Завьялова С.В., Завьялова А.А. Чернобыльская катастрофа глазами очевидцев / История. №7-8. 2016.

Чернобыльская катастрофа глазами очевидцев

Аннотация: 26 апреля 1986 г. произошла авария на Чернобыльской АЭС. Локализация Чернобыльской катастрофы и ликвидация ее последствий потребовала сил и средств всей страны.

Ключевые слова: Чернобыльская АЭС, авария, воспоминания участников ликвидации последствий ЧАЭС жителей г. Шахуньи, поселка Вахтан Шахунского района Нижегородской области.

В XX веке энергетика превратилась в одну из наиболее динамично развивающихся отраслей мирового хозяйства, стала важнейшей структурной составляющей экономики каждой страны. Показатели роста потребления энергии опережают большинство показателей, характеризующих мировое развитие. Широкое использование всех видов энергии стало возможным благодаря научно-техническому прогрессу и расширению мирохозяйственных связей, так как далеко не все страны в достаточной мере обеспечены собственными энергоресурсами, а районы производства и потребления энергии зачастую не совпадают.

Прошедший век стал как бы переходным периодом в развитии энергетики. Появление и разработка различных видов энергии, как обычных, так и нетрадиционных, создали необходимые исходные условия для дальнейшего прогресса в энергетике. В XX веке началось широкое применение переменного тока, строительство электростанции для централизованного энергоснабжения, решающую роль стали играть минеральные виды топлива, появилась и стала важным фактором развития мировой экономики ядерная электроэнергетика, была создана мощная транспортная сеть для транспортирования энергии.

Однако произошла Чернобыльская трагедия, которая вызвала настороженное отношение к ядерной энергетике в целом.

Чернобыльская АЭС расположена на берегу реки Припяти, впадающей в Днепр, в 18 км от районного центра - г. Чернобыля. Расследование причин аварии на Чернобыльской АЭС началось в первые же часы после случившегося. В материалах, которые советская сторона представила на рассмотрение экспертов МАГАТЭ в связи с чернобыльской аварией, было сделано несколько конкретных выводов: «В процессе подготовки и проведения испытаний турбогенератора в режиме выбега с нагрузкой собственных нужд блока персонал станции отключил ряд технических средств защиты и нарушил важнейшие положения регламента эксплуатации в части безопасного ведения. Основным мотивом в поведении персонала было стремление быстрее закончить испытания. Нарушение установленного порядка при подготовке и проведении испытаний, нарушение самой программы испытаний, небрежность в управлении реакторной установкой свидетельствуют о недостаточном понимании персоналом особенностей протекания технологических процессов в ядерном реакторе и о потере им чувства опасности» [3, с. 65-66]. Итак, результат этого: «Катастрофические размеры авария приобрела в связи с тем, что реактор был приведен персоналом в такое нерегламентированное состояние, в котором существенно усилилось влияние положительного коэффициента реактивности на рост мощности» [3, с. 66]. Основная причина подобных катастроф - дефекты во взаимодействии человека с техникой. А чем сложнее и мощнее техника, тем дороже обходятся людям эти дефекты.

В ликвидации последствий аварии на атомной станции приняли участие сотни тысяч людей, а в основном военнослужащие срочной службы и находящиеся в запасе. Участниками ликвидации последствий ЧАЭС были и жители из г. Шахуньи, поселка Вахтан Шахунского района Нижегородской области.

Вспоминает Лебедев Валерий Федорович: «Призывался в Чернобыль во вторую партию с 13.07.86 г. по 27.08.86 г через военкомат с завода СОМ сразу после армии. В военкомате дали направление на ликвидацию Чернобыльской аварии. Со мной из Шахуньи было трое человек: я, Борис Хамалов (умер) и Ванюшин Володя (д. Большая Музя). Ехали пассажирским поездом до г. Курска, там сдали гражданскую одежду, нам выдали военную форму. Распределили в военную часть и отправили непосредственно на место ликвидации аварии. Жили в военном палаточном городке за 30 км от ЧАЭС. Первое время после приезда кормили очень хорошо: сгущенное молоко, консервы, печеночные паштеты… потом стали кормить хуже. Одежду выдавали регулярно. В палатке жили по 4-5 человек. В палаточном городке был клуб, приезжали фокусники и артисты. Артистам, съездившим на место катастрофы 1-2 раза, уже давали корочки участника ликвидации Чернобыльской АЭС.

 На станцию ездили на автобусах и машинах. С утра увозили, в обед привозили.  За поездку записывали 1,5 рентгена облучения – больше нельзя. Приезжали на построение в центральную контору, там распределяли по группам на определенный объект и отправляли оттуда, когда отправляли на сильно зараженный объект – было страшновато.

Форма была военная, как у партизан, без погон, со специальной пропиткой. На лице носили респираторы и были «лепестки» - тоже наподобие респираторов.

 Сначала убирали радиоактивную землю, складывали в железные контейнера и увозили в специальные могильники.

Потом около полумесяца жили на самой станции, работал дозиметристом – измерял уровень радиации у солдат, отработавших смену.

Смертность была большая. Люди, которые были сильно облучены, призывались по второму разу. Специалистов не хватало.

Местных жителей уже не было, всех эвакуировали в другие города. Природа сильно пострадала, была полоса «ржавого» леса, а сады уцелели, но были брошены. Гнили яблоки, груши, а есть ничего было нельзя. Пробовал ягоды – вкусные. Город был богатым, появились мародеры.

Общая сумма дозы облучения: 22 рентгена и 88 мили рентген» [1].

Кошелев Иван Иванович: «Призвали через военкомат сразу после армии. Работал в автобусном парке Шахунского АТП. В Чернобыле был с декабря 1986 г. - по январь – февраль 1987 г. Жили в палатках в 30-ти км от станции. В палаточном городке жило более 2500 человек, по 20 человек в палатке. Здесь же были кинотеатр, столовая, баня. Кормили хорошо, плюс к этому полагалось 3 руб. 50 копеек суточных. Ездили на АЭС по наряду с бригадой № 25 из Москвы. Из Шахунского района было двое человек: Иван Иванович и Татаринов Владимир Борисович. Но с Татариновым встречались редко – он работал на кухне. А в настоящее время встречаемся и поддерживаем отношения. Работал водителем, а также участвовал в уборке радиоактивного мусора. Работали на крыше АЭС по наряду: первый раз добровольно, второй – по приказу. Выход на крышу готовился заранее, выходили, поднимали камень – кидали в контейнер и назад. На эту работу отводилось 15-20 секунд. Мусор вывозили на «КАМАЗах» на могильники, кузов и кабину обрабатывали защитным слоем свинца. Все вывозили на могильники. Автомобили вывозили на автомобильные могильники, а вещи и все остальное на другие могильники. С водохранилища вылавливали всю рыбу и также вывозили на могильники. При мне на могильнике высыпали рыбу. А выглядят они как обыкновенные свалки. Также при мне убирали весь «рыжий» лес около станции. Лес был весь «ржавым», потом все засыпали щебнем. На работу выезжали рано, около 5 часов утра. Перед работой мы переодевались, в отдельной комнате находилась вся рабочая одежда: фуфайки, портянки, сапоги, штаны… После работы проверяли на зараженность, если норма радиации допустима – на следующий день снова допускали до работы. После этого шли в душ, а документы клали в целлофановый пакет. Затем одевали одежду, в которой приехали на станцию, когда ехали обратно с АЭС в палаточный городок в «чистую» зону – машины по три раза мыли (даже в - 40° мороз в специальных ангарах) на трех пропускных пунктах. На них же были установлены «столбики» - датчики, которые предупреждали: зараженная машина или нет. Были случаи, что и после третьей мойки машина была зараженной. Дисциплина была строгой, ходили строем, по времени. Свободного времени не было, а чтобы не было паники, на АЭС работали психологи. Для того чтобы демобилизоваться домой, необходимо было набрать 15 часов рентген – облучения. У меня лично 16 часов облучения. Сразу после возвращения самочувствие было неважное– принимал бальзам «Биттнер», травы, ходил в баню. В настоящее время чувствую себя хорошо» [1].

Афанасьев Николай Петрович: «Призвали в Чернобыль через военкомат. Пункт сбора призывников находился в Чебоксарах, оттуда и забрали в Чернобыль. Три месяца был в учебной части и три месяца в Чернобыле. Работал на самом реакторе по 1,5 минуты, потом спал 1 час как «убитый». На сам реактор сделал 30 «ходок», потом заставили работать в загрязнённом колхозе, строить фермы. Никаких защитных костюмов не было, только марлевые повязки на лицо и обычная военная форма. Вместе с нами работал мужчина с Омска, который при работе порезал палец, а ночью умер от заражения крови. Не так давно ездил в Чебоксары, из 100 человек призванных в нашу партию осталось в живых только 30, остальные умерли» [1]. 

Самаров Валерий Николаевич: «Нас шахунцев 30 человек вызвали в час ночи в военкомат, на сборы дали 1 час, сказали взять кружку, ложку, бельё и еды на сутки. В 3 часа ночи увезли на автобусе. Забирали тех, у кого есть профессия: трактористов, шоферов, а так же тех,  кто имел военное звание (сержантов, лейтенантов и т.д.). Меня призвали с вагонного депо. Привезли нас в Золино, и там отобрали из 30 человек всего 16, переодели в солдатскую форму, а 14 человек вернули назад. Мы были в первой партии. В этой партии были парни из Сявы, Вахтана, Тоншаева, Шахуньи. Два дня были в Золино.

Московский округ был самый многочисленный, в этой аварии приняли участие много тысяч людей из каждой области. Из Горького отправили 3 состава, вместе с солдатами, техникой, продовольствием, палатками, одеялами, матрацами и всем необходимым для жизни. Погрузились и нас повезли. Дали нам «зелёную улицу», везде пропускали без остановок и доехали мы за 2 суток в Иванково (Украина), там выгрузились и своим ходом добирались до села Домоновка. В этом селе мы обустраивались целую неделю, своими руками построили военный городок: установили медпункт, клуб, душ, туалет, поставили палатки рядами, как улицы. В каждой палатке жило по 10 человек.

Солдаты жили в чистой зоне, где не было радиации, это далеко от станции, где была авария. На работу возили, добирались целый час. Для того чтобы работать, сначала деометрист измерял процент радиации, а потом посылали солдат. Если радиация была очень высокая, то не посылали, работали роботы, можно было облучиться и «свариться». Первое время на крыше станции работали роботы, собирали графит, в котором было много радиации. Солдаты ездили по деревням закапывать весь «хлам», который остался после аварии, в могильники. На станции смывали всю пыль и гарь специальным раствором, пеной, таскали вёдрами раствор в самое опасное место в скафандрах, работали по 1,5 тысячи солдат по 2 минуты, больше было нельзя, а то облучишься. Машины не выдерживали, на них было много радиации и их потом закапывали в могильники. Эта командировка была 65 дней. Было тяжело, опасно для жизни. Видели и смерть, и панику между солдатами, боялись за своё здоровье, потому что всех, кто был в первой партии была большая доза облучения. Некоторые парни не дожили. Домой вывозили партиями по очереди. Кто-то попал в первую очередь, кто-то в последнюю. Приехал последним в конце августа. После приезда из Чернобыля пришлось делать переливание крови» [1].

В поселке Вахтан проживают 5 участников ликвидации аварии. Вот их имена Анатолий Антонович Алексеев, Александр Георгиевич Веремейчик, Николай Алексеевич Хлупин, Иван Феклистович Навалихин, Владимир Борисович Татаринов. В памяти этих людей хорошо сохранилось то время.

А.А. Алексеев вспоминает, что по прибытии их группу разместили «в чистой» зоне, поставили палатки, проложили асфальт, чтобы не поднимать радиоактивную пыль с земли. Для работы около реактора (с целью дезактивации станции мыли оборудование тряпками с химпорошком) выдавалась химзащитная одежда: бахилы резиновые, плащ с капюшоном, противогаз, респиратор. Но это не спасло от большей дозы облучения - 29 рентген в час.

Более двух месяцев пробыл на ликвидации аварии Н.А. Холупин. Он вспоминает, что когда из четвертого энергоблока был выброс, снег окрашивался в цвет йода, а все деревья рыжего цвета спиливали и увозили.

В памяти В.Б. Татаринова навсегда остались события трех месяцев, проведенных в Чернобыле. 40 дней из них он работал в зоне отчуждения, на третьем энергоблоке. Люди долбили бетон, мыли оборудование. Мусор после смены складывали в мешки и бросали в машины, которые увозили это все в могильники. За смену меняли респираторы несколько раз. На теле носили свинцовые накопители облучения, после каждого дня работы записывали количество полученных рентген. По всему телу шло покалывание — признак высокой дозы радиации.

Батальон, где служил А.Г. Веремейчик, прибыл в зараженный участок 16 августа, примерно в 40 км от Чернобыльской АЭС. Местные жители были удивлены, так как ничего об аварии не слышали. Проводили дезактивацию почвы и строений. По населенным пунктам ходили поливальные машины и специальным раствором опрыскивали строения.

Наши земляки имеют удостоверения и значки «Участники ликвидации последствий ЧАЭС» и представлены к правительственным наградам.

Все с риском для жизни и здоровья с честью выполнили свой долг перед Родиной, но немногие вахтанцы знали о подвиге своих земляков. И только сейчас благодаря большой работе, проведенной экскурсоводом Вахтанского историко-природного музея Светланой Анатольевной Шадриной, мы смогли прочитать о героизме этих людей. Светлана Анатольевна побывала у каждого из пяти участников ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, записала их воспоминания, сведения о жизни и оформила в музее Книгу Памяти.

Кстати сказать, выяснилось, что один из этих героев - А.Г. Веремейчик живет в доме барачного типа, без удобств и не может добиться благоустроенной квартиры.

Иван Феклистович Навлихин житель поселка Вахтан, повестку из военкомата он обнаружил в почтовом ящике 16 сентября 1986 г. Сомнений в том, что его отправляют в Чернобыль в качестве ликвидатора, не было. (Иван Феклистович, родившийся в городе Мураши Кировской области, прожил на Украине, по его словам, 25 лет, 2 месяца и 10 дней). Он ещё не знал, что его, шахтера, рабочего очистного забоя, посадят в Чернобыль за штурвал бульдозера, который будет выскребать для вызова верхний зараженный слой почвы. Из военкомата команду, в которой был 38-летний Навалихин, автобусом доставали в аэропорт Донецка, там посадили в десантный самолет, который приземлился на военном аэродроме в Белой Церкви.

Мужчинам выдали армейскую форму с вещмешком и котелком и поселили в палатках - казармах, которые были установлены в селе Ораное, в 30 километрах от места аварии. Сколько времени ему придется считать 40-местную палатку вторым домом, Иван Феклистович не знал, но то, что он пробудет в зоне отселения до тех пор, пока его организм не облучится на 25 рентген - он знал точно. Навалихин до сих пор хранит листок в клеточку из школьной тетради, где он ежедневно записывал дозу облучения и место работы: «Главный корпус ЧАЭС, 22 сентября - 1,50 рентген; 4-ый энергоблок, 5 октября - 1,40 рентген; Припять, насосная станция, 12 октября -0,02 рентген ...» Последняя запись, сделанная 30 октября напротив цифры 25 рентген, - «Ура, дембель!»

Дозы радиоактивного облучения также записывали в официальной карточке учета, но все военнослужащие вели для сравнения свои дневники, потому что кругом был, как выразился Иван Феклистович, «бардак». Ни одного медицинского работника за 29 дней пребывания в Чернобыле мы не видели даже издалека, - признался он. Медициной и не пахло. Да и те дозы, что показывал старый армейский дозиметр, можно было смело умножать на два, на три, а то и большее количество раз. Однажды, когда мы работали на третьем энергоблоке - клали поверх зараженных плит железобетонные шестиметровые плиты и проливали швы бетоном - к нам подошли двое ученых в белых халатах. В руках у одного из них был компактный японский дозиметр. Взглянув на его показания, ученый спросил нас, давно ли мы тут находимся. Мы ответили, что несколько часов. «Здесь высокий уровень радиоактивности, в этой зоне больше 20 минут находится нельзя», - предупредил он. Солдаты бросились к дозиметру, который постоянно сопровождал бригаду рабочих, но на его дозиметре радиоактивность была в норме.

Для защиты от облучения ликвидаторам выдались лишь респираторы - «лепестки». И все. Никаких защитных костюмов. Известно, что радиацию нельзя ни увидеть, ни услышать, но всегда можно почувствовать. Это уже свидетельствует о том, что ты «хватанул лишнего». Было такое и с Иваном Фекслистовичем, когда их заставили двое суток подряд работать на четвертом энергоблоке, где произошла авария. Сильный металлический привкус во рту, разрывные головные боли и пожелтевшие веки глаз не вызывали никакого сомнения в том, что мужики сильно облучились. После этого они трое суток отлеживались в палатке.

Но те милиционеры, которые охраняли от мародеров город Припять, обнесенный тому времени колючей проволокой с охранной сигнализацией, уже были обречены: они находились там со дня аварии, 26 апреля и никто не вел учет того, сколько доз они «нахватали» с тех пор. Милиционеры знали об этом и заливали горе водкой. Один капитан поделился с Навалихиным, что они застрелили трех мародеров, которые решили «ломануть» банк, и не среагировали на предупреждающие выстрелы. Тех, кого обнаруживали в городе за колючей проволокой, как признались милиционеры, отправляли без суда и следствия в тюрьму на три года. «Припять - красивейший город на берегу реки, - вспоминает Навалихин. - Многоэтажные дома среди соснового леса. Опустевший город после аварии казался жутко зловещим».

То, что правдивая информация о ликвидации последствий аварии не попадала в печать, Навалихин убеждался сам, перечитывая многочисленные газеты, которые лежали в «ленинской комнате». Четвертого октября Иван Феклистович стал свидетелем того, как вертолет, на подвеске у которого был крупный круглый предмет, разбился, зацепившись лопастью за трос огромного подъемного крана, установленного над разрушенным четвертым энергоблоком. О гибели экипажа из четырех человек и о причинах падения вертолета в печати не появилась ни слова, хотя были сотни очевидцев трагедии.

Зарплату за работу на ЧАЭС Иван Феклистович получил по месту основной работы. Полторы тысячи рублей - деньги то время немалые, но никакого чувства радости они не принесли. Было понятно, что здоровье подорвано. Но кампания по обследованию «чернобыльцев» в клиниках и установка ставить диагноз «болезнь, связанная с радиоактивным облучением и пребыванием в зоне аварии ЧАЭС» появились только в конце 1991 г. Дважды пришлось Навалихину пройти обследование в Донецкой клинике и полежать в кардиодиспансере. Только через 15 месяцев ВТЭК пожизненно установила ему третью группу инвалидности. Десять лет назад Иван Феклистович приехал с семьей в Вахтан на родину своей жены Татьяны Сергеевны, которая работает фармацевтом. Здесь же поселился и их единственный сын Сергей. На местную власть Навалихин не в обиде: ему, как «чернобыльцу», дали благоустроенную двухкомнатную квартиру в новом доме на улице Филипповича, несколько раз выделяли путевки в санаторий «Красный Яр». Возмещение ущерба здоровью, средства на продукты питания и денежная компенсация за льготы ежемесячно составляют для Ивана Феклистовича 4 тысячи рублей. Это хорошая надбавка к основной пенсии. Здоровье, правда, подводит. Но Навалихин по натуре оптимист, унывание ему не свойственно. Не смотря на все невзгоды, он чаще улыбается, чем грустит. Это наверное оттого, что узнал цену жизни и научился ей радоваться [2].

Авария на Чернобыльской АЭС потрясла всю нашу страну. Чернобыль высветил высочайший взлет духа человека и потрясающую по своим последствиям халатность, мощнейшие возможности экономики России и удивительную косность, которую мы обязаны назвать преступной.

Гибель людей, боль их родных и близких, более 100 тысяч человек, сорванных невидимой опасностью радиации со своих родных мест, ущерб природе, экономике... Удар по такому знакомому и, казалось бы, безобидному понятию, которое прочно вошло в жизнь не только нашей страны, но и десятков других, как мирный атом, при помощи которого вращаются турбины электростанций... Наконец, значительные финансовые потери для государства, которые министр финансов страны оценил в 2 миллиарда рублей... Все это вместе заставило сделать наисерьезнейшие выводы из апрельской трагедии.

Один из основных уроков: урок нравственный. В связи с аварией в Чернобыле резко усилились горечь, разочарование наукой. Чернобыль проявил то, что человечество не очень торопилось с изменением подхода к безопасности, философии безопасности. Это не только отставание отечественное. Это мировое отставание.

Следующий урок: необходимо научиться сосуществовать с ядерной энергией – говорил американский хирург профессор Роберт Гейл.  Мы живем в ядерном веке и должны хорошо с ним ладить.

Ещё один урок заключается в том, что аварии, подобные чернобыльской, затрагивают не только ту страну, в которой они произошли, но и ряд соседних стран. Поэтому помощь при таких авариях должна осуществляться не только на национальном, но и на международном уровне. Должны понять, что зависим, друг от друга, тем более что атомная энергетика, ядерное оружие расширяют свою географию.  

И последний, пожалуй, самый главный урок. По сравнению с сознательным применением атомного оружия Чернобыль можно квалифицировать как незначительный инцидент. Но если сравнительно небольшая авария стоила бесценных человеческих жизней, серьезных совместных усилий врачей и двух миллиардов рублей, то что же можно сказать о военном применении ядерного оружия? Врачи будут тогда бессильны помочь людям.

Об этом никогда нельзя забывать. Чернобыль – последнее предупреждение человечеству, по мнению Роберта Гейла [4 с. 161, 164, 171].

Урок Чернобыля - экономический, нравственный, политический - должен остаться в каждом из нас навсегда. И в условиях дальнейшего развертывания научно-технической революции вопросы надежности техники, ее безопасности, вопросы дисциплины, порядка и организованности должны приобрести первостепенное значение. Нужны самые строгие требования везде и во всем. Ядерная энергетика должна развиваться в условиях, максимально обеспечивающих безопасность людей и окружающей среды. Чернобыль показал: необходимо широкое международное сотрудничество, совместные усилия для обеспечения ядерной безопасности.

Список литературы:

1. Воспоминания Лебедева В.Ф., Кошелева И.И., Афанасьева Н.П., Самарова В.Н. // Хранятся в Шахунском фольклорно – этнографическом музее г. Шахуньи, 2006.
2. Знамя труда, № 25 апреля, 2006.
3. Чернобыль: события и уроки под ред. Е.И. Игнатенко. М., изд-во политической литературы, 1989, с. 65-66.
4. Фантом: Сб. документ. и художественных произведений о трагических событиях на Чернобыльской АЭС. – М.: Мол. гвардия, 1989, Юрий Щербак Чернобыль. Документальная повесть, с. 161, 164, 171.