Мотивы неба и вечности в книге Ю.Вэллы "Белые крики".

От текста к контексту: межвузовский сб. науч. работ [Текст] / под ред. З.Я. Селицкой. – Ишим: Издательство ИГПИ им. П.П. Ершова, 2012. С. 100-103.

Л.Г. Бикиняева

Г.Тюмень

МОТИВЫ НЕБА И ВЕЧНОСТИ В КНИГЕ ЮРИЯ ВЭЛЛЫ «БЕЛЫЕ КРИКИ»

Мотивы неба и вечности являются структурообразующими в книге Юрия Вэллы «Белые крики». Книга состоит из трех глав. Первое стихотворение первой главы о приходе в мир, «о начале земной жизни». Завершает «Белые крики» эпилог, в котором утверждается вечность жизни. Начинается жизнь с «врастания». И не важно, кто пришел – человек или олененок, главное – зачем. Ответ в названии первой главы: «Врастание». О.К. Лагунова пишет: «Врастание» - это встреча-обретение дома и семьи, Земли и Неба, в свою очередь обретающих нового человека, зверя, дерево, птицу и т.д. Логика структуры главы в целом и отдельных произведений, вошедших в нее, отражает логику процесса «врастания» - вырастания, физического и духовного» [1, с.141]. Лирический герой утверждает: мир вечен, день вечен, утро вечно, солнце вечно, небо вечно, дорога вечна. В открывающих книгу стихотворениях много глаголов несовершенного вида, обозначающих непрерывность движения: «тяжело врастал», «ждал тепла», «ждал молока», «ждал дороги», «просыпается солнце», «птички песни поют», «дождик  пляшет, смеется». А.В. Головнев отмечает, что время в понимании традиционных народов – не просто измерение: «Это не столько то, что идет, сколько то, что происходит. Это, слегка перефразируя классическое изречение, и то, что действительно, и то, что разумно. Оно объединяет в себе языки людей, богов, зверей, деревьев, оно охватывает не только жизнь, но и смерть, не только Землю, но и Небо (как дневное, так и ночное)» [2, с.296]. Стихотворения, открывающие книгу, посвящены началу дня, началу жизни, природе, солнцу, дождю, родному краю. («У меня на ладони просыпается солнце. / / У меня на ладони птицы песни поют. / / У меня на ладони дождик пляшет, смеется» – [3, с.11]); родным и близким, ребенку, любимой женщине (стихотворения «Песня бабушки Ненги», «Бабушке Ненги», «Песня ненецкого мальчика», «Купание на рассвете»).

 Небо в мифологии угорских и самодийских народов, -  как отмечает Н.В. Брагинская, – «важнейшая часть космоса. Небо – это, прежде всего  абсолютное воплощение верха, члена одной из основных семантических оппозиций (верх и низ). Его наблюдаемые свойства – абсолютная удаленность и недоступность, неизменность, огромность слиты в мифотворческом сознании с его целостными характерными – трансцендентностью и неподвижностью, величием и превосходством Небо над всем земным, Небо простерто над всем, все «видит», отсюда его всеведение; оно внешне по отношению ко всем предметам мира, поэтому оно – «дом» всего мира. [4, с.206]. В книге Ю.К. Вэллы образ неба – один из центральных. В первой главе слово  «небо» встречается 48 раз, в отдельных случаях заменено синонимом «широкоглазая синева» («И вот я снова возвращаюсь»).  Написание с большой буквы встречается один раз («Такое разное небо»), словосочетание «мое небо» – встречается дважды («Весенний триптих»). Во второй главе слово «небо» употреблено 5 раз («мое небо» – 1 («Осенний триптих»)), в третьей главе – 10 («мое небо» – 2 («Говорю тебе: «Здравствуй!»), с большой буквы – 2 («Из песни хозяйки Агана»)). В каждой главе свой образ «Неба». В первой главе Небо «разное»; «грустное»; «нежное»; «веселое»; «ясное»; «желтое»; «зеленое»; «синее»; «высокое»; «низкое»; «густое»; «цветным-цветное»; «безоблачное»; «когда облака на небе…»; «когда на небе грозовые тучи…»; «вечное»; «небо от сердца до сердца…»; «небо сквозь слезы счастья на ресницах…»; «небо в лицо…»; «небо в затылок…»; «небо, подпирающее слева…»; «небо, подпирающее справа…»; «доверчивое небо». Небо неразрывно соединено с землей и водой, поэтому оно может быть в разных состояниях, и это не просто небо, это небо может быть  «безоблачное», с «грозовыми тучами», с «рваными облаками», «похожее на поле боя» (5, с.25, 26). Оно  разное, оно в каждом из нас. Небо доверчиво глядит на людей, и оно нужно всем: «влюбленным», «роженице», «рождающемуся» (там же, с.26). Небо – вечный спутник человека, оно всюду. Не случайно в стихотворении «И вот я снова возвращаюсь…» поэт называет небо «широкоглазой синевой», которая «испытующе глядит», «спросить желает» (там же, с.45). Оно хранит память предков, рождающегося встречает небо, умирающий в последний раз глядит на небо.

Во второй главе образ неба приобретает тревожные очертания: «на небе ни облачка!» (там же, с.56); «нету птичьего гомона» (там же, с.84); «Небо чтили / / И пальцы в него не тыкали» (там же, с.85). Лирический герой встревожен. Красочное, разноцветное небо, теряет свои краски, все вокруг покрыто «толстой пленкой нефти»: «По Варьегану плывет / / Нефть, нефть, нефть. / / Лодку, сети и весло / / Пропитала нефть» (там же, с.95). Если раньше «дети смотрели честно в правдивое небо», то теперь в него лишь «тыкают» пальцем. И только боль в душе остается. В третьей главе  Небо именно такое, каким должно быть. Это небо, которому поклонялись, которое чтили, любили, которому верили: «Небо прощальной гусиной песней / / Втекает в меня» (там же, с.129); «Из под стрелы моего Отца-Неба / / На людей оглянусь» (там же, с.155).

Вода, – пишет С.С. Аверинцев, - «первоначало, исходное состояние всего сущего, эквивалент первобытного хаоса» [6, с.240]. В фольклорных сказаниях  ненцев говорится о том, что «впервые увидела землю полярная гагара, нырнувшая под воду по просьбе Нума (небесного бога)» [7, с.8]. Нум означает у самоедов небо и небесного бога.  Ю.К. Вэлла достаточно часто обращается в своих произведениях к таким стихиям как дождь, облака, солнце, ветер, которые неразрывно связаны с небом: «А солнце / / Глаз прищурило / / Шутливо и лукаво» (8, с.39); «Сегодня утром дождь / / Дорогу мне переступил. / / Когда-то дед мне говорил, / / Что дождь такой / / Несет удачу» (там же, с.49). Между человеком и солнцем, с которого начинается день, между человеком и дождем, «несущим удачу» – гармония: «И чистою водой / / Дождь заполняет / / Мои следы…» (там же, с.49). В книге постоянны описания солнца, облаков, ветра, дождя. В первой главе  солнце упоминается 11 раз, облака 2 раза, грозовые тучи 1 раз, ветер 5 раз, дождь 6 раз. Во второй главе – солнце 9 раз, облака 7 раз, ветер 2 раза, дождь 8 раз. В третьей главе – солнце 1 раз, облака 6 раз, рваная туча 1 раз, ветер 5 раз, дождь 8 раз, серые ливни 1 раз. Т. Лехтисало пишет: «Европейские самоеды считают солнце, луну, звезды и облака более низкими духами, но им не приносят жертв. (…) В Сибири, согласно записанной мною на Нижней Оби молитве, солнцу жертвуют со словами: «Солнце, ешь, сохраняй нас здоровыми» [9, с.15]. В стихотворениях Ю. Вэллы солнце живое. Лирический герой наблюдает, как оно просыпается на его ладони, сияет с неба. В третьей главе лирический герой обращается к солнцу как к чему-то возвышенному, божественному: «Увижу живое Солнце, / / Навстречу мне шагнувшее, / / И разминувшись с Ним в дверном проеме, / / Шагну на Тропу» (10, с.152). В ненецком фольклоре важнейшее место занимают  персонажи, связанные с солнечной стихией. Это, например, Царь-Солнца, Хранитель-Солнца, Царь Огня, Старуха Солнце, Солнцеликая Женщина, Сын Солнечной Стороны,  Дочь Огнеподобного Грома и т.д. В ненецких фольклорных текстах представители солнечной стихии ведут себя по-разному по отношению к человеку. Е.Т. Пушкарева приводит примеры фольклорных текстов, где в конце каждого сказания человек роднится с солнечной стихией посредством брака: «В одном лаханако Неженатый царь решил жениться на дочери Старухи Огонь. Преодолев всякие препятствия, он женится на ней, но город Старухи Огонь он сжигает как враждебный ему» [11, с.77]. Если в первой и третьей главах «Белых криков» солнце несло добро и жило в гармонии с человеком, то во второй главе оно является источником опасности. Оно  «в радужной пленке», его сиянье «радиоактивное».

В книге Ю.Вэллы значим образ ветра. Он ласкает коротенький пушок олененка, бывает, порывист, заставляет ежиться человека, приносит погоду, несет облака. По представлениям ненцев, ветер вызывает мифическая птица Минлей. М.Б. Мейлах пишет: «Воздух, одна из фундаментальных стихий мироздания. Как и огонь, воздух соотносится с мужским, легким, духовным началом в противоположность земле и воде, относящимся чаще всего к началу женскому, тяжелому, материальному. Становящийся доступным органам чувств благодаря своему движению, воздух описывается в виде дыхания, дуновения, ветра, обладающих множеством символическим значений» [12, с.241]. Ненцы связывают жизнь с наличием дыхания. Л.В. Хомич пишет: «Слово «смерть» - хабця, может обозначать не только «смерть как явление» (в этом значении употребляется также слово хава), но и «смерть как существо», например: выражение хабця, ханада означает «его унесла смерть» [13, с.68]. Человек не умирает, его душа переносится в другое измерение, где продолжает жить, поэтому для ненецкого человека время безгранично, жизнь вечна, как вечно небо над головой. В понимании ненцев все стихии имеют своих «духов-хозяев» – земля, вода, реки, озера, огонь и т.д. Поэтому ненец перед охотой или ловлей рыб приносил в жертву духам оленя или приносил различные дары в виде монет, ценных вещей.

Слово «земля» можно отнести к одним из ключевых знаков главы второй. В первой главе слово «земля» не упоминается, потому что лирический герой слит с природой, все вокруг принадлежит ему, во второй главе упоминается 17 раз, в третьей – 4. Заглавие главы «Белые крики» символизирует боль, утрату «своего мира», родной земли. Мир меняется, исчезает: «На моей земле / / Реже слышу родную речь». Трижды спрашивает лирический герой: «Где та земля?» И сам же констатирует – «отнята земля», «перетоптана», «перерыта». Родной Варьеган лирический герой называет «единственным уголком Земли, с которым даже короткая разлука невыносима». Если в главе «Врастание» он радовался солнечному дню, взирал на небо, на «заснеженный простор», спешил в «родимые края», где ждал его «тундровый простор», то в главе «Белые крики» его мир «вывернут наизнанку», родина превратилась в «разрушенные временем стоянки», «сиротливо покинутые чумовища».

В мифологическом мировоззрении ненцев Земля и Небо – это две сущности мироздания, давшие жизнь всему живому. Земля состояла из нескольких миров, расположенных один над другим. Л.В. Хомич пишет: «Над землей семь небес, небо имеет выпуклую форму и краями упирается в землю, как опрокинутая чаша. На небесах тоже живут люди, владеющие оленями. Когда на нижнем из небес тает снег, он стекает на нашу землю в виде дождя. Звезды – это озера на той земле, которая служит нам небосводом» [тамже, с.62]. Священные места у финно-угорских народов, как правило, находятся на возвышенности, «на холме». В.Н. Топоров дает следующее определение древа мирового: «Древо мировое – характерный для мифопоэтического сознания образ, воплощающий универсальную концепцию мира. Древо мировое помещается в сакральном центре мира и занимает вертикальное положение. Оно является доминантой, определяющей формальную и содержательную организацию вселенного пространства. При членении древа мирового по вертикали выделяются нижняя (корни), средняя (ствол) и верхняя (ветви) части. По вертикали обнаруживаются противопоставления (верх-низ, небо-земля, земля-нижний мир, огонь (сухое)-влага (мокрое) и другие)» [14,  с.398]. Е.Т. Пушкарева пишет о том, что «в ненецком фольклоре часто употребляется выражение «нуво ня»/»нарка нуво ня», которое можно перевести «к небесам»/»к великим небесам», т.е. в Космос» [15, с.19]. Обитателем Космоса является Нум (высшее божество), боги солнечной стихии (Странствующий Гром, Сын-Утренней-Зари, Небеса-Сотрясающий-Гром и т.д.). В разных фольклорных текстах Нум часто изображается не один, у него есть жена, иногда изображают его семь сыновей. А на Земле живут люди, путешествующие герои, и у каждого героя имеется своя земля (страна или территория), на которой нельзя находиться без его разрешения. Под землей, за семью слоями вечной мерзлоты обитал Нга. Как отмечает Л.В. Хомич, «Нга охотился за душами людей» [16,  с.65].

Человек и природа, человек и небо, солнце, птицы, облака, вода, дождь неразделимы. Вместе они составляют гармонию жизни. Небо покрывает все живое, солнце светит для человека, облака, дождь – ничто не живет само по себе. Небо неотделимо от человека, оно всегда рядом, без него немыслима жизнь: «Мое небо вмещается / / В стеклышко оранжевое, / /  Что в руках моей дочери, / / В приветливо раскрытый вход чума, / / Что перед тобой распахнула моя бабушка,  / / И в твое окно / / Просторное, / / Светлое, / / Незарешеченное, / / Крест-накрест не заклеенное» (17, с.24). В стихотворениях Ю.Вэллы небо объединяет всех и  все вокруг: «мое небо» – «в твое окно». У каждого свое небо, но в то же время оно общее: «Небо может парить над миром / / Выше звезд, / / Выше солнц / / И галактик» (там же, с.25). Подвижное открытое небесное пространство в произведениях Ю.К. Вэллы, - как отмечает О.К. Лагунова, - «одновременно и легко существует в вертикальном и горизонтальном измерениях («низкое», может «прилечь на поле (…) на море (…) на тундру (…)», в разных физических состояниях («густое», «жидкое», «сухое», «мокрое», «наилегчайшее»)» [18, с.142].

Подзаголовок книги – книга о вечном. Глава третья названа «О вечном». Поэт неоднократно Небо в произведениях пишет с большой буквы, определяя его значимость: «Из под стрелы моего Отца-Неба / / На людей оглянусь, / / В мир внимательно вгляжусь…» (19, с.155). Вечность в понимании поэта – это не только небесное пространство, это весь мир, его мир, его пространство, пространство его стойбища, чума. Традиции ненецкого народа, фольклор должны передаваться из уст в уста, от стариков потомкам, должны храниться в памяти каждого. В жанровом отношении фольклор ненцев разнообразен, сюда относятся сказка, сказка-миф, эпическая песня, лирическая песня,  шаманское песнопение, пословица, поговорка, загадка, предание и т.д. Ю. Вэлла в своем творчестве использует немало фольклорных текстов. В главе «О вечном» есть цикл «Из Медвежьих игрищ», который состоит из 9 стихотворений, в которые входят отрывки фольклорных песен. Для обских угров медведь был почитаемым животным, его настоящее название нельзя было произносить. Его называли описательно, например, «лесной старик», «живущий в лесу» и т.д. В медвежий праздник входил ряд обрядов: тотемные танцы, ритуальное поедание тела медведя. Все ритуалы имели цель «помирить медведя или его душу с убившими его охотниками». В.В. Блажес пишет: «Медвежьи песни исполнялись только мужчинами. При широкой вариативности медвежьих песен можно отметить несколько постоянных тем: убийство медведя, его перевозка с почестями, его происхождение – он представал сыном Верхнего Духа, или сыном обычной женщины, или человеком, превращенным демоном в медведя» [20, с.3].  Поэтом в качестве эпиграфа взяты  в книге пословицы, поговорки, предания, сказки. Например: «...Распахнул охотник свой темный чум. Вздохнул широко. Влетело в чум небо. Превратилось оно в достаток и счастье. -Так до сих пор и живет с человеком» (Из сказок бабушки Ненги) (21, с.23);  «Если весной кукушка закукует раньше, чем загремит первый гром, то нынче будет много рыбы» (Ненецкая примета) (там же, с.41);  «Дочь моя, оберегай свои берега. Они есть, чтоб Белый Ягель копил силу для оленьего взгляда, чтоб Красная Белка выкармливала в Кедровом Дупле свой выводок, чтоб Иглою Владеющая Женщина всегда шила для своих дочерей-сыновей Белые Кисы и Белые Рукавицы, чтоб под лыжами Удачливого Юноши всегда было бодрое скольжение...  — так говорил Обь-Старик молоденькой еще Аган-Дочери» (Из хантыйского предания)» (там же, с.80); «Добрый олень с выпадением первого снега возвращается туда, где он родился» (Ненецкая пословица) (там же, с.93). Включение сказок, мифов, песен, преданий, пословиц в художественные произведения имеет важное историко-культурное значение. Автор сохраняет большой фольклорный материал для поколений.

Поэт в книге утверждает: вечна любовь, любовь ко всему окружающему, к любимой женщине. Немало стихотворений посвящено теме любви, отношениям мужчины и женщины. В стихотворении «Песня оленевода» в главе «Врастание» лирический герой хочет слиться воедино со своей возлюбленной, хочет чувствовать ее и быть с ней как можно ближе. Он хочет превратиться в «дождинку», «снежинку», хочет «светиться улыбкой» на лице любимой женщины: «Мне бы стать дождинкой, / / Чтоб красоваться на твоих ресницах» (там же, с.31). С образом любимой женщины тесно связан образ дома, семейного очага. Без любимой женщины дом «чужой», «скупой», «холодный»: «Весь дом стоит скупой, / / Холодный / / И слепой… / / А помнится, / / Когда ты в нем жила, / / Он улыбался, / / Как только появлялся я / / В начале улицы» (там же, с.47).

В стихотворении «Песня старого оленевода Аули» лирический герой размышляет о том, что такое любовь: «Что такое Любовь? - / / Этот вечный вопрос моих дедов / / Волнует сегодня и меня» (там же, с.34).  Любовь для ненца это «свежий след» оленьей упряжки, «новый чум», «снегоходная дорога», «первая нарта», построенная внуком, «первый тянтку», сшитый внучкой для куклы. Любовь охватывает все жизненное пространство человека и от старшего поколения передается младшему: «Что такое Любовь? - / / Этот вечный вопрос моих дедов / / Все больше тревожит меня… / / Но сегодня / / Он начинает беспокоить / / И нашего сына» (там же, с.35).

Для лирического героя вечность – это небо необъятное, которое всюду будет сопровождать человека, это традиции, память предков, сохранившаяся в песнях, преданиях, пословицах и т.д. В книге Вэллы много произведений, в заглавиях которых зафиксировано слово песня: «Песня ненецкого мальчика», «Песня оленевода», «Песня старого оленевода Аули» и т.д. Поэт тем самым наделяет особой ролью песню в жизни ненецкого народа. В песне сама жизнь, круговорот вечной жизни: «Пусть живет во мне вечная жизнь – / / Жизнь как хорошая песня, / / Как чудесная сказка» (там же, с.164).

Библиография

1. Лагунова, О.К. Феномен творчества русскоязычных писателей ненцев и хантов последней трети ХХ века (Е. Айпин, Ю. Вэлла, А. Неркаги) /О.К. Лагунова. - Тюмень, 2007. - 258 с.
2. Головнев, А.В. Говорящие культуры: традиции самодийцев и угров /А.В. Головнев.  - Екатеринбург, 1995. - 608 c.
3. Вэлла, Ю.К. Белые крики. Книга о вечном / Ю.К. Вэлла. -  Сургут, 2000. -  168 с.
4. Брагинская, Н.В. Небо /Н.В. Брагинская //Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. Т.1. А-К.  -  М., 1994. - с. 207-208.
5. Вэлла, Ю.К. Белые крики. Книга о вечном / Ю.К. Вэлла. -  Сургут, 2000. -  168 с.
6. Аверинцев, С.С. Вода /С.С. Аверинцев //Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. Т.1. А-К. - Москва, 1994. - с. 240-241.
7. Лехтисало, Т.В. Мифология юрако-самоедов (ненцев) /Т.В. Лехтисало. -  Томск, 1998. -  136 с.
8. Вэлла, Ю.К. Белые крики. Книга о вечном / Ю.К. Вэлла. -  Сургут, 2000. -  168 с.
9. Лехтисало, Т.В. Мифология юрако-самоедов (ненцев) /Т.В. Лехтисало. -  Томск, 1998. -  136 с.
10.  Вэлла, Ю.К. Белые крики. Книга о вечном / Ю.К. Вэлла. -  Сургут, 2000. -  168 с.
11.  Пушкарева, Е.Т. Картина мира в фольклоре ненцев: системно-феноменологический анализ /Е.Т. Пушкарева. - Екатеринбург, 2007. - 248 с.
12.  Мейлах, М.Б. Воздух /М.Б. Мейлах //Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. Т.2. К-Я. – М., 1994. - с. 241.
13.  Хомич, Л.В. Ненцы /Л.В. Хомич. - СПб, 1994. - 128 с.
14.  Топоров, В.Н. Древо мировое /В.Н. Топоров //Мифы народов мира. Энциклопедия в 2-х т. Т.1. А-К. - М., 1994. - с. 398-406.
15.  Пушкарева, Е.Т. Картина мира в фольклоре ненцев: системно-феноменологический анализ /Е.Т. Пушкарева. - Екатеринбург, 2007. - 248 с.
16.  Хомич, Л.В. Ненцы /Л.В. Хомич. - СПб, 1994. - 128 с.
17.  Вэлла, Ю.К. Белые крики. Книга о вечном / Ю.К. Вэлла. -  Сургут, 2000. -  168 с.
18.  Лагунова, О.К. Феномен творчества русскоязычных писателей ненцев и хантов последней трети ХХ века (Е. Айпин, Ю. Вэлла, А. Неркаги) /О.К. Лагунова. - Тюмень, 2007. - 258 с.
19.  Вэлла, Ю.К. Белые крики. Книга о вечном / Ю.К. Вэлла. -  Сургут, 2000. -  168 с.
20.  Блажес, В.В. Фольклор коренных малочисленных народов Севера Западной Сибири /В.В. Блажес // Космос Севера. Вып. 4. - Екатеринбург, 2005. - с. 3-28.
21.  Вэлла, Ю.К. Белые крики. Книга о вечном / Ю.К. Вэлла. -  Сургут, 2000. -  168 с.