Книга рассказов Ларисы Гладких "А после дождя бывает радуга..."

Лариса ГЛАДКИХ

А после Дождя

бывает Радуга

Невыносимая легкость бытия

                         Глагол будущего времени

   Три члена семьи проснулись утром в очень хорошем настроении и только одна Надежда в плохом. Вообще-то она проснулась давно, но лежала с закрытыми глазами и мысленно подсчитывала все дела, которые ей предстояло сделать за сегодняшний день. На сто двадцать втором пункте у нее закружилась голова и, как говорит младшая дочь Надежды Соня, когда решает очень трудную задачку по физике, у нее закипели мозги.

   Соня проснулась радостная. Весна. Сегодня у ее подружки Леночки День рождения и Соня собиралась к ней в гости после уроков. Сын Надежды Женька проснулся радостный, потому что у него сегодня намечалась романтическая встреча с новой знакомой из медицинского института. Муж Надежды проснулся радостный - сегодня в Москве в Лужниках играет его любимая футбольная команда и ему случайно достался один билетик.

   Последней каплей в переполненную проблемами бедную голову Надежды стала тройная пара грязной обуви в коридоре. В Москве весна, слякоть. Грязная обувь всех членов семьи Надежду доконала.

   - Я требую выплачивать мне зарплату как квалифицированной прислуге с высшим образованием, - заявила Надежда своим домашним за завтраком. - Знаете сколько стоит труд прислуги в каком-нибудь пятизвездочном отеле ? Я тоже не знаю, но почему то думаю, что много. Я вырастила эгоистов и нахлебников, - Надежда посмотрела на своих детей. - Я уже не говорю про то, что вы не моете за собой посуду, не убираетесь в квартире, не стоите у плиты и много много других “не”. Так вы решили еще и обувь свою чумазую на утро мне оставлять. Совести у вас совсем нет. И у тебя тоже, - Надежда посмотрела на своего мужа.

   - Я сейчас помою, прости, - сказал муж.

   - И мы свою тоже помоем, - хором сказали дети.

   - Помою, уберу, одни глаголы будущего времени, - сказала Надежда мужу и детям.

   В этот момент Надежда вспомнила свою учительницу по русскому языку. У учительницы был большой пучок на самой макушке головы и когда она во время урока этой головой качала, Надежда всегда боялась, что пучок упадет. А учительница эта была очень строгая и Надежда все правила по русскому языку помнит до сих пор наизусть и пишет без ошибок.

   - Вот умру, - продолжала Надежда, - отец женится, приведет вам мачеху, тогда узнаете почем фунт лиха. И гладить, и стирать, и готовить, и убираться, и обувь мыть, кстати, быстро научитесь. Будете у мачехи как шелковые. Вспомните тогда родную мать, да поздно будет.

   Надежде стало самой очень жалко себя и она заплакала.

   - Ну ладно тебе, мам, - сказал расстроенный сын и пошел в коридор за обувью.

   Градус настроения в семье резко упал и все уходили из дома хмурые.

   Соня в этот день не пошла на День рождения к подружке. В школе во время уроков она все время думала о маме. Когда Соня возвращалась из школы домой, то у своего подъезда она увидела “Скорую помощь”. У Сони екнуло сердце. Со стороны метро к дому в этот момент подошел Сонин брат Женька и отец. Они тоже отменили на сегодня все свои дела и торопились домой. Женька не пошел на романтическую встречу, а отец отдал другу свой билет на футбол.

   Все трое застыли около “Скорой помощи” как вкопанные. Первой опомнилась Соня.

   - На какой этаж ? - спросила она у водителя.

   - На пятый, - ответил тот.

   Соня рванула первая, за ней Женька, а за Женькой отец. Лифт был занят и они побежали на пятый этаж пешком. Длинноногий Женька быстро перегнал сестру и добежал до квартиры первым. Дверь открыла сама Надежда.

   День у нее сегодня сложился просто прекрасно. Она все успела. Да еще начальница отпустила весь отдел пораньше и Надежда даже сделала незапланированное сто двадцать третье дело - напекла своим домашним блинчики с творогом.

   - Вы что как чумовые ? - спросила Надежда, посмотрев на запыхавшихся детей и мужа. - Мойте руки и пошли ужинать.

   - Мам, - сказала Соня и без сил присела на корточки прямо в прихожей, прислонившись спиной к стене, - ты нас так больше не пугай. А то умру, умру... У меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло.

   - А я вас и не пугала, - ответила Надежда дочери. - Это просто глагол... будущего времени...

                                Молчи, несчастное…

                                         И долго я упорствовал безмолвно,

                                                 Пред чувствами рассудка ставил грань,

                                                 И к сердцу я взывал : ну полно, полно !

                                                 Не стыдно-ли ? – Уймись-же ! Перестань !

                                                                                  В.Бенедиктов

   На Земле давно не было солнца. Снегопад…

   Женщина, идущая по своим делам, остановилась и оглянулась. Если постоять минуту – другую, то следы заметет снегом и обратной дороги уже никогда не найти. Ноги у Женщины застыли на месте как вкопанные. Ее организм жил на солнечных батарейках, но их давно не заряжали. На Земле слишком долго никто не видел солнца. Снегопад…

   - Может, полетим за облака, как птицы ? – спросило у Женщины ее Сердце.

   - Молчи, несчастное, - отрубила Голова. – И крыльев у нас нет, и летать мы не умеем.

   Женщине от самого рождения достались два противоположно настроенных органа – Сердце, настроенное на мажор, и Голова, настроенная на минор. Еще слава Богу, думала Женщина, что не наоборот. Голова, настроенная на мажор – типичный случай неизлечимого дибеллизма.

   Женщина подняла голову к небу. Уставшие от долгого перелета снежинки с радостью приземлялись на ее лицо.

   - Лопатки – почти что крылья, - предположило Сердце. – Надо только научиться ими управлять..

   Женщина несколько раз подпрыгнула на одном месте.

   - Молчи, несчастное, - возмутилась Голова. – Вороны засмеют.

   На соседнем дереве на тонкой ветке сидел галчонок и раскачивался в такт порывам ветра. Ветер поднимал на дыбы черные перышки и оголял у галчонка розовую кожу. Женщина поежилась.

   - Скорее бы весна, - размечталось ее Сердце. – На этом месте расцветут подснежники. Это, кажется, первые весенние цветы с такими голубыми, голубыми лепесточками.

   Но точно Женщина не знала. У нее была плохая учительница по биологии в школе.

   - Молчи, несчастное, и пошли домой, - приказывала голова.

   Ноги Женщину не слушались.

   Галчонок слетел с ветки, потрепал бумажку от мороженого, ничего там е нашел, обиделся и улетел.

   Женщина опять подпрыгнула несколько раз на одном месте.

   - Нет, это просто наказание, - возмутилась Голова.

   - За облаками – Солнце, - канючило Сердце. – Мы только слетаем и сразу вернемся.

   - Молчи, несчастное… Тебе лечиться надо…

   В реанимации дежурили два молодых, но очень талантливых врача. Женщину привезли без сознания и сразу же сняли кардиограмму. Электрокардиограмму никто расшифровать не смог. Вместо привычной сердечной волны на ней были ноты…

   За облаками оказалось голубое, голубое небо цвета сильно концентрированного раствора медного купороса. У Женщины была хорошая учительница по химии в школе.

   Снеговые облака очутились внизу и ее ноги все время в них проваливались, но нисколько не мерзли. Солнце было везде. Со всех сторон.

   - Я же говорило, - ликовало Сердце. – Расправил лопатки-крылья и лети…

   Голова хотела сказать по привычке : «Молчи, несчастное !», но промолчала…

   Два врача по очереди делали Женщине прямой массаж Сердца. Чуть грудную клетку ей не сломали, но Сердце так и не завелось.

   - Ты что-нибудь понимаешь ? – спросил один врач у другого.

   - Вскрытие покажет…

   Оба подумали о том, что лучше бы они пошли в дворники – хоть и тяжелая работа, зато все время на свежем воздухе…

   Солнца было так много и от этого Женщине было так хорошо, что Сердце заплакало. Ему стало жаль жителей Земли. На Земле шел снег и очень давно не было Солнца. Женщина присела на колени и стала разгребать в разные стороны сугробы из облаков. Хорошо быть небесным дворником. Все время на свежем воздухе…

   Два молодых и талантливых дежурных врача уединились в ординаторской. Один из них взял нотную кардиограмму Женщины и напел мелодию а капелла. У него был хороший слух, хороший голос и семь лет каторги в музыкальной школе. У второго не было ни слуха, ни голоса, ни музыкальной школы, но мелодия ему понравилась.

   На звуки мелодии умирающего Сердца собрались все, способные ходить, больные кардиологического отделения Центральной районной больницы. Мелодия очаровала всех. Всем захотелось закрыть глаза, расправить лопатки-крылья и улететь… за облака…

   Опять шел равнодушный снег.

   Мужчина, идущий по своим делам, остановился и оглянулся. Если немного постоять, то следы быстро заметет и обратной дороги уже не найти. Но… завтра обещали Солнце. Метеорологи с помощью своих хитрых приборов заметили просветление в нескольких местах сплошных облаков…

   Хорошо быть небесным дворником. Все время на свежем воздухе…                                        

                Открытка с видом на море

   В трех семьях на разных концах Москвы почти одновременно разгорелся скандал. Причиной всех скандалов была Аннушка. Если бы сама Аннушка об этом узнала, она бы очень расстроилась, потому что от самого своего рождения была абсолютно бесконфликтным человеком. Именно про таких как Аннушка говорят, что “она и мухи не обидит.”

   Аннушку любили все : и люди, и животные. А особенно бездомные собаки, которых она постоянно подкармливала.

   Аннушка очень хорошо готовила и у нее дома часто собирались гости. Аннушка отлично вязала и этим бессовестно пользовались все ее родные и друзья. Аннушкины знакомые женатые мужчины сетовали на то, что не встретились с ней до своей женитьбы. Женатые мужчины хорошо понимали, что из Аннушки получится идеальная жена. А все Аннушкины знакомые холостые мужчины думали про себя, что Аннушка никуда от них не денется, из нее, конечно, получится отличная жена, но можно попробовать поискать и другие варианты...

   Холостяки остались у разбитого корыта. В Аннушку с первого взгляда влюбился очень состоятельный американец и увез ее в свою далекую Америку.

   Первое письмо и открытку с видом на море Аннушка прислала своим подружкам по работе примерно через год. Она писала о том, что очень счастлива, что живет в огромном доме на самом побережье Тихого океана, объедается спелыми калифорнийскими грушами, которые растут у нее в саду, любуется птичками колибри, которые в большом количестве летают вокруг ее дома. А еще Аннушка писала, что они с мужем никогда не закрывают на ночь окна. Вокруг них в горах растет огромное количество эвкалиптов и у них там самый чистый и здоровый воздух в мире. По выходным они с мужем катаются в занятных вагончиках канатной железной дороги и, задрав головы, глазеют на небоскребы Сан-Франциско или гоняют альбатросов на острове Алькатрас...

   Три Аннушкины подруги долго молчали после того, как прочитали Аннушкино письмо. Альбатросов, колибри, эвкалипты, калифорнийские груши и чистейший в мире воздух нужно было еще хоть как-то переварить с учетом того, что в окна их отдела заглядывала пасмурная, серая, неприветливая Москва...

   Скандал в Ясенево вспыхнул мгновенно, как сказали бы химики : “со взрывом”, и быстро закончился хлопнувшей на весь подъезд входной дверью.

   Лена была очень терпеливым человеком, но Аннушкино письмо что-то в ней перевернуло. Лена пришла с работы и увидела старую картину, которую наблюдала уже второй год. Муж, как всегда, лежал на диване с книгой в руках. Уже второй год муж Лены не работает, он попал на своем заводе под сокращение. В первое время у него была сильнейшая депрессия и Лене его было очень жалко. Она старалась ничем его не обидеть, а просто молча впряглась в семейную телегу и повезла ее изо всех сил. А в телеге - неработающий, сокращенный муж и сын - школьник. Шли недели, месяцы, а муж никак не мог найти себе работу по душе. Все его что-то не устраивало.

   - Я пять лет пахал в институте как проклятый, - возмущался муж Лены, - а они мне место слесаря предлагают.

   Лена часто брала у подруг деньги в долг. Одной ее зарплаты на троих категорически не хватало. Себе Лена отказывала практически во всем. Подруги предупреждали ее, что она посадила себе на шею мужа-нахлебника и везет. Но Лена все ждала, что муж устроится на работу и им материально станет полегче.

   После Аннушкиного письма Лена пришла домой и сказала своему мужу все, что она о нем думает. Ключевым словом ее монолога-экспромта было слово “трутень”.

   - Нормальные мужики хватаются за любую работу, чтобы семью прокормить, а ты за целый год и батона хлеба в дом не принес, не говоря уже о калифорнийских грушах, - добавила Лена, вспомнив Аннушкино письмо.

   Входная дверь с грохотом врезалась в свой родной косяк как раз на “калифорнийских грушах”.

   Муж Лены вернулся домой через несколько дней с тремя сумками продуктов, набитых до отказа.

   - Я устроился тут недалеко в одной хорошей фирме электриком, - доложил он Лене. - Они даже пообещали мне со временем место инженера и выдали аванс. Я на все деньги продуктов накупил. Только, знаешь, - муж как-то испуганно посмотрел на Лену, - калифорнийские груши я нигде не нашел. Никто на рынке про такой сорт даже и не слышал...

   Наташа жила в Москве на Сухаревской. Ее родители, как только пошли на пенсию, съехали на постоянное место жительства в деревню, а Наташа осталась одна в большой трехкомнатной квартире. Время бежит быстро. Наташины одноклассники уже водили своих детей за ручку в школу, а Наташа еще даже не была замужем. Она все ждала и ждала. Ждала - когда ее любимый мужчина сделает ей предложение. Любимый мужчина Наташи много работал, много ездил по командировкам в разные страны, привозил Наташе дорогие безделушки со всех концов света, а с предложением о замужестве все молчал. Смотри, предупреждали Наташу подруги, упустишь свое время и останешься одна. А мужчины вне возраста. Они и в шестьдесят лет все еще женихи.

   Наташа приехала домой с работы и, не раздеваясь, решительно подняла телефонную трубку.

   - Если ты в ближайшее время не сделаешь мне предложение выйти за тебя замуж, - сказала Наташа своему любимому мужчине, - я сама тебя брошу и буду устраивать свою жизнь без тебя. Куплю себе путевку на море, познакомлюсь там с хорошим, даже очень хорошим мужчиной, - добавила Наташа, чуть-чуть подумав. - Мы поженимся и будем жить счастливо. А по выходным будем ездить на острова и гонять там альбатросов, - сказала Наташа, вспомнив письмо Аннушки.

   - А зачем их гонять ? - искренне удивился Наташин любимый мужчина.

   - Так надо для полного счастья, - ответила Наташа и бросила трубку.

   Любимый мужчина приехал к Наташе в тот же вечер с огромным букетом цветов, а на следующий день они пошли подавать заявление в загс...

   Ирина до своего дома не дошла, а еле еле доплелась. Ноги несли ее вперед, а руки с тяжелыми сумками тянули назад. По дороге с работы Ирина как всегда забегала в овощной, в мясной, в молочный.... ее сумки очень быстро тяжелели и тянули Ирину к земле. У Ирининого мужа и двух детей-подростков - очень хороший аппетит и холодильник пустеет с космической скоростью.

   Ирина приземлила свои тяжеленные сумки в прихожей и, дойдя до дивана в большой комнате, приняла горизонтальное положение. Ей очень хотелось плакать, не хватало только последней капли боли.

   - Иришка, ты что, заболела ? - заботливо спросил муж, когда вошел в комнату.

   Ирина разрыдалась. У нее началась истерика. Прибежали испуганные дети. Никто ничего не мог понять. Ирина сквозь слезы говорила про калифорнийские груши, про эвкалипты, про каких-то пеликанов и альбатросов, про колибри...

   - Колибри - это птички такие самые маленькие в мире. Они еще похожи на летающие цветы. Мы по биологии проходили, - сказал умный Иринин младший сын и она заплакала еще сильнее...

   На следующий день Ирина со всей семьей уезжала на все лето на дачу. Муж Ирины купил в соседней деревне, по случаю, подержанный мотоцикл с коляской и они объездили на этом старом драндулете все ближайшие к их даче окрестности. Погода все лето только радовала. Во всю силу стрекотали кузнечики, в волосах застревали парашутики от одуванчиков, по голым рукам ползали нарядные божьи коровки и щекотали кожу своими лапками, а бездонное Подмосковное небо поддерживали купола православных храмов. Любящий муж, здоровые и веселые дети, теплое лето, старый драндулет с коляской, кузнечики, ромашки, земляника... Это было самое счастливое лето в жизни Ирины.

   Когда они вернулись в Москву, в почтовом ящике их ждало второе письмо из Америки и открытка с видом на море...

                                  Пусть это будет ветер…

   Нина проснулась от постороннего звука, вторгшегося в ее сон. Сон и звук существовали в разных реальностях. Сон где-то внутри, а звук где-то снаружи. Сон просил вернуться к нему, а звук, наоборот, пробуждал ген опасности, доставшийся нам от первобытного человека. Может, благодаря только этому гену, человек и выжил в этом зубастом и клыкастом мире, и дожил до самой вершины эволюции.

   Нина открыла глаза.

   Звук шел из прихожей. Кто-то очень осторожно пытался открыть замок на входной двери.

   Это Он, подумала Нина.

   - Ну, здравствуй. Сколько лет, сколько зим, - сказала она мысленно, натягивая одеяло до самого подбородка.

   Прошло столько лет и столько зим, что Нина успела понять, какая же она была дура… Жили бы они сейчас и жили. Как все. Он любил Нину, Нина не любила его. Они жили счастливо и им даже завидовали. Но почему же совсем не хочется вставать и бежать открывать ему дверь ?...

   Он всегда приходил поздно, Нина часто к тому времени уже спала и, чтобы ее не будить, он открывал замок тихо, тихо, ходил по квартире на цыпочках, стараясь не дышать.

   Первый Нинин муж работал и днем и ночью, чтобы не работала она. Сначала у него была одна работа, потом незаметно появилась и вторая, ну а где вторая, там и третья. Первый муж был мастер на все руки и любая техника в его руках вела себя как самый послушный пациент, добросовестно рассказывая про все свои болячки и неукоснительно выполняя все процедуры. У него даже фамилия была какая-то техническая – Шило.

   - Не может быть у человека т а к о й фамилии, - смеялась Нина в первый день их знакомства, - это прозвище.

   Первый муж окружил Нину т а к о й заботой и любовью, что Нина даже грешным делом подумала – может она, Нина, и правда, какая-то особенная ?

   Сергей вставал в четыре часа утра и готовил Нине еду на целый день, чтобы она к кастрюлям и сковородкам и близко не подходила.

   Сергей снабжал Нину новинками книг, сумками привозил ей видеокассеты, чтобы она днем не заскучала. Нина и не вспоминала о своей профессии, а она была совсем не плохим провизором, закончив фармацевтический факультет Московского медицинского института.

   В конце сентября была первая попытка зимы и лед на пруду около Нининого дома был первым предупреждением. Утки скользили по этому льду на своих перепончатых лапках, гоняясь за кусочками хлеба, которые Нина им бросала. Утки видели Нину в норковой шубке с обмотанным вокруг шеи белым шарфом в первый раз, но сразу узнали и совсем не боялись.

   Он, а Нина еще не знала, что это ее будущий второй муж, подошел незаметно. Нина даже подумала, что он просто возник из ничего…

   - Вадим, - сказал он.

   - Нина, - сказала Нина.

   - Вам не подходит это имя. Я буду звать Вас Тамарой. Царица Тамара в центре Москвы кормит на пруду прожорливых и горластых уток из своих царских, почти божественных рук.

   Нинин будущий второй муж взял из ее рук остатки хлеба и быстро съел.

   - Бедные утки. У них сегодня разгрузочный день.

   - Вы хам ? – спросила Нина.

   - Да бросьте. Я Вадим, Вы Тамара. Пошли вон в то кафе греться. Холод сегодня собачий, а я люблю когда тепло.

   - А я люблю людей воспитанных, - Нина развернулась в сторону дома.

   - А это уже совсем не важно, - ответил Вадим, больно схватив Нину за руку. – Вам теперь от меня никуда не деться. И Вы это знаете, и я это знаю. У меня дыхание остановилось, когда я Вас увидел. Я думаю, что и с Вами произошло что-нибудь подобное.

   Нина прислушалась к себе. Сердце ощутимо ломало грудную клетку. Еще не хватало на ровном месте получить перелом всех своих ребер…

   Вадим был похож на черного грача. Черное длинное пальто. Черные, стриженные под ежика волосы. Черные глаза. Какие-то ночные глаза… Нина отчетливо увидела в этих глазах себя.

   - Слышите ? – спросил Вадим.

   - Что ? – в свою очередь спросила Нина.

   - Колокола…

   Нина слышала треск костей своей грудной клетки.

   Главным мужским именем в ее жизни с того дня вместо имени Сергей стало имя Вадим.

   Вадим был музыкантом, а точнее кларнетистом. Он приходил домой поздно, особенно после концертов, нажимал на кнопку звонка и не отпускал руку, пока Нина не выбегала ему открывать. Ключи от квартиры всегда лежали у него в кармане…

   Нина услышала непрерывный звонок в дверь и подскочила. Сердце выделывало неимоверные кульбиты в грудной камере…

   - Ну, здравствуй. Сколько лет, сколько зим, вслух самой себе сказала Нина.

   Прошло столько лет и столько зим, что Нина успела понять, какая же она была дура. Жили бы сейчас себе и жили. Как все… Она любила его, он не любил ее. Они жили счастливо и им даже завидовали. Но почему тогда она не бежит сейчас сломя голову открывать ему дверь ? Как раньше.

   Нина, живя с Вадимом, научилась вкусно готовить. Она старалась, чтобы все ее блюда каждый день были разными, изысканными и необыкновенными. Как-то неожиданно закончились деньги и Нина стала подрабатывать в ближайшей аптеке сначала на половину ставки, потом на ставку, а потом и на полторы…

   Она вставала в пять часов утра и готовила мужу еду на целый день.

   Звонок не умолкал. Он не отпустит его и будет звонить, пока я не открою, подумала Нина.

   После концертов Вадим часто оставался на банкеты. Однажды он не пришел ночевать.

   - Она похожа на тебя, но еще красивее. Нет предела совершенству, - объяснил он Нине, придя домой только на следующий день…

   Звонок замолчал и Нина снова приняла горизонтальное положение, укрывшись одеялом с головой.

   Кто-то постучал в окно. Пусть это будет ветер, подумала Нина, насильно зажмурив глаза…

   Под утро, когда уже светало, из Нининого подъезда вышли два пьяных мужика, старательно поддерживая друг друга. Третий мужик немного от них отстал. Ног у него вообще не было, но были крылья и он просто летел… Пусть это будет ветер…

Я знаю конец этой сказки...

   Ген одиночества передавался в семье из поколения в поколение исключительно по женской линии.

   Красавица Анна осталась одна с маленькой дочкой на руках, когда ее муж сбежал с ее лучшей подругой. С тех пор Анна решила, что лучших подруг у нее больше никогда в жизни не будет. Анну несколько раз звали замуж вполне приличные мужчины, но она решила, что главное в ее жизни - вырастить дочку и всю силу своей нерастраченной любви отдала именно ей. Анна совсем не чувствовала себя ущербной одинокой женщиной с ребенком, кроме тех редких случаев, когда маленькая дочка спрашивала у нее про папу. Время шло, дочка подрастала и вопросы про своего отца задавала все реже и реже...

   Анна мечтала, что когда ее дочка Лена вырастет, то обязательно, в отличии от нее самой, будет счастлива в семейной жизни.

   Как гром среди ясного неба дошла до Анны весть, что ее дочка увела из семьи женатого мужчину.

   - На чужом несчастье счастье не построешь, - предупреждала Анна свою дочь.

   - Мам, он такой хороший, - говорила Лена, - он так красиво ухаживает, как в сказке. Он обязательно разведется с женой и женится на мне.

   Лена лихорадочно бегала по квартире и собирала как попало свои вещи, швыряя их в дорожную сумку. Никакие вразумления на дочь не подействовали и она ушла.

   Через месяц дочь вернулась домой, а через девять месяцев у нее родилась дочка Полинка, внучка Анны. Полинкиного отца Анна так никогда и не видела. Полинка, когда была маленькой, думала, что мама, бабушка и она - это и есть полная настоящая семья.

   Лена мечтала, что Полинка вырастет, удачно выйдет замуж и будет очень очень счастлива в своей семейной жизни.

   На втором курсе института Полинка заявила маме и бабушке, что влюбилась, бросает институт и уходит жить к любимому человеку.

   - Мам, - говорила она Лене, - он похож на сказочного Принца. Мне все девчонки в институте завидуют. Он так красиво ухаживает, как в сказке...

   - Так нельзя, - говорила ей мама. - Надо официально расписаться и сделать все по-человечески.

   Никакие вразумления на дочь не подействовали и она ушла, махнув на прощанье рукой...

   Дочь Лены Полинка вернулась домой через год, а через несколько месяцев у нее родилась дочка Сонечка, внучка Лены и правнучка Анны. Отца Сонечки ни Анна, ни Лена никогда в жизни не видели...

   Сонечка росла на радость маме, бабушке и прабабушке разумным и смышленным ребенком. Сонечка любила сочинять рассказы  и сказки и первым ее слушателем почти всегда была бабаня, так Сонечка называла свою прабабушку Анну.

  “ Над некоторым царством - государством однажды пролетал волшебный белый лебедь, - рассказывала Сонечка прабабушке свою очередную сказку, - и уронил три своих волшебных перушка ( Сонечка так и говорила перушка, вместо перышка). Все перушки попали в руки маленькой девочки Сонечки. Эти перушки были волшебные преволшебные и исполняли любое желание.

   Хочу, сказала девочка Сонечка, чтобы моя бабаня и бабушка Лена никогда не болели и жили долго долго и всегда. Хочу, чтобы второе перушко принесло моей маме побольше радости. Я люблю, когда моя мама улыбается. А для себя я попрошу у третьего перушка красивого Принца как в сказке про Золушку. Принц влюбится в меня и увезет в свою волшебную сказочную страну.

   От слов правнучки у Анны как-то неприятно защемило в области сердца. Два раза в своей жизни Анна уже слышала про живых Принцев, но еще ни одного из них не видела своими собственными глазами. Слезы у Анны заплескались в глазах и пошли через край.

   - Не плачь, бабаня, - успокаивала Сонечка прабабушку. - Все будет хорошо, я ведь знаю конец этой сказки. Когда волшебный лебедь полетит над этим царством - государством в обратную сторону, то он сбросит на землю уже не три, а много много волшебных перушков. Они будут лететь  как снежинки зимой и тогда все люди смогут исполнить свои желания, потому что волшебных перушков хватит на всех, я же точно знаю конец этой сказки...

Я сошла с ума. Извините...

   Я озверела где-то между “Таганской кольцевой” и “Добрынинской”.

   Куда ехала такая толпа народа - я не знаю. Я, лично, ехала с работы. Вагон метро растрясло и все тела приняли оптимальное в данных стесненных вагонных условиях положение. Мой нос уткнулся в чей-то рюкзак, на котором огромными буквами было написано “БРАЗИЛИЯ”. Моя озверевшая физиономия отразилась в ближайшем оконном стекле и мне самой стало страшно. Я гавкнула голосом нашего пса Пирата. Рюкзак передо мной подпрыгнул от неожиданности и больно ударил меня по дыхательному органу по имени нос.

   - Лечиться надо...

   Мне показалось, что это бразильский рюкзак послал меня человеческим голосом далеко и надолго...

   В поликлинике мне достался самый последний талончик к психиатру.

   - Что за день, - удивлялась старушка в регистратуре, - осеннее обострение у психов - и идут, и идут, и идут...

   - Я сошла с ума, извините, - сказала я, войдя в кабинет врача.

   Врач устало кивнул. Что он, психов не видел ?

   - Мой сын хронический двоечник, муж меня не любит, а только терпит. Даже собственная собака меня за человека не считает. А в метро меня оскорбляют и... посылают...

   - Далеко ? - заинтересовался врач.

   - В... Бразилию, - я вспомнила рюкзак перед самым своим носом.

   - Ну, это не так уж и далеко, - вступила в разговор медсестра. - Бывает, посылают еще дальше. Послали бы меня куда-нибудь на Канарские острова, например. Я бы с удовольствием...

   Медсестра пошла переодеваться, у нее закончился рабочий день.

   - Так Вы думаете мне соглашаться на Бразилию ? - крикнула я ей в вдогонку.

   - И думать нечего, соглашайтесь, - медсестра хлопнула дверью.

   - Пространственная шизофрения, - констатировал врач. - Восьмой случай за день. Или даже девятый. Эпидемия, - врач посмотрел в сторону недавно хлопнувшей двери.

   - Да, а я еще и лаять начала, - вспомнила я.

   - Попробуйте попить что-нибудь успокоительное, - психотерапевт пошел переодеваться. У него закончился рабочий день.

  - Я сошла с ума, извините, но мне срочно надо в Бразилию.

   Девушка из турагенства устало посмотрела на меня. Что она, психов не видела ?

   - Мне бы побыстрее и подешевле, - я вовремя вспомнила про свой тощий и вечно голодный кошелек.

   - Рейс завтра - устроит ?

   - Устроит.

   - Бесплатно - устроит ?

   - Устроит.

   - Только одно условие.

   - Какое ?

   - Навсегда.

   - Как это ?

   - Без права возвращения назад.

   Я вспомнила про сына-двоечника, про нелюбящего, безразличного мужа, про ежедневную давку в метро. Я вспомнила свою озверевшую физиономию и... согласилась.

   - А где я там буду жить ?

   - Вилла на океанском побережье в пожизненное пользование.

   Я гавкнула голосом нашего пса Пирата.

   - Я сошла с ума. Извините...

   Девушка подала мне толстый конверт.

   - Бывает.

   Что она, психов не видела ?

   Из троих моих мужчин дома был один Пират. В семейной иерархии я, по мнению Пирата, занимала самую низкую ступеньку, где-то ниже плинтуса и особого восторга от моего появления дома он не выражал.

   Я достала толстый конверт.

   - Билет в Бразилию. Понял ? - Пират кивнул. - Навсегда. Понял ? - Пират опять кивнул. - А еще документы на виллу в пожизненное пользование.

   Я сняла сапоги. Ноги от осенней московской слякоти сильно промокли.

   - А в Бразилии всегда тепло и осени никогда не бывает, - я гавкнула на Пирата и он обиделся.

   - Мам, поздравь меня. У меня по физике “тройка”. Наш физик сказал, что эта “тройка” с плюсом, как маленькая “четверка”.

   - А как у тебя с географией ?

   - Нормально. Я реферат про Бразилию написал.

   - И как ? Хорошая страна ?

   - Да так. В мировом масштабе - провинция. Задворки мира.

   Пришел муж.

   - Сегодня наши с Бразилией играют, - с порога сказал муж. - До телевизора не дотрагиваться. Мусор из дома не выносить - плохая примета.

   Пират от одного вида моего мужа чуть из шкуры своей не выпрыгнул от радости. По иерархии Пирата муж стоит на самой высокой ступеньке, где-то рядом с солнцем. Я кормлю Пирата, гуляю с ним, но выше обслуживающего персонала в его глазах так и не поднялась.

   Наша сборная проиграла бразильцам, что и следовало ожидать. Муж отказался от ужина, лег на диван и отвернулся к стене. Пират поскулил, поскулил рядом с ним, накрылся своими длинными ушами и сделал вид, что спит. Сын безуспешно воевал с задачкой по алгебре. Мои мужчины нуждались в инъекции Надежды. Муж - на победу нашей сборной, пес - на внимание хозяина, сын - на озарение...

   Я с трудом втиснула свои ноги в мокрые сапоги.

   - Девушка, я пришла вернуть билет в Бразилию. Не поеду я. Не могу.

   Девушка посмотрела на меня устало, но не удивленно. Что она, психов не видела ?

   - Вас что-нибудь тут держит ? - спросила она.

   - Держит. Якорь надежды на любовь мужа. Якорь любви к сыну-двоечнику... И очень много чего еще...

   Я посмотрела на заплаканное осеннее окно и неожиданно запела гимн Советского Союза. Когда я училась в школе, текст гимна был написан на всех тетрадях в линейку и я его хорошо запомнила. На втором куплете ко мне присоединилась девушка из турагенства и мы допели дуэтом...

   В метро было совсем пусто. Из окна напротив на меня смотрела психически безнадежно больная женщина с вытаращенными безумными глазами. Но я не испугалась. Что я, психов не видела ?...

Два пишем, три в уме…

   Макаров был очень доволен. Он посмотрел на свою переполненную новогодними подарками тележку и улыбнулся. Макаров представил себе восторг детей, когда они увидят под елкой все его подарки. Он уже собрался идти к кассе, когда его окликнули.

   - Ученик Макаров, это Вы ?

   - Я, Капиталина Васильевна, - ответил Макаров.

   Он сразу же узнал свою школьную учительницу по математике.

   - По Вашему довольному лицу, ученик Макаров, я вижу, что жизнь Вас радует.

   - Очень радует, Капиталина Васильевна, - честно признался Макаров.

   Капиталина Васильевна всегда обращалась к своим ученикам на «Вы» и по фамилии. Макаров ее любил, но побаивался. Зато математику знал очень хорошо.

   - И чем же Вас жизнь так радует, ученик Макаров ? – спросила Капиталина Васильевна. – Семья, дети ?

   -   Да, семья, дети.

   - И сколько же у Вас детей, ученик Макаров ?

   - Две дочки. Одной пять лет, а другой девять. Вот новогодние подарки им покупал, - Макаров кивнул на свою переполненную коробками тележку.

   - Да, как мне кажется, девочки в машинки не играют, а у Вас тут целый автобусный парк.

   - Скажу Вам честно, Капиталина Васильевна, а Вам я врать не могу, у меня есть еще сын от другой женщины. Ему три годика. Так что, как Вы нас учили на уроках математики – два пишем, а три в уме. Задачка-то совсем не сложная.

   - Да нет, ученик Макаров, - вздохнула Капиталина Васильевна, - задачка как раз очень сложная. Получается, что все несчастны. И дети, у которых Вы, ученик Макаров, преходяще-уходящий папа и, конечно, обе женщины. Мне их очень жалко.

   - Да что Вы, Капиталина Васильевна, все очень счастливы, - Макаров вдруг так испугался, что не успеет доказать Капиталине Васильевне как все счастливы, что даже схватил ее за руку. – Я всех их люблю одинаково, честно. Всю зарплату делю ровно пополам, без вранья. Половину одним, а половину другим. А мне лично вообще ничего не надо. И время свое я делю поровну – день у одних, и день у других.

   - Какой ужас, - ахнула Капиталина Васильевна и даже всплеснула руками.

   - Да нет, я же говорю, что все счастливы, - убеждал Капиталину Васильевну Макаров. – Вы бы видели радостные глаза дочек и сына, когда я прихожу.

   - А когда уходите ? – тихо спросила Макарова Капиталина Васильевна.

   Макаров вдруг представил себя учеником. Он стоит у доски и отвечает все, что он дома выучил. Он все знает, он же учил, а учительница ему, почему-то, не верит.

   - Вы, случайно, не турецкий султан, ученик Макаров ? – спросила Макарова Капиталина Васильевна. – Это у них только там многоженство приветствуется.

   - Ну нет, Капиталина Васильевна. Я не султан, конечно, но так уж получилось. Я ведь никого не бросил, ни от кого не отказался. Всех люблю, всем помогаю, всем рад и мне все рады. Я это чувствую, да это и так видно.

   - Ученик Макаров, - сказала Капиталина Васильевна, - Вы меня разочаровали. Если бы мы сейчас были в школе, я бы поставила Вам по математике «двойку».

   - За что «двойку»-то, Капиталина Васильевна ? – спросил ошарашенный Макаров и чуть не добавил, что он же все выучил…

   Капиталина Васильевна развернулась к Макарову спиной и пошла по своим делам.

   Макаров несколько минут стоял как замороженный. Он мысленно продолжал разговор с Капиталиной Васильевной. Ну за что «два» ? Обидно, честное слово. Макаров посмотрел на переполненную подарками тележку. За что «два» ? Задачка то ерундовая, два пишем, а три в уме…

   Макаров оплатил на кассе все свои покупки и загрузил их в машину.

   - Да Вы, Капиталина Васильевна, никогда меня не любили. У Вас один только любимчик был в нашем классе – ботаник Сидоров. Только ему Вы одни «пятерки» и ставили. А я за свою «четверку» пахал Вашу математику и день, и ночь. Ну за что, за что мне «два» ? – все никак не мог успокоиться Макаров и чувствовал себя несправедливо обиженным. А он так старался, чтобы все были счастливы…

   Через много, много лет Макаров вдруг вспомнит эту случайную встречу с Капиталиной Васильевной и поймет, что его «двойка» по математике была заслуженной. Задачку свою он так до конца и не решил. Сам измучался, других измучил, а счастливым никто так и не стал. Хоть и задачка-то была совсем, вроде, не сложная – два пишем, а три в уме…  

Крайний справа - это я...

   Балашов Георгий Петрович, чиновник Российского масштаба, поспешно убегал из Москвы на своем служебном автомобиле. Георгий Петрович задумал свой побег давно, но все как-то не решался, смелости не хватало. А сегодня как-будто кто-то толкнул его прямо в сердце. Георгий Пертович подписал с утра все неотложные бумаги и предупредил секретаря, что его не будет до завтрашнего утра.

   Почему-то Георгию Петровичу представлялось, что в городе его детства, в котором он не был почти сорок лет, его ждут. Сколько раз он проносился по Ярославскому шоссе на своей служебной машине с мигалкой, сколько раз его взгляд выхватывал тот незаметный поворот в сторону его детства. Если ехать из Москвы - направо, а если ехать в Москву - налево. Но еще ни разу за сорок лет Георгий Петрович с центральной трассы так и не свернул...

   Доехали быстро. Георгий Петрович попросил своего водителя Володю ждать его у вокзала к вечеру и припарковать машину как-нибудь незаметно, чтобы не вызвать переполох у местных чиновников своим неожиданным приездом. Им ведь не объяснишь, что Георгий Петрович приехал в свой родной город ни как очень высокое начальство, а как Жорка Балашов, который прожил в этом городе почти семнадцать лет. В самом конце десятого класса перед выпускными экзаменами Жоркиного отца срочно перевели на высокую должность в Москву и один последний школьный месяц Жорка учился в московской школе. Он даже одноклассников своих совсем не запомнил. Ни по имени, ни в лицо.

   А вот все, что было в его родном городе - Жорка помнил всю свою жизнь. Вот горка, с которой они катались зимой до одурения. Одежда после этого катания от снега и льда стояла колом и маме приходилось ее сначало размораживать, а потом уж сушить. Вот футбольное поле, на котором они с друзьями все лето играли в мяч. Вон там за прудом их дом барачного типа, там и сейчас живут люди, а на веревках болтаются большие женские панталоны и детские ползунки. А вот пруд, в который они ныряли с разбега на своих велосипедах. Младший Жоркин брат сделал однажды себе самодельную маску с трубкой, чтобы дышать под водой. А для трубки он отрезал шланг от маминой стиральной машинки. Отец тогда единственный раз в жизни отстегал этим шлангом Жорку, но Жорка стерпел и младшего брата не выдал.

   Около пруда был маленький домик с палисадником. В домике жила любимая Жоркина учительница литературы Валентина Антоновна, а в палисаднике у нее росла самая красивая во всем городе сирень. Вся школа бегала искать на этой сирени цветочки с четырьмя лепестками, чтобы съесть их на счастье.

   Балашов постучался к калитку.

   - А Валентина Антоновна здесь больше не живет, - ответила приветливая молодая женщина. - Она умерла два года назад. Но Вы проходите. Вы, наверное, ее бывший ученик ? К нам часто после смерти Валентины Антоновны приходят ее ученики. Мы всем, как и она, рады. После нее остались целые стеллажи с книгами и мы с мужем решили отдавать эти книги ее бывшим ученикам, как память о Валентине Антоновне. Вы пока выбирайте, а я чайник согрею. Будем пить чай с баранками, а баранки у нас как у Антона Павловича Чехова с мурашками. Так Чехов всегда называл баранки с маком. Это нам еще в школе Валентина Антоновна рассказывала.  Я ведь тоже у нее училась. Меня Марина зовут. А Вас я совсем не помню. Вы, наверное, из ранних ее выпусков ?

   - Из очень ранних, - подтвердил Балашов.

   Георгий Петрович взял со стеллажа первую попавшуюся под руку книгу не глядя.

   - Валентина Антоновна любила в своих книгах подчеркивать то, что ей особенно понравилось. Ее с нами нет, а я открою книгу и вижу как будто она мне говорит - обрати вот на это внимание...

   По дороге к школе Балашов задержался около клуба. Во времена детства Жорки Балашова на этом месте стоял деревянный клуб, а этот построили уже позже. Балашов хорошо помнит директора того старого деревянного клуба. Его звали Роман Францевич. У него почему-то не было одной ноги, но была очень добрая душа и он часто пускал ребят на фильмы без всяких денег. И фильмы те Жорка Балашов хорошо помнит - индийские, про любовь, про добро и про зло. И добро в тех фильмах всегда побеждало зло. Жорка был тогда абсолютно уверен, что и в жизни все именно так, как в кино...

   Георгий Петрович присел на скамейку перед клубом и достал книгу, которую взял наугад на память о Валентине Антоновне. “Доктор Живаго”, Борис Пастернак. Надо же, подумал он, его первую любовь как и героиню книги звали Лара, Лариса. Она училась в параллельном классе и они любили друг друга глазами. Он смотрел на всех переменах на нее с одного конца школьного коридора, а она на него с другого. Признаваться в своих чувствах словами в то время было не принято. Все понятно и без всяких слов. Вся школа и так знала, что Жорка любит Ларису, а Лариса Жорку. Балашов открыл книгу наугад. На пятьдесят второй странице Валентина Антоновна подчеркнула несколько строк : “...иногда для того, чтобы вынести жизнь, требовалось, чтобы она шла в сопровождении некоторой внутренней музыки. Такую музыку нельзя было сочинять для каждого раза самой. Этой музыкой было слово Божие о жизни, и плакать над ним Лара ходила в церковь”. Интересно, подумал Балашов, куда ветер Судьбы унес его Ларису ? Или, может быть, она так и живет в родном городе ?

   Храм во времена детства Жорки Балашова был наглухо закрыт тяжелыми железными дверями. Жорка с друзьями знал одно место, где железные двери не очень плотно прижимались друг к другу и заглядывали через эту щель внутрь. Внутри храма всегда было темно и таинственно. Тишину нарушало лишь воркование голубей. Так Балашов и запомнил с самого детства : церковь это там, где всегда воркуют голуби... Сегодня Балашов уже проходил мимо восстановленного храма с золотыми куполами и колокольней, но заходить внутрь не стал. Восстановленный храм не из его детства...

   Балашов второй раз открыл книгу наугад. Сто пятьдесят седьмая страница. “Над городом, как полоумные, быстро неслись тучи, словно спасаясь от погони,” - подчеркнула на этой странице Валентина Антоновна. Балашов расхохотался, захлопнул книгу и пошел по направлению к школе.

   Наверное, подумал он, придется долго объяснять охраннику, кто он такой и зачем пришел. Но охраны никакой не было. Занятия закончились и уборщица домывала кафельный пол на первом этаже. Балашов отметил про себя, что кафельная плитка на полу из его детства, он узнал ее по рисунку.

   Георгий Петрович пошел на звуки голосов и оказался в учительской.

   - Какие гости ! - услышал он. - Жора Балашов. Ну, здравствуй. Молодец, что не забыл про нас.

   Скорее по голосу, чем по лицу, Георгий Петрович узнал бывшую директриссу своей школы Раису Федоровну. В молодости у Раисы Федоровны была очень стройная фигура и Жорка с друзьями называли ее между собой “статуэтка”. Но характер у этой статуэтки был железный.

   Раиса Федоровна стояла сейчас перед Жоркой, опираясь на палку.

   - Сколько лет прошло, - сказала она. - У меня вон уже даже третья нога появилась за это время, - Раиса Федоровна кивнула на палку. - Как хорошо, Жора, что ты приехал. А мы к юбилею школы готовимся, фотографии вот собираем. Школе скоро пятьдесят лет. Мы всех обязательно пригласим, ты только оставь свои координаты. Я давно уже не работаю, а прихожу, чтобы помочь молодым учителям восстановить историю нашей школы. Многих учителей мы уже похоронили.

   - Про Валентину Антоновну я уже знаю, - сказал Балашов. - А моя первая учительница Зинаида Петровна жива ?

   - Да что ты ? Уже лет десять как умерла. И Валентина Варфоломеевна и  Людмила Григорьевна.

   Балашов рассматривал разложенные на столе фотографии учителей и учеников.

   - А вот и ваш класс, - Раиса Федоровна подала Балашову старую фотографию.

   - Да, - подтвердил он, - это мы в девятом классе. Крайний справа - это я.

   Раиса Федоровна внимательно посмотрела на Балашова, а потом на его школьную фотографию.

  - Знаешь, что я хочу тебе сказать, Жорик, - сказала Раиса Федоровна. - Детство человека сильнее всей остальной жизни. Я это и по себе знаю, а сейчас вижу по твоим глазам...

   Балашов уезжал из родного города уже в сумерках. На самом выезде стояла знакомая ему с детства липа с тремя толстыми стволами, расходящимися в разные стороны в виде лепестков  цветка. Каких только чудес природы Балашов с воей жизни не повидал, в каких только странах не побывал, но все заморские диковины как-то быстро забывались, а вот эту трехствольную липу в виде цветка он помнит всю свою жизнь. Видно права Раиса Федоровна. Детство человека сильнее всей остальной жизни...

Кошка, собака и я...

   Как только наши сыновья-близнецы пошли в первый класс и им стали задавать домашнее задание - наша квартира стала похожа на сумасшедший дом и палату номер шесть одновременно. Особенно тяжело приходилось с домашним заданием, к которому учительница просила подходить творчески. Мой муж с очень серьезным физико-математическим образованием требовал четкого, строго по инструкции выполнения поставленной задачи, а я, с хорошим гуманитарным образованием предлагала эмоционально окрашенное решение, что, на мой взгляд, намного ближе к слову творчество. Мы с мужем долго спорили. Каждый доказывал свою правду. Потом, незаметно для самих себя, мы переходили на личности. Муж первым произносил слово развод, а я говорила в ответ, что моя девичья фамилия мне всегда нравилась больше. Что толку, говорила я своему мужу, жить вместе, если наша кошка и наша собака понимают меня лучше, чем родной муж...

   Спор заканчивался тем, что муж с одним сыном-близнецом уходил в другую комнату и писал там с ним осеннее сочинение о том, как осенью разноцветные листья падают с деревьев под действием силы тяжести, потому что теряют точку опоры. А я с другим сыном-близнецом писала осеннее сочинение о том, как здорово осенью шлепать по лужам, когда брызги веером разлетаются в разные стороны и в каждой капельке воды отражается лучик солнца...

   Однажды, по дороге с работы домой, я купила в театральном киоске билеты в Кремлевский Дворец Съездов на балет “Лебединое озеро” для всей нашей семьи. Утром, прямо в день спектакля, неожиданно выпал первый снег и муж предложил поменять балет на лыжи, снежки и снежную бабу. Дети были в восторге, а моему возмущению не было предела. В театр меня провожали только верные кошка и собака. Они в нашей семье понимают меня лучше всех...

   Лишний билетик на дневной спектакль “Лебединое озеро” у меня стали спрашивать уже в метро. Я очень быстро продала три билета молодым родителям с маленьким мальчиком. Мальчик, как потом оказалось, был ровестник моих сыновей.

  В антракте родители мальчика пошли в буфет, а мы с ним разговорились. Мальчика звали Кирилл.

   - Ты кем хочешь стать, когда вырастешь ? - спросила я у Кирилла.

   - Сначала я стану врачом и буду лечить людей, - рассказывал мне Кирилл. - Так очень хочет моя мама. А потом я стану музыкантом, так хочет мой папа. Я сейчас учусь в музыкальной школе. А потом, когда я побуду врачом, чтобы не обижать маму, и музыкантом, чтобы не обижался папа, я буду работать таксистом. Мне очень нравятся машины. Я буду возить разных людей куда они захотят, а в дороге буду рассказывать им сказки, чтобы им не скучно было.

   - Здорово, - улыбнулась я. - Таксиста, который рассказывает пассажирам сказки,  я в своей жизни еще не встречала...

   Во дворе нашего дома после театра меня ждали муж с сыновьями-близнецами и снежная баба с морковкой вместо носа. Щеки у детей были красные он мороза и свежего воздуха, лица счастливые и я быстро забыла про все свои обиды.

   В воскресенье надо было писать очередное сочинение про Зиму. Сначала мы долго спорили, а потом поругались. Мой муж с очень серьезным физико-математическим образованием хотел написать в сочинении про то, как вода зимой при низкой температуре замерзает и превращается в снег, переходя из жидкого агрегатного состояния в твердое. А я, с хорошим гуманитарным образованием, хотела написать про то, какой красивый кажется мир, если посмотреть на него зимой серез льдинку. Каждая снежинка тогда кажется маленьким бриллиантом.

   Сыновьям почему-то больше понравился вариант отца и я, вместе с преданными мне кошкой и собакой, которые в нашей семье понимают меня лучше всех, пошла готовить воскресный обед. Я успокоила себя тем, что в кулинарии тоже можно проявить свои творческие способности. И наши кошка с собакой, как всегда, были со мной полностью согласны...

Пойдём, я тебя провожу...

   Наша единственная дочь Вика вышла замуж сразу после выпускного школьного вечера за долговязого очкарика из её класса Сашку Иванушкина. Оказывается, они тайно подали заявление в загс ещё в апреле.

   В квартире у Иванушкиных пахло валерьянкой. Отец Сашки Иванушкина, бывший военный, был категоричен.

   - Пусть живут как хотят. Без денег, без работы, без образования. Нужда быстро отрезвит их дурные головы.

   Мама Сашки Иванушкина заплакала.

   - И нечего, Лиза, плакать. Хотят жить самостоятельно - пусть попробуют. Первый вопрос - где ? Где вы собираетесь жить, олухи ? Второй вопрос - на что ? На какие деньги ? Я лично не дам ни копейки...

   Иванушкины и мы в складчину купили молодым небольшую квартиру и поделились мебелью. Скоро родился Антошка. Наша дочь Вика взяля в институте академичнский отпуск, а зять продолжал учиться и по вечерам разгружал вагоны на ближайшей товарной станции.

   Иванушкины и мы с мужем в Антошке души не чаяли. Гром грянул среди ясного зимнего неба. Февральским морозным днём наша дочь Вика с вещами и трёхлетним сыном Антошкой ушла от мужа.

   - Мам, я к вам навсегда. Только ни о чём не спрашивайте. Ладно ?

   Мы с мужем не спали всю ночь и поочереди в тайне друг от друга хватались за валидол. Ночью кто-то несколько раз звонил по телефону и дышал в трубку.

   Утром дочь рассказала всё сама.

   - Понимаешь, мам, Сашка перестал читать мне стихи. Наша жизнь превратилась в бесконечный и беспросветный быт. Проснулись, накормили Антошку, погуляли, легли спать... И так по кругу день за днём. Можно даже глаза не открывать и делать всё автоматически как робот.

   Мы с мужем переглянулись.

   - А что ты ещё хочешь ? Шекспировские страсти только в кино и в книгах, а вам сына растить надо, - сказала я.

   Муж меня поддержал.

   - Даже птицы поют только тогда, когда самец самочку привлекает. А потом не до песен уже. Птенцы кушать хотят.

   - Пап, ну мы же не птицы, - возмутилась Вика.

   - Вы родители, и вас у ребёнка должно быть двое, - сказала я.

   - Хорошо тебе, мам. Таких как наш папа сейчас нет. Он тебе до сих пор в любви признаётся. А у нас с Сашкой при виде друг друга даже частота пульса не повышается...

   Вика не могла помнить, ей было всего пять лет, как я вместе с ней ушла от мужа, её отца.

   - Я больше в Москву не вернусь, - сказала я своим родителям. - Можно я пока у вас поживу ?

   Я поругалась с Викиным отцом вдрызг. Недовольство друг другом копилось у нас долго, но не было повода его выплеснуть, а тут переполненную помойку наших характеров прорвало и нас затопило... Мы начали с давно оторванной вешалки в прихожей, а закончили тем, что если бы не Вика, жить вместе не имело бы никакого смысла, потому что мы давно разлюбили друг друга...

   - У ребёнка, - сказал мой консервативный отец, - должен быть отец и должна быть мать. Вика любит вас обоих, и не рвите вы ей душу. Ты думаешь у нас с мамой не было поводов разбежаться ? Да сколько угодно. Но ты, если ты ещё это помнишь, конечно, выросла в полной семье, с родным отцом и с родной матерью. Какими бы они не были.

   Мои родители не спали всю ночь...

   - Пойдём, я тебя до электрички провожу, - сказала мне мама на следующий день после завтрака, снабдив нас с Викой целой сумкой гостинцев. - В жизни всякое бывает, но шелуха отпадёт, а главное останется. А главное у вас - дочь.

   Всю дорогу до Москвы мы с Викой уплетали бабушкины пироги, и несколько штук дочь оставила для папы...

  Вика накормила и собрала утром Антошку.

   - Пойдём я вас до метро провожу, - сказал Вике отец.

   - В жизни всякое бывает, но всегда нужно ориентироваться на главное. Антошка у вас главное, а стихи и частота пульса - это сентиментальная азбука для новобрачных, - сказала я дочери и поцеловала внука.

   - Пока, пока, - сказал мне Антошка.

   - Пока, пока, - ответила я.

   Вечером позвонила Вика. Радостным голосом она сообщила, что у неё всё хорошо, а дочку они с мужем решили назвать Анечкой...

Тебе нельзя волноваться...

   Наташин диагноз врач обозначил двумя словами, а приговор  - одним. Предынфарктное состояние, госпитализация. Слово госпитализация испугало Наташу намного больше, чем сам диагноз. Дома у нее трое сыновей школьного возраста и совсем неприспособленный к решению бытовых проблем семьи, муж.

   - Доктор, - попросила Наташа жалобным голосом, - а можно как-нибудь без госпитализации обойтись ? Я дома полечусь, полежу, отдохну.

   Наташа лукавила. Она прекрасно понимала, что в ее всегдашней домашней круговерти нормальный отдых и лечение - невозможная роскошь, но и бросить вот так сразу всю семью на произвол судьбы она не могла. Ее мужчины без нее рухнут. Так в их семье традиционно сложилось, что отец семейства отвечал за парадную, праздничную сторону жизни всей семьи, а Наташа за ежедневную черновую, будничную. А будней в нашей жизни, согласитесь, намного больше, чем праздников. Праздничный папа водил детей по выходным дням в цирк, в зоопарк, на прогулки и туда, куда им самим захочется. Баловал их ненужными на первый взгляд, но такими важными в глазах ребенка покупками. А мама Наташа в это же время чистила, стирала, гладила, готовила... Одним словом обеспечивала бытовую сторону всей семьи. Наташе иногда казалось, что она утонет в этом нескончаемом водопаде домашних дел, но глаза страшат, а руки делают. Наташа научилась все успевать за счет того, что прищипывала несколько часов у начала ночи и несколько часов у ее конца. Наташа ложилась спать позже всех в семье, а вставала раньше всех.

   Доктор был молодой, но очень строгий.

   - Женщина, Вы меня слышите или нет ? Я Вам еще раз повторяю - госпитализация, причем немедленная.

   Наташа поняла, что больницы ей не избежать и стала проситься у доктора домой хотя бы на одну ночь.

   - Пишите расписку, - устало вздохнул доктор. - Не потащу же я Вас в больницу силой.

   Наташа вышла из кабинета врача и прислушалась к своему организму. Нигде ничего не болело и она бодрым шагом поспешила к метро, мысленно рассчитывая все дела, которые ей надо срочно сделать до завтрашнего утра.

   Дома Наташа первым делом кинулась на кухню. Надо сварить самую большую кастрюлю борща. Ее мужчинам хватит на несколько дней. Надо еще перекрутить все мясо на фарш, налепить котлет и пельменей, а уж из готовых полуфабрикатов муж и старший сын что-нибудь приготовят. Доваривался борщ, уже готовы были голубцы и блинчики с мясом, когда пришел из школы младший сын Павлик.

   - Мам, - крикнул он от самого порога, - у меня две новости. Одна хорошая, а другая плохая. С какой начинать ?

   - Начинай с хорошей, - улыбнулась Наташа своему младшему сыну.

   Через пару часов все дети были в сборе и у Наташи как раз подоспел обед.

   После обеда мальчишки занялись своими обычными делами, а Наташа включила стиральную машинку и взялась за гору неглаженного белья.

   Сыновья постоянно отрывали ее от домашних дел. Так традиционно сложилось в их семье, что подготовка уроков тоже входила в круг Наташиных обязанностей. Она одновременно училась в третьем, в шестом и в девятом классах. И на все собрания в школе ходила тоже она. Муж один единственный раз посетил школу, когда их старший сын был еще только в шестом классе. После этого посещения он не спал всю ночь, ворочался, ворочался с боку на бок, а утром спросил у Наташи, нет ли у них чего-нибудь от сердца... После того случая Наташа предупредила детей, что отцу волноваться нельзя и чтобы они его не расстраивали. Все детские проблемы в тройном размере Наташа с тех пор принимала на свои хрупкие плечи.

   - Мам, помоги, - кричали мальчишки на разные голоса со всех сторон.

   Младшему к завтрашнему дню задали сделать своими руками открытку к Женскому дню 8-е Марта, среднему доклад про змей, а старшему целых пять задач по физике. К приходу мужа все детские проблемы были уже решены. Ужинали в полном составе. Дети наперебой рассказывали отцу о своих успехах. Муж так радовался, что Наташе стало жалко его расстраивать на ночь глядя. Ему нельзя волноваться. Скажу про больницу завтра утром, подумала она.

   Ночью Наташе стало плохо. Муж вызвал “Скорую помощь”, но до больницы ее уже не довезли...

   После похоронной суеты дети, наконец, остались дома с отцом одни. Младший Павлик не плакал, а все время молчал, опустив голову. Когда кто-нибудь во время похорон гладил его по голове, Павлик со всей силы прижимал свой подбородок к груди, поднимал плечи и был похож на нахохлившегося воробья. Средний Егор от всех переживаний последних дней заболел. У него поднялась температура и ему все время хотелось положить голову на подушку и закрыть глаза. Старший сын Женька злился, его все раздражало, а особенно большое количество каких-то чужих людей в их небольшой квартире.

   Наташин муж единственный из всей семьи плакал и плакал не переставая.

   - Не плачь, милый, - говорила ему Наташа, глядя на него с фотографии своими добрыми глазами, - тебе нельзя волноваться...

Я вот только пока не знаю, хорошо это, или плохо...

   Если бы Надежду Ивановну спросили, что ей не понравилось в девушке, которую ее единственный сын Андрей привел к ним домой и представил как свою невесту, то Надежда Ивановна честно бы сказала : “Все !”...

   Надежда Ивановна всегда думала, что она будет очень хорошей свекровью. Многочисленные и всегда грустные истории про отношения между свекровью и невесткой, которые ей рассказывали знакомые, она всегда пропускала мимо ушей. Нет, это не про нее. Она полюбит свою невестку как родную дочку, которой у нее никогда не было и они будут жить все вместе и очень дружно. Квартира у Надежды Ивановны большая. Места всем хватит. И невестке, и внукам. Надежда Ивановна рисовала себе образ своей будущей невестки. Она представляла себе скромную голубоглазую девушку с русой косой. Лучше всего, если она будет откуда ни будь из провинции, где девушки, по мнению Надежды Ивановны, еще не испорчены свободными московскими нравами.

   - Это Наташа, - сказал Андрей, знакомя Надежду Ивановну со своей девушкой.

   Наташа показалась Надежде Ивановне какой-то неказистой, невзрачной, серенькой. Маленькая, она еле еле доставала Андрею до плеча. Близорукая, она все время прищуривалась.

   Андрей увидел Наташу в первый раз в парке. Она шла с подружкой по тропинке в белом легком сарафане, а вокруг нее летало целое облако белых парашутиков от одуванчиков и сама Наташа показалась Андрею такой же невесомой и воздушной, как эти парашутики. Казалось, подует ветерок посильнее, полетят белые парашутики в Небо и Наташа в своем белом сарафане полетит вместе с ними...

   Когда Андрей и Наташа познакомились и подружились, Андрей всегда старался крепко держать Наташину хрупкую руку в своей могучей руке.

   Надежда Ивановна была против их свадьбы, родители невесты со своей стороны были с ней абсолютно солидарны в этом вопросе, а Андрей и Наташа подали заявление в загс и тихо, без всякой свадьбы расписались, а потом, по просьбе Наташи, и обвенчались.

   Надежда Ивановна надела на свое лицо маску обиженной и с молодоженами практически не общалась. Родители Наташи вошли в роль оскорбленных и молодую семью полностью игнорировали. Они мечтали, что их дочь благополучно закончит институт, устроится на работу и только потом выйдет замуж за надежного, состоятельного мужчину и лучше, если он будет постарше нее. А Андрей был Наташиным ровесником, студент как и она. Такой зять родителям Наташи не подходил ни по каким параметрам.

   Вот и получилось так, что молодожены не могли жить ни у Наташиных родителей, ни у мамы Андрея. Но на родителей своих Андрей и Наташа нисколько не обижались. Бытовые трудности пройдут, а любовь останется. Они сняли угол, небольшую комнату у пожилой женщины бабы Клавы. Бабе Клаве не так были нужны деньги, как живые люди рядом с ней, чтобы ей было с кем поговорить.

   Андрей после учебы подрабатывал грузчиком в продовольственном магазине рядом с домом, а Наташа изо всех сил устраивала их первое совместное жилье.

   Наташа и Андрей регулярно звонили своим родителям. Чаще всего разговоры были непродолжительными. И Надежда Ивановна, и родители Наташи надеялись, что трудности измучают молодоженов, они не выдержат испытаний и разбегутся каждый к своим родителям. Иногда от звонка сына у Надежды Ивановны радостно стучало сердце в ритме любви к самому родному человеку во всем мире, но потом она вспоминала, что она же обиженная и снова переходила на сухой официальный тон.

   А жизнь не стояла на месте. Хоть и питались Андрей и Наташа скромно и одевались просто, и бабе Клаве часто задерживали плату за комнату - они были по-настоящему счастливы и радовались каждому наступившему дню.

   Скоро родился Темочка. Он стал центром Вселенной для молодых родителей. Они вращались вокруг него, как планеты вращаются вокруг солнца, а он, как маленькое солнышко, обогревал их своим теплом. Каждый день Темочка радовал своих родителей чем-то новым. Сын рассказывал Надежде Ивановне по телефону как Темочка подрастает - Темочка уже улыбается, Темочка ползает, Темочка пытается ходить самостоятельно...

   Темочке было еще только около двух лет, но он многое уже успел понять в этой жизни. Темочка, например, давно понял, что когда люди плачут - это плохо, а когда смеются или улыбаются - это хорошо. Хорошо, когда мама и папа рядом, хорошо погладить кошку или собаку, хорошо смотреть на машины на дороге и на птиц в небе, хорошо гулять во дворе. Но особенно хорошо Темочке было в храме на руках у папы или у мамы. В храме Темочке со всех икон всегда улыбаются Ангелы...

   Надежда Ивановна стала плохо спать по ночам, не помогало даже снотворное. Она лежала в кровати с закрытыми глазами и слушала ночное радио. Для таких как она полуночников на радио была специальная передача “Для тех, кто не спит”. Сегодня гостем ночного эфира был известный многим своими пронзительными проповедями батюшка из одного московского храма.

   - Ваша передача, - говорил батюшка в эфире, - называется “Для тех, кто не спит”, а вот почему, спрашивается, вы сейчас не спите, а слушаете меня ? Совесть, дорогие мои, ваша пока еще живая совесть не дает вам уснуть в эту ночь. Вот безгрешные младенцы, например, спят хорошо, их совесть не мучает. Чаще всего совесть страдает от нелюбви. Никто никого по-настоящему не любит. Дети не любят родителей, а родители детей, невестка не любит свекровь, а свекровь невестку, начальник не любит своих подчиненных, а подчиненные своего начальника... Список можно продолжать да бесконечности. У нас у всех страшный дефицит самого главного на земле - любви, любви к людям. Дошло даже до того, что один маленький мальчик на исповеди сказал мне - зачем только я родился на этот свет, меня тут никто не любит...

   В конфликтах детей и родителей всегда виноваты родители, они старше и умнее. В конфликтах свекрови и невестки всегда виновата свекровь. Не удивляйтесь. Именно свекровь должна постоянно помнить, что она мудрее и именно ей надо сделать первый шаг к примирению. Дорогие мои слушатели, очень прошу вас, облекитесь, облекитесь в любовь к своим близким, ко всем людям вокруг вас. Сбросьте с себя эту совсем неподходящую человеку личину ненависти, злобы, обиды на своих родных и знакомых. Мы сами своими руками превращаем порой свою жизнь в ад.

   Надежда Ивановна не спала до самого утра. В ее ушах так и звучали слова батюшки :

   - Облекитесь, облекитесь в любовь...

   Надежда Ивановна была в на следующий день самой первой покупательницей в магазине “Детский мир”...

   Дверь в квартиру бабы Клавы открыл Надежде Ивановне сын Андрей. На его лице была такая радость, такое счастье,  от того, что он увидел на пороге свою маму, что Надежда Ивановна чуть не заплакала. В прихожую вышла Наташа с Темочкой и Павел Григорьевич с Анной Васильевной - Наташины родители. Они опередили Надежду Ивановну всего на несколько минут.

   - Ну вот, - сказала улыбающаяся Наташа, - теперь все в сборе...

   Надежда Ивановна кинулась распаковывать свой подарок для Темочки - детский трехколесный велосипед с Чебурашкой на руле.

   Все взрослые долго потом смеялись и плакали одновременно. В прихожей в ряд стояли три велосипеда-близнеца. Один Темочке совсем недавно купили его родители, второй привезли бабушка с дедушкой, а третий Надежда Ивановна.

   Маленькому Темочке было всего около двух лет, но он многое уже понимал в этой жизни. Он, например, давно понял, что если люди плачут, то это плохо, а если смеются, то это хорошо. А сейчас ситуация была для Темочки какая-то непонятная. Взрослые рядом с ним смеялись и плакали одновременно. Темочка смотрел на всех удивленными глазами, не зная что делать и весь его растерянный вид говорил : “Я вот только пока не знаю, когда люди плачут и смеются одновременно, хорошо это, или плохо ?”...

Как страшно отрываться от земли...

   В будний осенний день в Никольском храме отец Арсений отпевал сразу двух усопших женщин - рабу Божью Нину и рабу Божью Любочку. Родные и знакомые умерших разделились на две примерно равные половинки и стояли двумя островками, не смешиваясь между собой. Из всех присутствующих в храме людей одна только Лена знала обеих новопреставленных живыми. Нина её злейший враг, а Любочка ангел-хранитель.

   Нина была сестрой мужа Лены Коленьки. Коленька трагически погиб в автомобильной катастрофе много лет назад. Лена почти не помнит похороны, поминки, даже нечеловеческая боль в грудной клетке за эти годы притупилась. Но почему-то Лена хорошо запомнила как на кладбище во время похорон очень громко пели какие-то птицы и как налетевший июльский ветер сорвал с её головы чёрный газовый платок и унёс в неизвестном направлении.

   После поминок Лена с Ниной, Коленькиной сестрой, остались вдвоём.

   - Я буду с тобой откровенна, - сказала Нина. - Коленьки нет и делать тебе в Москве теперь нечего. Ты здесь всем чужая. Поезжай домой и там устраивай свою жизнь как уж получится. Эта квартира наших с Коленькой родителей и принадлежит мне по праву. А для тебя это совершенно незаслуженно слишком дорогой подарок.

   Нина давно жила отдельно в квартире мужа.

   - Пока я собираюсь эту квартиру сдавать, - продолжала Ника. - Деньги всегда нужны. А там и дети подрастут - им пригодится. Я, конечно, понимаю, что никому не хочется уезжать из Москвы, но что поделаешь ? Такова жизнь.

   - У меня скоро будет ребёнок, - сказала Лена.

   - Ну и что ? Дети рождаются не только в Москве.

   Лена была родом из очень маленького городка в Кировской области. Там у неё остались мама с папой и младшие братик и сестрёнка. Семья жила в барачном доме с удобствами на улице и много лет ждала новой квартиры. Поэтому Лена не торопилась выписываться от родителей, хотя Коленька много раз поднимал этот вопрос.

   - Сейчас придёт слесарь, я утром договорилась, и врежет новый замок. Так что ты собирайся побыстрее, - сказала Нина.

   - У мена даже билета на поезд нет, куда же я пойду ? - Лена по-настоящему испугалась.

   - Ничего, на вокзале переночуешь. Сейчас лето, тепло. В вашем Урюпинске летом, небось, благодать. Грибы да ягоды и воздух чистый. А в Москве всё отравлено, дышать нечем. Одни машины и... люди...

   Для коренной москвички Нины всё, что за кольцевой дорогой - сплошной Урюпинск.

   Дорожную сумку для Лены собрала сама Нина, побросав туда первое, что ей попалось под руку.

   На вокзале была обычная суета. Билетов на Киров не было. Лето. Москвичи эмигрировали из своего родного города по всем возможныи и невозможным направлениям. Лена присела на лавочку и отключилась. Как только она закрыла глаза, в ушах вместо вокзального разноголосья запели те кладбищенские птицы...

   Дорожную сумку Лена поставила на пол рядом с собой и её украли очень быстро. Лена так никогда и не узнала, что же Нина туда положила. У неё украли бы и дамскую сумочку со всеми документами и деньгами, если бы не Любочка. Любочка работала билетным кассиром и возвращалась домой с ночной смены. Когда она проходила через зал ожидания, то прямо на её глазах молодой парень вырвал у Лены сумочку и побежал.

   - Стой, стрелять буду, - крикнула Любочка на весь зал.

   Парень бросил Ленину сумочку и рванул с космической скоростью.

   - Что же ты, дурёха, так и без вещей останешься. Разве можно на вокзале рот разевать ? - сказала Любочка.

   - Спасибо большое, - ответила Лена.

   Любочка заступила на свою смену через три дня, а Лена всё ещё сидела на том же месте. Лицо её сильно осунулось, глаза от бессонных ночей покраснели.

   После работы Любочка забрала Лену к себе домой. Она жила в двух минутах хотьбы от вокзала в малюсенькой квартирке вдвоём с очень наглым котом Леопольдом, которому совсем не понравилось, что его переселили с раскладного кресла, на котором стала спать Лена.

   Лена проспала почти двое суток как убитая. Любочка всё боялась, что она умерла и подходила к ней послушать дыхание.

   - Билет до дома я тебе, конечно, достану, - сказала Любочка Лене, когда та окончательно пришла в себя. Но стоит ли тебе уезжать ? Подумай. У папы с мамой ещё двое маленьких детей, их поднимать надо, а тут ты со своим ребёнком.

   Любочка уже знала всю Ленину историю.

   - Оставайся у меня. Я одинокая. Будем растить твоего ребёнка вместе. Я помогу чем смогу, а к родителям будешь ездить в гости.

   С мужем Лена прожила всего четыре счастливых года, а с Любочкой двадцать очень счастливых лет. Любочка давно прописала Лену с сыном в своей квартире, потому что родных у Любочки никого не осталось.

   После её смерти Лена каждый день ходила в храм и ставила свечку за упокой души рабы Божьей Любочки. Любочка часто и как-то очень радостно снилась Лене во сне, а Нина приснилась всего один раз на сороковой день после смерти. Лицо у Нины было очень несчастным и каким-то растерянным.

   - Как же страшно, Лена, как же страшно... - сказала Нина и заплакала. - Как же страшно отрываться от Земли...

   На следующий день Лена пошла в храм и поставила на канун две свечи. Одну за упокой души рабы Божьей Любочки, а другую за упокой рабы Божьей Нины...

Я сейчас встану и уйду...

   Свекровь и сноха за годы совместной жизни наговорили друг другу уйму грубых слов с одной лишь разницей - свекровь говорила эти слова вслух, а сноха про себя.

   Разлад в отношениях между двумя женщинами наметился с самой первой их встречи, когда Толик привел невесту Галину знакомить со своей мамой. Галина, на взгляд мамы Толика Елены Сергеевны, не подходила ее сыну по всем статьям одновременно. И все это она высказала вслух.

   - Что хотите мне говорите, - сказала Елена Сергеевна, когда они пили чай с тортом, который Галина специально купила по такому случаю, - а у всех провинциальных девиц одна единственная мечта - зацепиться за Москву. Хоть одним пальчиком, хоть одним ноготком. Я что-то не знаю ни одной провинциалки, которая уехала бы из Москвы по доброй воле.

   - Мне ничего не нужно, Елена Сергеевна, я просто люблю Вашего сына, хочу стать его женой и родить ему детей, - сказала Галина, которая была родом из Вологды, но училась в Москве и, естественно, слова Елены Сергеевны приняла на свой счет.

   - Милая, я слишком долго живу на белом свете чтобы поверить в эту сказку. Скажи еще, что ты не знаешь, что Толик единственный сын, что у нас трехкомнатная квартира в престижном районе рядом с метро и дача в Подмосковье.

   - Но ведь не это же самое главное, - сказала Галина чуть не плача.

   - Это, деточка, как раз именно это. Сын наш далеко не красавец, не Ален Делон, но он настоящий интеллигент. Он никогда не скажет тебе того, что я сейчас скажу. Вы совсем не пара. У него высшее образование, хорошая профессия, отличные перспективы для карьеры. А у тебя ? Училище. Вам и поговорить-то будет не о чем. Потом, он у нас закончил музыкальную школу, очень любит музыку, часто посещает консерваторию.

   - Я тоже очень музыку люблю, - сказала Галина.

   - Я тебя умоляю. Ну кто ты и кто он ? Тебе до него как до неба никогда не дорасти и не допрыгнуть.

   “Сейчас я встану и уйду, - подумала Галина. - Только вот Толика жалко. Надо его дождаться.”

   Елена Сергеевна сделала очень мудрую рокировку и отправила сына в магазин, чтобы сказать своей потенциальной невестке все, что она о ней думает.

   - Но, я надеюсь, этот разговор останется между нами и у тебя хватит ума, чтобы не передавать его Толику.

   А Толик, когда вернулся, ничего и не заметил. Он от рождения был близоруким и даже в очках видел плохо.

   Толик с Галиной все-таки поженились и стали жить с Еленой Сергеевной в центре Москвы в трехкомнатной квартире. Скоро родился Петенька.

   Многие годы эмоциональный фон по отношению к домашним у Елены Сергеевны никак не менялся. Она очень любила сына Толика, очень очень очень любила внука Петеньку и безумно ненавидела сноху Галину. Так было до самой ее болезни. Заболела Елена Сергеевна как-то неожиданно и очень сильно. Врачи сразу стали говорить о летальном исходе. Галина, медсестра по образованию, оставила работу и бросила все силы, и духовные, и физические на выхаживание тяжелобольной свекрови. Врачи удивлялись, но стараниями Галины Елена Сергеевна прожила еще целых пять лет, вместо обещанных врачами двух или трех месяцев. Незадолго до смерти Елена Сергеевна со слезами просила прощения у Галины и целовала ей руки...

   Сын Галины и Толика Петенька лицом был очень похож на бабушку Елену Сергеевну.

   - Наша порода, - говорила она.

   Женился Петенька на последнем курсе института. Его жена не захотела уходить к свекрови  и молодая семья стала жить с родителями невесты. Родилась Олечка.

   На все Дни рождения внучки Толик с Галиной всегда приезжали к сыну в гости.

   - Вы только не обижайтесь, -  говорила Петина теща, - а сын Ваш тюфяк тюфяком. Другие мужики, посмотришь, крутятся как заводные. На трех работах работают, а Ваш только бы ему дома посидеть и ничего не делать.

   - У него работа тяжелая, - кинулась Галина защищать своего сына. - Ему отдыхать надо и с дочкой пообщаться.

   - Ничего бы с ним не сделалось, если бы он вторую работу нашел. Деньги всегда нужны. Тем более у них ребенок. А что дома штаны просиживать ? Как ложкой стучать - так все тут как тут.

   “Я сейчас встану и уйду.” - подумала Галина про себя, но, увидев умоляющий взгляд сына, осталась сидеть на месте, вцепившись в стул двумя руками...

   Совершеннолетие Олечки решили отпраздновать на новой даче, которую сын Галины Петр построил своими собственными руками. Больше всех была довольна Петина теща.

   - Ну и сын у Вас. Золотые руки у него, - говорила она Галине и Толику. - Наша дача самая красивая во всем товариществе. Соседи обзавидовались. Я так рада, что моя дочь вышла замуж именно за него.

   Вошла внучка Олечка и зазвучали тосты в честь ее Дня рождения.

   - Будь умницей. Слушайся маму и папу. Не болей. Жениха тебе очень хорошего.

   - А у меня уже есть жених, - сказала Олечка.

   - А я его знаю ? - спросила внучку Галина.

   - Нет, - ответил за дочь Петр, - нашего жениха ты, мам, не знаешь. Зато его весь наш дачный поселок знает - бандит из бандитов.

   - И хулиган, - добавила мама Олечки.

   - Ба, ну что они опять ? А ? Он хороший, я сто раз вам об этом говорила. Я вот сейчас встану и уйду и празднуйте тут мой День рождения без меня.

   Олечка выскочила из-за стола и убежала. Галина пошла за ней.

   - Успокойся, - Галина гладила плачущую внучку по голове. - Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо. И надо возвращаться к гостям. Ты же у нас сегодня самая главная.

   - А если спросят, почему я плакала ?

   - А мы скажем, что соринка в глаз попала. Поболит, поболит, да и само собой пройдет...

Я  спокойна,  я  абсолютно  спокойна...

   После окончания медицинского училища Людочку распределили в кардиологическое отделение городской больницы.

   - Запомни в нашей работе самое главное, - советовала Людочке старшая медсестра Вера, проработавшая в этом отделении уже больше десяти лет, - не впускай больных в свое сердце - сгоришь. Больные как энергетические вампиры - вытягивают из нас незаметно всю энергию. А ты отработала как робот с абсолютно холодным умом и с холодным сердцем, отстояла вахту как солдат на посту - уколы, таблетки, процедуры, а рабочий день закончился и все, до свидания, никаких эмоций. А если ты будешь с больными сюсюкаться, сопли и слезы им вытирать или еще, не дай Бог, истории всякие будешь слушать про их жизнь и про их проблемы - они тебе быстро на шею сядут, а у тебя своя жизнь есть со своими проблемами. Так ?

   - Так, - ответила Людочка.

   Людочка жила с больной мамой и младшим братом и все заботы о их маленькой семье давно уже были на ее хрупких плечах.

   - И что бы не случилось, - продолжала старшая медсестра Вера, - а у нас тут каждый день что-нибудь случается, внушай себе - я спокойна, я абсолютно спокойна. Я на себе много раз проверяла, всегда помогает. Ты уколы внутривенно делать умеешь ? - спросила Вера Людочку.

   - По уколам у меня в училище всегда были пятерки, - ответила Людочка.

   - Вот и хорошо. Поработай пару месяцев на капельницах.

   Дни полетели для Людочки как в калейдоскопе, шестьдесят кадров в секунду. Работа у нее спорилась. Все процедуры она делала легко, больные ее полюбили, а сотрудники зауважали и ей стали доверять ночные дежурства.

   - Запасайся детективами, да пострашнее, чтобы не уснуть, - посоветовала Людочке старшая медсестра Вера перед ее первым дежурством.

   Переделав все свои дела, Людочка притулилась у настольной лампы на сестринском посту посередине длиннющего больничного коридора. По левую сторону шли палаты мужские, а по правую - женские.

   Около часа ночи к Людочке подошла старушка из восьмой палаты. Старушка поступила только вчера и ей не спалось.

   - Я, деточка, хочу тебя попросить. У меня в квартире кошка одна осталась, Брыська. Меня на “Скорой” увезли, а кошку кормить некому. Мой дом тут недалеко от больницы. Ты, деточка, сходи завтра ко мне и покорми мою животину. Я тебе ключ дам.

   - Схожу, - ответила Людочка. - Мне совсем совсем не трудно. А Вы ложитесь и отдыхайте. Вам лишний раз вставать и двигаться пока нельзя.

   - Хорошо, хорошо. Я сейчас уйду. Только вот еще что..., - старушка на минуту замолчала. - У меня там в шкафу на средней полочке пакет лежит похоронный. В пакете все что надо я собрала - рубашка, платье, чулки. Ты его захвати мне на всякий случай.

   - Не надо думать о плохом, - сказала Людочка, - У нас врачи хорошие. Они Вас вылечат.

   - Но ты пакет все-таки принеси и... если со мной что случится - Брыську мою пристрой в хорошие руки. Квартиру то родственники быстро оприходуют, а вот кошка, боюсь, будет никому не нужна.

   Ближе к утру к Людочке на сестринский пост подошел интеллигентный мужчина с маленькой бородкой. Мужчина лежал в двенадцатой палате.

   - Совсем не могу спать, - сказал он Людочке. - Вы себе представить не можете, какой сегодня день !

   - Какой ? - спросила Людочка.

   - Эх вы, племя младое и малообразованное. Да сегодня же День памяти Анны Андреевны Ахматовой !

   “ И комната, в которой я болею,

      В последний раз болею на земле,

      Как будто упирается в аллею

      Высоких белоствольных тополей.

      А этот первый - этот самый главный,

      В величии своем самодержавный,

      Но как заплещет, возликует он,

      Когда, минуя тусклое оконце,

      Моя душа взлетит, чтоб встретить солнце,

      И смертный уничтожит сон.  ”

   Владимир Владимирович, так звали мужчину с бородкой, читал Людочке стихи Анны Ахматовой больше часа. Он бы читал и больше, но поступила новая больная и Людочка побежала ее устраивать.

   Весеннее солнце довело до слез осколки гразно-белой зимы. Капель. Людочка вдруг подумала, что слова капля, капель и капельница однокоренные. После работы она теперь шла каждый день кормить кошку Брыську. Характер у Брыськи был вреднющий, в руки она не давалась, но всю еду съедала подчистую. А по вечерам, когда мама и младший брат уже спали, Людочка читала на кухне стихи Анны Андреевны Ахматовой.

   Поступив на работу в кардиологическое отделение, Людочка стала бояться прогнозов погоды. Если объявляли магнитную бурю - она знала, что ее сердечники окажутся под ударом первыми.

   На свое второе ночное дежурство Людочка заступила через несколько дней. Как раз обещали магнитный ураган. Первым не выдержало сердечко у Анны Емельяновны, той самой старушки с кошкой Брыськой. Она позвонила на сестринский пост и когда Людочка прибежала - просто так и очень спокойно сказала :

   - Свечку за меня поставь Николаю Угоднику. Он мне всю жизнь помогал.

   Потом закрыла глаза и перестала дышать.

   Второе сердце не выдержало у Владимира Владимировича. Утром стали его будить, а он еще ночью прямо во сне умер.

   Людочка спряталась в комнатушке, где технический персонал хранил свой инвентарь и плакала. Старшая медсестра Вера нашла ее там между швабрами и половыми тряпками.

   - Повторяй за мной, - говорила Вера, прижав голову Людочки к своей груди, - я спокойна, я абсолютно спокойна.

   - Я спокойна... - прохлюпала Людочка и заплакала еще сильнее.

   Людочку отпустили в тот день домой, а Вера осталась на тяжелейшее из-за погодных условий ночное дежурство. Больные все поступали и поступали. В палатах мест уже не было и пришлось поставить кровати прямо в коридоре. Койка-место Анны Емельяновны заняла молодая женщина, а койка-место Владимира Владимировича мужчина средних лет, директор школы. Вера и весь медицинский персонал кардиологического отделения валился с ног от усталости, от абсолютно бессонной и тревожной ночи. Несмотря на все усилия врачей и медсестер, четверо больных из кардиологического отделения до утра не дожили. Мужчина, мужчина, мужчина и женщина... Хорошо еще, что в эту ночь дежурила Вера с ее железобетонной нервной системой, а не молоденькая Людочка.

   Утром Людочка нашла старшую медсестру Веру в комнатушке для технического персонала. Вера сидела на перевернутом ведре, размазывала по щекам рукой ручьем текущие слезы и, раскачивалаясь из стороны в сторону, приговаривала сквозь подкатывающие к самому горлу рыдания :

   - Я спокойна, я абсолютно спокойна...

   А в это время четыре Души летели на перегонки куда-то в Небо, за облака. Мужчина, мужчина, мужчина и женщина...

Все нормально, пап…

   - Ты ответишь мне за каждую мамину слезинку, - сказал Антон, сжал кулаки и побледнел.

   - Павел, Павел, не уходи, - рыдала Марина и держала мужа за куртку. – Не уходи…

   - Не унижайся, мам, - сказал Антон матери. – Пусть уходит. Прекрасно проживем и без него.

   - Павел, не уходи, - все повторяла и повторяла Марина.

   Других слов у нее не было.

   - Я буду вам помогать, - сказал муж Марине.

   - Да подавись ты своей помощью, - закричал Антон. – Нам ничего от тебя не надо. Я пойду работать и нам с мамой на жизнь хватит.

   - Почему работать ? – испуганно спросил отец. – Тебе учиться надо. Через год в институт поступать.

   - П-а-в-е-л, не уходи, - Марина уже не рыдала, а завывала.

   У нее подкосились ноги, Антон вовремя подставил ей свое плечо. Хлопнула входная дверь. Павел ушел…

   Марина рухнула в бездну боли, а Антон в бездну ненависти. Марина могла только плакать, а Антон, наоборот, развил бурную деятельность. Он ураганом носился по квартире о собирал все вещи отца. Отец, уходя, ничего с собой не взял. Антон быстро набрал несколько сумок. Куда только все это везти он не знал. И где теперь будет жить отец, он тоже не знал.

   К вечеру набежали мамины подружки и близкие родственники. Все сошлись во мнении, что хорошо, что Марина плачет – слезы снимают стресс. По крупицам, из разных источников собралась информация, что отец Антона ушел к молодой приезжей сотруднице его института. Встречаются они уже давно и у них родился сын. Мальчика назвали как и отца Павлом. Живут они в служебной квартире, которую этой сотруднице дал институт.

   Весь вечер Антон отрезал отца со всех семейных фотографий. Ночью он принял решение сменить фамилию и отчество. Чтобы совсем исключить присутствие отца в своей жизни.

   Мама не спала всю ночь и Антон слышал ее приглушенные рыдания.

   Отец позвонил на следующий день.

   - Как вы там без меня ? – спросил он. – Я не спал всю ночь, только о вас и думал.

   - А мы, в отличии от тебя, прекрасно спали, - сказал Антон.

   - Ты, сынок, наверное очень плохо обо мне думаешь. Но так получилось, прости. В жизни всякое бывает.

   - Ты просто предатель, - Антон выдохнул в телефонную трубку страшное слово. – Ты предал меня, маму. Она так тебя любила, - Антон специально заменил глагол на прошедшее время. – И что ты нам теперь названиваешь ? У тебя новая семья, ребенок, вот и занимайся ими.

   - Ты и про это знаешь ? Антошка, а Павлик очень на тебя маленького похож. Просто копия. Такой смешной. Ему всего три годика, а он уже много умеет. Говорит почти все слова и все, все понимает.

   - Профессором будет, - сказал Антон. – Как папа.

   - Приходи к нам, я вас познакомлю.

   - Ты что, смеешься ?

   - Нисколько. Вы оба мои сыновья. Ты старший, а Павлик младший..

   - А мама ? Она что тебе теперь старшая жена ? Ты дурак, или просто прикидываешься ? Диктуй свой адрес. Я привезу твои вещи. Нам с мамой они ни к чему.

   Антон привез отцу сумки с вещами и оставил их на лавочке у подъезда. Встречаться с отцом он не хотел.

   Быстро потекли дни, недели, месяцы без отца. Мама выздоравливала, или только делала вид. Утром и днем они разбегались в разные стороны – он в школу, она на работу. Отец звонил им время от времени. Мама хотела с ним говорить, но не могла, все время плакала. Антон мог с ним говорить, но не хотел, а если и говорил, то все время грубил.

   - Отстань ты от нас, - говорил Антон отцу.

   Отец обычно спрашивал про учебу, про здоровье, про маму.

   - Пусть наши дела тебя не касаются. Занимайся лучше своими. И, вообще, я уже всем сказал, что отца у меня нет. Был и сплыл.

   Антон вдруг неожиданно для себя заметил, что чем грубее он разговаривал с отцом, тем намного легче морально ему становилось.

   Быстро пролетела первая четверть последнего выпускного класса и наступили осенние каникулы. Антон встал утром в плохом настроении. Поссорился из-за какой-то ерунды с мамой. Она ушла на работу с грустными глазами. Антону просто физически захотелось нагрубить отцу, вылить свое плохое настроение на его голову, сказать ему такие слова, после которых общение уже будет невозможно. И чтобы видеть в этот момент его глаза, и чтобы чувствовать, как ему больно…

   Антон поехал к отцу. У подъезда, где он когда-то оставил для отца вещи, гулял малыш с бабушкой. Антон почему-то сразу же догадался, чей это сын.

   Малыш подошел к Антону.

   - Отгадай, кем я хочу стать, когда вырасту ?

   - Космонавтом, - предположил Антон.

   - А откуда ты знаешь ?

   - Я тоже в детстве хотел стать космонавтом.

   - Папа купит мне скафандр и настоящий космический корабль. Я полечу прямо к звездам.

   - Полетишь, обязательно полетишь, - улыбнулась бабушка. – Все его друзья в садике, а мы вот болеем, - объяснила она Антону. – Неделю в садик ходим, а потом две недели болеем. Вот вышли свежим воздухом немножко подышать.

   - А родители, спросил Антон, - на работе ?

   - Ой, сынок, беда у нас. Дочь моя, мама Павлика, - бабушка кивнула на внука, - в больнице лежит. Болезнь крови у нее неизлечимая. Вот они меня на помощь из деревни и вызвали, с Павликом сидеть. Болезненный он тоже у нас. Я им сказала – все за грехи ваши. Дочь моя увела мужа из семьи, а там тоже ребенок. Я ей говорила, на чужом несчастье счастья не построишь. Так оно и получилось. Как только родила Павлика, так сразу же и заболела. Все уже испробовали, ничего не помогает. Ей все хуже и хуже. Одна надежда на отца. Павлик отца очень любит, а отец его. Но, боюсь, и он не выдержит. Я тут на кухню захожу, а он там плачет. Как бы пить не стал. У нас в деревне мужчины с горя ой как спиваются. Не дай Бог. Тогда Павлик совсем пропадет. А я что ? Я старая. Какая на меня надежда ?

   Антон долго гулял по городу. Домой вернулся вечером. Первым делом помирился с мамой. Ее уставшее лицо сразу же повеселело и стало намного красивее.

   Поздно, когда мама уже спала, позвонил отец.

   - Как, сынок, у тебя дела ? – спросил он у Антона как обычно.

   - Все нормально, - ответил Антон и добавил, - все нормально, пап…

Большие девочки не плачут

А что, все может быть…

   Стою у расстрельной стены и жду Палача. Палач задерживается, а мне в фирме рекомендовали его как очень хорошего специалиста.

   - Палача вызывали ?

   Я даже вздрогнула от неожиданности. Палач появился прямо из-под земли.

   - Опаздываете,  - сказала я и показала на часы.

   - Что делать, - вздохнул Палач. – В Москве кругом пробки. И так, приступим к работе. Для начала составим небольшой  протокольчик.

   Я поморщилась.

  - Это займет всего пару минут, не переживайте. Чистая формальность, - успокоил меня Палач. – Кто у нас Объект ?

   - Муж, - сказала я и споткнулась, - точнее без пяти минут муж, - поправили я саму себя.

   - Это не важно, - сказал Палач. – Значит Объект работы – мужчина. Возраст?

   - Тридцать пять лет.

   - Причина уничтожения Объекта ? – Палач как-то хитро посмотрел на меня. – В принципе Вы можете и соврать, это чистая формальность.

   - Мне скрывать нечего, - я начинала злиться. – Он мне изменил и женится на другой.

   - Все понятно, - сказал Палач. – Месть. Это самая распространенная причина. Ну а теперь самый последний вопрос, технический. Как бы Вы хотели избавиться от Вашего Объекта ? Назовем его в протокольчике «без пяти минут муж».

   - А разве ЭТО обсуждается ? – я вытаращила глаза.

   - Женщина, у нас серьезная фирма с кучей сертификатов и благодарностей от клиентов. У нас работают одни профессионалы и желание клиента для нас – закон. Вот Вам перечень наших услуг и прейскурантик цен. Выбирайте что Вам по душе, а я подожду.

   Палач протянул мне большой список на нескольких листах. Читать мне не хотелось.

   - Расскажите так, своими словами, - попросила я Палача.

   - Начнем с самого дешевого варианта категории «А» - эконом класса. Объект может подавиться рыбной косточкой, или ему на голову может упасть с крыши сосулька. А что, все может быть…

   - Нам это не подходит, - сказала я Палачу. – У моего Объекта аллергия на рыбу с самого детства, он ее терпеть не может и никогда не ест. И сосулек никаких, к вашему сведению, сейчас на крышах нет. Лето на дворе, - напомнила я Палачу.

   - И правда, - сказал Палач. – Так много работы, что даже не успеваешь следить за сменой времен года…

   Палач отложил свой первый листок.

   - Перейдем тогда к категории «В». Предупреждаю, что эта категория значительно дороже. Стоимость повышается за счет использования технических средств. Ну самое простое здесь – выстрел прямо в сердце. Чуть подороже – автомобильная катастрофа. Все цены тут указаны. Некоторым заказчикам нравится вариант с отравлением. Но это еще дороже, приходится заказывать яд заграницей. Особенно дорогой яд африканской кобры. Ну как? – спросил меня Палач. – Останавливаемся на этой категории, или идем дальше ?

   - Идем дальше, - сказала я. Змей я с детства очень боюсь.

   Палач достал третий листок.

   - Категория «С» - болезни. Список в алфавитном порядке прилагается. От «А» до «Я». Аппендицит, например, я летальным исходом, или язва желудка с тем же результатом.

   У меня мороз побежал по коже. Палач посмотрел на мое лицо и взял четвертый листок.

   - Категория «Д» - дорогая, но я ее не люблю, да и заказывают ее не очень часто.

   - А что там, - спросила я.

   - Душевные всякие болезни, муки совести, например. Объект переживает, не спит, не ест и тает на глазах. Ни что его не радует. Но эта категория очень затяжная, как затяжной прыжок и результата приходится ждать очень долго. Иногда даже до самого конца жизни…

   - И это все ? – спросила я.

  Палач достал свой последний листок.

   - Категория «Е» - экстра класса. Самая дорогая. Месть во времени. Здесь уже большой полет Вашей фантазии за Ваши деньги, конечно. Ваш «без пяти минут муж» женится и у него рождаются дети. И вот тут и начинает действовать месть во времени. Ребенок может у них смертельно заболеть, или они поедут всей семьей на юг и разобьются на самолете, или упадут в пропасть на экскурсионном автобусе, или утонут на прогулочном катере. Вариантов уйма, - закончил Палач.

   Я представила себе кучу детей, таких же лопоухих как мой «без пяти минут муж».

   - Какой ужас, - сказала я Палачу. – А дети то в чем виноваты ? Не нравится мне ваши фирма и вы мне совсем не нравитесь, - добавила я.

   - Я Палач, а не Артист, чтобы нравиться, - сказал Палач обиженным голосом.

   - Я отменяю свой заказ. Пусть мой «без пяти минут муж» будет счастлив со своей женой. А тем более пусть будут счастливы их лопоухие дети.

   - Благородство – это, конечно, хорошо, - сказал Палач, - но тут есть один маленький нюансик. Совсем отменить заказик никак нельзя. Можно лишь заменить Объект, а если другого нет – то работает правило бумеранга. Заказчик плавно превращается в Объектик…

   Я прижалась спиной к расстрельной стене.

   - Стреляйте только быстро и прямо в сердце, - попросила я Палача.

   Как мне хотелось, чтобы в этот момент мой «без пяти минут муж» видел, что я умираю ради него и его лопоухих детей.

   Палач достал пистолет и направил дуло прямо мне в сердце.

   - Нет, нет…, - закричал знакомый голос.

   Я сразу проснулась и открыла глаза. Рядом со мной стоял испуганный на все лицо мой «без пяти минут муж» и тряс меня за плечо изо всей силы.

   - Свет, Свет…, - кричал он.

   - Ты что тут делаешь ? – спросила я его. У тебя свадьба на носу, а ты к одинокой женщине в квартиру врываешься.

   - Мне приснился такой страшный сон с твоим участием, я так за тебя испугался и всю ночь во сне кричал твое имя. Невеста моя сказала мне утром все, что она обо мне думает, собрала свои вещи и ушла. А что ? Может это и к лучшему ? Будем опять жить с тобой вместе.

   - Да кому ты нужен такой лопоухий ? – сказала я и уткнулась носом в плечо моему «без пяти минут мужу».

   - Прости меня, Свет, за все. Я же знаю, что ты все равно меня любишь.

   А что, подумала я про себя, все может быть. От ненависти до любви всего-то один шаг. Если моими шагами, то это сантиметров шестьдесят, не больше…

Второй раз мне повторять не надо…

   Лена верила, что если она встретит в жизни своего единственного человека, свою вторую половинку, ей будет при этом обязательно какой-нибудь знак, что это именно он : может гром среди ясного неба, а, может, снегопад в середине лета. Родные и близкие постоянно напоминали ей, что пора уже замуж, засиделась, четвертый десяток разменяла. Но Лена себя ущербной нисколько не чувствовала. Жила, радовалась, ждала и, вы не поверите, дождалась.

   Он вошел именно в ее вагон, он ехал именно до ее станции, он поселился именно в ее санатории и оказался за ее столиком в столовой.

   Сначала они встречались в режиме работы санаторного пищеблока – завтрак, обед, полдник и ужин. Потом к этим встречам прибавились совместные утренние и вечерние прогулки на море. Потом они стали вместе ходить на все процедуры, а потом… поселились в одном номере. Все у них получилось как-то естественно. Им обоим казалось, что они знают друг друга уже не одну тысячу лет и тем не менее, им было очень интересно друг с другом. Наверное, это и называется одним словом – гармония. Они взахлеб рассказывали друг другу о своем детстве и о своей юности. Вместе смеялись над веселым и грустили над грустным. Вадим спокойно рассказал Лене, что он женат и что у него есть маленькая дочка Настенька. Его рассказ нисколько не изменил их отношения. Они уже проросли друг в друга и стали одним целым.

   - Пойдем сегодня выбирать подарок для моей Настеньки, - сказал однажды Вадим Лене. – Скоро уезжать, а я ей ничего еще не купил.

   - Я видела в палатке на пляже очень красивые коралловые бусики для девочек. Я думаю, что твоей Настеньке они обязательно понравятся, - сказала Лена.

   Как они будут жить, когда вернутся в Москву – они даже не обсуждали. Конечно, вместе. Вадим оставит все жене и дочке, это естественно, а переедет жить к Лене.  

   В Москву вернулись поздно ночью и рухнули от усталости. Проспали до середины дня.

   - Мне очень у тебя нравится, - сказал Вадим Лене. – Ты мое счастье, - добавил он и прижал Лену к себе.

   - Нет, - тихо сказала она, - это ты мое счастье…

   Они решили, что все у них должно быть честно и Вадим открыто скажет своей жене Наташе, что он уходит от нее.

   - Я хочу, - сказал Вадим Лене, - чтобы ты слышала весь наш разговор. У меня нет от тебя никаких секретов.

   Вадим поднял телефонную трубку.

   - Наташа, здравствуй, это я, - сказал Вадим своей жене. – Я не хочу тебя обманывать. Я прилетел сегодня ночью, но домой я не вернусь. Я полюбил другую женщину и ухожу к ней навсегда. Настеньку я не брошу, буду ей всю жизнь помогать, а тебя я не люблю, прости. Ты меня слышишь ? – последние слова Вадим прокричал. Ему вдруг показалось, что жена его не слышала и он с ужасом подумал, что ему придется еще раз все повторять.

   - Не кричи, я тебя хорошо слышу, - сказала Наташа спокойным голосом. – Второй раз мне повторять не надо. У меня к тебе только одна просьба.

   - Какая ?

   - Скажи все это нашей Настеньки сам. У нас ведь никогда от нее никаких секретов не было. Она уже большая девочка и все поймет.

   Вадим даже не успел перевести дыхание, как телефонная трубка закричала таким родным до боли в сердце голоском :

   - Папа, папа, ты где ? Приезжай быстрее. Скоро уже первое сентября, а мы с мамой еще даже ранец не купили. У моей подружки Сонечки желтый ранец с попугайчиками. Я тоже такой, пап, хочу.

   - Я приеду, доченька. Мы пойдем с тобой в магазин и ты сама выберешь себе ранец.

   - Когда, пап ?

   - Я постараюсь приехать сегодня.

      Вадим положил телефонную трубку и виновато посмотрел на Лену.

   - Не смог я по телефону сказать дочке,  что ухожу от них. Как-то не по человечески. Не телефонный это разговор.

     - Конечно, - согласилась с Вадимом Лена. – Поезжай. Когда глаза в глаза – это честнее.

   Вадим уехал, а Лена осталась. Где-то на задворках сознания у нее родилась дистрофичная такая мыслишка, что Вадим больше не вернется, а останется с женой и дочкой. Но Лена быстро справилась с этим дистрофиком и побежала по магазинам за продуктами. Потом она убиралась, готовила и все время ждала. Вадим позвонил только поздно вечером.

   - Прости меня, Лена, я так и не смог сказать Настеньке, что ухожу от них. Подожди немножко. Через пару недель Настенька пойдет в школу, в первый класс. Плохо, если учительница сразу же запишет ее в список детей из неполных семей. Потом в ноябре у Настеньки День рождения, а там и Новый год. Дочка привыкла, что в эти дни вся наша семья в сборе.

   А тебя я все-равно люблю больше всех на свете, - говорила Лене телефонная трубка голосом Вадима. – Ты меня слышишь ?

   - Я тебя хорошо слышу, - отвечала Лена, - два раза мне повторять не надо…

   Московский водоворот закрутил Вадима и Лену в разные стороны. Встречались редко, урывками. Вадим всегда смотрел на часы и торопился домой.

   Время бежит быстро. Иногда намного быстрее, чем нам бы этого хотелось.

   Лена старела, Настенька взрослела, а Вадим все крутился, то по часовой стрелке, то против…

    На втором курсе института Настенька очень неудачно вышла замуж. Ее муж получил от нее все, что хотел – московскую прописку и бросил с двумя детьми.

   - Ты представляешь, какой подлец, - возмущался Вадим по телефону, когда рассказывал Лене про своего бывшего зятя, - бросил жену с двумя крошечными детьми. Хорошо, что у Настеньки отец с матерью живы. Внука и внучку мы с женой вырастим, на ноги поставим. Это наш долг.

   - А как же я ? – тихо спросила у Вадима Лена.

   - Ну ты же давно знаешь, что тебя я люблю больше всех на свете. Ты меня слышишь ?

   -  Я тебя хорошо слышу… Два раза мне повторять не надо…

Значит, осень…

   Капли дождя нахально стучали по металлическому  балконному карнизу. Значит, осень…

   Весенний дождик стучится весело, летний – мимоходом, как будто куда-то очень сильно торопится и зашел в гости ненадолго. Замерзшая вода зимой вообще падает бесшумно, а осенний дождь барабанит по металлу по-хозяйски, настойчиво. Как сегодня. Значит, осень…

   Осенью Женька всегда болеет. Проверено за тридцать лет неоднократно. Зимой она мерзнет и очень много читает, летом скучает, спит и толстеет. Весной смертельно влюбляется и почти всегда безнадежно и безответно, а осенью болеет. Это как аксиома, которая, в отличии от теоремы, не требует никаких доказательств. Она просто есть и все. И живи с этой аксиомой, если сможешь, конечно…

   Женька с утра еще подумала – в какой части ее организма угнездится болезнь на этот раз ? Долго искать не пришлось. У Женьки перестала поворачиваться шея. Голова по воле шеи развернулась за ночь на девяносто градусов налево и застыла в этом положении намертво. Женька попробовала повернуть свою голову направо с помощью рук механически-насильственным путем и вскрикнула от боли. Голова насилию не поддавалась, а шея забастовала окончательно. Теперь, чтобы посмотреть направо, Женьке приходилось разворачиваться всем корпусом. Неудобно. Когда все наши органы работают в обычном режиме, мы их даже не замечаем. Ну шея и шея…. А вот когда органы начинают буксовать – мы понимаем их глобальное значение для всей нашей жизни. Это уже не просто шея, а Шея с большой буквы…

   Женька позвонила своему начальнику.

   - Михал Михалыч, я сегодня на работу не приду.

   - Почему ?

   - У меня шея.

   - У всех шея.

   - У меня шея, Михал Михалыч, перестала поворачиваться в принципе. Застыла в одном положении и все. Осень, - добавила Женька.

   - А если я тебя уволю – твоя шея вернется в нормальное положение ?

   Женька честно попробовала повернуть голову направо и ойкнула.

   - Нет, Михал Михалыч. Не возвращается.

   - Слышу. Яду тебе надо.

   - Змеиного ? – уточнила Женька.

   - Пчелиного, - сказал Михал Михалыч.

   Из двух слов «пчелиный яд» Женьку больше испугало прилагательное «пчелиный» и она представила рой гудящих пчел в своей уютной квартире.

   - Яд этот внутрь ? - опять уточнила Женька.

   - Ты мне на работе еще нужна. Вот сдадим проект – тогда можешь и внутрь принимать, а пока втирай снаружи. Даю тебе три дня. Больше не могу. Если за эти три дня ты не выздоровеешь – я придушу тебя своими собственными руками.

   Женька представила на своей больной шее душащие ее руки Михал Михалыча и поежилась.

   И так, у нее всего три дня, а с двумя выходными – целых пять. Не густо. Больше самой болезни Женька боялась реакции своих родных на эту болезнь. Для родителей и младшей сестры любая Женькина болезнь приравнивалась к мировой катастрофе и всемирному бедствию. Страх за Женьку тянулся у родных из глубокого детства. Маленькая Женька заболела и один очень «гуманный» врач пообещал Женькиным  родителям, что ребенок не выживет, а умрет, если не сегодня, то завтра обязательно. Прогноз врача-садиста слышала и младшая Женькина сестра Леля. Женька тогда благополучно выздоровела, а у Женькиных родителей и младшей сестры навсегда остался страх за ее жизнь. Лелька ради сестры закончила медицинский институт и стала очень хорошим врачом.

   Женька своих родных очень любила и ей не хотелось тревожить их по всяким пустякам, но пять дней слишком маленький срок, чтобы выздороветь самостоятельно, в одиночку. Даже за пчелиным ядом с кривой шеей не пойдешь. Был бы хоть муж, подумала Женька. О замужестве она всегда думает осенью, а о любви весной…

   Женька закрутила больную шею в шерстяной кокон и подошла к окну. За окном продолжалось осеннее противостояние ветра и деревьев. Нахальный ветер бесстыдно задирал на деревьях разноцветный подол. В этом противостоянии ветра и деревьев Женька была на стороне деревьев. Нахальных она никогда не любила…

     Из Женькиного подъезда весело и шумно жених выкупал невесту. Подъезд невесту просто так не отдавал. Невесту Женька помнила еще совсем маленькой худенькой девчонкой с разбитыми коленками и конским хвостом пшеничных волос, перетянутых черной резинкой. Быстро время бежит… Засигналили свадебные машины, увоза невесту в новую жизнь. Осень – пора свадебная.

   Хоть бы меня на чем-нибудь увезли, подумала Женька и тут же, будто по Женькиной просьбе, во двор въехала «Скорая помощь». Это за мной, решила Женька и оказалась права. На «Скорой» примчалась Лелька и привезла с собой узкого специалиста – ревматолога. Узкий специалист осмотрел Женькину шею и с ходу поставил диагноз – остеохондроз шейных позвонков. Женькина младшая сестра заплакала и схватилась за сердце.

   - Да не расстраивайтесь вы так, - сказал узкий специалист, который оказался Женькиным тезкой мужского рода. – Дней через несколько вернем мы вашему сокровищу человеческий вид.

   Узкий специалист оказался весельчаком и балагуром. Женька со своей кривой шеей хохотала до икоты. Более веселого человека она в своей жизни не встречала. Между первым и сто двадцать первым анекдотом узкий специалист всадил Женьке несколько уколов в мягкое место и смазал больную шею какой-то гадостью неприличного цвета. То ли от этой гадости, то ли от уколов, то ли от анекдотов, Женька так и не поняла, ее шея к утру вернулась в нормальное положение.

   Узкий специалист пришел проведать Женьку на следующий день. Он посмотрел на Женьку как Пигмалион на свою Галатею, остался доволен делом рук своих и… сразу полез целоваться. Более нахального человека Женька в своей жизни еще не встречала. У нее даже сердце заболело от возмущения. Нахальный узкий специалист прижал свое нахальное ухо к Женькиной беззащитной грудной клетке.

   - Это любовь, - обреченно сказал специалист узкого профиля. – Я по тону сердца определил. И ежу понятно, что Вы влюбились в меня с первого взгляда.

   Более самоуверенного человека Женька в своей жизни еще не встречала. Узкий специалист категорически отказался уходить с Женькиной территории и остался у нее ночевать…

   Утром пятого дня он перевез к Женьке свои вещи и сделал ей предложение выйти за него замуж. Более нахрапистого человека Женька в своей жизни еще, слава Богу, не встречала…

   - Михал Михалыч ?

   - Ну ?

   - Я сегодня на работу не приду.

   - Почему ?

   - У меня сердце.

   - У всех сердце.

   - Я замуж выхожу, Михал Михалыч.

   - Нашла время. Осень, дождь, слякоть.

   - А сейчас не осень, Михал Михалыч, а весна. Самая настоящая весна, - добавила Женька.

   Осенний дождь нахально барабанил по балконному карнизу. Весна, подумала Женька, глядя в зеленые, зеленые, цвета молодой зелени глаза Евгения Михайловича. Самая настоящая весна…

… И счастья в личной жизни

« Я сошел с ума, кучер пьян… - думал я.  – Хорошо!»

А.П.Чехов. «Жена»

   Европа падала в обморок от невиданной жары, а над Москвой в самом начале августа сцепились не на жизнь, а на смерть два огромных циклона и заливали москвичей потоками воды. Один циклон пришел с юга, а другой с запада. Циклоны рычали, толкались и никак не хотели уступать друг другу. Их баранье упрямство меня удивляло. Я бы, например, первая уступила, но со мной и на земле-то никто особенно не считается, что уж там говорить про небеса.

   Я некудышная. И я это знаю. И все это знают. Моя некудышность видна невооруженным взглядом без всякого микроскопа. Это даже не болезнь, а состояние. Некудышность не лечится.

   Мои родные меня не понимают, но любят. Знакомые не понимают, но терпят.

   Я люблю молчать, а люди любят, чтобы с ними разговаривали. Я люблю слушать, а людям нужен диалог. Со мной тяжело. Я вот думаю, а как же большинство животных совсем не умеют говорить, а понимают друг друга без слов. Насекомые там всякие, рыбы. Они в основном не одинокую жизнь ведут, а общественную и живут семьями, колониями, стадами… Молчат, а прекрасно понимают друг друга.

   Сегодня меня выгонят с работы. Моя работа мне нравится. Я курьер. Развожу документы по всей Москве, а заодно глазею на людей, на дома… На такой молчаливой работе моя некудышность была почти незаметна.

   Откровение наступило сегодня и сегодня же я стану безработной. Я должна была отвезти бумаги на улицу Мытная-14. Улицу я нашла быстро. Дом двенадцать стоял на своем месте, дом шестнадцать на своем, а дома номер четырнадцать в природе не существовало. Мне пришла в голову мысль о Летучем Голландце…

   Только такая некудышная как я могла вляпаться в такую историю и оказаться на моем месте. Там, где по всем законам непритязательной городской архитектуры должен был стоять дом номер четырнадцать – была… помойка. Пузатые, переполненные отходами человеческой деятельности, контейнеры не вмещали в себя все, от чего людям очень хотелось избавиться и хлам валялся прямо на земле. Если бы на помойке стоял номер четырнадцать, мне было бы намного легче.

   Кто-то выбросил на помойку круглый стульчик от пианино. Я присела на него и крутанулась несколько раз в разные стороны. Не помогло. Дом номер четырнадцать не появился. На мою руку присела отдохнуть божья коровка. «Сегодня меня выгонят с работы,» - пожаловалась я ей. От этой назойливой мысли у меня разболелась голова. Я спустилась в метро и присела отдохнуть. Главное при головной боли – не шевелиться. Замереть и считать про себя в ритме секунд. Иногда боль отпускает на нескольких сотнях, а иногда на нескольких тысячах. «Одна тысяча тридцать один,» - сказала я про себя и открыла глаза.

   - Лена, а я думаю ты это или не ты ?

   - Это я, - сказала я.

   - Ты что такая… перевернутая ?

   - Да меня сегодня с работы выгонят, - пожаловалась я.

   - За что ?

   - Просто я некудышная и это неизлечимо.

   - А ты забыла, что я Фея ? Вот взмахну сейчас волшебной палочкой и будешь ты у меня самая кудышная во всей Москве и во всем мире.

   Мы дружно засмеялись.

   В детстве я действительно верила, что Маша волшебная Фея. Я видела Машу всего три раза в жизни. Моя бабушка и бабушка Миши были какими-то очень дальними родственницами и встречались друг с другом несколько раз в году. После этих встреч бабушка привозила мне целую сумку одежды и игрушек. Маша была старше меня на три года и я донашивала за ней детские платья, туфли и все остальное.

   Мое детское воображение нарисовало мне замок и терем, в котором сидит волшебная Фея Маша и посылает мне оттуда подарки.

   В первый раз мы встретились с Машей когда мне было пять лет, а ей восемь. Бабушка просто взяла меня с собой в гости. Я очень хорошо помню, что мы ехали восемнадцать остановок на метро. И помню, что в тот день шел сильный дождь.

   Маша оказалась лучше моей воображаемой Феи. Она играла со мной, надарила мне уйму игрушек и называла меня Пончиком. Я маленькая была толстушкой. На всех моих детских фотографиях центральное место занимали щеки, которые того и гляди лопнут.

   Как только я научилась писать, я стала посылать Маше открытки ко всем праздникам и всегда с бабушкиной подсказки писала одно и тоже пожелание : «Желаю тебе, Маша, крепкого здоровья и счастья в личной жизни.»

   Второй раз мы встретились, когда мне было десять лет, А Маше тринадцать. Бабушка Маши пригласила нас к себе на дачу. У них был невиданный урожай смородины и они не знали, что с ним делать ? А у нас дачи не было. За пять лет, что мы не виделись, я вытянулась в длинную сосиску, а Маша превратилась в красавицу.

   - От женихов отбоя нет, - жаловалась бабушка Маши моей бабушке. – Поесть спокойно не может. Все куда-то бежит, торопится.

   Во вторую нашу встречу Маша уже со мной не играла, но разговаривала и много рассказывала. Я была благодарна ей за ее доверие ко мне, салаге.

   В третий раз мы встретились через десять лет. Мне было уже двадцать лет, а Маше двадцать три года. Повод для встречи был грустный. Умерла Машина бабушка Фрося. Маша была уже замужем и ее муж Костя не отходил от нее ни на один шаг. Мы только кивнули друг другу, но даже не поговорили.

   После похорон бабушки Фроси мы с Машей не виделись, но я по привычке продолжала посылать ей поздравительные открытки ко всем праздникам и всегда желала «крепкого здоровья и счастья в личной жизни…».

   - Как давно мы с тобой не виделись, - сказала Маша.

   - Восемь лет, - уточнила я.

   - С кем ты живешь ? – спросила меня Маша.

   - Сейчас одна. А ты ?

   - У меня муж и двое детей. Мальчик и девочка. Старший мальчик. Ему семь лет. Он в этом году уже в школу пойдет. А младшая еще в детском садике. Вот ездила им за покупками.

   Маша открыла свой красивый пакет и стала доставать оттуда фломастеры, конструктор, куклы…

   - Я обожаю их баловать. Они так радуются, когда я привожу им подарки, что не жалко никаких денег, глядя на их счастливые мордашки.

   - Маша, а какие они по характеру ?

   - Ой, просто ангелы, а не дети. Старший серьезный, но очень добрый, а маленькая веселая хохотушка. Смешит нас всех целыми днями. Да поедем со мной, сама с ними познакомишься.

   Я подумала, что раз я безработная, то свободного времени у меня хоть свиней откармливай и с радостью согласилась.

   Маша с семьей жила в Крылатском в очень красивом нарядном доме. Дверь открыл нам Костя.

   - А у нас гостья, - радостно от самого порога сказала Маша мужу.

   - Очень рад, - сказал Костя и пожал мне руку.

   - Накрывай на стол, - скомандовала Маша, - будем пировать.

   Она отдала мужу сумки и побежала в другую комнату.

   - Эй, детвора, а у нас гости !

   Через секунду она вернулась.

   - Кость, а где дети ?

   - Дочка у соседей. Пошла к их девочке поиграть. А сын во дворе с мальчишками и со своим любимым велосипедом. Вы его там дорогой не встретили ?

   - Нет, - ответила Маша. – Ну ладно. Начнем праздновать счастливую встречу, а там и ребятня подтянется.

   Выпили на троих бутылку коньяка и Маша уснула первая. Костя заботливо уложил ее на диване и прикрыл пледом.

   - Пошли на кухню, - предложил он.

   - Костя, на улице уже темнеет. Где ребята ?

     Костя закурил.

   - У нас нет никаких детей, Лен. Нет и никогда не было. Все это Машина фантазия с которой мы живем уже восемь лет. Когда мы поженились и уже ждали ребенка, у Маши неожиданно открылось кровотечение. Ее положили в больницу и в суете, не разобравшись, сделали профилактическую чистку. Выскребли из матки все вместе с ребенком. Внесли заражение. В общем вспоминать даже страшно, да и не надо. Одним словом, не может у нас быть детей никогда.

   - А как же Маша ?

   - Лежала с закрытыми глазами несколько недель. Не разговаривала, не ела. Превратилась в живой скелет. А потом мы как-то вместе придумали себе сказку, что наш ребенок жив. Мальчик. И стали в этой сказке жить. Он рос в нашем воображении и мы росли вместе с ним. Скоро вот в школу пойдем. Уже и школьную форму купили. Ранец.

   - А девочка ?

   - Маше очень хотелось второго ребенка. Чтобы старшему не было скучно. Вот три года назад мы и «родили» малышку.

   Когда утром Маша проснулась – дочка уже была в детском садике, а мальчика отправили к бабушке на дачу. Сели пить кофе.

   - Костя, дочка позавтракала ? – спросила Маша у мужа.

   - С большим аппетитом.

   - Что съела ?

   - Омлет из двух яиц и бутерброд с маслом.

   - А сыну ты теплый свитер положил ? Вдруг в августе похолодает ?

   - Положил, не беспокойся.

   - Лен, ты сейчас куда ? – спросила меня Маша.

   - Поеду на работу. Трудовую книжку надо забрать.

   - Спасибо, что побывала у нас. Приезжай почаще. Мы с Костей и ребята будем очень рады.

   - Приеду, - пообещала я.

   Прошло лето. Я нигде не работала, потому что моя некудышность стала бросаться в глаза и со мной не хотели связываться.

   Я стала часто ходить в ближайший сквер на бесплатные концерты. Сегодня дирижировала Осень. Маэстро Осень взмахнула дирижерской палочкой и начался листопад…

   Чтобы как-то жить и не висеть на шее у своих родных, я пустила в одну из комнат своей двухкомнатной квартиры жильцов. Жильцы были беженцами из Молдавии. Бабушка и двое ее внуков – мальчик и девочка. Мальчику семь лет, а девочке три годика. Бабушка торговала на продуктовом рынке «Теплый стан» молдавскими продуктами, кормила внуков и платила мне за жилье.

   - Мне бы только вот их успеть поднять, - кивала она на детей, - и можно спокойно умирать. Что они в жизни видели ? Слезы одни. Ни отца, ни матери. Отец неизвестно кто, а мать, дочь моя, неизвестно где. Одна я у них осталась. Костьми лягу, а их подниму.

   Я со своими жильцами очень подружилась. С мальчиком Алешей мы делали уроки и я ходила в школу на все родительские собрания. С девочкой Наташей мы играли в дочки- матери и я ходила в детский садик на все утренники. Клава целыми днями торговала на рынке молдавскими яблоками и ей было не до собраний и утренников…

   Прошла осень, а за нею и зима и, хотите верьте, хотите – нет, я решила хоть раз в жизни взять инициативу в свои некудышные руки.

   - Знаете что ? – сказала я своим жильцам за завтраком. – Ваши мама и папа живы и здоровы. Живут в Москве, скучают без вас и очень вас ждут.

   Алеша уронил чайную ложечку, Наташа заплакала, а бабушка Клава махнула на меня рукой. Она взрослый человек и давно поняла, что я с большим приветом…

   - Сегодня мы поедет к ним, - закончила я и поставила эмоциональный восклицательный знак.

   Я совсем неделикатная.

   Собирались и наряжались несколько часов. Бабушка даже не пошла на работу.

   - Маша, это я. Звоню тебе, чтобы сказать, что мы едем к вам. Дочка твоя Наташа и сын Алеша погостили у меня и по дому заскучали. Я их через часик привезу. Ждите, - сказала я и положил телефонную трубку.

   У меня совсем нет никакой деликатности. Одна только некудышность…

   Маша, Костя, Алеша и Наташа стали жить вместе и, честное слово, счастливее людей, чем эти четверо, я на белом свете еще не встречала. Алешина и Наташина бабушка Клава живет со мной.

   Скоро Пасха. Великое Христово Воскресение. На все свои накопленные деньги я купила поздравительные пасхальные открытки. Получилось одна тысяча тридцать пять штук. Несколько дней я их подписывала одним единственным предложением : «Желаю Вам крепкого здоровья и счастья в личной жизни.»

   Адреса я не писала, а просто прошла по четной стороне своей родной улицы, заходила в жилые дома и бросала свои открытки во все почтовые ящики. Люди ! Желаю вам счастья в личной жизни…

   Скоро Пасха. Как же хорошо, Господи !

   Я возвращалась домой, когда уже стемнело. Небо было звездное, звездное… Между звезд деликатно, соблюдая все правила небесного дорожного движения, летел самолет, мигая сигнальными огнями. А кто-то встретит Пасху на Небе, подумала я, глядя на самолет. Счастливые… Они ближе к Богу…

Будь здоров, не кашляй...

   Валя и ее бывший муж Андрей наговорили друг другу еще до развода так много ужасных, несовместимых с совместной семейной жизнью слов, что на самом разводе они уже просто молчали.

   Развели их быстро, в рабочем порядке, потому что детей у них не было. Валя никому не сказала, что у нее уже четыре месяца беременности.

  - Будь здоров, - сказала Валя своему бывшему мужу на прощание. - Не кашляй.

   После развода они разошлись в разные стороны. Андрей уехал в свой родной город на Урале, а Валя осталась в общежитии в небольшом текстильном городке в Подмосковье.

   Родилась Олечка и весь мир у Вали закрутился вокруг дочки. Про бывшего мужа она и не вспоминала. Валя была уверена, что у нее хватит сил и здоровья поставить дочку на ноги и воспитать ее. Но человек предполагает, а Бог располагает.

   Олечке только только исполнилось пять лет, как Вале пришлось вспомнить про своего бывшего мужа. Прямо на работе Вале стало плохо. Она пошла на больничный, сделала полный анализ крови и получила диагноз как приговор - лейкемия, рак крови. У Вали был только один вопрос к врачам :

   - Сколько ? Сколько мне еще осталось ?

   Врачи пожимали плечами и опускали глаза. Валя поняла, что времени у нее совсем мало и ринулась на вокзал.

   Билеты в купейный вагон до небольшого уральского городка для себя и для дочки она купила очень быстро. Всю дорогу в поезде, почти двое суток, она готовила слова, которые она скажет своему бывшему мужу. Валя, выросшая в детском доме, панически боялась, что когда она умрет, ее дочку тоже отдадут в детский дом, никаких родных кроме бывшего мужа у нее не было. Ей хотелось успеть умолить Андрея взять Олечку к себе, если с самой Валей что-нибудь случится. Я встану перед ним на колени, я отдам ему все, что только он захочет, думала Валя.

   Дверь Вале открыла молодая женщина с ребенком на руках.

   - Муж сейчас прийдет, подождите, сказала она.

   Бывший муж Вале совсем не обрадовался.

   - Ты зачем приперлась ? - спросил он.

   С первой же минуты Валя поняла, что он ничему и никогда не поверит. Не поверит, что Олечка его дочка, не поверит, что сама Валя смертельно больна, а значит приехала она в такую даль совершенно напрасно. Но, набрав в легкие побольше воздуха,     Валя все-таки рассказала бывшему мужу все и, самое главное, просила его взять к себе дочку, когда она сама умрет.

   - Ты что, правда что ли считаешь других глупее себя ? - спросил Валю бывший муж. - Мы уже пять лет как в разводе, а она мне какого-то ребенка подсунуть хочет. Может, ты и на алименты подавать будешь ? Учти, дохлый номер.

   Валя встала.

   - Нет, никуда я подавать не буду. До свидания. Будь здоров, не кашляй...

   - Да пошла ты...

   Поезд на Москву был только поздно вечером. Валя с дочкой перекусили в вокзальном буфете и вышли на улицу подышать свежим воздухом.

   Совершенно неожиданно некрещеная Валя подняла к небу голову и стала молиться как могла. Ни одной молитвы она никогда в жизни не знала. Господи, просила она, прошу тебя, спаси и защити мою девочку, не оставь ее одну беззащитную, помоги ей...

   Искренняя, от самого сердца молитва доходит до Бога очень быстро.

   - Женщина, Вам плохо ? Чем я могу Вам помочь ?

   Перед Валей стояла пожилая женщина в платочке.

   Через пару часов Валентина с Олечкой сидели в светлом и очень уютном домике отца Николая на самой окраине небольшого уральского городка, а матушка Серафима, его жена, хлопотала на кухне.

   Валя уже дважды рассказывала свою историю. Сначала матушке, а потом отцу Николаю.

   - Оставайся у нас. Зачем тебе куда-то уезжать ? спрашивал Валю отец Николай. - Тебя кто-нибудь там ждет ?

   - Нет, - честно ответила Валя.

   Отец Николай покрестил Валю и Олечку в один и тот же день. Матушка Серафима стала им обеим крестной мамой.

   - Не волнуйся, - сказала матушка Серафима Валентине, - не оставит теперь Господь твою девочку, да и я теперь за нее перед Богом в ответе...

   Валентина стала помогать в храме чем могла. Чистила подсвечники, мыла полы. Про свою болезнь старалась и не думать. Болезнь сама напомнила о себе. У очень тяжелых болезней память хорошая...

   Умерла Валя тихо. Отец Николай сам отпевал ее в своем храме. Лицо у Вали было спокойное спокойное.

   Ночью после похорон Валентина приснилась только одному единственному человеку на земле - своему бывшему мужу Андрею. Валя смотрела на него добрыми добрыми глазами, а потом погладила его по голове и сказала :

   - Будь здоров, дорогой. Не кашляй.

   Бывший Валин муж потом долго думал и никак не мог понять, почему это у его бывшей жены вместо рук были крылья ?...

Вот за это я и не люблю осень...

   Моисей Израилевич не любил делать аборты еще не рожавшим девушкам. Он их долго уговаривал, грозил, что у них никогда в жизни больше не будет детей, переводил в отдельную палату и как мог тянул время. Если ничего не помогало и операция проходила, Моисей Израилевич закрывался в своем кабинете заведующего гинекологическим отделением и долго, долго там плакал.

   Риту и Марусю Моисей Израилевич уговаривал не делать аборт уже вторую неделю. Красавица Рита громко возмущалась, что ее так долго тут держат, а Маруся молчала и все время плакала, но при этом обе от своего решения не отказывались. Причины у обеих были разные. Ритин избранник сказал, что с детьми им еще надо подождать, а любимый мужчина Маруси оказался женатым человеком и семью свою бросать ради Маруси не собирался, о чем и сказал ей, когда она призналась ему, что ждет ребенка. Поэтому и стояли девушки в своем страшном решении насмерть.

   Моисей Израилевич назначил операцию на завтра. Красавица Рита повеселела.

   - Представляешь, Маша, какой потрясающий вариант мне тут подвернулся, - рассказывала она с восторгом Марусе. - У него машина, квартира в центре Москвы, трехэтажная дача в Подмосковье и своя строительная фирма. Мы с ним через три дня в Египет улетаем. Мне надо успеть вещи собрать, прическу в салоне сделать, маникюр и педикюр.

   - А я очень боюсь, Рит, - сказала Маруся. - А вдруг, и правда, никогда больше детей у меня не будет как Моисей Израилевич говорит.

   - Да ну их, - Рита махнула рукой. - Это они всех так пугают. Мы деньги заплатили, а они обслуживающий персонал, вот пусть и делают свое дело, а не лезут в душу.

   - А как ты думаешь, - спросила Маруся, - кто у тебя был бы - девочка или мальчик ?

   - А мне все равно, - ответила Рита. - Наверное, во мне материнский инстинкт еще не проснулся.

   Маруся заметила про себя, что как только она узнала, что беременна - стала вспоминать все детские песенки, которые она когда-то знала. И чаще всего в голову приходила песня “Топ, топ, топает малыш...”.

   Последнюю ночь перед операцией Рита и Маруся спали крепко. Рита без всяких снов, как в яму провалилась, а Марусе всю ночь снился малыш, который только, только учился ходить...

   Утром Рита вышла из палаты и пошла налево в сторону операционной, а Маруся направо...

   Пропеченный южным солнцем, просоленый морских ветром поезд дальнего следования загружал в свои вагоны таких же загоревших и просоленых пассажиров. Маруся с пятилетними детьми-близнецами Анечкой и Ванечкой нашли свое купе. Там уже сидела очень красивая и нарядно одетая женщина.

   - Рита, это ты ?

   - Я. Маша ? Маруся ?

   - Я.

   Женщины обнялись.

   - Как тесен мир, - хором сказали они.

   - Это твои ? - спросила Рита, кивнув на детей.

   - Мои, - ответила Маруся. - Профсоюз мне путевку бесплатную выделил как матери-одиночке. Сама бы я ни за что материально не потянула.

   Анечка и Ванечка запрыгнули на верхние полки и быстро там под стук колес угомонились. Женщины притулились у столика.

   - Как же ты одна двоих детей тянешь ? - спросила Рита.

   - Тяжело, конечно, но мир не без добрых людей. С одеждой знакомые помогают. Вещей хороших много от детей остается. Я на двух работах работаю - нянечкой в санатории и сдельную работу на дом беру. Ничего, нам хватает. А как у тебя дела в личной жизни ?

   Рита заметно повеселела.

   - Знаешь, такой вариант потрясающий тут мне на море подвернулся. Закачаешься. Он - музыкант, пианист, победитель международных конкурсов. Мы с ним на море познакомились. Потом он уехал. Ждет меня в Москве. У него послезавтра концерт в консерватории. Он сказал мне, что выйдет на сцену и всему залу объявит, что посвящает свое выступление только мне одной. Мне надо обязательно успеть. Наш поезд приходит в Москву в десять часов утра, а концерт в семь часов вечера. Я успею сделать прическу в салоне и привести себя в порядок.

   Поезд опаздывал на несколько часов. Рита громко возмущалась, бегала ругаться с ни в чем не виноватой проводницей, требовала, чтобы к ней пришел начальник поезда.

   - Вот за это я и не люблю поезда, - сказала она Марусе, еле сдерживая слезы.

   На концерт, посвященный только ей одной, Рита все-таки успела...  

   Осень в Москве выдалась дождливой и очень холодной. У Анечки, Ванечки и Маруси южный загар быстро смылся московским водопроводом. Только гладкие, обласканные водой морские камешки и морской песок, которые дети притащили с собой во всех карманах, еще напоминали им о море.

   - Вот за это я и не люблю Осень, - сказала Рита Марусе, когда пришла к ним в гости. - Все осенью какое-то ненастоящее. И листья яркие, а уже мертвые и бабье лето какое-то искусственной, суррогатное. Поманит, поманит тебя коротким теплом, а станешь подводить итоги - одна дырка от бублика и останется.

   Я, Маруся, подумала тут и решила, что хватит мне уже гоняться за этой неуловимой птицей счастья. Возьму лучше я из детского дома двух детей как у тебя - мальчика и девочку. И будем мы с ними жить тихой семейной жизнью.

   В соседней комнате как раз между Анечкой и Ванечкой разгорелся серьезный скандал. Когда вошла Маруся - плакали оба. Ванечке было жалко свою любимую энциклопедию, из которой Анечка вырезала красивую бабочку. Анечке было жалко себя, потому что она поняла, что ей достанется от мамы. Маруся провела с детьми работу над ошибками и позвала всех на ужин.

   Рита позвонила Марусе через несколько недель.

   - Представляешь, - говорила она Марусе взахлеб, - мне тут такой вариант потрясающий подвернулся. Он - физик-ядерщик. Приехал к нам в Москву с Урала в командировку. Он сказал мне, что я - мечта всей его жизни...

   Бабье лето наступило как всегда неожиданно. Солнышко так ласкало, погода так радовала, что все забыли о скором приближении зимы. Анечка с Ванечкой сбросили куртки и носились по парку друг за другом как угорелые, радуясь теплу, солнцу, жизни...

   Надо купить Анечке на зиму теплые сапожки, а Ванечке курточку на меховой подкладке, подумала Маруся, глядя на своих детей.

   Ванечка принес маме букет из осенних листьев, а Анечка сосновую шишку. Маруся присела на лавочку и залюбовалась осенними красками. Почему-то ей всегда очень нравилась Осень...

Мне завтра рано вставать

   Вечером в квартире Никитиных раздался телефонный звонок.

   - Как дела ? - спросила телефонная трубка голосом лучшей подруги Лены Никитиной Ольги.

   - Нормально, - ответила Лена.

   На самом деле рассказывать было совсем нечего. Все как обычно. День за днем. Муж, сын, собака, завтрак, обед, ужин, работа, магазины, сумки, стирка, уборка. И опять с утра сын, муж, собака...

   - А у меня, Лен, новости. Мой муж сошел с ума. Крыша у него окончательно поехала. Достал с антрессолей свою гитару, он ее лет двадцать в руки не брал, одна я ее с места на место передвигала, все выбросить собиралась и песни по вечерам распевает. То Визбора, то Окуджаву. Как в молодости. Вот, послушай сама.

   В телефонной трубке раздался голос Олиного мужа. Он очень душевно пел песню Юрия Визбора:

   “ Ты у меня одна,

      Словно в ночи луна,

      Словно в степи сосна,

      Словно в году весна.

      Нету другой такой

      Ни за какой рекой,

      Ни за туманами -

      Дальними странами... “

   - Совсем, Лен, с ума сошел на старости лет. Лучше бы делом занялся. Обои вон в прихожей давно пора менять. На балконе хлама накопилось за зиму уйма, сын совсем от рук отбивается, учителя стали жаловаться, а он “Ты у меня одна...”. Я, может быть, и одна, но я ведь не трехжильная. А твой, Лен, что сейчас делает ?

   - Телевизор смотрит. Футбол. Кто-то с кем-то там играет.

   - Вот мужики, Лен, пошли, - Оля вздохнула. - Но ведь есть же где-то на свете и очень счастливые женщины ?

   - Где-то, наверное, есть...

   - Мне с тобой нужно срочно поговорить, - к Лене на работе подошла ее вторая подруга Наташа. - Лен, ты представляешь, мой муж совсем ополоумел.

   - Как это ?

   - Так бабушка моя всегда говорила. Ополоумел - значит потерял половину своего ума. Представляешь, он продал нашу машину и купил мне на эти деньги шубу. Я тебе даже не буду говорить за сколько, ты в обморок упадешь. Я проплакала всю ночь, а он говорит ? “Я хочу чтобы моя жена ходила в самой красивой шубе на свете”. Лен, а на чем мы теперь на дачу будем ездить ? И потом, куда я в этой шубе ходить то буду ? К этой шубе еще двух охранников с автоматами нужно в придачу, да и весна уж на дворе.

   Я, Лен, как представлю сколько нужных для дома вещей я могла бы напокупать на эти деньги, мне опять плакать хочется. А он еще и издевается. Придет с работы и просит : “ Ну надень шубку, ну походи в ней.”

   - А ты ?

   - А куда деваться ? Надеваю и хожу, а то еще обидится. Делаю вид, что счастлива. Тебе вот только одной и могу пожаловаться...

   Муж разбудил Лену среди ночи.

   - Никитин, имей совесть, мне завтра рано вставать.

   Но, посмотрев на мужа, Лена замолчала. Муж плакал.

   - Мне приснился очень страшный сон, - сказал он. - Как будто мы стоим с тобой на середине очень быстрой реки. Река называется Жизнь. Я держу тебя за руку. Коней, говорю я тебе, на переправе не меняют. Пойдем вместе во вторую половину нашей жизни. А ты вырываешься, машешь мне на прощанье рукой и река тебя куда-то уносит. А я же знаю, что ты плавать совсем не умеешь и я подумал, что ты без меня утонула.

   - Успокойся, - сказала Лена своему мужу. - Это же просто сон. А лошадей этих на переправе во вторую половину жизни нормальные люди никогда не будут менять. Давай лучше спать. Мне завтра очень рано вставать...

   Утром Лена подскочила как ошпаренная. В голове сразу заработал счетчик - муж, сын, собака, завтрак...

   Вечером муж принес Лене букет роз.

   - По какому поводу ? - спросила она. - До Восьмого Марта еще целая неделя.

   - Просто так. Я что, не могу своей жене цветы подарить ?

   - Можешь, конечно. У нас одна женщина на работе говорит, что ей муж каждый день розы дарит.

   - Врет, наверное.

   - Скорее сочиняет. Желаемое принимает за действительное.

   - А я еще билеты нам с тобой взял в кино. На самый последний сеанс.

   - Никитин, совести у тебя нет совсем. Мне же завтра рано вставать...

   На следующий день Лена позвонила своей подруге Ольге.

   - Как дела, Оль ? Твой все еще поет ?

   - Хуже. В любви признается, Лен, каждый день. В день по несколько раз. Я даже не знаю что и делать. Может, врачу его показать ? Таблетки какие-нибудь успокоительные ему бы прописали, витамины там всякие. А твой, Лен, как ?

   - Цветы ни с того, ни с сего подарил, в кино на последний сеанс вчера с ним ходили. Он за руку меня весь фильм держал. Умора. А я совсем не выспалась. Сижу сейчас на работе с красными как у рака глазами.

   - А ведь где-то на свете живут, Лен, наверное, очень, очень счастливые женщины ? - спросила Оля.

   - Где-то, наверное, живут...

Мужчинам лучше этого не знать...

   В послеродовой палате роддома номер пять ночью оказались одновременно четыре молодые женщины, которые с разницей всего в несколько минут родили на белый свет трех девочек и одного мальчика.

   Город спокойно спал, а вот молодым мамочкам совсем не спалось. Им хотелось смеяться и плакать от счастья.

   - Девочки, - сказала молодая женщина по имени Марина, - а меня сегодня, считайте, муж бросил. Я сама виновата, потому что мужа своего обманула. Он очень хотел первого мальчика, а я, когда уже точно сказали, что у меня будет девочка, врала ему несколько месяцев наподрят. Он был так счастлив. Машинок и всяких самосвалов накупил целый дом. Куда, скажите, теперь все это девать ? Девочки в машинки не играют.

   - И меня, похоже, никто из роддома встречать не собирается, сказала женщина по имени Оля. - Я перед самыми родами с мужем своим очень сильно поссорилась. Он предложил назвать дочку Тамарой, как его маму, но ведь и у меня тоже мама есть, Софией, между прочим, зовут. Тоже очень красивое имя. Я ему предложила компромиссный вариант - назвать нашу дочку совсем посторонним именем, чтобы никому не было обидно, так он уперся как баран. Тамара, и все. Я, говорит, маму свою очень люблю. А я свою что, не люблю, что-ли ?

   - Ничего не бойтесь, девочки. Не встретят вас мужья, да и не надо, - подключилась к разговору Ирина. - Вырастите вы своих крошек не хуже других и без этих мужей. Я вон как держалась за своего мужа, и зубами и руками. На руках его только что не носила, да попробуй его подними - девяносто шесть килограммов живого веса. Погуливать он стал, а мне знакомые о его похождениях во всех подробностях и рассказали. Так я, вместо того, чтобы гнать его в три шеи, решила ребенка ему родить. Думала, вот увидит он свою кровинку и про все загулы свои сразу же забудет. А сегодня, когда я на своего ангелочка посмотрела, все во мне перевернулось. Да пусть муж катится на все четыре стороны, скатертью ему дорога, а мы с дочкой и без него прекрасно проживем. Кто вам дороже ? Муж или ребенок ?

   - А что, и правда, - сказала Марина. - Квартира у нас с дочкой есть. Я маму к себе возьму, она мне поможет.

   - И у меня жилье есть, да и зарплата приличная, - сказала Оля. - Я всегда получала в несколько раз больше мужа. Нам с дочкой вполне хватит.

   - Ну вот, видите ? Все очень даже хорошо, - подвела итог Ирина.

   - Ой, девочки, а я мужа своего так люблю, так люблю, что жить без него просто не могу, - подала голос последняя женщина Аллочка. - Врачи мне запрещали рожать, говорили, что после родов могу ослепнуть. У меня серьезное заболевание глаз - отслоение сетчатки на обоих глазах. Но муж так хотель маленького и я решилась. У нас мальчик, но он был бы рад и девочке и совсем совсем не важно, как мы нашего сыночка назовем. Главное что он родился, - Аллочка поправила очки на переносице. - Знаете, мне пришлось все девять месяцев лежать, нельзя было вставать. Муж кормил меня с ложечки как маленькую и на руках на улицу носил, чтобы я воздухом свежим дышала.

   - Как в сказке, - вздохнула Марина.

   - Счастливая, - сказала Оля.

   - Повезло, - поддакнула Ирина.

   Утром Аллочка подошла к окну самая первая.

   - Ой, девочки, смотрите, - позвала она остальных.

   На асфальтовой площадке напротив центрального входа в роддом огромными буквами масляной белой краской было написано : “ С добрым утром, любимая ! .

   - Это мой. Я по подчерку вижу, - подумала Марина и улыбнулась.

   - Это мой, - подумала Оля и тоже улыбнулась. - Ладно уж, пусть первая дочка будет Тамара, а вторую мы Сонечкой назовем.

   - Неужели это мой ? - спросила Ирина сама себя и почувствовала, как ее сердцу стало тесно в грудной клетке.

   - Это, точно, мой, - подумала Аллочка и расцвела от счастья...

   В кабинет главного врача роддома номер пять пришла старшая медсестра.

   - Елена Викторовна, там опять этот Кукушкин к Вам прорывается.

   - Пусть войдет. Откуда только он взялся на мою голову ?

   В кабинет главного врача вошел энергичный молодой человек.

   - Елена Викторовна, ну Вы подумали ? Что Вы решили ?

   - Я решила, Кукушкин, что нет.

   - Почему ?

   - А потому, что мне вполне хватило двух случаев с абсолютно одинаковым результатом. Два молодых, как Вы, папаши настояли на том, чтобы присутствовать при рождении их детей и оба в обморок грохнулись. Одного так еле еле откачали.

   - Я не упаду в обморок, Елена Викторовна.

   - Это еще не факт. Как рождаются на белый свет дети, Кукушкин, мужчинам лучше не знать. Поверьте мне на слово. Встретите Вы свою жену с ребенком как положено с парадного входа с цветами и подарками.

   Молодой человек пошел к выходу.

   - Кукушкин, - окликнула его Елена Викторовна, - а художество там на асфальте напротив центрального входа - это Ваша работа ?

   - Моя, - кивнул головой Кукушкин.

   - Ваша жена, Кукушкин, у нас всего третий день на сохранении лежит, а Вы мне уже весь роддом переполошили.

   - А я, Елена Викторовна, еще и новое название для Вас придумал, сказал Кукушкин. - Роддом как-то очень грубо. “ Дворец, в котором рождаются дети “ - намного лучше...

   Через несколько дней четырех молодых женщин - Марину, Олю, Ирину и Аллочку встречали у парадного входа в роддом их мужья с цветами, подарками и светящимися от счастья лицами. Новорожденные плавно переехали на руки своих отцов и поплыли на этих, самых надежных в мире, руках в разные стороны.

   Елена Викторовна наблюдала за проводами из окна своего кабинета. А этот сумасшедший Кукушкин прав, подумала она.

“ Дворец, в котором рождаются дети “ - намного лучше, чем просто роддом.

   Навстречу новорожденным уже торопилась очередная “Скорая помощь”. Мужчина осторожно довел беременную женщину до самого порога. Дальше его не пропустили. Мужчинам лучше не знать, как на белый свет рождаются дети. У мужчин и так много забот - купить приданное для малыша и ничего при этом не забыть, а потом встречать свою жену и новорожденного ангелочка с цветами и подарками у парадного входа...  

Ой, да знаю я его как облупленного...

   В отделение реабилитации после сложнейшей онкологической операции в одну и туже палату попали две женщины. Одну звали Анна, а другую Валентина. Если бы не одинаковая болезнь и не одинаковая операция, они бы никогда в жизни не встретились друг с другом и не знали, что живут на одной планете, в одном и том же городе и даже на одной улице. Слишком разными они были людьми, с разными интересами, с разным уровнем жизни. Анна много лет на руководящих должностях, с хорошей зарплатой и достатком, с шикарной квартирой и надежным как железобетон мужем, с дачей в престижном районе Подмосковья и с дорогой машиной-иностранкой. Детей у Анны не было.

   Валентина много лет работает медсестрой в районной больнице, постоянно берет дополнительные ночные дежурства, очень устает, но денег все-равно никогда не хватает и она постоянно в долгах как в шелках. Муж  Валентины работает водителем, у нее два сына школьника, однокомнатная квартира на первом этаже многоэтажного дома и очень слабые надежды на улучшение квартирного вопроса в ближайшем будущем.

   Анна и Валентина выходили из своей болезни по-разному. Анна смотрела на болезнь с высоты своего положения, как на подчиненную. У нее, Анны, все должно быть хорошо по определению, по сценарию ее жизни, а болезнь эта и операция из жизни какой-то другой, несчастной женщины и к ней, Анне, не имеет никакого отношения. Просто произошла какая-то досадная ошибка. Кто-то случайно перепутал страницы..

   - Муж взял путевки в очень хороший санаторий в Прибалтике, - рассказывала Анна Валентине. - Там сосны, воздух чистый, море. Если понравится, то можно и на два, и на три срока задержаться.

   - Для меня это невозможно, - вздохнула Валентина. - Скоро осень, мальчишек в школу надо собирать. Все деньги на них уйдут.

   - После такой операции тебе бесплатная путевка положена, - сказала Анна. - Иди и требуй в своем профсоюзе.

   - Требовать я не умею, - ответила Валентина. - Может, кому-то нужнее. А я, мне так кажется..., скоро умру, - Валентина всхлипнула.

   - С чего это ты взяла ? - спросила Анна. - Операция у тебя прошла успешно.

   - Я знаю, что рак неизлечим.

   - Глупости какие. Не надо настраиваться на плохое. Думай о хорошем.

   - Да мне не себя жалко, а мальчишек. Если я умру, то мой муж женится на другой женщине, а мачеха моих ребят любить не будет и отдадут их, бедных, в детский дом.

   Валентина разрыдалась.

   - Опять глупости, - сказала Анна. - Видела я твоего мужа. Очень заботливый и добрый. Чуть ли не каждый день к тебе после работы приходит.

   - Ой, да знаю я его как облупленного. Жена мужу нужна здоровая. Какое-то время потерпит меня, калеку, а потом на сторону пойдет. Одиноких красивых и, главное, здоровых женщин вокруг много. А я инвалидка. Кому такая нужна ?

   В палату вошел лечащий врач Владимир Владимирович.

   - Ну что, дорогие мои, завтра по домам. Запомните три главных правила - не унывать, побольше отдыхать и регулярно наблюдаться.

   Анна уезжала из больницы на машине-иностранке. За ней приехал муж. Валентина поехала домой на общественном транспорте. Машины у них не было.

   Сыновья и муж больше месяца жили дома без Валентины и, перешагнув порог квартиры, Валентина ахнула. Авгиевы конюшни... К ночи, когда Валентина отдраила квартиру до блеска и накормила семью, она плюхнулась без сил на кухонную табуретку.

   - Что тебе сказал врач при выписке ? - спросил муж.

   - Больше отдыхать, - сказала Валентина и почувствовала, как заломило спину и поясницу.

   - Валь, я знаешь как много передумал, пока тебя не было и хочу тебе предложить...

   - Ой, да знаю я тебя как облупленного, - перебила Валентина своего мужа. - Хочешь уйти от жены-инвалидки - уходи. Скатертью тебе дорога. Я даже тебя понимаю. Ты еще молодой, найдешь свое счастье.

   - Ты что, Валь ? Я совсем о другом. Тебе воздух свежий нужен, молоко деревенское, отдых, покой. Давай уедем из Москвы к моей тете Шуре в Костромскую область. Я там трактористом работать буду, а ты с мальчишками дома. На работу я тебя не пущу. Что я за мужик, если жену и двоих детей прокормить не смогу ?

   - А как же тут ? - спросила Валентина. - Квартира.

   - Квартиру можно сдавать, а ребята вырастут - сами решат, что с ней делать.

   - А тетя Шура согласна ?

   - Да она с радостью. Я ей звонил. Она ждет нас недождется. Дом у нее большой, крепкий, места всем хватит. И мальчишкам раздолье. Школа рядом. Лес, речка, огород. Петухи по утрам на всю деревню горланят.

   - Петухи ? - переспросила Валентина.

   - Да я же вижу, что ты уже согласна, - сказал Валин муж. - Я же знаю тебя как облупленную...

   Через несколько дней Анна и Валентина встретились на вокзале. Их поезда отходили от одной платформы. Анна с мужем уезжала в санаторий в Прибалтику, а Валентина с мужем и детьми в Костромскую деревню.

   - Вот это встреча, - ахнула Валентина.

   - Да, мир тесен, - ответила Анна.

   Валентина хотела обнять Анну и поцеловать, но не посмела.

   - Здоровья тебе, - сказала она.

   - И тебе того же, - ответила Анна.

   Анна уходила первой.

   Анна и Валентина чувствовали, что видятся в последний раз в жизни. Но они не знали, что и с Москвой они прощаются навсегда.

   Валентина проживет в деревне очень долгую жизнь, дождется внуков и даже правнуков.

   Анне станет плохо прямо в поезде. До санатория она не доедет. Она умрет на руках у своего мужа в маленькой районной больнице на одной из промежуточных станций по железной дороге от Москвы до Риги.

   Муж Анны женится второй раз и будет счастлив. На их шикарной даче в Подмосковье его новая жена посадит для красоты неприхотливые пионы и ирисы, а Анне всегда больше нравились незабудки...

По порядку рассчитайсь...

   Отряд из семи человек собрался очень быстро.

     - По порядку рассчитайсь, - скомандовала Надежда.

   - Первый.

   - Второй.

   - Третий...

   - Седьмой. Расчет окончен.

   Провожали как на войну. Всем миром.

   Отряд из семи женщин разного возраста из села Боголюбово Владимирской области отправлялся в город Серпухов Московской области к чудотворной иконе “Неупиваемая чаша”, которая спасает всех страждущих от недуга пьянства.

   Командир отряда тридцатилетняя Надежда узнала где-то, что если к чудотворной иконе “Неупиваемая чаша” прийти пешком и помолиться - она обязательно поможет.

   Мужчины в селе Боголюбово пили и пили сильно. Пили молодые и пили старые, пили семейные и пили одинокие. Пили мужчины, а страдали женщины и, конечно, дети.

   У командира отряда Надежды пил муж. У Веры пили муж и старший сын. У тети Дуси пил зять. У Нины пил отец. У Оли пил брат. У Татьяны Ивановны пил дед. У Валентины пил жених.

   В самом центре Боголюбова стояла разрушенная церковь и от нее крестом шли четыре улицы. На юг Южная, на север Северная, на запад Западная, а на восток Восточная. Все собрались у разрушенного храма в честь Боголюбской иконы Божией матери. Мужчины стояли притихшие и какие-то испуганные, а остающиеся женщины давали дельные советы женщинам уходящим.

   - Одевайтесь потеплее и теплых вещей возмите побольше, хоть и весна, а по ночам очень холодно. Марток - надевай трое парток.

   - Вот варенье возьмите малиновое. Вдруг, не дай Бог, захворает кто дорогой.

   - У меня дома есть фонарь очень мощный. Сын из Москвы привез. Я сейчас его вам принесу.

   - Вы там и за моих мужиков помолитесь. Я в записке написала. Сама-то я не дойду, ноги болят, да и старая я уже.

   - Помолимся.

   - Отряд, - скомандовала Надежда, - ровняйсь. Смирно. На пра-во. Шагом марш.

   Семеро женщин с рюкзаками на плечах зашагали по Западной от храма улице. Кто-то махал им вслед рукой, кто-то утирал слезы. Мальчишки бежали за отрядом до самого конца улицы и даже дальше, а потом отстали.

   Только боголюбские мужчины молча расходились по домам, пряча друг от друга глаза.

   Надежда хотела скомандовать своему отряду : “Песню запевай”, - но прямо в лицо дул промозглый ветер и Надежда передумала. Пусть женщины экономят силы.

   На первый привал остановились через три часа у опушки леса. Костер не разжигали, достали термосы и перекусили на скорую руку.

   - “ Царице моя преблагая, надеждо моя Богородице, приятелище сирых и странных предстательнице, скорбящих радосте, обидимых покровительнице ! Зриши мою беду, зриши мою скорбь, помози мне яко немощну, окорми мя яко странна...”, - читала Надежда на привале молитву ко Пресвятой Богородице.

   Сам собой зашел разговор о мужчинах, ради которых они шли молить о помощи Пресвятую Богородицу.

   - Если бы мой Петька не пил, - сказала Надежда, - он бы горы свернул. Руки-то у него золотые. Дом наш он сам срубил. Не дом, а деревянный терем. Все проходят - любуются. Некоторые даже фотографируют такую красоту.

   - И мои оба мужика по дереву мастера, - сказала Вера, - что сын, что муж. Если бы не пили - ты только дай им в руки инструмент, вмиг сделают все, что только захотите.

   - А мой зять, - сказала тетя Дуся, - такую нам мебель смастерил - ни в сказке сказать, ни пером описать. Загляденье !

   - А наш отец, - сказала Нина, - красивые деревянные наличники на окна делает. К нему даже из других мест приезжают. Только... он мало кому делает. Пьет...  много...

   - А мой брат по деревянным игрушкам мастер, - сказала Оля. - Его игрушки даже на выставку в Москву возили, а сейчас он все забросил. Водка все мозги ему задурила.

   - А мой дед, - сказала Нина Ивановна, - такие корзины плетет - просто чудо ! Я когда своим знакомым в городе показываю, так они не верят, что это дед мой сделал.

   - А мой жених, сказала Валентина, - туесочки красивые из бересты умеет делать. Он мне несколько штук подарил. Я их как шкатулки использую Удобно и красиво.

   Заночевали на границе Московской и Владимирской областей. Поставили палатку, разожгли костер. Приготовили в котелке пшенную кашу, добавили в нее растительное масло и съели за милую душу. Спали в палатке, прижавшись друг к другу. Так теплее. Дежурных не оставляли. Слишком верили, что Пресвятая Богородица защитит.

   Утром зашли в ближайшую деревню набрать из колодца воды. По деревне быстро побежала новость куда идут семеро женщин и подмосковная деревня спохватилась, засуетилась. Кто-то кинулся писать записки с именами сильнопьющих мужей, сыновей, братьев, отцов, а кто-то, недолго думая, стал собираться в дорогу.

   - По порядку рассчитайсь, - скомандовала Надежда.

   - Первый.

   - Второй.

   - Третий...

   - Семнадцатый. Расчет окончен.

   После остановки в подмосковной деревне отряд увеличился на десять человек.

   В Серпухов пришли поздно вечером. Ворота монастыря были уже закрыты. Постучали. Вышел монах, только посмотрел на них, а они на него и он, ни слова не говоря, впустил их внутрь. Зашли в храм, подошли к чудотворной иконе “Неупиваемая чаша” и как подкошенные упали перед ней на колени : “ Царице моя преблагая...”.

   Молились всю ночь. Утром отслужили молебен и засобирались домой.

   Боголюбово гудело как растревоженный улей. Внезапно, неожиданно для всех к ним прислали нового Главу сельской администрации, бывшего военного, офицера. Новый начальник собрал всех боголюбских мужчин в местном клубе для серьезного разговора, закрыл входную дверь на ключ и продержал там мужиков целых пять часов. По Боголюбову поползли слухи, что живыми мужики оттуда не выйдут, женщины заголосили, маленькие дети заплакали. Но мужчины боголюбские из клуба вышли, разошлись по домам, потом вернулись и все как один сдали новому главе свои самогонные аппараты.

   Новый глава сказал, что начнем новую жизнь в Боголюбово с восстановления храма, а все остальное приложится...

   Через год Боголюбово издалека золотилось куполами восстановленного храма. На всю мощь работал деревообрабытывающий завод и при нем мебельная фабрика. Артель деревянного зодчества под руководством мужа Надежды Петра завалена заказами со всех концов страны на год вперед.

   Повеселели боголюбские женщины. А в каждом доме села Боголюбово в самом Красном углу висит икона Пресвятой Богородицы “Неупиваемая чаша”.

   Отряд из пяти человек собрался очень быстро.

   - По порядку рассчитайсь, - скомандовала не очень молодая, но очень энергичная женщина.

   - Первый.

   - Второй...

   - Пятый. Расчет окончен.

   Отряд из пяти женщин разного возраста отправлялся из села Спасское Тверской области в город Серпухов Московской области к чудотворной иконе “Неупиваемая чаша”, которая спасает всех от пьянства. Говорят, что если к этой иконе прийти пешком и помолиться, она обязательно поможет.

   - Отряд, - скомандовала немолодая энергичная женщина, - ровняйсь. Смирно. На пра-во...

   Мужчины села Спасское расходились по домам молча, опустив голову и пряча друг от друга глаза...

Пусть на французском говорят французы...

   Анна как-то неожиданно для самой себя стала пенсионеркой в сорок восемь лет. В пенсионном фонде ей выдали красную книжицу и популярно объяснили, что государство в ее услугах больше не нуждается.

   По условному рефлексу, закрепленному годами, Анна несколько дней на подряд вскакивала в шесть часов утра, приводила себя в порядок и уже у самых дверей вспоминала, что бежать-то ей никуда и не надо. Она на заслуженном отдыхе. Навсегда. В первые недели Анну выручали книги, телевизор, магазины.

   - Привет, подруга, - позвонила Анне однажды ее хорошая знакомая Галина. - Как отдыхается ?

   - Если бы это был обычный отпуск - я бы сказала, что хорошо, - ответила Анна. - Но мне немного грустно потому, что этот отдых пожизненный. Как каторга.

   - Ничего. Привыкнешь. Все через это проходят. Просто тебе надо найти дело по интересу. Сейчас как раз время для развития твоих творческих способностей. Хочешь петь - иди в хоровой кружок в ближайшем к дому клубе. Хочешь научиться играть на гитаре - пожалуйста. Было бы желание и все в твоих руках.

   - У меня, Галь, ни слуха, ни голоса нет, - сказала Анна.

   - Тогда давай со мной. Я на курсы французского языка записалась. Деньги накоплю и в Париж поеду.

   - Здорово, - сказала Анна.

   - Хочешь со мной ?

   - Хочу. Я в Париже никогда не была.

   - Я сама не была. Говорят там очень красиво...

   В воскресенье к Анне приехал сын со снохой.

   - У нас, мам, для тебя новость, - сказал сын Анне. - Мы с Наташкой ребенка ждем.

   - Давно пора, - обрадовалась Анна. - Восемь лет уже вместе живете.

   - Только, мам, Наташка не хочет надолго с работы уходить. У нее только только карьера начинается. А в декрете просидит - потом все с начала начинать надо. Вот мы и хотим попросить тебя, что бы ты посидела с внуком или внучкой. Ты ведь все равно уже на пенсии.

   Анна с радостью согласилась.

   Когда Анна убаюкала годовалую Аленку и хотела заняться стиркой, раздался междугородний звонок.

   - Привет, подруга, - сказала телефонная трубка голосом Галины. - Хочешь верь, а хочешь не верь, звоню тебе из Парижа.

   - Здорово, - обрадовалась за подругу Анна.

   - Погода здесь чудесная. Гуляю по осенним улицам Парижа и абсолютно счастлива, абсолютно...

   - А у нас в Москве дождь, - сказала Анна, посмотрев на заплаканное окно.

   - Чем занимаешься ? - спросила Галина.

   - С внучкой сижу. Она с самого рождения со мной.

   - Ань, учти, отдавать всю себя внукам - самое неблагодарное дело. Внуки имеют свойство вырастать, а что останется тебе ? Дырка от бублика. Я вот сейчас из Парижа прилечу и на курсы итальянского языка ходить буду.

   - Зачем ? - спросила Анна.

   - А я потом в Рим собираюсь. Говорят там очень красиво, а я никогда не была...

   Внучка Аленка прожила с Анной до шести лет. Сын со снохой решили забрать Аленку, чтобы отдать ее в престижную школу рядом с их домом.

   - Наташка, - сказал Анне ее сын, - будет отводить Аленку утром на занятия в школу, а у буду после уроков ее забирать. Ты нам, мам, и так очень помогла.

   Сын и сноха подарили Анне красивую мутоновую шубу. Анна о такой и не мечтала.

   - Привет, подруга, - сказала однажды Анне телефонная трубка голосом Галины.

   Анна не общалась с ней несколько лет.

   - Привет, - ответила Анна. - Приезжай ко мне в гости. Я сейчас одна. Посидим, поговорим. Я тебе фотографии своей внучки покажу.

   Галина приехала очень быстро. Она была шикарно одета и выглядела моложе Анны лет на десять, хотя была старше на два года.

   - Ань, я замуж вышла, - сказала Галина от самого порога. - За француза. Живем в пригороде Парижа на его вилле. Я в Москве случайно. У нас во Франции домработница, я совсем ничего по дому не делаю. Свободного времени много и мы с мужем много путешествуем по всему миру.  

   Галина достала фотографии.

   - Я тебе их специально привезла, чтобы ты мир посмотрела. Это мы в Италии, это Лондон, это Токио, а это мы на Святой Земле в Иерусалиме...

   Галина выкладывала перед Анной одну фотографию за другой, а Анна только ахала.

   - Ань, - сказала Галина, - тебе всего пятьдесят пять лет, впереди еще очень большая часть жизни. Ты хорошо выглядишь. У моего мужа есть хороший знакомый, тоже француз, одинокий, живет в самом Париже. Я ему рассказала о тебе и показала твою фотографию. Он хочет с тобой познакомиться. Внучку у тебя забрали и ты теперь свободна. Подучи французский язык и месяца через два я буду ждать тебя к себе во Францию. Понравится - останешься, не понравится - в любой момент уедешь домой.

   На следующий день Анна записалась на ускоренные курсы французского языка...

   Сын позвонил Анне где-то в середине сентября.

   - Мам, - сказал он, - нам помощь твоя очень нужна. Мы отдали Аленку в музыкальную школу, а возить ее туда некому. Это несколько автобусных остановок от нашего дома. А еще у нее два раза в неделю бассейн. Без тебя ничего не получается. У нас ведь с Наташкой работа...

   Пять раз в неделю Анна стала ездить к внучке на другой конец Москвы. Возвращалась она домой поздно, очень уставала от дорог, но была рада успехам внучки в музыке, спорте и в учебе. Внучка росла на радость родителям и бабушке.

   Однажды Анна поздно, как всегда, возвращалась домой. В вагоне метро ей бросилось в глаза яркое объявление : “Ускоренные курсы французского языка. Недорого.” Анна вспомнила Галину, ее парижские фотографии и вздохнула. “Пусть на французском говорят французы”, - подумала Анна и вышла на своей станции. А вагон с объявлением поехал дальше...  

Сделай, как было…

   Когда Марина врала, а врет она всегда талантливо, с вдохновением, ей обычно верят и она считает, что это вполне нормально.

   Если Марина говорит абсолютную правду, а ей не верят, она сразу же теряется, не знает что делать и ей кажется это ужасной несправедливостью.

   Марина принесла Золотую Рыбку с Птичьего рынка, который был всего в двух трамвайных остановках от их дома.

   - Предупреждаю, - сказала она своим домашним, которые тут же собрались вокруг трехлитровой банки, - рыбка Золотая, волшебная, может исполнить только одно желание. Сначала хорошо подумайте, не торопитесь.

   Муж, сын и дочка напряглись. Внутренние эмоции волновали их лицевые мышцы и на них смешно было смотреть. Марина даже отвернулась, чтобы не рассмеяться.

   - Одно желание на всех или одно для каждого, - уточнил у Марины сын Сашка.

   - Одно на каждого, - сжалилась Марина над своими домашними.

   - А как это осуществляется технически ? – уточнил муж Валера. – Тебе инструкцию дали ?

   Какие же они у меня наивные и доверчивые, подумала Марина. Ей стало до слез жалко и детей, и мужа. Она хотела уже признаться, что наврала, что просто купила рыбку вместе с банкой на Птичьем рынке когда шла по дороге с работы домой, но не удержалась :

   - Надо посмотреть Золотой рыбке прямо в глаза и сказать свое заветное желание шепотом. Рыбка все услышит.

   - Ой, чур я первая, - радостно закричала Маринина дочка Даша.

   Марина всегда была капитаном своего семейного корабля и ее корабль плавает по морю жизни относительно спокойным и ровным курсом уже почти двадцать лет. «… порою направление, в котором мы движемся, - единственное, что нам известно о цели самого движения…» _Теннеси Уильямс).

   Очень способного Марининого сына Сашку приняли в физико-математическую школу, где он учится уже в восьмом классе. Талантливая дочь Даша – на третьем курсе журфака МГУ. Муж руководит целым отделом в Министерстве атомной промышленности. Сама же Марина скромно высиживает рабочее время в одной тихой конторе. Зато недалеко от дома. Пешком всего пятнадцать минут. Как раз мимо Птичьего рынка.

   Дашка, Сашка и муж Валера по очереди подходили  к Золотой рыбке и честно заглядывали ей в глаза…

   Маринин семейный корабль сделал крутой вираж уже на следующий день. Банку с Золотой рыбкой поставили на столик около телефона и он зазвонил. Даша взяла трубку и завизжала от радости, прыгая на одной ноге. Никто ничего не понимал.

   - Меня взяли, - объяснила Даша причину своего восторга, когда смогла говорить.

   - Куда ? – хором спросила семья.

   - Моя модель победила и меня пригласили на конкурс модельеров в Париж!

   Дашка с детства хорошо шьет, хоть никто ее и не учил. Она начинала с кукол. Берет без всяких выкроек кусок материала, вырезает все на глазок, сшивает и получается чудо ! Она и сейчас шьет для родных и знакомых без всяких выкроек. Марина считала, что умение шить по жизни, конечно, пригодится, но образование должно быть серьезным. К мнению своего капитана семья всегда прислушивалась и Даша училась на одни пятерки и в школе, и в университете, а в свободное от учебы время шила, придумывая новые модели одежды как для женщин, так и для мужчин.

   В Доме Моделей на Кутузовской проходил конкурс и Дашино платье понравилось строгому жюри.

   - Мам, я давно хотела тебе сказать, что не нравится мне эта журналистика. Мне шить нравится. Ты только не обижайся…

   Марина не пила и не ела несколько дней, не спала несколько ночей. Дочь забрала свои документы из университета, оформила заграничный паспорт и с группой молодых модельеров полетела в Париж. На прощанье Дашка поцеловала маму, папу, младшего брата и трехлитровую банку с Золотой рыбкой…

   Специалисты в Париже оценили талант Марининой дочери и заключили с ней контракт на целых три года. Марина не знала плакать ей или смеяться…

   Только, только Маринин семейный корабль стал выравнивать свой курс, как руль снова крутануло, но уже в другую сторону.

   В дверь позвонили.

   - Здравствуйте. Меня зовут Евгений Михайлович. Я тренер Вашего сына.

   Сашка любил футбол. К физике и математике у него были природные способности, а футбол – его любовь ! Он с самого детства ходит в футбольный клуб при обществе «Спартак». Футбол для Сашки это и работа до седьмого пота, и радость, и счастье. Хорошие результаты по физике и математике получались у Сашки как-то сами по себе, без особого труда и усилий с его стороны, без особой радости. Вопрос – ответ, задача – решение. Какая-то извилина в его голове выдает как компьютер правильные ответы и все. Сашке порой кажется, что он тут даже ни при чем, а его все хвалят. Вот если его после игры похвалит тренер – он точно знал, что это его личная заслуга.

   - Вы любите футбол ? – спросил Сашкин тренер Марину.

   - Нет, - честно ответила она, вспомнив при этом Сашкины синяки, ссадины, растяжения…

   Марина не могла смотреть футбол даже по телевизору. Каждый удар мяча по голове игроков превращался в ее воображении в сотрясение мозга, а каждое падение игрока – в перелом.

   - У Вас выдающийся, талантливый сын, - сказал тренер Марине.

   Грамот по футболу у Сашки не меньше, чем за победы на физико-математических олимпиадах.

   - Я очень Вас прошу перевести сына в спортивную школу. Я уверен, что Ваш парень войдет в состав сборной и будет защищать честь всей страны.

   Марине показалось, что она получила удар мячом по голове.

   Сашка встал на колени и умоляюще смотрел на мать…

   Тренер снился Марине всю ночь. Он выбивал мяч и приговаривал : за физику, за математику, за физику… Мячи от его ноги улетали далеко, далеко. Куда-то в бесконечность…

   Через неделю после прихода тренера Сашку взяли в резервную команду молодежной сборной страны и он уехал на сборы в Сочи.

   Марина и ее муж Валера ужинали одни.

   - Марин ?

   - У ?

   - Ты только не обижайся. Я хочу уйти из Министерства. Ну какой из меня чиновник ? Устал я от безделья. Вчера встречались с Борькой Лаптевым, он сейчас в Дубне в ядерном центре. Они так такую работу закрутили – закачаешься ! Он меня к себе в свою команду позвал.

   Марине показалось, что на ее корабле кто-то ударил на полном ходу по тормозам : «Стоп, машина !». Корабль остановился, а Марина продолжала по инерции двигаться и ударилась головой об кухонный шкаф.

   - Марин, ты что ?

   - Шишка будет, - Марина потерла рукой больное место. – А как же я ?

    - Ты будешь ко мне приезжать по выходным, а я к тебе.

   Муж сиял от счастья. Всю ночь он копался в своей специальной технической литературе и разговаривал сам с собой…

   Марина и Золотая рыбка остались дома вдвоем. Дочь Даша в Париже, сын Сашка в Сочи, муж Валера в Дубне…

   Марина поставила трехлитровую банку с Золотой рыбкой на кухонный стол.

   - Эй, ты, дура холоднокровная, - обратилась Марина к Золотой рыбке, - сделай как было. По-хорошему тебя прошу – сделай все как было… А то вот зажарю тебя сейчас и съем…

   На следующий день Марина выпустила Золотую рыбку в Москва-реку и помахала ей на прощанье рукой.

   Царь Нептун встретил Золотую рыбку по-простому, без церемоний.

   - Ну что ? Опять вернулась, горе ты мое луковое. Сколько раз я тебя просил – только без самодеятельность…

   Никто не знал, даже сам царь Нептун, что у Золотой рыбки были грандиозные планы – она хотела осчастливить все человечество…

   А кто-то где-то уже забрасывал невод…

Скажи ему, что я хорошая...

   В семейных конфликтах я всегда выхожу победителем. Я первая расстреливаю всю пулеметную обойму слов до последнего патрона и мой муж, не успев сделать ни одного ответного выстрела, падает замертво на собачий коврик в нашей прихожей. Собаки у нас давно нет, а коврик остался.

  Ближе к утру я первая иду мириться.

   - Прости меня, - говорю я мужу. - Ты же знаешь, ты хороший, а я плохая и ничего уже с этим не сделаешь...

   Ни свет, ни заря в нашей квартире зазвонил телефон.

   - Скажи ему, что я хорошая, - сказала мне тедефонная трубка голосом моей лучшей подруги Светки.

   - Кому, Свет ?

   - Моему мужу.

   - Он и так знает, что ты хорошая.

   Трубка помолчала.  

   - Он... сомневается.

   - Ну передай ему телефон, давай я с ним поговорю.

   Трубка помолчала.

   - Не могу. Это технически невозможно.

   - Почему ?

   - Мой муж в ванной, а дверь снаружи я мебелью забаррикадировала.

   - Свет, ты что, одурела ? Он там хоть жив ? Ты его, часом, не убила ?

   - Он жив и даже относительно здоров. Все хорошо, кроме того, что он собрался от меня уходить. Ты моя лучшая подруга, скажи ему, что я хорошая...

   Я не зря спросила Светку о жизни ее мужа. У моей Светки первый разряд по тяжелой атлетике, а каждая рука мощностью в несколько лошадиных сил...

   Я ожидала увидеть у Светкиного дома десяток милицейских машин, мою Светку закованную в кандалы, а ее мужа, в лучшем случае, на носилках.

   Меня встретила полная тишина. Как в гробу, подумала я и поежилась. Светка сидела на вершине мебельной баррикады с перевязанной кухонным полотенцем головой и... плакала.

Плачущую Светку я видела всего два раза в жизни. Если учесть, что знакомы мы с ней с детского садика, то это совсем немного.

   Первый раз Светка плакала в детском саду, когда она случайно толкнула меня, я полетела и сломала руку, а потом долго ходила в гипсе, чем очень гордилась. Второй раз Светка плакала в школе. На уроке физкультуры она случайно упала на меня и вывихнула мне тазобедренный сустав. Меня замуровали в корсет сложнейшей конструкции, и я целый год не училась. Светка ради нашей дружбы осталась со мной в седьмом классе на второй год.

   Светка плакала третий раз в своей жизни.

   - Знаешь, - всхлипнула моя лучшая подруга, - пока я тебя ждала, совесть клюнула меня куда-то в темечко, - Светка потрогала свою перевязанную голову, - и я все поняла. Я просто не заслуживаю такого хорошего мужа, как мой Ленька. Что я ему дала за годы жизни ? Одни проблемы. Пусть он уходит кдругой женщине, которая сделает его счастливым и родит ему, как он и хотел всю жизнь, мальчика, девочку, - Светка всхлипнула, - и еще девочку. Это важнее, чем весь мой металлолом.

   Светка кивнула на уйму медалей, развешанных по стенам в прихожей. Светка слегка обняла меня и я подумала, что синяк на моем правом плече мне обеспечен...

   Мы разобрали завалы мебели и освободили из плена светкиного мужа.

   Сборы были спокойными.

  - Если что забыл - заходи. Тут все твое, - сказала Светка своему мужу на прощанье.

   Светкин муж ушел тихо-тихо, осторожно закрыв за собой входную дверь...

   Домой я добралась к вечеру. Муж не ужинал, ждал меня. Совесть больно клюнула меня куда-то в темечко и я пошла собирать вещи.

   - Какой же ты хороший, Слав. Я не заслуживаю такого хорошего мужа, как ты. Пусть тебе встретится замечательная женщина, которая сделает тебя счастливым и родит тебе мальчика, девочку и... еще девочку. А со мной одни проблемы.

   Я ушла тихо-тихо, осторожно закрыв за собой входную дверь... Осенью быстро темнеет. Я присела перед дорогой на разноцветный заборчик у детской площадки. Наш дом подмигивал мне глазами-окнами, которые то зажигались, то гасли. Я решила подождать, пока окна моей квартиры окончательнопогаснут.

   “ Двадцать первое. Ночь. Понедельник... “ - вспомнилась мне Анна Андреевна Ахматова. Сегодня двадцать четвертое и не понедельник, а суббота. В начале двенадцатого в нашей квартире погасло последнее окно и я, помахав рукой всему нашему одиннадцатиэтажному дому, тронулась к метро. Всю дорогу я оборачивалась назад, мечтая, чтобы муж догнал меня и вернул домой. Один раз в моей шее даже что-то хрустнуло и я стала смотреть только вперед...

   В пустом метро мне попалась группа туристов из Японии.

Туристы любят фотографироваться на нашей “Новослободской”.

   - Фудзияма, - сказала я японцам.

   Это первое слово, которое пришло мне в голову.

  - А я из дома ушла, - сказала я японцу, который территориально стоял ближе всех ко мне. - Я плохая жена, а муж у меня очень хороший.

   Японец молча кивал мне и улыбался.

   - Они по-русски ни бум-бум, - сказала переводчица, глядя на меня сочувствующим взглядом.

   - Ну и... Фудзияма с ними, - сказала я и пошла дальше.

   У меня в Москве найдется несколько десятков мест, где я могу переночевать. С десяток мест, где я могу пожить подольше и два-три места, где меня примут навсегда... Но я хотела домой.

   Сделав круг почета по кольцевой ветке метро, я поехала домой.

   Тихо тихо открыв дверь своим ключом, я чуть не наступила

на собственного мужа, который, свернувшись калачиком, лежал на собачьем коврике в нашей прихожей. Совесть больно

клюнула меня куда-то в сердце и я упала перед мужем на колени.

   - Прости меня, пожалуйста. Ну хочешь - разведемся. А в загсе так и скажем - ты хороший, а я плохая...

   Через два часа мы поругались на ровном месте. Я расстреляла всю обойму слов до последнего патрона. Муж, как всегда, не успев сделать ни одного ответного выстрела, упал замертво на собачий коврик в нашей прихожей...

   Ближе к утру я первая пошла мириться...

   На следующий день мы поехали на Птичий рынок покупать собаку. Под видом дорогущего бассета, нам продали обыкновенную дворняжку, которая с радостью заняла собачий коврик в нашей прихожей...  

Спасибо, вы очень любезны...

   По закону подлости наша машина сломалась как раз в тот ответственный момент жизни семьи, когда надо было выезжать на дачу и, самое главное, вывозить туда на все лето ребенка. Машину обещали починить только через неделю и я с пятилетним сыном Гришкой поехала на дачу на электричке. Лучше немного пострадать, чем томиться еще целую неделю в душной и жаркой Москве.

   Под стук колес электрички мой Гришка быстро уснул, я дремала, когда в наш вагон вошла девушка с гитарой и маленьким мальчиком.

   - У меня сейчас очень трудная жизненная ситуация, - сказала девушка, обращаясь ко всем людям в вагоне, - помогите, если можете.

   Девушка несколько раз перебрала струны своей гитары и запела красивым, чистым голосом песню моего детства :

               “ У моря, у синего моря,

                  С тобою, мы рядом с тобою,

                  И солнце светит и для нас с тобой

                  Целый день поет прибой...”.

   Я внутренне напряглась и пока девушка пела про дельфинов и про чужие края, я боролась сама с собой. Мне очень хотелось ей помочь, но я точно помнила, что в моем кошельке совсем нет мелочи и мелких купюр, а лежит только тысяча одной бумажкой и мне было жалко ее отдавать.

   Девушка допела свою песню до конца и пошла по проходу вагона. Маленький мальчик молча шел за ней. Молодой паренек, который сидел рядом со мной, подал девушке деньги. Девушка остановилась, взяла деньги и сказала ему :

   - Спасибо, - и добавила, - Вы очень любезны.

   Глаза у девушки были синие синие, как море, про которое она только что пела.

   - Уснул ? - спросила она у меня, кивнув на спящего Гришку.

   - Спит, - ответила я.

   Девушка улыбнулвсь, взяла за руку своего мальчика и пошла дальше. Я готова была провалиться от стыда и чуть не заплакала от досады на саму себя. Напротив меня сидела супружеская пара средних лет.

   - Шла бы работать, сказала женщина, кивнув в сторону девушки с гитарой, - молодая, здоровая. Никто работать не хочет, а все норовят на халяву.

   - Я тут однажды подсчитал, - вступил в разговор муж женщины, - пока я ехал до своей станции двенадцать попрошаек по моему вагону проходило. В газете писали, что это целый бизнес. Они в день зарабатывают десятки тысяч рублей. Это целая мафия.

   - Она же сказала, что у нее сложная жизненная ситуация. Всякое бывает, - сказал молодой паренек рядом со мной. - От сумы и от тюрьмы не зарекайся.

   - Да это они напридумывают, - ответила пареньку женщина, - хоть роман пиши. Еще и детей с собой по вагонам таскают.

   - А мне кажется, что она говорила правду, - не сдавался паренек. - Глаза у нее очень добрые, небесно-голубые.

   Я была с пареньком полностью согласна. Супружеская пара осталась при своем мнении, паренек при своем, а моя Совесть при своем.

   - Жмотка ты махровая, вот что я хочу тебе сказать, - обличала меня моя собственная Совесть. - У девушки маленький ребенок. Может быть им на хлеб, на молоко, на еду денег не хватает. Ты что от этой несчастной тысячи рублей разбогатеешь ?

   - Нет, - слабо защищалась я.

   - Обеднеешь ?

   - Нет.

   - С голоду помрешь ?

   - Нет. У меня с собой еще деньги есть.

   - Может, от одной тысячи рублей будешь счастливее ?

   - Нет.

   - Ну вот, - подвела итог моя Совесть, - что и требовалось доказать. Да ты не просто жадная, ты еще и жесткосердная на чужую боль и на чужую беду. Видеть тебя больше не могу, - сказала мне моя Совесть и со всей силой хлопнула дверью...

   В первую же ночь на даче мне приснился сон, который потом повторялся много много раз. Девушка с гитарой и морскими глазами просит у меня хлеба, а я подаю ей...  камень...

   - Спасибо, - говорит мне девушка и, улыбаясь, добавляет, - Вы очень любезны...

   Я специально несколько раз за лето ездила в Москву и из Москвы на дачу на электричке, но девушка с гитарой и маленьким мальчиком мне больше не встречались.

   Однажды я заплакала прямо во сне.

   - Проснись, Лена. Что с тобой ? - забеспокоился мой муж.

   - Да так, долго рассказывать, - ответила я и отвернулась к стене. К моим глазам опять подступили слезы...

Ты не отгадал даже с третьего раза...

   С шести до семи часов вечера по субботам Лена выпадала из семейной круговерти ровно на один час. Она, как и миллионы других женщин по всей нашей необъятной стране, смотрела по телевизору мыльную оперу с красивым названиае “Единственная”. Мужчины скрипели зубами, но ничего поделать не могли, женщины прилипали к экрану намертво. Всем хотелось стать хоть на час той единственной, которую в фильме играла одна известная актриса. Дети в этот час стояли на ушах и делали все что хотели, мужья злились, а жены улетали от своих ежедневных бытовых проблем в сказочный мир, где все их несбывшиеся желания исполняются.

   - Ты совсем, совсем меня не понимаешь, - сказала Лена своему мужу, досмотрев последнюю серию фильма и выключая телевизор.

   - Почему не понимаю ? - удивился муж, но как-то не очень уверенно. - Вполне понимаю.

   - Тогда отгадай, чего бы я хотела сейчас больше всего на свете ?

     В фильме “Единственная” главная героиня спрашивает так главного героя и он всегда точно отгадывал все ее желания. Лена прекрасно понимала, что отгадывал он все желания героини по заранее написанным словам сценария, но все-таки...

   - Ты хочешь сейчас шоколадных конфет. Целую коробку, - бедный муж еще надеялся перевести разговор на шутку.

   От ответа мужа Лена расстроилась еще больше. За последнее время она набрала лишних два килограмма и про любимые конфеты старалась даже не думать.

    - Французские духи. Самые дорогие, - предположил муж и Лена второй раз отрицательно покачала головой.

   - Золотое колечко с бриллиантиком, - сказал муж от отчаяния, изо всех сил стараясь припомнить, сколько денег у него в заначке и хватит ли ему их на такой дорогой подарок жене. Ладно, подумал он про себя. Что не сделаешь ради любимой женщины ? Если что - займу до зарплаты у друзей.

   - Ты не отгадал даже с третьего раза, - грустно сказала Лена и пошла в прихожую одеваться.

   - Ты куда ? - спросил ее муж, подавая ей, по инерции, плащ.

   Лена сама не знала точно, что бы она сейчас хотела больше всего на свете, но ей хотелось, чтобы ее муж, как главный герой в сериале, знал это точно.

    - Зачем нам жить вместе, если ты совсем, совсем меня не понимаешь ?

   - Почему не понимаю ? - отвечал муж как-то неуверенно. - Очень даже понимаю...

   Лена изо всей силы хлопнула входной дверью.

   Больше всего мужу Лены хотелось в этот момент убить режиссера фильма “Единственная”. Такое же желание было у миллионов мужчин по всей стране, но режиссер был вне зоны досягания. После тяжелых съемок он поправлял свое здоровье на Канарских островах, а главная героиня из этого сериала решала в это время с младшим сыном задачку о том, как из пункта “А” в пункт “В” вышел пешеход. Телевизор, кстати, актриса вообще никогда не смотрит.

   Лена шла по улице, пела песню из сериала “Единственная” и была похожа на городскую сумасшедшую. Ее голова отключилась и сдала свои полномочия ногам. Ноги шли куда им хотелось. Через час ноги устали и Лена присела на лавочку около небольшого пруда с уточками. Лена узнала это место. Они с мужем, когда были еще студентами, часто в перерывах между лекциями кормили на этом пруду уток. Одной булки голодным студентам хватало на двоих и еще уткам доставалось. Сколько, интересно, живут утки ? Это те же самые, или их потомки, подумала Лена.

   Лена закрыла глаза и представила себя на месте героини фильма “Единственная”. Все в ее грезах было прекрасно, кроме одного. Главный герой никак не превращелся в ее мужа. Лена мысленно наряжала главного героя в любимый свитер мужа, который она сама ему связала, но чужое лицо главного героя никак не заменялось на родное лицо мужа.

   Через пару часов Лена вернулась домой.

   - Ты замерзла, поэтому решила вернуться ? - спросил муж, снимая с нее плащ.

   - Нет, - ответила Лена.

   - Ты проголодалась и поэтому вернулась ? - опять спросил Лену муж.

   - Нет, - ответила она.

   - Тебе стало меня жалко ? - в третий раз спросил муж у Лены.

   - Нет, - ответила Лена , - ты не отгадал даже с третьего раза.

   Лена поцеловала мужа и побежала на кухню готовить ужин.

   Она готовила ужин, напевала себе под нос мелодию из фильма “Единственная” и думала о том, что если в слове единственная заменить окончание, то получится слово единственный. И еще, если красивое, но чужое лицо главного героя никак не заменяется на родное лицо мужа, то Лена отказывается быть на месте главной героини, пусть даже в этой сказочной мыльной сказке.

   А муж Лены ждал, когда жена позовет его ужинать и думал о том, что никто и никогда не поймет женскую логику до конца, даже режиссер этого мыльного женского сериала с красивым названием “Единственная”...

Это опять я…

   Первый раз она пришла ко мне поздно ночью и больно толкнула меня в правый бок.

   - Это я, Совесть твоя, - сказала она мне.

   - Ты что по ночам шастаешь ? – возмутилась я. – Дня тебе, что ли, не хватает? Мне выспаться надо. Свадьба у меня завтра.

   - Вот я поэтому и пришла ночью, пока ты одна. А днем все народ вокруг тебя, по душам и не поговорить.

    Совесть моя выглядела как современная деловая женщина с модной папкой документов в руках. Я бы даже сказала, что она выглядела очень стильно.

   - Свадьбу надо отменить, еще не поздно, - сказала мне моя Совесть.

   - Ты что, с дуба свалилась ? – не очень то вежливо спросила я. – Гостей приглашено уйма, машины, платье, загс, ресторан. Все уже давно оплачено.

   - Все это ерунда по сравнению с самым главным. Ты жениха своего не любишь, - моя Совесть повторила последнее слово по слогам. – Доказательств у меня уйма, даже говорить не хочется, - моя Совесть кивнула на свою модную папку.

   - Миллионы людей живут в браке без всякой любви и вполне счастливы, защищалась я.

   - Отпусти его. Он любит тебя, а ты его нет. Пусть он найдет взаимную любовь и будет счастлив. Он очень хороший и этого достоин.

   - Ага, а я останусь старой девой. Мне и так уже двадцать пять лет. Все мои одноклассницы уже замужем и с детьми. Одна я засиделась. Если я отменю свадьбу, то все подумают, что я сошла с ума.

   Моя Совесть вздохнула.

   - Я шептала тебе в уши, царапалась в сердце, чтобы ты поняла, что это не твой человек, но ты меня не услышала. Пришлось применять крайние меры и являться наяву.

   - Стерпится – слюбится, - уговаривала я саму себя.

   - Не стерпится и не слюбится, - настаивала на своем моя Совесть. – Без любви ваш брак превратится в сплошное мучение. Станешь раздражительной и злобной.

   - А вдруг меня больше никто и никогда замуж не позовет ?

   - Уж лучше быть одной, - сказала моя Совесть и опять вздохнула.

   Свадьбу я отменила. Скандал, конечно, был грандиозный, но ничего. Все остались живы и относительно здоровы. Мой жених вскоре повстречал очень хорошую девушку и женился на ней. Они живут хорошо.

   Я снова собралась замуж через четыре года после первой попытки. Всю ночь перед свадьбой я ждала свою Совесть на откровенный разговор. Но она так и не пришла…

   - Елена Николаевна, к Вам пришли.

   - Кто ? – спросила я.

   - Не знаю. Молодая такая модная женщина с красивой папкой. Я ее никогда раньше не видела.

   - Ладно, пусть заходит. Я, правда, понятия не имею, кто это может быть?

   Я узнала ее сразу, от самого порога. Это была моя Совесть. В отличии от меня, она нисколько не изменилась. Стройная, модная, молодая. Ни одного лишнего грамма, сплошная гармония, настоящий праздник для глаз.

   - Ты что меня от работы отрываешь ? – разворчалась я. – Дома могли бы спокойно поговорить. Вечером.

   - Вечером будет уже поздно. Беги быстрее на вокзал и останови эту девочку Галю, знакомую твоего сына.

   За время, что мы не виделись, я родила сына и дочку. Дочка еще училась в школе, а сын – студент. Он познакомился с девушкой из глубинки и решил на ней жениться. Я была категорически против. Во-первых – против глубинки, что, в Москве хороших девушек мало ? Во-вторых – сначала надо закончить институт.

   - Если эта девочка сейчас уедет, они уже никогда не встретятся. Она для твоего сына просто находка. Добрый, светлый человек. Таких в вашей Москве еще поискать хорошенечко надо, да и за результат я не ручаюсь.

   - Да я даже не знаю с какого вокзала и на каком поезде она уезжает.

   - Звони быстрее сыну, - скомандовала моя Совесть и я схватилась за телефон.

   На вокзал я, слава Богу, успела. Как только я вытащила очумевшую Галинку с ее вещами из поезда, он сразу же тронулся.

   Сыграли веселую свадьбу. Молодые быстро подарили мне внука. Родители невесты купили им квартиру и я за них была абсолютно спокойна. А в невестке своей я до сих пор души не чаю. Люблю…

   Дочь вскоре тоже вышла замуж. Зять категорически не понравился мне с первого же взгляда. Но разве нас дети слушают ? Самовлюбленный и самоуверенный павлин, подумала я про себя. У зятя был свой бизнес и очень хорошие от этого бизнеса доходы. Он построил красивый загородный дом, купил дорогую машину, вывозил семью на разные острова по несколько раз в году. Меня и моего мужа зять терпел как бесплатное приложение к своей жене, нашей дочери. Навара с нас никакого.

   Все ухнуло в одночасье. Напарник зятя сбежал заграницу со всеми деньгами, оставив зятю непомерные долги. Зять продал все, что только можно – загородный дом, пятикомнатную квартиру в центре Москвы, дорогую машину и оказался со всей семьей, нашей дочерью и двумя нашими внуками, в однокомнатной халупе на самом краю Москвы с видом на кольцевую дорогу. Комната пятнадцать метров и кухня пять метров. Слава Богу, что хоть все живы, думала я, ворочаясь ночью с бока на бок.

   - А это опять я, - я открыла глаза.

   - Ты и не стареешь, - позавидовала я своей Совести.

   - Работа такая. Стареть некогда.

   - Что ты хочешь на этот раз ? Только не говори, что я должна оставить нашу трехкомнатную квартиру рядом с метро, а сама с мужем поехать на край Москвы. Дочь и внуков я возьму к себе в любой момент когда они захотят, но только не этого самовлюбленного индюка.

   - Ну вот, ты все сама и сказала. У твоего зятя тяжелый период в жизни. Он муж твоей дочери и отец твоих детей все-таки.

   - Ничего, мы с мужем еще не старые и вырастим наших внуков не хуже отца.

   Я отвернулась к стене, показав своей Совести, что наш разговор окончен.

   Утром я поговорила с мужем, он дал добро и мы обменялись с дочерью квартирами. Зять даже заплакал и первый раз в жизни назвал меня мамой.

   В однокомнатной халупе на самом краю Москвы муж уснул очень быстро, а я все ворочалась с боку на бок.

   - Привет, это опять я, - сказала мне моя Совесть и присела на мой диван.

   - А сейчас-то что тебе от меня надо ?

   - Да ничего, - ответила моя Совесть и улыбнулась. – Просто мне, как и тебе, всегда не спится на новом месте…

Даю тебе две минуты...

   - Даю тебе две минуты, - сказала я своему зятю. - Собирай свои вещи и уматывай на все четыре стороны. Время пошло.

   Я не знала, что я сделаю с зятем через две минуты, но он, посмотрев на меня, быстро исчез из поля моего зрения и из поля зрения моей дочери Лизы и внука Темы.

   Надо отдать должное терпению моей дочери. Она многое от меня скрывала, но все тайное, как известно, все-равно когда-нибудь становится явным и шило в мешке не утаить. Я случайно узнала и про загулы моего зятя, и про то, что он дома часто не ночует, а дочь стоит ночи напролет у окна и ждет его, и про то, что он деньги в автоматах стал проигрывать.

   Дочь плакала, а я ее успокаивала.

   - Что мы стобой без рук или без ног ? - спрашивала я у дочери. - Две взрослые женщины одного ребенка не вырастим ? Еще как вырастим, выучим и без этого твоего нахлебника.

   - Мам, но он все-таки отец, - слабо защищалась моя дочь.

   Как у меня только не вырвалось грубое слово в рифму со словом отец. Я даже язык свой прикусила.

   - Нормальные отцы деньги зарабатывают, - сказала я вслух, - семью обеспечивают, детей, в конце концов, воспитывают. А твой трутень не делает ни первого, ни второго, ни третьего. Чистый паразит.

   - Мам, - сказала дочь, - я никогда тебе этого не говорила, но, знаешь, когда я была еще совсем маленькая, самой большой моей мечтой было, чтобы за мной в садик пришел мой папа и чтобы он взял мою маленькую ладошку в свою большую большую и сильную руку и мы бы пошли с ним домой вместе.

   Я внутренне напряглась. Лизиного отца, моего бывшего мужа, я турнула, когда Лизе было всего два годика.

   - Я тебя, мам, очень люблю, - продолжала дачь, - ты всю жизнь мне отдала и сейчас отдаешь, но отца мне всегда очень не хватало. А теперь и Тема мой будет безотцовщиной, а мальчикам отец еще нужнее.

   - Ну, беги, - сказала я своей дочери, - догоняй, он еще не успел далеко уйти. Возвразай своего нахлебника, но только тогда ноги моей в вашем доме больше никогда не будет. Я не могу смотреть на все это безобразие. И в кого ты только такая размазня ? Ни гордости у тебя нет, ни самолюбия. Он об тебя ноги вытирает, а тебе хоть бы что. Ну все, хватит. Даю тебе две минуты - или ты со мной уезжаешь, или остаешься.

      Дочь с внуком переехали ко мне. Темочка стал ходить в ближайший к моему дому детский садик, а дочь устроилась в этот же садик воспитательницей. Жизнь текла своим чередом. Темочка про отца даже и не вспоминал. Ну и слава Богу, думала я. Дочь стала улыбаться все чаще. Она даже немного поправилась, а то была одна кожа да кости, чистый скелет.

   Темочке на День рождения подарили прожорливую черепаху Эмму и как только весной появилась первая зеленая травка, мы стали выводить Эмму на прогулку. Двор около нашего дома просторный, места для детворы много, а бабушки и молодые мамочки садятся на удобные лавочки и, наблюдая за своими детьми, разговоры разговаривают, как говорит мой внук.

   Темочка выпустил черепаху на траву и подошел ко мне. Вдруг лицо его изменилось и он прошептал сначала как-то неуверенно, глядя через мое правое плечо :

   - Папа...

   Потом удивленно спросил неизвестно у кого в полный голос :

   - Папа ?...

   А потом закричал так, что на него обернулись все, кто был в это время во дворе :

   - П-аа-п-аааа...

   Я оглянулась. Тема сорвался с места и полетел навстречу отцу. Отец подхватил Тему своими сильными руками, закружил и прижал к себе. Так они и стояли, обнявшись, посреди двора. Темочка держал отца за шею своими худенькими ручками, а отец прижимал тельце ребенка к себе большими мужскими руками.

   - Давно не виделись ? - спросила меня соседка по лавочке, такая же бабушка, как и я.

   - Давно, - ответила я, а если быть точной, то целых пять месяцев.

   - Издалека приехал ? - соседке зачем-то хотелось скоординировать в пространстве полученную от меня информацию.

   - Отсюда не видно, - ответила я совершенно искренне и нисколько не слукавив.

   Я встала и сама подошла к застывшему посреди нашего двора зятю с ребенком на руках. Мы с зятем молча посмотрели друг на друга.

   - Умру, но не пропущу тебя дальше, - прочитал зять в моих глазах.

   - Не сомневаюсь, - прочитала я в его.

   - Моя дочь, в отличии от меня, не умеет непрощать, - сказала я вслух.

   - Я это знаю, - ответил мне зять.

   И тут я увидела счастливое лицо Темочки и чуть не заплакала, хоть никогда не была плаксивой.

   - Даю тебе две минуты, - сказала я своему зятю, - чтобы ты доказал мне, что моя дочь и мой внук будут с тобой счастливы и, самое главное, чтобы я тебе поверила. Время пошло...

   Примерно через час Темочка с папой шагали, взявшись за руки, через весь двор к нашему подъезду.

   - Ты вернулся, да ? Ты вернулся, да ? - спрашивал Темочка у отца каждую минуту, требуя подтверждения своего детского счастья.

   - Я вернулся, - отвечал отец Темочке и добавлял, - да...  

Об этом вслух не говорят...

   Я окончательно созрела для того, чтобы сказать своим великовозрастным детям, тридцатилетнему сыну и двадцативосьмилетней дочери все, что я о них думаю.

   - Об этом вслух не говорят, - предупредил меня мой мудрый муж, когда я поделилась с ним своими ближайшими планами. - Ты рискуешь испортить отношения с родными детьми, а ситуацию все-равно не исправишь. Каждое поколение живет своим умом и своими ошибками.

   Это был один из тех редких, почти экзотических случаев, когда я не была согласна со своим собственным мужем.

   Первым под горячую руку мне попался мой тридцатилетний сын Сашка.

   - Саш, ответь мне, пожалуйста, только честно. Почему ты до сих пор никак не женишься ? Я внуков хочу. Я давно уже созрела стать бабушкой.

   - Какая же ты, мам, бабушка ? Ты у нас самая самая молодая.

   - Я серьезно спрашиваю.

   - И я серьезно, - ответил сын. - Не встретил я еще такую женщину, которая будет любить меня так же как ты.

   - Да где же ты ее встретишь, если все свободное время дома просиживаешь около своего проклятого компьютера, из-за которого я внуков понянчить никак не могу. Вторую половинку свою искать надо по всему белому свету. На работе, в транспорте, среди знакомых, среди знакомых своих знакомых. Под лежачий камень вода не течет, - сказала я и подумала, что точнее было бы сказать, что под сидячий около компьютера камень вода не течет, но не стала менять народную мудрость.

   - Мам, я полностью доверяю твоему вкусу и отдаю решение этого вопроса в твои надежные руки. Вот обещаю, честно, на ком ты скажешь - на той я и женюсь.

   - Шутишь?

   - Нисколько. Я серьезен как никогда. Мне самому моя холостятская жизнь давно надоела.

   Я схватилась за свою записную книжку и открыла первую страницу на букву “А”. Пока я обзванивала всех своих знакомых до самой последней буквы алфавита с просьбой найти для моего засидевшегося в женихах сына подходящую невесту, мои знакомые на самые первые буквы алфавита уже докладывали о результатах своих поисков. К вечеру наш телефон раскалялся от звонков. Я даже в какой-то момент испугалась, что мы не справимся с таким количеством потенциальных невест.

   Вечером я сунула сыну под самый нос длинный список девушек и женщин. Сын выбрал девушку по имени Маша и я заставила его позвонить ей и договориться о встрече.

   Через месяц мой сын Сашка и девушка Маша поженились, а через год родили мне внучку Полинку.

   - Лен, почему ты до сих пор не замужем ? - подступила я без предварительной подготовки к своей двадцативосьмилетней дочери. На языке военных это называется лобовая атака, а на языке медиков - шоковая терапия. -  Так совсем старой девой останешься.

   - Мам, об этом вслух не говорят. Неприлично как-то такие вопросы обсуждать. И потом, если хочешь знать, старые девы неплохо живут, я уйму примеров знаю. А если я вам с папой надоела, то я могу квартиру себе снять и жить отдельно.

   - Ты что ? С ума сошла ? Тебя никто не гонит. Но неужели тебе никто из мужчин совсем совсем не нравится ?

   - Почему же ? Нравится, - дочь ткнула в обложку журнала “7 Дней”.

   - Мне в молодости тоже артисты и певцы всякие нравились. Но звезды только на небе, да и света от них мало, а тепла так совсем никакого, - сказала я.

   - Мам, а помнишь ты мне в детстве сказку читала “Король Дроздобород” ? Принцесса еще из этой сказки сказала, что выйдет замуж за того, кто первым в ее замок войдет.

   - К нам сегодня сантехник придет, - сказала я. - Я сама его вызывала.

   - Ну вот. Хочешь я выйду замуж за сантехника ? - спросила дочь. - Если он только не женат, конечно.

   - Хочу... - как-то не очень уверенно ответила я.

   Сантехника звали Слава. Он починил нам сливной бачок от унитаза и мы усадили его за чай. Слава рассказал, что приехал в Москву из Тверской области на заработки. Слава мне, вообще-то, понравился, работящий, рассудительный. Да и дочке, кажется, понравился тоже...

   Через месяц моя дочь Лена и сантехник Слава из Тверской области поженились, а через год родили мне внука Алешку.

   Я так счастлива. Но... об этом вслух не говорят... Чтобы не сглазить...

Пойду-ка я спать...

   Ольга Петровна вернулась домой с работы с дикой головной болью. Больно было пошевелить головой, больно было даже думать.

   Дома, как всегда, был полный порядок. Муж уже приготовил ужин, дочери, старшая Оксана и младшая Катя, накормлены и занимаются своими делами. Оксана готовится к сессии, а Катя читает.

   Ольге Петровне хотелось побыстрее положить свою больную голову на подушку и закрыть глаза.

   - Пойду-ка я спать, - сказала она своим домашним.

   Не успела Ольга Петровна принять горизонтальное положение, как к ней в комнату вошла старшая дочь Оксана.

   - Мам, - сказала она, - я знаю, что ты очень устала, но можно я тебе кое-что расскажу ?

   - Рассказывай, - сказала Ольга Петровна.

   - Мам, тебе со всеми подробностями или очень кратко ?

   - Давай... со всеми подробностями...

   - В нашей группе, - начала свой рассказ Оксана, - учатся два мальчика. Один очень красивый, его зовут Игорь и в него влюблены почти все девочки с нашего курса, а второй Алеша, добрый добрый мальчик, но совсем некрасивый и какой-то неказистый и... смешной.

   Дочь Ольги Петровны долго рассказывала о внешних достоинствах красавца Игоря и о духовном богатстве неказистого Алеши.

   - Мам, - спросила Оксана Ольгу Петровну, - вот если бы ты была как я и эти двое ребят сделали бы тебе предложение выйти замуж, то за кого бы ты вышла ? Только честно. Учти, что тебе не сорок лет, как сейчас, а только двадцать один год, как мне.

   - Ну, во-первых, я бы отказала и одному и другому, - сказала Ольга Петровна.

   - Почему, мам ?

   - А потому, что надо сначала закончить институт, устроиться на работу, встать на ноги и стать самостоятельной.

   - Но я же тебя просила представить, что тебе только двадцать один год. Мне очень важно знать, кто же живет счастливее, тот, кто выходит замуж по любви или без любви, по какому-нибудь расчету. Кто же счастливее в браке, тот кого любят сильнее или тот, кто любит сильнее. Вот наш папа, например, очень очень любит тебя и он счастлив.

   - Я тоже папу люблю, сказала Ольга Петровна.

   - Но сразу видно, мам, что папа любит тебя намного сильнее и все это давно знают. Я скажу тебе все до конца. Красавец Игорь мне нравится намного больше, чем Алеша и если я выйду за него замуж, то буду жить как ты с папой, только наоборот.

   - Это как ?

   - Я буду любить его сильно сильно, как папа любит тебя, а он будет принимать мою любовь как должное, так как ты, мам, принимаешь папину любовь к тебе. А если я выйду замуж за Алешу, то будет точь в точь как у вас с папой. Он будет меня любить как папа любит тебя, а я только буду принимать эту любовь как данность. Что же лучше, мам ?

   Никем никогда не видимая, но всем хорошо знакомая, потому что многие ею пользовались и не один раз, машина времени закинула Ольгу Петровну на семнадцать лет назад. Самая окраина Москвы, съемная однокомнатная квартира на первом этаже. На руках у Ольги Петровны грудная Катюшка, рядом четырехлетняя Оксана. В глазах у Ольги Петровны ужас, а в сердце полная пустота. С минуты на минуту должна прийти хозяйка квартиры. Они должны ей уже за пять месяцев и она точно выгонит Ольгу Петровну сегодня вместе с детьми на улицу. Они замерзнут там все втроем очень быстро. Зима. Морозы в Москве стоят невиданные.

   В дверь позвонили, Ольга Петровна вздрогнула, Катюшка расплакалась. Настойчиво позвонили еще и еще раз. Ольга Петровна пошла открывать.

   - Это ты, Саш ?

   - Я, ты что, плохо видишь ?

   - Как ты нас нашел ?

   - Земля слухом полнится.

   Саша прошел в комнату, потом на кухню, по-хозяйски заглянул в пустой холодильник.

   - Так, - сказал он, - значит, все правда. Муж твой тебя бросил с двумя детьми и вы тут втроем практически голодаете и еле еле сводите концы с концами. Как мне и сказали.

   В дверь позвонила хозяйка квартиры и Саша заплатил ей весь долг целиком. Потом он уходил и пришел с большими пакетами. Потом готовил на кухне что-то вкусное и совсем мало говорил. Оксана почувствовала своим детским сердечком в дяде Саше спасителя и не отходила от него ни на шаг.

   Через несколько дней Саша приехал за Ольгой Петровной и девочками, загрузил их вещи в машину и перевез в свою квартиру.

   Саша был самым невзрачным мальчиком в классе Ольги Петровны. Она никогда не обращала на него никакого внимания, а над его записками с признанием в любви только посмеивалась. Учился Саша плохо и после девятого класса поступил в училище. Ольга Петровна про него и забыла совсем. Она закончила школу, поступила в институт и на первом же курсе вышла замуж за красавца Олега, пятикурсника. Они сняли однокомнатную квартиру на окраине Москвы и жили сначала очень счастливо. Родились девочки. А потом однажды Олег сказал Ольге Петровне, что он полюбил другую женщину и ничего с собой поделать не может...

   Саша взял Ольгу Петровну замуж и удочерил ее девочек.

   - Мам, - Ольга Петровна вздрогнула, - ну ты что молчишь ? Что ты мне посоветуешь ? - спрашивала Оксана.

   - А ты с папой говорила ?

   - Ну вот, как всегда. Я ему все раньше тебя рассказала. А он меня спрашивает, а ты с мамой говорила ?

   - Давай, дочь, доживем до утра, а там видно будет. Утро вечера мудренее.

   - Все понятно. Значит ответа у тебя нет ?

   - Пока нет.

   - Тогда последний вопрос. А ты, мам, с нашим папой счастлива ?

   Ольга Петровна ответить не успела. В комнату вошел муж Саша.

   - Ну что, насекретничались ? - спросил он.

   Посмотрев на мужа, Ольга Петровна вдруг с ужасом подумала, что совсем мало говорила ему о том, как она благодарна ему за все, что он сделал для нее и для девочек, как она любит его всем своим сердцем. Быстро же человек привыкает к хорошему. Утром Ольга Петровна только только глаза открывает, а Саша уже всем завтрак горячий приготовил, а вечером всегда вкусный ужин. Ольга Петровна не знает, что такое ходить по магазинам, что такое тяжелые сумки с продуктами для всей семьи. И в квартире убирается не она, и стирает не она, и гладит не она, и уроки, когда дети учились в школе, проверял муж и на родительские собрания ходил тоже он...

   - Да кто ты такая ? - спросила Ольга Петровна сама себя мысленно. - Принцесса на горошине какая нашлась...

   Утром Ольга Петровна встала раньше всех. Быстро приготовила тесто, быстро напекла румяных блинчиков. На кухню вошел удивленный муж. Ольга Петровна уткнулась носом в его крепкое плечо.

   - Саш, ты только не смейся. Я очень тебя люблю и хочу родить тебе третью дочку.

   - А, может, лучше парня ? - с надеждой спросил Саша. - Дочки у нас уже есть.

   - Можно и парня... - согласилась Ольга Петровна.

   Ольга Петровна вернулась с работы очень уставшая. Она даже отказалась от вкусного ужина, который приготовил муж.

   - Пойду-ка я спать, - сказала она.

   Ольга Петровна еще не успела принять горизонтальное положение, как к ней в комнату вошла младшая дочь Катя.

   - Мам, можно я тебе кое-что расскажу ? - спросила Катя.

   - Можно, - ответила Ольга Петровна.

   - Тебе со всеми подробностями или кратко ?

   - Давай... со всеми подробностями...

Я же сказала, нет...

   К тридцати двум годам у Оли было трое сыновей, один единственный муж и одна мечта. Оле очень хотелось купить домик в деревне и посадить около домика много много цветов. Она где-то прочитала, что цветы - это осколки рая. Оля часто представляла себе, как она выходит на веранду своего домика, а перед ней море цветов, птички поют, дети и муж рядом. Счастье...

   Оля посмотрела на реальный пейзаж за окном - дома, трубы, машины. Окна лишний раз из-за шума и гари не откроешь. А в деревне воздух пахнет луговыми цветами...

   - Ты никогда этот домик не купишь, - сказала Оле ее подруга Рита.

   - Почему ? - спросила ее Оля.

   - Потому что ты слабохарактерная, твои мужики веревки из тебя вьют и копить ты совсем не умеешь. Бери пример с меня. Весь наш семейный бюджет в моих надежных руках и если я на что-то коплю
то вся моя семья живет на строгом лимите во всем.

   - Как, и в питании тоже ? - удивилась Оля.

   - А это в первую очередь. Ты только попробуй хоть раз подсчитать, сколько денег в унитаз вылетает без всякой пользы для организма. Конфеты, мороженое, пирожное и всякая другая желудочно-кишечная ерунда.

   - Но дети все это любят.

   - Ничего. Немного отдохнут от высококалорийной и вредной пищи и посидят на овощах и кашах. Зубы целее будут. Дешево и полезно. И с лишней одеждой вполне можно подождать и с финтифлюшками всякими. Учись, пока я жива. Берешь от двух зарплат, своей и мужа, одну десятую часть и живешь на эти деньги, а остальное, образно говоря, в чулок. Идем мы, например, в магазин, муж говорит :

   - Давай на ужин купим что-нибудь вкусненькое.

   А я говорю :

   - Нет.

   Сын просит диск с какой-нибудь новой игрой, а я ему говорю :

   - Нет.

   Мне и самой хочется сладенького на вечер к чаю, а я сама себе говорю :

   - Нет.

   Так, глядишь, через пару месяцев на новый кухонный гарнитур и накопили. Я вот к лету думаю на ремонт квартиры денег набрать.

   Воскресные походы всей семьей в магазин стали в Олиной семье традиционными. Обычно вся семья бросала в одну тележку, которую вез папа, все, что только каждому хотелось. Тележка обычно была набита до отказа. Оля, вспомнив наставления подруги Риты, провела тщательный отбор товара перед самой кассой и четырехзначная цифра чека неожиданно превратилась в трехзначную. Все остались недовольными.

   - Мам, - сказал младший сын, - давай только вот эту одну машинку возьмем. У меня такой нет.

   - Зато у тебя другие есть, целый гараж дома, - ответила Оля.

   - Мам, давай хоть Кока-колу оставим, - просил Олю средний сын.

   - А это отрава, я вам сто раз говорила, - ответила Оля. - Дома компотов всяких полно. Намного полезнее.

   - Мам, давай хоть оливки купим. Пару банок, - просил старший сын.

   - Нет, - отвечала Оля.

   - Ну хоть одну баночку, - не сдавался старший сын.

   - Я же сказала, нет, - стояла Оля на своем.

   Муж в такие моменты с ней даже не связывался. Он знал, что это все-равно бесполезно...

   Результат такой экономии Олю поразил. Меньше чем за год она накопила сумму, на которую можно было купить вполне приличный домик в Подмосковье. В ближайшие выходные они с мужем как раз собирались поездить и посмотреть некоторые варианты.

   А накануне выходных Олин муж пришел с работы позднее обычного и очень расстроенный.

   - Представляешь, - начал рассказывать он с самого порога, - у моего напарника - беда. Его маленькая дочка в ожоговом центре и ей предстоит операция по пересадке кожи. Девочка случайно опрокинула на себя кастрюлю с кипятком. Они живут в коммунальной квартире и кто-то из соседей грел себе воду на газовой плите. На операцию нужны большие деньги. Мы сегодня всем цехом собирали и все-равно много не хватает.

   Оля видела один раз эту девочку на фотографии. Она была похожа на ангела с двумя бантиками.

   Оля давно забыла, что умеет так быстро бегать.

   - Да провались пропадом, провались пропадом и этот домик, и эта деревня. Ребенок всего дороже, - сказала Оля, отдавая мужу все накопленные деньги. - Беги быстрее. Сейчас каждая минута дорога.

   На следующий день Оля начала копить на свою мечту с нулевой точки отсчета...

   После очередного воскресного похода в магазин вся Олина семья осталась недовольна.

   - Мам, ну хоть одну шоколадку давай купим, - просил младший сын.

   - Нет, - отвечала Оля.

   - Ну хоть пачку чипсов с сыром, - просил Олю средний сын.

   - А это вообще отрава. Я вам уже миллион раз говорила, - сказала Оля.

   - Давай хоть сухарики с дымком оставим, - просил старший сын.

   - Еще чего ? Я же сказала, нет...

   Муж с Олей в такие моменты даже связывался... Все-равно бесполезно...

Мне кажется, что у вас будет мальчик...

   Лена жила с чистой совестью, что свой женский долг она честно выполнила и, родив сына и дочку, внесла достойный вклад в демографическую ситуацию родной страны. Поэтому, когда в тридцать два года у неё обнаружилась эта незапланированная беременность - она долго не думала, а, высказав мужу один на один всё, что она о нём думает, Лена пошла записываться на аборт.

   Когда она вернулась домой, увиденное повергло её в шок. Вся семья, муж, сын и дочка сидели на корточках перед сломанной детской коляской и ремонтировали отвалившееся колесо. Коляска осталась от младшего сына Костика и уже семь лет валялась на балконе.

   - Мам, - сказал Костик, - я, конечно, не хочу вмешиваться в законы природы, но ты уж постарайся родить мне братика. Я буду с ним в футбол на даче играть.

   - А я о сестрёнке мечтаю, - сказала дочка. - Я буду ей косички заплетать и книжки читать.

   Коляска починке не поддалась и её, наконец-то, отнесли на помойку.

   - Ну ничего, - успокоил всех отец семейства. - Купим новую...

   Аборт Лене назначили на первое августа. От дома до больницы было всего пять остановок на трамвае, но Лена ехала очень долго - все светофоры на её пути горели красным светом и трамвай подолгу стоял на каждом перекрёстке. А светофоров и перекрёстков в Москве очень много...

   В добавок трамвай совсем остановился - на линии отключили электричество. Возмущённые пассажиры тоненьким ручейком стали покидать салон. Последней выходила Лена и сухощавая, высокая как жердь старуха с суровым лицом обветренным всеми ветрами, промытым всеми дождями, пропечённым жарким солнцем. У старухи были две огромные сумки и Лена кинулась ей помогать.

   - За эту сумку не берись, - сказала старуха, посмотрев на Лену ястребиным взглядом, - она очень тяжёлая, а тебе нельзя тяжести поднимать. Бери другую - она большая, но лёгкая. Это я траву сёстрам насушила.

   Старуха широким шагом с тяжёлой сумкой шла впереди, а Лена семенила сзади. Минут через двадцать подошли к закрытым воротам женского монастыря. Старуха постучала.

   - Это я, Евфимия.

   Ворота быстро открылись. Лена слышала про этот монастырь много раз, но никогда тут не была.

   - Подожди меня здесь, старуха показала на скамейку напротив храма. - Я скоро.

   Мимо Лены в сопровождении монахини в храм вошла очень красивая пара - мужчина и женщина. Женщина была где-то Лениного возраста и очень нарядно одетая. Наверное, венчаться будут, подумала Лена.

   Старуха выросла перед Леной как из под земли. Сумок у неё уже не было.

   - Иди за мной, - строго сказала она.

     Вошли в храм. Старуха подала Лене платок и три свечки.

   - Поставь эти свечи Пресвятой Богородице, - сказала она.

   Лена зажгла свечи перед иконой Богородицы. Две свечи горели хорошо, а третья заплачет и погаснет, заплачет и погаснет... Лена зажигала её несколько раз.

   - Убийство задумала, вот она и не загорается, - объяснила старуха.

   Лена даже и не поняла, что произошло в следующий момент. Сначала грохот, потом нечеловеческий крик. Посреди храма лежала и кричала диким голосом красивая молодая женщина, которую Лена видела несколько минут назад. Мужчина и монахиня стояли рядом и не делали никаких попыток её помочь. Лена кинулась в сторону кричащей женщины, но старуха удержала её за руку стальной хваткой. Через некоторое время женщина затихла. Мужчина вынес её из храма на руках...

   Монахиня подошла к старухе.

   - Бесноватая ? - спросила старуха.

   - Да, - ответила монахиня. - Всем монастырём молимся за неё. Четыре аборта. Все убиенные дети приходят к ней каждую ночь во сне. Она почти не спит. Боится. Помолитесь, матушка Евфимия, о рабе Божьей Ирине.

   - Помолюсь, сказала старуха. И вы тоже помолитесь о рабе Божьей непраздной Елене, - старуха кивнула в сторону Лены.

   - Мне кажется, что у вас будет мальчик, - сказала монахиня Лене и улыбнулась ей такой солнечной, небесной улыбкой, что Лена чуть не заплакала от физического чувства стыда за себя...

   Старуха проводила Лену до ворот.

   - Спасибо за помощь, - сказала она. - А сына чтобы Серафимом назвала. Сегодня день памяти батюшки Серафима Саровского. Иди с Богом, - сказала старуха Лене и перекрестила её на дорогу.

   Как-то очень быстро Лена вышла к нужной остановке, быстро подошёл трамвай в сторону дома и все светофоры в этот раз горели на её пути только зелёным светом...

Алло, здравствуйте ...

   Сыну Веры Павлу исполнилось двадцать лет и девушки стали очень активно оказывать ему знаки внимания. Павел даже сначала растерялся. Девушки сами узнавали как-то его домашний телефон и часто звонили в разное время дня и даже ночью.

  - Алло, здравствуйте, - говорила очередная девушка вежливым голосом, если трубку брала Вера. - Позовите, пожалуйста, Павла.

   - Их так много, - жаловался Павел своим родным, имея ввиду девушек. - Глаза разбегаются. Одна очень красивая, другая не очень красивая, но очень умная, ходячая энциклопедия. Третья - сама доброта, четвертая такая веселая, что в цирк ходить не надо. Пятая очень хозяйственная. Такие пироги печет, вкуснее только у нашей мамы. Шестая какая-то беззащитная и трогательная. Мне ее все время жалко. А седьмая, - Павел на минуту замолчал, - какая-то загадочная. Не от мира сего.

   - Одним словом сумасшедшая, - подсказала Павлу его младшая сестра Света.

   Света была моложе брата на целых десять лет, но считала, что про жизнь она знает намного больше него.

   - Почему сумасшедшая ? - удивлялся Павел на слова сестры. - Она нормальная. Просто мечтает все время о чем-то.

   - А богатая среди них есть ? - спросила Света у старшего брата.

   - Богатая ? - переспросил Павел. - Не знаю. Не спрашивал.

   - А ты спроси, - советовала младшая сестра уверенным голосом. - Богатая подарит тебе машину и загородный дом. Мы с мамой и папой будем приезжать к тебе туда в гости. Богатая жена будет возить тебя за границу и ты весь мир увидишь и нам потом расскажешь.

   - Надо подумать, - ответил Павел.

   Девушки звонили Павлу очень часто и Вера стала различать их по голосам.

   - Алло, здравствуйте, - звенела телефонная трубка бодрым девичьим голоском и Вера точно знала, что это четвертая очень веселая знакомая Павла.

   - Алло, здравствуйте, - звучал в трубке испуганный голос. - Позовите, пожалуйста, Павла, - и Вера знала, что это шестая самая трогательная знакомая Павла.

   - Ни одна из семерых тебе не подходит, - сказал однажды свое мнение отец Павла.

   - Почему ? Ты же их никогда не видел, - возразил Павел отцу.

   - Зато я тебя прекрасно вижу. Вот когда ты будешь прислушиваться к каждому звонку и лететь к телефону, спотыкаясь, быстрее мамы, вот тогда это и будет именно твоя девушка.

   Все звонки Павлу прекратились неожиданно.

   - Почему тебе перестали звонить твои девушки ? - спросила как-то Вера у своего сына.

   - Потому что я сказал им правду, - ответил Вере сын.

   - Какую правду ?

   - Что я влюбился, мам. Я нашел, наконец, девушку своей мечты.

   Сын достал с антресолей гитару, к которой не прикасался много лет и закрылся в своей комнате.

   Родители всполошились и послали младшую дочь на разведку. Дочь быстро раздобыла очень важную информацию.

   - У меня две новости, - сказала она родителям. - Одна хорошая, а другая сенсационная. С какой начинать ?

   Вера на всякий случай присела на стул.

   - Начну с хорошей, - решила дочь Веры сама, потому что родители молчали. - Девушка Павла очень красивая. Он показал мне ее фотографию. Эта новость хорошая. А сенсация в том, что она китаянка или японка, я точно не поняла, - Верина дочь оттянула наружные края своих глаз в разные стороны и ее глаза превратились в узкие щелочки. - Она родилась в Москве, папа у нее русский. Сейчас она учится в консерватории. Ну Пашка дает, - сделала в конце свой вывод младшая сестра.

   Влюбленный Павел был похож по всем симптомам на тяжелобольного человека и Вера за него очень переживала. Павел первым кидался к телефону, когда он звонил, теряя на ходу домашние тапочки и муж предупредил Веру, что если так дальше пойдет, то надо откладывать деньги на свадьбу. И как в воду глядел.

    Вскоре после свадьбы жена подарила Павлу двух сыновей. Старший - копия мама, а младший - копия папа.

   Однажды в один прекрасный весенний день в квартире у Веры раздался телефонный звонок.

   - Алло, здравствуйте, - сказала Вере телефонная трубка незнакомым мужским голосом. - Позовите, пожалуйста, Свету.

   Вера вдруг с ужасом вспомнила, что ее дочери уже семнадцать лет, а девочки всегда взрослеют раньше...

Я точно знаю

Она отнюдь не параноик,

но жизнь ее сплошная паранойя

Теннеси Уильямс

   Давайте знакомиться.

   Я сорокалетняя разведенная женщина с пятью детьми, собакой, двумя бывшими мужьями и с дипломом переводчика с чешского языка.

   Я абсолютно нормальный, на мой взгляд, человек, но живу в настоящем сумасшедшем доме, где все помешанные в большей или в меньшей степени.

   Мой старший сын от первого брака Васька помешан на футболе. Когда Васька был маленький, он даже спал в обнимку с футбольным мячом.

   Сын моего первого мужа от его первого брака Павлик – помешан на компьютерах. Надо сказать, что мужья от меня уходили, а дети, общие и заранее приобретенные, всегда оставались. Им мой дурдом очень нравится.

   Истик, мой младший сын от моего второго брака – помешан на конструировании. Инженерный ген в его организме оказался доминантным и он собирает и разбирает все подряд. Иногда собранное им изделие лучше разобранного. Правда, иногда…

   Валька и Галька – близняшки, дочери моего второго мужа от его первого брака, помешаны на выяснении своих сложных взаимоотношений. Видимо, еще в утробе у своей мамы они что-то там не поделили. Им всегда хотелось одного и того же, особенно если ЭТО в данный момент в единственном числе. Например, унитаз.

   Утро в сумасшедшем доме близняшки встретили очередным выяснением всех своих сложных отношений и орали как резаные.

   - Дурдом, - сказал Васька и занял ванную.

   - Дурдом, - сказал Павлик и занял туалет.

   - Дурдом, - сказала я, надевая ошейник на нашего пса Братана породы ротвейлер.

   Братан давно уже переминался с ноги на ногу у входной двери. Мой пес, кстати, тоже помешанный на любви ко всем нам, что сразу же и доказал мне, лизнув меня в щеку, пока я надевала на него поводок. Хорошо еще, что Истик не проснулся…

   Пока наш чистолпюистый пес Братан нашел себе подходящее, на его взгляд, место для всех своих собачьих дел и пока он надышался свежим воздухом, прошло приличное количество времени и мой дурдом расцвел всеми своими хроническими диагнозами.

   Проснулся Истик и, изображая из себя реактивный самолет, носился по квартире, сшибая все на своем пути. Братан к нему с радостью присоединился. Васька от самого порога стал совать мне под нос свои дырявые кроссовки сорок шестого размера и давить на мою совесть. Павлик поинтересовался что у нас на завтрак. Его пятнадцатилетний организм работал как мини-комбинат по переработке пищи, которую я не успевала в него забрасывать. Валька и Галька орали уже в ванной.

   - Дурдом, - сказал Васька и швырнул свои дырявые кроссовки в самый дальний угол прихожей.

   - Дурдом, - сказал Павлик и поплелся на кухню намазывать себе бутерброд с маслом.

   - Дурдом, - сказала я и пошла готовить завтрак на всех.

   Орудуя, как жонглер, двумя сковородками сразу, я быстро напекла целую гору блинов. Павлик любит блины со сметаной. Истик с вареньем, близняшки с маслом и сахаром, а Васька заворачивает в блин кусок любой колбасы и густо намазывает эту «куклу» майонезом или горчицей. Дурдом он и есть дурдом. Я вообще блины не люблю…

   После завтрака по субботам в дурдоме затишье. Павлик «уходит» в Интернет, Васька уезжает на футбол, девочки берутся рисовать. Они здорово рисуют и всегда одну картину на двоих, потому что чувствуют одинаково. Истик оккупирует зал и возводит из «Лего» очередную конструкцию. Я, наконец, сажусь за перевод. Знакомый редактор подбросил мне для подработки перевод романа одного чешского писателя «Двое – это много».

   « Яхта заигрывала с волнами, которые ласкали ее бока нежными теплыми поцелуями». Мне захотелось после первой же строчки огреть автора чем-нибудь тяжелым по голове, но я вспомнила про Васькины дырявые кроссовки и скрипнула зубами…

   Уже через несколько страниц герои романа успели встретиться, полюбить друг друга, пожениться и разочароваться друг в друге. Как быстро сказка сказывается… Всего, я подсчитала, четыре страницы…

   У меня, например, «сказка» первого замужества длилась пять лет, а вторая восемь. В сумме тринадцать – чертова дюжина.

   Мой первый муж звал меня Рохлей и ушел к молодой особе, младше него на десять лет. Мой второй муж звал меня Тепой и ушел от меня к богатой бизнесменше украинского пошива.

   Мои бывшие мужья считали, что, несмотря на развод, у них сохранились со мной очень хорошие отношения, а вот у меня с ними сохранились очень плохие отношения. Век бы их не видеть, да не получается… Первый появляется на моем горизонте ежедневно. У него работа рядом с нашим домом и ему очень удобно у нас обедать. Второй появляется два раза в день – утром, когда забирает машину и вечером, когда возвращает ее в гараж. Поэтому второй часто у нас же завтракает и ужинает. Удобно их жены устроились, ничего не скажешь… Одной обеды мужу не надо готовить, а другой завтраки и ужины. Хорошие же у меня разводы. Тоже ничего не скажешь… «Двое – это много» - гениальное название для моей дебильной личной жизни.

   Мой Первый муж очень любит воспитывать детей - и своих, и чужих. Обед превращается в пытку и «разбор полетов» и весь мой дурдом глотает еду не жевавши, чтобы сократить время пытки. Я отстреливаюсь короткими очередями, прикрывая мой любимый дурдом от нападения.

   Мой Второй муж любит воспитывать меня и дети стеной встают на мою защиту. У нас бывает весело…

   Прием пищи на таком эмоциональном фоне неизбежно приведет когда-нибудь всех нас к гастриту. Один только Братан любит всех без исключения. Счастливый…

   Нормальное пищеварение у моего дурдома бывает лишь по выходным и праздничным дням, как, например, сегодня, когда наши папы временно отсутствуют на нашей территории.

   По выходным и праздничным дням дети категорически отказываются от первого блюда. На второе все любят жареную рыбу. Мне иногда кажется, что вся рыбная промышленность работает на нашу семью. Васька любит рыбу с картофельным пюре, Павлик с рисом, близняшки с макаронами, а Истик просто с хлебом. Дурдом он и есть дурдом. Мне, например, без разницы. Я всеядная…

   После обеда в выходной день отправились в ближайший парк. Я уселась на пустую скамейку со своим переводом, Братан улегся рядом, а дети атаковали качели и карусели.

   На горизонте романа появился третий герой и принес с собой массу проблем. Целых пять страниц героиня не могла понять, кто ей дороже – муж или новый друг ? Мне бы ее заботы, подумала я, прикидывая в уме, доживем ли мы на оставшиеся деньги до конца месяца ?

    Близняшки визжали от восторга на каруселях. Истик с Васькой  и Павликом сшибали друг друга на электромобилях, а главная героиня, кажется, разобралась в своих чувствах и решила разрушить семью…

   Одуревшие от свежего воздуха и развлечений, вернулись домой и приняли горизонтальное положение. Васька зачитывал до дыр газету «Спорт – экспресс», Павлик изучал журнал «Мир компьютеров», а Истик с близняшками любили, когда я им читаю или что-нибудь рассказываю, придумывая на ходу разные истории и сказки. Иногда истории получались многосерийными и их хватало на несколько вечеров. Например про Ослика и Паучка.

   Ночь в дурдоме – мое любимое время суток. Близняшки спят, обняв друг друга и забыв про все свои дневные разногласия. Васька спит, накрыв голову одеялом. Павлик любит спать на животе, а Истик без подушки. Мой любимый дурдом угомонился, а я закрываюсь на кухне и поднимаю телефонную трубку.

   - Здравствуй.

   - Здравствуй.

   - Я люблю тебя.

   - И я тебя люблю.

   - Я соскучилась.

   - И я очень соскучился.

   - Как у тебя день прошел ?

   - Нормально. Как дети ?

   - Спасибо, хорошо. Истик новый летательный аппарат сконструировал. Целых две минуты в воздухе держится. Васька к футбольному турниру готовится, его левым защитником поставили. Близняшки Валька и Галька новую картину нарисовали. «Бабочки и ветер» называется. По-моему, просто здорово. Павлик… мамулей меня сегодня назвал. Целых два раза.

   - Я тебя люблю.

   - И я тебя люблю.

   - Выходи за меня замуж.

   Давайте знакомиться. Я многодетная разведенная женщина. У меня пятеро детей и собака. Я живу в сумасшедшем доме и сама, кажется, сошла с ума, потому что влюбилась в очень хорошего и абсолютно свободного мужчину, не обремененного, в отличии от меня, ни детьми, ни собаками, ни бывшими женами. Этот мужчина скоро придет к нам в гости и просто скажет всему моему дурдому :

   - Давайте знакомиться…

   Я закончила перевод в шесть часов утра.

   Героиня снова влюбилась и была счастлива, но Автор больше не стал вмешиваться в ее Судьбу. Неприлично как-то уже… Пусть все будет как будет.

   Я, например, точно знаю, что все когда-нибудь будут счастливы. И я в том числе…

Время Дождя

Всех люблю и всех целую…

   Деревенская печка и Верочка понравились друг другу с первого взгляда. Верочка долго любовалась голубой плиткой с красивым орнаментом, которой печник с любовью обложил печку с лицевой стороны. Верочка даже погладила печку по ее голубому наряду, похожему на летний сарафан. И печка отвечала Верочке взаимностью. Дрова разгорались быстро, весело потрескивали, отдавая свое тепло Верочке и ее дочке Кате. А Верочка сначала все боялась, что она, горожанка от рождения, с деревенскими проблемами не справится. А теперь все страхи позади. Верочку все все радовало. Слава Богу за все. Она устроилась работать на почту. В этом же здании ей дали служебную комнату с маленькой кухней. Удобно, что работа и дом рядом. В селе есть начальная школа. Дочка пошла туда в третий класс. Верочка еще подрабатывала почтальоном, разносила по ближайшим деревням газеты и письма.

   Местный народ очень доброжелательный и щедрый. У них с дочкой уже уйма деревенских гостинцев – варенья, соленья, овощи, фрукты. А места тут красивые. Лес, река, холмы.

   Скоро Новый год, Рождество. Дочка давно уснула. Верочка присела к письменному столу и улыбнулась. На столе лежали детские рисунки. Катюшка неплохо рисовала. Один альбомный лист был сложен пополам и на нем детским почерком было написано : «Поздравительная открытка». Верочка развернула этот лист и ахнула. Ее десятилетняя дочка Катя писала :

« Бабушка, дедушка и папа. Я вас всех не люблю и с праздником не поздравляю. Я к вам никогда никогда не приеду, даже если вы очень заболеете. А если умрете, то я и на могилку к вам не приду. Ваша бывшая дочка и внучка Катя.»

   В глаза быстро набежала соленая вода и Верочка всхлипнула. Боль, которую она запихивала и запихивала в самые дальние кладовые своей памяти опять вышла на свободу и нагло ухмыльнулась. Верочка мгновенно вспомнила, как она из любимой и любящей жены как-то вдруг неожиданно превратилась в добровольного ночного сторожа. Она часами стояла у окна и ждала мужа. Сначала он стал задерживаться на работе допоздна, потом перестал приходить ночевать, а потом ушел навсегда.

   - Сама виновата, - говорила Верочке свекровь.

   Свекровь со свекром жили вместе с Верочкой, а точнее Верочка с ними.

   - Крепче надо было мужа держать. А ты все внимание на дочку переключила, вот он и пошел искать ласку на стороне. Видно и нашел. Ты учти, чтобы между вами не случилось, а сын нам всегда будет дороже тебя. Родная кровинка.

   - А куда же нам с Катюшкой деваться ? – спросила Верочка свою свекровь и разрыдалась.

   Идти ей было некуда. Мама у нее давно умерла, а в родном доме отец с новой своей семьей. Верочке с дочкой там места нет. А снимать в Москве квартиру она никогда не сможет. Очень дорого и ей не по карману.

   Через свекровь муж Верочки сообщил ей, что полюбил другую женщину, что женится на ней. Она уже ждет ребенка. Известно, что будет девочка… А еще муж передал через свою маму, что снимать в Москве квартиру им очень дорого и он хотел бы со своей будущей женой переехать домой к своим родителям.

   С молчаливого согласия свекра и свекрови Верочка стала собирать вещи…

   Как они с дочкой чудом оказались в этом дивном селе Приволье Владимирской области – Верочка уже точно и не вспомнит. Через заплаканные окна глаз она смутно, расплывчато видела окружающий ее мир. Она только помнит, как много знакомых и совсем незнакомых людей им с дочкой помогали. Она помнит вокзал, электричку, водителя грузовика… Из небытия ее вывел громкий крик дочки :

   - Мама, мама, а она кусается ? – кричала Катюшка и, вытаращив глаза, показывала рукой на корову.

   Раньше Катюшка видела корову только на картинке. Корова встала прямо на их пути и с любопытством изучала городских приезжих. Всех своих деревенских корова давно уже знала.

   - Поди, поди, - шуганула корову проходившая мимо женщина и ласково сказала Кате, - не бойся, не тронет.

   Верочка очнулась от своих воспоминаний и снова наткнулась взглядом на дочкину поздравительную открытку. Идея пришла к ней очень быстро. Верочка взяла другой альбомный лист, сложила его пополам и за пару часов нарисовала красивую новогоднюю открытку. «Бабушка, дедушка и папа, - написала Верочка за свою дочку. – Я, ваша дочка и внучка Катя поздравляю вас с Новым годом. Желаю всем вам крепкого здоровья, счастья, радости и всего самого хорошего. Всех люблю и всех целую ! Ваша Катя.»

   Верочка запечатала новую открытку в конверт, подписала адрес и положила на письменный стол. А старую Катину открытку вместе с дровами быстро проглотила верная Верочкина подруга печка.

   Верочка не спала всю ночь. Она слушала дыхание дочки и вьюгу за окном. А вьюга все пела и пела свою песню на одну единственную букву: «У…., у…., у…у…у…». Других песен она просто не знала.

   А в Москве в это время никак не могла уснуть Верочкина бывшая свекровь. В последнее время она часто страдала от бессонницы. Тихонько, чтобы не разбудить мужа, сына с новой снохой и маленькую внучку, Верочкина бывшая свекровь прошла на кухню и, не зажигая свет, села у окна. Ей почему-то вспомнилась Верочка.

   - Можно я буду называть Вас мамой ? – спросила Верочка у свекрови в первый же день после свадьбы много лет назад.

   Вьюга за окном разошлась не на шутку. Ей, наверное, очень хотелось чтобы все услышали ее незатейливую песенку на одну единственную букву алфавита : «У…, у…, у…у…у……».

   А может быть вьюга кричит кому-то : «Люблю», а мы слышим только: «У…у…у…у…у……»

Очень больно, но я потерплю...

   - Очень больно, но я потерплю, - сказала Любаня и... умерла.

   - Она Вам кто ? - спросил меня врач.

   - Никто, - ответила я и это была правда.

   Много лет назад мы оказались с Любаней в одной грустной очереди за результатами анализов на онкологию. Я была в этой очереди предпоследняя, а Любаня последняя. Анализы выдавали один раз в неделю в определённый час и народу перед нами было очень много. Мы с Любаней успели познакомиться и разговориться.

   - Я сейчас шла по больничному парку, - сказала Любаня, - и увидела цветущую сирень. Это же чудо ! Сирень зацвела в августе второй раз.

   Я посмотрела на Любаню как на сумасшедшую. Разве можно думать о чём то другом перед ТАКИМ кабинетом ? Я с жадностью всматривалась в лица людей, выходящих от онколога. Оглушённые положительным диагнозом открыто плакали и своего горя не скрывали. Окрылённые отрицательными результатами торопились убежать побыстрее из кабинета, из больницы и забыть этот день как страшный сон.

   В моём мозгу сработал счётчик и я открыла определённую закономерность. На два счастья приходилось одно несчастье, на два отрицательных результата один положительный. Я подсчитала всех людей до меня и у меня получилось, что я попадаю в счастье, а Любаня в несчастье. Мне стало её жалко. Она-то ещё ничего не знает... Я бы с ней поменялась местами, но у меня сын Колька, оболтус о лоботряс. Если мне поставят страшный диагноз и я умру, мой муж женится, приведёт в дом мачеху, которая будет обижать моего Кольку и он совсем пропадёт, а я не смогу ему ничем помочь.

   - У Вас есть дети ? - спросила я Любаню.

   - Нет, - ответила Любаня. - За что мне, грешной, такое счастье ? Но я очень люблю детей. У моего бывшего мужа их целых четверо и все мальчишки.

   - И Вы общаетесь с бывшим мужем и его детьми ?

   - Мы не общаемся, мы очень очень дружим. К себе я их не приглашаю, я живу в коммуналке, а сама у них бываю часто. Жена моего бывшего мужа работает и я часто сижу с их детьми.

   - Да они просто Вас эксплуатируют.

   - Нет, что вы! Я сама рада помочь, чем могу.

   Очередь потихоньку уменьшалась, но моя формула счастье-счастье-несчастье работала без сбоев...

   Любаня стала рассказывать про мальчишек, сыновей своего бывшего мужа, как про своих собственных детей. Я заслушалась и моя очередь подошла незаметно.

   Совершенно неожиданно к нам с Любаней подсела молодая беременная женщина. Было видно, что ей тяжело дышать, тяжело ходить, тяжело жить... Капельки пота выступили у неё на висках.

   - Пропустите меня, пожалуйста, - попросила женщина.

   Нет, заорала я мысленно.

   - Конечно, конечно, идите, - сказала я вслух.

   Беременная женщина вошла в кабинет к врачу, а я заплакала. Мне стало очень жалко моего Кольку, теперь я попадаю в несчастье...

   Я всё рассказала Любане, прерываясь на всхлипывания. И про мою формулу счастье-счастье-несчастье, и про оболтуса Кольку, и про мачеху...

   - Не плачь, - сказала Любаня. - Твоё дело поправимое. Я пойду вперёд тебя, вот и всё. Детей у меня нет, терять мне нечего.

   - Это как-то нечестно, - слабо возразила я.

   - Это правильно, - ответила Любаня. - Любой бы на моём месте поступил также.

   У беременной женщины результаты анализов оказались отрицательными, у Любани положительными, у меня отрицательными. Что и требовалось доказать. Моя формула сработала до конца без сбоя...

   Я держала свои анализы с отрицательным результатом, а радости не было. Как будто я что-то украла. Я боялась поднять на Любаню глаза и готова была заплакать от жалости к ней.

   - Мне кажется, что у этой беременной женщины родится дочка, - сказала Любаня, когда мы выходили из больницы.

   - Простите меня, - сказала я.

   - За что ? - спросила Любаня.

   - Вы взяли мою болезнь на себя...

   - Так говорить нельзя. Всё в руках Божьих. Бог источник всех наших радостей и всех наших бед. Я, многогрешная, получила по заслугам. А тебе ещё сына растить...

   Любаня прожила со своим страшным диагнозом почти семь лет и никогда-никогда не жаловалась. Мы дружили, хоть редко, но встречались, часто общались по телефону.

   На поминках были лишь сильнопьющие Любанины соседи по коммунальной квартире и мы с сыном. Любанин бывший муж с семьёй отдыхал где-то в Египте и приехать не смог.

   Окно Любаниной комнаты на первом этаже выходило прямо на помойку. Я посмотрела в окно. Контейнеры с мусором были переполнены, их давно не вывозили. Но если сфокусировать взгляд не на ближний, а на дальний объект, то можно увидеть и кусочек неба, и облака, и даже солнце...

   Мы с сыном взяли на память о Любане её дневник и всю ночь читали. Любаня вела свой дневник с самой юности много много лет. После числа, месяца и года на каждой строчке без пропусков была записана одна единственная фраза: “ Слава Бог за всё “, “ Слава Богу за всё “, “ Слава Богу за всё “...

   И только два раза - один раз где-то в середине жизни, а один раз в конце - Любаня записала: “ Очень больно, но я потерплю “...

Самолет идет на посадку...

   Жених очень понравился всем без исключения. Иришка напрасно переживала, что ее любимый молодой человек может разочаровать кого-то из ее родных. Игорь был из интеллигентной московской семьи, единственный сын у родителей, которые вложили в своего ребенка много труда и любви, дали прекрасное образование.

   Иришкиной маме очень понравились глаза будущего зятя. Игорь смотрел на мир открыто и как-то очень светло. Благородный человек, подумала Иришкина мама, дочке с ним будет хорошо, а мне спокойно.

   Иришкиному папе будущий зять понравился своей серьезностью и деловым подходом к семейной жизни. Иришкин отец терпеть не мог маменькиных сынков. Игорь рассказал Иришкиным родителям, что у него хорошая работа, очень хорошая зарплата. Так что материально он вполне обеспечен и может прокормить семью. С квартирой тоже никаких проблем. Молодая семья будет жить отдельно.

   Иришка с Игорем подали заявление в загс и в двух московских семьях стали готовиться к свадьбе. Кто хоть раз выдавал дочку замуж или женил сына, тот знает, что скрывается за этими словами “готовиться к свадьбе”. Молодые были согласны на скромный семейный вечер в кругу самых близких людей, но неожиданно взбунтовалась многочисленная родня с обеих сторон.

   Гости стали съезжаться на поездах, слетаться на самолетах со всех концов страны еще за неделю до свадьбы. В квартирах Иришки и Игоря уже заметно ощущался дефицит спальных мест. Кому-то стелили на полу, но все были довольны. Благодаря предстоящей свадьбе встретились родственники, которые десятилетиями не видели друг друга.

   Бурно обсуждался вопрос подарков для молодоженов. Родители жениха и невесты купили им путевки в свадебное путешествие, а самые близкие родственники сбросились на машину.

   Кто-то вспомнил, что по православному обычаю молодых надо благословить иконой Пресвятой Богородицы и Спасителя и Иришкина мама пошла в ближайший храм.

   Милая, приветливая женщина в церковной лавке предложила Иришкиной маме бархатный складень со Спасителем и Пресвятой Богородицей “Казанская”.

   - Именно этой иконой родители всегда благословляют жениха и невесту, - сказала она. - А когда у вас свадьба ? - спросила женщина Иришкину маму, когда та уже собралась уходить.

   - Через неделю, - ответила она.

   - Я советую вам повременить со свадьбой и отложить ее на два месяца.

   - Почему, - спросила Иришкина мама.

   - Через три дня начинается Великий пост и ваша свадьба попадает как раз на первую самую строгую неделю поста. Это очень плохо. Отговорите молодых. Кто же в пост свадьбы играет ? Одни нехристи.

   - Но все уже оплачено и гости съезжаются, - слабо возразила Иришкина мама.

   - Можно тихонько расписаться, а свадьбу сыграть уже после поста. Верующие православные люди на первой неделе Великого поста на коленях читают покаянный канон Андрея Критского, а вы в это время на свадьбе плясать будете. Куда же это годится ?

   - Гости издалека приехали, потратились, - не сдавалась Иришкина мама.

   - Ну, смотрите сами. Вам решать. Я Вас предупредила.

    Перед самым днем свадьбы Иришка очень плохо спала, а когда, наконец, уснула, ей приснилась бабушка Нина, мамина мама, которая жила в деревне и умерла два года назад. Иришка, когда была маленькая, всегда гостила летом в деревне у бабушки Нины.

   - Во сне Иришка в свадебном платье и Игорь в свадебном костюме шли по красивой аллее, усыпанной лепестками роз, а бабушка Нина кричала им вслед встревоженным голосом :

   - Вертайтесь, вертайтесь назад...

   Иришка с Игорем лишь обернулись на нее и пошли дальше.

   - Вертайтесь, вертайтесь..., - все кричала и кричала вслед молодым Иришкина бабушка, но они уже больше не оборачивались.

   Свадьба получилась шумная и очень веселая. Тамада честно отрабатывал свои деньги. Невесту, как обычно, прятали, а жених ее искал, а потом выкупал. Смеху было... Гости много танцевали, а уж всяких розыгрышей у тамады была уйма. У некоторых гостей даже рот от смеха заболел.

   Свадьба была в самом разгаре. А в это время в аэропорту “Домодедово” шел на посадку самолет, на борту которого летела покорять Москву красивая и очень сексуальная хохлушка из города Житомир. Из всех организаций, предложенных ей для работы, она выбрала именно ту, где работал Игорь.

   Через два месяца после Иришкиной свадьбы эта хохлушка одним взглядом и практически без всяких усилий разрушила молодую семью. Игорь бросил беременную Иришку и ушел к очень сексуальной гражданке Украины. От нервного стресса у Иришки случился выкидыш и ее увезли в больницу.

   Иришка еще только отходила от наркоза, а в это же время на одном знаменитом и очень дорогом курорте на посадку шел самолет. Чартерный рейс доставил Игоря и его новую невесту в этот райский уголок, где всем, кто сюда прилетает, хочется остаться навсегда...

Уходя, гасите свет...

   В доме для престарелых умерла очень вредная старуха. Никому из персонала совсем не было её жалко. Прости их, Господи...

   За три прожитых в доме престарелых года старуха надоела всем. Она постоянно была чем-то недовольна, никто не хотел жить с ней в одной комнате и она жила одна.

   Старуха любила порядок во всём. Если медсестра опаздывала, старуха писала на неё жалобу, если кто-то забывал выключить свет в местах общего пользования - старуха поднимала скандал. К ней никто и никогда не приезжал проведать и пришлось поднять её личное дело, чтобы узнать кому сообщить о её смерти.

   Прочитанное личное дело повергло главного врача в шок.

Оказалось, что старуха была когда-то... балериной и даже выступала на сцене Большого театра.

   Из театра откликнулись и приехали сразу, привезя корзины с такими цветами, каких ни персонал, ни живущие в доме престарелых старики и старушки отродясь не видывали.

   - Есть звёзды разной величины и разной яркости. А есть кометы. Елена Серафимовна была ярчайшей кометой, - рассказывал главному врачу дома престарелых один из актёров Болшого театра. - Но кометы, как известно, долго не горят. Ослепят и улетают куда-то... в Вечность. Елена Серафимовна просияла своим талантом всего лишь пару сезонов, но лучшей “Жизель” в нашем театре после неё не было.

   Все сидячие и почти все стоячие места в кабинете главного врача дома для престарелых были заняты, а народ, который помнил и любил Елену Серафимовну, всё подъезжал и подъезжал.

   На столе разложили фотографии Елены Серафимовны из разных спектаклей.

   - Я помню ей дали шикарную однокомнатную квартиру в самом центре недалеко от театра, так она уступила её нашей костюмерше, у которой очень болел сын, а сама так и прожила всю жизнь в коммунальной квартире, - рассказывал один из старейших работников театра.

   - Почему же к ней никто никогда не приезжал ? - спросил главный врач.

   - Она не хотела. Не любила быть в тягость, не любила, когда её жалели. Сильная была очень.

   Последними у могилы Елены Серафимовны остались пожилая женщина с сыном-инвалидом. Женщина всё время плакала, а сын её утешал.

   - Она всю жизнь копила деньги, чтобы тебе сделали операцию и ты стал здоровым. Откладывала каждую копейку. Её все считали очень жадной.

   - Мам, ты только не обижайся, давай отдадим все деньги тёти Лены какому-нибудь ребёнку-инвалиду. Ему нужнее. А я уж и так проживу, с Божьей помощью...

   Все деньги, которые Елена Серафимовна накопила за свою длинную жизнь отдали на сложнейшую кардиологическую операцию одной маленькой девочке. Неверующие родители девочки окрестили её после операции с именем Елена.

   В доме престарелых умерла одна очень вредная и жадная

старуха и никто из персонала и обитателей дома её не пожалел. Прости их, Господи...

Набранный вами номер не существует...

   Эту палату называли палатой смертников. Никто из больных и никогда на своих ногах из нее не выходил. Отсюда только увозили. По длинному, длинному больничному коридору, а потом налево... Живые уходили своими ногами направо. Там был выход. Налево выхода не было, а был тупик за тяжелой железной дверью...

   Некоторые пациенты этой палаты наивно верили, что поправятся и их жизнь встанет на свои рельсы, как подремонтированный в железнодорожном депо тепловоз. Больше всего верили в чудесное выздоровление родственники и пытались морсами, куриными бульонами, редкими лекарствами, заморскими деликатесами, конвертиками для лечащих врачей ускорить процесс выздоровления. Но срок жизни человека определяется не на земле...

   Павел Петрович лежал в этой палате обреченных у самого окна. За оконным крестом буйствовала Весна, бесцеремонно сметая на своем пути все следы прошедшей Зимы. Павлу Петровичу казалось, что Весна возмущена тем, что он лежит тут на кровати, когда надо встречать ее, красавицу Весну, по стойке “смирно”, как галантный или просто хорошо воспитанный мужчина встречает любую женщину. Павел Петрович грустно посмотрел на капельницу, к которой он был пришпилен. Капельница ограничивала его движения. Луч солнца пощекотал Павла Петровича по носу и он чихнул. Внутри живота сразу же проснулась Боль. В отместку за то, что он ее разбудил, она вцепилась в него своими острыми зубами и долго долго терзала. Павел Петрович стиснул зубы, чтобы не застонать.

   - Ты прости меня, Весна, - мысленно сказал Павел Петрович.  Видишь мое плачевное состояние ? Но ты, как всегда, прекрасна.

   Павел Петрович закрыл глаза как ему казалось всего на одну минуту.

   - Ну вот и хорошо, что поспали, - услышал он голос своего лечащего врача с очень красивым именем Сабина.

   - А разве я спал ? - удивился Павел Петрович.

   - Целых четыре часа, - ответила Сабина Сафаровна. - Это очень даже хорошо. Сон для Вас - лучше любого лекарства. А я к Вам с весенним приветом.

   - Рассказать, что солнце встало ?

   - Давно встало, Павел Петрович. Смотрите какую я Вам красивую веточку от молодого тополя принесла. Чувствуете как пахнет ?

   Павел Петрович с удовольствием вдохнул тополиный аромат.

   - Пусть последние дни моей жизни будут благоухать запахом молодых тополиных листочков, - сказал он.

   - Не надо о грустном, - ответила Сабина Сафаровна.

   - Но если Вы мне скажете, что я выйду отсюда на своих ногах, то это уже будет не тополь, а полнейшая “липа”. Разве не так ?

   Сабина Сафаровна отвела взгляд.

   - Я вот тут подумал, что покаяться бы мне надо перед встречей с Вечностью. Когда был здоров, все времени на церковь никогда не хватало, все мимо пробегал. Бежал, бежал и... прибежал. Правильно говорят, что болезнь меняет человека. Вот если бы мне сейчас выздороветь - уехал бы я навсегда в тихую деревню, топил бы дровами печку, смотрел бы на огонь, ходил в сельский храм на службу, слушал бы Природу и Бога и жил бы себе “во всяком благочестии и чистоте”.

   - Павел Петрович, а дети у Вас есть ? - спросила Сабина Сафаровна.

   - У меня, милый доктор, дети есть, только отца у моих детей нет, - ответил Павел Петрович. - С первой женой мы были не расписаны. Она родила мне дочку, а я уехал от них в Москву и здесь женился на другой женщине. Прожили несколько лет, нажили сына, а я влюбился и сбежал от нее к третьей жене, молодой и очень красивой. Она родила мне второго сына и улетела с ним к своему новому мужу в одну очень далекую страну. Как дети говорят - так далеко, что отсюда не видно.

   - Так Вы один живете ? - спросила Сабина Сафаровна.

   - Почему один ? У меня есть очень верный друг - Одиночество. Хоть это слово среднего рода, но я его считаю своим другом. Мы с ним разговариваем, пьем чай, гуляем, болеем, обсуждаем последние новости. Да и понимаем мы с ним друг друга с полуслова.

   - А телефоны Ваших детей у Вас есть ? Давайте я им позвоню, - предложила добрая Сабина Сафаровна.

   - А зачем ? - спросил Павел Петрович. - Зачем вешать на детей, которых ты не растил, свою старость и свои болезни ? Да я и телефонов их не знаю. Только, пожалуй, первой жены Лиды. Она живет в маленьком городке в Калужской области. Если, конечно, за это время куда-нибудь не переехала.

   Телефон своей первой жены Лиды Павел Петрович набрал когда точно решил, что он ей скажет. Он попросит у нее прощения, что бросил ее с маленькой дочкой, скажет ей, что умирает и хочет оставить ей и дочке, которой сейчас уже около тридцати лет, квартиру в Москве, дачу в Подмосковье, машину, и приличную сумму денег. Павел Петрович от своего решения даже повеселел. Хоть в конце жизни он сможет сделать что-то доброе для родных людей.

   - Набранный Вами номер не существует, - ответила ему трубка мобильного телефона.

   Павел Петрович упрямо набирал и набирал телефонный номер Лиды, который он помнил наизусть всю свою жизнь, но телефонный робот был упрямее...

   Первая жена Павла Петровича Лида летала в последнее время как на крыльях, несмотря на свой приличный возраст и вес. Лида к пятидесяти годам заметно округлилась, но полнота ее была какая-то очень миловидная и совсем ее не портила.

   Лидина единственная дочка Маша наконец-то выходит замуж. Лида заждалась внуков. Она мечтала о них уже много лет, а Маша все искала своего суженного. Зять Лиде нравился, самостоятельный, серьезный, с высшим образованием.

   - Мам, - сказала Лиде ее дочь, - давай позвоним отцу в Москву. Хоть он и не видел меня больше двадцати лет, я на него не обижаюсь. Отец все-таки. Пусть приезжает на свадьбу. Я буду ему рада.

   Лида помнила московский номер Павла Петровича наизусть всю свою жизнь, но никогда не звонила. Стеснялась.

   - Набранный Вами номер не существует, - ответила Лиде телефонна трубка.

   Лида снова и снова набирала заветные цифры и никак не хотела верить тому, что металлическим голосом говорил ей бесстрастный телефонный робот :

   - Набранный Вами номер не существует...

Танцуют все…

   Мокрая скамейка. Дождевые капли в свете уличного фонаря. Красиво…

   Пожилой бомж еле, еле передвигал ноги, хоть и не был пьян. Это он помнил точно. Ему сегодня целый день хотелось присесть, а еще лучше прилечь. И чтобы было тепло, и чтобы было сухо, и чтобы было тихо…

   «Скорую» вызвали первые утренние прохожие, спешившие на работу. Документов у умершего бомжа не было, но была записка, на которой четким каллиграфическим почерком было записано три телефонных номера и три женских имени. Четвертый номер был подписан снизу корявыми, пляшущими цифрами простым карандашом. Имени рядом не было.

   Нина.

   Нина сначала его даже не узнала. Капризная память помнила лишь то, что ей хотелось помнить. Она помнила Володю высоченным красивым парнем, на которого заглядывались все женщины и девушки.

   Нина была замужем, ее муж был милиционером, но парня это не остановило и он ходил за ней как приклеенный.

   Когда Володя, а это был именно он, в первый раз взял Нину за руку, его била дрожь и он чуть не потерял сознание.

   Нине было двадцать лет, Володе семнадцать с половиной и полгода до его совершеннолетия они прожили в чулане на полу. Чулан в своей однокомнатной квартире выделила им сердобольная дальняя Нинина родственница. Нина до сих пор считает эти полгода самым счастливым временем во всей своей жизни…

   Теперешний Володя как-то пригнулся к земле. Пятьдесят с хорошим хвостиком лет давили на плечи, сутулили спину. Нинина такса Алиса видела Володю первый раз в своей короткой собачьей жизни, но не облаяла, а только строго, строго посмотрела.

   - Как живешь, Нин ? – спросил Володя.

   - Да, помаленьку, - ответила Нина.

   - Работаешь ?

   - А как же без работы ? Не проживешь.

   - Хватает ?

   - Дочка помогает и муж ее тоже. Внучке нашей уже десять лет.

   - Да, быстро время бежит. Повидать бы их, да стыдно в таком виде.

   Володя был в драных войлочных ботинках и старом зимнем пальто, из дырок которого торчали куски грязной ваты.

   - Что, Володь, совсем плохо ?

   - Да нет, я не жалуюсь. Сам виноват. Пить надо меньше.

   - Тебе, может, помощь какая нужна ? Пошли я тебя покормлю. У нас щи с квашеной капустой есть. Картошку пожарим со шквариками, как ты раньше любил. С дочкой и внучкой повидаешься.

   - Да нет, Нин. Стыдно дочери таким показываться. Мне бы рублей пятьдесят.

   За углом Нининого дома Володю ждала женщина с подбитым глазом. Нина и ее такса Алиска долго смотрели им вслед. Злющая Алиска даже ни разу не залаяла…

   Надя.

   Надя узнала Володю сразу. Она бы узнала его и через двести лет, и через тысячу…

   - Надюшка, отлично выглядишь !

   - Да нет, Володь, болею часто. Что-то совсем расклеилась.

   - Да брось ты эту канитель, - Володя махнул рукой на Надин прилавок с молочными продуктами, - и сиди дома. Отдыхай.

   - Кто же меня кормить то будет ? – вздохнула Надя. – А как ты ?

   - Да пью я все, Надюшь, и остановиться никак не могу.

   - Это плохо.

   - И сам знаю, что плохо.

   Надя и Володя сошлись очень быстро. Он увидел ее в первый раз у метро. Она в жаркий летний день торговала на улице с лотка мороженым. Володя купил у нее все мороженое оптом и они поехали на его машине на Пахру купаться. Потом Надя взяла отпуск за свой счет и они целый месяц жили в палатке на берегу реки. Питались в основном одной рыбой, которую Володя там же и ловил. Надюшка до сих пор считает тот месяц на берегу Пахры самым счастливым месяцем во всей своей жизни…  

   - Володь, на вот тебе сырку, молочка, - Надя лихорадочно бросала в пакет молочные продукты.

    - Спасибо, Надюшь, Мне бы еще рублей тридцать.

   У входа на рынок Володю ждала молодая бомжиха…

   К вечеру у Нади случился очередной приступ астмы и ее прямо с работы увезли в больницу.

   Валя.

   Валентина до сих пор верила, что Судьба повернется к ней лицом. Она и в свои пятьдесят лет все еще была оптимисткой. Сегодня ее обещали познакомить с хорошим человеком. Мужчиной. Валентина торопилась домой, чтобы успеть привести себя и квартиру в порядок.

   Володя ждал ее у дверей.

   - Я сто раз тебе говорила, чтобы ты забыл сюда дорогу.

   Валентина не скрывала своего раздражения.

   - Перед соседями стыдно.

   - Все, все, Валюшь. Сейчас уйду. Дай мне только рублей двадцать.

   Валентина открыла кошелек и дала Володе сто рублей. Может, Господь увидит ее щедрость и пошлет ей сегодня Настоящего Мужчину. До сих пор Судьба подбрасывала ей то подлецов, то алкашей, то бабников.

   Валя встретилась с Володей когда у нее уже было трое сыновей и она мечтала о сильном мужчине – защитнике, который будет по-мужски воспитывать ее мальчишек и не даст им свернуть с правильного пути в наше тревожное время. Володя внушал доверие одним только своим мощным видом. Мальчишки его слушались и уважали. Дядя Володя был для них главным помощником и советчиком. За десять лет совместной жизни Валентины с Володей мальчишки выросли, закончили учебу. Двое уже женились и жили отдельно. Взрослым чужим детям дядя Володя оказался как-то неожиданно совсем не нужен…

   Открывая свою железную какой-то нечеловеческой прочности, дверь, Валентина вдруг вспомнила как Володя любил праздники и как здорово умел их устраивать. Гостей в их доме всегда было много. Валентине на миг почудилось, что в ее совсем пустой четырехкомнатной квартире на полную мощь играет музыка, полным полно гостей, все смеются. Как раньше…

   - Ну хватит сидеть, тюлени, - кричал Володя на весь дом. – Танцуют все!

   Он сам первым пускался в пляс, неожиданно легко для своей много габаритной фигуры.

   Валентина вздохнула, вспомнив как крепко и надежно держали ее Володины руки, когда она с ним вальсировала.

   - Танцуют все…

   - Вы Нина ? Ваш телефон нашли в записке у умершего на улице человека. Приезжайте на опознание.

   - Вы Надя ?

   - Нет.

   - Позовите, пожалуйста, Надю.

   - Это невозможно. Она умерла.

   - Вы Валя ? Ваш телефон нашли в записке у умершего прямо на улице человека. Приезжайте на опознание.

   Похоронили Володю по-человечески, в земле. Все его женщины были категорически против кримирования. Не по-божески это…

   Поминки собрала Володина единственная дочь. Сидели недолго. Осенью быстро темнеет, а завтра всем на работу…

   На улице деревья танцевали под музыку ветра. Молодые изящно изгибались, а старые скрипели и иногда ломались и падали. Ветер очень удивлялся. Он этого совсем не хотел Ветер просто доигрывал свою осеннюю мелодию на струнах дождя.

   Мокрая скамейка. Дождевые капли в свете уличного фона. Красиво. Танцуют все…

Тебе - ничего, а мне - радость...

   После смерти жены память Николая Ивановича, совершенно неожиданно для него самого, превратилась из надежного адвоката в сурового, непреклонного и неподкупного ни на какие оправдания и слезы прокурора и выносила Николаю Ивановичу один приговор за другим. И пощады не было, и апелляцию подавать некому. Было. Никуда не денешься. Было в их с женой долгой семейной жизни и плохое. Прокурор-память никак не хотела списывать это плохое на срок давности. Было...

   И самое страшное, на взгляд Николая Ивановича, было то, что уже ничего не исправить. Извиняйся, не извиняйся - жена тебя никогда уже не услышит...

   В самый первый год их супружеской жизни Николай Иванович предупредил жену, что детей он не любит и не хочет. Жизнь и так коротка, нужно пожить для себя. А дети все-равно все эгоисты и на их помощь в старости рассчитывать нечего. Жена Николая Ивановича детей любила. Она работала нянечкой в детском садике и малыши в ней души не чаяли.

   - Вот и возись с ними на работе, - говорил ей Николай Иванович.

   Несколько раз он толкал свою жену на грех детоубийства, жена делала аборты, а потом долго болела...

   Николай Иванович был заядлый аттеист, хоть и крещен своей бабушкой в младенчестве. Он запрещал жене ходить в храм и вешать дома иконы. Жена в тайне от него потихоньку молилась, когда он не видел. Отношение к Богу изменилось у Николая Ивановича когда он очень сильно заболел. С тяжелым инфарктом его увезли в больницу прямо с работы. Жена была с ним в больнице и день, и ночь. Медсестра поставила ей в палате два стула и она спала на них, свернувшись в три погибели калачиком. Вот в это время, от беспомощности своего состояния, Николай Иванович поддался на уговоры жены, она пригласила батюшку из соседнего с больницей храма, и он исповедовал Николая Ивановича и причастил.

      Когда дела Николая Ивановича пошли чуть-чуть на поправку, он прямо в больнице довел свою жену до слез, приревновав ее к лечащему врачу. Жена Николая Ивановича была красивая и он ревновал ее часто.

   - Ты, небось, ждешь не дождешься, чтобы я побыстрее умер, а ты себе сразу молодого найдешь. Вон уже вьются вокруг.

   - Коля, ну что ты такое говоришь ? - голос у жены Николая Ивановича дрожал от обиды.

   - Ничего, - продолжал Николай Иванович, - я вас всех обхитрю. Вызову сюда нотариуса и подпишу квартиру в какой-нибудь фонд мира. Я за эту квартиру всю свою жизнь горбатился, а ты там с молодым муженьком жить будешь.

   Жена Николая Ивановича плакала.

   Если бы Николай Иванович был точно уверен, что жена его сейчас услышит, он бы закричал во всю силу своих легких :

   - Прости, прости ты меня, Нина, ради Бога...

   На поминки пришли все сотрудники детского садика. Жена Николая Ивановича проработала в этом садике больше тридцати лет. Как же много хорошего сказали они о жене Николая Ивановича, как ее все там любили.

   Кто-то вспомнил, что жена Николая Ивановича хорошо пела, у нее был красивый голос. Кто-то вспомнил, какая она была красавица, добрая, отзывчивая. Она как солнышко согревала своим теплом всех людей вокруг себя.

   Одной женщине жена Николая Ивановича приснилась во сне уже после смерти.

   - Она была в летнем сарафане в цветочек, а в руках держала букет полевых ромашек, - рассказывала эта женщина. - И лицо у нее было как всегда очень радостное.

   Николай Иванович даже обиделся тогда на свою жену - вот чужому человеку она приснилась, а ему, родному мужу - нет.

   Но больше всего Николая Ивановича мучали не слова, которые он когда-то сказал своей жене, а две его измены. Одна короткая, случайная в командировке. Он и имя той измены плохо помнит - то ли Галя, то ли Валя... А вторая измена длинная. Они встречались почти каждый день в течении двух лет, пока сын этой женщины был в армии. Мужа у нее не было. Жене Николай Иванович горорил, что у него на работе срочные заказы и начальство просит своих работников оставаться сверхурочно. Он приходил домой и в час, и в два, и в три ночи... Жена всегда его ждала, стоя у окна как часовой на своем посту.

   - Не жди меня, - говорил Николай Иванович своей жене, - ложись спать. Тебе утром рано на работу вставать.

   Но жена его не слушалась.

   - Мне это ничего не стоит, а тебе - радость, - говорила жена Николаю Ивановичу, встречая его в очередной раз на пороге квартиры в середине ночи.

   Она его целовала, кормила, укладывала спать...

   Николай Иванович расстался со своей любовницей как только ее сын вернулся из армии и им негде стало встречаться. Жена Николая Ивановича так ничего и не узнала.

   Сейчас, через несколько месяцев после ее смерти, Николай Иванович почувствовал, что осиротел в третий раз в своей жизни. После отца и мамы жена - самая большая утрата в его жизни. Она часто болела, но никогда не жаловалась. Приступ застал ее в поликлинике, а по дороге в больницу она умерла прямо в машине “Скорой помощи”.

   Однажды Николай Иванович рискнул зайти в церковную лавку при храме и подать записку о упокоении рабы Божией Нины. Приветливая женщина в лавке ему все объяснила, куда поставить свечку за упокой, но Николай Иванович все время чувствовал себя в храме очень неловко. Ему казалось, что все на него смотрят и что он все делает неправильно. Ему хотелось побыстрее уйти.

   Жена Николая Ивановича очень любила цветы. Горшки с комнатными цветами стояли у них на всех подоконниках. Отцветали одни и сразу же зацветали другие. У жены Николая Ивановича была легкая рука и все, что она сажала, обязательно приживалось. После ее смерти цветы один за другим зачахли, хоть Николай Иванович регулярно их поливал.

   Дни Николая Ивановича без жены потекли сплошной чередой как братья-близнецы. Кроме смены времен года и числа на календаре, все было сегодня как вчера, а вчера как позавчера. Два раза в неделю он ходил в молочный магазин, два раза в неделю в булочную, по субботам - на небольшой рынок выходного дня недалеко от дома. По вечерам он обязательно смотрел по телевизору программу новостей.

   А самым любимым временем суток стала для Николая Ивановича ночь. Он рано ложился спать и перед сном всегда говорил про себя, обращаясь к жене :

   - Приснись мне, пожалуйста, Нина, в эту ночь. Тебе ведь это ничего не стоит, а мне - радость.

   Николай Иванович очень надеялся, что когда жена ему, наконец, приснится, он успеет, хотя бы во сне, попросить у нее прощение за все, за все, за все... И это стало главной цель его одинокой и совсем безрадостной жизни...

Красивая женщина пожилого возраста

   В небольшом подмосковном доме для престарелых на самой границе Московской и Рязанской областей было принято о детях, внуках и других близких родственниках, говорить только хорошо или совсем ничего. Как об умерших...

   А еще все обитатели этого дома знали наизусть одну легенду. Хотя старожилы утверждают, что это совсем и не легенда, а самая настоящая быль. Однажды к дому для престарелых подъехала шикарная машина. Из машины вышел молодой человек. Как потом оказалось, он приехал забрать домой свою старенькую бабушку, которую родственники сдали в дом для престарелых, пока молодой человек был в командировке далеко на севере. Внук всем очень понравился. По его открытому и доброму лицу было видно, что последние годы своей жизни его бабушка будет абсолютно счастлива.

   Дом для престарелых располагался в здании бывшего детского садика. Садик построили сразу после войны, когда женщины стали рожать много детей. Но постепенно молодежь из деревни разъехалась, детей становилось все меньше и садик закрыли. Потом кому-то пришло в голову сделать из садика дом для престарелых. На обитателей этого дома до сих пор со всех стен смотрят сказочные герои : Мальвина, Буратино, Кот в сапогах... Во дворе ветер раскручивает пустые, давно поржавевшие карусели, а дождик поливает дырявый, облупившийся деревянный грибок над детской песочницей...

   Но жить здесь можно. Об этом вам скажет любой обитатель этого дома. Крыша над головой есть, во всех комнатах зимой тепло, кормят три раза в день. Все старушки питанием были очень довольны. Добавки просили лишь некоторые. Бабушка из седьмой комнаты всегда просит лишнюю порцию, потому что подкармливает всех бездомных собак и кошек в округе. А старушка из восемнадцатой комнаты всегда просит дополнительных сладостей - конфет, пряников, печенья. Оправдываясь перед окружающими, она всегда рассказывает одну и туже историю о том, что у нее маленький внук, ему всего пять лет и он очень любит сладости. Вот приедет он к ней в гости, мечтала бабушка, и она угостит его этими сладостями. Старушка из восемнадцатой комнаты долгожитель. В этом доме для престарелых она живет уже почти тридцать лет...

   По соседству с ней три года назад поселилась Татьяна Ивановна. Как быстро бежит время... Татьяне Ивановне кажется, что она совсем недавно переступила порог этого дома, а уже трех лет как не бывало.

   Сегодня Татьяна Ивановна проснулась с ощущением полного счастья. В окно ее комнаты било яркое февральское солнце.

   - С Днем Рождения, сынок, - сказала Татьяна Ивановна, глядя в окно.

   Сегодня единственному сыну Татьяне Ивановны исполняется сорок лет. Сереженька был у Татьяны Ивановны поздним ребенком, она родила его в тридцать девять лет. Татьяна Ивановна и ее муж уже почти потеряли надежду иметь своих детей. Одна Татьяна Ивановна знала, сколько слез она пролила, сколько молитв прочитала, сколько Бога и всех святых просила о долгожданном сыне или дочке. Сорок лет Татьяна Ивановна каждое утро начинает с молитвы за сына, в которой просит Пресвятую Богородицу защитить ее Сереженьку от всех болезней, от всех бед, от всех злых людей. Муж Татьяны Ивановны умер когда Сереженька закончил школу и только только поступил в институт. Сереженька долго не женидся. Татьяна Ивановна даже боялась, что он так и останется холостяком, но природа взяла свое. Сережа безумно влюбился в молоденькую девушку младше него на двадцать лет. Родители невесты подарили молодоженам шикарную машину и свадебное путешествие, а Татьяна Ивановна - свою трехкомнатную квартиру в самом центре Москвы недалеко от театра “Эстрады”.

   Сын время от времени звонил Татьяне Ивановне, спрашивал о ее здоровье, о настроении. Татьяна Ивановна никогда не жаловалась ни на то, ни на другое и сын был за нее спокоен.

   - Самое главное, мам, - говорил он Татьяне Ивановне по телефону, - там у вас свежий воздух, кругом лес, тишина. Что еще надо в твоем возрасте ? А в Москве одна суета, толпы народа и снег, всегда черный от грязи. Мне даже кажется, что он с неба уже таким падает. Я бы сам пожил там у вас пару деньков.

   Но дела все время удерживали сына Татьяны Ивановны в Москве и он за три года так к ней ни разу и не приехал...

   В самый первый день весны в доме для престарелых умерла бабушка из восемнадцатой комнаты, которая копила сладости для своего внука. В ее комнате обнаружили целые залежи засохших как камень шоколадных конфет и других давно испорченных кондитерских изделий.

   Внуку этой бабушки было уже тридцать пять лет. Он приехал на похороны с женой и детьми-подростками. Когда ему рассказали как бабушка его ждала, он не выдержал, расплакался и стал похож на маленького пятилетнего мальчика, которому очень больно...

   Восемнадцатую комнату заселили через несколько дней после похорон. Там стала жить красивая женщина пожилого возраста. За обедом в столовой она рассказывала своим соседкам по столику какие у нее успешные дети и очень, очень талантливые внуки. Красивая женщина пожилого возраста хоть и была новенькой, но уже откуда-то знала, что в этом доме для престарелых принято о детях, внуках и других близких родственниках, как об умерших, говорить только хорошо, или ничего...

Ангелы живут на облаках...

   Пятиклассник Алёша Егоркин обходил всех знакомых ему девочек стороной, потому что на основании многолетних наблюдений за ними он сделал для себя очень важное открытие - все девочки-инопланетянки. Видимо, они прилетели с какой-то ещё не открытой планеты, может быть даже из другой Галактики и в условиях Земли у них сбилась программа поведения, заложенная на их родной планете, заклинило какой-нибудь контакт и они стали, на взгляд стабильного и рассудительного землянина Алёши Егоркина, абсолютно непредсказуемыми. То они плачут, когда совсем нет никакой причины для слёз, то смеются без всякого повода, молниеносно ссорятся и мирятся, обижаются и тут же сами кого-нибудь обижают, говорят какие-то непонятные слова, а элементарных вещей не понимают. Предсказать их поведение , по мнению Алёши, невозможно и он старался, без острой на то необходимости,  в контакт с ними не вступать. Кто их знает инопланетянок этих, что там у них на уме ?...

   Девочка Настенька появилась в Алёшиной квартире совершенно неожиданно. К Алёшиной маме приехала откуда-то издалека её школьная подруга с дочкой Настенькой.

   - Алёша, - сказала мама, - Настенька поживёт у нас. Ты её, пожалуйста, не обижай. Во-первых, она младше тебя, а во-вторых, очень больна.

   Мама Настеньки привезла её в Москву показать хорошим врачам. Новое слово лейкемия стало звучать в Алёшином доме. Алёша болел гриппом, ангиной и один раз даже воспалением лёгких, а про другие болезни он ничего и не знал. У Настеньки была перебинтована левая рука в локтевом сгибе и Алёша решил, что это и есть лейкемия.

   С первых минут Настенька удивила Алёшу тем, что совсем не была похожа на всех знакомых Алёше девочек. Настенька мало разговаривала, а больше очень внимательно слушала, распахнув свои васильковые глаза. Алёша с трудом мог бы поверить, что она может кого-нибудь обидеть или с кем-то поссориться. Наверное, подумал Алёша, девочки-инопланетянки прилетают с разных планет, а может быть даже из разных Галактик...

   - Алёша, - спросила Настенька, - ты случайно не знаешь, где живут Ангелы ?

   - Вообще-то мы этого в школе не проходили, - Алёша пожал плечами и почему то посмотрел на потолок. - Их, Ангелов этих, никто никогда и не видел.

   - А я видела, - сказала Настенька. - Они красивые и сияют как солнце. Только они очень быстро появляются и быстро исчезают. Я даже не успеваю с ними поговорить.

   - А ты нарисовать их сможешь ? - спросил Алёша.

   -  Смогу, - ответила Настенька.

   Московские врачи диагноз Настеньки подтвердили, а в операции отказали. Очень поздно... Зачем мучать девочку ?

   Потеряв последнюю надежду, Настенькина мама рухнула и с сердечным приступом попала в больницу.

   - Все так за меня переживают, - сказала Настенька Алёше, когда они вышли вдвоём погулять в парке рядом с домом, - а я открою тебе один маленький секрет. Мне совсем совсем не страшно умирать. Я просто стану невидимой как Ангелы и у меня вырастут крылья. Тогда я смогу летать куда захочу.

   - А интересно, - сказал Алёша, - Ангелы летают быстрее самолётов ?

   Первые крупные капли дождя шлёпнулись на асфальтовую дорожку.

   - До дома добежать не успеем, - сказал Алёша, - давай под деревом прятаться.

   Тёплый летний дождь полил как из ведра.

   - Представляешь, из какого далека тащила эта туча целые тонны воды, - сказал Алёша.

   - Наверное с океана, - предположила Настенька.

      Она соединила свои маленькие ладошки лодочкой и подставила их под дождь. Лодочка быстро наполнилась водой.

   - Настенька, - вдруг неожиданно для самого себя сказал Алёша, - а ты можешь... не умирать ?

   Алёша почувствовал, что по его щекам потекли слёзы. Хорошо, что под сильным дождём слёз не видно... Слёзы таже вода...

   - Врачи говорят, что лейкемия неизлечима. Это болезнь крови, - сказала Настенька.

   - Давай я отдам тебе всю свою кровь... - предложил Алёша.

   Настенька умерла, когда в Москве выпал первый снег. Её мама позвонила Алёшиным родителям и позвала к телефону Алёшу.

   - Алёша, - сказала мама Настеньки, - Настенька просила передать тебе, что она теперь уже точно знает где живут Ангелы. Ангелы живут на облаках...

   В пятом классе шёл урок рисования. На доске было написано задание : “ Не самолёт, а летает “. Девочки рисовали птиц и бабочек, мальчишки - ракеты и космические корабли. Алёша нарисовал Ангелов... Учительница долго смотрела на Алёшин рисунок.

   - Я сам Ангелов никогда не видел, - честно признался Алёша, - но их видела одна моя знакомая девочка.

   - Ангелов видят только очень очень хорошие люди... - сказала учительница.  

   Алёша прожил долгую жизнь. Он очень часто смотрел на облака и лишь иногда, в самые счастливые минуты своей жизни ему казалось, что он видит на небе Ангелов...

Завтра, крайний срок послезавтра...

   В самом начале весны у Михаила Петровича неожиданно захворала жена. Высокая температура держалась несколько дней, вызвали из районного центра “Скорую помощь” и жену Михаила Петровича увезли в больницу. Воспаление легких. Процесс зашел слишком далеко и спасти жену Михаила Петровича не смогли. На третий день она умерла прямо в больнице.

   Как птицы со всех сторон слетелись дети Михаила Петровича. Дочь с семьей из областного центра и сын с семьей из Москвы. Дом наполнился народом и Михаилу Петровичу порой казалось, что дети и внуки просто приехали, как всегда, погостить, что жена сейчас выйдет из соседней комнаты и пойдет печь свои фирменные пироги для дорогих гостей - детей и внуков.

   А дети и внуки у Михаила Петровича и его жены очень хорошие. Образованные. Дочь работает воспитательницей в детском саду, а сын - инженер на железной дороге. У дочери сын и дочка, школьники, отличники. У сына две дочери-погодки. Вот вот школу заканчивают. Так что у Михаила Петровича с женой три внучки и один внук.

   Похоронили жену Михаила Петровича рядом с ее родителями.

   - Место у тебя, Наташа, хорошее, - мысленно разговаривал со своей женой Михаил Петрович, - на бугорке. Здесь всегда сухо, солнышко светит. Недалеко отсюда березовая роща, птички тебе будут петь. Обиделся я на тебя, Наташа, очень обиделся. По всему я должен был умереть первым. Я старше тебя на целых три года.

   Дети наши хотят дом закрыть, а меня к себе в город забрать, а я не хочу. Как же я от тебя так далеко уеду ? Завтра, крайний срок послезавтра прилетят грачи, а потом, немного погодя, и ласточки засуетятся. Огород, хочешь, не хочешь, а сажать надо, да за скотиной ходить...

   Михаил Петрович остался в своем доме и в город к детям не поехал. Каждый день он ходил к жене на кладбище и отчитывался перед ней о всех своих делах. Однажды по пути домой Михаила Петровича накрыла боль по своей силе несовместимая с жизнью и он рухнул как подкошенный. Похоронили его рядом с женой...

   Дочь Михаила Петровича Ольга все время плакала, сын Александр держался из последних сил. За полгода перенести две такие потери - не каждому по плечу.

   Пришел сосед Борис.

   - Жалко дядю Мишу, конечно, но я хочу поговорить с вами пока вы все тут вместе о доме и о земле. Я предлагаю вам хорошую, даже очень хорошую сумму денег за дом и за весь ваш участок. Деньги я готов принести хоть сейчас и с нотариусом проблем никаких не будет.

   Борис написал на листочке сумму, которую он готов был заплатить за дом Михаила Петровича и землю и ушел. Михаил Петрович давно говорил своим детям, что их сосед Борис стал предпринимателем. Никто точно не знает, чем он именно занимается, но по его новому дому, дорогой машине, все видели, что дела у Бориса идут очень хорошо. Сумма, написанная на листочке, повергла всех в шок. Таких денег у детей Михаила Петровича никогда не было и в помине. Даже если эту сумму разделить пополам.

   - Я, Свет, не хочу дом и землю продавать. Это наше родительское гнездо. Мы с Олей тут родились. На кладбище родители наши лежат, - говорил сын Михаила Петровича своей жене. - Дом можно закрыть, а на лето будем приезжать сюда в отпуск.

   - Ты как был тюфяк тюфяком, так им и остался, - отрезала жена. - Привык, что тебе все прямо в руки само плывет. Квартиру нам, если ты еще помнишь об этом, мои родители уступили, а сами на даче в деревне перебиваются, в доме без всяких удобств. На машину я сама накопила, со своей зарплаты. А твоего оклада нам даже на продукты не хватает. Мы на деньги Бориса за дом и участок девчонок оденем прилично, невесты вон уже, а я хоть шубу норковую себе справлю. Заграницу можно всей семьей съездить. У нас на работе там все уже побывали, кроме меня. А еще девчонкам на образование надо оставить, если они на бюджетное отделение не поступят.

   В соседней комнате плакала Оля, дочь Михаила Петровича, а говорил ее муж :

   - На эти деньги я машину приличную куплю. Отказываться от такого предложения просто глупо. Другого такого шанса может и не быть. А все остальное - сплошные эмоции. А эмоции, как тебе известно, вещь нематериальная, ими сыт не будешь, и в карман не положишь...

   На следующий день Борис привез из районного города нотариуса и сделку о купле-продаже оформили документально.

   Быстро собрались домой. Перед отъездом Ольга и Александр, дети Михаила Петровича, пришли на кладбище попрощаться с родителями.

   - Хоть раз в год будем приезжать сюда за могилами ухаживать, - сказал Александр.

   Сели на лавочку. Где-то в лесу завела свой счет кукушка.

   - К следующей весне надо памятник родителям поставить, - сказала Оля.

   - А мне больше нравится когда на могиле простой крест, - ответил Александр.

   - Знакомые скажут, что дети пожадничали. Дом продали, а памятник не поставили.

   - Да я согласен, Оль, и на памятник. Ты только пообещай мне, что если я умру раньше тебя, то ты меня рядом с нашими родителями в одной ограде положишь. Обещаешь ?

   - Обещаю. И ты меня тоже.

   Брат и сестра обнялись.

   - Вот и будем опять все вместе, - сказал Александр.

   - Как раньше... - добавила Оля.

   Дети Михаила Петровича с семьями выехали из родной деревни на двух машинах одновременно.

   В машине Александра его жена и две дочери щебетали без умолку. Они мечтали, что как только приедут в Москву, пойдут в один очень модный магазин за обновами, о которых они раньше и не мечтали. Молчал только Александр. Три сердца работали на одной эмоциональной волне, а четвертое совсем на другой. Впрочем, как и всегда...

   В машине Ольги было тихо. Каждый думал о своем. Ольга вспоминала родителей, детство. Ее муж прикидывал, где ему лучше взять иномарку, в родном городе или сгонять в Москву. Дочь Ольги Леночка и сын Степан вспоминали бабушку с дедушкой, у которых они пропадали каждое лето. Степан подумал, что когда он вырастет и заработает свои деньги, он обязательно купит для мамы домик в ее родной деревне. Три сердца в этой машине работали на одной эмоциональной волне, а четвертое на другой. Впрочем, как и всегда...

   За окнами машин мелькали деревья. Они уже потихоньку, на первый взгляд совсем незаметно, начали сбрасывать свою одежду - листву. Завтра, крайний срок послезавтра улетят на юг ласточки и наступят холода. Почитай до самого апреля...

Дожди не обещали, обещали холода...

  Димитриевская родительскаая суббота подошла незаметно. На службу я опоздала и пришла когда храм уже опустел. Свечи на кануне горели весело и как-то радостно. Они своим светом говорили о том, что люди, живущие на земле, помнят всех вас, дорогих и любимых, которые ушли от нас. Пройдет совсем немного времени и мы вас догоним. Ах, какая же это будет встреча...

   Вместе со мной в храм вошла женщина, по внешнему виду которой сразу понятно, что она если сказать кратко бомж, а если длинно - человек без определенного места жительства. Женщина взяла в церковной лавке одну свечу за два рубля, зажгла ее и поставила на канун. Пока я ходила по всему храму и расставляла всечи всем святым угодникам Божьим и Пресвятой Богородице, та женщина все стояла и стояла на одном месте, пока ее свеча не догорела до конца.

   Я вышла из храма и села на лавочку. Хотелось тихо посидеть и вспомнить своих усопших родных и близких, мысленно поговорить с ними. Женщина села рядом со мной. Солнышко играло как на Пасху. Я с самого детства верю, что все наши умершие родные в родительские субботы ждут нас, видят нас и плачут, если мы о них в этот день не вспоминаем. У них там на Небе в родительские субботы праздник.  Я достала из сумки пачку печенья. Бабушка в детстве всегда говорила, что в дни поминовения усопших нужно приносить в храм печенье, конфеты и муку. “ Угостить соседку или нет ? “ - подумала я. Моя соседка по лавочке от угощения не отказалась.

   - На родительскую субботу надо бы на кладбище сходить. Мы раньше всегда ходили, - сказала она. - И там всех родных поминали.

   - На кладбище ходить совсем не обязательно, - ответила я. - Главное в храм прийти и помолиться.

   - А меня Бог любит, - сказала женщина.

   Я недоверчиво посмотрела на нее.

   - А разве нет ? Вон я сегодня с самого утра ничего не ела, а Вы меня угостили. Бабулька одна два рубля мне в честь праздника дала, а я на них свечку купила и всех своих помянула. Вчера вот кто-то куртку почти совсем новую выбросил - так она мне в самую пору пришлась.

   “ Сколько же ей лет ? “ - подумала я. На первый взгляд лет шестьдесят, а глаза лет на десять моложе.

   - Вот с обувкой, правда, тяжелее. Сейчас похолодало и ноги очень мерзнут.

   Моя соседка по лавочке вытянула ноги, обутые в тряпочные домашние тапочки.

   - Хорошую обувь редко выбрасывают, - сказала она. - Но я знаю, что Бог меня и тут не оставит.

   Я вспомнила про битком забитые ящики с обувью в моей квартире и мне стало стыдно. У мужа, у сына с дочерью, да и у меня по несколько пар обуви на каждый сезон, а мы все еще плачем, что нам совсем нечего обуть.

   - Пойдемте ко мне, - предложила я женщине. - Мы Вам что-нибудь подберем.

   - Вот видите, - заулыбалась женщина свои беззубым ртом. - Я же сказала, что Бог меня любит...

   - Вы только не обижайтесь, - сказала я женщине, когда мы подошли к моему подъезду. - Вы здесь на лавочке подождите, а я соберу Вам сумку и все вынесу сама.

   - Да я и не обижаюсь никогда. Все же понятно, - ответила женщина.

   - Простите, - оглянулась я. - А как Вас зовут ?

   - Тая.

   - Какое красивое и редкое имя, - сказала я.

   За пятнадцать, максимум за двадцать минут я набила целых две сумки вещей. Одну со старой обувью, а другую со теплой одеждой. Надо бы еще одну сумку с продуктами, подумала я, но мне уже не донести. Если только за два раза. Мои родные разбежались по своим делам и помочь мне было некому.

   Когда я вышла из подъезда, Таи на лавочке не было. Я поставила сумки и стала озираться по сторонам. Не могла же она совсем уйти ? Стоп, остановила я саму себя. А почему это, собственно, не могла ? Очень даже могла. Ты себя то представь хоть на минуточку на ее месте. Сама пригласила человека домой и оставила на улице. Добренькая, ничего не скажешь. Как собаку поманила и бросила одну перед закрытымидверями подъезда. В моей дуще еще теплилась маленькая надежда, что Тая сейчас вернется и я села на лавочку рядом со своими сумками. Через час ожидания моя надежда испарилась полностью. Я отнесла свои сумки на ближайшую помойку и еще не успела далеко отойти, как к ним подошел брмж и стах по-хозяйски их распаковывать.

   Я вернулась домой, включила телевизор. Как раз передавали прогноз погоды. Ожидается очень сильное похолодание, снег и я с ужасом вспомнила про домашние тапочки на ногах у Таи. Я не спала всю ночь.

   - Прости меня, Господи, за жесткосердие, за то, что не приласкала, не обогрела эту женщину, слова доброго ей не сказала, не помогла...

   Утром муж вернулся с улицы веселый. Он выгуливал собаку.А погода прямо новогодняя. Снег чистый, чистый, новорожденный, - рассказывал он. - Я один раз даже не удержался и попробовал его на вкус. Давай сегодня в парке погуляем ? - предложил он.

   - Давай, - с радостью согласилась я.

   - А бомжи, представь себе, совсем обнаглели. Холодно, так они теперь к теплу будут тянуться. Одна вон в домашних тапочках в нашем подъезде у батареи спит. Кто-то ее впустил. Зачем тогда все эти домофоны, железные двери ? Я не понимаю, - муж пожал плечами. - Все-равно заходят все, кому не лень. Надо бы милицию вызвать. Бомжи это как раз по их части.

   - Не надо милицию, - сказала я и побежала к лифту.

    У батареи на первом этаже грелась Тая.

   - Почему Вы ушли? - спросила я. - А я Вас искала, ждала. Сегодня обещали очень сильное похолодание. Куда же Вы в своих домашних тапочках ? Да и куртка у Вас по такой погоде слишком легкая.

   - Иеня Бог любит, - ответила Тая. - Я сегодня совсем на улице замерзала, так меня один паренек в ваш подъезд впустил и ночь я провела в тепле.

   - Нельзя так, Тая, надо что-то делать. Зима длинная, а из подъезда Вас не сегодня, так завтра все-равно выгонят.

   Спустился лифт. Вышла очень скандальная женщина с восьмого этажа. Весь наш подъезд ее хорошо знал и очень не любил за скандальный характер. Она сама себя назначила старшей по подъезду, хотя никто ее и не выбирал. Я внутренне напряглась. Старшая по подъезду посмотрела на меня и на Таю своим орлиным взглядом и все поняла мгновнно. Я подумала, что она сейчас вызовет милицию.

   - Снег на дворе, а ты что, в тапочках на улицу собралась ? - спросила она Таю. - Пошли ко мне. Я тебе свои старые войлочные сапоги отдам. Мне дети новые купили, а старые тебе еще всю зиму прослужат.

   Когда я зашла на восьмой этаж к старшей по подъезду тете Клаве с сумкой продуктов для Таи, они сидели на кухне и пили чай с малиновым вареньем.

   - Малина, - говорила тетя Клава, наливая третью чашку для меня, - самое лучшее средство от всех простуд.

   - Я же Вам говорила, - сказала мне Тая, улыбаясь своим беззубым ртом, - что Бог меня очень очень любит...

   Мы пили чай с малиновым вареньем, о чем-то говорили, тихо работал маленький кухонный телевизор.

   - На завтра, - говорил диктор, - дожди не ожидаются. Ожидаются холода...

Закон ома для замкнутой цепи

   Автобусы с паломниками из Москвы в Сергиев-Посад всегда останавливались на этой автобусной стоянке примерно на середине пути. На стоянке были два приличных хитрых домика. Один для мальчиков, а другой для девочек. Небольшое кафе и магазинчик. В выходные автобусы подъезжали один за другим, а в будни намного меньше и в основном иностранцы.

   Стоянка была окружена лесом. Вовсю стрекотали кузнечики, снегопадом летели парашютики от одуванчиков. Лето.

   По лесной тропинке к стоянке подошла бомжиха лет пятидесяти. Она шла босиком. Ей вспомнилось детство. В деревне у бабушки они все лето носились босиком и никогда не болели. Бомжиха даже улыбнулась, вспомнив себя маленькую. А еще детство всегда пахло пирогами из русской печки. Баба Лида не успевала замешивать тесто. Детворы было летом целый дом.

   Бомжиха очень хотела есть. Она даже не помнит, сколько дней она не ела. Куст случайно попавшейся черной смородины не в счет. После ягод еще больше есть хочется. Бомжиха присела на каменный бордюр около стоянки и стала ждать.

   Подошел красивый автобус с паломниками из Москвы. Двери автобуса открылись и насидевшийся народ кинулся в рассыпную, кто куда. Бомжиха сложила свою правую ладошку лодочкой и протянула ее вперед.

   Люди ехали к Сергию Радонежскому, сердца у всех были настроены на добро и многие, глядя на бомжиху, полезли за кошельками.

   - А я никогда попрошайкам денег не даю, - громко сказал один мужчина из этого автобуса. – Мне батюшка объяснил, что подавать деньги надо только тем, кого вы хорошо знаете. А так вы ей деньги, она на них купит водку, напьется и грех будет на вас. А вы будете думать, что хорошее дело сделали.

   Паломники испуганно посмотрели на мужчину. Многие сразу же убрали свои кошельки. Греха никто не хотел. Вокруг мужчины собралась небольшая кучка народа и он, видя общее внимание к себе, продолжал :

   - Я в такие поездки часто езжу. Эти попрошайки около святых мест всегда кормятся. Вот увидите – в Троице-Сергиевой Лавре их много будет. Лучше бы работать шли, рабочие руки везде нужны. Я сорок лет на одном заводе отпахал. Зато с протянутой рукой никогда стоять не буду. А они за один день столько денег насобирать могут, что вам и не снилось. Многие из этих попрошаек совсем не бедные люди, а это просто их бизнес.

   Мужчину поддержала одна женщина.

   - Я в Москве однажды вот так подала одному бомжу мелочь, так он меня так отругал, что я ему мало дала.

   - Вот, вот и я про тоже, - сказал мужчина.

   Бомжиха слышала весь разговор. Ее ладошка-лодочка так и осталась пустой. Красивый автобус зафырчал, несколько раз просигналил и паломники кинулись к дверям. За несколько минут до отъезда пожилая женщина из автобуса что-то шепнула своей внучке. Та пулей вылетела из автобуса, подбежала к бомжихе, что-то ей дала и рванула назад.

   Красивый автобус с паломниками только еще выезжал на основную трассу, а бомжиха уже ела. В пакете, который ей принесла девочка, было два вареных яйца, огурец, помидорка и целая пачка печенья «Юбилейное» в шоколадной глазури.

   Стоянка долго пустовала. Будни. Через пару часов туда заехал автобус с иностранцами. Японцы. Обычно попрошаек от таких автобусов отгоняют подальше, а тут никто бомжиху не прогонял и она опять протянула вперед свою ладошку-лодочку. Бомжиху окружили со всех сторон японские туристы и что-то быстро лопотали на своем языке. Бомжиха даже сначала испугалась, а они все по-своему – мяу, няу, сяу… Бомжиха и опомниться не успела – на ногах у нее оказались красивые босоножки, на голове модная панамка, рядом с ней стояла сумка с едой, а в ладошке-лодочке деньги. А голоса вокруг все лопочут – мяу, няу, сяу… Ничего не понятно. Бомжиха растерянно улыбнулась, а японцы сели в свой автобус и помахали ей на прощанье рукой.

   Деньги бомжиха спрятала в заветный кармашек, полюбовалась на босоножки со смешными колокольчиками по бокам и открыла пакет с продуктами. Такой сытой она не была уже очень давно…

   Мужчина, а звали его Николай Васильевич, до самого Сергиева-Посада громко, на весь автобус поучал паломников-новичков куда в Лавре надо идти в первую очередь, а куда во-вторую.

   - Воды святой набрать не забудьте. Канистры прямо там продают. И в трапезную зайдите обязательно. Вся выпечка в Лавре очень вкусная, а особенно пироги.

   Мужчину все слушали очень внимательно.

   Лавра ! А иностранцев, а иностранцев… Со всего света. И французы, и англичане, и немцы, и японцы… Идут, лопочут на своих на своих языках, озираются, фотографируют. Всех Сергий Радонежский к себе позвал, всех утешил.

   Время в Лавре бежит быстро. И ахнуть не успеешь, надо уже бежать в автобус. Пока ждали запоздавших паломников, Николай Васильевич опять оказался в центре внимания.

   - Я удивляюсь этим иностранцам, - говорил он, по-хозяйски пристраивая две пятилитровые канистры со святой водой. – И что они сюда едут ? Женщины все без платков в храм заходят, в брюках. Мужчины вообще чуть ли ни в плавках, как на пляже. Будьте добры уважать наши традиции, раз уж вы к на приехали.

   - Я даже видела одну иностранку с собачкой на руках прямо в храме, - поддержала Николая Васильевича одна женщина.

   - Смотреть противно, - продолжал Николай Васильевич. – И, главное, ходят так важно, как хозяева. Знают, что денег у них много, вот и важничают. А заметили как много среди иностранцев стариков и старух ? Сидели бы дома. Я сорок лет на одном заводе оттрубил, но я не могу с женой заграницу поехать. У нас пенсии не резиновые. Еле, еле на жизнь хватает.

   Всю обратную дорогу Николай Васильевич развивал в автобусе эту иностранную тему и был очень доволен, что его многие слушают.

   Утреннюю стоянку автобус проскочил быстро. Никто из паломников ее и не заметил. Паломники возвращались домой, а сытая бомжиха сидела на лавочке в деревянной заброшенной беседке недалеко от стоянки автобусов по трассе Москва-Сергиев-Посад. Бомжиха закрыла глаза. Всегда, когда она была сытая, ей снился один и тот же сон из детства. Она в школе на уроке физики. Учитель вызывает ее к доске и просит рассказать закон Ома для замкнутой цепи. Бомжиха почему-то помнит этот закон до сих пор.

   А в Москве Николай Васильевич дал полный отчет своей жене о поездке и пораньше лег спать. Дороги выматывают. Возраст уже. Ночью ему приснилась давно умершая мама. Она стояла перед ним с протянутой ладошкой-лодочкой, а Николай Васильевич все никак не мог понять, что она у него просит ?

   - Что тебе, мам ? – спрашивал он у своей мамы во сне.

   Мама так ничего ему и не ответила. А утром жена все спрашивала Николая Васильевича, почему он ночью во сне так сильно плакал ?...

Сейчас вылетит птичка…

   Начало и конец жизни у них были одинаковыми, а серединка разная. Как у пирожка. Кто-то любит начинку из капусты, а кто-то из картошки.

   Где-то в самом начале жизни на одной школьной фотографии они стоят рядом и улыбаются на все тогда еще целые тридцать два зуба. Фотограф обещал птичку и всех это незамысловатый детский обман почему-то очень радовал.

   А вот серединка жизни у них получилась с разным вектором – у Павла по восходящей, а у Виктора по нисходящей.

   Павел классический трудоголик. За всю свою жизнь он не отдыхал ни одного дня, а, может быть, даже ни одной минуты. Результат его трудов – крепкая семья, любимая жена, двое замечательных детей и огромный красавец-коттедж, который Павел построил почти полностью своими руками. Место для коттеджа было прекрасное – рядом с храмом и церковным прудом. В пластиковые окна своего коттеджа с высоты третьего этажа Павел часто наблюдал, как женщины в платочках суетятся как пчелки около восстанавливающего после многих лет разрухи храма. То они расчищают от хлама площадку, то борются с сорняками, то машину со стройматериалами разгружают. Умора, как женщины тащили мешки с цементом. Павел от смеха чуть живот свой не надорвал…

   А на берегу церковного пруда Павел часто наблюдал группу собутыльников. Среди них выделялась могучая фигура его бывшего одноклассника Виктора. Если Павел всю жизнь созидал, то Виктор разрушал. Сначала он разрушил любовь жены и детей, когда пристрастился к водке. Потом ушел из семьи и скитался где попало и с кем попало. Виктор тоже часто наблюдал, как женщины в платочках копошатся около храма, а несколько раз хотел даже предложить им подсобить. Силенок у него много еще. Но друзья-товарищи наливали ему очередную стопку и он быстро забывал про все свои благие намерения.

   Река жизни течет быстро. Павел и Виктор бурно отметили свой полувековой юбилей и оба неожиданно получили от судьбы одинаковый подарок – неизлечимую болезнь. Возможности борьбы с этой болезнью были неодинаковые. У одного большие средства, связи, а у другого ни копейки, ни связей, но конец был один. Две свежие могилы на сельском кладбище. Через какое-то время на могиле у Павла появился очень дорогой памятник из чистого мрамора, а на могиле у Виктора – простой деревянный крест. Батюшка Симеон часто проходит мимо этих двух могил, когда он идет на могилку к бабе Зине. Местные сплетницы давно решили, что баба Зина какая-то дальняя батюшкина родственница.

   Когда молодой батюшка Симеон два года назад получил этот храм для его восстановления, он чуть не заплакал. Никогда мне его не восстановить, подумал он тогда. Если руки помощников еще найдутся, верующие люди в поселке остались, то где взять средства на восстановление – совсем не понятно. Собрали в складчину первую сумму – слезы. Батюшка стал каждый день читать акафист Николаю чудотворцу, чье имя носил храм.

   Николай угодник скорый на помощь. Баба Зина, высокая, сухощавая, строгая на вид старуха, пришла к батюшке в его вагончик.

   - С чего хочешь начать ? – строго спросила старуха у батюшки.

   - С крыши, течет все кругом. Потом уже окна новые надо вставлять и пол настилать, - сказал батюшка.

   - Рассчитай всю сумму, а я завтра приду.

   Баба Зина была скупа на слова. Ее все считали странной старухой. Зимой и летом она ходила в мужских ботинках, в старом синем рабочем халате и в давно выцветшем на солнце платке. Ей многие помогали. Но хоть у нее и не было детей и других родственников, но была, по слухам, хорошая пенсия. Добрые люди отдавали бабе Зине обувь, одежду, продукты, помогали деньгами. Куда она все это девала – никто не знал. Баба Зина с радостью все брала, но ходила в тех же ботинках, в том же халате и в том же платке. Многие думали, что баба Зина складывает все в своей однокомнатной квартире. Но никто точно не знал. В гости к себе она никогда и никого не приглашала. Раз в неделю баба Зина покупала в магазине буханку черного хлеба, а на Пасху десяток яиц и кулич.

   Батюшка рассчитал огромную сумму на крышу, окна и пол. Ему самому от этих нулей стало страшно. Не испугалась только баба Зина. Она принесла деньги копейка в копейку. Деньги были аккуратно завернуты в старую, пожелтевшую от времени, газету.

   - Только, смотри, молчи, - предупредила баба Зина батюшку.

   Батюшка пообещал, что он никому ничего не скажет и с радостью приступил к восстановлению разрушенного храма, отслужив перед этим благодарственный молебен Николаю чудотворцу. Потом баба Зина еще приносила нужную сумму на внутреннюю отделку храма, на роспись, на иконостас, на всю церковную утварь и… умерла. После ее смерти к батюшке пришел нотариус с пачкой денег. Оказывается, баба Зина успела перед смертью оформить продажу своей однокомнатной квартиры, а все деньги от этой продажи старуха завещала на восстановление церковной колокольни.

   Похоронили бабу Зину тихо, незаметно. Батюшка слово свое сдержал и никогда никому не сказал, кто его главный спонсор. После смерти бабы Зины местный пастух Михалыч дважды видел, как какая-то птица неземной красоты спускалась с Неба на могилку бабы Зины. Но пастух промолчал. Еще засмеют или подумают, что он сошел с ума.

   А река времени все течет и течет в свою страну Вечности. Вон рядом с храмом как из под земли вырос еще один красавец-коттедж. Хозяин нового коттеджа приобрел себе импортную газонокосилку, посеял травку и часами с любовью ее подстригал, доводя до совершенства.

   Хозяин нового коттеджа часто наблюдал из своих окон, как женщины в платочках суетятся около храма. Героическими усилиями они отвоевали у целины и зарослей пятачок земли, вскопали его и устроили на пятачке клумбу. Жена хозяина нового коттеджа все удивлялась, откуда у них такие красивые цветы? Таких она не видела ни в одном каталоге. Хозяин нового коттеджа хотел как-то предложить этим церковным женщинам свои услуги и покосить сорняки около храма, чтобы семена сорняков не летели на его участок, но его что-то отвлекло и он забыл про свое намерение.

   А на церковном пруду хозяин нового коттеджа часто наблюдал группу собутыльников и среди них рыжую голову своего бывшего одноклассника. Где-то в самом начале жизни они стояли с ним рядом на одной школьной фотографии и улыбались. Фотограф им пообещал, что сейчас вылетит птичка…

Просто идет дождь…

   Очень долго искали подходящую для памятника фотографию и никак не могли найти. Поиски результатов не дали и мама с мраморной могильной плиты улыбалась всем своей очаровательной улыбкой очень счастливого человека.  Страшная болезнь съела все ее тело, а лица не тронула. Так она и осталась у всех в памяти – красивая и радостная.

   Две сестры встретились у могилы мамы в первую годовщину ее смерти. Погода была не ласковая. Моросил дождь. Младшая сестра прижалась к старшей.

   - Я бы все на свете сейчас отдала, только бы мама наша была жива, - сказала младшая сестра Оля.

   - Ты похудела и вид у тебя очень уставший, - ответила старшая сестра Лена и крепче прижала к себе младшую.

   - Все нормально, Лен. Я просто не спала всю ночь. В нашем отделении у одного малыша ушко сильно болело. Он плакал и я всю ночь его на руках укачивала.

   - Отец ездил в общежитие медицинского института. Тебя искал. Хотел с тобой поговорить. А там ему сказали, что ты в общежитии почти и не бываешь. С одного дежурства на другое прыгаешь. Надорвешься.

   - Да нет, все хорошо, правда, - уверяла младшая сестра старшую.

   - Работать и одновременно учиться трудно. Я по себе знаю, - сказала старшая сестра. – Если ты не хочешь от отца помощь брать, то возьми от меня.

   - Я же сказала, Лен, у меня все хорошо. Мамы вот только очень не хватает, но тут никто мне не поможет.

   - Отец просил передать тебе, что ждет тебя домой. Твоя комната свободная. Он туда никого не пускает. Как ты ушла полгода назад, так там все и осталось. Он сам иногда туда заходит, сидит долго, а выходит заплаканный. Помирилась бы ты с ним, Оль. Жизнь впереди еще долгая. Нельзя в своем сердце обиду растить и ненавистью ее поливать. Дерево такое огромное за годы вырастить можно, что потом его из сердца никакой силой не выкорчевать, так ненависть укоренится. Знаешь, как отец тебя любит !

   - Пусть он лучше свою молодую жену любит, а не меня, - ответила младшая сестра старшей. – После маминой смерти всего-то какая-то пара месяцев прошла, а он уже в загс с другой женщиной побежал.

   - Во-первых, она не такая уж и молодая. Отцу пятьдесят, а ей сорок. Она, Оль, какая-то смешная, несуразная, не от мира сего что ли. Как инопланетянка. Меня на Вы называет, а отца по имени отчеству. Где он только такую инопланетянку отыскал ? Она тут на днях мамину любимую чашку с двумя сердечками случайно разбила, так потом целый день проплакала. А когда классику читает – Чехова или Достоевского, тоже плачет.

   - Лен, открой любой справочник по психиатрии. На букву «н» это называется неврастения, а на букву «ш» - шизофрения.

   - Да нет, Оль, она… хорошая. Всех бездомных кошек, собак, а заодно и бомжей со всей нашей округи подкармливает. Ты только не обижайся, а мне ее жалко. Она тут стучится в мою комнату, заходит и говорит:

   - Лена, Вы не будете против, если мы с Григорием Ивановичем ребеночка родим ? – и смотрит на меня таким жалостливым взглядом, что я сама чуть не заплакала…

   Дождь все усиливался и усиливался, старательно прогоняя с кладбища последних посетителей. Когда уже совсем никого не осталось, дождь разошелся не на шутку. Небесная вода струйками стекала с могильных фотографий и казалось, что все кладбище смотрит на мир заплаканными глазами…

   - Лебедева, - окликнула Олю в институте староста группы, - ты одна меня задерживаешь. Мне сегодня окончательные списки в деканат сдавать надо, а ты еще со своей специализацией не определилась.

   - Записывай меня на педиатрию, -  сказала Оля.

   - Как на педиатрию ? – удивилась староста. – Ты же хирургом мечтала стать.

   - Да передумала я, по семейным обстоятельствам. Родители сестренку решили мне подарить на старости лет, так я боюсь она без моей помощи не справятся. Детский врач дома будет нужен.

   На вторую годовщину смерти у могилы с фотографией улыбающейся красивой женщины собрались пять человек. Две дочери, муж, новая жена мужа и их маленькая дочка. Опять шел холодный осенний дождь. Вода струйками стекала по лицу улыбающейся на мраморном памятнике женщины.

   - Смотрите, - сказал мужчина, - наша мама плачет.

   - Да нет, что ты, пап ? – ответила ему младшая дочь Ольга. – Просто идет дождь…  

Это почти не больно

Это почти не больно…

   В предродовой палате оказались сразу четыре женщины. Все четверо очень волновались. Но больше всех переживала Людочка. Она была на грани истерики. Беременные женщины собрались около Людочки и успокаивали ее как могли.

   - Это почти не больно, - говорила Людочке Рита.

    Она единственная из них четверых рожала второй раз. У Риты уже была десятилетняя дочка.

   Я точно умру, - говорила Людочка сквозь слезы. – Я жить хочу, я еще совсем молодая. Мне только, только восемнадцать лет стукнуло.

   - Столько женщин рожало перед нами и никто не умер, и ты не умрешь, - успокаивала Людочку  Женя и погладила ее по голове.

   - Мамочка, мамочка, - закричала Людочка что есть мочи. У нее начались схватки и ее первую повезли в операционную

   - Все будет хорошо, - сказали Людочке хором все ее соседки по палате на прощанье, но Людочка их уже не слышала.

   Родовые схватки перекрыли ей слух и все остальные органы чувств. В родовой палате она уже не кричала, а глухо, как-то утробно рычала. Первые роды обычно очень долгие. Такие долгие, что Людочка успела побывать на Небесах и снова вернуться на Землю.

   В Небесной канцелярии Людочке показали рукописную книгу ее жизни от самого рождения. Почерк очень знакомый, подумала Людочка про себя. Потом она стала листать эту книгу и ужаснулась. Может быть только на первых двух-трех страницах не было красных исправлений, а потом строгая учительская рука педантично исправляла Людочкины ошибки, которые Людочка ляпала почти в каждом написанном предложении. Людочка вспомнила, что в школе ее строгая учительница по русскому языку уже за три ошибки ставила ей «двойку». Людочка заглянула на последнюю страницу своей книги – итоговой отметки там не было и она даже повеселела. Может быть, подумала Людочка, Проверяющий не такой уж строгий как школьная учительница и с Ним можно будет как-нибудь договориться. Как с некоторыми преподавателями в профессиональном училище, где она училась. Одного преподавателя они одаривали вскладчину коньяком и он всей группе ставил «зачет» автоматом. Вторая учительница конфеты очень любит, третья – духи… Была, правда, одна неподкупная ни на какие подарки учительница физики. Но тут уж ничего не поделаешь. Приходилось учить.

   Людочка оглянулась по сторонам. Рядом с ней, не обращая на нее никакого внимания, стояли люди разного возраста и держали в руках свои книги жизни. У кого-то эта книга была потолще, а у кого-то потоньше.

   Я все поняла, подумала Людочка, если книга толстая – жизнь у этого человека будет долгая, а если книга тоненькая, то и жизнь короткая. Людочка чуть не засмеялась от счастья. Недописанная книга ее жизни была очень, очень толстая. Кроме исписанных страниц, в ней было еще очень много и абсолютно чистых. Значит, подумала она, не умру. Долго, долго еще не умру…

   Во время самых сильных схваток полуживая от боли Людочка вдруг засмеялась. От ее смеха у акушерки мороз пошел по коже, а молодой анестезиолог даже вздрогнул. Но все медицинские работники были профессионалами высокого класса и дело свое знали отлично. Ребеночек, мальчик, сделал первый вздох, заплакал от радости и с любовью посмотрел с высоты держащих его рук на свою уставшую маму. Пуповину, которая их связывала, еще пока никто не обрезал…

   В послеродовой палате три женщины снова встретились. Не было только Людочки. Женщины заволновались.

   - Да не переживайте вы за нее, - успокоила их медсестра. – Ничего с вашей Людочкой не случилось. Она просто ушла.

   - Как ушла ? – ахнули женщины хором.

   - Да очень просто. Написала отказ от ребенка, взяла свои вещи и ушла. Такое у нас, к сожалению, бывает.

   Рита и ее две соседки не спали всю ночь, хоть отдых и спокойный сон им был очень нужен. У Риты и Людочки родились мальчики, а у Жени и Саши – девочки.

   - Я попрошу своего мужа усыновить этого малыша, - сказала Саша. – Он согласится, я знаю. Он у меня очень добрый.

   - И мой, я уверена, тоже будет согласен, - сказала Женя. – Он давно о мальчике мечтал. А тут сразу и сын, и дочка.

   - А давайте, девочки, дадим право выбора самому малышу, - вступила в разговор Рита. – Мы его не оставим, это понятно. Мы за него в ответе. Но пусть он выберет сам.

   - Как же он выберет, если и говорить-то не умеет ? – удивилась Саша.

   - Завтра мы будем кормить своих ребятишек и попросим, пусть нам и сыночка Людочки принесут. Чью грудь он возьмет, та и будет его мама.

   Людочкин сыночек выбрал Риту. Он долго, по-хозяйски, старательно чмокал губками, уплетая молочко за обе щеки. Ни к Жениной, ни к Сашиной груди он даже не прикоснулся.

   Через несколько дней в Москве на углу одного профессионального училища, где учат на поваров, стояли и курили четыре девушки.

   - Люд, а рожать страшно ? – спрашивала Людочку одна из ее подружек.

   Людочка сделала последнюю длинную затяжку, лихо отбросила окурок на зеленый газон и сказала :

   - Да нет, девчонки, это почти не больно…

   - Люд, а ты ребеночка-то своего хоть видела ? – спросила у Людочки ее вторая подруга.

   - Я старалась даже не смотреть, а то еще будет по ночам сниться…

   Мимо подружек галопом пробежал молодой мужчина в оранжевой куртке нараспашку. Это был Ритин муж Саша. Он так торопился в магазин за второй коляской и второй детской кроваткой, что оббил все возможные углы на своем пути. Но Саша этого даже не замечал. Да и потом, синяки на теле пройдут очень быстро. Это почти не больно…

Под крылом бабочки

   Все девять месяцев беременности Насте казалось, что у нее в животе живет большая бабочка, которая осторожно машет своими крылышками и нежное колыхание от этих взмахов передается самой Насте.

   Через девять месяцев в одном из московских роддомов эта бабочка превратилась в маленькую девочку. Девочка была такая красивая, что Настя влюбилась в нее с первого взгляда и даже заплакала от счастья. Настя просто не сомневалась, что и отец малышки, Настин любимый человек, увидев дочку, сразу же сделает Насте предложение выйти за него замуж и переехать из общежития к нему домой. И Настя, конечно же, согласится.

   - Я очень тебя люблю, - скажет любимый мужчина Насте.

   - И я тебя тоже очень люблю, - ответит Настя.

   - Ты родила мне такую красивую дочку и я очень хочу, чтобы ты стала моей женой. Выходи за меня замуж.

   - Я согласна, - скажет ему Настя и заплачет.

   - А почему ты плачешь ? - спросит Настю ее любимый, губами собирая с ее лица соленые слезы.

   - От счастья, - ответит ему Настя.

   Они сыграют сразу две свадьбы. Одну в Москве у жениха, а вторую в деревне у невесты. Все родные будут довольны. Где молодая семья будет жить после свадьбы - Настя пока не решила, но была абсолютно уверена, что места им вполне хватит хоть в городе, хоть в деревне. Как бы только их родители не поссорились из-за этого. Всем ведь захочется чтобы молодая семья с малышкой жила у них.

   - В деревне воздух свежий, натуральные продукты без всякой химии, вода чистейшая родниковая, - скажут Настины родители. - У нас внучке будет лучше.

   - А в городе врачи ближе, если ребенок вдруг заболеет, - возразят родители Настиного любимого человека. - Пусть лучше живут у нас.

   С родителями отца своего ребенка Настя была немного знакома и, если честно, робела перед ними. Но все можно устроить по-доброму, думала она. Зимой будем жить в Москве, да и будущему мужу Насти надо учебу в институте продолжать, а летом в деревне очень хорошо. Свежий воздух для маленького ребенка самое лучшее лекарство.

   Когда дочка подрастет, думала Настя, я обязательно отдам ее в музыкальную школу. Насте самой в детстве очень хотелось научиться играть на фортепьяно, но в их деревне музыкальной школы не было. А еще, думала Настя, надо будет отдать дочку в какую-нибудь художественную студию. Отец малышки очень хорошо рисует, а талант к рисованию передается по наследству.

   Но больше всего Настя переживала за имя своей девочки. Насте нравилось имя Татьяна, но так зовут Настину маму, тогда мама будущего Настиного мужа обидится. Ее зовут Анна, Анна Владимировна. Тоже красивое имя. Но чтобы никто не был в обиде, надо назвать дочку как-нибудь по-другому - Светочка, например, или Олечка...

   В роддом к Насте так никто ни разу не пришел, а в день выписки за ней приехали на машине из другой области ее родители. Они заставили Настю написать отказ от ребенка и почти силой увезли ее домой.

   Малышку удочерили буквально через несколько дней. Очень состоятельная, но бездетная пара влюбилась в Настину красавицу с первого взгляда. Документы оформили быстро и Настина дочка переехала из роддома к своим новым родителям в красивый дом недалеко от метро “Новослободская”.

   Девочку назвали Софьей, а все домашние стали называть ее Софочкой.

   Когда Софочка немного подросла, она узнала, что ее назвали так в честь бабушки, папиной мамы, на которую, кстати, Софочка была очень похожа и по характеру, и по внешности.

   В шесть лет Софочку отдали в музыкальную школу по классу фортепьяно. Музыку Софочка любила, но больше всего на свете Софочка любила рисовать. Чаще всего она рисовала невероятно красивых бабочек с распахнутыми крыльями.

   - Софочка, какие у тебя красивые бабочки ! Где ты только таких видела ? - спрашивали у девочки ее родные.

   - Это не бабочки, - отвечала всем маленькая Софочка. - Это Ангелы...

Что снится бездомной собаке в холодную зимнюю ночь?

   Длинную и очень холодную зимнюю ночь на одной автобусной остановке коротали три живых существа без определенного места жительства - две пожилые женщины и одна старая собака.

Женщины, чтобы не замерзнуть, сидели на лавочке прижавшись друг к другу. Собаке прижиматься было не к кому и она свернулась калачиком рядом с ними. И все-равно, и женщинам, и собаке было холодно. Женщины очень боялись уснуть. Сколько случаев, когда бомжи замерзают зимой прямо во сне.

   Женщины, чтобы не уснуть, вели беседу то про одно, то про другое. Собака их слушала. Давно известно, что собаки хорошо понимают человеческую речь, только вот сами сказать ничего не могут.

   Одна женщина вспоминала лето и Черное море, на котором она была один единственный раз в своей жизни.

   - Был бархатный сезон, - рассказывала она. - В Москве холодно и дожди, а мы в море купаемся. Солнце в октябре не жаркое, а такое ласковое ласковое. Санаторий, где мы жили, почти пустой и пляж тоже. Хоть до гола раздевайся, никто тебя не увидит. Мы купались и валялись на пляже до одурения. А вечером пили настоящее виноградное вино и слушали тихую музыку. Я даже до сих пор помню ту мелодию.

  Женщина напела хриплым голосом популярную мелодию семидесятых годов.

  Вторая женщина вспоминала детство.

   - А мы, когда я была маленькой, - рассказывала она, - жили в деревне в доме с настоящей русской печкой. Бабушка пироги затеет, аромат на весь дом, а мы, ребятишки, на теплой печке сидим и ждем, кому самый первый пирожок достанется ?

   Одна из женщин достала из своего пакета буханку черного хлеба с заплесневелыми боками. Корку с плесенью женщина бросила собаке, а мякоть разделила пополам. Все трое ели молча, сосредоточенно.

   - Как бы мне хотелось, - продолжала разговор одна из женщин, - чтобы эта моя теперешняя жизнь была только лишь неудачным черновиком. Дайте мне еще одну самую последнюю попытку и я исправлю все свои ошибки и проживу вторую жизнь как человек.

   - Я бы тогда тоже все изменила, - сказала вторая женщина. - И никогда бы из деревни в город не уехала. Вышла бы замуж за деревенского парня, нарожала бы кучу ребятишек, посадила бы огород, завела корову, научилась бы печь пироги в русской печке и была бы счастлива...

   Как ни боролись женщины со сном, а он их все-равно победил и они бы точно пополнили печальную статистику замерзших во сне людей, если бы не случайная патрульная машина, которая забрала женщин в приют временного содержания.

   Собака осталась одна. Бездомные, по жизни беспризорные собаки обычно никого не интересуют. Никому нет особого дела до того, что они едят и где ночуют. Собаке снилась добрая рука человека, который гладил ее по спине. За всю ее долгую жизнь собаку гладили по спине всего один единственный раз, когда она была еще совсем щенком. Другого случая собака что-то не припомнит. Ощущения от сна были такие реальные, что собака открыла глаза. Перед ней сидел на корточках пожилой мужчина и гладил ее по спине.

   - Ну что, собака ? - спросил он. - Замерзла совсем ? Пятизвездочный отель я тебе не обещаю, но миску супа и, главное, тепло гарантирую. Если ты не против, то пойдем со мной.

   Собака была не против. Ей все у мужчины понравилось - и гороховый суп с косточкой, и белая миска с цветочком на боку, и зеленый коврик у порога, который мужчина постелил для нее, и пожилая женщина, которая погладила собаку по голове.

   - Ну что же, будем коротать старость вместе, - сказал мужчина.

   Длинную и очень холодную зимнюю ночь на автобусной остановке коротали два живых существа без определенного места жительства - две женщины пожилого возраста. Чтобы не уснуть и не замерзнуть прямо во сне, они развлекали друг друга рассказами из своей прошлой жизни.

   - А на какой-то праздник, - вспоминала одна из женщин, - я только точно не помню как этот праздник называется, в этот день еще всех птиц на волю отпускают, бабушка пекла из теста маленьких птичек, жаворонков. А мы, ребятишки, сидели на теплой печке и ждали, кому достанется самая первая птичка, тот и будет самым самым счастливым...

Я даже не обижаюсь…

   У меня очень красивый муж.

   Все наши знакомые говорят, что он намного красивее меня. Ну и что из этого ? Я даже не обижаюсь и… давно привыкла, что на моего мужа обращает внимание абсолютное большинство женщин детородного возраста. Мне самой иногда больно на него смотреть, как на яркое солнце и я закрываю глаза… Сморгну его красоту, отдохну на черном цвете и можно жить дальше… Красота моего мужа требует от меня вот таких совсем небольших жертв.

   У меня очень верный муж.

   Сколько раз мне дули в уши, то в левое ухо, то в правое, что у него полно любовниц. Назывались имена, фамилии, адреса, место и время любовных свиданий, номера телефонов… Я никогда не верила и на наушников даже не обижаюсь. Мой муж живет со мной и это главное доказательство его верности.

   У меня очень спокойный муж.

   Единственный человек, который может вывести его из себя – это я. Моего мужа бесит, что ко мне, как пчелы на мед, как бабочки на свет, слетаются все ближайшие в нашей округе сумасшедшие. Например, одна на весь наш стодвадцатиквартирный дом сумасшедшая женщина Люба ходит ко мне в гости. Люба путешествует по ночам в параллельных мирах и рассказывает мне о своих путешествиях за чашкой чая. Мне неудобно прерывать человека и я внимательно ее слушаю. Иногда даже бывает интересно. Люба обещает как-нибудь взять меня с собой…

   Одна на все наше садовое товарищество сумасшедшая Вероника ходит ко мне в гости и читает свои рассказы. Вероника одинокая женщина, у нее на даче живет штук двадцать собак и еще больше кошек. Именно истории из жизни своих подопечных и описывает Вероника в своих рассказах. Иногда бывает очень интересно и мне неудобно прерывать человека…

   Муж от злости скрипит зубами и устраивает мне каждый раз головомойки для прочищения мозгов, как только мои сумасшедшие гостьи уходят. Я даже не обижаюсь. Абсолютно нормальный человек для сумасшедшего – инопланетянин, и наоборот…

   У меня очень хозяйственный муж.

   Весь наш дом и дача держатся только на нем. У него золотые руки. Дачу, например, муж строил сам. От фундамента до самой крыши. Получилось здорово. Ни в одном каталоге я такого красивого домика не видела. Муж занимается и всем внутренним оформлением как в квартире, так и на даче, от цвета обоев, до выбора штор на окна. Я даже не обижаюсь и не вмешиваюсь. Вкус у мужа лучше чем у меня, а мне все что он делает нравится. Я всему рада…

   У меня очень умный муж.

   Он закончил с красным дипломом хороший технический университет, поступил в аспирантуру, защитил докторскую диссертацию. А у меня неполное высшее образование. Когда я вышла замуж на третьем курсе, муж сам забрал мои документы из института. Я даже не обижаюсь. Мой муж в то время как раз писал свою диссертацию и я нужна была ему дома.

   У меня очень заботливый муж.

   Он всегда следит, чтобы я теплее одевалась и не простудилась, чтобы я хорошо питалась. Мой муж очень хорошо готовит и к кухне меня не допускает. Он даже посуду сам моет. Я не обижаюсь. Раз ему это нравится – я не против.

   У меня очень внимательный муж.

   Он дарит мне подарки ко всем праздникам, а цветы почти каждый день. У него на это уходит уйма денег, но я даже не обижаюсь. Деньги дело наживное.

   У меня очень непоседливый муж.

   Он любит путешествовать и мы с ним объездили уже много стран и городов. Маршруты наших путешествий всегда выбирает он. Я даже не обижаюсь и просто следую за ним. Куда иголка – туда и нитка. Куда он – туда и я…

   У меня очень сентиментальный муж.

      Он любит меня и признается мне в любви и днем, и ночью… Я однажды подсчитала. Муж сказал мне, что любит меня – сорок восемь раз за один только день…

   У меня очень честный муж.

   Через двенадцать лет нашей семейной жизни он признался мне, что полюбил Другую Женщину. Я даже не обижаюсь. Другая Женщина тоже хочет быть счастливой. А мой муж молодец. Ничего не стал скрывать, врать, изворачиваться, а сказал прямо мне в глаза всю правду. Я даже не обижаюсь… Муж ушел и звук захлопывающейся за ним входной двери – последнее, что я услышала на этой земле…

   У меня очень отзывчивый муж.

   Как только ему сказали, что я умерла, он все бросил и сразу же приехал. Он помогал и на моих похоронах, и на моих поминках. Все заботы обо мне легли на его красивые плечи.

   Муж часто приходил ко мне на кладбище, приносил цветы и плакал…

   Уже давно, лет десять, его не было. Я даже не обижаюсь. Да мало ли какие дела могут быть у… живого человека ?...

   А мне совсем не скучно. Со мной Вечность… Я не устаю наблюдать, как ненасытная Вечность глотает дни, месяцы, годы и косточки Времени хрустят у Вечности на зубах. И это единственный звук, который доходит теперь до моих ушей… Но я даже не обижаюсь…

Ты уже большой мальчик...

   Николай не отдыхал уже много лет. Фирма, которой он руководил, была давно раскручена, крепко стояла на ногах, давала хорошие доходы, но Николай на достигнутом не успокаивался, а продолжал каждый день вкалывать, как говорится,  “в две лопатки”. Николай был классический трудоголик. Причем, когда его спрашивали: “ Чего тебе в жизни не хватает ?” - он всегда затруднялся ответить на этот вопрос. У Николая было все - любимая жена-красавица, любимая дочка, работа, на которую он идет с радостью, дом, куда он возвращается с работы с радостью, машина, которая ему нравится. У Николая много надежных друзей, много родных. Еще жива, слава Богу, его мама. Она живет далеко от Москвы, в Рязанской глубинке. Николай ежемесячно посылает ей очень приличную пятизначную сумму денег. Он много раз звал маму в Москву навсегда, места много, жена и дочка согласны. Но мама Николая никак не соглашалась :

   - Я, сынок, в вашей Москве сразу умру, - говорила она. - Нельзя старых людей снимать с насиженного места. Где родился - там и пригодился.

   Николай любил вспоминать свое детство. Их двор всегда был полон живности. Родители держали кур, гусей, уток, корову, кроликов, поросенка. Еще в доме всегда были кошки, а во дворе собаки. Сейчас у мамы Николая жил один кот Бармалей, одним своим видом наводивший ужас на всех грызунов в радиусе нескольких километров от дома.

   Николай был счастливым человеком и на свое здоровье никогда не жаловался, но почему-то с недавних пор и исключительно по ночам у него стало болеть в двух местах его могучего отранизма - болела левая нога, которую он сильно подвернул в детстве на футбольном поле и болела Душа, которая все билась и билась в надежно закрытую грудную клетку, как оказавшаяся в неволе свободолюбивая птица. Николай знал, к какому доктору обращаться с больной ногой, а вот с заболевшей Душой было намного сложнее...

   - Тебе надо отдохнуть, - советовала Николаю жена. - Даже железные машины без отдыха ломаются, а что ты хочешь от человека ? Поедем куда-нибудь недельки на две, не больше...

   - Это твоя Душа-христианка просится на исповедь, - говорил Николаю его лучший друг Леонид. - Сходи в храм, исповедайся, причастись и сразу станет легче.

   - Да нет у меня никаких особых грехов, - отвечал Николай. - Я никого не убил, не ограбил, стараюсь никого не обижать. Ну что я буду говорить там на исповеди ?

   - Батюшка тебе сам подскажет, а безгрешных людей не бывает.

   - Да нет, Лень, не дорос я еще до этого. Вот стану стариком, тогда делать нечего, в церковь пойду, грехи к тому времени накоплю и замаливать буду.

   - Кто знает сколько нам жить осталось ? - ответил Леонид. - Кому-то много лет, а кому-то пару дней.

   - Ой, не надо о грустном. А то еще накаркаешь. Мы с женой и дочкой в Египет собираемся. Я так давно в отпуске не был...

   Самолет плавно приземлил Николая с семьей в Египте, а ровно через две недели так же плавно вернул их всех троих, загоревших, отдохнувших, веселых в Москву. У Николая сама собой перестала болеть нога и сама собой успокоилась в грудной клетке птица-Душа. Море - хороший доктор, хоть и без диплома...

   Еще не успели распаковать чемоданы - раздался звонок из Рязанской глубинки - умерла мама Николая. Неожиданно, внезапно, никто и не ожидал.

   Николай забыл, когда он в последний раз в жизни плакал, его слезные железы давно пересохли и атрофировались. Если какой-то орган в организме человека долгое время не работает, организм исключает его из общей системы и отторгает за ненадобностью. Зачем, например, жестокого человека спрашивать про его сердце, когда его у него давно нет. Зачем у бессовестного человека искать совесть - ее у него тоже давно нет.

   Николай неожиданно для самого себя вспомнил, как он плакал в последний раз в своей жизни когда учился еще только в первом классе. Однажды он пришел из школы, а кресло, в котором всегда сидела его любимая бабушка Маша - пустое. Мама сказала ему, что бабушка умерла. Он так плакал, что его никак не могли успокоить. Николай хорошо помнит, как мама долго долго прижимала его к себе, гладила по голове и говорила :

   - Не надо плакать, сынок. Ты уже большой мальчик...

   После отпевания и похорон к Николаю подошел молодой священник отец Симеон.

   - Матушка Ваша была прихожанкой нашего храма во имя Николая Чудотворца и каждый месяц вносила очень большие для нас суммы денег на восстановление храма. Она говорила, что это от Вас. Храни Вас Бог за Вашу помощь. Мы смогли на Ваши деньги и крышу починить, и полы перестелить, и роспись внутри храма обновляем. Я за вас молюсь, а теперь и за матушку Вашу усопшую буду молиться. Упокой, Господи, Душу усопшей рабы Твоей, Клавдии. Прости ей всякое согрешение вольное или невольное, и даруй ей царствие Небесное.

   Перед самым отъездом Николай пошел на кладбище. Ноги сами собой подкосились в коленном суставе и Николай разрыдался.

   - Не плачь, сынок, - успокаивала его мама, гладя по голове, - ты ведь уже большой мальчик...

   Николай маму свою не видел и голоса ее не слышал, зато ее очень хорошо видели Ангелы, они более совершенные творения, чем человек. И видят они то, чего человек не может видеть, и слышат они то, чего люди не слышат...

   Собрались уезжать и в самый последний момент вспомнили про кота Бармалея. Искали его долго по всем углам. В конце концов отчаялись и попросили соседей подкармливать кота, когда он вернется. Николай завел машину...

   Бармалей спокойно сидел под крыльцом дома и вышел оттуда, как только смолк шум мотора. Подойдя к закрытой на все замки входной двери, он лег около нее и свернулся калачиком. Грустно, когда кошки или собаки переживают своих хозяев. Утешать их некому...

   А над деревней сначала очень робко, несмело, а потом все громче и громче зазвучал церковный колокол, призывая всех верующих на утреннюю службу. Сегодня во время литургии отец Симеон будет читать своим прихожанам притчу из Евангелия о блудном сыне...

Ой, ты, мой маленький...

   Эта бездомная, большая и лохматая собака появилась около автобусной остановки примерно месяц назад. Она радостно встречала всех людей с автобуса и так же радостно провожала их на автобус. Все давно заметили, что больше всех собака любила маленьких детей и стариков. При виде малыша она так крутила своим лохматым непричесанным хвостом, что казалось он сейчас оторвется. И ночевала собака на этой же остановке. Под лавочкой за мусорным бачком есть одно укромное местечко, куда почти никогда не залетает ветер.

   Собака уже знала многих пассажиров в лицо. Люди удивлялись какая она большая и добрая и часто гладили ее по голове. Собаке это нравилось. Один только дядька всегда замахивался на нее палкой и что-то ворчал себе под нос. Но собака на него не обижалась. Наверное, у этого дядьки было плохое настроение.

   Собаку часто подкармливали. Особенно щедрыми на угощения были женщины. Некоторые из них приносили собаке еду прямо в мисочке и у собаки в такие дни было даже горячее.

   По ночам собаке часто не спалось. Она смотрела на окна дома напротив остановки. Окна потихоньку гасли и только в одном окне очень долго горел свет, а у окна кого-то все время ждала молодая женщина. Собаке хорошо ее было видно.

   Когда собака была сытая и в животе у нее было тепло, ей всегда снился один и тот же сон : как будто она еще совсем маленький щеночек, ее гладят ласковые руки и детский голосок приговаривает много много раз одни и те же слова “Ой, ты, мой маленький. Ой, ты, мой маленький. Ой, ты, мой маленький...”

   В самом конце весны на остановке вместе с собакой поселился пожилой бомж. Собака даже обрадовалась - вдвоем веселее. А месте им хватит. Собака, как и раньше, спала под лавочкой, а бомж на лавочке.

    Собака уже многое про бомжа знала, потому что он сам часто делился с собакой своими воспоминаниями.

   - Вот так то, брат, - начинал бомж свою очередную историю, обращаясь к собаке. - Поехал я из своей деревни поступать в техникум. Жил в общежитии. После техникума - армия, а после армии, как и положено, женился. О чем еще мечтать ? Семья, дети, работа. Да, видно, человеку все мало. Встретилась мне такая краля, что я быстро забыл и про детей, и про семью. Жена несколько раз приходила к разлучнице и просила ее не разбивать семью, не лишать детей отца, на коленях стояла. А меня она только раздражала всем своим видом, слезами своими. Я потом только узнал, что жена тогда сильно заболела и долго лежала в больнице.

   А меня жизнь закрутила как в водовороте. Каждый день - пир горой. Моя краля гостей любила и праздники любила. Вся жизнь у нее - сплошной праздник. А где праздники - там и спиртное. Выпивать я стал все сильнее и сильнее. Незаметно для себя и работу стал прогуливать. Нигде долго не задерживался. Да и кому пьяницы нужны ? А потом и краля моя выставила меня за дверь. Какой от меня толк ? Работать не работаю, денег не приношу, чистый нахлебник.

   С этого момента и началось мое бомжевание по подвалам, чердакам, да по чужим углам.

   Бомж был очень добрый. Он всегда делился с собакой тем, что е него было и собака была ему за это благодарна. Так и жили...

   Иногда бомжа на несколько дней забирала милиция и увозила на своей машине в неизвестном направлении, но собака знала, что он скоро все-равно вернется. Бомж действительно возвращался и все оставалось по-старому. Остановка, лавочка, на лавочке - бомж, а под лавочкой большая, лохматая и очень добрая бездомная собака неизвестной породы.

   Совершенно случайно собака узнала, что бомжа зовут Николай. Собака иногда сопровождала бомжа к тому месту у метро, где он обычно стоял с протянутой рукой. В этот день около бомжа остановилась пожилая женщина :

   - Коля, - спросила она, - это ты, что ли ?

   - Я, - ответил бомж.

   - Видать, совсем жизнь тебя придавила, раз с протянутой рукой сейчас стоишь, - сказала женщина.

   - Да, нет, - ответил бомж. - Жить можно.

   - Сколько же лет мы не виделись ? - опять спросила женщина и сама же ответила. - Лет тридцать, точно. Моя Катька с твоими мальчишками в садик ходила. А ей сейчас уже тридцать пять. Время бежит..., - женщина покачала головой.

   - Время бежит, - согласился бомж.

   - А ты хоть знаешь, что Галина, жена твоя, умерла ? Уж лет десять, наверное, если не больше. Ребята, сыновья твои, приходили к нам на работу, искали тебя, а ты давно уж у нас не работал. Как рассчитался, так и след твой простыл. Никто даже не знал где тебя искать.

   Сыновья твои рассказывали, что Галина перед смертью все тебя вспоминала, жалела очень. Чуяло, видно, ее сердце, что плохо тебе.

   У бомжа навернулись слезы.

   - Да что уж теперь плакать, - сказала женщина. - Все скоро там встретимся. Не долго уж, - она вздохнула и вдруг спохватилась. - Да ты ведь не ел, небось, ничего, голодный, а я тебя разговорами угощаю. На вот тебе сто рублей. Больше дать не могу. На пенсию живу, сам знаешь. Прости.

   Женщина уже уходила, но оглянулась.

   - А какой же ты орел был. Все женщины по тебе обмирали, а сейчас...,  - женщина опять покачала головой и вздохнула. - Правда говорят, от тюрьмы и от сумы не зарекайся...

   На полученные от давней знакомой сто рублей бомж купил себе пакет молока, батон белого хлеба и стаканчик самого дешевого фруктового мороженого. В детстве он такое очень любил.

   Погода стояла теплая, вовсю цвела сирень, бомж был сытый и быстро уснул. Ему приснился очень хороший сон - как будто он совсем маленький мальчик. Он смеется и неуклюже бежит навстречу своей маме. Мама улыбается, распахивает ему свои объятия, целует, поднимает над своей головой и ласково приговаривает : “Ой, ты, мой маленький...”. Бомжу во сне казалось, что на маминых руках он так высоко над землей, что может спокойно достать до Неба...

Пустите меня, я не буду плакать...

   Единственный сын Ольги Ивановны - Олежек нашел себе жену-красавицу. Ее лицо обладало удивительной способностью - на него все время хотелось смотреть и смотреть. Глаза к такому лицу, что называется, просто прилипали.

   - Мам, - сказал сын Ольге Ивановне, - мы с Дашкой все решили. Мы с ней будем жить в нашей двухкомнатной квартире, здесь и метро рядом, и нам до работы близко. А ты переедешь к Галине Петровне, Дашкиной маме. У нее однокомнатная квартира. Правда, до метро очень далеко, почти у самой кольцевой дороги, но ты ведь согласна ?

   - Ты забыл, сынок, у нас ведь еще дедушка, - сказала Ольга Ивановна.

   Отец Ольги Ивановны жил вместе с дочерью и внуком. Его жена, мама Ольги Ивановны, давно умерла.

   - Дашка все организовала, она у меня умница, - сказал Олежек. - У ее подруги тетка живет в одном очень хорошем пансионате в Подмосковье. Дашка договорилась и деда могут туда взять по большому блату.

   - В дом престарелых ? - ахнула Ольга Ивановна.

     - Ну почему сразу в дом престарелых ? Это пансионат. Там у каждого своя комната, медицинское обслуживание, питание, уход. Деду там будет хорошо.

   Ольга Ивановна заплакала.

   - Ну, начинается, - сказал Олежек с раздражением. - Дашкина вон мать всем жертвует ради дочери, не то что ты...

   - А давай, Олежек, мы Дашину маму Галину Петровну к себе возьмем, а вы в однокомнатную переедите, - предложила Ольга Ивановна сквозь слезы.

   - Дашка так не хочет. Она нажилась в этом спальном районе, ей ближе к центру Москвы хочется.

   Телевизор по имени окно который день подрят показывал один и тот же сериал - голые деревья на фоне грязно-белого снега. Солнца никто не видел уже много много дней.

   Ольга Ивановна встала в субботу пораньше. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить Галину Петровну, она быстро собралась и вышла. На свежевыпавшем за ночь снегу первые следы были собачьи, а вторые Ольги Ивановны. Москва рано утром в субботу еще спала. Спальный район. В автобусе, метро и в электричке было совсем пусто. Доехала Ольга Ивановна очень быстро.

   В доме для престарелых был завтрак, но ее пропустили. Пока отец завтракал в общей столовой, Ольга Ивановна навела порядок в его комнате, убралась, протерла полы, проветрила. Пришел отец. Как-то он осунулся, побледнел.

   - Как ты себя чувствуешь, пап ? - спросила Ольга Ивановна.

   - Хорошо, - ответил отец. - Мама мне стала часто сниться. А я, Оль, честно тебе скажу, все время домой хочу, хоть тут не плохо и кормят хорошо.

   - Может тебе что-нибудь привезти ? Что ты хочешь ? Вот яблоки, апельсины, рулет твой любимый с черникой, - Оьги Ивановна выкладывала свои гостинцы на тумбочку.

   - Я, Оль, прилягу. А ты не приезжай так часто. Дорога то не близкая, зачем себя мучать ? У тебя ведь еще и работа. У нас тут ко многим никто никогда не приезжает и ничего, живут...

   - Скоро, пап, лето. Я возьму отпуск и мы поедем с тобой на дачу в Зубовку. Помнишь как у нас там хорошо ?...

   Ольга Ивановна пробыла у отца до самого вечера.

   Зима уходила со скандалом. Она понимала, что всем давно надоела, но никак не хотела сдаваться без боя и даже в середине марта все накрывала и накрывала Москву то одним, то другим снежным покрывалом. Из последних сил.

   Ольге Ивановне позвонили из дома для престарелый прямо на работу. У отца инсульт.

   - В его коре головного мозга после кровоизлияния остался один маленький островок памяти. Что там на нем записано, никто пока не знает. Когда он придет в сознание, тогда будет понятно, что он вспомнит, - объяснял Ольге Ивановне молодой врач. - Ваш отец сейчас в реанимации. К нему нельзя.

   Ольга Ивановна разрыдалась.

   - Пустите меня, - сказала она сквозь слезы, - я не буду плакать...

   Сын позвонил Ольге Ивановне радостный и какой-то возбужденный.

   -  Мам, тут Дашка такой обмен потрясающий нашла. За нашу двушку и вашу однушку предлагают трешку в самом центре рядом с театром Эстрады. Это Дашкина мечта, трехкомнатная квартира с видом на Кремль и на Красную площадь. А вы с Галиной Петровной переедите в комнату в коммуналке, зато всего с одним соседом и прямо рядом с железной дорогой. Представляешь, это та самая линия, по которой ты к деду ездишь. Тебе будет в два раза ближе. Эту комнату нам Дашкина знакомая по дешевке уступает.

   Ольга Ивановна встала с субботу пораньше. За стеной надсадно кашлял сосед по коммунальной квартире дядя Вася. Ольга Ивановна оделась и на цыпочках, чтобы не разбудить Галину Петровну, вышла. На свежевыпавшем за ночь снегу первые следы были собачьи, а вторые Ольги Ивановны. Барачный дом, где теперь жила Ольга Ивановна с Галиной Петровной, стоял прямо рядом с железнодорожной станцией. Ольга Ивановна пошла к платформе. Электричка была совсем пустая. Сезон у дачников еще не начался. Ольга Ивановна доехала очень быстро.

   В доме для престарелых был завтрак, но Ольгу Ивановну тут знали и пропустили.

   Отец лежал в своей комнате и ждал, когда его покормят.

   - За маму, - приговаривала Ольга Ивановна, поднося отцу ложечку с кашей, - за папу...

   Отец послушно, как птенчик в гнезде, открывал рот.

   - За маму... За папу...

А потом все пройдет...

   - Знакомься, это Катя. А это Максим, мой сын. Я тебе про него рассказывал.

   Максим был одет во что попало. Первая оказавшаяся под рукой куртка, первые, ближе всего лежащие джинсы. Окинув его взглядом, отец поморщился, но вслух ничего не сказал. Недовольство отца Максима порадовало.

   Отец заметно суетился, много и без всякого толка говорил, куда-то убегал, прибегал. Максим все время хотел сказать отцу - да сядь ты, наконец, отдышись. Не мельтиши перед глазами.

   Отец ушел от Максима и его мамы полгода назад.

   - Мы же цивилизованные люди, - сказал он тогда Максиму. - Будем встречаться, общаться. Ты мне не безразличен.

   А вот в этом Максим, почему-то, очень сильно сомневался. Если бы это было именно так, то отец не ушел бы от них с мамой в другую семью. У женщины, к которой ушел отец Максима, была дочь, та самая Катя, которая сидит сейчас напротив Максима за столиком в кафе. Это была идея отца - познакомить Катю с Максимом.

   - Представляете, - говорил отец с восторгом, - вы же с одного года рождения. Катя перешла в десятый класс, так же как и ты, Максим.

   - Ну и что тут такого замечательного ? - спросил Максим. - Миллионы мальчиков и миллионы девочек в мире  перешли в этом году в десятый класс, и я, лично, никакого восторга от этого не испытываю.

   - Но у вас есть о чем поговорить, - не сдавался отец. - Про школу, про предметы там всякие, про учебники.

   - Давай, Катя, поговорим с тобой про учебники, - Максим издевался. - Скажи мне, по какому учебнику химии вы занимаетесь?

   - Я умоляю, - сказала Катя, - только не про химию.

   - Знаешь, Максим, а Катя очень хорошо рисует. Она ходит в художественную студию, - сказал Максиму отец.

   - Хочешь, - сказала Катя, - я нарисую твой портрет ? Только для этого надо часа три посидеть на одном месте.

   - Да нет, - ответил Максим, - не хочу.

   - У Максима, - встрял в разговор отец, - особых талантов нет, но учится он хорошо.

   Отец подскочил и куда-то опять убежал.

   - Куда он все время бегает ? - спросил Максим у Кати. - Не сидится ему на одном месте.

   - Как же ты не понимаешь - это он специально оставляет нас вдвоем, чтобы мы пообщались один на один и немножко привыкли друг к другу. Странные эти взрослые. Все их хитрости шиты белыми нитками, а они, как дети, верят тому, что сами же и напридумывают... Ты думаешь, что мне вся эта затея со знакомством очень нравится ? Я же вижу, что ты сидишь сейчас и тихо ненавидишь и меня, и своего отца, и весь мир. Я все это уже давно прошла. Мой собственный отец ушел от нас с мамой, когда я в третьем классе училась. Страшнее чем те дни я в своей жизне помню.

   - Мы же цивилизованные люди, - сказал мне мой отец. - Будем часто встречаться, я буду к тебе приезжать...

   - Что-то я про этих самых цивилизованных людей один раз уже слышал, - сказал Максим.

   - Отец стал брать меня к себе по субботам или по воскресеньям. Мороженым, конфетами и всякими подарками все старался откупиться. Я все его подарки в мусоропровод потом выбрасывала. Сейчас, став старше, я уже могу четко проанализировать, что же тогда со мною было. Да и все, я так думаю, проходят через это после предательства близкого человека и взрослые, и дети. Путь у всех один, только длина этого пути у всех разная.

   Сначала захлестывает обида. Я плакала и день и ночь. Потом тебя с головой накрывает черный колпак ненависти. Мне тогда хотелось крушить все и всех на своем пути. А потом... наступает самое страшное.

   - Что ? - с интересом спросил Максим.

   - А потом обязательно притащится боль. Вот тут уж только держись, хоть за воздух, а терпи. Иначе можно сойти с ума от болевого шока. Боль ведь приходит со своим орудием пыток, и главное из которых - память.

   - А что потом ?

   - А потом... все пройдет. А еще я поняла, что нельзя в этой жизни ни к кому сильно прилепляться. Даже к самым близким и родным людям.

   - Почему ?

   - А потому, что если ты врос в родного человека всеми своими корнями, каждой клеточкой своей души, а этот родной человек тебя предает, то больнее будет отрываться, как говорят “с мясом”. Лучше всего жить параллельно, так спокойнее. Параллельные прямые, как ты знаешь, не пересекаются, а лишь иногда только соприкасаются по самым бытовым вопросам. Вот я и живу сейчас с мамой и ее мужем, твоим отцом, именно так, параллельно... У них своя параллель,  а у меня своя. Все довольны и все смеются...

   Как раз подошел улыбающийся и, кажется, очень довольный развитием событий по его собственному сценарию, отец Максима.

   - Пока, - сказал Максим, когда отец с Катей подвезли его почти до самого дома.

   - Пока, пока, - ответила Катя.

   - До следующей встречи, - сказал отец.

   Держи карман шире, подумал Максим про себя, но вслух ничего не сказал. Другой встречи не будет. Мне и сегодняшней было вполне достаточно. Ненавижу, ненавижу, ненавижу... Сердце Максима билось в ритме ненависти к родному отцу, и ноги сами подстраивались под этот ритм...

   А ночью Максиму снилось море и тот веселый доктор, к которому перепуганные родители принесли пятилетнего Максима, когда он порезал ногу об острую раковину. Максим свою рану не видел, но глядя на сильнорасстроенных родителей сам испугался.

   - Ничего особенного, - говорил тот веселый доктор, когда перебинтовывал ногу Максиму. - Немного поболит.

   - А потом ? - спрашивали хором родители Максима.

   - А потом все пройдет...

Во  всем  виноват  ветер...

   Маленький Павлик очень любил сказки, особенно про папу, которого у него никогда в жизни не было.

   Сказочных пап у Павлика было целых три. По сказочной версии бабушки папа Павлика летал на реактивных самолетах, которые часто появляются на безоблачном голубом небе и оставляют после себя красивые белые бархатные дорожки. Павлик верил, что его сказочный папа-летчик видит Павлика даже с такой высоченной высоты. Бабушка говорила, что у папы-летчика очень важная работа и что его никак не отпускают домой. Может быть даже папа-летчик, говорила бабушка, готовится стать космонавтом как Юрий Гагарин и летать на космических кораблях.

   - А меня он может с собой в космос взять ? - спрашивал Павлик у бабушки с замиранием сердца.

   - Может, - отвечала бабушка, - если ты только будешь себя очень очень хорошо вести. Непослушных в летчики и в космонавты не берут.

   А уж как Павлик старался вести себя хорошо, сколько сил он прикладывал, чтобы папа-летчик взял его с собой.

   - Бабушка, а если мы в космосе инопланетян встретим, как же с ними разговаривать ? Они ведь нашего языка не понимают.

   - А на небе, Пашенька, никаких инопланетян нет. Там только одни Ангелы, Архангелы, Херувимы и Серафимы. А они как птицы, разговаривать не умеют.

   - Бабушка, а папин самолет может в нашем городе приземлиться ? - спрашивал Павлик.

   - Да в том то и дело, что нет. Аэродром в нашем городе еще не построили. Придется подождать...

   Второй сказочный папа по версии Пашиного дедушки был моряк, капитан корабля дальнего дальнего плавания.

   - Плывет его корабль, - рассказывал Павлику его дед, - по разным морям и океанам, а у штурвала стоит твой отец.

   - А куда, дедушка, он плывет ? - спрашивал Павлик.

   - Как куда ? В разные страны. Людей развозит, товары всякие.

   - А к нам он когда-нибудь приплывет ?

   - Это невозможно. Корабль очень большой, океанский лайнер, он в нашей речьке не поместится.

   - Жаль, - вздыхал Павлик. - Как же мне с папой моим моряком-то встретиться ?

   - Это дело поправимое, - успокаивал дед своего внука. - Можно построить плот или лодку с парусом и, когда подует попутный ветер, можно из нашей речьки доплыть до моря, а уж там-то мы папу твоего непременно найдем...

   Третьего папу придумал себе сам Павлик. Аэродромов в их городе не было, морского порта не было, но был железнодорожный вокзал, на который каждый день приезжали поезда дальнего следования.

   - Пусть мой папа будет машинистом поезда дальнего следования, - рассказывал свою версию Павлик. - Однажды его поезд приедет к нам в город и папа мой скажет - а ведь именно в этом городе живет мой любимый сын Павлик. Пойду-ка я к нему и посмотрю, как он живет - поживает ?

   - Хорошо живет - поживает, - сам себе отвечал Павлик.

   - А бабушку, дедушку и маму он слушается ?

   - Слушается.

   - А зубы по утрам и вечерем чистит ?

   - Чистит.

   - А читать и писать умеет ?

   - Умеет, - отвечал Павлик. - Я уже в первом классе.

   - Тогда возьму я его с собой в путешествие на моем красивом поезде. Поедем мы с ним по всем странам и по всем городам самым красивым на всей земле. В городах я буду останавливать наш поезд и мы будем гулять и любоваться природой.

   - Пап, - попрошу я его, - чтобы бабушка, дедушка и мама не скучали обо мне, давай их с собой возьмем ?

   - Конечно, возьмем, - ответит папа-машинист. - Нам не жалко. Наш поезд большой, всем места хватит.

   И наступил тот исторический день, когда Павлик, выйдя после уроков из школы, повернул в противоположную от дома сторону. А путь его лежал на вокзал...

   Железнодорожная милиция нашла Павлика к вечеру. Он спал на вокзальной скамейке которая стояла прямо на платформе, где  останавливаются поезда дальнего следования.

   Павлику снился сон. К нему со сверхзвуковой скоростью летел реактивный самолет, в кабине которого сидел его папа-летчик, к нему плыл белый белый пароход, за штурвалом которого стоял его папа-капитан дальнего плавания, к нему торопился поезд. А самый главный машинист этого поезда - Пашин папа. Павлик машет рукой самолету, пароходу и поезду, но... неожиданно, откуда ни возьмись, налетает сильный ветер и разворачивает самолет, пароход и поезд в противоположную от Павлика сторону...

   Павлик открывает глаза. Перед ним стоит плачущая мама.

   - Я все понял, мам. Ты только не плачь, - сказал Павлик. - Просто во всем виноват ветер...

Если не знать, то можно подумать...

   Саша иногда смотрит на старую семейную фотографию, где молодые родители, старшая сестра и сама Саша вместе. Все улыбаются. Фотограф обещал птичку. Можно подумать, что все счастливы. Если не знать, то можно, конечно, подумать. Если не знать...

   Саша не помнила когда точно ее больно кольнула в сердце мысль, что мама ее не любит. А точнее, если и любит, то намного меньше, чем ее старшую сестру. Саша была еще тогда глупенькой и открыто сказала об этом своей маме.

   - Не выдумывай, - ответила ей мама с раздражением. - Какой палец не уколи - все-равно больно. Я люблю вас обеих одинаково. Вот будут у тебя свои дети, тогда ты меня поймешь.

 Саша подумала, что если у нее будут свои дети, она обязательно будет их часто обнимать, гладить по голове, целовать, чтобы они знали как сильно она их любит. И об этом она тоже по глупости сказала своей маме.

   - Я тоже тебя целую каждый день, - сказала Саше ее мама. - Когда ты уже спишь, я захожу в твою комнату и целую тебя. Ты только об этом не знаешь.

   После маминых слов Саша не спала всю ночь, но мама так к ней и не пришла. Саша не спала и следующую ночь, и следующую...

   Сколько Саша себя помнит, ее всегда сравнивали со старшей сестрой и всегда не в Сашину пользу. Старшая сестра и умнее, и красивее, и смелее. Саша училась хуже, лицом и фигурой была попроще и характер у нее робкий.

   В восьмом классе Саша вдруг совсем перестала учиться. В школу она ходила, уроки кое-как отсиживала, а учиться не училась. Маму вызывали на педсовет несколько раз, она приходила домой злая и выливала свою злость на Сашу, но Саше уже совсем не было больно ни от маминых злых слов, ни от пощечины, которую мама ей отвесила. Саше было в-с-е р-а-в-н-о... Только отца было жалко, он так сильно переживал.

   Однажды Саша не пришла домой ночевать. Она просидела всю ночь в подъезде со своими друзьями. Курили, играли на гитаре, разговаривали. После этого случая Сашу поставили на учет в детскую комнату милиции и взяли под особый контроль.

   В Сашиной дворовой компании часто появлялись спиртные напитки и Сашу несколько раз приводили домой пьяную.

   - Пусть бы у меня вообще второй дочери не было, чем такой позор, - сказала мама Саше. - Хоть бы ты сдохла...

   Саша собрала свои вещи очень быстро. Побег она задумала давно. Ей только было жалко отца. В Великом Новгороде жила их дальняя одинокая родственница, троюродная сестра отца тетя Рита и Саша очень надеялась, что тетя Рита будет ей рада.

   - А теперь рассказывай все по-порядку, - потребовала тетя Рита, накормив Сашу с дороги и усадив ее рядом с собой.

  Саша положила голову на мягкое плечо тети Риты, закрыла глаза и мгновенно уснула. Сказалась долгая дорога и нервное напряжение. Тетя Рита долго гладила Сашу по голове, как маленькую...

   Саша и тетя Рита стали жить вместе. Старых друзей рядом с Сашей не было, новыми она еще не обросла и Саша все свое время отдала учебе. Закончив, вполне прилично, школу, Саша поступила в педагогический институт и после его окончания стала работать в школе учителем истории. С родителями и старшей сестрой Саша общалась только по телефону. Много лет они даже не виделись и никто от этого особенно не страдал. Только отца Саше было, как всегда, жалко.

   Время бежит быстро. Саша очень удачно вышла замуж, родила двух замечательных сыновей и растила их с такой любовью, что они то уж точно никогда не скажут, что их в детстве не долюбили. Только иногда, когда сыновья уж слишком сильно шалят, Саша делает строгое лицо, обещает пожаловаться их отцу и если не знать, то можно подумать, что она очень строгая мама. Это только если не знать, то можно подумать...

И сказал серый волк добрым голосом...

   Родного Алешиного отца вспоминали в Алешиной семье редко, но всегда плохо. Сам Алеша отца не помнил, ему было всего три годика, когда его родители развелись. Зато Алеша очень хорошо помнил голос отца, а голос, говорят, не стареет. Отец всегда рассказывал Алеше только добрые сказки. Даже самые злые сказочные герои - Снежная Королева, Змей Горыныч, Кощей Бессмертный - в сказках отца становились добрыми и веселыми.

   - И сказал Серый Волк Красной Шапочке добрым голосом, - рассказывал Алеше отец, - дерни за веревочку и дверь откроется. Я уже и чайничек вскипятил, заждались мы тут с бабушкой твоих пирожков...

   А еще Алеше достался от отца ген способности к рисованию. Алешин отец был художником. Талантливым, но неудачливым. Его картины хвалили, выставляли в художественных салонах, но почти никогда не покупали, поэтому семью прокормить отец никак не мог, стал сильно пить и Алешина мама от него ушла.

   Алеша, благодаря отцовскому гену, лучше всех рисовал и в детском садике и сейчас в школе. Его рисунки хвалили, отправляли на разные конкурсы.

   - Покажи, Алеша, нашим гостям свои рисунки, - говорила мама или бабушка, когда к ним приходили гости.

   Алеша доставал альбомы, папки и гости всегда с большим интересом рассматривали его работы.

   Сегодня в гостях у Алешиной мамы был ее знакомый по работе дядя Слава.

   - Покажи, Алеша, дяде Славе свои рисунки, пока я на стол накрою, - попросила мама Алешу.

   - Ты в каком классе учишься ? - спросил у Алеши дядя Слава.

   - В пятом, - ответил Алеша.

   - И как успехи ?

   - Нормально, - ответил Алеша.

   Родному отцу он, конечно, рассказал бы, что ему очень нравится история и рисование, а еще русский язык и литература, рассказал бы про друзей и одноклассников, про всякие смешные и грустные школьные истории, которые происходят постоянно. Но дядя Слава чужой человек и ему это все, наверное, совсем неинтересно.

   - А ты хорошо рисуешь, - сказал Алеше дядя Слава.

   - Я знаю, ответил Алеша. - У меня папа художник.

   Дядя Слава отложил Алешины рисунки.

   - Я хочу поговорить с тобой как мужчина с мужчиной. Мне очень нравится твоя мама и я хочу на ней жениться. Ты не против ?

   - Я не против, - как-то машинально ответил Алеша.

   - Понимаешь, это неправильно, когда молодая и красивая женщина живет одна. А твоя мама молодая и очень красивая. Я прилично зарабатываю, нам на семью хватит. У меня в Северном Бутове квартира и дача в Подмосковье. Будем летом с тобой за грибами ходить, там лес совсем рядом и речка. Я удочки куплю, рыбу ловить будем. Согласен ?

   - Согласен, - опять как-то автоматически ответил Алеша.

   - Ну вот и ладушки. Оленька, - позвал дядя Слава Алешину маму. - У тебя замечательный сын, мы с ним подружились и обо всем договорились.

   Алешина мама и дядя Слава поженились и уехали в свадебное путешествие, а Алеша остался с бабушкой. Наступили весенние каникулы, свободного времени было много и Алеша почти целыми днями рисовал. Мама часто звонила и спрашивала как у него дела.

   - Тут посылка пришла на твое имя, - сказал однажды Алеша маме. - Мы с бабушкой не стали открывать.

   - И правильно сделали, - сказала Алешина мама. - Я приеду, вместе и откроем.

   В посылке оказалось небольшое письмо и картины Алешиного родного отца. В письме чужие люди писали, что Алешин отец умер в приюте для бездомных людей и просил перед смертью отослать его картины бывшей жене Ольге. Именно она, Алешина мама Оля, но чуть-чуть помоложе чем сейчас, была на всех картинах отца. Алеша разложил картины на столе, на диване, на полу. И только на одной картине отца мамы не было. На ней отец нарисовал полуоткрытую дверь, а за дверью виднелся кусочек звездного неба...

   Алешина мама проплакала всю ночь. Алешина бабушка всю ночь пила успокоительные и сердечные таблетки. А самому Алеше всю ночь снился Голос отца. А голос человека, говорят, никогда не стареет.

   - И сказал Серый Волк Красной Шапочке очень добрым голосом - дерни за веревочку и дверь откроется...

И это еще не все...

   Илюшка любил и ждал лето по трем очень серьезным причинам. Во-первых летом не надо ходить в школу, а, значит, не надо готовить домашнее задание. Илюшка перешел в этом году в четвертый класс. Во-вторых летом тепло, много солнца и можно купаться. В-третьих летом у Илюшки День рождения. Была у Илюшки и четвертая причина по которой он очень любил лето. Летом он всегда жил у бабушки в небольшом поселке в Подмосковье. Но четвертая причина отпала сама собой, потому что Илюшка живет теперь у бабушки постоянно. Родители Илюшки развелись и пока они налаживают свою личную жизнь отдельно друг от друга - Илюшку отправили к бабушке.

   - Учти, - говорили родители Илюшке в один голос, - ты для нас все-равно сын. Единственный и самый любимый. Мы любим тебя как и прежде, только жить будем отдельно. А так все останется как и раньше.

   - Разве может быть как и раньше, - спрашивал Илюшка удивленно у своих родителей, - если я буду жить у бабушки, а вы в Москве ?

   Илюшкины родители опускали глаза. Ответа на этот вопрос у них не было...

   А как же здорово они жили раньше ! Каждый вечер семья собиралась вместе и все наперебой, взахлеб рассказывали друг другу о новостях прожитого дня, о впечатлениях дня. У родителей больше было новостей, а у Илюшки впечатлений. В выходные дни они не любили сидеть дома. У них была своя любимая скамейка в парке рядом с домом, свой любимый столик в кафе “Шоколадница” на перекрестке, свой любимый маршрут для прогулок. А по вечерам мама всегда рассказывала Илюшке сказку со счастливым концом...

   Илюшка проучился в школе рядом с бабушкиным домом две четверти и накануне Нового года мама с папой приехали его навестить. Мама приехала с дядей Геной, а папа с красивой тетей Светой. Илюшке так и хотелось все время назвать дядю Гену крокодилом, он постоянно был рядом с мамой и Илюшка никак не мог рассказать ей о своих новостях один на один. А новостей-то за четыре месяца у него накопилось очень и очень много. Родители привезли Илюшке горы подарков к Новому году. Илюшка с бабушкой целую неделю распаковывали всякие красивые пакеты и пакетики, коробки и коробочки.

   День Рождения у Илюшки приходилось на самую самую середину лета - на пятнадцатое июля. Бабушка напекла пирогов, наварила холодца, приготовила разные очень вкусные салаты. Ждали ко Дню рождения гостей. Маму с ее новым мужем дядей Геной и папу с его новой женой тетей Светой. Илюшка, что там скрывать, как все дети и абсолютно все взрослые любил подарки и ждал, что мама с папой привезут ему что-нибудь удивительное. Но больше всего Илюшка ждал маму и папу на этот раз совсем по другой причине. У Илюшки был план, даже можно сказать грандиозный план, который пришел ему в голову совершенно неожиданно. Илюшка решил, что когда все соберутся за одним столом на его Дне рождения, он встанет и скажет :

   - Дядя Гена, женись, пожалуйста, на тете Свете, она очень красивая и добрая. Тогда мой папа Андрей сможет жениться на моей маме Наташе и мы снова будем жить все вместе как и раньше.

   Илюшка даже представлял себе какое счастливое лицо будет у дяди Гены и у тети Светы, у мамы Наташи и у папы Андрея. Они все скажут Илюшке :

   - Какой же ты, Илюшка, молодец ! Как же мы раньше-то до этого не додумались ?

   И все будут счастливы, а больше всех будет счастлив, конечно, он, Илюшка.

   Мама позвонила около часа дня.

   - Поздравляем тебя, сынок, с Днем рождения. Мы с дядей Геной купили тебе большой велосипед. Такой, какой ты хотел.

   - Когда ты приедешь, мам ? У меня тут друг есть Вовка, я хотел тебя с ним познакомить. А еще у меня рука сейчас забинтована, я случайно борщевиком обжегся. А еще я нырять научился и даже глаза открываю под водой, а раньше очень боялся.

   - Мы, сынок, приехать не сможем. Мы сейчас в аэропорту. Улетаем с дядей Геной в Хургаду, в Египет. Что тебе оттуда привезти ?

   - Не знаю, - Илюшка почувствовал соленый вкус слез где-то прямо в горле.

   - Не плачь, - сказала мама. - Месяц пробежит быстро. Я привезу тебе много много подарков. Но это еще не все. Я привезу тебе с моря большую большую красивую ракушку. Ее можно будет прикладывать к уху и слушать шум волны...

   Каким-то шестым чувством, на генетическом уровне Илюшка знал, что мужчины не плачут, а если и плачут, то только так, чтобы никто их слез не видел. Бабушкина собака Жунька не в счет - она никому не расскажет. Илюшка забрался в шалаш на самом краю бабушкиного огорода и наплакался там от души. Шалаш этот Илюшка построил со своим лучшим другом Вовкой в самом начале лета и они часто играли здесь.

   Илюшка уже не плакал, а только тихо всхлипывал, когда пришел Вовка.

   - Это тебе на День рождения.

   Вовка подарил Илюшке красивый карманный фонарик.

   - Илюшка, пошли играть в облака, - предложил Вовка.

   - Пошли, - согласился Илюшка.

   Они легли на траву и стали смотреть на небо.

   - Вон то облако прямо над нами очень похоже на какую-то птицу с длинным клювом.

   - А вон то, справа от него, на кошку...

   Поздно вечером позвонил Илюшкин папа.

   - Поздравляю тебя, сынок, с Днем Рождения.

   - Когда ты приедешь, пап ? - спросил Илюшка.

   - Мы с тетей Светой сейчас на море, далеко, далеко от Москвы. Когда мы вернемся, я привезу тебе много много подарков. Но это еще не все. Я привезу тебе большую большую и красивую ракушку. Ее можно будет приложить к уху и слушать шум моря...

Как слышится, так и пишется…

   Доругались до развода. Теперь уже точно и не вспомнить, кто первым произнес вслух это страшное слово. Да теперь и не важно. Разошлись по разным комнатам и оба не спали всю ночь. К рассвету оба разводиться расхотели, но и мириться первым никто не хотел.

   - Дочь, мы с мамой идем сегодня разводиться, а потом будем жить отдельно. Ты с кем останешься ? – спросил отец их единственную двенадцатилетнюю дочь Зойку.

   - По закону ребенок после развода всегда остается с мамой, - сказала Зойка.

   - Иногда дети остаются и с отцом, - не сдавался Зойкин папа.

   - А вдруг ты снова женишься и мачеху в дом приведешь, что мне тогда делать ? Будет она меня гонять из угла в угол и голодом морить, - Зойка любила покушать.

   - Если я опять женюсь, дочь, то только на очень доброй женщине, Зойкин отец выразительно посмотрел на Зойкину маму. – Она обязательно будет тебя любить.

   - Они только с виду добрые, эти чужие тети. Мачеха есть мачеха, - озвучила свое мнение Зойкина мама.

   - Но и мама может второй раз замуж выйти, -настойчиво продолжал свою линию Зойкин отец.

   - Слушайте, не нужны мне ни ваши новые мамы, ни ваши новые папы. Я буду просить политического убежища в детском доме.

   - Там тоже жизнь не сахар, - предупредил Зойку отец. – Все по режиму, как в армии.

   - И кушать придется то, что дают, а не то, что тебе хочется, - добавила Зойкина мама.

   Родители хотели, чтобы Зойка разрыдалась, вцепилась в них двумя руками и попросила не разводиться, потому что очень любит их обоих. Зойкины родители тут же бы согласились на просьбу дочери, так как сами этого очень хотели.

   - Да делайте вы что хотите, - сказала Зойка. – Разводитесь, сходитесь, а я в школу сегодня не пойду.

   - Почему ? – спросили родители хором.

   - Психологию детскую надо знать, - укорила Зойка родителей. – Стресс у меня. Понятно ? Еще не известно, как ваш развод на моем здоровье скажется.

   - Привет, подруга, - Зойке позвонила ее одноклассница Арина. – Ты почему сегодня в школе не была ? Классная про тебя спрашивала.

   - Да так, дела семейные. Ты, случайно, не знаешь, как пишется слово развод – развод или розвод ?

   - Кажется, развод. А с кем это ты разводиться собралась ?

   - Да не я, а родители мои пошли сегодня разводиться, а я пишу заявление в детский дом. Не хочу я жить с чужими тетями вместо мамы и с чужими дядями вместо родного папы.

   - Мои тоже развелись три года назад и до сих пор все никак меня поделить не могут, - сказала Арина. – Живу между двумя воюющими армиями как на нейтральной территории. Снаряды летают то туда, то сюда. Только успевай наклоняться. Мамина родня поливает грязью папину родню и наоборот.

   - Давай со мной в детский дом. Там все общее, - предложила Зойка подруге.

   - Надо подумать, - ответила та.

   В Загсе вместе с Зойкиными родителями на развод подавал молодой парень в спортивном костюме. Парень, видно, несколько ночей не спал, давно не причесывался, был очень расстроен и похож на взъерошенного воробья. А работница Загса в черном костюме была похожа на строго грача.

   Зойкина мама была с детства смешливая и хоть обстановка для смеха была совсем не подходящая, она тихо прыснула. Нервный смех накатывал на нее волнами изнутри и она никак не могла остановиться. Сказывалось нервное напряжение после скандала и бессонная ночь.

   Взъерошенный воробей что-то взволнованно спрашивал, а строгий грач ему отвечал

   - А как пишется слово развод ? – спросил парень в спортивном костюме. – Развод или розвод ?

   - Как слышится, так и пишется, - строго ответила ему работница Загса.

   Тут уж не выдержал и Зойкин отец. Зойкины родители расхохотались как полоумные. Зойкина мама от нервного смеха начала икать, а Зойкин папа, глядя на нее, схватился за живот. Строгая работница Загса, похожая на весеннего грача, выставила их за дверь, чему Зойкины родители были очень рады. Они зашли в ближайший магазин, накупили продуктов и, счастливые, вернулись домой.

   - Зой, ну как твои родители, развелись ? – спросила через пару месяцев у Зойки ее одноклассница Арина.

   - Нет. Передумали. Да ну их. У них семь пятниц на неделе. Подарок мне решили подарить – братика или сестренку. Ой, да пусть дарят кого хотят.

   - И что, больше не ссорятся ?

   - Ни разу больше не слышала, только чуть что – смеются на два голоса. Мама стала называть папу Зайкой, а он ее Киской.

   - Значит ты в детский дом идти передумала ? А я, наоборот, надумала. Заявление вот сижу пишу, чтобы приняли.

   Маму тут с одним мужчиной познакомили и она за него замуж собралась. А он, Зой, на бегемота похож и руки у него все волосатые. Ты, случайно, не знаешь, как правильно пишется слово бегемот ?

   - Я точно не знаю, ответила Зойка подруге, - но, вроде, как слышится, так и пишется…

Письмо для Деда Мороза

       Всем отцам, которые сами были когда-то маленькими

       мальчиками и писали письма Деду Морозу.

   Письмо Деду Морозу переписывали несколько раз. Сам Мишка писать еще не умел и за него писала бабушка Зина. До Нового года оставалось всего несколько дней и Мишка очень боялся, что письмо не успеет дойти и Дед Мороз не выполнит его главную просьбу. Второстепенных, мелких просьб было у Мишки много, именно из-за них и переписывали письмо несколько раз, но главная просьба к Деду Морозу была у Мишки всего одна - железная дорога с паровозом и вагонами. Эту железную дорогу Мишка видел в магазине “Детский мир”. Поезд сам бежал по рельсам, останавливался на станциях, сигналил гудком, а из паровозной трубы шел настоящий дым. Мишка никак не мог оторвать глаз от такого чуда. Железная дорога снилась Мишке несколько раз во сне. У Мишки не было отца, а у мамы с бабушкой совсем небольшие зарплаты и им такой подарок для Мишки никогда не осилить и вся надежда у него была только на Деда Мороза.

   “ Обещаю тебе, Дедушка Мороз, - писала бабушка Зина под Мишкину диктовку, - что я буду очень хорошо себя вести, никогда не буду огорчать маму и бабушку, буду сам убирать за собой игрушки, никогда не буду драться с нашим соседом Вовкой, даже если он будет ко мне очень сильно приставать. Только, Дедушка Мороз, исполни мою самую главную мечту - подари мне на Новый год железную дорогу с поездом”.

   Письмо в почтовый ящик понесла бабушка Зина. По дороге она несколько раз прослезилась, а потом успокоилась, зашла в сберкассу, сняла половину накопленной за несколько лет суммы и купила внуку Мишке железную дорогу, о которой он так мечтал. У Мишки был самый счастливый день в его детстве...

   Прошло много лет. Железную дорогу давно по частям отнесли на помойку. Всем надоело об нее спотыкаться. Сам Мишка вырос, выучился грамоте, закончил школу, получил профессию и стал взрослым семейным мужчиной. И вот уже его собственные дети, сын и дочка, собирались писать письмо Деду Морозу. Скоро Новый год.

   - Вы уже давно знаете, - сказал Мишка своим детям, - что Дедом Морозом в нашей семье работаю я. Так что будьте поскромнее в своих просьбах к Деду Морозу.  Мы только что закончили в квартире ремонт, поменяли всю мебель. Затрат было очень много. Но и ремонт, и мебель - это все-равно тоже для вас. Как подарок к Новому году, - добавил Мишка.

   Мишкина жена и дочь-школьница как по команде опустили глаза и только маленький Славик еще ничего не понял. У Славика была Мечта. Эта Мечта ездила на четырех колесах и стоила как целая мамина зарплата. Славик мечтал о гоночной детской машине с автоматическим управлением. Он даже представлял себе, как он будет гонять на этой машине быстрее ветра, когда поедет на все лето в деревню к бабушке и дедушке, а деревенские куры, которые всегда гуляют там по улице, будут разлетаться от него в разные стороны...

   Мишка в роли отца был не жадный, нет, он считал себя просто экономным и весь семейный бюджет поэтому был в его надежных руках.

   - Заказы Деду Морозу принимаются, - продолжал Мишка, - но их стоимость обговаривается.

   - Пап, - сказала Мишкина дочь круглая отличница Олечка, - передай Деду Морозу, что мне лично ничего на Новый год не надо. У меня все есть.

   - А мне надо, - сказал Славик. - Передай, пап, Деду Морозу, что я очень очень прошу его подарить мне гоночную машину с автоматическим управлением.

   Повисла напряженная тишина.

   - Он еще маленький, - сказала Мишкина жена.

   - И глупенький, не понимает сколько это стоит, - добавила Олечка.

  Мечта уезжала от Славика на четырехколесном гоночном детском автомобиле с автоматическим управлением. Но Славик еще об этом не догадывался...

   В это же время за стенкой в однокомнатной квартире лучший друг Славика Вовка диктовал своей маме письмо к Деду Морозу, так как сам Славик писать пока еще не умел.

   “ Дедушка Мороз. Обращается к тебе мальчик Вова. Мы живем с мамой вдвоем. Скоро Новый год и мне бы очень хотелось получить в подарок гоночную детскую машину с автоматическим управлением. Я бы тебя, Дедушка Мороз, не стал беспокоить, но у моей мамы слишком маленькая зарплата и ей на такую покупку денег не хватит. Пусть в Новый год мечты у всех сбываются...”.

   Вовкина мама проплакала всю ночь, а утром пошла к знакомым, заняла у них деньги до зарплаты и купила своему сыну гоночный детский автомобиль с автоматическим управлением. Вовка еле еле дождался лета. Все три летних месяца он гонял как угорелый на своем автомобиле по деревне в которой жила его бабушка. Возмущенные куры разлетались от Вовкиного автомобиля в разные стороны, а бабушка беззлобно на него ворчала. У Вовки был самый счастливый день в его детстве.

   А Славику Дед Мороз подарил водяной пистолет, который очень быстро сломался...

   Прошло много лет. Вовкин детский автомобиль давно поржавел и валялся никому не нужный в бабушкином сарае.

   Славик и Вовка выросли, стали взрослыми и теперь уже их дети будут писать письма Деду Морозу. Скоро опять Новый год...

По-хорошему ты не понимаешь...

   Каждое утро мама собирала Борьку в садик и об этом знал весь их одноподъездный девятиэтажный дом, потому что Борька орал во всю силу своих молодых и здоровых легких. Борька ненавидел садик и категорически отказывался по утрам вставать. Мама силой поднимала его с кровати и тащила умываться.

   - По-хорошему ты не понимаешь, - говорила мама Борьке и шлепала его рукой по мягкому месту для ускорения процедуры сборов.

   Утром Борькина мама всегда торопилась на работу и у нее каждая минута была на вес золота.

   Борькина мама была не права, что Борька по-хорошему не понимает. Как раз по-хорошему то Борька все прекрасно понимал, он ведь не дурак какой-нибудь. Борька понимал, что маме надо на работу, что она зарабатывает одна им на еду, на одежду и на все остальное. Папы у них нет. Но Борька был согласен хоть целый день тихо тихо просидеть где-нибудь в уголке на маминой работе, но только не идти в этот ненавистный садик, где большинство ребятишек целый день ходят с печальными глазами, как у брошенных беспризорных собак.

   На улице Борька продолжал сопротивляться и изо всех сил упирался обеими ногами в земной шар, но мама была намного сильнее.

   - По-хорошему ты не понимаешь, - повторяла всю дорогу Борькина мама и больно дергала Борьку за руку.

   День в садике тянулся для Борьки долго, как невкусная жевательная резинка, которая радует только тогда, когда ты ее, наконец, выплюнешь изо рта.

   Была пятница, а по пятницам всех детей разбирают обычно раньше времени. У родителей на работе короткий день. В Борькиной группе остались лишь два мальчика - сам Борька и Родион.

   Воспитательница, глядя на них, покачала головой и сказала :

   - Безотцовщина. Отцам не нужны, да и матерям своим, видно, тоже.

   В ожидании мам, Борька с Родионом повисли на подоконнике и смотрели в окно. Больше ничего делать им не хотелось. Окна садика выходили на оживленную улицу. Взрослые, как большие корабли, плыли по этой улице в разные стороны.

   - Когда я вырасту и стану Президентом страны, - сказал Родион Борьке по большому секрету, - я закрою все детские садики. Мамам некуда будет отдавать своих детей и они всегда будут брать их с собой.

   - Здорово, - сказал Борька. - Только плохо, что мы уже к тому времени вырастем...

   Родиона забрали на целых двадцать минут раньше Борьки. Самой последней прибежала запыхавшаяся Борькина мама. Шапка съехала у нее на один бок, глаза были испуганные.

   - Извините, Елена Николаевна, - сказала она Борькиной воспитательнице. - Москва стоит, пробки. Я еле еле до вас добралась.

   Борькина мама сунула воспитательнице дежурную коробку конфет в качестве компенсации за моральный ущерб и повела Борьку домой.

   Дорогу домой Борька любил. Ему всегда хотелось возвращаться домой медленно. То Борька засмотрится на воробья. Тот очень смешно плескался в луже. То Борьку ослепит яркое весеннее солнышко и он, зажмурив глаза, смотрел на солнце сквозь шторы ресниц. То ему хотелось погладить бездомную собаку. Маме надоело тянуть его за руку как на буксире :

   - По-хорошему ты не понимаешь, - говорила она и, схватив Борьку за шиворот, почти силой тащила домой.

   Так что и о возвращении Борьки из садика весь одноподъездный девятиэтажный дом был оповещен уже знакомым всем жильцам дома Борькиным ором. Хоть Борька и орал на весь подъезд во всю свою глотку, но он был счастлив. Ему предстояло целых два дня дома, да еще с мамой - это просто царский подарок судьбы. Если бы Борьку спросили, что он хочет больше всего на свете, он бы не задумываясь сказал - чтобы неделя состояла только их двух дней - субботы и воскресенья. А потом опять суббота и воскресенье...

     В субботу начальник попросил Борькину маму срочно выйти на работу и она не смогла ему отказать. Встал вопрос куда девать Борьку ? Бабушки у них не было. Иногда выручала соседка с первого этажа баба Шура. Борькина мама подбрасывала ей небольшую сумму денег и она сидела с Борькой. Но баба Шура была инвалидом, из дома никуда не выходила, а Борьке хотелось гулять. Солнышко по-весеннему пригревало и малышня во дворе радостно галдела. Всю субботу Борька провисел на подоконнике однокомнатной квартиры бабы Шуры и смотрел на гуляющих ребятишек из окна. Мама приехала только ближе к вечеру.

   Все воскресенье Борька ходил за мамой хвостиком. Иногда он даже хватался за ее халат как за паровозик. Мама стирала, гладила, готовила. А Борька все время был рядом с ней. Вечером перед сном мама читала Борьке новую книгу “Бог и мир”.

   Утром в понедельник весь одноподъездный девятиэтажный дом проснулся от Борькиного крика.

   - По-хорошему ты не понимаешь, - говорила ему мама и, шлепнув по мягкому месту, силой тащила умываться.

   Когда Борькина группа в детском садике вышла на прогулку, Борька с Родионом присели вдвоем на березовые чурбачки около веранды и почти одновременно вздохнули. Со стороны они были похожи на двух маленьких старичков.

   - Когда я вырасту и стану Президентом, - сказал Родион Борьке по большому секрету, - я издам такой закон, чтобы мамы, у которых есть дети дошкольного возраста, не работали, а сидели всегда дома вместе со своими детьми...

Птица с одним крылом

   Полинка никогда не была в зоопарке. Родители давно обещали ей эту поездку, но все время по разным причинам откладывали. И вот, наконец-то, сбылось. Полинка в зоопарке. От уймы впечатлений у нее закружилась голова. Полинка давно знала многих животных по картинкам, а тут все живые ! Вон там жираф вытянул свою длинную шею и смотрит прямо на Полинку. Вон настоящий, а не нарисованный, слон с настоящим длинным хоботом. Вон белые медведи от жары в воду залезли и там плескаются.

   Но больше всех Полинку поразили птицы. Полинке даже захотелось самой стать маленькой красивой птичкой. Она ухватилась одной рукой за папину руку, а другой за мамину, оторвала ноги от земли и ей казалось, что она летит как самая настоящая птица...

   После поездки в зоопарк Полинке часто снилось, как она летает. Рядом с ней во сне летали птицы и такие же как она маленькие девочки и маленькие мальчики.

   Заявление на развод Полинкины родители подавали вместе и разводиться поехали вместе. Они даже шутили дорогой - все до одного светофора на их пути горели красным огоньком, а когда они десять лет назад ехали в загс расписываться - все светофоры на их пути горели только зеленым цветом. Они оба это очень хорошо запомнили.

   На очередном красном светофоре Полинкин отец закурил. Ему вдруг пришла в голову шальная мысль - хоть бы их сегодня не развели. Вырвать бы из сердца гордыню, как сорняк с грядки, простить бы жену за все, самому попросить у нее за все прощение и жить бы вместе как раньше одной семьей...

   Развели их быстро, без всяких помех. По обоюдному согласию.

   - Ты сегодня у нас переночуешь ? - спросила мама Полинки у ее отца.

   - У вас. Хочу с Полинкой попрощаться.

   - А что ты ей скажешь ?

   - А что говорят обычно в таких случаях ? Надо срочно уехать, или что-нибудь в этом роде.

   Полинкина мама вдруг подумала про себя - а, может, напрасно они этот развод затеяли ? Простить бы мужа за все и самой попросить у него прощение. И жить бы, как раньше, одной семьей. Но гордыня тут как тут со своим ядовитым жалом - а почему это я первая должна мириться ? Пусть муж первым попросит у меня прощение, а там видно будет...

   Полинка уснула быстро, как всегда.

   - Кажется, Полинка поверила в мою командировку, - сказал Полинкин отец Полинкиной маме.

   - Конечно поверила. Мы ведь ее никогда в жизни не обманывали.

   - Если ты снова замуж соберешься - смотри, чтобы твой новый муж Полинку не обижал, - сказал отец Полинки ее маме.

   - Мне и одного замужества на всю жизнь хватит, - ответила она.

   - Ты молодая, красивая, - отец Полинки чуть не сказал - ты самая красивая женщина на свете. - Найдешь еще свое счастье.

   В соседней комнате неожиданно проснулась и громко закричала Полинка.

    - Мама, папа, - кричала Полинка, сидя на кровати и вытирая слезы. - Мне приснился неправильный сон. Как будто я птица с одним крылом. Я хочу взлететь, а у меня никак не получается. Птицы с одним крылом летать не могут...

   Родители успокоили дочку. Полинка легла в свою кроватку, держа одной рукой папину руку, а другой - мамину. Теперь-то ей точно приснится правильный сон...

   На следущий день Полинкины родители отвели ребенка в детский садик, а сами поехали подавать заявление в загс. И все светофоры на их пути в этот раз горели только зеленым цветом...    

Челябинск - это где ?...

  - Непутевый, - говорила Илюшке его бабушка Лена, когда была им недовольна. - Такой же непутевый, как твоя мать.

   Илюшка по-своему определил для себя слово непутевая. Путь - это прямая дорога, ровная, гладкая, покрытая асфальтом, а непуть - это сплошные ямы и колдобины, одним словом - бездорожье. И вот все идут путем ровным и прямым, а мама Света, как думал Илюшка, пробирается по бездорожью и ей намного труднее идти. Так и заблудиться легко. Непутевая Илюшкина мама как видно и заблудилась. Илюшка не видел ее уже больше года. Илюшка сравнивал маму с мальчиком из рассказа, который ему как-то читала баба Лена. Маленький мальчик заблудился в пургу и замерзал в чистом поле. Он уже умирал, но тут зазвонили церковные колокола, он их услышал, пошел на этот звон и вышел к людям, к храму. Вот бы, думал Илюшка, и моя непутевая мама услышала мой голос и вернулась домой.

   Спрашивать про маму у бабушки Илюшка боялся - бабушка сразу же начинала волноваться, хваталась за лекарства и Илюшке ее было очень жалко. Только по некоторым обрывкам фраз, по некоторым отдельным словам Илюшка как по крупинкам собирал в своем сердце информацию о маме. То бабушка что-то шепнет воспитательнице в детском садике, а Илюшка случайно услышит, то соседка что-нибудь у бабушки про Илюшкину маму спросит, а Илюшка уловит. У детей память хорошая. Из случайно набранной информации Илюшкина голова выдавала готовую продукцию - Илюшкины мысли. Так Илюшка случайно узнал, что его - Илюшку мама Света нагуляла, когда ездила отдыхать на море. Илюшка сразу же себе представил, как красивая мама Света гуляет по берегу моря и видит как морская волна выбрасывает к ее ногам младенца - Илюшку. Мама Света хватает малыша на руки и увозит с собой в Москву. И вопрос об отце перед Илюшкой никогда не стоял. Раз его выбросила морская волна, значит его отец какой-нибудь морской царь, и он, Илюшка, настоящий царевич, но только об этом никто кроме него не знает.

   Илюшка очень ждал того момента, когда он станет первоклассником. Он точно знал, о чем он спросит свою первую учительницу. Учителя ведь все все знают. Илюшка подойдет к своей первой учительнице и спросит у нее :

   - Скажите, а Мурманск, это где ?

   В Мурманск уехала Илюшкина непутевая мама. Илюшка случайно об этом узнал, когда бабушка Лена разговаривала с кем-то по телефону. Илюшке очень хотелось узнать - где же этот загадочный Мурманск и сколько до него ехать ?

   До первого сентября еще целый год, но Илюшка терпеливый, ему не привыкать ждать. Он давно живет в режиме ожидания, что мама Света приедет домой, обнимет и обязательно поцелует его. От мамы всегда сладко пахнет, как от ванильной булочки. Они пойдут куда-нибудь вместе и Илюшка всем, кого они дорогой встретят, будет говорить, что это его любимая мама Света.

   Как Илюшка думал, так оно и произошло. Мама Света приехала в самом конце августа. Илюшка не отходил от нее ни на шаг. Они никак не могли наговориться друг с другом.

   Мама Света устроилась на работу. Она сама отводила утром Илюшку в садик, а вечером сама забирала. Перед сном мама читала Илюшке разные сказки, а по выходным пекла вкусные оладушки. Счастье в Илюшкиной семье продержалось несколько месяцев.

   Однажды ночью Илюшка проснулся от крика. Кричала Илюшкина бабушка Лена.

   - Непутевая, куда ты снова летишь ? Мало тебя жизнь била ? Что ты веришь каждому встречному-поперечному ? Устроилась на работу и живи спокойно, расти сына.

   Илюшка услышал как бабушка заплакала и как хлопнула входная дверь. Больше всего ему хотелось в этот момент, чтобы это был сон...

   По обрывкам случайных фраз Илюшка узнал, что его непутевая мама Света уехала в город Челябинск. До школы Илюшке осталось всего несколько месяцев. Когда Илюшка станет первоклассником, он обязательно спросит у своей первой учительницы :

   - Скажите, а Челябинск, это где ?...

Чур, только не обижаться…

   Отношения у Вадима с сыном всегда были предельно честными, открытыми и по-мужски прямолинейными. Не должны мужчины, считал Вадим, бросать слов на ветер. Дал слово – держи. И сына своего единственного он воспитывал также. Маленький Алеша с детства знал, что если папа что-нибудь пообещает, то он обязательно это обещание выполнит. Даже невозможное может стать возможным. Мама другая. Она наобещает Алеше с три короба, чтобы только он проглотил лишнюю ложку каши или горькую таблетку, а потом почти всегда забывает про все свои обещания. Поэтому Алеша больше любил решать деловые вопросы с отцом. Если просьба у Алеши была совсем фантастическая, то отец честно говорил :

   - Прости, сынок. Чур, только не обижаться, но это невозможно.

   И Алеша сразу же понимал, что его просьба из области фантастики и успокаивался.

   Из детского садика Алешу обычно забирал отец, чем Алеша всегда очень гордился. И в тот страшный день за Алешей в садик пришел папа. Ничего не предвещало беды. Весна. Разве весной может быть что-то плохое ? Алеша помнит до сих пор что в парке, через который они обычно шли с отцом домой, цвела сирень. Все деревья от цветов были синие, синие, как небо.

   Отец присел на лавочку. Алеша пристроился рядом с ним.

   - Я хочу сказать тебе, сынок, что-то очень важное. Чур, только не обижаться. Скажи мне, я хоть раз в жизни тебя обманывал ?

   - Нет, пап, никогда, - честно ответил Алеша. – И я тебя никогда не обманывал, пап.

   - Вот и сейчас я сам хочу сказать тебе всю правду. Мы с мамой разводимся и будем жить отдельно. Такое между мужем и женой часто бывает. Я полюбил другую женщину и мы уезжаем с ней очень далеко. В Москву. Я хочу  чтобы ты знал, что я всегда любил, люблю и буду любить тебя. Мы будем с тобой созваниваться, я буду присылать тебе подарки. Ты мне веришь?

   - Верю, - ответил Алеша.

   Если бы Алешин отец знал инструкцию по эксплуатации детского сердечка пятилетнего ребенка, он бы спрятал свою прямолинейную мужскую честность в самый, самый дальний карман и не стал бы нагружать маленького ребенка таким непомерным грузом совсем не детских проблем.

   До самого дома Алеше не произнес ни одного слова. С этого страшного дня ему стал часто сниться один и тот же сон про уходящий поезд. Отец уезжает на поезде в Москву. Поезд уже тронулся. Отец стоит на подножке последнего вагона и кричит что есть мочи :

   - Чур, только не обижаться… Чур, только не обижаться…

   Мама с Алешей стоят на платформе и машут ему руками. Вдруг мама неожиданно срывается с места и бежит прямо по рельсам за уходящим поездом. Алеша бежит следом за ней. Сердце у него выскакивает из груди, он начинает отставать. Ему кажется, что мама сейчас догонит поезд и уедет вместе с отцом. Тогда Алеша останется совсем один. Алеша начинает во сне кричать и просыпается. Мамина теплая ладошка уже лежит на его голове.

   - Тихо, сынок, тихо. Все хорошо. Я рядом. Спи, мой родной, спи…

   - Нервный стресс, - сказал Алешиной маме врач после его осмотра. – И заикание по этой же причине.

   Алеша стал сильно заикаться и говорить слова нараспев. Он даже сам не понимал, как это у него получается. Мама нашла очень хорошего логопеда и целый год до школы Алеша заново учился правильно говорить.

   Отец, как всегда, сдержал свое слово. Часто звонил, присылал дорогие московские подарки.

   - Мам, - часто спрашивал Алеша, - а мой папа хороший ?

   - Хороший, сынок, - отвечала мама.

   - А почему тогда он от нас уехал ?

   - Такое бывает. Вот вырастешь и все поймешь.

   - А можно я тебя спрошу ?

   - Спрашивай.

   - Чур, только, не обижаться. Скажи, а ты меня, как папа, не бросишь ?

   - Нет, сынок, не брошу.

   - Обещаешь ?

   - Обещаю, - отвечала Алеше его мама.

   Алешина мама часто приходила в школу, где Алеша учился уже в девятом классе. Его фотография висела на доске почета и маму это очень радовало.

   Сегодня повод для посещения школы был не очень веселый. Алешина мама Лена ложилась в больницу на серьезную операцию. Она пришла предупредить классного руководителя, что Алеша поживет пока у ее сестры Татьяны, а это в шести километрах от их районного центра. Алешина мама хотела попросить учителей, чтобы они без нее за ним присматривали.

   Операция прошла очень неудачно, Лена впала в кому и сознание к ней больше не вернулось.

   Родные и близкие очень долго искали фотографию Лены для траурной рамки и никак не могли найти ни одной подходящей. Лена на всех фотографиях улыбалась…

   Сестра Лены Татьяна вызвала из Москвы Вадима. Он прилетел быстро и успел на похороны. Никто ничего вслух не говорил, но всем и так было понятно, что Вадим заберет сына после похорон в Москву. Как только его новая жена на это посмотрит ? Ничего, думал про себя Вадим, пусть терпит. Своих ребятишек не родила, так пусть принимает моего. Дом большой, всем места хватит. При желании можно целый день друг с другом не встречаться.

   А парня-то какого Лена вырастила, на удивление. Знакомые в Москве, думал про себя Вадим, обзавидуются.

   - Собирай вещи, сынок, - сказал Вадим Алеше. – Полетим в Москву. Устрою тебя там в хорошую физико-математическую школу. Связи у меня есть. А потом и в Бауманский можно попробовать.

   Самолеты улетали один за другим в строгой очередности согласно расписанию Вадим с сыном ждали  в аэропорту областного города рейс на Москву. Вадим заново привыкал к роли уже пятнадцатилетнего сына и роль эта ему нравилась. Между отцом и сыном, как тогда в детстве, быстро наладились доверительные отношения без всякой фальши. Объявили их рейс на Москву. Вадим с сыном поднялись.

   - Пап, - сказал Алеша отцу, - чур, только не обижаться. Я не полечу с тобой в Москву. Я останусь здесь, у тети Тани. Тебя не было с нами целых десять лет. За это время у тебя сложился свой уклад жизни без меня, а у меня свой, без тебя. За меня не волнуйся. Закончу школу, институт, получу профессию и все у меня будет хорошо. За меня не волнуйся. Закончу школу, получу профессию и все у меня будет хорошо. Чур, только не обижаться, ладно ?

   Вадим улетел в Москву один.

   Алеша вернулся к тете Тане. Он никогда и никому не рассказывал про свои сны с убегающим поездом. После последней встречи с отцом Алеше до самого конца жизни стали сниться улетающие самолеты…

Я буду называть тебя зайчиком

   Детей после развода разделили по половому признаку. Дочку оставили маме, а сына - папе. Пятилетняя Леночка осталась жить в Москве с мамой, а шестилетний Илюшка уехал в другой город с папой.

   Поначалу Илюшка, который никогда и нигде не был дальше Подмосковья, воспринял свой переезд как удивительное путешествие. Вокзал, длинный длинный поезд, два дня и две ночи на колесах, уйма впечатлений, калейдоскоп новых людей.

   Когда они с отцом приехали в его родной город, оказалось, что у Илюшки очень много родственников - двоюродных, троюродных и каких-то там еще. Илюшка всех сразу и не запомнил. Илюшку теребили со всех сторон, целовали, тискали, чего он, кстати, никогда не любил. Он же не девочка. Такого количества внимания к своей маленькой персоне Илюшка не испытывал никогда.

   - Нос и губы в нашу породу, а вот глаза и волосы не наши, - заявила одна из новых Илюшкиных родственниц.

   Илюшка давно знал, что его васильковые глаза и пшеничные волосы от мамы Любочки, но промолчал. Илюшкину маму никто тут ни разу по имени не назвал, все обходились коротким местоимением “она”. Илюшка быстро понял, что “она” - это его любимая мама Любочка.

   Родной город Илюшкиного папы явно уступал Москве как по высоте, так и по размерам. Дома были в основном одноэтажные, частные. Многоэтажки сиротливо стояли отдельным маленьким островком и выше пяти этажей Илюшка домов здесь не видел. А в Москве их квартира была на двенадцатом этаже.

   Жить Илюшка с папой стали у папиной мамы бабушки Веры. У бабушки Веры был большой деревянный дом в самом центре города. Рядом с домом у нее был сад, огород, прямо по огороду ходили куры, гордый петух, а еще Илюшка видел трех кошек и собаку. На задворках паслась бабушкина коза Розочка.

   Дни Илюшкиной жизни побежали наперегонки как угорелые. Илюшке казалось, что он вот только только с отцом приехал, а уже прошмыгнул уже целый месяц. Отец устроился на завод, а Илюшку стали потихоньку собирать в школу. Читать и писать он умел давно. Его в московском садике даже прозвали профессором. Воспитательница давала Илюшке книгу, все ребята садились на стульчики вокруг него и он выразительно, почти без запинок читал.

   Однажды отец привел к ним домой красивую молодую женщину.

   - Это тетя Оля, - сказал он Илюшке. - Мы вместе работаем.

   - Ой, какой симпатичный мальчик, - сказала тетя Оля. - Я буду называть тебя Зайчиком, - добавила она и чмокнула Илюшку в щечку.

   Сели пить чай с бабушкиными плюшками.

   - А я никогда никогда в Москве не была, - сказала тетя Оля. - И даже не представляю себе - какая она эта Москва ? Расскажи мне  Зайчик, про Москву, - попросила тетя Оля Илюшку.

   Чаевничали долго. Бабушка Вера несколько раз грела чайник. Илюшка даже стал клевать носом. Отец проводил тетю Олю и быстро вернулся. Илюшка уже спал. Ему снилась мама Любочка. Мама всегда называла Илюшку Солнышком. В Илюшкином сне мама Любочка гладила его по голове и приговаривала :

   - Ничего, Солнышко, потерпи немножко и я к тебе приеду. Всего каких-то два дня и две ночи, если на поезде, а на самолете еще быстрее...

   В Москве в это время был ранний вечер. Другой часовой пояс.

   К Илюшкиной маме Любочке пришли гости.

   - Хватит тебе одной куковать, - говорили ей все подруги и родные. - Без крепкого мужского плеча поднимать одной ребенка очень трудно. Ты еще молодая, красивая, устраивай свою личную жизнь.

   Подруга привела к Любочке одинокого мужчину. Дядя Слава был постарше Любочки лет на десять.

   - Ну и что ? - говорила подруга Любочке. - Зато надежный. Не пьет, не курит, работает водителем, разведен, детей нет. Что еще надо ? И налево уж точно ходить не будет.

   - Ой, какая симпатичная девочка, - сказал дядя Слава и погладил Леночку по ее русой голове. - Я буду называть тебя Зайчиком...

   Долго пили чай с тульскими пряниками. Леночка задремала под тихую музыку разговоров взрослых людей. Мама увела ее в другую комнату и уложила спать. Леночке снился в эту ночь ее родной папа. Он всегда называл Леночку Солнышком...

Я открою дверь своим ключом...

   Зима еще только собирала свои чемоданы где-то на Южном полюсе, а в небольшом городке на средней Волге сразу похолодало. Ноябрь.

   В середине этого предзимнего месяца пожилая семейная пара Мария Ивановна и Николай Степанович праздновали День рождения. Они родились в один день и в один год и вот уже почти сорок лет отмечают свой День рождения вместе.

   Гости пришли из детского садика, в котором Мария Ивановна проработала много лет воспитательницей и с печатной фабрики, на которой Николай Степанович проработал всю свою жизнь.

   - Посмотрите на именинников, - говорили гости за праздничным столом. -  Какая же это счастливая семейная пара. Почти сорок лет вместе. Рука об руку. Через все трудности и преграды они пронесли по жизни любовь и уважение друг к другу. Вырастили троих замечательных детей. Нам всем надо брать с них пример. Учиться у них любви, терпению и доброте...

   Гости расходились поздно вечером. Когда немного уставшие от суеты и гостей хозяева остались одни - раздался телефонный звонок из Москвы.

   - Мама, папа, поздравляю вас с Днем рождения. Я уже почти выезжаю. Точно еще только не знаю каким поездом, но я уже на вокзале. Приеду скорее всего ночью, так что вы спокойно ложитесь спать и не стойте у окна всю ночь. Я открою дверь своим ключом, - кричал в телефонную трубку младший сын Марии Ивановны и Николая Степановича Костик.

   Приволжский городок, в котором жили Мария Ивановна и Николай Степанович, располагался рядом с большой железной дорогой по которой поезда из Москвы шли через каждые двадцать минут.

   Костик учился в Москве в текстильном институте на инженера. Старшая дочь Рита жила с мужем и сыном в Финляндии, а средняя дочь Женя как и Костик - в Москве. Приезжали дочери к родителям крайне редко и вся надежда у стариков была на младшего сына. Именно рядом с ним они собирались доживать свою жизнь.

   Рита уже купила два билета на самолет до Москвы для себя и для сына, когда неожиданно и очень сильно заболел ее муж Дирк. Рита давно поняла, что Судьба мстит ей за предательство Родины. Уехала в чужую страну - вот и живи тут в своей золотой клетке и не рыпайся. Это повторяется уже много лет. Как только Рита собирается домой в Россию - сразу кто-нибудь из родных заболевает или случается что-нибудь совершенно невероятное, что как шлакбаум закрывает Рите дорогу домой. Рита иногда завидует перелетным птицам...

   Измученный высокой температурой Ритин муж наконец-то уснул. Рита подошла к окну. Надо обязательно позвонить завтра родителям и поздравить их с Днем рождения, подумала Рита. Она прижалась лбом к холодному оконному стеклу. К ней вдруг пришло четкое ощущение того, что никогда, никогда она не полюбит эту богатую и холодную как Снежная королева страну и Рита заплакала...

   У Жени что-то случилось с телефоном. Она весь вечер накручивала диск телефонного аппарата, чтобы дозвониться до родителей, но у нее ничего не получалось. Телефонный аппарат все время отплевывался короткими гудками. Женя хотела поздравить родителей с Днем рождения и сказать им, что она никак не сможет к ним приехать. Загрузка на работе колоссальная. Молодые на пятки наступают, надо держаться за свое место двумя руками. Женя даже в отпуске не была уже лет десять. Жалко, конечно, стариков, но что делать ? Кто ее, Женю, будет кормить, если она потеряет такое хорошее место ? Первый муж ушел от Жени к другой, а от второго мужа Женя ушла сама. Старикам она подробности не рассказывала. Зачем их волновать ? Все у нее хорошо. А все на самом деле хорошо. Миллионы женщин живут одни и не жалуются. Женя закурила и подошла к окну. С ее девятнадцатого этажа Москва была как на ладони. На востоке просыпалось ноябрьское красное красное солнце.

   - Наверное, - подумала Женя, - сегодня будет очень холодно...

   Рука потянулась за второй сигаретой.

   - Позвоню родителям завтра и поздравлю их, - решила Женя. - Самое главное, что все живы...

   Костик ехал в скором поезде в противоположную от дома сторону. На вокзале он случайно встретился со знакомыми ребятами, которые уезжали на несколько дней на экскурсию в Санкт-Петербург. Ребята позвали Костика с собой. Костик согласился, решив для себя, что родителям он перезвонит утром, чтобы они не волновались...

    Молодой организм взял свое и Костик уснул в сильно трясущемся поезде очень быстро. Во сне он улыбался. Костику снилось детство.

   - Покажи, Костенька, - просила мама маленького Костю, - как ты любишь свою маму и своего папу.

   И маленький Костик растягивал во все стороны свои ручки, показывая, как сильно он любит своих родителей, и улыбался им беззубым ртом...

   Мария Ивановна и Николай Степанович простояли у окна всю ночь. Небо на востоке постепенно светлело. Зарождался новый день.

   - Ничего, ничего, Маша, - успокаивал Николай Степанович расстроенную жену, - главное, чтобы все были живы...

Самое красивое на Земле - Небо

Самое красивое на земле – небо…

   Сашка и Ленька были в детском доме долгожителями. Чужие дяди и тети часто приходили в детский дом, чтобы выбрать себе сына или дочку, но в Ленькину и Сашкину сторону  они даже не смотрели.

   Сашка – сын потомственных алкоголиков, лишенных родительских прав. У него врожденный вывих тазобедренного сустава, отсюда неправильная походка и самая толстая во всем детском доме медицинская карта, в которую врачи все записывали и записывали новые Сашкины хронические заболевания. Очень больной ребенок Сашка чужим дядям и тетям был совсем не нужен.

   Леонардо, или просто Ленька – был идеально здоровым ребенком. Его медицинская карта была самая худенькая во всем детском доме. Ленька никогда и ничем не болел за все свои восемь лет жизни. Но, не смотря на это, здоровый мальчик Ленька не годился чужим дядям и тетям в сыновья из-за своего внешнего вида. Ленька был чернокожим ребенком. Он родился от студенческой любви девушки из Липецка и африканского юноши. Африканские гены оказались доминантными и ребенок родился с черным цветом кожи и лишь глаза у Леньки были мамины – цвета спелого винограда.

   Сашка и Ленька совсем не умели завидовать, а только радовались за очередного усыновленного мальчика или очередную удочеренную девочку, которых новые родители уводили за ручку в другую жизнь, где они уже будут не просто мальчики и девочки, а сыночки и дочки, со всеми вытекающими из этих слов радостями жизни.

   А Сашка с Ленькой находили много радостей и в своем казенном доме. У них не было особенного желания к перемене места жительства, пока они случайно, в рамках «окультуривания», как всегда выражается заведующая детским домом Светлана Михайловна, не посмотрели передачу «Клуб кинопутешественников» об одном африканском племени из экваториальной Африки. Люди из этого племени были копия Ленька, его родные братья и сестры, тети и дяди. Все они много улыбались, много танцевали и ели что-то непонятное…  Оказывается у Леньки тьма родственников, а он и не знал. Мальчишки достали географический атлас для шестого класса и целую неделю изучали африканский континент до мельчайших подробностей. Мальчишкам представлялось, что на каждом сантиметре этого большого материка живут Ленькины родственники, которым, конечно, будет очень нужен их маленький мальчик Ленька.

   - Поедешь со мной ? – спросил Ленька у своего друга.

   Сашка даже не спрашивал – куда, и так было понятно.

   - Поеду, - ответил он, не задумываясь.

   Недалеко от детского дома был ресторан, который его хозяева назвали коротким и всем понятным словом «Рай». Мальчишки встали у входа в ресторан с протянутой рукой, вернее, с протянутой Ленькиной панамкой. Им сразу же крупно повезло. В ресторан в этот день в очень хорошем настроении приехал бандюга Хрипатый .

   - Вы чего тут, салаги ? – спросил он у мальчишек.

   - Нам деньги очень нужны, - честно ответил Ленька.

   - Чтобы до Африки доехать, - уточнил Сашка.

   Врать они не умели.

   - Нам только на дорогу в один конец, - добавил Ленька.

   Хрипатый бросил им такую тяжелую пачку долларов, что Ленька от неожиданности чуть не выронил из рук свою сильно беременную деньгами панамку. Хрипатый не знал, что сегодня он совершил единственный в своей бандитской жизни добрый поступок, который спасет его на том свете от ада преисподней…

   На Савеловском вокзале до электрички в Шереметьево еще было время и мальчишки присели на лавочку отдохнуть перед дальней дорогой.

   - Подайте детям на кусочек хлеба.

   По вокзалу ходила женщина с кучей малых детей. Одного она держала на руках, двое уцепились за ее юбку, а несколько детей постарше шли позади.

   Ленька и Сашка были детьми сердобольными и тут же достали заветную панамку и отдали женщине несколько сотен долларов Хрипатого.

   - Мы никак не можем отдать вам все свои деньги, - оправдывался Сашка. – Нам еще до Африки надо доехать.

   Через несколько минут к мальчишкам подсел молодой парень в фирменном спортивном костюме фирмы «Адидас».

   - Вам до Африки ? – тихо спросил он у Сашки с Ленькой.

   - Да, - хором ответили мальчишки.

   - Могу подсобить. Я знаю тут одно место, откуда летают частные самолеты и прямо до Африки.

   Мальчишки ахнули. Им сегодня целый день сказочно везло.

   - Но это стоит дорого. Сами понимаете, - добавил парень в спортивном костюме, настороженно озираясь по сторонам.

   - Понимаем, - сказал Ленька и достал заветную панамку. – Этого хватит ?

   Ехали долго. Дорогой парень был молчалив. Давно закончились населенные пункты, пошли поля со спелой пшеницей и кукурузой. Подъехали к лесу.

   - Дальше уж сами доберетесь, - сказал парень. – Тут одна прямая дорога через лес. Не заблудитесь.

   - Спасибо, - сказали мальчишки.

   Они были хорошо воспитаны.

   - Я уже позвонил. Вас там ждут, - добавил парень, пряча глаза.

   Он взял деньги и быстро уехал.

   Ленька и Сашка ступили на лесную дорогу окрыленные такой невероятной удачей ! Они уже представляли себе самолет с запущенным двигателем, который ждет их в конце этой лесной дороги. Самолет довезет их прямо до Африки. Ленька от нетерпения готов был бежать бегом, но сильно хромающий Сашка тормозил его порыв и Ленька накручивал лишние круги вокруг ковыляющего Сашки, чтобы сбросить избыток энергии.

   Через пару часов Сашка запросил отдыха. Так много он еще никогда не ходил. Присели, а потом и прилегли на обочине лесной дороги и стали смотреть на кусочек неба в орнаменте лесных деревьев. Закатное солнце как самый талантливый в мире художник небрежно плескало краски на белые облака и получались шедевры неземной красоты.

   - Самое красивое на земле – Небо, - сказал Сашка, подложив под голову руку.

   От эмоциональной и физической нагрузки мальчишки уснули мгновенно, наперегонки. За ними долго наблюдали глаза старой волчицы. Странные эти люди, думала волчица, отпускают своих детенышей одних. Волчица была старожилом этих мест и лучше других знала, что по этой дороге почти никто и никогда не ходит, а впереди на многие сотни километров глухой и черный лес.

   Небо незаметно переоделось в свой ночной звездный наряд и ночь запела свою убаюкивающую песню. Под ночную колыбельную первыми засыпают старые и малые, а потом и все остальные.

   Мальчишкам снились пальмы, Хрипатому – бегемоты, парню в фирменном спортивном костюме – крокодилы, а бывшей студентке из Липецка, девушке с виноградными Ленькиными глазами, - длинношеие, вечно что-то жующие жирафы. Одним словом – Африка…

   На крошечном лоскутке ночного неба над Сашкой и Ленькой одинокий самолет таранил звезды, но это у него плохо получалось. С земли людям кажется, что самолет где-то очень высоко, почти рядом со звездами. По человеческим меркам может это, и правда, высоко. Но летчику лучше других известно, что его самолету до Неба еще ой как далеко…  Как Сашке и Леньке до Африки…  

Будем считать - ничья...

   Данилка не спал перед исповедью всю ночь. Он был уверен, что батюшка ни за что не отпустит ему грех и к святой чаше его не допустят. А ведь завтра большой праздник - Преображение Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа или, как в народе говорят, яблочный Спас. Как молния прилетела в голову мысль, что можно избежать исповеди и позора, если совсем завтра в храм не ходить. Данилка ухватился за эту, вовремя подсказанную кем-то мысль, двумя руками и ему стало намного легче. Нужно только придумать причину - почему он не пойдёт в храм на такой большой праздник. Причина должна быть очень серьёзной. В семье не принято пропускать праздничные и воскресные службы. Надо заболеть, подумал Данилка и прислушался к своему семилетнему организму. Ныла коленка, которую он разбил, когда упал с велосипеда, но намного больше коленки очень болело где-то прямо в центре грудной клетки. Данилка был почти уверен, что это болит его больная совесть...

   Данилке было стыдно. Так стыдно, что он готов был заплакать. Сам себя Данилка никак за свой грех не прощал, а надеялся только на чудо милосердия Божия ко всем грешникам...

   Данилка боялся признаться батюшке в страшном грехе жадности. Родители купили ему на День рождения гоночный велосипед с шипованными колёсами, с переключателем скоростей, с настоящими фарами. Данилкины друзья открыли рты, когда увидели это двухколёсное чудо. Никто, кроме лучшего Данилкиного друга Илюши, даже и не посмел попросить покататься, а любовались на велосипед со стороны. Рискнул один Илюша, уверенный в настоящей дружбе с Данилкой.

   - Даня, дай мне чуточку прокатиться, - попросил Илюша.

   Данилка, который никогда и ничего не жалел для своего лучшего друга, вдруг неожиданно для самого себя почувствовал протест в каждой клеточке своего организма.

   - А вдруг ты упадёшь, - сказал Данилка, - и что-нибудь в велосипеде сломаешь.

   - Не упаду, - ответил Илюша. - Я хорошо катаюсь.

   - Это же гоночный велосипед, а ты на таких ещё никогда не ездил, - сопротивлялся Данилка.

   Ему очень не хотелось, чтобы чьи-то чужие руки дотрагивались до его двухколёсного друга. Даже руки Илюшки...

   И тут произошло то, чего Данилка никак не ожидал - Илюшка разрыдался. Рыдания волнами накатывали на него откуда-то изнутри с небольшими перерывами. Данилка так растерялся, что свалился со своего красавца-велосипеда и разбил левую коленку до крови.

   Данилка слышал, как в комнате у родителей прозвенел будильник. Началось тихое движение по квартире. Скоро придут и его будить, чтобы собирался на праздничную службу в храм, но Данилка этого уже не боялся. Он решил, что скажет родителям, что плохо себя чувствует и что у него очень болит... сердце. И это будет почти правда. Ведь сердце как и совесть где-то там, в грудной клетке...

   - Данилка, вставай, собирайся, - в комнату заглянула мама.

   - Мам, - сказал Данилка, - я, кажется, заболел.

  Мама всполошилась. Зашёл уже собранный отец.

   - Что же делать ? - спросила мама.

   - Вы идите, - сказал Данилка, - что же вы будете такой праздник из-за меня пропускать ? А я один полежу, а потом всё пройдёт...

   Мама принесла коробку с лекарствами, папа пошёл за градусником.

   Данилка лежал и смотрел на обои. Рисунок на них вдруг показался Данилке похожим на Ангела с опущенными крылышками. Ангел плакал... А раньше Данилка видел на этих обоях только цветочки...

  Данилка подскочил.

   - Мама, мама, простите меня, - крикнул он. - Я вас обманул. У меня совсем ничего не болит. Я просто не хотел идти на исповедь.

   Батюшка выслушал Данилку очень очень внимательно.

   - Когда человек грешит, делает что-то очень плохое, - сказал батюшка, Ангел-хранитель всегда плачет. Ты хотел обмануть своих родителей, вот твой Ангел-хранитель и заплакал. Очень хорошо, что ты нашёл в себе силы и честно во всём признался. Грех лжи ты победил, а вот грех жадности победил тебя. Будем считать - ничья, - сказал батюшка. - А вот представь себе - землетрясение, наводнение, потоп, какая-то страшная бедя, катастрофа. Кого ты будешь спасать в первую очередь - своего друга Илюшу или гоночный велосипед ?

   - Конечно, Илюшу, - мгновенно ответил Данилка.

   После исповеди, после причастия Данилка пошёл в гости к своему лучшему другу Илюше. Родители передали для Илюши освящённые в храме яблоки, а Данилка вёз другу свой велосипед. Он, с разрешения родителей, решил отдать свой гоночный велосипед Илюшке навсегда.

   Перед выходом из дома Данилка бросил взгляд на обои в своей комнате. Лепестки нарисованных на обоях цветов были похожи на распахнутые крылья летящих Ангелов...

В твоем списке я буду последняя...

   Девочка Камила внешне была похожа на живую куклу Барби. Кукольное лицо, веселые кудряшки, стройная фигурка... Эта живая кукла по имени Камила держала в напряжении весь педагогический коллектив своей школы. Все учителя стонали только от одного ее имени. Учительница математики, она же завуч школы, приспособилась выгонять Камилу с урока за ее безобразное поведение. Учительница истории ставила Камиле бесконечные “двойки” и в журнале напротив фамилии Камилы не осталось ни одной свободной клеточки. Учитель физкультуры на грубость со стороны Камилы отвечал грубостью, учительница литературы от выходок Камилы плакала, а учительница географии бежала за директором... Учителя защищались как могли, выстаивая против Камилы свою линию обороны, при том абсолютно все учителя просто мечтали, чтобы Камила перешла в другую школу.

   Нельзя сказать, что Камила совсем не работала над собой. Она давала обещание маме, учителям, что будет вести себя на уроках хорошо, зажимала ладошками свой рот, чтобы на уроках ни с кем не разговаривать, садилась за самую последнюю парту, но всех ее стараний хватало на несколько минут. Стоило только Камиле произнести на уроке хоть пару слов, как весь класс покатывался со смеху, учителя были на гране отчаяния и дисциплина в классе уже не восстанавливалась никакими усилиями.

   Приближались Новогодние праздники, а с ними вместе конец четверти и большие зимние каникулы. Учителя подобрее простили Камиле ее хамские выходки и подарили ей совсем незаслуженную “тройку” за вторую четверть, как подарок к Новому году. Учителя построже решили проучить нагловатую ученицу и нарисовали ей с чистой совестью за всю вторую четверть “двойку”. “Троек” и “двоек” получилось примерно поровну.

   По дороге из школы домой Камила выбросила свой дневник в урну около супермаркета “24 часа”, завершив похороны своего дневника выплюнутой изо рта жевачкой. С жевачкой, кстати, она почти никогда не расставалась и это особенно раздражало учительницу биологии. С кем только она Камилу не сравнивала, каких только жующих животных в пример не приводила. Особенно, почему-то, Камила запомнила рассказ учительницы биологии о том, что у всех жвачных животных целых четыре желудка. Камила даже запомнила как они называются : рубец, сычуг, книжка и сетка. Биологичка, кстати, из разряда добрых учителей и четвертную “тройку” совсем ни за что Камиле нарисовала.

   Уже у самого дома Камила подумала, что надо было бы оставить дневник и сжечь его торжественно в новогоднюю ночь. Ну чем не фейерверк ? Во-первых - дешево, во-вторых - сердито. И друзья от души повеселятся. Камила собиралась встречать Новый год со своими одноклассниками на квартире у одной девочки, родители которой уезжают в новогоднюю ночь на дачу. Деньги в складчину уже собрали, продукты и спиртное закупили, музыка и классные фильмы будут. Самое главное, что не будет никаких взрослых и некому будет ворчать над ухом. Соседи по площадке не в счет. Тем более, что Камила со своими одноклассниками за словом в карман не полезет. Мама у Камилы уже который год в новогоднюю ночь работает. В ресторане в праздничные дни самая самая работа. А сидеть в Новый год один на один с телевизором Камиле совсем не хотелось, хоть все и говорят, что это семейный праздник.

   На новогоднюю ночь Камила надела маленькое черное платье для коктейля. Платье досталось ей по наследству от старшей сестры. Старшая сестра живет сейчас отдельно на другом конце Москвы. Тушь, тени, губная помада, щедро наложенные Камилой на лицо, сделали ее еще больше похожей на куклу.

   Компания одноклассников собралась на квартире пораньше, чтобы достойно проводить год старый. За богато накрытам столом мальчишки со знанием дела, лихо открывали бутылки с красным вином и шампанским. Девчонки визжали от грохота вылетающих пробок и от предчувствия радости.

   В самый разгар веселья за несколько часов до боя Кремлевских курантов неожиданно вернулись с дачи родители девочки, у которой собрались одноклассники и веселье мгновенно затихло. Как потом выяснилось, бдительность проявили соседи по лестничной площадке. Именно они сигнализировали по телефону уехавшим родителям, что в их квартире сумасшедший дом.

   На улице мела легкая метель. Одноклассники постояли на углу дома, покурили. Все лихорадочно думали куда им теперь деваться ? Камила к себе пригласить не могла. Они с мамой жили в коммунальной квартире с очень сердитыми соседями. Опять покурили. Кто-то успел прихватить со стола бутылку “Портвейна” и все выпили поочереди прямо из горлышка. Компания таяла на глазах. В конце концов все разошлись по домам.

   От выпитого вина, от выкуренных сигарет у Камилы кружилась голова. Она еле еле переставляла неожиданно сильно отяжелевшие ноги. Мимо нее проходила большая веселая компания молодежи. Камилу кто-то нечаянно толкнул и она повалилась прямо в сугроб.

   - Шалава малолетняя, - услышала Камила в свой адрес.

   В другое время Камила ответила бы так, чтобы ее обидчикам мало не показалось, а тут язык Камилу совсем не слушался и она только что-то невразумительное промычала в ответ. Молодежная компания расхохоталась.

   - Корова, - послышался в голове у Камилы голос учительницы биологии, - тоже жвачное животное...

   Уже дома Камила обнаружила, что где-то дорогой потеряла шапку и варежки. Это был красивый вязаный комплект, который мама подарила Камиле в прошлый Новый год. В комплекте были варежки, шапочка и шарфик. Остался один только шарфик.

   Камила смыла с лица размазанную косметику, закуталась в теплый махровый халат, подарок старшей сестры на День Рождения и щелкнула кнопкой телевизора. На экране уже что-то говорил президент. На улице захлопали фейерверки. Камила прижалась лбом к оконному стеклу. Стекло было холоднее лба и ей был приятен этот холод. Москва с пятнадцатого этажа вся сверкала разноцветными огнями фейерверков. Камиле казалось, что там внизу живут счастливые, веселые люди, они радуются и смеются, а Камиле хотелось плакать. Была бы сейчас рядом мама, можно было бы к ней прижаться. Только мама на всем белом свете любит Камилу по-настоящему. Родного отца у Камилы не было. Хотя он где-то есть, но ушел от них давно и Камила его совсем не помнит. Мама говорила Камиле, что у всех православных людей на земле есть Отец Небесный, который всех любит. Это Иисус Христос. Камила даже точно помнит тот день, когда мама ей об этом сказала - это был день, когда Камилу крестили. Батюшка тогда сказал ей, что теперь она не Камила, а Аполлинария. Когда Камила рассказала о своем новом имени в школе, весь класс над ней долго смеялся, а мама часто называет Камилу Поленькой и Камиле это очень нравится. Камиле захотелось плакать. “ Господи, - неожиданно для самой себя сказала Камила, подняв глаза к темному ночному небу, - Отец мой Небесный. Я плохая девочка, я сама знаю об этом, но я хочу, очень хочу стать хорошей, только у меня никак не получается. У тебя так много детей на Земле и всем им нужна Твоя помощь. Пусть в Твоем списке я буду самая последняя, но только не оставляй меня, пожалуйста, помоги мне стать хорошей...”. Камила заплакала...

   Утром мама нашла Камилу уснувшую прямо в кресле. Мама выключила всю ночь работавший телевизор, положила Камиле под елочку свой подарок - белоснежные коньки и пошла отсыпаться после тяжелой ночной смены.

   А на Небе в это время полным ходом шла подготовка к встрече Вифлиемской звезды. Праздники Небесные и праздники земные не всегда совпадают по времени. Но даже в этой предпраздничной суете срочная телеграмма с Земли о помощи от девочки Аполлинарии с пятнадцатого этажа не затерялась и стремительные Ангелы уже летели к ней на помощь...

Где-то плакала собака ...

   Глаза постарели первыми, но я её сразу узнала. Людочка. Она стояла в ряду попрошаек у обочины дороги, ведущей к храму.

Людочка держала в руках обычный пустой гранёный стакан, смотрела на проходящих мимо людей, улыбалась и ... ничего не просила.

   - Людочка, - сказала я, - здравствуй.

   Мне стало стыдно за свою натуральную шубу, за свою видимую невооружённым взглядом материальную обеспеченность, хоть я ни в чём не была виновата.

   - А я птичкам на хлеб собираю. Птички любят хлебушек.

    - Как ты поживаешь ? - спросила я.

   Более ужасного вопроса и придумать нельзя.

   - Хорошо, - сказала Людочка, слегка поведя худющими плечами. Холодно...

   - Пойдём я тебя покормлю.

   Я заказала в ближайшем кафе два полных обеда.

   Людочка училась со мной в одном классе и всегда сидела за самой последней партой. Её почти никогда не спрашивали. Просто ставили тройки за присутствие и за тихий нрав. Людочка ассоциировалась у меня с растением, которое всегда молчит. Она совсем мало говорила, очень много читала и всё время была в каком-то другом измерении.

   Первый раз она удивила всех в шестом классе, прочитав на уроке литературы “Алые паруса” Александра Грина наизусть. После школы Людочка самая первая вышла замуж, чем шокировала всех своих одноклассников. Брак оказался очень счастливым. Людочкин муж закончил консерваторию, много гастролировал по стране и зарубежом. Людочка всегда была рядом с ним.

   Знать бы, по каким законам отмеряется каждому человеку счастье. Кому-то длиной в день, кому-то длиной в год, кому-то длиной в жизнь... Муж Людочки попал в автомобильную катастрофу и умер на месте. Они прожили счастливо почти десять лет.

   После похорон Людочка исчезла. Кто-то говорил, что видел её в одном монастыре в Подмосковье, кому-то она померещилась на вокзале, кому-то приснилась во сне...

   Людочка ела и рассказывала.

   - Мне сегодня приснился странный сон. Как-будто я подхожу к храму, двери сами собой открываются и оттуда вылетает белый голубь.

   - Это, наверное, хорошо, - сказала я.

   Мне вдруг очень захотелось рассказать Людочке про всю свою жизнь, про два своих неуклюжих брака, про полную пустоту в сердце, про нелюбимую работу и про очень любимую дочь.

   - А ты возьми, да расскажи, - вдруг сказала мне Людочка.

   Я проводила Людочку до самого психоневрологического пансионата, в котором она теперь жила.

   - Мне здесь нравится. Здесь хорошо, - сказала Людочка на прощанье. - Сюда иногда прилетают ангелы...

   - Я буду тебя навещать, - пообещала я Людочке.

   Электрички долго не было. Пошёл снег. Где-то плакала собака.

   Моё пустое сердце медленно заполнялось любовью и жалостью к плачущей где-то далеко далеко собаке, к Людочке, к падающему снегу, ко всему миру...

   Я приеду домой и первым делом зайду в “Булочную” за хлебом для птичек. Птички хлебушек любят...

Далее со всеми остановками...

   Ванечка очень не любил, когда бабушка начинала говорить о своей смерти. Он и представить себе не мог, что может настать такое время, когда его любимой бабушки Вали не будет на свете.

   - Поезд моей жизни вышел на финишную прямую, - часто говорила ему бабушка, - и идет сейчас без остановок к своей последней станции с коротким названием “Смерть”. Хватит и так, пожила, слава Богу, на белом свете.

   - А мой поезд тоже идет к этой последней станции ? - спросил как-то Ванечка у своей бабушки.

   Бабушка сразу испугалась, сделала круглые глаза и сказала :

   - Тебе до твоей конечной станции еще очень далеко. Ты еще маленький и твой поезд идет пока со всеми положенными ему остановками.

   - Какими ? - спрашивал Ванечка у бабушки.

   - Школа, институт, работа, семья, дети, внуки, правнуки..., - старательно перечисляла бабушка.

   Ванечка представил себе конечную станцию жизни всех людей как тупик, где кончаются рельсы и поезд дальше не идет, просьба освободить вагоны, как говорят иногда в метро. Грустные люди выходят из поездов своей жизни и... . А вот тут фантазия Ванечки заходила в тупик и он никак не мог себе представить, что же делать этим несчастным людям дальше ? Куда им теперь идти ?

   Ванечка точно знал, что есть один человек на Земле, который знает все и сможет ответить на его вопрос. Это батюшка отец Димитрий, настоятель Троицкого храма, куда Ванечка с бабушкой Валей ходит каждое воскресенье и на все православные праздники. Но батюшка все время очень занят. На исповеди Ванечка не решался задать свой вопрос, потому что к батюшке всегда очень большая очередь людей, а после службы у батюшки полно других важных дел и ему не до Ванечки и его вопросов.

   Однажды, когда баба Валя стояла в очереди за святой водой, Ванечка зашел в часовенку Серафима Саровского, где в чугунке всегда лежат вкусные сухарики. Следом за Ванечкой в часовенку вошел отец Димитрий.

   - Ну что, отрок Иоанн, вкусные сухарики у батюшки Серафима ? - спросил отец Димитрий у Ванечки.

   - Очень вкусные, - ответил Ваня.

   - Вот и я их очень люблю, а особенно во время поста, - отец Димитрий почерпнул себе целую ладошку сухарей.

   Ванечка подумал, что самое время задать отцу Димитрию свой вопрос, который его так долго мучает и, набрав в легкие побольше воздуха, он спросил батюшку на одном дыхании :

   - Батюшка, а скажите, что бывает с теми людьми дальше, когда они доедут до самой последней станции своей жизни ?

   - Ты имеешь ввиду, когда человек умирает ?

   - Да.

   - Смерть это вовсе не тупик, - ответил батюшка, - не отстойник для гробов. Смерть - это рождение в новую жизнь. Тебе странно это слышать, но если мы не умрем, то и не родимся для новой жизни.

   Вот представь себе пшеничное зерно. Оно лежит и лежит себе годами в мешке или в коробке и никогда не прорастет. А стоит только его бросить в землю - оно тут же пустит корни, появится побег с листьями, а потом цветы и плоды. А само зерно в земле умрет. Пока оно не умрет - оно не прорастет. Так и человек, умирая, прорастает в другой жизни - в Царстве Небесном.

   - А какая она эта новая жизнь в Царстве Небесном ? - с интересом спросил Ванечка.

   - У всех по-разному. Это зависит от того, какое богатство человек накопил на земле. Это не золото, не серебро, не бриллианты и даже не счета в Швейцарских банках. Ничего этого в Царство Небесное взять невозможно. Мы голыми приходим в этот мир и голыми уйдем. Исключение составляют только наши грехи или добродетели. Грешным и злым людям прямая дорога в Ад, а добрым и щедрым на добро - в Рай. В Раю такая благодать, что человеку и представить трудно, а в Аду - страшный червь не усыпающий будет вечно мучить всех нераскаявшихся грешников.

   Ванечка поежился. Червяков он боялся.

   - Живи по правде. Люби Бога и людей. Твори добро и ничего не бойся. Господь любит праведников, - батюшка погладил Ванечку по голове. - Вот так то, отрок Иоанн, - добавил батюшка и пошел по своим делам.

   Из разговора с батюшкой Ванечка понял, что Царство Небесное надо заслужить своими добрыми делами. Но как он не старался, никак не мог вспомнить ни одного своего доброго дела за все последнее время. В голову лезли лишь одни грехи, проказы и непослушания. Вот и сейчас в часовенке батюшки Серафима Ванечка взял из чугунного горшочка несколько горстей сухариков, рассовал их по карманам, а несколько штук по неосторожности упало на пол. Ванечка это прекрасно видел, но поднимать поленился. После разговора с батюшкой Ванечка присел на колени и тщательно собрал с пола все до одного сухарика.

   Ночью прошел сильный снегопад и всю площадь у храма занесло сугробами. Снег начали расчищать до службы, но оставалось еще очень много работы. У стены храма для всех желающих помочь стояли лопаты для чистки снега. Бабушка Валя задерживалась и Ванечка взял одну лопату и, выбрав себе участок, стал старательно расчищать снег.

   Бабушка и их соседка тетя Клава вышли из храма с пятилитровыми канистрами святой воды, которые заметно перевешивали старушек и наклоняли их на один бок. Бабу Валю на лево, а тетю Клаву - на право. Ванечка взял у них канистры в обе руки для равновесия и они пошли домой. Ванечка с канистрами впереди, а старушки семенили за ним, крепко держась друг за друга. У ворот храма сделали передышку. К ним стазу же подошел нищий и Ванечка отдал ему все деньги, которые вытряс из всех своих карманов. Не очень много, но больше у него не было.

   Дома, пока мама готовила обед, Ванечка погулял с младшей сестренкой. Слепил ей снеговика папу, снеговичку маму и снеговичонка, их ребенка. Потом сбегал в магазин за хлебом. На обратном пути спас котенка. Бездомные собаки загнали беднягу на дерево и он боялся спускаться на землю. Потом он вынес мусорное ведро, помог отцу починить дверцу у шкафа. Вечером почитал сестренке сказку, сделал все уроки на понедельник и очередной воскресный день незаметно подошел к концу.

   Вечером, когда Ванечка уже лег спать, он с грустью подумал о том, что навряд ли он попадет в Царство Небесное. Вот прошел целый день его жизни, а Ванечка ну никак не мог вспомнить ни одного своего доброго дела.

   Заснул он очень быстро. Ему снилось что-то очень прекрасное. Наверное, это был Рай...

Далеко, отсюда не видно...

Рассказ-притча

   Жили-были на белом свете два человека, которые очень сильно завидовали друг другу. Первый был талантливым поэтом, но бедняком. А второй богач, но совершенно бесталанный. Первый завидовал богатству второго, а второй таланту первого.

   Однажды они оба оказались на одном корабле. Разразилась страшная буря, корабль потерпел крушение, все до одного пассажира погибли и лишь Поэт и Богач чудесным образом спаслись. Волна выбросила их на необитаемый остров. Остров был совсем крошечный, его можно было обойти вокруг за несколько часов.

   Богач и Поэт поняли, что в одиночку им не выжить и они стали спасаться вместе. Вместе добывали себе пищу, вместе соорудили из подручного материала хибарку, вместе ловили рыбу, вместе собирали съедобные плоды и вместе мечтали о спасении. Длинными вечерами Поэт читал Богачу свои гениальные стихи.

   Однажды они совершенно случайно обнаружили в дупле большого дерева запас консервов и надувную лодку на одного человека. Уплыть с острова мог лишь один из них.

   - Утро вечера мудренее, - сказал Богач. - Ляжем спать, а завтра и решим, кто из нас поплывет.

   Ночью они оба никак не могли уснуть.

   - Мое богатство - ничто, по сравнению с талантом Поэта, - думал про себя Богач. - Пусть Поэт спасается. Он напишет еще очень много талантливых произведений и принесет большую пользу людям.

   - Этот мешок с деньгами - хитрый лис, но я хитрее, - думал про себя Поэт. - Он наверняка решил меня обмануть. Как только я усну, он сядет в лодочку и уплывет. Не тут то было. Я талант, у меня тысячи поклонников, я нужен людям. Я еще напишу много гениальных стихов и издам много книг.

   Как только стало расцветать, Поэт тихо встал, сел в лодку и поплыл навстречу солнцу. Погода стояла хорошая и Поэт быстро уплыл далеко от острова. На него нашло вдохновение. Строчки гениальных стихов лились из него как из рога изобилия, жаль только, что их нечем было записать. Но Поэт был уверен, что он не забудет ни одной строфы.

   Поэт уже представлял себе битком набитый зал своих поклонников, аншлаг, бурные, долго непрекращающиеся овации после исполнения своих новых стихов. Но тут рядом с лодкой Поэта появилась очень красивая тропическая рыбка. Поэт засмотрелся на нее. Красота всегда его вдохновляла. Рыбка долго плыла рядом с лодкой, а потом вильнула хвостом и скрылась под водой. Поэт не заметил, как тропическая рыбка своими острыми шипами на спинном плавнике случайно продырявила ему резиновую лодку. Лодка сдулась и пошла ко дну. Плавать Поэт не умел...

   А Богач, проснувшись позднее и обнаружив, что остался на острове один, заплакал. Когда закончились все слезы, Богач сел на песок и стал смотреть на море. На горизонте море соединялось с небом и Богач стал смотреть на Небо. Удивительно, что раньше Небо для Богача не существовало. Он на него и внимания никогда не обращал, а сейчас не мог оторваться. А мудрые люди говорят, что если долго долго смотреть на Небо, оно откроется...

   Богача нашли спасатели через три недели после крушения корабля. Он лежал на песке лицом к Небу с распахнутыми как у летящей птицы руками-крыльями. Спасатели подумали, что он уже умер, но он был жив.

   После чудесного спасения Богач очень изменился. Он раздал половину своего богатства бедным, а на вторую половину построил красивый храм в честь Николая Чудотворца - помощника всех путешествующих и стал работать в этом храме ночным сторожем. По ночам он часто смотрит на звездное небо. Благодатью Духа Святаго Богач давно уже знал, что где-то там в глубине ночного неба есть Царство Небесное, уготованное всем верующим в это Царство людям, но оно так далеко, что его отсюда не видно. Только звезды, как ночные фонари Вечности, освещают туда дорогу.

   А, может быть, подумал Богач однажды, звезды это не фонари, а светящиеся окна тех праведников, которые заслужили это Царство Небесное и молятся сейчас там о тех, кто пока еще на Земле...  

И зазвонят колокола...

                                                                   Я тихо постучалась в Небеса,

                                                                   И мне... открыли...

   Нас привезли в этот роддом почти одновременно. В один и тот же день и в один и тот же час. Разница была только в нескольких десятках минут.

   Увидев нас, главный врач роддома Давид Самойлович схватился за сердце. Наше появление грозило испортить этому образцово-показательному роддому Центрального округа Москвы всю их многолетнюю положительную статистику.

   Мы скромно притулились на кушетке в кабинете главного врача и  ждали своей участи. Главврач готов был метать одной рукой громы, а другой молнии, но наш обреченный вид двух полуживых куриц с огромными животами терзал доброе сердце Давида Самойловича и он направил весь свой гнев на мужскую половину человечества. Давид Самойлович совсем забыл, что без мужчин не будет нужды в роддомах и он сам пострадает и как минимум останется безработным...

   На последних проблесках сознания я представила Давида Самойловича командиром зенитной батареи, а себя - заряжающей. Моя молодая беременная соседка пусть подносит снаряды.

   - По подлым мужикам, - скомандовал Давид Самойлович, - изо всех орудий - огонь, огонь, огонь...

   Я потеряла сознание.

   Очнулась я уже в палате. Давид Самойлович читал вслух историю моих болезней. Моя любимая учительница по литературе поставила бы ему “пятерку” за выразительное чтение.

   - Патологическая беременность. Сорок семь лет - старорожающая. Угроза жизни роженицы, обремененной массой хронических заболеваний.

   Дальше шел большой список моих болезней, которые я накопила за сорок лет своей жизни. Из длинного перечня латинских фраз мое полуобморочное сознание улавливало лишь одно слово сердце..., сердце..., сердце...

   Давид Самойлович перевел дыхание и повернулся к моей соседке.        

   - Патологическая беременность. Пятнадцать лет, еще не совсем сформировавшийся организм, детская матка, угроза жизни ребенка...

   На горизонте образцово-показательного роддома реально замаячили как минимум два, а как максимум четыре летальных случая.

   Давид Самойлович перешел на круглосуточное дежурство и в нашей двухместной палате поставил себе раскладушку.

   - Не вставать, - пригрозил он нам, пытаясь сделать из своего добрейшего лица звериную физиономию, но даже у моего соседа пятилетнего Мишки это страшнее получается и мы расхохотались.

   - Не вставать, - повторил Давид Самойлович, - и не шевелиться, а то привяжу вас к кроватям ремнями. У одной матка чуть живая, а другая сама чуть живая, а они еще и смеются...

   Ранним утром в ближайшем к роддому храме зазвонили колокола. “Казанская” звала всех к себе на праздничную литургию На седьмом ударе колокола у меня остановилось сердце, но совсем не было больно, было как-то очень легко...

   Прямо по воздуху ко мне подошла Богородица с Богомладенцем на руках и молча взяла меня за руку. В храме, не смотря на ранний час, было тесно. Богородица подвела меня к мужчине в очень знакомой куртке. Мужчина молился с закрытыми глазами.

   - Заступница усердная, спаси мою жену, помоги ей...

   Мой муж, а это был именно он, никогда, кажется, не был особенно верующим.

   - Как зовут твою жену ? - спросила у моего мужа Богородица.

   - Маша, Мария...

   Врачи боролись за меня семь часов. За это время я несколько раз умирала, но чудесным образом оживала...

   - Как моя девочка ? - спросила я, как только пришла в себя окончательно.

   - Девочки никакой нет, - ответил мне Давид Самойлович, сияя своими вставными челюстями на все тридцать два зуба. - Есть пацан. Богатырь, без малого пять килограммов.

   - А УЗИ показывало что будет девочка. Мы все розовое приготовили.

   - Вот и не надо заранее ничего покупать. Примета плохая. А барахлом с соседкой своей обменяетесь. У нее как раз девочка, а она ждала парня.

   - Трое суток не вставать, - строго сказал нам Давид Самойлович и грозно сдвинул брови на своем патологически добром лице. Но даже у моего соседа пятилетнего Мишки страшнее получается и мы расхохотались.

   - У одной шов на полметра, другая литра два крови потеряла, а они еще и смеются... Но вы у меня молодцы, Давид Самойлович улыбнулся нам усталой улыбкой и погладил по очереди по голове как маленьких девочек и мы дружно заплакали.

   Два наших только что вылупившихся птенчика, мой сын и дочка моей соседки, с готовностью подхватили нашу хлюпающую мелодию.

   Вечером этого же дня Давида Самойловича прямо из дома увезли в больницу с обширным инфарктом.

   Ночью я встала, подошла к окну и тихо постучалась молитвой в звездное ноябрьское небо. Мне открыли.

   - Как зовут твоего врача ?

   - Давид, - ответила я. - Давид Самойлович...  

И я тоже твой, Господи...

   Чёткое ощущение своей ненужности собственным родителям запомнилось Славке ещё с детского сада, когда его очень занятые молодые родители оставляли маленького Славку в круглосуточной группе и даже в пятницу умудрялись забирать его самым последним. Такой же бедолагой была девочка Леночка, которая свою заброшенность тихо выплакивала, забившись в самый дальний уголок в раздевалке. Но и бедную Леночку забирали на пять минут раньше Славки. Славка не плакал, потому что нечеловеческим усилием воли перекрывал все выводные протоки слёзных желёз и делал вид, что ему совсем не больно... Он даже заставлял себя не смотреть в окно и на входную дверь, но это у него плохо получалось. При виде родителей его пятилетнее сердечко проваливалось от счастья куда-то в живот...

   Подростковый возраст Славки совпал с диссертацией, которую писал папа. Мама ему помогала и Славку, чтобы он не болтался под ногами, сплавили на все три летних месяца в пионерский лагерь, где он очень быстро узнал всю изнанку жизни и окунулся в неё с головой. Загруженные работой родители приезжали к Славке в пионерский лагерь крайне редко и он стал замечать, что это ему уже почти совсем не больно...

   Славкины ровестники и друзья по пионерскому лагерю поголовно болели книгами и фильмами про всяких монстров, вампиров, чудовищ. По вечерам мальчишки выключали в палате свет и рассказывали друг другу в полной темноте одну страшную историю за другой. У Славки замирало сердце, холодела кровь, волосы становились от страха дыбом... Он стал очень плохо спать и вздрагивать во сне.

   В Москву Славка вернулся через три месяца совсем другим человеком, а родителя этого не заметили. Их удивило лишь то, что сын не выключает ночью свет в своей комнате.

   Монстры пришли к Славке уже в его первую московскую ночь. Славка вовремя услышал их шаги и успел включить свет. Было слышно как когти монстра царапнули дверь. Славка понял, что свет - это его защита. Но всего через несколько дней Славка сделал очень неприятное открытие - монстры заполонили всю квартиру. Они сидели в шкафах, под столом, под кроватями, в выдвижных ящиках кухонного стола, за каждой дверью... Странно, что Славкины родители ничего не замечали и жили абсолютно спокойно.

   Когда один противный, зелёный и скользкий монстр вцепился своими лапами в Славкину руку - Славка заорал нечеловеческим голосом. “Скорая” приехала очень быстро и диагноз поставили очень быстро - быстро прогрессирующая паранойя. Напичканный сильнейшими препаратами, Славка почти всё время спал. Если сознание и возвращалось к нему - он начинал кричать и наотрез отказывался открывать глаза.

   Лечащий врач ничего от Славкиных родителей не скрывал.

   - Лечение будет трудным и долгим. Наберитесь терпения. И самое главное, никаких обещаний я вам давать не буду.

   Славка стал жить в режиме амёбы, которая реагирует только на свет. Причём реакция на свет у неё отрицательная. Амёба всё время уплывает туда, где темно. Славкин мир ограничился темнотой закрытых глаз.

   Прошло несколько месяцев, которые Славка даже не заметил. Лечащий врач в этот раз разговаривал с измученными Славкиными родителями более определённо.

   - К нормальной жизни вашего сына не вернуть. Теперь уже ясно, что пошли необратимые процессы. Мой вам совет - не мучить себя, зачем вам такая обуза ? Есть масса специализированных заведений, там и лечение хоть какое-то, и питание, и уход, всё что надо, а в домашних условиях вы себя надорвёте и физически и морально. И не думайте, что ваш случай редкость. Индустрия страха у нас процветает и даёт вот такие сумасшедшие плоды...

   Пожилая санитарка психиатрической больницы тётя Дуся высшего медицинского образования не имела, но с лечащим Славкиным врачом была совсем не согласна.

   - Это бесы мучают вашего мальчика, - просто сказала тётя Дуся Славкиным родителям. - Сделать то человеку бесы ничего не могут, а вот пугать они мастера. Мой вам совет - отвезите вы своего ребёнка куда-нибудь в деревню, на свежий воздух подальше от города и самое главное - молитесь за него и день и ночь. Господь милосердный, а родительская то молитва со дна моря достаёт...

   Родители забрали Славку из больницы в тот же день...

   Славка проснулся от пения птиц и сразу широко и без всякого страха открыл глаза. Прямо на него с противоположной стены смотрел с иконы Спаситель. Славка встал на слабенькие дрожащие ноги. За девять месяцев его ноги разучились ходить. У Славки хватило сил выйти через террасу в сад. Черёмуховый аромат закружил ему голову и он рухнул на траву. Болезнь пошла через глаза и Славка заплакал...

   Тихо подошли родители. Всхлипывая и заикаясь Славка пытался объяснить родителям как прекрасен Божий мир. И поющие птицы, и цветущая черёмуха, и небо...

   - И это всё Божье ? - вдруг спросил Славка.

   - Конечно, и мы тоже Божьи, - сказала мама.

   - И я ? - с надеждой спросил Славка.

   - И ты, и я, и папа и все все люди на Земле.

   Мама обняла и поцеловала плачущего Славку. У Славки от счастья сердце провалилось куда-то в живот. Как в детстве...

   Когда вернулись в дом, Славка подошёл к иконе Спасителя, прижался к ней щекой и прошептал, немного стесняясь :

   - И я тоже Твой, Господи...

   Славка окончательно выздоровел, закончил школу, получил профессию и стал очень хорошим мастером краснодеревщиком. В нескольких храмах Подмосковья деревянные иконостасы сделаны его руками.

   Я часто встречаю Славку в нашем храме. Он всегда стоит с низко опущенной головой, а рядом с ним красавица жена и двое маленьких детей, похожих на ангелов...

Любка дурочка у нас...

   Я бежала по запутанным коридорным лабиринтам больницы и мне казалось, что они никогда не закончатся. Дважды я упиралась в тупик и возвращалась назад.

   - Шансов на жизнь практически нет, - звучали в ушах слова доктора, а перед глазами стояла Люба, похожая на маленький скелетик, обтянутый кожей. Болезнь съела почти все её мышцы.

   Люба меня не узнала...

   Как же мы над ней издевались. Целая ватага здоровых мальчишек и девчонок, приехавших в деревню на лето. Всем казалось стыдным, если Люба подходила к нам. Мы убегали, прятались, а Люба нас искала, а когда находила - как же она радовалась...

   Люба с детства была дурочкой. И все это знали, кроме неё.

   - Люб, на конфетку.

   Она с радостью брала, а увидев, что там пустой фантик, очень смешно удивлялась и разводила руками - нету... Как же мы хохотали... От нашего дикого хохота перепуганная стая ворон поднималась на крыло и долго кружила над деревней.

   Люба жила в деревне постоянно. Моя бабушка собирала всю мою одежду, из которой я выросла и отдавала Любиной маме. Они жили очень бедно.

   Однажды Люба потерялась. Её искали всей деревней почти всю ночь, а нашли в старом, совсем разрушенном храме, где она просто уснула около разрушенного алтаря.

   Бог позвал Любу и она Его услышала... Каждый день Люба стала приходить на развалины храма. То она выносит какой-то хлам, накопленный за годы запустения, то подметает, то борется с крапивой, которая нагло наступала на храм со всех сторон.

   А мы играли в лапту, купались, загорали и были рады, что Люба от нас отстала...

   Девушкой я уже редко ездила в деревню, мне больше нравилось море и мои городские друзья.

   Приехав к бабушке уже студенткой, я удивилась, что храм восстанавливается, появилась новая крыша, окна, двери.

   - У нас и служба бывает по воскрестным и праздничным дням, - сказала бабушка. - Это всё наша Любушка. Она деньги

по деревням собрала и батюшку нашла. Он приезжает из рай центра.

   - Ба, но ведь она же... дурочка.

   - Грех так говорить. В старину сказали бы блаженная...

   Любу я не узнала. Она светилась каким-то внутренним светом.

   Мне вдруг захотелось попросить прощения у Любы за всё и за всех, но я постеснялась...

   - У нас в храме есть чудотворный образ великомученицы Екатерины, - сказала мне Люба. - Иди помолись ей, она поможет тебе жениха хорошего найти. И я помолюсь за тебя.

   Люба подтолкнула меня к дверям храма...

   Молитвами святой великомученицы Екатерины и Любиными я очень удачно вышла замуж, устроилась на хорошую работу, родила двоих детей.

   У бабушки в деревне мы почти не бывали, так как построили свой дом. Всё было хорошо, даже очень, пока по просьбе сына мы не купили ему снегокат. Сын не справился с управлением и на большой скорости врезался в огромную сосну. Снегокат отлетел в одну сторону, а сын в другую...

   Для меня наступила ночь. В реанимации я совсем потеряла счёт времени. Наш сын был где-то между Небом и Землёй.

   Люба молилась за жизнь моего сына в восстановленном храме. Мне потом бабушка рассказывала, что Люба, узнав про мою беду, как встала на колени перед образом Пресвятой Богородицы, так и не вставала несколько дней. К ней никто не подходил. Потом она сама поднялась и так просто сказала:

   - Будет жить...

   - Будет жить, - точно также сказал мне врач в реанимации.

   Любу похоронили рядом с храмом. Летом на её могилке всегда растут беленькие такие скромные цветочки, не знаю как называются, а зимой около её креста всегда тает снег. Даже в очень сильный мороз...

Молитва по соглашению

   Многолетнее употребление спиртных напитков привело внутренние органы Петра, мужа Зинаиды, в совсем плачевное состояние. Внутренние органы скрипели, сколько могли, а тут взяли и все дружно забастовали и категорически отказались выполнять свои функции. Зинаида подумала, что Петр умер.

   Петра увезли в реанимацию, а Зинаида побежала в храм. Батюшка выслушал ее и благословил читать за Петра молитву по соглашению. Зинаида многолетняя активная прихожанка храма, а Петр, хоть и сильнопьющий человек, но и он никогда не отказывает батюшке в помощи. На трезвую голову он выполняет все плотницкие, столярные и слесарные работы в храме. Руки у него “золотые”.

   Молитва по соглашению читается в определенное по договоренности время и усиливается от количества молящихся людей. Зинаида подошла ко всем постоянным прихожанам храма, кто знал ее и Петра. Никто ей не отказал, но никто точно и не обещал. Лето. У всех хозяйство, огороды и домашних дел выше крыши. Аннушка с козами своими так устает, что без рук, без ног вечером еле-еле до кровати своей доползает. Антонина одна целую усадьбу в десять соток содержит, а трава прет как сумасшедшая и полоть почти каждый день надо. У Нины внуков навезли целый дом на все лето. У Надежды, как нарочно, на работе ночная смена с десяти часов вечера. Наталья приболела и еле на ногах стоит. Галина к дочке уезжает и не знает когда вернется. У Валиного мужа юбилей, круглая дата и гости вечером соберутся...

   Зинаида ни на кого и не обижалась. Молитва по соглашению - дело добровольное. Никто никого не заставляет. Хочешь читать - читай, не можешь, всякое ведь бывает, простите за беспокойство.

   Договорились читать в десять часов вечера.

   Ближе к десяти часам среди домашней суеты Нина вспомнила про Петра и невидимый страж Души - Совесть, заставила ее покраснеть. Нина вспомнила, сколько же добра по жизни сделала ей Зинаида. Целый год, когда умирала мама, Зинаида приходила к Нине каждый день и помогала ухаживать за тяжелобольной женщиной, не брезгуя при этом ни чем. Аннушка в это же время вспомнила как Зинаида целую неделю делала в ее квартире ремонт. Она по профессии маляр. Зинаида не взяла за свою работу с Аннушки ни одной копейки денег. Надежда вспомнила как Зинаида постоянно выручает ее деньгами, дает в долг и никогда не торопит отдавать. Добрые дела Зинаиды вспомнили и Галина, и Валентина, и Антонина, и Ксения, и Евдокия, и Лариса, и Вера...

   Ровно в десять часов вечера, усиленная чуть ли не в двадцать раз, молитва по соглашению о тяжелоболящем Петре полетела на Небо:

“ Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, Ты бо рекл еси пречистыми усты Твоими : Аминь глаголю вам, яко аще два от вас совещается на земли от всяцей вещи, еяже аще просита, будет има от Отца Моего, Иже на небесах : идеже бо еста два или трие собрани во имя Мое, ту есмь посреде их. Непреложны словеса, Твоя, Господи, милосердие Твое безприкладно и человеколюбию Твоему несть конца. Сего ради молим Тя : даруй нам, рабам Твоим - Зинаиде, Ксении, Антонине, Нине, Екатерине, Маргарите, Валентине, Ларисе, Анне, Евдокии, Надежде..., согласившимся просить Тя о благополучном выздоровлении раба Божия Петра, исполнения нашего прошения. Но обаче не якоже мы хотим, но якоже Ты. Да будет во веки воля Твоя. Аминь.”

   Женщины читали эту молитву почти целый месяц, не пропуская ни одного дня, и Петр пошел на поправку. С его лечащим врачом чуть не случилась истерика, когда он при выписке посмотрел результаты последних анализов Петра. С такими анализами Петра можно было запускать в космос.

   Когда здоровый Петр вернулся домой, Зинаида тут же побежала в храм заказать благодарственный молебен о чудесном выздоровлении мужа.

   А Петр так испугался смерти, что совсем перестал пить. Ему вдруг открылась красота Божьего мира. Петр часто сидел на крыльце своей дачки, слушал пение птиц, любовался пролетающими мимо него бабочками и другими божьими тварями и все время улыбался. Его бывшие собутыльники никак не могли понять - чему это он все время радуется ? А потом решили, что в больнице Петру дали какие-то таблетки и он сошел с ума. Этим и утешились...

Подарок младенцу Христу

Рождественский рассказ

   Наступил Рождественский пост. Второкласснику Алеше отец пообещал, что возьмет его на ночную Рождественскую службу в храм. Алеша еще ни разу в жизни не был на ночной службе.

   Из детской Библии Алеша знал, что когда родился младенец Христос, к Нему пришли из далеких стран мудрецы и принесли в подарок золото, ладан и смирну.

   Нехорошо идти на День Рождения к Господу с пустыми руками, подумал Алеша и решил сделать для младенца Христа подарок своими руками. Несколько дней Алеша старательно лепил пластелинового Ангела. Ангел получился у Алеши очень красивый. Особенно удались мальчику золотые крылья из пластелина желтого цвета. Казалось, еще мгновение и пластелиновый Ангел полетит...

   Рождество Христово приближалось с каждым новым днем декабря.

   Однажды, почти перед самыми зимними каникулами, Алеша пришел из школы домой и ахнул от ужаса. Вместо красивого Ангела, которого Алеша хотел отнести в храм младенцу Христу, Алеша обнаружил бесформенную массу разноцветного пластелина. Мама не уследила и Алешин младший братик Матвейка добрался до пластелинового Ангела и сломал его. Красивый Ангел с желтыми крыльями превратился в руках маленького Матвейки бесформенный пластелин... Алеша кричал и плакал одновременно. Он припомнил своему младшему братику все. И то, как он порвал ему страницу в учебнике “Русского языка”, и то, как он разрисовал Алешину тетрадь с домашним заданием, и много чего другого.

   - Он маленький, - пыталась защитить Матвейку мама.

   - Маленький, да удаленький,  - кричал Алеша сквозь слезы.

   Слово “удаленький” ему вовремя кто-то подсказал прямо в левое ухо...

   - Прости, Алеша, Матвейку, - просила мама. - Ему всего два годика. Мы с тобой завтра возьмем другой пластелин и сделаем другого Ангела. Еще лучше старого.

   Алеша Матвейку не простил и другой Ангел ему был совсем не нужен. Алеша не стал ужинать, лег спать и долго еще тихо всхлипывал в своей кровати.

   - Хоть бы этого Матвейки совсем на свете не было, - подумал Алеша, перед тем, как заснуть, или это ему опять кто-то подсказал, прямо в левое ухо...

   Ночью Алеше снился сон. Он, как всегда, пришел из школы домой и его, как всегда, встречает у дверей мама и говорит грустным голосом :

   - Твое желание, Алеша, исполнилось. Матвейки нет и никогда уже больше не будет. Вот это его игрушки, это его одежда, это его кроватка. А его самого никогда никогда с нами уже не будет и он больше не будет тебе мешать.

   Алеше стало так страшно от маминых слов, что он даже не спросил у нее о том, а где же Матвейка и проснулся.

   В большой комнате горел свет.

   - У Матвейки сильный жар, высокая температура, - сказала мама. - Сейчас приедет “Скорая помошь”.

   Матвейка лежал в своей кроватке такой маленький, такой беззащитный, что у Алеши чуть сердце из груди не выпрыгнуло от жалости к младшему брату. Алеша осторожно погладил Матвейку по голове. Лобик у малыша был очень горячий.

   - Твое желание исполнилось, - шепнул кто-то Алеше в левое ухо. - “Скорая помощь” увезет Матвейку и его никогда больше не будет...

   - Матвейка, ты только не умирай, - сказал Алеша своему младшему братику и расплакался. - Я очень тебя люблю. Ты только не умирай.

   Алеша плакал около кроватки брата и думал о том, что он встанет в дверях и не даст увезти Матвейку навсегда.

   Врач со “Скорой помощи” сделал Матвейке укол и сказал, что надо подождать до утра. Алеша, мама и папа всю ночь просидели у Матвейкиной кроватки как часовые, ни на минуту не смыкая глаз. Утром Матвейка пошел на поправку и в больницу его не забрали. С тех пор Алеша полюбил своего младшего братика Матвейку по-настоящему. Они стали неразлучными. Куда Алеша - туда и Матвейка, куда Матвейка - туда и Алеша...

   И вот, наконец, наступила долгожданная Рождественская ночь. В храме было так много людей, что Алеша даже испугался, что им с отцом не хватит места. Но все чудесным образом поместились. Алеша оказался недалеко от вертепа. Он стоял и думал о том, как же младенец Христос на праздничной иконе похож на его младшего братика Матвейку.

   У Алеши не было для младенца Христа ни золота, ни ладана, ни смирны. У Алеши не было даже его пластелинового Ангела с желтыми крыльями. Зато в его сердце была искренняя, неподдельная, настоящая любовь к младенцу Христу, к младшему братику Матвейке, к маме с папой, и ко всем людям на Земле. А любовь, как известно, дороже золота...

   Батюшка отец Димитрий первым запел праздничный Рождественский тропарь: “ Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия мирови свет разума, в нем бо звездам служащии звездою учахуся Тебе кланятися, Солнцу правды, и Тебе ведети с высоты Востока, Господи, слава Тебе !”.

   Следом за батюшкой праздничный тропарь подхватил церковный хор и все прихожане храма.

   Алеше вдруг показалось, что младенец Христос на праздничной иконе улыбается и Алеша, стараясь перекричать стоящих рядом с ним людей, запел во всю силу своего молодого звонкого голоса :

“ Рождество Твое, Христе Боже наш...”.

   А маленький Матвейка и другие такие же младенцы как и он в это время крепко спали. Потому что колыбельную песню в Рождественскую ночь для всех младенцев на Земле всегда поют настоящие Ангелы...

Там была какая-то грустная история...

   Во время вечерней или утренней службы в храме эта молодая женщина в черном платке всегда стояла у Кануна - куда ставят свечи по усопшим людям. Женщина была очень красивая и на нее часто обращали внимание, а она ни на кого не смотрела, ни с кем не разговаривала, а делала и делала незаметно свое дело. Чистила подсвечник, убирала догоревшие свечи, а вместо них ставила новые. Никто никогда даже голоса ее не слышал. Старые-то прихожане про нее все знали, но лишний раз не хотели и вспоминать. А случайным захожанам подробности знать совсем не обязательно...

   - Там была какая-то очень грустная история, - скажет, бывало, какая-нибудь бабушка, если к ней назойливо подступали с вопросами о молодой красивой женщине в черном платке.

   Да мало ли у всех нас своих грустных историй. Жизнь длинная...

   Марина появилась в храме несколько лет назад с маленьким ребенком на руках. В церковной лавке она обратилась к женщинам с просьбой о помощи. Ее муж попал в автомобильную катастрофу, разбился насмерть и она осталась одна без средств, с маленьким ребенком на руках. Ей даже похоронить мужа не на что. Женщины в церковной лавке спохватились, позвали батюшку. Батюшка дал молодой женщине деньги на гроб, на погребальные одежды для ее мужа, на другие похоронные затраты. Батюшка пообещал молодой женщине отпеть ее мужа в своем храме без всяких денег. Прихожане храма подсуетились и принесли деньги, одежду, продукты. Молодая женщина уходила из храма с двумя большими сумками на перевес.

   Черный платок Марина сняла за ближайшим поворотом и весело побежала домой. Сегодня приезжает из командировки муж и она встретит его по полной программе. Деньги теперь у нее есть, продукты тоже. Осталось только подключить фантазию и кулинарные способности. А готовить Марина любила.

   Как же легко обмануть этих верующих. Поверили всему, что Марина им там насочиняла. Сами виноваты, злорадно подумала она. Нельзя в наше время быть такими доверчивыми.

   Стол Марина собрала царский. Он в буквальном смысле слова ломился от деликатесов. Сама Марина нарядилась в самое лучшее и дочку нарядила. Муж уже звонил с кольцевой дороги, значит, где-то через час он уже будет дома.

   До дома муж Марины не доехал. На съезде с московской кольцевой дороги в него врезался КАМАЗ и его “Жигуленок” превратился в лепешку. Тело вырезали из металла сварочным аппаратом.

   Марина окаменела. Она перестала есть, перестала спать, перестала разговаривать. Она сидела и тупо смотрела в одну точку. А в голове бегущей строкой бесконечно повторялись три слова : “Это ты виновата. Это ты виновата. Это ты виновата...”.

   Первые слова, которые она произнесла после похорон были :

“ Это я виновата”. Марине очень хотелось сделать самой себе больно. Она рвала свои волосы, царапала до крови руки, кусала до посинения губы. В конце концов ее увезли в больницу, а дочку забрали родственники.

   По промыслу Божьему Марина попала именно в ту психиатрическую больницу, в которой работала медсестрой прихожанка храма, батюшку которого Марина так мастерски обманула. Более того, эта прихожанка принимала активное участие в “спасении”  Марины. Прихожанка рассказала все батюшке и он пришел в больницу уже на следующий день.

   Выздоровление Марины шло тяжело. Батюшка давно отпустил ей все ее грехи, а сердобольные женщины из храма часто навещали Марину и больнице и на ее тумбочке всегда лежало много гостинцев. Марину все давно простили. Все, кроме нее самой. Марину ни что не радовало, даже ее родная дочка и от недостатка материнской любви дочка Марины заболела. Заболела так, что врачи сказали страшное слово - “безнадежна”. Но это у людей “безнадежна”, но не у Бога.

   Ровно месяц батюшка и все прихожане его храма каждый день служили дополнительный молебен о здравии тяжело болящего младенца Ольги. Батюшка падал на колени, а за ним падали на колени все прихожане и просили, просили Пресвятую Богородицу, Пантелеимона целителя, Матронушку московскую... Снова Пантелеимона целителя... Просили о выздоровлении младенца Ольги. Оленька стала по-настоящему родной всем, кто за нее так искренне молился. Марина давно вышла из психиатрической больницы и день и ночь была у постели больной дочери.

   Под праздник Благовещения Олечка пошла на поправку и попросила у мамы белого хлеба с вареньем. Врачи развели руками. В медицинской карте у Олечки ее лечащий врач так и записал :

“ Выздоровление было невозможно, но оно произошло, причем, без всяких осложнений”.

   Марина приходит в храм каждый день самая первая, а уходит самая последняя. В выходные дни рядом с ней всегда дочка Олечка.

   И когда кто-нибудь из любопытных новеньких спрашивает у постоянных прихожан храма :

   - А почему эта красивая молодая женщина в черном платке ?

   Старожилы обычно отвечают :

   - Там была какая-то очень грустная история...

   Да мало ли этих грустных историй у всех нас, добавим мы от себя. Жизнь штука длинная...

Черного цвета в Радуге нет

Черного цвета в радуге нет

   Долгожданный летний дождь спас от солнечного удара все живое.

   Изнурительная жара надоела всем, измучила всех. Жара иссушила не только землю, воздух, но и все чувства, все мысли. Ни думать, ни смеяться, ни плакать не хотелось…

   А сегодня в небесной канцелярии открыли все краны – хлебайте на здоровье. И Алка хлебала, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.

   По чьей-то злой шутке или умыслу окна роддома смотрели прямо на окна морга (оказывается, и в морге есть окна). А, может, и правильно. Из вечности пришли, в вечность уйдем. А жизнь это так, мгновение. Что тут в самом деле ? Ну, десяток-другой шагов-то, и все дела…

   Алке захотелось курить, но дождь не прекращался. Наводя чистоту на Земле, дождь призывал к здоровому образу жизни.

   В палату не хотелось, и Алка пошла считать шаги из вечности в вечность, от рождения до смерти. Шагов оказалось ровно пятьдесят четыре. «Если один шаг это год, то третью часть я уже прошла», - подумала Алка. «Земную жизнь дойдя до половины, я заблудился в сумрачном лесу, утратив светлый путь в конце долины…).

   Одна Алкина знакомая всегда говорит: «Когда мне не хватает природного оптимизма, я пью вино». Оптимизма Алке явно не хватало, но и вина взять негде. Алка лежала в палате абортников. Точнее, предабортников. «Завтра я буду детоубийцей», - подумала Алка. Курить захотелось до тошноты.

   Их родители были в шоке. Его родители – против, ее – категорически против. И они поселились в летнем домике садового товарищества с красивым названием «Жасмин». Денег на съемную квартиру у них не было.

   Родителей с обеих сторон чуть не хватил удар, когда они посетили их местообитания и увидели замерзшую в умывальнике воду, которую они оттаивали горящей свечкой, чтобы умыться. А Алка с Сашкой были счастливы. Даже очень счастливы и бытовых неудобств совсем не замечали. Зато ночью через дырявую крышу можно смотреть на звезды. И денег за тот рай с них никто не брал. Дачный сезон закончился, все дома пустовали. Оба длинноногие, худющие, молодые и счастливые, Сашка с Алкой летели в свой первый общий дом сломя голову.

   Родители выдержали пару месяцев в предынфарктном состоянии и сняли им жилье. Сашке с Алкой было по семнадцать лет, они только-только закончили школу и поступили в институт.

   Признаний в любви не было, клятв верности тоже не было. Как-то обошлись. Сашка всегда решал все вопросы молниеносно, без лишних сомнений и колебаний, без ненужного сотрясания воздуха. Оттеснив Алкиных подруг на задней площадке троллейбуса, он категорично заявил : «Мы будем жить вместе и умрем в один день. Только попробуй сказать «нет»…». Алка даже не пробовала. И первый их поцелуй был в том же троллейбусе. Они тогда еще познакомились с водителем и обещали пригласить его на свадьбу.

   С того дня Алка с Сашкой не расставались ни днем, ни ночью…

   А сейчас вот уже несколько дней никто и не знает, что Алка здесь на лавочке, под проливным дождем… между жизнью и смертью… Обида погнала, а ноги привели…

   Около морга остановилась крытая грузовая машина.

   Сашка всегда и все решал сам. Решение бросить институт и пойти в армию в десантные войска он тоже принял сам.

   - Я хочу проверить и тебя, и себя. Себя на прочность, а тебя на верность.

   - Я не выдержу, сразу предупреждаю, - сказала Алка, умирая от одной мысли о двух годах разлуки.

   - Куда ты денешься ?

   - Я тебе изменю, замуж выйду и…

   Договорить Алка не успела. Как написали бы в криминальной хронике, в полном сознании и абсолютно хладнокровно Сашка ее ударил. Алкино лицо отлетело в одну сторону, а ее пшеничная грива в другую. Кажется, целую вечность голова и волосы возвращались на свои места…

   Дождь прекратился.

   Из кузова грузовой машины стали выпрыгивать люди. Сняли тело, завернутое в простынь.

   Мальчик лет двенадцати подошел к Алке и присел рядом.

   - Мокро, - Предупредила его Алка.

   - Вижу. Плакала, что ли ?

   - Просто дождь, - сказала Алка.

   - А у меня бабаня умерла, я и то не плачу, - мальчик закрыл лицо руками. – все говорила : «Вот дождичек пройдет – по грибы пойдем». Она все грибные места знала.

   - Смотри, вон радуга. – Алка показала на небо. – На разноцветный мост похожа. А куда она ведет, никто, наверное, и не знает…

   - В рай, куда же еще ? Чего тут непонятного-то ? – Мальчик открыл лицо.

   - А там хорошо ? – спросила Алка.

   - Лучше не бывает. Черного ведь цвета в радуге нет.

   - Бежим, может, успеем ?

   - Если как следует постараться, то можно и успеть…

   Они рванули наперегонки.

   Алка еще вернется сюда, чтобы родить Сашку-маленького. А встречать их из роддома будет Сашка-большой. Ведь черного цвета в радуге нет. Чего тут непонятного-то ?...

Боишься?  И правильно делаешь...

   В Новогоднюю ночь мне приснилась страшенная Крыса символ наступающего года.

   - Боишься ? - Крыса клацнула стоматологически идеальными зубами. - И правильно делаешь. Да что с тебя взять ? Копить как я ты не умеешь, только тратить здорова налево и направо. Мудрости в тебе нет ни капли. Одна дурь и поступки твои все дурацкие, поэтому и норка твоя до сих пор пустая.

   Пасть Символа Года была так близко от моего лица, что я могла пересчитать все крысиные зубы на верхней и на нижней челюсти.

   - А уж про хитрость я и не говорю. Тебя только ленивый не одурачит. Вот и получается, что делать тебе в моём крысином году нечего. Съем я тебя, чтоб не мучилась целый год. А помогать я буду только расчётливым, экономным, мудрым и хитрым.

   - Дай мне шанс, - взмолилась я. - Я похитрею, поумнею и стану расчётливой.

  Крыса задумалась.

   - Ну смотри, в другой раз не поверю. Наведи в своей норке порядок и жди. Ровно в двенадцать часов дня к тебе в дверь позвонят. Это и будет твой Последний Шанс.

   Крыса клацнула зубами и исчезла.

   Я проснулась в холодном поту. До двенадцати ещё есть время и я ураганом понеслась по квартире, наводя в ней порядок.

   Ровно в двенадцать часов дня в мою квартиру позвонили.

   Может, не открывать, подумала я. Кто его знает, какой он, этот мой Последний Шанс. А вдруг алкаголик или аферист? Только я так подумала, как около моего уха кто-то щёлкнул зубами и я пулей полетела открывать.

  - Соколов, тебе чего?

   На пороге стоял Соколов, с которым мы вместе работаем в музыкальной школе. Он по классу баяна, а я по классу фортепьяно. В одной руке Соколов держал чемодан, а в другой баян.

   - А меня из дома выгнали. Сказали без жены и без детей чтобы не возвращался.

   Соколов жил с мамой и её сестрой, своей тётушкой.

   - А почему ты ко мне пришёл ? ( мне очень хотелось сказать припёрся ).

   - Больше не к кому.

   - Как это не к кому ? В музыкальной школе одни женщины и почти все с неустроенной личной жизнью.

   - А я сразу, почему-то, про тебя подумал.

   - Мы с тобой, Соколов, не подходим друг другу. Мы слишком похожи, а одноимённые заряды отталкиваются. Физику помнишь ? Ты такой же как я чудик (считай дурик), не расчётливый(считай глупый), не хитрый (считай дурак).

   - Я кроссворды хорошо разгадываю, - Соколов шмыгнул носом.

   - Мы с тобой пропадём. С нашей музыкальной зарплатой мы и одного ребёнка на ноги не поставим. Ищи себе какою-нибудь бизнесменшу.

   - Да я их боюсь.

   - Уходи, уходи, Соколов.

   - Тогда я буду жить на твоей лестничной площадке. Считай, что я бездомный кот или собака. Дашь мне мисочку молока или косточку какую-нибудь - я буду рад.

   - Одурел совсем. Какую косточку ?... Какую мисочку ?...

      Соколов, он же мой Последний Шанс, уплетал за обе щёки мой праздничный обед.

   - Тебя что дома, перед тем как выгнать, не покормили ?

   - Покормили, - сказал Соколов, - но это было ещё в прошлом году. А мне у тебя нравится. Уютно. - Соколов уселся на мой диван. - Скажи, почему из всех знакомых мне женщин я не боюсь только тебя ?

   - Тебе, случайно, уходить не пора ? - с надеждой спросила я.

   - А вот я всегда думал, - спокойно продолжал Соколов, - что

делают мужья и жёны после праздничного обеда ?

   - Откуда же мне знать ? Я замужем никогда не была. Наверное, идут гулять, - намекнула я, что Соколову пора уходить.

   - Или телевизор смотрят, - Соколов уходить  не собирался, - книги читают, разговаривают.

   - Кроссворды разгадывают, - пошутила я.

   - Песни поют, - Соколов расчехлил баян.

   - Детей воспитывают, - добавила я и Соколов зачехлил свой баян.

   - Кстати о детях...  Я по гороскопу Крыса и для меня этот год счастливый.

   - А при чём тут дети ?

   - Мне бы хотелось, чтобы мои дети были похожи на тебя...

   Лицо Соколов как-то неожиданно быстро оказалось  рядом с моим лицом. Я даже могла бы подсчитать все веснушки на его длинном носу...

   Через девять месяцев у нас с Соколовым родилась тройня. Два сына - вылитые Соколов и дочка - вылитая я.

   - У моей бабушки по линии отца в семье было двенадцать детей, - сказал Соколов и как-то странно посмотрел на меня.

   - Ты что, Соколов, очумел ? - спросила я.

   - Боишься? И правильно делаешь...

Даже и не мечтай…

   У меня очень сложные отношения со своей Судьбой, которая ведет себя по отношению ко мне не как родная мать, а как настоящая злая мачеха.

   Три раза жизнь предоставляла мне шанс стать счастливой и три раза моя Судьба меня тормозила и шипела мне на ухо как змея :

   - Даже и не мечтай…

   Свое первое счастье по имени Алеша я встретила на ВВЦ, а по-старому на ВДНХа, в жаркий летний день, когда в Москве плавился асфальт, а вместе с ним и мои мозги. Я сидела у центрального фонтана спиной к хороводу золотых девушек. Потом я повернулась к ним лицом, потом опустила в воду одну ногу, потом другую, потом залезла в воду по пояс, потом нырнула с головой и только когда вынырнула поняла, что и в такую жару в Москве жить можно.

   Примерно такие же манипуляции проделывал Алеша. Мы с ним в воде и познакомились. Потом много хохотали, съели тонну мороженого и он назначил мне романтическое свидание.

   - Фиг тебе. Даже и не мечтай, - злорадствовала моя Судьба-злодейка и к вечеру у меня на обоих глазах выскочили огромные ячмени и поднялась температура.

   Моя лучшая подруга Люська приехала с другого конца города мне на помощь, плюнула на оба моих глаза и отправилась на свидание вместо меня.

   Пока Люськина слюна действовала на мои ячмени, Люська с Алешей полюбили друг друга и стали жить вместе. Мы до сих пор очень дружим…

   Свое второе счастье я встретила на улице в морозный зимний день. Я поскользнулась и упала прямо к ногам симпатичного мужчины по имени Юра. Он поднял меня за шиворот и мы пошли греться в ближайшее кафе.

   Юра назначил мне романтическое свидание.

   - Фиг тебе, даже и не мечтай, - потешалась надо мной моя Судьба.

   Неожиданно заклинило входную железную дверь и я никак не могла выйти из собственной квартиры. Пришлось звонить своей второй лучшей подруге Светке. Светка поехала на свидание вместо меня.

   Светка была не замужем, Юра не женат и пока слесарь спасал меня из каменной ловушки, пока я купила новый замок и слесарь его вставил – Юра и Светка полюбили друг друга и стали жить вместе. Мы до сих пор очень дружим…

   Свое третье счастье я встретила на Садовом кольце поздней осенью, когда у меня закашляла и остановилась машина. Тормознул «Жигуленок», вышел водитель по имени Саша и предложил свою помощь. Мы отбуксовали мою «Ниву» в автосервис и Саша назначил мне романтическое свидание.

   Моя Судьба хохотала до коликов в животе.

   - Фиг тебе… Даже и не мечтай…

   К вечеру у моей соседки Любы случилась осенняя депрессия и она решила повеситься, почему-то именно в моей квартире. Для получения положительных эмоций и для повышения содержания гормона счастья в крови я отправила Любу на свидание вместо себя.

   Разведенная Люба и одинокий Саша понравились друг другу и стали жить вместе. Мы до сих пор очень дружим…

   У меня не осталось ни одиноких подруг, ни разведенных соседок…

   Я открыла выдвижной ящик кухонного стола и мне на глаза попалась веревка, на которой моя соседка Люба когда-то хотела повеситься. Ей тогда, как и мне сейчас, катастрофически не хватало гормонов счастья в крови…

   На дефицитном ранневесеннем солнышке около моего подъезда грелись старушки, пережившие очередную зиму как нашествие неприятеля. Старушки не любят холода.

   Между бабульками на их лавочке возвышался огромный мужик, рядом с которыми мои соседки по подъезду казались крошечными беззащитными одуванчиками. Мужик заливался соловьем, а бабульки хихикали, обнажая при этом нестройный частокол своих зубов. Бабульки – это немного постаревшие смешливые девчонки… с родниковыми глазами.

   Огромный мужик при ближайшем рассмотрении оказался бывшим Любкиным мужем Витькой.

   - Люба здесь больше не живет, - сказала я.

   - Я знаю, - ответил мне Любкин бывший муж.

   - У Любы другая семья.

   - И это я зная, - ответил мне Любкин бывший.

   Бабульки как по команде опустили глаза.

   - И она счастлива, - тихо добавила я.

   - Я рад за нее, - ответил Любкин муж. – Хочешь спросить зачем тогда я приехал ?

   - Нет, не хочу, - честно ответила я.

   - А вот я хочу тебе рассказать из каких мест очень отдаленных я вернулся, а главное… зачем ?...

   Любкин бывший легко поднялся и вошел в мой подъезд первым.

   Дорогу он знал хорошо. Моя и Любкина квартиры были на одном этаже.

   Витька по-хозяйски разделся, разулся и прошел на кухню.

   - Я не люблю, когда здоровенные мужики изливают мне свою душу, плачутся, - предупредила я, ставя чайник на плиту. – В Дуэньи я не гожусь, предупреждаю тебя сразу.

   - А если эта душа у мужика очень болит ?

   Я критически посмотрела на огромные габариты Витькиной фигуры и прикинула – где у него может быть его душа ? Мой взгляд ни на чем не остановился…

   Выпили чай с печеньем.

   - Конструкция твоей исповеди стара как мир и известна каждой бабульке в нашем большом доме, - сказала я, убирая посуду. – Встретил другую женщину, бросил жену.

   В этот момент я вспомнила про веревку в моем кухонном столе.

   - Сейчас у тебя что-то там, видно, не получилось и ты решил вернуться назад. А вот у твоей бывшей жены все, слава Богу, получилось. Она замужем и счастлива. Поезд ушел. Протаптывай дорожку в другом направлении. А Любин новый адрес я тебе даже под расстрелом не скажу.

   - Кто бы сомневался, - хмыкнул Витя.

   - Тебе просто крыть нечем и сказать мне тоже нечего.

   - Да нет, - Витя подошел к окну на и на кухне сразу потемнело. – Вот как раз тебе мне и надо кое-что сказать. Где твое розовое платье с летящими облаками ?

   Я поперхнулась собственной слюной и закашлялась.

   - Ты вошла первый раз в нашу квартиру в этом платье. У тебя были гости и ты попросила у нас штопор. Вы никак не могли открыть бутылку вина. Я увидел тебя и в следующую же секунду понял, что с Любой я жить не буду. Или с тобой, или один.

   - Вить, ты что, чекнулся ? Мы все просто дружили !

   - Это ты дружила с Любой, а я с тобой не дружил, я тебя любил и люблю.

   Мне чуть дурно не стало, когда я подумала, что Люба могла повеситься из-за меня…

   - Люба – родной и близкий мне человек и она узнала обо всем первая. Я ей все рассказал сразу, в тот же день.

   - Что все, придурок ненормальный ? Что все ? – я заплакала.

   Вот так живешь, живешь. Ничего, вроде, плохого людям не делаешь, а оказывается вокруг тебя столько трагедий, причина которых – ты. Так и до нечаянного смертоубийства дойти недолго. Господи, помилуй…

   - Дыхание у меня останавливается, когда вижу тебя. Стену вот эту, - Витька постучал своим огромным кулаком по моей кухонной стене и в висячем шкафу жалобно зазвенела посуда, - целовал каждый день. Люба все понимала и жалела меня, она близкий и родной мне человек.

   Стена, по которой стучал Витька – единственная общая между моей и Любиной квартирами.

   - И Люба все знала ? – ахнула я.

   - И знала и знает.

   - Что знает ?

   - Что я вернулся и сейчас у тебя.

   Я лихорадочно вспоминала. В эту квартиру я въехала четыре года назад, а Любка развелась и хотела повеситься три года назад.

   - Целый год бедная Любка жила с этим…, - я никак не могла подобрать точного слова и снова заплакала. – Ты садист.

   Я открыла стол и швырнула в Витьку веревку на которой Любка хотела повеситься в моей квартире. Теперь только я понимаю, почему она хотела сделать ЭТО на моей территории.

   - Ты тайфуном, ураганом прошлась по моей душе, не оставив в ней ничего живого кроме себя самой. Поселилась там, - Витька постучал своим кулачищем по своей широкой груди, - и живешь.

   - Я не хотела, - заорала я во всю свою глотку.

   Только сейчас я заметила, какое у Витки уставшее, измученное лицо и какие-то очень беззащитные глаза. Я почувствовала себя монстром на двух ногах. Вот так живешь, живешь… и не знаешь, кто ты на самом деле…

   - Люба дала мне срок год и отпустила, а я сам дал себе срок – три года. Если бы ты за эти три года вышла замуж, я бы и близко к тебе не подошел.

   Я вспомнила Алешу, Юру, Сашку… Моя Судьба праздновала победу и пожинала плоды.

   - А сейчас что, подойдешь ? – спросила я.

   - Подойду.

   - Только попробуй, - пригрозила я. – Даже и не мечтай.