Классный час Блокада
классный час

Литературный час «Антология блокадной поэзии»

Цель:

Познакомить учащихся с творчеством поэтов, писавших о блокадном Ленинграде.

Задачи:

1.Обучающая-расширение лексического запаса и литературного кругозора учащихся.

2.Воспитательная - пробудить патриотические чувства ребят к своей отчизне; воспитание у

учащихся чувства уважения к людям, прошедшим войну и пережившим Блокаду, восхищение их

подвигами.

3.Развивающая-развитие устной речи, коммуникативных качеств личности учащихся.

Ход занятия

1.Вступительное слово:

- Блокада Ленинграда — это событие, которое связано с ВОВ. Блокада Ленинграда - одно из самых чудовищных человеческих злодеяний прошлого столетия. Об этом событии, о подвиге города и его жителей написано множество документальных и художественных произведений. Блокадный Ленинград стал символом человеческих страданий и мужества, смерти и бессмертия.

· Как вы думаете, ребята, почему сегодня на уроке мы говорим об этом удивительном городе? (27 января исполнилось 76 лет со дня освобождения от блокады города Ленинграда).

-Что вы слышали и знаете о жизни людей в блокадном Ленинграде?

С 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года (872 дня) длилась Блокада Ленинграда .

Город был взят во вражеское «кольцо» - окружен со всех сторон. Жители города погибали не только от военных действий. От голода погибло более 640 тысяч человек.

Блокада... Это значит, что из окруженного города нельзя было выехать ни на поезде, ни на машине. Никто не мог приехать в город. Не было возможности пополнить запасы продовольствия. Невозможно было вывезти из города раненых, и днем и ночью немецко-фашистские захватчики не прекращали обстреливать город.

Жизнь в городе становилась все сложнее. Не было электричества, воды.

А город был в дремучий убран иней

Уездные сугробы, тишина...

Не отыскать в снегах трамвайных линий,

одних полозьев жалоба слышна.

Скрипят, скрипят по Невскому полозья.

На детских санках, узеньких, смешных,

в кастрюльках воду голубую возят,

дрова и скарб, умерших и больных...

О. Бергольц. Февральский дневник

Но город жил и боролся. Заводы продолжали выпускать военную продукцию. Голодные измученные люди находили в себе силы работать. Даже подростки стояли у станков. Заводы бомбили, в цехах возникали пожары, но никто не покидал рабочих мест.

Из воспоминаний Ольги Бергольц: « В осаждённом городе работали 39 школ. Да, поверить трудно, но это факт: даже в жутких условиях блокадной жизни школьники учились. Публичная библиотека наша – одно из величайших книгохранилищ мира- работала в Ленинграде всю зиму, участвовала в обороне города».

Шло дежурство на крышах во время бомбежек: засыпали песком зажигательные снаряды, ходили по квартирам, разыскивая оставшихся без родителей маленьких детей. Детям выдавалось по 125 грамм хлеба в день.

Люди умирали от голода и холода у себя в квартирах. Некоторые падали прямо на улицах и замерзали.

Голод, холод, варварские артиллерийские налеты, бомбежки... Но ленинградцы не сдавались.

Единственным средством сообщения Ленинграда с Большой землёй зимой 1941-1943 гг. была «дорога жизни» - ледовая дорога через Ладогу. По ней доставляли продукты и топливо, вывозили детей, раненых, истощенных и ослабевших людей.

18 января 1943 года блокадное кольцо было прорвано.

А полностью блокада была снята 27 января 1944 года.

 Страшные дни переживали ленинградцы. Тяжело было всем. И дети наравне со взрослыми переносили все тяготы блокады.

2. Выступления обучающихся.

3. О поэтах блокадного Ленинграда

Да, в этих страшных условиях город продолжал жить и работать. Не закрывали кинотеатры, постоянно работало радио, и даже шли концерты.

Дух ленинградцев поддерживали поэты и писатели, артисты и композиторы. Многие из них не только не покинули город, но и продолжали активно работать. Их творчество помогало выжить.

Сегодня мы перелистаем с вами только несколько страниц блокадной летописи вместе с её создателями — поэтами Анной Ахматовой , Ольгой Берггольц и Юрием Вороновым.

Мы хотим рассказать о ленинградской поэтессе Ольге Фёдоровне Берггольц , имя которой связано с Ленинградом, с периодом его самых тяжёлых испытаний.

900 дней Ольга Фёдоровна была в осаждённом городе. Она, подобно тысячам ленинградцев, стойко переживала блокаду и сумела выразить свои чувства в стихах.

Ольга Берггольц почти ежедневно выступала по радио, обращаясь к жителям осаждённого города. Её негромкий голос говорил правду о городе, ничего не приукрашивая. Вся страна знала, что Ленинград и в кольце блокады продолжает жить и бороться.

...Я говорю с тобой под свист снарядов, 
угрюмым заревом озарена. 
Я говорю с тобой из Ленинграда, 
страна моя, печальная страна... 
Кронштадтский злой, неукротимый ветер 
в мое лицо закинутое бьет. 
В бомбоубежищах уснули дети, 
ночная стража встала у ворот. 
Над Ленинградом - смертная угроза... 
Бессонны ночи, тяжек день любой. 
Но мы забыли, что такое слезы, 
что называлось страхом и мольбой.
Я говорю: нас, граждан Ленинграда, 
не поколеблет грохот канонад, 
и если завтра будут баррикады - 
мы не покинем наших баррикад.

И женщины с бойцами встанут рядом, 
и дети нам патроны поднесут, 
и надо всеми нами зацветут 
старинные знамена Петрограда. 
Руками сжав обугленное сердце, 
такое обещание даю 
я, горожанка, мать красноармейца, 
погибшего под Стрельною в бою: 
Мы будем драться с беззаветной силой, 
мы одолеем бешеных зверей, 
мы победим, клянусь тебе, Россия, 
от имени российских матерей. 
Август 1941

Что означало быть писателем в годы войны и ленинградской  блокады? Означало за всё отвечать и не бояться смерти. Ольга Берггольц стала поэтом, олицетворяющим стойкость Ленинграда.

Ее голос звучал в эфире три с лишним года. Ее голос знали, ее выступления ждали. Ее слова, ее стихи входили в замерзшие дома и вселяли надежду.

«Для того чтоб жить в кольце блокады,

Ежедневно смертный слышать свист, -

Сколько силы нам, соседка, надо,

Сколько ненависти и любви...

Столько, что минутами в смятенье

Ты сама себя не узнаешь:

- Вынесу ли? Хватит ли терпенья?

- Вынесешь. Дотерпишь. Доживешь.»

( Стихотворение « Я никогда героем не была»)

«Я никогда героем не была

Не жаждала ни славы, ни награды,

Дыша одним дыханьем с Ленинградом,

Я не геройствовала, а жила!»

После войны на гранитной стеле Пискаревского мемориального кладбища, где покоятся 470.000 ленинградцев, умерших во время Ленинградской блокады и в боях при защите города, были высечены слова Берггольц:

«Здесь лежат ленинградцы.
Здесь горожане — мужчины, женщины, дети.
Рядом с ними солдаты-красноармейцы.
Всею жизнью своею
Они защищали тебя, Ленинград,
Колыбель революции.
Их имен благородных мы здесь перечислить не сможем,
Так их много под вечной охраной гранита.
Но знай, внимающий этим камням:
Никто не забыт и ничто не забыто.»

О Юрии Петровиче Воронове.

Юрию Воронову было всего двенадцать лет, когда началась Великая Отечественная война. Он - блокадный ребёнок. Книга стихов Ю.Воронова «Блокада» — поэтическое свидетельство, пронзающее сердце.

Во время блокады шестиклассник Юра Воронов становится бойцом аварийно-восстановительной службы. По сигналу воздушной тревоги он не спускался в бомбоубежище, а бросался спасать кого-то из уцелевших под развалинами. В 1943 году он был награждён медалью «За оборону Ленинграда»: «Нам в сорок третьем / выдали медали / и только в сорок пятом — паспорта».

2 года спустя газета «Ленинская смена» опубликует заметку «Забывая об опасности...», рядом с которой на снимке ее герой — раненый, засыпанный осколками стекла черноглазый мальчик — будущий поэт блокады.

А 25 нояб. 1941 семью самого Воронова постигло горе — «черный всплеск» взметнулся над его домом. Мать и бабушку откопали сразу — живыми, а 3-летнего брата и полуторамесячную сестренку — только на 5-й день уже мертвыми. Вместе с отцом, раскапывали завалы руками, — надежды уже не было. Хоронили тоже вдвоем:

«Я забыть / никогда не смогу /

скрип саней / на январском снегу... /

Будто все это / было вчера... /

В белой простыне — / брат и сестра...»

Юрий Воронов вспоминает, что ещё какое-то время работали школы, кто был в силах, приходил. Сидели в пальто и шапках в нетопленном классе, голодные. У всех закопченные лица; электричества не было, в квартирах горели коптилки - баночки с горючей жидкостью, в которые вставлялся маленький фитилек. И у учительницы скапливалась в морщинах черная копоть. Ученики шатались от голода, умирали не только дома, на улице по дороге в школу, а случалось и прямо в классе.

Девчонка руки протянула

И головой - на край стола...

Сначала думали - уснула,

А оказалось - умерла.

Её из школы на носилках

Домой ребята понесли.

В ресницах у подруг слезинки

То исчезали, то росли.

Никто не обронил ни слова.

Лишь хрипло, сквозь метельный сон,

Учитель выдавил, что снова

Занятья - после похорон.

Он занимался в литературной студии, писал стихи, выступал по блокадному радио. А в 1968 году вышла первая книга стихов Воронова «Блокада», а чуть позже — «Память», когда блокадные стихи Воронова были собраны воедино. Это не просто еще один дневник или воспоминание. Это поэтическая история ленинградской блокады, над которой Воронов работал 30 лет.

Я не напрасно беспокоюсь,

Чтоб не забылась та война:

Ведь эта память - наша совесть.

Она, как сила, нам нужна.

 об Анне Андреевне Ахматовой.

Анну Ахматову война застала в Ленинграде; здесь она пережила начало блокады, вместе со всеми ленинградцами испытав ужас бомбёжек, обстрелов — ужас смерти.

В конце сентября Ахматова написала стихотворение «Птицы смерти в зените стоят» после страшной бомбёжки.

Птицы смерти в зените стоят.

Кто идет выручать Ленинград?

Не шумите вокруг - он дышит,

Он живой еще, он все слышит:

Как на влажном балтийском дне

Сыновья его стонут во сне,

Как из недр его вопли: "Хлеба!" -

До седьмого доходят неба.

Но безжалостна эта твердь.

И глядит из всех окон - смерть.

В те дни Анна Андреевна, как и все ленинградцы, вносила посильный вклад в укрепление обороны: шила мешки для песка, которыми обкладывались баррикады и памятники на площадях. Она долго отказывалась от эвакуации. Даже больная, истощённая дистрофией, не хотела покидать любимый город. Только повинуясь настойчивой заботе о ней, Ахматова, наконец, эвакуируется самолётом в Ташкент. Но и там мысленно возвращалась она к терпящему беды вражеского окружения героическому народу. И именно в Ташкенте пишет она стихотворение «Мужество».

Мы знаем, что ныне лежит на весах

И что совершается ныне.

Час мужества пробил на наших часах,

И мужество нас не покинет.

Не страшно под пулями мертвыми лечь,

Не горько остаться без крова,-

И мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.

Свободным и чистым тебя пронесем,

И внукам дадим, и от плена спасем

Навеки!

23 февраля 1942 Ташкент

Эти гордые и уверенные слова неоднократно звучали в военные годы в концертных залах и на фронтовых выступлениях.

Известие о снятии блокады застало Ахматову в Ташкенте.

Последнюю и высшую награду -

Свое молчанье - отдаю

Великомученику Ленинграду!

Это была ее первая реакция. Через некоторое время появятся другие строчки:

Так в январской ночи беззвездной,

Сам дивясь небывалой судьбе,

Возвращенный из смертной бездны,

Ленинград салютует себе.

 Всё приближало победу – и жизнь, и работа горожан, и мужество на передовых рубежах. Не отставала и поэзия. Стихи военного времени уникальны. Они не просто отражали реальные события, очевидцами которых был автор. Они давали представление об особенностях сознания человека, защищавшего отечество.

- Какие мысли ( что мы думаем) и чувства (что в сердце) остались у вас о жизни людей в Блокадном Ленинграде?

 4. Заключительное слово

Ольга Берггольц

27 января 1945 года

…Сегодня праздник в городе. Сегодня
мы до утра, пожалуй, не уснем.
Так пусть же будет как бы новогодней
и эта ночь, и тосты за столом.

Мы в эту ночь не раз поднимем чаши
за дружбу незапятнанную нашу,
за горькое блокадное родство,
за тех, кто не забудет ничего.

И первый тост, воинственный и братский,
до капли, до последнего глотка, –
за вас, солдаты армий ленинградских,
осадою крещенные войска,
за вас, не дрогнувших перед проклятым
сплошным потоком стали и огня…
Бойцы Сорок второй, Пятьдесят пятой,
Второй Ударной, – слышите ль меня?
В далеких странах, за родной границей,
за сотни верст сегодня вы от нас.
Чужая вьюга хлещет в ваши лица,
чужие звезды озаряют вас.

Но сердце наше – с вами. Мы едины,
мы неразрывны, как и год назад.
И вместе с вами подошел к Берлину
и властно постучался Ленинград.

Так выше эту праздничную чашу
за дружбу незапятнанную нашу,
за кровное военное родство,
за тех, кто не забудет ничего…

А мы теперь с намека, с полуслова
поймем друг друга и найдем всегда.
Так пусть рубец, почетный и суровый,
с души моей не сходит никогда.
Пускай душе вовеки не позволит
исполниться ничтожеством и злом,
животворящей, огненною болью
напомнит о пути ее былом.

Пускай все то же гордое терпенье
владеет нами ныне, как тогда,
когда свершаем подвиг возрожденья,
не отдохнув от ратного труда.

Мы знаем, умудренные войною:
жестоки раны – скоро не пройдут.
Не все сады распустятся весною,
не все людские души оживут.

Мы трудимся безмерно, кропотливо…
Мы так хотим, чтоб, сердце веселя,
воистину была бы ты счастливой,
обитель наша, отчая земля!

И верим: вновь пути укажет миру
наш небывалый, тяжкий, дерзкий труд.
И к Сталинграду, к Северной Пальмире
во множестве паломники придут.
Придут из мертвых городов Европы
по неостывшим, еле стихшим тропам,
придут, как в сказке, за живой водой,
чтоб снова землю сделать молодой.

Так выше, друг, торжественную чашу
за этот день, за будущее наше,
за кровное народное родство,
за тех, кто не забудет ничего…
27 января 1945

Я говорю…

Август 1941 года. Немцы неистово рвутся к Ленинграду.
Ленинградцы строят баррикады на улицах,
готовясь, если понадобится, к уличным боям.

…Я говорю с тобой под свист снарядов,
угрюмым заревом озарена.
Я говорю с тобой из Ленинграда,
страна моя, печальная страна…
Кронштадтский злой, неукротимый ветер
в мое лицо закинутое бьет.
В бомбоубежищах уснули дети,
ночная стража встала у ворот.
Над Ленинградом — смертная угроза…
Бессонны ночи, тяжек день любой.
Но мы забыли, что такое слезы,
что называлось страхом и мольбой.
Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
не поколеблет грохот канонад,
и если завтра будут баррикады -
мы не покинем наших баррикад.
И женщины с бойцами встанут рядом,
и дети нам патроны поднесут,
и надо всеми нами зацветут
старинные знамена Петрограда.
Руками сжав обугленное сердце,
такое обещание даю
я, горожанка, мать красноармейца,
погибшего под Стрельною в бою:
Мы будем драться с беззаветной силой,
мы одолеем бешеных зверей,
мы победим, клянусь тебе, Россия,
от имени российских матерей.
Август 1941

Анна Ахматова

Клятва

И та, что сегодня прощается с милым,
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит.
Июль 1941 г.

Мужество

Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем
Навеки.
Февраль 1942 г.

***

А вы, мои друзья последнего призыва!
Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.
Над вашей памятью не стыть плакучей ивой,
А крикнуть на весь мир все ваши имена!
Да что там имена! Ведь все равно – вы с нами!..
Все на колени, все! Багряный хлынул свет!
И ленинградцы вновь идут сквозь дым рядами –
Живые с мертвыми: для славы мертвых нет.
1942 г.

27 января 1944 года

И в ночи январской, беззвездной,
Сам дивясь небывалой судьбе,
Возвращенный из смертной бездны,
Ленинград салютует себе.
1944 г.

«Причитание»

Ленинградскую беду
Руками не разведу,
Слезами не смою,
В землю не зарою.
За версту я обойду
Ленинградскую беду.
Я не взглядом, не намеком,
Я не словом, не попреком,

Я земным поклоном

В поле зеленом

Помяну.

1944 г.

Послесловие к «Ленинградскому циклу»

Разве не я тогда у креста,
Разве я не тонула в море,
Разве забыли мои уста
Вкус твой, горе!

16 января 1944

Юрий Воронов

27 января 1944 год

За залпом залп гремит салют.
Ракеты в воздухе горячем
Цветами пёстрыми цветут.
А ленинградцы тихо плачут.
Ни успокаивать пока,
Ни утешать людей не надо.
Их радость слишком велика —
Гремит салют над Ленинградом!
Их радость велика, но боль
Заговорила и прорвалась:
На праздничный салют с тобой
Пол-Ленинграда не поднялось…
Рыдают люди, и поют,
И лиц заплаканных не прячут.
Сегодня в городе салют.
Сегодня ленинградцы плачут…

Мёртвые

Мне кажется: когда гремит салют,
Погибшие блокадники встают.

Они к Неве по улицам идут,
Как все живые. Только не поют.

Не потому, что с нами не хотят,
А потому, что мёртвые молчат.

Мы их не слышим, мы не видим их,
Но мёртвые всегда среди живых.

Идут и смотрят, будто ждут ответ:
Ты этой жизни стоишь или нет?..

Михаил Дудин

Блокада Ленинграда

..Весь Ленинград, как на ладони,
С Горы Вороньей виден был.
И немец бил
С Горы Вороньей.
Из дальнобойной «берты» бил.

Прислуга
В землю «берту» врыла,
Между корней,
Между камней.

И, поворачивая рыло,
Отсюда «берта» била.
Била
Все девятьсот блокадных дней…

Вера Инбер

Трамвай идёт на фронт

Холодный, цвета стали,
Суровый горизонт —
Трамвай идет к заставе,
Трамвай идет на фронт.
Фанера вместо стекол,
Но это ничего,
И граждане потоком
Вливаются в него.
Немолодой рабочий —
Он едет на завод,
Который дни и ночи
Оружие кует.
Старушку убаюкал
Ритмичный шум колес:
Она танкисту-внуку
Достала папирос.
Беседуя с сестрою
И полковым врачом,
Дружинницы — их трое —
Сидят к плечу плечом.
У пояса граната,
У пояса наган,
Высокий, бородатый —
Похоже, партизан,
Пришел помыться в баньке,
Побыть с семьей своей,
Принес сынишке Саньке
Немецкий шлем-трофей —
И снова в путь-дорогу,
В дремучие снега,
Выслеживать берлогу
Жестокого врага,
Огнем своей винтовки
Вести фашистам счет…
Мелькают остановки,
Трамвай на фронт идет.
Везут домохозяйки
Нещедрый свой паек,
Грудной ребенок — в байке
Откинут уголок —
Глядит (ему все ново).
Гляди, не забывай
Крещенья боевого,—
На фронт идет трамвай.
Дитя! Твоя квартира
В обломках. Ты — в бою
За обновленье мира,
За будущность твою.
1941 г.

Эдуард Асадов

Ленинграду

Не ленинградец я по рожденью.
И все же я вправе сказать вполне,
Что я — ленинградец по дымным сраженьям,
По первым окопным стихотвореньям,
По холоду, голоду, по лишеньям,
Короче: по юности, по войне!

В Синявинских топях, в боях подо Мгою,
Где снег был то в пепле, то в бурой крови,
Мы с городом жили одной судьбою,
Словно как родственники, свои.

Было нам всяко: и горько, и сложно.
Мы знали, можно, на кочках скользя,
Сгинуть в болоте, замерзнуть можно,
Свалиться под пулей, отчаяться можно,
Можно и то, и другое можно,
И лишь Ленинграда отдать нельзя!

И я его спас, навсегда, навечно:
Невка, Васильевский, Зимний дворец…
Впрочем, не я, не один, конечно.-
Его заслонил миллион сердец!

И если бы чудом вдруг разделить
На всех бойцов и на всех командиров
Дома и проулки, то, может быть,
Выйдет, что я сумел защитить
Дом. Пусть не дом, пусть одну квартиру.

Товарищ мой, друг ленинградский мой,
Как знать, но, быть может, твоя квартира
Как раз вот и есть та, спасенная мной
От смерти для самого мирного мира!

А значит, я и зимой и летом
В проулке твоем, что шумит листвой,
На улице каждой, в городе этом
Не гость, не турист, а навеки свой.

И, всякий раз сюда приезжая,
Шагнув в толкотню, в городскую зарю,
Я, сердца взволнованный стук унимая,
С горячей нежностью говорю:

- Здравствуй, по-вешнему строг и молод,
Крылья раскинувший над Невой,
Город-красавец, город-герой,
Неповторимый город!

Здравствуйте, врезанные в рассвет
Проспекты, дворцы и мосты висячие,
Здравствуй, память далеких лет,
Здравствуй, юность моя горячая!

Здравствуйте, в парках ночных соловьи
И все, с чем так радостно мне встречаться.
Здравствуйте, дорогие мои,
На всю мою жизнь дорогие мои,
Милые ленинградцы!

Анатолий Молчанов

Я не был на фронте, но знаю

Я не был на фронте, но знаю
Как пули над ухом свистят,
Когда диверсанты стреляют
В следящих за ними ребят,
Как пули рвут детское тело
И кровь алым гейзером бьёт…
Забыть бы всё это хотелось,
Да ноющий шрам не даёт.

Я не был на фронте, но знаю
Сгоревшей взрывчатки угар.
Мы с Юркой бежали к трамваю,
Вдруг свист и слепящий удар…
Оглохший, в дымящейся куртке,
Разбивший лицо о панель,
Я всё же был жив, а от Юрки
Остался лишь только портфель.

Я не был на фронте, но знаю
Тяжелый грунт братских могил.
Он, павших друзей накрывая,
И наши сердца придавил.
Как стонет земля ледяная,
Когда аммонала заряд
могилы готовит, я знаю,
Мы знаем с тобой, Ленинград.