В.А.Сухомлинский. Народный учитель

Педагогические размышления

Тридцать один год работаю я в сельской школе. Уже лет пятнадцать каждую осень, когда матери и отцы приводят своих малышей, я вновь и вновь переживаю волнующие чувства: ведь родители моих новых питом­цев — мои бывшие ученики; в зрелых людях я узнаю мальчишек и девчонок, сидевших за теми же партами, за которые садятся их дети. Но­вые мои питомцы — это не какие-то совершенно незнакомые дети. Я узнаю в них черты бывших своих воспитанников. Сравниваю их, каждый раз за­думываюсь: как повторили себя родители в своих детях, что вложили они в юные сердца из тех умственных, нравственных, эстетических богатств, которые мы, учителя, вкладывали в их сердца в тридцатые, сороковые, пя­тидесятые годы? Что прибавили нового, что сумели взять от изумительно богатой, многогранной жизни? На сколько ступенек выше по сравнению со своими отцами и матерями поднялись дети в своем духовном развитии, что принесут они в жизнь через десять лет, окончив школу? Передается ли от поколения к поколению все лучшее, созданное, добытое, завоеванное, вы­страданное трудовым народом?

В наши дни неизмеримо возрастает роль педагогов во всех сферах воспитания — идейном и политическом, нравственном, эстетическом и фи­зическом. Специальность педагога — быть воспитателем. Эти слова Ма­каренко выражают принципиальные требования слить воедино обучение и воспитание в школе.

В настоящей статье речь пойдет главным образом о некоторых вопро­сах воспитания у детей любви к труду.

Многолетняя практика показывает, что идейно-политическое воспита­ние в школе так же, как и воспитание трудолюбия, невозможно без тесной повседневной связи с жизнью трудового народа. Долг народного учителя заключается в том, чтобы юношество жило идеалами народа, чтобы время школьного обучения измерялось не только учебными четвертями, полуго­диями, семестрами, но и теми историческими задачами, которые решает страна.

В идейно-политическом воспитании учащегося самое главное — это воспитание политической активности молодежи. Мудрость воспитания пио­неров и комсомольцев заключается в том, чтобы каждый школьный кол­лектив чувствовал себя участником борьбы за коммунизм — борьбы хо­зяйственной, идеологической, политической. Если молодой человек вкла­дывает свою душу в коллективный труд, создающий материально-техниче­скую базу коммунизма, если его волнуют коммунистические идеи, то мар­ксистско-ленинское мировоззрение становится для него близким, родным.

*   *   *

Лет восемь назад привел в школу своего первенца известный во всем районе человек, колхозный механизатор.

— «Принимайте пополнение» — сказал он, волнуясь.

Я вспомнил его трудное детство. Шли последние недели войны... Че­тырнадцатилетний Дмитрий кончал седьмой класс, и вот уже в апреле сорок пятого года пришла похоронная: под Берлином убит отец. Не дождав­шись окончания учебного года, пошел Дмитрий на курсы трактористов. Какие тогда были курсы? Три недели поучился — и садись на трактор, доучивайся в борозде. «Надо работать,— сказал Дмитрий,— ведь дома еще трое детей. Я самый старший...»

Помню трудную осень сорок пятого года. В тихое сентябрьское утро пошел я в поле к трактористам. Из-за леса доносился ровный гул мотора. Вдруг слышу — взрыв. Напарника убило на месте, а Дмитрий был ранен: щедро начинила война землю минами, снарядами... За три года еще два раза попадал трактор Дмитрия на мины, еще два раза пролилась кровь юноши...

Как хотелось ему закончить среднюю школу! В те годы вечерних клас­сов в селе еще не было, и Дмитрий возил с собой на тракторе учебники и тетради. Даже ящичек сделал специально для учебных пособий. Вечерами приходил на консультацию к учителям. И добился своего: школу закончил, сдал экзамены вместе со своими ровесниками.

А теперь вот он привел сына. Минули недели, месяцы, годы... Млад­ший Дмитрий уже в пятом, в шестом классе... Я с большой тревогой думаю: почему отец учился так старательно, с такой настойчивостью стремился овладеть знаниями, почему в его душе никогда не угасала жажда знаний, а у младшего Дмитрия этого нет? Почему мальчика тяготит выполнение заданий? Как же это получается? Ведь родители не только должны повто­рять себя в детях, но и прибавлять что-то новое, хорошее.

Беседуем с Дмитрием Ивановичем, вспоминаем годы его школьной жизни, размышляем, ищем ответ на вопросы, которые не дают покоя ни мне — учителю, ни ему — отцу. И возникает мысль, не является ли это результатом того, что и Дмитрий-младший и его сверстники слишком огра­ждаются от повседневных трудовых забот. И не в том ли задача народного учителя, чтобы вместе с родителями вдохнуть в юные сердца любовь к ТРУДУ, к знаниям, к интеллектуальным, эстетическим, нравственным цен­ностям, созданным человечеством?

Быть народным учителем не значит пойти раз в неделю к колхозникам в поле или на ферму, прочитать лекцию или провести беседу. Нет, в этом звании более глубокий смысл. Оно требует по крупицам собирать, хра­нить, развивать, умножать все, что создал, утвердил, завоевал, выстрадал трудовой народ, передавать как святыню из сердца в сердце, от поколе­ния к поколению.

Мы идем с Дмитрием Ивановичем в поле, идем вместе с пионерским отрядом, в котором Дмитрий-младший. Вот он, маленький лесок, вот поле, на котором трижды гремели взрывы мин, трижды орошалась кровью земля, трижды приходила смерть уже через несколько лет после окончания вой­ны. Снимите шапки, юные ленинцы, перед этим священным местом! Эта земля — ваше наследие. Вы получаете ее из рук отцов. Вы должны знать, какие неисчислимые жертвы принес народ, чтобы отстоять эту землю от вражеского нашествия, освободить от порабощения. Вы должны пережи­вать великое счастье труда на этой земле. Знайте, что никакие блага, ника­кие радости не даются легко. Только на трудном, тернистом пути познается счастье. Вы должны оставить свой след на этой земле, сделать эту частицу своей великой Родины богаче и краше, чем она была и есть.

Мы идем дальше. Вот заросший кустарником овраг у дороги; нива, прилегающая к оврагу, изрыта потоками дождевых вод, там, где раньше когда-то был метровый слой плодородного чернозема, сейчас желтеет гли­на. А ведь этот овраг — тоже священный уголок нашей земли: здесь в черные дни фашистской оккупации гитлеровцы расстреляли четырех советских партизан. Их останки перенесены в братскую могилу. Но остался еле приметный холмик. Здесь они сами копали себе яму под дулами фашистских автоматов. Разве можно  спокойно  смотреть, как это священное место разрушается эрозией, покрывается сорняками?

Дмитрий-младший как будто впервые увидел своего отца. В его глазах не только огонек гордости, но и беспокойство и задумчивость. Заботы и тре­воги, радости и печали, труд народный — вот что вносит в сознание ребенка зрелость, взрослость. Идеалы живут и передаются из поколения в поколе­ние лишь потому, что народ трудится, в труде воссоздает вновь и вновь свои материальные и нравственные богатства. И нет для учителя более важной и более трудной задачи, чем утверждение в своих питомцах духа созидания, духа преемственности поколений.

Мы пришли всем отрядом на то место, где пролилась кровь советских патриотов. Пионеры дали слово восстановить плодородие этих двух гекта­ров, ставших пустырем, заросшим сорняками. Решение это будет выпол­нением их первой гражданской обязанности перед страной. Это будет па­мятник землякам, погибшим за то, чтобы мы жили, видели солнце и лазур­ное небо, свободно трудились на свободной земле.

Начинается нелегкий, длительный труд. Колхоз дает трактор, прицеп, мы идем с лопатами в долину, где весенние воды десятилетиями отклады­вают ил. Копаем, грузим на прицеп, возим на нашу ниву. Но вот трактор ушел в поле, а до окончания работы еще очень далеко. Мы носим плодо­родный ил маленькими корзинками. Я вижу, как нелегко Дмитрию-младшему и его сверстникам — пионерам пятого класса — совмещать заня­тия в школе с работой на ниве. Они узнают, что такое усталость, мозоли, соленый пот трудового дня.

Прошел год, второй — видим первые результаты. Вместо канав и рытвин — плодородная, надежно защищенная зелеными насаждениями от раз­мыва почва. После двадцатилетнего перерыва впервые здесь сеют пшеницу. Сеем мы сами, и для детей становятся незабываемым праздником эти часы труда. Их сердца взволнованы первой радостью созидания. Это самое глубокое, самое нужное для детей гражданское чувство. Без него никакие слова, никакие разъяснения и поучения не могут оказать влияния на юные сердца.

Проходит еще год, дети становятся подростками. Дмитрий-младший все больше похож на отца не только внешними чертами, но и той зрело­стью, взрослостью, которые я помню в его отце в том же возрасте. Не пре­кращается работа на ниве: мы продолжаем возить плодородный ил, укреп­ляем склоны оврага, сажаем деревья. Мы с Дмитрием Ивановичем всмат­риваемся не только в труд подростков, но и в их души. Мы счастливы: душами наших детей овладевают забота и беспокойство об общественных интересах, радости достижений. Общественное становится личным.

Три десятилетия постоянного общения с трудовым народом открыли передо мною самую главную, на мой взгляд, педагогическую истину: для того, чтобы из поколения в поколение становилась все прочнее нить рево­люционных идей, связывающая предков и потомков, отцов и сыновей в еди­ную плоть, в единую душу, в единое сердце народа, надо укреплять эту непреходящую нить общим трудом поколений, надо воспитывать так, что­бы сын продолжал дело, начатое отцом, передавал эстафету своего труда детям. В этой истине вся сущность того гражданского воспитания, которое является важнейшей задачей школы   и семьи.

В воспитании гражданина — средоточие, сердцевина воспитания ком­мунистической сознательности, патриотической верности высоким идеалам советского народа, подлинного трудолюбия, непримиримости к отступлени­ям от норм коммунистической нравственности. Первый долг народного учителя — чтобы с малых лет каждый наш питомец чувствовал себя не только наследником, хозяином материальных и духовных благ, созданных старшими поколениями, но и создателем, строителем, творцом, ответствен­ным за то, что он получает от старших.

Зачатки важнейшего идеала трудового народа — созидание во имя счастья всех, труд во имя общего блага — закладываются именно в годы детства и отрочества, в том возрасте, когда мысль, убеждение доходят до сознания через сердце, через переживания, чувства. Если в детстве и отро­честве человек переживал заботу об общественных интересах, если общее стало для него глубоко личным — он к зрелым годам станет настоящим пат­риотом. Идеалы народа живут в его делах — в труде, в борьбе за торже­ство подлинно человеческой красоты, которая является коммунистической нравственностью.

Человек труда не любит словоизлияний об идеалах. Я глубоко убеж­ден, что дух подлинно народного воспитания в том и заключается, чтобы к высоким словам проявлялась исключительная бережливость и осторож­ность. У нас есть святые слова, есть высокие, благородные идеалы. И если мы будем поминать их всуе, если будем на каждом шагу и по каждому поводу клясться нашими идеалами, то великое и святое может легко пре­вратиться для наших питомцев в погремушку, в звук пустой. Пустозвон­ство и пустословие как ржавчина разъедают юную душу, опустошают сердце, отравляют разум ядом демагогии. Это особенно нужно помнить нам, воспитателям. Глубоко ошибаются те, кто считает, что для вос­питания в духе морального кодекса строителя коммунизма достаточно вы­весить красиво оформленные тексты наших нравственных норм и ежене­дельно проводить беседы о них. Я, может быть, раз в год говорю детям о том, что они юные строители коммунизма. А все дела, вся педагогика под­чинены этому — воспитанию активных борцов за коммунизм.

Труд начинается с малого. Маленькие, семилетние дети переступили порог школы. Какими общественными интересами можно их воодушевить?

Когда я на одном собрании рассказал, как 7–8-летние дети помо­гают закладывать полезащитные лесополосы, мой товарищ, уважаемый педагог-теоретик, заметил скептически: разве можно маленьких детей, уче­ников 1–2-го класса, вовлекать в подобные дела? Да и дело-то — борьба против эрозии почвы — не столь значительно, все это мелочи, крохобор­ство какое-то... Я никогда не соглашусь с подобной точкой зрения! Ведь смысл народного воспитания заключается в том, что уже пятилетний ре­бенок в настоящей трудовой семье чувствует себя помощником старших. Понятие трудиться для него означает постигать красоту и радость жизни.

И для педагогической теории и для практики учебно-воспитательного процесса очень важно правильное понимание политехнического обучения. Ленинское учение о политехническом образовании молодежи требует озна­комления школьников с основными отраслями и принципами производства на широкой основе научно-образовательных знаний. Жизнь с каждым го­дом подтверждает мудрость и прозорливость ленинского учения. Жизнь вместе с тем наказывает за прожектерство. Знания о производстве, прак­тические умения — все это не какой-то придаток к теоретическому образо­ванию, а его органическая составная часть. Мы живем в такое время, когда понятие знать во многих случаях включает в себя понятие уметь. В связи с этим необходимо предостеречь от непродуманного шараханья от одной крайности к другой: кое-кому кажется, что, если сейчас подчеркивается важность глубоких знаний, значит, можно забыть о труде. Жизнь подверг­ла критике необоснованную, непродуманную идею механического соеди­нения общего и профессионального образования, она же требует един­ства теории и практики, знаний и умения.

Я глубоко убежден в том, что если каждое новое поколение, воспи­тывающееся в школе, должно подняться в своем нравственном развитии на несколько ступенек выше, чем его родители, то количество пройденных ступенек зависит от того, в чем будут видеть наши питомцы главную ра­дость. Если единственным источником детских радостей останется потреб­ление, если радости детства будут открываться перед нашими питомцами лишь в том, что они получат от старших поколений, — никакого движения вверх по этой лестнице нравственного развития не будет. Народность вос­питания, особенно в наши дни, в период развернутого строительства ком­мунизма, заключается в том, чтобы уже в детстве каждый будущий гражданин почувствовал, пережил радость труда, радость творчества, радость созидания.

Вот дети засеяли небольшой участок. Проходит лето, они собирают свой первый урожай, очищают зерно на маленьких зерноочистительных машинах, созданных их старшими товарищами. Мы, взрослые, помога­ем им перемолоть зерно, испечь первый хлеб, и вот у детей незабы­ваемый день — Праздник первого хлеба. Они приглашают родителей, уго­щают их хлебом, выращенным собственными руками. Этот праздник — торжество народной идеи труда, труда нелегкого, но радостного, создаю­щего жизнь, без которого невозможно представить честь, достоинство, лич­ное благополучие человека. Вместе с тем этот праздник является и личной радостью, своим делом каждого ребенка.

Это отношение к труду мы стремимся сохранить во все годы воспи­тания человека. Самое важное здесь — чтобы дети чувствовали биение сердца своего народа, жили его тревогами, радостями, надеждами. Осо­бенно важную роль играют трудовые заботы в жизни подростков, юношей и девушек. Я много слышу и читаю о трудностях воспитания подростков и часто недоумеваю: разве можно воспитывать юношество од­ними только радостями потребления, как это, к сожалению, бывает? Ре­зультаты такого воспитания нередко плачевны: подросток попадает в дур­ную компанию, кто-то сбивает его с правильного пути... Откуда эти дурные компании, откуда нежелательный кто-то? Истоки этих нежелательных яв­лений в забвении важнейшего: настоящим человеком вырастает тот, кто трудится на общее благо, у кого душа одухотворена ясной, благородной, возвышенной целью. Если же душа пуста, человек вырастает как сорняк, как былинка перед злыми ударами холодных ветров: куда они подуют, туда она и клонится. Некоторые родители, учителя, комсомольские работ­ники ломают головы над вопросом: чем бы увлечь подростка в свободное время? В какой клуб или спортивный зал ему пойти? Где провести вечер? И клуб и спортивный зал должны быть, но это не может наполнить юное сердце и разум раздумьями о будущем — своем, своей семьи, своей Родины.

Идеалы народного воспитания требуют, чтобы 12–13-летний под­росток уже оглядывал мысленным взором свой пусть еще небольшой жиз­ненный путь и с гордостью думал: вот плоды и моего труда, это я лично сделал для общества. Нива, возрожденная к жизни трудом моего коллек­тива, плодоносящее дерево, которое я посадил маленьким саженцем. (Я го­ворю о том, что ближе сельскому школьнику. Но и в городе не меньше, если не больше возможностей для самоутверждения юной личности в сози­дании.) И если нет гордости за созданное для общества, нечего и говорить об идейном воспитании: душа молодого человека останется пустой.

Воспитание человеческой личности — это прежде всего воспитание чувства собственного достоинства. Детство и отрочество можно назвать творением доброго имени человека, формированием самосознания. Особый долг народного учителя состоит в том, чтобы к моменту вступления в под­ростковый, в юношеский возраст уже была прочна завязь личности, гордой от сознания сделанного для людей. Если подросток горд тем, что он уже создал нечто полезное для общества, созидание для блага людей становит­ся его важнейшей духовной потребностью.

Если присмотреться к тончайшим душевным движениям народа, можно понять глубокий смысл еще одного народного идеала: в мате­риальных результатах труда человек воплощает свои лучшие индивиду­альные черты: разум, честь, мастерство, доброе имя. Недаром в народе говорят: по колосу пшеницы узнают человека, вырастившего этот колос. В формировании нового человека самым тонким, самым трудным для на­родного учителя и является как раз то, чтобы каждый питомец, образно говоря, вырастил свой колос на общей ниве, видел в нем, как в зеркале, самого себя, дорожил своим добрым именем труженика. Подчеркиваю: каждый питомец. Коммунистическое воспитание — дело общенародное и вместе с тем глубоко индивидуальное. Долг народного учителя — подме­тить в каждом человеке его золотую жилку, его живинку, помочь ему увидеть себя, открыть перед ним ни с чем не сравнимую радость матери­ального воплощения своей внутренней духовной красоты.

Мы видим важнейшую воспитательную задачу в том, чтобы в годы отрочества и ранней юности каждый воспитанник влюбился в труд, достиг значительных успехов в овладении мастерством — стал на первую сту­пеньку того трудового мастерства, благодаря которому человек чувствует себя творцом, переживает радость повиновения делу рук, воли, творче­ского вдохновения.

Без влюбленности в дело нет человека. Опыт убеждает, что если в школе, скажем, шестьсот учеников, то это значит, надо искать шесть­сот индивидуальных тропинок. Помочь каждому воспитаннику найти его тропинку — это и значит поставить человека на ноги, ввести его в жизнь гражданином, имеющим свою индивидуальность. Это самое тонкое, самое кропотливое, что есть в воспитании. Каждый учитель у нас в школе стре­мится подметить природный задаток, тяготение, интересы, наклонности воспитанника. Для одного — это трактор или токарный станок, машины, для другого — кропотливый уход за растениями или забота о плодородии почвы. Оказывается, что этот труд — для него такое же творчество и та­кое же наслаждение, как игра красок для художника, как воплощение за­мысла в мраморе для скульптора.

Коммунизм — это прежде всего счастье каждого человека. При коммуниз­ме не должно быть людей, несчастливых из-за того, что они не нашли себя, не раскрыли своих творческих задатков и способностей. Задача народного учителя как раз и заключается в том, чтобы не было в жизни ни одного неудачника, ни одного недоучки, ни одного человека, ни к чему не способ­ного. Без вдумчивого, индивидуального, творческого подхода к каждому человеку решить эту задачу невозможно. В этом деле страшнее всего фор­мализм, надежда на какие-то универсальные формы и методы воспитания. Есть прекрасные методы воспитания, но если в любой из них уверовать как во всесильный, единственный, как в панацею от всех бед, — самое хо­рошее дело может превратиться в свою противоположность. Так получи­лось, например, со школьными учебно-производственными бригадами. Эти бригады неплохая форма организации коллективного труда сельских школьников. Но их воспитательное влияние имеет свои границы. Бригада не может охватить всей сложности индивидуальных задатков, наклонно­стей, интересов. Тем более не решают успеха такие факторы, как наличие или отсутствие в школьной бригаде полевого стана, где жили бы юноши и девушки. Совершенно никакого значения не имеет и то, где расположена земля, которую обрабатывают школьники,— в общем массиве или на от­дельном участке, отведенном для школы (а между тем на страницах педа­гогических трудов, на семинарах копья ломаются и по этим вопросам). Ре­шающее значение имеет то, какое место в жизни школьников занял труд.

Сейчас передо мной семилетние дети, но я вижу их в будущем взрос­лыми, зрелыми людьми. В конце 70-х годов они вступят в самостоятель­ную трудовую жизнь, станут творцами и потребителями материальных и духовных благ; в начале 80-х годов они станут отцами и матерями, в сре­дине 80-х годов приведут в школу своих сыновей и дочерей, и следующее десятилетие — до средины 90-х годов — для них будет периодом самого сложного, самого удивительного человеческого творчества — повторения самих себя в детях; 90-е годы, канун и первое десятилетие XXI века будут зенитом творческих сил и способностей тех, кто сейчас старательно выво­дит первые буквы. Ни в одном труде, кроме труда учителя, нет такой дале­кой перспективы, столь длительного расчета.

Вглядываясь в судьбу тех, кто лишь несколько месяцев назад пере­ступил порог школы, я переживаю гордость за свою профессию. И вместе с тем волнует чувство огромной ответственности: от нас, учителей, во мно­гом зависит, какими станут эти мальчики и девочки, какими свершениями встретят они двадцать первый век, как повторят себя в своих детях, на сколько ступенек в неустанном нравственном развитии поднимутся их дети и внуки. Честное слово, если бы произошло чудо: вернулась юность, и мне снова предложили выбирать жизненный путь, я бы снова выбрал труд народного учителя. Я вижу, представляю коммунистическое далеко в сво­их воспитанниках. И больше всего меня тревожит мысль о том, насколько гармонично будут слиты в коммунистическом человеке гражданственность, ясный разум, чистое сердце, золотые руки.

Общество, которое мы строим и в котором жить тем, кому мы сегодня открываем первое окошко в необъятный мир, — это общество высокой куль­туры. Понятие ее охватывает все сферы многогранной жизни: идейные, нравственные, эмоциональные, интеллектуальные, эстетические отноше­ния, запросы, интересы, потребности. Коммунистический человек, воспита­ние которого является долгом народного учителя, — это человек высокой духовной чистоты и культуры во всем: и в служении Родине, и в нравственно-этических отношениях со своими близкими, и в наслаждении благами жизни. Средоточием, сердцевиной коммунистической культуры, к становлению которой так близко причастен учитель, является, по моему глубокому убеждению, расцвет высшей человеческой потребности — по­требности в человеке, высокая культура отношений с другими людьми. Труженик всегда ощущал, говоря словами Маркса, «потребность в том величайшем богатстве, каким является другой человек» (К. Маркс и Ф. Энгельс. Из ранних произведений. Госполитиздат, 1956, стр. 496). От того, насколько ярко будет расцветать эта потребность, зависит станов­ление коммунистической культуры.

Народность воспитания имеет в наши дни глубокий смысл в том, чтобы человек в отношениях с другими людьми черпал высшую радость своей жизни, чтобы взаимное общение и духовное обогащение были неисчерпае­мым источником полноты и многогранности жизни. В человеке, своем сооте­чественнике — далеком и близком — каждый гражданин нашего об­щества должен видеть, чувствовать величайшее богатство, без которого невозможно жить. С каждым десятилетием в жизни современного человека все большую роль играет внутренний мир. Все тоньше и глубже реагирует человек на отношение к нему другого человека. В последние годы роди­тели все чаще обращаются к учителям с тревожным вопросом: где истоки какой-то отчужденности, какого-то равнодушия детей к матери и отцу? Эта тревога закономерна: родителям хочется чувствовать душевную теп­лоту, ласку, сердечность своих детей. Задача народного учителя — сде­лать так, чтобы важнейшей духовной потребностью каждого воспитанника была потребность в другом человеке. Школой сердечности была, есть и всегда будет семья.

Наш педагогический коллектив видит исключительно важную задачу в том, чтобы в каждом детском сердце воспитывать тонкость, эмоциональ­ную чуткость, впечатлительность. Я глубоко убежден, что воспитание этих тончайших движений сердца — именно в годы детства и отрочества — чрезвычайно необходимое дело.

Все более ясна закономерность: чем богаче и полнее удовлетворяются материальные и культурные потребности членов нашего общества, тем тоньше должна быть человеческая натура, тем острее она воспринимает мир, душевные состояния других людей. То обстоятельство, что культура отношений между людьми, к сожалению, пока что отстает от роста мате­риальных и духовных благ, создаваемых людьми для людей, является еще источником многих бед и несчастий. Построен, например, прекрасный Дво­рец культуры, на сцене поют артисты, а в фойе трое юнцов распивают поллитровку. Открыт новый детский театр, пионеры идут под руковод­ством вожатых и учителей смотреть новую пьесу и для развлечения стреляют в артистов из рогаток. В этих фактах раскрывается грубость, невоспитанность, возмутительное бескультурье эмоциональной сферы че­ловеческих отношений.

Детство должно стать школой воспитания эмоциональной культуры. Все, что делает, видит и слышит, о чем думает ребенок, должно облагора­живать его сердце. Здесь опять надо возвратиться к могучему источнику воспитания, который наряду с учебой играет важную роль в формирова­нии личности юного гражданина, — к труду. Я глубоко убежден в том, что важнейшее воспитательное назначение детского труда — в облагоражива­нии сердца, воспитании эмоциональной тонкости и остроты переживаний. Народность коммунистического воспитания заключается в том, чтобы дет­ский труд был одухотворен добрыми чувствами, очеловечен. Труд ребенка, должен быть одухотворен благородным стремлением: вырастив дерево, сняв первые плоды, принести их матери или отцу, бабушке или дедушке — при­нести им радость. И то, что творение радости для других является для са­мого ребенка огромной радостью, — это как раз и есть школа воспитания коммунистической культуры. От меня, народного учителя, зависит в этом воспитании очень многое. Ребенку трудно сосредоточить свои волевые силы на длительном труде: интерес к труду в его сознании легко может и угас­нуть. Я вместе с его семьей постоянно должен поддерживать в детском сердце огонек одухотворенности трудом. И чем дольше горит этот огонек, тем больше хочется ребенку трудиться для счастья родных. Так рождает­ся потребность в человеке. Для меня приходит праздник в тот осенний день, когда после трех-четырех лет видны результаты, ребенок снимает плоды яблони, виноградные грозди и несет их родным, да и не только им. В этих скромных плодах очеловечены благородные душевные порывы.

Говорить о любви к человечеству легче, чем помочь в беде одному че­ловеку, чем доставить радость родному, близкому. Эта простая и мудрая истина очень дорога нам, народным учителям. Больше, чем кому бы то ни было, нам видна страшная опасность звонкой фразы, демагогической болтовни, пустопорожних обещаний в устах детей и юношества. Слушаем мы складные приветствия пионеров и даже октябрят на различных тор­жественных собраниях и совещаниях (в одном месте умудрились вывести пионеров для поздравления слета кооператоров-заготовителей; дети в сво­ем приветствии пообещали собрать как можно больше макулатуры и би­того стекла). Звенят красивые слова, но для детей они пусты, потому что составлены и придуманы взрослыми, детской душой или не поняты, или же еще не пережиты, не прочувствованы. Взрослый лицемер опасен, лице­мер-ребенок страшен, — он наше создание, мы искалечили его душу, при­учили пользоваться дорогими, высокими словами, как разменной монетой

Не делайте этого, товарищи! Не вкладывайте в детские уста таких слов, для которых нет еще реальной основы в юном сердце — пережива­ний, выросших из живых человеческих отношений.

Слово — могучее средство воздействия на человеческую душу, слово в устах опытного педагога ничем не заменимая сила. Умение воспитывать словом было и — пока еще, к сожалению,— остается ахиллесовой пятой теории и практики нашего воспитания. Слабость многих, очень многих учи­телей в том, что слова воспитателя не доходят до тех, к кому они обращены.

Подлинно народный учитель — человек, умеющий глаголом жечь сердца людей. Есть у нас на Украине прекрасный мастер — учитель мате­матики Иван Гурьевич Ткаченко, директор Богдановской средней школы, Знаменского района, Кировоградской области, заслуженный учитель шко­лы. Больше тридцати лет отдал он любимому делу. Послушайте, как он говорит со своими питомцами, и вы почувствуете, что значит воспитание словом. Кажется, что каждое слово, с которым он обращается к детям, настроено на ту же волну, что и сокровенные струны детской души. Он знает, какую реакцию вызовет в детских сердцах каждое его слово, и пробуждает словом как раз те чувства, которые надо пробудить в данный момент. Это владение словом идет от большой внутренней культуры, от знания души детей, от жизненной мудрости, от морального права учить и поучать. Для педагога имеет исключительно большое значение моральное право учить. Если он не обладает этим правом, дети не признают в нем наставника, его моральные сентенции встречаются с иронией. Легче всего судить об отсутствии этого права в тех случаях, когда поступки, поведение учителя вступают в противоречие с теми истинами, которые он стремится внушить своим питомцам. Но еще сложнее обстоит дело с моральным пра­вом учить и воспитывать, когда учитель вообще не любит детей, не знает их внутреннего духовного мира, забывает, что он сам был ребенком. Или останавливается в своем духовном росте, перестает учиться и пополнять знания, не замечает той черты, за которой ему уже нечему учить: он опу­стошен, он выдохся.

Коммунистическая культура предполагает богатство, многогранность духовных запросов, интересов, потребностей каждого члена общества. У учителя две важнейшие задачи: во-первых, дать ученикам определенный запас знаний, во-вторых, научить своих питомцев постоянно, всю жизнь пополнять и обогащать знания, научить самостоятельно пользоваться цен­ностями из сокровищницы человеческой культуры. Если осуществление первой задачи стало предметом постоянного внимания школы и обществен­ности, то ко второй мало кто относится по-серьезному. А ведь именно от ее осуществления в огромной степени зависит будущее развитие личности, богатство отношений между людьми.

Наука в наши дни развивается столь бурными темпами, знания внед­ряются в производственную деятельность людей настолько быстро, что школа, какой бы дальновидной она ни была, не может дать запаса знаний, которого хватило бы на тридцать, а то и на сорок лет активной жизни ее воспитанника. Логика развития науки, производства, культуры такова, что если человек будет пользоваться только школьным багажом знаний, то уже лет через 5 — 6 после окончания школы он окажется недоучкой.

Что же делать? Неужели через каждые 5—10 лет переучивать всех, окончивших среднюю школу? Характер школьного образования и воспи­тания в обществе, строящем коммунизм, противоречит такому выводу. Главная его цель в том, чтобы у человека, окончившего среднюю школу, на всю жизнь сохранилась жажда знаний, чтобы чтение стало одним из важнейших его духовных интересов.

Педагоги, родители, социологи — вся общественность нашей страны обеспокоена тем, что молодежь не знает, куда девать свободное время. Это одна из главных причин пьянства, хулиганства и других отрицательных явлений, которые встречаются среди молодежи. Вносятся предложения — открыть побольше молодежных кафе, танцевальных площадок. Есть и другие: принять закон против алкоголизма и вообще регулировать потреб­ление спиртных напитков.

Не отрицая всего этого, хочу подчеркнуть, что никакие законы, пусть они будут самые строгие и беспощадные, никакие ограничения и запреты не помогут, если не будет тонкой, умелой, кропотливой воспитательной ра­боты. Надо воспитывать у юных граждан страны страстную, горячую ув­леченность духовными интересами. У меня есть данные об использовании свободного времени тысячами молодых рабочих (от 20 до 35 лет). Оказы­вается, что только 14 процентов свободного времени у них идет на чтение, остальное — на самые разнообразные развлечения часто с единственной целью «убить время». Значит, школа не воспитала у своих питомцев отно­шения к свободному времени как к бесценному богатству.

Может показаться парадоксальным, но это действительно так: одной из самых опасных болезней многих школ является бескнижность, книга не вошла в жизнь учеников, не стала их повседневной духовной потребностью. Книг на библиотечных полках, может быть, и много, но они как спящие великаны. Удивительно, что во многих школах есть и мастерские, и рабочие комнаты, и кабинеты технических средств обучения, но нет главно­го — комнаты для чтения, комнаты книги. Я убежден, что такая комната должна быть одним из ярких очагов духовной жизни юношества. Самая важная образовательная и воспитательная задача школы в том, чтобы юно­ши и девушки находили высшее наслаждение в чтении, чтобы уже в годы отрочества у каждого начала создаваться личная библиотека, чтобы эта библиотека передавалась из поколения в поколение, была фамильной гор­достью. Жизнь убеждает, что, если у молодого человека воспитана страсть к чтению, он не будет в свободное время изнывать от безделья и искать дешевых развлечений и удовольствий. Не кто-то должен удовлетворять духовные потребности человека, а он сам должен быть творцом своей ду­ховной жизни.

Книга, личная библиотека — это воздух и для народного учи­теля. Без книги, без страсти к чтению нет учителя. Чтение — это источник мысли и творчества педагога, это сама жизнь. Все педагогические систе­мы рушатся, если нет потребности в книге.

Радостно видеть, что твои ученики везде — и рядом с тобой, в школе, и в больнице, и в колхозном производстве. Десять наших выпускников по­сле окончания вуза стали учителями в нашей же школе, среди них опытные мастера педагогического труда А. А. Филиппов, В. А. Скочко, Е. М. Жаленко, М. Н. Верховинина. Три врача в местной больнице — А. Т. Ирклит, Н. 3. Демченко, Л. И. Хоменко — воспитанники нашей школы. Главный агроном нашего колхоза имени Коминтерна В. М. Щербина, главный инже­нер районного сельскохозяйственного управления А. Ф. Макаренко, брига­дир тракторной бригады колхоза — бригады, завоевавшей почетное звание коллектива коммунистического труда, — А. М. Щербина — выпускники нашей школы.

Радостно видеть, как вырос культурный уровень села. И в этом ро­сте частица нашего труда. С 1949 по 1965 год получили среднее обра­зование 611 наших сельчан, из них получили затем высшее образова­ние 242 человека; сейчас учатся в вузах 143 человека. Наше село, в котором проживает менее 6 тысяч жителей, дало стране 84 инженера, 41 врача, 38 агрономов, 49 педагогов, 30 специалистов других квалифика­ций. Сравните эти цифры с дореволюционным временем; за 50 лет (с 1867 по 1917 год) получили среднее образование 7 наших односельчан, высшее — один.

Радостно видеть, что из отдельных семей вышло по нескольку специа­листов с высшим образованием. Вот семья рабочего пункта «Заготзерно» Антона Петровича Шевченко. Четыре его сына, окончившие нашу школу, а потом вузы, — Геннадий, Станислав, Виктор и Александр — стали инже­нерами. У колхозника Александра Ивановича Лукьяненко дочь Надежда — врач, дочь Людмила и сын Владимир — инженеры. Таких семей я мог бы насчитать не один десяток. Для нас, народных учителей, коммунистическое строительство не абстрактное понятие. Это живые люди, которых мы растим, воспитываем, провожаем в жизнь.

Мы свято храним лучшие традиции народного учителя-просветителя. В домах колхозников по вечерам собираются люди, главным образом зре­лого возраста и престарелые; мы, учителя, рассказываем им о достиже­ниях современной науки, читаем художественную литературу. Это стало и для нас и для колхозников духовной потребностью.

Мы несем в народ свет знаний, науки. Народ — живой, вечный источ­ник педагогической мудрости. Если бы у нас не было этого постоянного духовного общения с людьми, мы не могли бы успешно учить и воспиты­вать молодое поколение.