Творческая работа (сочинение) к 110-летию со дня рождения писателя В.А. Закруткина
Вложение | Размер |
---|---|
moya_pervaya_vstrecha_s_proizvedeniyami_zakrutkina.docx | 18.55 КБ |
Моя первая встреча с произведениями Закруткина.
Донская земля! Мой край родной… Я здесь родился, вырос и горд тем, что со мной на этой чудесной земле живут добрые, трудолюбивые люди, которые, как и я, любят этот степной край, его необозримые просторы, леса и реки. Любят и своими делами украшают и прославляют мою малую родину.
Не скудеет талантами земля русская! Много выдающихся, известных людей подарила всему миру Донщина. И одним из таких людей, которые черпали свои силы и вдохновение у земли нашей, живя здесь, на Дону, является Виталий Александрович Закруткин.
Размышляя о своей жизни и творчестве, писатель говорил: «Я, оглядываясь на пройденный путь, все чаще думаю о том, что на всю жизнь меня привязали две темы: человек и война, вернее – человек на земле и человек на войне». И это действительно так. Это, на мой взгляд, главное во всех произведениях Закруткина.
Об этом писателе я узнал на уроках литературы. Я очень люблю читать. Ведь у каждого человека свой особый, неповторимый мир... А мир писателя – это удивительная тайна, к которой так и хочется прикоснуться. И вот дома я открыл рассказ «Подсолнух», начал читать его и уже не мог оторваться…. Как же бесконечно богат и разнообразен тот мир, с которым нас знакомит писатель.
Меня до глубины души взволновала история чабана, которого все почтительно называют Отцом. Он часть той «бескрайней, как небо», и на первый взгляд бесплодной, суровой и неприветливой степи, которая «безмежной, дикой пустыней раскинулась в междуречье…», «и не было тут ни зелёных рощ, ни весёлых перелесков, ни кустарника – только полынь, типчак да ковыли шелестели под ветром, мертвенно серебрились солонцовые западины, изредка проносились стада быстроногих степных антилоп – сайгаков, парили в поднебесье орлы, и ничто не нарушало извечного великого молчания».
И сам герой под стать этой угрюмой степи, в которой он родился, вырос и постарел. Высокий, плечистый, с могучей грудью, немногословный, он, не оглядываясь, грозно шагает впереди отары. «С его загрубелого от ветра и морозов лица не сходило выражение сумрачного покоя, жёсткие губы под седыми усами были плотно сжаты». Кажется, что и Отец, как эта холодная, голодная земля, поглощавшая каждую весну «жалостно» журчащую по степным балкам талую водицу, не способен растопить в своей душе лёд, смягчиться. Но нет, его острый взгляд замечает всё, что творится вокруг: и «недоступную облачную отару» в небе, и выпорхнувшего из-за ближнего куста полыни жаворонка – первого вестника весны, и изумрудно зазеленевшую полосу ранней муравы, и летящих невысоко снежно-белых лебедей. Во всём уже чувствуется приближение весны…
И совсем удивил меня старый чабан, когда с жалостливой укоризной, по-отечески произнёс, обращаясь к одинокому, отставшему от стаи лебедю: «Чего ж это ты, сынок?»
Сколько любви, сочувствия и сострадания в этих словах! Сколько скрытой от всех теплоты и участия! А какое ранимое сердце у этого человека! Ему больно!.. Воспоминание о погибшем сыне вновь, как всегда, доставляет ему невыносимые страдания. И мы узнаём о трагедии этого гордого, сильного человека.
Он один (жена умерла вскоре после родов) вырастил сына. О том, каких усилий и какого труда ему это стоило, можно только догадываться. Но мальчишка вырос круглолицым, румяным, и его месяцами не стриженные, «рыжевато-белявые нечёсаные вихры сияли, как (очень важная деталь!) лепестки цветка». Потом Отец по совету грамотных людей отправил мальчика в город учиться. Отпустил всё-таки сына от себя, желая ему добра, видел всё реже и реже, и, как следствие, тосковал всё больше и больше, мучился, но втайне гордился им!
И вот война… Какое страшное слово! Закруткин мастерски, точными и выразительными мазками, рисует переживания главного героя, редко получавшего от сына письма и не получившего ни одной фотографии: «Отцу казалось, что где-то там, на фронте, в огне и грохоте, словно обожжённый свирепым морозом лазоревый цветок тюльпан, каждый день, каждую ночь гибнет, умирает его малый, круглолицый, с вихрами-лепестками сын». И такие переживания были с главным героем все долгие годы той страшной войны. Войны, разрушившей мечты и надежды миллионов людей и унёсшей жизни многих безвинных, которым бы жить да жить.
Меня восхищает и то, как стойко Отец воспринял известие о смерти сына (в самом конце войны!). Этот мужественный человек не заплакал и тогда, когда в совхоз прислали орден сына. Только по скупым деталям мы можем догадаться об истинном состоянии героя: «лицо его стало тёмным, как чугун»; «сутулясь, побрёл за отарой»; «никогда не знавший грамоты Отец выучил наизусть извещение о смерти сына»; «когда оставался один произносил бьющие, как молот, слова…».
Вот и теперь, провожая взглядом одинокого, отставшего от стаи подбитого лебедя, он шептал, как молитву, страшные слова похоронки и успокаивал себя: «Не один, значит, он там… Много их там, значит, таких братьев».
И теперь мне становится понятным, почему же так трепетно и нежно, как с живым существом, Отец обращается с семечком подсолнуха, найденным в кармане стёганки покойного сына. Для Отца это та единственная ниточка, которая ещё связывает его с погибшим сыном, со своей кровиночкой. Это память о самом дорогом, что осталось у него в жизни…
И Отец сажает семечко в бесплодную землю, надеясь на чудо. Уж здесь-то, в степи, находясь рядом, он сможет уберечь его, поможет ему и защитит от невзгод. Никто сначала не верит в то, что на солёной, бесплодной земле может что-то вырасти. А чабан дядя Фока, как библейский Фома неверующий, даже предрекает взошедшему подсолнуху скорую гибель. Но тот вопреки всему растет, и становится смыслом жизни Отца и многих других людей, объединённых заботой о нём: «чабаны зачастили с отарами к отрожине балки, чтобы полюбоваться невиданной диковиной». Недаром же Донька горячо шепчет своей девушке Уле, увидевшей «махонький росточек» и беспокоящейся за него: «Не ослабнет, мы за ним, как за дитём, глядеть будем». И, действительно, все смотрят за юным беззащитным росточком, как за ребёнком: его поят водой, отмечают рост зарубками на герлыге (палке), лечат, когда он заболел, питают, подкармливают, удобряют ему почву. И подсолнух живёт и радует всех!
А во время грозы Отец, сам промокнув до нитки, бежит спасать своё «детище» от града. «Держишься? – как к живому, обращается он к растению. – Держись, сынок, держись!» И распахнув полы плаща, старик прикрыл им подсолнух. Так Отец стоял долго, «припоминая все потери, которые ему дано было испытать, и среди них последнюю, невозместимую, состарившую его потерю единственного сына». Вот почему Отцу так не хочется уходить…
А когда суховей свирепствовал в степи и подсолнух стал пропадать, молодой подпасок Донька, проникшийся «щемящей жалостью и любовью» к отцу, «к его неумирающей надежде», озарённый верой в чудо, как на крыльях, летит по степи за ветеринаром. И тот, человек отзывчивый, неравнодушный к чужой беде, посоветовавшись с агрономом, спасает растение, подсыпав в почву гипса и микроудобрения.
Таким образом, мы видим, что забота о подсолнухе, об этом удивительном растении, сближает людей, соединяя их любовью или дружбой, делает всех добрее, лучше, чище. Одним словом, счастливее!.. И даже вечно недовольный жизнью дядя Фока, удивляя всех, приходит к подсолнуху и обмывает ему листья.
Чудо произошло. Подсолнух помог и Отцу, и всем людям, работающим в степи, растопить лёд в их душах, стать внимательнее друг к другу, с благоговением, пониманием и любовью относиться ко всему, что дарит жизнь, природа. Эти люди научились ценить красоту, все вместе победили бесплодную, мёртвую степь. И поэтому не случайно Отец, останавливает Доньку, в ярости набросившегося на незнакомца, срезавшего жёсткую корзинку подсолнуха, и произносит золотые слова: «Погоди, Евдоким. Разве ж мы не для людей его растили? Для людей. Для тебя, для неё, для него, для них…». А затем лёгкой рукой делит срезанный незнакомцем подсолнух на части и раздаёт его людям.
Таким образом, крошечное семечко подсолнуха, живое, рвущееся к жизни и свету, возведено автором в ранг высокого поэтического символа. Это дань памяти отца погибшему сыну, это торжество жизни над смертью.
И не случайно гениальный писатель В. А. Закруткин такими оптимистичными словами заканчивает свой рассказ: «Под хмурым небом, махая белыми крыльями, летели на юг лебеди. Их голоса, подобные затихающему звону дальнего колокола, таяли вверху, обещая идущим по степи людям неминуемый приход вечно живой, прекрасной весны».
Да, за суровой зимой обязательно придёт, говоря языком старого мудрого чабана Бадмы, «цаган-сара – Белый Месяц весны», и люди будут сажать семечки подсолнуха в землю и верить в силу земли, в силу любви и сплочённости. И не прервётся связь поколений, вечно будет жить в сердцах людей память обо всех, не пришедших с войны.
Вот такой, незабываемой, была моя первая встреча с произведением В. А. Закруткина, рассказом «Подсолнух», имеющим глубокий философский смысл.
Я знаю, что у этого замечательного донского писателя, моего земляка, есть множество других, самых разнообразных по тематике произведений: «Матерь Человеческая», «Кавказские записки», «Сотворение мира». Некоторые из них я уже прочитал, встреча с другими ещё впереди.
Рисуем ветку берёзы сухой пастелью
Загадочная система из шести экзопланет
Вода может клеить?
Самый главный и трудный вопрос
В.А. Сухомлинский. Самое красивое и самое уродливое