ПРОБЛЕМА ЖАНРОВОГО ОПРЕДЕЛЕНИЯ РОМАНА В. Ф. ОДОЕВСКОГО «РУССКИЕ НОЧИ»

 ПРОБЛЕМА ЖАНРОВОГО ОПРЕДЕЛЕНИЯ РОМАНА В. ОДОЕВСКОГО «РУССКИЕ НОЧИ»

Роман "Русские ночи" - самое значительное произведение  В.  Одоевского, вобравшее в себя многие его замыслы, синтезировавшее его воззрения на жизнь, выразившее в цельном и концентрированном виде его любимые философские  идеи. Это итоговое произведение в точном смысле этого слова. Роман вышел в свет  в 1844 г.

        Замысел "Русских ночей" возник и созревал у  В.  Одоевского  

постепенно, на протяжении многих лет. Еще в 20-е годы В. Одоевский думает  онеобходимости ввести читателя в  современную  драму  с  помощью  персонажей,которые заменили бы  собою  древнегреческий  хор.  У  него  появляется  идея произведения, в котором ключевую  роль  играли  бы  несколько  беседующих  и философствующих героев, как бы со стороны наблюдающих жизнь и  творящих  над нею свой суд. Позднее, в "Русских ночах", такими героями будут Фауст  и  его приятели.

 "Русские  ночи"  состоят  из  частей,  писавшихся  в  разное  время   -преимущественно в течение 30-х  годов.  За  исключением  отрывка  "Последнее самоубийство", все части еще прежде, чем они сложились в цельную композицию, стали  романом,  были  известны   читателям   в   качестве   самостоятельных произведений. Так, вошедшая в  состав  "Русских  ночей"  новелла  "Последний квартет Бетховена" была опубликована как самостоятельное произведение еще   1831 г. в альманахе "Северные  цветы"

     Новелла за новеллой, отрывок  за  отрывком  писались  и  печатались  В.Одоевским без ясного сознания их внутренней связи и взаимозависимости. Такое сознание пришло позднее. Глубинная связь между отрывками, разумеется, была с самого начала, ее просто  не  могло  не  быть  у  такого  писателя,  как  В.Одоевский, - писателя, создававшего все свои произведения  на  основе  более или менее цельной философской концепции. Но эта связь не до конца и не сразу была осознана самим автором отрывков. В. Одоевский писал  по  этому  поводу:

"Инстинктуальная поэтическая деятельность духа отлична от разумной в  образе своих действий, но в существе своем одинакова. Так бесознательно развивалисьво мне одна за другою Повести дома  сумасшедших,  и,  уже  окончивши  их,  язаметил, что они имели между собою стройную  философскую  связь".  

     "Русские  ночи"  -  произведение  уникальное  по  мысли,  по  характеру композиции, по жанровой своей природе. Это одновременно и роман, и драма,  и философский трактат, и дидактическая книга.

"Русские ночи" - это русские мысли,  русские  раздумья,  русские  идеи.Разумеется, это не точная расшифровка  названия:  романтическая  поэтика  не требует, да и не допускает логически строгой и  точной  расшифровки.

     В.  Одоевский  всегда  проявлял  влечение  к  фрагментарным  формам   в литературе. Его излюбленные жанры - обрывочные  записи,  афоризмы,  "гномы".Тяготение к фрагментарному изложению сказалось  и  в  "Русских  ночах".  Это

тяготение  было  и  естественным,  и  осознанным.  Недаром  в  романе  часто повторяется  слово  "отрывки":   "После   восьмилетней   уединенной   жизни, посвященной сухим цифрам и выкладкам, сочинитель сих  отрывков..."  и  проч.

     "Обрывочность" романа В. Одоевского  не  мешает  ему  быть  цельным  по внутренней своей структуре. Видимая фрагментарность произведения  сочетается с глубоким, м_у_з_ы_к_а_л_ь_н_ы_м единством  всех  его  частей.  Музыкальным можно назвать самый принцип композиции романа. Разумеется, это не точное, не терминологическое определение, а метафора.  Но  метафора,  которая  способна прояснить суть дела.

Вопрос  о  жанровом  своеобразии  романа  В.Ф.Одоевского «Рус-ские  ночи»  неоднократно  рассматривался  в  работах  литературоведов. Различные положения, сформулированные в трудах Ю.В.Манна М.А.Турьян М.С.Штерн , Е.А.Маймина,  В.И.Сахарова ,М.И.Медового,  Л.А.Ходанен  в целом ведут к определению «Русских ночей» как перво-го философского романа в русской литературе. Однако  необходимы некоторые уточнения.

Во введении к «Русским ночам» В.Ф.Одоевский поясняет  выбор  формы  своего «сочинения»: «автор  почитал  возможным  су-ществование  такой  драмы,  которой  предметом  была  бы  не  участь одного  человека,  но  участь  общего  всему  человечеству  ощущения [...], такой драмы, где бы не речь, подчиненная минутным впечатле-ниям,  но  целая  жизнь  одного  лица  служила  бы  вопросом  или  отве-том  на  жизнь  другого» [Одоевский  1975,  8].  Цель  данной  статьи  – рассмотреть жанровую  специфику романа «Русские ночи» в связи с

его драматическим началом.

Структура  романа  представляет  собой  переходное  явление  от цикла  новелл  к  собственно  романной  форме.  Новеллы  по  своему значению равны раме философских диалогов четырех  друзей, пред-ставляющих разные жизненные позиции.

В  определении  Одоевским «Русских  ночей»  как  драмы  Ю.Манн отмечает две важные особенности. К первой из них он относит саму диалогическую  форму  как  беседу, «разговор  действующих  лиц»,

считая,  что «от  диалога, живого  процесса  обмена  мыслями»  Одоев-ский ждет «полноты выражения, максимального приближения к истине»

          Вторая  особенность заключается в трактовке писателем термина «драма» «в смысле  идеальной,  внешне  свободной  связи  всех  компонентов «Русских  ночей», всех его персонажей. Последующий персонаж отвечает предыдущему; одна судьба служит пояснением другой. Целая жизнь че-ловека доведена до роли реплики, отвечающей на другую реплику –

жизнь» .

Усматривая в форме «Русских ночей» композиционный принцип «матрешки»,  Л  А.  Левина  отмечает: «Верхний  слой  –  философский диалог,  в  котором  представлены  шеллингианство,  мистицизм,  ути-литаризм  и  сомнение  в  каждом  из  них.  Далее  рукопись  двух  юных  искателей,  которую  читают  и  обсуждают  участники  диалога.  И  на-конец  –  шесть  новелл,  предлагающих  варианты  решения «задачи  жизни», которые на поверку оказываются несостоятельными, так как

роман ориентирован на принципиальную множественность и равно-ценность этих решений» [Левина 2001, 429].

Диалогическая форма становится важным структурообразующим  элементом романа. Прежде всех на сцену своей «драмы» Одоевский выводит Ростислава, его же словами заканчиваются «Русские ночи».

Очевидно, что  в  нем наиболее тревожно отозвались  настроение  эпохи  и  искания  самого  Одоевского.  Безусловно, Ростислав близок раннему писателю, о чем может свидетель-ствовать тот факт, что в публикации «Ночи первой» 1836 года функ-ции Ростислава выполнял «автор».

В  таком  принципе  построения  текста (беседа  действующих  лиц служит  обрамлением  к  новеллам)  многие  современники  писателя усматривали  подражание  манере  Э.Т.А.Гофмана.  Отрицая  преемственную  связь  между  формой «Русских  ночей»  и «Серапионовыми  братьями» Гофмана, в «Примечании к «Русским ночам» В.Ф.Одоев-ский  так  пояснял  свое  видение  драмы: «Не  только  мой  исходный  пункт  был  другой,  но  и  диалогическая  форма  пришла  ко  мне  иным  путём;  [...]  мне  всегда  казалось,  что  в  новейших  драматических  со-чинениях  для  театра  или  для  чтения  недостаёт  того  элемента,  кото-рого представителем у древних был – хор, и в котором большею час-тию выражались понятия самих зрителей. [...] Хор – в древнем теат-ре давал хоть некоторый простор этому естественному влечению че-ловека принимать личное  участие в том, что пред  ним происходит»

Писатель искал путь к возрождению в новой  драме  античного  приёма  хора,  предполагающего  введение  в  струк-туру  текста  точки  зрения  зрителя (читателя).  Идея  хора  привлекала писателя,  поскольку  это  позволило  бы  ему  достичь  максимальной полноты выражения авторской мысли, представленной «не только с объективной, но и с субъективной стороны».

В  канву «Русских  ночей»  также  вплетено  повествование  от  раз-ных лиц. Рукопись принадлежит двум друзьям-шеллингианцам. Эта  открытая  и  свободная  форма  является  оригинальным  жанровым  об-разованием,  введенным  писателем  в «Русские  ночи».  Она  одновре-менно  является  и  дневником,  и  фрагментом  из  книги  жизни, и  чер-новым  вариантом  произведения.  Историю  о  Пиранези  рассказывает молодым  друзьям  один  старик-библиофил.  Экономист Б.  является  автором  новелл «Бригадир», «Бал», «Мститель», «Насмешка  мерт-веца», «Последнее  самоубийство»  и «Цецилия»,  но  обработаны  они другим человеком. «Себастиян Бах» прокомментирован «исследова-телем»  языка  искусства.  О «городе  без  имени»  повествует «черный  человек».  Функционально  многочисленные  рассказчики  служат  вы-ражению одной идеи, которая и состоит в разрешении «задачи жиз-ни», но подана она с разных точек зрения. «В соответствии с автор-ским замыслом диалогическая форма «Русских ночей» была призва-на «свести  воедино»  три  философских  направления  романа –  мате-риализм,  шеллингианство  и «русский  скептицизм», –  отмечает

Шумкова,  –  само  диалогическое  действо  разворачивалось  по  прин-ципу вопрос – жизнь, когда «не словами только, но целою жизнию»

один  отвечал  на  жизнь  другого,  скрепляя  единство  авторского  уни-версума» .

Парабаза (движение хора в сторону зрителей, обращение к ним от лица другого автора. ) как новый композиционный прием романа соотносится с положением романтической теории о принципиальной открытости и  универсальности  нового  романа,  синтетически  объединяющего  в  себе различные жанры и сюжеты.

Таким образом, понятие жанра утрачивает  свое  значение  канонической  системы  с  определенным  на-бором  признаков. «В  противовес  строжайшей  жанровой  замкнуто-сти,  исповедуемой  классицизмом  и  являющейся  продуктом  иерар-хической сферичной картины абсолютистского мира, в эпоху роман-тизма совершается активная жанровая интеграция, а также интегра-ция  видов  искусства,  как  результат  романтического  культа  синтеза, единства всего сущего, в том числе и единства культуры»

Романтики изначально отрицают чистые формы и, отдавая

дань  культу  синтеза,  размывают  рамки  жанра.  Шеллинг  отмечает романе «соединение  эпоса  с  драмой,  т.е.  в  том  смысле,  что  он [роман]  объединяет  в  себе  свойства  обоих  жанров»  Для Новалиса и Ф.Шлегеля характерно понимание романа как произведения,  которое  состоит  из  нескольких  разных  и  абсолютно гетерогенных частей. Так, Ф. Шлегель «настаивает на синтезе струк-тур  не  только  литературного,  но  и  внелитературного,  в  частности научного,  философского  ряда...»  Смешение жанров  и  комбинация  сюжетов  являются  основными  постулатами раннеромантической  теории  романа.  Польская  исследовательница Казимира Лис отмечает, что форма «Русских ночей» Одоевского со-единяет  черты  драмы,  эпоса,  лирики,  музыкальных  произведений, а также  элементы  публицистики,  философского  трактата  и  научной литературы  .  Так,  под  экспериментальным  определе-нием  рукописи,  составляющей  большую  часть  романа,  автор  объе-динил  жанры  новеллы,  отрывка,  притчи, «побасенки», «истории»,

путевых заметок, письма, тетради, сцены, антиутопии.

Таким  образом,  в  авторском  определении «Русских  ночей»  как «драмы»  заключен  один  из  аспектов  жанровой  специфики  романа В.Ф.Одоевского.  К  основным  компонентам  романной структуры «Русских ночей» прежде всего  относятся, во-первых, диалогическая форма, представляющая философскую беседу главных действующих лиц – четырех друзей Фауста, Ростислава, Виктора и Вячеслава, ко-торые  стремятся  в  своих  исканиях  разрешить «задачу  человеческой жизни»; во-вторых, элементы драматической композиции, что предполагает реконструкцию древней формы парабазы и собственно хора, который, излагая в романе точку зрения автора, выполняет функ-цию  идеализированного  зрителя (читателя);  в-третьих,  универсаль-ность  формы «Русских  ночей»,  которая  проявляется  в  смешении

жанров  и  комбинации  сюжетов,  ведущих  к  синтезу  эпического  и

драматического начал.