Булат Сулейманов рассказ "Первая любовь" (перевод на русский язык ученицы 11 класса Кузакбирдиевой Эльмиры)

Б. Сулейманов «Первая любовь»

(воспоминания молодости)

Небесный свод с востока окрасился багрянцем. Как будто за лесом начался большой пожар и его огненное пламя поднимается вверх. Ясное небо стало еще краше. То на одном, то на другом конце деревни, петухи растянули свои «ку-ка-ре-ку», а люди друг за другом, то по одному, то в паре, со своими  косами и граблями спускаются к Иртышу. Да, поднималась летняя июньская  заря.

Каждый раз, когда переплывал  Иртыш (возможно это стало привычкой) это пение нарушало утреннюю тишину. В этот день, как только лодки отплыли от берега, девушки начали:

                             В наших колхозных краях

                             Золотятся колосья,

                             Никогда не забуду я

                             Красоты родного края. (перевод наш).

Когда юноши присоединились к песне, Иртыш как бы оживился. Звуки песни, задевая высокие берега, распространились в дальние дали.

Как только лодка причалила к берегу, молодые невестки, девчата с хохотом, шумом бросились на берег.

- Быстрее будьте, сегодня нам на другое место, если где-то задержитесь, вероятно, вы не сможете найти. – сказал командным голосом бригадир.

- Галия, душа моя, давайте с нами!        

- Да, сейчас.

- Косы заточены?

Как будто сунули палку в муравейник. Берег загудел. Все хотели поработать до восхода солнца в прохладе утреннего воздуха, торопились нырнуть в море ароматных цветов.

С выходом на берег, я почувствовал запах сохнущего сена. Что это за запах? Я  вдохнул полной грудью этот запах, и с удовольствием дышал. Мне хотелось  вдыхать и вдыхать этот прекрасный запах. Не выдержал: «Эх, и зимой бы купаться в этом аромате! »

Один из собравшихся пошутил: «Чего б ни пожелала душа! В холодной Сибири яблоки да лимоны не вырастут!».

Со стороны реки медленно дует утренний ветер. Вокруг стало слышно как точат косы, косят сено и как среди зелёной травы стрекочут кузнечики. Вон, шмели то на один, то на другой цветочек садятся и, когда  видят людей, то улетают и исчезают в ветвях дерева. На голубом небе поют жаворонки.

Прошло немного времен, как скошенное сено распласталось на земле. В это время появился почтальон. Он достал из своей сумки письмо и вручил мне. А содержание этого письма выглядело так:

«Здравствуй, Фарид! В последнее время я не отвечала на твои письма, а ты всё писал и писал. В последнем письме ты написал: «Я вернулся из армии, теперь буду рядом с тобой, - написал ты.- Не надо, Фарид, не приезжай, если даже приедешь, это будет пустая трата времени. Скоро уже будет год, как я замужем. Это и есть причина, из-за чего я не отвечала тебе. Не хотела показывать своё предательство о нашей клятве. Прости меня, Фарид. Розалия».

Эх, Розалия! Целых три года я мечтал, как построю с тобой красивую семью, три года я жил с желанием увидеть тебя. Ты глубоко засела в моём сердце. Когда мне было плохо, я думал о тебе, и мне становилось легче. А сейчас, получив это письмо, все мои желания разбились вдребезги и мне захотелось крикнуть так, чтобы меня услышала ты, Розалия,  живущая далеко в городе. Но, сдержался. В глазах потемнело, но в этой темноте появился красивый силуэт Розалии: «Фарид, ты моя первая любовь!» - послышался её голос.

Да, она так говорила…

Это было в сентябре. Я через сон слышал, как мама на улице, ругая нашу корову Маньку, доила её. До того, как начались осенние холода, я  всё лето спал на чердаке. Вернее, я там ночевал не один, а со своим лучшим другом Шамилем. Нам там было хорошо, ясное небо и ни одного комара… Поддаваясь мыслям, мы разговаривали обо всём, и это по настоящему вошло в привычку. Мы так быстро засыпали, что сами не замечали этого.

Когда я вышел на улицу, ещё рассветало.  На лестнице встретил маму с ведром молока. До сих пор помню, в таком состоянии я тогда увидел маму впервые. Её длинные волосы легли на плечи, лицо, как у молодой девушки, стало розовым, словно за одну ночь помолодела.

Мама спросила: «Сынок, ты покушал?».

Я ответил: «Да», - сел на велосипед и поспешил в поле к комбайну. В то время я только первый год работал помощником комбайнера.

Когда мы остановились пообедать, откуда-то взялся Шамиль. После десятого класса, держа в руках аттестат зрелости, он был один из первых, кто устроился на работу на ферму. Стал одним из передовых пастухов колхоза. Не просто пастух, а пастух-студент. Ведь он учится на третьем курсе сельхоз института.

Во время обеда этот молодой пастух подошёл и пригласил меня к себе:

- Знаешь, друг, есть одна новость, слышал?

- Нет, какая новость? Может ты женился? – спросил я. Шамиль, прищурив свои узкие глаза, громко засмеялся.

- Ну ты сказал! Вот что, в соседнюю  русскую деревню, на уборочный приехали девчата.

- А в нашу деревню? Не приехали?

- Не переживай, друг! Я их сегодня пригласил на вечер, танцуем! – сказал он подмигнув мне. После чего, вскочив на коня, Шамиль улыбнувшись, показал большой палец: среди них одна "во"! – сказал он и, не сдержав свои эмоции, запел.

А через минуту он был уже далеко. Нет,  тут что-то не так. Не зря он сегодня ходит окрылённый. Или он уже успел влюбиться в ту девушку. Да, так оно и случилось.

Когда я зашёл в клуб, танцы уже начались. Самые хорошие танцоры деревни вместе с приезжими дамами, отплясывали «Польку», «Бабочку». Я подсел к Шамилю. Танец закончился, и в это время, я, показав большой палец, спросил у него:

- Эта которая?

Улыбнувшись, Шамиль посмотрел на меня. А потом, он медленно расчесав волосы, поправил ремень гармони. Сегодня он был в  новом черном костюме, который надевал только по праздникам. Вдобавок надел белую рубашку, воротник которого был виден из под пиджака.

- Вон, смотри на правый угол. Длинноволосая, в белом платье,- сказал он и заиграл вальс.

Я обернулся и чуть не подпрыгнул с места. Она сидела передо  мной! Когда-то, год тому назад, бросившая в огонь любви мое сердце, Розалия. Они приезжали в нашу деревню из города Тобольска, из татарского Дворца культуры с концертом самодеятельности. Вот с тех пор, как встретился с нею впервые, я  хранил свою любовь в своем сердце, а сейчас эта любовь проснулась.

Всё ещё помню, в тот день Розалия пела песню «Не могу забыть», и я, от души её поздравил, пожав ей руку. Во второй день они уехали. С тех пор прошло уже не мало лет. Но мои первые чувства к ней не успели остыть.

Молодежь покинула клуб. Я проводил Розалию до соседней русской деревни (а Шамиль посмотрел, как мы вышли из деревни). Я объявил, что в этом году буду учиться в вечерней средней школе, она училась на первом курсе Тобольского пединститута, откуда и приехала на уборочную. Ещё о чем разговаривали не помню, но этот вечер для меня оказался одним из самых радостных. После этого мы стали встречаться каждый вечер. Особенно сильно запомнился последний, проведённый перед рассветом. Это была её последняя ночь перед возвращением в Тобольск. Это была очень яркая лунная ночь. Недалеко от главной дороги луг, небольшой, но очень красивый, окружённый деревьями. Посередине луга протекает родник с серебряной водой. Мы сели возле этого родника. Всю ночь от теплоты тела, опьяненные от горячего дыхания друг друга, мечтали. Я погладил её мягкие волосы и первый раз поцеловал. Она не возражала. Поцеловал, и застеснялся то ли себя, то ли ее, у меня перехватило дыхание, и моё сердце начало колотиться, как птица,  стремящаяся на свободу, колыхая грудную клетку. С приближением зимы по ночам стало прохладнее. Ты то ли от холода, то ли от того, что я чувствовал себя неуверенно, начала сильнее прижиматься ко мне и вдруг неожиданно сказала: «Фарид, ты моя первая любовь!». Я не знал что сказать, но с этой минуты я был готов рыть землю  ради нашей любви. В ту ночь мы пообещали друг друга не бросать и никогда не расставаться. Потом мечтали, что сыграем свадьбу и будем жить в любви, как голуби.

Какие красивые, какие прекрасные были эти мечты! Когда взошло солнце, я проводил ее до пристани. Мы не хотели расставаться друг с другом. В последние минуты перед отправлением теплохода:

- Фарид, я буду писать тебе письма каждую неделю, до тех пор, пока ты не отслужишь три года, нашу любовь не посрамлю, я буду тебя ждать, - сказала она.

До тех пор, пока теплоход не скрылся с поля зрения, ты размахивала платком.

Я очень долго метался пристани.

Каждый раз, когда останавливались теплоходы, я смотрел на каждого выходящего человека, и мне казалось, будто оттуда выйдешь ты в розовом платочке, с маленьким чемоданом в руках и в узких штанах. Через неделю я уже носил солдатские погоны на Дальнем Востоке. Дни шли, а письма от тебя стали приходить всё реже и реже. Я  тоже частенько писал. Ты в одном письме: «Фарид, ты защищаешь мирное небо своего народа, богатство нашей страны,  свою Родину  и нашу любовь», - с гордостью написала. Эти слова помогли мне дважды-трижды гордо стоять на границе своей страны. Прошёл год. А твои письма начали приходить всё реже и реже, ты начала жаловаться, что  «учеба дается не легко, не остается времени писать», а позже совсем перестала писать. А я всё верил тебе, что на самом деле нет времени.

Вот я стою широком родном лугу, где раньше косил сено. И не веря своим глазам, читаю твоё письмо,  которое  я ждал очень долго. Как ты могла  растоптать  нашу чистую любовь?! Вон, красивая соседская девушка косит возле меня сено. Я не хочу быть слабым перед ней, уступая место печали. Желаю тебе красивую личную жизнь, Розалия Каримова, будь счастлива.

Не торопясь, я берусь за свою косу, грустная песня просится в душе:

Узнал ли я, родная, что мое сердце

охладили осенние ветры.

Узнал ли, что как осенний листок

она меня бросит.

Как тяжело оставаться одиноким,

Без любимого.

Терпи, мое молодое сердце,

Вернутся еще весенние ветры.