ОСОБЕННОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА В РОМАНЕ-СКАЗАНИИ К. Г. АБРАМОВА «ПУРГАЗ»

УДК 821.511.152

ББК 83.3

ОСОБЕННОСТИ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВА В РОМАНЕ-СКАЗАНИИ К. Г. АБРАМОВА «ПУРГАЗ»

Бирюкова Ольга Ивановна

доктор филологических наук, профессор кафедры литературы и методики обучения литературе

Eрмакова Юлия Дмитриевна

аспирант кафедры литературы и методики обучения литературе

ФГБОУ ВО «Мордовский государственный педагогический институт имени М. Е. Евсевьева», г. Саранск, Россия

ermakovaud@bk.ru

Аннотация: В статье анализируются образы художественного времени и cпособы моделирования художественного пространства в романе-сказании К. Абрамова «Пургаз», рассматривается временная перспектива романа.

Ключевые слова: художественное время, художественное пространство, хронотоп, образ, символ, детализация.

FEATURES OF ARTISTIC TIME AND SPACE IN THE NOVEL-TALE OF K. G. ABRAMOV “PURGAZ”

Biryukova Ol'ga Ivanovna

Doctor of Philology, Professor of the Department of Literature and Methods of Teaching Literature

Ermakova Yuliya Dmitrievna

Postgraduate Student of the Department of Literature and Methods of Teaching Literature Mordovia State Pedagogical Institute named after M. E. Evsevyev, Saransk, Russia

Annotation: The article analyzes the images of artistic time and methods of modeling art

 space in the novel-legend of K. Abramov "Purgaz", considers the temporal perspective of the novel.

Keywords: art time, art space, chronotope, image, symbol, detail.

Этническое сознание как «форма общественного сознания, в котором отражается национально-этническая жизнь общества» [4, с. 614], всегда укоренено в истории народа: отталкивается от тех исторических событий, которые послужили обретению им свободы, автономии, формированию национальной идентичности. Такие исторические события становятся «знаковыми» для представителей этноса. Они воплощают собой стремление любой этнической группы осознать себя как нечто самостоятельное, непохожее на других, уникальное, отражают борьбу лучших ее представителей за независимость и потому сохраняются в культурной памяти народа в виде славных вех истории, определяя в будущем параметры и содержание этнического и патриотического воспитания подрастающих поколений.

В центре любого исторического события оказываются легендарные люди, чьи судьбы тесно переплетены с историей родного края, а взгляды солидарны с чаяниями большинства представителей данного этноса. Проявив себя однажды, впоследствии такие личности превращаются в национальных героев – непререкаемый образец и предмет национальной гордости. Они важная часть истории народа, необходимое звено в процессе его становления и развития. Со временем, благодаря устной традиции и художественной литературе, представления о них упрощаются до ряда доминантных черт, которые наиболее значительны для этнического самосознания (сила, храбрость, мужество, стойкость, доброта, самоотверженность и т. д.). Происходит сильнейшая мифологизация и поэтизация их образов в национальной истории.

Образами героев насыщен эпос каждого народа; из устной традиции они переходят в произведения авторские, где к подлинно историческому материалу добавляется вымысел с целью усложнения характеров персонажей, психологизации повествования в целом. Несмотря на разнообразие писательских трактовок, каждая литературная интерпретация национального героя приковывает к себе пристальный интерес читателей, вызывает бережное отношение со стороны самой разной аудитории.

В особенной степени данные процессы важны для литературы малых народов, чья этническая и национальная идентичность постоянно ощущает давление со стороны более крупных этносов. Для ее сохранения необходимо прилагать несравненно большие усилия, чтобы избежать ассимиляции на языковом и метакультурном уровнях.

Сказанное в полной мере актуально для Республики Мордовия, коренные народы которой сейчас находятся в меньшинстве. Чтобы сохранить мордовские языки, культурную память этносов, нужно постоянно оживлять ее, обращаться к национальным корням и славным вехам истории. Однако, как отмечают исследователи Т. В. Гераськин, Е. А. Шаронова [3], мордовский эпос «Масторава» не так уж густо «населен» героями: основное внимание в нем уделяется мифологическим персонажам (Инешкипаз, Верепаз, Ведява, Мекшава, Комлява и др.), тогда как реальные исторические деятели здесь практически не упоминаются. Все это побуждает писателей и историков к активному мифотворчеству как к способу прославления своего края, активизации национального самосознания, воспитания интереса к постижению истории и культуры своего народа.

Мифотворчество составляет основу одного из наиболее известных литературных произведений об истории мордвы – романа-сказания                        К. Г. Абрамова «Пургаз». Жанр данного произведения, избранный писателем, не требует строгой исторической достоверности и трактуется в литературоведении как «прозаическое повествование с историческим или легендарным сюжетом, облеченное в литературную форму, письменную или устную» [5, с. 836]. Оно посвящено достаточно спорной фигуре в истории мордовских народов. О Пургазе (в русском варианте – Пургасе) реальных исторических свидетельств не сохранилось. Его имя прежде всего связывают с территориальным образованием – Пургасовой волостью, вероятно существовавшей в начале XIII веке в устье Волги и Оки, которая была буквально стерта с лица земли набегами монголо-татар. Известны записи в «Лаврентьевской летописи», оригинал которой не сохранился, и воспоминания путешественника Юлиана Венгерского о Пургазе как о предводителе эрзян, постоянно страдавших от набегов русских князей. Другим направлением их военных действий были периодические столкновения с мокшанами и их предводителем Пурешем (Пуресем).

Учитывая вышесказанное, можно сделать вывод о квазиисторичности романного повествования в «Пургазе» К. Г. Абрамова, которая обусловливает особенности художественного времени и художественного пространства в тексте. Выявление их специфики составляет цель настоящего исследования и определяет содержание данной статьи.

К. Г. Абрамов сохраняет верность художественной правде и не пытается выдать за историческую действительность вымысел, основанный прежде всего на фольклорных сказаниях. Фольклорный материал не только положен в основу повествования (предания об Абрамовом городке, предание о Скворце и Дятле и его поэтический вариант «На горах то было, на горах Дятловых»), но и содержится в самом тексте, маркируя (в виде эпиграфов) его отдельные части (например, словами мордовской песни «У большой реки высокая гора. На горе той городок стоит» [2, с. 7] начинается первая глава романа).

«Привязка» событийной линии к определенной исторической эпохе весьма условна и опосредована включением в систему действующих лиц реальных участников процесса формирования русской и мордовской государственности. Среди них, например, мокшанский князь Пуреш (Пуресь), который не просто упоминается в целом ряде русских летописей: задокументированы его походы в Западную Европу и вассальство у монголо-татарского хана Батыя. В произведении отношения двух мордовских князей – Пуреся и Пургаза – складываются непросто. Сначала дед Пургаза, Обран, воспринимает его как союзника в обоюдовыгодном противостоянии русским князьям. 

Помимо Пуреся, в романе упоминаются русские князья, которые вели ожесточенную борьбу против совсем небольшого эрзянского народа. Однако писатель не уточняет их имена, поскольку идея произведения заключается не в исторической реконструкции эпохи, как это пытаются преподнести некоторые ученые, а в патриотическом воспитании современников, в развитии у них национального самосознания на примере жизни и характера их земляка Пургаза.

Писатель акцентирует внимание на том, что перед нами лишь один эпизод истории мордовского народа, которая имеет не меньшую продолжительность, чем история его соседей. Отсюда – временная перспектива в романе, указания на события прошлого, предшествовавшие тем, что образуют сюжетную канву повествования.

В отличие от художественного времени, художественное пространство в романе-сказании «Пургаз», наоборот, весьма определенно и дифференцированно, поскольку речь ведется об исконных мордовских землях, на которых мордва проживает и поныне. Моделирование художественного пространства осуществляется разными способами:

1. Через обозначение топонимических реалий поселений мордвы, в частности через включение в текст гидронимов: «Городок не велик – всего с полсотни деревянных домов. Мордва называет его Обран ош – Обранов городок, русские переиначили на Абрамов городок, для булгар же он – Ибрагим шахэр. В четырех верстах отсюда Ока впадает в Волгу. И могучая река, продолжая еще свой бег на восход, словно под тяжестью вод, постепенно все круче и круче отклоняется на юг, огибая мордовские земли огромной дугой» [2, с. 7]; «Отсюда, с высоты, можно видеть, насколько беспределен вокруг лес. Он уходит и по ту сторону Волги и Оки. У него нет ни конца ни края» [2,с. 8]. Из данных описаний мы понимаем, что местность, заселенная мордвой, лесистая, а, значит, богатая, дающая возможность для развития различных промыслов.

2. Через детализированное описание внутреннего устройства городища, который ничем не отличается от других средневековых городов: «В стороне от пристани, у подножия откоса, редко разбросаны деревянные избы с дворами и огородами. А между ними и пристанью раскинулся базар… Рядом пылают костры, и вместе с дымом слабый ветерок разносит запах жареного мяса, рыбы и густой аромат варева» [2,с. 8]; «Главные ворота городка тоже дубовые. Они скреплены железными скобами и прошиты для крепости железными же штырями» [2, с. 8]. С наступлением ночи ворота закрываются; утром снова отворяются – город оживает, радуясь новому дню («Но вот проснулся и городок. Открылись широкие ворота, выехали первые телеги с женщинами и детьми. Мужчины, держа лошадей под уздцы, степенно выводят их на дорогу. Ждут остальных. Люди радуются и весеннему утру, и зеленой траве, и птичьему щебетанью. Наконец-то осталась позади длинная холодная зима» [2, с. 11]). Так художественное время сопрягается с художественным пространством, вместе образуя достаточно органичный, правдоподобный, реалистичный пространственно-временной континуум, моделирующий жизнь эпохи, столь сильно заинтересовавшей мастера слова.

3. Через упоминания дорог, которые связывают город с соседними населенными пунктами: «От пристани, мимо редких изб и базара, на увал, вдоль откоса, тянется разбитая копытами и колесами дорога. Она ведет к главным воротам Обранова городка. А отсюда, от ворот, уходит в южные леса другая, которая змеится через все мордовские земли, и след ее теряется в степях половецкого кочевья. Потому-то эту дорогу называют Мордовской. С Мордовской же дороги в нескольких верстах от Обранова городка сворачивает на восток в страну булгар еще одна – Булгарская» [2, с. 8]. Наличие такого большого количества дорог в небольшом поселении свидетельствует о его непосредственной включенности в жизни средневекового мира, который принято называть Древней Русью.

4. Через указания на соседние земли и княжества, помогающие очертить внешние границы Пургасовой волости: «От Волги и до половецких кочевий на юге, от Оки и до Булгарской земли за Сурой на востоке раскинулась Мордовская земля… За Окой далеко на запад, север и юг простирается Русская земля. Русские, булгарские и половецкие земли стянули Мордовскую землю будто железным обручем...» [2, с. 9].

Итак, корреляция условного, весьма неопределенного, лишь приблизительно намеченного художественного времени с четко прорисованным художественным пространством, предельно детализированным в описаниях и подверженным динамике, в полной мере соответствует авторскому замыслу романа-сказания «Пургаз»– опоэтизировать прошлое мордовских народов через изображение их мощного государства в средние века, ничуть не уступавшего соседним княжествам, повысить таким образом национальное самосознание эрзян и мокшан, развить у них чувство национальной гордости за предков, которые могут составить нравственно-патриотический идеал для современников.

Список использованных источников

1. А был ли Пургаз? // Столица С. – от 19.02.2019. – С. 5.
2. Абрамов, К. Г. Пургаз : роман-сказание/ К. Г. Абрамов ; авториз. пер. с мордов.-эрзя К. Евграфова. – Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1993. –               464 с.
3. Гераськин, Т. В. Русь и Мордва в фольклоре и исторической прозе / Т. В. Гераськин, Е. А. Шаронова. – Саранск, 2013. – 328 с.
4. Шаронова, Е. А. Фольклорно-исторические контексты повествования в романе-сказании К. Г. Абрамова «Пургаз» / Е. А. Шаронова, Т. В. Гераськин // Финно-угорский мир. – 2013. – № 4. – С. 12–17.
5. Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред.                              А. Н. Николюкина. – М. : НПК «Интелвак», 2003. – 1600 с.
6. Мордовский историк «подарил» эрзянам Пургаза [Электронный ресурс] // Эрзянь.ku. Культурно-образовательный портал. – URL: http://erzan.ru/news/mordovskij-istorik-podaril-jerzjanam-purgaza.
7. Силкина, Н. А. Роман К. Абрамова «Пургаз» : факты, личности, образы [Электронный ресурс] / Н. А. Силкина // Огарев-Online. – 2015. –              № 2. – URL: https://cyberleninka.ru/article/v/roman-k-abramova-purgaz-fakty-lichnosti-obrazy.