Опыт литературоведческого анализа рассказа писателя начала 20 века А.Аверченко.
Вложение | Размер |
---|---|
analiz_ras._a.averchenko_vse_lyudi_bratya_olimp_2016.docx | 15.5 КБ |
Рассказ А.Т.Аверченко «Люди-братья» взят из сборника «Мечты о прошлом» (1921г). Этот заголовок построен на оксюмороне: какие могут быть мечты о прошлом? Но именно в этом скрывается горькая ирония блестящего юмориста, который творил вместе с такими известными писателями, как Тэффи, Сашей Черным. В 1920 году Аверченко покидает Советскую Россию, так и не примирившись с новым строем. И пусть жизнь в эмиграции складывалась неплохо, но писатель остро чувствовал оторванность от родины, от родного языка. Именно чувство ностальгии является главным для героев рассказа «Люди-братья».
Бывший артист, бывший шулер, бывший полицейский – «бывшие». Это слово «бывшие» становится и эпитетом, и приемом, лексическим повтором, которым автор подчеркивает их внутреннюю, душевную связь с родиной. Все осталось там, в старой России. В диалоге за столиком в ресторане завязывается знакомство между приставом и шулером. По роду своей профессии такие люди вряд ли могли в «то» время мирно беседовать, но каждый из них узнает в другом петербуржца. На брошенную шулером фразу: «Эх, как у Донона жарили судачков обернаур!» - лицо полицейского «озарилось тихой радостью». Когда мы где-то далеко от дома встречаем знакомое лицо, то из глубины самой души поднимается радостное чувство узнавания: нам хочется броситься на грудь к незнакомцу, заговорить о понятных только нам вещах. То же самое происходит с героями А.Т.Аверченко: ты – «друг мой, нет, больше: ты - брат мой». Ведь дальше завязывается разговор: «Вы меня еще – дело прошлое – били сломанной спинкой от стула за якобы накладку». Что же надо испытать персонажу, который вскользь бросает «дело прошлое» на то, что его били, та боль утихла и забылась по сравнению с болью душевной сегодняшнего дня. И два бывших врага - полицейский и шулер - с наслаждением, как дети, вспоминают и 2-й участок Александро-Невской части, и Экономический клуб: «Чудесные времена были!»
«Милые петербуржцы» с ностальгией произносят дореволюционные названия: «Александр III», «участок», «Знаменская площадь». Бывшему актеру кажется, что в том, рухнувшем, мире было все хорошо, так он говорит: «А ведь мы уважали друг друга», и в этих словах лейтмотивом звучит тема произведения - «люди – братья».
Антитезой новой, революционной России становятся мечты о прошлом: «Ведь вот времена были: и электричество горело, а около играющих всегда подсвечники ставили». Эмоциональность говорящих автор передает через синтаксис: в диалоге много предложений, заканчивающихся многоточием, или восклицательным, или вопросительным знаками («О, боже, боже, - свесил голову на грудь бывший шулер, - какие воспоминания!..Сколько было тогда веселой, чисто столичной суматохи, когда вы меня били…» «Да, - вздохнул бывший пристав. – Все растащили, все погубили, мерзавцы…А мой участок помните?») Теперь трое героев испытывают неподдельную нежность: «Радостные пили «Абрау». Пожимали друг другу руки и любовно, без слов смотрели друг другу в глаза». Они плачут. Вместе с ними тоскуем и мы.
Что был в той, дореволюционной России, которую одни проклинали, а другие вспоминали как золотое время? И горько-оптимистичным аккордом звучат последние строки, которые произносит актер как будто под занавес в своем последнем спектакле: «Петербуржцы! Не плачьте! И для нас когда-нибудь будет небо в алмазах! И мы вернемся на свои места!..» В них, на мой взгляд, звучит вера самого А.Т.Аверченко в возвращение на милую родину.
В стихотворении Р.Рождественского «Кладбище под Парижем» (1970г.) есть строки, которые, кажется, перекликаются с проблематикой рассказа Аверченко.
Как они после – забытые, бывшие,
Всё проклиная и нынче, и впредь,
Рвались взглянуть на неё - победившую,
Пусть непонятную, пусть непростившую
Землю родимую, и умереть…
Герои рассказа «мечтают» о прежнем укладе жизни, мечтают о возвращении, о воссоединении. «Ведь мы же братья!» - как будто говорят они, и это звучит утвердительно, а не вопросительно.
Творческое задание.
Холодный свет дрожал на стенах домов. Сумерки. Ноябрьские сумерки – самые тяжелые, грустные в году.
И тут появился изобретатель
Валентин Берестов. Аист и соловей
Снежный всадник
Лев Николаевич Толстой. Индеец и англичанин (быль)
Рукавичка