Моя Карелия

Государственный гимн Республики Карелия 

Автор музыки — Александр Белобородов, авторы текста — Иван Костин, Армас Мишин.

Край родной — Карелия!
Древняя мудрая земля.
Братских племен одна семья,
Карелия!

Звените, озера, и пой, тайга!
Родная земля, ты мне дорога.
Высоко на сопках твоих стою
И песню во славу тебе пою.

Край родной — Карелия!
Ты мне навек судьбой дана.
Здравствуй в веках, моя страна,
Карелия!

Герои былин средь лесов и гор
Живут на земле нашей до сих пор.
Лейся, песня! Кантеле, звонче пой
Во имя карельской земли святой!

Край родной — Карелия!
Рун и былин напев живой.
Вижу рассвет лучистый твой, Карелия!
Вижу рассвет лучезарный твой, Карелия!

Традиционное кантеле: мифы «Калевалы» и реальность. Н.С. Михайлова. Петрозаводск.

В традиционной культуре кантеле делали из цельного куска дерева, предпочтение отдавали ели и ольхе, реже – березе и осине. Дерево выбирали крепкое, с прожилками и без сучков, чтобы инструмент не раскалывался и выдерживал натяжение струн. Мастера знали, как найти подходящий материал: «…не всякое дерево годится. Ель нужна такая, у которой древесина краснеет, как только кору снимешь. И ольха годится. Ольху искать надо там, где речка шумит. Старики говорили: шум голос кантеле дает» [Пулькин 1971: 115]. В процессе вытесывания заготовку неоднократно поливали соленой водой для уплотнения древесины, улучшения ее резонаторных качеств и повышения сопротивляемости деформации в процессе высыхания. Новое кантеле, если была возможность, несли к морю и вымачивали, считая, что «море голос кантеле дает» [Пулькин 1971: 115].

В эпосе «Калевала» материалом для нового кантеле послужила свилеватая береза (Свиль – место в древесине с волнистым, сильно изогнутым или спутанным расположением волокон.), произрастающая на «местах поганых этих, на поскотинах открытых» [Леннрот 2001: 494]. Поскольку береза является редко используемым материалом при изготовлении традиционных кантеле, а ее свилеватость усложняет обработку древесины и ухудшает резонаторные качества, причины именно такого выбора Э. Леннрота следует искать в других источниках. Возможно, им стала записанная В. Поркком в Ингерманландии в 1833 г. руна об изготовлении кантеле из рогов барана, повествующая об использовании свилеватой березы, произрастающей на пожне, в качестве «крышки» (деки) кантеле [Киуру 1990: 51–53]. В пользу этой версии говорит и место произрастания березы в обоих случаях – открытое пространство («поскотина открытая», «пожня»).

Оба мифа о создании кантеле в эпосе «Калевала» указывают на использование Вяйнямейненом волосяных струн: при изготовлении инструмента из костей рыбы – «волос конский взял у Хийси ( Хийси (Hiisi) – мифическое существо, хозяин леса.)» [Леннрот 2001: 456], из березы – «прядь волос дала девица» [Леннрот 2001: 497]. В народной практике кантелисты использовали жильные (кишечные) или металлические струны, но исследователю карельского кантеле В. Гудкову в 1930 х гг. удалось записать от одной пожилой карелки, что в молодости она видела в своей деревне инструмент с волосяными струнами, звучавшими очень слабо, но нежно и приятно [Гудков 1937: 41]. Столетием раньше Э. Леннрот мог видеть такой инструмент. Кроме того, следует учитывать, что мотив изготовления струн музыкального инструмента из волос девушки широко популярен в мифах других народов и, без сомнения, был известен автору «Калевалы».

Принято считать, что древнейшие кантеле имели пять струн, что соответствовало числу пальцев на руке и совпадало с мелодическим построением эпических песен [Макарьев 1934: 10]. В эпосе акцент сделан на пятиструнном инструменте:

«малости лишь не хватает, нет пяти лишь струн певучих» [Леннрот 2001: 496], но далее их количество уже варьируется: «Прядь волос дала девица, …пять и шесть волос нежнейших, семь своих волос девичьих…» [Леннрот 2001: 497]. Пятиструнные инструменты в народной практике фиксировались редко, преимущественно в Беломорской Карелии. В южных районах Карелии в первой трети ХХ в. были распространены преимущественно 9 , 10 , 11 и 12 струнные инструменты.

Время, затрачиваемое на изготовление кантеле, в обоих случаях испытало влияние христианской мифологии. В «Калевале» – это «летний день» [Леннрот 2001: 496], прослеживаются явные параллели с Днями творения в Библейском времяисчислении. В традиционной культуре мастер должен был делать кантеле шесть недель: «Говорят, кантеле надо делать шесть недель, звучнее будет. Кто брался – каждый день в руки берет, шесть недель делает» (Сведения получены от В. Логинова. Полевые материалы автора: Суоярвский р н, п. Вешкелица, 2000.). Это также указывает на связь с христианскими представлениями, основанными на вере в то, что душа на сороковой день после смерти тела переходит в другой мир. В данном случае происходит одушевление дерева, из которого изготавливается инструмент.

Подробно описана Э. Леннротом посадка кантелиста: «Вековечный Вяйнямейнен сел на самый нижний камень... взял певучий короб в руки, кантеле к себе придвинул, повернул колками кверху, тупие упер в колени» [Леннрот 2001: 497]. В таком (горизонтальном) положении Вяйнямейнен настраивал свой инструмент. Играл он на кантеле, поставив его вертикально, широким основанием трапеции поперек коленей: «инструмент настроил Вяйно, струны звонкие проверил, повернул певучий короб, поперек колен поставил» [Леннрот 2001: 497]. В традиционной практике кантелисты использовали различное положение инструмента при игре: горизонтальное и вертикальное расположение на коленях, аналогично описанным выше, а также клали кантеле на стол. Столь детальное описание посадки кантелиста в «Калевале» свидетельствует о том, что оно опирается на реально увиденную Э. Леннротом игру кантелистов.

Играли на кантеле, перебирая пальцами обеих рук, причем обычно употребляли только пять пальцев: большой, указательный и средний правой руки и указательный и средний – левой. На пятиструнном кантеле за каждым пальцем закрепляется отдельная струна, в многострунных инструментах каждый палец «ведет» несколько струн [Väisänen 2002: IX–XI]. В эпосе также имеется указание на использование пяти пальцев при игре: «Опустил ногтей десяток, пять своих расставил пальцев, пробежал по струнам звонким…» [Леннрот 2001: 497].

Немало стихов в «Калевале» посвящено впечатлению, производимому игрой Вяйнямейнена: «все притихли, чтобы слушать, чтоб игрою наслаждаться» [Леннрот 2001: 469], «вековечный Вяйнямейнен впрямь играл мастеровито, извлекал искусно звуки» [Леннрот 2001: 499] и др. Следует обратить внимание на то, что в эпосе нет упоминаний о том, что игра на кантеле сопровождала пение эпического героя. Возможно, именно рунопевческие способности Вяйнямейнена послужили поводом считать, что кантеле было сделано для аккомпанемента его пению. Но если бы Вяйнямейнен стал петь под кантеле, то инструмент приобрел бы второстепенную аккомпанирующую функцию, не вызывая столь пристального внимания со стороны слушателя.

В народной практике известен только один случай аккомпанирования рунам на кантеле, и тот был поставлен под сомнение финской фольклористкой Э. Энаярви Хаавио [Евсеев 1957: 45]. Речь идет об описании встречи итальянского путешественника Ачерби с рунопевцами во время поездки через Швецию, Финляндию и Лапландию: «Слушатели образуют круг около певцов. Оба они сидят на табуретках и держат друг друга за руки крестообразно согласно обычаю. Рядом на скамейке – игрок на кантеле (выделено мной. – Н. М.)» [цит. по: Черепахина 1983: 15]. И хотя, по мнению А. О. Вяйсянена, наиболее древняя функция кантеле заключалась в сопровождении рунических песен, наигрыши, записанные им в 1914–1917 гг., свидетельствуют об использовании кантеле для аккомпанемента песням более поздних жанров. Интересен тот факт, что Э. Леннрот, описывая свое пребывание у рунопевца О. Малинена, упоминает, что Онтрей и оба его сына искусно играют, но не отмечает, что они исполняют руны под кантеле [Леннрот 1985: 106]. По всей вероятности, если и аккомпанировали на кантеле пению рун, то эта традиция к XIX в. уже практически исчезла.

Обычно игра на кантеле служила не столь аккомпанементом пению, сколько сопровождению танцев и сольной игрой для слушания. Репертуар кантелистов состоял из характерных прелюдий- переборов и танцевальных мелодий. Подтверждением того служат опубликованные записи А. О. Вяйсянена, сделанные в Северном Приладожье, а также материалы В. П. Гудкова, собранные в Пряжинском, Петровском и Ведлозерском районах Карелии, которые, по его словам, на 90% составляли танцевальные, очень живые, веселые и бодрые мотивы. Такой репертуар мог сложиться только в результате долгой практики игры под танцы на деревенских вечеринках. По рассказам исполнителей, до проникновения в карельскую деревню балалайки и гармоники под игру на кантеле очень часто танцевали традиционную «кадрель», «ристукондру» и «круугу» [Гудков 1937: 42]. Часто жители деревни собирались в доме кантелиста, чтобы просто послушать его игру. В. Гудков так описывает свои впечатления о встречах с народными музыкантами: «Когда мы просили сыграть заведомого кантелиста, он обычно немного отнекивался. Соблюдалась, так сказать, формула приличия: я де плохо играю, отец играл лучше. Но кантеле обязательно появлялось в его руках, он клал его себе на колени (иногда – на стол), быстро настраивал и начинал замысловатые переборы… Изба наполнялась слушателями, лица которых, по мере нарастания сложных вариаций, расцветали улыбками одобрения: вот, мол, своя, доморощенная музыка, а как разбирает» [Гудков 1933: 3].
Е. Гаврилов, кантелист из д. Кинерма Пряжинского р на, по словам его дочери, всегда играл только дома для себя и своей семьи.

Соотнесение органологических и этнографических материалов о кантеле с мифами «Калевалы» выявляет тесную связь эпического произведения с исторической действительностью. В основу сочиненного Э. Леннротом сюжета о создании березового кантеле и игры на нем легла реально бытовавшая традиция изготовления кантеле и исполнительства на нем.
Известность и популярность «Калевалы» Э. Леннрота, созданной на основе народных эпических песен, в свою очередь повлияла на представление о традиции исполнительства на кантеле, точнее, на территорию ее распространения. Активное бытование рунопевческой традиции в Беломорской Карелии стало предпосылкой к распространению мнения о том, что именно там должно было сохраниться и исполнительство на древнем музыкальном инструменте карелов – кантеле. Но поскольку свидетельств о бытовании кантеле на этих территориях было совсем немного, то на долгие годы сложилось мнение, что эта традиция угасла. Подтверждением этих слов может служить факт первой поездки в поисках кантеле в 1932 г. молодого энтузиаста, в последующем известного карельского фольклориста В. Гудкова именно в северную Карелию. Впоследствии он напишет: «Руны „Калевалы“ теперь сохранились преимущественно в районе Калевалы. Здесь, казалось бы, должно сохраниться и кантеле. Однако сотрудниками Карельского научно-но исследовательского института обнаружить его здесь пока не удалось» [Гудков 1935: 40].

Настоящим открытием стала живая традиция исполнительства на кантеле обнаруженная на юге Карелии. В 1916–1917 гг. территория Северного Приладожья была тщательно обследована финским музыковедом А. О. Вяйсяненом. В первую свою поездку он прошел от Импилахти до Суйстамо, в следующем году – до Суоярви, встретился с 23 кантелистами, исполнившими ему более 120 наигрышей, что, несомненно, свидетельствует об активном бытовании традиции. Показательно также, что более трети встреченных музыкантов не достигли 50- летнего возраста.

В 1930 х гг. активное исследование карельского кантеле велось сотрудниками Карельского научно исследовательского института В. Гудковым и В. Евсеевым. В 1933 г. они отправились в Пряжинский р- н Карелии. Результаты оказались неожиданными: «…обошли мы около двадцати деревень. И в восемнадцати деревнях мы отыскали кантеле, в большинстве случаев по нескольку экземпляров», – и далее: «Нам удалось записать адреса более двух десятков игроков на кантеле и непосредственно слушать игру десятерых» [Гудков 1933: 3]. Спустя два года кропотливой работы по выявлению носителей традиции исполнительства на кантеле в докладной записке Сектора музыкальной этнографии КНИИ будут подведены первые итоги: «Самодельные 8–12 струнные кантеле до сих пор продолжают бытовать в карельской деревне, преимущественно в Южной Карелии (районы: Пряжинский, Олонецкий, Петровский). Наличие кантеле установлено более чем в 40 пунктах ии зарегистрировано более 20 кантелистов. Следовательно, кантеле не является инструментом вымершим» [Докладная записка 1935: 23]. Позднее В. Евсеев составил полный список взятых на учет Карельским научно исследовательским институтом традиционных исполнителей, в него вошли фамилии 41 кантелиста и дополнительно названия 23 деревень, где были обнаружены только инструменты [Евсеев б/г: 6].

Таким образом, воспетый в XIX в. в севернокарельских рунах, вошедших в эпос «Калевала», традиционный музыкальный инструмент карелов – кантеле, крайне редко встречающийся в Беломорской Карелии, еще в первой трети ХХ в. активно бытовал в южных районах республики.
1 - Усовершенствованный хроматический кантеле, сконструированный В. Гудковым. 1939 г. Автор съемки Г. Анкудинов
2 - Кантелисты-колхозники колхоза "Светлый луч".С. Семёнов и И. Романов(справа). Пряжинский р-н 1938 год.
3 - Кантелист-сказочник Д. Бертов. С. Тигвера 1936 год.
4 - Последний исполнитель рун на старом кантеле в деревне Мийнала 1936 год.
5 - Трифонов , С. Тупицин исполнители рун "Калевалы" 1932 год.
6 - Кантелист Е. Фокин . Ведлозерский р-н.1938 год.
7 - 64-летний колхозник В. Яковлев играет на самодельном кантеле, изготовленном в 1918 году. Деревня Топозеро

8 - Иван Лебедев играет на самодельном кантеле. 1938. Фото из Национального архива Республики Карелия
9 - Рунопевцы. Iivana Misukka, Iivana Onoila, Konstantin Kuokka
10 - Kuokka, Konstantin, Onoila, Iivana, Shemeikka, Iivana. Sortavala, Vakkosalmen puisto

Муниципальное бюджетное дошкольное образовательное учреждение Петрозаводского городского округа «Центр развития ребенка – детский сад № 71 «Золотая рыбка»

Технологическая карта

Непосредственной образовательной деятельности

Музыкального руководителя Михайловой Натальи Леонидовны

Образовательная область: «Художественно-эстетическое развитие»

Тема: «Народные музыкальные инструменты Карелии»

Цель: формирование представлений о традиционных народных музыкальных инструментах

Задачи: 

Образовательные задачи:

• Познакомить народными музыкальными инструментами (пастуший рожок, коровий колокольчик (ботало), кантеле)
•  Создавать условия для расширения представлений детей о родном крае, о достопримечательностях Карелии.

Развивающие задачи:

• Развивать тембровый слух и чувство ритма;
• Развивать логическое мышление, слуховое, зрительное восприятие и внимание;
• Развивать общую и мелкую моторику, координацию движений;

Воспитательные задачи:

• Способствовать формированию положительных эмоций при совместном сотрудничестве детей и взрослых.

Оборудование: мультимедийное оборудование, народные музыкальные инструменты (рожок, коровий колокол, кантеле),  игрушки для детского музицирования (пуговицы, расчески, шаркунки, деревянные ложки, палочки, трещотки), сундучки с загадками: картинки - пастушок, картинка корова с колокольчиком, береста, железо, картинка – нотки, картинка - рожок мороженого, инструмент - кантеле, лодка, стульчики - 10 шт., столы- 3 шт.