Теория, которой руководствовался Раскольников.

Теория, которой руководствовался Раскольников?

Роман «Преступление и наказание», написанный Ф. М. Достоевским в 1865 – 1866 годах, - произведение глубоко психологическое. Достоевский показывает, как идеи, овладевая героями, становятся страстью, он ставит глубокие философские и нравственные вопросы.

Герой романа, бывший студент Родион Раскольников, изображен Достоевским на крутом переломе его судьбы. Сама жизнь выдвинула перед героем такие вопросы, которые требуют сосредоточения всех духовных и нравственных сил человека. Достоевский уделяет исключительное внимание изображению умонастроения Раскольникова. Сначала возникают лишь разрозненные суждения и намеки: раздумья героя о предрассудках и страхе людей перед «собственным новым словом», упоминание о его «странной мысли». Отдельные штрихи нравственных принципов выстраиваются в целую теорию нового «кандидата в Наполеоны», согласно которой все человечество делится на две неравные части: большинство – «тварь дрожащая» - и меньшинство – «властелины», призванные от рождения управлять большинством, стоящие вне закона и имеющие право, как Наполеон, во имя своих целей преступать через закон.

В образе Раскольникова столкнулись две противоположные идеи: идея любви к людям и идея презрения к ним. Это вторая идея, страшная теория оказалась важным фактором формирования характера Раскольникова, как и среда, в которой он жил. В романе мы видим протест Раскольникова против горя, но этот протест обернулся эгоистическим самоутверждением. В своей теории нетерпеливый и озлобленный Раскольников, потрясенный всеобщей несправедливостью, бунтует против векового миропорядка, отвергает веру в «божий промысел», а вместе с ним и совесть как предрассудок, «напущенный страх». «Сломать это надо….  И страдание взять на себя» - его самый заветный девиз. Термин «страдание» берется здесь не в Сонином, традиционном христианском понимании. По рассуждениям Раскольникова, «необыкновенный человек», которому «все позволено», должен испытывать грусть, втайне страдать при мысли, что «нет никаких преград», нет прежних священных кумиров. Они мнимы, а священны лишь для людей второго сорта, призванных быть покорными и терпеть.

Раскольников – теоретик. И в убийстве старухи он остается теоретиком. Тщательно все рассчитывает, убеждает себя, что он совершит «не преступление», а уничтожит только «зло – вредную вошь».

Убийство «жалкой старушонки», заедающей чужой век, - все «эксперимент возвышенной идеи» героя. Но Лизавета?! Она совсем не подпадает под его теорию. Лизавета такая же, как и Сонечка Мармеладова, та самая Сонечка, во имя которой он и поднял свой топор, та самая униженная и оскорбленная. Убив старуху, Раскольников не только не испытывает раскаяния, но и больше, чем когда-либо, верит в свою теорию. Теоретик, экспериментатор, он в своем страшном душевном подполье попирает нормы нравственности. И поэтому несет заслуженную кару – духовную же. Совершив преступление, практически разрешив свои сомнения: «Тварь ли я дрожащая, или право имею», - герой вычеркнул себя из жизни, достойной человека.

Реально, а не фантастически стать «властелином» - значит идти по дороге Лужина и Свидригайлова, от одного преступления к другому. Слабые места в теории Раскольникова высвечиваются на протяжении всего романа, в основном в диалогах с Порфирием Петровичем, когда тот задет Раскольникову вопросы по его же теории, на которые Раскольников не может дать ответа. И все же Раскольников убежден в своей правоте. Даже когда он идет и доносит на себя, принимает наказание за преступление, которое, по его убеждению, не совершал. Но что-то более высокое, чем доводы рассудка, побеждает его волю. Эта борьба совести, протестующей против пролитой крови, и разума, оправдывающего кровь, и составляет душевную драму Раскольникова. И когда совесть – непонятный Раскольникову нравственный инстинкт – окончательно побеждает, когда Раскольников уже томится на каторге, разум его все не сдается и отказывается признать свою неправоту.

Даже явка с повинной доказывала в его глазах не то, что его теория не верна, а то, что он сам не принадлежит к числу великих людей. «Уж если я столько дней промучился: пошел ли бы Наполеон или нет? – так ведь уже чувствовал, что я не Наполеон».

Вот это-то и терзает Раскольникова. Он оказался обыкновенным человеком, подвластным обыкновенному закону. И только на каторге, буквально на последней странице романа, в душе Раскольникова совершается переворот: он возрождается к новой жизни. Нравственное сознание победило. Совесть, натура оказались сильнее теории, несмотря на ее логическую неуязвимость. Раскольников искал логическим путем доказательств нравственного закона и не понимал, что нравственный закон не требует доказательств, не должен и не может быть доказан. Личность человека представляет собой святыню. Никакого логического основания для этого привести нельзя – это закон человеческой совести, нравственный закон. Недаром в подготовительных материалах к роману Достоевский писал: «Есть один закон – закон нравственный».

P.S.   Сочинение не просто пересказ теории Раскольникова, но, тонко переводя язык искусства Достоевского в логико-понятийный ряд, показывает вслед за автором романа свое понимание содержания понятий «совесть», «страдание» и т.д. Синтез полученных знаний.