Горькое детство моего деда (очерк)

Сколько войною задето
Седых и детских голов?!
Мы о войне этой знаем
Лишь по рассказам отцов

Горькое детство моего деда

   Не так давно вся страна отпраздновала 65-летие Победы. О страшной народной беде написано много произведений, газетных статей, поставлены фильмы. Я родилась в счастливое, мирное время, но я много слышала о войне, ведь горе и беда не обошли стороной и моих родных и близких, мой мир родственников.

   Самыми яркими и правдивыми в моей памяти на всю жизнь останутся рассказы моего дедушки  о войне, о его военном детстве, о фашистах, которые зверствовали на советской территории, прямо у него на глазах. К сожалению, из его рассказов я помню мало, но восстанавливаю все события того времени по воспоминаниям мамы, бабушки, тёти.

   Мой дедушка – Шарков Николай Дмитриевич. Родом он с Украины, из г. Мариуполь (Жданов) Донецкой области (во время войны семья перебралась в деревню, там легче было выжить). Теперь это отдельное государство, а в то время Украинская ССР входила в состав Советского Союза.  Когда началась Великая Отечественная война, ему было пять лет, и он всё хорошо помнил.

   Жил он с отцом, мачехой, тремя братьями и сестрой. Отец ушёл на фронт и погиб в первые дни войны.  Вот тут началось настоящее жизненное испытание. Жили впроголодь. Благо, что мама Галя (так звали мачеху) умела кроить, шить и переделывать старые вещи так, чтобы они приобретали более-менее хороший вид и были годны для использования. Благодаря этому и остались живы. Всю свою сознательную жизнь дедушка с благодарностью вспоминал это.

   Но и такой вариант перестал спасать от неминуемой голодной смерти, когда в город вошли фашисты. Дед хорошо помнил и не любил говорить об этом. Он всегда плакал, когда скудно рассказывал об этих страшных днях. Глубоко врезались в память его слова, переданные мне бабушкой: «Сказать о них звери - мало. Фашист - больше, чем зверь. Это изверг, людоед. Кровь, человеческая кровь, истребление людей - вот, что питает фашиста, вот что держит его на ногах».

   А в то время старшего брата Анатолия, которому было 15 лет, фашисты угнали в плен в Германию. «Как сейчас помню,- рассказывал дед,- эшелоны, эшелоны, до отказа набитые подростками и женщинами. Крик, рёв, плач, неразбериха, а ещё редкий стрекот автомата по тем, кто пытался бежать». Всю свою жизнь искал дедушка брата, но безрезультатно. Следы дяди Толи затерялись в Германии.

   «Мама Галя» отдала младшего братишку «в дети», старшие же питались как могли. Дедушка Коля рассказывал, что немцы издевались над ними, голодною малышнёй, как могли. Бывало, бросят кусок хлеба, а рядом привяжут овчарку. Дети пытаются достать хлеб, собака рвётся, а фашисты хохочут. Если вдруг кому-то удавалось зацепить лакомый кусочек палкой, немцы отпускали собаку с цепи и тогда…Страшно представить, что могло произойти, а дедушка видел всё это своими глазами. Он без содрогания и слёз не мог говорить об этом. Хотя надо отметить, что были и человечные немцы (наверное, как и в любой нации). Это такие, кто иногда отдавал остатки пищи ребятишкам или молча насыпал горсточку крупы, семечек или кусочек сахара в карман. Дети пытались воровать у немецких солдат пищу. Иногда получалось, чаще – нет, и тогда малолеток избивали до полусмерти, а то и насмерть.

   Вспоминал дедушка такие эпизоды, как маскировку жилищ. Чтобы сделать их незаметнее для фашистских самолетов, на окна наклеивали полоски газетной бумаги, чтобы стекла не блестели и не привлекали внимание немцев сверху. И вот эти многочисленные полоски резал мой пятилетний дедушка. Каждый вечер окна квартиры занавешивали одеялами или тряпками, чтобы не было видно огонька. Спать детей мама Галя укладывала в одежде. На столе появилась сумка с документами. Все это делалось для того, чтобы в случае бомбежки можно было быстро бежать через дорогу на другой бугор, в котором было вырыто бомбоубежище.

   Дети не были в стороне от труда. Они помогали матерям чистить дворы от завалов, прибирались в доме, следили за маленькими братьями и сёстрами, носили воду.

«В мире есть царь. Этот царь беспощаден. Голод – названье ему!» Эти слова Некрасова я впервые услышала от своего дедушки. Этот «царь» заставлял всё время думать о еде, а её не было. Ждали весны, чтобы выйти в поле, где осенью во время уборки осталась картошка. За зиму она замерзла в земле, а весной её откапывали лопатами. Снимали кожуру без ножа, потом картошку промывали, толкли, смешивали с небольшим количеством муки и пекли «кавардашки». Хлеба по карточкам давали очень мало.

Хорошо было, когда появлялись грибы. Дети бегали в близлежащий лес и набирали их,  кто во что мог . К вечеру была готова похлебка, «вкус которой и по сей день у меня на губах», - говорил дедушка.

   Военная беда объединила и сплотила людей. Все стремились помочь друг другу пережить это страшное бедствие. Делились последним, что было дома.

Но самым страшным были пришедшие похоронки. Их с великой болью в душе оплакивали не только родственники, но и все соседи. А приходили похоронки очень часто. Люди боялись почтальона.. В соседях у семьи Шарковых жили дед и бабка. До войны у них было четыре сына, и все до одного они полегли на полях сражений. Одна за другой приходили похоронки в этот дом. Оплакивать стариковское горе шла вся округа. В углу сидел окаменевший дед, вдоль стен стояли все пришедшие с детьми и тихо плакали, а посреди комнаты выла бабка. Мой дедушка говорил, что при воспоминаниях о войне до сих пор в ушах стоит рёв фашистских бомбардировщиков и вой этой бабки.

Кончилась война. Из большой семьи осталось только три брата. Старший Владимир служил в армии, а после по направлению коммунистической партии был направлен на восстановление сельского хозяйства в далёкую Бурятию, где он встретил свою судьбу.     Долгое время Владимир Дмитриевич Шарков возглавлял СТФ в с.Слобода (совхоз им. Дзержинского)  Средний брат Валентин находился дома по инвалидности после того, как осколок фашистского снаряда нарушил речь и слух, и всю жизнь он оставался глухонемым.

   Дедушка после службы в армии был на целине в Казахстане. А однажды получил письмо от красавицы – сибирячки Анны. Она была родной сестрой жены брата Володи. И заволновалось сердце молодого парня, сел он в поезд и приехал в Бурятию. С тех пор (а было это в 60-м году) жили дружно рядом две семьи Шарковых, где два брата были женаты на сёстрах,  работали, растили детей. А глухонемого брата они тоже привезли к себе в Бурятию, жил он в соседнем селе Малый Куналей.

   Дедушка Коля никогда не жаловался  на свои болезни, на жизненные невзгоды. Он часто говорил: «Ладно, переживем всё, только б не было войны!». Но военное детство дало знать о себе. Рано его не стало, ушёл он в мир иной. Не дожил до юбилея Победы. Пусть Земля слободская , где ты, дедуля,  нашёл свою судьбу и пристанище, будет тебе пухом. Твоя горькая судьба ребёнка войны не забыта и живёт в сердцах многочисленных родственников, в сердцах детей, которых Вы вырастили и воспитали с бабушкой Анной Семёновной, в сердцах внуков и правнуков.

  Я помню дедушкины слова: «Только б не было войны!» Пусть Великая Победа, завоеванная ценой страданий и лишений наших бабушек и дедушек,  даст возможность нам, молодым, сделать жизнь всех людей счастливее!