Статья "Театр-Дом Корогодского на стыке эпох"

Лебедев Н.В., педагог-организатор,

педагог дополнительного образования,

методист музейно-информационного центра

«Музей театральной школы н.а. России, профессора З.Я. Корогодского»

ГБУДО ДТЦ «Театральная Семья»

ТЕАТР-ДОМ  КОРОГОДСКОГО  НА  СТЫКЕ  ЭПОХ

взгляд из 16-го полукруга ^[1]

Per aspera ad astra ^[2]

«Театр должен быть Семьей и Домом. Всю жизнь я строил Театр-Дом.

Это и есть самое драгоценное в моей жизни»^[3]

Настоящий очерк, по определению, «лиричен», это череда воспоминаний^[4] и размышлений о становлении уникального театрально-педагогического проекта. В тоже время он ближе к исследовательской работе, к обозначению ее перспективы. Деятельность Зиновия Яковлевича Корогодского в Ленинградском ТЮЗе достаточно освещена, а вот дальнейшая известна значительно меньше и преимущественно с «фасада» — из сообщений прессы, просмотра постановок Театра Поколений. Здесь же — взгляд очевидца и участника из-за кулис событий. Только один голос из тех, кто учился у Зиновия Яковлевича в 90-е и работал с ним в последние годы его жизни. Голосам этим еще предстоит раскрыть феномен Мастера и его Дела.

Сегодня пример борьбы З.Я. Корогодского за театральную мечту, пример его работы над воплощением замысла нового Театра-Дома, особенно важен и показателен и для театральных педагогов, и для юного поколения увлеченных театром.

*   *   *

Вопросы студийности, становления нового театра, рождения театрального организма из учебного курса всегда насущны, интересны как начинающим актерам и режиссерам, так и тем из них, кто занялся педагогикой. Природа студийности, рожденная мощной эйфорией молодости, жаждой первооткрытия, артистическими амбициями, творческим поиском, командным единомыслием и даже юношеским протестным максимализмом, способна, как первая ступень ракеты, обеспечить и старт, и взлет театральной компании на высочайшую художественную орбиту. Нет смысла перечислять множество именитых театров, выросших из студий. Поэтому их первые шаги так интересны — из чего рождается Театр? На чем строится его успех и слава? Можно ли это повторить? Как учесть ошибки? Всегда ли плодотворны использованные творческие и организационные алгоритмы? Существует и познаваема ли Алгебра, из которой рождается Гармония?

И если не ответы, то информация к размышлению найдется в «вехах и этапах» истории студии Театра Поколений и Театра-Дома З.Я. Корогодского.

*   *   *

В конце 80-х гг. Зиновий Яковлевич задумал создание новаторского театрально-педагогического комплекса, который был сочинен им как художественный симбиоз профессионального театра и творческого центра для детей и взрослых; задумал переплести в едином творческом организме искусство и воспитание. И в этом замысле Театр — художественное ядро, генератор, а Центр — творческая общность, организационно и методически нацеленная на воспитание театром, на приобщение к театру, не только детей, но и принципиально детей вместе с родителями — се́мьи.

В этом комплексе, в этой новой форме^[5] соединялись режиссура и педагогика, практика и теория, работа с актерами и со зрителями, художественное творчество, эстетика и просветительство.

Режиссеры и актеры театра помимо постановок спектаклей должны были стать педагогами и в студии театра, и в целом конгломерате творческих мастерских для детей разного возраста и взрослых. В планах были просветительские встречи всего сообщества с деятелями культуры, науки и искусств^[6]. В целом комплекс, который Мастер в идеале именовал — «Дворец Семьи», был призван осуществлять то, что формулировалось им как «воспитание и образование театром». Эта концепция предполагает, что театральное искусство соединяется с театральной педагогикой — направлением в профессиональной педагогике по подготовке театральных специалистов — и одновременно со, скажем так, «театропедагогикой» — разновидностью «общей» педагогики, призванной через разнообразное приобщение к театру формировать и совершенствовать Личность — в отношении тех, кто, так или иначе, оказывался на орбите Театра и Центра.

***

В 1990 году Зиновий Яковлевич учредил Театр Поколений и Ленинградский «Эстетический центр «Семья»^[7], и это событие стало определяющим и принципиальным не только в его дальнейшей судьбе, но и в судьбах тех, кого он вдохновил и увлек созданием нового Дела.

Несмотря на авторитет Зиновия Яковлевича, в то время, в тех обстоятельствах, во многом неустроенных и непредсказуемых, тревожных, а иногда и трагических, Дело разворачивалось непросто. Изначально Корогодского поддержали видные деятели культуры и искусств — Владимир Арро, Алексей Герман, Яков Гордин, Даниил Гранин, Сергей Баневич, Олег Басилашвили, Моисей Каган, Андрей Петров и многие другие. Эта поддержка была в первую очередь моральной. Замысел получил также и благословение властей, и были сделаны первые шаги к материальному его устройству. Однако, в силу событий августа 91-го года, драматически перевернувших жизнь страны, событий, во многом разрушительных, и даже роковых, — только начавшееся Дело погрузилось в пучину организационной неопределенности, проблем и тягот.

И все-таки проект был реализован. Увы, не удалось развернуть его во всю мощь замысла Мастера, воплотить в масштабе, о котором он мечтал, и, тем не менее… Сейчас, спустя годы, «большое видится на расстоянии», и можно утверждать, что проект был успешен.

Успех заключался, прежде всего, в том, что почти полтора десятилетия Театр Поколений и Центр «Семья» — актеры, режиссеры, педагоги, учащиеся творческих мастерских, дети и родители — жили и творили, осознавая и защищая особенность своего сообщества и уникальность замысла Мастера. Эта была жизнь непростая — «вопреки», «в борьбе», во многом «жертвенная», особенно в первые четыре года. Но эта была жизнь целеустремленная, вдохновленная высоким гуманистическим идеалом, идеей «воспитания и образования Театром».

Замысел состоялся, как живая, плодотворная театральная реальность.

Во-первых, потому что страсть Зиновия Яковлевича к театру была поистине удивительна. Можно говорить о жизненной силе Мастера, профессиональном опыте, режиссерском таланте, педагогическом чутье, деловой энергии, природе творца, демиурга, создающего миры, но все это было рождено «главным событием» его жизни и пронизано ее «сквозным действием» — страстью к театру, к театральной игре! И главным свойством этой страсти была заразительность! Способность увлечь, вдохновить Театром буквально любого, кто оказывался рядом с Мастером.

Во-вторых, потому что 30 лет назад, накануне «поворотного» в судьбе страны августа, состоялось зачисление на первый курс студии Театра Поколений. Именно студийцы первого набора — 16-й «полукруг» Зиновия Яковлевича, — стали командой, преодолевшей трудности первых лет становления Центра и Театра. Командой, сделавшей все для воплощения замысла Учителя. Командой, которая три с половиной года «тащила» Дело, несмотря на бездомность и постоянные переезды, отсутствие финансирования и элементарной материально-технической базы, казенно-выхолощенное отношение многих «ответственных» за культуру и образование в те годы в Санкт-Петербурге — вчерашнем Ленинграде. Первый курс студии стал творческой силой сформировавшей афишу Театра Поколений — от учебного спектакля «Пространство инстинкта», ставшего художественной визиткой театра, получившего самые лестные отзывы и критиков и коллег, и международное признание, до несостоявшегося, увы, второго рождения легендарного тюзовского «Бемби».

Между тем тогда, 30 лет назад, в начале 90-х, никто из студийцев будущего не знал. Но в создание Театра и Центра, призванных сказать новое слово в театральной педагогике, действующей во имя благополучия может быть самого тонкого, самого сложного социального организма — семьи, в благое и благородное, возвышенное и искреннее дело, в создание «Дворца Семьи», в художественную победу — верили все. Верили и шаг за шагом воплощали эту веру командным энтузиазмом, зажегшимся от пламени души Учителя, а он делился этим пламенем щедро и без устали.

История последнего замысла З.Я. Корогодского «исполнена высокого драматизма» — драматизма рыцаря веры^[8]. Этот сюжет в бытии человечества не част и потому пронзителен: от библейского Иова до строителей города-сада у Маяковского. И если студийцы были полны сил (впереди — «вся жизнь»), и опирались на авторитет Учителя, то Учитель был уже в возрасте и начинал новое дело во многом с чистого листа — и в его жизни, и в жизни страны! В душе он нёс нанесенную недавно рану изгнания из ТЮЗа^[9], и рассчитывать мог лишь на себя. На нем лежала ответственность за идущих за ним — артистах и студийцах. Что было у него на душе?... Тем более восхищает, что Мастер никогда не был в унынии, в мрачном расположении духа, — следуя слову Станиславского, «вступая в храм театра», оставлял все дурное за дверьми. И это свидетельствует о безоговорочности веры, о потрясающей самодисциплине, о повседневном мужестве и рыцарственности…

*   *   *

Рождение Ленинградского «Эстетического центра Семья» и Театра Поколений в различных справочных материалах описывается довольно обыденно: «19 октября^[10] 1990 г. в Доме писателей им. Вл. Маяковского состоялась презентация новой театрально-педагогической организации…»

За этой формулировкой — начало жизни уникальной Идеи уникального Творца.

А весной-летом 1991 г., состоялся первый набор в студию театра.

«…О наборе этом знали немногие, информация распространялась, что называется, через «сарафанное радио». Все, естественно, стремились на Моховую, а про то, что в где-то во Дворце Культуры им. Первой пятилетки, за Мариинкой, в Минском переулке, есть студия, в которой идет набор в актерский класс — широкой информации, конечно же, не было. Да и абитуриенты, об этом узнавшие и туда отправляющиеся, особенно не распространялись — исключительно с целью не создавать себе конкуренцию, не увеличивать число претендентов на место…»

«…Зиновий Яковлевич, конечно, производил впечатление своей импозантностью, в определенном смысле — блеском. Показы он смотрел очень внимательно, но, и как-то легко, был одновременно и смешлив, и строг, делал ироничные, подчас очень едкие замечания, и главное, был пристрастно «включен» в каждого поступающего. Он был особенный, яркий, с седой косичкой, а по тем временам это было, мягко говоря, вызывающе. Зиновий Яковлевич обворожил моментально…»

15 июля 1991 г. состоялось зачисление на первый курс студии при Театре Поколений. Этот день студийцы 16-го полукруга назвали «Днем рождения курса».

«…В июне и в июле были туры, экзамены, коллоквиум, потом был первый сбор, задание на лето и нас распустили на каникулы. Вернулись мы в августе — дней за десять до намеченного старта учебного года, чтобы к нему подготовиться, и… 19-е августа… по радио и телевизору «Лебединое озеро»…»

«Соотечественники! Граждане Советского Союза! В тяжкий, критический для судеб Отечества и наших народов час обращаемся мы к вам!

Над нашей великой Родиной нависла смертельная опасность! Начатая по инициативе М. С. Горбачева политика реформ, задуманная как средство обеспечения динамичного развития страны и демократизации общественной жизни, в силу ряда причин зашла в тупик…» ^[11]

«…ГКЧП. Путч… Буквально, за пару дней до того, как мы договорились встретиться. Листовки с обращением Собчака. Обращение Ельцина. Митинг перед Мариинским дворцом. Войска в Москве… Танки… Трое погибших — кто сейчас помнит их имена? А тогда казалось, они останутся в памяти у всех навечно… И дальше — победа демократических сил, «парад независимостей»… Распад Советского Союза.

Но надо честно сказать, что все, что было далее августа, для нас шло несколько вскользь… Ведь мы — поступили!.. Конечно, мы не осознавали масштаба перемен и грядущих удручающих социальных последствий… Скорее, наоборот, происходящее воспринималось с воодушевлением, ведь давно уже звучало вокруг — «…перемен требуют наши сердца…», и вот, наконец — «мы будем жить теперь по новому!...»

В сентябре студийцы начали творческую жизнь в ДК им. Первой Пятилетки^[12].

На фоне победы демократии, на фоне немыслимого, в одночасье, исчезновения развеявшихся, как морок, КПСС, ВЛКСМ, пионеров и октябрят — организаций, практически необъяснимых сегодня молодежи. На фоне исчезновения структур и понятий, которые были не просто значительным содержанием жизни советского человека, а формировали ее с малых лет и до ухода в лучший мир. Даже не обновление страны, а вторя Стругацким — «массаракш», выворачивание ее наизнанку (как большинству, а тем более людям молодым, казалось тогда — во благо), стало атмосферой, в которой рождалось новое творческое братство. Однако, никому тогда в голову не могло прийти, каким драматическим образом и довольно скоро, произошедшее в стране отразится на судьбе этого братства.

«…Осмелюсь предположить, что в 1917, молодые «люди театра», искусств, художники-богема, испытали нечто подобное, что довелось испытать и нам — страна начинала путь в светлое будущее, решительно порывая со старым, а мы начинали путь в светлое будущее театрального искусства... И, казалось, и у нас, и у страны все теперь будет отлично…»

За стенами ДК им. Первой Пятилетки, на величайшем порыве общественного энтузиазма, происходила величайшая же общественная реформация, или общественный катаклизм… Можно только догадываться, какие тектонические сдвиги происходили во властных, да и всяческих структурах на всех уровнях, какие процессы забурлили — борьба за власть и собственность, перераспределение капиталов, слом устоявшихся механизмов, низвержение авторитетов, — какие сумасшедшие перспективы открывались ежедневно и ежечасно перед людьми ловкими и авантюрными, алчными и корыстными… А в Минском переулке за дверями БРЗ — большого репетиционного зала, — студийцы несуетно и тщательно вдевали воображаемые нитки в воображаемые иголки, нанизывали на них воображаемый бисер, погружаясь в профессию через «магическое если бы…» К.С. Станиславского.

 «… Мастерство с Зиновием Яковлевичем, было настолько увлекательно и заразительно, настолько мир театра открывался по-новому — и театр как таковой, и профессия, и — новое слово — ме-то-ди-ка… Трудно было всё, но при этом, не было мучительно. Удивительный парадокс! Все было, скорее наоборот, легко. Простые упражнения, простые задачи, но потом они становилось вдруг объемными, глубокими, как бы подвижно разрастающимися и… Постепенно становилось труднее и труднее. Но! Это было трудно-увлекательно, трудно-маняще, трудно-заразительно: а как делать это, и про то не забыть? Как все совмещается и всё это как освоить, сделать мастерством? Как это становится искусством? Как овладеть школой? Как — «трудное сделать легким, легкое привычным, привычное красивым, красивое прекрасным»^[13]? Открывающиеся нам ежедневно грани профессии давали представление о трудностях, которых раньше не было видно вовсе. Но эти трудности вдохновляли…»

Вскоре у студийцев состоялось их первое творческое испытание, первое публичное выступление. 19 октября 1991 г., — творческий праздник, день рождения Театра Поколений и Центра «Семья». Зал Дворца Культуры был переполнен — друзья Зиновия Яковлевича, гости, актеры и студийцы, учащиеся мастерских, дети и родители, — это был первый день рожденья Дома!

 «…Первый день рождения готовили и актеры Театра Поколений, и мы, студийцы. Впрочем, тогда наше участие было еще скромным — встреча гостей и зачин праздника, его парадное начало: полонез, в котором мы — все такие строго-праздничные, «белый верх, черный низ», красота! — через весь зал торжественно выходили на сцену…»

Учебно-творческий год стартовал. Актеры репетировали спектакли, а во второй половине дня преподавали в студии или в творческих мастерских. Во всех возможных пространствах Дома, с утра и до позднего вечера кто-то что-то репетировал.

«…Режим учебы был, мягко говоря, плотный: мы приходили, как правило, к восьми утра — на танец или движение, — потом речь, вокал, обед и репетиции до мастерства, которое нередко (а с Зиновием Яковлевичем практически всегда), заканчивалось примерно в 00.40. Метро тогда закрывалось в час ночи. От ДК до станции «Площадь Мира» можно было добежать минут за пятнадцать, т.е. нужно было добежать, чтобы успеть на последний поезд. Так продолжалось весь первый семестр…»

«…Наш Дом, такой красивый, был все-таки не так уж велик: большой зал (сцена), театральная мансарда, черная лестница (и из нее нашли возможность сделать учебное пространство), зеркальный зал (БРЗ), фойе, вот, собственно и все. Причем в зале и на мансарде репетировали актеры, а нас, студийцев, можно было встретить в любом закоулке Дома. Тут и там можно было увидеть сосредоточенно ходящих по своим «воображаемым комнатам» или занимающихся «знакомыми делами», или погружено «молчащих вдвоем», или яростно (о, первый курс!), но тихо, чтобы не мешать другим, спорящих о сюрпризе или наблюдении…»^[14]

 «…практически все актеры театра вели у нас мастерство^[15]. Каждый из них был чуток, внимателен и увлечен работой с нами. Они нас не просто наставляли на первых шагах в профессии, но и заботливо пестовали. Зиновий Яковлевич, конечно, более всех… Впрочем, вполне допускаю, что прошли годы и теперь идеализирую, вижу сквозь «розовые очки»… Может быть, однокурсники помнят все иначе. Допускаю. Но я — помню так…»

«…и отдельно надо сказать самые добрые слова о педагогах спец. дисциплин. Наша любимая Алена Ивановна Стурова преподавала сценическое движение до нашего выпуска, и далее работала на всех курсах Зиновия Яковлевича. Марина Анатольевна Ланда — наш чудесный педагог по вокалу, с ней начинали петь и попадать в ноты даже вовсе не поющие. Занятия с нею всегда были праздником!...»^[16]

«…А были еще соратники Мастера, обеспечивающие административные дела, как он говорил, «контору»^[17]. Их работа была весьма непростой, и задачи, поставленные им профессором (и подкинутые жизнью), были, мягко говоря, неординарными. Думаю, это описание происходившего в организационном плане, можно сказать, невинно и даже наивно-благостно… Достаточно упомянуть, что денег не было толком даже на «канцелярию» — бумагу, скрепки, ножницы… Потому что мы поступили в 1991 году…»

Экзамен по мастерству первого семестра состоялся 10 февраля 1992 года. В подготовке экзамена помогал Александр Блок (12-й полукруг З.Я. Корогодского)^[18]. В первой части, после тренинга были показаны этюды по рассказам о животных — они стали первым шагом к будущему спектаклю «Пространство инстинкта». Вторая часть — этюды по заданиям первого семестра («знакомое дело», «первый раз в жизни», «молча вдвоем», «музыкальный момент»), и, как всегда у Зиновия Яковлевича, особое место в экзамене — сюрпризная часть. В ней дебютировали пародия на фильм ужасов «Унесенные сном» и наблюдение-пародия за певицей Мадонной. Эти заявки в дальнейшем легли в основу замысла спектакля «Телекалейдоскоп».

«…После экзамена пара выходных, мы пришли к ДК и… нас не пустили в Дом! Да, зимой 92-го нас буквально выгнали на улицу — со всем успевшим накопиться театрально-студийным добром: костюмами, реквизитом, техникой — велели очистить помещение в течение недели. Театр Поколений, студию и «Эстетический центр «Семья» выставили из ДК! Что само по себе символично: изгнать культурную организацию из Дворца культуры…»

Выселение из ДК произошло на фоне и вследствие события эпохального, но тогда толком не осознававшегося: кончился Советский Союз. И вместе с ним кончилась поддержка, в том числе и финансовая, о которой Зиновий Яковлевич договаривался, организуя Театр Поколений и Эстетический центр «Семья». В стране стало туго с зарплатами и продуктами, появились талоны… А обещания властей и договоренности со спонсорами, которые еще летом были вполне надежными, развеялись так же быстро, как и морок КПСС. И хотя сочувствующих Делу было много, реально помочь не смог никто.

«...Нас выгнали! И что в царящем кавардаке «смены общественного строя» было власть предержащим — ее теряющим и ее хватающим — до каких-то бездомных артистов, студентов и седовласого профессора с провокационно дерзкой косичкой... Нас, выгнали! Таких молодых и талантливых, только что убедительно сдавших экзамен по актерскому мастерству, защитивших свое право на профессию, с новыми силами радостно рвущихся продолжать обучение у чудесных педагогов во главе с великолепным наставником!.. Все эти восторженные эпитеты для того, чтобы дать представление о неожиданности произошедшего. Искрящийся февраль. «Мороз и солнце, день…» — Бац! — «А все, кина не будет…» Это был паровоз на полном ходу, пущенный под откос коварными врагами. Это была невидимая бетонная стена, на которую мы, только рванув изо всех сил, налетели. Это было, как взрыв «Челленджера» на старте…»

Итак, 13-го февраля 1992 года Дом лишили дома. «Победа демократии» мгновенно обернулась деляческой вседозволенностью: в подоплеке произошедшего были, конечно, корысть и бесчестие администрации ДК. Имена, достойные сомнительной славы Герострата, здесь не прозвучат — пусть останутся в забвении. Зато, наоборот, следует горячо поблагодарить Олега Валериановича Басилашвили, который буквально примчался на помощь, пытаясь разрешить ситуацию. Увы, он смог лишь ненадолго отложить дату выселения. Театр, Центр и студия остались без помещения. Посреди учебного года. В этом была какая-то особая подлость — ради барыша не дали хотя бы завершить учебный год. Это был «знак времени». Это были пресловутые «90-е». То, что до 19 августа было немыслимо, стало возможно и даже легко, и, более того, у многих находило понимание — «Nothing personal, only business…»

«…Мы митинговали. Буквально — ходили с плакатами перед зданием ДК по проспекту Декабристов… Митинговали по 5-7 человек, по очереди, по расписанию, потому что долго ходить было холодно — февраль.

Хоть сколько-нибудь, хоть на йоту повлиять подобным образом на ситуацию было, конечно же, абсолютно невозможно. Это было в высшей степени наивно. Но З. Я. хотел «создать волну» и мы со всем юношеским жаром и усердием это делали. Носили какие-то протестные письма в администрацию Центрального района… Абсолютно наивно.

И все стало значительно сложнее и хлопотнее…»

«Таким образом, приказали долго жить: Театр Поколений, школа-студия, театральный лицей, курс актерского мастерства для учителей, восемь детских и родительских театральных классов, студия звукозаписи, курсы руководителей детских театральных коллективов и многие, многие другие начинания, а тем более, перспективные замыслы Эстетического центра…»^[19]

Несмотря на произошедшее, студийцы продолжили учебу. Разумеется, ни о каких привычных условиях, в которых обычно занимаются студенты театральных вузов, и речи не шло. И, тем не менее… Драматическое выселение могло бы разрушить любое дело, но только не то, которое возглавлял Зиновий Яковлевич! Однако для актеров Театра Поколений выселение стало рубежом, практически означавшим невозможность дальнейшей работы.

«…Артистам надо было что-то есть, кормить семьи… Увы, ко второму сезону из Театра Поколений ушли практически все актеры, все наши педагоги. Они уходили постепенно. По одному, по двое… И в сердцах наших, конечно, были горечь и недоумение… Как так? Почему? А Театр? А Учитель? А мы? Но Учитель был с нами. И Учитель говорил, что профессия — это испытание, и не у всех есть силы и возможности справится с ним. И что как ни важна личная жизнь, она — вторая, а жизнь первая, жизнь художника, — если он Художник, — важнее, и она — в искусстве. «Я знал одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть…» — неустанно цитировал Мастер Михаила Юрьевича…»

«…Он не осуждал уходящих, но обращал их уход нам в урок — «Вы должны быть готовы к испытаниям, художник всегда стоит перед выбором…» З.Я. приглашал новых педагогов, кто-то был с нами дольше, кто-то меньше. Педагоги менялись, но осуждать их, уходящих, не следует вовсе! Время было — не до педагогики в театре без помещения, без хоть сколько-нибудь стабильной зарплаты, хоть и с прекрасным, великим Мастером...»

«…Но! И это очень важно! От набора в 91-м до выпуска в 97-м с нами оставались два педагога: Наталья Викторовна Пекшева и Сергей Николаевич Андрейчук. И им надо сказать, — сказать, не боясь громких слов, сказать безо всякого преувеличения — самая огромная и сердечная благодарность. Они отдали нам столько сил, энергии, души, жизни, столько работали с нами, что их вклад в наше профессиональное и человеческое становление, воспитание и образование сложно переоценить. Не будет и большого преувеличения в формулировке — «служение». Не сомневаюсь, что и у Натальи Викторовны, и у Сергея Николаевича были варианты и возможности выбрать в жизни путь проще, выгоднее, спокойнее, но они этого не сделали. С особой благодарностью, и даже с особым пиететом повторю: шесть лет почти каждый день, почти каждое мастерством с нами были два педагога — Наталья Викторовна Пекшева и Сергей Николаевич Андрейчук. Спасибо им!..»

К поиску помещения Театра и Центра были привлечены все друзья и соратники Зиновия Яковлевича. Благодаря поддержке заведующего отделом образования Выборгского района В.И. Криличевского и его заместителя Т.А. Огинской, центр за полгода последовательно обитал в четырех школах: № 107, № 652, № 104, № 65... Если взглянуть на карту города, то «Семья» двигалась от центра к окраине: станции метро «Площадь Ленина», «Лесная», «Площадь Мужества», «Озерки»… Зиновий Яковлевич всегда говорил, что число «13» — счастливое для него, его личная «хорошая примета», сопровождающая его всю жизнь, «…я тринадцатый внук у бабушки…», говорил он. Однако, по какой-то роковой насмешке судьбы, выселение из очередного адреса или же объявление о выселении постоянно происходили именно 13-го числа.

«…Их было семь в течение долгих трех с половиной лет. Семь разных школ и домов детского творчества… Семь новых Домов, семь «чужих углов», где мы каждый раз начинали под руководством Мастера самозабвенно и вдохновенно строить театр. Обживались помещения, разгребались «авгиевы конюшни», рисовались проекты, делались макеты превращения очередного банального пространства в «наш, и только наш» Театр… Зрительный зал в виде каре вокруг «сцены-ринга» в типовом актовом зале школы № 65, черно-белая спираль незавершенных окружностей, объединяющая зрительское фойе и сцену единым центром в ДДТ на Васильевском острове… Проекты, мечты, замыслы… Однако, поначалу радушные и гостеприимные хозяева, плененные художественным размахом и энергией Зиновия Яковлевича, постепенно понимали, что десятки студентов и сотни учащихся мастерских, живущие по своим, каким-то очень творческим, законам, которые не вписываются ни в какие КЗоТы и стандартные уставы, — соседи очень уж хлопотные и… «лучше бы не надо…» Обывательская психология администраций учреждений каждый раз вставала непреодолимой преградой на пути неординарного замысла Мастера… По этой причине мы покидали школы, расстались с ДДТ на Рижском проспекте в 93-м, а в 94-м — с ДДТ на Васильевском острове… Мы вновь и вновь искали Дом…»

В школе в Озерках проходил итоговый экзамен первого года. Были показаны первый акт «Елены Премудрой» по пьесе М. Бартенева, несколько рассказов из будущего «Пространства инстинкта», дуэты по пьесам А. Володина, А. Слаповского, Л. Петрушевской, Н. Коляды. В сюрпризном блоке — еще один шаг к спектаклю «Телекалейдоскоп», первый, приблизительный его вариант. В нем особенно яркими были пародии — китайский боевик «Мстящий палец» и индийская мелодрама «Любовь до гроба».

В июне состоялся набор и вступительные экзамены второго курса студии.

В июле же, благодаря В.И. Криличевскому, студийцев отправили на «творческий семестр» в летний спортивный лагерь под поселком Мичуринское. Там целый месяц интенсивно репетировали, погружаясь в новый материал: «Лукоморье» по сказкам Пушкина и «Бригадир» Фонвизина. «Бригадир» и «Елена Премудрая», а также одноактные пьесы Н. Коляды, А. Слаповского, А. Володина, Л. Петрушевской и других авторов — все это были замыслы, унаследованные из намечавшегося репертуара Театра Поколений, и ставшие учебными работами студии.

Новый учебно-творческий сезон Центр и Студия начали по двум новым адресам: в школе № 65 в Озерках и в Доме детского творчества на Рижском проспекте.

«…Наша творческая жизнь довольно быстро стала жизнью «на три фронта». Сначала мы были студийцами. В конце учебного года нам доверили курировать отрывки на третьем туре нового набора студии, т. е. мы стали помощниками педагогов, и многие продолжили педагогическую практику не только на набранном курсе, но и в творческих мастерских. Наши учебные работы постепенно становились спектаклями. И скоро Театром Поколений оказались мы! То есть, еще оставаясь студийцами, мы стали одновременно и актерами театра, и педагогами в творческих мастерских…»

«…Педагогика была частью школы, методики. Чтобы кого-то чему-то научить, надо сначала научиться этому самому. Поэтому, становясь педагогом или куратором драматического фрагмента, сюрприза, учебной работы в творческой мастерской — мы погружались в учебный процесс, в школу со стороны педагогической, в необходимость владеть умением погружать в нее других. А это, требовало бóльших, как сейчас говорят, «компетенций». Автоматически…»

«…З.Я. это называл «школа играющих тренеров», то есть все учатся у всех: актеры и студийцы разнообразно постигают профессию, а дети и родители в творческих мастерских в процессе «воспитания и образования Театром», и все могут выйти на сцену в совместной творческой пробе. Это было, своего рода, обогащенное творческими мастерскими, детьми и родителями «вахтанговское» триединство — «школа, студия, театр», о котором Мастер непрестанно нам напоминал. И мы этот принцип, это триединство творческой жизни организовывали, сочиняли, курировали и опекали. Это была отменная профессиональная и педагогическая школа! Правды ради надо сказать, что и получалось не у всех, и сердце не у всех лежало к педагогике, но Зиновий Яковлевич мог и убедить, и вдохновить — поэтому, так или иначе, практически все побывали в роли педагогов и получили этот незаменимый опыт…»

К концу учебного года (1992/93) и школа в Озерках, и ДДТ на Рижском проспекте решили расстаться с «чересчур творческой» компанией, правила жизни которой руководители не могли ни понять, ни принять. Работа допоздна, главные рабочие дни — суббота и воскресенье, полное отсутствие выходных, встречи на творческих праздниках по 150 человек каждый месяц-два, постоянные усилия оформить предоставленные помещения какими-то художественными кунштюками — всё это противоречило устоявшимся представлениям администраций о нормальной работе. И вновь — поиски Дома…

«…Был момент, когда мы встречались и репетировали с Зиновием Яковлевичем, — вот уж, подлинно, кульминация наших скитаний! — в детском саду… Ночным сторожем в нем работал один из студийцев, и была возможность нас туда «запустить» в выходные дни втайне от администрации. Репетировать Фонвизина — Бригадир, козыряя своей мужественностью, покоряет «фортецию»-Советницу, а Советник, млея и поминутно крестясь, домогаясь Бригадиршу «строит ей куры» — среди детских кроваток, столиков и игрушек… Потом анализ показанного: мы сидим в полукруге на детских стульчиках…Это было почти за гранью здравого смысла! Но репетировать было надо, а других возможностей не было... Совсем! Никаких! И вот профессор приезжал на большое мастерство в детский сад… Театр мы там, конечно, строить не собирались, но сам факт репетиции в детском садике учебных спектаклей актерско-режиссерского класса во главе с именитым профессором… Это был трагифарс…

Сейчас — спустя годы, — это, конечно, скорее, комично… Впрочем, и тогда трагедии не было — была суровая необходимость. И мы были готовы, по крайней мере, большинство из нас, учиться и строить театр где угодно и днем и ночью. Впрочем, нас, конечно, постепенно становилось все меньше — «…профессия, это испытание…» Из поступивших 33 человек закончили курс лишь 13 (вновь «13»!)

Но это еще не скоро, пока нас — почти тридцать, и мы постигаем Школу и строим Театр. Строим вместе с Учителем, строим там, где оказываемся…»

В 1993 г. Александр Сергеевич Запесоцкий, ректор Санкт-Петербургского Гуманитарного университета профсоюзов, пригласил Зиновия Яковлевича возглавить в университете кафедру театрального искусства ^[20].

«…Наверное, Зиновий Яковлевич сказал Александру Сергеевичу «…с удовольствием, но со мной еще ученики, два курса, буквально, человек 40-50…» (ну, допустим, мог так сказать), и мы… стали студентами Университета. Обучение было платным, у многих необходимой (и немалой) суммы не было, и Зиновий Яковлевич всячески изыскивал способы помочь всем, кто в этом остро нуждался…»

Поступление стало грандиозным прорывом в нашей сложнейшей ситуации: вчерашние студийцы театра без помещения, финансирования и сколько-нибудь реальных к тому перспектив — стали студентами вуза с гарантией получения государственных дипломов. Зиновий Яковлевич собрал команду замечательных педагогов, в нее вошли — Н.Л. Березницкая, О.В. Большакова, И.В. Вакорина, Е.В. Вановская, С.Н. Соколова, А.И. Стурова и многие другие.

«…В университете мы за первый учебный год (1993/94) по специальной программе, экстерном, прошли программу двух лет обучения. Таким образом, в 1994 году, проучившись уже три года, официально мы закончили лишь два курса. В итоге, мы завершили обучение и получили дипломы только в 1997 году. Фактически, наш курс учился у Зиновия Яковлевича с 91-го по 97-й — шесть лет…»

Команда вошла в новый творческий период, вдохновленная официальным статусом студентов, защищенная стабильностью вуза и возможностью репетировать, не беспокоясь о возможном «изгнании».

В октябре 1993 г. Зиновия Яковлевича пригласили в Ростов-на-Дону на театральный фестиваль «МиниФест». Студийцы, только что ставшие студентами, отправились вместе с Мастером и с успехом участвовали в фестивале, показав открытый урок и несколько фрагментов учебных спектаклей.

Но возможность учебы в Университете, не решала проблемы отсутствия помещения для Театра и Центра «Семья». Замысел социально ориентированного эстетического, педагогического комплекса живущего «вокруг театра», нацеленного на «воспитание и образование Театром» детей вместе со взрослыми, — это было ноу-хау, возвышенная и благородная идея-мечта Мастера. Предназначение Театра Поколений заключалось в том, чтобы быть основой, гарантом, «провокатором» и манком художественно-воспитательных процессов в «Семье». Но удивительная эта «Семья» оставалась бездомной...

«…Театр и Центр продолжали жить то в одном месте, то в другом… Собственно, после ДК им. Первой Пятилетки мы всегда жили «на два адреса». В 92–93-м — школа в Озерках и ДДТ на Рижском проспекте, в 93–94-м — СПбГУП и ДДТ на Васильевском Острове. Первую половину 95-го, расставшись с ДДТ на Василевском, Центр вновь оказался «на чемоданах…»

«…Особенно «забавно» было возить звуковую аппаратуру — в рюкзаках или в «челночных» баулах, — бобинные магнитофоны и здоровенные, килограмм под тридцать, колонки АС-50, да еще реквизит, костюмы… Возить на общественном транспорте, на метро, через весь город… Ну, не было у нас возможности обзавестись двумя комплектами аппаратуры для репетиций на двух площадках!»

К апрелю 1994 г. учебные спектакли обрели цельность и сформировалась полноценная афиша театра: «Пространство инстинкта» — «Этюды по рассказам о животных русских и зарубежных классиков»; «Телекалейдоскоп» — «Презентация теле- и видеошедевров»; «19 октября» — «Наш день рождения. Вечер пушкинских сюрпризов»; «Играй, театр!» — «Вечер творческих сюрпризов»; «Елена Премудрая» (Михаил Бартенев); спектакли по одноактным пьесам: «Покажите мне красивую любовь» и «Пьеса № 27» (Алексей Слаповский), «Черепаха Маня» и «Венский стул» (Николай Коляда).

С 7 по 15 мая спектакли были впервые показаны на первых гастролях Театра Поколений в Тольятти.

«…В Тольятти вдохновение было необыкновенное! Мы, наконец-то (!), были заявлены как театр, а не как студенческая команда. Мечта становилась реальностью. Выбранный зал был не самый удачный, иногда он был заполнен только на три четверти, но зато на наших спектаклях точно побывали буквально все театралы Тольятти…Конечно, после спектаклей Зиновий Яковлевич говорил, что художественный уровень еще не достигнут, что успех у публики — это, скорее, аванс, призывал не обольщаться медными трубами аплодисментов и горячего приема… Но даже его суровый критический разбор не мог охладить нашего вдохновения от гастролей.  Принимали нас радушно, а З.Я. буквально, как гуру.

Гастроли — всегда событие, и почти всегда — событие с «приключениями»… Живописная история — размещение в плацкартном вагоне декораций и реквизита для семи (!) спектаклей — это был какой-то немыслимый тетрис! Но, конечно, «песнь песней» — соседство в гостинице-общежитии с крепкими ребятками (приехавшими в Тольятти покупать партию машин), которые, ничуть не таясь, как абсолютно само собой разумеющееся, демонстрировали наличие за брючными ремнями пистолетов… И было понятно, что они их умеют, и очевидно, даже любят применять… Это были воочию они — «лихие 90-е…»

«…Осенью 1994 года мы вновь получили приглашение — на этот раз в Самару, на фестиваль «Золотая Репка». Вновь хлопотная, но радостная и успешная поездка. «Пространство инстинкта» и «Телекалейдоскоп» — спектакли, гарантировавшие успех и не оставлявшие равнодушными ни зрителей, ни критиков. А вскоре после этого — в январе 95-го — мы полетели на фестиваль в Японию…»

Коллеги из Японии еще в 1993 г. связались с Зиновием Яковлевичем. Они хотели привезти в Японию спектакль «Бемби», который видели еще в ТЮЗе. Зиновий Яковлевич обещал им восстановить «Бемби» позже и предложил для участия в театральном фестивале в Окинаве «Пространство инстинкта». Уникальный, рожденный из упражнений, сценический язык спектакля, темы торжества в жизни страстей и инстинктов и чувственной тождественности животного мира и мира людей — покорили организаторов фестиваля. Впрочем, об этом, действительно выдающемся спектакле, ставшего школой для всех последующих курсов Зиновия Яковлевича, надо рассказать отдельно.

«…Поездка в Японию на Международный фестиваль детских и юношеских театров была как… Как полет в космос… Сейчас, спустя 25 лет, устройство нашей городской, социальной среды в общих чертах приближается к тому уровню, в который нас «вставили» из обыденного сирого пейзажа торговых ларьков, немытых фасадов и разбитого асфальта. Мы, «бедные студенты», вышли из самолета и буквально оказались в прекрасном будущем…»

«…Не будет преувеличением сказать, что «Пространство инстинкта» произвело фурор у японских зрителей. Организаторы были так впечатлены, что сразу договорились о гастролях театра с «Пространством инстинкта» на целый месяц и участие в фестивале летом 1996 года…»

20 августа 1995 г. З. Я. Корогодский и актеры Театра Поколений впервые вошли в бывший Дом учителя Невского района на проспекте Обуховской Обороны. Четыре этажа. Огромное, по сравнению со всеми ранее обжитыми, пространство, которое при поддержке Комитета по образованию и администрации Невского района отдавали Театру Поколений и Центру «Семья».

«…Ощущение замершего времени… Обшарпанная советская казенная кондовость с претензией на статус важного учреждения, аляповато разбавленная инициативой индивидуального предпринимательства 90-х. На первом этаже за обшитыми вагонкой тяжеленными стальными дверями (очевидно и понятно, чтоб не ворвались рэкетиры) присутствовал и действовал мелкооптовый продуктовый магазин, гарантировавший наличие мелких грызунов. В зале на втором этаже, в виде шести полок под телевизоры, присутствовали следы недавней деятельности видеосалона… Как описать, сделать ощутимо-понятным нынешним молодым людям всю прогрессивность этого изобретения перестройки?.. Нет, невозможно… За стеной располагалась кинорубка с огромными, в человеческий рост, киноаппаратами вмонтированными в бетонный пол — наследие мощи и стабильности педагогической системы 70-х… Медицинский центр с загадочным названием «Сапта-комплекс» (произнесение которого, вероятно, уже само по себе должно было исцелять клиентов), вольготно раскинулся на третьем этаже. В его распоряжении имелись два отдельных массажных кабинета (будущее закулисье), просторный зал для лечебной гимнастики (он станет зрительным залом), тренажерный зал (в скором будущем — сцена) и буфет, в котором, очевидно, торговали разнообразными целебными чаями и не только (кабинет Зиновия Яковлевича). На четвертом этаже никаких активных следов коммерческой деятельности не наблюдалось…»

В этом году Зиновий Яковлевич набрал уже третий курс в Университете (18-й полукруг), и, таким образом, на переустройстве нового Дома «Семьи» трудились около восьмидесяти студентов — 16-й, 17-й и 18-й полукруг. При этом учеба — явка на лекции и занятия в университете по спец. предметам и мастерству, — не только не отменялись, но по заданию Мастера строго отслеживались педагогами кафедры. Поэтому все работы проводились по вечерам, ночам и в выходные. Конечно, ночами работали не все, но большинство юношей старших курсов — точно.

«…У нас было ровно два месяца до 19 октября на полное превращение советско-постперестроечного учреждения в Театральный Дом. Переносить открытие сезона для З.Я. было немыслимо, а перестраивать нужно было все — от прозаической организации туалетов для зрителей на первом этаже до монтажа света и звука на сцене. Собственно, и сцену, и зрительный зал тоже предстояло создать — снести стены разделяющие пространство, сделать арьерный выход (пробить капитальную стену, отдельный инженерный вопрос!), организовать и оснастить гардероб… И еще целый список задач, не решив которые, невозможно пригласить гостей на открытие Дома…»

«…И началось! Как сказал Акела в «Маугли» — «славная была охота!...»

Юноши (в одну ночь!) кувалдами и монтировками сломали стену между будущим зрительным залом и сценой. Воздвигли, опять же ночами, амфитеатр для кресел в зрительном зале. Смонтировали выносы и порталы для прожекторов… Штробили, сверлили и перфорировали… Девочки не только шпаклевали и красили, но и распрямляли молотками и пассатижами вытянутые из старых досок гвозди, чтобы их можно было вновь пустить в стройку — все из-за тотального дефицита стройматериалов…»

В итоге все, абсолютно все строительные и оформительские работы, кроме совсем уж специфических, были сделаны руками студентов, которые, конечно, были на подхвате у небольшой бригады специалистов на инженерно сложных объектах.

«…«Сапта-комплекс» сопротивлялся отчаянно: его руководитель наивно пробовал обольстить З.Я. заниматься медицинской деятельностью параллельно с театральной (студентам и работникам центра обещали курсы бесплатного массажа). Перейдя к решительным действиям, попытался перегородить коридор третьего этажа железной решеткой — «половина — вам, половина — нам»… Но он не знал, что среди артистов есть электрики и, лишив питания сварочный аппарат, мы «отбили захват» будущей художественной колыбели нашего Дома. Что остановит артиста, который рвется на сцену! «Сапта-комплекс» вывез вещи, но долго еще по Дому перемещались беспризорные тренажеры…»

«…Такого энтузиазма в обустройстве пространства, пожалуй, еще не было в истории Театра и Центра. Это объяснялось просто — до сей поры мы всегда были «соседями», «бедными родственниками», в лучшем случае — неудобными коллегами… Даже в ДК им. Первой Пятилетки каждый гвоздь в стене надо было согласовывать с администрацией. И вот, наконец, хозяева — мы сами! Надо репетировать или работать ночью — можем! Надо вбить гвоздь здесь, а прожектор повесить там — можем! Надо именно так решить пространство — никто слова не скажет! Надо выйти на крышу, чтобы на новогоднем празднике «В кругу Семьи», когда в его финале неожиданно погаснет свет в зале четвертого этажа и к изумлению детей и взрослых за окном вдруг чудесным образом, таинственно подсвеченный, пойдет снег, которого не было уже неделю и еще неделю не обещали, тоже — можно!… Можно и это! Но снег — в будущем. А пока — скоро 19 октября…»

19 октября Дом был не просто полон — переполнен. Люди стояли в проходах, в дверях зала, в коридоре, сидели на полу перед сценой… Руководство района и отдела образования, артисты и учредители. Такого сбора друзей Центра не было и в 1991 году! Вел встречу Зиновий Яковлевич. В ярком свете прожекторов его бледность не особенно бросалась в глаза…

«…Мы успели, но Дом обустраивался практически до последних минут перед началом праздника… Еще накануне говорили, что З. Я. от волнения чувствует себя неважно и потому, возможно, не будет на открытии Дома… Зиновий Яковлевич?! Не придет 19 октября на открытие наконец-то обретенного Дома?! В это не верилось. И З.Я. пришел. Он был белее своей белой рубашки, с трудом (пожалуй, впервые на нашей памяти) поднялся на третий этаж… Но на сцене улыбался, шутил, хотя и говорил слегка сбиваясь и задыхаясь — как бы от волнения, — но это была игра, и этой «игрой в волнение от события» он маскировал слабость… Объявив очередное приветствие Театру и Центру, или номер-поздравление, З.Я. совсем слегка, кончиками пальцев, придерживаясь за стену, выходил за кулисы, где его сразу встречал врач. З.Я. стоял прислонясь к стене и тяжело дышал. Врач щупал пульс, что-то говорил… Видел, что, по крайней мере один раз, он сделал ему укол… З.Я. не просто далось это 19 октября, этот 5-летний юбилей в новом Доме…»

Дом был готов, сезон открыт. Спектакли Театра Поколений вскоре стали показываться пять, а потом и семь раз в неделю — они начинались в 19 ч. в пятницу и далее по три спектакля в выходные — в 11, 14 и 18 ч.

Учащиеся мастерских — дети и взрослые, — наполнили Дом, и творческая жизнь Центра закипела... Спустя почти четыре года после изгнания из ДК им. Первой Пятилетки, Дело, наконец, обрело возможность жить полноценно. Закончилась одиссея неприкаянно-подвешенного существования Театра Поколений, его студии и Центра, поэтому их дальнейшую историю имеет смысл описать пунктирно. Были еще два года учебы в Университете и работы в режиме полноценного репертуарного театра.

В июле 1996 г. — гастроли Театра Поколений со спектаклем «Пространство инстинкта» в Японии, — 16 городов, более 30 спектаклей, мастер-классы и лекции Мастера.

26 октября 1996 г. — празднование в Университете профсоюзов 70-летия Зиновия Яковлевича Корогодского и 50-летие его творческой деятельности.

Январь 1997 г. — участие в фестивале «Рождественский парад». Гран-при фестиваля З.Я. Корогодскому «За рыцарское служение идеалам ТЮЗа».

Апрель 1997 г. — участие в фестивале выпускных курсов «Подиум» в Москве. Спектакль «Пространство инстинкта» отмечен специальным дипломом.

Далее — участие в IV фестивале «Театры Санкт-Петербурга — детям». Специальная премия «За продолжение традиций театра в новое время для новых поколений актеров и зрителей».

«…Если бы у Зиновия Яковлевича были возможности, не говоря уже про здоровье, если бы у него был запас сил, который был прежде, — я могу судить, конечно, только по рассказам старших коллег, работавших с мастером в ТЮЗе, — то проект «Семья», безусловно, развернулся бы на другом уровне. Реформация государства в 1991 г., которая, казалось бы, должна была открыть возможности и обеспечить замысел, напротив, надолго лишила его опоры и поставила на грань выживания. Должного — масштабного, государственного, если угодно, федерального, уровня поддержки Дело не получило. Замысел такого уровня нужно было обеспечивать на постоянной основе и художественными, и научными, и педагогическими, и административными кадрами высочайшего уровня… Помогали Зиновию Яковлевичу очень и очень многие, и им следует отдельно выразить искреннюю благодарность, их имена следовало бы написать здесь, но список очень велик! И все-таки замысел требовал поддержки гораздо большей… И поддержи практической…Учитывая, что Мастер говорил: «Мечтаю создать «Дворец Семьи…» Ну, то есть буквально — дворец. Как Аничков или Константиновский… Или, наоборот, современный, концептуальный, особенный, как центр Помпиду… Но именно Дворец Семьи. Где в центре — Театр. Театр не ради театра, а театр — в служении. Не «в обслуживании», а в служении. В служении просвещению и гуманизму, эстетике и педагогике, детям, которых надо бережно опекать и пестовать, помогая им вступать в мир и взрослым, которые «все когда то были детьми...» Театр — Дом, Театр — Семья. Театр — дом для семьи… Дом на проспекте Обуховской Обороны, который мы обрели после четырех лет скитаний, не был, конечно, Дворцом. Но это был существенный результат отчаянной, титанической борьбы Зиновия Яковлевича за идею Эстетического центра «Семья» и Театра Поколений. Результат во многом, и очень во многом, компромиссный. Но, как говорил З. Я., главное его достоинство было — автономность. После всех изгнаний, переездов, вживаний, обустройств, выселений, можно сказать — мытарств, после всего этого — два театральных зала, и еще один — большой зал, с десяток кабинетов… И — Независимость! Это был… Мерседес после Трабанта…»

*   *   *

В одном из своих интервью Зиновия Яковлевич сказал: «Я — константа. Я — как улица Росси»^[21]. В том смысле, что он постоянен и не идет на компромиссы. И это совершенно справедливо в коренном, в главном, в сути — в принципах Школы. А вот чтобы Школу защитить, отстоять Дом, сохранить Дело, конечно и З.Я. шел на компромиссы. Ради главного поступаясь второстепенным. Впрочем, Мастер, именно в силу своего крайне требовательного, категорического отношения к Делу, иногда ошибался — и в надеждах, и в отношениях, и в расчетах… И порой выяснялось, что второстепенное, увы, было предпочтено главному.

Здесь уместно вернуться к началу очерка, чтобы напомнить, и обратить внимание, и подчеркнуть смысловое значение возникшей внезапно (как это всегда бывает в деле живом и творческом), аллюзии от латинского изречения, вынесенного в эпиграф. Помимо того, что, как и положено эпиграфу, он высоким хрестоматийным слогом кратко выражает то, о чем было рассказано, он также выводит на один из вариантов перевода названия произведения Сенеки, подарившего миру выражение «через тернии к звездам» — «Неистовый Геркулес».

Это, безусловно, ярчайшее и, пожалуй, знаковое совпадение и смыслов и фигур — героя эпоса и Мастера — режиссера и педагога. Зиновий Яковлевич был именно что «Неистовым Геркулесом».

Его энергия, целеустремленность, упрямство в принципиальном следовании замыслу, были именно неистовы и даже, увы, подчас, разрушительны для его учеников и помощников, и даже Дела.

Его талант, его мощь, его масштаб, несомненно, соразмерны фигуре Геркулеса.

«Неистовый Геркулес театра» — Корогодский, вопреки всем тяготам «смутного времени» совершил художественный и педагогический подвиг в служении Искусству, Отечеству и Человечеству.

Идеи Зиновия Яковлевича Корогодского, по словам М.С. Кагана, не просто опередили свое время^[22], но и в будущем могут быть воплощены, пожалуй, лишь творцом, чей дар будет соразмерен таланту Мастера. Найдутся ли режиссеры и педагоги, кому это будет по силам, кто вдохновится и отважится «взять планку», которую задал Мастер? Чтобы это, возможно, когда-нибудь состоялось — следует рассказать о Деле, идеях и чаяниях Зиновия Яковлевича Корогодского как можно подробнее. О его пути и о тех, кто шел с ним.

Список литературы:

1. Журнал «Искусство кино» 2002, №9, «Печальный оптимист. Портрет Зиновия Корогодского»
2. Каган М.С. Зиновий Яковлевич Корогодский // Проблемы театральной педагогики. Школа и метод З. Я. Корогодского: Материалы межвузовской научно-практической конференции 27 марта 2006 г. — СПб, СПбГУП, 2006
3. Корогодский З.Я.  «Возвращение», СПб, Стройиздат СПб, 2001
4. Корогодский З.Я. «Начало», СПб, СПбГУП, 1996