на улице? Раз он просит продлить время прогулки, значит, ему на улице хорошо, весело. А так он идет домой с ревом, с опущенной головой, и заряд отрицательных эмоций полностью "съедает" все положительные. Если это случается регулярно (а в семьях, где даже чихают "принципиально", так и бывает), то грошовое самоутверждение родителей происходит за счет подавления воли ребенка, а значит, за счет его психического здоровья.

Кстати, любопытная особенность: почему-то очень часто родители проявляют бескомпромиссность в мелочах, но бывают весьма лояльны к нарушению основных принципов. А такие принципы, конечно же, есть. Не убивать, не красть, почитать родителей, не поклоняться кумирам... Эти принципы называются заповедями, и их вообще-то не очень много, всего десять. Заповедь есть жестокий запрет, табу, и она не требует разъяснений. Напри мер, очень трудно объяснить ребенку, почему нехорошо воровать (тем более, когда воровство нередко называют бизнесом, свободным предпринимательством, менеджментом и т. п.). У ребенка нет денег, а у взрослых - целая куча! Что плохого, если он возьмет совсем чуть-чуть на мороженое (на жвачку, на шоколадку)? Попробуйте объяснить - и вы рано или поздно придете к раздраженному ответу: "Нельзя, потому что нельзя!"

 Или: "Так принято!"

И удивительное дело: дети это прекрасно понимают!

Во всем же остальном, как нам кажется, чем меньше принципиальности, тем лучше. Сегодня ребенок лег точно в срок, а завтра, если ему очень хочется посмотреть интересный фильм, пускай ляжет попозже. Он попросил купить жвачку, а вы сказали "нет", хотя у вас на самом деле были на нее деньги. Не стесняйтесь, пройдя десять шагов, вернуться назад и купить ее, эту несчастную жвачку. Ничего, ваш авторитет от этого не упадет!

Ведь в жизни так много случаев, когда нам приходится говорить ребенку "нет" не из воспитательных соображений, а потому что мы на самом деле не можем выполнить его просьбу! Кроме того, мелочные запреты девальвируют основные, о которых мы только что говорили.

И еще. Мелкими запретами вы невольно провоцируете ребенка на дурные поступки. Соблазн жвачки, которую вы не купили, столь велик для него, что он может не удержаться и стащить у вас деньги. Ему так хочется иногда отдохнуть от школы, что, если вы не позволите ему остаться дома, он попытается симулировать болезнь. А если попытка удастся, будет пользоваться этим постоянно. И таких примеров можно привести очень много.

- Но как же дисциплина, режим?! - возмутитесь вы.

А много ли взрослых любит строгую дисциплину? Вы всегда питаетесь точно по часам или все-таки предпочитаете есть, когда проголодались? И спать вы, наверное, ложитесь не по бою курантов, а по мере усталости.

Строгий режим вообще-то уместен в казарме, где подчиненных гораздо больше, чем начальства, и вторым надо как-то управляться с первыми.

А вот что действительно важно, так это чтобы компромисс был ОБОЮДНЫМ. Важно прежде всего потому, что вы таким образом даете ребенку стереотипы правильных человеческих отношении. Он привыкает не покоряться или, наоборот, помыкать, а идти на уступки, причем на уступки В 3 А И М Н Ы Е. Главное - сделать это привычным стилем отношений, а не дожидаться экстраординарного случая. Если разобраться, вся наша жизнь состоит из компромиссов.

Мы очень часто слышим жалобы родителей на то, что ребенок-дошкольник требует к себе постоянного внимания, и они ничего не успевают сделать дома. Эта тема нам особенно близка, потому что мы сами в основном работаем дома. Сидишь за письменным столом, а ребенок, как на грех, хочет поиграть. И не один, а с мамой. Можно его, конечно, прогнать в другую комнату, но работать уже все равно будет невозможно из-за его обиженного громкого плача. Можно отложить свои дела, но тогда и назавтра повторится та же история. Как же сделать, чтобы и волки были сыты, и овцы целы?

Попробуйте дать ребенку лист бумаги и карандаш и разрешите ему сидеть рядом с вами, но с условием не отвлекать вас болтовней. Конечно, вам все равно придется отвлекаться: то он покажет вам рисунок, то попросит нарисовать собачку... Безусловно, вы чем-то тоже пожертвуете, но ведь и он пошел на жертву, согласившись играть тихо и в одиночку!

Наверное, не стоит подробно останавливаться на том, что инициатива компромисса и его содержание должны исходить от вас.

Очень полезно не бросаться со всех ног выполнять просьбу ребенка, а просить его немного подождать, обозначив границы этого ожидания. ("Сейчас, вот только посуду домою"... "Подожди минутку, я еще не допила чай" и т. п.) Это тоже приучает детей К компромиссу, потому что от природы они нетерпеливы.

Чрезвычайно важно пользоваться системой взаимных уступок, когда вы ребенка наказываете. , Вот уж где принципиальность менее всего уместна!

 Давайте рассмотрим какой-нибудь конкретный случай. Четырехлетний мальчик не хочет делиться шоколадкой с сестрой, а требует, чтобы все досталось только ему. Плачет, кричит, топает ногами. Кто-то в подобном случае убедит старшую сестру уступить орущему малышу. Кто-то, напротив, возмутится:

- Ах, так? На, Машенька, ешь все сама, раз он такой жадина!

Нам оба эти варианта представляются непедагогичными. В первом случае вы поощряете жадность и своенравие, во втором наносите мальчику жестокую травму. Мы поступили бы вот так: придав лицу суровое выражение, сказали бы:

- Не хочешь делиться - вообще ничего не получишь. Уходи отсюда!

И выставили бы ребенка за дверь. Скорее всего он бы расплакался и вскоре, хлюпая носом, вошел бы в комнату.

- Ну что, маленький, ты раздумал жадничать?.. Конечно! Я же знаю: ты хороший. Это на тебя что-то нашло.

(В знак согласия он сопит.)

- Тогда, - продолжаете вы, - иди и попроси у Маши прощенья.

Но к этому он не готов. Многим детям вообще очень трудно просить прощения в словесной форме. И не следует на этом настаивать!

- Ладно, - делаете вы очередную уступку, - мы сейчас вместе попросим. Машенька, подойди к нам! Пете очень стыдно, он просит у тебя прощенья и отдает тебе твою долю.

С этими словами вы протягиваете Маше ее половинку, а Пете - его.

Если Петя теперь уже без шума довольствуется своей половинкой, вы подключаете к "воспитательному процессу" Машу.

- Машенька, раз у нас Петя такой герой, дай ему, пожалуйста, еще маленький кусочек.

А когда приходит папа, вы громко, чтобы Петя слышал, рассказываете ему о Петиной неслыханной щедрости, о том, какой подвиг он сегодня совершил, поделившись с Машей шоколадкой.

Теперь о сердитом лице. Это еще один пример маски. Маски, подчеркивающей и утрирующей эмоцию. Мы считаем, что это полезно по многим причинам и, в частности, потому что дети, особенно маленькие, сильнее реагируют на зрительный ряд, чем на звуковой.

Однако ПОКАЗЫВАЯ рассерженность или обиду, не стоит всерьез сердиться или обижаться на ребенка. Ведь он вам не ровня и НИКОГДА, даже в шестьдесят лет, ровней не станет, потому что вы кормили его с ложки и вытирали ему попку. Родители (особенно молодые) нередко впадают в эту ошибку: обижаются на пятилетних детей, как на взрослых, копят свои обиды. Матери плачут, отцы негодуют. За десять-пятнадцать лет у них накапливается такой пухлый счет обид и претензий, что сын или дочь превращаются в вечных должников своих родителей.

Как будто вы не подарили ребенку жизнь, а вы - дали ему непрошеный кредит, да еще под большие проценты, да еще с угрозой долговой тюрьмы за непогашение!

ЛИЛИПУТ В СТРАНЕ ГУЛЛИВЕРОВ

Мишу К. мы не забудем никогда. Этого пятилетнего мальчика, будто наследного принца, окружала толпа придворных: бабушка, дедушка и двоюродная бабушка (сестра дедушки). Они предупреждали каждое его движение, каждый шаг, каждый помысел. Они были его руками, ногами и головой. Как и положено верным царедворцам, они его обожали. Могли без умолку, перебивая друг друга, говорить о Мишиной уникальности, цитировать его высказывания, вспоминать самые незначительные эпизоды, которые в их устах приобретали звучание былинных подвигов. В общем, они наслаждались этим ребенком, вдыхали его, как аромат розы. Далее читатель почти механически дорисовывает банальную картину. Все понятно, обычная история, избаловали мальчишку, и теперь маленький тиран ими помыкает.

Но в том-то и дело, что Миша не был тираном! Ни тираном, ни рабом, потому что у раба есть стремление к свободе. Он вообще никем не был. Первое время мы ломали голову: какой все-таки характер у этого мальчика? Что он любит? Что его раздражает? Что вызывает интерес, а что - жалость? Кто он? Мы терялись в догадках, пока не поняли одну печальную, если не сказать - страшную, вещь: перед нами была кукла. Поэтому мы и не могли ответить на вопрос "кто он?". Ведь кукла-это не "кто", а "что".

Нам так хотелось, чтобы он хоть разок покапризничал, похулиганил - короче, пусть негативно, но проявил свою волю! Увы, Миша был идеально послушен. Скажешь "иди"  - идет. Скажешь "садись" - садится. А не скажешь - так и будет стоять столбом.

Самое ужасное, что его бабушек и дедушек это нисколько не настораживало. Наоборот, именно от этого они и были в полном восторге. Их беспокоило только одно (с этим-то они к нам и обратились): Миша заикался. Иногда слегка, а иногда очень заметно. Маленькая досадная поломка в таком чудесном, таком отлаженном кукольном механизме. Требовался ремонт.

Когда мы это поняли, нас перестала умилять горячая любовь Мишиных родственников. Она опутывала мальчика, словно паутина. Без подсказки он не отвечал даже, как его зовут и сколько ему лет. Правда, ему никто и не давал ответить самому.

Нам захотелось увидеть Мишину мать, и тут выяснились совсем странные подробности. Мамы в Мишиной жизни не было. Вернее, была, но только раз в неделю, по воскресеньям. Нет-нет, она вполне здорова и не страдает алкоголизмом или безнравственным поведением, поспешили успокоить нас бабушки, просто не стоит ее посвящать в эти дела, когда около мальчика трое таких серьезных взрослых. А мама, дескать, слишком молода, ей всего 25, она, в сущности, ребенок. Мало ли, что она хочет жить со своим сыном! Ее папа, мама и тетя решили, что мальчику с ними, тремя пенсионерами, будет лучше. Ведь у них много свободного времени, которое они без остатка могут посвящать любимому внуку. А главное, они в отличие от Мишиной мамы знают, как полагается воспитывать детей...

Мы поняли, что маме ребенка не отдадут. Это решено и подписано. Давно, окончательно и без нас. Но поскольку к нам все-таки обратились за помощью, а мы уже поняли, что речевые "сбои" в данном случае - лишь отражение гораздо более серьезной "поломки" - полностью подавленной воли, - мы попытались хоть немного ослабить давление со стороны бабушек-дедушек,

 - Хорошо бы давать Мише побольше самостоятельности, - сказали мы, -например, он уже может гулять один во дворе. Под окном, конечно.

 - Что вы! -ужаснулись родственники. - Мы его н и к о г д а никуда не отпустим одного.

- Но ему скоро в школу.

- Ну и что? Слава Богу, его маму мы и в школу, и в институт водили за руку.

- До каких же пор? - поинтересовались мы.

- До самого ЗАГСа! - последовал гордый ответ. - И ничего, человеком выросла. Без всяких глупостей!

"А также без права растить собственного ребенка", - подумали мы. И за полной бессмысленностью прекратили беседу.

Это, конечно, крайний случай (хотя в нашей практике, увы, не единичный). Но так называемая гиперопека, когда родители окружают своего ребенка излишней заботой, сегодня явление достаточно распространенное.

Почему? Скорее всего, по совокупности причин. С одной стороны, больше женщин теперь сидит дома и занимается семьей. С другой, пресса и телевидение постоянно пугают чудовищным ростом преступности. И вообще гиперопека свидетельствует, на наш взгляд, о росте бытовой культуры. Может быть, это звучит неправдоподобно: какая же культура при таком разрушении и хаосе? Да и какая гиперопека?! Сопливые мальчишки торгуют газетами, моют машины, спекулируют бензином! Правильно. Один спекулируют бензином, а других водят за руку в институт. Что поделаешь? Прогрессивные мыслители нам уже объяснили, что это называется расслоением общества. И что это очень прогрессивно. (Интересно, что особенно пропагандируют детский труд те, чьи отпрыски учатся в Гарварде, отдыхают на Мальте или, в крайнем случае, посещают элитарные московские лицеи. Но это так, к слову.)

О чем, как нам кажется, следует помнить родителям, если у них возникает соблазн излишне нянчится со своим ребенком? Прежде всего о том, что они тем самым порождают и умножают детские страхи.

- Постойте-постойте! То есть как? Ограждая ребенка от опасностей, мы сеем в нем страхи?

Ну конечно! О чем думает маленький мальчик, когда взрослые не отпускают его от себя ни на шаг? Он думает: "Какой же это, должно быть, страшный, ужасный, опасный мир! Собака кусается, машина давит, дядька крадет, тетка дает отравленную конфетку, в дверь звонят только воры. И даже вкусные фрукты - это прежде всего носители смертоносных бактерий..."

Получается, что у всего окружающего мира есть только одна сторона, одна функция - агрессивная. И мишень этих агрессивных импульсов - он, маленький ребенок. Тут и взрослому-то немудрено свихнуться!

Кстати, в Западной Европе со взрослыми провели гораздо более невинный эксперимент, но и его результаты показательны. Было открыто кафе с оригинальным интерьером. Оригинальность заключалась в том, что взрослые, попадая в это кафе, оказывались в положении детей. Габариты мебели соотносились с величиной взрослого человека так же, как габариты обычной мебели - с величиной пятилетнего ребенка. Посетители кафе утопали в гигантских креслах, не доставали ногами до пола, а руками до еды на столе. Выяснилось, что это весьма неприятное чувство, и кафе вскоре опустело. Мамам и папам дали понять, каково ребенку в мире взрослых. Очень, конечно, приблизительно и совсем чуть-чуть...

Да ребенок и так себя ощущает лилипутом в стране Гулливеров. И гиперопека это тягостное чувство, безусловно, усугубляет. Ведь если его, ребенка, так неустанно охраняют, оберегают, контролируют, предупреждают, значит, он уж совсем беспомощный? Значит, только дунь на него - и мокрого места не останется! Надо заметить, что с жалобами на детские страхи к нам часто обращаются именно те родители, которые ни на шаг не отпускают ребенка от себя. А детской ленью, как правило, обеспокоены те, кто делает с ребенком уроки даже по пению. И никому из них (во всяком случае в нашей практике) не приходило в голову менять что-то не в ребенке, а в своем отношении к нему.

У гиперопеки есть и более отдаленные печальные последствия. Впрочем, и не такие уж отдаленные.

Например, необдуманные ранние браки -лишь бы поскорее выпорхнуть из-под душного родительского крыла. Но это еще  не самое худшее. Давно известно, что именно маменькины сынки и дочки при первой возможности пускаются во все тяжкие. Ну а другие - вроде Миши, о котором мы рассказали вначале, - остаются "до старости щенками", обреченными на рабскую зависимость сперва от родителей, а потом от жены или мужа.

 А как издеваются сверстники над ребенком, которого в 10, 11, 12 лет водят в школу за руку! Ну-ка попробуйте мысленно проиграть такой этюд: вас зовут Кирилл (или Миша, или Витя - подставьте имя своего сына). Вы уже в пятом классе и носите папины рубашки, которые сели в стирке. И вы тайно влюблены в девочку с красивым именем Кристина. В прошлом году вы были счастливы, если оказывались с ней утром в одном трамвае. А сейчас это превратилось в сущую пытку. Ведь Кристина, хоть и девочка, уже ездит в школу одна. А вас провожает бабушка. И вы уже не раз ловили на себе насмешливый Кристинин взгляд.

Пофантазируйте, проиграйте еще две-три ситуации.

Весна. Все давно ходят без головного убора, а вы в зимней шапке.

Ваш класс поехал за город в таком составе: ребята, классная руководительница и... вы с мамой, которая вдобавок каждую минуту пичкает вас бутербродами и чаем из термоса.

- Ничего! Я своих родителей знаете как за это ненавидела? - сказала нам одна женщина. - А сейчас очень даже им благодарна. Зато со мной ничего не случилось. Руки-ноги целы.

И с вызовом добавила:

- Я со своим буду обращаться точно так же. У меня всего один ребенок. Я рисковать не хочу.

А не здесь ли на самом деле собака зарыта? Ведь разрешать ребенку быть самостоятельным - это риск, и нередко огромный риск. То ли дело неусыпный надзор! Конечно, он отнимает много времени и сил, зато вы обеспечиваете себе спокойную жизнь и выглядите при этом почтенно в глазах окружающих. С каким уважением обычно говорят о матери, которая живет только ради ребенка! Об отце, который контролирует каждый шаг своей дочери-подростка... Впрочем, это тема отдельного разговора, и мы надеемся, что он не за горами.

Что же касается риска, то без него, конечно, жить спокойнее. Вам. Но спокойствие-то за счет ребенка, котором вы, якобы, так радеете. Ибо каждый его самостоятельный шаг есть репетиция. Чем больше репетиций, тем успешнее, тем полноценнее сыграет он спектакль под названием "жизнь". А на что его обрекаете вы? Он выйдет на сцену неподготовленным и потерпит крах, от которого, быть может, никогда не оправится. Причем случится это скорее всего еще на вашем веку. Неумение выбрать правильный путь в жизни, хронические личные трагедии, заброшенные дети, психические срывы, неудовлетворенность своей судьбой... В общем, все по известной пословице "Малые дети спать не дают, а от больших сам не уснешь". Так что гиперопека, если заглянуть в будущее, и с эгоистической точки зрения не очень-то целесообразна.

Конечно, мы не призываем к тому, чтобы дети росли, как сорная трава. И решая вопрос о "дозе" самостоятельности, надо учитывать возраст, индивидуальные особенности и - что очень важно - традиции. Например, трехлетнего ребенка надо крепко держать за руку, переходя через дорогу. А семилетний уже может решить эту задачу самостоятельно. Правда, если ребенок хромает, лучше ему и в десять лет помогать. Ну а если вы попали на Кавказ (мало ли, вдруг такое еще случится в нашей жизни?), то даже четырнадцатилетнюю девочку лучше держать за руку или под руку. И не обязательно при переходе через дорогу, а вообще... Такая уж традиция на Кавказе: приличные девочки одни не гуляют.

А наши - гуляют. И десятилетняя девочка вполне  состоянии поехать куда-то на трамвае, автобусе, троллейбусе или метро, пускай без пересадки и, разумеется, в светлое время суток.

Безусловно, ребенка нельзя отпускать в "свободное плаванье" без подготовки. Обычно родители в деталях объясняют, проговаривая новую ситуацию. А знаете, что полезно сделать, как говорят психологи, для закрепления словесно-образной связи? Ту же Самую ситуацию проиграть. Можно с куклами, можно "в живом плане" (это уже термин не психологический, а театральный). Помните: лучше один раз проиграть, чем десять - проговорить.

Вот очень типичный случай (кстати, он тоже связан с переходом через дорогу). Восьмилетней девочке предстояло впервые поехать на автобусе в изостудию. Автобус останавливался прямо возле дома, но на противоположной стороне улицы. Мать подробно оговорила с дочкой маршрут, проверила, помнит ли она остановку, на которой надо выходить. И даже нарисовала план на листочке бумаги.

Каково же было удивление матери, когда, выглянув в окно, она увидела, что девочка в растерянности замерла перед светофором и никак не решается шагнуть на мостовую!

Только потом она сообразила, что умение дочери пересекать улицу не вызывало у нее никаких сомнений, ведь они столько раз. делали это вместе! Матери просто не пришло в голову, что, идя с ней за руку, ребенок не фиксирует последовательность действий, а совершает их автоматически.

Если бы мать не проговаривала, а проиграла эту ситуацию - с самого начала, с момента выхода из дома, - скрытая трудность обязательно вылезла бы наружу и была бы устранена заранее.

Справедливости ради надо сказать, что наша педагогика относится к гиперопеке весьма отрицательно. Да, дошкольные учреждения стимулируют нас как можно раньше приучать ребенка самостоятельно одеваться, есть, пользоваться горшком, шнуровать ботинки. Часто это приучение сопряжено со страшной нервотрепкой, родительскими криками, детскими слезами... Самое здесь обидное, что масса энергии тратится, в сущности, на ерунду. Все, абсолютно все люди, кроме умственно отсталых в степени идиотии, рано или поздно приучаются не делать в штаны. И одеваться. И есть. Родители же, как спринтеры, полностью выкладываются на первой "стометровке", приучая ребенка к физической самостоятельности. И у них уже не хватает пороху приучить его к самостоятельности интеллектуальной и волевой. Научить делать собственный осмысленный выбор. Проблема в ы б о р а. возникает, как правило, тогда, когда настает пора задуматься о выборе жизненного пути, профессии. И вы очень возмущаетесь, когда ребенок пожимает плечами и говорит:

- Не знаю... Мне все равно... Мне ничего не хочется...

А чем тут возмущаться? Разве вы научили его выбирать? Что обычно слышит ребенок?

- Ешь, что дают. Я кому сказала?!.. Делай то-то! Делай так-то! Иди туда-то!

А если ребенок хочет чего-то другого, его быстро окорачивают:

- Не выкрутасничай! Нет такого слова - "хочу"! Ишь какой привереда!

Подавляя волю ребенка по мелочам, мы почему-то потом требуем, чтобы он проявил ее в главном. Та есть опять-таки выталкиваем на жизненную сцену без единой репетиции, да еще хотим, чтобы он блестяще справился с ролью. Абсурд!

Мы уверены, что приучать детей к самостоятельному выбору гораздо важнее, чем к ложке или горшку. Разве трудно спросить у малыша, что он хочет на ужин: кашу, творог или оладышки? Какие колготки ему сегодня хочется надеть: синие или красные? Где он сегодня хочет погулять: в скверике или на горке?

Только это обязательно должен быть реальный выбор! А не фиктивный, когда вы заранее запланировали желаемый для вас ответ.

Мама Паши Т., страдавшего тяжелой астмой, побеседовав с нами, спросила своего сына: "Ты сегодня хочешь обливаться или нет?" (Врач прописал ему обливания холодной водой.) Мальчик ненавидел эти обливания и, естественно, сказал нет. Мама же наивно рассчитывала, что ее сын сделает выбор в пользу обливаний и потом предъявила нам претензии, что наши советы спровоцировали еще один ее конфликт с Пашей. Но в данном случае мы были ни при чем. Она дала мальчику ложную надежду, и он отреагировал на это болезненно.

Другая крайность (особенно распространенная в кругах интеллигенции) - это предоставлять ребенку полную свободу выбора, в том числе и выбора непосильного, не по возрасту. Строится эта "свободная педагогика" на расхожих либеральных мифах: "Ребенок лучше знает, что ему нужно", "Дети мудрее нас" и т.п.

В результате этих благоглупостей ребенок, который "лучше знает, что ему нужно", либо целыми днями смотрит телевизор, а если читает, то комиксы, либо с малолетства толчется среди взрослых и вырастает резонером и снобом, усваивая лишь форму, лишь оболочку культуры. У такой "старой головы" все "псевдо": интересы, вкусы, даже эмоции. А главное - суждение! Он рассуждает о постмодернизме и отцах церкви, о западной демократии и восточной этике, привычно приводя в восторг нечутких к фальши гостей. И при этом у него часто отсутствуют самые элементарные понятия. Нет чувства такта, чувства сострадания, вообще нет привычки интересоваться людьми. И фантазия у таких детей, как правило, не развита, хотя часто предмет гордости их родителей - это литературное творчество ребенка. Но оно-то и является наиболее   "диагностичным": все - сплошной плагиат, и если что-то и выдает юный возраст "гения", то это лишь наивная откровенность заимствования. Даже детский рисунок- казалось бы, образец самобытности - у таких псевдовундеркиндов удручающе несамостоятелен. Все это мамины и папины представления о "Стране Фантазии".

- Опять наговорили с три короба, - устало вздохнет наш читатель. - А выводы, выводы? Сухой остаток?

И правда, пора закругляться. А вывод наш таков: равновесие. На одной чаше весов написано "права", на другой - "обязанности". Только на одну чашу положили новую гирьку, не забудьте восстановить равновесие, бросив соответствующую гирьку и на другую. А то нередко расширение прав ребенка (без которого все равно не обойтись) почему-то не связывается с увеличением обязанностей. В результате вырастает тиран-неумейка, своенравный и инфантильный. Если же постоянно перевешивает чаша обязанностей, вы можете получить забитое покорное существо (не кроткое, а именно покорное). А хочется, чтобы вырос не тиран и не раб, а нормальный свободный человек, не так ли?

Не думайте, что соблюдать равновесие очень сложно, ведь весы чисто символические, а вовсе не прецизионные, аптекарские. Предположим, что вы впервые разрешили ребенку поехать в гости к другу, живущему в нескольких остановках от вас. Хорошо. Но будет еще лучше, если он теперь и сестру начнет, время от времени забирать из садика, раз он такой взрослый. Естественно, варианты могут быть самые разнообразные. Важен принцип. Один из немногих принципов, которыми, на наш взгляд, не стоит поступаться.

БЕС МАТЕРИНСКОЙ ЛЮБВИ

В своей книге "Любовь" английский филолог и философ Клайв Льюис пишет, что любовь, ставшая богом, становится бесом. И продолжает: "Когда глупая мать балует ребенка (а на самом деле - себя), играет в живую куклу и быстро устает, действия ее вряд ли "станут богом". Глубокая, всепоглощающая, пожирающая обоих любовь женщины, которая в полном смысле слова "живет для своего ребенка", богом становится легко... Она (любовь) станет богом, станет бесом - и разрушит нас, а заодно и себя..."

 И не надо думать, что такое встречается раз в сто лет. Слова "держится за материнскую юбку", "я ему жизнь отдала, а он..." и тому подобные слышатся (и всегда слышались!) сплошь и рядом.

Поначалу эта картина выглядит идиллично. Нежный, хрупкий, ангелоподобный малыш льнет к своей маме. И мама, будто сошедшая с плаката "Материнство", сильным, но нежным объятием защищает свое сокровище от этого безумного, безумного, безумного мира. Дальше - больше. Малыш растет и крепнет, но и объятия, которые, казалось бы, по мере его роста должны ослабнуть, тоже крепнут.

- Он без меня ни шагу! - хвастается такая мать своим подругам. - Куда я - туда и он. Вот даже в уборную зайду, а он уже: "Мама! Где ты?" А я... я вообще без него не живу. Отвезу в субботу к бабушке, а сама на стенки лезу. Вся жизнь в нем...

Казалось бы, так трогательно: ребенок не может без матери, мать обожает ребенка... Но что-то невольно настораживает. Пока лишь на уровне лексики: "Я без него не живу... на стенку лезу... В с я жизнь в нем..."

Вам не кажется, что эти выражения гораздо более уместны в устах пылкой, страстной любовницы, а вовсе не любящей матери?

Приглядевшись повнимательней, почти всегда убеждаешься в неслучайности своего первого впечатления. Женщины бывают самые разные, да и дети далеко не всегда хрупкие и ангелоподобные (встречаются, наоборот, крепкие, грубоватые "маленькие мужички"). Общее тут одно: несчастливая женская судьба. И совсем необязательно, чтобы женщина была одинокой. Бывают и замужние. Такие ищут и обретают в ребенке то, чего им не хватает в мужчине. Кто-то - тонкую и понимающую душу, а кто-то - да-да, не удивляйтесь! - деспотичную мужскую власть. Второе, между прочим, встречается даже чаще, чем первое. И виновата в этом пресловутая женская эмансипация. Боролись за то, чтобы мужчина не бил, - не бьет. Требовали, чтобы помогал по хозяйству, разделял домашние обязанности, - помогает, делит. Мечтали, чтобы советовался - советуется. И не просто советуется, а перекладывает на вас ответственность за принятые решения! А с ним вздумаешь посоветоваться, говорит: "Не знаю. Делай, как хочешь".

В начале нашей психотерапевтической работы, в самой первой группе, был мальчик Андрюша. Несмотря на свою выраженную славянскую внешность, он напоминал восточного падишаха. А его мама - гаремную рабыню. Разве что в ладоши он не хлопал, чтобы ее вызвать. Впрочем, это и не требовалось: она и так всегда была рядом. И хоть он еле доставал ей до плеча, было полное впечатление, что она заглядывает ему в глаза снизу. И чем наглее, чем грубее Андрюша с ней разговаривал, тем ярче сверкали эти воздетые к нему глаза. На Андрюшину маму было даже как-то неловко смотреть, потому что на ее лице временами мелькало неуместное сладострастие.

Мы долго не решались поговорить с ней, но в конце концов решились. Больше всего нас потрясла ее простодушная откровенность.

- Да-да, - радостно закивала она в ответ на наше замечание, что Андрюша повелевает ею, как взрослый мужчина. - Это вы точно подметили! Вот именно, "как взрослый мужчина"!.. Не то что муж! Муж у меня тряпка, слюнтяй... вообще не мужик! - добавила она со вздохом.

Теперь, повидав множество таких Андрюш и мам, мы можем чуть ли не с первого взгляда определить вид отношений между матерью и сыном, который Фрейд называл "Эдипов комплекс". Греческий царь Эдип, по преданию, убил своего отца и женился на матери. Говоря об Эдиповом комплексе, Фрейд, как вы понимаете, не имел в виду реальный брак сына с матерью. Речь шла о бессознательном, подавленном взаимном влечении, которое принимало форму "психологического брака".

Сексуальная природа этого влечения не вызывает сомнений, хотя сами матери этого почти никогда не осознают.

Вот как говорила о своем четырехлетнем сыне молодая, цветущая женщина, расставшаяся с мужем еще до рождения ребенка:

- Мой Павлик так целует меня... ну прямо по-настоящему... И в губы, и в глаза, и руки обцеловывает. "Мама, - говорит, - какая ты красивая! Как я тебя обожаю! Какая у тебя кожа!.. Представляете?"

И от одного упоминания о сыновних поцелуях она делалась пунцовой.

А другая мама, легкомысленно хихикая, рассказывала, что ее пятилетний Денис зовет папу в свою комнату и уговаривает:

- Папочка, ложись в мою постельку. Я тебе уже постелил, сейчас тебя одеяльцем укрою. У меня тут мягко, тепло. А я сегодня буду спать на твоем месте, с мамочкой.

- Да ладно вам страху-то нагонять! - поморщится кто-то из читателей. -Испокон веку малыши засыпали под боком у матери - и ничего!

Но ведь любой взрослый человек прекрасно ощущает разницу между объятием дружеским и объятием страстным, между поцелуем чувственным и родственным и т.п. Точно так же и мать должна чувствовать, что исходит от ее бока:  успокоительное тепло или горячащий детскую кровь жар.

Во втором случае дело иногда принимает уже не юмористический оборот.

Мама Саши Б. пожаловалась нам, что ревность сына мешает ее интимным отношениям с мужем. Стоит ей зайти ночью к мужу в спальню (она, разумеется, спала в одной комнате с сыном, хотя тому было уже восемь лет), как Саша моментально просыпается и истошно орет: "Мама, ты куда?" Интересно, что если она вставала в туалет или попить воды, Сашу это не тревожило и он продолжал спать, как убитый.

Кстати, эта мама тоже не видела в сложившейся ситуации ничего страшного. Она только поражалась уникальной интуиции своего ребенка.

Кажется, примеров получилось достаточно, и все же позволим себе привести еще один.

Сверхзастенчивый Слава С., едва получив возможность спрятаться за ширмой и разыграть в куклах свои ссоры с мамой, моментально вошел в раж. И показал такое, что у присутствующих похолодели спины. Они с мамой не просто ссорились. Это были душераздирающие сцены любовных скандалов с угрозами и обвинениями, рыданиями и битьем по лицу. Мама кричала:

- Уходи! Ты мне не нужен! Лучше я буду одна!

Слава бежал на кухню, хватал огромный хлебный нож, заносил над собой и вопил:

- Прощай! Я ухожу из жизни!

И во всем этом был такой сексуальный привкус, что присутствующим становилось неловко, словно перед ними были не наивные тряпичные куклы, а живые люди в момент любовного экстаза.

В другие же минуты этот двенадцатилетний мальчик был тише воды ниже травы и сидел всегда рядом с мамой, хотя другие дети рассаживались вокруг стола отдельно от родителей и всячески стремились продемонстрировать свою независимость.

Мама, ссылаясь на его чрезвычайно хрупкое здоровье, перевела Славу на домашнее обучение. Друзей у него не было. Каждая робкая попытка Славы сблизиться с кем-то из нашей группы встречалась мамой настороженно. Она старалась ни на минуту не упускать Славу из виду и зорко следила, не "подавляет" ли его новый приятель.

Во время одной из бесед Славина мама призналась, что она сама провоцирует множество скандалов. И, быть может, потому, что, когда она была ребенком, все ее игры с отцом непременно заканчивались бурными сценами, слезами и побоями. То есть она переняла стереотип отношений с отцом и перенесла его на ребенка.

Кстати, когда что-то похожее на описанное нами происходит между девочкой и отцом, то в психоанализе это называется "комплексом Электры". С такими случаями мы тоже сталкивались.

Правда, разбирая подобные отношения, Фрейд отводил в них ведущую роль ребенку, причем ребенку особого, невротического склада. По его мнению, это было связано с "ранней сексуальной травмой", с тем, что когда-то, в самом нежном возрасте, человек стал свидетелем интимных отношений родителей, и это, запечатлевшись в подсознании, исказило его мировосприятие, в частности - сферу влечений.

Отважимся заявить, что у нас вызывают сомнение два момента: во-первых, обязательное наличие ранней сексуальной травмы и, во-вторых, то, что ведущая роль в "психологическом браке" принадлежит ребенку.

Причем если первое проверить практически невозможно, то второе - "кто виноват?" - мы видели своими глазами, и неоднократно. Этот стиль отношений (как, впрочем, и любой другой), безусловно, задают родители. Другое дело, что они "ничего такого" не имеют в виду. Обоснования звучат, на первый взгляд, благородно: хочется, чтобы ребенок поскорее стал другом, собеседником, опорой.

- Он абсолютно все понимает. И я ему все-все рассказываю. Как взрослому! Это мать о сыне. А вот отец о дочери:

- Она чуть что - не к матери, а ко мне. Меня прямо боготворит. Я с работы прихожу - она ко мне летит со всех ног. Виснет на шее, с колен не слезает, руки целует... Отец для нее все!

А иногда (как в случае со Славиной мамой) родители, даже понимая, что их взаимоотношения с ребенком больше напоминают любовный роман, вполне этим довольны. Во всяком случае, польщены.

А действительно, можно спросить, в чем криминал? Ведь это же не реальный брак, не кровосмешение или, по-научному выражаясь, инцест. А психология. Ничего страшного!

Но те, кто так думает, глубоко заблуждаются. Страшного тут достаточно. Это и неизбежные в таких случаях невротические искажения личности, и досрочное пробуждение сексуальности, и огромные, иногда непреодолимые затруднения в выборе пары в будущем.

А уж если говорить совсем серьезно, то у мальчика, состоящего в "психологическом браке" с матерью, нередко развиваются гомосексуальные наклонности. (Очередной парадокс: мать хочет слишком рано видеть в ребенке - мужчину, а в результате мужчина вырастает капризным, переутонченным, женственным. Настолько женственным, что играет роль женщины в гомосексуальной паре.)

Пытаясь обрести в мальчике опору, его мать грубо нарушает иерархический стереотип "взрослый-ребенок". Служа опорой матери, он сам фактически утрачивает точку опоры и, как следствие, теряет психическое равновесие.

Помните цитату, с которой мы начали наш разговор? Так вот, разыгравшийся "бес материнской любви" действительно разрушает. Разрушает душу ребенка.

СОЗНАТЕЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ К БЕССОЗНАТЕЛЬНОМУ  

В конце предыдущей главы мы вскользь упомянули о иерархическом стереотипе "взрослый - ребенок". Надо сказать, что таких поведенческих стереотипов, то есть давным-давно устоявшихся моделей отношений, довольно много. И время от времени, в разные эпохи, возникало и возникает желание какой-то из этих стереотипов сломать. Находились даже умные головы, которые считали, что сломать надо все!

А потом наступали другие времена, "реакционные", когда эти самые стереотипы каким-то магическим образом вновь занимали свое прежнее место.

Вспомним притчу о блудном сыне. Как всякая настоящая притча, она многомерна. Это и история целых народов, прошедших путь от рабства через бунт к добровольному следованию государственному закону, и путь отдельного человека, который сначала вынужденно зависит от родителей, потом - иногда очень бурно! - переживает подростковый протест и, в конце концов, взрослеет и приходит к осознанному почитанию родительского авторитета. Блудный сын - это и распутник-гуляка, который после всех своих бесчинств и безумств греет кости у семейного очага, став ревнивым мужем и строгим отцом. Это и эмигрант, который с проклятиями покидает родину, чтобы в конце жизни мечтать лишь об одном: припасть к родной земле. И это, конечно же, богоборец с его дерзкой, но напрасной попыткой создать мир без Отца и с трагическим крахом этой инфантильной затеи в финале...

Нам же интересно поговорить о стереотипе, о традиции, о традиционной нравственности в связи с психикой ребенка.

Грандиозные открытия в этой области были сделаны крупнейшим психологом, психиатром и философом Карлом Густавом Ю н г о м. Он первый сказал о том, что психика отдельного человека на разных возрастных этапах повторяет путь развития всего человечества. Мало того, Юнг утверждал, что в недрах человеческой души живет память об истории всего человеческого рода. Что, кроме личных свойств, унаследованных от родителей, живут в человеке и свойства его далеких предков. А потому поведение может быть обусловлено, помимо всего прочего, памятью предков - тем, что Юнг называл коллективным бессознательным.

У каждого Ньютона бывает свое яблоко, которое нельзя более кстати падает ему на голову. Будучи еще студентом, Юнг обратил внимание на свою дальнюю родственницу. А студентом он был в начале века, в разгар моды на спиритические сеансы и медиумов (медиумы - это посредники в общении людей с духами).

Родственница Юнга, полуграмотная провинциальная девушка, как раз и была таким медиумом. Удивительное дело: стоило ей впасть в состояние транса - и она переходила на литературный немецкий язык, которым в обычной жизни, естественно, не владела.

- Ну ладно, - рассуждал Юнг. - Такой феномен еще можно объяснить. Это выходит не за пределы ее личности, а лишь за пределы ее сознания. Она вполне могла слышать когда-либо литературную речь, и это отложилось в ее подсознании. Но где и когда она могла услышать о сложнейшей космологической системе, созданной философами-гностиками во II веке н. э.?!

Эта система была изложена одним из "духов", с которым общалась родственница Юнга, самым детальным образом.

Юнг принялся исследовать мир снов, своих и чужих. Огромное внимание он уделял снам своих пациентов. И обнаружил, что человеческие сны буквально переполнены древнейшими символами. Эти символы присутствуют в сновидениях самых разных людей независимо от возраста, расы и социального положения. Получалось, что, когда человек бодрствует, память предков спит, а когда он засыпает, она пробуждается и властно напоминает о себе.

- Впрочем, память предков мы можем ощутить в себе, не только когда спим. Но если во сне "коллективное бессознательное" выражено в конкретных дарительных образах, то наяву это бывают смутные ощущения, настолько смутные, что их невозможно описать словами.

Человек, впервые севший на лошадь, будто узнает в себе что-то. И это "что-то" сообщает ему беспричинную радость и беспричинную отвагу. Казалось бы, чему уж так радоваться? А отвага у неумелого седока просто абсурдна. Ведь лошадь может сбросить на полном скаку - и костей не соберешь! Но дело, наверно, в том, что в этот момент происходит встреча. Встреча древнейшего спутника человека с древнейшим человеком, который живет в нас. В глубинах, быть может, - на самом деле нашей души. В нас пробуждается, по определению Юнга, а р х е т и п ("архе" - первоначало).

Почему у потомственного интеллигента, городского жителя в четвертом поколении, пришедшего на фольклорный концерт, при первых же звуках казацкой песни может возникнуть чувство, будто ему все это знакомо и было знакомо всегда? Это в нем, как сказал нам один из таких интеллигентов, запели хором все его прадедушки-казаки.

А вот что писал великий польский педагог, легендарный директор Дома сирот Януш Корчак:

"...бывают дети, которые старше своих десяти лет... в крови их мозговых извилин скопилась мука многих страдальческих столетий. При малейшем раздражении имеющаяся в потенции боль, скорбь, гнев, бунт прорываются наружу, оставляя впечатление несоответствия бурной реакции (в данном случае Корчак имеет в виду ночной плач одного из своих подопечных) незначительному раздражению.

Не ребенок плачет, то плачут столетия, причитают горе да печаль не потому, что он постоял в углу, а потому что и х (разрядка наша) угнетали, гнали, притесняли, отлучали".

А помните хрестоматийную сцену из "Войны и мира", где Наташа Ростова в гостях у дядюшки пускается в пляс?

"Где, как, когда всосала в себя... графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, - этот дух, откуда взяла она эти приемы?.. - восхищенно вопрошает Толстой. И добавляет: Но дух и приемы были те самые, неподражаемые, неизучаемые (разрядка наша), русские..."

Откуда? А все оттуда же! Звуки народной песни в артистическом вдохновенном исполнении дядюшки (тоже, между прочим, не крестьянина, а дворянина) пробудили в Наташе национальный архетип.

Юнг, правда, считал, что общеродовая психика, как и психика индивидуальная, передается генетически, наследуется. Мы думаем, что это не совсем так. Очень многое, как нам кажется, в том числе и неосознанное пристрастие к чему-то и отталкивание от Чего-то, зависит от культуры, в которой живет человек. Причем, говоря "культура", мы в данном случае  подразумеваем общую атмосферу, так сказать, культурный воздух.

Мир, в котором мы живем, полон трудноуловимых "напоминаний". Старинные песни - это, конечно, сильный удар по родовой памяти. Его можно сравнить с ударом грома. Но есть множество других напоминаний, не таких сильных и конкретных, но  зато постоянных. Они-то и воспитывают душу, насыщают ее животворными импульсами. Это камни,  топтаные миллионами ног, это дома и деревья, запахи и выражения лиц...

А еще культурная атмосфера складывается из великого множества общенациональных привычек, обрядов, традиций.

Казалось бы, какая разница - как поздороваться, какой вопрос задать при встрече? Назвать старшего на "вы" или на "ты"? Подумаешь, пустая условность! Но в том-то и дело, что условность никогда не бывает пустой. Она всегда наполнена содержанием. Тем или другим.

Скажем, нашим школьникам даже в голову не придет "тыкать" учителю. А вот американскому мальчику который уже целый год прожил в России и прекрасно знает, что значит "вы" и что значит "ты", все равно  непонятно, зачем обращаться к взрослому на "вы". Условность? Мелочь? На первый взгляд, да. Но за ней стоит целая система отношений.

 Разве можно себе представить в нашей школе сцену, которую мы видели в одном американском фильме?

Учительница приходит в класс. У нее только что трагически погиб отец (его зверски убили). Она ведет урок. Очаровательные дети лет семи-восьми доброжелательно ее слушают. Внезапно веснушчатая девочка поднимает руку, встает и спрашивает:

- Правда, что твоего папу убили?

- Правда, - с невозмутимой улыбкой отвечает учительница.

Довольная ответом девочка садится, а учительница продолжает объяснять урок. Через пару минут малышка опять тянет руку:

- Послушай, а как именно его убили: из ружья или из пистолета?

- Его зарезали ножом, - спокойно удовлетворяет детское любопытство учительница...

Условности создают условия. В данном случае условия обучения, которое у нас немыслимы без иерархии "учитель-ученик" (недаром педагоги не любят сами натаскивать своих детей, а предпочитают нанимать репетиторов).

А вот еще пример. И для большей последовательности в том же "американо-русском" ключе.

Что говорит девочка, оказавшись у постели матери, только что перенесшей тяжелую операцию?

- Как ты себя чувствуешь, мамочка? Тебе очень больно?

Это у нас.

А в Америке вполне любящая дочь (если не верите, посмотрите американские фильмы!) спросит:

- Ну как, мам? С тобой все в порядке? И тут же начинает говорить о совершенно посторонних вещах.

Ну а это уже не из фильма; У нашей знакомой русской женщины, волею судеб оказавшейся в Америке, скоропостижно умер муж. На следующий день после похорон она вышла на работу. И сослуживцы, осведомленные о ее трагедии, участливо поинтересовались:

- Ольга, у тебя все о'кей?

-  А теперь мы поинтересуемся: вам захотелось бы в ответ на такое участие поделиться своим горем, как принято у нас?.. (Заметим в скобках, что у американцев и не принято жаловаться и вообще изливать душу. Не только сослуживцам - даже близким друзьям.)

Случайно, что в одной стране, у одного народа одни культурные устои, а в другой стране, у другого народа - иные? Конечно же, нет. За множеством условностей проглядывает определенный национально-культурный архетип - та первооснова, те фундаментальные черты, которые роднят самых разных людей, живущих в одной стране и говорящих на одном языке.

Спрашивается, зачем мы завели об этом речь? Зачем влезли в такие дебри? При чем тут дети и их  воспитание?

А вот при чем: по мнению того же Юнга, если не принимать во внимание опыт архетипов, если пренебрегать традициями, то "архетипические образы могут вторгнуться в сознание в самых примитивных  формах и в результате привести к тяжелейшей патологии личности". Вторжение коллективного бессознательного, как считал Юнг, ведет к индивидуальным и коллективным психозам, ибо "душа народа есть лишь несколько более сложная структура, чем душа индивида".

Сегодня этот разговор актуален для каждого из нас, ведь наступило такое время, когда под лозунгом эконономических и политических перемен в России происходит нечто гораздо более серьезное: попытка разрушить национально-культурный архетип. (Хочется верить, что по недомыслию.) В следующих главах мы остановимся на конкретных архетипических особенностях, которые, как нам кажется, сейчас в наибольшей опасности.

А здесь мы бы хотели сказать, что такое в истории уже было (чего в ней только не было!). Вспомним хотя бы Петра I с его стремлением завести все по голландско-немецкому образцу. Или XIX век, когда образованная часть русского общества фактически отказалась от своего родного языка и говорила исключительно по-французски.

Но постепенно многое из того, что казалось диким, немыслимым, вызывало, по словам Пушкина, "мятежи и казни", либо бесследно исчезало, либо преображалось и, уже не противореча архетипу, становилось неотъемлемой частью русской культуры. Таким примером, как американский картофель, ставший национальным русским блюдом - картошкой, несть числа.

И это вселяет оптимизм. Душа народа при всей своей кажущейся эфемерности очень прочна и устойчива, гораздо прочнее или устойчивее того или другого государственного строя или перестройки.

Но никто не считал и теперь никогда не сосчитает, сколько отдельных душ было покалечено в ту же петровскую эпоху. А сегодня - разве не видно даже невооруженным глазом, у скольких людей "едет крыша", как обострились психические болезни?

У детей же гораздо более хрупкая, более неустойчивая, более уязвимая психика, чем у взрослых. И как ни утешительно звучит поговорка: "Перемелется -мука будет" - всегда про себя думаешь: "Оно, конечно, перемелется, только бы ребенка моего пощадили мельничные жернова истории..."

Не будем себя обманывать: нормальное, то есть традиционное, воспитание сегодня дети могут получить только в семье. И на патетический вопрос:

"Если не я, то кто же?" -родители должны ответить со спокойной трезвостью: "Никто".

И постараться сделать все, что в их силах.

ГОРЬКИЕ ПЛОДЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ

Шел 1989 год, самый разгар перестройки, и тогда (всего-то четыре года назад!) взгляды этой женщины казались чуть ли не крамольными. Мать двух сыновей - одному было семь, а другому четыре, - очень вдумчиво относилась к вопросам сексуального воспитания детей. Читала им "Детскую сексуальную энциклопедию" (каждому свой том, в соответствии с возрастом), подробно поясняла картинки. Обстоятельно отвечала на любые вопросы и даже эти вопросы предвосхищала. Но самым, пожалуй, смелым было то, что, руководствуясь чьей-то авторитетной инструкцией, и мама и папа ходили по квартире нагишом в присутствии детей. "Пускай видят! Пускай привыкают! Чтобы не было нездорового интереса к этой сфере".

Сейчас подобная картина уже не поражает воображение. "Детская сексуальная энциклопедия", перевод с французского, во многих домах вошла в "круг семейного чтения". Необходимость раннего сексуального просвещения, призванного побороться с "нездоровым интересом", похоже, ни у кого не вызывает сомнения. Разве что традиция ходить нагишом пока не привилась. Видно, климат не располагает.

Когда речь заходит о каких-либо новшествах, в том числе и в вопросах воспитания, весьма полезно  поинтересоваться, что называется, отдаленными последствиями. Ну что ж, в данном случае такая возможность есть.

Сексуальная революция в "цивилизованном мире" свершилась около тридцати лет назад. Срок вполне достаточный, чтобы сделать какие-то выводы.

Пятнадцать лет назад одна из нас, будучи в командировке в Минске, познакомилась с двумя психологами из ГДР, которые рассказали советской коллеге о последних завоеваниях прогрессивной педагогики: немецкая семья -отец, мать и дети - теперь ходят по квартире голыми, потому что это полезно для правильного развития детской сексуальности. (Переводчик, пользуясь тем, что немцы не понимали по-русски, весело добавил: "Они знаете какие дисциплинированные? Если наука велела - все как один будут ходить в чем мать родила!") А утром каждая девочка, начиная с пятого класса, получает от мамы перед уходом в школу противозачаточную таблетку. Вместе с утренней кружкой молока.

И вот в этом году к нам приехала очень милая дама, психотерапевт из Мюнхена. Она сообщила, что в Мюнхене есть специалист, которая, как и мы, занимается драматическими методами в психотерапии. Мы, конечно, заинтересовались и стали расспрашивать.

- Нет-нет, это не совсем то, что у вас. У вас дети и родители участвуют в театральном действе, а Барбара сама показывает в присутствии детей и взрослых пьесы собственного сочинения. О, конечно, это не просто пьесы, они должны определенным образом воздействовать на психику зрителей... Вот совсем недавно Барбара с огромным успехом демонстрировала сюжет о сексуальных связях родителей с детьми. О, для Германии это сегодня одна из актуальнейших проблем!

Мы не станем сейчас обсуждать, насколько актуальна такая проблема у нас. Кто-то скажет "Да!", кто-то будет это яростно отрицать. Во всяком случае, наше передовое телевидение уже посвятило кровосмешению целую передачу, где инцест рассматривался с психологической, социальной и юридической точек зрения.

Мы лучше зададим другой вопрос. Скажите, если можно (и даже необходимо, как уверяет нас сегодняшняя наука) муссировать с ребенком вопросы секса, рассматривать картинки, которые еще недавно были бы квалифицированы как порнографические, если можно вместе сидеть у телевизора, когда на экране демонстрируют половой акт, то почему, собственно говоря, нельзя логически продолжить эту цепь и от теории перейти к практике? Где пролегает граница между благодетельным просвещением и уголовно-наказуемым развратом?

- Но ведь инцест был строжайше запрещен всегда, во все времена! - возразят нам.

Да, но этот строжайший запрет был сопряжен с множеством других, не менее строгих. Матери и в голову не приходило обсуждать с сыном, "как это происходит". У многих мусульманских народов отцы не раздеваются не только перед дочерью, но и  перед наследником. В некоторых культурах сына довольно рано отделяли от матери, и с этого момента его воспитанием занимались другие люди.

Короче говоря, "антикровосмесительный" закон был логическим продолжением и венцом целого комплекса других табу на эту тему. Он не висел в воздухе, а был как бы крышей массивного здания.  Конечно, нарушали его и тогда. Преступники вообще были во все времена. Но тогда задать вопрос: "А зачем он нужен, этот закон?" - мог только сумасшедший. Сейчас же, когда практически все остальные запреты отменены, подобный вопрос, к сожалению, свидетельствует скорее о здравомыслии.

Наши наблюдения показали, что в подавляющем большинстве случаев, когда родители увлекаются новациями в области сексуального воспитания детей, это приводит уже в детстве к самым разнообразным нервно-психическим нарушениям. Вернемся к той женщине, поклоннице прогресса, с которой мы начали свой рассказ. К нам она обратилась не от хорошей жизни. Старший, семилетний, сын страдал энурезом, а попросту говоря, был писуном, младший занимался онанизмом, причем делал это на людях, при посторонних, и все попытки отвлечь его от этого занятия, переключить на что-то другое заканчивались истерическими срывами.

 Психологи, правда, уверяли мать, что в этом нет ничего страшного. А один специалист, знаток зарубежной литературы, даже привел ей в качестве положительного примера американский роман, в котором мать восстанавливает утраченный было контакт с сыновьями-подростками, поведав им о том, как она в их возрасте занималась мастурбацией.

Наша отечественная мама, хоть и была готова на все для блага своих детей, но ее все же смущал один момент: она собиралась отдать младшенького в детский сад - пора было выходить на работу. Вдруг старомодные воспитательницы неправильно поймут "нормальные" проявления ее Коли?

Тщетно мы призывали мамашу тоже стать хоть немножко старомоднее. В ответ она ссылалась на весь могучий арсенал "четвертой власти" - от "Науки и жизни" до "Пионерской правды". Наконец, уже ни на что не надеясь, мы взмолились:

- Ну пожалуйста, ну хоть ради эксперимента спрячьте "Сексуальную энциклопедию" на дальнюю полку, разрешите старшему мальчику самому мыться в ванне, раз он вас стесняется, не ходите по квартире раздетой, да и детям не стоит бороться голышом.

Неожиданно мама среагировала на слово "эксперимент" (вероятно, благодаря ассоциации со словом "прогресс"). И согласилась!

А через некоторое время потрясение сообщила нам, что у ее детей почему-то, "сами собой", "на ровном месте" исчезли невротические симптомы.

Вообще странная, на первый взгляд, картина. Дети, такие, казалось бы, пластичные, такие восприимчивые и переимчивые, в вопросах пола проявляют удивительный, непонятный консерватизм. Любят, когда папа живет в семье, и не любят, когда взрослые целуются прилюдно. Очень четко делят поведение людей на "приличное" и "неприличное". Стесняются, если родители позволяют себе при них фривольные шутки. И совершенно не жаждут раздеваться в присутствии сверстников.

Попробуйте-ка спросить дочь, что она думает о девочке, которая в детской компании для потехи снимала штаны и демонстрировала голую задницу? А ведь сколько голых задниц дети сейчас видят по телевизору. И это же взрослые, авторитетные задницы. Но нет, не подражают маленькие ретрограды!

Другое дело, что дети не всегда решаются выразить свой протест открыто. Да и не всегда, находясь под властью мощного родительского авторитета, осознают, что именно их коробит и от чего им не по себе. И тогда это неосознанное неприятие "выходит боком" - тиками, страхами, энурезом, немотивированной агрессией. Разумеется, последняя фраза касается не только сексуального воспитания. В любом случае, когда авторитетное родительское влияние перерастает в авторитарный прессинг, ждите "побочных эффектов".

К вопросу о загадочности детского консерватизма. Нам-то он вовсе не представляется загадочным. Дети более естественны, чем взрослые, они ближе к природе, к первоначалу, то есть в них отчетливее проступает уже упомянутый нами архетип. Поэтому при всей психической пластичности ребенка, глубинный пласт психики с трудом поддается трансформации, всячески ей сопротивляется.

Русская культура (во всяком случае, христианский ее период, который длится вот уже второе тысячелетие) отличалась целомудрием, повышенной стыдливостью. Вспомним боярышень, которые всю жизнь сидели взаперти, сначала в отчем доме, потом в доме мужа. В петровские времена все как будто бы встало с ног на голову. Женщинам и девицам аристократического сословия ведено было появляться на ассамблеях (так при Петре назывались балы) с обнаженными плечами и грудью и разговаривать(!) с кавалерами. Во Франции, между прочим, в это время процветали внебрачные связи, адюльтер был предметом светского обсуждения и частым сюжетом в литературе. А какой успех имела "Исповедь" Руссо, в которой вполне откровенно описываются сексуальные переживания юного героя!

Казалось, что Россия, сделав столь мощный рывок в сторону раскрепощения нравов, догонит и перегонит Европу. Однако этого не произошло, а в литературе появилась Татьяна Ларина ("Но я другому отдана и буду век ему верна..."), тургеневские барышни с их мечтаниями о неземной любви, Вера из гончаровского "Обрыва", для которой потеря невинности переросла в трагедию вселенского масштаба.

Что же касается народа, то на его укладе все эти "барские штучки" и вовсе мало отразились. По-прежнему после свадьбы вывешивали на всеобщее обозрение окровавленную рубаху, и по-прежнему соседи, если это "вещественное доказательство" не было предъявлено, мазали дверь опозорившейся новобрачной дегтем...

А сам свадебный обряд? Сплошные песни-плачи.

Плачут подружки, плачет мать, плачет сама невеста...

- Матушка, матушка, во двор гости едут!

Сударыня-матушка, на крыльцо восходят!

- Дитятко, дитятко, не бойсь -не пужайся,

Свет милое дитятко, я тебя не  в ы д а м...

Это что, татары едут Забирать девушку в полон? Или, может, свои насильники хотят надругаться? Нет, в дом пожаловали не враги и не разбойники, а, казалось бы, столь желанные в семье, где "поспела" дочь, сваты! Чего ж тут плакать, чего бояться? Возможно, так проявляется страх покинуть родителей, войти в чужую семью? Безусловно, но ведь таков удел всех замужних женщин - и европейских, и азиатских.

Однако во всем мире на свадьбах поют веселые песни, и только в России традиционный свадебный обряд скорее напоминает погребальный. Хоронят, оплакивают, отпевают невинность, неутешно скорбят о ее утрате...

Наверное, многие обращали внимание на странную особенность нашего языка. С одной стороны, он такой богатый, на нем можно выразить все, что угодно, с самыми тончайшими нюансами. И вдруг в такой наиважнейшей сфере, как любовь - белое пятно, черная дыра. Нет слов для обозначения физической любви. Либо научные термины, либо непристойности. А нормальные, человеческие слова которыми так богат любовный словарь европейских народов, - отсутствуют. Случайно ли это? Конечно, |нет. Правда, бывает, что нет слов, потому что нет явления. Но тут вроде с явлением все в порядке, а то бы мы все уж давно вымерли.

Значит, дело в чем-то другом. Эта тема в русском языке, а следовательно, и в русской культуре явно табуирована, запретна. А что обычно табуируется?

Нечто очень важное и грозное, внушающее трепет и благоговение, священный страх. Первобытные люди боялись назвать вслух животное, которое считалось прародителем их племени. Религиозные евреи никогда не произносят вслух имя Бога. В общем, словесный запрет налагается на священную, с а к р а л ь н у ю сферу жизни.

Сегодня, под лозунгом возвращения в мировую цивилизацию, эта сфера грубо попирается. А мы уже говорили, рассказывая об архетипе, как опасно трогать фундаментальные основы психики. Тут можно еще раз обратиться к нашей истории, на сей раз недавней.

В начале XX века передовая русская интеллигенция широко пропагандировала и свободную любовь, и браки втроем, и гомосексуальные отношения. То же самое делалось, к примеру, во Франции. С той только разницей, что во Франции не наступила вслед за этим эпоха полного отрицания сексуальной стороны жизни. А вот в России и мужчин, и женщин стали называть общим словом "товарищ". И в жизни, и в искусстве торжествовало невиданное ханжество. Например, измена жене приравнивалась чуть ли не к государственной. За развод человека могли запросто выгнать с работы. "Аморалка" обсуждалась на комсомольских, партийных и профсоюзных собраниях. Женщина стеснялась сказать, что она беременна. Воспитанные в таком духе родители неизбежно вступали в конфликт со своими подрастающими детьми. Много воды и слез утекло, много судеб было покалечено, пока все это постепенно не пришло к относительной норме. Нет, не к всемирной - всемирной вообще не бывает. К традиционной, но с поправкой на время.

И вот теперь - новый виток "борьбы с предрассудками", с той только разницей, что в предыдущую компанию отрицалось естественное право людей на интимную жизнь, сегодняшние же прогрессисты отрицают естественную для русской культуры традицию интимности в вопросах секса.

Что же в этой ситуации делать родителям? И надо ли вообще что-то делать?

В который раз рискнем прослыть ретроградами, но все же выскажемся по этому поводу. Устранитесь. Постарайтесь, по возможности, не обсуждать с детьми "проблемы пола". Конечно, когда ребенок задаст вам прямой вопрос: "Откуда берутся дети?" - не обязательно рассказывать ему, что детей находят в капусте (хотя, если ребенку три-четыре года, то и в этой версии нет большого греха). Но ни в коем случае не читайте ему пространную лекцию по анатомии и физиологии человека. Уверяем вас: детское любопытство в этом вопросе отнюдь не столь велико, как вам кажется. Да и удовлетворить его ребенок может сейчас самыми разными путями.

- Ах, вот как?! Вы за то, чтобы он узнал такие важные вещи во дворе, в подворотне? Набрался черт знает чего от уличных "просветителей"?

Да, мы за это. Мы считаем уличное просвещение естественным и необходимым этапом духовного (да-да, как это ни парадоксально звучит!) развития ребенка. Во все времена "правду о любви" дети узнавали от более старших или шустрых сверстников. И всегда эта правда преподносилась в искаженном, скабрезном виде. Однако наступал следующий этап, и юноша, который еще вчера, будучи подростком, писал на заборе матерные ругательства и рисовал непристойные картинки, влюблялся, переставал есть и спать, сочинял стихи и думал о предмете своей любви как о неземном, ангелоподобном существе... А потом юность сменялась молодостью, и уже "не мальчик, но муж", любивший теперь вполне земную жену и мать своих детей, в ярости кричал на сына, обнаружив в его тетрадке похабный рисунок...

Подростковый цинизм - это все равно как молочные зубы. В свое время они выпадут, и, казалось бы, зачем они нужны? А вот зачем-то нужны.

И потом, если вы думаете, что, прочитав ребенку вслух "Детскую сексуальную энциклопедию", можно избежать образования в "дворовых университетах", - вы глубоко заблуждаетесь! Все равно ваш сын (или дочь) поверит своим друзьям -наставникам, а не Вам. Взрослая жизнь всегда окутана для ребенка тайной, и если авторитетный друг или подруга скажут ему, что дети рождаются от поцелуя, детское мифологическое сознание с готовностью примет это за истину.

Сейчас вообще меньше всего следует волноваться о сексуальном просвещении потомства. Волноваться, увы, приходится о другом: сохранится ли при таком массированном, широкомасштабном, общегосударственном "наступлении на ханжество" радость первого поцелуя, трепет при виде любимой девочки, юношеское любовное томление (когда уже хочется, но еще нельзя), которое так необходимо для правильного, творческого формирования души? Будет ли просвещенному (а может растленному?) методическими пособиями поколению любовная близость представляться тайной, таинством?..

Один из самых "убойных" аргументов в пользу сексуального просвещения детей: чтобы не было ничего тайного, ничего запретного, ведь запретный плод сладок!

А вы что, хотите, чтобы этот плод стал для вашего ребенка кислым, горьким? Или, может, вовсе безвкусным? Но не захочется ли тогда "чего-нибудь рыбного"?

Посмотрите, что происходит в странах, где сексуальная революция победила, так сказать, "полностью и окончательно". Катастрофическое падение рождаемости, рост импотенции, процветание и все большее узаконивание однополой любви... Ну, допустим, падение рождаемости на Западе объясняют (хотя это очевидный парадокс) ростом благосостояния. Импотенцию - издержками прогресса, связанного с напряженным ритмом жизни. Но вот педерастию ни на какой другой счет не спишешь. Традиционно запретный плод перестал быть запретным, следовательно, перестал быть сладким, и человека - так уж он устроен! - тянет переступить какой-то другой запрет.

Любовь перестает быть таинством - и неизбежно перестает быть таинством продолжение рода. Вот, к примеру, новая парижская (да и не только парижская!) мода. Официальные браки заключаются все реже. Но некоторые чадолюбивые холостяки находят специальную женщину, которая за деньги зачинает ребенка, вынашивает его, рожает, а потом исчезает навсегда. Как такси... Довезло до места - и привет!

То, что мы сейчас наблюдаем, можно назвать десакрализацией любви. И самым разрушительным, быть может, тут является не обнажение женского тела и даже не постельные сцены в литературе и на экране, а уверенное вторжение в разговоры о любви наукообразных терминов. Когда девочка-подросток, рассказывая своей подружке о свидании с кавалером, без запинки произносит слова "оргазм", "оральный и анальный секс" и т.п. - возникает ощущение чего-то непоправимого. Так могут говорить роботы, но не люди.

- Да, но ведь люди делятся на мужчин и женщин! - справедливо возразите вы. -И ребенок - это, между прочим, тоже будущий мужчина или будущая женщина. Что ж, прикажете, это от них скрывать?

Признаки пола подчеркивать в ребенке не только можно, но и необходимо. Только по-другому. Не рассказывая дошкольнику, как устроены мужчины и женщины ниже пояса, а давая понять их ролевые, психологические и социальные различия. Например, протягивая мальчику сумку с продуктами и говоря:

- На, понеси, а то мне тяжело. Ты ж мужчина! Или приучая его уступать в транспорте место не только старушкам, но и вообще всем женщинам:

- Мало ли, что взрослые дяди сидят... Значит, они не настоящие мужчины. А ты у меня - настоящий.

Девочке, воспитывая в ней аккуратность, полезно говорить, что эта черта присуща в основном, и в особенности, женщинам. Хорошо, когда отец, придя с работы и узнав от жены, что их малолетняя дочь подмела на кухне пол, восклицает:

- Вот что значит в доме женщина растет!

Подобных примеров можно привести сколько угодно, но и так понятно, что мы имеем в виду.

И еще одно соображение. Нам оно кажется очень важным, но о нем как-то совсем не принято говорить. Многие родители признаются нам в том, что и они, и их дети испытывают "странную" неловкость при обсуждении интимных вопросов. Но, вконец замороченные глупой пропагандой, объясняют это все тем же "совковым" ханжеством.

Неправда, дело не в ханжестве. Сколько можно называть ханжеством нормальный стыд?! Такая неловкость совершенно естественна. Это включается подсознательный защитный механизм. Это краской стыда вспыхивает сигнал запрета: нельзя! инцестуальный барьер! Ибо постельная тематика в разговоре матери с сыном или отца с дочерью - это своего рода инцест. Пусть не физический, а психологический, но тоже уродующий душу.

- А вот американцы очень откровенны со своими детьми - и ничего! Нормальные дети, нормальные отношения...

Нормальные, быть может, но это американская норма. Помните мальчика Яшу из фельетона Ильфа и Петрова? Он сидел на собрании писателей, а писатели обсуждали создание коллективной эпопеи из жизни, кажется, колхозной деревни. Не по годам развитый Яша слушал это обсуждение со всей присущей ему серьезностью и время от времени выкрикивал взволнованным детским голосом:

"Главное - избежать психологизма, как у Флобера!" А писатели ему в ответ: "Не бойся, мальчик, как у Флобера - не получится". Яша не унимался: "Главное - избежать комикования, как у Чаплина!" И снова ему отвечали: "Не бойся, мальчик, как у Чаплина - не получится".

Так вот: как у американцев - не получится. Ни с сервисом, ни с сексом. Есть один тест. Психолог рассказывает пациенту какую-либо историю, а пациент должен ее завершить. Этот тест так и называется: "Незавершенный рассказ". Как, по-вашему, завершится такая история: отец развратил шестилетнюю дочь и сожительствовал с ней на протяжении нескольких лет. Однажды в комнату "не вовремя" заглянула мать... Ну? Что вам приходит на ум? Или кровь стынет в жилах и ум отказывается сочинять продолжение?

Не скроем, вы не первые, кому мы предлагали этот тест. Обычно после первой реакции ужаса мы слышим ответы, в которых звучат слова "рыдания", "убийство", "самоубийство", "травма на всю жизнь", "возмездие", "Божья кара", "страшнее ничего не бывает"... Кто поначитаннее, тот вспоминает изломанную, исковерканную душу Настасьи Филипповны из "Идиота" (хотя над ней надругался в отрочестве не отец, а опекун Тоцкий).

Сюжет этого "незаконченного рассказа" мы почерпнули все из той же телепередачи, посвященной инцесту, в которой среди прочего демонстрировался американский документальный фильм на эту тему. Только там рассказ был закончен. Знаете, как? Отец отсидел полгода в тюрьме, а потом... потом вся семья прошла специальный курс психотерапии, и благодаря этому была сохранена. Крупный план в конце фильма: счастливые отец, мать и дочь сажают розы на клумбе около дома и лучезарно улыбаются в объектив.

Не правда ли, очаровательный хеппи-энд? Ну что ж, тогда СООD-ВUУ!

ЕСЛИ ПРЕДРАССУДОК НЕ СДАЕТСЯ, ЕГО... УВАЖАЮТ

Почему-то принято считать, что предрассудок - это очень плохо. Как обычно говорят? "Глупые предрассудки", "идиотские", "стариковские", "нелепые", "деревенские". И никто никогда не скажет:

- Какой чудесный, какой умный предрассудок!

В самом этом слове уже содержится отрицательный оттенок. Но давайте попробуем отрешиться от стереотипа и вдумаемся в смысл слова "предрассудок". "Пред-рассудок", то есть перед рассудком, прежде рассудка, до, раньше рассудка, опережая рассудок... Иначе говоря, это предсознание.

Сегодня уже самые отъявленные скептики не решаются спорить с тем, что сознание - это лишь часть огромного айсберга. И предсознание, конечно же, имеет очень большую силу, хотя мы часто не отдаем себе в этом отчета.

Львиная доля предрассудков относится к разряду народных и, говоря о них, принято усмехаться и пренебрежительно махать рукой.

- Знаем, слыхали! Обойдемся!

И обходимся. Сколько было негодующих возгласов и старушечьего шипенья, когда в 60-е годы в моду входили мини-юбки.

- Что ж ты делаешь?! Срам-то какой! - причитала бабка.

- Да сейчас все так ходят, бабушка! Отстань ты со своими предрассудками! - отвечала внучка, выпархивая на улицу.

И оказалась права. Все так ходят... Хотя... все да не все! Обычно, выйдя замуж, женщина с удовольствием меняет броское и вызывающее "брачное оперение" на более спокойную, традиционную одежду. А ведь сейчас никто не запрещает даже бабушкам наряжаться в мини!

Или, скажем, раньше считалось, что женщина, обзаведясь семьей, должна заниматься только хозяйством и воспитанием детей. Очень успешно справились с этим предрассудком! И множество женщин отдавало своих грудных детей на пятидневку. (К счастью, и здесь можно сделать оговорку. Анализируя анкеты, которые заполняют обращающиеся к нам за помощью родители, мы все чаще и чаще в графе "Профессия матери" читаем: "Домохозяйка".)

Однако есть предрассудки особо стойкие. Сколько с ними ни бейся - ничего не добьешься. После революции новая власть объявила предрассудком религию. Проводили "безбожную пятилетку", сносили храмы, запрещали ходить в церковь...

И все же люди тайно крестили детей, молились и исповедовались (в основном старухи, которым нечего было терять, но ведь и здесь происходила "непрерывная смена поколений"). А про Пасху и говорить нечего! Даже секретарь обкома в Пасхальное воскресенье с аппетитом вкушал освященный старушкой матерью кулич, а его дети с азартом "лупились" крашеными яйцами.

Теперь найдена новая мишень. "Большевики внушали народу, что стыдно быть богатым. А ведь все как раз наоборот! Стыдно быть бедным!"

Сразу оговоримся: мы тоже росли в этой стране, но как-то не припомним, чтобы детям внушалась установка "стыдно быть богатым". Стыдно быть жадным -да. Стыдно обижать слабых. Стыдно предавать друзей.

Впрочем, у каждого свои воспоминания...

 Но, конечно, нельзя отрицать, что к богатым и к богатству в России было специфическое отношение, причем отношение очень сложное, которое одним словом не выразишь. Тут и ненависть, и зависть, и подобострастие, и высокомерное - не по чину - презрение. Но в основе - ничего не поделаешь! - безусловно, лежит неприязнь.

А неужто и впрямь большевики такие всесильные? За каких-то семьдесят лет сумели внушить многомиллионному народу, который на протяжении всей своей многовековой истории обожал здоровое предпринимательство, люмпенскую психологию? Народу-рыночнику - антирыночные   настроения? Демоны - да и только! Сказочные злодеи...

Кстати, о сказочных злодеях. (Сказочная тематика близка нам и потому, что мы пишем для детей, и потому, что работаем с детьми. И потому, что в сказках, как в зеркале, отражается душа народа.) В русских народных сказках фигурировали другие злодеи. В одних Кощей Бессмертный, Баба Яга, Змей Горыныч. В других в качестве злодеев выступали богачи и жадины. Не будем заниматься утомительным перечислением - перечислять пришлось бы очень много, - вспомним лишь одну общеизвестную сказку. "Золотая рыбка" (ее больше знают в переложении Пушкина под названием "Сказка о рыбаке и рыбке"). Неуемная жадность старухи, жажда все большего обогащения и власти воспринимаются анонимным сказителем как нечто греховное, а потому заслуживающее кары - разбитого корыта.

И совершенно противоположная идея заложена в популярнейшей европейской сказке про Кота в Сапогах. Здесь жажда обогащения, сопряженная с хитростью и предпринимательской хваткой, не только не наказывается, а явно возводится в ранг добродетели. Более того, Кот в Сапогах выглядит настоящим героем!

А вот герой русской сказки Никита Кожемяка. Он нередко появляется и в русских былинах.

- Никита Кожемяка, - говорится в конце, - сделавши святое дело, НЕ ВЗЯЛ ЗА РАБОТУ НИЧЕГО, пошел опять кожи мять.

Но, может быть, народ был забит и темен и не понимал своего счастья? А потом, наконец, до него дошло? Если так, то это непременно должно было отразиться в произведениях наших "властителей дум"... Так... Пушкин... "Станционный смотритель"... Не подходит. Германн из "Пиковой дамы"... Плохо кончил... Лермонтов... Лермонтова вообще интересовали совсем другие проблемы... Постойте, есть! Гоголь! Павел Иванович Чичиков - вот уж натуральный гений предпринимательства. Можно сказать, буревестник капитализма в России. Только как-то не похоже, чтобы Гоголь им восхищался и ставил нам в пример. Уж больно он карикатурен, этот скупщик "мертвых душ". Да и затея его в конце концов провалилась.

Но пойдем дальше. Некрасов... Ну, тут одни "Размышления у парадного подъезда" чего стоят! Нет, отъявленный враг богачей... Достоевский - тот известный певец "униженных и оскорбленных" да "бедных людей". У Островского даже пьеса называется "Бедность не порок". Толстой, Тургенев, Чехов... Надо же, ну никто не воспел богатство, частную собственность и деловую хватку!

Допустим, это литература. Вымысел. А жизнь выдвигает других героев. Ау! Где ты, русский Рокфеллер, Форд, Ротшильд?.. Минин и Пожарский есть. Суворов и Кутузов есть. Есть, конечно, и Савва Морозов, и Савва Мамонтов, и Третьяков, и Щукин. Но они запомнились не нажитым богатством, а истраченным. Один тратил свои миллионы на революцию, три других содержали художников и создавали галереи.

Ладно, это все дело прошлое, а "новое поколение выбирает пепси"... Так давайте послушаем, что говорит это новое поколение. Причем не молодежь, а мелюзга лет пяти-шести. Эти дети родились уже в перестроечную эпоху, в эпоху кардинальной смены лозунгов и установок.

 В 1993 году группа социологов Института философии и права Уральского отделения РАН провела опрос в детском саду. Опрошено было 253 ребенка. 49% детей назвали богатых своими врагами.

- Богатые деньги воруют и никому не дают, - поясняют дети.

Зато бедные и нищие пользуются большим авторитетом (86% детей).

- Бедные всегда добрые.

- Бедные никогда не ссорятся, если только не опьянеют.

- Бедные не рубли, а копейки просят!

- Бедные ничего плохого людям не делают, а сидят и собирают.

- У бедных нет денег, и им не на что купить оружие. (Чувствуете влияние времени?)

- У нас дома есть Библия, я посмотрел - им сам Бог помогает.

А ведь сейчас детям со всех сторон внушают совершенно другие идеалы! Одно из самых действенных средств такой пропаганды - это, конечно, мультфильм. Диснеевский мультсериал "Утиные истории" целиком посвящен теме обогащения. Ради золота герои готовы отправиться куда угодно: в прошлое, в будущее, в дебри Амазонки, на морское дно. Наши же дети готовы с утра до ночи следить за их приключениями.

Но спросите: как они относятся к дядюшке Скруджу, который явно задуман авторами как пример для подражания? (Утята, проекция американских детей, часто восклицают: "Когда я вырасту, я буду таким же, как дядюшка Скрудж!")

Вот типичный ответ нашего ребенка:

- Дядюшка Скрудж?... Нет, вообще-то он мне не очень нравится... Он богатый, жадный, купается в деньгах...

- Совковая психология! - презрительно скривится либерал.

Ну, во-первых, надеемся, что мы достаточно убедительно показали гораздо более ранние истоки этой психологии. А во-вторых, относиться к ней можно по-разному. Дело вкуса. Австрийский психолог, которому мы рассказывали о принципах нашей работы, с завистью воскликнул:

- Вам повезло! Вы можете опираться на желание русских детей стать лучше. Наши дети, к сожалению, мечтают только об одном: стать богаче.

Нет, почему же?! И здесь малыши не прочь разбогатеть. Тем более что вокруг сейчас столько соблазнов: "Сникерсы", бананы, иностранные игрушки... Но и желание разбогатеть тут какое-то своеобразное.

- Я хочу быть богатым только наполовину и отдавать все остальное бедным. (Из того же социологического опроса.)

При всем разнообразии этих высказываний ни одно из них не вызывает недоуменного пожатия плеч: дескать, откуда? Все они вписываются в традиционное для нашей культуры отношение к богатству и наживе.

Любопытно, что даже маленькие воришки (а нам сейчас часто приходится работать с детьми, у которых среди прочих симптомов есть и воровство) в подавляющем большинстве случаев воруют не столько для того, чтобы владеть, сколько для того, чтобы на украденные деньги накупить жвачек, леденцов и проч. и РАЗДАТЬ их ребятам во дворе или в классе.

Разумеется, они это делают небескорыстно. Ими движет жажда самоутверждения. Однако и престиж можно завоевать по-разному. Том Сойер, которому поручили побелить забор, ПРОДАЕТ это право окрестным мальчишкам и становится героем дня.

"К полудню Том, - пишет Марк Твен, -из жалкого бедняка, каким он был утром, превратился в богача, буквально утопающего в роскоши... Если бы известка не кончилась, он разорил бы всех мальчиков этого города".

Интересно, что и мы, читая этот эпизод, добродушно улыбаемся: "Надо же, какой предприимчивый  малый!.." Но перенесите его в наш московский или калужский двор, назовите Васей - и умиления как не бывало!

"Надо же, какой барыга!  - подумаете вы. - И откуда он такой взялся?!"

Не вызывают же у нас умиления "деловые" школьники, которые продают одноклассникам конспекты или даже дают списывать за деньги.

Очарование Тома Сойера - в том числе и эпизода с забором - связано с тем, что этот мальчик органично вписывается в родную американскую культуру. И не просто вписывается. Он есть как бы ее символ, ее национальный герой.

ОРГАНИЧНОЕ соответствие поведения человека нормам традиционной нравственности - важнейший ориентир в воспитании. Более того, мы абсолютно уверены, что это не столько этический вопрос - этика сейчас размыта - и не вопрос вкуса - мы уже говорили, что о вкусах не спорят. Это   залог    ПСИХИЧЕСКОГО    ЗДОРОВЬЯ.

Не будем долго теоретизировать, остановимся только на двух моментах.

Во-первых, традиционная нравственность - это гранитные берега, которые не дают разлиться бурной реке бессознательного. Это устои, а устои для того и существуют, чтобы придавать устойчивость, стабильность человеку и обществу. Неправда, что дети не любят дидактику. Они не любят занудство, а дидактику обожают, если ее преподносить в мало-мальски занимательной форме.

Разрабатывая вариант своей методики для дошкольников, мы придумали, что у нас будут такие нравоучительные персонажи: брат и сестра примерные (Иванушка и Аленушка) и скверные (Катька и Петька). Мы показываем детям небольших кукол и разыгрываем с ними весьма незатейливые истории на темы "доброта-злоба", "щедрость-жадность", "лень-трудолюбие" и т.д.

Мы задумывали эту игру лишь как введение, как прелюдию к более серьезному воздействию на психику пациентов. Но на практике очень быстро выявилось другое. Дети всегда с нетерпением ждут, когда мы откроем домик-сундучок, где живут эти персонажи. И дидактические истории стали одним из важнейших инструментов нашей психокоррекционной и диагностической работы.

Первое время мы полагали, что "Иванушка-Аленушка" хороши лишь для дошкольников. Но мы и здесь ошиблись! Семи-, восьми-, даже девятилетки слушают наши рассказы, затаив дыхание, и так сопереживают, словно им показывают захватывающий приключенческий фильм.

И второе соображение. Ребенок, воспитанный вне традиции, будет чувствовать себя дискомфортно еще и потому, что окружающие -и дети, и взрослые - будут смотреть на него в лучшем случае пренебрежительно-отчужденно, а в худшем - с откровенной враждебностью. И это неминуемо скажется на психике, на мировосприятии, на судьбе.

Мама двенадцатилетнего Гриши 3. жаловалась на плаксивость, раздражительность и агрессивность своего сына, на то, что он не хочет ходить в школу, а также на разнообразные навязчивые подергивания (тики). Когда мы увидели Гришу, нас поразило прежде всего несоответствие его внешности и того, что мы о нем слышали. Надо сказать, что мы, в отличие от многих, не согласны с идиомой "обманчивая внешность", а напротив, согласны с Ларошфуко, который сказал, что "внешность обманывает только дураков". По-русски недаром "лицо" и "личность" - однокоренные слова. Лицо - проекция, отражение личности.

Так вот, лицо у этого мальчика было доброе и какое-то светлое. На нем не лежало ни малейшей тени агрессии. Но когда он, зайдя за ширму, показывал сценки про школу, про своих "врагов", можно было схватиться за голову. Интонации его тут же менялись, приобретали почти уголовный оттенок. Он из кожи вон вылезал, чтобы казаться "крутым парнем". Мать подтвердила, что отец всячески поощряет эти его стремления. Ее, правда, шокировали некоторые выражения сына... Зато когда он принялся во всеуслышанье рассуждать о том, что "заповеди теперь отменила теперь главное деньги, доллары", мама, сидевшая за спиной Гриши, одобрительно закивала. А по нашей маленькой, жарко натопленной комнате сразу пробежал холодок отчуждения и враждебности. После этого к мальчику резко изменилось отношение и со стороны детей, и со стороны взрослых. И это на наших занятиях, где мы тщательно следим за созданием доброжелательной атмосферы, где конфликты детей - это ЧП! Что же говорить о школе, где рядом нет ни мамы, ни других взрослых, которые в любую минуту защитят?! Да и детей не семь, а двадцать семь!

Еще раз подчеркнем, что нутро у этого мальчика было хорошее и здоровое. Все его поведенческие отклонения и невротические симптомы были результатом воспитана которое вступало в конфликт с традиционными нормами. Будь Гриша более толстокожим, он бы как-то с этим справился, нашел бы себе "экологическую нишу" (связался бы с хулиганами или, наоборот, гордился бы своим одиночеством, считая, что никто ему не ровня). Но у него была как раз нежная кожа, и эта кожа покрывалась испариной под такой грубой маской.

Мы говорили Гришиной маме, что "крутым" бизнесменом (как Папа) ему лучше не быть, это его еще больше невротизирует и искалечит. Что поделаешь, если душа у него другая?! Она смотрела на нас, как на динозавров, а потом наконец терпение ее лопнуло, и она воскликнула:

- Да какая душа?! О чем вы говорите? В наше время деньги нужны, а не душа!

Вот только взгляд у нее при этом был какой-то затравленный и напряженный. У людей, уверенных в своей правоте, совсем другие глаза...

Только не впадайте в противоположную крайность, не будьте "мальчиком наоборот". Не надо в противовес сегодняшней накачке внушать ребенку, что деньги - мусор, что думать о деньгах и связанных с ними удовольствиях позорно. Это ведь тоже неправда. На самом-то деле очень хорошо, когда человек свободен от мыслей о куске хлеба и может купить то, что ему понравится.

И уж совсем недопустимо формировать в ребенке комплекс бедного человека, сто раз на дню повторяя:

- Мы не можем себе этого позволить. Мы нищие и т.п.

Не можете купить одно - постарайтесь купить другое, что сможете. А о невозможности скажите шутливо. Не лишайте ребенка надежды когда-нибудь получить то, что он хочет (даже если вы знаете, что этого никогда не произойдет). Всегда же можно сказать:

- Ты знаешь, сынок, сейчас мы на мели. Потерпи немножко. Глядишь - что-нибудь и придумаем.

В бедности не должно быть пафоса. Это, как и богатство, не предмет гордости. Сейчас, когда расслоение в обществе становится все заметнее, есть большой соблазн "из воспитательных соображений" объявить себя нищими и противопоставлять "честную бедность" богатству, нажитому неправедным путем. Тем более что мы, выросшие на этой земле, вообще склонны впадать в крайности.

И вот сидит за столом семья. Все одеты-обуты. Отдельная квартира. Холодильник, телевизор, магнитофон. В выходные уезжают на участок. Справляют дни рождения. Ходят в гости с подарками. И не устают твердить:

- Что у нас есть?! Ничего! Ничего мы не нажили за свою жизнь! Не умеем мы... Мы не из таких... Нищие мы, нищие... Нищими родились, нищими и умрем.

И как только люди Бога не боятся гневить такими причитаниями? Разве настоящая нищета ТАКАЯ? Разве не видели они по телевизору эфиопских детей с раздутыми от голода животами? Разве не знают, что настоящие бедняки живут в картонных будках, с земляным полом, без ванны, туалета и даже электричества, спят вповалку на одном матрасе, едят жидкую похлебку из чего попало. И ложась вечером спать, далеко не всегда уверены, что завтра им удастся поесть даже эту бурду... Вообще очень полезно почаще вспоминать, что между двумя крайними степенями того или другого качества (богатство - нищета, щедрость - жадность, счастье - горе) существует множество градаций.

Ребенку же навязчивая манифестация нищеты наносит непоправимый вред. У такого ребенка формируется психология жалкого, всеми униженного и обиженного "маленького человека". А ведь такой человек только в фильмах Чаплина да в романах Диккенса кажется трогательным. В жизни он страшен. Он с детства усвоил, что в мире все для богатых и сильных, а он жалкая букашка, с которой можно сделать все, что угодно. Поэтому кровь его, отравлена завистью, ненавистью и страхом. Такой Человек несчастлив сам и за это считает себя вправе делать несчастными окружающих.

А бывает и другой вариант. Ребенок с более сильной волей может не выдержать такого психологического гнета, такой беспросветности и взбунтоваться. Но это будет не тот нормальный подростковый негативизм, который принято называть "трудностями переходного возраста", а разрушительный, искажающий личность бунт Сына против Отца. Бунт по типу "гибель богов". Ибо родители для ребенка - боги. А боги не могут себе позволить быть бессильными и несостоятельными. (Именно поэтому нельзя говорить ребенку: "Мы Н И КО Г ДА не разбогатеем"). Богов в Крайнем случае может посещать временное бессилие. Иначе их низвергают и назначают новых  или ЗАНИМАЮТ ИХ МЕСТО.

- Ага, вы нищие?! Вы слабые? Ну и считайте свои проклятые копейки! У меня будет другая жизнь! Я докажу... Я добьюсь... Я далеко откачусь от яблони. Так далеко, что все забудут, НА КАКОЙ ЯБЛОНЕ Я ВЫРОС.

 И он доказывает. Он добивается. Но даже построив хрустальный дворец и "откатившись" за тридевять земель, он никогда не будет счастлив. Потому что нарушение иерархии "родитель-ребенок" приводит к тягчайшим деформациям личности.

- Но ведь совершенно нормально мечтать о том, что ребенок добьется большего, осуществит то, чего мы не смогли!

- Для вас, РОДИТЕЛЕЙ, нормально. НО для него, Р Е Б Е Н К А, вы должны навсегда остаться нерушимым идеалом. Идеалом доброй силы и всегда откуда-то берущихся возможностей. Это чувство может быть совершенно иррациональным (к примеру, сын - академик или директор крупного концерна, а родители - два старых, немощных пенсионера). Но мы же писали, что ratio, разум - это лишь часть айсберга. Все наши глубинные чувства с трудом выдерживают проверку рассудком, а значит, иррациональны.

А вот отношение к деньгам лучше, чтобы было РАЦИОНАЛЬНЫМ и ФУНКЦИОНАЛЬНЫМ. Без плюшкинской скупости и ноздревской гульбы. Есть деньги - хорошо, нет - тоже не беда. Деньги - это, действительно не главное. В нашей традиции. Как говаривал мистер Твистер:

- Ты не в Чикаго, моя дорогая.

Да, в Америке другое отношение к деньгам. (Мы так часто упоминаем Америку вовсе не потому, что у нас нет других примеров для сравнения. Мы это делаем вполне сознательно, ибо любимый русский миф о "рае на земле", отождествлявшийся вчера с коммунизмом, сегодня нашел новое воплощение - Америку. Но миф, овладевающий массами, приводит к национальным катастрофам, считал Юнг.)

Объяснившись, продолжим. Один из основополагающих принципов американской жизни: как можно больше зарабатывать, чтобы потом на заработанные деньги как можно больше качественно наслаждаться, получать разнообразнее удовольствия. Прямо как в популярной некогда песне:

- Мы славно поработали и славно отдохнем.

Но по признанию самих американцев, это бешеное зарабатывание денег так изматывает, что сил получать наслаждения уже не остается. Одновременно происходит искусственная - на наш взгляд - эскалация потребностей. Разве нужно  человеку так часто менять одежду, машины, дома? Это ведь тоже иррационально. Но самое интересное другое...

Как вы думаете, какой вопрос является запретным в современной американской культуре? О чем никогда не говорят эти, казалось бы, совершенно свободные люди? Они все обсуждают без малейшего стеснения: секс, работу желудка, религиозные переживания, интимную жизнь политических деятелей, свои мысли и ощущения в связи со смертью близких... Но есть один вопрос, который задавать нельзя. Неприлично! Об этом даже частенько предупреждают наших туристов, чтобы они случайно не опростоволосились. У американца не принято спрашивать, сколько он зарабатывает. Эта тема табуирована. Да-да, старые и даже древнейшие табу отменены, зато появилось новое. А что табуируется? Вспомните! Правильно. То, что жизненно важно, внушает священный трепет, сакрально, священно.

Будем надеяться, что в России национально-культурный архетип достаточно силен, и деньги так и не станут "священной коровой".

Основания для надежды нам дает в том числе и такое наблюдение. Даже те дети, которые пугают родителей своими ненасытными требованиями купить им и то, и другое, и третье, на самом деле, как правило, не страдают истинной алчностью. В действительности они жаждут тепла, любви, признания, сочувствия и, не получая их в достаточной мере (хотя родителям может казаться, что дети их заласканы), требуют "материальной компенсации".

Если ваш ребенок часто бьется в истерике по поводу новых кроссовок или дорогой игрушки, прежде всего проанализируйте - только честно - свою семейную ситуацию. Может быть, вы (или второй родитель) слишком часто принижаете его, то и дело ставите кого-то в пример, раздражаетесь? А может, у вас есть другой ребенок, которого вы - невольно, конечно, - любите больше?

Всякое в жизни бывает. Бывают, наверно, и дети с какой-то врожденной страстью к обогащению. Но в нашей достаточно обширной практике мы с такими еще не сталкивались. Обычно если психологический "рецепт" выписан правильно и душевное самочувствие ребенка налаживается, то и симптомы "золотой лихорадки" проходят сами собой.

НЕ ПО ХОРОШЕМУ МИЛ …

Тему, которую мы хотели бы сейчас затронуть, нам подсказала одна мама, хотя сама она не подозревает о своей вдохновляющей роли.

Это случилось недавно. Она привела к нам на консультацию своего двенадцатилетнего сына. Мы задали традиционный вопрос:

- Что вас беспокоит?

Она принялась перечислять:

- Замкнутый, очень стеснительный, глаза на мокром месте... И все так близко к сердцу принимает! Мы с моей мамой частенько ругаемся - знаете, старый человек,  - так он места себе не находит. "Мама, - говорит, - зачем ты бабушку обижаешь? Она ведь совсем беспомощная, неужели тебе ее не жалко?"

Женщина замолчала, но мы чувствовали, что ей еще хочется чем-то поделиться. И помогли вопросом:

- Больше ничего?

И тут она, до этого говорившая достаточно спокойно, сделалась пунцовой и сбивчиво затараторила:

 - Ой, вы знаете... Даже не знаю, как вам сказать... Главное - все хуже и хуже... Уж я и так, и сяк, и угрозами, и уговорами... Ничего не помогает... Даже обостряется... Может, переходный возраст?

Мы (уже нетерпеливо, в два голоса):

- Да что? Что? Скажите толком, не стесняйтесь! (Мы призвали ее не стесняться, потому что заподозрили у ее сына какой-то тайный порок, о котором она не в силах говорить даже со специалистами.)

И наконец, потупившись, она еле слышно пролепетала:

- Ну, в общем, у него... патриотизм...

Вымолвив с таким трудом это страшное слово, мама немного успокоилась и добавила:

- Боюсь я за него. Не представляю, как он, такой, жить будет? В наше-то время...

Все это звучало настолько анекдотично, что когда за женщиной закрылась дверь, мы расхохотались. А потом задумались... И чем больше мы думали, тем меньше нам хотелось смеяться. Через некоторое время решили включить разговор о патриотизме в цикл бесед с родителями наших пациентов. А сейчас мы уверены, что об этом стоит сказать всем родителям.

Еще недавно от казенного патриотизма тут некуда было деваться. Песни, лозунги, газетные заголовки, фильмы, плакаты, уроки патриотического воспитания в школе... Теперь пропагандистский маятник откачнулся в другую сторону. Наша история - сплошная роковая ошибка, мы самые отсталые, у нас рабская психология, Россия - проклятая, обреченная страна, и было бы великим счастьем, если бы хоть какая-нибудь мало-мальски приличная, цивилизованная держава взяла ее под свою спасительную опеку: все равно мы сами ничего не умеем...

Мы не собираемся в книге, посвященной воспитанию детей, обсуждать этические или политические стороны этой проблемы. Мы хотим затронуть другой аспект: психическое здоровье.

Не будучи полиглотами, мы не можем поручиться за все языки земного шара. Но во всех европейских языках в слове "родина" содержится или слово "мать" или слово "отец". "Раtrie" по-французски, "Раtria"  по-испански,  "Faterland"  по-немецки, "Моtherland" по-английски...

А в русском языке даже два родителя: отец (Отечество) и мать (во-первых, "родина" от слова "рожать", а во-вторых, чтобы уже не осталось никакого сомнения, очень часто пишется через черточку: "Родина-мать".

Однокоренные слова. И на этом едином корне произрастают два очень близких чувства: любовь к матери (отцу) и любовь к Родине.

Психиатрам хорошо известно, что равнодушие к матери и уж тем более ненависть - это свидетельство очень серьезного душевного расстройства.

- А если мать - настоящий изверг? Если она вообще не мать, а кукушка? Вон сколько в детдоме брошенных детей! Что ж, и такую ребенок должен любить?

Не должен, но представьте себе: любит. И ждет, и надеется, и переживает, если о ней дурно говорят.

А если и отрекается в сердцах или никогда не упоминает о ней, делая вид, что мать ему не нужна, то для него это все равно глубокая, незаживающая рана.

Чувство патриотизма, как и то, о чем мы говорили в двух предыдущих главах, было всегда в России, как, впрочем, и во всем мире, культурной нормой. Не говоря уж о том, что это норма не только культурная, а даже биологическая.

Любовь к своему дому, к своей земле, к своей стране и народу - нормальное, здоровое чувство. В него включено очень многое: от возвышенных переживаний сопричастности до самых земных привычек, в том числе и гастрономических. Недаром, вернувшись из зарубежной поездки, человек часто признается:

- До чего ж я стосковался по тарелке горячих щей с черным хлебом!

Любовь к Родине, как и всякая настоящая любовь, окрашена отнюдь не в одни розовые тона. В России, как нигде, принято ругать свою страну, выяснять с ней отношения, предъявлять претензии, обижаться вплоть до полного разрыва - короче говоря, общаться как с живым, близким человеком. И не просто с близким, а с самым близким - с матерью.

Между прочим, маленький ребенок вполне может пожаловаться на мать другим взрослым, а подросток-сверстникам. Но попробуй кто-нибудь сказать про нее дурное слово: глаза выцарапает!

На наших занятиях мы предлагаем детям самые разные этюды. Какие-то из них - в самом начале, когда мы еще присматриваемся к ребенку, хотим кое-что уточнить, - воспроизводят определенные жизненные ситуации. Практически все дети показывают, как их кто-то обижает. Но поскольку они показывают это в куклах, то между "актером" и персонажем существует дистанция, и она-то как раз служит буфером, предохраняющим ребенка от психической травмы. И только один сюжет (который мы, кстати, никогда не предлагаем ребенку, но порой он разыгрывает его спонтанно, по собственному желанию), вызывает такое полное и моментальное отождествление, что никакой буфер уже не помогает. Это когда ребенок показывает, как кто-то чужой, например, мальчишка, сказал ему обидные слова про его мать. Кукла-пострадавший начинает так дубасить куклу-обидчика, что у последней того и гляди отвалится тряпичная голова. "Избиение" может длиться пять, десять минут - пока не остановишь. А остальные дети следят за этим побоищем затаив дыхание.

Так же болезненно воспринимается охаивание чужими своего дома (даже если он действительно неуютный и грязный). Почему же надо думать, что охаивание понятия, пусть более широкого, но включенного в категорию "мое", пройдет для психики бесследно? Да еще если это охаивание не фрагментарное, не единичное, а регулярное? И ничем не у р а в н о в е ш е н н о е. Можно, конечно, смеяться над прежней кондовой пропагандой, но она возвышалась, как огромный утес. А волны критики и брызги недовольства лишь слегка орошали его, но поколебать не могли. И это раздражало, но одновременно давало психическую опору.

Теперь утес рухнул. А его развалины затоплены прямо-таки океаном претензий, обвинений и проклятий. То есть равновесие грубо нарушено. Все мы видим, что для множества взрослых людей это серьезная психическая травма. Этакое идеологическое землетрясение.

А как же в такой ситуации должен чувствовать себя ребенок, в прямом смысле с рождения усваивающий, что его дом, его родина - хуже всех (и всегда были хуже всех)? А он сам - жалкий, ни на что не годный "совок"?

- Да ладно вам нагнетать и подбрасывать! - поморщится кто-нибудь. - Вы посмотрите вокруг! Веселые нарядные дети, едят бананы, жуют жвачку, а главное - они свободны!

Вопрос о духовной свободе мы сейчас рассматривать не будем. Что, какие факторы на нее влияют - это особая и очень сложная тема. Но одно можно сказать с уверенностью: даже самое свободное воспитание не в силах освободить детей от родовой памяти.

Возникает чувство раздвоенности и как бы двойного страдания. "Раз мою страну ругают, значит, она плохая. И мне здесь будет плохо. Поэтому ее надо покинуть. Но она же своя, а остальные чужие. Чужие - значит страшные. Значит, враги!"

Такие одновременные, но противоположно направленные чувства психологи называют амбивалентностью. Амбивалентность как постоянный фактор разрушительно влияет на психику.

Растет племя изгоев. По данным того же социологического опроса, проведенного Уральским отделением РАН, 48% дошколят хоть сегодня готовы уехать из России навсегда. Подчеркнем, что для детей такого возраста тяга к перемене мест и дальним странствиям не характерна, она появляется позже.

- Ну и прекрасно! Они же сво-бод-ны! - напомнит гипотетический оппонент.

Да, разумеется. Лишь бы были счастливы, но... "Не люблю негров. Они черные, губы слишком толстые, а зубы белые" (из высказываний тех же дошколят). Немцы "могут убить", татары - "злые". В качестве врагов называются французы, китайцы, Саддам Хусейн. Даже к американцам отношение сдержанное (уж во всяком случае куда более сдержанное, чем у взрослых!): "Это хороший народ, н е очень злой".

Так куда же они поедут и где будут счастливы?

Только не надо думать, что это неприятие "чужаков" - "проклятое наследие тоталитаризма". Малыши часто пугаются чужих. Этот страх как раз и подсказывает им родовая память, еще не усыпленная, не облагороженная воспитанием. Точно так же архаические народы страшились пришельцев и часто только людей своего племени называли словом "человек". Все остальные были не люди, а значит, таили в себе угрозу.

Ну, тут наш незримый оппонент буквально взорвется:

- Шовинизм культивируете?! Хороша педагогика! Весь мир стремится к интеграции... Европа без границ... Вступление России в мировое сообщество, а вы...

А мы утверждаем, что вливаться в мировое сообщество нужно полноценными людьми. Как, по-вашему, будет чувствовать себя человек, страдающий комплексом неполноценности, если окажется в "большой компании незнакомых людей"? Принесет  ли это радость ему? Доставит ли он удовольствие компании?

Что-что, а эту ситуацию мы имеем возможность наблюдать каждый раз, когда застенчивые дети впервые приходят на наши занятия. Одни сидят, не поднимая головы и чуть не плачут, у других, наоборот, проявляется какая-то невиданная агрессивность, третьи на любой вопрос, на любую просьбу отвечают только отказом, четвертые кривляются, пятые...

Поверьте, нам очень легко продолжить этот ряд, Но мы лучше прервем перечисление и подчеркнем другое. Если с первого момента не выстроить правильно отношения в группе (а мы уже не раз писали, что в основе нашей методики лежит психоэлевация, возвышение личности ребенка), то дети с комплексом неполноценности не получат ничего, кроме дополнительной травмы.

Вот она, модель интеграции людей с ущемленным национальным достоинством. Такая интеграция, на наш взгляд, хуже любой изоляции. Главное, что дело все равно кончится обособлением. И ладно бы только обособлением! А может закончиться гораздо трагичнее - кровавыми конфликтами и войнами.

Увы, предпосылки к этому уже налицо. Что означает биение себя в грудь и бесконечные восклицания типа "мы хуже всех", "мы самые отсталые, самые несчастные"? Это искаженная, вывернутая наизнанку мания величия. Пусть глупые, бездарные, несчастные. Зато самые. Вот оно, ключевое слово!                -

- В конце концов, какая разница? - пожмет плечами неутомимый оппонент. - Налицо или наизнанку... Важно, что это мания, психическое отклонение. А когда все кричали: "Великая страна"? Это что, не мания была? Тоже мне, Верхняя Вольта с ракетами! Тут всегда было помешательство на величии...

Конечно, какая-то правда в этом есть. Скажем точнее: она относится к слову "кричали". Шумный патриотизм напоминает пылкую женщину, которая уж если кого полюбит, то с пеной у рта всем доказывает, что ее возлюбленный - настоящий гений, красавец, благороднейший человек и т.п. И опять-таки в самой идеализации объекта любви нет ничего ненормального. Ведь не по хорошему мил, а по милому хорош. Ненормально другое: публично, назойливо и даже агрессивно (дескать, попробуй не признай!) заявлять об этом (чем, кстати, и была противна советская пропаганда).

А вообще-то утверждать, что Россия - самая обыкновенная страна и что, мол, пора с этим смириться - значит, утверждать ложь. В чем обычно вырвется мания величия? Например, в том, что карлик мнит себя великаном. Или бездарь - гением всех времен и народов. Но Россия-то на самом деле великая, огромная страна с бескрайними просторами,  с бездонными ресурсами, с подлинными, а не вымышленными гигантами в самых разных областях науки и искусства. И советский период тоже дал нашей стране, да и всему миру великую культуру.

Вспомните, пожалуйста, как обычно ведут себя сильные и рослые мужчины? Со спокойным добродушием. С чувством собственного достоинства. Зная свою силу, они не лезут в драку. Чего им себя показывать? Их и так видно.

Мы очень советуем вам, родителям, воспитывать в наших детях именно такое - нормальное, спокойное чувство патриотизма. Ибо к мании величия ведет как раз чувство собственного ничтожества. Между прочим, мы очень легко справились с недугами мальчика-патриота, мама которого не знала, как он будет жить дальше. В отличие от мамы, мы радовались, услышав о его патриотических чувствах. Ухватились за это, как за сохранное, и подчеркнули его патриотизм как достоинство. Мы никогда забывали спросить мальчика о последних политических событиях, а выслушав, неизменно заключали:

 - Вырастешь - будем за тебя голосовать. Только на тебя вся надежда! Если ты станешь президентом - за судьбу России можно не волноваться. Конечно, мы говорили это с юмором, и "будущий президент" в ответ тоже смеялся. Но у него выпрямились плечи и уже не лихорадочно, а гордо блестели глаза.

К сожалению, нам и в этой главе придется повторить: если государство не опомнится и не перестроит стратегию воспитания (в том числе и патриотического), забота о психическом здоровье ребенка целиком ляжет на семью. Собственно говоря, она уже легла. Разумеется, можно и нужно добиваться перемен в политике государства, "однако за время пути...". В общем, дети растут быстрее, чем умнеют политики.

Поэтому, не дожидаясь одобрения министерств и ведомств, переходим к рекомендациям.

Изымите из обращения формулировки типа "хуже нас нет". Славословить все подряд, конечно, тоже не следует. Главное, чтобы в разговорах с ребенком о загранице не звучал завистливо-восхищенный лейтмотив "живут же люди". Как (может, не очень складно) сказал один наш знакомый эстонский режиссер: "Живут не где лучше, а где дома". И это на самом деле так.

Давайте ребенку понять, что значит "дома". Обращайте его внимание на всякие подробности, которые милы вашему сердцу. Тут и природа, и обычаи, и стихи, и песни (среди них есть просто прекрасные, и пусть дети их знают).

Объясняйте детям, что ругать свою страну в присутствии иностранцев - это прежде всего ронять себя. Человек думает, что он пожалуется, расскажет, какая у него страна ужасная, и его пожалеют. Для видимости, может, и пожалеют. А в душе будут презирать. Мы ни разу не встречали иностранца (хотя общались с людьми из очень многих стран), который бы ругал свою родину. Он мог критиковать правительство, какие-то тенденции в обществе, говорить о разных проблемах. Но даже граждане той страны, где царил настоящий террор (например, наш знакомый гватемалец, у которого был зверски замучен отец, и сын видел его изуродованный труп) - даже они говорили о своей земле, о своем народе с любовью и надеждой.

Вот и нам нужно научиться отделять землю, где мы родились, выросли и родили детей, от ее правителей. Это связано, но не тождественно. Правители приходят и уходят, а Россия остается. Она оставалась любимой даже для эмигрантов "первой волны", у которых новая власть в прямом смысле слова отняла все, разрушила их мир. Большевистский режим они ненавидели и проклинали, но их неизбывная ностальгия стала легендарной.

Особое внимание хочется обратить на фильмы времен "холодной войны", которые теперь так часто показывают по телевизору, и на переводные книги. В них довольно часто супермены-американцы, например Джеймс Бонд, борются с тупыми и жестокими русскими (а для американцев все, кто жил в Советском Союзе, были русскими). Не надо запрещать детям смотреть или читать подобные "произведения искусства". Это как раз тот случай, когда плод не должен быть запретным, иначе он будет сладким. Однако полезно выразить свое юмористическое отношение к этим топорным пародиям. И сказать ребенку, что американские дети не будут восхищаться фильмом-агиткой, где умный русский разведчик (а таких фильмов у нас тоже было предостаточно) расправляется с тупыми, свиноподобными американцами.

И напоследок буквально пара фраз о слове "совок". Пожалуйста, не произносите этого слова - лучше совсем, но при детях особенно. Мало того, что это слово унизительное, так у ребенка оно наверняка еще и вызывает законную ассоциацию с пластмассовым совочком, с игрушкой, которая всегда в чьих-то руках, причем с игрушкой чисто функциональной и настолько невзрачной, что ее часто забывают в песочнице...

В психологии это называется "конкретно-образное мышление".

 "Я С ДЕТСТВА МЕЧТАЛ, ЧТО ТРУБАЧ ЗАТРУБИТ..."

Теперь в школе не разучивают не только песни о Родине.

Дочка нашей знакомой, придя из школы, что-то тихонько нашептывала на ухо своему младшему брату. В комнату вошла мама и спросила:

- Что ты шепчешь?

- Песню, - прошептала девочка.

- Небось какие-нибудь глупости, - нахмурилась мама.

Девочка молча опустила голову. Но ее выдал младший брат. Тоненьким голоском, перевирая мотив, он запел:

- Кругом война, а этот маленький. Над ним смеялись все враги...

- Не враги, а врачи, -машинально поправила мама.

У девочки потрясенно округлились глаза:

- А ты откуда знаешь?

- Что значит "откуда"? - в свою очередь, удивилась мама. - Мы ее в школе учили. Я пела в хоре вторым голосом, а Лешка Линьков запевал. Да и по радио все время исполняли...

- И вам РОНО не запрещало?

- Чего-чего? При чем тут РОНО?

- А нам запрещает. Вернее, не нам, а нашей Татьяне Сергеевне. А Татьяна Сергеевна, она хорошая, она все равно нас учит. И директор хороший, он разрешает... Только по-тихому, чтоб в РОНО не узнали. А то Татьяну Сергеевну с работы выгонят... И ты, Федька, - обратилась девочка к младшему брату, - в саду не пой, не подводи Татьяну Сергеевну.

От этих объяснений у мамы голова и вовсе пошла кругом. Она отправила детей во двор и стала мучительно думать... Нет, ее не удивило, что вчера еще обязательную по программе песню сегодня запретили.

Она как-никак прожила в этой стране три с лишним десятка лет. Ее мучил лишь вопрос: почему? Маленький мальчик отправился на войну... Ну, вроде про войну еще можно. Стал трубачом... "Как хорошо - не надо кланяться. Свистят все пули над тобой..." Про партию ни слова, про Ленина тоже ничего... А как там дальше? "Но как-то раз в дожди осенние в чужой степи, в чужом краю полк оказался в окружении, и командир погиб в бою..." И тут ничего такого...

По мере приближения к финалу мама все с большим азартом перебирала слова песни. И наконец, почти торжествуя, воскликнула:

- Вот оно! Нашла!!

Слово оказалось одно. Но зато сколь криминальное! Поднимая людей на бой, маленький трубач "встал в дыму и пламени, к губам трубу свою прижал. И вслед за ним весь полк израненный запел "ИНТЕРНАЦИОНАЛ"!"

Да, трагическая история действительно повторяется на уровне фарса. Когда-то подпольщики тихонько, чтобы не услышал враг, разучивали революционные песни. Сегодня учительница потихоньку, чтобы не услышало РОНО, разучивает с детьми песню про юного героя. И опять запрещено слово "Интернационал"...

Нет, это все-таки не фарс. Скорее - трагифарс. И дело тут даже не в слове "Интернационал", а в героях. Спросим себя: что за герои сегодня у наших детей? Есть ли они? Нужны ли они вообще?

Начнем с последнего вопроса. Нужны ли детям герои? Во время бесед с родителями, правда, не так уж часто, можно услышать Мнение: "Хватит, тут вся страна состояла из одних героев, и вот к чему это привело. Не герои нужны, а трезвые, практичные люди. Не к подвигам надо стремиться, а к нормальной, человеческой жизни. А за подвиг теперь здесь и "спасибо" не скажут. Вон, посмотрите на спасателей, которые бросились в Чернобыль после аварии.. Времени прошло всего ничего, а кому они теперь нужны? Кто о них теперь вспоминает?"

 Однако не было случая, чтобы у детей, с которыми мы занимаемся, - даже у малышей! - при слове "подвиг" не загорелись глаза. Будто это слово-сигнал, пробуждающий, как зов трубы.

Я с детства мечтал, что трубач затрубит,

И город проснется под цокот копыт,

И все прояснится открытой борьбой:

Враги - пред тобой, а друзья - за тобой... -        

так начинается стихотворение Наума Коржавина "Трубачи". (Вообще, надо сказать, что образ трубача - один из любимых романтических образов, причем не только у нас. Поэтому особенно обидно, что песня про маленького героя, да еще трубача, - "изъята из обращения".)

Странно, вроде бы странно... Что там может отзываться в пятилетней малявке на слово "подвиг"?     Тем более сейчас, когда эта тема так непопулярна,     когда о героизме и подвигах в лучшем случае не говорят ничего. Наши дети уже не знают тех имен,  которые были на слуху у нас: Олег Кошевой, Леня  Голиков, Зоя Космодемьянская... Но подвигов жаждут не менее, если не более страстно.        

Однако если мы вспомним об архетипе, о родовой памяти, то ничего странного и удивительного в этом нет. Какие свидетельства дошли до нас на каменных скрижалях, керамических черепках, пожелтевших папирусах? Что люди прежде всего хотели оставить в памяти потомков? Описание своих подвигов. Какой самый древний жанр в литературе? Эпос, повествование о героях и их свершениях, то есть подвигах. Эпос есть у каждого народа. Это, можно сказать, лицо народа.                          

Но если это есть у каждого народа, значит, это для чего-то нужно?

С тех незапамятных времен, как люди стали называться людьми, они устремляли свой взор к небу, где обитали боги. Богам поклонялись, богов страшились, богам хотели подражать. Но боги были недосягаемы. Милость богов и близость к ним следовало заслужить. Заслужить отважными деяниями, п о д в и а м человек, совершивший подвиг, приближался к богам, но в то же время - и это очень важно - оставался человеком. Он был ближе, доступнее, понятнее, ему легче было подражать. Самим фактом своего существования герой как бы говорил другим людям:

Вы тоже сможете возвыситься, если очень постараетесь у вас есть надежда. Я тому пример.

То есть герой становился промежуточным звеном между людьми и богами. Можно дать множество объяснений тому, зачем, почему люди самых разных веровании и культур стремились к возвышению (или, как мы говорим, к элевации). Но ни одно из них не будет полностью отражать суть. "Так надо трагедии", написал когда-то крупнейший советский психолог Выготский, размышляя о загадочном поведении шекспировского Гамлета. И здесь тоже "так надо"... Так уж устроен человек.

Герои появлялись во все времена. И что самое важное - были у каждого народа с в о и.

- У России такие герои, что лучше б их и вовсе не было! - можно порой прочитать в нашей печати. - Разве это герои? Сплошные разбойники, убийцы.. Стенька Разин да Емелька Пугачев... А уж Павлик Морозов вообще! Донес на родного отца.

Что ж, давайте вспомним иноземных героев. Геракл, Уллис, Александр Македонский, Цезарь, Робин Гуд, Тиль Уленшпигель, Жанна д'Арк, Марат... Они что, цветы в лесу собирали или бабочек ловили? Если подходить к ним с обычными мерками, то есть если судить их по общечеловеческим законам, то все они были преступниками. Они или грабили, или убивали и то и другое вместе. Но в том-то и дело, что человеческие мерки к ним не применимы, потому они, герои, не совсем люди. Их отличают две главные особенности: способность к самоотречению и непоколебимая уверенность в том, что они действуют во имя добра, во имя идеала.

Героями как и богами, лучше восхищаться на некотором расстоянии. Поэтому их и возводят на пьедестал. Иначе полыхающий в них огонь может опалить.

И это не только метафора. Совершая подвиг, герой неизбежно причиняет кому-то страдания. Да, таков парадокс героизма. Возьмем самый, казалось бы, невинный случай, когда героическая личность никого не убивает, а, наоборот, спасает. Спасает, жертвуя собой. Предположим, выносит из горящего дома чужого ребенка, получая при этом смертельные ожоги. Героический поступок? Безусловно. Но дети самого героя остались сиротами, а жена - вдовой. А безутешные родители? А другие родственники? А друзья?

И это, повторяем, еще тот случай, когда герой, во-первых, не отнимал жизнь, а во-вторых, не брал на себя ответственность за судьбы тысяч, миллионов людей.

Если посмотреть под этим углом зрения на наших героев, в том числе и на оплеванного Павлика Морозова, то окажется, что они, безусловно, самые настоящие герои. Предать отца - страшное, чудовищное злодеяние, но не корысти ради, не ради кулацкого наследства Павлик Морозов пошел на это. Им владела идея справедливости (отец утаил зерно, которое изымали для спасения голодающих), которая - нравится нам это или нет, - безусловно, относится к разряду героических. Полезно помнить и финал Павлика: не возвышение по пионерско-комсомольско-партийной лестнице, а мученическая смерть. Что же касается отказа, отречения от самых близких во имя идеи, то это воспели наши отнюдь не "социалистические" классики. Перечитайте стихотворение Лермонтова "Гяур", где мать с проклятиями изгоняет сына, бежавшего с поля боя. А героический Тарас Бульба, которым Гоголь, обычно такой насмешник, искренне восхищается, - тот и вовсе убил своего сына-изменника. А ведь убить собственного ребенка - это поступок, нарушающий все законы, даже биологический. Поступок, по человеческим меркам еще более чудовищный, чем предательство отца.

Кажется, читателю самое время задать вопрос. И даже не в очень-то вежливой форме:

- Так на кой черт нужны эти герои? Провались И они все пропадом! С какой стати я должен воспитывать ребенка на таких отвратительных примерах?! Гори синим пламенем это вселенское благо, если оно несет страдания близким. Хорошенькое благо - на костях! Не нужен мне герой! Пусть будет нормальным человеком.

Но в том-то и дело, что невозможно вырастить нормального человека, если не предлагать ему в период его формирования возвышенно-романтические, героические идеалы.

- Возвышенные? Романтические? А жизнь, она  совсем не возвышенная. И она шмякнет с этих романтических высот мордой об стол. Тогда что? Разочарование? Душевный надлом?

Но, исходя из этой логики, и сказки читать вредно. Там тоже сплошные герои и подвиги. И все не как в жизни.

да, разочарования неизбежны. Процитируем все ТО же стихотворение Наума Коржавина. Мы цитируем его потому, что оно как нельзя более ярко и емко иллюстрирует взросление души, которая воспитана правильно, то есть романтически. ("Романтизм - это душа". В.А. Жуковский.)

И вот самолеты взревели в ночи,

И вот протрубили опять трубачи,

Тачанки и пушки прошли через грязь,

П р о с н у л о с ь г е р о й с т в о, и кровь

         пролилась.

А вот и разочарования:

Но в громе и славе решительных лет

Мне все ж не хватало заметных примет.

Я думал, что вижу, не видя ни зги,

А между друзьями сновали враги.

И были они среди наших колонн

Подчас знаменосцами наших знамен.

Автора ждали не только разочарования, но и такие страшные удары судьбы, которых не дай Бог никому. Правда, он об этом пишет сдержанно:

Жизнь бьет меня часто. Сплеча. Сгоряча...

Ну и что же он, воспитанный на иллюзиях, не готовый к жизненным испытаниям?

...И все же я жду своего трубача. Ведь правда не меркнет и совесть - не спит...

И на это ожидание жизнь отвечает сурово:

...Но годы уходят, а он - не трубит.

И старость подходит. И хватит ли сил

До смерти мечтать, чтоб трубач затрубил?

Этот трагический вопрос кажется одновременно и трагической точкой. Конец иллюзиям, конец стихотворению. Но у стихотворения "Трубачи" другой конец:

А может, самим надрываться во мгле?

Ведь нет, кроме нас, трубачей на земле.

Романтически заряженная душа, пройдя через все, совершила прорыв и сделала по форме романтический, а по сути - мощный, волевой и, главное, вполне реалистический выбор. Она, душа, не угасла, не погибла, и произошло это не вопреки, а благодаря романтическому заряду, романтической энергии. Идеал не ломает человека, а, напротив, дает ему психическую опору. Дает силы жить. Пережить грязь, унижения, насилие. "Мужество быть" (так называется книга одного протестантского философа). Когда жизненный вихрь сбивает с ног, очень важно знать, что кто-то устоял, кто-то на ногах удержался.

Интересно, что даже те родители, которые активно не хотят дать своим детям романтическое воспитание, считая его ненужным или даже вредным, искренне недоумевают и возмущаются, когда видят в своем ребенке проявления трусости, эгоизма, равнодушия.

Ему жалуются на неприятности на работе или в семье, а он:

- Извините, это ваши проблемы. Его спрашиваешь, почему он девушку до дому не проводил, ведь было уже поздно. А он усмехается:

- Что я, дурак, что ли? Она в таком районе живет... Там и башку проломить могут.

И самое печальное, что такое "реалистическое" воспитание неизбежно оборачивается против родителей.

Наши знакомые, пожилые супруги, очень гордились тем, что дали своему сыну правильное воспитание:

- Мы нашему Костеньке с пеленок твердили:

"Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда". В жизни романтические иллюзии только помеха. Трезвость, практицизм, необходимость получения настоящей профессии - вот что мы старались ему внушить. И посмотрите, какой он вырос! Его товарищи очертя голову влюблялись, очертя голову женились... И кто они сейчас? Костенька тоже был влюблен, но он знал: прежде всего учеба. Поехал в Москву, поступил в университет, встретил девушку - москвичку из хорошей семьи... Нельзя сказать, что это была бешеная страсть - у нее тоже трезвая голова. Но ничего, зато он остался в Москве, защитил диссертацию. Вы много видели, чтоб в тридцать лет получали лабораторию?

А потом был Чернобыль (наши знакомые - киевляне). В Киеве началась паника, люди стремились разбежаться кто куда. Сесть на поезд было практически невозможно. Но за Костиных родителей мы не волновались. У Кости была машина. Конечно же, он их вывезет - так мы думали. И ошиблись! Нет, он не признался в своей трусости, а очень разумно, рационально, без лишних эмоций объяснил, что у него двое детей и он не может себе позволить становиться инвалидом. "Трезвая голова", то есть Костина жена, была полностью солидарна со своим мужем.

В другой ситуации родители, может быть, и порадовались бы плодам своего воспитания, но в данном случае они испытывали совсем иные чувства.

Родителей Кости, конечно, было очень жалко, но вообще-то в таких случаях хочется задать вопрос: а на что, спрашивается, вы рассчитывали? Почему вы думали, что со всем миром у вашего сына будут одни   отношения - рационально-практические, - и только с вами лирические?

Романтизм не только закаляет душу и дает силы жить, но и служит как бы сладкой оболочкой для того, чтобы ребенок лучше принимал и усваивал традиционные нравственные установки. Романтические примеры облегчают формирование "сверх-я" - кодекса чести, на который ориентируется человек.

- Помилуйте, какой кодекс? Какая честь? Вы что, с луны свалились? Люди забыли, что это такое! Ни у кого ни чести, ни совести не осталось!

Ну, во-первых, у многих осталась. Просто бессовестные больше бросаются в глаза, и поэтому кажется, что их много. На самом деле они всего лишь заметней, и это свидетельствует как раз в пользу того, что люди не забыли понятие совести.

А во-вторых, у всех людей есть слабости, все когда-нибудь совершают дурные поступки. Но необходимо при этом помнить, "что такое хорошо, а что такое плохо", где черное, а где белое. Важно, чтобы были точки отсчета. Самое страшное (то, что мы, к сожалению, видим сейчас все чаще и чаще) - это когда нечего нарушать, потому что нет образца, нет верха и низа, нет "хорошо" и "плохо". Что ни сделаешь, все "нормально".

- Ну ладно, допустим, - устало согласится читатель, - допустим, героическая романтика для чего-то нужна. Но зачем нужен этот старый, траченный молью отечественный хлам? У современных детей и герои должны быть современные. А их вон сколько! Терминатор, Супермен, Арнольд Шварценеггер, Брюс Ли, Клод Ван Дам...

Мы не будем сейчас обсуждать, нравятся нам эти герои или не нравятся. Это действительно вопрос вкуса. Тут важно другое. Пример для подражания должен быть высоким, но не далеким. Мы уже упомянули о необходимости иметь своих, отечественных героев, но потом отвлеклись и не сказали почему.

 Потребность в романтическом, возвышенном (и об этом мы тоже вскользь упомянули) имеет иррациональную природу. Стремление приблизиться к богам, уподобиться им иррационально, поскольку боги сами иррациональны, непостижимы разумом. Герои, для того чтобы вызвать не просто восхищение, а желание подражать, должны затрагивать в  человеческой душе самые глубинные струны, иначе говоря - архетипическую сущность.

Возьмем Латинскую Америку. Казалось бы, испанским завоевателям-конкистадорам удалось принести туда все свое: язык, архитектуру, образ жизни, даже религию. А вот с героями все оказалось не так просто. При этом надо отметить, что в испанской истории чего-чего, а героев хватает. Однако в Латинской Америке почитаются сейчас другие герои. Прежде всего герои борьбы за независимость: Боливар, Сукре, Панчо Вилья.

- А то, что герои должны быть не только сказочно-былинными и не только историческими, но и современными, - что ж, это правда. И надо отдать должное прежней власти: в данном вопросе она вела себя очень мудро. Герои и героические культы создавались, насаждались, поддерживались. "Свято место" не пустовало ни одного дня. Герои революции, герои гражданской войны, герои первых пятилеток, герои Великой Отечественной, герои-целинники, герои-космонавты...

А что мы видим сейчас? Ничего не видим. Но, может быть, героев действительно нет? Но как тогда быть с людьми, которые пожертвовали собой, бросившись гасить чернобыльский пожар? Или с тем парнем, который помогал людям выбраться из горящего автобуса во время крупнейшей московской аварии на Дмитровском шоссе и скончался в больнице от ожогов? Герои? Несомненно. Но кто даже сегодня, по прошествии совсем малого времени, кто знает, помнит их имена? Не всех вместе ("герои-чернобыльцы"), а каждого в отдельности?

Правда, была одна попытка в августе 91-го. О трех погибших юношах какое-то время говорили, называли их имена. А потом... До того ли?!

Зато усиленно вдалбливается, что быть героем - занятие неблагодарное, что все равно этого никто не оценит. Льготной квартиры - и то не видать. Какая уж там слава и благодарная память потомков!

Конечно, хорошо, что кто-то борется за справедливость, плохо только, что порочную тактику государственной власти преподносят как трагический закон жизни. Дескать, вот оно как все устроено: ты живот положил за круги своя, а тебе - кукиш.

А теперь представим себе ребенка "в предлагаемых обстоятельствах", по выражению К.С. Станиславского. С одной стороны - общество, которое сегодня, по сути дела (если называть вещи своими именами), разрешает и даже поощряет трусость. С другой стороны - родители, которые хотят видеть своих детей отважными. (Одна из самых распространенных жалоб родителей, обращающихся к нам за помощью, - это жалоба на страхи, и ни от кого мы ни разу не слышали, что он стремится воспитать труса.) И, наконец, с третьей стороны - иррациональная, глубинная, архетипическая потребность в романтической героике, мечты "о доблести, о подвигах, о славе", которые непрерывно вступают в конфликт с общественными установками.

Такое разнонаправленное давление неминуемо вызывает психический стресс. Психика теряет точку опоры и, соответственно, равновесие. Этого не выдерживает даже взрослый человек, а ребенок и подавно.

Сегодня мы пишем о трагических последствиях отказа от традиционной нравственности, еще довольно смутно представляя себе их масштабы и конкретные проявления. Увы, все только началось, и "расцвет" мы увидим тогда, когда у нынешних детей появятся свои дети.

Но уже сейчас кое-что становится очевидным. К примеру, заметный рост и обострение детских страхов. Год назад из десяти детей, которых к нам приводили, страхами страдали двое-трое. В этом же раду бывало, что лечебная группа (не специально, а так складывалось!) вся, целиком - а это 7-9 человек состояла из "фобиков", как на психиатрическом жаргоне называют людей с теми или другими навязчивыми страхами.

Более того, мы подозреваем, что и лечить детские неврозы, психопатии, психотравмы и другие подобные состояния станет значительно сложнее. Пускай не все психотерапевты в отличие от нас возводят традиционную нравственность в ранг одного из основополагающих принципов лечения. Но практически все в работе с пациентом опираются на общепринятые моральные нормы. Скажем, в групповой психотерапии очень часто апеллируют к понятиям смелости, товарищеской взаимопомощи, чувству локтя. А к чему они будут апеллировать, когда эти нормы перестанут быть общепринятыми и вообще принятыми? Получается, что крушение идеалов выбивает почву из-под ног не только пациентов, но и врача.

Но самое главное и самое печальное заключается в том, что романтика все равно не уйдет из нашей жизни. Да-да, не удивляйтесь, мы сознательно написали слово "печальное", ибо неистребимая, неизбывная романтическая потребность не находя нормальных способов проявления, все равно проявляется, но уже патологически.

Многие эксперты кинорынка недоумевают, почему наивные мексиканские телесериалы пользуются несравненно большей популярностью у наших телезрителей, чем американские и австралийские, хотя последние гораздо более профессиональны, динамичны, с богатыми натурными съемками, острыми сюжетами.

А чего тут недоумевать? Все так понятно! Именно латиноамериканские сериалы оказались наиболее созвучны традиционным для России романтическим представлениям о любви и верности, дружбе и предательстве, бедности и богатстве. А вот романтика торы на бирже, романтика отчаянной борьбы за наследство и за место под солнцем - что поделаешь! - как-то здесь не идет... Ведь в "Богатых" важно не то, что они богатые, а что они "тоже плачут".

Конечно, такая растянутая на сотни серий ширпотребная телепродукция есть типичная духовная сивуха, наркотик. Но это еще одна из безобиднейших форм утоления романтической жажды, порожденной неромантической действительностью. Наркотик в основном для барышень, домохозяек и пенсионеров.

А вот у юношей жажда романтики так тесно связана с жаждой действия, Жаждой подвига, что ее "слезами богатых" не утолишь. Вернее, утолишь, только слезами натуральными, не телевизионными. Наши рэкетиры вовсе не считают себя преступниками, хотя, безусловно, ими являются. С автоматами и ножами в руках они отнимают, как недавно сами заявляли по телевидению, "несправедливо награбленное". Этакие современные Робин Гуды...

Да и реальная сивуха, реальные наркотики, как ни странно, имеют самое непосредственное отношение к романтизму. Наркоман ищет ярких, красочных грез, галлюцинаторных приключений. Пьяному - море по колено (совсем как герою). Ну, у нас это принято списывать на тяжелую жизнь. А на Западе, где наркоманов (пока!) гораздо больше? И борются там с наркоманией очень серьезно. Просветительская работа огромна, репрессивные меры суровы, наркологическая служба поставлена на высочайший уровень. От какой такой тяжелой жизни уходит западная молодежь в мир смертоносных наркотических видений?..

Мы, конечно, не специалисты-наркологи и не собираемся давать рекомендаций по борьбе с наркоманией на государственном уровне. Но родителям, которые не могут быть безразличны к такой страшной перспективе, настоятельно советуем: делайте упор на романтической стороне воспитания. И не подросткового возраста, когда мечтательность апогея. С самого раннего детства рассказывайте ребенку о героях, о подвигах, не гнушайтесь именами, подвергнутыми сегодня официальному остракизму. Подбирайте соответствующий круг чтения.

Главное - не бойтесь вырастить оторванного от жизни мозгляка-идеалиста. Как и в главе "Горькие плоды просвещения", мы хотим вас на этот счет успокоить: прагматической стороной воспитания у нас нынче занимается государство. Так что ребенок  и без Вашего участия узнает, в какой банк лучше положить деньги.

Ваша же задача в другом. Пусть он узнает о радости "бесполезной" дружбы и бескорыстной помощи, о вечной любви, о работе не только ради денег, о том, что не все и не всех можно купить и... - уж простите за опостылевшую нам с детства цитату! - и еще о том, что "в жизни всегда есть место подвигу".

ГРЕЗА О "СНИКЕРСЕ"

Был период, когда и в модных в то время журналах вроде "Огонька", и по телевидению, и в разговорах кухне на разные лады обсуждалась тема отъезда. Казалось, вопрос "ехать или не ехать?" решает себя каждый человек. Во всяком случае, так было в Москве. Интересно, что глагол "ехать" не требовал дополнения. Сразу было понятно, что имеется в виду не поездка в Крым, не командировка, а эмиграция. Все это носило характер своего рода коллективного психоза. Звонишь кому-нибудь по телефону, а тебе в ответ: "Как? Ты еще здесь?!" Причем такой вопрос часто не соотносился с реальностью и мог быть задан человеку, который, даже если бы и очень хотел уехать, то не имел никаких шансов реализовать это свое хотение.

Но, конечно, были и такие, кто эти шансы имел и ими воспользовался.

И вот как-то раз пришли попрощаться друзья. Все уже было решено и подписано, отправлялись вещи, распродавались по дешевке телевизор, стиральная машина, угловой диван... Но почему-то, когда они заговорили о будущем, за напористыми, даже несколько агрессивными утверждениями угадывался робкий немой вопрос: "Мы правы? Ведь правда же - мы правы?"

Сейчас, по прошествии нескольких лет, уже трудно в подробностях вспомнить, о чем мы говорили, но запомнилось, очевидно, главное: речь шла о человеческом общении. А конкретнее - что они, наши друзья, окажутся там без друзей. Без друзей, без приятелей и даже почти что без знакомых.

- Ой, только не надо нас пугать, - отмахнулись гости. - Вся советская дружба - это сплошная "скорая помощь". То тебя просят срочно достать оливковое масло для больной мамы, то посидеть с ребенком, которого не с кем оставить, то принять гостей из Калуги всего на недельку... А эти душеспасительные разговоры... Здесь люди часами готовы плакаться в жилетку, не считая ни своего, ни чужого времени... Нет уж, спасибо! Такой дружбой мы сыты по горло. На Западе совершенно по-другому на это смотрят. Там люди встречаются, чтобы действительно получить удовольствие от дружбы, приятно провести время. А всякие проблемы... Для этого существует масса специальных служб. Отсюда и уровень решения проблем - не дилетантский, а высокопрофессиональный. За оливковым маслом идешь в супермаркет и выбираешь из десяти-тридцати сортов. К ребенку вызываешь бэбиситера, для приезжих на каждом углу гостиница, где всегда есть свободные места...

- Ну а если все-таки иногда захочется кому-то душу излить? - робко поинтересовались мы. (Робко ибо понимали, что это совсем уж неубедительный аргумент. И, конечно же, оказались правы.)

Гости на мгновение задумались, но потом с воодушевлением воскликнули:

- А профессиональный психоаналитик на что? В Америке у каждого нормального человека есть свой психоаналитик. Да и вообще - душу изливают день и ночь только в России. Западные люди не могут себе позволить такую роскошь. Им надо дело делать...

Мы и тогда, признаться, чувствовали, что тут что-то не так. Чего-то слишком много, а чего-то не хватает. "Вроде бы все логично, - думали мы, - вот только с души почему-то воротит от этой логики".

Теперь, когда призыв чеховского профессора Серебрякова "Надо дело делать, господа!" получил наконец реальный жизненный отклик, когда люди вынуждены с утра до ночи "крутиться" (как будто человек - это волчок), работать на трех работах, а в выходные - окучивать картошку или торговать на рынке, уже совершенно понятно, почему вроде бы логичные рассуждения уезжающих друзей не вызвали у нас тогда ответного энтузиазма.

Мы перестали ходить в гости. Сегодня это прямо-таки выдающееся событие. Раньше, когда люди практически каждый выходной или приглашали кого-то к себе, или сами навещали друзей, к таким заурядным визитам относились достаточно небрежно: могли не пойти или опоздать на два-три часа. Подумаешь, велика важность! Теперь приходят "как штык". Растроганно говорят:

- Надо же, какие вы молодцы! В наше время собирать гостей - да это подвиг!

А за столом произносят тосты: "За то, что мы в такое время все-таки встретились!" или: "Дай Бог еще раз вот так посидеть..." (Будто на фронт уходят или им всем по девяносто лет.)

А, собственно говоря, какое уж такое сейчас время? Война? Голод? Разруха? (В войну, кстати, тоже ходили в гости. И это помогало людям выстоять. Быть может, ничуть не меньше, чем хлебные карточки.) Мы-то думаем, что дороговизна, чрезмерная занятость, усталость-это, как говорят психологи, "ложная мотивация". Истинные причины сегодняшней необщительности лежат гораздо глубже: кто-то оказался "по разные стороны баррикад", кто-то не вписался в современную жизнь и чувствует себя неудачником, а кто-то, напротив, и вписался, и даже преуспел, да только успех не в радость, потому что слишком дорогой ценой достался - себя пришлось сломать. Общение предполагает душевную наполненность, а сейчас доминирующее чувство - опустошенность.

Вы спросите, какое это имеет отношение к детям? Они-то по-прежнему общаются, резвятся, играют в свои детские игры... Все это, конечно, так НО... Что они видят вокруг? А вокруг они видят замороченных взрослых, которые крутятся, мечутся, говорят, что некогда, что время - деньги, что уже год не видели близких друзей, с которыми раньше встречались чуть ли не каждую неделю. И вот что характерно: взрослые воспринимают сегодняшний образ жизни как о т х о д  о т  н о р м ы, а для ребенка, уже не заставшего того "золотого века", по которому его родители ностальгически вздыхают, это и есть н о р м а.

Ну, где ты, наш легко воображаемый оппонент? Тебе, кажется, самое время подать реплику. Например, такую:

- Вот и слава Богу, что для наших детей уже не будет нормой пустая говорильня, битье баклуш, маниловщина. Хватит! Здесь столько времени на это ушло - и в результате сидим по уши в... Короче, известно, где.

Как странно!.. Когда речь заходит о природе, никто уже не сомневается в ее высшей мудрости и целесообразности всего того, что в ней происходит. Позади горький опыт: пробовали истреблять воробьев, поворачивать реки, осушать моря. Когда дело касается человека, врачи уже не торопятся удалить даже очень больной орган, то есть не спешат прибегнуть к радикальному решению, а стараются использовать весь арсенал консервативных средств. Но почему-то в вопросе о таком сложнейшем фундаментальном понятии, как ОБРАЗ ЖИЗНИ, до сих пор проявляется, мягко говоря, легкомысленный, а строго говоря - преступный радикализм.

Ну, подумайте сами. Можно ли, будучи в здравом уме и твердой памяти, утверждать, что образ жизни целого народа - неважно, большой он или маленький - уклад, существовавший, по свидетельству самого нашего оппонента, "столько времени", глупый и бессмысленный? Ладно, если бы так здесь жили только в советский период (хотя и это, между прочим, уже несколько поколений). Так нет же! И до революции жили примерно так. И двести, и триста лет назад. Часто и подолгу гостили, любили поговорить, причем поговорить "о самом главном". А самым главным в России испокон веку считались не цены на базаре и не капризы погоды, а неразрешимые, вечные, "проклятые" вопросы, на которые нет ответа, но которые вопреки здравому смыслу одно поколение передает другому как пароль. Здесь всегда было принято иметь друзей не для украшения жизни и не только для бытовой поддержки, но главным образом - для задушевного, сокровенного общения, для, казалось бы, бессмысленных душеизлияний. Недаром практически все эмигранты, даже самые благополучные и процветающие, на первый взгляд полностью вписавшиеся в новую жизнь, жалуются на то, что "не с кем пообщаться, поговорить". Вряд ли эти жалобы следует понимать буквально. Западный мир вполне общителен. Там существует масса пособий, телепередач, курсов, где учат общаться. Даже в наш язык уже вошел термин "тренинг общения". Но дело в том, что поверхностное, светское, легкое общение, принятое на Западе, представляется неполноценным человеку, выросшему в России.

 Есть даже такой старый английский анекдот. Чем отличается русский от англичанина? А тем, что на вопрос "Как вы поживаете?" русский дает обстоятельный, реальный ответ. И англичанам это смешно, потому что для них "Как вы поживаете?" (Нow do you do?) - это форма приветствия. Так же, как для французов, итальянцев, испанцев, португальцев и многих-многих других.

Образ жизни, культурный уклад "записан" "в коллективном бессознательном" народа, в его родовой памяти. Очень характерное признание сделал в беседе с нами один русский эмигрант, увезенный во Францию в младенчестве. В Россию он снова попал лишь в старости.

- Всю жизнь я говорил по-французски, дружил с французами, женился на француженке, - сказал нам Жорж К. - И всю жизнь я, со своей мечтательностью, стремлением к каким-то высшим целям, казался сумасшедшим. Да и сам себя, грешным делом, считал таковым. А сейчас приехал сюда, пообщался с людьми и все понял: я не сумасшедший, я просто русский.

Образ жизни - не одежда, которую можно быстро поменять, это сама суть жизни, ее содержание и форма - все вместе и все неразделимо. Поэтому культурный уклад с таким трудом поддается даже косметическим изменениям. А когда посягают на главное, на основы, происходит битва культур. Битва не на жизнь, а на смерть. История знает множество примеров, когда такая битва оканчивалась трагическим поражением одной стороны -гибелью целого народа. Причем нередко только задним числом, когда на поле брани остается "хладный труп", становится понятно, что это была битва. А поначалу все выглядит весьма безобидно, даже благородно - как миссионерская попытка приобщить дикарей к истинной цивилизации, к общечеловеческим ценностям. К сожалению, за примерами мы можем далеко не ходить. Из лучших побуждений русский "старший брат" некогда решил цивилизовать народы Крайнего Севера.

 - Сколько можно жить в ледяных иглу? - рассуждали цивилизаторы. -  Это ж дикость! Каменный век! Построим-ка мы им нормальные, удобные дома. Чтоб жили как люди!

Построили. Переселили. Только жить в удобных, теплых домах сегодня почти некому. Приходится создавать комиссии и комитеты по охране вымирающих северных народов.

Есть и прямо противоположный пример. Чего только не делали в самых разных странах для "окультуривания" цыган! Но те упорно, яростно сопротивлялись. И выжили. И приумножились, несмотря на жуткие, с нашей просвещенной точки зрения, условия кочевой жизни: холод, антисанитарию, отсутствие медицинской помощи.

Чем завершится "цивилизаторский" эксперимент в России, сказать пока трудно. Может, лучше б его спустили на тормозах, не дожидаясь конечных результатов? Ибо ничего хорошего они не сулят. В частности, для психики.

- Да что вы все психикой пугаете? Очень даже полезно для психики, если дети сызмальства привыкнут экономить свое время, быть собранными, практичными, перестанут витать в облаках. Если каждый будет жить сам по себе, то и всем будет лучше. Вон, на Западе так живут - и общество процветает.

Допустим, экономически процветает. Но вот с психикой дело обстоит далеко не так благополучно. Известный психотерапевт Носсрат Педешкиан, работающий в Германии и внимательно изучающий психологические особенности и психические отклонения, связанные с разностью культур, отмечает: "У среднеевропейцев и североамериканцев депрессивное настроение развивается из-за недостатка контактов, изоляции и нехватки эмоционального тепла... Примерно 37 процентов взрослых в Западной Германии-алкоголики. Статистика самоубийств - второй наиболее распространенной причины смерти - самый заметный показатель недостатка эмоциональной поддержки в обществе изобилия, государстве всеобщего благоденствия. В Западной Германии каждый год кончает жизнь самоубийством 14 тысяч человек - примерно столько же, сколько гибнет в дорожных происшествиях... По наблюдениям президента Немецкой ассоциации защиты детей профессора Курта Нитша, 25 процентов всех детей демонстрируют серьезные поведенческие отклонения, а каждый третий ребенок чувствует себя одиноким, заброшенным и несчастным".

А вот что мы читаем в книге популярного во всем мире американского врача Джеймса Добсона:

"Увы, временами мне кажется, что наше общество состоит из двухсот миллионов одиноких морских чаек, самодовольных и кичливых в своей независимости, за которую они платят непомерную цену одиночества и страха".

И еще: "Крайний эгоизм несет в себе разрушительный заряд, который в состоянии смести с лица земли семью и даже общество в целом".

А ведь это написано о тех странах, где индивидуализм, обособленность - традиционны. Мало сказать, традиционны: это т р а д и ц и о н н а я  д о б р о д е т е л ь. И тем не менее "не все в порядке в Датском королевстве", множество людей сегодняшнего Запада страдают психическими расстройствами, порожденными страхом одиночества и атомизацией общества.

Что же будет с нами, у которых общинная, коллективная жизнь, ж и з н ь  в с е м   м и р о м  - в крови? Одна из любимейших русских пословиц: "На миру и смерть красна". Это о чем-то, да говорит! В замечательной книге М.М. Громыко "Мир русской деревни" читаем: "Отзывчивость, соседская и родственная взаимопомощь проявлялись на так называемых помочах. Этот обычай - приглашать знакомых людей для помощи... - многим известен и в наши дни. Масштабы его распространения в старину поражают". Помочи были именно формой жизни, которую невозможно объяснить только стремлением к рациональной организации труда. Взять хотя бы "капустки" - обычай рубить вместе капусту. Гораздо рациональнее было бы потратить каких-нибудь два-три дня (учитывая, что семьи тогда были большие), порубить капусту самому - и отделаться, заняться другими полезными делами. Однако крестьяне -  кстати, в помочах участвовали не только бедные, но и богатые, которые уж могли бы не утруждаться, а нанять работников! - предпочитали потратить гораздо больше времени, но взаимно помочь соседям, чтобы лишний раз побыть вместе. "По описаниям многих наблюдателей, - пишет М. Громыко ,- уже во время работы звучали песни, шутки, затевались игры и шалости. Не было четкой грани между трудовой и праздничной частью помочей". Совместный труд выглядел как праздник и реально был праздником.

Ну а теперь давайте вернемся из прошлого в настоящее, из деревни в город и представим себе ребенка, приученного в семье к новым нормам жизни, но волею обстоятельств вышедшего за пределы этой семьи. Попросту говоря, ему настало время пойти в школу.

Он приходит в класс. Начинается знакомство с ребятами. Многие дети приносят в школу любимые игрушки, интуитивно чувствуя, что это на первых порах поможет им установить контакт. Мальчик тоже приносит красивые иностранные машинки и тоже хочет установить контакт. Его машинки сразу привлекают внимание: не у всех есть дорогие игрушки. Но когда чья-то рука протягивается к яркому фургону, хозяин очень спокойно задает вопрос:

- А где залог?

- Какой залог? - растерянно лепечет претендент на фургон, которому консервативные родители не преподали основы "новых экономических отношений".

- Какой? - Мальчик критическим взглядом окидывает свою машинку. -Ну, это барахло, гонконгское производство... Пяти долларов в час хватит. Можно в рублях по курсу.

Потом внимательно смотрит на своего приунывшего собеседника и, сжалившись, добавляет:

 - В крайнем случае гони материальный эквивалент. Рюкзак оставь или кроссовки.

- У, жадина! - негодует вконец ошалевший от непонятных слов одноклассник, плетясь к своей парте.

И назавтра, войдя в класс, мальчик слышит это слово - приговор со всех сторон. Контакта не получилось.

А ведь на самом деле он не жадный. Он всего-навсего любит своего папу и хочет, как всякий нормальный ребенок, ему подражать. А папа общается с людьми именно в такой манере.

Очень скоро у мальчика возникает желание сменить школу, и родители находят ему другую, которая вызывает у них доверие уже тем, что называется "гимназия". В гимназии у мальчика нет проблем с игрушечными машинками, здесь он получает "материальный эквивалент". Первоначальный контакт налажен. Но автомобильная тема роковым образом продолжается. Узнав, что мальчик живет в соседнем доме, новый приятель предлагает ему вместе погулять. А в ответ слышит:

- И что мы будем делать?

Товарищ (удивленно): - Как что? Что всегда... Ну, поиграем во что-нибудь...

Мальчик: - Мой папа говорит: "Время - деньги. А будешь много играть - жизнь проиграешь". Лично мое время стоит два доллара в час.

Товарищ: - То есть как?

Мальчик: - А очень просто. Я папе машину мою. Кстати, к нему сегодня вечером партнеры из инофирмы должны подъехать. Можешь и ты заработать. (Достает карманный калькулятор.) Так. Два доллара в час. Хотя нет... У тебя квалификация не та. Максимум полтора дадут. Тряпку и ведро с собой принесешь?

Товарищ: - Да это же у мамы. А как я ей скажу?

Мальчик: - Ладно, за тряпку, ведро и автошампунь... по дружбе - один процент. Ну, и двадцать за посредничество. Это сейчас минимальные комиссионные.

В результате товарищ по гимназии ставит мальчику еще более печальный диагноз. Он решает, что его "продвинутый" одноклассник -"сдвинутый". И делится своими наблюдениями со всем классом В гимназии мальчик тоже надолго не задерживается

Карикатура? Гротеск? В какой-то степени да хотя и в очень небольшой. К сожалению, жизнь сейчас превосходит любую пародию. Разве не карикатурна интеллигентная женщина-художник, которая приходит к нам проконсультироваться по поводу... мечтательности своего сына - восьмиклассника? То, что четырнадцатилетний мальчик мечтает о путешествии в Африку по маршрутам Николая Гумилева, кажется ей патологией, заслуживающей внимания специалистов.

- И ни одной мысли о профессии! О том, как он будет кормить себя, обеспечивать семью! Никаких нормальных интересов!

Ладно бы, эта женщина не имела представления о нормальных интересах подростка из культурной семьи. Так нет же, она принадлежала к славному роду, из которого вышло множество деятелей искусства, науки и культуры. Более того, это была праправнучка Льва Толстого. Так разве не карикатура? Праправнучка писателя, создавшего силой своего гениального воображения целый огромный мир, в ужасе от того, что ее сын по натуре мечтатель!

Этот случай, конечно, наиболее парадоксальный, но отнюдь не единичный. Сейчас многие родители жалуются на мечтательность своих детей. Назойливые попытки спустить такого ребенка с небес на землю часто заканчиваются для него тяжелой невротизацией. Вспоминается Алеша С., который, родись он в семье с другими установками, был бы совершенно нормальным, здоровым и скорее всего счастливым. А так внешность его была обезображена частыми тиками, он сильно заикался, боялся раскрыть рот и поднять глаза. Но когда все же поднимал их, некрасивое лицо озарялось каким-то нездешним светом. Мать жаловалась на его тупость, неспособность к учебе, а в этих васильковых глазах читались застенчивое вдохновение и притаившаяся, но живая мечта.

Очень быстро выяснилось, что Алешина мечтательность и есть "корень зла". Авторитарный отец и полностью подчиненная ему мать с упорством, достойным лучшего применения, толкали мальчика на чуждую ему стезю, требовали от него умения работать руками, интереса к точным наукам. А он был мечтателем. Он даже в анкете на вопрос "Что ты больше всего любишь?" лаконично ответил: "Мечтать".

Нам было очень трудно убедить отца, работавшего на стройке, и выросшую в селе мать в том, что мечтательный Алеша, если его, такого, какой он есть, поддержать и помочь ему правильно сориентироваться, может не только полностью выздороветь, но и стать выдающимся человеком. К счастью, его родители еще не успели по-настоящему проникнуться философией воинствующего материализма, поэтому в конце концов они нам поверили. Ближе к концу лечебного цикла, когда лицо мальчика перестало дергаться, родители детей, занимавшихся с Алешей в одной группе, удивленно перешептывались:

- Надо же, мальчишка какой красивый!..

Мечтательность не порок, не вредное свойство. А в предподростковом, подростковом и юношеском возрасте это, если можно так выразиться, важнейший душестроительный элемент. Душа в этом возрасте растет не менее бурно, чем тело, и, если не дать ей простора, она все равно будет расти, только с искривлениями, деформациями. Помните: ножки знатных китаянок, чтобы искусственно затормозить их рост, обували в специальные деревянные колодки? И эти ножки становились похожими на копыта.

Для подростков характерны "пустые" мечтания, долгие и, как вам кажется, бессмысленные разговоры с друзьями по телефону, маниловские планы с неизменно нулевым результатом. Когда у вас возникает впечатление, что ребенок ничего не делает, слоняется из комнаты в комнату, подолгу сидит, глядя в одну точку, не спешите его одернуть. Почаще вспоминайте историю, которую рассказывают о крупнейшем физике XX столетия Эрнесте Резерфорде.

Однажды Резерфорд встретил своего ученика и поинтересовался:

- Что вы делаете по утрам?

- Работаю.

- А по вечерам?

- Тоже работаю. Я вообще все время работаю, - с гордостью ответил ученик.

Но вместо ожидаемой похвалы услышал:

- В таком случае, когда же вы думаете, мой милый?

И надо иметь в виду еще вот что. Мечтательность, прожектерство, вселенские масштабы прожектов (Маяковский: "Я планов наших люблю громадье")  - к этому у нас есть архетипическая предрасположенность, и это столько раз было описано в художественной и мемуарной литературе, что нет смысла ссылаться на что-то конкретное. Откройте почти любую книгу - и сами убедитесь.

- Так, значит, мы обречены на проклятую маниловщину, на вечное безделье?! - с негодованием и отчаянием воскликнет оппонент.

Ну, насчет безделья - так это в чистом виде миф. Народ северной страны безделья себе попросту не может позволить - иначе вымрет. На этот раз, чтобы не увязнуть, обойдемся без исторических экскурсов, а посмотрим на нашу современную жизнь. Вы много бездельничаете? Каждый день работа, покупки, готовка, дети, у многих - престарелые родители, в выходные - стирка, глажка, генеральная уборка, теперь еще (в качестве развлечения) - субботне-воскресные походы на - вещевые и продуктовые рынки, где можно что-то купить подешевле. А летом - участок, куда нередко нужно добираться на перекладных, тратя на это полдня. Конец лета и осень - заготовки. И даже в праздники основное время уходит на хлопоты, связанные с приходом гостей. Та же готовка и уборка, только в еще больших масштабах. Надо нарезать салаты, испечь пироги, торты. И совсем не обязательно из экономии. Собственноручно приготовленные блюда - это прежде всего знак внимания, уважения к гостю.

Уж если на то пошло, наши люди скорее не умеют развлекаться. Работают же очень много. А маниловщина... Как говорят в Одессе, "этих есть". И что самое главное - БЫЛО ВСЕГДА. Разве не маниловщина - идея прорубить окно в Европу, построив столицу государства на болотах? А освоить огромные приполярные территории? Разумные народы, не маниловы, направлялись в жаркие страны, славившиеся своим плодородием и сокровищами. А здесь мечтали "сказку сделать былью". И вовсе не от глупости. Мы уверены, что это помогало народу сохранить психическое равновесие. Когда такая тяжелая жизнь (а она здесь всегда была очень тяжелой), когда хлеб насущный добывается только в поте лица, мечта, обращенная вдаль и ввысь, помогает удержаться на ногах. Ну, не обращена она на теплые сортиры и прокладку хороших дорог! Теплый сортир, конечно, тоже неплохая шутка. Но что поделаешь, если в русской традиции это никогда не было альфой и омегой бытия. Здесь людей мало интересуют проблемы бытоустройства, и не потому, что они ленивы или бездарны. У них другая иерархия ценностей - таково свойство национально-культурного архетипа. И в этом нет ничего особенно страшного и позорного. А то, если всерьез отнестись к теориям современных "западников", так без всего можно обойтись, всем пожертвовать - искусством, теоретическими науками, философией, литературой... да всем образом жизни и в конечном итоге самими людьми, потому что они без этого образа жизни полноценно существовать не смогут, - ради быта, к которому здесь исторически было принято относиться как к чему-то второстепенному.

 Маниловщину в России искоренить нельзя. Но, наверно, если очень постараться, можно оттеснить людей подобного склада на обочину жизни или, если воспользоваться модным словом, перевести их в разряд маргиналов. Только не слишком ли много будет тогда маргиналов даже для такой большой страны? Маниловы пополнят ряды юродивых, городских сумасшедших, алкоголиков, наркоманов, самоубийц. .Они, безусловно, будут отравлять жизнь своим близким. Но не только близким. Необходимо помнить, что люди маниловского склада почти всегда очень амбициозны, и кажущееся безволие лишь маскирует нешуточные притязания. Выброшенные на обочину жизни, они вовсе не будут тише воды ниже травы. Им обязательно нужна нормальная экологическая ниша, а не жалкая крысиная нора.

И пусть люди, стоящие сейчас у власти, многое из того, о чем мы написали, не осознают или намеренно отвергают, родители это осознавать обязаны. Нельзя безнаказанно насиловать архетипическую природу. Это рано или поздно неизбежно отзовется. И прямо или рикошетом ударит по вам же, родителям. Не говоря уж о самом ребенке.

Так что, заботясь о психическом здоровье своих детей, не торопитесь объявлять, на манер нашего воображаемого оппонента, непримиримую борьбу "маниловщине, битью баклуш, пустой говорильне". Конечно, не надо попустительствовать круглосуточному безделью, но не надо и забывать о том, что пустые на первый взгляд разговоры и слишком частые, с вашей точки зрения, встречи с друзьями полны глубокого смысла. Даже не вполне понимая роль игры в формировании личности, взрослые все же признают право ребенка на игру и не борются с ним. Точно так же у повзрослевшего ребенка должно быть неотъемлемое право на раздумья, мечты и общение, ибо не учеба, не оценки, не заботы о хлебе насущном, а именно это - "бесполезное", "лишнее" - составляет основу данного периода жизни. "Так природа захотела"... Не бойтесь, что ваш сын или дочь не успеют подготовиться к жизни. Эти и есть самая главная подготовка, разбег, необходимый для перехода в юность. Кроме того, у многих людей мысли не только лучше формулируются, но и рождаются в диалоге. А главное, в предподростковом и подростковом возрасте круг семьи становится ребенку тесен, он жаждет самоутверждения, признания уже в более широком социальном кругу, и разговоры с друзьями Дают ему психическую опору. Конечно, необходимо знать, с кем он общается, следить, чтоб не попал в дурную компанию, но уж это такие очевидные вещи, что на них не стоит останавливаться.

А если говорить об образе жизни в делом, то, как нам кажется, его сейчас надо особенно старательно сохранять и охранять. Не бойтесь отстать от времени, оно все равно повлечет вас за собой, вынуждая больше зарабатывать деньги и, соответственно, меньше общаться, меньше помогать близким, реже ходить в театр и гулять в лесу. Но для психического равновесия - и вашего, и ребенка, и семьи в целом - очень важно, чтобы это воспринималось не как новая норма, а как временное, вынужденное отклонение.

Новые нормы, да еще сомнительные, даются нелегко. Посмотрите на молодых людей в метро, которые ни в какую - хоть тресни! - не уступят место старушке. "Из принципа". Они усвоили новые "нормы": там место не уступают. Но взгляните повнимательнее на их лица. Они нарочито непроницаемы, в них презрение, вызов, деланная отрешенность, но за всем этим - огромное напряжение, настолько ощутимое, что его не может скрыть никакая маска. И это вполне понятно:  нельзя себя чувствовать комфортно, подвергаясь всеобщему осуждению. Даже если все молчат, молчание достаточно красноречиво. Чем успокаивают себя такие "супермены"? Вероятно, тем, что вокруг "быдло", сплошные ничтожества, которые и жить-то недостойны, не то что сидеть. Но опять-таки, подобное высокомерие разрушительно для психики, ибо заряжает человека раздражением, агрессией и в конечном счете превращает его в аутсайдера.

Так и с образом жизни. Все общество, целая огромная страна, даже если бы очень захотела, не смогла бы моментально его поменять. А в данном случае и желания особого нет, потому что это чужое "second-hand", к тому же не того размера, цвета и фасона.

Напоследок еще немного о мечтах. Нам могут возразить, что, мол, и в рыночном обществе люди мечтают. Только мечты у них здоровые, рыночные. И диапазон широчайший - от "Сникерса" до кругосветного путешествия, "мерседеса" и виллы на Канарских островах. Все бы это ничего, но вот незадача: в русской культуре, в русской традиции содержание и уровень мечты всегда были иные. И это прочно осело в родовой памяти. Грезы о "Сникерсе" ни в коем случае не нужно подавлять, но параллельно старайтесь открывать перед ребенком другие горизонты. В три-четыре года мечты о сладостях и об игрушках вполне нормальны. Но если в десять-двенадцать лет ребенок мечтает только об этом, родители должны насторожиться. И сколько бы вас ни уверяли, что так и надо, что такие мечты нормальны, а все остальное от лукавого, - не верьте. У нас другая норма. И человек, мечтающий исключительно о "Сникерсах", "Марсах" и "факсах", в нашей культуре считается... - как бы это потактичнее выразиться? - ограниченным, что ли. А лучше сказать, как есть: эмоционально и интеллектуально ущербным.

"БЕЛЫЕ ВОРОНЫ"

Наверное, вы уже поняли, что дети, с которыми мы имеем дело в своей психотерапевтической практике, - это не совсем обычные дети. А то чего бы они к нам обращались? Но это и не те, кого принято называть душевнобольными, помешанными, сумасшедшими. У таких детей не очень понятно, где кончается дурной характер или дурное воспитание и начинается болезнь. Они как бы на грани. Пограничные дети. В психиатрии это и принято называть "пограничными состояниями".

Понаблюдайте повнимательнее за большим сборищем детей. К примеру, на елочном представлении. Вглядитесь в отдельные фрагменты этой живой картины под названием "Счастливое детство".

Вот мальчик, который стоит позади всей толпы и, судорожно стиснув мамину руку, смотрит в пол. Мама и так и сяк уговаривает его поучаствовать в общем веселье, сама вымученно веселится, чтобы подать ему пример... Но он в ответ только набычивается и бурчит: "Пойдем домой, мне надоело".

А в самой гуще толпы вы можете увидеть другого мальчика. Он так взволнован, так захвачен зрелищем, что утратил над собой контроль: лихорадочно грызет ногти или по-младенчески сосет палец, а то и время от времени, не чувствуя боли, вырывает у себя на макушке волосы. Лицо такого ребенка бывает при этом обезображено судорогами.

А теперь обратите внимание на веселую девочку у самой елки. На первый взгляд она кажется вполне благополучной: отвечает на вопросы, жаждет рассказать стишок или спеть песенку, громко смеется. Все бы хорошо, только мама почему-то каждые десять минут водит ее в туалет и на всякий случай держит наготове сменные колготки.

Казалось бы, что общего между этими детьми? А общий у них диагноз: все трое - классические невротики. На Западе их называют "исключительные дети", "акцентуированные дети", "дети с проблемами" и стараются решить эти проблемы с помощью коррекционной педагогики, занятий в особых классах. В Америке существуют частные пансионы, где невротики живут в условиях, приближенных к условиям семьи, только место родителей занимают психотерапевты, которые учат своих подопечных общаться с людьми и предлагают различные способы защиты в стрессовых ситуациях.

У нас же таких ребят называют "трудными", "странными" или даже "с приветом" и, главное, совершенно не знают, что с ними делать. Конечно, врач для успокоения родителей пропишет маленькому пациенту что-то из арсенала психотропных препаратов и скажет на прощание: "Ребенок у вас трудный. Будьте с ним очень осторожны".

Но лекарство зачастую, кроме повышенной сонливости, ничего не дает, а что значит "быть очень осторожным" - этого скорее всего не ведает и сам компетентный советчик. И растерянная мать остается один на один со своим чадом, изнуряя его то неумеренной строгостью, то неумеренной лаской. А ребенок по-прежнему не может найти адекватный контакт с миром и скоро, очень скоро почувствует себя чужим не только на новогоднем празднике, но и вообще "на празднике жизни".

Трагизм своего изгойства, своего аутсайдерства некоторые дети ощущают рано. Семилетний Виталик на вопрос: "Каким тебя видят окружающие?" - чуть слышно ответил: "Мальчиком с опущенной головой".

Так мы и назвали свою первую лечебную пьесу:

"История мальчика с опущенной головой".

Идея лечить невротиков с помощью кукольного театра возникла у нас несколько лет назад, притом случайно. Дело тут отчасти в довольно своеобразном сочетании профессий. В прошлом одна из нас- Татьяна Шишова - педагог. Вторая-Ирина Медведева - работала психологом в детской психиатрической клинике. А потом мы вместе стали писать пьесы для театра кукол. И в этом качестве (соавторов-драматургов) время от времени участвовали в разнообразных театральных фестивалях.

И вот однажды, после очередного фестиваля (кажется, это было в Горьком, в 1988 году), мы делились друг с другом впечатлениями и, между прочим, обратили внимание на то, что актеры могут "в живом плане" (то есть выходя на сцену без кукол) играть просто ужасно, но - удивительное дело! -  беря в руки куклу, они становятся гораздо раскованнее, пластичнее. Причем это происходит, даже если кукловод не скрывается за ширмой. И тогда мы поняли, что кукла служит актеру своего рода защитой, опорой.

А если это не актер, а болезненно застенчивый ребенок? Может, застенчивый, спрятавшись з а стенку (то есть за ширму, замаскировавшись, надев маску), не боясь быть уличенным, ибо будет говорить от лица куклы, - получит уникальную возможность целительной исповеди? Вот бы попробовать таким образом поработать с нервными детьми - подумали мы и тут же рассмеялись своим маниловским мечтам...

Потом случилось армянское землетрясение и тяжело раненые люди лежали в клинике в Абрикосовском переулке. И вот эти люди, потерявшие дом, семью, ноги и руки, неподвижные, беспомощные, на волоске от смерти, как ни странно, вспомнили, что скоро Новый год. И вот 31-го вечером в больницу приехал художник театра Образцова Женя Серегин, захватив с собой трех очаровательных, трогательных марионеток. Ловко управляя ими, он показал незамысловатые, но тоже очень трогательные концертные номера.

И произошло удивительное (мы - свидетели!). Люди, которые три недели пребывали в состоянии какого-то психического анабиоза, заторможенности, вдруг стали смеяться, плакать и даже взвизгивать, как маленькие дети. Удивительно было и то, что родственники, которые за ними ухаживали - вполне здоровые усатые мужчины и дородные женщины, -толпились в дверях большой палаты, где происходило представление, и очень энергично отпихивали друг друга локтями, глазея на извивающуюся индийскую танцовщицу, у которой ходил ходуном деревянный пупок.

Но самое потрясающее случилось после представления: взрослые захотели попрощаться с куклами за руку! А одна девушка поздравила марионетку с Новым годом и удивленно спросила Женю:

 - Слушай, а пачему она мне не атвечает?

Потом, переваривая новогодние впечатления, мы поняли, что произошло: скорее всего больные во время концерта продемонстрировали явный психический регресс, а попросту говоря - впали в детство. Но при этом вышли наконец из состояния шока! И мы подумали: если куклы имеют такую магическую власть над больным взрослым, то что же будет с больным ребенком, да еще при системном, длительном и продуманном воздействии?!

И наши смутные догадки переросли в отчетливую уверенность, а вялые мечты - в желание действовать, причем решительно.

Сейчас у нас за плечами уже почти четыре года напряженной регулярной работы с небольшими группами детей, страдающих повышенной застенчивостью, демонстративностью, страхами, агрессивностью, тиками, заиканием, энурезом, аутизмом* (в легкой форме), психопатиями, психотравмами. Занимаемся мы и с астматиками, ведь астма часто имеет невротическую природу. В последнее время мы создали вариант методики для детей-инвалидов, у которых, как правило, наблюдается вторичная невротизация - в силу сложившихся обстоятельств.

* Аутизм - болезненная погруженность в себя, слабый контакт или отсутствие контакта с внешним миром.

Методика драматической психоэлевации (о смысле этого термина мы уже писали в начале книги, в главе "Не проси груш у тополя") - это комплексное воздействие на детей-невротиков с помощью разнообразных театральных приемов: этюдов, игр, специально заданных ситуаций, в которых ребенок испытывает в жизни затруднения и которые, в конечном итоге, отражаются на его психике.

Один из главных наших принципов - не лечение отдельного симптома или набора симптомов, а попытка проникнуть глубже, заглянуть в душу ребенка, понять, чем же вызваны эти симптомы, где "поломка", что данному конкретному ребенку мешает жить? Мы это называем выявлением патологической доминанты.

Мы работаем с детьми самого разного возраста: от четырех до четырнадцати.

Жаль, что у нас пока нет видеокамеры, и мы не можем запечатлеть то поистине волшебное преображение, которое дарят нам на прощанье дети. Один, придя к нам, так страшно заикался, что речь его казалась сплошным мычанием, а теперь говорит почти гладко, с еле заметными редкими запинками. Другой вообще выглядел немым (это называется "избирательный мутизм"), и никакая сила не могла заставить его заговорить, а на последнем занятии он буквально не закрывает рта. Девочка, которая была не в состоянии сосредоточиться ни на чем, сидела с отсутствующим видом и в самые интересные моменты могла отвернуться или отойти в сторону, сейчас завороженно смотрит на ширму...

Дети не знают, что они пришли к нам лечиться, и это тоже один из важнейших принципов нашей работы. Во-первых, как мы уже писали в главе "Лавры в кредит", о недостатках, пороках, дефектах надо говорить как можно меньше. Тем паче, когда речь идет о такой деликатной сфере, как психика, причем психика и без того травмированная. И во-вторых, дети, особенно маленькие, часто не осознают свои психические отклонения как нечто, мешающее им жить. А порой - подсознательно, конечно, - даже не хотят выздоравливать, дорожа повышенной опекой со стороны взрослых. Можно капризничать, можно не пойти в школу, можно попросить дорогую игрушку - тебе все сделают, потому что ты болен. А выздоровеешь - придется корпеть над уроками, стелить постель, оставаться одному дома. Поэтому наши дети считают, что они, придя к нам, учатся быть артистами, играют в кукольный театр. По опыту должны сказать вам, что этот мотив действует безотказно. Даже тринадцати-четырнадцатилетние мальчишки, у которых начинают пробиваться усы и ломается голос, клюют на эту удочку. Впрочем, чему удивляться, если и для многих взрослых актерство - это тайная мечта всей жизни?

Идея использования театральных средств в психотерапии не нам первым пришла в голову. Вот краткая "история вопроса".

В 1940 году Якоб Леви Морено (1927-1974), выходец из Румынии, основал в Америке Институт социометрии и психодрамы. Психиатр Морено заметил, что улучшение, наступившее у больного в тепличных условиях клиники, быстро сходит на нет, когда пациент возвращается в травмирующую его жизненную повседневность. Снова обострение - снова клиника. И так до бесконечности...

Морено решил воспроизводить в условиях клиники те самые ситуации, которые наиболее травмировали его пациентов, и для этого создал специальный лечебный театр, который назвал психодрамой. Врачи вместе с больными и их родственниками писали достаточно простые сценарии и совместными усилиями ставили спектакль. Зрительный зал тоже состоял из больных, родственников и лечебного персонала.

Этот метод в ряде случаев давал очень хорошие результаты. У Морено появились последователи в разных странах, особенно в Западной Европе. Постепенно выделилась особая ветвь - куклотерапия. Сейчас ее практикуют во многих странах: в Германии, в Англии, в Нидерландах, во Франции. У нас в стране ни психодрамой, ни тем более куклотерапией до недавнего времени не занимался никто, так как это считалось буржуазным направлением в науке.

Наша методика драматической психоэлевации напоминает психодраму только по формальным признакам: мы тоже пользуемся театральными средствами. Различия у нас гораздо более существенные, чем сходство.

Начать с того, что сценарии мы всегда пишем сами, давая детям возможность экспромта, но только там, где считаем это необходимым. Клиники-стационара нет, а есть маленькая комната в одной гостеприимной московской библиотеке. Проживание (театральный термин) конкретных травмирующих ситуаций, что составляет основу психодрамы, для нас лишь первый, как бы верхний пласт. Мы убеждены, что можно добиться гораздо более значительных результатов, облекая проблемы пациентов в иносказательную, метафорическую форму. Особенно если пациенты - дети.

К примеру, у нас был мальчик из Армении, переживший землетрясение, причем переживший его в самом эпицентре - в Ленинакане. Он потерялся, несколько дней не мог найти мать... Не надо быть специалистом, чтобы представить себе, в каком состоянии он к нам попал. Налицо (и на лице!) был весь "джентльменский набор": страхи, бессонница, плаксивость, агрессивность, раздражительность. При малейшем возбуждении он становился пунцовым.

Казалось бы, если руководствоваться принципами классической психодрамы, надо было дать Вите А. (так звали этого восьмилетнего беднягу) возможность еще и еще раз проиграть пережитые им в реальности ужасы. Очень многие психологи, которые специализируются на последствиях катастроф, сочли бы это весьма полезным.

Но мы "пошли другим путем". Ни разу ни в какой связи не упомянув о землетрясении, мы особенно внимательно следили за мальчиком во время театрализованной игры, где герои сказочного острова вынуждены были спасаться от потопа. Причем сюжет был смоделирован нами таким образом, что Витин кукольный герой из мужественной борьбы со стихией вышел абсолютным лидером-победителем, обеспечив спасение не только себе, но и остальным персонажам игры.

И подобные ситуации мы создавали на каждом занятии.

Через три недели Витю было не узнать. Интересно, что, окрепнув психически, он сам, без малейшего побуждения с нашей стороны, рвался показать на ширме свой страшный ленинаканский опыт.

И, наконец, самое главное, кардинальное отличие, о котором мы тем не менее скажем буквально два слова, так как оно интересует в основном специалистов. Психодрама основана на психоанализе. Мы же в своей работе, безусловно, учитываем "нижние этажи" личности, но никогда не обсуждаем это с детьми и даже стараемся не очень муссировать подобную тематику в беседах с родителями. Мы уже писали о традиционной стыдливости русской культуры (глава "Горькие плоды просвещения"). Здесь скажем лишь то, что публичная фиксация на сексуальной травме (терминология, принятая в психоанализе) нашим детям может нанести лишь повторную травму.

Исходя из этого, мы опираемся как раз на "верхние этажи" личности, на сознание и сверхсознание. Опыт нашей работы показал, что возвышенная, элевированная личность впоследствии сама успешно справляется со своими "низами".

Теперь, опять же очень кратко, о том, как строится наша работа. Она состоит из двух этапов.

Первый этап условно называется "Лечебные этюды" и длится почти три недели, в течение которых мы успеваем провести восемь занятий. Большое внимание уделяется работе дома, где дети вместе с родителями репетируют те сценки, которые мы им задаем. Хотя работа проводится в группе, дети уже со второго занятия получают от нас индивидуальные задания, то есть идут по индивидуальной программе.

Все занятия проходят вместе с родителями, и родители не просто присутствуют, а самым активным образом включаются в происходящее. И очень часто именно в результате совместной деятельности, совместной театрализации папы и мамы впервые по-настоящему понимают, как нелегко живется их больному ребенку, и научаются умно ему помогать. Кстати, родители таких детей нередко и сами нуждаются в помощи, ведь генетика в психических отклонениях играет далеко не последнюю роль. По нашему глубочайшему убеждению (и не только нашему!), невроз возникает и развивается в семье, а потому лечиться должен тоже в семье.

На первом этапе происходит выделение патологической доминанты, о которой мы уже упоминали. И начинается не устранение, не искоренение порока или пороков, а повышение их уровня (см. главу "Не проси груш у тополя"). Схематично это можно выразить так: порок - маленькая слабость - достоинство.

Скажем, повышенно агрессивный ребенок почти каждый день приходит из школы в синяках и с записью в дневнике. Он никому не дает спуску, кидаясь в драку из-за любой ерунды. В качестве промежуточного результата можно добиться того, что агрессивность будет проявляться гораздо реже и в более мягких формах. А в идеале такой ребенок при правильной работе превратится в защитника "униженных и оскорбленных", то есть будет драться с теми хулиганами, которые обижают слабых. Присущий ему от природы боевой дух как бы меняет вектор, облагораживается.

Занятия обычно проходят очень весело. Дети, всячески поощряемые нами, все с большей охотой совершенствуются в "актерском мастерстве" (их буквально невозможно увести домой после двух часов напряженной работы!) и с нетерпением, как высшей награды, ждут второго этапа.

Второй этап - это лечебный спектакль.

Многим здоровым взрослым хочется побыть на сцене, а представляете, как этого жаждет больной ребенок, остро нуждающийся в гиперкомпенсации?! Для такого вершиной пройденного пути будет, конечно, представление, на которое он пригласит родных и приятелей. Нам же гораздо важнее репетиции, где дети проживают данные им роли, не догадываясь (или догадываясь весьма смутно), что эти роли мы дали им не случайно. Некоторые ребята получают сразу несколько ролей, а бывает, напротив, что мы одну роль распределяем между двумя, тремя, а то и четырьмя "артистами". Родители тоже принимают участие в спектакле, и, конечно, их роли мы продумываем ничуть не меньше, чем детские. Наши задачи принципиально отличаются от тех, которые ставит перед собой профессиональный режиссер, поэтому мы не фиксируемся на технике кукловождения и других профессиональных моментах. Нас интересует психотерапевтическая сторона дела.

Репетиции длятся около месяца, иногда полтора. Кукол, декорации, костюмы и прочие атрибуты участники спектакля делают сами. Часто мы приглашаем настоящего режиссера, который под нашим руководством не только репетирует, но и занимается с детьми посильным и полезным для них актерским тренингом. Дети, пройдя первый этап, как правило, выглядят уже вполне благополучно и в состоянии справиться с довольно сложными задачами.

На втором этапе мы продолжаем, уже на более глубинном уровне, работу с патологической доминантой. И здесь можно наблюдать очень интересный парадокс. Казалось бы, если доводить какую-то отрицательную черту до карикатуры, то есть, условно говоря, склонному к подлости человеку дать роль отпетого негодяя, он, этот человек, вжившись в роль, станет только еще хуже.

Но почему-то именно усугубление, окарикатуривание типажа в пьесе ведет к освобождению от природной невротической типажности. (Разумеется, такое парадоксальное воздействие возможно только через художественный образ и только если роль подобрана правильно, а правильно она может быть подобрана только специалистом-психотерапевтом.)

Так вот, к концу второго этапа сквозь типаж проступает доминирующая личность. И даже лицо (проекция личности) преображается. Это можно сравнить с гусеницей, которой надо сначала окуклиться, чтобы превратиться в бабочку. А потом, воспаряя, бабочка оставляет на земле ненужную ей больше оболочку-кокон. Прекрасная модель психоэлевации! То же самое происходит с окрепшей, окрыленной душой.

Опыт показывает, что в случаях истинных неврозов (дело в том, что часто невроз можно спутать с более серьезными психическими отклонениями, в том числе и с шизофренией) двух этапов, а иногда и одного, бывает достаточно для полного исцеления.

Подробнее о "белых воронах" и о том, что с ними делать, то есть о детях-невротиках и о методике драматической психоэлевации, мы надеемся рассказать в следующей книге.

 ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЬЕСАМ

В "Книге для трудных родителей" мы выступили как практические психологи. Детские пьесы - это вторая сторона нашего, как нам кажется, счастливого соавторства. И нам даже, по правде говоря, трудно определить, что первое, что второе.

Но у вас может возникнуть законный вопрос: какая связь между детскими пьесами и книгой для взрослых? Почему они оказались "под одной крышей", под одной обложкой?

Мы решились на это по нескольким соображениям. Сейчас то там, то здесь мелькают призывы возродить такое забытое понятие, как "круг семейного чтения". Раньше в нашей стране чтение вслух было весьма распространенной культурной традицией. И круг, кстати, мог быть даже более широким, чем семейный. Например, крестьяне собирались у единственного иногда на всю деревню грамотея и долгими зимними вечерами слушали самые разные произведения духовной и светской литературы. К сожалению, сейчас мы если и читаем вслух, то в основном детям дошкольного возраста, пока они сами еще чтением не овладели. И принято считать, что, как только ребенок начал читать сам, родители могут себя от этой обязанности полностью освободить.

Эда Ле Шан

Когда ваш ребенок сводит вас с ума

Магия высшей практической психологии –

Эда Ле Шан

Когда ваш ребенок сводит вас с ума

Предисловие.

Почему я написала эту книгу

Мне позвонила молодая женщина и пригласила на конференцию, посвященную вопросам детской психотерапии. Встреча происходила в далеком городе, в это время я торопилась закончить работу над очередной книгой. Взвесив свои возможности, я ответила, что, вероятно, не смогу приехать. «Но вы должны! – умоляла она. – Ведь вы же великая бабушка всех родителей!»

Это произошло несколько лет назад, но впечатление от ее слов было настолько огромно, что я не могу их забыть. Я никогда не ожидала, что стану чьейто «великой бабушкой». Но всетаки похоже, я ею стала. Эта книга – веское напоминание о том, что я работаю с детьми и их родителями уже более 40 лет. За этот срок я смогла осмыслить и проанализировать все теории детского развития, которые появлялись и возникали на протяжении моей жизни, и тот непосредственный опыт, который я получила, работая с детьми как учительница, психотерапевт и мать. Все это помогло мне выработать основные принципы, необходимые для решения тех воспитательных задач, которые мы ставим перед собой, чтобы дети выросли и вошли в жизнь настоящими людьми.

Мне кажется, я знаю, почему дети часто сводят нас с ума. И сейчас мне кажется, я знаю, как справиться с этим, особым видом сумасшествия. Чтобы успешно воспитывать детей, надо знать и уметь не так уж много. Вся хитрость в том, чтобы эти знания и умения включали в себя наиболее серьезные и смелые требования, которые мы когдалибо предъявляем к себе. Тем не менее представляется более практичным и разумным научиться придерживаться нескольких фундаментальных принципов, чем ощущать, что вы должны блуждать, часто в растерянности и в одиночестве, в том океане советов специалистов, в который оказались погруженными слишком многие родители.

Все мы склонны искать простые ответы на сложные вопросы, порой забывая, что в природе нет ничего более сложного, более загадочного, чем человек. Мы ищем какогото особого учителя, который скажет нам, как справиться с вспышками гнева, ищем ту страницу в книге, в которой будут даны рецепты, как избавиться от кусания ногтей, заикания, мокрой постели и сотен других моментов, которые сводят нас с ума. Когда мы сталкиваемся с подростками, которые выглядят неподдельно несчастными, изводящими себя и раздражающими нас, мы с жадностью хватаемся за самую нелепую – но замечательно простую – идею, считая, что, вышвырнув их из дома, мы решим наши острые проблемы. В страхе и отчаянии мы начинаем думать, что правы те, кто считает, что причина всех бед сегодняшних детей в том, что их мало лупили. В эру супертехнологий, когда все мы заворожены миром компьютеров, становится трудно смириться с фактом, что в воспитании детей нет абсолютов, нет легких ответов, нет методов, которые могут гарантировать успех во всех случаях.

Однако существуют установки, которые могут составить, и действительно составляют, альтернативу; существуют дети, которые могут иногда раздражать своих родителей и часто утомлять их, но никогда не сводят их с ума. Одна из моих основных жизненных целей – увеличить число подобных семей!

Прежде всего нам надо рассмотреть те случаи, когда дети сводят нас с ума. Это часто происходит, когда дети совершают такие поступки, которые родители не позволяли нам делать в детстве. Когда моей дочери было около двух с половиной лет, муж велел ей надеть пижаму. Мы сидели за обеденным столом, и она сказала: «Не буду, старый осел!» Муж был психологом, доктором наук, он изучал психологию развития и знал, что имеет дело с нормальным феноменом двух лет. Но и для него этот поступок был настолько неожиданным, что, когда он тянулся за чашкой кофе, рука его дрожала. Он побледнел и сказал: «Сейчас меня стошнит». Когда мы попытались объяснить его реакцию, он добавил: «Я уверен, что, если бы я когданибудь сказал это своим родителям, меня, наверное, разразил бы гром».

Родители, с которыми я работала на протяжении этих 40 лет, были самыми смелыми людьми из тех, кого я когдалибо знала. Изза стремительных перемен в общем стиле жизни и лучшего понимания потребностей детей мы стали часто превращаться в родителей, которые воспитывают своих детей иначе, чем были воспитаны сами. Мы стараемся не повторять того, что оставило неизгладимый след в нашей памяти и оказало влияние на наш характер. Поскольку меня стали приучать к горшку с шести месяцев, я впадала в панику от того, что мне приходилось менять пеленки дочери, когда ей было почти три года. Если нам в детстве не разрешалось проявлять ревность или соперничество к брату или сестре, то мы считаем недопустимым позволять собственным детям выражать враждебность друг к другу, даже если дюжина специалистов уверяют нас, что это нормально. Прежде всего нас сводят с ума дети, которые не так задавлены и закрепощены.

Второй вид поведения, с которым мы не можем спокойно мириться, начинается тогда, когда наши дети отказываются делать то, что мы безотказно выполняли, когда были детьми. Они не хотят поцеловать тетушку Хэтти с бородавкой на носу, которую и мы боялись в детстве, однако не противились тому, что от нас требовали. Они не едят овощи, которыми мы давились, но ели, когда были детьми. Они спрашивают нас, почему нужно мыться каждый вечер – нам даже в голову не приходило задавать такой вопрос. Они хотят знать о противозачаточных средствах в том возрасте, когда нам даже еще и не объясняли, в чем разница между мужчиной и женщиной. Иногда мы сходим от них с ума, потому что завидуем тому, что у них нет комплексов, а объем информации гораздо больше того, какой был у нас в их годы.

Нередко мы выходим из себя потому, что нам кажется, что наши дети ведут себя иррационально: не можем понять многие их поступки, объяснить, почему они делают многое так, а не иначе. На самом же деле мы понимаем это, но, стараясь показать свою умудренность и жизненный опыт, подавляем в себе свое понимание того, что чувствует ребенок в той или иной ситуации, и это как раз и является источником нашего раздражения, утомления и, наконец, нашего гнева по поводу поведения наших детей. Когда они ведут себя так, что действительно расстраивают нас, они стараются заставить нас вспомнить, хотя бы и бессознательно, как мы сами себя чувствовали в далеком детстве, и воспоминания эти слишком мучительны.

…Четырехлетняя Линда боялась темноты; она хотела, чтобы ночник не только горел в спальне, но и не гасился в холле и в ванной. Но даже и в этом случае она плакала, если никто не оставался с ней до того, как она уснет. Отец сердился, что мать потакала всем этим требованиям. Страхи дочери раздражали его – он с трудом сдерживался, чтобы не отшлепать ее. Чувство ярости вступало у него в конфликт с не менее сильным чувством непонимания, почему он так расстраивается. Возможно, нормальные для четырехлетнего ребенка страхи напомнили ему то, что ему было тяжело вспоминать… Для того чтобы добиться любви и одобрения отца в детские годы, он подавлял свои ночные страхи. Отец говорил ему: «Мальчики не плачут и не пугаются по пустякам». Он лежал в постели, затаив страх. Для него было куда важнее, чтобы отец погладил его по голове, чем тот страх, от которого он боялся закричать.

И вот теперь четырехлетняя дочь напомнила об этих надежно забытых днях, и его реакция означала, что он не хочет вспоминать минуты слабости своего детства. Мы не хотим, чтобы нам напоминали о том, что однажды мы повели себя не лучшим образом. Мы не хотим вспоминать о том, что чуть не сошли с ума от усталости, о том, как ударили маленького ребенка, о том времени, когда мы играли со спичками, о том, как украли несколько монет из маминого кошелька. То, о чем мы не хотим вспоминать, выливается в наш вопрос детям: «Почему ты так поступаешь? Я не могу тебя понять».

Родители редко говорят детям: «Ты не плохой, ты просто маленький». Детям неоткуда узнать, в чем причина того, что они не слушают запреты взрослых или делают то, что им не разрешают. Дело в том, что они просто не могут справиться с собой, и все, что они совершают и чувствуют, вполне естественно для ребенка, но не всегда понятно взрослому. И если никто с ними не говорит об этом, не разъясняет, что такое хорошо, а что такое плохо, не зная причин недовольства, они думают, что они плохие дети. Нормальные чувства подавляются, и порождается жизнь, полная чувства вины, затаенных страхов и враждебности.

Что нужно детям более всего, так это любовь, и никакая цена не будет слишком высокой, чтобы заплатить за нее. Первый шаг, который вы должны сделать, чтобы справиться со своим раздражением, – это спросить себя: чем вам пришлось заплатить за любовь, когда вы были ребенком? Отказывались ли вы от желания поиграть в бейсбол, потому что родители говорили, что хорошие маленькие девочки не играют в грубые и грязные игры? Приходилось ли вам подавить страстное желание брать уроки танцев, потому что отец сказал, что танцуют только маменькины сынки? Притворялись ли вы, что без ума от новорожденного, чтобы заслужить хоть какоето внимание и одобрение? Испытали ли вы облегчение, когда вас отшлепали за то, что вы бросили игрушку в окно, потому что были уверены, что вы плохой и вас обязательно надо наказать? Осмелитесь ли вы вспомнить тот случай, когда бабушка вымыла вам рот с мылом за грязные слова?

Большинство неврозов, которые мы приносим с собой во взрослую жизнь, являются прямым результатом подавления нормальных чувств в детстве во имя получения одобрения и любви. В глубине души мы чувствуем себя крайне порочными существами, не заслуживающими ничьей любви. Когда наши дети ведут себя в точности так же, как мы вели себя в их возрасте, – это сводит нас с ума.

Наконец, дети сводят нас с ума, когда они хотят, чтобы о них заботились так, как о нас никогда не заботились. Это наиболее серьезный вариант сумасшествия. Родители, не испытавшие любви в детстве, какими бы хорошими они ни старались быть, приходят в ярость, когда ребенок молит о любви. Почти невозможно стать заботливым человеком тому, кто в детстве никогда не испытывал заботы.

В штате Вашингтон есть суд, который «приговаривает» родителей, плохо обращающихся со своими детьми, к тому, чтобы они вместе с ними посещали специальную школу. Происходит следующее: родители могут наблюдать положительные примеры учителей и те методы, которыми те пользуются при общении с детьми. Родителям помогают понять потребности их детей, учат разумным методам приучения ребенка к дисциплине. Но, что еще важнее, родители сами получают то благожелательное внимание, какого никогда не получали раньше; к ним относятся с пониманием и сочувствием, зачастую впервые в жизни. Родители страшатся, когда пытаются проявить любовь, если сами они не были нежно любимы в детстве.

Если таковы причины большинства проблем, возникающих у родителей, то что можно сделать, чтобы изменить положение? Самое первое, чему они должны научиться, самое, может быть, важное умение – это умение вспомнить собственное детство. Если мы сможем восстановить боль наших собственных тревог и обид, смущение, слишком дорогой ценой купленную любовь в далекие детские годы, – скорее всего, тогда мы не будем испытывать тревогу за поведение своих детей.

Вы, вероятно, слышали выражение: «Ты должен почувствовать на время себя ребенком». Ребенок, которым был каждый из нас, не исчезает, когда мы вырастаем. Все, что мы чувствовали, будучи детьми, еще внутри нас – гдето там глубоко, и чем больше мы стараемся осознать наши воспоминания, тем меньше они будут управлять нами. Это не только хорошо для наших детей – это потрясающе и для нас самих. Что нам нужно, так это попытаться ощутить те ложные представления, которые нам навязывали: что мы плохие, что мы не оправдываем ожиданий родителей или разочаровываем их. Эти доводы несут внутри себя семя саморазрушения. Мы несем их с собой, потому что очень мучительно вспоминать все это, или мы чувствуем себя слишком виноватыми, чтобы подумать о том, на чем сосредоточить свое внимание в воспоминаниях.

Существует много способов оживить свои детские ощущения и переживания. Конечно же, это одна из задач психологического консультирования и психотерапии, и если мы не только обеспокоены нашими чувствами к детям, но и ощущаем себя эмоционально ущербными во многих сферах жизни – тогда лучше выбрать этот путь. Но есть и много других способов вспомнить себя в детстве, например поговорить с братьями и сестрами, с родителями и другими родственниками, расспрашивая их о событиях, которые вы помните смутно, пытаясь найти подтверждение воспоминаниям, которые кажутся сегодня странными, беспокоящими.

Я выбрала занятия психотерапией и по личным и по профессиональным соображениям, но некоторым странным образам я, повидимому, так и не смогла найти объяснение. В детстве я жила вместе с бабушкой, дедушкой, тетями и дядями, так что я попросила тетю рассказать о моих детских «фантазиях». В одной из них навязчиво являлся образ человека, лежащего в луже крови на цементном полу и накрытого плащом. Другое страшное видение – ктото в черном пальто прыгает на меня. Выслушав меня, тетя сказала: «Вопервых, к нам приходил мастер починить плиту, он оказался эпилептиком. У него начался припадок, он лежал на цементном полу, и нам пришлось накрыть его плащом. Что касается другого случая, то дядя Эдвард часто пугал нас, выпрыгивая из кладовки». Поскольку я была слишком маленькой, чтобы все понимать правильно, я полагала, что человек на полу пострадал по моей вине, – может, это мои враждебные чувства убили его! Что же до дяди, который меня дразнил, то я считала, что заслужила это своим плохим поведением.

Иногда расшифровать неправильное объяснение поступка, придуманное маленьким ребенком в силу иррациональности мышления, удается, только анализируя прошлое с помощью психотерапевта. Наиболее яркий из известных мне примеров – случай с молодой женщиной, которая никогда не позволяла себе влюбиться, чтобы не оказаться отвергнутой и брошенной. Наконец она вспомнила, как в трехлетнем возрасте мать стояла в длинной очереди, держа ее на руках. Неожиданно она передала девочку женщине, стоявшей за ней, со словами: «Эй, возьмите своего ребенка! Я больше не собираюсь ее держать!» Оказалось, что это была очередь в концлагерь: мать, понимая, что каждого второго отправляют в газовую камеру, этим своим поступком спасла жизнь дочери. Но единственное, что смогла понять из всего происшедшего трехлетняя девочка, – это то, что ее бросили.

До тех пор пока родители не будут думать о том, что дети могут неверно истолковывать многие поступки и события, они не смогут избежать серьезных недоразумений в отношениях с детьми.

Моя бабушка умерла, когда маме было четыре года. Пытаясь защитить девочку от страданий, ей сказали, что мама уехала, а о ее смерти она узнала годом позже от соседа. К этому времени она была твердо уверена, что ее мама уехала потому, что она была плохой и мама ее не любила. Позже она поняла, что дети обычно обвиняют себя во всех случающихся несчастьях (смерти, разводе, болезни и т. д.). Они часто объясняют все тем, что они плохие и недостойны любви, хотя нет вывода более далекого от истины, чем этот.

В детстве я писала сочинения и вела дневник. К счастью, коечто из этого сохранилось. Чердаки, сундуки, гаражи, старые архивы помогают восстановить те или иные забытые страницы детства. Отец показал мне письмо, которое в 12 лет я написала ему и маме, когда отказалась идти с ними на семейный ужин. В письме я обещала, что больше не буду так гнусно себя вести. Позже, когда моя мама умерла, я обнаружила письмо, которое она писала своему отцу и мачехе примерно в том же возрасте и обещала исправиться и больше не огорчать их. Мы обе узнали, став взрослыми, что подросткам вполне естественно в какойто период стремиться к отделению от семьи и что, конечно же, нет ничего ненормального в том, что они иногда теряют самообладание, к сожалению, понимание этого приходит слишком поздно.

В воспоминаниях детства могут также помочь старые альбомы с фотографиями или записи в школьном дневнике. Я помню, что, когда я прочитала в своем старом дневнике запись: «Эде необходимо удвоить свои старания в занятиях математикой и французским», – меня переполнило ощущение неудачи и безнадежности. Я вдруг почувствовала, что мое отставание в этих двух предметах непременно плохо отразится на моей будущей жизни, разрушит мои планы (однако этого не случилось).

Наши родители попадались во многие из тех ловушек, которые подстерегают и нас, мы сможем лучше понять многое, задавая им вопросы об их детстве, трудностях, с которыми они сталкивались. Чем больше моя дочь узнавала о моем детстве, тем больше она могла понять и простить меня в тех случаях, когда я ей чтото не разрешала, в чемто ограничивала.

Иногда многое может открыть случайное замечание когото из родственников. Одна подруга както раз рассказала мне, что ее тетя сказала: «Я всегда терпеть не могла твою мать, когда мы были детьми. Она была такая умная, такая красивая, такая хорошая – просто само совершенство. А я была балда балдой!» «И тут я поняла, – сказала моя подруга, – почему моя мать заставляла меня чувствовать, что я никогда не стану такой замечательной, как она. Воспоминания моей тети дали мне ключ к этому маленькому открытию».

Воспоминания детства – это не то, что возникает сразу, их взаимосвязь с поступками детей происходит постепенно. Это умение, которое мы вырабатываем у себя раз и навсегда лишь тогда, когда понимаем, как ценны детские воспоминания для нашего будущего роста и развития. Чтобы меньше сходить с ума от детей, необходимо выработать у себя умение интерпретировать поведение. Это естественным образом связано с воспоминаниями, но зависит также от того, что мы знаем о внутреннем мире ребенка, как понимаем его. Нам необходимо знать как можно больше о детских страхах, иррациональном характере детского мышления. Мы должны быть более чуткими к их переживаниям, огорчениям, состоянию здоровья. Труднее всего интерпретировать поведение, когда ребенок ведет себя плохо. Одна мать рассказывала мне, что, когда она стояла на кухне, ее семилетний ребенок вдруг ударил трехлетнего братишку: «Он стоял посередине кухни со странной улыбкой на лице. Моей первой реакцией было: что за мерзкий ребенок – ударил и еще улыбается! Потом я увидела в его глазах страх и растерянность. Он ударил импульсивно, не подумав, и я услышала, как говорю ему: „Ты не знаешь, что делать так нельзя?“ Его глаза наполнились слезами, и я посоветовала: „Знаешь, ты можешь попросить прощения и постараться впредь думать, что делаешь!“ Он посмотрел на меня с таким облегчением и благодарностью!» Это был пример крайне точной интерпретации поведения. Маленькие дети действительно часто действуют импульсивно и затем сразу чувствуют себя виноватыми. Но приходят в полную растерянность, не зная, что им делать, как искупить вину. Иногда они ведут себя совсем неадекватно: улыбаются или даже смеются в минуты от напряжения и растерянности. Им надо помочь найти выход из создавшегося положения.

Пятилетний Джонатан перевозбудился после праздничного семейного обеда. Бегая по комнате и стараясь привлечь к себе внимание, он уронил одну из бабушкиных ваз. Отец взял Джонатана на руки, посадил его на вращающийся стул и сказал: «Я знаю, ты очень переживаешь, что так случилось. Давай пообещаем бабушке, что мы постараемся найти другую вазу, такую же, как та, которая разбилась». Не похоже ли это на всепрощение в воспитании? Мне так не кажется. Отец Джонатана учил своего сына, как интерпретировать свое собственное поведение, как понять, почему случилась неприятность. Джонатан был славным, милым ребенком, который любил свою бабушку. Отец учил его принимать человеческие слабости и отвечать за действия, которые могут причинить боль другому человеку.

Когда я вижу маленького ребенка, который понуро бредет, или отказывается идти с мамой, или устраивает истерику в магазине, во время обеда, я тут же интерпретирую его поведение как особый вид усталости. Я могу объяснить это поведение, потому что я понимаю детское ощущение изнеможения, которое заставляло меня терять контроль над собой.

Родители часто спрашивают: «Но разве нельзя ошибиться? Например, думаешь, что тебе понятно поведение ребенка, а на самом деле ты заблуждаешься?» Когда дети совершают иррациональные поступки, они чувствуют себя ужасно одиноко! Они думают, что никто и никогда так себя не чувствовал. Они никогда не думают, что и их родители когданибудь чувствовали себя так. Даже если ваше объяснение будет не совсем точным, ребенок почувствует, что его пытаются понять, а не просто считают плохим. Однажды моя внучка неожиданно начала плакать, когда мы были в гостях у соседки. Мы поняли, что это произошло оттого, что она увидела мужчину, играющего с малышом, и загрустила оттого, что ее отец в этот вечер был на конференции. Взрослые попытались объяснить девочке, что без папы грустно, но он скоро вернется. Нам казалось, что она успокоилась, но, придя домой, она продолжала плакать, ее мучили кошмары, и лишь после долгих расспросов и разговоров выяснилось, что истинной причиной слез был испуг: она испугалась гусей, гулявших на лужайке. Я уверена, чтобы уже поняли, что наиболее бесполезным вопросом, который вы можете задать ребенку, когда он плачет, будет: «Что с тобой случилось?» Но если даже мы не в силах понять, что происходит с ребенком, то как может разобраться в этом неопытный, незрелый малыш? Игра – язык детства. Один психиатр однажды заметил: «Атомная бомба – это детская игра по сравнению с детской игрой». Значение игры в жизни маленьких детей столь велико, что я никогда не пойму тех, кто стремится быстрее заменить ее ранними занятиями чтением, письмом и арифметикой, это слишком рано разрушает тот естественный путь, который помогает ребенку познать себя и окружающий мир. В случае с моей внучкой моя дочь придумала игру с куклой, которая боялась ложиться спать, и в конце концов внучка призналась: «Сарина кукла боится гусей».

Страх от ощущения того, что ты остаешься наедине со своими переживаниями, взрослому покажется неприемлемым, для ребенка же это самое тяжелое бремя. Пока мы не попытаемся вернуться в детство и вспомнить, какие чувства мы испытывали перед походом к зубному врачу, мы, скорее всего, будем говорить: «Не будь глупышкой. Бояться совершенно нечего, больно не будет». На самом деле пугает то, что бывает неизвестным и неопределенным. Когда ребенку говорят: «Не будь глупышкой», для него это означает: «Мне кажется, со мной чтото не в порядке. Взрослые умнее, чем дети, так что они, должно быть, правы». А затем это приводит к самообвинениям и чувству одиночества. Но родители, готовя ребенка к предстоящему лечению, могут сказать: «Я понимаю, что ты чувствуешь. Тебе страшно, и даже если ты знаешь, что укол займет всего одну секунду, ты боишься. Ты можешь посидеть у меня на коленях или поплакать. Когда страшно, как раз стоит поплакать. Я буду тебя крепко держать, и мы скоро вернемся домой». Это рождает у ребенка уверенность, что он не испорченный, что он не одинок – есть человек, который его понимает. По мере того как мы учимся интерпретировать поведение, мы более четко различаем, что значит быть плохим, а что значит быть маленьким. Двухлетний ребенок кусает другого малыша. Вместо того чтобы сказать: «Ты плохой! Плохой!» – нам надо помочь ему понять, что он поступает так, не понимая, что делает другому больно. И наши слова: «Ты слишком маленький, чтобы не кусаться. Я рядом, чтобы помочь тебе вспомнить, что этого нельзя делать. Нам надо немножко посидеть на скамейке, чтобы ты мог подумать и вспомнить, что кусаться нельзя. Скоро ты подрастешь и будешь помнить об этом сам» – заставляют его задуматься над своим поступком.

Если вы застали ребенка зажигающим спички в комнате, вместо того чтобы накричать на него и прочитать ему длинную нотацию, что он ужасный ребенок, можно просто сказать ему: «Многим детям твоего возраста очень хочется играть со спичками, конечно, это опасно, и мы не можем позволить тебе делать это в твоей комнате одному. Если тебе хочется зажигать спички, ты можешь делать это в ванной, когда я стою рядом, или мы можем поставить ведро с водой во дворе, и ты сможешь бросать туда спички, а я буду рядом».

Девочка пришла однажды из детского сада с коробкой цветных мелков. На вопрос отца, откуда они у нее, она сказала: «Учительница разрешила мне взять их, потому что я хорошо вела себя». Вместо того чтобы предположить, что девочка украла их, и сказать ей об этом отец объяснил ей, что «многие пятилетние девочки не могут остановить себя, когда им чегонибудь хочется. Завтра утром мы вернем мелки и объясним, что ты еще слишком маленькая, чтобы понимать, что нельзя брать чужие вещи». Подобные поступки могут повторяться младшими подростками. Они не могут преодолеть желание взять, к примеру, чтото из одежды друга или родственника. Если мы будем вести себя так, как если бы это было первое проявление юношеской преступности, мы можем именно к этому их и подтолкнуть. Подростки крадут вещи, которые, как им кажется, смогут сделать их более красивыми, мужественными, популярными. Они делают это изза чувства неполноценности. Реакция, которая увеличивает их чувство недовольства собой, может привести к повторению подобных поступков. Ведя разговор с сыном или дочерью, родители как бы ненароком могут сказать: «У меня часто возникало непреодолимое желание взять какуюто вещь, не принадлежавшую мне, потому что мне казалось, она сделает меня более уверенным в себе. Но это только иллюзия; вещь, не принадлежащую тебе, все равно придется возвратить. Вполне можно сказать, что ты сделал это случайно по забывчивости, но нам надо поговорить с тобой наедине, почему тебе вдруг так захотелось взять эту куртку».

Чем чаще мы вспоминаем и интерпретируем свои детские поступки, тем быстрее находим объяснение своего поведения, когда мы стали взрослыми. Я уверена, что детей заставляют выполнять то, к чему они еще не готовы в силу отсутствия необходимых знаний и опыта, и это одна из серьезнейших проблем в жизни сегодняшнего ребенка. Жизнь полна стрессов, мы все затеряны в суете больших и малых дел, все более равнодушны друг к другу. В наш век восхищение и внимание к машинам у иных людей куда больше, чем к окружающим их людям. Нередко человек превращается в компьютер, и ощущения, которые он испытывает в результате этого, весьма серьезны. То же происходит и в процессе воспитания детей, мы зачастую слишком сильно ускоряем их развитие, заставляем их перепрыгнуть через определенную ступень, а это чревато тем, что из них могут вырасти эмоционально ущербные взрослые.

Если я вам скажу, что вам надо наложить шины на ноги вашему семимесячному малышу, чтобы научить его ходить раньше, чем это сделает природа, вы мне скажете, что я сошла с ума. Однако каждый день родители пытаются научить двухлеток читать, трехлеток завязывать шнурки, а пятилеток нырять с высокого бортика. Похоже, что, сталкиваясь с природой, мы становимся нетерпеливыми, нас раздражает детство, мы хотим, чтобы оно кончилось как можно скорее, потому что дети досадным образом напоминают нам о нашей собственной уязвимости.

Дети так замечательно учатся! Природа наделила их такой предприимчивостью, такой любознательностью. У них есть внутренний импульс необычной силы, который ускоряет физическое и умственное развитие при условии, что оно проходит в благотворной атмосфере, в которой ребенок может раскрыть свои возможности. Если десятилетний спит в детской кроватке, он может перестать расти; если он будет перемещаться во все более просторные кроватки, его тело будет расти. Если мы наполним мир ребенка игрушками, книгами, приключениями, если он сможет говорить нам о своих мыслях и чувствах, без опаски задавая любые вопросы, будет расширяться его кругозор. Всему свое время. Можно научить двухлетку завязывать шнурки, но этим придется заниматься семь дней в неделю, и как только вы прекратите эти занятия – ребенок все забудет. Если вы подождете до пяти лет и скажете: «Ну, как насчет того, чтобы научиться завязывать свои шнурки?» Результат будет иной, вы сможете научить этому ребенка за полчаса, и он уже никогда не разучится это делать. В одном из институтов проводилось исследование: близнецов учили читать по разным программам. Одного начали учить в три года, а второго – в шесть лет. В восемь лет уровень их развития был одинаков. Если мы вспомним, как переживали собственные неудачи, как паниковали, когда другие дети казались сообразительнее, чем мы, как стыдились, когда не успевали одинаково хорошо по всем предметам, – мы сможем помочь своим детям почувствовать уверенность, помочь им смотреть в будущее с оптимизмом. Вероятно, прежде всего те психиатры и психологи, которые нередко наблюдают слаборазвитых подростков и молодых людей, страдающих от мыслей о самоубийстве, от колитов, жестоких страхов и депрессией, хорошо представляют то, какую цену платят дети за отчаянные старания не отступить от идеалов своих родителей.

Любые два ребенка не более похожи друг на друга по своему темпераменту, способностям, темпу развития, чем по отпечаткам пальцев. В 20х годах психологибихейвиористы, во главе которых стоял доктор Дж.Б. Уотсон, полагали, что лучше всего воспитывать детей, формируя у них условные рефлексы, которые так хорошо вырабатывал И.П. Павлов у собак. Некоторые из детей, воспитываемых по строгим правилам, развивались очень хорошо. Вероятно, это были дети, пребывавшие в состоянии физического и эмоционального хаоса, и порядок, задаваемый извне, пошел им на пользу. В 40х годах доктор Спок выступил против строгостей в воспитании детей, считая, что изза них многие дети чувствуют себя несчастными. В своей первой книге он выдвинул предположение, что ребенку необходимо развиваться по лишь ему одному свойственным законам. Детей стали кормить и сажать на горшок в соответствии с их потребностями. Это было замечательно для тех детей, которые обладали внутренним чувством порядка, которые чувствовали, когда они голодны и когда хотят в туалет,– но в то же время все это приводило в панику тех детей, которые нуждались во внешнем упорядочении жизни.

В последующие годы доктор Спок и многие другие специалисты поняли, что ни одна программа воспитания не может быть одинаковой для всех детей и методы любой из них должны быть адаптированы к индивидуальным потребностям. Если мы попытаемся, то непременно вспомним, что одним из самых мучительных моментов в детстве было ощущение того, что мы чемто отличаемся от всех других, выбиваемся за рамки привычного, не вписываемся в общепринятые нормы. Теперь мы можем помочь нашим детям преодолеть этот барьер.

Большую пользу для понимания индивидуальных особенностей детей принесла книга «Ваш ребенок – личность», в которой доктор Стелла Чесс, доктор Томас Александер и доктор Герберт Берч описали свое наблюдение. Они начали исследование, когда их испытуемые были младенцами, и продолжили его до того момента, когда они стали подростками. Ученые показали, что дети обладают различными стилями поведения и мы, скорее всего, не будем так возмущаться их поступками, если сможем понять и оценить эти различия и действовать, учитывая это.

Если новорожденных младенцев положить на стол экспериментатора, они будут поразному реагировать на различные раздражители. Если звенит звонок или зажигается свет, один продолжает спать, тогда как другой кричит, краснеет, молотит ручками и ножками. Когда для этих же младенцев наступает время выработать свой собственный режим кормления, первый, повидимому, успевает проголодаться через каждые три часа, в то время как второй плачет, вовсе не представляя, сыт он или голоден, и в один день он хочет есть через каждые три часа, а в другой – через каждые четыре часа. Первого можно относительно легко приучить проситься на горшок, зато со вторым по этому поводу предстоит долгая борьба. Когда они идут в детский сад, первый ведет себя тихо, сосет палец, несколько дней не сходит с колен матери, а затем с радостью идет в группу. Второй взрывается, сбрасывает с полок все игрушки, которые может достать, и кажется, что он не способен заниматься чемлибо более двух минут. Но, как ни странно, наши предположения не сбываются: на вторую неделю он усваивает все правила жизни в детском саду и становится подлинным лидером.

Изучая различные стили поведения детей, мы учимся поразному реагировать на их различные потребности. Очень чувствительный ребенок может заплакать, если вы шепотом сделаете ему замечание; другой – едва обращает внимание на шлепок или иное наказание. Один требует большего контроля, чем другой. Я помню, как одна мать рассказывала мне, как отличаются друг от друга ее дочериблизнецы. Она говорила: «С самого рождения не было проблем с тем, чтобы их различать! Одна легко брала грудь, зато с другой мы так намучились, что в конце концов пришлось кормить ее из соски. Одна была спокойной и добродушной, другая постоянно находилась в состоянии возбуждения. Однажды мы пошли в гости и детям там подарили по коробочке мелков. Многие мелки оказались сломанными. Одна сестра сказала: „Посмотри, их стало вдвое больше!“, а другая закатила настоящую истерику, что ей достались сломанные мелки».

Проводя новые исследования и беседуя с родителями, я пришла к выводу, что можно выделить два крайних стиля поведения детей, но между ними есть еще множество вариантов. Представим себе, что на одном конце шкалы находятся те, кого я называю «плывущие по воле волн». Эти дети, если их бросить в океан во время шторма, выплывут на волнах. С противоположного конца будут «плывущие против течения» – это группа детей, которые в тихом озере без единой волны будут от страха так яростно молотить по воде, что могут утонуть.

Преимущество ориентации на индивидуальный стиль ребенка в том, что начинаешь сходить с ума вдвое реже. Девятилетняя Джилл всю зиму твердила о том, что умирает от желания поехать в лагерь со своей лучшей подругой, так что ее родители заплатили полную стоимость за ее пребывание в лагере. За неделю до отъезда у Джилл начались истерики: она будет слишком скучать по дому, ей не понравится питание, подруга оставит ее, отдых будет отравлен. Такие штучки легко могли привести в бешенство, но мать Джилл оставалась спокойной и выдержанной. Она сказала Джилл: «Когда мы переехали в этот дом, тебе было два года и ты плакала две недели; когда ты пошла в детский сад, ты плакала каждое утро и мне пришлось целую неделю оставаться с тобой. Когда ты пошла в первый класс, первую неделю тебя рвало каждое утро. Теперь тебе нравится этот дом, тебе нравился детский сад, и ты была без ума от учительницы в первом классе. Просто ты человек такого типа, который поначалу слишком сильно тревожится».

Дети утешаются, когда они чувствуют, что особенности их характера, их поступки понимаются и принимаются взрослыми. Это еще одна форма защиты от чувства одиночества и неполноценности.

Я попыталась в общих чертах обрисовать основные принципы, которые требуют развития определенных умений и навыков. Конечно, это не панацея от всех зол на все случаи жизни, но надеюсь, что в дальнейшем книга раскроет и конкретизирует мою точку зрения. Это непросто – вновь почувствовать себя ребенком. В особенности сегодня, когда родители воспитывают своих детей в одиночку, матери работают, а общество, в котором мы живем, порождает столько стрессов, и они отражаются на детях. Хочу со всей ответственностью добавить, что никому не удастся справиться со своим раздражением по поводу ребенка, если он будет совсем один. Мы нуждаемся в поддержке – родственников, соседей, друзей, специалистов, таких, как педиатры, учителя, социальные работники. Нам нужна информация, нужна возможность поделиться своими чувствами с другими, себе подобными, нужно сочувствие. Нам нужно время, когда мы могли бы отдохнуть от детей, нужны другие интересы, другие привязанности, которые могли бы обогащать нас, отвлечь нас от повседневных забот. Идеальных родителей нет. Никто из нас не может вырастить идеального ребенка. Так уж устроен человек. Но мы можем получать большее удовольствие от себя и своих детей, если попытаемся научиться понимать себя и свои поступки.

Когда ваш ребенок сводит вас с ума

Я свернулась калачиком в кресле, дрожа, плача и молясь о том, чтобы муж скорее пришел домой. В соседней комнате моя двухмесячная дочь орала в своей кроватке, и я никак не могла ее успокоить. Я боялась, что если я подойду к ней, то не сдержусь, начну ее трясти, бить…

Это произошло более 30 лет назад, но я не могу забыть то состояние, этот взрыв ненависти к собственному ребенку. Дочь в младенчестве часто страдала коликами и временами кричала день и ночь. Меня не покидала уверенность, что я никудышная мать – иначе как можно было приходить в такую ярость, глядя на крошечного, беспомощного младенца. Я чувствовала себя предельно несчастной. Непрекращающийся плач малютки заставлял меня чувствовать, что я совершила ужасную ошибку, став матерью.

Педагоги и психологи много внимания в своих трудах уделяли тем родителям, которые бьют и мучают своих детей. Не меньшего внимания, я полагаю, заслуживают и те из нас, которые испытывают сильное желание ударить своего питомца, но сдерживают себя.

Оглядываясь назад, я вижу, что в промежутке между «чувствовать» и «делать» родители могут принимать целый ряд решений, обеспечивающих более подходящие действия. Нам надо понимать и устранять причины наших агрессивных чувств.

Страх и гнев чаще всего вызывают младенцы, а не старшие дети. Отчасти это связано с очевидной беззащитностью первых, но я думаю, что причина лежит еще глубже. Плач малыша пробуждает в нас воспоминания о нашем собственном младенчестве. В наиболее удаленных уголках нашего подсознания плачущий младенец пробуждает тот страх, который мы испытывали, будучи заброшенными и одинокими в пугающем непознанном мире, в котором у нас не было ни ощущения пространства и времени, ни языка, ни уверенности в том, что наши потребности будут удовлетворены. Если мы осознаем эти примитивные ощущения, то сможем понять плач младенца вместо того, чтобы пугаться его.

Помимо этого слабого отзвука нашего прошлого мы чувствуем собственную беспомощность во многих жизненных ситуациях. Непонятно, например, как объяснить малютке окружающий мир. Позже, когда у ребенка возникают четкие образы окружающего, становится легче. И конечно же, мощнейшим оружием против родительского чувства беспомощности, некомпетентности становится язык, способность ребенка сказать: «Мне больно, я хочу, мне надо».

«Что стоит сделать, – слышала я както, как одна молодая мать советовала другой, – так это хорошенько поплакать вместе с ребенком. Если ты возьмешь его на руки и вы поплачете вместе, то вы сможете успокоить друг друга». На мой взгляд, это неплохой совет. Мы знаем, что малышам нужно, чтобы их обнимали, чтобы их любили и заботились о них, но они не сразу, а только вырастая, понимают, что мама с папой тоже это любят. Немногие родители независимо от того, как бы они ни старались подготовить себя к трудностям, которые их ожидают, действительно подготовлены к полной беспомощности младенца. Потребность младенца в заботе безгранична, и это накладывает огромную ответственность на родителей.

Желание ударить ребенка можно сдержать только в том случае, если у вас есть запас нежных чувств. Знать, что родители или соседи расположены к вам и придут на помощь, знать, что можно обратиться к доброй няне, знать, что ваш муж или жена даст вам возможность отдохнуть целую субботу, – все это необходимо, чтобы заботиться о малыше.

Каждому из нас надо понять, в чем мы сможем найти поддержку и успокоение – в других или в себе – для того, чтобы мы могли относиться с любовью и пониманием к своим детям. "Первые месяцы я все время твердила одно, – говорила мне одна мать. – «У меня этого не было, у меня этого просто не было». Мой муж все время спрашивал, что такое «это», и я не могла ему ответить. Потом моя мать решила навестить нас. Когда я увидела, как она выходит из дверей аэропорта, я заплакала. Когда она крепко обняла меня и поцеловала, я повернулась к мужу и сказала: «Вот – то самое „это“. Мне нужно было, чтобы ко мне отнеслись поматерински. Через неделю я была способна дать „это“ своему малышу».

Один отец рассказывал мне о том, какой трудный день был у него, когда у сына резались зубы. «Что бы я ни делал, – говорил он, – сын продолжал орать, пока не довел меня до белого каления. Я почувствовал, что еще немного и брошу его на плиту. Это понастоящему испугало меня. В отчаянии я посадил малыша в рюкзак „кенгуру“, в котором его носит моя жена, когда ходит с ним за покупками, застегнул лямки и начал заниматься домашними делами. Я повесил штору в ванной, прибил несколько картин. Занимаясь делами, я чувствовал себя лучше. Сынишка вскоре прекратил плакать, что меня очень обрадовало. Я вдруг почувствовал, что тепло этого маленького тельца, уютно устроившегося на мне, согрело меня, улучшило мое самочувствие!»

Как я завидовала этому отцу. В годы, когда я была молодой матерью, у нас не было таких приспособлений. Кроме того, мы думали, что детям важно учиться переносить одиночество. Это была сущая чепуха. Если бы я могла повторить все сначала, я бы носила ребенка целый день на руках и непременно брала бы его ночью к себе в постель, пока он не успокоится. Я уверена, что моя ярость уменьшилась бы в той же степени, в какой возрастала бы моя способность успокоить дочь. Физический контакт с малышкой успокаивал бы ее, а вместе с ней и меня.

Молодым родителям необходимо проанализировать свои требования к ребенку, чтобы удостовериться в том, что они не хотят от него невозможного. Например, на приеме у консультанта восемнадцатилетняя мать, которая жестоко била своего маленького сына, призналась, что ожидала от сына, что он компенсирует ей разрыв с мужем. «Я так нуждалась в любви, – говорила она, – и я думала, что получу ее от ребенка. Когда я поняла, что, пока только я должна отдавать ему всю мою любовь, я просто обезумела…»

Дети действительно любят своих родителей – любят, несмотря ни на что, страстно, безумно. Но иллюзия, что можно рассчитывать на безграничную любовь и благодарность ребенка, опасна. Один отец, который обратился за консультацией, потому что он боялся, что не сдержится и ударит своего маленького сына, сказал мне: «Я начал понимать, что в глубине души я хочу, чтобы мой ребенок вызывал у меня чувство собственной значимости. В конце концов я понял, что все зависит от меня. Это слишком тяжелая ноша для малыша – стремиться дать мне чувство уверенности в себе, если я не могу дать его себе сам».

Не надо забывать, что у каждого из нас характеры не похожи один на другой. Вещи, которые не трогают одних людей, заставляют других лезть на стенку и наоборот. Когда у моей дочки прекратились колики, мы с ней зажили превосходно. Она стала милой, любознательной, активной. Затем примерно в восемнадцать месяцев у нее начался период, когда она не могла терять меня из виду. Я прекрасно знала, что это вполне нормально, что через это проходят все дети, но это не помогало. Я была абсолютно помешана на уединении. У меня просто не было сил привыкнуть к тому, что каждый раз, когда я закрывала за собой дверь туалета, снаружи раздавался детский плач.

У одного отца чуть не случился сердечный приступ, когда перед ним предстал сын, грязный с головы до ног. Слушая его рассказ, я рассмеялась, так как меня это ни в коем случае не удивило. Больше того, я обожала вместе с дочерью возиться с глиной, с песком, с красками.

Если мы раз и навсегда поймем, что каждый имеет право на особенности своего характера, наши дети будут радовать нас гораздо больше.

Иногда наше раздражение вызывают те качества, которые делают наших детей похожими на нас или резко отличными. «Я вижу в сыне себя, – размышлял один отец. – Когда я был ребенком, мой отец называл меня маменькиным сынком. Я боялся темноты, громких звуков, животных – можно перечислить еще многое, что меня пугало. Я ненавидел себя за это, но чем больше мой отец требовал от меня, тем хуже я становился. Я поклялся, что никогда не буду подобным отцом, но сын растет таким же, каким был я, и мне кажется, я готов всю душу из него вытрясти! Я говорю ему, что он не может всю жизнь спать с включенной лампой, а он плачет. Я выхожу из комнаты и меня трясет; я в ужасе от того, что начинаю просто ненавидеть его. Похоже, что на самом деле я ненавижу себя».

Иная ситуация у матери, которая сама была милой и такой девочкой, а дочь растет сущим чертенком. «Дочь бьет меня и дразнится. Я готова убить ее, потому что я никогда не посмела бы так себя вести!» – сказала она. Возможно, что эта мать хотела бы и сама не быть столь «безупречной». Дети часто чувствуют малейшие нюансы фальши нашего поведения и переживают за нас, за то, что мы ведем себя неестественно.

Когда ребенок подрастает, бывает полезно открыто поговорить с ним о подобных чувствах, чтобы ни у родителей, ни у детей не возникло неправильного понимания друг друга. Сыну необходимо услышать, что чувствовал его отец, когда был ребенком. Дочери нужно понять, что хотя от нее не требуется быть такой же, как ее мать, однако непросто иметь дело с ребенком, обладающим темпераментом, столь непохожим на ее.

Иногда наши раздражения возникают только по отношению к определенному возрасту ребенка, к которому мы особо чувствительны. Одна мать не может понять людей, которые выходят из себя, ухаживая за младенцем. «Я любила этот возраст, – говорит она. – Что я не выношу, так это когда они вырастают настолько, что начинают дерзить. Когда дочь говорит чтонибудь дерзкое, я знаю, что мне нужно выйти из комнаты, иначе я ее побью». Другая мать чувствует совсем противоположное: «Уход за беспомощным младенцем меня просто изводил. Но позже, когда мой сын хотел все изучить и во все влезть, я получала истинное удовольствие!»

Часто успокаиваешься, если знаешь, что, как бы трудно ни приходилось с ребенком на одной из стадий его развития, на другой все обернется своей противоположностью и вы станете прекрасным родителем. Кроме того, в жизни каждого ребенка можно тоже наблюдать тяжелые периоды. Ребенок, полный энергии и любопытства, может кого угодно свести с ума, когда он учится ходить; застенчивый, неуверенный в себе может страдать, когда наступает время играть с другими детьми; физически активный нелегко сохраняет спокойствие на занятиях. Чувство перспективы может помочь избежать тревог и волнений, связанных с какимлибо особенно трудным периодом в вашей жизни и жизни вашего ребенка.

Чаще всего раздражение бывает вызвано нашим отношением к себе, а не к ребенку. Когда все идет не так, как надо, мы уверены в собственной некомпетентности. Спасение – в действии; наши поступки дают нам чувство самостоятельности.

Если родители на самом деле бьют ребенка, им необходимо обратиться за советом к врачу, педиатру или психиатру, чтобы понять мотивы своего отношения к ребенку и выбору средств его «воспитания». Никому не следует пытаться решать свои проблемы в одиночку.

Ошибаются родители, когда думают, что если они будут бить ребенка, то добьются от него послушания. Это далеко не так. Любовью, вниманием и заботой можно добиться необходимых результатов скорее, и они закрепятся в сознании сына и дочери прочно.

Беседы с педиатрами и родителями, имеющими опыт в воспитании, чтение книг и журналов о воспитании детей всегда полезны. Однако важно понять, что каждая ситуация, каждый ребенок и каждый родитель слишком неповторимы, чтобы можно было рассчитывать на универсальные ответы. Знание предоставляет нам больше возможностей для выбора, но оно не может сделать нас идеальными родителями.

И еще на одной детали мне хотелось заострить внимание – составление программы воспитания вашего ребенка. Мы с мужем составили такую программу. Едва ли я придерживалась ее досконально, но сознание того, что она существует, помогало мне.

Одна из матерей делала записи в дневник каждый день перед тем, как лечь спать. «Стоило мне излить душу и хорошенько выплакаться, как я чувствовала себя лучше, – рассказывала она. – Когда я перечитывала то, что написала, – даже всего через неделю – я обнаруживала, что сгустила краски, и это помогало не повторять ошибок. Я отдала свой дневник дочери, когда у нее родился первый ребенок!»

Противоречивые чувства неизбежны, но, если мы отдаем себе в них отчет и сознательно пытаемся изменить в себе недостатки, мы можем справиться с ними. Когда я вспоминаю первые месяцы жизни дочери, перед моими глазами возникают картины ее детства. Я вижу, как купаю малышку и смеюсь; я помню вспышки счастливого смеха, когда я целовала ее животик; я вижу: я укачиваю спящую девочку и на меня накатывают волны любви и счастья. Я вовсе не была чудовищем – просто испуганной молодой женщиной, осознающей страшную ответственность. Если бы только я тогда была в состоянии увидеть себя не только с этой стороны!

Главное, я поняла, что чем меньше мне хочется побить себя (за то, что я такая глупая, неумелая, несовершенная), тем меньше мне хочется побить ребенка. Желание ударить маленького ребенка – это выражение нашего гнева против самих себя, и оно пройдет. С моей дочерью все обстояло не так уж и плохо. Несмотря на мои промахи и неудачи, она жила отлично! Потребности маленьких детей огромны и не могут быть всегда удовлетворены, а даже если и могут, то не всегда должны удовлетворяться.

На самом деле, период, когда ребенок полностью от нас зависит, очень краток. К трем годам моя дочь уже проводила все утро в детском саду; в шесть лет ей спокойнее было остаться дома, чем ночевать с нами у знакомых; в четырнадцать лет ей было трудно жить с нами под одной крышей, а в восемнадцать она покинула нас. Прошло много лет с тех пор, когда я была «несвободна», и я часто думаю о том, как много я упустила, находясь рядом с маленькими детьми.

Хрустальный шарик детства

Я шла к зубному врачу через центральный парк. Было тепло и солнечно – стояло бабье лето, – и краски осени только начали увядать. Я чувствовала себя замечательно. Это было особое состояние ликования, которое наступало у меня время от времени, когда старые проблемы были решены и я ощущала прилив энергии и творческих сил. Я думала о новой книге, к которой собиралась приступить, предоставив своим мыслям блуждать, погружаясь в окружающую красоту, наполняя ей мою душу, готовясь к началу этапа работы и познания. Хорошо было быстро идти и глубоко дышать. Небо над НьюЙорком было голубым и чистым. Приятно было остаться наедине с собой.

Бессознательно я направлялась к тому месту в парке, где я играла ребенком. Начальная школа, в которой я училась, располагалась неподалеку, и каждый день пас водили в парк для отдыха. Неожиданно я поняла, где нахожусь. Это были большие скалы, на которые мы забирались во время наших бесконечных игр в «Тарзана» (мы играли в него больше года и каждый день). Тогда мне было лет девятьдесять. Я стояла и смотрела на скалы. Ничего не изменилось. И это через 50 лет! Вдруг мое настроение изменилось. Я не была больше шестидесятидвухлетней женщиной – состоявшейся, уверенной в себе, счастливой. Я была десятилетней девочкой, которая часто испытывала чувство смертельного ужаса: я была уверена, что никогда, никогда не научусь делить в столбик; я заваливала все контрольные по грамматике; я считала себя уродливой, толстой и неуклюжей; я думала, что меня в последнюю очередь выберут для участия в эстафете; я была застенчивой маленькой девочкой, которая считала, что другим детям она не нравится; меня глубоко ранила каждая неудача, и я страшно боялась, что меня будут дразнить. На самом деле, школа, в которую я ходила, считалась неплохой, и у меня были очень любящие родители. Со мной не происходило ничего серьезного, кроме того, что я была ребенком.

Я почти видела маленькую девочку, сидящую на скалах. Мне хотелось обнять ее, крикнуть: «Вот я! Посмотри на меня! Со мной все в порядке!» Неожиданно я заплакала – о той девочке, которая не могла вообразить себя взрослой женщиной, которой так нужно было знать, что, когда она станет взрослой, она окажется одаренной и любимой, ею будут восхищаться, ее будут уважать, она будет уверена в себе. Если бы только я могла повернуть время назад, вернуться и взять маленькую девочку на руки, обнять ее крепко и сказать: «Эда, Эда, ты привлекательна и обладаешь замечательными возможностями. Не бойся, другие, кого ты считаешь уверенными в себе, боятся так же, как и ты!» Мне так хотелось стать моложе на пятьдесят лет, стать девочкой с хрустальным шариком, в котором отражался бы образ женщины, которой я стала.

Никто из нас не может сделать этого для ребенка, которым ты сам был когдато. Все мы ощущали такую неуверенность, и у каждого из нас был свой личный страх: волосы, которые были слишком курчавые или слишком прямые; ноги, которые были слишком короткими или слишком длинными. Мы были конопатыми или толстыми, обладали жутким носом, боялись, что никогда не научимся читать, страдали, когда нас отвергали, трепетали перед сердитым или ехидным учителем, безумно желая, чтобы нас любили не за то, что мы делаем, а за то, что мы есть.

Разве ктонибудь говорил нам о том, что все мы испытываем в детстве сходные чувства? Разве нам ктонибудь помог заглянуть в хрустальный шарик и увидеть тех взрослых, какими мы станем? Возможно, среди нас и были счастливчики, которые представляли себя взрослыми, но их было немного. Если бы мы могли вернуться в то время и в то место, когда мы были маленькими и ранимыми, то гдето в глубине мы бы находили страдающего ребенка. Если бы мы могли встретиться с этим ребенком и успокоить его, рассказать о том, что с ним случится! Из всех «если бы» это, может быть, самое печальное.

Мы не можем вернуться. Через несколько минут я заставила себя уйти от этих скал в парке, отодвинуть память о ребенке, которого я увидела здесь, и продолжать свой путь дальше, освобождаясь от воспоминаний и в конце концов почувствовав чтото вроде благодарности судьбе за то, что я стала такой, какой стала. По мере того, как я уходила, я понимала, что на самом деле я никогда не забуду об этом ребенке и не захочу забыть, даже если смогу, потому что есть и другие дети, которых надо успокоить.

Мы можем взять этот хрустальный шарик в жизнь детей, которые окружают нас сейчас. Мне кажется, что один из величайших подарков, который мы можем сделать детям сегодня, – это стать их предсказателями судьбы.

Если я чтонибудь и узнала о детях за эти годы, так это то, что они всегда обвиняют себя во всех несчастьях и никогда не верят, что ктото другой испытывает такой же страх и неуверенность, как и они. Если они плохо учатся в школе, это никогда на расценивается ими как результат плохого преподавания или плохой программы – причина в том, что они тупые. Если они чувствуют себя одинокими и отвергнутыми, это никогда не бывает потому, что у взрослых могут быть свои проблемы и недостатки, – это все оттого, что они, дети, недостойны любви. У детей не хватает опыта, чтобы видеть какуюто перспективу: все, что происходит сегодня, считают они, будет происходить всегда. Чувствуют ли они себя застенчивыми или неуклюжими, тупыми или испуганными, дразнят ли их или пренебрегают ими – это будет всегда.

Давайте бороться с этим несчастьем. Порастать предсказателями судьбы для наших детей. Неплохая игра для дождливых дней. Это может быть игрой, но это не будет обманом: каждый из этих застенчивых, неуверенных в себе детей когданибудь станет взрослым, который сможет принимать решения, добиваться успеха и найдет свое место в жизни. Детям необходимо, чтобы их утешили и сказали, что все будет в порядке. Они могут нам не поверить, но я убеждена, что это их успокоит. Нет, ты не будешь вечно подпирать стенку на танцах; а ты не будешь всегда чувствовать себя ослом на бейсбольном поле, возможно, ты будешь потрясающе играть в теннис; а у тебя пройдет чувство стыда от того, что твоя грудь стала заметна; поверь, ты не будешь всегда на три дюйма выше всех своих знакомых.

Если бы у меня была чудесная возможность вернуться хоть на мгновение к тому ребенку, каким я была, что бы я тогда сказала? Думаю следующее: «Я предсказательница, и я хочу сказать, что вижу твое будущее. Ты думаешь, что ты тупа к школьным предметам, но, когда ты вырастешь и начнешь изучать то, что тебе будет действительно интересно, ты будешь очень, очень умной. Никого не будет интересовать, можешь ли ты вспомнить таблицу умножения (действительно, когда вам шестьдесят два года, а вы попрежнему не можете вспомнить, сколько будет семью восемь или девятью семь, это не мешает жить). Замечательное воображение, которым ты обладаешь, – вспомни, какие милые рассказы и стихи ты сочиняешь, – сделает тебя однажды преуспевающим писателем, а твоя застенчивость и мягкость дадут тебе великую возможность понимать других людей и любить их – и они ответят тебе любовью. У тебя будут несчастливые и мучительные минуты, но тебе удастся пережить их и вынести из них для себя уроки. Когда тебе будет страшно, ты сможешь рассказать об этом – ты не будешь думать, что это надо держать в секрете. Ты будешь знать, что каждый человек время от времени чегото боится, и ты действительно сможешь помочь другим людям справиться со страхами. К тому времени, когда тебе исполнится шестьдесят два, ты будешь знать, что ты один из счастливейших в мире людей, потому что у тебя замечательная семья, хорошие друзья и любимая работа. А самое главное, что я вижу в хрустальном шарике, – женщину, которая так рада, что она – Эда!»

Мало кто из нас обладает особым даром заглядывать в будущее наших детей. Если бы мы попробовали проделать это слишком буквально, это могло бы быть опасным. Мне просто играть в эту игру с собой, потому что я знаю, как все сложилось. Что касается сегодняшних детей, то я имею в виду то, что мы должны не подготовить им план их дальнейшей жизни, а объяснить, что то, как чувствует себя ребенок, полностью отличается от того, как чувствует себя взрослый, Убедить, что мы действительно становимся более уверенными в себе; что мы действительно представляем себе более или менее точно, какие мы, в чем мы более сильны и как лучше использовать свои возможности. Успокоить, что только от маленьких детей ожидают, что они будут преуспевать в множестве занятий, которые им даются и которые им не нравятся, в то время как взрослые могут выбирать то, что у них получается и что доставляет им удовольствие, и сконцентрировать на этом свое внимание. Объяснить, что взросление дает нам большую уверенность в себе и предоставляет больше возможностей для выбора места в жизни. Объяснять, что мы узнаем, что все подвержены ошибкам и заблуждениям, и перестаем стыдиться наших неизбежных неудач и скрывать их. Дать понять, что мы попрежнему задаем и теряемся, но учимся самостоятельно справляться со своими проблемами и знаем, что есть много людей, которые могут нам помочь. А главное – большинство взрослых способны научиться любить себя такими, какие они есть, и действительно делают это.

Никто из нас не может гарантировать ребенку, что взрослым быть легко, но есть одна вещь, в которой я абсолютно уверена, – взрослым быть лучше, чем ребенком.

Что знают специалисты о вашем ребенке

Както раз я выступала в телевизионной программе вместе с одним видным ученым. В большинстве аспектов воспитания детей наши точки зрения совпадали, но мы разошлись в вопросе: можно ли бить детей? Он полагал, что, если ктото и шлепнет ребенка, он не должен делать этого в приступе гнева. Я же считала, что только гнев и может стать единственно возможным оправданием этого поступка. Все мы люди, поэтому всякое может случиться, не всегда удается сдержаться и не стоит всякий раз мучить себя угрызениями совести. Мне представляется, что более разумным будет, если родители попросят прощения у ребенка и признаются, что это не лучший способ решения конфликта. Мой коллега считал, что если ребенок напрашивается, чтобы его отшлепали, то лучше это сделать спокойно, не в состоянии аффекта.

В телестудии были слушатели, и одна из них спросила: «Что же делать нам, если даже такие специалисты, как вы, не можете договориться?» Я ответила, что истина рождается в споре и никто не может претендовать на единственно правильный ответ, но тем не менее важно стремиться найти его. В конце концов каждый из нас сам решает, что нужно детям, а затем подкрепляет свое решение тем опытом, который согласуется с его жизненной философией.

Родителей со всех сторон засыпают частными и общими строго научными теориями, предписаниями и предостережениями, которые исходят от целой армии специалистов по воспитанию. Мы подошли к тому, что воспитание детей стало рассматриваться как профессия, а не как естественное человеческое занятие.

Многие из открытий, которые мы сделали, оказались необычайно полезными в воспитании детей. Я вовсе не чувствую себя обескураженной, когда родители в замешательстве, как поступить в той или иной ситуации. Сомнения и заблуждения, пробы, ошибки и неудачи сопутствуют на всем этапе формирования и становления личности. Несомненно, каждому человеку хочется свести к минимуму серьезные ошибки в такой сфере, как отношения родителей и детей, но, если мы хотим расширить наши знания в этом вопросе, надо продолжать экспериментировать и анализировать получаемые результаты.

Чем больше изучаешь какуюлибо область жизни, тем больше делаешь открытий. Именно это происходит и при исследовании развития ребенка. Как находить обоснованные выводы, пока продолжается это исследование и экспериментирование в области воспитания? Я думаю, что, просто осознав, что этот процесс действительно происходит, что он динамичен и изменчив, каждый из нас может принимать или отвергать все, что он слышит, исходя из того, что ему кажется разумным, основываясь в том числе и на собственном опыте. Это мы и имеем в виду, когда советуем родителям опираться на их «здравый смысл». Если вы живете рядом со своим ребенком и внимательно наблюдаете за его реакциями, вы поймете, что влияет на его поступки, а что нет. Если вы сможете быть откровенным и честным в оценке своих поступков, то сможете признаться себе в неудаче и попробовать применить иной подход в воспитании.

Продумать собственную жизненную философию не менее важно, чем непосредственно наблюдать за детьми. Каковы ваши цели? Какие ценности вы действительно хотите передать своему ребенку? Если «специалист» скажет, что его исследования подтвердили высокий воспитательный эффект еженедельной порки, послушаетесь ли вы его? Или же это вам не по нутру – идет в разрез с вашими представлениями о человеческих отношениях в целом?

Несколько месяцев назад я прочитала книгу одного очень известного и уважаемого ученого, который утверждал, что родители потерпели полный провал в воспитании детей и детям пора самим заняться своим воспитанием. Им следует предоставить право выбора жить с тем, кого они выберут, решать самим, ходить им в школу или нет, и т. д. Как вам это нравится? Сможете ли вы принять эту теорию, потому что ее автор действительно крупная фигура в детской психологии? Или вы решите, что он слегка помешался?

Разумеется, «решать самому» проще, когда совет носит экстремистский характер или выглядит смешным. Но как насчет советов, которые выглядят интересными и привлекательными? Как вы сможете сказать, подходят ли они вам и вашим детям? Вот список критериев, которые могут оказаться полезными вам при принятии решения.

1. Одна теория – один ответ.

Когда доктор Спок и большинство из нас вновь открыли в 10х годах кормление по потребности, это казалось нам и гуманным, и разумным. Я уверена, что детей кормили, когда они голодны, укладывали спать, когда они уставали, и сажали на горшок, когда им это было нужно. Так было на протяжении всей истории человечества. Однако в 20х начале 30х годов многие родители попали под влияние идей психологабихейвиориста доктора Дж. Уотсона, который выступал за жестко регламентированные процедуры ухода за ребенком.

То, что предложил доктор Спок, представляло собой более гибкий, гуманный, естественный подход, и на некоторое время многие из нас поверили, что найдено решение некоторых проблем, причиной которых мы считали практиковавшееся ранее жесткое обращение с младенцами. Кормление по потребности замечательно проходило с одними детьми и с треском проваливалось с другими.

Что мы понимали в 4050х годах (это всегда знали наблюдательные родители, а теперь доказано и тщательными исследованиями), так это то, что дети рождаются с неодинаковыми внутренними физиологическими и психологическими системами и обращение с ними должно ориентироваться на эти различия. Некоторые младенцы явно рождаются с внутренним ритмом: они знают, когда они голодны или устали, когда им нужно помочиться или освободить желудок. Все, что требуется от вас, – это следовать их желаниям. Например, кормление по потребности с этими детьми проходит превосходно. Однако есть и другие дети, которые, видимо, не обладают четким механизмом саморегуляции. Следовать их потребностям – значит ставить их в тупик. У них не имеется ни малейшего представления о том, когда они проголодаются или устанут, и, когда они действительно хотят есть или спать, они реагируют на это истерикой. Видимо, у них отсутствуют внутренние сигналы, предупреждающие их о том, например, что им надо попроситься в туалет. Эти дети нуждаются во внешнем расписании, в том, чтобы их жизнь приобрела некоторую упорядоченность. То же относится и к дисциплине. Одному ребенку практически не нужен внешний контроль, в то время как другой не способен контролировать свои порывы, которые постоянно толкают его к неприятностям, если он лишен четких правил и предписаний.

Бойтесь экспертов, дары приносящих! Жизнь слишком таинственна, а развитие – слишком сложная вещь, чтобы иметь на все всеобъемлющий ответ. Каждая новая теория вносит свой вклад в наше понимание, но ни одна из них никогда не даст ответа на все сомнения родителей. Вокруг много людей, которые хотят стать вашим персональным «гуру», хотят сказать вам, что точно нужно делать, чтобы разрешить все ваши проблемы. Для таких людей существует только один ответ: «Не зовите меня, я позову вас!»

2. Один подход ко всем детям.

Я упомянула ранее, что если мы чтото узнали о воспитании детей, так это то, что с двумя детьми нельзя обращаться совершенно одинаково. Многие из статей и книг, с которыми вам пришлось познакомиться, повидимому, игнорируют этот факт. Например, вы можете встретить следующие утверждения:

«Вы не должны никогда ни в чем обманывать вашего ребенка».

«Никогда не следует разговаривать с ребенком сурово или повышать на него голос».

«Ни один ребенок не поймет, чего от него хотят, пока вы не станете полностью последовательны в наказаниях».

«Никогда не разрешайте вашему ребенку перекусывать в промежутках между завтраком, обедом и ужином».

«Пока вы не доверите вашему шестилетнему ребенку самому решить, будет ли он ходить в школу один, или вы будете его провожать, он не сможет быть самостоятельным в выборе своего поведения».

Каждое из этих утверждений может быть справедливо в какойто момент жизни определенного ребенка, но все они несправедливы, если обращены ко всем детям. Хотя говорить правду детям несомненно важно. Некоторые дети в том или ином возрасте бывают не способны воспринимать сразу слишком много информации. Нам не следует лгать, но, например, восприимчивому, тревожному ребенку было бы глупо сказать: «Дело в том, что через шесть месяцев тебе будут вырезать гланды». Это значит сказать правду, но несколько рановато.

Некоторые дети таковы, что малейшее неодобрение взрослых повергнет их в пучину горя и угрызения совести, когда они совершат ничтожнейший проступок. Другие толстокожие создания посмотрят на вас как на ненормального, если вы намекаете им, что не мешало бы вести себя поприличнее в том или ином случае. Все мы рано или поздно понимаем, что есть дети, которые воспринимают сказанное им только после того, как на них накричат.

Некоторые дети с плохим аппетитом предпочитают поесть шестьвосемь раз в день, чем сытно покушать три раза. Это может продолжаться несколько месяцев или самое большее – год. Жесткая приверженность регулярному ре – жиму питания приводит только к ненужным стычкам, большему неудобству и проблеме с кормлением, которую вполне можно избежать. В то время как одни дети уже в раннем возрасте обладают достаточной зрелостью, разумностью и ответственностью, другие не могут разобраться в сигналах светофора или других простейших вещах.

3. Родители виноваты.

Нет ничего проще, чем заставить родителей чувствовать себя виноватыми. Чувство вины – сила блокирующая: вместо того чтобы направить нас на эксперименты с новыми подходами, оно стремится парализовать нас; никто не помогает нам обрести уверенность в себе, в том, как избавиться от непокидающего тебя чувства своей неправоты.

Противоядием в этом случае и огромной помощью для родителей может стать участие в деятельности какойлибо дискуссионной группы, в которой родители делятся своим опытом и переживаниями, рассматривают себя как людей с потенциальной способностью к личностному росту и самовоспитанию, помогающей лучше понимать собственных детей. Профессионал – ведущий группы создает обстановку, которая благоприятствует самораскрытию каждого. Он объединяет наиболее общие проблемы и создает климат взаимного уважения, сочувствия и понимания.

Важно помнить, что нередко человек, удостоенный самых высоких званий, может быть по характеру очень жестким и руководствоваться в своих поступках авторитарным методом. Не всегда, конечно, но часто мы так преклоняемся и робеем перед званиями и степенями, что выбираем руководителем не мудрого или гуманного человека, а преклоняемся перед чинами недостойного человека.

4. Преподавание родителям специальных знаний.

В своем рвении некоторые консультанты (в особенности детские психотерапевты) в процессе обучения пытаются привить родителям стиль разговора с их детьми, который вполне уместен в условиях психиатрической клиники, несовершенно неприемлем для общения в семье. Я называю его синдромом родителяпсихоаналитика. Ребенок «нечаянно» опрокидывает лампу, и вам бы неплохо смягчить ситуацию и сказать: «Все в порядке, милый, я понимаю, что на самом деле ты не хотел ударить младшую сестру, а вместо этого ударил лампу». Десятилетний ребенок подарил вам на день рождения абстрактный рисунок в красных и черных тонах, вы в недоумении, но стараетесь скрыть его и говорите: «Спасибо, дорогой, но я не понимаю, почему ты испытываешь такие враждебные чувства. Расскажи мне об этом».

Любой из этих примеров имеет право на жизнь, но больше подходит для общения с больными в психиатрической клинике. Детям необходимо иметь свои секреты. Не все их мысли и чувства следует высказывать вслух, если они не выражают крайнее неблагополучие. Вместо того чтобы заниматься врачеванием без патента, родители могут попробовать проверить те свои догадки, которые им кажутся наиболее существенными (хотя каждому из нас надо найти собственный стиль). Например, вы могли бы сказать: «Я действительно расстроена, что ваза разбилась, но со многими людьми случаются подобные неприятности, когда они огорчены». Или: «Послушайтека, молодая особа! Тебе не поможет, если ты станешь просить об этом папу. Мы оба считаем, что тебе пора спать!» Что же касается рисунка, то лучше его принять с благодарностью. Если же у вас есть сильное подозрение, что за этим чтото кроется, то посоветуйтесь с воспитателем или с консультантом прежде, чем ставить собственный диагноз.

5. О том, как обескураживают собственные соображения или советы друзей.

Будучи молодой матерью, я обнаружила, что, хотя мои «книжные знания» нередко приносили пользу, во многом мне помогали советы друзей, которые хорошо знали меня и моего ребенка и любили нас обеих. И всетаки, что бы мы ни слышали и ни – читали, кого бы мы ни слушали, в конце концов необходимо уметь принимать самостоятельные решения.

Наблюдения и выводы, которые делают родители, могут быть ошибочными, особенно если мы не подготовлены к решению какойлибо проблемы. Большинство из нас преклоняются перед светилами – иногда даже чересчур. Мы имеем полное право сомневаться и критиковать его предположения, задавать вопросы и иметь на тот или иной счет собственное мнение.

Нам повезло, что так много людей исследуют детство и тратят на это так много времени. Но сколь бы обширно ни было наше знание, не существует простой панацеи для такого важного, сложного, волнующего и таинственного занятия, как воспитание детей.

Когда родительская любовь заходит слишком далеко

«Когда я был ребенком, – рассказывал мне Питер, – я часто видел сон, что я орленок, который учится летать. Но как только я понимал, как это делается, я запутывался и разбивал голову о скалу».

Питер – обаятельный мужчина, который прекрасно ладит со всеми. Одна беда – он страдает от жестоких хронических головных болей. Кроме того, у него глубокая депрессия. «Мне кажется, что я никогда в жизни не мог принять правильного решения, – рассказывал он мне, – я просто выбирал наиболее простой или более знакомый мне ход, а затем сожалел об этом».

Многие люди нередко в различных ситуациях реализуют сходные модели поведения. Выглядит так, как будто они знают, что вступают в брак не с тем, выбирают не ту профессию, неправильно решают, где им жить и когда иметь детей. Они чувствуют себя пойманными в ловушку собственной пассивности и нерешительности. Что заставляет людей, подобных Питеру, поступать себе во вред, ведь это только увеличивает их несчастье? Существует немало всевозможных версий, но вероятнее всего, что в детстве родители отвергали его, пренебрегали заниматься им, вели себя по отношению к нему нечутко и жестоко. И чаще всего это будет верный ответ. Но бывает и так, что все происходит не от отсутствия любви родителей, а от того, что любви этой слишком много.

«Моя мать обожала меня, – объяснял Питер, – она никогда не выпускала меня из виду. Для меня не было ничего недоступного. Я не могу припомнить, чтобы меня ругали, но в то же время я не делал ничего, за что меня можно было бы ругать». Мать Питера была способной, честолюбивой женщиной, которая разочаровалась в своем муже. Отца Питера увольняли со многих работ, и он плохо зарабатывал. Отец был тихим и уступчивым человеком. Он не был борцом, и ему приходилось всем уступать. «Мать часто кричала на него: „Никто тебя не уважает! Ты ничтожество!“ – вспоминал Питер. – Она была одинокой и разочарованной женщиной, я был ее единственной заботой, единственной отрадой в ее жизни. Она была в ужасе от того, что может меня потерять, и всячески оберегала меня».

Питеру никогда не позволяли кататься на коньках или играть в бейсбол, потому что он мог ушибиться. Мать брала его повсюду с собой. «Я был ее партнером, ее поклонником и ее единственным товарищем все мои детские годы, – отмечал Питер. – Когда у меня возникало желание уйти, меня переполняло чувство вины. Она была так добра ко мне, как я мог причинить ей такую боль?»

Конечно, Питер – это крайний случай, но после того, как я его встретила, я лучше поняла, как родители, сами того не сознавая, душат ребенка, подавляют любую его потребность попробовать собственные силы.

Например, мать говорит ребенку, что горка на детской площадке «слишком высока для тебя». В дом к новому другу не пускают, потому что «там играют в слишком грубые игры». Поход на выходные дни в VII классе запрещается, потому что там «не будет достаточного присмотра». Летний лагерь, куда едет приятель, отвергается на основании того, что «туда слишком большой конкурс», а про велосипедную прогулку со сверстниками говорится, что «она будет слишком долгой и ты устанешь». В таких условиях очевидно, что выбор колледжа и выбор профессии будут делать родители. Выбор супруги или супруга потребует от сына или дочери большой стойкости, скорее всего, последнее слово и в этом случае будет за родителями.

Безусловно, родители должны защищать ребенка от опасностей, оценивать, насколько он готов к занятиям, сопряженным с риском. Некоторые ситуации опасны и нежелательны, и дети должны быть защищены от них. Но иногда родители встревожены без всяких на то оснований. Их поведение означает, что им спокойно только тогда, когда ребенок полностью зависим от них. Их приводит в ужас то, что его придется отпустить из дома, даже если это необходимо и безопасно.

Обычно существуют две основные причины для подобной гиперопеки: стремление подавить потребность ребенка расти, экспериментировать, а это рождает у него желание быть более независимым и самостоятельным. Первая причина исходит из того, что родители используют ребенка для удовлетворения собственных потребностей. Он подменяет все остальные нормальные пути самореализации взрослого, особенно связанные с браком и работой. Вторая причина удушающей любви выглядит поиному, но имеет те же самые корни. Гиперопека часто скрывает сильную враждебность по отношению к ребенку. Поскольку это чувство неприемлемо и вызывает чувство вины, оно быстро вытесняется в подсознание. Некоторые неудовлетворенные и разочарованные родители на самом деле боятся, что их враждебность или неприятие ребенка может привести к тому, что с ним случится чтото ужасное.

Питер, желая понять причины частой головной боли и депрессии, пришел к выводу, что это результат того, что его мать ненавидела собственную жизнь. «Она была умной и способной, – говорил он, – но не имела никакой специальности, полностью зависела от человека, которого она не уважала и не любила. Возможно, она бы оставила его, если бы не я! Может быть, она думала, что со мной должно случиться чтото ужасное, потому что она не хотела моего рождения. Неудивительно, что она так боялась выпускать меня из дома! Какой обузой мы были друг для друга: ведь мы оба хотели быть „орлами“ и улететь, а вместо этого крепко держали друг друга в оковах».

Родители, у которых жизнь не состоялась и которые затаили чувство глубокой обиды и разочарования, составляют исключение, но у каждого из нас бывают моменты, когда подобные чувства выступают на поверхность. Одна недавно разведенная мать рассказывала мне: «Когда мы с дочкой переехали в новую квартиру, я вела себя как идиотка. Никогда раньше я не была тревожной матерью, а тут вдруг стала бояться отпускать дочку одну на улицу. Раньше она сама ходила в школу, теперь я стала провожать ее. Поехать летом отдыхать на две недели к подруге я ей не разрешила. К счастью, у дочери есть характер, и она сопротивлялась многим моим запретам. Я записалась на прием к психотерапевту и задала ему вопрос: „Почему моя дочь такая непослушная?“, как вдруг меня осенило, что виновата во всем я, потому что долгое время хотела быть абсолютно свободной и ни о ком, даже о собственном ребенке, не заботиться. Мой развод был для меня началом новой жизни. Я добилась желанной свободы. Когда я начала осознавать это и понимать, что мои чувства нормальны, я также поняла, что Эми выросла и имеет право на собственные поступки и самостоятельность, что это в конце концов нужно нам обеим!»

Один отец, который в течение года был безработным, рассказал мне, что у него были уравновешенные, нормальные отношения с женой и двумя сыновьями до тех пор, пока в жизни все было благополучно. «Но, – заметил он, – стресс от потери работы был столь велик, что я перестал быть похож на самого себя. Если сыновья прогоняли меня, когда я хотел поиграть с ними, я чувствовал себя обиженным и уязвленным. Мальчики чувствовали себя виноватыми и фактически забросили большинство своих внешкольных занятий, чтобы проводить больше времени со мной, чем с друзьями. А я цеплялся за них как утопающий за соломинку. Однажды моя жена тихо сказала мне: „Ты не имеешь права использовать своих детей для того, чтобы заполнить ту пустоту, которую ты ощущаешь“. Эти слова я воспринял очень болезненно, и они привели меня в бешенство. Но потом, подумав, я понял, что она права. Стремясь заполнить пустоту, образовавшуюся в моей жизни, я мешал нормальному развитию своих детей в течение нескольких месяцев, пока не устроился на работу: я стал подрабатывать добровольцем в больнице. Это дало мне ощущение, что я нужен людям, а моим ребятам вернуло свободу и право жить самостоятельной жизнью».

Родителям всегда трудно найти «золотую середину» в вопросах воспитания собственных детей. Одна молодая мать рассказывала мне: «Так трудно не впадать в крайности. Я была единственным и поздним ребенком. Родители обращались со мной как с дрезденской фарфоровой статуэткой, и изза этого я чувствовала себя задавленной и обиженной. Я дала себе слово, что никогда не буду гиперопекающей матерью, что приложу все силы, чтобы не мешать моему будущему ребенку расти. Я давала возможность дочери пробовать делать все самой. Я стремилась приучить ее принимать самостоятельные решения и постоянно подбадривала ее: „Будь смелее! Не будь маменькиной дочкой!“ Чего я добилась? Лишь одного: к восьми годам она была законченным невротиком! Наконец я поняла, что, вдаваясь в противоположную крайность, я воспитала боязливого ребенка, который был столь же зажат, как и я. Она не была готова к тому, чтобы самостоятельно принимать решения и пробовать свои силы в различных видах деятельности. Однажды я сказала ей: „Дженнифер, я пришла к выводу, что ты еще мала, чтобы ездить на велосипеде по шоссе. Ты сама не можешь выбрать лагерь, в котором будешь отдыхать“. Я даже не ожидала, что она так обрадуется моему решению. Так тяжело найти это равновесие между гиперопекой и невниманием!»

Позже я рассказала эту историю воспитательнице детского сада, которая заметила: «Вы знаете, этот вопрос становится все более острым по мере того, как люди хотят иметь меньше детей. В нашем саду, по крайней мере, половина родителей не планируют себе второго ребенка. Сохранить хрупкое равновесие между тем, чтобы быть излишне заботливым, и тем, чтобы чересчур рано требовать от ребенка самостоятельности, требует особого внимания в семьях с единственным ребенком».

Независимо от размера наших семей все мы временами чувствуем страх, неудовлетворенность, скуку, разочарование, недовольство. «От жизни не вылечиться», – сказал мне один друг, и этим сказано все. У каждого из нас бывают периоды, когда мы требуем от детей слишком много или когда мы настолько сердиты или обижены, что наша любовь становится удушающей. Для меня останется незабываемым образ, возникший в сновидениях Питера; и об этом надо помнить нам всем. Все мы хотим, чтобы наши дети крепко стояли на ногах, но мы не должны «убить» в них желание летать, стремление становиться смелыми, высокопарящими орлами, а не подбитыми птенцами.

Коекто не хочет, чтобы его обнимали

У моей подруги четырнадцатилетняя дочь и семнадцатилетний сын. Както раз она позвонила мне, пребывая в эйфории. Она согласилась посидеть с малышом своей племянницы и в данный момент разговаривала по телефону, держа на коленях двухмесячного младенца. В полном восторге она сообщила мне: «Малышка такая крошечная и восхитительная, и я с такой радостью держу ее в руках!» Будучи матерью длинной, голенастой, лохматой десятилетней девчонки, я очень хорошо ее понимала. Вокруг буквально полчища разочарованных родителей, которые желают обнять своих милых крошек и которые обнаруживают, что объекты их привязанности без всякого энтузиазма относятся к этой слабости взрослых. Будущие родители считали, что всегда будут обладать очаровательным малышом, который будет им подвластен всю жизнь. Матери в особенности склонны предаваться иллюзиям, что малыш похож на куклу, с которой они играли в детстве, – этакая неломающаяся игрушка, все воспринимающая и желающая, чтобы ее постоянно держали на руках. Каким горьким было пробуждение, когда самые крошечные и милые младенцы уворачивались от объятий, воспринимая их как лишение свободы. Даже если нам настолько повезло, что наш ребенок любит сидеть у нас на коленях, любит, чтобы его целовали и обнимали, это везение не может долго продолжаться. Наступает время, и мы замечаем, как этот «ручной» ребенок становится взрослым. Он не возражает, чтобы его держали на руках, когда он спит или болеет или когда мы читаем ему сказку, но именно он теперь решает, как, где и когда мы можем это делать, а это рождает у нас ощущение обиды, отверженности.

Чувства, которые испытывают родители, открыто выражая свою любовь к детям, исходят из совета, который мы слышим отовсюду: детям нужно, чтобы их брали на руки и прижимали к себе, они хотят этого. Первое представление о любви складывается у ребенка во время его близкого общения с родителями. Действительно, применительно к новорожденным младенцам это абсолютно верно. Трудности возникают тогда, когда мы расцениваем этот вид выражения любви как единственно нужный детям, как нечто статичное, неизменное в любом возрасте. Когда мы обнаруживаем, что наши дети уже не младенцы и их не устраивают проявления любви, которые они принимали с охотой, когда были детьми, это сбивает нас с толку.

Если мы не консерваторы и не категоричны по поводу замечаний, которые нам высказывают, наши дети весьма успешно могут научить нас новым отношениям, более приемлемым их возрасту. Когда двухлетний сын бросился на шею матери, потому что она разрешила ему съехать с горки, она поняла, как важно позволить активному, живому ребенку проверить свое возросшее умение и это будет воспринято им как высшее проявление любви.

Дети поразному ведут себя в разное время дня и на разных ступенях своего развития. Кроме того, нет двух одинаковых детей.

Однако даже самые «неласковые» дети нуждаются в любви. Они хотят, чтобы мы с ними играли, гуляли, читали им, чтобы интересовались их приключениями и идеями. Они хотят такой любви, которая гласит: «Мы не хотим держать тебя слишком крепко, мешать тебе расти. Ты замечательный человечек и можешь многое; мы будем все время давать тебе совершать самостоятельные поступки». С ребенком, у которого с возрастом пропадает потребность в объятиях и поцелуях, ничего страшного не происходит. Ничего особенного не происходит и с ребенком, который не все время «в настроении». Его чувства к родителям вполне нормальны. Не стоит расстраиваться. Поэтому если мы проявляем любовь только объятиями, то чтото не в порядке не с нашими детьми, а с нами самими.

Не все родители в равной мере склонны к физическим проявлениям любви и естественны в ее выражении. Многие отцы в особенности чувствуют себя неуютно, когда ребенок на глазах у всех проявляет свои чувства. Такому отцу больше нравится ходить с двухлетним сыном в воскресенье в парк или он чувствует себя счастливым, рассказывая ему сказки, чем когда сынишка обнимает и целует его.

В истинных человеческих отношениях нет места притворству. Когда детей передергивает от физической демонстрации любви, можно найти немало других возможностей для проявления нежных чувств. Дети понимают, когда их родители устали, заняты или находятся в напряжении. Они могут соглашаться с тем, что у человека может быть в разное время плохое или хорошее настроение, что это вполне нормально и естественно для человека, особенно если и мы считаемся с детскими капризами. Им не нужно чувствовать себя отвергнутыми, если мы говорим: «Подожди, пожалуйста, сейчас мама очень занята. Я освобожусь, и мы поиграем». Подъемы и спады чувств естественны, и, если мы и наши дети не боимся этого, если мы можем открыто и свободно говорить о том, что мы чувству ем, мы отыщем в сердце место и для ласковых и для «неласковых» детей. Мы сможем быть самими собой, твердо зная, что любовь имеет много проявлений и она достаточно сильна, чтобы вынести все виды индивидуальных различий и меняющихся настроений.

Потребность в приватности

Одна мать рассказала мне недавно, что она прочитала дневник своей двенадцатилетней дочери и была потрясена: «Я думала, что она скромная, наивная девочка, а в дневниковых записях были такие пошлости. Я не могла поверить в то, что прочитала, впала в истерику, позвонила мужу на работу, и вечером мы предъявили дневник дочери. Она пришла в бешенство от нашего сообщения, кричала, что у нее нет личной жизни, а потом ушла в свою комнату и заперла дверь. С тех пор дочь стала замкнутой и скрытной, а я не могу прийти в себя от потрясения. Что мне делать?»

И в самом деле, что? Суть этой обычной для родителей и детей дилеммы крайне деликатна и сложна и, на мой взгляд, выходит далеко за пределы вопроса о послушании родителям. Вопрос о праве человека на личную жизнь касается всех нас, независимо от возраста. Разве отличается чувство оскорбленной девочки от чувств мужа, который обнаружил, что жена читает его личную почту и роется в его карманах? О ком бы ни шла речь: о ребенке или о взрослом, – приватность имеет для нас важное значение и заслуживает тщательного рассмотрения.

Мы можем многое узнать об этом вопросе, общаясь со своими детьми. Эта проблема особенно драматична и часто ставит нас в тупик, потому что мы ответственны за благополучие наших детей, а это часто порождает у нас ложное чувство, что нам необходимо знать о них все: что они думают, чувствуют, делают. Вполне очевидно, что гнев ребенка, ощущающего вмешательство в его личную жизнь, выходит далеко за пределы страха быть застигнутым, когда он совершает чтото запретное, и даже страха быть наказанным. Очевидно, это связано с чувством собственного достоинства, стремлением даже маленького человека, чтобы к нему относились с уважением.

Думаю, что мы отыщем ключ к особому значению приватности, если подумаем о том, когда она начинает становиться частью жизни ребенка. Повидимому, это происходит гдето в возрасте двухтрех лет – в то время, когда у ребенка развивается обостренное чувство самостоятельности и он пытается все делать сам. Приватность возникает как потребность быть индивидуальностью, что составляет важнейший аспект развития и взросления. Этим объясняется тот факт, что ребенок, лишенный приватности, скорее всего, будет становиться все более скрытным, в то время как другой, который чувствует, что ему доверяют и уважают его как личность, уже не будет усиливать свои требования приватности.

Когда мы нарушаем чьюлибо приватность, мы заявляем об отсутствии доверия и уважения к человеку, превращая жертву нашего оскорбления в «неличность». Повлиять на моральные нормы наших детей можно, скорее всего, тогда, когда они знают, что мы уважаем их индивидуальность. Ясно, что оскорбление ребенка разобщает его и его родителей, а не объединяет их. Лучшим выражением подлинной заботы родителей, на мой взгляд, является предоставление ребенку возможности найти себя в самостоятельных поступках, а это может произойти только в атмосфере доверия и уважения. Ребенку нельзя расти под стеклянным колпаком; родители не должны постоянно держать его под надзором, так как это препятствует естественному процессу развития личности.

Личные дневники многих подростков столь трагичны, поскольку нередко они основаны не на их личном опыте.

Фантазирование нормально и необходимо для познания собственной сексуальности; и чем больше ее останется в личных заметках, тем меньше вероятность того, что она грозит проявиться в их жизни.

Понять, что значит «доверять», весьма трудно. Когда я поделилась этими мыслями с родителями, многие из них высказали свое опасение: «А если ребенок совершает чтото, что на самом деле безнравственно?» Один отец, например, рассказал, что он подозревает, что его пятнадцатилетний сын продает марихуану в местном колледже. У подростка появилась новая компания, в которой он проводит все свободное время, дома появляется редко, тратит очень много денег. Говоря об этом, отец этого мальчика сказал: «Если я начну обыскивать его комнату, подслушивать, о чем он говорит по телефону, или следить за ним, я сам буду презирать себя. Подобное поведение противоречит моим понятиям о хорошем и дурном. А если я сделаю вид, что ничего не замечаю и зарою голову в песок, как страус, мой сын может попасть в тюрьму».

В том случае, если в основе ваших отношений лежит доверие друг к другу, вы получите самую необходимую информацию о жизни сына или дочери, не шпионя за ними. Никто из родителей не может быть для ребенка постоянным буфером, и лучшее, что вы можете сделать для него, пока он еще не повзрослел, так это предложить ему свою любовь, заботу и доверие. Если же он продолжает совершать ошибки, помогите ему понять, в чем их суть, и извлечь из них серьезный урок.

Я знаю одну мать, которая руководила жизнью двоих своих детей, ни на минуту не выпуская их изпод контроля. Она постоянно просматривала их вещи под предлогом уборки их комнаты, следила за каждым их шагом. И результат оказался очень печальным: дети выросли скрытными, неискренними, лживыми.

И другой пример. Я знала семью, в которой было пять человек: трое маленьких детей и двое взрослых, они жили в маленькой двухкомнатной квартире. Мать этих ребятишек рассказывала мне: «Мы сходили с ума от их ссор и стычек, от соперничества и ревности. Муж предположил, что это связано с тем, что у каждого из них нет места или вещи, которая бы принадлежала только ему. Он купил три металлические коробки с замками и дал по ключу каждому из мальчиков, объяснив, что, поскольку мы живем в тесноте, трудно хранить свои личные вещи, но теперь каждый из них может иметь сокровища, которые будут принадлежать только ему, и никто другой не сможет их взять. Результат превзошел все ожидания. Мы помогли нашим мальчикам осознать, что каждый из них – это личность со своими правами и тайнами и что мы уважаем индивидуальность каждого из них».

Проблема приватности возрастает по мере того, как возрастает степень близости отношений между людьми. Дети вырастают и начинают в конце концов жить своей обособленной жизнью. Супруги могут прожить вместе 5060 лет. Никогда вопрос о поиске равновесия между приватностью индивидов и их общей близостью не становится таким острым и болезненным, как в браке. Здесь проблема не в том, чтобы отвечать за безопасность и благополучие партнера, а, скорее, в том, чтобы сохранить необходимую автономию каждого без обмана и уловок, которые могут так серьезно нарушить столь ценные участие и доверие по отношению друг к другу.

Похоже, что существуют пары, которые уверены в том, что секрет их супружеского долголетия и счастья в том, что они никогда не имели секретов друг от друга. Я убеждена, что у таких людей характеры очень похожи: у обоих «низкое напряжение» активности, интересов и стремлений. Среди этой группы мне никогда не попадались «ниспровергатели основ». Нет, я ни в коей мере не стремлюсь осудить их, просто на самом деле для людей высокой энергии и творческих способностей, для людей, обладающих предприимчивостью и врожденной тягой к переменам, такой вид абсолютной общности неприемлем. Вместо того, чтобы рождать близость, это ведет к чувству ущемленности, а иногда даже ущербности.

Эталоном счастливого брака для меня служила пара, которая почти никогда не расставалась за все пятьдесят два года совместной жизни. Я подумала, что, если они так любят друг друга столько лет, это хороший пример для подражания, и решила, что последую ему. К моему удивлению и ужасу, я обнаружила, что человек, за которого я вышла замуж, любит иногда побыть один, наедине со своими мыслями, что он не хочет рассказывать мне обо всем, что он думает, чувствует или делает. Чем больше я приставала и допытывалась, тем больше он боролся за свою свободу, и чем больше ему это удавалось, тем большую угрозу нашей близости и взаимопониманию ощущала я.

Когда наконец он собрался с духом и объявил мне, что собирается провести отпуск один, что ему нужно время для личностного роста, я повела себя ужасно. Я плакала шесть недель и писала ему детские письма, полные нытья, чтобы нарушить спокойствие его духа. Одна моя подруга, видя, как я схожу с ума, сказала: «Эда, когда ты сама вырастешь, ты поймешь, что если позволишь бабочке сидеть на ладони и разрешишь ей свободно полетать, то она обязательно вернется; но если ты зажмешь ее в кулаке, ты раздавишь ее и у тебя ничего не будет, кроме боли и воспоминаний».

Мне потребовался не один год, чтобы понять, что полная зависимость и полная общность – это не лучший климат, в котором брак будет процветать. Когда я стала больше себя уважать, одиночество и уединение стали драгоценным состоянием души. И чем больше я ценила свою потребность в приватности, тем меньше я воспринимала как угрозу такую же потребность со стороны своего мужа.

Льюис Мамфорд, историк и социолог, правильно заметил, что чем большую дегуманизацию мы ощущаем, тем с большей страстью пытаемся всё и всех разоблачить. Чем меньше мы испытываем подлинной любви, тем больше говорим о сексе; чем менее деятельными себя ощущаем, тем больше выплескиваем наши личные мысли на каждого, кто нас слушает. Чем более безразлично и безнадежно относимся к возможности повлиять на собственную судьбу, тем больше, повидимому, нам хочется, чтобы другие нарушали наше право на приватность. Если углубиться в эту проблему, то легко обнаружить, что чем меньше мы уважаем приватность других, тем больше унижаем себя и все человеческие взаимоотношения. Личная свобода индивида, которая означает уважение и доверие со стороны других, повидимому, является столь существенной для душевного здоровья, что ее следует охранять, по меньшей мере, с той же заботой, как и все другое, происходящее в обществе и влияющее на нас. Приватность и достоинство личности неизменно связаны друг с другом.

Возвращаясь к девочке, оскорбленной тем, что мать прочла ее дневник, отметим, что для того, чтобы в семье восстановились близкие отношения, мать должна прежде всего извиниться перед дочерью за вмешательство в ее личную жизнь и пообещать больше никогда этого не делать. После этого им необходимо спокойно и честно поговорить о тех тревогах, которые испытывают родители относительно некоторых опасностей подросткового возраста, а девочке предоставить возможность рассказать родителям о своей потребности в большей автономии. Глубокое уважение чувств друг друга делает доверие и приватность не только возможными, но и необходимыми.

Волшебное слово: «Жди!»

Когда для моей маленькой дочери настало время переходить с протертой на твердую пищу, она высказалась по этому поводу весьма определенно, выплюнув ее мне в лицо. К концу второго дня борьбы я была убеждена, что она не будет есть твердую пищу, а когда вырастет, попадет в дом для инвалидов. Когда малышка не была еще окончательно приучена пользоваться горшком в два с половиной года, я поняла, что мои прогрессивные методы воспитания «по доктору Споку» провалились с треском и она никогда не сможет ходить в школу, потому что должна будет носить подгузник. Врачпедиатр успокоил меня: «Когда ваша дочь выйдет замуж, она будет есть обычную пищу и пользоваться туалетом». Не могу сказать, что я безоговорочно поверила ему и он убедил меня своими доводами. Ситуация казалась мне катастрофической. Сейчас, когда дочь выросла, я могу признать со всей откровенностью, что это был очень толковый доктор.

Оглядываясь назад, я не могу вспомнить ни одного кризиса, который не был бы на 75% «поведением, свойственным возрасту». Несомненно, это помогало в воспитании, если я вела себя чутко и с пониманием к проявлениям характера дочери, и мешало развитию, если я вела себя глупо и истерично в том или ином случае. Но главное было заключено в том, чтобы научиться ждать, веря в то, что дочь обладает врожденной способностью к развитию и изменениям, происходящим в ее жизни.

Вообще я не согласна с теми жесткими установками, которые считают, что от ребенка в каждый определенный момент его развития следует ожидать чегото заранее предначертанного. Когда нами овладевают подобные идеи, дети оказываются зажатыми в тесных рамках ожидания, которые не оставляют простора для вариаций в их развитии. Надо уметь сохранять чувство юмора и относиться ко всем нормам поведения ребенка с достаточной долей скепсиса. Советуя это, я должна честно признаться, что хотя конкретные сроки, когда произойдет то или иное событие, могут значительно различаться по времени, но сами эти события действительно являются общими для большинства детей и образуют естественную последовательность их развития в пределах месяцев или лет.

Както раз после того, как я окончила чтение очередной лекции для родителей, ко мне подошла взволнованная женщина и сказала: «Я знаю, что вы устали, и мне не хотелось бы вас тревожить, но я в отчаянии». Я продолжила ее мысль:

«Можете не продолжать, я могу по вашему виду сказать, что у вас тринадцатилетняя дочь!»

Я оказалась права. Растерянность и мольба в глазах этой женщины рассказали мне больше, чем ее слова. Мне хорошо знаком был этот взгляд. Я видела его на лицах сотен родителей. Даже сейчас, вспоминая свой собственный опыт, я чувствую взгляд моей дочери – эти смертельные лучи, которые она испускала. Меня охватывает внутренняя дрожь, а затем я чувствую волну облегчения, когда я напоминаю себе, что все давно позади: она ненавидела меня только на протяжении трех или четырех лет, а сейчас она взрослая женщина и моя лучшая подруга!

Я заверяла бедную женщину, хорошо зная, что она чувствует. «Ждите, ждите, – говорила я ей, – все снова будет хорошо». Конечно, все не так просто в жизни. Мы говорили о кризисах переходного возраста и потребностях ребенка в выражении некоторой враждебности по отношению к своим родителям по мере того, как он достигает независимости и самостоятельности. Я убеждала ее в том, что ребенок, у которого есть смелость бунтовать, должен быть любим, иначе он не сможет пойти на такой риск. Чуткость и понимание сильно помогают в разрешении различных проблем, возникающих в этот период, но главное для родителей не потерять терпение.

Можно со всей определенностью считать, что ни один ребенок не видит перспективу собственного развития. Его прошлое слишком коротко, его будущее слишком туманно, все, с чем он может еще справиться, – это настоящее. Для ребенка естественно, что собственное поведение может его панически напугать. Он не может понять его в общем контексте развития, и нам следует помочь ему увидеть свои перспективы, а не утверждать, что все потеряно, ничего не изменится.

Когда двухлетний малыш кусается, его надо остановить, но, кроме того, обязательно успокоить, что он еще мал и скоро перестанет кусаться, потому что научится защищаться подругому. Когда шестилетний ребенок уносит из школы несколько мелков, ему нужно помочь вернуть их, но нужно убедить его, что это вовсе не означает, что он встал на путь преступлений, – просто он еще недостаточно взрослый, чтобы контролировать свои поступки без помощи взрослого.

Мы должны не только осознать ценность слова «ждите», но и помочь понять ее нашим детям. Конец света не наступит оттого, что в этом году на балу у дочери не будет партнера, болезненную застенчивость обычно удается преодолеть, жить стоит даже после двойки по математике, даже у взрослых бывают ситуации, когда самые близкие друзья не оправдывают доверия. Детям необходимо понять, что то, что они делают и что не всегда у них получается так, как им хотелось бы, объясняется по большей части тем, что они просто «маленькие» и что это нормально для определенного периода развития, который надо перерасти.

Ждать вовсе не означает быть бездеятельным или пассивным. Это ни в коем случае не означает уйти в сторону и не прилагать усилий к развитию ребенка. То, что я понимаю под ожиданием, скорее, философское понимание необходимого и естественного процесса развития, воспитание способности не впадать в истерику, беспокоясь, что ребенок задержится на какойто стадии развития и никогда не сдвинется с нее.

Когда бы моя дочь ни кричала – а иногда она могла кричать часами без перерыва, – я не сомневалась, что на всю оставшуюся жизнь буду лишена сна; и, хотя это не видно невооруженным глазом, мой ребенок прикован ко мне железной цепью, от которой мне никогда не освободиться. Иногда я пыталась дать ей выкричаться, следуя дурацкому принципу «я не хочу, чтобы она привыкала плакать». Это было чистой чепухой, и я периодически испытывала приступы вины, потому что в моем словаре отсутствовало слово «ждать». Младенцы прекращают свой беспрестанный плач, когда они становятся достаточно большими, чтобы понять, что темная комната, в которой они лежат, не затеряна в пространстве, что в доме есть другие комнаты и люди не исчезают без возврата; что, если ты голодный и мокрый или просто чувствуешь себя одиноко, ктонибудь обязательно придет и твои мучения окончатся. Для того чтобы понять все это даже самому сообразительному малышу, требуется не менее полутора лет.

Как только мы начинаем избавляться от ощущения вечной прикованности к орущему младенцу, который не может сказать нам, что с ним случилось, возникают новые проблемы. Например, младенец, который присасывался к своей бутылочке как ненасытный обжора, превращается в маленького мальчика, который терпеть не может есть чтолибо, кроме тех блюд, которые ему нельзя, например горячих сосисок и газированной воды. Он ковыряется в своей еде и, если вы настаиваете, чтобы он съел всю кашу, засовывает ее за щеку и оставляет там как табачную жвачку (иногда на несколько дней!). «Мой ребенок почти совсем ничего не ест», – обычно говорят мне матери, и тогда я заглядываю в свой хрустальный шарик и говорю им: «Это значит, что в семь лет он съест все, что есть в доме, и вас в придачу». Мое предсказание обычно сбывается, потому что я хорошо знаю психологию развития многих детей!

Стремительный темп роста первых 2 лет почти вдвое замедляется в интервале от 3 до 5 лет, и вполне естественно, что и аппетит снижается. Если мы примем это за основу и не будем стремиться всеми силами впихнуть в ребенка еду – все будет в порядке. Если вы позволите ребенку есть маленькими порциями много раз в день, а не будете перекармливать его три раза в день; если вы позволите ему самому накладывать себе маленькие порции; если вы разрешите ему помогать вам готовить ту пищу, которая ему нравится; если вы поймете, что немного орехов, изюма и полбанана, которые ребенок сгрыз во время телепередачи, содержат в себе столько же калорий, что и полный обед; если не держать дома того, чем ребенок мог бы перебить аппетит, и если не волноваться и не тревожиться по поводу и без повода, то все кончится благополучно. Когда ребенку исполняется 67 лет, у него может обнаружиться «волчий» аппетит, он хочет есть постоянно.

Успокаивая других родителей, я бывала обычно чуткой и понимающей. Но мне не всегда удавалось оставаться такой дома, когда это касалось моего собственного ребенка. Когда моей дочери было 4 года, я, видимо, забыв об уроках прошлого, боялась, что бессонные ночи уготованы мне навсегда. Я была в ужасе: она пугалась всего, ее мучили кошмары, а я ничего не могла поделать.

Когда я стала старше и умнее, я обнаружила, что весь мой опыт работы с родителями говорит о том, что нельзя найти ребенка, у которого в этом возрасте не возникали бы страхи. Боязнь громких звуков, диких зверей, пылесосов, грозы и многого другого свойственна малышам. Это связано с тем, что ребенок впервые открывает для себя, что значит быть человеком: любить и ненавидеть, приспосабливаться к гневу, ревности, застенчивости, обиде и т. д. Всем нравится, когда ребенок мил, привлекателен, нежен и очарователен. Но взрослые не могут смириться, когда он капризен, раздражителен или сердит. Что ему делать со всеми этими смешанными переживаниями, которые находятся внутри? Пока еще он очень мал, видимо, есть только один выход: виться от них. Это не крик папы пугает малыша – это гроза. Это не он так застенчив, просто его пугает тень на потолке.

Если ребенку повезет и ему помогут понять многое из того, что он не понимает, он сможет познать человеческие чувства. Он узнает, какие из них можно выражать (например, обнимая и целуя), а какие следует переживать внутри, не подавляя, но и не проявляя открыто (например, желание уронить младенца). Все дети рано или поздно узнают о чувствах. Некоторые будут подавлять свою тревожность и чувство вины, потому что родители, когда они пугаются и сердятся, говорят им, что они плохие, и жестоко их наказывают. Такое подавление вполне естественных проявлений может впоследствии привести к трудностям. Коекому удастся найти безопасные для окружающих способы выражения своих чувств и контролировать те из них, которые представляют опасность, не испытывая при этом парализующее чувство вины. От того, насколько мы терпеливо ждем желаемого результата, зависит, каким путем в своем развитии пойдет ребенок.

Даже когда я пишу слова «школьный возраст», перед моими глазами встает не слишком привлекательный образ подростка.

… Комната моей четырнадцатилетней дочери напоминает мне последствия лондонской бомбардировки. На верхней полке ее шкафа – коллекция минералов вперемежку с чистым бельем. Я знаю, что под свитером па соседней полке можно найти засушенную лягушку, пачку контрабандных сигарет и три тюбика моей самой дорогой помады. И наконец, на третьей полке будут целые тарелки недоеденной пищи, которые стоят там иногда до двух недель – пока я не почувствую запах.

Мне до неприятного отчетливо вспоминается, что я была абсолютно уверена в том, что из моей дочери вырастет бродяга. Кроме того, она будет пироманкой, потому что втихую она баловалась со спичками; воровкой, потому что она время от времени брала деньги из моего секретера; и патологической лгуньей, потому что она всегда все отрицала. Когда она выросла и я пришла к ней в гости, она бросилась мыть чашку, едва я кончила пить, она отчитывала каждого, кто наводил беспорядок на кухне, она знала, как поддерживать тепло в печке, она похозяйски тратила деньги, и у меня даже в мыслях не было подозрения, что она говорит неправду.

К тому моменту, когда ребенок достигает переходного возраста, он действительно вырастает. Меня беспокоило то, смогу ли я когданибудь научиться владеть собой. Я была уверена, что я худшая мать на свете. У меня были пещерные взгляды на дружбу мальчиков и девочек; мой повышенный интерес к таким вещам, как контрольная по грамматике и переход из класса в класс, делал меня воплощением самого занудства.

Если бы ктонибудь сказал мне, что эти лохматые, молчаливые личности, которые переступали порог моего дома, когданибудь станут умными, добрыми, красноречивыми, чуткими, заботливыми и любящими, я бы решила, что этот ктото находится в еще худшем состоянии, чем я сама. Оглядываясь назад, я понимаю, что в том, что происходило с этими молодыми людьми, во многом виноваты были разбушевавшиеся гормоны, не говоря уж о стрессе, переживаемом ими оттого, что им надо проделать мучительную работу – перейти от детства к взрослости всего за несколько лет в социальном климате перемен, нестабильности, неопределенности и беспокойства. На самом деле все происходило именно так. Хорошо еще, что я старалась понимать их, проявлять чуткость, добиваться лучшего общения, но, кроме того, я должна была научиться терпеливо ждать перемен к лучшему.

Сегодня мой сон не нарушит ни плачущий младенец, ни испуганный ребенок. Покончено с грязью, криком, просьбами прийти в школу. Они всегда вызывали у меня ужас и ощущение собственной беспомощности и никчемности. Тишина ощутима и тревожна. А знаете, кто приносит мне сейчас самую большую радость? Дочь, которая повторяет мой путь, воспитывая мою внучку! Я стала значительно мудрее и испытываю глубокое уважение к распорядку, заложенному природой. Надеюсь, что смогу передать коечто из своих знаний дочери, но знаю наверняка, что и она будет так же тревожиться и будет такой же нетерпеливой, воспитывая свою дочь. Трудно поверить в чудо взросления, когда так многое в жизни ставится на карту. Я знаю, что всегда буду повторять родителям это волшебное слово: «Жди!»

Как много можно рассказать ребенку

Персонал детского сада в течение нескольких недель очень переживал за Лори. Она выглядела бледной, погруженной в себя и была необычайно раздражительна. Мы попросили ее мать прийти к нам для разговора. Оказалось, что родители Лори разошлись. Отец Лори оставил жену и дочь, его родители пытались установить опеку над внучкой. Когда я спросила, знает ли об этом Лори, ее мать посмотрела на меня с недоумением. «Я ничего ей не сказала, – ответила она, – девочка еще слишком мала, чтобы правильно понять все». Приглядываясь к Лори, мы убедились, что малышка понимала, что происходит чтото ужасное. Но поскольку ей было всего 4 года, она решила, что во всем этом виновата она.

Одно из самых трудных умений, которое необходимо родителям, – это умение рассказать ребенку о темных сторонах жизни. Если чересчур много правды рассказать слишком рано – это будет неправильно. Когда ребенок знает о реальном положении дел, многие события становятся для него менее страшными и мучительными.

Невозможно установить какиелибо жесткие правила на все случаи жизни, однако некоторые общие принципы могут оказаться полезными, когда вы будете решать, что можно или нельзя сказать ребенку, касаясь одной из трудных тем в разговоре с ним.

Когда ребенка кладут в больницу, это чаще всего становится его первым столкновением с серьезной и пугающей действительностью, но он может собраться с силами и справиться с этой трудной ситуацией, если его както успокоить, объяснив, что с ним будут делать. Если он ничего не знает, например, об удалении миндалин, естественные в этой ситуации боль и неудобство будут усиливаться ощущением явного предательства со стороны тех людей, которых он больше всего любил и в которых он больше всего нуждался. Если он посетит больницу и ему скажут, где он будет, кто с ним будет и почему необходима операция, он сможет пережить то, что ему предстоит, без серьезных эмоциональных травм.

Детям необходимо знать, что с ними будет происходить, чтобы они не воображали ничего слишком страшного. Однажды я слышала, как четырехлетний малыш ворвался на детскую площадку через три недели после операции грыжи и ликующе сообщил своим друзьям: «У меня была операция, но я остался мальчиком!» Рассказав ему слишком мало о пугающей процедуре, его родители заставили его тревожиться, вообразить себе невесть что.

Лучше всего подготовить ребенка к неприятному событию во время игры. Мать шестилетней малышки, которой должны были сделать срочную операцию аппендицита, рассказывала мне, как они играли по дороге в больницу в машине «скорой помощи». Мать изображала, что она – маленькая девочка, которая лежит одна ночью в больнице и скучает по маме. Девочка играла роль сиделки. "Я убедилась, что с дочкой все будет в порядке, когда она погладила меня по лицу и сказала: «Все в порядке, не бойся, твоя мама вернется утром. Скоро твой животик перестанет болеть». Проигрывая роль няни, девочка старалась успокоить себя.

Вы можете предупредить десятилетнего ребенка за две недели до тревожащего его события, а пятилетнего – всего за несколько дней. Если ребенок боится и протестует, вы можете сказать: «Конечно, ты напуган. Я понимаю, что ты чувствуешь, но это следует сделать, и через пару дней все будет кончено». Ребенок, который плачет и протестует, реагирует нормально. С точки зрения последствий это лучше, чем если ребенок появляется в холле больницы, радостно прыгая, с шариками в обеих руках для того только, чтобы выйти через два дня не доверяющим никому, слишком слабым, чтобы плакать, и страдающим ночными кошмарами на протяжении трех последующих месяцев.

Прежде всего важно, чтобы ребенок проявлял свои собственные чувства. Не говорите маленькому ребенку: «Ты слишком большой, чтобы вести себя как маленький» или «Только маленькие плачут». Это не так! Надо сказать:

«Если ты испуган или у тебя чтото болит, тебе действительно надо плакать и протестовать». Однажды моей дочери нужно было наложить швы на глубокую рану на руке. Когда медсестра сказала: «Ну, не надо плакать, ты ведь уже большая девочка», педиатр резко перебил ее: «Не говорите этого, Венди! Она испугана и может плакать сколько ей хочется». Когда я поблагодарила его, он объяснил мне: «Я научился этому, когда работал интерном. Я сказал маленькому мальчику, чтобы он не плакал, а его стошнило прямо на меня! Я понял, что природа умнее, чем мы, что слезы для чегото нужны».

Нужно ли детям знать, что у брата лейкемия или что дедушка умирает от болезни сердца? Каждая семья должна сама принимать решения, как поступить в том или ином случае, но дети должны знать, что на их вопросы обязательно будут даны ответы. Даже если ребенку не сообщают всех фактов, он должен понимать, в чем причина волнения близких ему людей.

Одна мать описывала мне реакцию своего маленького сына, когда его сестре предстояла операция на открытом сердце. "Он стал получать плохие отметки и плакать по пустякам, – рассказывала она. – Однажды я просто выпалила: «Милый мой, все братья и сестры дерутся друг с другом и злятся друг на друга. Это никак не связано с тем, что произошло с Энни. Она родилась с больным сердцем». Я увидела, как лицо мальчика преобразилось, он почувствовал, что в страданиях сестренки нет его вины.

Когда один из родителей серьезно болен, дети склонны воспринимать это как потерю, они боятся, что могут остаться одни. Их нужно успокоить, убедить, что они горячо любимы, что заболеть – это не значит отвергать когото и что о них всегда будут заботиться много, много людей, которым они дороги.

Мы – единственные живые существа, которые осознают собственную смертность, и нам крайне тяжело допустить, чтобы это осознавали и наши дети, пока они так малы и ранимы. Наверное, нас может успокоить лишь то, что, когда ребенок не знает о смерти близкого человека, это еще более вредно.

Моя бабушка умерла, когда матери было четыре года. Мама целый год постоянно спрашивала у всех, где ее мать. Но на все ее вопросы она слышала лишь одно: «Мама уехала погостить». Наконец она узнала правду от ребят во дворе. «Я знаю, что это сделало меня калекой на всю жизнь и поселило во мне страхи, – вспоминала она. – Все, что я поняла, так это только то, что человек, которого я любила больше всех на свете, покинул меня. Я была уверена, что это произошло потому, что я гадкая девчонка и что мама меня разлюбила».

У матери шестилетнего мальчика родился недоношенный ребенок, который прожил всего два дня, а затем его кремировали. Она сообщила своему сыну, что малыш был слишком слаб, чтобы выжить, но, когда мальчик спросил, где сейчас его маленький братишка, мать ответила уклончиво:

«Я расскажу тебе об этом, когда ты подрастешь». Мальчик стал очень тревожным, он не заходил в комнату один, боялся открыть шкаф или кладовку, плакал, собираясь в школу…

Когда его мать обратилась ко мне за помощью, я предложила рассказать сыну, что случилось с младшим братом. Она была в ужасе: «Как вы можете сказать ребенку, что младенца сожгли? Он никогда этого не переживет!» Но, когда у Стива начались ночные кошмары и он отказался выходить из дому, она уступила. Проезжая однажды в машине мимо кладбища, отец объяснил сыну как можно осторожно, что происходит с человеком, когда он умирает. «Иногда его хоронят в земле, – сказал он, – а иногда его кремируют, сжигают на огне». – «Ты хочешь сказать, что он не в доме?» Оказывается, мальчик решил, что если от него скрывают, где младший брат, то, наверно, младенец спрятался в доме и он может его случайно обнаружить. Мысль о кремации была для него менее страшной.

Говоря с маленькими детьми о смерти, важно помнить, что мышление у них конкретное. Понимание абстрактных понятий дается им с трудом. Маленький ребенок, вспоминая об умершем, не понимает, что человека уже нет, он уже не вернется.

Естественно желание защитить ребенка от страдания, но это также невозможно. Страдание – это часть жизни, и в чем дети больше всего нуждаются, так это в том, чтобы им помогли справиться с драматическими переживаниями. Они учатся этому у взрослых. Если мы скрываем наши слезы, то и они стараются не плакать. Если мы бодримся, стараемся скрыть от них свои переживания, то и они, подражая нам, скрывают свою печаль. Я знала одну мать, которая, стремясь защитить двух маленьких дочерей от горя, когда умер ее муж, оставила их с тетей, а сама уехала на месяц. Когда она вернулась домой и протянула навстречу им руки, они убежали от нее. Разгадка такого поведения проста: она оставила девочек тогда, когда они больше всего нуждались в ней, когда им нужна была ее помощь, чтобы пережить свои страдания.

Важно быть с детьми честными и в радости и в горе.

Когда дочери было около четырех лет, умерла моя бабушка и я взяла девочку на похороны. Моя тетя была в ужасе, что такой маленький ребенок столкнется со смертью. Она оставила двух своих маленьких сыновей дома. Я плакала во время похорон, а дочь обнимала и целовала меня, стараясь успокоить. Когда она спросила, где ее прабабушка, я честно ответила, что она умерла. «Мне очень грустно, – сказала я. – Я ее очень любила, и мне ее не хватает». Девочка была мрачной, но, когда мы вернулись домой, она спокойно уснула.

На следующее утро мне позвонила тетя: «Я прошу прощения за те ужасные вещи, которые я о тебе думала, я всю ночь провела с мальчиками – их мучили ужасные кошмары. В три часа утра мы дали им печенья и молока и рассказали подробно, что происходило на кладбище. Потом все вместе мы поплакали и они пошли спать».

Естественна склонность ребенка чувствовать себя ответственным за все трагедии, происходящие в семье. Особенно переживают они, когда родители расходятся, считая, что во всем виноваты они. С их точки зрения причина развода вполне очевидна: родители ссорятся или расходятся изза их плохого поведения.

Большинство детей способны пережить кратковременные размолвки родителей, но в любом случае ни одному ребенку не принесет пользы, если родители будут кричать друг на друга, оскорблять друг друга. Иногда вам может быть понадобится сказать ребенку: «Я знаю, что ты встревожен, потому что я плакала сегодня утром. Мы с папой поссорились, я сердилась, и мне было грустно. Это иногда случается, когда люди женаты, но это не имеет к тебе никакого отношения».

Когда произошел серьезный разрыв и родители решили расстаться, для ребенка важно знать, что они продолжают любить его и будут всегда о нем заботиться. К сожалению, некоторые взрослые, поглощенные собственным несчастьем, рассказывают ребенку все подробности, вынуждая его занять позицию арбитра или судьи. Одно дело сказать:

«Папа – больной человек. Я жалею его, но я просто не могу ему помочь», а совсем другое – сказать: «Твой отец – лгун и мошенник».

Одно время детям не рассказывали о тетяхалкоголичках и психически больных дядях. Сегодня же дети видят и слышат все, что происходит вокруг них, и, возможно, могут подсказать вам, как лучше относиться к этим больным. Дети, которые сами испытывают так много сложных для понимания чувств и фантазий, могут понять, что взрослые бывают иногда психически нездоровы. Им необходимо знать, что за это никто другой не отвечает, что больному человеку требуется любовь и понимание и что излечение возможно.

Дети лучше чувствуют себя почти в любой ситуации, если они могут чтонибудь сделать, чемто помочь близким им людям.

Некоторые факты, видимо, следует по возможности оставлять при себе, потому что они смущают детей или причиняют им боль. Если мать делает аборт, достаточно объяснить, что это небольшая операция. Если дедушка умирает, завещая все свои деньги не близким людям, а комуто, кого вы знаете лишь по его рассказам, достаточно сказать, что он отдал их на благотворительные нужды. Всегда стоит беречь чувства ребенка, но важно дать достаточную информацию для того, чтобы он не фантазировал, ведь иные фантазии будут куда болезненнее, чем правда.

Иногда вполне достаточно сказать ребенку: «Я действительно рассказал тебе все, что ты сможешь понять уже сейчас; когда ты подрастешь, мы еще раз вернемся к этим событиям и поговорим». Это особенно относится к информации о сексе; факты могут плохо осмысляться ребенком или смущать его, если он слишком мал, чтобы понимать то, о чем ему говорят. В молодости я была практиканткой у пожилой воспитательницы детского сада, которая решила показать, какая она современная. Она объясняла детям про то, как папакролик и мамакрольчиха стали ждать прибавления в семействе и как они этого добились, и вдруг я услышала, как один ребенок шепчет другому: «Я знаю, что они делают и когда они это делают, но я не знаю, почему они это делают».

Один из способов избежать любого недоразумения – это быть уверенным, что вы знаете, о чем спрашивает ребенок, прежде, чем ответите на его вопросы, дабы не сообщить ему больше, чем нужно. Мальчик спросил у матери, как младенцы живут в утробе, она посоветовала ему, чтобы он спросил об этом у отца, врача по специальности. «Он знает слишком много, – ответил ребенок, – просто расскажи мне, что знаешь ты».

Когда ребенок задает вопрос, его никогда не обидит, если вы скажете: «Расскажи мне немного подробнее, что ты имеешь в виду». Не надо терять самообладание и сердиться, если шестилетняя дочь без конца задает один и тот же вопрос: «Но где яйцо и сперма были раньше?» Лучше спросить ее: «Ты можешь мне сказать, почему ты хочешь это знать?» – и вполне вероятно, что дочь ответит: «Потому что я хочу знать, где я была прежде, чем я стала собой!» Это философский вопрос, и его нельзя исчерпать биологическим объяснением!

Важно интерпретировать факты в контексте более широких идей и чувств. Вы стараетесь научить ребенка человеческим и семейным отношениям, а не преподаете курс гинекологии.

Редко когда родители попадают в более затруднительное положение, чем тогда, когда им надо сообщить ребенку, что он приемный. В течение долгого времени социальные органы внушали приемным родителям, что переживания ребенка, связанные с усыновлением или удочерением, зависят от того, как к нему относятся приемные родители, и от того, в какой форме сообщают ему об этом. Когда ребенок чувствует себя любимым и желанным, когда родители положительно относятся к усыновлению, ребенок будет здоров и счастлив.

На мой взгляд, думая так, мы сильно упрощаем этот сложный вопрос. То, что на приеме у детских консультантов преобладают приемные родители, заставляет меня предположить, что дело не в том, что они более невротичны или больше вредят детям, просто сам факт усыновления несет в себе травмирующие последствия независимо от того, насколько хорош семейный климат. Детям надо обязательно сказать, что они приемные, так как они почти наверняка узнают это.

Суть проблемы, как мне представляется, состоит в том, что не важно, что вы скажете ребенку о биологических родителях, малыш просто не может вообразить себе обстоятельства, при которых родители могли отказаться от него. Одна мать в беседе со мной поделилась, что ее приемный сын был милым, очаровательным существом – просто само совершенство! "Им восхищались все родственники, – говорила она, – и ему все время об этом говорили. Но однажды в возрасте семи лет он вернулся с гулянья домой грустный и сказал: «Что же со мной такое, что они от меня отказались?»

Приемным детям поначалу нравится слушать про то, как их нашли. Но к пяти или шести годам все заметнее становится тревога, звучащая в их вопросах. Прежде, чем их нашли, их должны были бросить, а это не поддается их осмыслению, несмотря на любые объяснения. Понять это они смогут лишь в двенадцатьтринадцать лет. На самом деле, чем счастливее живется ребенку в семье приемных родителей, тем более невероятным представляется ему, что его могли бросить.

Хорошо, если ребенку расскажут про его усыновление люди, которые его любят; гораздо хуже, если он получит ту же информацию от вредного двоюродного брата или от любопытного соседа. Мне кажется, что вам проще будет сообщить ребенку о том, что он приемный, в возрасте, когда ему тричетыре года. На вопросы следует отвечать кратко, ничего не скрывая и ничего не подчеркивая. Это даст ребенку возможность утвердиться в том, что его любят, прежде, чем он начнет задумываться, почему его бросили.

Когда родители сообщают ребенкушкольнику дополнительную информацию о его усыновлении, думается, они должны иметь в виду тот факт, что вслед за этим возможно эмоциональное расстройство, особенно у тех детей, которые более чувствительны и лабильны. В этом случае ничего нельзя изменить, нужно, чтобы ребенок поверил в то, что любим и достоин любви. Вы можете сказать: «В данный момент ты не можешь и подумать о том, что ктото может оставить малыша; никто из тех, кого ты знаешь, не может этого сделать. Но когда ты станешь старше, ты сможешь понять, что даже взрослые могут попасть в трудное положение и столкнуться с такими проблемами, когда вынуждены идти на такой шаг. Я только хочу, чтобы ты поверил в одно: это никоим образом не связано с тобой, что бы ни случилось, мы не перестанем тебя любить».

Как и во многих других случаях, правда может заставить ребенка страдать. Но наша забота как родителей и заключена в том, чтобы помочь нашим детям жить почеловечески, не избегая драматических, а порой и трагических ситуаций.

Могущественное влияние средств массовой информации лишает нас возможности уберечь детей от всего, что они могут услышать о войне, нищете, голоде, расовой ненависти и всеобщей угрозе ядерной катастрофы. В одном из недавних исследований показано, что школьники больше, чем их родители, озабочены угрозой загрязнения воды и воздуха. Эти темы так сложны и противоречивы, что некоторые специалисты предлагают по возможности избегать их обсуждения с детьми. На мой взгляд, это серьезная ошибка.

К тому времени, когда ребенку исполняется четыре или пять лет, он уже успел познакомиться с несовершенством человеческой натуры. Ему приходится сталкиваться с этим каждый день. Необходимо помочь ему пережить этот жизненный факт. Детям требуется выработать четкую систему ценностей, и мы обязаны передать им свою систему как точку отсчета, не забывая, конечно, что они имеют право пойти дальше нас, так же как и мы вышли за пределы представлений о жизни своих родителей. Надо научить их не отчаиваться, когда они слышат о кажущихся бесконечными и бессмысленными войнах и о голодающих детях в разных концах земного шара, если, и это крайне важно, они чувствуют, что они и мы можем както повлиять на это.

Я не могу представить ничего более благоприятного для душевного здоровья, чем если бы все дети от трех лет и старше чувствовали, что они могут принять какоето участие в улучшении жизни других. Это вовсе не означает, что мы будем обременять маленьких детей невероятными проблемами или заставлять их чувствовать ответственность за чужие страдания. Скорее, это означает, что трехлетний ребенок может помочь вам испечь пирог для ярмарки солидарности, деньги от которой пойдут детям Африки; что десятилетнего ребенка можно поддержать, когда он пишет письмо президенту о том, что его волнует, понимая, что это серьезное проявление гражданской позиции. Пусть ребенок знает, что такое голодовки в защиту мира и демонстрации студентов и учащихся за улучшение своего положения.

Что нам говорить детям? Правду, какой мы ее видим, сознавая, что правда чаще всего имеет много оттенков. Правду в ограниченных дозах, предохраняя их от того, что они не могут понять или не имеют права знать.

Мы должны дать нашим детям возможность страдать, мучиться и торжествовать, когда есть силы преодолевать страдания. Что бы ни встречалось в жизни трагичного, оно включает в себя как неотъемлемую часть прекрасное. Оплакивать смерть – значит утверждать жизнь, признавать поражение – значит надеяться на новую попытку одержать победу и т. д. Когда мы разделяем все это с детьми, мы готовим их к жизни.

Обделены ли заботой и вниманием дети, матери которых работают?

Мать Энди пришла на родительское собрание в детский сад, готовая спрятаться в свой «дипломат», стыдясь того, что Энди по ночам мучили кошмары. Для нее было огромным облегчением узнать, что на самом деле причина кошмаров заключалась в том, что Энди было четыре года! Дети из его группы, матери которых не работали, тоже страдали кошмарами.

Большинство проблем, с которыми сталкиваются работающие матери, скорее связаны с их чувством вины перед детьми, чем с реальным положением дел. Несмотря на все драматические социальные изменения, которые произошли за последнее столетие, некоторые вещи не претерпели никакого изменения. Всегда были работающие матери, и всегда они чувствовали себя виноватыми.

На детей никогда не влияет отрицательно какойлибо один фактор их повседневной жизни. Ни то, что ребенок средний по возрасту (или старший, или младший), ни то, что он высокий или низкий (или толстый, или худой), ни то, работает его мать или нет. Лишь одно плохо влияет на них – это отсутствие любви и заботы.

Матери, которые остаются дома и ненавидят это; матери, которые так заняты наведением чистоты, что у них не остается времени поиграть с детьми; матери, которые слишком часто отсутствуют дома, занимаясь собой, – вот кто плохо влияет на развитие детей. И более всего – те матери (за конторкой или у плиты), кто желал бы, чтобы у них никогда не было детей. Чувство вины уместно тогда, когда мы намеренно собираемся комуто причинить боль, а не тогда, когда мы стараемся облегчить жизнь семьи и удовлетворить потребности всех ее членов.

Поскольку материдомохозяйки ходят за покупками, играют в теннис, напряженно работают в благотворительных обществах, встречаются с подругами за ленчем, они редко оказываются рядом именно в тот момент, когда необходимы ребенку. В подобном случае работающую мать бывает легче найти.

С детьми нужно быть честными всегда. Обычно есть несколько причин, по которым матери работают: экономическая необходимость, желание дополнительных удобств, нелюбовь к домашней работе, желание проявить собственные способности и умения, достичь личностной реализации и получить удовольствие. Незачем скрывать какуюлибо из этих причин от ребенка. Все дело в том, как ему об этом сказать. Финансовая необходимость не должна выражаться следующим образом: «Мы умрем с голоду, если мама не будет работать». Лучше сказать нечто более позитивное: «Матери всегда хотят заботиться о своих детях».

Нет ничего плохого в том, чтобы признать, что работа может приносить удовольствие. Это побуждает детей ставить достойные цели для самих себя и поощряет их к достижению самореализации, чтобы суметь спеть в этом мире свою собственную песню. Работающим матерям не надо делать чегото большего по сравнению с матерями, которые остаются дома, для того, чтобы дети ими гордились. Ребенок всегда гордится, если его мама – интересный, чуткий, достойный любви человек, который видит смысл жизни в заботе о других и себе.

Некоторые матери ненавидят свою работу. Дети могут понять и это, с сочувствием отнестись к факту, что существуют неприятные моменты в жизни. Это похоже на то, когда отбирают любимую игрушку или заставляют сидеть за партой, когда хочется играть. Делиться огорчениями – это прекрасно. Просто этим не следует злоупотреблять.

Замечательно, если добрый и понимающий начальник отпускает вас домой, чтобы вы покормили больного малыша куриным бульоном; замечательно, если у вас такой гибкий график, что вы можете подстраиваться под школьное расписание. Но действительность не всегда такова, и на самом деле это не так важно, пока дети чувствуют себя спокойно. Важно ощущение, а не действие.

Женщины, которые работают исключительно ради удовольствия раскрыть свои способности и удовлетворить свои самые глубинные потребности, обычно переживают наибольший конфликт не потому, что они отличаются от других работающих матерей, а потому, что они могут соразмерить преимущества своей работы с тем возможным вредом, который может быть нанесен себе или своей семье.

У некоторых молодых женщин, выросших в тени женского движения, выработалось бурное стремление, чтото вроде истерической навязчивости, добиться успеха, во чтобы то ни стало. В то время как их матери или бабушки могли чувствовать себя «гражданами второго сорта», если они не умели шить или готовить, многие из наших современниц чувствуют себя «второсортными», если они не делают фантастическую карьеру. Эллен – молодая женщина, которая окунулась в женское движение, как утка в воду. Ее мать вполне соответствует стереотипу хозяйки дома. Будучи всегда очень способной и честолюбивой, Эллен стала сегодня старшим партнером в юридической фирме, которая представляет интересы жертв несправедливости по всему миру. Когда она говорит о своих клиентах, она светится от волнения и преданности своей работе. Она редко упоминает о детях, которые родились у нее за это время.

В этой новой эпохе прав женщины мы подошли к такому моменту, когда каждая должна признать необходимым совершить сложный выбор. Это требует огромной зрелости и ответственности, видения перспективы и понимания того, что в жизни человека бывают разные периоды и какието вещи важнее в одно время, а другие – в другое. По этому поводу вспоминается то, о чем рассказала мне женщинасудья: «Я поступила на юридический факультет, когда Дженни не было еще и двух лет. Думала, что я слишком умная, чтобы сидеть вместе с дочкой в песочнице или возиться с пластилином. Теперь, когда она взрослая, я глубоко сожалею, что упустила ее детские годы, когда я могла бы быть рядом с ней. Я не понимаю, почему я так торопилась; лучше бы подождала, пока она подрастет, а потом продолжила свои занятия».

Другая мать, рекламный агент в очень престижном магазине, не работала в течение очень короткого периода, когда родилась дочь, а затем наняла няню. Когда ее дочери было четыре года, ее пригласили на родительское собрание в детский сад и сказали, что ее дочь чувствует, что сна никому не нужна, что она не может представить, что ее ктото может любить, раз ее мама совсем не уделяет ей времени. «Я слишком хорошо знала, что значит чувствовать себя брошенной, – объясняла мать. – Видимо, это и делало меня такой честолюбивой – потребность доказать, что я чтото из себя представляю. Я перестала работать полный день и не сожалею об этом, я почувствовала облегчение. Моя малышка напомнила мне, что важнее всего любовь. У меня останется масса времени, чтобы работать на более ответственной работе, когда моя дочь станет старше».

Третья мать, директор школы, рассчитывала немного отдохнуть, когда родилась ее дочь. Ребенок родился с врожденным заболеванием, и этой матери пришлось полностью оставить работу. «Когда жизнь наносит вам страшный удар, вы или ведете себя повзрослому, или разваливаетесь на куски, – говорила она. – Мне очень жалко, что я оставила работу, но я хочу жить в согласии с собой».

Что нам надо сделать, так это проанализировать значение слова «самореализация». Это не значит быть эгоистичным или не заботиться о нуждах других. Это право быть лучшим человеком, каким мы только можем быть, используя возможно более полно свои таланты в контексте наших отношений с другими.

Усталость, граничащая с безумием

Недавно я пошла в один из гигантских супермаркетов на распродажу. Длинная очередь выстроилась к кассе. Прямо передо мной, нагруженная покупками, стояла молодая женщина. За ее ноги цеплялась маленькая девочка, которая рыдала так, как будто наступал конец света. Она задыхалась от слез, глаза ее были наполнены страхом. Малышка старалась прекратить плач, но чем сильнее были ее попытки, тем громче становились рыдания.

Ее мама была смущена поведением дочери и оттого сильно раздражена. Время обеда было пропущено, покупки отняли больше времени, чем она ожидала, и она, конечно, понимала, что ребенок устал и хочет есть. Поначалу я хотела посоветовать ей пройти в начало очереди и объяснить, почему ребенок плачет, но, как и многих из нас, меня приучили не вмешиваться не в свои дела.

Я задала сама себе вопрос: мог ли ктонибудь помочь этой молодой матери? – но не смогла вразумительно ответить на него. Желание высказаться было настолько сильным, что я бросилась к самой дальней кассе, услышав, как мать закричала: «Прекрати! Прекрати! Мне что, надо тебя отшлепать, чтобы ты перестала плакать?»

Многие из родителей оказывались в подобной ситуации. Чаще всего с подобным поведением детей можно столкнуться в обеденное время в автобусах, поездах и аэропортах. Я могу вспомнить абсолютно отчетливо, какую я ощущала ярость от смущения и собственного бессилья, когда это случилось со мной. Чем больше моя дочь плакала, тем больше я злилась и тем больше грозилась ее наказать. Теперь же, становясь свидетелем подобных сцен, я глубоко сожалею о том, что не понимала ее тогда.

Сегодня я повела бы себя иначе. С тех пор прошло немало лет. Я многое узнала о детях. И хотя разумом я хорошо понимаю, что дети сильнее капризничают и плачут, чувствуя раздражение родителей, и это еще больше осложняет ситуацию, нередко я вступаю в конфликт со своим пониманием. Я ощущаю, как на меня накатывают волны ярости при виде орущего ребенка.

За эти годы я прошла через глубокое самопознание с помощью психотерапии. И все эти годы я особенно внимательно изучала одного ребенка, себя, и в процессе самопознания яснее понимала, что значит быть маленькой. Одно из многих открытий, которые я сделала, было то, что в возрасте пятишести лет иногда наступают приступы усталости, которые граничат с безумием. Ребенок чувствует полное и глубокое истощение, теряет способность осмысливать окружающий его мир. Это чувство полного хаоса и неразберихи. Реальность становится искаженной, а сам ребенок скован беспомощностью и ужасом. Единственное, чем он пытается помочь себе, – это плач. Вот он, потерянный, в страшном волнении, теряет контроль над своим поведением, в то время как взрослые кричат на него, чтобы он прекратил заниматься ерундой и вел себя прилично.

Ребенок очень хочет перестать плакать. Он не хочет огорчать взрослых, боится этого.больше всего на свете и тем не менее не может сдержать слез. Он чувствует, что полностью потерял управление, как самолет, который вошел в штопор и приближается к ужасному столкновению с землей. Многие родители говорят: «Самое время хорошенько наподдать ему, это разрядит атмосферу». И я должна признать, что иногда такое «столкновение с землей» гораздо легче, чем внутренние страхи ребенка, с помощью взрослых он выныривает из своего тумана и испытывает облегчение. Но облегчение происходит ненадолго, и все начинается сначала.

Что делать родителям, когда они оказываются в транспорте или в длинной очереди с рыдающим ребенком? Решение зависит от того, могут ли они вспомнить собственное детство. Я впадала в панику и ярость, когда попадала в подобные ситуации со своей дочерью, потому что она пробуждала воспоминания, которых я боялась. Я злилась на нее за то, что она напоминала мне ощущение беспомощности и ужаса, которые я испытывала в детстве. Могу сказать с полной уверенностью, что мы ведем себя наиболее раздраженно и иррационально по отношению к ребенку, когда он напомнил нам – на глубоко подсознательном уровне – те чувства, которые мы испытали в детстве и о которых не хотим вспоминать.

Мне было тридцать лет, когда дочери исполнилось четыре года. Я была уверена, что навсегда распрощалась со своим детством, и даже в мыслях не могла допустить, что гдето в глубине души я чувствовала себя четырехлетней. Меньше всего мне хотелось чувствовать себя беспомощной. Но, когда моя дочь так ужасно, бессильно, пронзительно рыдала, она вызывала у меня те же забытые ощущения безумия – полный распад, крайнюю беспомощность и незащищенность. Мой гнев был моей защитой от этих чувств.

Сегодня я понимаю, что эти звуки задевали меня на самом глубоком уровне детских переживаний. Нас больше всего закабаляют те чувства, которых мы не можем объяснить. Поэтому главное, что нужно было сделать, так это успокоить себя. «Да, – должна была бы сказать я, – так я когдато чувствовала себя в детстве. Это было ужасно, страшно, непреодолимо. Но теперь я взрослая и могу защитить и себя и своего ребенка». Многие молодые родители, которые не забыли свое собственное детство, могут помочь своему ребенку в подобной ситуации, успокоить его.

Однажды днем в автобус вошел мужчина, на руках он держал девочку, которая громко плакала. Поскольку она кричала во всю мощь своих легких, он хорошо видел раздражение на лицах остальных пассажиров. Когда молодой отец наконец сел, он крепко сжал орущее создание в своих руках и сказал ей тихо, но твердо: «Дженни, дорогая, я знаю, как тебе плохо. Ты проголодалась и устала, это страшное ощущение. Ты не можешь прекратить плакать, хочешь остановиться, но не можешь. Давай я покачаю тебя. Скоро мы будем дома, ты ляжешь в свою кроватку, а я спою тебе перед сном». Через несколько мгновений, как только сигнал понимания пробился через утомление, Дженни успокоилась, засосала палец и уснула.

Это был высокий, сильный мужчина, он мог взять девочку на руки. Но что может сделать миниатюрная мама, нагруженная покупками, когда осталось идти еще три квартала, а ребенок рыдает, потому что хочет, чтобы его взяли на руки? Угрозы, которые я слышала, варьировали со шлепками, мать кричала: «Если ты сию же минуту не пойдешь, я просто оставлю тебя здесь!» Но, наверное, многое бы могло измениться, если бы она села на тротуар рядом с ребенком и отдохнула несколько минут.

Если родители пытаются сочувствовать переживаниям ребенка и осознают, как они сами чувствовали себя в далеком детстве в подобные минуты, ситуация меняется. Если вы думаете, что ваш ребенок просто капризничает и нарочно пытается вывести вас из себя, желание наподдать ему становится для вас непреодолимым. Если же, напротив, вы скажете себе: «Когда маленький ребенок устает, весь мир рушится, и это, может быть, когдато случалось со мной», тогда появляется желание проявить о, нем заботу. Путь к тому, чтобы справиться и со слезами ребенка, и с собственным гневом, можно найти, лишь осознав реальные чувства, которые вырываются наружу. Вы могли бы, например, сказать: «Хорошо, дорогой. Я знаю, что ты не можешь дальше идти и не можешь прекратить плакать, потому что устал. Но я все равно не могу взять тебя на руки, просто не могу. Давай мы оба просто присядем прямо на тротуар или попробуем дойти до той скамейки, на которой сможем посидеть и отдохнуть. Я достану из сумки чтонибудь перекусить, и ты почувствуешь себя лучше».

Как только родители делают попытку успокоить ребенка, помочь ему, чувства смущения, вины и гнева начинают исчезать. Сочувствуя страданиям ребенка, вы восполнили то, чего вы сами были лишены в детстве. Тот малыш, который плачет в ожидании утешения внутри каждого из нас, обретает новую жизнь.

Я не забыла, каким бесконечным и изматывающим может быть уход за ребенком. Некоторые дни кажутся невыносимыми, независимо от того, насколько вам нравится быть родителями и насколько вы любите своих детей. Я помню страх, чувство вины, расстройство, скуку и ощущение того, что я скована, полностью завися от дочери. Я помню дни, когда мне хотелось кричать: «Выпустите меня отсюда!» Теперь я понимаю, что это ужасное чувство, что от меня требуется больше, чем я могу дать, не было бы настолько сильным, если бы я вовремя поняла, что каждый раз, когда я удовлетворяю потребности ребенка с терпением и добротой, я также лелею тайную часть своего "я". Моя жизнь была бы проще, если бы я объяснила нам обоим, как трудно быть маленьким и беззащитным и как нам нужны утешения.

Мне хочется думать, что, если бы я была на месте той молодой матери, которая стояла в очереди к кассе, я бы попросила пропустить меня вперед или просто села на пол, взяла ребенка на руки и успокоила его.

Когда ребенок врет

"Меня на самом деле беспокоит моя восьмилетняя дочь, – сказала мне недавно мать Карен. – Она все время врет, и я не могу понять, когда она говорит правду.

Мы снова и снова говорили Карен, что в любом случае, что бы она ни сделала, мы ее простим, но только пусть она не лжет, а и если мы узнаем, что она обманывает, обязательно ее накажем".

Это звучало логично, но я решила побольше узнать об отношениях родителей и девочки. Мать убеждала меня, что Карен очень умная и во всем остальном в ее поведении нет никаких отклонений от нормы. Но, когда я спросила, много ли времени они уделяют Карен, женщина призналась, что она и муж последние годы очень напряженно работали и возвращались домой, когда дочь уже спала. «Но мы всегда завтракали вместе, – поспешила добавить она, – и старались проводить с ней большинство выходных дней».

«Давайте говорить откровенно, – попросила я. – Если Карен говорит правду, ничего не происходит. Но когда она врет, на нее начинают кричать. Это так?» – «Да, – ответила мать. – Мы действительно начинаем корить ее за ложь, суетиться… Вы предполагаете, что она именно этого хочет – нашего внимания?»

Матери казалось невероятным, что Карен предпочитает, чтобы ее лучше отшлепали, чем проигнорировали. С точки зрения Карен, наказание может быть небольшой ценой за то, чтобы быть центром внимания, особенно если это единственный способ привлечь его. Логика поступков и действий детей часто непонятна взрослым, и они не могут объяснить, почему ребенок поступает так, а не эдак.

За 40 лет моей работы с родителями, бесед с ними я не могу вспомнить ни одного случая, когда причину вранья нельзя было бы объяснить. Это не значит, что ложь надо признать нормальным явлением, но надо ее прежде понять,. чем пресечь.

Ребенку требуется много времени, чтобы понять разницу между реальностью и фантазией; у детей преобладает стремление разрешить реальные проблемы фантастическими способами. Вполне нормально, если трехлетний ребенок отрицает, что он пролил молоко, и говорит: «Это Тимми сделала» (Тимми – это воображаемая белка, которая все время попадает в неприятные ситуации). Похоже, что это неплохая защита от взрослых, и трехлетний малыш, очутившийся между смутными мирами фантазии и реальности, не совсем уверен, что Тимми не сделала этого, что она на самом деле не существует.

В таких случаях родители могут сказать: «Ты плохой ребенок, потому что обманываешь нас», и ребенок действительно почувствует себя недостойным любви. Или вы можете сказать: «Я полагаю, тебе хотелось бы, чтобы Тимми сделала это, потому что ты жалеешь, что так случилось», – и больше не возвращаться к этому. Второй подход намного правильнее, поскольку в словах взрослого заключена правда.

Мотивы, по которым врут дети, не имеют ничего общего с аналогичными мотивами у взрослых. Они связаны с развитием сознания детей. Нам следует помнить, что, пока ребенку не. исполнится семь лет, он путает, что происходит на самом деле, а что – понарошку. Их страхи, сны, реакции на сказки часто более сильны, чем на события повседневной жизни. Играть в «пожарного» или «милиционера», в «маму» или «папу» часто более реально, чем быть «настоящим» Джонни или Сюзи.

Играя, наблюдая, общаясь со взрослыми, дети постепенно начинают проводить четкое различие между правдой и вымыслом. Они все меньше идут на поводу у собственных побуждений и начинают управлять желаниями, вызывающими к жизни фантазии. Воображение – один из самых ценных жизненных даров, и не следует его разрушать, необходимо только направить его в надлежащее русло. «Это замечательная история, дорогая, – можете сказать вы,давай запишем ее, а ты сможешь нарисовать к ней картинки». Или: «Я знаю, как тебе хотелось, чтобы в воскресенье мы поехали на озеро, но мы не поехали, и не надо говорить подруге, что мы там были, только потому, что она ходила в цирк. Ведь ты хочешь, чтобы она тебе верила».

Надо объяснить детям, что ложь встает на пути к любви и доверию, вредит отношениям между людьми.

С возрастом ребенок понимает, как важно, чтобы ему доверяли, но это отнюдь не означает, что он, став подрост ком, будет всегда говорить только правду. Мне еще не удалось найти человека, который ни разу не солгал бы родителям: почему он опоздал домой, что произошло на вечеринке или куда он потратил деньги, – это происходит и в том возрасте, когда люди соображают, что к чему, почему они лгут. Такие случаи, конечно, не должны оставаться без внимания. Но, когда такие проступки носят случайный характер, вам не стоит беспокоиться, что ваш ребенок вступил на преступный путь.

Привычное, почти постоянное вранье в возрасте от десяти лет и старше – это уже другое дело, и к этому нельзя относиться с юмором и снисхождением. Поскольку ложь в подростковом возрасте более недопустима, нем в детском, требуется тщательное изучение ее причин.

Наиболее распространенными из них, повидимому, являются чувства ревности и соперничества, боязнь быть отвергнутым, потребность в большем внимании и одобрении. Ребенок, который становится «лжецом поневоле», часто не видит других приемлемых альтернатив, чтобы добиться внимания или помощи, которых он жаждет. Часто нереалистичные ожидания со стороны родителей приводят к самообвинениям: «Я недостаточно умный», «Я слишком тупой», «Моему отцу стыдно, что я читаю все время и не люблю футбол», «Моя мать хотела бы, чтобы я была более привлекательной и носила бы платье, а не джинсы». Это типичные объяснения, которые мы получали от часто лгущих детей.

Решающее значение имеют те способы, с помощью которых родители справляются с первыми признаками неблагополучия. Когда ребенок впервые начинает часто врать, многие думают, что гнев и физические наказания «вылечат» это расстройство, но они глубоко заблуждаются. Если мальчик обманывает, потому что он нуждается во внимании и нежности, но довольствовался бы и просто вниманием, если девочка говорит неправду, потому что считает себя ничтожеством и только вранье может сделать ее более интересной, если ребенок лжет для того, чтобы произвести впечатление, которое он, повидимому, не может произвести иными способами, тогда, заклеймив этих детей как «плохих» и соответственно наказав, мы только усилим те потребности, которые были первопричиной обмана.

Вспоминаю один случай, когда моей дочери было тринадцать лет. Она взяла без спроса юбку из шкафа горячо ею любимой родственницы, а затем солгала, сказав, что эту юбку ей подарили. Хотя я часто бывала непоследовательной матерью и не всегда придерживалась принципов, которые сама проповедовала, в этот раз я подавила в себе желание разразиться бранью и предсказать дочери преступное будущее. Вместо этого я спросила: «Почему?» Дочь не знала, что ответить, и выглядела слишком пристыженной и испуганной, чтобы чтото сказать. Потом я, она и отец спокойно поговорили о ее тревогах и чувстве неуверенности, желании утешить себя красивыми вещами, о ее потребности иметь чтото, принадлежащее человеку, которого в этот период подросткового бунта она любила больше, чем нас. Мы вернули юбку хозяйке сами, объяснив, что девочке очень стыдно. Мы не настояли, чтобы дочь сделала это сама, потому что видели: она уже достаточно страдает. Я надеюсь, что то участие и сопереживание, которые мы смогли проявить в этой ситуации, были хотя бы отчасти причиной того, что наша дочь выросла любимой и способной любить.

Ключ к отношению ребенка к себе лежит в реакциях взрослых. Важнее всего не впадать в истерику! Хотя ложь не следует оставлять без внимания, снисходительное отношение поможет усилить контроль над импульсами. Чувство, что тебя любят и понимают, способствует развитию необходимых нравственных убеждений.

Когда ребенок начинает привычно лгать, это не значит, что вранье стало его привычкой на всю жизнь. Это свидетельствует о том, что ребенок переживает трудный период развития и что у него возникают особые проблемы, которые требуют глубокого анализа. Одна учительница, преподающая в школе для глухих детей, рассказывала мне: мальчика ее классе однажды заявил, что он преуспел в игре в бейсбол и игрок профессиональной команды попросил его отца рассказать об успехах сына. Учительница была настолько потрясена этой новостью, что попросила прийти в школу его мать. "Но, – рассказывала она мне, – все оказалось выдумкой. Я была так разочарована, что заплакала. И я заплакала еще раз, когда говорила об этом с мальчиком. Спустя годы, когда он закончил школу и колледж, он признался мне, что никогда не забудет этот эпизод. «И не то, что вы говорили, – объяснил он, – а слезы у вас на глазах. Никто и никогда так хорошо не понимал, как сильно я страдаю. Это помогло мне примириться со своим недостатком».

Еще важнее, чем наши слова по поводу детского вранья или нашей реакции на него, то, как мы сами себя ведем, всегда ли говорим детям правду. Бот ведь в чем загвоздка! Маленькая ложь порой так облегчает жизнь. Она кажется невинной – но так ли это? Десятилетнему мальчику сообщили, что его бабушка уехала отдыхать. После того как она умерла от рака, он обнаружил, что все это время она лежала в больнице. Девочке сказали, что она должна уехать в летний лагерь на два месяца, потому что доктор сказал, что ей нужно больше двигаться, но когда она вернулась домой, то узнала, что ее родители развелись.

Если мы хотим, чтобы наши дети усвоили, что ложь мешает доверию, а доверие необходимо для любви, мы должны пересмотреть те ситуации, в которых сокрытие правды равносильно лжи. Нельзя требовать от детей честности, пока мы не будем честными даже в мелочах сами. Для мальчика, конечно, было бы очень мучительно видеть, как его бабушка умирает, но, по крайней мере, он бы всегда знал, что родители достаточно его уважают, если знают, что он сможет пройти через эту боль, и его доверие к ним только бы укрепилось. Он имел право попрощаться с бабушкой, но сейчас его горе только усилилось изза того, что он понял – его предали. И если девочка нуждается в том, чтобы к ней относились достойно и с доверием, так это именно тогда, когда в ее семье действительно случилась беда. Дети могут сталкиваться и сталкиваются с ужасными событиями, но они успешно справляются со своими переживаниями только тогда, когда они знают, что происходит, и когда им помогают понять правду.

Самую большую проблему с этой точки зрения представляет так называемая ложь во спасение. Существуют реальные, но очень тонкие грани, отделяющие правдивость любой ценой от причинения людям излишних страданий. Дети слышат, что мы говорим неправду, начиная с того момента, когда они способны это понять. Мы даже поощряем их делать то же. «Нехорошо было говорить тете, что у нее длинный нос, ты ее обидел», – говорим мы трехлетнему ребенку. Но у тети действительно длинный нос. Наши дети слышат, как мы отменяем приглашение на обед, потому что «мы все заболели гриппом», хотя они знают, что на самом деле папа хочет посмотреть футбольный матч по телевизору.

Недавно я обедала в шикарном ресторане, мимо нашего стола прошла пожилая женщина. Одна из моих приятельниц сказала другой: «Смотри, Джин, это миссис Аллертон. Бедняжка, похоже, она не видит, куда идет». Вторая женщина вскочила и приобняла миссис Аллертон. «Хелло, дорогая, – сказала она. – Я Джин Мейсон, и я так давно вас не видела. Я слышала, вы болели. Как вы теперь себя чувствуете?»

Миссис Аллертон просияла. У нее был грипп, потом она подхватила пневмонию, попала в больницу. Она сказала: «Это было ужасно, и я все еще плохо себя чувствую». Мои приятельницы обняли ее, сказали, что она прекрасно выглядит и что ее новая прическа замечательна. Миссис Аллертон выпрямилась и расцвела. «Встреча с вами для меня как бальзам», – сказала она и пошла дальше с видом более уверенным и энергичным, чем был у нее, когда мы впервые заметили ее.

После того как она скрылась из виду, Джин сказала: «Не правда ли, Эллин, она выглядит ужасно?» Эллин согласилась: «Это так печально, она всегда была такой замечательной дамой. Теперь она выглядит смешной с этими ужасными крашеными волосами». Я была шокирована и потрясена. Но, подумав немного, я вынуждена была признать, что ложь бывает оправдана, когда ею никто не обижен и комуто она помогает лучше себя почувствовать.

Очевидно вы не сможете сделать правилом говорить правду жестким и негибким, это отнюдь не будет лучшей тактикой на все случаи жизни.

Как это ни сложно, но мы должны попытаться помочь нашим детям понять, как важно проявлять гибкость, выявлять тонкие оттенки чувств в отношениях с людьми. Ложь не будет пороком, если она заменит правду, которая причинит боль другому человеку. Но существуют ситуации, когда, несмотря на то что правда болезненна, она необходима для сохранения любви и доверия между людьми. В таких случаях мы стараемся говорить правду, но оставаться мягкими и чуткими.

Один отец рассказал мне о том, как он недавно играл в мяч с двумя своими сыновьями, десятилетним Майком и семилетним Дэнни. Майк дразнил Дэнни за его неуклюжесть, и отец старался дать Майку понять, как ужасно хочет Дэнни быть похожим на брата и как глубоко уязвляет его то, что Майк его дразнит. Но, несмотря на эти разговоры, Майк продолжал дразнить брата. Когда Дэнни не смог поймать простой мяч, отец ожидал от Майка очередной порции насмешек. Но к его большому удивлению, Майк сказал: «Это была хорошая попытка, Дэнни; ты действительно делаешь успехи». Затем он повернулся и заговорщицки посмотрел на отца. «Можно было бы сказать, что Майк лгал, – продолжал отец, – это был простой мяч, и Дэнни должен был бы легко его поймать. Но я в восторге от его обмана. Это было знаком того, что Майк взрослеет, делается чутким к чувствам другого человека».

Жизненно важно то, что мы говорим детям о лжи. Ведь это не только влияет на доверие между людьми и искреннее общение между ними, но и помогает ребятам познакомиться со многими этическими понятиями и обрести такие важные качества, как любовь и милосердие.

Мама, я боюсь!

Я стояла около эскалатора и вдруг заметила молодую маму, которая пыталась заставить свою маленькую дочку встать на движущиеся ступени. Ребенок, которому на вид было года четыре, отставал, цеплялся за перила и рыдал: «Нет, нет, мама, я боюсь!» Мать, руки которой были полны свертков, продолжала дергать ребенка «Не будь такой маленькой, – говорила она ей, – мне стыдно за тебя. Здесь нет ничего страшного».

В этот момент высокий седой мужчина, который ждал, чтобы пройти на эскалатор, наклонился к маленькой девочке и сказал: «Ты знаешь, что это такое? Это лесенка для маленьких крольчат. Ночью, когда магазин закрыт, они прыгают по ступенькам. Это их любимая игра. Но днем кролики пугаются людей и прячутся, разрешая мальчикам и девочкам ездить по их ступенькам до ночи». Девочка внимательно посмотрела на него. Затем с серьезным выражением лица доверчиво взяла его за руку, и они вместе поехали вверх по эскалатору.

«Как чудесно», подумала я про себя. Должно быть, у этого мужчины есть дети и внуки, раз он умеет так хорошо отвлечь ребенка. Но чтото в этой ситуации заставляло меня вновь и вновь возвращаться к ней. Все было так мило – и всетаки чтото было не так.

Я поняла это позже, вечером. Беда была в том, что, хотя девочку и убедили подняться по эскалатору, никто не сказал ей, что вполне нормально то, что она боится. А это намного важнее, чем просто отвлечь ее. Страхи маленьких детей часто имеют так мало общего с реальностью, что взрослые почти постоянно повторяют «ничего страшного». Помню, я сама все время говорила так, когда дочка была маленькой. Как жаль, что тогда я не была такой мудрой, какой кажусь себе сейчас!

Что я усвоила за эти годы, так это то, что иррациональные страхи часто бывают намного сильнее, чем страхи реальные, и именно они преобладают в раннем детстве. Чувства собственной неадекватности и непривлекательности у взрослых связаны с.тем, что, когда в детстве они признавались, что им страшно в той или иной ситуации, им говорили, что они наивны, глупы и неразумны.

Что меня больше всего задело в случае с маленькой девочкой у эскалатора, так это то, что я не успела с ней поговорить. Я бы сказала ей: "Это ничего, что ты боишься.

Все маленькие дети чегото боятся". Затем, может быть, и добавила: «А раз ты боишься, может быть, тебе поможет, если я расскажу тебе забавную сказку… или возьму тебя на руки».

Маленьким детям крайне необходимо знать, что они нормальны и достойны любви. Ужасно испытывать чувства, которые другие люди не понимают. Плохо само по себе бояться грозы или темноты, и еще страшнее, когда люди, которых ты любишь, теряют терпение или сердятся на тебя за это.

Детские страхи подобны ощущению усталости, когда малыш просто не может держать происходящее под контролем. Эти ощущения захлестывают его целиком. Если бы ими можно было управлять, мы бы имели дело со взрослым, а не с ребенком.

Когда кажется, что маленький ребенок все время чегото боится, нам надо проанализировать, откуда берутся страхи и что они означают.

«Когда я была маленькой девочкой, – вспоминала моя подруга, – я боялась льва, который заходил ночью в мою комнату. Отец старался подбодрить меня, говоря, что это невозможно и что все львы живут в зоопарке. Это совсем не помогало, потому что я знала, что он прав: когда он был рядом, все львы были действительно в зоопарке. Но именно тогда, когда я оставалась одна в темноте, один лев уходил из зоопарка и приходил, чтобы растерзать меня. Это казалось мне столь ясным и логичным, что я не могла понять, почему отец не понимал меня».

Взрослым следует помнить, что маленькие дети видят мир совсем иным. Например, когда моей дочери было четыре года, она ужасно боялась темноты. Ночник в ее комнате и свет в коридоре, похоже, не помогали. И несмотря на то что я прочитала все книги по детской психологии, я вела себя как любая другая усталая, изнуренная и загнанная мать. «В темноте нет ничего страшного», – настаивала я. Однажды ночью дочь посмотрела на меня серьезными глазами и сказала: «Я не боюсь твоей темноты, я боюсь своей темноты». Мы не можем отмахнуться от богатых и сильных впечатлений, которые дает нам фантазия, сочтя их несущественными или нереальными. Делать так – значит отсекать от ребенка его самые глубокие переживания.

Чего бы ни боялся ребенок на эскалаторе – его страх был весьма реальным. Говорить ему, что он глупый, не значит избавить от страха. А если будете намекать, что он плохой, раз так мешает маме, можно вызвать у него ощущение, что с ним чтото не в порядке, что он не заслуживает любви.

Родители часто не хотят признавать детские страхи, потому что они боятся, что тем самым они закрепят их и даже будут способствовать рождению новых. Это беспокойство можно понять, но нельзя признать его оправданным. Если допустить, что чувство страха существует, и проявить настоящее сочувствие, то это будет лучший способ помочь ему исчезнуть. За все годы моей работы с родителями и детьми я не помню ни одного случая, когда сочувствие и понимание усилили бы детские страхи.

Одна мать очень рассердилась на меня, когда я сказала ее плачущему ребенку: «Я знаю, как ужасно ты себя чувствуешь изза того, что мама собирается оставить тебя здесь, в детском саду». Как объяснила мать: «Я так стараюсь убедить дочь, что здесь нет ничего страшного, а вы своими словами сводите на нет всю мою огромную работу!» Ее гнев, однако, перешел в смущение, когда девочка зарылась в мои колени, посасывая палец и слегка хныча, но больше не рыдая.

В подобной же ситуации оказался один отец, который старался загнать сына в море. Мальчик плакал, в его глазах был испуг, но отец продолжал спрашивать: «Что с тобой? Почему ты ведешь себя как маленький? Ты думаешь, я дам тебе утонуть? В воде так здорово!» Когда я бесцеремонно вмешалась, чтобы сказать: «Мальчик, эти волны действительно пугают, я знаю множество мальчиков и девочек, которые боятся моря», – отец, вероятно, с трудом сдержал желание стукнуть меня. Мальчик убежал играть в песке, а его отец сказал: «Это уж слишком для вашей расчудесной психологии. Вы же фактически сказали ему, что он правильно боится. Теперь он никогда не полезет в воду».

Я не говорила мальчику, правильно или неправильно он боится; все, что я сделала, это признала реальность его страха. Мать мальчика, повидимому, поняла меня. Через несколько минут она играла с сыном, убегая от «гадких маленьких волн, которые нас кусают». Мальчуган замечательно проводил время, стараясь преодолеть свой страх, забегая в воду и возвращаясь с криками и смехом на берег. Когда вы говорите ребенку, что вы понимаете его страх и что многие дети чувствуют то же, вы освобождаете его энергию для преодоления боязни. Ребенок, который чувствует: «Я нормальный и хороший», обладает достаточной энергией, чтобы справиться со страхами. Самый смелый ребенок в кабинете врача – это тот, которому сказали: «Ты, может быть, испугаешься, и тогда стоит поплакать. Я буду крепко держать тебя за руку, и все скоро закончится». С такой моральной поддержкой вряд ли найдется; чтонибудь такое, чего ребенок не смог бы сделать.

Если ваш ребенок грозится убежать

Много лет назад мне довелось прочитать своей дочери очаровательную книжку М.В. Браун «Кролик, который убегал». Она начинается так: "Однажды жил маленький крольчонок, который хотел убежать. И он сказал своей маме: «Я убегаю». – «Если ты убежишь, – ответила мама, – я убегу за тобой. Потому что ты мой маленький крольчонок». Я подумала про себя: вот крольчиха, которая знает, что она делает. После стольких лет общения с родителями я пришла к выводу, что мы часто не знаем, что творим со своими детьми. Слишком часто мы неправильно истолковываем слова детей, когда они грозят убежать из дома.

Многие из нас могут вспомнить, как сами, будучи детьми, злились на других и были переполнены жалостью к себе. В эти минуты мы всерьез подумывали о том, чтобы «уйти в бега». Став родителями, мы усвоили, что это нормальный момент взросления, и до тех пор, пока убегание не стало хроническим и не заключает в своей основе какиелибо глубинные проблемы, мы должны относиться к этому факту спокойно. Один из простейших способов для родителей научиться не принимать подобные угрозы близко к сердцу – это согласиться с ребенком, что ему действительно необходима перемена обстановки. Одна мать поделилась со мной, что, когда ее восьмилетняя дочь вошла в комнату, неся уложенную сумку, она предложила ей приготовить еду в дорогу и начала этим заниматься. Когда она заворачивала крутые яйца в пергамент, ее маленькая дочь разрыдалась.

Другая мать поведала о случае с ее десятилетним сыном, который очень разозлился на нее за то, что она не позволила ему завести собаку. Она рассказывала, что создавалось впечатление, что сын не может найти в доме места, которое бы было подальше от нее. Однажды вечером после ужина он спустился вниз в пижаме и объявил, что уходит из дома. От неожиданности мать велела ему уходить сейчас же. Когда он так и сделал, она побежала за ним. Его поступок рассердил и испугал ее. От досады она отшлепала сына, но это отнюдь не смягчило конфликт.

Одна мать, приемный сын которой жил до этого в разных семьях и испытывал недостаток в любви, вспоминала, как они с мужем старались показать сыну, что они действительно заботятся о нем. Однажды, когда он в гневе убежал из дома, они боялись быть с ним слишком суровыми, когда он вернулся. Совсем растерявшись, они спросили мальчика, что, по его мнению, им следует сделать, чтобы подобное не повторилось. Не колеблясь ни минуты, он ответил: «Если вы любите меня, лучше не давайте мне этого сделать снова».

Другими словами, дети хотят знать, что ктото установит границы дозволенного. История, рассказанная полицейским из НьюЙорка, хорошее тому подтверждение. Он стоял на углу улицы и заметил, что какойто маленький мальчик проходит мимо него с регулярными интервалами в десять минут. Повидимому, он ходил вокруг одного и того же квартала. Наконец полицейский спросил мальчугана, что все это значит. «Я убегаю из дома», – объяснил мальчик. «Но почему же ты все время ходишь вокруг квартала?» – поинтересовался полицейский. «Потому что мне не разрешили одному переходить улицу», – серьезно и с достоинством ответил ребенок.

Возможно, родители не всегда понимают, чего добивается ребенок, который грозится уйти. Они знают, что наверняка в основе этой угрозы лежит ссора или обида. «Я покажу вам, – говорит ребенок. – Я уйду и никогда не вернусь, и вы тогда поплачете». Другими словами, он надеется, что после того, как он уйдет, мы обнаружим, как сильно нам его не хватает. Но может быть, если он грозится убежать, он просто спрашивает: «Если я рассержусь на вас и захочу уйти от вас, дадите ли вы мне уйти?» Дети страшно хотят верить, что, как бы они ни были сердиты или несчастны, ничто не заставит нас отпустить их. Дети часто находятся во власти своих побуждений, и в такие моменты они рассчитывают на нас, хотят, чтобы мы помогли им контролировать себя. Те, из них, которым позволяют делать все, что им нравится, часто становятся испуганными и неуверенными. Может быть, когда они грозятся убежать, они на самом деле говорят: «Я чувствую, что могу совершить чтото, чего на самом деле я не хочу делать, пожалуйста, ктонибудь остановите меня!»

Помимо выражения гнева и желания независимости в угрозе убежать из дома присутствует столь же сильное желание быть любимым и защищенным, знать наверняка, что эти минутные чувства и побуждения не могут на самом деле оказаться опасными, потому что есть родители, которые держат все под своим контролем.

Как родителям вести себя в подобной ситуации? Прежде всего они должны постараться понять причины гнева ребенка, его задетых чувств, его желания вырваться изпод их власти. Они должны постараться, чтобы ребенок понял, что эти его чувства естественны и что с ними можно успешно справиться, не уходя из дома. Ребенку должны быть даны гарантии того, что ни при каких обстоятельствах родители не позволят ему совершить этот шаг. Вместо этого они должны ответить на невысказанный, но реально заданный вопрос: «Разрешите ли вы мне уйти?» – твердым и однозначным «Нет!». На самом деле это как раз то, что ребенок хочет услышать.

Когда ребенок все время ноет

Я сидела около бассейна в мотеле, стараясь расслабиться и насладиться солнцем. Но вдруг почувствовала, что моя голова начинает раскалываться и я так сильно сжимаю зубы, что начинаю чувствовать боль в челюстях. Около меня сидел мужчина, держа на коленях хорошенькую маленькую девочку. Рядом с ним стоял мальчик постарше, который без конца скулил. Он ныл, что хочет опять в воду, хотя весь дрожал; он канючил, чтобы отец купил ему мячик. Его ноющий голос царапал меня по нервам, и я в конце концов не выдержала. Уходя, я обернулась и посмотрела на маленького нытика. То, что я увидела, открыло мне многое. Его взгляд был прикован к отцовскому колену.

«Вот он, „тайный смысл“, – сказала я себе. – Он хочет не в бассейн, и не мячик, и не плитку шоколада, и не смотреть телевизор в комнате, он хочет на колени к отцу». Когда дети без конца хнычут скулящим, раздраженным голосом, они могут довести родителей до белого каления – мало что еще может так быстро и основательно вывести из себя. К сожалению, это один из вариантов порочного круга: чем больше мы раздражаемся, тем сильнее становится нытье, потому что за ним стоит скрытая просьба о чемнибудь, что обычно не имеет ничего общего с тем, о чем просит ребенок в данный момент.

Когда он начинает слишком сильно скулить и это становится привычной и обычной формой его поведения, нельзя добиться положительного результата, применяя лобовую атаку, как это пытаются делать все родители. Нас обычно так раздражает нытье, что мы непроизвольно реагируем на него нетерпимо и сердито. Мы грозим наказать, отказываемся слушать и просто кричим. Я говорю об этом так уверенно, потому что сама делала так. Первый случай, который мне вспоминается, произошел, когда ко мне в гости приехали две сестры: восьми и десяти лет. Младшая сводила меня с ума. Она хандрила всякий раз, как только ее сестра чтото делала или говорила.

«Она косо на меня смотрит», – скулила младшая. Или: «Ей дали больше бананов, чем мне». В эти минуты лился поток крокодиловых слез, и я чувствовала, что становлюсь все более и более раздражительной. Если мы чтото собирались устроить днем, младшая девочка по сорок раз за утро приставала ко мне – где, когда и как все это будет, – пока я не грозила вовсе все отменить, и тогда ее нижняя губа начинала дрожать, глаза наполнялись слезами, а я чувствовала, что вотвот сорвусь и накричу на нее.

На третий день визита произошла незначительная ссора: кажется, старшая сестра хвасталась, что нашла лягушку, но не позвала младшую, и тут же снова начались страшные завывания. Я услышала свой крик: «Довольно! Прекрати этот спектакль! Не хочу больше слышать ни слова!» Девочка изумленно посмотрела на меня и убежала в свою комнату. А я стояла у раковины, чувствуя себя гораздо более виноватой, чем чувствуют большинство родителей в подобные моменты…

Поскольку мне больше не приходилось ежедневно заниматься непосредственно воспитанием девочек, мне было проще набраться терпения и трезво взглянуть на вещи. Этот драматический момент образумил меня, и я поняла, что то, что я делаю, противоречит тому, что я призываю делать других родителей: искать причины, а не устранять симптомы.

Я тотчас же поняла, что кроется у младшей сестры за чрезмерным хныканьем и нытьем. Мне кажется, я знала об этом с самого начала, но не чувствовала себя готовой к тому, чтобы чтонибудь с этим сделать. Я прошла в комнату младшей, нашла ее свернувшейся на кровати, села около нее и сказала: «Извини, дорогая. На самом деле нам обеим хочется поплакать о большом горе, и это нам и стоит сделать». Мать девочек умерла почти год назад. Мы не видели друг друга со дня похорон. Когда мы снова встретились, за нами стояли наша скорбь и боль. Пока мы не заговорили об этом напрямую, девочка все время ныла, а я все время кричала. Вместо этого мы сели рядом на кровати, крепко прижались друг к другу и поплакали от всей души. Оставшееся время, пока девочки жили у меня, мы говорили вслух о том, что мы чувствуем, и часто плакали.

Я знаю очень хорошо, что бывают моменты, когда дети просто «достают» нас, и если мы немного «выпустим пар», это не нанесет вреда их маленьким душам, зато может спасти наши. Но когда ребенок вечно хандрит, нам действительно надо внимательно посмотреть, что может стоять за этим. Иначе мы оба попадаем в ловушку, воспроизводя тот тип поведения, от которого обоим все труднее и труднее избавиться.

Наиболее часто причины нытья подобны тем, которые я описала в первых двух случаях, когда в основе лежит какаято реальная потребность, реальная проблема, а мы просто ее не замечаем. Папа в бассейне не получил сигнал о ревности, я не получила сигнал о печали. Ребенок не знает источника собственного беспокойства, и нытье становится способом ослабления внутреннего напряжения. Если мы хотим помочь ребенку прекратить хандрить, мы должны спросить себя: откуда это исходит? Не расстроена ли Дженни потому, что мы переехали и она не завела себе новых друзей? Не пытается ли Дональд отвлечь мое внимание от младенца? Не боится ли Сюзи свою учительницу?

Мы не можем каждый раз попадать в яблочко и уповать на обязательный успех. Если мы попытаемся призвать на помощь всю свою чуткость и воображение, мы в крайнем случае сможем приблизиться к истине. И уже это будет полезным для ребенка. Если же на самом деле мы не можем понять причины нытья, мы можем начать нащупывать их, сказав, например: «Знаешь, твой голос очень злит меня, так что давай подумаем, сможем ли мы установить, что на самом деле тебя беспокоит. Не думаю, что все дело в том, что ты хочешь, чтобы я тебе купила жвачку, вероятно, ты чемто расстроен».

Наиболее очевидная причина хандры – потребность во внимании.

С точки зрения ребенка (а это происходит по большей части бессознательно), иногда лучше, когда родители кричат на него, чем когда просто его присутствие не замечают. Может быть, он так много ноет потому, что смертельно напуган: он слышит, как мама и папа ссорятся всю ночь, когда думают, что он уснул. А что, если они настолько потеряют рассудок, что бросят его? Кто будет о нем заботиться? Не его ли вина, что они настолько обезумели? Эти мысли мучают и пугают его, но у ребенка нет способа получить ответы на эти вопросы. Его тревога выражается в бесконечном нытье и просьбах. Даже шлепок или запрет на просмотр телевизора не огорчает его, потому что его заметили. А пока возбуждение усиливается, он может забыть реальные страхи. Беда в том, что, если никто не поможет ему получить ответы на вопросы, которые мучают малыша, нытье и хныканье становятся постоянной, устойчивой формой защиты против страхов.

Когда есть подозрение, что складывается подобная модель поведения, мы должны поставить перед собой вопрос, что происходит со всей семьей.

Дети обладают очень чувствительной радарной системой. Если мама и папа обсуждают перспективу развода, если у когото из них не ладятся дела на работе, если дедушка умирает – они знают, что чтото не в порядке. Может быть, даже если происходят драматические события, пора обсудить вопрос всем вместе, так чтобы ребенок чувствовал, что он часть семьи. Меньше хочется ныть, прося, чтобы тебе уделили внимание, если тебе его действительно уделяют.

Одна из наиболее распространенных среди детей причин нытья состоит в том, что ребенок ощущает неуверенность или амбивалентность родителей. В подобной ситуации помочь проще всего. Одна мать рассказывала мне: «Я лезла на стенку каждый раз, когда брала детей с собой в магазин: увидят витрину магазина и начинают канючить: „Я хочу то, я хочу это“. Я так бесилась, кричала до хрипоты. Однажды с нами пошла моя сестра. К тому времени, когда мы выходили из магазина, я была вне себя. Она заметила, что, несмотря на то что я так бесилась, я купила половину того, что они просили. Она напомнила мне о том, как бедно мы жили после того, как умер наш отец. Мы были еще маленькими, когда наша мать снова стала работать, и у нас никогда не проходило чувство, что нам всего не хватает. Моя сестра объяснила мне, почему я так бешусь. В то время как я буквально взрываюсь изза того, что дети ноют и просят чтото купить, на самом деле я сама веду себя как маленький ребенок, все еще желая того, что раньше не могла себе позволить. Это объяснение сестры было хорошей шоковой терапией. Теперь я говорю сама себе: веди себя повзрослому: если незачем покупать ту или иную вещь, не покупай, не валяй дурака».

Когда в той или иной ситуации у нас появляются противоречивые чувства, дети замечают это мгновенно. Когда ты маленький, вполне естественно хотеть все, что ты видишь. Если родители склонны проявлять нерешительность и уступать, ни один уважающий себя ребенок не перестанет просить. Но подумайте: не хочет ли ребенок чегото такого, чего когдато хотелось вам самим? Не играет ли он в ту игру, которую вы вели со своими родителями и проиграли? Пора решать, что вы хотите для своего ребенка и что вы хотите для себя.

Один отец рассказывал мне: «Когда я осознал, что был слишком снисходителен к детям, потому что меня никто никогда не баловал, я решил, что будет намного лучше для них, если я буду время от времени сам себе делать подарки. Теперь, когда я так и делаю, дети стали более разборчивы в том, о чем просить меня».

Другая распространенная причина нытья – это наши неадекватные реакции. Иногда мы этого даже не осознаем; иногда ребенок неверно понимает, чего от него ожидают. В любом случае, если он чувствует, что он не отвечает требованиям родителей: не может читать достаточно быстро, безответственно относится к выбрасыванию мусора, недостаточно хорошо ведет себя в присутствии родственников, все еще продолжает просить, чтобы на ночь ему оставляли свет, – это может привести к страхам. Под ложечкой возникает неприятное ощущение: «Я должен скорее вырасти», – но поскольку это невозможно, страх усиливается и ребенок регрессирует.

Нытье – это, может быть, естественный способ выразить без слов мольбу: «Не торопите меня». Эту гипотезу легко проверить. Просто говорите ребенку, когда он ноет, что он ведет себя как маленький, и он станет ныть еще сильнее. Однако лучше проводить свои «изыскания» более позитивным образом. Просто говорите ребенку, который хнычет, что вы знаете, что он иногда вновь ощущает себя маленьким, и в этом нет ничего дурного. Вы даже можете немного покачать его или иногда полепетать с ним, как с младенцем. Увидите, насколько меньше он будет хандрить.

Нытье и хныканье – это сигналы о том, что без внимания осталась какаято истинная потребность. Никто и никогда не сможет удовлетворить всех желаний ребенка, так что совсем избежать нытья не удастся. Нам стоит беспокоиться только тогда, когда оно становится слишком сильным и похоже на крик о помощи. Проблема в том, что никто не любит настырного нытика, тогда как сам он нуждается именно в любви.

Когда ребенок невоспитан

Когда моя дочь была ребенком, мы жили на тихой улице, где было много детей. Раз в неделю одна и та же соседка появлялась на моем пороге, горько жалуясь на грубость моей девочки и ее друзей. Ее обычные жалобы состояли в том, что дочь показывает язык, проходя мимо ее дома, и что группы детей, среди которых была и моя дочь, выкрикивали в ее адрес веяние непристойности.

Первой моей реакцией было рассердиться на дочь. Несколько позже у меня появились более непредвзятые и беспристрастные мысли. Как и многие другие родители, я была склонна принимать сторону других взрослых в любом споре с дочерью. Когда я слышала, как ее обвиняет учитель или школьный служитель, я почти неизменно чувствовала себя виноватой и сердилась на дочь.

Что я поняла, размышляя над обвинениями соседки, так это то, что то поведение, которое она описывала, было вовсе не характерно для моей дочери. Даже в этом возрасте она была нежным, чутким человечком. Суть дела состояла в том, что дама, живущая в конце улицы, обладала ненавистью к детям и была уверена, что они созданы только для того, чтобы мучить ее. Она была постоянно неприветлива с ними, и они платили ей тем же. Хорошие манеры предполагают взаимность, и если только дети не страдают серьезными эмоциональными расстройствами, большинство из них платят за добро добром.

Иногда мы не понимаем, насколько сами невежливы с детьми. Забавной иллюстрацией этому служит одна из сценок, показанных по телевизору в развлекательной программе. Четверо взрослых людей обедают, общаясь между собой так, как обычно общаются с детьми. Хозяйка велела своим гостям вымыть руки прежде, чем сесть за стол, а один из гостей изобразил, что он шокирован жутким поведением за столом хозяина, положившего на стол локти. Званый обед не просто превратился в кошмар, он стал убедительным напоминанием о том отсутствии уважения, с которым мы относимся к нашим детям.

Похожа на эту сценку и история, которую рассказала мне одна мама о своем четырехлетнем сыне. Однажды он выглядел за завтраком особенно раздраженным, и, когда она спросила его, что случилось, сын ответил безрадостно: «Никто никогда не скажет: „С добрым утром. Аллен, как ты себя сегодня чувствуешь?“ Вас всегда интересует лишь одно: сходил ли я в туалет?»

Взрослые часто невнимательны к детям, не замечают или не обращают внимания на желания маленького ребенка. Замечательной иллюстрацией этому служит случай с пятилетним мальчиком, о котором рассказали мне его родители. Они взяли с собой малыша пообедать в ресторане. Официант вручил ребенку гигантское меню и с большим достоинством спросил: «А что бы вы хотели заказать, молодой человек?» Ребенок посмотрел на родителей широко раскрытыми глазами и прошептал: «Он думает, что я настоящий». Это неожиданное проявление внимания вызвало непроизвольную реакцию, которая многое говорит нам о том, как себя чувствуют наши дети благодаря отсутствию нашего внимания к их желаниям и поступкам, они считают себя менее «настоящими» людьми, чем взрослые.

И совсем не удивительно, что они так себя чувствуют. Подруга рассказала мне о том, как недавно в ее разговор с матерью вмешался ее маленький племянник. Она сказала ему, что так поступать невежливо, надо дождаться, когда она кончит говорить, и тогда сказать то, что он хочет. Разговор с матерью был долгим, но мальчик терпеливо ждал. Когда же он закончился, моя подруга сказала: «Ну, Дэвид, теперь твоя очередь». Но едва малыш дошел до середины своего рассказа, как бабушка прервала его. «Я заставила Дэвида ждать, пока мы кончим говорить, – напомнила ей моя подруга, – и думаю, теперь нам надо подождать, когда он закончит свой рассказ».

Заботливые родители внушают ребенку, что хорошие манеры – путь к нормальным человеческим отношениям. Иными словами, вы не совершаете какихто действий, не говорите какихто слов просто потому, чтобы не обидеть других, а они, в свою очередь, не совершают ничего такого, что могло бы оскорбить вас, задеть ваше самолюбие. Это азбука взаимоотношений интеллигентных людей. Часто невоспитанность на самом деле симптом трудного или переходного возраста. Следует помочь ребенку понять, что он просто недостаточно взрослый, а не плохой человек, потому что иначе чувство вины будет препятствовать его нормальному развитию. Например, вас не должно удивлять, если трехлетний ребенок так перевозбуждается при большом скоплении родственников, что теряет умение управлять собой. То вдруг лягает дядюшку, а затем начинает выкрикивать все нецензурные слова, которым научился в детском саду. Очевидно, что он устал, потерял контроль над собой и ему надо немного побыть одному или подремать.

Подобная же ситуация возникает, когда подросток приходит домой и, видя сидящих за столом гостей, нечленораздельно бормочет «здрасте», а затем скрывается в своей комнате, с треском захлопнув дверь. Ваши гости – это, скорее всего, люди, которые этому молодому человеку знакомы (и даже нравились ему!) в течение многих лет, так откуда же это неожиданное нарушение правил приличия?

Подростковая стеснительность и неловкость – временные явления. Вам не следует извинять такое поведение, вы можете даже дать понять, что не мешало бы поздороваться несколько более вежливо, но это еще не повод для сильных волнений. Переживание подобного социального дискомфорта мучительно для многих подростков, намного более мучительно для них, чем для нас.

К невоспитанности, когда она очевидно связана с возрастной незрелостью, следует относиться с терпимостью; превращение каждого случая в повод для разбирательства только увеличит болезненную застенчивость ребенка. Лучшим лекарством от такого поведения будет, если вы не будете читать нотаций, наказывать его, а просто поговорите с ним спокойно о том, как надо вести себя.

Иногда поведение, которое мы расцениваем как невоспитанность, на самом деле просто отражает изменение норм поведения в обществе. Хотя внешне оно противоречит тому, чему нас учили, но по сути своей мало отличается. Например, если вы дарите подарок своему внуку, он может сказать не «спасибо!», а «потрясно!», что означает то же самое. Длинноволосые босые молодые люди, поющие в парке, могут на первый взгляд показаться очень невоспитанными, но при ближайшем рассмотрении вы обнаружите, что, пока они поют и танцуют, они одновременно собирают мусор, оставленный другими. Важно быть терпимым и понимать, что вещи, которые мы считаем показателем хороших манер, для сегодняшних молодых людей подобным показателем не являются. Они могут не посылать открытки по праздникам, потому что считают, что поздравления превратились в чистую коммерцию и что добрые чувства нужно выражать в течение всего года, и они скорее сделал чтото приятное неожиданно, чем будут выполнять предписанный кемто ритуал. Вы можете не соглашаться с ними, но просто отвергать их мысли и осуждать поведение, называя это невоспитанностью, значит отрицать, что жизнь изменяется и возникают новые формы проявления заботы, и это находится в прямой зависимости от изменения не только жизни, по и человеческих взаимоотношений.

Хорошие манеры – наглядное доказательство благополучия. Когда люди в целом добры и заботливы, когда жизнь осмысленна и нацелена в будущее, дети инстинктивно реагируют на это, с радостью принимая необходимые правила для гармоничного сосуществования с другими людьми. Если мы заботимся о наших детях, мы не должны мириться с загрязнением воды и воздуха, варварским истреблением естественных ресурсов, кошмарным разрушением городов, гонкой вооружения, – короче говоря, со всем тем, что влияет на жизнь миллионов людей.

Если мы хотим, чтобы дети заботились о других, мы должны заботиться о них самих.

Любая нация, которая не расценивает своих детей как величайшее национальное богатство, лишена будущего. Никто из нас персонально не отвечает за проблемы современной жизни; мы такие же жертвы, как и наши дети. Но что нас скорее всего погубит, так это если мы будем впадать в уныние, полагая, что каждый из нас ничего не может сделать для улучшения того мира, в котором растут наши дети.

Дети, подверженные несчастным случаям

Молодая мать бросается к своему четырехлетнему сыну на детской площадке: он только что упал с лесенки. Вначале она просто испугана и озабочена, но, когда убеждается, что ничего страшного не случилось и о недавней катастрофе свидетельствует только маленькая царапина на коленке, она, поморщившись, объясняет своей приятельнице: «Он падает вот уже третий раз за сегодняшний день; скажу вам, эти случайные падения преднамеренные. Он все еще злится на меня, что я вернулась домой из больницы с маленькой сестренкой, заставляет меня разрываться на части, ревнуя меня к ней и требуя внимания к себе».

Все это кажется случайностью, но большинство из нас хорошо знакомы с такими «преднамеренными случайностями». На самом деле в них заложена глубокая идея, и хотя подобные наблюдения делались на всем протяжении человеческой истории, предметом научного рассмотрения они стали лишь недавно.

Когда нашей дочери было девять лет, она сильно растянула себе связки на ноге. После того как прошла боль и страх, дочь пришла в восторг, узнав, что ей придется несколько недель ходить на костылях. Она не могла дождаться, пока пойдет с ними в школу, и реакция ее одноклассников не разочаровала ее: это событие принесло ей столько славы и внимания, сколько она даже не ожидала. Каждому хотелось попробовать походить на костылях, и наша дочь упивалась тем, что она была их обладательницей. Одной девочке в классе это не понравилось; за два дня до этого она спрыгнула с каменной стенки на бетонную площадку и ушибла себе ногу. Время прошло, и она только слегка прихрамывала, но через несколько дней после «триумфа» нашей дочери она вдруг стала прыгать на одной ноге, утверждая, что ее ушибленной ноге становится все хуже и хуже. Мы посочувствовали ее матери и учительнице и пошутили о том, что костыли становятся инфекцией. Мы были умудренными опытом психологами и пришли к выводу, что слава одной девочки может отравлять жизнь другой. К счастью, дети умеют настаивать на своем, и, когда дела стали принимать худший оборот, родителям девочки пришлось проконсультироваться с доктором. Вторая травма ноги оказалась самым настоящим растяжением связок, которое не всегда сразу проявляется. Растяжение осложнилось тем, что лечение не было проведено своевременно, и, к горю нашей дочери, ее одноклассница тоже стала ходить на костылях.

Можно сказать: «Хватите нас новых теорий», но это еще не конец истории. Учительница IV класса рассказала нам через несколько недель, что теперь она ведет ежедневный учет происшествий в своем классе. Хотя они и были, к счастью, незначительными, но их случалось по тричетыре за день! И все началось с одного растяжения связок! Были ли они «преднамеренными случайностями»? Как мы можем это определить? Не вызывают ли дети несчастные случаи бессознательно? Когда мы имеем дело с серией несчастных случаев – всегда ли это случайность?

Сама природа детства ставит особые проблемы перед изучением подверженности малышей несчастным случаям. Дети по своей натуре более любопытны, более предприимчивы, чем взрослые. Для того чтобы расти и учиться, они должны экспериментировать и исследовать, обладая "в то же время меньшим опытом и не столь зрелыми суждениями. Они действительно хуже, чем взрослые, могут контролировать свои побуждения, но в то же время они обладают безграничной энергией, более широкими возможностями и более разнообразными впечатлениями. Технический прогресс также создает много опасностей на их пути: больше машин, более напряженное уличное движение, переполненные людьми города, больше потенциально опасного электрического оборудования в доме. Кроме того, ежедневная жизнь детей полна конфликтов со старшими, борьбы за большую независимость, против контроля со стороны взрослых.

В нескольких проведенных недавно исследованиях содержатся сведения, которые могут быть полезными для родителей и учителей. В них сообщается, что при изучении подверженности детей несчастным случаям важно различать временную подверженность, которая проявляется в какието периоды жизни ребенка и быстро проходит, и такую подверженность несчастным случаям, которая действует постоянно в течение длительного времени. Оказывается, что меняющиеся взаимоотношения со взрослыми и интенсивная борьба за независимость могут вызвать у детей временные периоды подверженности несчастным случаям. Этим можно объяснить тот факт, что с одними детьми несчастные случаи происходят чаще, а с другими – реже. Также возможно, что проблемы взросления могут вызывать определенную подверженность несчастным случаям. Если, например, с ребенком происходит целая серия таких случаев в течение года, а до этого с ним ничего подобного не происходило, то, возможно, подобным способом ваш ребенок пытается справиться с какимито неподдающимися ему проблемами взросления. Следует внимательно понаблюдать за ним, но тревожиться не стоит.

В том случае, когда подобное поведение приобретает устойчивый характер, может потребоваться особая помощь и наблюдение специалиста. Многие взрослые, пережившие травмы, были подвержены им еще в детстве. И похоже, что нередко они бессознательно использовали несчастные случаи как способ решения стоящих перед ними психологических проблем. Иногда дети преднамеренно хотят, чтобы с ними чтото случилось, этим они как бы наказывают себя за ту или иную провинность.

Повторяющиеся несчастные случаи иногда являются для ребенка способом установить контакт с другими сверстниками и получить должное внимание со стороны взрослых. Это также может быть способом удовлетворения потребности ребенка в том, чтобы с ним возились, утешали его, заботились о нем, и он не может найти другой путь к удовлетворению своего стремления. Хотя такие дети и кажутся бесшабашными, относящимися к опасным ситуациям легко, без необходимых предосторожностей, на самом деле они могут думать, как Том Сойер: «Они пожалеют, когда я умру!» Чувствуя, что к ним несправедливо относятся, они бессознательно надеются, что несчастный случай заставит родителей пожалеть их.

Опасная подверженность несчастным случаям может также отражать страх перед телесными повреждениями: иногда реальная травма менее болезненна, чем детские фантазии о более серьезной, и может облегчить, по крайней мере временно, подобные страхи. Причиной слишком частых несчастных случаев могут также являться слишком жестко подавляемые злость и враждебность, которые не могут быть выражены приемлемым способом. Некоторые из этих чувств могут быть реакцией на гиперопеку со стороны взрослых, которые не оставляют малышам достаточных возможностей для самостоятельности; ситуация «подрезанных крыльев» может вызвать подавленное чувство обиды, которое находит свое выражение в травме. Все это серьезные и сложные проблемы, которые озадачивают и беспокоят любых родителей и требуют консультации специалиста. К счастью, мы все больше узнаем об эмоциональных проблемах детства, к тому же система специальных детских клиник и консультаций предоставляет все большие возможности для получения профессиональной помощи.

Однако нам следует помнить, что выраженная подверженность несчастным случаям встречается у детей не столь часто, и большинство из нас будут больше занимать различные варианты временной подверженности несчастным случаям.

В некоторых исследованиях даже содержится предположение, что некоторые из детей склонны попадать в несчастные случаи! Даже определенная доза неповиновения взрослым придает живость и остроту формирующейся личности! Прежде чем навесить ярлык «отклоняющееся» на все поведение, ведущее к несчастным случаям, нам надо на мгновение остановиться и подумать о том факте, что, хотя спокойные, осторожные и послушные дети могут прожить более безопасную жизнь, любознательность и предприимчивость, по крайней мере в разумных количествах, являются основой прогресса человечества.

Будучи взрослыми, мы, родители, несем ответственность за создание достаточно безопасной среды для наших детей. В некоторых из последних исследований попадается интересная информация о том, что, оказывается, есть такие дети, которые, сами не попадая в несчастные случаи, какимто образом ухитряются вовлекать в них других! Этот факт указывает на то, что вообще необходимо наблюдать за играющими детьми. Мы хотим, чтобы наши дети учились на собственном опыте, но было бы глупо стоять в стороне, если один ребенок подстрекает другого к опасным действиям или если его дразнят старшие и более сильные дети. Дети не могут совладать с внезапными и слишком сильными побуждениями, и самоконтроль развивается у них постепенно, по мере того, как они растут. Взрослые несут ответственность за соблюдение разумных предосторожностей и дома и там, где наши дети учатся и играют. Необходимо требовать контроля за уличным движением на оживленных улицах, безопасность детских площадок, школ и жилых зданий, которые должны строиться с соблюдением обязательных правил, добиваться, чтобы бытовые и другие электрические и механические приборы были исправны.

Оценивая реальные опасности и возможные несчастные случаи, мы сталкиваемся с той же дилеммой, которая часто возникает в процессе воспитания: как нам установить разумные ограничения и в то же время не подавить у наших детей здоровое стремление к независимости?" Некоторые несчастные случаи с детьми вызваны слишком частыми «нельзя».

Каждый из нас, основываясь на собственном жизненном опыте и исходя из особенностей темперамента, должен прийти к взвешенному решению о том, как предотвратить несчастные случаи у собственных детей. Мы можем приложить все усилия, чтобы убедиться, что ребятишкам, часто страдающим от несчастных случаев, необходимо помочь справиться с их глубинными эмоциональными проблемами. Активные, импульсивные, энергичные дети должны иметь возможность для организованных занятий физкультурой, которые им так нравятся. Важнее всего, чтобы мы приложили свои силы к тому, чтобы лучше понять детей, с которыми мы живем и работаем, наилучшим образом удовлетворять их действительные потребности в поддержке, внимании и ободрении со стороны взрослых.

Правда и выдумки о привычках

Когда маленькую Эми привезли к ее бабушке, это стало началом праздника длиной в месяц. Она утопала в любви и заботе взрослых.

Как было бы замечательно, думала я, чтобы вся эта щедрая любовь помогала ей всю жизнь. Но когда я достаточно насмотрелась на Эми и обратилась к ее матери, чтобы поделиться своим восхищением ее дочерью, то увидела, что она была чемто встревожена и обеспокоена. «Сейчас все просто замечательно, – сказала она в ответ на мой вопрошающий взгляд, – но что произойдет, когда мы вернемся домой? Она привыкла быть в центре всеобщего внимания и ждет, что каждый, кто входит в дверь, несет с собой новую игрушку для нее. Как мне потом отучить ее от привычки ждать к себе такого внимания? Это будет ужасно!»

Так думают многие родители. Есть универсальные правила, в которые верят они все. Вот некоторые из них:

* Не берите ребенка на руки, когда он плачет ночью, это войдет в привычку.

* Приучайте ребенка пробовать новую пищу, иначе будет трудно приучить его к новой еде.

* Если вы не отшлепаете ребенка, когда он пытается ударить малыша, у него войдет это в привычку и он будет без конца обижать маленьких.

Я часто пыталась выяснить, откуда появляются такие нелепые правила воспитания. Жизненный опыт должен был давно убедить нас в том, что они ошибочны.

Я и сама была жертвой подобной логики, когда была молодой матерью. Педиатр должен был постоянно меня убеждать, что моя дочь не будет есть только протертую пищу и засыпать только ври свете лампы, когда выйдет замуж! А мне следовало бы быть умнее, потому что к тому моменту, когда у меня родилась дочь, я уже довольно долго изучала психологию и внимательно проштудировала многие исследования в области привычек. Доказано, что привычки невечны и многие из них исчезают с годами. Когда потребность, лежащая в основе привычки, удовлетворяется, она бесследно исчезает.

Плачущий младенец действительно перестанет плакать, когда он наконец утешится.

Дети действительно начинают проявлять интерес к разнообразной пище, когда удовлетворяется их потребность в знакомом и похожем.

Братья и сестры действительно перестают обижать младших, когда удовлетворяется их потребность во внимании и поддержке со стороны взрослых.

Работая с приемными детьми, которые раньше воспитывались в детских домах, один из психологов пришел к выводу, что их неспособность приспособиться к жизни в семье является следствием эмоциональной депривации, которой сопровождалось их раннее детство. Это были дети, которых бросили еще в младенчестве, и они редко испытывали к себе любовь взрослых. Многие из них постоянно переходили от одних приемных родителей к другим, и специалисты, которые ратовали за ликвидацию детских домов, ощутили, что их вера в новые подходы может быть поколеблена. У этих детей развивались такие «привычки», как воровство, сквернословие, склонность к поджогам и побегам, они плохо учились.

Психологи пришли к выводу, что все эти наклонности развились у них изза того, что все они были лишены любви и заботы взрослых в первые месяцы жизни. Один из американских психологов получил разрешение на исследование, арендовал особняк в НьюЙорке, нанял штат социальных работников, нянь, воспитателей и психологов и оборудовал комнаты этого дома большими колыбелями, качалками и игрушками для дошкольников. Затем он отобрал для проведения эксперимента две группы мальчиков в возрасте от семи до одиннадцати лет. Все они сменили за короткий период две, а иногда и три приемные семьи. Одна группа продолжала жить у приемных родителей, где за ними присматривали как обычно. Вторую группу перевели в особняк, где каждому был выделен персональный воспитатель, человек, который должен был постоянно уделять ему внимание на протяжении неопределенного срока. Каждому мальчику говорили: «Когда ты был маленьким ребенком, тебе приходилось очень тяжело. Некому было уделить тебе внимание, в котором ты нуждался, ни у кого не было времени играть с тобой. Давай представим, что ты опять маленький. В этот раз все будет иначе. Ты можешь ложиться в колыбель, тебя могут качать в качалке, даже поить молоком из бутылочки, если тебе хочется. Тебе не нужно ходить в школу, ты можешь играть с другими детьми, здесь в подвале есть песочница и лесенки для лазанья; можешь рисовать красками, играть с глиной или строить из кубиков, и у тебя будет собственная кукла или мягкая зверюшка. Ты можешь представлять, что ты маленький, сколько тебе захочется, а когда ты перестанешь этого хотеть, ты сам скажешь нам об этом».

Вначале дети думали, что, предлагая им все это, взрослые смеются над ними. Они стали еще более неуправляемыми, многие из них не обращали никакого внимания на воспитателя. Но через неделю они впитывали внимание, как губка, и каждый посвоему вернулся к более ранней стадии развития. За несколько месяцев все они «повзрослели» по собственному желанию. Затем их отдали на воспитание новым приемным родителям. У 80% тех мальчиков, которые пережили возврат к младенчеству, дела пошли хорошо, и они освоились и привыкли к семье.

Из этого исследования вовсе не следует, что все неблагополучные дети должны пройти через нечто подобное. Из этого и многих других исследований мы вынесли важный урок: неудовлетворенные потребности не исчезают, пока они не удовлетворены, они закрепляются очень прочно. Если у ребенка на любой стадии развития не удовлетворяется одна из его потребностей, ему становится трудно, порой невозможно, продолжать расти и развиваться.

Ярким примером этого служит нытик Эндрю. В возрасте семи лет он без конца хныкал, доводя родителей до белого каления. С каждой просьбой, с каждой жалобой он обращался к родителям ноющим голосом. Казалось, что он всегда готов расплакаться. Его отец решил, что единственный способ искоренить эту привычку – это не замечать его, пока он не прекратит канючить. «Пока ты не сможешь говорить со мной нормальным голосом, я не собираюсь слушать тебя», – предупредил отец. В этом случае он опирался на распространенное мнение, что надо разрушить привычку, пока она не закрепилась. Но его слова не помогли. Нытье не только не прекратилось, но становилось день ото дня сильнее. В конце концов, отчаявшись, родители Эндрю согласились с предложением своего домашнего доктора обратиться за помощью в детскую консультацию. Там они узнали о сыне коекакие весьма интересные вещи.

Эндрю было чуть больше года, когда родился его младший брат. Вторую беременность мать переносила тяжело и была вынуждена довольно долго лежать в постели. Еще один братик родился, когда Эндрю не было и трех лет, так что к семи годам его жизнь, за исключением первых месяцев после рождения, проходила в тени других. Во II классе к ним пришла очень строгая и суровая учительница. На ее уроках запрещалось разговаривать; в холлах дети выстраивались молчаливыми двойными шеренгами; для того чтобы выйти в туалет, требовалось специальное разрешение; детям не помогали справиться с «непослушными» ботинками, а на доске вывешивались плохие оценки тем, кто забывал сказать «спасибо» или «пожалуйста», когда это было нужно.

От маленького мальчика требовалось так много, а он так страдал от эмоционального голодания, недостаточного внимания и заботы. Не сумев справиться с новыми требованиями, он стал вести себя как маленький ребенок – это была его защитная реакция.

Он переставал ныть, когда с ним обращались как с младенцем. Он сидел на коленях у матери, папа читал ему (одному!) перед сном, хотя он мог читать и сам, с ним с одним ходили в магазин игрушек, оставив братьев дома с няней, он мог остаться на выходные с бабушкой и дедушкой, ему разрешалось тихо играть в своей комнате с кубиками и пластилином, вместо того чтобы присматривать во дворе за братьями… Все это и долгий разговор с директором школы, в результате чего мальчика перевели в класс к другой учительнице, которая полагала, что семилетним детям необходимы внимание и любовь даже в школе, помогли Эндрю избавиться от дурной привычки.

Двенадцатилетняя Линн «взяла за привычку» брать без спроса вещи, которые ей не принадлежали. Как только родители находили предметы, которые, как они знали, она взяла в магазине или в доме у друзей, они лупили ее. «Чтобы выбить из нее эту привычку», – говорили они. Но это не помогало, так что пришлось усилить наказание: запретить развлечения. И это не принесло успеха, больше того, появились новые дурные привычки: вранье, прогулы, поздние возвращения домой…

Воровство, когда оно становится привычным, яркое доказательство того, что не удовлетворены какието важные потребности ребенка. Все дети время от времени испытывают непреодолимое желание взять чтото, что им не принадлежит, но когда это входит в привычку – это сигнал, крик о помощи. Двенадцатилетние дети, вероятно, более чувствительны к ужасному ощущению отвращения к себе, неуверенности в своих силах. Они меняются столь быстро и драматично, их взросление неизбежно рождает различного рода пугающие ощущения. Если ребенка бьют или сурово накавывают, это только усиливает у него чувство неуверенности в себе и собственной ненужности, а впоследствии приводит к закреплению привычки, которая становится отражением этих ощущений. Исчезнет привычка или нет, полностью зависит от того, насколько Линн сможет с надеждой смотреть в будущее. Вовсе не значит, что надо разрешить ей красть, надо помочь ей справиться с мучительными переживаниями. Наказание редко приводит к исчезновению привычки, потому что оно обращено к стоящей за ней потребности. Нытик может бросить ныть, но начать сосать палец; врун может бояться обманывать, но вместо этого он начнет заикаться. Родители должны признать свои естественные страхи и склонность впадать в истерику по поводу той или иной привычки. Но они должны стремиться к тому, чтобы найти разумные и продуктивные способы узнавания, какую именно потребность выражает эта привычка, и удовлетворить ее как можно более эффективно.

Вернемся к счастливой, обожаемой и любимой маленькой Эми – портит ли ее такое внимание? Что произойдет с привычкой быть «звездой», когда пьеса кончится? Вероятно, некоторое время она будет весьма изумлена и даже очень сердита. Но, принимая любовь, она обретает внутренние ресурсы, умение двигаться вперед к решению новых задач, новым впечатлениям. Она будет чувствовать себя достаточно уверенно, чтобы общаться с другими детьми, не бояться, оставаясь с няней, играть самостоятельно, когда мама занята.

Я сказала матери Эми: «Представь, что мы знали бы, что в ближайшем будущем наступит великий голод и Эми будет страдать от недоедания. Оправданно ли будет готовить ее к этому обстоятельству, ограничивая ее в пище, в витаминах и минеральных веществах, так чтобы она привыкла к нему. Это было бы просто глупо. Ощущение, что тебя любят, столь же важно, как и пища, и если ребенок получает этот эмоциональный заряд, он сослужит ему хорошую службу в тех тяжелых обстоятельствах, которые наступят позднее, когда он станет взрослым. Хорошо упитанный ребенок имеет больший шанс выжить в голод, чем недоедавший, в любом случае – касается ли это пищи или чувств».

Не кусайте руку, которая вам протянута

Вероятно, нет другого такого периода детства, когда бы родители больше недоумевали и приходили в ярость, чем в те годы, когда малыш предоставляет им убедительное свидетельство того, что Дарвин был прав в своем утверждении, что мы произошли от обезьян. Например, «период кусания», с которым сталкиваются многие родители, когда их ребенку около двухтрех лет.

Поначалу мы потрясены, потому что похоже на то, что этот кусающийся «маньяк» расцвел буйным цветом всего за одну ночь: еще вчера это был восхитительный малыш, состоящий из объятий и улыбок и любящий всех. Мы напуганы, потому что знаем, что кусаться опасно; мы взбешены, потому что это кажется нам таким бессмысленным и диким. Сочетание теплого, мягкого, ласкового малыша и его волчьих зубов создает у нас ощущение, что мы столкнулись с чемто ужасным, вызывающим сграх.

Поскольку кусание вызывает у нас такие сильные эмоции, мы склонны принимать по этому поводу не очень разумные меры. Примером типичной реакции родителей может служить поведение одной матери: она внимательно осмотрела руку своего сына, которую укусил его младший брат. Определив точное место между локтем и запястьем, она укусила в это же место обидчика, гневно крича: «Вот и ему было так же больно!»

Большинство родителей, которые придерживаются правила «зуб за зуб», обнаруживают, что такое возмездие, повидимому, не оказывает существенного влияния на поведение агрессора. У моих соседей двое детей: четырехлетняя Грета и двухлетний Кенни. Когда я несколько дней назад заглянула к ним, дверь мне открыла бабушка. Она показала мне несколько уродливых шрамов на лице и руках Греты, куда Кенни укусил ее. Бабушка была вне себя. «Мы сходим с ума, мы не знаем, что делать, – сказала она. – Мыли ему рот с мылом, посыпали язык перцем, избили его до полусмерти, но никакого результата».

«Вы не правы, – сказала я. – Коечто у него в голове откладывается даже очень хорошо. Он приходит к выводу, что взрослые могут быть такими же глупыми и плохими, как и дети. Ято маленький, а что происходит с ними?» – «Я никогда об этом не думала, – ответила бабушка. – А что вы посоветуете?»

Рано или поздно тот, кто кусается, кусаться перестанет, так что по большей части наказание никак не влияет на суть дела. Однако укусы опасны, и если мы можем както предотвратить или смягчить их, необходимо предпринять все, что в наших силах, чтобы добиться положительного результата. Думаю, что, если мы будем знать, почему ребенок кусается, мы сможем принять правильное решение о его наказании.

Для двухлетнего ребенка социальные отношения могут стать источником бурных переживаний. До сих пор если битвы за выживание и велись, то в основном со взрослыми, и плач очень хорошо зарекомендовал себя как способ добиться своего, когда хотелось получить дополнительное лакомство или не ложиться спать сразу после возвращения отца с работы. Но многие малыши вынуждены прийти к выводу, что отношения, которые складываются у них с другими детьми, – дело совсем непростое. Они могут быть грубыми и нечуткими к желаниям других; могут просто так ударить или пожаловаться маме; и им в высшей степени безразлично, хочешь ли ты пои; рать с их игрушечным утенком или ведерком для песка или нет. Вот перед вами маленький ребенок, практически младенец, который чтото хочет, в чемто нуждается и который охвачен непреодолимым стремлением получить то, что он хочет, тогда, когда он хочет. Что он может делать в такой ситуации? Он еще плохо управляет своими ногами, чтобы лягаться, и он вовсе не уверен, что его руки достаточно длинны для того, чтобы драться. Но у него есть одно оружие, которое хорошо ему служило в приятном процессе жевания, и в силе этого оружия он не сомневается – это зубы, они не подведут, если будет нужно защищаться.

Жизнь кусающегося малыша превращается в кошмар. Его мать, отец, родственники, шофер автобуса, продавец в магазине – на самом деле все на свете – выкрикивают в его адрес неистовые угрозы, убеждая, что то, что он сделал, это самое страшное, что может сделать человек. Затем, и не так уж редко, взрослые сами кусаются в ответ, повергая ребенка в смятение. Он теряет рассудок от изумления и ужаса. Не только он сам ужасный, дрянной ребенок, но и тот человек, которого он любит больше всего на свете, такой же дрянной, как и он.

Хочу со всей определенностью посоветовать родителям: не кусайте руку, которая к вам протянута, потому что ребенок страшно нуждается в любви и понимании взрослых. Он тот же милый малыш, которым был неделю назад, но теперь, когда он испуган или рассержен, им овладевает странное и непреодолимое стремление защитить себя любым путем. Он не хочет быть нелюбимым, он очень хочет знать, как ему остановиться. Но ответ на свой вопрос он чаще всего не получает. В ответ взрослые сами кусают его, намыливают ему рот или задают трепку, и он думает, что, если старшие так поступают, они простонапросто тоже не знают, что делать, как защищаться. Они такие же жертвы инстинктивных побуждений, как и дети.

Ребенку в этот момент особенно нужно, чтобы рядом с ним оказался умный и чуткий человек, который помог бы ему найти выход из беды. Чаще взрослый останавливает ребенка жестким и непреклонным требованием: «Ты не должен кусаться, я тебе этого не позволю и никому не дам укусить тебя. Ты очень маленький и иногда не можешь остановиться, но очень скоро ты поймешь, как это плохо. А пока посиди один и подумай».

У этого метода есть несколько преимуществ. Одно из них состоит в том, что он уменьшает число социальных контактов между маленьким ребенком и другими людьми. Вполне может быть, что кусание является одним из проявлений истерии, возникающей оттого, что ребенок слишком много времени вовлечен в социальные контакты. Одиночество помогает малышу понять, что, несмотря на трудности общения с людьми, на самом деле он этого хочет и, когда его изолируют от них, ему очень грустно.

Поскольку тревога и напряжение всегда уменьшаются, если в ответ на детское поведение взрослые отвечают «повзрослому», мне кажется, что кусающихся малышей можно гораздо быстрее перевоспитать с помощью изоляции, чем с помощью ответных укусов, мыла и шлепков. Вопрос не только в том, сколько дней или недель потребуется для того, чтобы простить его. Столь же важно и то, что это дает блестящую возможность показать ребенку, что быть взрослым интересно, что это значит быть рассудительным, добрым, понимающим, знать, что делать в чрезвычайных обстоятельствах. Когда человеку два или три года и он напуган собственной детскостью и незрелостью, большое утешение – знать, что когданибудь он сможет вырасти и стать таким человеком, который сможет при виде кусающегося ребенка проявить благоразумие и сочувствие, взять на руки этого отверженного, унести его из схватки и сказать: «Я знаю, как помочь тебе».

Почему дети не спят?

Джонни девять месяцев. Каждую ночь он без конца просыпается и плачет.

Кэти два с половиной года. Она приходит в комнату к родителям по четырепять раз за ночь и хочет спать вместе с ними.

Родители так измучены и настолько растеряны, что порой запирают дверь в свою спальню, но не могут спать, потому что слышат, как их ребенок плачет. То мать, то отец вскакивают и бегут укачивать своего малыша.

Ни один из этих случаев не является необычным. Эти и другие проблемы, связанные со сном, рано или поздно сводят родителей с ума. Меня заинтересовало, почему в последние годы увеличилось количество детей, страдающих бессонницей. Почти любой разговор с молодыми родителями начинается с обсуждения этого вопроса. Слушая по радио доктора Лоренса Балтера, очень популярного детского психолога, я заметила, что за четыре часа эфирного времени более 50% вопросов, на которые он отвечал, были связаны со сном.

Групповые дискуссии с родителями я начала проводить в 40х годах и продолжаю заниматься этим до сих пор. Хотя и тогда были дети, плохо спавшие по ночам, их было гораздо меньше, чем сейчас. Эта разница столь значительна, что невольно возникает вопрос: с чем связано это явление?

В течение тех лет, когда я работала с родителями, жизнь младенцев и дошкольников была сравнительно спокойной и легкой. У них были манежи и стульчики на колесах, у них были игрушки: однодва кольца, какаянибудь книжка или пластмассовая зверюшка, крупные бусы или яркий мяч. Когда я была воспитательницей в детском саду в 40х и 50х годах, мы считали, что за полдня в детском саду ребенок получает более чем достаточно для своего развития. В то время в большинстве средних семей была домработница или няня, спрос на которых тогда был невелик. Малышей брали с собой в гости к бабушке и другим родственникам, но они спокойно оставались дома с няней, когда родители уходили в кино или к друзьям. Детей моложе четырехпяти лет не водили в кино, в кукольный театр или в цирк. Они почти никогда не ели в ресторанах и столовых, в основном пищу готовили дома.

Тридцать лет назад были детские психологи и педагоги, которые настоятельно советовали родителям уделять больше внимания интеллектуальному развитию детей, но тогда подобные советы давали немногие. Любой малыш, родившийся сегодня, может рассчитывать, что на него обрушится поток самой различной информации и впечатлений с первых дней его жизни. Существует множество колыбелей с зеркалами и кольцами, свистками и рожками, со счетами (чтобы малыш не терял времени даром и учился арифметике); ребенку часто бывает трудно найти место в манеже изза множества кукол, машинок, мячей, барабанов и прочего снаряжения, предназначенного для его умственного развития.

Работает мать или нет, мысль о том, что ее двухлетние сын или дочь должны проводить полный день в детском саду, кажется ей вполне приемлемой. Сто лет назад большинство детей не отдавали в школу до семи лет. Детский сад был новинкой, и никто не предполагал, что дошкольник будет учиться в нем читать и считать.

Отсутствие внешней стимуляции развития не исключало того факта, что в то время было столько же умных и столько же не очень умных детей, как и сейчас. Мне кажется, что теория раннего обучения младенцев стала причиной многих эмоциональных расстройств, в том числе и детской бессонницы.

Некоторые младенцы, которым стремятся создать специальные условия, для того, чтобы они выросли гениальными, например показывают в четыре месяца карточки с цифрами и буквами, оказываются достаточно умными для того, чтобы поступить с ними соответственно своему возрасту: тянут их в рот, чтобы съесть. Создается впечатление, что родители думают, что все потеряно, если их двухлетний или трехлетний ребенок не научится читать, цитировать Шекспира, играть на скрипке или говорить пояпонски. А дети начинают нервничать, не понимая, что от них хотят. Все эти намерения взрослых не имеют ничего общего с ходом естественного развития, и вполне вероятно, что именно они становятся причиной детской бессонницы.

Многие педиатры, с которыми я беседовала в последнее время, говорили мне, что сейчас они гораздо больше занимаются болезнями внутренних органов, потому что у многих детей обнаруживаются язва, колит, мигрень, выпадение волос и другие заболевания, которые раньше связывались со стрессом у взрослых. Но давайте вернемся ко сну, хотя на самом деле это лишь малая часть явлений, связанных со здоровьем малышей. Чем отличается жизнь маленького ребенка сегодня и полвека назад? Прежде всего тем, что почти половине детей приходится пережить развод родителей.

Поскольку маленькие дети не понимают, почему это произошло, они обвиняют в этом себя. Если бы они были красивыми, умными, безупречными, такого никогда бы не случилось.

Дети дошкольного возраста сегодня стали частью более беспокойного, шумного и стремительно меняющегося образа жизни, чем их сверстники, жившие в другие времена. Стиральные машины грохочут, гигантские грузовики ревут, как танки, вы идете с ребенком не в маленький магазинчик, а в огромный универсам. Немногие малыши придерживаются простого жесткого режима. Вместо этого они повторяют вслед за родителями любые отступления от него, что также делает их жизнь более нестабильной.

Больше всего это относится к телевизору, стимуляции, постоянно подрывающей крошечный, несозревший мозг по нескольку часов в день. И конечно, это все новые продукты, полные консервантов и прочих химических веществ, которыми питаются не только взрослые, но и дети.

Жизнь взрослых тоже изменилась. Планета делается невероятно перенаселенной; безумное скопление стекла, бетона и машин обесчеловечивает наши города. Восхитительные леса, поля и маленькие городки былых времен заменили суперавтострады и небоскребы. Возросла экономическая необходимость работать обоим родителям, и все больше женщин должны работать для удовлетворения своих собственных потребностей. Детей перебрасывают с рук на руки: быстро поднимают в семь часов, одевают, кормят завтраком и отводят в детский сад, где они проводят целый день, пока вечером их не заберут домой. Как это не похоже на большую семью, жившую сто лет назад. Тогда, конечно, тоже были свои проблемы, но условия жизни маленького ребенка во многом отличались от сегодняшних.

Может быть, мы никогда не обретем вновь спокойствия былых времен, но мы должны сделать все для того, чтобы облегчить ребенку восприятие окружающего мира. Для этого необходимо убрать половину всех «развивающих» игрушек из кроватки и манежа. Пара погремушек, мягкая кукла, мячик – этого вполне достаточно для того, чтобы малыш спокойно играл. Для умственного и эмоционального развития младенца намного важнее, чтобы у него была возможность дрыгать ножками, протягивать ручки и вертеться, куда полезнее взять его на руки и поговорить с ним.

Дважды подумайте, если захотите отступить от привычного для него режима. Это прекрасно для взрослых, но дети, которым меньше пяти лет, с трудом приспосабливаются к его нарушению. Чтобы ребенок перестал страдать от бессонницы, составьте ему такой распорядок дня, который соответствовал бы его возрасту. Малышам нравится, если они знают, когда у них завтрак, отдых, прогулка в парк, когда наступает время сна.

Вы скажете, что не в силах следить за режимом ребенка, так как вы работаете. Конечно, это трудно, но постарайтесь отдать его в детский сад, в расписании которого большое место занимает игра с красками, глиной, песком, водой, в котором режим не похож на школьный: не перенасыщен учебными занятиями, которые неестественны для детей дошкольного возраста. Выбирайте детсад, в котором воспитатели менее строгие, не ругают за беспорядок или грязь, знают, как помочь детям продвинуться вперед в своем развитии без того, чтобы они чувствовали себя виноватыми или испуганными.

Если будние дни у вас выдались беспокойными и трудными, постарайтесь, чтобы выходные прошли спокойно: поход в осенний лес за разноцветными листьями, целый день игры в песке на пляже, поездка в зоопарк и т. д. Оставьте время для того, чтобы повозиться с ребенком, почитать ему сказку. Будьте последовательны, соблюдая привычный для него режим. «Сейчас мне пора купаться!» – гордо объявляет двухлетний малыш. «Я всегда беру в постель мишку, зайку и мою любимую куклу», – уверенно говорит другой. Не спешите сразу добиться успеха. Проблемы, связанные со сном, не проходят быстро и легко. Менее напряженная и более стабильная жизнь способствует их решению.

Постарайтесь сделать жизнь ребенка более спокойной. Конечно, для того чтобы развиваться, ребенок нуждается в стимуляции, но не в безумной, неупорядоченной, подавляющей. Отход ко сну должен быть почти ритуалом. Это один из тех моментов, когда родители могут полностью контролировать обстановку. Сначала – каждый день в одно и то же время – теплая ванна. Каждой игрушке говорится «спокойной ночи», ребенок целует ее и укладывает в кроватку. Замечательное снотворное – перечисление всех тех, кто любит малыша и желает ему спокойной ночи! Если жизнь ребенка беспокойна и неупорядоченна: родители развелись; его надолго оставляют в детском саду; днем было слишком много впечатлений; мама и папа за завтраком кричали друг на друга; перед сном можно поговорить с ним об этих событиях, попросив малыша рассказать о том, что он чувствует. Даже маленькие дети могут в крайнем случае покивать в ответ головой и почувствовать, что вы хотите им помочь. Когда ваши сын или дочь не могут сформулировать свои чувства, не кричите на них, а спокойно скажите: «Мне кажется, тебе сегодня очень меня не хватало», или: «Мне кажется, ты испугался, когда я рассердился на маму», или: «Я знаю, как тебе не хватает папы». Все эти объяснения дают возможность ребенку понять, что его ощущения нормальны, он не несет ответственности за проблемы, возникающие у взрослых.

Когда ребенок просыпается ночью, маме или папе надо войти в комнату к нему и успокоить его, погладив или поцеловав, сесть на стул (или прилечь рядом, если позволяют размеры кровати) и сказать, что вы не уйдете, пока он не уснет. Возможно, это придется повторить несколько раз за ночь, но постепенно вам придется делать это реже и реже.

Наконец, должно быть специальное время, когда ребенок может прийти к вам в постель, например по утрам в выходные. Думаю, что это можно делать и чаще, но я абсолютно уверена в том, что с первых лет жизни детей надо приучить к мысли, что родители нуждаются в уединении и имеют на это право.

Возрастающая тревога родителей по поводу бессонницы у их малышей отражает те перемены, которые произошли в обществе за последние несколько десятилетий и привели к установлению не детского, а антидетского образа жизни.

       Пятница Т.В. Пальчиковые игры и упражнения: Массаж карандашами. – Мн.: Аверсвэв, 2005.

Уважаемые педагоги!

Дорогие родители!

Общеизвестным является факт, что движения рук человека теснейшим образом связаны с развитием его речи, что  упражнения для пальцев  стимулируют работу мозга.

В дошкольной педагогике хорошо известно и широко применяется такое эффективное средство для развития мелкой моторики, как  пальцевые игры и упражнения.

В последнее время в среде педагогов и родителей возрастает интерес к массажу пальцев рук. Доказано, что даже самый примитивный  массаж, заключающийся в сгибании и разгибании  пальцев годовалого малыша,  вдвое ускоряет процесс овладения им речью. Массаж пальцев ребенка традиционно использовала этнопедагогика. Яркий пример тому –   потешка о сороке-вороне, которая сварила детям кашу, и те движения, которыми она сопровождается.

В этой методической разработке вы найдете эффективные упражнения для стимулирующего пальчикового массажа. Но это не совсем обычный массаж. Массажные движения выполняются с помощью хорошо знакомого детям предмета – карандаша. Все родители знают, как дошкольники любят рисовать. А если перед рисованием предложить ребенку поиграть с карандашами,  помассировать ладони и пальцы?

Научить детей самомассажу рук несложно. С помощью граненых карандашей ребенок массирует запястья, кисти рук: пальцы, ладони, тыльные поверхности ладоней, межпальцевые зоны. Такой массаж и игры с карандашами будут стимулировать речевое развитие малыша,  способствовать овладению тонкими движениями пальцев, улучшат трофику тканей и кровоснабжение пальцев рук. Особый интерес массажные упражнения вызывают у детей, если их выполнение сочетается с проговариванием коротких стихотворений и рифмовок.

Вводная беседа:

Мой маленький друг!

В твоем доме, конечно, живут карандаши. Посмотри, как их много и какие они разные: длинные, короткие, тонкие, толстые, круглые, шестигранные, разноцветные… Ты рисуешь карандашами замечательные картинки – яркие и веселые. А что еще умеют делать карандаши? Правильно, карандаши в твоих руках умеют раскрашивать предметы на рисунках, обводить контур, штриховать, писать буквы и цифры. А знаешь ли ты, что карандаши могут играть с твоими пальчиками? И это очень полезные игры. Ведь скоро ты пойдешь в школу, будешь учиться красиво и аккуратно писать в тетрадке. Нужно, чтобы твои пальцы стали ловкими, подвижными и умелыми. Возьми свои карандаши и поиграй с ними. Веселый Карандаш желает тебе успехов!

Вступление

Для чего нужна эта книга и как правильно по ней заниматься

(подсказки для взрослых)

В устной речи любого народа можно встретить короткие стихотворения, которые сопровождаются движениями пальцев, например, известная всем "Сорока-Ворона... ".

Люди давно заметили, что движения рук и пальцев, сопровождаемые короткими стихами благотворно действуют на развитие детей. А уже в наше время сотрудники Института физиологии детей и подростков АПН РФ доказали, что тонкие движения пальцев рук положительно влияют на развитие детской речи.

Что же происходит, когда ребёнок занимается пальчиковой гимнастикой?

1. Выполнение упражнений и ритмических движений пальцами индуктивно приводит к возбуждению в речевых центрах головного мозга и резкому усилению согласованной деятельности речевых зон, что, в конечном итоге, стимулирует развитие речи.

2. Игры с пальчиками создают благоприятный эмоциональный фон, развивают умение подражать взрослому, учат вслушиваться и понимать смысл речи, повышают речевую активность ребенка.

3. Малыш учится концентрировать своё внимание и правильно его распределять.

4. Если ребенок будет выполнять упражнения, сопровождая их короткими стихотворными строчками, то его речь станет более чёткой, ритмичной, яркой, и усилится контроль за выполняемыми движениями.

5. Развивается память ребёнка, так как он учится запоминать определённые положения рук и последовательность движений (лучшему запоминанию поможет яркий рисунок на правой странице).

6. У малыша развивается воображение и фантазия. Овладев всеми упражнениями, он сможет "рассказывать руками" целые истории (пример смотрите далее).

7. В результате освоения всех упражнений кисти рук и пальцы приобретут силу, хорошую подвижность и гибкость, а это в дальнейшем облегчит овладение навыком письма.

Все упражнения разделены на три группы.

I группа. Упражнения для кистей рук

развивают подражательную способность, достаточно просты и не требуют тонких дифференцированных движений;

• учат напрягать и расслаблять мышцы;
• развивают умение сохранять положение пальцев некоторое время;
• учат переключаться с одного движения на другое.

II группа. Упражнения для пальцев условно статические

• совершенствуют полученные ранее навыки на более высоком уровне и требуют более точных движений.

III группа. Упражнения для пальцев динамические

• развивают точную координацию движений;
• учат сгибать и разгибать пальцы рук;
• учат противопоставлять большой палец остальным.

Все упражнения будут полезны не только детям с задержкой в развитии речи или какими-либо её нарушениями, но и детям, у которых речевое развитие происходит своевременно.

С какого возраста можно начинать выполнять эти упражнения?

В Японии упражнения для пальчиков начинают выполнять с трёхмесячного возраста. Некоторые специалисты советуют заниматься пальчиковой гимнастикой с 6-7 месяцев. Но и в более позднем возрасте занятия будут очень полезны и эффективны.

Начинать можно с ежедневного массажа по 2-3 минуты кистей рук и пальцев:

1. поглаживать и растирать ладошки вверх - вниз;
2. разминать и растирать каждый палец вдоль, затем - поперёк;
3. растирать пальчики спиралевидными движениями.

Затем можно выполнять некоторые упражнения III группы, но в пассивной форме, то есть Вы сами сгибаете, разгибаете пальчики малыша и совершаете другие энергичные движения, сопровождая их ритмичными строчками. При этом важно, чтобы в упражнениях участвовали все пальчики.

Примерно с 10 месяцев кроме пассивных упражнений III и II групп ребёнка нужно учить:

• катать между ладошками и пальчиками шарики и палочки разного размера;
• рвать бумагу, отщипывать кусочки от куска глины или пластилина;
• перекладывать из одной коробки в другую разные мелкие предметы (бусинки, пуговки и т.п.) одной рукой или двумя одновременно.

Затем малыша можно начинать учить движениям, имитирующим знакомые ему действия и предметы (упражнения I группы).

После освоения упражнений I группы приступайте к выполнению упражнений II и III групп, но уже в активной форме, то есть все упражнения ребёнок выполняет сам.

Если же вы начинаете заниматься с детьми в возрасте 2-, 3-, 4 лет и старше, то отрабатывайте последовательно все упражнения, начиная с I группы.

Помните! Любые упражнения будут эффективны только при регулярных занятиях. Занимайтесь ежедневно около 5 минут.

Пальчиковая гимнастика:

1. Сначала все упражнения выполняются медленно. Следите, чтобы ребёнок правильно воспроизводил и удерживал положение кисти или пальцев и правильно переключался с одного движения на другое. При необходимости помогите малышу или научите его помогать себе второй рукой.
2. Упражнения отрабатываются сначала одной рукой (если не предусмотрено участие обеих рук), затем - другой рукой, после этого - двумя одновременно.
3. Некоторые упражнения даны в нескольких вариантах. Первый - самый лёгкий.
4. Каждому упражнению соответствует свой рисунок для создания зрительного образа. Сначала покажите ребёнку цветной рисунок и объясните, как должно выполняться упражнение. Постепенно надобность в объяснениях отпадает: Вы показываете картинку, называете упражнение, а малыш вспоминает, какое положение кистей рук или пальцев он должен воспроизвести.

Когда все упражнения будут хорошо знакомы, можно выполнять следующие игровые задания:

1. Запоминать и повторять серию движений по словесной инструкции, начиная с двух движений и заканчивая тремя, четырьмя и больше. Например: "Коза" - "Улитка". Ребёнок переключается с позиции "коза" на позицию "улитка" (3-4 раза). Сначала упражнение выполняется по словесной инструкции, затем на счёт "раз-два". Или: "Вилка" - "Кольцо" - "Заяц". Можно предлагать любую последовательность упражнений.
2. "Рассказывать руками" маленькие истории, сказки и стихи (с. 56-59). Сначала Вы сами придумываете рассказ, затем предлагаете сочинить свою историю малышу.
   Например: "В одном чудесном месте протекала речка (изображаем "речку"). В ней жила маленькая рыбка (изображаем "рыбку"). Как-то раз по реке проплыл пароход (упражнение "пароход"), он сильно гудел и рыбка испугалась и уплыла. А на берегу реки ("река"), росло дерево (упражнение "дерево") и т. д.

Рассказать с помощью рук итоговую сказку (с. 58) помогут карточки, которые вы найдёте в конце книги (предварительно их нужно разрезать). Чтобы карточки дольше сохранились, обклейте их прозрачной плёнкой или скотчем.

Эти же карточки можно использовать в самом начале занятий, при разучивании упражнений, а также для лучшего запоминания серии упражнений. Например, Вы кладете перед ребёнком 3 картинки и предлагаете запомнить последовательность упражнений. Затем картинки убирают, а малыш выполняет упражнения в нужном порядке.

Когда маленький непоседа уже без труда выполняет все упражнения, приступай те к ещё более сложному заданию: разложите на столе несколько карточек и попросите ребёнка придумать новую историю, используя вместо плана картинки. Затем историю надо рассказать с помощью рук.
Пусть каждая минута совместных занятий вернётся к вам сторицею!

Упражнения для кистей рук

Фонарики

Вариант 1.

Исходное положение. Расположить ладони перед собой, выпрямив и раздвинув пальцы. Сжимать и разжимать пальцы на обеих руках одновременно, сопровождая движения соответствующими фразами.

Фонарики зажглись!
(пальцы выпрямить)

Фонарики погасли!
(пальцы сжать)

Упражнение выполнять несколько раз.

Вариант 2 (усложнённый).

Поочерёдно сжимать и разжимать пальцы рук на счёт "раз-два". На "раз": пальцы правой руки выпрямлены, пальцы левой руки сжаты. На "два": пальцы левой руки выпрямлены, пальцы правой руки сжаты. Выполнять упражнение сначала медленно, затем ускорить темп. Упражнение можно выполнять сначала на счёт, а потом - сопровождая движения ритмично проговариваемыми строчками:

Мы фонарики зажжём,
А потом гулять пойдём!
Вот фонарики сияют,
Нам дорогу освещают!

Заготавливаем капусту

Руками имитируем соответствующие действия:

- Мы капусту рубим! (2р.) - прямыми, напряжёнными ладонями имитируем движения топора: вверх-вниз.
- Мы капусту режем! (2р.) - энергичные движения прямыми ладонями вперёд-назад.
- Мы капусту солим! (2р.) - пальцы собраны "щепотью", "солим капусту".
- Мы Капусту Жмём! (2р.)- энергично сжимаем пальцы в кулаки то одновременно на двух руках, то поочерёдно.
- Мы морковку Трём! (2 р.) - пальцы одной руки сжаты в кулак и со-вершают ритмичные движения вверх-вниз по ладони другой руки.

Затем меняем руки.

Моем руки

1. "Моем руки": ритмично потирать ладошки, имитируя мытьё рук.

Ах, вода, вода, вода! Будем чистыми всегда!

2. "Стряхиваем водичку с рук": пальцы сжать в кулачок, затем с силой выпрямить пальчики, как бы стряхивая водичку.

Брызги - вправо, брызги - влево!
Мокрым стало наше тело!

3. "Вытираем руки": энергичные движения имитируют поочерёдное вытирание каждой руки полотенцем.

Полотенчиком пушистым
Вытрем ручки очень быстро.

Месим тесто

Руками имитируем процесс вымешивания теста.

- Тесто мнём, мнём, мнём! - очень энергично сжимаем и разжимаем руки в кулачки (одновременно и поочередно).
- Тесто жмём, жмём, жмём!
- Пироги мы испечём! - руками совершаем движения, как будто лепим снежки.

Печем блины

Вариант 1.

Попеременно касаться поверхности стола тыльной стороной кисти руки и ладонью.
Мама нам печёт блины, Очень вкусные они. Встали мы сегодня рано И едим их со сметаной.

Вариант 2.

а) левая рука касается стола ладонью, правая рука - тыльной стороной;

б) смена позиции. Теперь левая рука касается стола тыльной стороной, правая рука касается стола ладонью.

Упражнение можно выполнять на счёт "раз-два" или сопровождая движения стихами (см. вариант 1).

Флажки

Вариант 1.

Исходное положение. Расположить ладони перед собой. Одновременно опускать и поднимать ладони, сопровождая движения стихами. Если ребёнок легко выполняет это упражнение, можно предложить опускать и поднимать ладони, не сгибая пальцы.

Я в руках флажки держу
И ребятам всем машу!

Вариант 2 (усложнённый).

Поочерёдно менять положение рук на счёт: "раз-два". "Раз": левая рука - выпрямлена, поднята вверх, правая рука - опущена вниз.
"Два": левая рука - опущена вниз, правая рука - поднята вверх.

Шарик

Исходное положение. Пальчики обеих рук собраны "щепотью" и соприкасаются кончиками.
"Надуваем шарик": придать пальцам такое положение, какое бывает, когда руки держат мячик или шарик.
"Шарик лопнул": пальцы возвращаются в исходное положение.

Я надул упругий шарик,
Укусил его комарик,
Лопнул шарик - не беда,
Новый шар надую я.

Ёжик

Исходное положение. Поставить ладони под углом друг к другу. Расположить пальцы одной руки между пальцами другой. Шевелить прямыми пальчиками.

Маленький колючий еж.
До чего же он хорош!

Лодочка

Исходное положение. Обе ладони поставлены на ребро и соединены " ковшиком ", большие пальцы прижаты к ладоням.

Маленькая лодочка по реке плывёт,
На прогулку лодочка малышей везёт.

Пароход

Исходное положение. Обе ладони соединены "ковшиком", все пальцы, кроме больших, направлены в сторону "от себя", а большие пальцы подняты вверх и соединены - это "труба".

Пароход плывёт по речке,
И труба дымит, как печка.

Речка и рыбка

1. Речка - волнистое, плавное движение расслабленных кистей рук.

2. Рыбка. Исходное положение. Выпрямленные ладони прижаты друг к другу. Пальцы направлены в сторону "от себя".
Поворачивать сомкнутые ладони вправо и влево, имитируя движения рыбки хвостом.

Рыбка-малютка по речке плывёт, Рыбка-малютка хвостиком бьёт.

Деревья

Исходное положение. Расположить кисти рук перед собой, ладонями к себе. Пальцы разведены в стороны и напряжены. После выполнения упражнения встряхнуть кисти рук.

В поле дерево стоит,
Ветер ветки шевелит.
(Покачивать руками из стороны в сторону.)
Дует ветер нам в лицо, Закачалось деревцо!
(Покачивать руками вниз-вверх, не сгибая пальцы.)

Корни

Вариант 1.

Исходное положение. Ладони опущены вниз. Пальцы разведены в стороны и напряжены. Удерживать руки в таком положении на счёт до пяти-десяти. После упражнения расслабить кисти рук, встряхнуть руками.

Высокие красивые
деревья здесь растут,
(показать руками "деревья")
А корни под землёю
для них водичку пьют.
(Показать руками "корни".)

Вариант 2.

Исходное положение. Ладони опущены вниз и прижаты друг к другу тыльной стороной. Пальцы разведены в стороны и напряжены. Удерживать в таком положении кисти рук, потом встряхнуть.

Птичка пьет водичку

Исходное положение. Пальцы сложить "щепотью" - это "клюв". Не отрывая локоть от стола, "клювом" коснуться стола. Далее - имитировать движения птицы: захватить "воду", поднять "голову", пощёлкать "клювом".

Наклонилась, захватила,
Подняла и проглотила.

Птенчики в гнезде

Пальцы правой руки собрать в "щепоть" - это "птенцы". Левой рукой сбоку обхватить пальцы - это гнездо. Попеременно чередовать положение рук.

Вот птенцы, а вот - гнездо.
Всем птенцам в гнезде тепло.

Птичка летит

(усложнённый вариант)

Исходное положение. Руки расположить перед собой (ладонями к себе). Большие пальцы переплести - это "голова" птицы. Остальные пальцы - "крылья". Помахать ими.

Птички летели,
(помахать "крыльями")
Сели - посидели,
(прижать ладони к груди)
Дальше полетели.

Цветок

Исходное положение. Ладони подняты вверх, пальцы образуют "бутон", основания кистей прижаты друг к другу.
Цветок распускается: разводим одновременно пальцы рук в стороны, а потом сводим пальцы вместе.

Солнце поднимается -
Цветочек распускается!
Солнышко садится -
Цветочек спать ложится.

Кошка

Вариант 1.

Две ладошки одновременно сжать в кулачки и поставить на стол, затем одновременно выпрямить пальчики и прижать ладони к столу. Повторить 3-5 раз.

Кулачок - ладошка.
Я иду, как кошка.

Вариант 2 (усложнённый).

При выполнении упражнения руки располагаются на столе.
Попеременная смена положений на счёт "раз-два".

"Раз": левая рука - кулачок, правая рука - ладошка.
"Два": левая рука -ладошка, правая рука - кулачок.

Повторить несколько раз.

Сарай

Пальцы рук соединить под углом - "крыша". Большие пальцы спрятать под "крышу" и прижать к ладоням.

Этот домик называется сарай,
Кто живёт в сарае?
Ну-ка угадай!

Дом

1. Пальцы рук соединить под углом, большие пальцы положить один на другой. Указательный палец одной руки выпрямить - это "труба".

Посмотри на дом с трубой.
В нём мы будем жить с тобой.

2. Руки поднять над головой, пальцы соединить под углом.

Вот стоит огромный дом,
Дом ужасно важный.
Сто окошек в доме том!
Он многоэтажный.

Труба

Исходное положение. Руки сжать в кулачки, оставляя круглые отверстия внутри.
Ставим кулачок на кулачок, меняя положение рук несколько раз, - получается длинная "труба".

Дом стоит с большой трубой.
В нём мы будем жить с тобой.
Смотрит ввысь труба на крыше
И дымит, как будто дышит.

Стул

Вариант 1.

Исходное положение. Левую ладонь поставить вертикально, пальцами вверх - это "спинка" стула. К ней приставить кулачок правой руки - это "сиденье".

Спинка и сиденье -
Стул на удивленье!
Мы на стульях посидим,
Друг на друга поглядим!

Вариант 2 (усложнённый).

Менять положения рук попеременно на счёт "раз-два". "Раз": левая рука - "спинка", правая рука - "сиденье". "Два": правая рука - "спинка", левая рука - "сиденье".

Стол

Вариант 1.

Исходное положение. Левую руку сжать в кулак - это "ножка" стола. Сверху накрыть "ножку" выпрямленной ладонью правой руки - это "крышка" стола.

Кулачок - это толстая ножка.
Сверху крышка - наша ладошка.
Маленький столик.
Время идёт...
Вместе с ладошкой и стол подрастёт.

Вариант 2.

На счёт "раз-два" поочерёдно менять положение рук,

Ворота

1. Исходное положение. Ладони поставить на ребро, пальцами друг к другу - "ворота закрыты". Пальцы выпрямлены и напряжены.

Ворота крепко мы запрём -
Не сможет волк проникнуть в дом!

или

А ворота мы закроем на замок,
Чтобы волк зубастый в дом войти не смог.

2. Ворота открываются и закрываются.

Исходное положение см. пункт 1.

Затем развернуть ладони параллельно друг другу, пальцы направлены от себя. Вернуться в исходное положение.

Ворота открыты всегда для друзей,
Мы рады вам, гости! Входите скорей!

Замок

Исходное положение. Ладони прижать друг к другу. Пальцы переплести. Далее движениями имитировать слова стихотворения.

На двери висит замок.

(Быстро соединять пальцы в замок и разъединять.)
Кто его открыть бы смог?
- Потянули!
(Пальцы - в замке, потянуть пальцы, не расцепляя их.)
- Покрутили!
(Подвигать сцепленными пальцами от себя к себе.)
- Постучали!
(Пальцы, остаются в замке, постучать основаниями ладоней друг о друга.)
И - открыли!
(Расцепить пальцы.)

Упражнения для пальцев условно статические

Зайчик

Вариант 1.

Исходное положение. Указательный и средний пальцы вытянуть вверх, мизинец и безымянный прижать к ладони большим пальцем.
Удерживать пальцы в таком положении на счёт до 5-10. Упражнение выполнять сначала каждой рукой по очереди, затем - двумя руками одновременно.

Кто там скачет на лужайке?
Это длинноухий зайка!

Вариант 2.

Исходное положение (см. вариант 1). Сгибать и разгибать указательный и средний пальцы (вниз-вверх) на счёт "раз-два".

Зайка серенький сидит и ушами шевелит.
Раз-два, раз-два. И ушами шевелит!

Вариант 3. Зайка прячется под сосной.

Исходное положение. Левая рука - "зайчик". Правая рука - выпрямленная ладонь накрывает сверху "зайку" - это "сосна". Потом поменять положение рук. Правая рука - "зайчик", левая рука - "сосна". Менять положение рук 3-4 раза.

Этот зайчик - под сосной
Этот зайчик - под другой.

Вариант 4. Зайчик и барабан.

Исходное положение. Указательный и средний пальцы подняты вверх.
Большой пальчик стучит по безымянному и мизинцу.

Дали зайцу барабан.
Он ударил: там-там-там!

Ножницы

Исходное положение. Большой, безымянный палец и мизинец прижать к ладони. Указательный и средний пальцы вытянуть вперёд.
Они то расходятся, то сходятся, имитируя движения ножниц. Ладонь располагается параллельно столу. Сначала упражнение выполнять медленно, затем темп ускорить. Следить, чтобы пальцы были прямыми.

Режу, режу, ткань верчу,
Научиться шить хочу!

Вилка

Указательный, средний и безымянный пальцы вытянуты вверх, расставлены врозь и напряжены. Большой палец при жимает мизинец к ладони.
Удерживать пальцы в таком положении до счёта 5-10.

Вилкой мы едим сосиску,
Макароны и редиску.

Колечко

Соединить большой и указательный пальцы вместе, в колечко. Остальные пальцы выпрямить, поднять вверх и прижать друг к другу.
Удерживать в таком положении до счёта 5-10. Выполнять упражнение каждой рукой по очереди, затем - двумя руками одновременно.

На узорное крылечко
Кто-то уронил колечко.
И оно с крыльца скатилось,
За ступеньку закатилось.
Дети смотрят там и тут,
Но колечка не найдут.

Очки

Исходное положение. Сделать двумя руками колечки. Поднести к глазам, имитируя очки.

Вот колечки - посмотри!
Превращаются в очки!

Человечек

Вариант 1.

Исходное положение. Указательный и средний пальцы вытянуть и опустить вниз, средний и безымянный пальцы прижать к ладони большим пальцем.
Указательный и средний пальцы передвигать по поверхности стола, имитируя движения ног.
Упражнение выполняется сначала одной рукой, затем - другой. После этого - двумя одновременно. Надо следить за тем, чтобы указательный и средний пальцы при выполнении сильно не сгибались.

Маленькие ножки шагают по дорожке!
Топ-топ, топ-топ. Шагают по дорожке.

Вариант 2.

Исходное положение ( см. вариант 1).
Только теперь человечек "идёт", высоко поднимая "ноги" (указательный и средний пальцы), затем стоит на одной "ноге" (опирается на средний палец, а указательный подтягивает вверх), потом меняет положение "ног" - опирается на указательный палец, а средний подтягивает вверх.
Упражнение выполняется каждой рукой по очереди, затем - двумя руками одновременно.

Вот человечек идёт по дорожке.
И высоко поднимает он ножки.
На одной ноге стоит и по сторонам глядит.
На другую ногу встал, покачался и упал.

Лыжник

(Усложнённый вариант)

Исходное положение, как при выполнении упражнения "Человечек", но указательный и средний пальцы надо поставить на 2 плоские счётные палочки. Это "лыжник на лыжах".
Не отрывая указательный и средний пальцы от "лыж", ребёнок "едет" скользящими движениями по столу.

Утром на лыжах кататься пошли,
Быстро до леса на лыжах дошли.
Время к обеду - весь лес обошли.
Дружно на лыжах домой мы пришли.

Коза

Исходное положение. Указательный палец и мизинец выпрямить. Средний и безымянный - прижать большим пальцем к ладони. Сначала упражнение выполнять каждой рукой по очереди.

Вижу у козочки острые рожки.
Я убегу от неё по дорожке.

Потом можно выполнять упражнение двумя руками, изображая козу и козла:

Идёт коза рогатая,
Идёт коза бодатая.
Навстречу ей козёл спешит.
Дорогу уступить велит.

Мостик

Большой и указательный пальцы левой руки выпрямить, расположить параллельно друг другу и соединить с большим и указательным пальцами правой руки. Остальные пальцы (средний, безымянный и мизинец) выпрямить, прижать друг к другу и удерживать в таком положении.

Мы над речкой из дощечек
Строим мостик золотой.
Через мостик человечек
Гонит козочку домой.

или

Шла коза по мостику
И виляла хвостиком,
Зацепилась за перила -
Прямо в речку угодила.

Улитка

Исходное положение. Указательный, средний и безымянный пальцы прижаты к ладони.
Большой палец и мизинец то выпрямляются, то прячутся. Выполнять упражнение сначала каждой рукой по очереди, потом двумя руками одновременно. Можно изобразить, как улитка ползёт по столу.

Улитка, улитка!
Высуни рога!

Дам тебе я хлеба или молока!

Пчела

Исходное положение. Выпрямить указательный палец, остальные пальцы прижать к ладони большим пальцем.
Вращать указательным пальцем.

Жу-жу-жу, жу-жу-жу,
Над цветами я кружу!

Лягушка

Указательный палец и мизинец поднять вверх и держать полусогнутыми. Средний и безымянный прижать к ладони большим пальцем.

Вот лягушка по дорожке
Скачет, вытянувши ножки.
Увидала комара,
Закричала: ква-ква-ква.

Три богатыря

Указательный средний и безымянный пальцы вытянуты вверх и прижаты друг к другу. Большой палец прижимает мизинец к ладони.
Удерживать пальцы в таком положении до счёта 5-10. Выполнять сначала каждой рукой по очереди, затем - двумя руками одновременно.

На поляне у ручья
Три стоят богатыря.

Дружные пальчики

Вариант 1.

Исходное положение. Пальцы одной руки выпрямить, прижать друг к другу и удерживать напряжённые пальцы до счёта 10. Выполнить сначала каждой рукой по очереди, затем двумя руками одновременно. После упражнения - встряхнуть кисти рук.

Пальцы очень крепко дружат,
Мне помощниками служат.

Вариант 2.

Это упражнение можно предварить небольшим рассказом о том, какое название имеет каждый палец: большой, указательный, средний, безымянный и мизинчик.
Исходное положение. Все пять пальцев вытянуты и разведены в стороны - пальчики "поссорились". Затем все пальцы прижать друг к другу - "помирились". Чередовать эти две позиции, сопровождая словами:
Поссорились - помирились!

Собака

Вариант 1.

Исходное положение. Ладонь поставить на ребро, большой палец выпрямить и поднять вверх. Остальные пальцы сомкнуть.
Мизинец то опускать, то поднимать, имитируя движение собачьей пасти.

Ав-ав-ав - я не пугаю,
Я с ребятами играю!

Вариант 2.

Исходное положение. Указательный палец и мизинец поднять вверх. Остальные пальцы выпрямить и собрать в "щепоть", имитируя собачью пасть.

Шла собака через мост,
Четыре лапы, пятый хвост.
Если мост обвалится,
То собака свалится.

Лошадь

Большой палец правой руки поднять вверх. Сверху обхватить эту ладонь другой ладонью под углом, образуя пальцами гриву. Большой палец левой руки поднять вверх.
Потом можно поменять руки.

Конь ретивый
С длинной гривой
Скачет, скачет по полям
Тут и там! Тут и там!

Кошка

Вариант 1.

Исходное положение. Большой палец и мизинец подняты вверх. Остальные пальцы прижаты к ладони.

Маленькая кошка
Села у окошка.
Хвостиком играет,
Мышку поджидает.

Вариант 2. Кошка показывает коготки.

Исходное положение. Ладонь поставить вертикально вверх. Пальцы выпрямить и развести в стороны.
Сильно сгибать и разгибать кончики пальцев.

Если когти точит кошка,
Будет дождик за окошком.

Мышка

Исходное положение. Мизинец и указательный палец согнуты - это "ушки". Средний, безымянный и большой пальцы сомкнуты и вытянуты.
Упражнение выполняется сначала одной рукой, затем другой, после - двумя руками одновременно.

Перед тем как хрумкать сушки,
Ты, мышонок, вымой ушки,
Чтоб услышать шорох кошки,
Что крадётся по дорожке.

Петух

Ладонь поднять вверх. Указательный палец опирается на большой - это "клюв". Остальные пальцы растопырены в стороны и подняты вверх - это "гребешок".

Петя-Петя-петушок,
Красный чудо-гребешок.

Курочка

Ладонь немного согнуть. Указательный палец упирается в большой. Остальные пальцы накладываются друг на друга в полусогнутом положении.

Зёрнышко за зёрнышком
Курочка клюёт.
В клюве своим деткам
Зёрнышко несёт.

Гусь

Ладонь согнуть под прямым углом. Пальцы вытянуть вперёд и прижать друг к другу. Указательный палец согнут и опирается на большой.
(При затруднении можно указательный палец не сгибать, а держать параллельно остальным пальцам).

Гусь гогочет и гогочет,
Ущипнуть тебя он хочет!

или

У гусёнка босы лапки,
Он носить не любит тапки.
Любит он в воде плескаться,
И нырять и кувыркаться.

Упражнения для пальцев динамические

Семья

Вариант 1.

Исходное положение. Сжать пальчики в кулачок. Затем по очереди разгибать их, начиная с большого пальца.

Этот пальчик - дедушка,
Этот пальчик - бабушка,
Этот пальчик - папочка,
Этот пальчик - мамочка.
Этот пальчик - это Я.
Вот и вся моя семья.
(На слова последней строчки ритмично сжимать и разжимать пальцы.)

Вариант 2.

Пальцы выпрямлены. Поочерёдно прижимать пальцы к ладошке, начиная с большого.

Домик

Исходное положение. Пальцы сжать в кулачок. Поочерёдно разгибать пальчики, начиная с большого.

Раз, два, три, четыре, пять -
(разгибаем пальцы)
Вышли пальчики гулять.
(Ритмично сжимаем и разжимаем пальцы.)
Раз, два, три, четыре, пять -
(сгибаем все пальцы в кулак по очереди, начиная с мизинца)
В домик спрятались опять.
(Ритмично разжимаем и сжимаем пальцы в кулик.)

За работу!

Исходное положение. Пальцы сжаты в кулачок. Поочерёдно разгибать пальчики, начиная с большого.

Ну-ка, братцы, за работу!
Покажи свою охоту.
Большаку - дрова рубить.
(Разгибаем большой палец.)
Печки все - тебе топить.
(Разгибаем указательный и т. д.)
Тебе - воду носить.
А тебе - обед варить.
А тебе - посуду мыть.
А потом всем песни петь.
Песни петь да плясать,
Наших деток забавлять.
(Поворачивать кисти рук с выпрямленными пальцами вправо-влево.)

Пальчики ложатся спать

Поочерёдно сгибать пальцы в кулачок, начиная с большого.

Этот пальчик хочет спать,
Этот пальчик - прыг в кровать!
Этот пальчик - прикорнул,
Этот пальчик уме заснул.
Ну а этот долго спал,
А потом будить всех стал.
Встали пальчики! Ура!
(Выпрямить все пальцы.)
Нам гулять идти пора!
(Ритмично сжимать и разжимать пальцы.)

Пальчики здороваются

Исходное положение. Расположить ладонь перед собой, выпрямить и раздвинуть пальцы.
Кончиком большого пальца поочерёдно касаться кончиков указательного, среднего, безымянного и мизинца. Сначала упражнение выполняется одной рукой, затем - другой, после - двумя руками одновременно.
"Здороваясь", большой палец обращается по имени к другим пальцам:

- Здравствуй, указательный!
- Привет, средний!
- Здорово, безымянный!
- Как дела, мизинец?

Дружные ребята

Движения пальцев иллюстрируют стихотворные строки.

Дружат в нашей группе
Девочки и мальчики.
(Пальцы ритмично соединяются в "замок" и разъединяются.)
Мы с тобой подружим
Маленькие пальчики.
(Одновременно дотрагиваемся подушечками пальцев одной руки до пальцев другой руки.)
Раз, два, три, четыре, пять...
(Поочередно соединяем одноимённые пальцы: большой с большим, указательный с указательным и т. д.)
Начинай считать опять. (Одновременное касание подушечками пальцев двух рук.)
Раз, два, три, четыре, пять, (поочередное касание)
Мы закончили считать. (Кисти рук опустить вниз, встряхнуть.)

В гости

В гости к пальчику большому

(пальцы, сжать в кулачки, поднять вверх большие пальцы, обеих рук)

Приходили прямо к дому 

(две ладони сомкнуть под углом - "крыша")

Указательный и средний,
Безымянный и последний

(называемые пальцы, каждой руки по очереди соединяются с большим пальцем)

И мизинчик-малышок
(все пальцы сжаты в кулак, мизинцы, выставить вверх)
Сам забрался на порог. 

(Постучать кулачками друг о друга.) 

Вместе пальчики-друзья.

(Ритмично сжимать пальчики в кулачки и разжимать.)

Друг без друга им нельзя. 

(Соединить руки в "замок".)

Пальчик-мальчик

Исходное положение. Пальцы сжаты в кулачок.
Поочерёдно разгибать все пальчики, начиная с мизинца. При затруднении можно помогать себе другой рукой.

- Пальчик-мальчик, где ты был?
С этим братцем в лес ходил,
С этим братцем щи варил,
С этим братцем кашу ел,
С этим братцем песни пел!

Есть желание заработать в Интернете?

Тогда это для тебя!

Кратко о главном.

Есть такие сайты как Deposit Files. На эти сайты можно закачивать свои файлы. Затем, разместив ссылки на эти файлы на разных сайтах, можно получать очень неплохую прибыль. Платить вам будут за то, что ваши файлы скачивают.

Deposit Files платит 5$ за 1000 скачек (из США и России).

Однако принимать участие в программе могут пользователи любой страны!

1000 скачек – это так много!

Так же изначально думала и я. Но решила попробовать и посмотреть, что из этого получится. И результат был невероятным – один файл, размещенный на 1 сайте, дает за один день  30-40 скачек (если программа популярная, то показатель намного выше).

Теперь давайте посчитаем:

30 скачек за 1 день множим на 30 дней, получается 900 скачек.

Немного скажите вы! Да, согласна! Но если этот файл разместить, скажем, на 10 сайтах, то это уже будет 9000 скачек, а это 9000/1000*5$=45$. А если таких файлов будет 2,3 …10? Дальше уже считайте сами.

Где брать файлы, если у Вас ничего такого нет интересного?

Это совсем просто! Заходите на любой портал, выбираете один два последних опубликованных файла, скачиваете и потом постите на ваших 10 вырезных порталах быстренько.

Так как же начать зарабатывать?

Все, что вам нужно, так это зарегистрироваться по этой ссылке: http://depositfiles.com/signup.php?ref=Alenka29

(При регистрации укажите в поле реферрала слово Alenka29).

После регистрации заливайте туда свои файлы и размещайте ссылки на разных сайтах.

При регистрации нужно обязательно указать платёжную систему! http://webmoney.ru/

Что вам даст регистрация по этой ссылке:

1. После того, как вы зарегистрируетесь и напишете мне на

beo-beo@mail.ru, я вышлю вам полный список проверенных сайтов, на которых разрешена публикация новостей, то есть сайтов, на которых можно будет размещать свои ссылки. (Некоторые сайты даже платят за то, что вы размещаете там свои новости, а это еще дополнительный доход).

2. На первых порах у вас обязательно будут возникать какие-то вопросы. Зарегистрировавшись по вышенаведенной ссылке, вы сможете получать мои консультации.

Вы также сможете принимать участие в бонус программе и привлекать в эту программу других клиентов, за что вам будут начисляться бонусы.

При регистрации по ссылке: http://depositfiles.com/signup.php?ref=Alenka29

вам сразу будет начислено 5$. (Но они не придут сразу вам на кошелек! Т.к. я заметила, что половина, которые читают это письмо, регистрируются и думают, что 5 долларов придут им на webmoney сразу, это не так. Вам нужно заработать минимум 40$ чтобы их вам выслали на счёт!)

Что вы теряете?

 АБСОЛЮТНО НИЧЕГО !!! Уделите этому 2-3 часа ежедневно и посмотрите, какой будет результат!

Не забывайте - регистрация по этой ссылке:

http://depositfiles.com/signup.php?ref=Alenka29

Желаю Вам процветания и удачи!!!

С уважением, Елена!

По всем вопросам пишите на: beo-beo@mail.ru - буду рада помочь!