ЭТО МОЖНО ПОНЯТЬ ТОЛЬКО СЕРДЦЕМ...

ПАМЯТЬ О ПРАДЕДУШКЕ

Когда мы собираемся всей семьей у бабушки, она достает старинный альбом с фотографиями и рассказывает обо всех. Больше всего я люблю слушать про своего прадедушку, ветерана Великой Отечественной войны-Ивана Михайловича. Так интересно представлять прадеда живым. На фотографии он красивый, высокий, наверное, смелый и сильный. Моя прабабушка Полина, когда была жива, тоже рассказывала нам о прадедушке, о войне.

Они знали друг друга с детства. Прадед приезжал в деревню к своему деду на каникулы из Москвы. Когда прадед убежал из плена, он пришел в Выковку, а там были немцы. Дед через окно впустил внука в дом и спрятал под печку, где хранились чугуны, ухваты, кочерга. Трое суток мой прадед там сидел, потому что в доме жили немцы. Моя прабабушка часто заходила сюда, жили рядом. Она уже забыла московского приятеля, не видела его четыре года. Тайком спускала ему еду, питьё, говорила с ним.

Как раз наша армия подходила, и немцы стали собираться. Всю теплую одежду отнимали у людей. С прапрапрабабушки Сони стали снимать валенки, она не давала, и они бросили её на печку, отбили все внутри. А мой прапрапрадедушка схватил их автомат, но не сумел выстрелить. Его повалили, хотели убить. Тут стал вылезать мой прадед, ведь жалко ему своего дедушку. А прапрапрадедушка кинул в него чёбот и попал прямо в голову. Прадедушка снова упал в своё укрытие. Прапрапрадедушку не убили, потому что торопились, даже губную гармошку забыли.

Внука дед вытащил, обтер кровь и заплакал. Баба Соня умерла через несколько дней.

В деревне много женщин и детей убили фашисты.

А мой прадед и моя прабабушка полюбили друг друга, жили долго вместе, но это после.

На третий день прадед уехал в Тулу, но его не на фронт отправили, а посадили в тюрьму. Через два месяца освободили, убедились, что не по своей воле в плен попал. В награду за его смелость послали его в Куйбышев учиться на офицера, но он только 6 месяцев там был, а потом попросился на фронт. Говорил, что там товарищи его погибают, а он учится, ходит «шире ногу, тверже шаг».

Его четыре раза ранило. Один раз даже в голову, на Синявинских болотах. У него была общая контузия, он заикался и не слышал много месяцев.

Мой смелый прадед освобождал Румынию, Чехословакию, дошел до Берлина.

Я очень горжусь им, своим незнакомым мне, но дорогим прадедом. Он настоящий герой. Про таких солдат пишут книги, показывают фильмы.

Низкий поклон и вечная память Лукашину Ивану Михайловичу!

Лукашин Иван Михайлович, 1922 года рождения, уроженец деревни Выковка Тульской области.С 1928 по 1941 год жил в Москве. В четыре года потерял отца. Жил с отчимом, матерью, двумя сёстрами на Арбате. Увлекался парашютным спортом.

В 1940 году поступил в Авиационный институт на инженерный факультет. В марте 1941 года добровольцем вступил в ряды Советской Армии. С марта 1941 по май 1946 года служил в армии. Прошёл всю войну. Вначале служил в десантных войсках, затем, после 24 дней плена под Орлом, после следствия и суда, был отправлен в г. Куйбышев в военное училище. Через полгода по собственному желанию снова был отправлен на фронт в 258- ой лёгкий артиллерийский полк. С июля 1944 года - в 203- ем испытательном автотехническом. С августа 1945- в 102-ом авиационном техническом полку.

Был командиром орудия, командиром отделения, командиром взвода. Имел Звание старший сержант. Имел четыре ранения.

Награждён медалью «За отвагу », медалью «За победу над Германией».

С 1946 по 1947 год жил в Москве. С 1948 по 1983 жил в г. Арсеньево Тульской области.

Бессменный токарь высшего разряда.

Вырастил четверых детей.

Умер в возрасте 61 года от боевой раны в грудь.

Похоронен в д. Выковка Арсеньевского района Тульской области.

ЭТО МОЖНО ПОНЯТЬ ТОЛЬКО СЕРДЦЕМ...

(Из воспоминаний Лукашина Ивана Михайловича)

Сталин внушил нам, солдатам, что плен - это позор. Лучше быть убитым, чем пленным.

Мне было девятнадцать, когда я оказался пленником фашистов. Когда я это осознал, хотелось покончить с собой! Кругом немцы, я на полу на окровавленном клоке плащ-палатки... Где я ?!

Моя учительница немецкого языка Клара Григорьевна, видимо, была предсказательницей: она всегда утверждала, что нашему поколению очень пригодится знание языка Гейне...

Я закрыл глаза и с ужасом слушал немцев, врагов. Они решали мою судьбу! Старый врач ощупал меня: «Он сильный, он будет много работать на нашу Германию... Будем делать операцию, и он сможет ходить через неделю».

Нога моя была тяжела и страшно болела. Из брючины торчала кость...

После операции я лежал и плакал. Не от стыда, что попал в плен, не от страха - от счастья, что жив. В юности очень хочется жить.

В голове всё кружилось. Вспоминал, как нас, 18 мальчишек, «загрузили» в самолет: «задание получите на месте». Мы не должны были попасть в лапы врага. Перед глазами были парашюты. Много - много! Я слышал стрельбу. Ничего не было понятно: кто стреляет, почему? Нас били прямо в воздухе. Когда ранило меня, было ощущение, что в ногу вонзилось что-то острое, сильное.

Больше я ничего не помню.        -

Как сон, вижу чужие лица, свой парашют...

И вот я здесь. Я пленный! Больше ни о чем не думалось...

Через неделю я уже работал вместе со всеми. Из восемнадцати нас и осталось в живых только девять. Мы дали клятву сбежать. Когда немцы отмечали какой-то свой религиозный праздник, мы убежали. Только проволоку перерезали, проползли чуть-чуть, как сумасшедшие, от радости повскакали и бегом к реке. Тут и стрельба началась. Холодно, вода со льдом уже, а мы плывем. Семеро нас было, троих в воде положили... Мы вскочили - и вперед! Поле в инее, черное, корявое. Падаем, спотыкаемся... Всю ночь бежали. Немцы, наверное, думали, что всех постреляли.

Напали мы на поле моркови неубранной, ели ее прямо грязную, мерзлую. А через три часа хоронили Серегу из Воронежа. Кричал так страшно. Заворот кишок, видно, случился.

Василек подорвался на мине... Мы остались вдвоем с Егором. Пробирались к родным местам. Я шел к деду, в Выковку, Егор - домой, в Красноармейск. Мы ни о чем не говорили - ни о долге, ни о плене, ни о том, что будет с нами дальше - только домой! Неделю добирались.

В деревни почти не заходили - всюду были немцы. А куда заходили, там везде находились добрые люди. Кто хлеба, кто картошки сунет: «Господь спаси вас, сыночки!».

Я убежал из плена. Я был свободен...

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Иван Михайлович вернулся домой в конце 1946 года.

Сердце его рвалось: куда сначала? В Москве - мать и сестры. В далекой тульской деревушке - жена и дочь, которую он никогда еще не видел. А какие в войну фотографии ?

Тамарочке было около четырех лет. Какая она ? Он вез ей куклу - большую, голубоглазую, даже не предполагая, что у его дочки тоже глаза цвета неба. Эту куклу в роскошном платье подарила ему маленькая румынская девочка из освобожденного Бухареста. Он отдал им с матерью все свои продовольственные запасы, он нес маленькую Стелуццу несколько часов, как и многие солдаты - освободители.

Эта кукла была первой ниточкой общения с дочкой.

Заблестели глаза, и испуганная девочка улыбнулась и сделала шаг навстречу папе - совсем чужому и незнакомому…

А все случилось очень просто...

Открылась дверь, и мне навстречу

Девчурка маленького роста,

Девчурка, остренькие плечи!

И котелок упал на камни.

Четыре с лишним дома не был...

А дочка, разведя руками,

 Сказала: «Дядя, нету хлеба!»

А я ее схватил - и к звездам!

И целовал в кусочки неба.

Ведь это я такую создал.

Четыре с лишним дома не был...

                                                                                Поэт Виктор Гончаров ,1945