Макарова Л.И. Танец как прием создания художественного образа

                      Макарова Лариса Ивановна,

        учитель русского языка и литературы,

филиал МБОУ «Солнечная СОШ №1»

«Локосовская средняя школа-детский сад им. З.Т. Скутина»

Танец как приём создания художественного образа в романе

А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и Л.Н.Толстого «Война и мир»

(к вопросу изучения литературного произведения)

Тема «танца в литературе» актуальна в связи с определением танца как культурного явления. Танец лежит на стыке: быт-культура-искусство. Для современного литературоведения, тяготеющего к изучению науки и искусства, приём танца наиболее удобная для исследования основа, так как танец предполагает выход на другие сферы культурной жизни и деятельности человека. Изображение танца в литературе, с одной стороны, способствует осмыслению культуры, а с другой стороны, позволяет литературе выйти на уровень реальности. Посредством приёма танца литература преодолевает собственную замкнутость, поскольку танец требует привлечения многих других сфер знания к созданию живого художественного произведения.

К истории танца: историческая справка

Мода на танцы возникала и проходила очень быстро.19-й век – это период массовых бальных танцев, которые отличались естественностью и «живым» ритмом. В этот промежуток времени теряет свою популярность когда-то востребованный менуэт. Этот вид хореографической композиции становится своеобразным инструментом воспитания хороших манер, развития изящности, красивой осанки и плавности движений. Танцевальная культура 19-го века наполняется такими видами постановок, как полька, кадриль, экосез, мазурка и, конечно же, вальс. Эти разновидности хореографических постановок происходят из разных стран, а именно Австрии, Германии, Англии и других. И, невзирая на разные «корни», они становятся любимыми танцами по всему миру и пользуются огромной популярностью среди самых разных слоев общества.

Наиболее востребованным видом танца в 19-м веке становится вальс. Вальс задает характер всем бальным действам. Придворные танцы насыщаются непринужденностью, свободой музыкального ритма и отсутствием сложных фигур. Благодаря простоте движений, поз и потрясающе красивому аккомпанементу, который отличается пленительной мелодичностью, вальс становится самым излюбленным танцем в 19-м веке, а также самым востребованным и неотъемлемым атрибутом придворных балов и других торжественных празднеств. К тому же, этот вид хореографической композиции имеет не только стандартную форму, но и обладает многообразием комбинаций и вариантов исполнения.

В 19-м веке развивается не только вальс, но и получают широкое распространение другие виды танцев. Например, мазурка, которая обрела свою популярность за счет возможности самостоятельно создавать свои композиции танца участниками действия (мазурка – вид польского народного танца, для которого характерен музыкальный размер 3/4 или 3/8). Не менее любимой в 19-м веке является полька, берущая свое начало с богемской народной пляски. Этот танец становится неотъемлемым атрибутом как на общественных грандиозных балах, так и на домашних праздниках.

Из других, не менее популярных хореографических постановок, можно выделить:

• Полонез – танец, берущий свое начало еще с 17-го века, который сохранил свою форму и особое предназначение для торжественных шествий в качестве открывающего или заключающего действия на американских и многих европейских балах.
• Кадриль – танец, что зародился в самом начале 19-го века во Франции. Особенность этого вида пляски заключается в уникальной композиции, построенной на повторении 4-6 разнообразных контрдансов в каре.
• Па де катр – особая форма скоттиша, которая отличается грациозной медлительностью в России и ритмическими прыжками в Англии и Шотландии.
• Англез - это собирательное название наиболее распространенных танцев, происходивших, главным образом, из Англии. В англез входили францез, хорнайп и контрданс. Объединяли эти танцы музыкальные ритмы в 2/4 и 3/8 такта, а также расположение пар друг против друга.
• Экосез – это старинный шотландский танец, размером 3/4 или, местами, 2/4.

Англез и мазурка в романе  

А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и Л.Н.Толстого «Война и мир»

Произведения Л. Н. Толстого «Война и мир» и А. С. Пушкина «Евгений Онегин» были рождены практически в одних и тех же пространственных рамках, события, в них изложенные, характерны периоду девятнадцатого века. Изучая культуру тех времен, приходим к выводу, что танцы, «царившие» в произведениях, с некоторыми помарками, но, тем не менее, выведены в одно и то же время. На страницах обоих произведений мы встречаем такие танцы, как мазурка, экосез, англез, вальс.

В романе Л.Н.Толстого «Война и мир» англез - любимый танец графа Ростова, «танцованный им ещё в молодости». Вернее, это была только одна фигура англеза, но граф называл его Данило Купор. Попробую проанализировать этот эпизод. Автор рисует не только сам танец, но и подготовку к нему (что само по себе немаловажно). На танец надо «настроиться», поймать, как сейчас мы говорим, волну. Как только граф Ростов и Марья Дмитриевна дотанцевали последнюю фигуру экосеза, партнёр с молодецки-хитрою улыбкой заказывает музыкантам новый танец. Звуки Данилы Купора, вызывающие и весёлые, были похожи на развесёлого трепачка, и все гости, и дворовые, вышедшие полюбоваться на веселящегося барина, улыбались. Автор соединяет в танце партнёров, которые по определению не могут ими быть. По моему мнению, Л.Н. Толстой это делает с умыслом, с определённой целью. Судите сами: граф танцевал хорошо, но «его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцевать». Марья Дмитриевна стояла прямо, «с опущенными вниз мощными руками; только одно строгое, но красивое лицо её танцевало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе». Граф Ростов пленял зрителей неожиданностью ловких вывертов и лёгких прыжков, а его партнёрша «малейшим усердием при движении и плечи ли округлении рук» производила не меньшее впечатление. Пляска оживлялась. И что получается? Один партнёр находится в постоянном движении, выделывая коленца и требуя от музыкантов, чтобы они играли скорее: «…лише, лише и лише развёртывался граф» в то время, когда другой лишь округляет руки в поворотах и притоптывает. Но, к нашему удивлению, и Марье Дмитриевне искренне рукоплещут зрители, высоко оценив «своеобразие» её танца. Толстой изображает двух совершенно разных людей, подчёркивая у одного в характере живость, «кураж», готовность выплеснуть свои эмоции, а у другой, которая к танцу-то совершенно равнодушна, желание поддержать партнёра, не обмануть ожидание зрителей. Они такие разные (мы это понимаем, читая роман), и так различна их манера танца, но смотрятся они гармонично, естественно, и воспринимаются всеми как единое целое. А ведь это и есть самое главное в танце! И танец этот не экосез, с его выверенными па, где нет возможности сымпровизировать, раскрыться, слиться в одно целое, а лишь только «собственно одна фигура англеза» - Данило Купор  [9].

Вспомним бал Иогеля, где была и Наташа Ростова: «Наташа сделалась влюблена с самой той минуты, как она вошла на бал». Именно на этом вечере ее отметил Денисов, отличившийся и своим танцем: «Только на коне и в мазурке не видно было маленького роста Денисова, и он представлялся тем самым молодцом, каким он сам себя чувствовал». В танце он был как на поле битвы. «Победоносно и шутливо» он смотрел, «неслышно летел» вокруг Наташи, ведя ее по кругу и неожиданно замирая перед толпой дам. «Все были восхищены мастерством Денисова», и каждый улыбался, и смотрел, и каждому было хорошо [10].

А теперь «протанцуем» мазурку с Элен и Борисом Друбецким. Графиня Безухова, приехавшая в числе других русских дам за государем из Петербурга в Вильно, своей красотой и здесь затемняла своей тяжёлой, «так называемой русской красотой утончённых польских дам». Сам государь её заметил и пригласил на танец. Автор продолжает описывать бал, замечая, что в двенадцать часов ночи ещё танцевали, и Элен, не имевшая достойного кавалера, сама (хочу обратить на это внимание) предлагает мазурку Борису. Выбор говорит сам за себя и довольно точно характеризует Элен. Звучит музыка.… Танцуя, Борис хладнокровно поглядывает «на блестящие обнажённые плечи» своей партнёрши, рассказывает про старых знакомых и вместе с тем, «незаметно для самого себя и для других, ни на секунду не переставал наблюдать государя». Борис механически продолжает «делать» фигуры мазурки, размышляя о том, какую новость привёз Балашёв и каким образом узнать её прежде других. При смене партнёров, Борис, солгав Элен, «скользя ногами по паркету», бросился в сад, где, столкнувшись с императором и Балашёвым, узнаёт о том, что Наполеон перешёл границу и без объявления войны напал на Россию. Небольшой эпизод, который, казалось бы, не несёт какую-то серьезную смысловую нагрузку. Но это только на первый взгляд. Замечу, что два человека механически сошлись в танце, преследуя каждый свою цель: Элен – ещё раз блеснуть своей красотой, кружась в мазурке, Борис – незаметно «держать под контролем» всё окружение императора и при удобном случае приблизиться к государю, чтобы узнать новости. Друбецкому это удалось, и благодаря этому он «имел случай показать некоторым важным лицам, что многое, скрытое от других, бывает ему известно, и через то имел случай подняться выше во мнении этих особ». Этот эпизод, в котором автор описывает танец Элен и Бориса, необходим для того, чтобы ещё раз показать их бездуховность, пустоту, лживость, мелочность. Молодые, красивые, они даже в танце проявляют свою натуру хищников.

Удивительно, что Евгений и Ольга, герои романа в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин», тоже танцуют мазурку, и здесь раскрываются далеко непривлекательные черты танцующих:

…проворно Онегин с Ольгою пошёл;

Ведёт её, скользя небрежно,

И наклоняясь ей шепчет нежно

Какой-то пошлый мадригал,

И руку жмёт–и запылал

В её лице самолюбивом

Румянец ярче. [4]

Мазурка составляла центр бала и знаменовала собой его кульминацию. В пределах мазурки существовало несколько резко выраженных стилей. Отличие между столицей и провинцией выражалось в противопоставлении «изысканного» и «бравурного» исполнения мазурки:

Мазурка раздалась. Бывало,

Когда гремел мазурки гром,

В огромном зале все дрожало,

Паркет трещал под каблуком,

Тряслися, дребезжали рамы;

Теперь не то: и мы, как дамы,

Скользим по лаковым доскам.

Но в городах, по деревням

Еще мазурка сохранила

Первоначальные красы:

Припрыжки, каблуки, усы

Все те же…  [5]

Онегин играет чувствами Ленского, пытаясь вызвать в нём ревность. Тяжело читать строки, в которых герой «надулся…негодуя, поклялся Ленского взбесить и уж порядком отомстить». Это как-то не по-мужски, мелко, низко, но план намечен и Евгений приступает к его выполнению, танцуя вальс:

Подходит к Ольге.

Быстро с ней

Вертится около гостей…

Спустя минуты две потом

Вновь с нею вальс он продолжает;

Все в изумленье. Ленский сам

          Не верит собственным глазам  [4].

Вальс в романе  А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и Л.Н.Толстого «Война и мир»

А. С. Пушкин, описывая бал в честь именин Татьяны Лариной, придал эпитетам, описывающим вальс, не только глубокий эмоциональный смысл, существенен еще и описательный мотив. Он назвал его «однообразным», поскольку вальс состоял из одних и тех же постоянно повторяющихся движений:

Однообразный и безумный,

Как вихорь жизни молодой,

Кружится вальс, а вихорь шумный;

Чета мелькает за четой. [5]

Дальше следует уже знакомая нам мазурка, а, по мнению света, Онегин «легко её танцевал». И с Ольгой он скользит небрежно, шепчет пошлости, жмёт руку партнёрше, у которой голова пошла кругом от его ухаживания. Ленский пытается её пригласить «в котильон», но вновь отказ: танец уже обещан Онегину. Итак, план сработал, цель достигнута! И вновь именно в танце автор нам раскрывает неприглядные черты героев, именно танец стал орудием мести, стал тем ключевым эпизодом, последним витком сюжета перед страшной развязкой – дуэлью Онегина и Ленского. Получается, что танец – оружие, сразившее романтика? Пусть символическое, но оружие!

Вообще, в «Евгении Онегине» танцы занимают значительное место: им посвящены авторские отступления, они играют большую сюжетную роль. Танцы были важным структурным элементом дворянского быта. Основным элементом бала, как общественно-политического действа, были танцы. Они служили организующим стержнем вечера, задавали тип и стиль беседы. Бальный разговор был далек от игры интеллектуальных сил, «увлекательного разговора высшей образованности». Но он имел свою прелесть–оживленность и непринужденность беседы между мужчиной и женщиной, которые оказывались одновременно и в центре шумного празднества:

Верней нет места для признаний  

И для вручения письма. [6]

Бал в эпоху Евгения Онегина начинался польским (полонезом), который в торжественной функции первого танца сменял менуэт. Показательно, что в «Евгении Онегине» полонез не упоминается. В Петербурге поэт вводит нас в бальную залу в тот момент, когда «Музыка уж греметь устала; Толпа мазуркой занята», т.е. в самый разгар праздника, чем подчеркивается модное опоздание Евгения. Более того, у героя проявится достаточно неоднозначное отношение к танцам. Впервые мы видим это, когда Евгений отправляется в театр. Используя мифологические образы, Александр Сергеевич Пушкин описывает «русскую Терпсихору», известную санкт-петербургскую балерину:

Блистательна, полувоздушна,

Толпою нимф окружена,

Стоит Истомина; она,

Одной ногой касаясь пола,

Другою медленно кружит,

И вдруг прыжок, и вдруг летит,

Летит, как пух от уст Эола;

То стан совьёт, то разовьёт

И быстрой ножкой ножку бьёт. [7]

В этих строках чувствуется восторг поэта, его воодушевление. Тогда как его герой входит в середине танца, явно скучая: И молвил: «Всех пора на смену; Балеты долго я терпел, Но и Дидло мне надоел». На страницах романа мы встречаем и котильон - вид кадрили, заключающий обычно бал, самый непринужденный, разнообразный и шаловливый танец:

И бесконечный котильон

Ее томил, как тяжкий сон. [8]

Вальс звучит и на страницах «Войны и мира». Первый бал Наташи Ростовой. Примечателен тот факт, что «один из лучших танцоров», князь Андрей, вообще не должен был уметь танцевать вальс. Этот вид танца появился в России только после 1806года, когда Болконский жил в провинции. Он мог выучить этот танец либо в Австрии незадолго до Аустерлица, либо в четырехмесячное пребывание в Петербурге при М.Сперанском. Но можно ли представить, чтобы посреди своих важных дел и дум этот серьезный, взрослый человек стал бы нанимать учителя танцев? Это снизило бы представление о его целеустремленности. Конечно, Толстой мог не знать о времени проникновения вальса на русские балы, хотя в дневниках С. Жихареваон при желании мог заметить отсутствие упоминаний о вальсе в 1805— 1807 годах. Но едва ли бы это повлияло на решение писателя: в глазах читателей середины XIX века вальс наилучшим образом соответствовал романтичности Наташиного бала; впечатление было бы испорчено, если бы князь Андрей пригласил героиню на всеми забытый полонез, шальную мазурку или бездумный котильон. …

Князь Андрей приглашает Наташу на вальс. Этот эпизод примечателен тем, что мы видим душу  Наташи в движении: от минуты отчаяния, когда она думает: «Неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцевать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины?..» [11], до вершины наивысшего счастья, когда она танцует с князем Андреем, почувствовавшим «себя ожившим и помолодевшим». Ради удовольствия Наташи — и всех читательниц вместе с нею — Толстой даже одел князя Андрея в белый кавалерийский мундир, предпочтя забыть, что герой с 1806года служил в ополчении, а на бал в высочайшем присутствии должен был бы явиться в шитом золотом камергерском мундире, раз уж он был изображен камергером. Но разве камергер сравнится по поэтичности с кавалергардом?

Волнение помогло Наташе остаться самой собой, что и привлекло Андрея Болконского, уставшего не только от политических разговоров, но и от пустоты и неискренности светских женщин. В этом эпизоде, помимо основного действия, автор сравнивает танец Элен Безуховой и Наташи Ростовой. Наташа, с ее «худыми руками и плечами», «неопределенной грудью», привлекает к себе внимание гостей, поскольку на ней не было «общего светского отпечатка». «Девочкой» Наташу мы видим не только внешне, но и внутренне: она глубоко переживает, она испытывает по-настоящему сильные и светлые чувства. Жена Пьера, напротив, пылая скульптурной красотой, отпугивает от себя внимание, источая холод, горделивость и непокорность.

В ходе нашего исследования приходим к выводу, что именно танец помогает читателю разглядеть внутренние миры героев: у А.С. Пушкина танец–это часть композиционного строя и яркий отблеск эпохи, у Л. Н. Толстого же, напротив, это глубокое проявление душевных качеств героев.

Народный танец в романе Л.Н.Толстого «Война и мир»

Л.Н. Толстой воплотил в своей любимой героине необычайное чувство народности, которое особо выражается в знаменитой сцене танца в доме дядюшки  Ростовых. Писатель с упоением описывает, как внезапно и вдохновенно эта «графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой», вдруг показала движения, которые «всосала из русского воздуха»,поняла все то,«что было в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке». Эта декларация чрезвычайно важна в художественной концепции Льва Толстого, в его идее единения всех русских, независимо от их происхождения и воспитания, если только французский дух не въелся в них бесповоротно, как в Элен или Жюли Курагину. Наташа, жившая в Москве и в деревне, естественно, многократно видела танцы крестьянских девушек, которые забавляли господ летними вечерами в имениях или на столичных праздничных гуляньях. Моду на сольные русские бальные девичьи танцы ввела Анна Алексеевна Орловав начале XIX века, и в Москве она сразу же привилась.

Таким образом, Наташу учили русскому танцу, приспособленному для бальной залы, и при том учить мог не только Балашов, но и Иогель, и другие французские танцмейстеры. Любопытно и то, что Наташа оставалась сидеть, пока звучала балалайка, а сорвалась с места под звуки гитары—инструмента, только-только входившего в обиход дворянского круга, но совершенно чуждого крестьянской среде, где даже зажиточный хозяин не мог позволить себе столь дорогую покупку. Деревенский парень или девушка с гитарой — образ невозможный во весь XIX век. Толстой честно отразил факт, но сопроводил его противоречащей ему идейной установкой.

Таким образом, в произведениях русской классической литературы бал рассматривается по-разному: в одних – это действие не играет существенной роли («Мёртвые души», Н.В Гоголь), в других бал становится роковым («После бала» Л.Н Толстой). В комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума» практически всё действие происходит на балу, таким образом,  так или иначе, бал притягивает к себе писателей: и многие из них уделяют ему особое место.  Всегда ли, наблюдая за людьми, кружащими в танце, мы можем понять, что у них на душе: добры ли они или злы, искренне или лживы, счастливы или несчастны? Л. Н. Толстому и А. С. Пушкину благодаря танцу удалось оживить свои романы, он, являясь одним из изобразительных средств, послужил им основой для передачи времени и пространства, для более полного раскрытия характеров героев

 Можно с уверенностью утверждать, что в романах А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и Л.Н. Толстого «Война и мир» танец является одним из приёмов, с помощью которого авторы создают художественный образ.

IV. Список используемой литературы:

1. Бочаров С.Г. Роман Л. Толстого «Война и мир//Война из-за «Войны и мира»: Роман Л.Н. Толстого «Война и мир» в русской критике и литературоведении. СПб., 2002.С.356—358.
2. Жихарев, С.П. Записки современника / С.П. Жихарев - М.: Л.,1955.-176 с.
3. Орлов, А. С. История России / А.С. Орлов - М., 2012. – 528 с. С. 244, раздел «Балет».
4. Пушкин, А.С. Евгений Онегин. Роман в стихах/ А.С. Пушкин. – М.: Художественная литература,  1984. – 255 с.,  глава 6, строфа XLI, стр. 78-79.
5. Пушкин, А.С. Евгений Онегин. Роман в стихах/ А.С. Пушкин. – М.: Художественная литература,  1984. – 255 с.,  глава 6, строфа XLI, стр. 78.
6. Пушкин, А.С. Евгений Онегин. Роман в стихах/ А.С. Пушкин. – М.: Художественная литература,  1984. – 255 с.,  гл.1 строфа XXXIX, стр. 12.
7. Пушкин, А.С. Евгений Онегин. Роман в стихах/ А.С. Пушкин. – М.: Художественная литература,  1984. – 255 с.,  гл.1 строфа XX, стр. 9.
8. Пушкин, А.С. Евгений Онегин. Роман в стихах/ А.С. Пушкин. – М.: Художественная литература,  1984. – 255 с.,  гл.2 строфа I, стр. 79.
9. Толстой, Л.Н. Война и мир Т.1. / Л.Н. Толстой. - М.: Просвещение, 1981. - 287 с. часть 1, глава 17. стр. 62. 
10. Толстой, Л.Н. Война и мир Т.1. / Л.Н. Толстой. - М.: Просвещение, 1981. - 287 с. часть 1, глава 13. стр. 39.
11. Толстой, Л.Н. Война и мир Т.1. / Л.Н. Толстой. - М.: Просвещение, 1981. - 287 с. часть 3, глава 16. стр. 153.
12. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86томах (82т.и 4доп.)–СПБ.,1890–1907.
13. Поисковые программы: WWW google, яндекс:
14. http://feb-web.ru
15. http://www.litra.ru