Библиотека

Баба-Яга, костяная нога.

Русская народная сказка для детей от 3 лет.

       Жили-были муж с женой и была у них дочка. Заболела жена и умерла. Погоревал-погоревал мужик да и женился на другой. Злая мачеха невзлюбила девочку, била её и думала, как бы совсем извести. Раз уехал отец куда-то, а мачеха и говорит девочке: 

       Поди к моей сестре, твоей тётке, попроси у неё иголочку и ниточку - тебе рубашку сшить. 
       А тётка эта была Баба-Яга, костяная нога. Девочка не будь глупа, зашла прежде к своей родной тётке. 
       - Здравствуй тётушка! 
       - Здравствуй родимая! Зачем пришла? 
       - Матушка послала к своей сестре попросить иголочку и ниточку - мне рубашку сшить. 
       - Хорошо, племянница, что ты вперёд ко мне зашла, - говорит тётка. - Вот тебе ленточка, маслице, хлебец да кусок ветчинки. Будет тебя там берёзка в глаза стегать - ты её ленточкой перевяжи; будут ворота скрипеть и хлопать - ты подлей им под пяточки маслица; будут тебя собаки рвать - ты им хлебца брось; будет тебе кот глаза драть - ты ему ветчинки дай. 

       Поблагодарила девочка свою тётку и пошла. Шла она, шла и пришла. Стоит хатка, а в ней сидит Баба-Яга, костяная нога и ткёт. 
       - Здравствуй тётушка! - говорит девочка. 
       - Здравствуй родимая! - говорит Баба-Яга. 
       - Меня матушка послала попросить у тебя иголочку и ниточку - мне рубашку сшить. 
       - Хорошо, племяннушка, только садить покуда ткать. 
       Вот девочка села у окна и стала ткать. А Баба-Яга вышла и приказывает своей работнице: 
       - Ступай, истопи баню и вымой племянницу, да, смотри, хорошенько: я хочу её съесть. 
       Девочка услыхала, сидит ни жива ни мертва и просит тихонько работницу: 
       - Родимая моя! Ты не столько дров поджигай, сколько водой заливай, решетом воду носи! - и дала ей платочек. 
       Работница баню топит, а Баба-Яга, дожидается. Подошла она к окну и спрашивает: 
       - Ткёшь ли, племяннушка, ткёшь ли, милая? 
       - Тку, тётушка, тку, милая! 

       Баба-Яга отошла прочь, а девочка дала коту ветчинки и спрашивает: 
       - Нельзя ли как-нибудь уйти отсюда? 
       Вон на столе лежит полотенце и гребешок, - говорит кот, - возьми их и беги скорее. Будет за тобою гнаться Баба-Яга, ты приложи ухо к земле и, как заслышишь, что она близко, брось сперва полотенце - сделается широкая-широкая река; если же Баба-Яга перейдёт через реку и снова станет догонять тебя, ты приложи ухо к земле и, как услышишь, что она близко, брось гребешок - вырастет дремучий-дремучий лес: сквозь него она уже не продерётся! 
       Девочка взяла полотенце и гребешок и побежала; собаки хотели её рвать - она бросила им хлебца, и они пропустили её; ворота хотели захлопнуться - она полила им под пяточки маслица, и они её пропустили, берёзка хотела ей глаза выстегать - она её ленточкой перевязала, берёзка её и пропустила. 

       А кот сел у окна и ткёт: не столько ткёт, сколько путает. 
       Баба-Яга подошла к окну и спрашивает: 
       - Ткёшь ли, племяннушка, ткёшь ли, милая? 
       - Тку, тётка, тку, милая! - отвечает грубо кот. 
       Баба-Яга бросилась в хату, видит, что девочка ушла, и давай кота бить да ругать: 
       - Ах ты, старый плут! Зачем пропустил девчонку? Ты бы у неё глаза выдрал, лицо поцарапал! 
       - Я тебе столько лет служу, - говорит кот, - ты мне косточки не бросила, а она мне ветчинки дала! 
       Баба-Яга кинулась на собак, на ворота, на берёзку и на работницу, давай всех ругать, колотить. Собаки говорят ей: 
       - Мы тебе столько служим, ты нам горелой корочки не бросила, а она нам хлебца дала! 
       Ворота говорят: 
       - Мы тебе столько служим, ты нам водицы под пяточки не подлила, а она нам маслица не пожалела. 
       Берёзка говорит: 
       - Я тебе столько лет служу, ты меня ниточкой не перевязала, а она меня ленточкой пожаловала! 
       Работница говорит: 
       - Я тебе столько лет служу, ты мне тряпочки не дала, а она мне платочек подарила. 

       Баба-Яга, костяная нога, поскорее села в ступу - толкачом погоняет, помелом след заметает - и пустилась в погоню за девочкой. 
       Вот девочка приложила ухо к земле и слышит, что Баба-Яга гонится за ней, и уж близко; взяла да и бросила полотенце: сделалась река, широкая-широкая! Баба-Яга приехала к реке и от злости зубами заскрипела - не может через реку перебраться! Воротилась домой, собрала своих быков и погнала к реке. Быки выпили всю реку дочиста. 
       Баба-Яга пустилась опять в погоню. 
       Девочка приложила ухо к земле и слышит, что Баба-Яга близко; бросила гребешок: вырос лес, дремучий да частый! Баба-Яга стала лес грызть. Сколько ни старалась не могла прогрызть и воротилась назад. 

       Вернулся вечером девочкин отец домой и спрашивает у жены: 
       - А где моя дочка? 
       - Она пошла к тётушке, - говорит мачеха. 
       Немного погодя и девочка прибежала домой. 
       - Ты где была? - спрашивает отец. 
       - Ах, батюшка! - говорит она.- Меня мачеха посылала к тётке попросить иголочку с ниточкой - мне рубашку сшить, а тётка - Баба-Яга - меня съесть хотела! 
       - Как же ты ушла, дочка? 
       - Так и так, - рассказывает девочка. 
       Отец, как узнал всё это, рассердился на жену и прогнал её из дому и стал с дочкой вдвоём жить-поживать.

Бычок - смоляной бочок.

Жили-были старик со старухой, и была у них внучка Алёнушка. У всех в деревне скотинка была: у кого коровушки, у кого козочки, у кого овечки, а у них совсем никого не было. И так им грустно от того делалось, особенно Алёнушке. Очень ей хотелось кого-нибудь: хоть овечку, хоть козочку, хоть бычка маленького - чтобы пасти его на зелёной травушке и гладить по шёлковой головушке.

Вот однажды и говорит дед: 
    - А что, бабка, сделаю-ка я для Алёнушки из соломы бычка да высмолю ему бочка - вот и будет ей радость.

Наступила ночь, поднялся месяц, звёздочки замигали, а дедушка в лес собрался. Взял ведро, посох и пошёл.

Забрёл в самую чащу. А там филин ухает - пугает, в кустах шуршит что-то непонятное, да дедушка ничего не боится!

Наковырял он смолы с сосенок, с ёлочек - полное ведро набралось - да и пошёл домой.

Вернулся дед в избу, лучину зажёг и давай бычка мастерить. Сделал ему из соломы тельце, из палочек ножки приладил, из чурбачка головку выточил и рожки острые - всё как полагается. Даже хвост из пеньки скрутил - совсем как настоящий. Обмазал ему дед бочка смолой, смотрит на него и не нарадуется. 
    - Ай да бычок! Жалко только, что неживой...

А тут бычок как подпрыгнет, как головой тряхнёт, как ножками застучит: глядите, мол, на меня. Как это я не живой? Вон как бегаю, вон как прыгаю.

Дедушка только руками развёл. Бывают же чудеса!

Утром, только показалось солнышко, Алёнушка выбежала во двор и давай своего бычка обнимать, целовать, рожки гладить.

Налила ему Алёнушка водицы, бросила ему соломки мягкой, а потом отвела на лужок, где травушка зелёная, шелковистая, а сама ушла земляничку собирать.

Бычок на лужке пасётся, травку ест. Вдруг из леса выходит волк. Увидал бычка - удивился: 
    - Что за чудо? В жизни я не видел такого бычка!

Подобрался к нему да как вцепится в смоляной бок. Тут и увяз. Дёргается волк изо всех сил: и туда тянет, и сяда тащит - всё без толку.

Смекнул волк, что дело плохо: уже вечер наступил - скоро люди за бычком придут, взмолился: 
    - Пусти меня, бычок! 
    Но бычок ни в какую.

А тут и впрямь бежит Алёнушка, а с ней дедушка идёт. Увидели серого, испугались сперва. Да потом разглядели, что бычок волка держит, тут дед и говорит: 
    - Гляди, внучка, какой волк косматый. Вот будет нашей старухе тёплая шуба.

Волк взвыл: 
    - Пожалей меня, старик! А я больше не буду твоих овец воровать. 
    - Да нету у меня овец, - говорит дед. 
    - Ну так я тебе добуду! 
    Высвободил дед волка, и тот в лес убежал.

На другой день опять отвела Алёнушка бычка на лужок, а сама пошла грибы собирать.

Бычок на лужке пасётся, ножками топает, травку ест. Вдруг из леса выходит медведь. 
    - Что за диво? - говорит. - Никогда я таких бычков не видел!

Обошёл его с одной стороны, оглядел с другой. "Дай, - думает, - попробую лапой". Тронул бычка лапой - лапа и прилипла: не оторвать!

Мишка и так рвался, и сяк, ничего не получается. 
    - Отпусти меня, бычок - смоляной бочок! - взмолился мишка.

Но бычок его не отпустил, а только тряхнул рожками и повёл мишку в деревню.

Удивился дед, ахнула бабка, а Алёнушка только рассмеялась: 
    - Глядите, какого наш бычок мишку привёл! 
    - Хорош мишенька, - согласился дед. - Будет мне славная шуба!

Испугался медведь. 
    - Отпусти меня, - говорит. - А я твои ульи больше трогать не буду. 
    - Нету у меня ульев, - отвечает дед. 
    - Ну так я принесу! И мёду достану. Будет у тебя пасека. 
    С тем и отпустили мишку.

На третий день снова отвела Алёнушка смоляного бычка на лужок, а сама ушла за орехами.

Стоит бычок, хвостом мух отгоняет, травку кушает.

Вдруг бежит зайчик. 
    - Что за чудо? Сколько лет я бегал по этому лужку, никогда такого не видел!

Тронул зайка бычка и прилип к смоле. Попробовал высвободиться, да куда ему маленькому! 
    А бычок топнул ножкой и повёл его к Алёнушке.

Увидали дед с бабкой зайца и говорят: 
    Ну, будет Алёнушке шапка мягкая, чтобы ушки зимой не мёрзли.

- Не надо мне шапки, - говорит девочка. - Давайте отпустим зайчика. 
    - Отпустите! - запищал зайчик. - А я вам капустки принесу.

Вздохнул дед, вздохнула бабка, да и отпустили зайца в лес.

На другой день только с утра встали - что за диво? Идёт к ним волк и мешок тащит, а в мешке овца блеет. За ним медведь ковыляет - улей волочёт да бочку мёда, а позади зайка скачет с кочаном капусты.

Вот так все свои обещания сдержали.

А зайка Алёнушке ещё ленточку красную принёс. 
    - За то, что ты пожалела меня серенького!

С тех пор зажили они хорошо, и ни в чём недостатка не было: посеку устроили, овец развели, а капустку заквасили и съели.

Заяц, лиса и петух.

      Жили-были лиса и заяц. У лисы была избушка ледяная, а у зайца лубяная. Пришла весна - у лисы избушка растаяла, а у зайца стоит по-старому. Лиса попросилась у зайца погреться да и выгнала его. Идет дорогой заяц да плачет, а навстречу ему собаки. 

       - Тяф, тяф, тяф! О чем, зайчик, плачешь? 
       А заяц говорит: 
       - Как же мне не плакать? Была у меня избушка лубяная, а у лисы ледяная. Попросилась она ко мне погреться, да меня и выгнала. 
       - Не плачь, зайчик , - говорят собаки , - мы ее выгоним. 
       - Нет, не выгоните! 
       - Нет ,выгоним! 

      Подошли к избушке. 
       - Тяф, тяф, тяф! Поди, лиса, вон! 
       А она им с печи: 
       - Как выскочу, как выпрыгну, полетят клочки по заулочкам! 
       Собаки испугались и ушли. 

       Зайчик опять идет да плачет. Навстречу ему медведь. 
       - О чем, зайчик, плачешь? 
       А зайчик говорит: 
       - Как же мне не плакать? Была у меня избушка лубяная, а у лисы ледяная. Попросилась она ко мне погреться, да меня выгнала. 
       - Не плачь, зайчик, - говорит медведь, - я ее выгоню. 
       - Нет, не выгонишь! Собаки гнали - не выгнали, и ты не выгонишь. 
       - Нет, выгоню! 
       Пошли гнать: 
       - Поди, лиса, вон! 
       А она с печи: 
       - Как выскочу, как выпрыгну, полетят клочки по заулочкам! 
       Медведь испугался и ушел. 

       Идет опять зайчик и плачет, а навстречу ему бык. 
       - О чем, зайчик, плачешь? 
       - Отстань, бык! Как мне не плакать? Была у меня избушка лубяная, а у лисы ледяная. Попросилась она ко мне погреться, да меня и выгнала. 
       - Пойдем, я ее выгоню! 
       - Нет, бык, не выгонишь! Собаки гнали - не выгнали, медведь гнал - не выгнал, и ты не выгонишь! 
       - Нет, выгоню! 
      Подошли к избушке: 
       - Поди, лиса, вон! 
      А она с печи: 
       - Как выскочу, как выпрыгну, полетят клочки по заулочкам! 
      Испугался бык и ушел. 

      Опять идет зайчик, да плачет, а навстречу ему петух с косой. 
       - Ку-ка-ре-ку! О чем, зайчик, плачешь? 
       - Отстань, петух! Как мне не плакать! Была у меня избушка лубяная, а у лисы ледяная. Попросилась она ко мне погреться, да меня и выгнала. 
       - Пойдем, я ее выгоню! 
       - Нет, не выгонишь! Собаки гнали - не выгнали, медведь гнал - не выгнал, бык гнал - не выгнал, а ты и вовсе не выгонишь. 
       - Нет, выгоню! 

      Подошли к избушке. Петух и закричал: 
       - Ку-ка-ре-ку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон! 
      Услыхала лиса, испугалась и говорит: 
       - Одеваюсь… 
      Петух опять: 
       - Ку-ка-ре-ку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон! 
      А она говорит: 
       - Шубу надеваю… 
      Петух в третий раз: 
       - Ку-ка-ре-ку! Несу косу на плечи, хочу лису посечи! Поди, лиса, вон! 

      Лиса выбежала; и стал петух с зайчиком в избушке жить-поживать да добра наживать.

РУССКИЕ НАРОДНЫЕ СКАЗКИ

Заяц-хваста.

Русская народная сказка для детей от 3 лет.

       Жил-был в лесу зайчишка. Вот живет он в лесу - всех боится. Упадёт с дерева снег, птица вспорхнёт, сучёк треснет, ветер в деревьях зашумит - а у бедного трусишки душа в пятки. Так сидит он целыми днями в своей норке, и страшно ему из неё выбраться. 

       Решил он как-то зимой погулять и встретил других зайцев. Трусишка наш как увидел их, расхрабрился и давай хвастаться: 
       - Я самый сильный, самый смелый. Мне нипочём даже самый страшный зверь в лесу! Я никого не боюсь! 
       Собрались вокруг зайцы. слушают как зайчишка хвастается, а один заяц посмотрел на него и говорит: 
       - Да это же тот самый трусишка, что всю зиму в своей норке просидел! 
       Стали зайцы над ним смеяться: 
       - Неужели и медведя не боишься? 
       А хвастунишка в ответ: 
       - Не боюсь! 
       - А волка? 
       - И волка не боюсь! Ни один зверь мне в лесу не страшен! 
       Послушали зайцы, посмеялись, а потом и рассказали про хвастунишку старой мудрой вороне. Пошла она зацчишку разыскивать. А тот ворону увидел - испугался. 
       - Так ты и вправду никого не боишься? - спрашивает ворона. 
       Стыдно стало зайчишке: 
       - Не буду я больше хвастаться. 
       - То-то же! 

       Сидела как-то старая ворона на заборе, задремала и свалилась. А собаки налетели и давай трепать. 
       Увидел это зайчишка и решил ворону из беды вызволить. Выскочил он на горочку, чтобы собаки его увидели. Собаки тут же бросили ворону и кинулись за зайчишкой. А ворона снова на забор взлетела. 
       У зайца ноги быстрые. Он ушёл от собак и ворону спас. 
       С тех пор никто в лесу не называет его трусишкой.

Каша из топора.

Русская народная сказка для детей от 3 лет.

      Пришел солдат из похода на квартиру и говорит хозяйке:
       — Здравствуй, божья старушка! Дай-ка мне чего-нибудь поесть. 
       А старуха в ответ: 
      — Вот там на гвоздике повесь! 
      — Аль ты совсем глуха, что не чуешь? 
       — Где хошь, там и заночуешь! 
      — Ах ты, бабка! Я те глухоту-то вылечу! — И полез было с кулаками.— Подавай на стол! 
      — Да нечего, родимый! 
      — Вари кашицу! 
      — Да не из чего, родимый! 
      — Давай топор; буду из топора кашу варить! 

      «Что за диво! —думает баба.— Дай посмотрю, как из топора солдат кашицу сварит!» Принесла ему топор; солдат взял, положил его в горшок, налил воды и давай варить. Варил-варил, попробовал и говорит: 
       — Всем бы кашица хороша, только б малую толику круп подсыпать! Баба принесла ему круп. Опять варил-варил, попробовал и говорит: 
       — Совсем бы готово, только б маслом сдобрить! Баба принесла ему масла. Солдат сварил кашицу: 
      — Ну, старуха, теперь подавай хлеба да соли да принимайся за ложку: станем кашицу есть! 
       Похлебали вдвоем кашицу. Старуха спрашивает: 
      — Служивый! Когда ж топор будем есть? 
      — Да, вишь, он не уварился,— отвечал солдат.— Где-нибудь на дороге доварю да позавтракаю! 
      Тотчас припрятал топор в ранец, распростился с хозяйкою и пошел в иную деревню. 
      Вот так-то солдат и кашицы поел, и топор унес!

Лиса и Волк. Сказка.

       Жили себе дед да баба. Дед и говорит бабе: 

       - Ты, баба, пеки пироги, а я запрягу сани, поеду за рыбой. 

       Наловил дед рыбы полный воз. Едет домой и видит: лисичка свернулась калачиком, лежит на дороге. 

       Дед слез с воза, подошёл, а лисичка не ворохнётся, лежит как мёртвая. 

       - Вот славня находка! Будет моей старухе воротник на шубу. 

       Взял дед лису и положил на воз, а сам пошёл впереди. 

       А лисица улучила время и стала выбрасывать полегоньку из воза всё по рыбке да по рыбке, всё по рыбке да по рыбке. 

       Повыбросила всю рыбу, а сама потихоньку ушла. 

       Дед приехал домой и зовёт бабу: 

       - Ну, старуха, знатный воротник привёз тебе на шубу! 

       Подошла баба к возу: нет на возу ни воротника, ни рыбы. И начала она старика ругать: 

       - Ах ты такой-сякой, ещё вздумал мебя обманывать! 

       Тут дед смекнул, что лисичка-то была не мёртвая. Погоревал, погоревал, да что ты будешь делать! 

       А лисица тем временем собрала на дороге всю рыбу в кучку, села и ест. 

       Приходит к ней волк: 

       - Здравствуй, кумушка, хлеб да соль. 

       - Я ем свой, а ты подальше стой. 

       - Дай мне рыбки. 

       - Налови сам и ешь. 

       - Да я не умею. 

       - Эка, ведь я же наловила. Ты, куманёк, ступай на реку, опусти хвост в прорубь, сиди да приговаривай: "Ловись рыбка мала и велика! Ловись рыбка мала и велика!" Так рыба тебя сама за хвост будет хватать. Как подольше посидишь, так больше наудишь. 

       Пошёл волк на реку, опустил хвост в прорубь, сидит и приговаривает: 

       - Ловись рыбка мала и велика! 
       Ловись рыбка мала и велика! 

       А лисица ходит около волка и приговаривает: 

       - Мёрзни, мёрзни, волчий хвост! 
       Мёрзни, мёрзни, волчий хвост! 

       Волк спрашивает лису: 

       - Ты что кума всё говоришь? 

       - А я тебе помогаю, рыбку на хвост нагоняю. 

       А сама опять: 

       - Мёрзни, мёрзни, волчий хвост! 
       Мёрзни, мёрзни, волчий хвост! 

       Сидел волк целую ночь у проруби. Хвост у него и приморозило. Под утро хотел поднятся - не тут-то было. Он и думает: 

       "Эка, сколько рыбы привалило - и не вытащить!" 

       В это время идёт баба с ведрами за водой. Увидела волка и закричала: 

       - Волк, волк! Бейте его! 

       Волк туда-сюда - не может вытащить хвост. Баба бросила вёдра и давай бить его коромыслом. Била, била - волк рвался, рвался, оторвал себе хвост и пустился наутёк. 

       "Хорошо же, - думает, - ужо я отплачу тебе, кума!" 

       А лисичка забралась в избу, где жила эта баба, наелась из квашни теста, голову себе тестом вымазала, выбежала на дорогу, упала и лежит стонет. 

       Волк ей навстречу: 

       - Так вот как ты учишь, кума, рыбу ловить! Смотри, меня всего исколотили... 

       Лиса ему и говорит: 

       - Эх, куманёк! У тебя хвоста нет, зато голова цела, а мне голову разбили, смотри - мозг выступил, насилу плетусь. 

       - И то правда, - говорит ей волк. - Где тебе, кума, идти, садись на меня, я тебя довезу. 

       Села лисица волку на спину. Он её и повёз. Вот лисица едет на волке и потихоньку поёт: 

       - Битый небитого везёт, 
       Битый небитого везёт! 

       - Ты чего, кума всё говоришь? 

       - Я, куманёк, твою боль заговариваю. 

       И сама опять: 

       - Битый небитого везёт, 
       Битый небитого везёт!

Лиса и журавль.

Русская народная сказка для детей от 3 лет.

      Подружилась лиса с журавлем. Вот и вздумала однажды угостить его. Пошла журавля в гости звать: 
       - Приходи, журавль, приходи дорогой! Уж как я тебя угощу! 
       Пришел журавль в гости, а лиса наварила манной каши, размазала по тарелке, подала и потчует: 
       - Кушай, журавль, кушай, дорогой! Сама стряпала. 
       Журавль хлоп-хлоп носом по тарелке, стучал-стучал - ничего не попадает! 
       А лисица в это время лижет да лижет кашу, так всю сама и скушала. Скушала и говорит: 
       - Не взыщи, журавль! Больше угощать нечем. 
       - Спасибо, лиса, и на этом! Приходи теперь ты ко мне в гости. 
       На другой день приходит лиса к журавлю, а журавль приготовил окрошку, налил в кувшин с узким горлышком и говорит: 
       - Кушай, лисынька! Больше угощать нечем. 
      Лиса начала вертеться вокруг кувшина: и так зайдет, и этак, и лизнет его, и понюхает - ничего не может достать: не лезет голова в кувшин! 
       А журавль меж тем клюет, да клюет, все и поел. 
       - Ну, не сердись лиса! Больше подчевать нечем. 
       Досадно стало лисе: думала, что наестся на целую неделю, а домой пришла голодная. 
       С тех пор у лисы с журавлем и дружба врозь.

Машенька и медведь.

Русская народная сказка для детей от 3 лет.

      Жили-были старик со старухой. У них была дочка Маша. Собрались ее подружки в лес по ягоды и пришли звать ее с собою. Отец с матерью отпустили Машу и велели ей не отставать от подруг. Пришли девушки в лес, стали собирать ягоды. Маша за кустики зашла и отстала от девушек. Ходила, ходила она по лесу, совсем заблудилась и пришла к лесной избушке. Постучала она - никто не отвечает. Тронула дверь - дверь открылась. Вошла Маша в избушку и села на лавочку.

       А в избушке жил медведь. Только его тогда дома не было. Вернулся медведь вечером, увидел девочку и обрадовался. 
       - Теперь, - говорит, - не отпущу тебя, будешь жить у меня! 
      Поплакала Маша, да ничего не поделаешь. Стала она жить у медведя в лесной избушке. 
      Медведь на целый день в лес уходил и приказывал Маше никуда без спросу не убегать. 
       - А если убежишь, - говорит медведь, - все равно поймаю и тогда уж съем! 
      Стала Маша думать: как бы от медведя убежать? Думала-думала и придумала. 
      - Медведь, - говорит она, - снеси батюшке и матушке в деревню гостинчика! 
      Медведь согласился. 

      Вот Маша напекла пирожков, достала большую-пребольшую корзину и говорит медведю: 
      Вот в эту корзину я положу пирожки, а ты отнеси ее в нашу деревню. Только смотри – не ешь ни одного пирожка! Я на крышу залезу, буду за тобой следить. 
      Только медведь вышел на крылечко, Маша сейчас же залезла в корзину, а сверху положила пирожки. Медведь вернулся, видит - корзина готова, взвалил ее на плечи и пошел в деревню. 
       Шел-шел, устал и говорит: 
       - Сяду на пенек,
Съем пирожок! 
      А Маша из корзины: 
       - Вижу, вижу! Не садись на пенек, не ешь пирожок! 

      Медведь оглянулся и говорит: 
      - До чего хитрая! Высоко сидит, далеко глядит! 
      Поднял корзину и пошел дальше. 
      Прошел еще немного и говорит: 
       - Сяду на пенек,
Съем пирожок! 
      А Маша из корзины снова кричит: 
       - Вижу, вижу! Не садись на пенек, не ешь пирожок! 
      Испугался медведь: 
       - Вот до чего хитрая! Высоко сидит, далеко глядит! 

       Встал и побежал скорее. 
       Прибежал в деревню, нашел дом, где Машины отец с матерью жили, и стучит в ворота: 
       - Тук, тук, тук! Открывайте, отпирайте, я вам от вашей дочки гостинцев принес! 
       А собаки почуяли медведя и бросились на него. Медведь испугался, поставил корзину у ворот, а сам в лес убежал. 
       Вышли старик со старухой к воротам, подняли корзинку, а в корзинке Маша сидит да смеется.

Читать дальше: http://skazkivcem.com/skazki-pushkina/skazka-o-zolotom-petushke#ixzz56PKqmjbp
Follow us: SkazkiVsem on Facebook

И ей зеркальце в ответ: 
«Ты прекрасна, спору нет; 
Но живет без всякой славы, 
Средь зеленыя дубравы, 
У семи богатырей 
Та, что всё ж тебя милей».

И царица налетела 
На Чернавку: «Как ты смела 
Обмануть меня? и в чем!..» 
Та призналася во всем: 
Так и так. Царица злая, 
Ей рогаткой угрожая, 
Положила иль не жить, 
Иль царевну погубить.

Раз царевна молодая, 
Милых братьев поджидая, 
Пряла, сидя под окном. 
Вдруг сердито под крыльцом

Пес залаял, и девица 
Видит: нищая черница 
Ходит по двору, клюкой 
Отгоняя пса. «Постой, 
Бабушка, постой немножко, — 

Ей кричит она в окошко, — 
Пригрожу сама я псу 
И кой-что тебе снесу». 
Отвечает ей черница: 
«Ох ты, дитятко девица! 
Пес проклятый одолел, 
Чуть до смерти не заел. 
Посмотри, как он хлопочет! 
Выдь ко мне». — Царевна хочет 
Выдти к ней и хлеб взяла, 
Но с крылечка лишь сошла, 
Пес ей под ноги — и лает, 
И к старухе не пускает; 
Лишь пойдет старуха к ней, 
Он, лесного зверя злей, 
На старуху. «Что за чудо? 
Видно, выспался он худо, — 
Ей царевна говорит: — 
На ж, лови!» — и хлеб летит. 
Старушонка хлеб поймала: 
«Благодарствую, — сказала. — 
Бог тебя благослови; 
Вот за то тебе, лови!» 
И к царевне наливное, 
Молодое, золотое, 
Прямо яблочко летит... 
Пес как прыгнет, завизжит...

Но царевна в обе руки 
Хвать — поймала. «Ради скуки 
Кушай яблочко, мой свет. 
Благодарствуй за обед». 
Старушоночка сказала, 
Поклонилась и пропала... 
И с царевной на крыльцо 
Пес бежит и ей в лицо 

Жалко смотрит, грозно воет, 
Словно сердце песье ноет, 
Словно хочет ей сказать: 
Брось! — Она его ласкать, 
Треплет нежною рукою; 
«Что, Соколко, что с тобою? 
Ляг!» — и в комнату вошла, 
Дверь тихонько заперла, 
Под окно за пряжу села 
Ждать хозяев, а глядела 
Всё на яблоко. Оно 
Соку спелого полно, 
Так свежо и так душисто, 
Так румяно-золотисто, 
Будто медом налилось!

Видны семечки насквозь... 
Подождать она хотела 
До обеда; не стерпела, 
В руки яблочко взяла, 
К алым губкам поднесла, 
Потихоньку прокусила 
И кусочек проглотила... 
Вдруг она, моя душа, 
Пошатнулась не дыша, 
Белы руки опустила, 
Плод румяный уронила, 
Закатилися глаза, 
И она под образа 
Головой на лавку пала 
И тиха, недвижна стала...

Братья в ту пору домой 
Возвращалися толпой 
С молодецкого разбоя. 
Им на встречу, грозно воя, 
Пес бежит и ко двору

Путь им кажет. «Не к добру! — 
Братья молвили: — печали 
Не минуем». Прискакали, 
Входят, ахнули. Вбежав, 
Пес на яблоко стремглав

С лаем кинулся, озлился, 
Проглотил его, свалился 
И издох. Напоено 
Было ядом, знать, оно. 
Перед мертвою царевной 
Братья в горести душевной 
Все поникли головой, 
И с молитвою святой 
С лавки подняли, одели, 
Хоронить ее хотели 
И раздумали. Она, 
Как под крылышком у сна, 
Так тиха, свежа лежала, 
Что лишь только не дышала. 
Ждали три дня, но она 
Не восстала ото сна. 
Сотворив обряд печальный, 
Вот они во гроб хрустальный 
Труп царевны молодой 
Положили — и толпой 
Понесли в пустую гору, 
И в полуночную пору 
Гроб ее к шести столбам 
На цепях чугунных там 
Осторожно привинтили 
И решеткой оградили; 
И, пред мертвою сестрой 
Сотворив поклон земной, 
Старший молвил: «Спи во гробе; 
Вдруг погасла, жертвой злобе, 
На земле твоя краса; 
Дух твой примут небеса. 
Нами ты была любима 
И для милого хранима —

Не досталась никому, 
Только гробу одному».

В тот же день царица злая, 
Доброй вести ожидая, 
Втайне зеркальце взяла 
И вопрос свой задала:  

«Я ль, скажи мне, всех милее, 
Всех румяней и белее?» 
И услышала в ответ:

«Ты, царица, спору нет, 
Ты на свете всех милее, 
Всех румяней и белее».

За невестою своей 
Королевич Елисей 
Между тем по свету скачет. 
Нет как нет! Он горько плачет, 
И кого ни спросит он, 
Всем вопрос его мудрен; 
Кто в глаза ему смеется, 
Кто скорее отвернется; 
К красну солнцу наконец 
Обратился молодец. 
«Свет наш солнышко! Ты ходишь 
Круглый год по небу, сводишь 
Зиму с теплою весной, 
Всех нас видишь под собой. 
Аль откажешь мне в ответе? 
Не видало ль где на свете 
Ты царевны молодой? 
Я жених ей». — «Свет ты мой, — 
Красно солнце отвечало, — 
Я царевны не видало. 
Знать ее в живых уж нет. 
Разве месяц, мой сосед, 
Где-нибудь ее да встретил 
Или след ее заметил».

Темной ночки Елисей 
Дождался в тоске своей. 
Только месяц показался, 
Он за ним с мольбой погнался. 
«Месяц, месяц, мой дружок, 
Позолоченный рожок! 
Ты встаешь во тьме глубокой, 
Круглолицый, светлоокий,

И, обычай твой любя, 
Звезды смотрят на тебя. 
Аль откажешь мне в ответе? 
Не видал ли где на свете 
Ты царевны молодой? 
Я жених ей». — «Братец мой, 
Отвечает месяц ясный, — 
Не видал я девы красной. 
На стороже я стою 
Только в очередь мою. 
Без меня царевна, видно, 
Пробежала». — «Как обидно!» — 
Королевич отвечал. 
Ясный месяц продолжал: 
«Погоди; об ней, быть может, 
Ветер знает. Он поможет. 
Ты к нему теперь ступай, 
Не печалься же, прощай».

Елисей, не унывая, 
К ветру кинулся, взывая:

«Ветер, ветер! Ты могуч, 
Ты гоняешь стаи туч, 
Ты волнуешь сине море, 
Всюду веешь на просторе, 
Не боишься никого, 
Кроме бога одного. 
Аль откажешь мне в ответе? 
Не видал ли где на свете 
Ты царевны молодой? 
Я жених ее». — «Постой, — 
Отвечает ветер буйный, — 
Там за речкой тихоструйной 
Есть высокая гора, 
В ней глубокая нора; 
В той норе, во тьме печальной, 
Гроб качается хрустальный 
На цепях между столбов. 
Не видать ничьих следов 
Вкруг того пустого места; 
В том гробу твоя невеста». 

Ветер дале побежал. 
Королевич зарыдал 
И пошел к пустому месту, 
На прекрасную невесту 
Посмотреть еще хоть раз. 
Вот идет; и поднялась 
Перед ним гора крутая; 
Вкруг нее страна пустая; 
Под горою темный вход. 
Он туда скорей идет. 
Перед ним, во мгле печальной, 
Гроб качается хрустальный, 
И в хрустальном гробе том 
Спит царевна вечным сном. 
И о гроб невесты милой 
Он ударился всей силой. 
Гроб разбился. Дева вдруг 
Ожила. Глядит вокруг 
Изумленными глазами, 
И, качаясь над цепями, 
Привздохнув, произнесла: 
«Как же долго я спала!» 
И встает она из гроба... 
Ах!.. и зарыдали оба. 
В руки он ее берет 
И на свет из тьмы несет,

И, беседуя приятно, 
В путь пускаются обратно, 
И трубит уже молва: 
Дочка царская жива!

Дома в ту пору без дела 
Злая мачеха сидела 
Перед зеркальцем своим 
И беседовала с ним. 
Говоря: «Я ль всех милее, 
Всех румяней и белее?»

И услышала в ответ: 
«Ты прекрасна, слова нет, 
Но царевна всё ж милее, 
Всё румяней и белее». 

Злая мачеха, вскочив, 
Об пол зеркальце разбив, 
В двери прямо побежала 
И царевну повстречала. 
Тут ее тоска взяла, 
И царица умерла. 
Лишь ее похоронили, 
Свадьбу тотчас учинили, 
И с невестою своей 
Обвенчался Елисей; 
И никто с начала мира 
Не видал такого пира; 
Я там был, мед, пиво пил, 
Да усы лишь обмочил.

Конец

Сказки Пушкина

Сказка о попе и работнике его Балде

Рисунки В. Бритвина

Смотреть сказка о попе 

Сказка о рыбаке и рыбке 

 Сказка о рыбаке и рыбке смотреть 

Иллюстрации: Тони Вулф 

Жил старик со своею старухой 
У самого синего моря; 
Они жили в ветхой землянке 
Ровно тридцать лет и три года. 
Старик ловил неводом рыбу, 
Старуха пряла свою пряжу. 
Раз он в море закинул невод, — 
Пришел невод с одною тиной. 

Он в другой раз закинул невод, 
Пришел невод с травой морскою. 
В третий раз закинул он невод, — 
Пришел невод с одною рыбкой, 
С непростою рыбкой, — золотою. 
Как взмолится золотая рыбка! 

Голосом молвит человечьим: 
«Отпусти ты, старче, меня в море, 
Дорогой за себя дам откуп: 
Откуплюсь чем только пожелаешь.» 
Удивился старик, испугался: 
Он рыбачил тридцать лет и три года 
И не слыхивал, чтоб рыба говорила.

Отпустил он рыбку золотую 
И сказал ей ласковое слово: 
«Бог с тобою, золотая рыбка! 
Твоего мне откупа не надо;

Ступай себе в синее море, 
Гуляй там себе на просторе».

Воротился старик ко старухе, 
Рассказал ей великое чудо. 
«Я сегодня поймал было рыбку, 
Золотую рыбку, не простую; 
По-нашему говорила рыбка, 
Домой в море синее просилась, 
Дорогою ценою откупалась: 
Откупалась чем только пожелаю. 
Не посмел я взять с нее выкуп; 
Так пустил ее в синее море». 
Старика старуха забранила:

«Дурачина ты, простофиля! 
Не умел ты взять выкупа с рыбки! 
Хоть бы взял ты с нее корыто, 
Наше-то совсем раскололось».

Вот пошел он к синему морю; 
Видит, — море слегка разыгралось. 
Стал он кликать золотую рыбку, 
Приплыла к нему рыбка и спросила: 
«Чего тебе надобно, старче?» 
Ей с поклоном старик отвечает: 
«Смилуйся, государыня рыбка, 
Разбранила меня моя старуха, 
Не дает старику мне покою: 
Надобно ей новое корыто; 
Наше-то совсем раскололось». 
Отвечает золотая рыбка: 
«Не печалься, ступай себе с богом, 
Будет вам новое корыто». 
Воротился старик ко старухе, 
У старухи новое корыто. 

«Дурачина ты, простофиля! 
Выпросил, дурачина, корыто! 
В корыте много ль корысти? 
Воротись, дурачина, ты к рыбке; 
Поклонись ей, выпроси уж избу».

Вот пошел он к синему морю, 
(Помутилося синее море.) 
Стал он кликать золотую рыбку, 
Приплыла к нему рыбка, спросила: 
«Чего тебе надобно, старче?» 

Ей старик с поклоном отвечает: 
«Смилуйся, государыня рыбка! 
Еще пуще старуха бранится, 
Не дает старику мне покою: 
Избу просит сварливая баба». 
Отвечает золотая рыбка: 
«Не печалься, ступай себе с богом, 
Так и быть: изба вам уж будет». 
Пошел он ко своей землянке, 
А землянки нет уж и следа; 
Перед ним изба со светелкой, 
С кирпичною, беленою трубою, 
С дубовыми, тесовыми вороты. 

Старуха сидит под окошком, 
На чем свет стоит мужа ругает. 
«Дурачина ты, прямой простофиля! 
Выпросил, простофиля, избу! 
Воротись, поклонися рыбке: 
Не хочу быть черной крестьянкой, 
Хочу быть столбовою дворянкой».

Пошел старик к синему морю; 
(Не спокойно синее море.) 
Стал он кликать золотую рыбку. 
Приплыла к нему рыбка, спросила: 
«Чего тебе надобно, старче?»

Ей с поклоном старик отвечает: 
«Смилуйся, государыня рыбка! 
Пуще прежнего старуха вздурилась, 
Не дает старику мне покою: 
Уж не хочет быть она крестьянкой, 
Хочет быть столбовою дворянкой». 
Отвечает золотая рыбка: 
«Не печалься, ступай себе с богом».

Воротился старик ко старухе. 
Что ж он видит? Высокий терем. 
На крыльце стоит его старуха 
В дорогой собольей душегрейке, 
Парчовая на маковке кичка, 
Жемчуги огрузили шею, 
На руках золотые перстни, 
На ногах красные сапожки. 
Перед нею усердные слуги; 
Она бьет их, за чупрун таскает. 
Говорит старик своей старухе: 
«Здравствуй, барыня сударыня дворянка! 
Чай, теперь твоя душенька довольна». 
На него прикрикнула старуха, 
На конюшне служить его послала.

Вот неделя, другая проходит, 
Еще пуще старуха вздурилась: 
Опять к рыбке старика посылает.

«Воротись, поклонися рыбке: 
Не хочу быть столбовою дворянкой, 
А хочу быть вольною царицей». 
Испугался старик, взмолился: 
«Что ты, баба, белены объелась? 
Ни ступить, ни молвить не умеешь, 
Насмешишь ты целое царство». 
Осердилася пуще старуха, 
По щеке ударила мужа. 
«Как ты смеешь, мужик, спорить со мною, 
Со мною, дворянкой столбовою? — 
Ступай к морю, говорят тебе честью, 
Не пойдешь, поведут поневоле».

Старичок отправился к морю, 
(Почернело синее море.)

Стал он кликать золотую рыбку. 
Приплыла к нему рыбка, спросила: 
«Чего тебе надобно, старче?» 
Ей с поклоном старик отвечает: 
«Смилуйся, государыня рыбка! 
Опять моя старуха бунтует:

Уж не хочет быть она дворянкой, 
Хочет быть вольною царицей». 
Отвечает золотая рыбка: 
«Не печалься, ступай себе с богом! 
Добро! будет старуха царицей!»

Старичок к старухе воротился. 
Что ж? пред ним царские палаты. 
В палатах видит свою старуху, 
За столом сидит она царицей, 
Служат ей бояре да дворяне, 
Наливают ей заморские вины; 
Заедает она пряником печатным; 
Вкруг ее стоит грозная стража, 
На плечах топорики держат. 
Как увидел старик, — испугался! 
В ноги он старухе поклонился, 
Молвил: «Здравствуй, грозная царица! 
Ну, теперь твоя душенька довольна». 
На него старуха не взглянула, 
Лишь с очей прогнать его велела. 
Подбежали бояре и дворяне, 
Старика взашеи затолкали. 
А в дверях-то стража подбежала, 
Топорами чуть не изрубила. 
А народ-то над ним насмеялся: 
«Поделом тебе, старый невежа! 
Впредь тебе, невежа, наука: 
Не садися не в свои сани!»

Вот неделя, другая проходит, 
Еще пуще старуха вздурилась: 
Царедворцев за мужем посылает, 
Отыскали старика, привели к ней.

Говорит старику старуха: 
«Воротись, поклонися рыбке. 
Не хочу быть вольною царицей, 
Хочу быть владычицей морскою, 
Чтобы жить мне в Окияне-море, 
Чтоб служила мне рыбка золотая 
И была б у меня на посылках». 

Старик не осмелился перечить, 
Не дерзнул поперек слова молвить. 
Вот идет он к синему морю, 
Видит, на море черная буря: 
Так и вздулись сердитые волны, 
Так и ходят, так воем и воют. 
Стал он кликать золотую рыбку. 
Приплыла к нему рыбка, спросила: 
«Чего тебе надобно, старче?» 
Ей старик с поклоном отвечает: 
«Смилуйся, государыня рыбка! 
Что мне делать с проклятою бабой? 
Уж не хочет быть она царицей, 
Хочет быть владычицей морскою; 
Чтобы жить ей в Окияне-море, 
Чтобы ты сама ей служила 
И была бы у ней на посылках». 
Ничего не сказала рыбка, 
Лишь хвостом по воде плеснула 
И ушла в глубокое море. 
Долго у моря ждал он ответа, 
Не дождался, к старухе воротился — 
Глядь: опять перед ним землянка; 
На пороге сидит его старуха, 
А пред нею разбитое корыто.

Конец

Пушкин Сказка о царе Салтане

Иллюстрации в стиле Палех А.М. Куркина

Смотреть сказку о царе салтане

Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком.
«Кабы я была царица, —
Говорит одна девица, —
То на весь крещеный мир
Приготовила б я пир».
«Кабы я была царица, —
Говорит ее сестрица, —
То на весь бы мир одна
Наткала я полотна».
«Кабы я была царица, —
Третья молвила сестрица, —
Я б для батюшки-царя
Родила богатыря».

Только вымолвить успела,
Дверь тихонько заскрыпела,
И в светлицу входит царь,
Стороны той государь.
Во всё время разговора
Он стоял позадь забора;
Речь последней по всему
Полюбилася ему.

«Здравствуй, красная девица, —
Говорит он, — будь царица
И роди богатыря
Мне к исходу сентября.
Вы ж, голубушки-сестрицы,
Выбирайтесь из светлицы,
Поезжайте вслед за мной,
Вслед за мной и за сестрой:
Будь одна из вас ткачиха,
А другая повариха».

В сени вышел царь-отец.
Все пустились во дворец.
Царь недолго собирался:
В тот же вечер обвенчался.
Царь Салтан за пир честной
Сел с царицей молодой;
А потом честные гости
На кровать слоновой кости
Положили молодых
И оставили одних.
В кухне злится повариха,
Плачет у станка ткачиха,
И завидуют оне
Государевой жене.
А царица молодая,
Дела вдаль не отлагая,
С первой ночи понесла.

В те поры война была.
Царь Салтан, с женой простяся,
На добра-коня садяся,
Ей наказывал себя
Поберечь, его любя.
Между тем, как он далёко
Бьется долго и жестоко,
Наступает срок родин;
Сына бог им дал в аршин,
И царица над ребенком
Как орлица над орленком;

Шлет с письмом она гонца,
Чтоб обрадовать отца.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Извести ее хотят,
Перенять гонца велят;
Сами шлют гонца другого
Вот с чем от слова до слова:
«Родила царица в ночь
Не то сына, не то дочь;
Не мышонка, не лягушку,
А неведому зверюшку».

Как услышал царь-отец,
Что донес ему гонец,
В гневе начал он чудесить
И гонца хотел повесить;
Но, смягчившись на сей раз,
Дал гонцу такой приказ:
«Ждать царева возвращенья
Для законного решенья».

Едет с грамотой гонец,
И приехал наконец.
А ткачиха с поварихой,
С сватьей бабой Бабарихой,
Обобрать его велят;
Допьяна гонца поят
И в суму его пустую
Суют грамоту другую —
И привез гонец хмельной
В тот же день приказ такой:
«Царь велит своим боярам,
Времени не тратя даром,
И царицу и приплод
Тайно бросить в бездну вод».
Делать нечего: бояре,
Потужив о государе
И царице молодой,
В спальню к ней пришли толпой.

Объявили царску волю —
Ей и сыну злую долю,
Прочитали вслух указ,
И царицу в тот же час
В бочку с сыном посадили,
Засмолили, покатили
И пустили в Окиян —
Так велел-де царь Салтан.

В синем небе звезды блещут,
В синем море волны хлещут;
Туча по небу идет,
Бочка по морю плывет.
Словно горькая вдовица,
Плачет, бьется в ней царица;
И растет ребенок там
Не по дням, а по часам.
День прошел, царица вопит...
А дитя волну торопит:
«Ты, волна моя, волна!
Ты гульлива и вольна;
Плещешь ты, куда захочешь,
Ты морские камни точишь,
Топишь берег ты земли,
Подымаешь корабли —
Не губи ты нашу душу:
Выплесни ты нас на сушу!»
И послушалась волна:
Тут же на берег она
Бочку вынесла легонько
И отхлынула тихонько.
Мать с младенцем спасена;
Землю чувствует она.
Но из бочки кто их вынет?
Бог неужто их покинет?
Сын на ножки поднялся,
В дно головкой уперся,
Понатужился немножко:
«Как бы здесь на двор окошко
Нам проделать?» — молвил он,
Вышиб дно и вышел вон.

Мать и сын теперь на воле;
Видят холм в широком поле,
Море синее кругом,
Дуб зеленый над холмом.
Сын подумал: добрый ужин
Был бы нам, однако, нужен.
Ломит он у дуба сук
И в тугой сгибает лук,
Со креста снурок шелковый
Натянул на лук дубовый,
Тонку тросточку сломил,
Стрелкой легкой завострил
И пошел на край долины
У моря искать дичины.

К морю лишь подходит он,
Вот и слышит будто стон...
Видно на море не тихо;
Смотрит — видит дело лихо:
Бьется лебедь средь зыбей,
Коршун носится над ней;
Та бедняжка так и плещет,
Воду вкруг мутит и хлещет...
Тот уж когти распустил,
Клёв кровавый навострил...
Но как раз стрела запела,
В шею коршуна задела —
Коршун в море кровь пролил,
Лук царевич опустил;
Смотрит: коршун в море тонет
И не птичьим криком стонет,
Лебедь около плывет,
Злого коршуна клюет,
Гибель близкую торопит,
Бьет крылом и в море топит —
И царевичу потом
Молвит русским языком:
«Ты, царевич, мой спаситель,
Мой могучий избавитель,
Не тужи, что за меня
Есть не будешь ты три дня,

Что стрела пропала в море;
Это горе — всё не горе.
Отплачу тебе добром,
Сослужу тебе потом:
Ты не лебедь ведь избавил,
Девицу в живых оставил;
Ты не коршуна убил,
Чародея подстрелил.
Ввек тебя я не забуду:
Ты найдешь меня повсюду,
А теперь ты воротись,
Не горюй и спать ложись».

Улетела лебедь-птица,
А царевич и царица,
Целый день проведши так,
Лечь решились на тощак.
Вот открыл царевич очи;
Отрясая грезы ночи
И дивясь, перед собой
Видит город он большой,
Стены с частыми зубцами,
И за белыми стенами
Блещут маковки церквей
И святых монастырей.
Он скорей царицу будит;
Та как ахнет!.. «То ли будет? —
Говорит он, — вижу я:
Лебедь тешится моя».
Мать и сын идут ко граду.
Лишь ступили за ограду,
Оглушительный трезвон
Поднялся со всех сторон:

К ним народ навстречу валит,
Хор церковный бога хвалит;
В колымагах золотых
Пышный двор встречает их;
Все их громко величают
И царевича венчают
Княжей шапкой, и главой
Возглашают над собой;

И среди своей столицы,
С разрешения царицы,
В тот же день стал княжить он
И нарекся: князь Гвидон.

Ветер на море гуляет 
И кораблик подгоняет; 
Он бежит себе в волнах 
На раздутых парусах. 
Корабельщики дивятся, 
На кораблике толпятся, 
На знакомом острову 
Чудо видят наяву: 
Город новый златоглавый, 
Пристань с крепкою заставой - 
Пушки с пристани палят, 
Кораблю пристать велят. 
Пристают к заставе гости 
Князь Гвидон зовет их в гости, 
Их он кормит и поит 
И ответ держать велит: 
"Чем вы, гости, торг ведете 
И куда теперь плывете?" 
Корабельщики в ответ: 
"Мы объехали весь свет, 
Торговали соболями, 
Чорнобурьши лисами; 
А теперь нам вышел срок, 
Едем прямо на восток, 
Мимо острова Буяна, 
В царство славного Салтана..." 
Князь им вымолвил тогда: 
"Добрый путь вам, господа, 
По морю по Окияну 
К славному царю Салтану; 
От меня ему поклон". 
Гости в путь, а князь Гвидон 
С берега душой печальной 
Провожает бег их дальный; 
Глядь - поверх текучих вод 
Лебедь белая плывет. 
"Здравствуй, князь ты мой прекрасный! 
Что ты тих, как день ненастный? 
Опечалился чему?" - 
Говорит она ему. 

Князь печально отвечает: 
"Грусть-тоска меня съедает, 
Одолела молодца: 
Видеть я б хотел отца". 
Лебедь князю: "Вот в чем горе! 
Ну послушай: хочешь в море 
Полететь за кораблем? 
Будь же, князь, ты комаром". 
И крылами замахала, 
Воду с шумом расплескала 
И обрызгала его 
С головы до ног всего. 
Тут он в точку уменьшился, 
Комаром оборотился, 
Полетел и запищал, 
Судно на море догнал, 
Потихоньку опустился 
На корабль - и в щель забился. 
Ветер весело шумит, 
Судно весело бежит 
Мимо острова Буяна, 
К царству славного Салтана, 
И желанная страна 
Вот уж издали видна. 
Вот на берег вышли гости; 
Царь Салтан зовет их в гости, 
И за ними во дворец 
Полетел наш удалец. 
Видит: весь сияя в злате, 
Царь Салтан сидит в палате 
На престоле и в венце 
С грустной думой на лице;  

А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой Бабарихой 
Около царя сидят 
И в глаза ему глядят. 
Царь Салтан гостей сажает 
За свой стол и вопрошает: 
"Ой вы, гости-господа, 
Долго ль ездили? куда? 
Ладно ль за морем иль худо? 
И какое в свете чудо?" 
Корабельщики в ответ: 
"Мы объехали весь свет; 
За морем житье на худо, 
В свете ж вот какое чудо: 
В море остров был крутой, 
Не привальный, не жилой; 
Он лежал пустой равниной; 
Рос на нем дубок единый; 
А теперь стоит на нем 
Новый город со дворцом, 
С златоглавыми церквами, 
С теремами и садами, 
А сидит в нем князь Гвидон; 
Он прислал тебе поклон". 
Царь Салтан дивится чуду; 
Молвит он: "Коль жив я буду, 
Чудный остров навещу, 
У Гвидона погощу". 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой Бабарихой 
Не хотят его пустить 
Чудный остров навестить. 
"Уж диковинка, ну право,- 
Подмигнув другим лукаво, 
Повариха говорит,- 
Город у моря стоит! 
Знайте, вот что не безделка: 
Ель в лесу, под елью белка, 
Белка песенки поет 
И орешки все грызет, 
А орешки не простые, 
Все скорлупки золотые, 
Ядра - чистый изумруд; 
Вот что чудом-то зовут". 
Чуду царь Салтан дивится, 
А комар-то злится, злится - 
И впился комар как раз 
Тетке прямо в правый глаз. 
Повариха побледнела, 
Обмерла и окривела. 
Слуги, сватья и сестра 
С криком ловят комара. 
"Распроклятая ты мошка! 
Мы тебя!.." А Он в окошко 
Да спокойно в свой удел 
Через море полетел. 

Снова князь у моря ходит, 
С синя моря глаз не сводит; 
Глядь - поверх текучих вод 
Лебедь белая плывет. 
"Здравствуй, князь ты мой прекрасный! 
Что ж ты тих, как день ненастный? 
Опечалился чему?" - 
Говорит она ему. 
Князь Гвидон ей отвечает: 
"Грусть-тоска меня съедает; 
Чудо чудное завесть 
Мне б хотелось. Где-то есть 
Ель в лесу, под елью белка; 
Диво, право, не безделка - 
Белка песенки поет 
Да орешки все грызет, 
А орешки не простые, 
Все скорлупки золотые, 
Ядра - чистый изумруд; 
Но, быть может, люди врут". 
Князю лебедь отвечает: 
"Свет о белке правду бает; 
Это чудо знаю я; 
Полно, князь, душа моя, 
Не печалься; рада службу 
Оказать тебе я в дружбу". 
С ободренною душой 
Князь пошел себе домой; 
Лишь ступил на двор широкий - 
Что ж? под елкою высокой, 
Видит, белочка при всех 
Золотой грызет орех, 
Изумрудец вынимает, 
А скорлупку собирает, 
Кучки равные кладет, 
И с присвисточкой поет 
При честном при всем народе: 
Во саду ли, в огороде. 
Изумился князь Гвидон. 
"Ну, спасибо,- молвил он,- 
Ай да лебедь - дай ей боже, 
Что и мне, веселье то же". 
Князь для белочки потом 
Выстроил хрустальный дом. 
Караул к нему приставил 
И притом дьяка заставил 
Строгий счет орехам весть. 
Князю прибыль, белке честь. 

Ветер по морю гуляет 
И кораблик подгоняет; 
Он бежит себе в волнах 
На поднятых парусах 
Мимо острова крутого, 
Мимо города большого: 
Пушки с пристани палят, 
Кораблю пристать велят. 
Пристают к заставе гости; 
Князь Гвидон зовет их в гости, 
Их и кормит и поит 
И ответ держать велит: 
"Чем вы, гости, торг ведете 
И куда теперь плывете?" 
Корабельщики в ответ: 
"Мы объехали весь свет, 
Торговали мы конями, 
Все донскими жеребцами, 
А теперь нам вышел срок - 
И лежит нам путь далек: 
Мимо острова Буяна 
В царство славного Салтана..." 
Говорит им князь тогда: 
"Добрый путь вам, господа, 
По морю по Окияну 
К славному царю Салтану; 
Да скажите: князь Гвидон 
Шлет царю-де свой поклон". 

Гости князю поклонились, 
Вышли вон и в путь пустились. 
К морю князь - а лебедь там 
Уж гуляет по волнам. 
Молит князь: душа-де просит, 
Так и тянет и уносит... 
Вот опять она его 
Вмиг обрызгала всего: 
В муху князь оборотился, 
Полетел и опустился 
Между моря и небес 
На корабль - и в щель залез. 

Ветер весело шумит, 
Судно весело бежит 
Мимо острова Буяна, 
В царство славного Салтана - 
И желанная страна 
Вот уж издали видна; 
Вот на берег вышли гости; 
Царь Салтан зовет их в гости, 
И за ними во дворец 
Полетел наш удалец. 
Видит: весь сияя в злате, 
Царь Салтан сидит в палате 
На престоле и в венце, 
С грустной думой на лице. 
А ткачиха с Бабарихой 
Да с кривою поварихой 
Около царя сидят. 
Злыми жабами глядят. 
Царь Салтан гостей сажает 
За свой стол и вопрошает: 
"Ой вы, гости-господа, 
Долго ль ездили? куда? 
Ладно ль за морем иль худо? 
И какое в свете чудо?" 
Корабельщики в ответ: 
"Мы объехали весь свет; 
За морем житье не худо; 
В свете ж вот какое чудо: 
Остров на море лежит, 
Град на острове стоит 
С златоглавыми церквами, 
С теремами да садами; 
Ель растет перед дворцом, 
А под ней хрустальный дом; 
Белка там живет ручная, 
Да затейница какая! 
Белка песенки поет 
Да орешки все грызет, 
А орешки не простые, 
Все скорлупки золотые, 
Ядра - чистый изумруд; 
Слуги белку стерегут, 
Служат ей прислугой разной - 
И приставлен дьяк приказный 
Строгий счет орехам весть; 
Отдает ей войско честь; 
Из скорлупок льют монету 
Да пускают в ход по свету; 
Девки сыплют изумруд 
В кладовые, да под спуд; 
Все в том острове богаты, 
Изоб нет, везде палаты; 
А сидит в нем князь Гвидон; 
Он прислал тебе поклон". 
Царь Салтан дивится чуду. 
"Если только жив я буду, 
Чудный остров навещу, 
У Гвидона погощу". 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой Бабарихой 
Не хотят его пустить 
Чудный остров навестить. 
Усмехнувшись исподтиха, 
Говорит царю ткачиха: 
"Что тут дивного? ну,'вот! 
Белка камушки грызет, 
Мечет золото и в груды 
Загребает изумруды; 
Этим нас не удивишь, 
Правду ль, нет ли говоришь. 
В свете есть иное диво: 
Море вздуется бурливо, 
Закипит, подымет вой, 
Хлынет на берег пустой, 
Разольется в шумном беге, 
И очутятся на бреге, 
В чешуе, как жар горя, 
Тридцать три богатыря, 
Все красавцы удалые, 
Великаны молодые, 
Все равны, как на подбор, 
С ними дядька Черномор. 
Это диво, так уж диво, 
Можно молвить справедливо!" 
Гости умные молчат, 
Спорить с нею не хотят. 
Диву царь Салтан дивится, 
А Гвидон-то злится, злится... 
Зажужжал он и как раз 
Тетке сел на левый глаз, 
И ткачиха побледнела: 
"Ай!" - и тут же окривела; 
Все кричат: "Лови, лови, 
Да дави ее, дави... 
Вот ужо! постой немножко, 
Погоди..." А князь в окошко, 
Да спокойно в свой удел 
Через море прилетел. 

Князь у синя моря ходит, 
С синя моря глаз не сводит; 
Глядь - поверх текучих вод 
Лебедь белая плывет. 
"Здравствуй, князь ты мой прекрасный! 
Что ты тих, как день ненастный? 
Опечалился чему?" - 
Говорит она ему. 
Князь Гвидон ей отвечает: 
"Грусть-тоска меня съедает - 
Диво б дивное хотел 
Перенесть я в мой удел". 
- "А какое ж это диво?" 
- "Где-то вздуется бурливо 
Окиян, подымет вой, 
Хлынет на берег пустой, 
Расплеснется в шумном беге, 
И очутятся на бреге, 
В чешуе, как жар горя, 
Тридцать три богатыря, 
Все красавцы молодые, 
Великаны удалые, 
Все равны, как на подбор, 
С ними дядька Черномор". 
Князю лебедь отвечает: 
"Вот что, князь, тебя смущает? 
Не тужи, душа моя, 
Это чудо знаю я. 
Эти витязи морские 
Мне ведь братья все родные. 
Не печалься же, ступай, 
В гости братцев поджидай". 

Князь пошел, забывши горе, 
Сел на башню, и на море 
Стал глядеть он; море вдруг 
Всколыхалося вокруг, 
Расплескалось в шумном беге 
И оставило на бреге 
Тридцать три богатыря; 

В чешуе, как жар горя, 
Идут витязи четами, 
И, блистая сединами, 
Дядька впереди идет 
И ко граду их ведет. 
С башни князь Гвидон сбегает, 
Дорогих гостей встречает; 
Второпях народ бежит; 
Дядька князю говорит: 
"Лебедь нас к тебе послала 
И наказом наказала 
Славный город твой хранить 
И дозором обходить. 
Мы отныне ежеденно 
Вместе будем непременно 
У высоких стен твоих 
Выходить из вод морских, 
Так увидимся мы вскоре, 
А теперь пора нам в море; 
Тяжек воздух нам земли". 
Все потом домой ушли. 

Ветер по морю гуляет 
И кораблик подгоняет; 
Он бежит себе в волнах 
На поднятых парусах 
Мимо острова крутого, 
Мимо города большого; 
Пушки с пристани палят, 
Кораблю пристать велят. 
Пристают к заставе гости; 
Князь Гвидон зовет их в гости, 
Их и кормит, и поит, 
И ответ держать велит: 
"Чем вы, гости, торг ведете? 
И куда теперь плывете?" 
Корабельщики в ответ: 
"Мы объехали весь свет; 
Торговали мы булатом, 
Чистым серебром и златом, 
И теперь нам вышел срок; 
А лежит нам путь далек, 
Мимо острова Буяна, 
В царство славного Салтана". 
Говорит им князь тогда: 
"Добрый путь вам, господа, 
По морю по Окияну 
К славному царю Салтану. 
Да скажите ж: князь Гвидон 
Шлет-де свой царю поклон". 

Гости князю поклонились, 
Вышли вон и в путь пустились. 
К морю князь, а лебедь там 
Уж гуляет по волнам. 
Князь опять: душа-де просит... 
Так и тянет и уносит... 
И опять она его 
Вмиг обрызгала всего. 
Тут он очень уменьшился, 
Шмелем князь оборотился, 
Полетел и зажужжал; 
Судно на море догнал, 
Потихоньку опустился 
На корму - и в щель забился. 

Ветер весело шумит, 
Судно весело бежит 
Мимо острова Буяна, 
В царство славного Салтана, 
И желанная страна 
Вот уж издали видна. 
Вот на берег вышли гости. 
Царь Салтан зовет их в гости, 
И за ними во дворец 
Полетел наш удалец. 
Видит, весь сияя в злате, 
Царь Салтан сидит в палате 
На престоле и в венце, 
С грустной думой на лице. 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой Бабарихой 
Около царя сидят - 
Четырьмя все три глядят. 
Царь Салтан гостей сажает 
За свой стол и вопрошает: 
"Ой вы, гости-господа, 
Долго ль ездили? куда? 
Ладно ль за морем иль худо? 
И какое в свете чудо?" 
Корабельщики в ответ: 
"Мы объехали весь свет; 
За морем житье не худо; 
В свете ж вот какое чудо: 
Остров на море лежит, 
Град на острове стоит, 
Каждый день идет там диво: 
Море вздуется бурливо, 
Закипит, подымет вой, 
Хлынет на берег пустой, 
Расплеснется в скором беге - 
И останутся на бреге 
Тридцать три богатыря, 
В чешуе златой горя, 
Все красавцы молодые, 
Великаны удалые, 
Все равны, как на подбор; 
Старый дядька Черномор 
С ними из моря выходит 
И попарно их выводит, 
Чтобы остров тот хранить 
И дозором обходить - 
И той стражи нет надежней, 
Ни храбрее, ни прилежней. 
А сидит там князь Гвидон; 
Он прислал тебе поклон". 
Царь Салтан дивится чуду. 
"Коли жив я только буду, 
Чудный остров навещу 
И у князя погощу". 
Повариха и ткачиха 
Ни гугу - но Бабариха, 
Усмехнувшись, говорит: 
"Кто нас этим удивит? 
Люди из моря выходят 
И себе дозором бродят! 
Правду ль бают или лгут, 
Дива я не вижу тут. 
В свете есть такие ль дива? 
Вот идет молва правдива: 
За морем царевна есть, 
Что не можно глаз отвесть: 
Днем свет божий затмевает, 
Ночью землю освещает, 
Месяц под косой блестит, 
А во лбу звезда горит. 
А сама-то величава, 
Выступает, будто пава; 
А как речь-то говорит, 
Словно реченька журчит. 
Молвить можно справедливо. 
Это диво, так уж диво". 
Гости умные молчат: 
Спорить с бабой не хотят. 
Чуду царь Салтан дивится - 
А царевич хоть и злится, 
Но жалеет он очей 
Старой бабушки своей: 
Он над ней жужжит, кружится - 
Прямо на нос к ней садится, 
Нос ужалил богатырь: 
На носу вскочил волдырь. 
И опять пошла тревога: 
"Помогите, ради бога! 
Караул! лови, лови, 
Да дави его, дави... 
Вот ужо! пожди немножко, 
Погоди!.." А шмель в окошко, 
Да спокойно в свой удел 
Через море полетел. 

Князь у синя моря ходит, 
С синя моря глаз не сводит; 
Глядь - поверх текучих вод 
Лебедь белая плывет. 
"Здравствуй, князь ты мой прекрасный! 
Что ж ты тих, как день ненастный? 
Опечалился чему?" - 
Говорит она ему. 
Князь Гвидон ей отвечает: 
"Грусть-тоска меня съедает: 
Люди женятся; гляжу, 
Не женат лишь я хожу". 
- "А кого же на примете 
Ты имеешь?" - "Да на свете, 
Говорят, царевна есть, 
Что не можно глаз отвесть. 
Днем свет божий затмевает, 
Ночью землю освещает - 
Месяц под косой блестит, 
А во лбу звезда горит. 
А сама-то величава, 
Выступает, будто пава; 
Сладку речь-то говорит, 
Будто реченька журчит. 
Только, полно, правда ль это?" 
Князь со страхом ждет ответа. 
Лебедь белая молчит 
И, подумав, говорит: 
"Да! такая есть девица. 
Но жена не рукавица: 
С белой ручки не стряхнешь 
Да за пояс не заткнешь. 
Услужу тебе советом - 
Слушай: обо всем об этом 
Пораздумай ты путем, 
Не раскаяться б потом". 
Князь пред нею стал божиться, 
Что пора ему жениться, 
Что об этом обо всем 
Передумал он путем; 
Что готов душою страстной 
За царевною прекрасной 
Он пешком идти отсель 
Хоть за тридевять земель. 
Лебедь тут, вздохнув глубоко, 
Молвила: "Зачем далеко? 
Знай, близка судьба твоя, 
Ведь царевна эта - я". 
Тут она, взмахнув крылами, 
Полетела над волнами 
И на берег с высоты 
Опустилася в кусты, 
Встрепенулась, отряхнулась 
И царевной обернулась:  

Месяц под косой блестит, 
А во лбу звезда горит; 
А сама-то величава, 
Выступает, будто пава; 
А как речь-то говорит, 
Словно реченька журчит. 
Князь царевну обнимает, 
К белой груди прижимает 
И ведет ее скорей 
К милой матушке своей. 
Князь ей в ноги, умоляя: 
" Государыня-родная! 
Выбрал я жену себе, 
Дочь послушную тебе. 
Просим оба разрешенья, 
Твоего благословенья: 
Ты детей благослови 
Жить в совете и любви". 

Над главою их покорной 
Мать с иконой чудотворной 
Слезы льет и говорит: 
"Бог вас, дети, наградит". 
Князь не долго собирался, 
На царевне обвенчался; 
Стали жить да поживать, 
Да приплода поджидать. 

Ветер по морю гуляет 
И кораблик подгоняет; 
Он бежит себе в волнах 
На раздутых парусах 
Мимо острова крутого, 
Мимо города большого; 
Пушки с пристани палят, 
Кораблю пристать велят. 
Пристают к заставе гости. 
Князь Гвидон зовет их в гости. 
Он их кормит, и поит, 
И ответ держать велит: 
"Чем вы, гости, торг ведете 
И куда теперь плывете?" 
Корабельщики в ответ: 
"Мы объехали весь свет, 
Торговали мы недаром 
Неуказанным товаром; 
А лежит нам путь далек: 
Восвояси на восток, 
Мимо острова Буяна, 
В царство славного Салтана". 
Князь им вымолвил тогда: 
"Добрый путь вам, господа, 
По морю по Окияну 
К славному царю Салтану; 
Да напомните ему, 
Государю своему: 
К нам он в гости обещался, 
А доселе не собрался - 
Шлю ему я свой поклон". 
Гости в путь, а князь Гвидон 
Дома на сей раз остался 
И с женою не расстался. 

Ветер весело шумит, 
Судно весело бежит 
Мимо острова Буяна, 
К царству славного Салтана, 
И знакомая страна 
Вот уж издали видна. 
Вот на берег вышли гости. 
Царь Салтан зовет их в гости, 
Гости видят: во дворце 
Царь сидит в своем венце. 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой Бабарихой 
Около царя сидят, 
Четырьмя все три глядят. 
Царь Салтан гостей сажает 
За свой стол и вопрошает: 
"Ой вы, гости-господа, 
Долго ль ездили? куда? 
Ладно ль за морем иль худо? 
И какое в свете чудо?" 
Корабельщики в ответ: 
"Мы объехали весь свет; 
За морем житье не худо, 
В свете ж вот какое чудо: 
Остров на море лежит, 
Град на острове стоит, 
С златоглавыми церквами, 
С теремами и садами; 
Ель растет перед дворцом, 
А под ней хрустальный дом: 
Белка в нем живет ручная, 
Да чудесница какая! 
Белка песенки поет 
Да орешки все грызет; 
А орешки не простые, 
Скорлупы-то золотые. 
Ядра - чистый изумруд; 
Белку холят, берегут. 
Там еще другое диво: 
Море вздуется бурливо, 
Закипит, подымет вой, 
Хлынет на берег пустой, 
Расплеснется в скором беге, 
И очутятся на бреге, 
В чешуе, как жар горя, 
Тридцать три богатыря, 
Все красавцы удалые, 
Великаны молодые, 
Все равны, как на подбор - 
С ними дядька Черномор. 
И той стражи нет надежней, 
Ни храбрее, ни прилежней. 
А у князя женка есть, 
Что не можно глаз отвесть: 
Днем свет божий затмевает, 
Ночью землю освещает; 
Месяц под косой блестит, 
А во лбу звезда горит. 
Князь Гвидон тот город правит, 
Всяк его усердно славит; 
Он прислал тебе поклон, 
Да тебе пеняет он: 
К нам-де в гости обещался, 
А доселе не собрался". 

Тут уж царь не утерпел, 
Снарядить он флот велел. 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой Бабарихой 
Не хотят царя пустить 
Чудный остров навестить. 
Но Салтан им не внимает 
И как раз их унимает: 
"Что я? царь или дитя? - 
Говорит он не шутя.- 
Нынче ж еду!" - Тут он топнул, 
Вышел вон и дверью хлопнул. 

Под окном Гвидон сидит, 
Молча на море глядит: 
Не шумит оно, не хлещет, 
Лишь едва-едва трепещет. 
И в лазоревой дали 
Показались корабли: 
По равнинам Окияна 
Едет флот царя Салтана. 
Князь Гвидон тогда вскочил, 
Громогласно возопил: 
"Матушка моя родная! 
Ты, княгиня молодая! 
Посмотрите вы туда: 
Едет батюшка сюда".  

Флот уж к острову подходит. 
Князь Гвидон трубу наводит: 
Царь на палубе стоит 
И в трубу на них глядит; 
С ним ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой Бабарихой; 
Удивляются оне 
Незнакомой стороне. 
Разом пушки запалили; 
В колокольнях зазвонили; 
К морю сам идет Гвидон; 
Там царя встречает он 
С поварихой и ткачихой, 
С сватьей бабой Бабарихой; 
В город он повел царя, 
Ничего не говоря. 

Все теперь идут в палаты: 
У ворот блистают латы, 
И стоят в глазах царя 
Тридцать три богатыря, 
Все красавцы молодые, 
Великаны удалые, 
Все равны, как на подбор, 
С ними дядька Черномор. 
Царь ступил на двор широкий: 
Там под елкою высокой 
Белка песенку поет, 
Золотой орех грызет, 
Изумрудец вынимает 
И в мешочек опускает; 
И засеян двор большой 
Золотою скорлупой. 
Гости дале - торопливо 
Смотрят - что ж? княгиня - диво: 
Под косой луна блестит, 
А во лбу звезда горит: 
А сама-то величава, 
Выступает, будто пава, 
И свекровь свою ведет. 
Царь глядит - и узнает... 
В нем взыграло ретивое! 
"Что я вижу? что такое? 
Как!" - и дух в нем занялся... 
Царь слезами залился, 
Обнимает он царицу, 
И сынка, и молодицу, 

И садятся все за стол; 
И веселый пир пошел. 
А ткачиха с поварихой, 
С сватьей бабой Бабарихой 
Разбежались по углам; 
Их нашли насилу там. 
Тут во всем они признались, 
Повинились, разрыдались; 
Царь для радости такой 
Отпустил всех трех домой. 
День прошел - царя Салтана 
Уложили спать вполпьяна. 
Я там был; мед, пиво пил - 
И усы лишь обмочил. 

1831