Талантливые работы талантливой ученицы.
Вложение | Размер |
---|---|
vika.docx | 19.34 КБ |
Рассветное
Совсем неважно, где вы находитесь, рассвет не может не восхищать. Он – начало всего. Он – всего конец. Ночи, жизни, перемен, сна, видений и мечтаний. С каждым рассветом зарождается жизнь. А жизнь устроена так, что кто-то не увидит его однажды.
Я знал слишком много людей и совершенно никто не знал меня. Это меня устраивало. Я и сам о себе мало что знал. Чужие интересы превыше своих потому лишь, что своих и не было.
Все изменилось ранним утром. На рассвете. Нагрянуло третьей мировой войной внутри меня, сбило с ног, забрало воздух, ярко ослепило глаза и бросило в глубокий гулкий колодец, полный любви и скрытой нежности. Всепоглощающе.
Кто может хоть сколько-нибудь знать о любви в тот момент, когда она ощущается в самом воздухе, когда вы вдыхаете эти пары и чувствуете, как они просачиваются внутрь и занимают все тело, все мысли? И в то же время кто еще так много о ней знает, как тот, кто любит?
Счастье ли это – любить? Уже много раз я спотыкался об этот вопрос, дилемму, объект и одновременно субъект. И каждый раз в самом начале казалось, что это неиссякаемый мешок! На деле же он, мешок, оказывался дырявым, и все просачивалось наружу и быстро заканчивалось.
А что сейчас? Случайный взгляд – бывает же так? И сердце ухает от переполняющего чувства. Вот-вот, и оно выйдет из берегов и затопит весь мир. Мечты во снах не дают покоя, мысли, словно участвуя в каком-то марафоне, носятся в голове, постоянно обгоняя друг друга. И будь я проклят, если хоть одна не о ней!
Кто из людей на этой планете точно уверен, что мы – не больной плод фантазии какого-то сумасшедшего сверхсущества, а на самом деле существуем? Я в этом совершенно не уверен. Может быть, мы – чей-то сон. Да, я действительно хотел бы быть ее сном.
Жаркое и сухое лето выжигало на моем сердце ее имя. Кровь сочилась по жилам, разбавленная мечтою о ней. Холодный пот на лбу, дрожащие руки, суматошные мысли – так начинался каждый мой день. Не зря любовь называют болезнью. Я серьезно болен, на последней стадии. И выживу ли?
Суета. Городской гул гремит громом в ушах, мешая сосредоточиться на чем-нибудь конкретном. Вечерние огни только что зажглись, ослепив вечно гуляющих кошек. Застигнутые врасплох, они ринулись в разные стороны, грозно шипя и вздымая спины. Автомобили же игриво подмигивали прохожим фарами, громко ругаясь между собой на перекрестках. Асфальт усыпан каплями дождя, и в каждой капельке помещается весь мир. В этом мире только я и она. Ей, идеальной, нужно все идеальное. Только напомнил бы ей кто-то, что идеального не бывает. Значит, и ее нет? А кто знает, может, и так. И я не знаю, был бы я несчастлив или рад от этой мысли.
Красное солнце поднималось из холодных облаков, мгновенно окрашивая их в нежно-розовый цвет. Туман набегал на серый город. Иногда казалось, что все в тумане, лишь мое сердце, как сердце Данко, светилось в пустоте. Но моя жертва – напрасная.
Бесконечный сентябрь. Вслед за ним сразу зима. Непонятно, откуда и куда течет время, когда оно набирает свою скорость, а когда останавливается на перекур. Для меня все стало непонятным. И дождь. Непрерывный дождь бьет по моей чугунной голове, заслоняя взор, закрывая меня от остальных людей, ото всех и каждого. Только для нее я открыт. Круглосуточно, без обеда и выходных. И каждый раз, когда ее характер режет мою бумажную душу, мне нестерпимо больно, но я открываюсь еще больше, не позволяя себе согнуться. Гора тяжести в мыслях, сонливость в движениях и вечное беспокойство внутри грудной клетки не позволяют назвать кучки мышц с серым веществом в черепной коробке человеком. Я перестал быть им. Вся эйфория улетучилась, как водород из перевернутой вниз дном колбы.
Шла зима. Удивительная зима. Снег лежал мертвым грузом на плечах прохожих, и никто не мог и не хотел стряхнуть его на землю. Очень ощутима пустота. Она грязно-серая и липкая. Нечто белое окружает сонную тишину. Все уснули давно, и даже солнце в спячке и не проснется уже. Припорошенные снегом и болью ресницы не сделают больше ни одного взмаха. Не поднять им эту ношу, как и ту, что внутри. Тонны груза умертвили душу. Убитый. Бездушный. Безыдейный. Черствым словом равнодушия задавлено порочное чувство. Больше – не надо.
ПРЕВОЗМОЧЬ
Полюбила однообразно-мрачное питерское небо, главную улицу города, с уже приевшейся местным жителям красотой, сам город, пытающийся удержать равновесие чаш. Полюбила все существо – всех существ. Возненавидела их же.
Руки безмолвно скользят по теням – мысли по одинокой спирали, требующей все больше затрат. Жизнь – даже не жизнь. Смерть в таком случае была бы спасением, нежели каким-то неведомым явлением.
Сорвалась с цепи – погибла. Или живой осталась? Мертвые колодцы манят своей пустынностью, затягивают в глубину. Пропасть – не что иное, как путь к небытию – свободе.
Кто же не смотрит по вечерам, как медленно ступает время? Крадется, еле шевелясь, словно думая над каждым шагом. А я не верю. Ни единому шагу в будущее. Время, обернись! Как же…
Превозмочь. Себя, других. Переступить черту лености и нежелания. Сделаться счастливой, вопреки всему…
ЖИВОЙ В ВАКУУМЕ
Смотрю в окно, а за ним бездыханный туман, так свойственный этому городу. Он уже привычен, как кофе по утрам, как помутневшие от бессонной ночи глаза прохожих, спешащих на работу ранним утром.
А мне всего-то оставалось чуть-чуть продержаться – долгожданная свобода уже маячила на горизонте зеленым островом – но меня снова бьют беспощадные волны ее равнодушия, и холодный ветер от ее «привет» морозит уши.
А с чего бы ей не быть равнодушной? Я ведь всего лишь кто-то. От этого в легких воздух замирает. Разговоры не спасают людей. Они, как анальгетики, позволяют страданиям метаться внутри тебя, только уже не так громко.
Мой зов к самому себе остается без ответа, и мне кажется, что чувства и мысли мои принадлежат как будто бы не мне, а тому холодному, что отображается в запотевшем от тумана и дождя окне напротив меня. Я вижу его, я отдаю ему слишком много себя самого, забывая, что следовало бы жить.
И кто бы поверил, скажи я однажды, что не чувствую себя живым? Весь мир вокруг будто нарисован кем-то. Я вроде бы тоже нарисован, но в этой реальности я оказался случайно – меня перебросило с другой картины. И я, как селедка в банке с вареньем, сижу и недоумеваю: отчего такое буйство красок и чувств вокруг меня, пустого?
Сочинение
Барсучья кладовая. Александр Барков
Мать-и-мачеха
Кто чем богат, тот тем и делится!
Кактусы из сада камней