Этимология имен и фамилий – факт гоголевского языка, в котором нет пустотелых слов. Исследователи языка Гоголя отмечают, что работа над словом велась писателем с предельным напряжением всех душевных сил. Для Гоголя были важны как звучание слова, так и смысловая сторона, семантика.
В творчестве Гоголя имена являются атрибутами внутреннего мира персонажей, что в сочетании со спецификой характера определяет сущность героев. Ирреальные, странные имена и фамилии героев указывают на болезни духовного плана не только своих носителей, но и всего человечества: «говорящие» имена сгущают восприятие, не искажая при этом жизненной правды, и поддерживают иллюзию действительности.
Целью работыявляется анализ антропонимов в произведениях Н.В.Гоголя, образно-художественное осмысление собственных имен, включенных в состав литературного произведения.
Актуальность работы обусловлена тем, что в каждом подлинно художественном произведении нет ни одного случайного слова, которое было бы лишено смысловой нагрузки и могло быть легко заменено другим. Это в полной мере относится к именам и фамилиям, которыми героев наделяет автор. Если даже не используются «говорящие фамилии» (как это чаще бывает в литературе классицизма), то все равно их этимология ассоциативно связана с характерами, способствует типизации персонажей. Выбранные формы именования героя всегда выражают его суть, т.е. социальный, нравственный, психологический облик, и одновременно – установку, нравственно-эстетическую позицию автора.
Объектами исследования являются произведения Н.В. Гоголя
«Ревизор», «Мертвые души», «Шинель».
Методы исследования: обобщение, понимание, литературоведческий анализ, искусствоведческий анализ.
Результаты исследования:
Государственное общеобразовательное учреждение
Лицей №395
Красносельского района
Исследовательская работа по теме:
АНТРОПОНИМЫ В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Н.В.ГОГОЛЯ.
( По произведениям «Ревизор», «Мертвые души», «Шинель»)
Работу выполнила:
Ученица 10 «в» класса
Соханенко Елизавета Игоревна
Участница лицейских чтений 2011, печатная работа
Контактный телефон: 730-14-02
Руководитель:
Карпенко Марина Евгеньевна
Учитель русского языка и литературы
Контактный телефон: 736-83-03
Санкт-Петербург
2012 год
Содержание
Введение....................................................................................................стр.3-4
Вступление……………………………………………………………….стр.5-6
Глава 1. Антропонимы в комедии Н. В. Гоголя «Ревизор».................стр.7-10
Выводы по первой главе….....................................................................стр.11
Глава 2. Значение имени в повести Н.В.Гоголя «Шинель»…………стр.12-20
Выводы по второй главе........................................................................стр.21
Глава 3. Значение имени в повести Н.В.Гоголя «Шинель»…………стр.22-25
Выводы по третьей главе……………………………………………….стр.26
Заключение..............................................................................................стр.27-28
Приложение: Список литературы:………………………………………стр.29-31
Введение.
Этимология имен и фамилий – факт гоголевского языка, в котором нет пустотелых слов. Исследователи языка Гоголя отмечают, что работа над словом велась писателем с предельным напряжением всех душевных сил. Для Гоголя были важны как звучание слова, так и смысловая сторона, семантика.
В творчестве Гоголя имена являются атрибутами внутреннего мира персонажей, что в сочетании со спецификой характера определяет сущность героев. Ирреальные, странные имена и фамилии героев указывают на болезни духовного плана не только своих носителей, но и всего человечества: «говорящие» имена сгущают восприятие, не искажая при этом жизненной правды, и поддерживают иллюзию действительности.
Целью работы является анализ антропонимов в произведениях Н.В.Гоголя, образно-художественное осмысление собственных имен, включенных в состав литературного произведения.
Актуальность работы обусловлена тем, что в каждом подлинно художественном произведении нет ни одного случайного слова, которое было бы лишено смысловой нагрузки и могло быть легко заменено другим. Это в полной мере относится к именам и фамилиям, которыми героев наделяет автор. Если даже не используются «говорящие фамилии» (как это чаще бывает в литературе классицизма), то все равно их этимология ассоциативно связана с характерами, способствует типизации персонажей. Выбранные формы именования героя всегда выражают его суть, т.е. социальный, нравственный, психологический облик, и одновременно – установку, нравственно-эстетическую позицию автора.
Объектами исследования являются произведения Н.В. Гоголя
«Ревизор», «Мертвые души», «Шинель».
Методы исследования: обобщение, понимание, литературоведческий анализ, искусствоведческий анализ.
Результаты исследования:
Вступление.
«Говорящие» фамилии были широко представлены в литературе XVIII в. Хрестоматийными примерами могут служить такие фамилии из ономастикона Д. И. Фонвизина, как Правдин, Стародум, Милон, Вральман, Скотинин и др. Возникновение в сатирических произведениях эпохи классицизма «говорящих» имен было вызвано тем, что «этические нормы, применявшиеся в допушкинской” литературе, не позволяли в составе художественного произведения (в особенности произведения с сатирической окраской) употреблять подлинные имена и фамилии: это почиталось “личностью” и оценивалось как непристойность и нарушение определенных этических правил. Использование «говорящих» имен предоставляло возможность избежать нежелательной «личности». Изначально они заменяли трехчленную антропонимическую формулу (имя, отчество и фамилию): г. Простосерд, г. Злорад, г. Недоум, г. Самолюб и т. д. Ономастиконы писателей XVIII в. включали в себя достаточно тенденциозные имена, которые напоминали скорее прозвища, несмотря на то, что впоследствии к «говорящим» именам стал добавляться фамильный суффикс притяжательного прилагательного. Например, герои комедии В. И. Лукина «Щепетильник» получили фамилии, характеризующие моральные качества персонажей: Чистосердов, Легкомыслов, Обиралов, Самохвалов и др. У действующих лиц комедии В. В. Капниста «Ябеда» фамилии такого же рода: Кривосудов, Добров, Прямиков и др.
Гоголь, мастер утонченно точного слова, щедр на «говорящие» фамилии, в том числе и на совершенно прозрачные имена и фамилии-прозвища, которые «в сущности, клички, которые мы нечаянно застаем в тот самый миг, когда они превращаются в фамилии» . Хрестоматийные примеры — фамилия учителя грамматики Никифора Тимофеевича Деепричастие («Иван Федорович Шпонька и его тетушка») или свидетельствующие о неправедности местного суда фамилии пристава Уховертова и полицейского Держиморды («Ревизор»). По меткому замечанию Абрама Терца, «как лес полон щебета птиц, так и текст “Мертвых душ” изобилует гомоном имен».
При создании образов писатель умел находить такие слова, посредством которых как бы сами по себе раскрывались неуловимые и невидимые черты характера. Сущность же образа передавалась самым главным словом, связанным с образом, - именем, фамилией, заключенных в глубинный художественный контекст.
Глава 1. Антропонимы в комедии Н. В. Гоголя «Ревизор».
В комедии Н.В. Гоголя «Ревизор» фамилии героев, функционально связанные с жанровыми задачами, нередко сразу и с максимальной полнотой представляет их.
«Ревизор» – это комедия. Город комичен. Комичны чиновники города. Комичен соседний город. Комична бюрократическая Россия; ее строй вызывает смех, так как все в ней противоречит целям движения вперед. Такая Россия – комична. Жизнь ее – комедия. И это важная мысль.
«Ревизор» - это «общественная комедия». Это не «насмешка над Россией», а «картина и зеркало общественной… жизни», осмеяние «злоупотреблений», «пороков», «низости».
В комедии освещаются «глубинные противоречия в жизни… общества» . В «Ревизоре» - это противоречие между тем, что нужно России и ее народу для жизни и для движения в истории, и тем чиновничье-бюрократическим порядком, который мешает этому движению и при котором царят обман, нажива, карьеризм, насилие. Персонажи «Ревизора» «лишены разумной формы существования и действия» . Отсюда – ирония, комизм характеров, сцен и ситуаций.
Установки, цели Гоголя, его оценки содержатся во всем, даже в «говорящих фамилиях». Чтобы убедиться в этом, обратимся к «Толковому словарю живого великорусского языка» В.И. Даля.
Сквозник-Дмухановский. На что непосредственно указывает фамилия?
«Сквозник» (от «сквозь») – хитрый, зоркий умом, проницательный человек, пройдоха, опытный плут и пролаз.
«Дмухановский» (от «дмить») – малоросс. (то есть укр.) – «дмухать», «дмиться» - «надмеваться, напыщаться, становиться надменным». Это – «напыщенность, гордость, киченье, спесь, чванство». Вот и получается: Сквозник-Дмухановский - чванливый, напыщенный, хитрый пройдоха, опытный плут.
В фамилии – вся суть этого персонажа. Комическое возникает, однако, и за счет смысла одного из значений фамилии: городничий не только чванливый пройдоха, но и «хитрый, зоркий умом» (т.е. у него есть не интеллект, а пошлый здравый смысл). Комическое усиливается тем, что «хитрый, зоркий умом» плут так ошибся в Хлестакове, мнимом ревизоре!
Но почему ошибся, почему Сквозник-Дмухановский ведет себя так, что это противоречит его собственным качествам? Почему он поверил, что Хлестаков – ревизор? Гоголь уже дал ключ: сон о крысах. Городничий говорил, что крысы были «неестественные». Это позже станет частью веры в ревизора.
В голове напыщенного, чванливого плута мог сложиться только алгоритм обмана губернаторов и ревизоров. Но Хлестаков – не ревизор и ведет себя не по-ревизорски. Тут нам сон и пригодился. Как и крысы, ситуация с Хлестаковым была для городничего неестественна. А раз она была неестественна, городничий не мог применить алгоритм. Новый придумать он был не в силах (тут нужен ум, а не пошлый здравый смысл). И городничий… запутался. Ему оставалось только верить в «ревизора».
О некоторых других фамилиях.
Жизнь чиновников состоит из ревизий и неревизий. Говорящая фамилия не только показывает характер и способности носящего ее, но и то, как этот чиновник исполняет свои обязанности. Большинство фамилий – такого типа. Достаточно вспомнить Лапкина-Тяпкина. Он и делает все «тяп-ляп».
Шпекин– возможно, от южно-русского – «шпень» - «строптивый человек, всем поперек, впомеху, злой насмешник» (2, т. 4, с. 644).
Бобчинский – возможно, от псковского «бобыч» - «глупый бестолковый человек» (т. 1, с. 101). В фамилии Добчинский такого самостоятельного семантического корня нет, она образована по аналогии (одинаковости) с фамилией Бобчинский. Тут дело именно в том, что персонажи одинаковы. Но это не просто раздвоившийся один герой. Все гораздо сложнее и интереснее. Гоголь пишет: «Оба низенькие, коротенькие, очень любопытные, чрезвычайно похожи друг на друга». Они «словно были произведены на свет какой-то машиной, штампующей людей…» (4, с. 49). Почему эти персонажи одинаковы? Во первых, Бобчинский и Добчинский - чиновники. Почему бы тогда и другим чиновникам не быть такими же обезличенными? Все чиновники одинаковы в своей сущности, одинаковы в своих целях и устремлениях, как одинакова суть жизни всех городов и весей России. Чтобы подчеркнуть, что в Добчинском и Бобчинском запечатлена важная особенность этих обитателей города-модели – одинаковость, отсутствие чувства личности, - сделаем выписку из их описания в редакции первого издания и увидим:
«Представляются: Добчинский в широком фраке бутылочного цвета, Бобчинский в прежнем гарнизонном мундире». Был у Гоголя в портретном описании хоть какой-то намек на индивидуальность, но потом он и этот намек убрал, чтобы подчеркнуть их одинаковость, т. е. то, что в них одна и та же суть.
Хлестаков – семантически фамилия многослойна, в ней интегрированы, соединены, по крайней мере, четыре значения. У слова «хлестать» - масса значений и оттенков. Но к Хлестакову прямое отношение имеют следующие: 1) «врать, пустословить»; 2) «хлеско» - «сильно, крепко, больно, бойко, шибко, быстро, резво»; 3) «хлест, хлыст» - «фат, щеголь и повеса, шаркун и волокита, наглец, нахал»; 4) «хлестун (хлыстун)» - нижне-новгородское – «праздный шатун, тунеядец».
В фамилии – весь Хлестаков как характер: фат, праздный повеса, нахальный волокита, который способен лишь сильно, бойко врать и пустословить, но никак не трудиться.
Выводы по первой главе
Как видим, даже говорящие фамилии создают эффект комического.
В образе сборного города великий писатель представил все «темные стороны» России, заставил всех увидеть порочность и греховность общества, осознать нелепость и тщетность попыток чиновников уйти от наказания. «Это – сборное место, - писал сам автор в «Театральном разъезде», - отовсюду, из разных углов России, стекались сюда исключения из правды, заблуждения и злоупотребления, чтобы послужить основной идее – произвести в зрителе яркое, благородное отвращение от многого кое-чего низкого».
Глава 2. Антропонимы имен в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души».
Имена Чичикова, Манилова, Коробочки, Ноздрева, Собакевича, Плюшкина, пожалуй, относятся к числу наиболее известных среди всех имен героев классической русской литературы. Некоторые из них давно приобрели обобщающий смысл и стали нарицательными. Но что значат эти имена? Какими соображениями руководствовался писатель, размышляя о «наречении» героев поэмы?
Центральное место в первом томе «Мертвых душ» занимают пять «портретных глав». Каждая из них посвящена конкретному человеческому типу, наделенному именем, которое может и должно восприниматься как неотъемлемая составляющая созданного образа. Гоголь дает эти главы в определенном порядке, который вовсе не произволен.
Особенностью произведений Гоголя является многоплановость текста и создаваемость образов. Гоголевский текст подобен археологическому раскопу: чем шире и глубже поле исследования, тем более наглядной становится жизнь человека, тем более всесторонней является получаемая информация.
Одним из центральных мотивов – образов в поэме гоголя является мотив дороги. Давайте же вслед за Павлом Ивановичем Чичиковым отправимся в «дорогу» и мы, ведомые авторской идеей, зная заранее «маршрут» путешествия по фамилиям владельцев имений, посещаемых Чичиковым: Манилов – Коробочка – Ноздрев – Собакевич – Плюшкин.
Фамилии помещиков в поэме подаются в последовательности, имеющей художественно – аллегорическую и философскую значимость.
«Так, фамилия первого помещика, к которому наведывается Чичиков, - Манилов – образована Гоголем от диалектного слова «манила» (то же мануила, маниха, манильщик), имеющий целый ряд значений: тот, кто манит (обнадеживает, обещает), но обманывает; тот, кому что – то чудится, мерещится, видится; обманщик, надуватель; льстивый угодник; ср. «манливый», заманчивый, соблазнительный, манный, «блажной, шальной, безумный»; манить, «подзывать каким – либо знаком», «звать посулами, лестью», «обнадеживать, обещать». Отличительная особенность Манилова – неопределенность его характера. Первое впечатление оказывается «манливым», обманчивым, ускользающим, и уже готовое суждение («Какой приятный и добрый человек!») сменяется восклицанием: «Черт знает, что такое!» Неопределенная сущность Манилова – «ни то ни се» - интерпретируется как никчемность, обусловливающая непрактичность, бесхозяйственность, внутреннюю пустоту, леность мысли и праздную мечтательность – все то, что свойственно Манилову и составляет суть маниловщины.
Манилов был первым, кого посетил Чичиков на своем пути. Образ Манилова воспринимается как олицетворение обманчивой соблазнительности.
Неоднозначность фамилии Манилов становится более очевидной, если принять во внимание типологическое сходство между вымышленным помещиком Маниловым и государем – императором Александром I. Обращает на себя внимание сходство портрета Манилова и облика императора. Впечатление такое, что гоголь писал портрет Манилова с натуры. «На взгляд он (Манилов) … был человек видный; черты лица его были не лишены приятности, но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару; в приемах и оборотах его было что – то заискивающее расположения и знакомства. Он улыбался заманчиво, был белокур, с голубыми глазами».
Для чего Гоголю понадобилось «воскрешать» государя в комичном образе Манилова? Писатель, вероятно, в искусно скрытой параллели между Маниловым и Александром I продолжал обобщать на конкретных примерах идею об извечном искушении человека сойти с духовно – нравственной стези на «манливый путь» к материальной цели. Этот любезный, кроткий человек ступил на безумный путь приобретения власти ценой согласия на убийство своего отца – императора Павла.
Главный герой поэмы Павел Иванович Чичиков ступает на путь, ведущий к нравственному падению, духовной смерти и позору. Удачно в целом совершивший вояж по нескольким имениям, шедший по дороге к манящей цели, вдруг встретился с осложнениями в губернском городе NN. Его мечты и желания становятся для него тяжелой ношей.
Образ Наполеона незримо присутствует в поэме, поскольку действие происходит «вскоре после достославного изгнания французов». «Проклятым Бонапартом», ругаясь, называет чубатого коня, запряженного с двумя другими в бричку Чичикова, кучер Селифан. Наполеон определялся в России в канун Отечественной войны 1812 года как антихрист, враг рода человеческого. В каждом подозрительном объекте склонны были видеть переодетого Наполеона. Неудивительно, что чиновники и дворяне губернского города NN находят внешнее сходство с Наполеоном загадочного для них Чичикова (особенно если «поворотится и станет боком, очень сдается на портрет Наполеона»).
Гоголь полунамеком отмечает «темное и странное» происхождение Чичикова, подобно происхождению Наполеона. Обстоятельства жизни рано воспитали в Павле Ивановиче тайное желание выбиться в люди. У него была своя карьера, свой «трон», которого он стремился достичь, для чего не щадил сил и не гнушался никакими средствами. Аналогично восходит к власти и Наполеон.
И все – таки Наполеон – это не Чичиков, а Чичиков – не Наполеон. Он всего лишь «наполеончик». Обратим внимание на повторяющееся Чи-чик в фамилии Чичиков. Маленький, средненький и весьма посредственный по своим достоинствам человечек, обычный авантюрист. Недаром Гоголь именует Чичикова Павлом – «малым»- «маленький Наполеончик» и отмечает внешнюю неопределенность героя: «не красавец, но и не дурной наружности», «ни слишком толст, не слишком тонок», «нельзя сказать, чтобы стар, однако ж, и не так, чтобы слишком молод».
Во всем – безличность и середина, начисть исключающие наполеоновскую страсть, но вполне достаточные для накопления копейки. На этом поприще Чичиков внутренне «многолик». Умеет по – особому к каждому подойти, тонко рассчитать свои ходы и приспосабливает к характеру собеседника манеру общения и тон речи. В этом его умении менять обличья есть что – то подобное тому, что приписывалось императору Наполеону в воображении русских людей первой половины XIX века. Гоголь, как можно полагать, пародийно высмеивает восприятие Наполеона «аки дьявола во плоти», имевшего два естества – сатанинское и человеческое, и происходившего от ада и греха.
Пародируя в образе Чичикова русское восприятие Наполеона, писатель создает смеховой эффект даже самой внешней стороной фамилии своего героя. В закономерной слообразовательной паре Чичиков – от Чичик внешние, вызывающие улыбку звуковые ассоциации, по всей видимости, индивидуальные у каждого читателя, воспринимающего этот звуковой ряд. Может быть связанные с чем – то незначительным, какой – то мелкой пташкою затемняют скрытый в диалектной основе смысл – «франт, щеголь, модник» . Вспомним, что Гоголь постоянно отмечает внешнюю опрятность героя, его любовь к чистоте, к модному костюму. Чичиков всегда выбрит, надушен, всегда на нем чистое белье и модное платье «коричневых и красноватых цветов с искрой». Эта внешняя опрятность контрастирует с внутренней грязью и нечистоплотностью героя – приобретателя. Смешно, по – птичьи звучащую фамилию носит явный хищник, способный перейти от покупки мертвых душ к охоте за душами живыми.
Путь – маршрут Чичикова от помещика к помещику за мертвыми душами помечен знаковыми пунктами. От первого из них – Манилова – путешествующий герой добирается до второй остановки – Коробочки. Фамилия этой помещицы идеально соответствует особенности гоголевской ономастики, а именно «странному и необычному», по определению Ю.Манна, в именах и фамилиях некоторых персонажей.
Помещица Коробочка как домовитая хозяйка олицетворяет скопидомство, вещизм, накопительство. Фамилия этой «матушки» ассоциируется с коробом, который может осмысляться как символ материального мира, достатка и богатства.
Вспомним, как выглядит экипаж Коробочки. Гоголь называет экипаж «странным» поскольку он не был похож ни на тарантас, ни на коляску, ни на бричку, а был скорее похож на «толстощекий выпуклый арбуз, поставленный на колеса». «Арбуз был наполнен ситцевыми подушками в виде кисетов, валиков и просто подушек, напичкан мешками с хлебом, калачами…и кренделями из заварного теста». Как видим, экипаж Коробочки также подобен и формой, и содержимым своим коробу.
Встреча с Коробочкой на том пути, который избрал Чичиков, сулит ему удачу, не смотря на то, что «крепколобая», «дубинноголовая» помещица проявляет нерешительность в сделке с Чичиковым, чем едва не доводит того до исступления. Тем не менее, Чичиков доволен, поскольку ощущает свое типологическое родство с Коробочкой. Характерна в этом плане реакция Чичикова на имя и отчество Коробочки: «Настасья Петровна? Хорошее имя – Настасья Петровна. У меня тетка родная, сестра моей матери, Настасья Петровна».
Существует еще одна вещь – шкатулка Павла Ивановича, своего рода «коробочка» со многими ящичками, предназначенная для складывания и хранения бумаг и денег. Мнение Коробочки об этой шкатулке положительное: «Хорош у тебя ящик, отец мой».
Выехав от Коробочки, Чичиков опять – таки «случайно» встречает Ноздрева, враля, хвастуна, драчуна, непоседу, «охотника погулять», героя кутежей, ярмарок, балов, попоек, карточных столов. Фамилия этого героя ассоциируется со словом ноздря – «одно из двух наружных носовых отверстий». От существительного ноздря образовано прилагательное ноздреватый в значении «с небольшими отверстиями, пористый», в диалектах имеется прилагательное ноздрявый – «исполненный скважин, дыр».
Возможно это намек на нравственную ущербность – «очень недурно сложенного молодца с полными румяными щеками, с белыми, как снег, зубами, с черными, как смоль, бакенбардами», с лица которого, по словам Гоголя «так и прыскало здоровье».
Фамилии помещиков, таким образом, представляются нам как именования инстанций на пути человека, избравшего целью материальный идеал. Многозначительным фактом является незапланированность маршрута: от Манилова (от манящего, но и обманчивого начала) – к Собакевичу. Фамилия Собакевича связана со словом собака, хотя сам Михаил Семенович кажется Чичикову «весьма похожим на средней величины медведя», даже имя у него «по странному сближению» медвежье. Привычка наступать на ноги тоже медвежья (в переносном смысле).
Посещение Коробочки и Ноздрева были не запланированы, случайны. И, тем не менее, это знаковые остановки на маршруте Чичикова, олицетворяющего неправедный путь человека, живущего одними лишь материальными интересами.
Окончательный, завершающий этап омертвения души, распада, разложения, смерти всего истинно человеческого, нравственного являет собой Плюшкин, раздавленный, расплющенный жизнью. Это совершенно выродившийся человек, превратившийся в «прореху на человечестве». Вспомним, что Чичиков, впервые увидев Плюшкина, не мог понять «какого пола была фигура: баба или мужик».
Имя Плюшкина – Степан (старшая дочь его Александра Степановна). Этимологически имя Степан означает «венок», «венец». Здесь видна гоголевская ирония: показывая, до какой «ничтожности, мелочности, гадости мог снизойти человек, мог так измениться». Автор намекает на известное представление о человеке как венце творения. Плюшкин же – символический венец человеческого ничтожества.
Фамилия Плюшкин, связанная со словом плюшка в значении «маленькая сдобная булочка», которую, как известно, изготавливают, сдавливая, ударяя, делая плоским тесто, ассоциируется с изменением, раздавленностью, плющением духовного начала в человеке. Не исключена ассоциация фамилии Плюшкина с глаголом плюхнуть (ся) - «грузно, тяжело сесть, упасть», что символизирует духовное падение героя.
Выводы по второй главе:
Как видим, тема «омертвения» души человека реализуется во всех главных образах поэмы. Именование главного героя, имеющее подтекстовую семантическую нагрузку, является основным языковым средством для раскрытия этой темы и реализации основной идеи писателя – о возможности возрождения человека. По Гоголю, в каждом падшем человеке душа не вовсе умерла, поскольку по естеству своему бессмертна. Писатель шел от евангельской традиции, к которой восходит понимание мертвой души как духовно умершей. Гоголевский подтекст заглавия поэмы созвучен христианскому нравственному закону, сформированному святым апостолом Павлом: «Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут.
Ювелирная точность, с которой дает имена своим героям Н. В. Гоголь, восхищает и удивляет. Словесный облик онима открывает далекие последствия в судьбе его обладателя, маркируя характер. Имена собственные, являясь важным стилеобразующим элементом текста, организуют информационное пространство художественного произведения. Ономастическим кодом к творчеству Гоголя являются антропонимы «Мертвых душ». Имена персонажей — отражение кругов ада и зеркало души автора.
Глава 3. Значение имени в повести Н.В.Гоголя «Шинель»
Акакий Акакиевич – человек, отражающий идею государственного Петербурга, гоголевский герой, который становится маленьким винтиком в масштабе громадного города, превращающего своих жителей в примитивных, бездушных, ничтожных, незаметных, убогих людей.
Мать Акакия Акакиевича не просто выбирала имя своему сыну – она выбирала ему судьбу. Хотя и выбирать было нечего: из девяти имен она не находит ни одного подходящего, потому ей приходиться назвать сына по мужу Акакием, именем, означающим в русских святцах «смиренный», - он «смиреннейший», потому что он Акакий «в квадрате». «Прекрасное смирение, которое составляет первую красоту души». Это человеческое качество было дано нашему герою при рождении. Но Акакий почему-то уже тогда выказал какое-то своё недовольство, предчувствуя, видимо, как труден будет определенный этим качеством его жизненный путь. Действительно, Акакий Акакиевич никак не мог продвинуться по службе выше девятого класса, обеспечивающего довольно скудное существование, но не безнадежного. Акакий Акакиевич был титулярным советником, но уже следующий чин статского советника давал бы ему неплохие возможности. Перспектива такая у него была, так как он великолепно владел каллиграфией. Переписывание доставляло ему истинное удовольствие. Эта способность героя не делает его великим, но она делает его незаменимым на своем месте. Директор департамента, заметив способности подчиненного и «желая вознаградить за долгую службу», предлагает Акакию работу, требующую мысли, но довольно нетрудную: надо было всего лишь «переменить заглавный титул да переменить глаголы из первого лица в третье». Но Акакий Акакиевич даже не пробовал сделать усилие над собой и не собирался развивать свой дар.
Итак, автор показывает нам человека, не просто вызывающего жалость, но и греховного. Греховность его в унынии, в том, что он не чувствовал вкуса к жизни (ведь эта способность, как потом окажется, в нем была).
По мере продвижения повести к финалу разрастается образ беспощадной к человеку стихии, принимающий человекоподобные очертания. Начинаются издевательства над бедным Акакием Акакиевичем его сослуживцами. Потом сообщается, что «есть в Петербурге сильный враг всех, получающий четыреста рублей в год жалования или около того. Враг этот некто другой, как наш северный мороз». Именно перед лицом этой зимней стихии, как человеческой, так и природной, Акакий Акакиевич вдруг начинает чувствовать непоправимые «грехи» - огрехи в его шинели. Для него шинель – не только одежда, но живая, одушевленная вещь, более того, шинель – это защита, это теплая заступница от стихии «мира холодного». Новая шинель дает Акакию Акакиевичу надежду на вечное покровительство, неспроста он одержим идей «вечной шинели». Однако, «нестерпимо обрушивается несчастье» на голову бедного человека. Сцена ограбления навевает жуткий холод на душу читателя. Погружаясь в безмолвие громадного города, Башмачкин испытывает смертное одиночество и тоску. Злая, равнодушная стихия ползет, надвигается на него: пустынные улицы становятся глуше, фонари на них мелькают реже. Акакий Акакиевич терпит бедствие от разгула стихии и хочет найти защиту у Государства. Но в лице служителей его гоголевский герой сталкивается с полным равнодушием к своей судьбе. Равнодушие «значительного лица» слилось со злым холодом природной стихии.
Со смертью Башмачкина сюжет повести не обрывается. Он переходит в фантастический план. Начинается возмездие, бушуют вышедшие на поверхность жизни стихии, с которыми, как у Пушкина, «царям не совладать!».
Образ будочника, увидевшего собственными глазами, как показалось из-за одного дома приведение – блюстителя власти на самом низшем, но и самом беспокойном ее уровне, - пассивно бредущего за разбушевавшейся стихией, символичен: он набирает это символическое звучание в контексте всей повести.
Акакий Акакиевич предстает в свете этой концовки только как часть неоценимо важной художественной темы повести. Финал же посвящен теме Стихии. Все, казалось бы, заковано в гранит и департаменты, но Стихия все же готова показаться из-за каждого дома. И бессильна перед Стихией внешне столь могущественная государственность!
Еще один герой «Шинели» («одно значительное лицо») не случайно теряет имя, его вытесняет чин. Чин диктует поступки, порою весьма неблаговидные: сердцу значительного лица «были доступны многие добрые движения, но чин мешал им обнаруживаться», он был «в душе добрый человек, хорош с товарищами, услужлив, но генеральский чин совершенно сбил его с толку». Настоящее имя значительного лица упомянуто лишь один раз, когда тот весело общается со своим товарищем детства: «Так-то, Иван Абрамович!» — «Этак-то, Степан Варламович!». Но стоило только генералу попасть в общество человека, чином ниже себя, как он поразительным образом изменился, превратившись в распекающего самодура. Чин начинает властвовать над своим носителем.
Выводы по третьей главе:
Заменяющий собственное имя чин являет собою насилие над именем, парализует его силу, его энергию и власть. Впрочем, чин титулярного советника становится частью имени Башмачкина, не случайно в «Шинели» сначала рассказывается о служебном положении Акакия Акакиевича («ибо у нас, прежде всего, нужно объявить чин»), а затем читателю представляют фамилию и имя героя. «Вечный титулярный советник» вызывает насмешки сослуживцев и неуважение всего департамента: даже «сторожа не только не вставали с мест, когда он проходил, но даже не глядели на него, как будто бы через приемную пролетела простая муха». Сам же Башмачкин не обращал внимания на унизительные издевательства со стороны окружающих, он был погружен в свою работу: «вряд ли где можно было найти человека, который так жил бы в своей должности».
Заключение
При создании образов писатель умел находить такие слова, посредством которых как бы сами по себе раскрывались неуловимые и невидимые черты характера. Сущность же образа передавалась самым главным словом, связанным с образом, - именем, фамилией, заключенных в глубинный художественный контекст. Вот почему имена героев Гоголя невозможно «прочитать» сразу, с ходу. Для осмысления имени необходимо установить его внутреннюю связь с образом, а самого образа – с контекстом, в котором подаются иные образы, и контекстом всего произведения.
Гоголь, мастер утонченно точного слова, щедр на «говорящие» фамилии, в том числе и на совершенно прозрачные имена и фамилии-прозвища, которые «в сущности, клички, которые мы нечаянно застаем в тот самый миг, когда они превращаются в фамилии»
В творчестве Гоголя имена приобретают статус категорий познания личности: «говорящие» имена сгущают восприятие, причем не искажают жизненную правду, поддерживая иллюзию действительности. Гоголевские имена являются неким «заглавием» внутреннего мира персонажей, что в сочетании со спецификой их характера определяет сущность героев. Ирреальные, странные имена и фамилии героев произведений Гоголя указывают на болезни духовного плана не только своих носителей, но и всего человечества. Чин, вытесняющий имя, поглощает и духовную сущность носителя имени, и перед нами открывается пугающая пустота ада.
Приложение.
Список литературы:
Интервью с космонавтом Антоном Шкаплеровым
Горка
Большое - маленькое
Акварель + трафарет = ?
Снежная сказка