моя педагогическая философия

гиллер оксана марковна

           Очень часто вспоминаю свои школьные годы, когда будучи примерной школьницей и отличницей, я шла в школу не столько за знаниями, сколько за «пятерками». Старалась мыслить как  в учебнике, писать сочинения, используя рассуждения известных критиков, не решалась лишний раз выдвинуть свою гипотезу при решении задачи или задать вопрос. Потому что каждый поход к доске оценивался отметками, а каждый вопрос не особенно приветствовался.

       Я стараюсь создавать на своих уроках совершенно иную обстановку. Выходы к доске оцениваю словами, повышающими самооценку ребенка: «умница», «хорошо»,«замечательно», «молодец» и очень редко отметками. Не хочу, чтобы хорошее настроение, улыбки, желание решать исчезли. На уроках должна присутствовать атмосфера успеха,  когда детям  уютно, комфортно и они чувствуют, что их любят и уважают. Люблю, когда дети задают много вопросов, забегая на несколько тем вперед. Стараюсь не погасить их безграничную любознательность, ведь вместе со своими умными, живыми учениками расту и я.

     Обожаю звонкий, заразительный детский смех, когда после долгой и плодотворной работы позволяю себе пошутить с ними или рассказать смешную историю из опыта работы.

       Обращаясь к своему школьному прошлому, вспоминаю авторитарное отношение учителей к ученикам. С учителями мы практически не общались. Я стараюсь много говорить с детьми, беседовать обо всем на свете. Нравится, когда дети после уроков идут ко мне в класс  не только для того, чтобы переписать какую-нибудь работу ,а просто , чтобы поговорить.

       На уроках стараюсь учить детей рассуждать и доказывать. И не просто рассуждать, а использовать такие рассуждения, с помощью которых отыскивается и доказывается истина.

    Умение рассуждать правильно необходимо нам и в повседневной жизни. Например, ученик, получив неудовлетворительную для себя отметку, часто старается убедить учителя в том, что заслуживает более высокой отметки доводами «Я учил». Он не понимает, что из «учил» не следует «выучил».

    Итак, моя задача состоит в том, чтобы научить ребенка использовать рассуждения, основанные на законах логики! Советую детям почаще обращаться к Льюису Кэрроллу, замечательному английскому писателю и математику. Сочетание безупречной логики математика с беспредельной фантазией литератора создали неповторимое своеобразие керролловского стиля.

          Мышление математика отчетливо проступает во многих, казалось бы, «невинных» местах «детских» сказок, придавая его творениям особый блеск и завершенность. Не нужно быть особенно искушенным в керролловедении, чтобы безошибочно определить автора следующих незабываемых строк.

«Как хорошо, что я не люблю спаржу, -сказала маленькая девочка своему заботливому Другу.- Ведь если бы я любила спаржу, мне пришлось бы ее есть, а я ее терпеть не могу».

    

 

      Овладение законами логики позволяет ребенку успешно осваивать понятия, оценивать истинность утверждений, строить доказательства, открывать новые законы в рамках разных наук. Можно смело заявить, что знание логики помогает человеку учиться (познавать мир), а умный человек учится (учит себя) всю свою жизнь!

Я против механической зубрежки формул! Хочу, чтобы запоминание материала происходило только через понимание!    Однако, в демократической заботе о том, чтобы дать каждому учащемуся образование, соответствующее его возможностям, и извлечь из склонности юношества к математике большую пользу для общества, можно спросить себя: не желательно ли найти более гибкие формы преподавания?

 

    Прежде всего, молодежь, обнаружившая способности и заметный вкус к научным занятиям вообще и к математике в частности, должна бы иметь возможность пользоваться более глубоким образованием, чем это требуется обычными программами. Было бы подходящим для лучшего развития их способностей представить им дополнительное преподавание либо путем дополнительного факультативного курса, либо путем индивидуального преподавания, оставляющего большее поле для самостоятельных исследований.
 Возможность повысить математический потенциал более способных позволила бы подумать о менее требовательном преподавании для учеников, менее способных к математике. Зачем обескураживать их и заставлять испытывать отвращение к дисциплине, требования которой превосходят их способности? Зачем превращать математику в школьный барьер и лишаться людей, способных принести пользу, в то время как целесообразнее преподать им математику в меньших дозах?

Я хочу, чтобы меня хорошо поняли: вопрос идет отнюдь не о том, чтобы приблизить общее преподавание математики к уровню посредственности. Речь идет о том, чтобы поднять уровень обучения лучших, смягчая обучение слабых. Для последних лучше скромная математика, хорошо усвоенная, чем недоступная математика, которую ненавидят, что хуже, чем полное отсутствие математики.
  Хотелось бы, чтобы мы нашли более разнообразные  формы преподавания математики, лучше приспособленные и гуманные, менее жесткие в смысле объема требований. Они давали бы каждой стране избранных математиков, в которых она нуждается, а также и массу граждан, достаточно натренированных в обычной математической технике. Они, думаю,устранили бы одну из главных причин неудач математического образования: страх перед математикой. Тот страх, который слишком глушит молодежь, вызывает интеллектуальное торможение и заставляет заранее примириться с неудачей. Не хотелось бы, чтобы математика была предметом, который часто оказывается причиной школьных неполадок.
 

 

 

    

  Язык математики интернационален! Надо, чтобы те, на кого возложена миссия преподавать ее в своей стране, объединили  усилия, чтобы сопоставить свои наблюдения, результаты своих исследований и своих методов, чтобы обменяться опытом и публикациями. Математика находится на большом научном подъеме. Больше, чем когда-либо, нуждается в ней наше общество с его техникой! Больше, чем когда-либо, мы должны коллективным усилием улучшить ее преподавание!