Театрализованное представление ко Дню снятия блокады Ленинграда

Театрализованное представление ко дню снятия блокады Ленинграда
по мотивам книги Э.Фоняковой «Хлеб той зимы»

Ведущий: Опять война,
Опять блокада, —
А может, нам о них забыть?
Я слышу иногда:
«Не надо,
Не надо раны бередить.
Ведь это правда, что устали
Мы от рассказов о войне.
И о блокаде пролистали
Стихов достаточно вполне».
И может показаться:
Правы
И убедительны слова.
Но даже если это правда,
Такая правда
Не права!
Я не напрасно беспокоюсь,
Чтоб не забылась та война:
Ведь эта память — наша совесть.
Она, как сила, нам нужна.

СЦЕНА 1. НАЧАЛО.

На сцене на стуле сидит Мама (М), лицо серьезное, задумчивое, испуганное. Входит Лена (Л), обнимает маму.

Л: Мамуленька, видишь, я уже встала! Что у нас на завтрак?

М (будто не слышит): Да… да, сейчас… (смотрит на Лену, будто только что увидела, потом крепко обнимает ее)

Л: Мама, мамочка, ты чего?

М: Ничего, девочка, ничего… Сейчас пройдет. (Отходит, вытирает глаза)

(выходит Папа (П), тоже серьезный, опечаленный)

П: Лена… Сегодня война началась. Война с Германией. Побудь дома одна. Нам с мамой надо уйти.

(Мама и папа уходят. Лена садится на стул)

Ведущий за кулисами: Война! Как это — война? Что это — война? От мальчишек из нашего двора я знаю, что война — самая интересная на свете игра, в которую девчонок берут только в виде исключения. Все бегут, стреляют из деревянных пистолетов, рогаток, кричат «Ура!» и дерутся. Но это игра… А как выглядит война взаправдашняя? (гаснет свет на сцене, Лена уходит)
Чтец: Ещё той ночью игры снились детям,
Но грозным рёвом, не пустой игрой,
Ночное небо взрезав на рассвете,
Шли самолёты на восток.
Их строй
Нёс, притаясь, начало новой ноты,
Что, дирижёрским замыслам верна,
Зловещим визгом первого полёта
Начнёт запев по имени — война.
Но дирижер не знал, что в этом звуке,
Где песнь Победы чудилась ему,
Звучат народа собственного муки,
Хрипит Берлин, поверженный в дыму.
Той первой ночью, в ранний час рассвета,
Спала земля в колосьях и цветах,
И столько было света,
Столько цвета,
Что снились разве только в детских снах.
Той ночью птицы еле начинали
Сквозь дрёму трогать флейты и смычки,
Не ведая, что клювы хищной стаи
Идут, уже совсем недалеки.
Там где-то стон растоптанной Европы,
А здесь заставы день и ночь не спят.
Притих в лазурной дымке Севастополь.
Притих под белой ночью Ленинград.
Штыки постов глядятся в воды Буга.
Ещё России даль объята сном…
Но первой бомбы вой коснулся слуха,
И первый гром — и первый рухнул дом.
И первый вопль из детской колыбели,
И материнский, первый, страшный крик,
И стук сердец, что сразу очерствели
И шли в огонь, на гибель, напрямик.
И встал в ту ночь великий щит народа
И принял в грудь ударов первый шквал,
Чтоб год за годом, все четыре года,
Не утихал сплошной девятый вал…
… Всё отошло. Заволоклось туманом.
И подняла Победа два крыла.
Но эта ночь, как штыковая рана,
Навек мне сердце болью обожгла

СЦЕНА 2. ПОДГОТОВКА

(на сцене две Соседки, они с набитыми сумками, в руках пакетики с сухарями, крупами и т.д. Мама сидит с небольшой красивой сумочкой, вокруг нее крутится Лена)

Соседка 1: Ой, Ольга, какая же ты непрактичная!

Соседка 2: О ребенке бы хоть подумала!

Лена: Да вы что, у нас же есть целых 2 кг чечевицы! А еще банка кофе и даже кулечек крахмала! Не пропадем!

(Соседки качают головами и уходят)

Лена: Мама, давай посмотрим наш ЭнЗе!

Мама: Неприкосновенный запас? Ну давай!

(раскрывает сумочку, вытаскивает оттуда: плитку шоколада, витамин С, три засохшие булочки с изюмом. Они рассматривают «богатства», потом все убирают)

Мама: Ну что ж, а теперь пора за работу. Вот тебе газеты, ножницы, вырезай бумажные полоски воооот такой ширины (показывает). А буду их наклеивать.

(начинает приклеивать их на «окно»)

Лена (вырезая): Это теперь мода такая?

Мама: Мода? Нет… Это просто война. Бумажные ленты укрепят стекла. И если немцы начнут нас бомбить…

Лена: Бомбить? (хмурится) А когда?

Мама: Что – когда?

Лена: Бомбить начнут? Мы увидим, как бомбят? Ты мне покажешь?

Мама: (испуганно) Не дай бог…  (меняет тон) Ну, как там у тебя с вырезками? (вместе приклеивают на окно, завешивают его черной тканью, уходят)

ЧТЕЦ: 8 сентября, обычный день недели,
Начало осени, красивое и яркое,
Сентябрьский ветерок, и голуби летели,
И лес к себе манил людей подарками,
И тишиной, и свежестью дыхания.
Привычно занималось утро раннее…
Так было до того или потом,
Но в этот год беда стучалась в дом.
В том 41-ом памятном году
Железным обручем сковало красоту,
Безжалостный, губительный охват,
Жизнь ленинградцев превративший в ад, –
БЛОКАДА. Нам, живущим, не понять,
Что чувствовал ребёнок, угасая,
Везя на санках умершую мать
И губы от бессилия кусая…
Звучат сирены, метронома звук
Тревожит память деточек блокадных,
Им выпало без счёта адских мук,
Труда для фронта без речей парадных,
Им выпало, но люди не сдалИсь,
Не сдался город, взрослые и дети!
Их памяти, живущий, поклонись
И расскажи – пусть помнят! – нашим детям.

СЦЕНА 3. БОМБЕЖКА.

(Лена сидит на краю сцены, расплетает косички. Подходит Папа с медвежонком)

Папа: А вот и твой Мика. Пора спать, доченька.

Лена: Ну папа, еще рано! Я не хочу!

Папа: (шутливо) Ах таааак… Ну я сейчас…

(не договаривает, раздается голос Соседки 1)

Соседка 1: Комаровские! Вы с ума сошли?? Вы что, ничего не слышите? Немецкие самолеты! Бегите! Мы уже побежали!

Папа (включает радио, звучит воздушная тревога. Гасит свет, тянет Лену)

Лена: Папа, я боюсь!

Папа (кричит в сторону кулис): Ольга! Бомбят! Немедленно все бросай и вниз, Ленка со мной!

Мама (выходит с растерянным лицом): В чем дело? Почему такая паника?

Папа: Самолеты! Бегом вниз!

Лена: Мамочка! Там Мика остался, надо его взять!

(Мама идет за медведем и сумочкой с НЗ)
Папа: Никаких Мик! Обе рехнулись, быстро вниз!

(Мама возвращается и все спускаются вниз. Туда же приходят соседи. Слышны гул самолетов, отдаленные взрывы. Люди пугаются, создают давку. Кто-то кричит: «Нас задавило!», в ответ другой голос: «Отставить панику!» Внезапно наступает тишина. Все расходятся, остаются только Комаровские.)

Папа (поднимаясь наверх): Какой ужас…Оля! Это ведь только начало. Нас всех перебьют!

Мама: (решительно и грозно): Больше я такой паники не допущу. И в подвал тоже – больше не пойду. (Уходят)

ЧТЕЦ:

Я говорю с тобой под свист снарядов,

угрюмым заревом озарена.

Я говорю с тобой из Ленинграда,

страна моя, печальная страна…

Кронштадтский злой, неукротимый ветер

в мое лицо закинутое бьет.

В бомбоубежищах уснули дети,

Ночная стража встала у ворот.

Над Ленинградом – смертная угроза…

Бессонны ночи, тяжек день любой.

Но мы забыли, что такое слезы,

что называлось страхом и мольбой.

СЦЕНА 4. ОЛАДЬИ ИЗ КОФЕЙНОЙ ГУЩИ.

(Папа смотрит в окно (проектор), виден огромный пожар)

Папа: Оля, подойди сюда. Смотри, я такого еще не видел…

(Мама и Лена подходят, смотрят на огонь, подходят соседи)

Ведущий за кулисами:
Недели первые блокады,
Бои за Га́тчину и Мгу,
Горят Бада́евские склады
На низком невском берегу.
Мука́ сгорает, над районом
Дым поднимается высок,
Красивым пламенем зелёным
Пылает сахарный песок.
Вскипая, вспыхивает масло,
Фонтан выбрасывая вверх.
Три дня над городом не гаснул
Печальный этот фейерверк.

И мы догадывались смутно,
Горячим воздухом дыша,
Что в том огне ежеминутно
Сгорает чья-нибудь душа.
И понимали обречённо,
Вдыхая сладкий аромат,
Что вслед за дымом этим чёрным
И наши души улетят.
А в город падали снаряды,
Садилось солнце за залив,
И дом сгоревший рухнул рядом,
Бульвар напротив завалив.
Мне позабыть бы это надо,
Да вот, представьте, не могу —
Горят Бадаевские склады
На опалённом берегу.

Соседка 2: Что будет?...

(Отходят, берут карточки, по одному выходят вперед, показывая их)

Ведущий за кулисами: У родителей зеленые, «Служащие» (родители показывают карточки, уходят)

У тети Юли – желтая, иждивенческая (Соседка 2 показывает, уходит)

У Лены – розовая, детская… (Лена показывает, остается на месте)

Лена:  Новые карточки очень красивы — глянцевитая плотная бумага и много-много аккуратных квадратиков, на которых чернеют цифры: 50, 100, 125, 150, 200, 300… Это — граммы: хлеба, сахара, крупы. Когда смотришь на новые карточки, кажется, что этих граммов — уйма. Но когда «отоваришься» в магазине, то груз в кошелке почти невесом…

(Берет все карточки и складывает в шкатулку с замком, уходит. Выходит мама.)

Мама: Что приготовить на обед? На ужин? Из чего приготовить? Где взять ТО, из чего готовят обеды и ужины? Бережно сохраняю редкие очистки от столь же редких картофелин. Отмытые и перемолотые, сдобренные остатками крахмала, очистки очень вкусны. Кофе давно уже выпит. Из кофейной гущи испечены черные-пречерные, горькие-прегорькие оладьи.

(Берет тарелку с черными оладьями, идет к соседям. Выходит Соседка 1 и Соседка 2)

Мама: Вот, угощайтесь, оладьев напекла.

Соседка 1 (скривившись): Ой, нет, не надо нам такого. У нас нормальная мука есть. Мы, в отличие от некоторых, прилично запаслись! (Уходит)

Соседка 2: (пробует): А ничего, есть можно. Хотите, я вас тоже угощу? У меня студень есть. (Выносит тарелку мутного студня)

Мама (принюхиваясь): Из чего это?

Соседка 2: Из чего, из чего! Из столярного клея! (смеется) А что, все мясной дух! (отдает маме пластинку такого клея) Вот, держите, не стесняйтесь, хоть мужчину своего покормите!

(все уходят)

ЧТЕЦ: Вместо супа — бурда из столярного клея,
Вместо чая — заварка сосновой хвои.
Это б всё ничего, только руки немеют,
Только ноги становятся вдруг не твои.
Только сердце внезапно сожмётся, как ёжик,
И глухие удары пойдут невпопад…
Сердце! Надо стучать, если даже не можешь.
Не смолкай! Ведь на наших сердцах — Ленинград.
Бейся, сердце! Стучи, несмотря на усталость,
Слышишь: город клянётся, что враг не пройдёт!
…Сотый день догорал. Как потом оказалось,
Впереди оставалось ещё восемьсот.

СЦЕНА 5. ДОРОГА ЧЕРЕЗ МОСТ

(Мама и Лена идут в теплой одежде, Лена замедляет шаг, не хочет идти)

Лена: Маам, я устала… Я не могу идти так быстро.

Мама: Отчего же? Ты здоровая девочка.

Лена: Я же сказала тебе – я устала!

(Завывает сирена. Мама оглядывается по сторонам, решая, куда лучше спрятаться, но укрытий нет, надо идти через мост. Она тянет Лену за собой)

Лена: Помедленнее, умоляю! Помедленнее!

(рядом слышно грохот взрывов)

Лена: Ну хоть маленькую передышечку, мама!

(Мама не секунду останавливается, встряхивает Лену, хватает ее чуть ли не за шкирку и тащит вперед. Звук разрывающейся бомбы очень близко, маму и Лену отбрасывает взрывной волной, они продолжают бежать. Когда все утихает, они останавливаются. Мама помогает Лене отряхнуться)

Мама: Погибают те, у кого нет энергии, нет воли. Ты уже большая девочка. Пора понимать кое-что в жизни. Я торопилась потому, что предвидела приблизительно, когда начнется обстрел. Я ничего не говорила — не хотела пугать тебя заранее. Что было бы сейчас с нами, если бы я поддалась на твои капризы?

(уходят)

ЧТЕЦ: Вы памятник «детям блокады» видали?

- Стоит у дороги из камня цветок,

Он символ трагедии, символ печали,

Непрожитых жизней, надежд и тревог.

Тела истощались, глаза потухали,

И смех оборвался и голос умолк…

Он – память погибшим, он – гимн пережившим

Весь ужас тех страшных «девятисот».

Сердца замирали в надежде и страхе:

Недетские горести выпали им –

И тем, кто не выжил, и тем, кто остался;

И памятник мертвым, и память живым.

Уж стали седыми «блокадные дети»,

Прошло полстолетья, а сердце болит.

И памятник этот, на постаменте,

Живым об ушедших забыть не велит.

СЦЕНА 6: ГОЛОД

(Лена сидит за столом. Перед ней стакан воды и крошечный кусочек хлеба. Родители уходят)

Лена: Вы скоро придете?

Папа: Постараемся как можно быстрее…

(Лена съедает хлеб, запивает водой. Наводит порядок, заворачивается в одеяло, садится читать «Трех мушкетеров. Время от времени доносятся звуки самолетов и обстрелов, Лена поднимает голову, прислушивается, но продолжает читать, доходит до описания трапезы, зачитывает его вслух)

Лена: «После супа служанка подала вареную курицу — роскошь, при виде которой глаза у всех присутствующих чуть не вылезли на лоб» - да уж, у меня бы сейчас тоже от такого зрелища глаза на лоб полезли бы…

«Г-жа Кокнар придвинула к себе блюдо, искусно отделила две большие черные ножки, которые положила на тарелку своего мужа, отрезала шейку, отложив ее вместе с головой в сторону, для себя, положила крылышко Портосу и отдала служанке курицу почти нетронутой, так что блюдо исчезло, прежде чем мушкетер успел уловить разнообразные изменения, которые разочарование производит на лицах в зависимости от характера и темперамента тех, кто его испытывает.

Вместо курицы на столе появилось блюдо бобов, огромное блюдо, на котором виднелось несколько бараньих костей, на первый взгляд казавшихся покрытыми мясом»… Везет же им… Вот бы мне сейчас встретить какого-нибудь волшебника, он бы спросил у меня, чего ты хочешь, Леночка? А я бы ему… Ну конечно, чтобы наши победили! А он бы тогда спросил – «А чего ЕЩЕ ты хочешь?». И тогда бы я сказала – «Горохового супу с грудинкой!» (мечтает) Так, нет. Хватит. Надо дальше читать. (продолжает читать книгу, но уже посматривает на буфет). Там для ужина отложены три ломтика хлеба и целых три дольки шоколадки…  (смотрит в книгу, но недолго) А что, если я смогу отрезать от шоколадки совсем крошечный, незаметный краешек?

(встает, подходит к буфету, достает «ужин», рассматривает его)

Лена: Этого же никто не увидит… Да и возьму я только свою долю… (откусывает маааленький кусочек шоколадки) Вкусно-то как… (откусывает еще, и еще, и еще… Съедает свой кусочек хлеба). Еще… Возьму немного от папиной доли, совсем крошечку… (Лена останавливается, когда остается один кусочек хлеба)

Что же я наделала… Как я взгляну в глаза маме?? (прячет все)

(Приходит Папа, целует Лену в макушку, напевает песенку себе под нос, достает кружки. Приходит мама, убирает вещи, подходит к буфету, замирает)

Мама: Лена… Ты съела хлеб?? (смотрит очень строго)

Лена (пугаясь): Нет, не я… Это папа…

(Папа резко оборачивается, смотрит на неё со страхом, болью и разочарованием)
Папа (тихо): Лена, ты же говоришь неправду. Я только что пришел.

Лена: Нет, это он, он, он! (начинает плакать)

Мама (делает глубокий вздох, берет последний ломоть хлеба и сует Лене в руку): Ешь!

(Лена, давясь, доедает хлеб, Мама смотрит на нее, все уходят)

ЧТЕЦ: Наш хлебный суточный паёк
Ладонь и ту не закрывает.
И человек, который слёг,
Теперь — всё чаще — умирает.
И потому что нету сил,
А над землёю вьюга стонет,
Мы мёртвых, чтоб не рыть могил,
В траншеях городских хороним.
Бушует голод. И пока
Не разорвать кольца блокады.
И от пожаров облака —
Красны, проплыв над Ленинградом.
От них пылает небосклон.
И враг, увидя их, в смятенье:
В них — боль, и гнев, и дрожь знамён
Перед началом наступленья.

(Выходят Мама, Папа, Лена, Соседи)

Мама: Девятьсот дней блокады — подвиг ленинградцев. О нем написано много. Но когда речь идет о подвиге, любое свидетельство бывает не лишним.

Папа: Девочка Лена со своей семьей стала одной из тех, кто выжил в блокаду, несмотря на бомбежки, обстрелы и бесконечный голод.

Соседка 1: Потом, уже взрослая Лена закончит Ленинградский университет, и уедет в Новосибирск, подальше от воспоминаний о тех страшных годах.

Соседка 2: И напишет там автобиографичную повесть «Хлеб той зимы», чтобы никто из живых не забывал о том, что пришлось пережить людям в годы блокады.

Лена: Блокада Ленинграда продолжалась с 8 сентября 1941 г. по 27 января 1944 г. За это время на северную столицу было сброшено 107 тыс. авиабомб, выпущено около 150 тыс. снарядов. По разным данным, за годы блокады погибло от 400 тыс. до 1 млн. человек.

Мама: Но люди жили. Боролись за свою жизнь всеми силами!

Папа: Весной 1942 года, пережив самую страшную блокадную зиму, ленинградцы стали носить на одежде значок: ласточку с письмом в клюве. Этот символ ленинградской блокады был ответом на заявления немецкой пропаганды о том, что даже птица не может пролететь в город.

Соседка 1: Несмотря на тяжёлую обстановку на всех фронтах, страна помнила о Ленинграде и ленинградцах. В кратчайшие сроки по льду Ладожского озера была построена дорога. Над ней постоянно кружили вражеские самолёты, сбрасывая свой смертоносный груз, она день и ночь обстреливалась из орудий. Машины уходили под лёд вместе с продуктами и теми, кто пытался спасти ленинградцев. Первое её название «Дорога смерти», но ленинградцы называли её «Дорогой Жизни». Ведь только по ней можно было доставить продукты умиравшим горожанам, только по ней вывезти людей из блокады.

Соседка 2: Во время блокады город продолжал жить: работали библиотеки, проводились экскурсии по залам Эрмитажа, всю блокаду не прекращал работу театр музыкальной комедии. Агитбригады артистов и школьников выезжали с концертами на передовую и в госпиталя. Это помогало выживать.

Лена: И город выстоял! Полуживые, голодные и замёрзшие ленинградцы самоотверженно трудились. Наконец, они просто жили в блокадном городе. Одно это уже было подвигом. В январе 1943 года Ленинград получил связь со страной – узкую полоску земли шириной 10 километров, которую, ценой больших потерь, отвоевала у врага советская армия. 27 января освобождение Ленинграда от вражеской блокады было завершено.

Ведущий:
За залпом залп. Гремит салют
Ракеты в воздухе горячем
Цветами пёстрыми цветут,
А ленинградцы тихо плачут.
Ни успокаивать пока,
Ни утешать людей не надо,
Их радость слишком велика –
Гремит салют над Ленинградом!
Их радость велика, но боль
Заговорила и прорвалась:
На праздничный салют с тобой
Пол – Ленинграда не поднялось.
Рыдают люди и поют,
И лиц заплаканных не прячут.
Сегодня в городе салют!
Сегодня ленинградцы плачут…

Мама: Помните!
Через века, через года, -
помните!
О тех,
кто уже не придет никогда, -
помните!

Папа: Не плачьте!
В горле сдержите стоны,
горькие стоны.
Памяти павших
будьте достойны!
Вечно достойны!

Соседки (вместе): Хлебом и песней,
Мечтой и стихами,
жизнью просторной,
каждой секундой,
каждым дыханьем
будьте достойны!

Лена: Люди!
Покуда сердца стучатся, -
помните!
Какою ценою
завоевано счастье,
пожалуйста, - помните!