К 75-летию освободительной битвы за Ленинград: «Ленинградская симфония» («Поём, танцуем, рисуем» №3 / 2015 г.)

71-й годовщине Великой Победы посвящается

Рыдали яростно, навзрыд

Одной единой страсти ради

На полустанке - инвалид

И Шостакович - в Ленинграде.

А.П. Межиров

"Произошло небывалое, не значащееся ни в истории войн, ни в истории искусства, - "дуэт" симфонического оркестра и артиллерийской симфонии. Грозные контрбатарейные орудия прикрывали собой не менее грозное оружие - музыку Шостаковича. Ни один снаряд не упал на площадь Искусств, но зато на головы врага из радиоприемников, репродукторов потрясающим всепобеждающим потоком обрушилась лавина звуков, доказав, что дух - первичен. Это были первые залпы по Рейхстагу!"

Е.А. Линд,

создатель музея Седьмой симфонии, о дне блокадной премьеры

Седьмая симфония Дмитрия Шостаковича имеет подзаголовок "Ленинградская". Но больше ей подходит название "Легендарная". И действительно, история создания, история репетиций и история исполнения этого произведения стали практически легендами. А премьера этого произведения состоялась в марте 1942 года - вскоре после первых известий о наших победах.

От замысла к воплощению

Считается, что замысел Седьмой симфонии возник у Шостаковича непосредственно сразу после нападения фашистов на СССР.

Сам композитор писал: "Сочиняя тему нашествия, я думал о совсем другом враге человечества. Разумеется, я ненавидел фашизм. Но не только немецкий - ненавидел всякий фашизм".

Вернемся к фактам. За июль - сентябрь 1941 года Шостакович написал четыре пятых своего нового сочинения. Завершение второй части симфонии в чистовой партитуре датировано 17 сентября. Время окончания партитуры третьей части обозначено также в чистовом автографе: 29 сентября.

Наиболее проблематична датировка начала работы над финалом. Известно, что в начале октября 1941 года Шостакович с семьей был эвакуирован из осажденного Ленинграда в Москву, а затем переехал в Куйбышев. Находясь в Москве, он сыграл готовые части симфонии в редакции газеты "Советское искусство" 11 октября группе музыкантов. "Даже беглое прослушивание симфонии в фортепианном исполнении автора позволяет говорить о ней как о явлении громадного масштаба", - свидетельствовал один из участников встречи и отмечал... что "финала симфонии еще нет".

В октябре-ноябре 1941 года страна переживала самый тяжелый момент борьбы с захватчиками.  В этих условиях оптимистический финал, задуманный автором ("В финале хочется сказать о прекрасной будущей жизни" когда врат будет разбит"), не ложился на бумагу. Художник Николай Соколов, живший в Куйбышеве  по соседству с Шостаковичем, вспоминает: Как-то я спросил Митю, почему он не кончает свою Седьмую. Он ответил: "...не могу пока писать... Гибнет столько наших людей!"...

Зато с какой энергией  и радостью он засел работу сразу же после известия о разгроме фашистов под Москвой!

Очень быстро симфония была им закончена, чуть ли не за две недели".

Контрнаступление советских войск под Москвой началось 6 декабря, а первые значительные успехи принесло 9 и 16 декабря (освобождение городов Елец и Калинин). Сопоставление этих дат и

срока работы, указываемого Соколовым (две недели), с датой окончания симфонии, проставленной в чистовой партитуре (27 декабря 1941 года), позволяет с большой уверенностью отнести начало работы над финалом на середину декабря.

Практически сразу же после окончания симфонии началось ее разучивание с оркестром Большого театра под управлением Самуила Самосуда. Премьера симфонии, состоялась 5 марта 1942 года.

"Секретное оружие" Ленинграда

Блокада Ленинграда - незабываемая страница в истории города, которая вызывает особое уважение к мужеству его жителей. Еще живы свидетели блокады, приведшей к трагической гибели почти миллиона ленинградцев. На протяжении 900 дней и ночей город выдерживал осаду фашистских войск.

Фашисты возлагали на взятие Ленинграда очень большие надежды. Захват Москвы предполагался уже после того, как падет Ленинград. Сам же город должен был быть уничтожен.

Враг окружил Ленинград со всех сторон. Целый год он душил его железной блокадой, осыпал бомбами и снарядами, умертвлял голодом и холодом. И стал готовиться к последнему штурму. Уже напечатаны были во вражеской типографии билеты на торжественный банкет в лучшей гостинице города. Была назначена и дата - 9 августа 1942 года.

Но враг не знал, что несколько месяцев назад в осажденном городе появилось новое "секретное оружие". Его доставили на военном самолете с медикаментами, которые так нужны были больным и раненым. Это были четыре большие объемистые тетради, исписанные нотами. Их с нетерпением ждали на аэродроме и увезли как величайшую драгоценность. Это была Седьмая симфония Шостаковича!

Когда дирижер Карл Ильич Элиасберг, высокий и худой человек,

взял в руки заветные тетради и стал их просматривать, радость на его лице сменилась огорчением. Чтобы эта грандиозная музыка зазвучала по-настоящему, нужно около 80 музыкантов! Только тогда мир услышит ее и убедится, что город, в котором жива такая музыка, никогда не сдастся и что народ, создающий такую музыку, непобедим.

Но где взять такое количество музыкантов? Дирижер горестно перебирал в памяти скрипачей, духовиков, ударников, которые погибли в снегах долгой и голодной зимы. И тогда по радио объявили о регистрации оставшихся в живых музыкантов. Дирижер, шатаясь от слабости, обходил госпитали в поисках музыкантов. Ударника Жаудата Айдарова он отыскал в мертвецкой, где и заметил, что пальцы музыканта слегка шевельнулись. "Да он же живой!" - воскликнул дирижер, и это мгновение было вторым рождением Жаудата. Без него исполнение Седьмой было бы невозможным - ведь он должен был выбивать барабанную дробь в теме нашествия.

С фронта потянулись музыканты. Тромбонист пришел из пулеметной роты, из госпиталя сбежал альтист. Валторниста отрядил в оркестр зенитный полк, флейтиста привезли на санках - у него отнялись

ноги. Трубач притопал в валенках, несмотря на весну: распухшие от голода ноги не влезали в другую обувь. Сам дирижер был похож на собственную тень.

Но на первую репетицию они

все же собрались. Руки одних огрубели от оружия, у других тряслись от истощения, но все старались изо всех сил держать инструменты, словно от этого зависела их жизнь. Это была самая короткая в мире репетиция, продолжавшаяся всего пятнадцать минут — на большее у них не было сил. Но эти пятнадцать минут они играли! И дирижер, старавшийся не упасть с пульта, понял, что они исполняют эту симфонию. У духовиков дрожали губы, смычки струнников были как чугунные, но музыка-то звучала! Пусть слабо, пусть нестройно, пусть фальшиво, но оркестр играл. Несмотря на то, что на время репетиций - два месяца - музыкантам увеличили продуктовый паек, несколько артистов не дожили до концерта.

И был назначен день концерта - 9 августа 1942 года. Но враг по-прежнему стоял под стенами города и собирал силы для последнего штурма. Вражеские орудия взяли прицел, приказ на вылет ждали сотни вражеских самолетов. И немецкие

офицеры еще раз взглянули на пригласительные билеты на банкет,

который должен был состояться после падения осажденного города, 9 августа. 

Почему они не стреляли?

Великолепный белоколонный зал был полон и встретил появление дирижера овацией. Дирижер поднял палочку, и мгновенно наступила тишина. Долго ли она продлится? Или враг обрушит сейчас шквал огня, чтобы помешать нам? Но палочка пришла в движение - и в зал ворвалась неслыханная прежде музыка.

Когда вновь наступила тишина, дирижер подумал: "Почему они сегодня не стреляли?" Отзвучал последний аккорд, и в зале на несколько секунд повисла тишина.

И вдруг все люди встали в едином порыве - по их щекам катились слезы радости и гордости, а ладони раскалились от грома аплодисментов. Из партера на сцену выбежала девочка и преподнесла

дирижеру букет полевых цветов. Через десятилетия отысканная ленинградскими школьниками- следопытами Любовь Шнитникова расскажет, что она специально выращивала цветы для этого концерта.

Почему же фашисты не стреляли? Нет, стреляли, вернее, пытались стрелять. Они целились в белоколонный зал, они хотели расстрелять музыку. Но 14-й

артиллерийский полк ленинградцев обрушил за час до концерта на фашистские батареи лавину огня, обеспечив 70 минут тишины, необходимой для исполнения симфонии. Ни один вражеский снаряд не упал рядом с филармонией, ничто не мешало музыке звучать над городом и над миром, и мир, услышав ее, поверил: этот город не сдастся, этот народ непобедим!

Героическая симфония XX века

Рассмотрим собственно музыку Седьмой симфонии Дмитрия Шостаковича.

Первая часть написана в сонатной форме. Отклонением от классической сонатности является то, что вместо разработки идет большой эпизод в виде вариаций (эпизод нашествия), а после него вводится дополнительный фрагмент разработочного характера.

Начало части воплощает в себе образы мирной жизни. Главная партия звучит широко и мужественно и имеет черты песни-марша. Вслед за ней появляется лирическая побочная партия. На фоне мягкого секундового "покачивания" альтов и виолончелей звучит светлая, напоминающая песню мелодия скрипок, которая чередуется с прозрачными хоральными аккордами. Прекрасен конец экспозиции. Звучание оркестра будто растворяется в пространстве, мелодия флейты-пикколо и засурдиненной скрипки поднимается все выше и замирает, истаивая на фоне тихо звучащего ми-мажорного аккорда.

Начинается новый раздел -   потрясающая картина нашествия агрессивной разрушительной силы. В тишине как бы издалека доносится едва слышная дробь барабана. Устанавливается автоматический ритм, не прекращающийся на всем протяжении этого страшного эпизода. Сама тема нашествия -  механистическая, симметричная, разделенная на ровные отрезки по два такта. Тема звучит сухо, колко, с пощелкиваниями. Первые скрипки играют стаккато, вторые ударяют

обратной стороной смычка по струнам, альты играют пиццикато.

Эпизод построен в форме вариаций на мелодически неизменную тему. Тема проходит 12

раз, обрастая все новыми голосами" раскрывая все свои зловещие стороны.

В первой вариации бездушно, мертво в низком регистре звучит флейта.

Во второй вариации к ней на расстоянии полутора октав присоединяется флейта-пикколо.

В третьей вариации возникает тупо звучащий диалог: каждую фразу гобоя копирует фагот октавой ниже.

С четвертой по седьмую вариацию агрессивность в музыке нарастает. Появляются медные духовые инструменты. В шестой вариации тема излагается параллельными трезвучиями, нагло и самодовольно. Музыка приобретает все более жестокий, "звериный" облик.

В восьмой вариации она достигает устрашающей звучности fortissimo. Восемь валторн прорезывают грохот и лязганье оркестра "первобытным ревом".

В девятой вариации тема переходит к трубам и тромбонам, сопровождаясь мотивом стона.

В десятой и одиннадцатой вариациях напряжение в музыке достигает почти немыслимой силы. Но тут происходит фантастический по гениальности музыкальный

переворот, не имеющий аналогов в мировой симфонической практике. Резко меняется тональность. Вступает дополнительная группа медных инструментов. Несколько нот партитуры останавливают тему нашествия, звучит противостоящая ей тема сопротивления. Начинается эпизод битвы, невероятнейший по напряженности и насыщенности. В пронзительных душераздирающих диссонансах слышатся крики, стоны. Нечеловеческим усилием Шостакович ведет развитие к главной кульминации первой части - реквиему - плачу о погибших.

Начинается реприза. Главная партия широко излагается всем оркестром в маршевом ритме траурного шествия. С трудом узнается в репризе побочная партия. Прерывисто-усталый монолог фагота в сопровождении спотыкающихся на каждом шагу аккордов аккомпанемента. Все время меняется размер. Это, по словам Шостаковича, "личная скорбь", для которой "уже и слез не осталось".

В коде первой части трижды возникают картины минувшего после призывного сигнала валторн. Будто в дымке проходят в своем первоначальном облике главная и побочная темы. И в самом конце зловеще напоминает о себе тема нашествия.

Вторая часть — необычное скерцо. Лирическое, небыстрое. В нем все настраивает на воспоминания о довоенной жизни.

Музыка звучат как бы в полголоса, в ней слышатся отзвуки то какого-то танца, то трогательно-нежной песни. Неожиданно прорывается аллюзия  на Лунную сонату Бетховена, звучащая несколько гротескно. Что это? Не воспоминания ли немецкого солдата, сидящего в окопах вокруг осажденного Ленинграда?

Третья часть предстает как образ Ленинграда. Ее музыка звучит как жизнеутверждающий гимн прекрасному городу. Величавые, торжественные аккорды чередуются в ней с выразительными "речитативами" солирующих

скрипок. Третья часть без перерыва переходит в четвертую.

Четвертая часть – могучий финал – полон действительности, активности. Шостакович считал его наряду с первой частью основным в симфонии. Он говорил, что эта часть соответствует его "восприятию хода истории, который неизбежно должен привести к торжеству свободы и  человечности".

В коде финала использованы шесть тромбонов, шесть труб, восемь валторн: на фоне могучего звучания всего оркестра они торжественно возглашают главную тему первой части, напоминающую колокольный перезвон.