Представлена Глава 2 диссертации Нехорошева И.В. "Особенности субъективного качества жизни людей с различной нравственной направленностью", с.45-90.

Ссылка на полный текст: pdf-файл

для цитирования: Нехорошева И.В. Особенности субъективного качества жизни людей с различной нравственной направленностью: дисс... канд. психол. наук. Москва. 2014. 248с. EDN: SVBRVV

2. Анализ исследований субъективного качества жизни в зарубежной и отечественной психологии

2.1. Основные подходы к изучению субъективного качества жизни в зарубежной и отечественной психологии

2.1.1. Зарубежная концепция субъективного качества жизни

Научное направление по изучению качества жизни стало зарождаться в 1950…1960-е годы. Социально-экономическая цель развития западного общества того времени характеризуется терминами «общество изобилия» и «общество потребления». Господствующая тогда общественная идеология постулировала возможность достижения всеобщего благоденствия, социальной однородности и бесконфликтного существования общества за счет изобилия и дешевизны товаров массового потребления [154]. Доминирующим в понимании качества жизни сначала являлся эко­номический подход, поэтому новое понятие «качество жизни» еще мало отличалось по содержанию от понятия «уровень жизни». Но затем идеи концепции качества жизни стали развиваться в противовес приоритету экономического роста и идеологии общества потребления.

Становление основных идей концепции качества жизни происходило наиболее интенсивно в 1960…1970-х годах и было тесно связано с общим гуманистическим подъемом 1960-х годов, который преобразил все сферы жизни. Ключевые идеи, образующие «ядро» концепции качества жизни в 1960…1970-х годах, можно сформулировать следующим образом:

1) экономический рост, изобилие и дешевизна товаров массового потребления не обеспечат людям психологическое благополучие и счастье (Э. Ласло, Дж. Форрестер, Э. Фромм);

2) последствия экономического роста и свободно-рыночного капитализма скорее негативны и в материальном плане: загрязнение окружающей среды и т.п. (Э. Ласло, Д. Медоуз, Э. Фромм, Д. Фостер, Дж. Форрестер), и в социально-экономическом плане: концентрация власти, зависимость бедных от богатых, экономическое и социальное неравенство (Дж. Гэлбрейт), и в психологическом плане: рост напряженности и стресса, обесценивание нравственных норм и т.п. (Ж. Аттали, М. Гийом, Д. Фостер, Э. Фромм);

3) необходимо прекратить безудержную гонку за ростом экономических и производственных показателей, заменить концепцию максимального экономического роста концепцией социаль­но-экономического прогресса, которая гармонично сочетала бы идеи удовлетворения и материальных, и духовных потребностей человека, снизить потребление и, наконец, обратить внимание на развитие лучших человеческих качеств и создание более гуманного общества. Именно это приведет людей к повышению психологического благополучия и удовлетворенности жизнью (А. Печчеи, Дж. Форрестер, Д. Медоуз, Э. Ласло, Э. Фромм) [141; 189, с. 12-14; 197; 198, с. 10; 255].

В 1960…1970-х годах параллельно с социологической концепцией качества жизни развивалось гуманистическое направление в психологии. Идеи А. Маслоу [118], Э. Фромма [198] и других известных психологов во многом были созвучны идеям концепции качества жизни или даже пересказывали их. Благодаря этому усиливался интерес гуманистически ориентированных психологов к концепции качества жизни. Значительное внимание исследователей уделялось факторам, влияющим на удовлетворенность жизнью и счастье. В результате этого к середине 1970-х годов накопился достаточный объем эмпирических данных, доказывающих, что рост уровня материального благополучия наций влияет на повышение удовлетворенности жизнью и счастья меньше, чем предполагалось, а то и вовсе не влияет [8, с. 162; 11, с. 69; 189, с. 5]. Следовательно, уровень материальных достижений нации не может рассматриваться как основной индикатор качества жизни. Постепенно формируется осознание необходимости учета субъективных мнений людей об окружающей их жизни. Начинают накапливаться эмпирические данные, свидетельствующие о боль­шом влиянии субъективных, психологических факторов на удовлетворенность жизнью и счастье [180, с. 39].

С середины 1970-х годов психологические исследования субъективного качества жизни оформляются в отдельное научное направление, посвященное исследованию субъективных мнений людей о своей и окружающей жизни, а также связанному с этими мнениями психоэмоциональному благополучию людей. Формирование данной области научного знания связано с работами Н. Брэдберна, А. Эбби, Ф. Эндрюса, А. Кэмпбелла, П. Конверса, У. Роджерса, С. Уити, E. Диенера, Р. Инглхарта и др.

В 1969 году Н. Брэдберн в книге «Структура психологического благополучия» ввел понятие «психологическое благополучие» [233], которое связывал с ощущением счастья, общей удовлетворенностью жизнью и соотношением позитивных и негативных эмоций. Несколько позже в 1974 году А. Кэмпбелл в статье «Качество жизни как психологический феномен» предлагает ввести психоэмоциональные индикаторы для оценки качества жизни людей [189, с. 15-16]. Изучению качества жизни была посвящена известная работа авторов А. Кэмпбелла, П. Конверса, У. Роджерса «Качество американской жизни: представления, оценки, удовлетворенность» (1976) [234]. Уровень счастья и общей удовлетворенности жизнью рассматривались в книге как показатели «общего ощущения благополучия». Отдельные разделы были посвящены дополнительным индикаторам качества жизни (аффективному балансу, ожиданиям и устремлениям людей). Во многих других ранних и современных работах по субъективному качеству жизни наряду с понятием «субъективное качество жизни» часто используется термин «субъективное благополучие» (subjective well-being). Они рассматриваются либо как синонимы, либо как индикаторы и составляющие друг друга, например такими авторами, как Ф. Эндрюс, О. МакКеннел, E. Диенер, E. Су, Р. Лукас, Х. Смит, С. Уити [228; 229; 231; 240; 239]. Кроме того, используется еще один близкий по смыслу и содержанию термин – «воспринимаемое качество жизни» (perceived quality of life) [230; 254].

В самом общем смысле качество любого объекта или явления оценивается как степень соответствия эталону. В психической сфере степень соответствия представлений о желаемом и представлений о реальном состоянии какого-либо аспекта жизни выражается в понятии «удовлетворенность», о чем писал С. Уити [189, с. 30]. Ряд исследователей, например А. Мишел, Т. Логотетти, Р. Кантор, даже сводят понятие «качество жизни» к понятию «удовлетворенность» и дают определение понятию «качество жизни» через «общее осознанное удовлетворение потребностей» [11, с. 40]. В целом, удовлетворенность жизнью принято рассматривать как основной когнитивный компонент субъективного качества жизни [11, с. 40; 56, с. 11; 189, с. 27]. Однако, понятие «удовлетворенность» имеет не только когнитивную, но и эмоциональную составляющую. Поэтому для изучения в большей степени когнитивной оценки респонденту, как правило, предлагают указать уровень желаемого и действительного состояния какого-либо аспекта жизни. Для изучения целостной когнитивно-эмоциональной оценки респонденту предлагается оценить, насколько он удовлетворен аспектами жизни. И те, и другие данные важны для исследователей субъективного качества жизни.

Уровень счастья является вторым основным показателем субъективного качества жизни [180, с. 39]. Баланс положительных и отрицательных эмоций рассматривается как дополнительный интегральный компонент субъективного качества жизни [189, с. 27; 234; 238]. Кроме того, многие зарубежные исследователи, в том числе современные, используют перечисленные показатели общей удовлетворенности жизнью, счастья и аффективного баланса в качестве показателей субъективного благополучия [235; 238; 239]. Причем, уровень счастья признается как наиболее важный компонент субъективного благополучия [89, с. 136-137].

Аффективные и когнитивные оценки субъективного качества жизни взаимосвязаны между собой. Коэффициент корреляции между ними, судя по разным исследованиям, составляет приблизительно r=0,38...0,51 [22, с. 60; 186, с. 77; 189, с. 77]. Но при этом, когнитивные и аффективные компоненты в разной степени влияют на общие показатели субъективного качества жизни. В зарубежных исследованиях было установлено, что аффективные компоненты сильнее влияют на субъективное благополучие, чем когнитивные, причем негативные эмоции влияют в 2-3 раза сильнее, чем позитивные [247; 253]. Поэтому для более точного изучения субъективного качества жизни необходимо диагностировать и когнитивные, и аффективные составляющие, уделяя больше внимания негативным оценкам, то есть степени неудовлетворенности разными аспектами жизни.

Оценки удовлетворенности отдельными аспектами жизни рассматриваются авторами как частные показатели субъективного качества жизни. Значительная доля различий в моделях субъективного качества жизни, предлагаемых разными зарубежными авторами, состоит в номенклатуре тех аспектов и областей жизни, которые авторы предлагают оценивать. Это могут быть всего 4 сферы жизни, как в модели A. Эбби и Ф. Эндрюса: здоровье, работа, личная жизнь и оценка респондентом самого себя [226]; может быть 10 сфер жизни, как в модели М. Абрамса [11, с. 60], или более широкая номенклатура показателей.

Таким образом, основными компонентами субъективного качества жизни принято считать:

1. самооценку качества жизни в целом;
2. уровень счастья;
3. баланс положительных и отрицательных эмоций;
4. уровень удовлетворенности жизнью в целом;
5. удовлетворенность отдельными аспектами жизни [4, с. 66; 11, с. 40-41; 76, с. 88-89; 180, с. 37; 189, с. 27].

Первые четыре компонента являются интегральными показателями субъективного качества жизни. Из них второй, третий и четвертый – это показатели субъективного благополучия личности.

Среди отечественных исследователей на концепцию субъективного качества жизни и субъективного благополучия опирались в своих работах Е.А. Угланова (2003), Г.Л. Пучкова (2003), Е.Е. Бочарова (2005). Методики оценки показателей субъективного качества жизни, широко используемые за рубежом, применяются отечественными исследователями. Шкала удовлетворенности жизнью «Satisfaction with Life Scale», предложенная E. Диенером с соавторами [237], применялась в исследованиях И.А. Джидарьян [60]. «Шкала счастья» М. Фордиса [242] использовалась в работах И.А. Джидарьян, Т.Н. Савченко и Г.М. Головиной [60; 164]. Психометрические показатели первого вопроса этой шкалы проверены в работе Е.А. Углановой [189, с. 74-75, 148-149]. «Оксфордский опросник счастья» M. Аргайла, M. Мартина, Дж. Кроссланда применялся в исследованиях Г.Л. Пучковой, Е.Н. Гиренко с соавторами [45; 148]. Опросник «Index of general affect», предназначенный для оценки респондентом своей жизни по 10 шкалам, применяли в своих исследованиях Е.А. Угланова и У.А. Казакова [88; 189]. Е.А. Угланова перевела этот опросник на русский язык и проверила его психометрические показатели [189, с. 71-72]. Он упоминается в отечественной литературе под названием «Quality of American Life», поскольку взят из книги с одноименным названием [234].

Концепция психологического благополучия

В разделе о концепции субъективного качества жизни необходимо кратко рассмотреть её отличие от другой зарубежной концепции «психологического благополучия» личности, поскольку термины «психологическое благополучие» и «субъективное благополучие» воспринимаются как близкие по смыслу. Обе концепции были сформированы в русле гуманистической психологии и изначально были идентичны по содержанию. Но в дальнейшем между ними появились принципиальные отличия. Понятие «психологическое благополучие» ввел Н. Брэдберн в 1969 году в книге «Структура психологического благополучия». Он связывал это понятие с ощущением счастья, общей удовлетворенностью жизнью и соотношением позитивных и негативных эмоций [233]. Как отмечалось выше, все эти 3 показателя составляют содержание другого понятия – «субъективное благополучие», которое является частью субъективного качества жизни.

В дальнейшем идея Н. Брэдберна была по-новому осмыслена Кэрол Рифф в её концепции «психологического благополучия», основанной на работах таких ученых, как А. Маслоу, М. Яходы, К. Роджерса, Г. Олпорта и др. Автор стремилась уйти от несколько ограниченного и гедонистического, на ее взгляд, понимания «психологического благополучия» в работах Н. Брэдберна [256]. Ее понимание этого термина отстоит дальше от понятий «удовлетворенность» и «счастье», и больше связывается с понятиями «психическое здоровье», «самоактуализация», «позитивное функционирование». К. Рифф выделяет 6 основных составляющих психологического благополучия: 1 – автономия (психологическая независимость от мнения других людей), 2 – управление средой (стремление к достижению целей, преодолению трудностей, к управлению своей жизнью), 3 – личностный рост (стремление к нему и наличие желаемых изменений в себе), 4 – позитивные отношения с окружающими (в том числе общительность, умение сопереживать), 5 – наличие жизненных целей, 6 – самопринятие [256; 257]. Как видно, в основу оценки психологического благополучия заложены несколько иные, более объективные критерии. Опросник под названием «Шкалы психологического благополучия», разработанный К. Рифф, был адаптирован на российской выборке П.П. Фесенко (2005) [192]. Он и М.В. Бучацкая [30] опирались в своих работах на концепцию К. Рифф.

2.1.2. Медико-психологический подход к изучению качества жизни

Медико-психологический подход используется в основном в медицине и медицинской психологии. В рамках этих наук качество жизни изучается в связи с ухудшением состояния здоровья человека при возникновении и прогрессировании хронических соматических заболеваний, при психических расстройствах, в связи с перенесенными острыми заболеваниями (инфаркт, инсульт) и травмами. Перечисленные изменения в состоянии здоровья влекут за собой множество изменений в жизни человека на физическом, социальном и психологическом плане. За рубежом в данной области исследования применяется специальный термин – «качество жизни, связанное со здоровьем» (health related quality of life). Исследования выполняются в основном с применением опросника ВОЗКЖ-100, разработанного Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ). В подходе ВОЗ под качеством жизни понимаются такие восприятия и представления человека, согласно которым его потребности удовлетворяются, и он не лишен возможности для самореализации и достижения счастья, независимо от состояния здоровья и социально-экономических условий [48].

Опросник ВОЗКЖ-100 разрабатывался в основном для изучения субъективного качества жизни в связи с изменениями здоровья пациентов. Поэтому он может быть недостаточно чувствителен к различиям в качестве жизни групп, существенно не отличающихся физическим состоянием. Например, этот опросник не показал различий в качестве жизни работающих и потерявших работу респондентов, в то время как последние отмечали, что их качество жизни существенно снизилось [143, с. 13, 15].

2.1.3. Психосоциальный подход к изучению субъективного качества жизни

Психосоциальный подход был предложен А.В. Барановой и В.А. Хащенко [11, с. 82-86]. Авторы определяют субъективное качество жизни как осознанное отношение личности к себе, к различным сторонам и условиям жизни [201, с. 32]. Ими была разработана 4-х уровневая теоретическая модель субъективного качества жизни в виде иерархически организованной системы отношений личности. Первый уровень представляет собой интегральное отношение личности к жизни. Второй – отношение личности к трем основным сферам жизни: к себе, к другим людям, к миру (личностное, социально-психологическое, социальное благополучие). Третий – отношение личности к наиболее значимым сферам жизни: материальной, личной, семейной, деловой, бытовой, сфере социальных отношений (экономическое, личностное, семейное, социальное, социально-психологическое благополучие). Четвертый уровень – отношение личности к отдельным аспектам жизни [11, с. 90-92, 95].

Эмпирическое изучение всех компонентов модели авторы предлагают осуществлять через понятие «удовлетворенность». В данном случае, авторы исходили из понимания качества жизни как феномена, представляющего собой удовлетворенность внешними и внутренними условиями жизни [199, с. 516; 201, с. 30]. В качестве исходных показателей четвертого уровня эмпирической модели были предложены 45 характеристик жизнедеятельности. Далее на основе анализа ответов выборки молодых людей, из 45 был отобран 21 показатель, связанный с общей удовлетворенностью жизнью коэффициентом корреляции не меньше 0,4. Отметим, что общая удовлетворенность жизнью вычислялась на основе удовлетворенности частными аспектами жизни. Выделенный таким путём 21 аспект жизни обязателен, по мнению авторов, для оценки качества жизни молодежи [11, с. 95]. Далее были выделены 5 базовых факторов, детерминирующих общую удовлетворенность жизнью в 58 % случаев. Выделенные 5 факторов составили третий уровень эмпирической модели субъективного качества жизни. Два высших уровня теоретической и эмпирической модели не отличаются [11, с. 118].

В итоге исследователями была предложена эмпирическая модель субъективного качества жизни молодых людей, где в качестве исходных данных берутся оценки удовлетворенности 21 аспектом жизни.

2.1.4. Ценностный подход к изучению субъективного качества жизни

Этот подход разрабатывается в основном сотрудниками ИП РАН Т.Н. Савченко и Г.М. Головиной. Они предлагают рассматривать качество жизни как интегральный показатель жизнедеятельности людей, который состоит из объективных и субъективных компонентов. Под субъективными показателями понимается степень удовлетворения потребностей и ценностей индивида [164, с. 60-61]. Субъективное качество жизни авторы определяют как «степень соответствия реальных ценностных структур различного уровня идеальным в представлении респондентов» [164, с. 61, 70]. Теоретической основой подхода является положение о том, что система личностно значимых ценностей влияет на восприятие качества жизни [164, с. 61]. Разработанная авторами психодиагностическая методика содержит перечень из 20 аспектов жизни, которые могут представлять ценность для респондента, например, «здоровье», «любовь», «семья», «материальное положение», «стабильная обстановка в стране», «духовные ценности» и т.д., а также двадцать первый пункт – «общая удовлетворенность жизнью» [164, с. 168]. Респонденту нужно оценить по 10-балльной шкале желаемое и реальное состояние каждого аспекта жизни. Общий показатель вычисляется как среднее взвешенное отклонение реальных оценок от желаемых [164, с. 70-71, 168-169].

Большой объем проведенных авторами исследований направлен на построение более общей модели субъективного качества жизни, включающей и некоторые факторы. Модель объединяет в себе идеальные и реальные оценки ценностных структур, общую удовлетворенность жизнью, счастье, а также мотивацию достижений и избегания неудач, уверенность в себе и стили поведения, которые, по мнению авторов, тесно связаны с субъективным качеством жизни [161, с. 6; 164, с. 67]. Дальнейшее направление их работы выстраивается на основе психодинамического подхода, предложенного Д.В. Сочивко [51; 161].

2.1.5. Комплексный подход к изучению качества жизни

Во Всероссийском НИИ Технической Эстетики (ВНИИТЭ) ведутся работы по изучению качества жизни с 1999 года. За прошедшее время были разработаны два варианта номенклатуры объективных показателей качества жизни населения [76, с. 70-75], процедуры их оценки на основе статистических данных и компьютерная программа оценки качества жизни [71; 79]. Кроме этого, сформированы подходы и методики оценки объективных психологических составляющих качества жизни населения. Большинство исследований М.В. Федорова, Г.М. Зараковского, В.И. Кулайкина, Е.Е. Задесенца, Л.А. Кузьмичева и других сотрудников ВНИИТЭ выполнены в русле объективного направления изучения качества жизни. Но разработанные ими основы изучения качества жизни применимы для изучения субъективного качества жизни.

Рассмотрим те особенности подхода ВНИИТЭ к изучению качества жизни, которые применимы для изучения субъективного качества жизни.

Первая особенность подхода ВНИИТЭ состоит в том, что определение понятия «качество жизни» выводится из универсального определения понятия «качество» и глубокой проработки понятия «жизнь человека», изложенной в работах Г.М. Зараковского [76, с. 39-62; 78]. Качество – это степень соответствия эталону. Тогда качество жизни – это степень соответствия разных сторон жизни эталону. В последнем определении от 2010 года, предложенном сотрудниками ВНИИТЭ, «качество жизни» определяется как «оценочная категория, обобщённо характеризующая параметры всех составляющих жизни человека: жизненного потенциала, жизнедеятельности и условий жизнедеятельности (инструментов, ресурсов и среды) по отношению к некоторому объективному или субъективному эталону» [71], где эталоном являются «индивидуально и соци­ально позитивные потребности, интересы, ценности и цели» [89, с. 60]. Это определение применимо для изучения и объективного, и субъективного качества жизни, только во втором случае эталонами будут субъективные представления людей.

Вторая особенность подхода ВНИИТЭ заключается в том, что в качестве эталонов предлагается рассматривать только соци­ально позитивные ценности, потребности и цели [43, с. 38; 89, с. 60; 99, с. 7; 100, с. 41; 191, с. 3]. Конечно, многие другие ученые подразумевают, что при оценке качества жизни надо опираться на позитивные потребности людей, но специально эта идея выделяется редко. В работах сотрудников ВНИИТЭ она постоянно присутствует.

Разработанный сотрудниками ВНИИТЭ набор индикаторов субъективного качества жизни включает в себя большинство показателей, принятых за рубежом (самооценка качества жизни, уровень удовлетворенности частными аспектами жизни и жизнью в целом) и ряд других показателей, которые будут рассмотрены ниже. Сначала рассмотрим особенности подхода ВНИИТЭ к оценке уровня удовлетворенности частными аспектами жизни и жизнью в целом.

Для эмпирического изучения частных аспектов субъективного качества жизни используется понятие «удовлетворенность», поскольку оно, по мнению В.И. Кулайкина, выводится респондентом как степень расхождения желаемого и достигнутого, хорошо осознаваемо, легче поддается измерению и позволяет изучать оценки множества частных аспектов жизни [100, с. 86]. К тому же, субъективное качество жизни проявляется ни в чем ином, как в переживаниях, оценках и состояниях индивида [100, с. 41]. Удовлетворенность отдельными сферами жизни делится, по замыслу разработчиков, на 4 крупные сферы:

1) удовлетворенность самим собой — здоровьем, характером, способностями, образованием;

2) удовлетворенность располагаемыми ресурсами — доходом, жилищными условиями и др.;

3) удовлетворенность процессами жизнедеятельности — личной жизнью, трудом (привлекательностью труда, его условиями, возможностью открыть и вести собственное дело), досугом;

4) удовлетворенность условиями жизни — окружающей средой (экологической об­становкой, наличием угрозы природных и техногенных катастроф), соци­альной средой (состоянием здравоохранения, успешностью работы органов власти, криминогенной обстановкой, общей политиче­ской и социально-экономической обстановкой, морально-психологической обстановкой, расслоением общества на богатых и бедных и т.д.) [76, с. 110-111]. Кроме того, разработчики оставили респонденту возможность дополнительно указать в свободной форме, какими еще аспектами жизни он не удовлетворен.

Обращает на себя внимание наличие в составе четвертой сферы жизни пунктов, посвященных оценке деятельности органов власти, что редко встречается в других психологических подходах. Г.М. Зараковский и В.И. Кулайкин считают, что отдельным психологическим фактором субъективного качества жизни населения и индивида является даваемая ими оценка личностных качеств «коллективного элитарного субъекта», то есть правящей элиты, которая обладает ресурсами для повышения качества жизни населения. К числу желаемых качеств такого коллективного субъекта, по данным опроса населения, относятся: ориентация на серьезные изменения и прогрессивное развитие России, сильная воля в решении проблем, скромный образ жизни и высокие моральные качества [77, с. 498-499; 100, с. 53-54]. Отношение респондента к властным структурам, личностным качествам госслужащих и их деятельности может значительно влиять на удовлетворенность жизнью. Поэтому включение подобных пунктов в опросники позволит получить более полную оценку субъективного качества жизни.

Особенности современной эпохи существования российского общества тоже отражаются на качестве жизни каждого гражданина, поскольку в нашем государстве окончательно не произошла, по выражению В.И. Кулайкина, смена «социально-экономических парадигм» [100, с. 190], и оно находится в переходном состоянии. Поэтому в предлагаемую разработчиками номенклатуру показателей субъективного качества жизни включена возможность оценки респондентами состояния общества и эпохи.

Таким образом, третьей особенностью подхода ВНИИТЭ к изучению субъективного качества жизни является довольно широкий набор частных аспектов жизни, включающий актуальные для россиян вопросы об удовлетворенности состоянием общества и деятельностью органов власти.

Четвертая особенность подхода ВНИИТЭ состоит в следующем. Общую удовлетворенность жизнью разработчики предлагают оценивать напрямую, с помощью отдельного вопроса, а не выводить общий показатель удовлетворенности жизнью как среднее арифметическое оценок удовлетворенности множеством частных аспектов жизни. Такой подход является более точным, поскольку эти две величины далеко не всегда совпадают [56, с. 11]. Причина в том, что на общей удовлетворенности жизнью может сказываться какой-либо иной аспект, не отраженный в перечне частных показателей. Никакой опросник не может охватить все значимые сферы жизни каждой конкретной личности. Поэтому необходима отдельная оценка респондентом общей удовлетворенности жизнью.

В работах сотрудников ВНИИТЭ ценности рассматриваются не только как очень значимый фактор, влияющий на субъективную оценку качества жизни, а как критерий оценки и как составляющая качества жизни [99, с. 7; 191, с. 3]. В этом заключается пятая особенность подхода ВНИИТЭ к изучению качества жизни. Так, М.В. Федоров, Л.А. Кузьмичев, Е.Е. Задесенец, а также В.Ю. Воскресенский, Т.Г. Богатырева, Л.Д. Чайнова полагают, что структура ценностей и потребностей задает «спектр показателей и критериев качества жизни» [43, с. 38; 90, с. 96]. По мнению В.И. Кулайкина, «ценности могут быть одним из важных критериев качества жизни» [100, с. 174]. Г.М. Зараковский пишет, что потребности и ценностные ориентации «являются системообразующими и направляющими факторами самой жизни» [80, с. 12], то есть их можно считать критериальной основой субъективного качества жизни [100, с. 60]. Некоторые определения качества жизни были сформулированы М.В. Федоровым, Е.Е. Задесенцем, Л.А. Кузьмичевым через словосочетания «совокупность жизненных ценностей» и «удовлетворение потребностей» [99, с. 7; 191, с. 3]. В методиках оценки качества жизни, разработанных во ВНИИТЭ, кроме набора показателей удовлетворенности разными сферами жизни, в общую номенклатуру показателей качества жизни вводится оценка значимости широкого спектра ценностей и потребностей. Г.М. Зараковский подробно описал показатели, которые могут быть включены в состав ценностно-потребностного блока оценки качества жизни [90, с. 97-98]. Это перечень потребностей по классификации А. Маслоу, перечень ценностей повседневной жизни (на основе методики М. Рокича), базовые индивидуальные мотивы жизнедеятельности и мотивы труда (на основе исследования М. Роуз).

 Шестая особенность подхода ВНИИТЭ заключается в том, что психическое состояние респондентов рассматривается как одни из компонентов качества жизни [43, с. 38; 90, с. 96; 100, с. 41]. В контексте изучения качества жизни Г.М. Зараковский предлагает выделять психические состояния функционального типа (континуум проявлений напряжённости от апатии к оптимальной напряженности до гиперстресса) и психические состояния оценочно-регулирующего типа. Для оценки психических состояний второго типа он предлагает использовать уже существующий показатель «социального самочувствия» населения, включающий самооценку настроения респондента, уверенности в завтрашнем дне, удовлетворенности своей социальной позицией и другие компоненты [90, с. 103].

Все описанные особенности подхода ВНИИТЭ к изучению качества жизни нашли свое отражение в опроснике «Интегральная оценка качества жизни», предназначенном для всесторонней оценки субъективного качества жизни и разработанном В.И. Кулайкиным и Н.П. Фетискиным в 2006 году [100; 193].

В целом, подход ВНИИТЭ к изучению качества жизни можно назвать комплексным объективно-субъективным подходом. Особенности подхода ВНИИТЭ к изучению субъективного качества жизни (СКЖ) состоят в следующем. Теоретические положения выстраиваются на основе тщательной проработки двух основополагающих понятий «качество» и «жизнь человека». При разработке критериев оценки СКЖ акцентируется важность опоры на социально-позитивные ценности и цели. Предложен широкий набор индикаторов СКЖ, включающий показатели, характеризующие не только личное благополучие, но и благополучие общества. Введена возможность оценки ряда показателей социального самочувствия как дополнительных индикаторов СКЖ. Значительное внимание уделяется оценке ценностей и потребностей личности как важных факторов СКЖ.

2.2. Факторы субъективного качества жизни

Рассмотрим результаты комплексных зарубежных и отечественных исследований, посвященных сравнению степени влияния нескольких факторов на общую удовлетворенность жизнью и счастье. Эти данные позволят оценить, насколько весомый вклад вносят единичные факторы или их группы в интегральные показатели субъективного качества жизни. Все факторы можно разделить на 3 крупные группы: личностные, социально-психологические и внешние объективные факторы (демографические, экономические, экологические условия жизни и т.д.).

Демографические факторы меньше всего влияют на удовлетворенность жизнью и счастье. Например, исследования Р. Ингхарта, Ф. Эндрюса и С. Уити показывают, что комплекс социально-демографических характеристик, включающий пол, возраст, расу, доход, уровень образования, род занятий объясняет все­го 6-8 % разли­чий в уровне удовлетворенности жизнью [180, с. 34]. Согласно данным, полученным Н. Острут, совокупность таких факторов, как пол, возраст, семейное положение, число детей, образование, жилищные условия и доход, определяют всего лишь 10 % дисперсии в оценках уровня счастья [189, с. 28-29]. В целом, по результатам разных исследований, на долю всех демографических факторов приходится не более 15 % различий в субъективном благополучии респондентов [57, с. 62].

Социально-психологические и личностные факторы в большей степени влияют на субъективное качество жизни. Например, по данным зарубежных исследователей, результаты сравнения респондентом себя и своей жизни с другими людьми и с тем, что было в прошлом, объясняют 30 % дисперсии [189, с. 28-29]. Личностные факторы могут объяснять около 30-49 % различий в оценках счастья [57 с. 144].

Среди отечественных ученых подобными комплексными исследованиями занимались В.И. Кулайкин, Г.М. Зараковский, Е.В. Баллацкий, А.В. Баранова, В.А. Хащенко и др.

В.И. Кулайкин совместно с соавторами на выборке в 1600 взрослых респондентов эмпирически оценил степень влияния каждого из 13 выделенных им компонентов субъективного качества жизни на общую оценку качества жизни. Расположим их в порядке убывания влияния на качество жизни: оценка здоровья; оценка качества социально-экономических аспектов жизни; особенности потребностно-мотивационной сферы; особенности жизненных ценностей и целей; социально-личностное качество жизни; оценка самореализации; социально-психологическое качество жизни; ценности личной свободы; оценка качества среды жизнедеятельности; оценка качества эпохи и общества [100, с. 228].

Е.В. Баллацкий на основе данных всероссийского социологического опроса рассчитал вклад 13 факторов жизнедеятельности в обобщенный индекс удовлетворенность жизнью. Причем в расчетах учитывалась не только удовлетворенность респондентом каждым аспектом жизни, но и субъективная значимость каждого аспекта. Оказалось, что наибольший вклад в общую удовлетворенность жизнью вносят такие факторы как отношения в семье (12,5 %), дружба, общение (10,4 %), состояние здоровья респондента и членов его семьи (8,97 %), а также безопасность респондента и его семьи (8,97 %). Далее следуют особенности климата и погоды (7,96 %), социальный статус (7,26 %), возможность достижения поставленных целей (7,0 %) и материальное положение семьи (6,6 %) [10, с. 47].

По данным А.В. Барановой и В.А. Хащенко в структуре качества жизни молодежи наиболее значимым фактором выступает удовлетворенность материальными аспектами жизни. Второй по весу фактор отражает удовлетворенность взаимоотношениями с социальным окружением. Третий фактор характеризует профессионально-деловое благополучие, удовлетворенность положением в обществе [11, с. 109-110]. В этом же исследовании было установлено, что социально-демографические характеристики оказывают на общую удовлетворенность жизнью меньше влияния, чем экономико-психологические [11, с. 151].

Далее рассмотрим более подробно влияние каждого отдельного фактора на интегральные показатели субъективного качества жизни. Сначала рассмотрим группу психологических факторов, затем социально-психологических, затем группу объективных факторов.

2.2.1. Личностные факторы

Особенности ценностно-потребностной сферы являются важными факторами субъективного качества жизни [11, с. 72; 180, с. 13, 33]. В эмпирическом исследовании В.И. Кулайкина было показано, что система ценностей и потребностей входит в тройку ведущих факторов субъективного качества жизни [100, с. 228], причем второй фактор, касающийся удовлетворенности экономическими аспектами жизни, тесно связан с потребностями личности.

Индивидуальные ценности и потребности существенно влияют на степень удовлетворенности частными аспектами жизни, тем самым, влияя на интегральные показатели субъективного качества жизни. Можно выделить несколько механизмов этого влияния.

Во-первых, особенности ценностно-потребностной сферы задают особенности восприятия и отношения личности к явлениям окружающего мира и к себе, обуславливая субъективные оценки действительности [43, с. 38; 76, с. 92; 80, с. 12; 90, с. 96; 99, с. 7; 100, с. 60, 174; 186, с. 75; 191, с. 3].

Во-вторых, разные потребности, ценности и цели достижимы в разной степени. Дело здесь не только в уровне притязаний, но и в том, что некоторые ценности сами по себе трудно реализуемы. Кроме того, на субъективное благополучие личности влияет не только существующая на данный момент степень удовлетворения потребностей, но субъективная оценка самой возможности их удовлетворения [212, с. 73-81]. Были получены следующие эмпирические подтверждения данных положений. У испытуемых с высоким уровнем психологического благополучия ценностные ориентации характеризуются большей конкретностью и реалистичностью, а у испытуемых с низким уровнем психологического благополучия ценностные ориентации отличаются «абстрактностью», «идеальностью», принципиальной труднореализуемостью [192, с. 156-157]. Представители молодежи с высоким уровнем субъективного эмоционального благополучия воспринимают значимые для них ценности как «легко достижимые» [22, с. 65]. Группе молодежи с низким уровнем субъективного эмоционального благополучия значимые ценности представляются малодоступными [22, с. 67-68]. С этими данными согласуются результаты исследования У.А. Казаковой, которая сравнила ценностные приоритеты двух групп педагогов ВУЗов, отличающихся уровнем удовлетворенности жизнью. Анализируя причины полученных результатов, автор высказывает предположение, что педагоги с низкими показателями удовлетворенности жизнью оказываются более пессимистично настроенными по отношению к возможности реализации различных ценностей, что становится причиной апатии [88, с. 110-111].

В-третьих, ценности и потребности определяют содержание представлений о качестве жизни. Например, представления пенсионеров о качестве жизни связаны с множеством социальных проблем: моделями будущего общества, прекращением войн, общественным порядком и т.д. Все эти показатели не входят в содержание представлений студентов и предпринимателей о качестве жизни: их представления в основном связаны с личным благополучием [50, с. 531]. Различия ценностных приоритетов трех упомянутых групп имеют тот же характер.

Тревожность, депрессия и стресс сильно влияют на субъективное благополучие [226]. Зарубежные исследователи выявили отрицатель­ную корреляционную связь около минус 0,4…0,6 между оценками ка­чества жизни и уровнем тревожности и депрессии [180, с. 32; 245; 246, p.1077; 251, p.311]. По данным отечественных исследователей, более тревожные молодые люди менее удовлетворены жизнью [162, с. 233].

Стремление к достижению целей. Согласно результатам, полученным отечественными учеными, уровень удовлетворенности жизнью выше у тех людей, у которых более выражены мотивы достижения [76, с. 161; 163, с. 56; 164, с. 127]. По результатам исследования С.В. Жубаркина, у молодых людей мотивация достижений положительно связана с самооценкой уровня счастья (r=0,48; p<0,01). При этом важно отметить, что мотивация достижения понимается в данном случае не только как стремление выполнять работу хорошо и достигать успеха в деятельности, но и быть лидером [64, с. 155].

Самоотношение. Согласно результатам зарубежных исследований, самооценка положительно связана с субъективным благополучием личности [180, с. 33]. В исследовании А. Кэмпбелла коэффициент корреляционной связи между уровнем удовлетворенности своим «Я» и чувством радости жизни составил r=0,55 [80, с. 12-13]. По данным Г.Л. Пучковой, уровень самопринятия выше у респондентов с более высоким уровнем субъективного благополучия [148, с. 102]. Е.В. Головина на основе анализа литературы приходит к выводу, что уверенность в себе влияет на удовлетворенность жизнью [52]. Подобное мнение высказывают Т.Н. Савченко и Г.М. Головина [164, с. 60]. Они пишут, что в их исследовании была выявлена положительная корреляционная связь удовлетворенности жизнью с принятием себя и уверенностью в себе [50, с. 537]. Однако связь субъективного благополучия и самооценкой может быть нелинейная. По результатам исследования Л.В. Бороздиной и Е.А. Залученовой, более комфортно в психоэмоциональном плане чувствуют себя люди с адекватными самооценкой и уровнем притязаний, а также люди с грубо неадекватными названными показателями. Хотя, по мнению авторов, эмоциональное благополучие второй категории людей временно [21, с. 112].

Осмысленность жизни, по мнению отечественных и зарубежных ученых (Р. Инглхарт, Г.М. Зараковский, О.С. Васильева и др.), является важным фактором оценки личностью своего качества жизни [76, с. 53; 180, с. 32]. Эмпирические данные неоднозначны. В исследовании А.Ю. Васанова и И.Н. Майниной получена корреляционная связь r=0,57 между удовлетворенностью духовной стороной жизни и шкалой экзистенции, отражающей представления субъекта о том, в какой степени он формирует свою жизнь в соответствии с принципами свободы и ответственности. С другой стороны, не было обнаружено связи между шкалой экзистенции и общей удовлетворенностью жизнью [33, с. 83, 89]. В исследовании П.П. Фесенко выявлена сильная корреляционная связь r=0,69 между общим показателем осмысленности жизни и индексом актуального психологического благополучия [192, с. 145].

Самоактуализация. В исследовании Г.Л. Пучковой были получены неоднозначные результаты. У респондентов с более высоким уровнем субъективного благополучия выше показатели по всем шкалам самоактуализационного теста Л.Я. Гозмана и М.В. Кроза [148, с. 112]. Однако внутри группы «субъективно благополучных» респондентов (82 чел.) степень выраженности ценностных ориентаций, свойственных самоактуализирующейся личности (шкала ЦО теста САТ), никак не связана ни с одним из показателей субъективного эмоционального благополучия. В этой группе наиболее выражены корреляционные связи между показателями «самопринятие», «принятие агрессии» теста САТ и всеми показателями субъективного эмоционального благополучия [148, с. 114].

Экстраверсия положительно коррелирует с уровнем счастья и позитивным эмоциональным фоном [232; 243; 244; 245].

Стратегии совладания. Е.Е. Бочаровой было получено, что у молодежи с высоким уровнем субъективного эмоционального благополучия более выражены адаптивные стратегии поведения: они проявляют большую активность, стремясь разрешить свои проблемы. Для молодежи из контрастной группы более характерны дезадаптивные стратегии: в трудных ситуациях они проявляют избегающее поведение [22, с. 103]. Согласно данным И.А. Джидарьян, уровень счастья отрицательно связан со стратегией «самоизоляция», положительно связан со стратегиями «дистанцирование», «изменение себя, пересмотр жизненных позиций» и «проблемно-решающей» стратегией. Остальные пять стратегий («фантазирование», «компромисс», «актуализация жизненного опыта», «фатализм», «осторожность и уравновешенность») не связаны с уровнем счастья и удовлетворенности жизнью [60, с. 217-219]. Данные по стратегии «социальные контакты» представлены в разделе «Удовлетворенность социальными взаимоотношениями».

Локус контроля. По данным зарубежных исследований, внутренний локус контроля положительно связан с самооценкой качества своей жизни и счастьем [180, с. 32; 226]. По данным Г.Л. Пучковой, уровень интернальности недостоверно выше у респондентов с более высоким уровнем субъективного благополучия [148, с. 102-103].

2.3.2. Социально-психологические факторы

Удовлетворенность семейной и личной жизнью. Из всего многообразия социальных отношений именно брак влияет больше всего на счастье и удовлетворенность жизнью, пишет Е.А. Угланова [180, с. 12]. По данным зарубежных исследователей, общая удовлетворенность жизнью положительно коррелирует с удовлетворенностью семейной жизнью (г=0,39) и сексуальной жизнью (г=0,34) [180, с. 37]. В отечественных исследованиях получены близкие результаты [22, с. 63; 58, с. 42; 64, с. 145].

Удовлетворенность доходом. На выборках российской молодежи прослеживается наиболее четкая связь удовлетворенности жизнью и доходами [22, с. 63]. Ведущим фактором суммарной удовлетворенности всеми сторонами жизни у молодежи выступает именно удовлетворенность экономическими аспектами жизни [11, с. 109]. В.А. Хащенко проследил степень влияния многокомпонентного показателя «субъективное экономическое благополучие» на удовлетворенность жизнью в разных возрастных группах. Оказалось, что его влияние усиливается в группе 25-30 лет, на этапе создания семьи и собственного домохозяйства, а также в группе респондентов около 40 лет, на этапе взросления их детей [200, с. 281-282].

В целом, удовлетворенность доходами, безусловно, влияет на удовлетворенность жизнью. Однако данные о степени этого влияния противоречивы. Например, по результатам исследования В.И. Кулайкина, экономический фактор является вторым по значимости фактором субъективного качества жизни [100, с. 228]. В.А. Хащенко на разновозрастной выборке получены коэффициенты корреляции около 0,6 между удовлетворенностью жизнью и комплексным показателем субъективного экономического благополучия; около 0,19 между уровнем удовлетворенностью жизнью и относительным доходом, который измерялся как результат субъективной оценки степени превышения своего дохода относительно черты бедности [200, с. 277]. А.М. Алмакаева получила коэффициент корреляции равный 0,44 между субъективным материальным статусом и ощущаемым качеством жизни [4, с. 103]. Разные показатели субъективного экономического благополучия объясняют разный процент вариаций оценок удовлетворенности жизнью: оценка благосостояния семьи на данный момент – 32 %, совместный вклад абсолютного и относительного дохода – 26 %, субъективная адекватность дохода – 7 %, степень оптимистичности оценок ожидаемых изменений в уровне благосостояния – 3 % [200, с. 278-279]. По данным Е.В. Баллацкого, удовлетворенность материальным положением семьи является восьмым по весу фактором общей удовлетворенности жизнью и объясняет лишь 6,7 % различий [10, с. 47]. Проведенный в конце 2012 года социологический опрос 27 тыс. человек из 100 городов РФ показал, что удовлетворенность материальным положением не сильно связана с тем, насколько счастливыми себя чувствуют граждане [183].

 Считается, что существует несколько механизмов формирования удовлетворенности доходом. Первый механизм – сравнение своей реальной и желаемой материальной обеспеченности [189, с. 67-68]. Второй – «механизм социального сравнения» респондентом своей материальной обеспеченности с материальной обеспеченностью окружающих людей, особенно тех, которые принадлежат к референтной группе [241; 252]. Следует подчеркнуть, что если доход респондента позволяет удовлетворять объективные базовые потребности, то первый и второй механизмы будут во многом обусловлены особенностями ценностно-потребностной сферы респондента. Доказательством этого может быть тот факт, что объективный уровень дохода меньше влияет на общую удовлетворенность жизнью, чем субъективная адекватность дохода и субъективное экономическое благополучие [200, с. 278; 227].

Третий механизм – сравнение респондентом своего материального статуса в настоящем, прошлом и будущем [202]. Зарубежными авторами высказываются предположения, что этот механизм оказывает меньшее влияние на удовлетворенность доходом, чем механизм социального сравнения [259]. Об обратном соотношении свидетельствуют данные, полученные Е.А. Углановой при работе с российской базой данных [189, с. 79]. Ее собственные эмпирические исследования также подтверждают, что беспокойство россиян о своем достатке в будущем значительно влияют на субъективное экономическое благополучие [189, с. 84]. Более того, согласно полученным ею эмпирическим данным, оценка возможных грядущих изменений в своем финансовом положении влияет на общую удовлетворенность жизнью больше, чем удовлетворенность доходом на данный момент [189, с. 82].

Удовлетворенность работой связана с общей удовлетворенностью жизнью коэффициентами корреляции около 0,3…0,4 и в отечественных, и в зарубежных исследованиях [64, с. 145; 180, с. 37; 186, с. 81].

Удовлетворенность социальными взаимоотношениями. Зарубежными и отечественными исследователями была установлена корреляционная связь между удовлетворенностью жизнью и дружескими отношениями г=0,3...0,4 [64, с. 145; 180, с. 37]. По данным исследования И.А. Джидарьян, посвященного анализу взаимосвязи счастья, удовлетворенности жизнью и стратегий совладания, оказалось, что более счастливые и удовлетворенные люди, в отличие от контрастной группы, чаще обращаются за советом к родным или друзьям, а также чаще делятся своими переживаниями с другими людьми [60, с. 221]. A. Эбби и Ф. Эндрюс показали, что наличие социальной поддержки повышает качество жизни [226].

Удовлетворенность досугом связана с удовлетворенность жизнью коэффициентами корреляции порядка 0,3…0,4: в зарубежных исследованиях г=0,42 [180, с. 37], на выборке российской молодежи r=0,32 [64, с. 145].

2.3.3. Объективные факторы

Доход. Исследованию влияния дохода на субъективное благополучие посвящено довольно много зарубежных работ. Результаты этих исследований укладываются в следующую картину. Плавное и медленное во времени повышение уровня доходов значительной части населения практически не сказывается на удовлетворенности жизнью [8, с. 162]. Причина может быть в том, что люди быстро привыкают к более высокому уровню жизни и оценивают уровень своей материальной обеспеченности на основе сравнения с окружающими людьми. Резкое повышение доходов значительно повышает субъективное благополучие, особенно у бедных слоев населения [8, с. 171]. Снижение доходов понижает субъективное благополучие, особенно в случае резких изменений, например, при наступлении экономического кризиса [8, с. 163; 160, с. 53-70].

Сравнительные исследования разных групп населения, проведенные в одно и то же время, дают следующие результаты. Существует положительная связь между доходом и показателями субъективного качества жизни, но эта связь довольно слабая r=0,15…0,25 и нелинейная [180, с. 10; 227]. При низком уровне материальной обеспеченности доход сильно влияет на субъективное благополучие [8, с. 155, 171]. Далее, чем выше уровень дохода, тем он все меньше влияет на субъективное благополучие [180, с. 10], так как уже не стоит вопрос выживания индивида, его базовые потребности удовлетворяются, а дальнейшие желания и притязания уже зависят от его психологических особенностей, а не от объективных биологических потребностей.

Сравнение отечественных и зарубежных баз данных, проведенное Е.А. Углановой, показало, что для россиян материальная обеспеченность пока еще более важна, чем для граждан зарубежных экономически развитых стран [189, с. 78], что объясняется общим невысоким уровнем жизни подавляющего большинства граждан России [189, с. 84]. По данным исследований Г.М. Зараковского, Е.А. Углановой, В.А. Хащенко, А.М. Алмакаевой, с ростом семейного дохода и потребительского статуса россиян повышается их субъективное благополучие [4, с. 99-100; 76, с. 114, 162-165; 189, с. 83-84; 200, с. 277]. Уровень дохода влияет на субъективное качество жизни через множество факторов: через интенсивность конфликтов в семье из-за нехватки денег, доступность качественного образования и медицинских услуг, интенсивность и тяжесть труда, через уровень возможностей в сфере отдыха и т.д. [11, с. 68; 180, с. 10-12].

Здоровье связано с удовлетворенностью жизнью коэффициентами корреляции около 0,3. С возрастом, по мере ухудшения здоровья, эта связь усиливается [8, с. 57; 180, с. 10, 37]. Субъективные оценки собственного здоровья и удовлетворенность здоровьем сильнее связаны с удовлетворенностью жизнью, чем объективные показатели здоровья [8, с. 57]. Например, в работе С.В. Жубаркина получен коэффициент корреляции между удовлетворенностью жизнью и самооценкой здоровья г=0,45 [64, с. 145].

Важно отметить, что здоровье и субъективное благополучие взаимно влияют друг на друга. По данным зарубежных исследований 1995 года, ощуще­ние счастья помогает сохранению здоровья, и наоборот [180, с. 11]. Современные зарубежные лонгитюдные исследования доказывают, что низкая удовлетворенность жизнью является фактором возникновения хронических заболеваний и преждевременной смертности [250; 258]. Один из механизмов влияния субъективного благополучия и хорошего настроения на здоровье может обеспечиваться работой иммунной системы [8, с. 57].

Возраст. В зарубежных исследованиях прослеживается тенденция повышения удовлетворенности жизнью с возрастом [11, с. 70; 180, с. 35]. Противоположные результаты получаются на выборках из России и стран ближнего зарубежья [4, с. 99-101; 76, с. 33, 161; 100, с. 130-131]. В других исследованиях не выявлено связи возраста и субъективного качества жизни [143; 189, с. 76].

Семейный статус. Согласно зарубежным данным, люди, состоящие в бра­ке, чаще бывают удовлетворены жизнью, причем в большей степени это справедливо для мужчин [11, с. 70; 180, с. 34]. Подобные результаты получены и отечественными исследователями [4, с. 104; 11, с. 151]. В некоторых работах не было выявлено связи семейного положения и субъективного качества жизни [143]. Несомненно, ситуации развода, болезни или потери супруга крайне отрицательно влияют на субъективное качество жизни.

Работа. Статистической связи между фактом наличия работы и удовлетворенность жизнью не выявлено [11, с. 69; 186, с. 81]. Однако, потеря работы однозначно ухудшает субъективное благополучие личности [8; 143].

Пол. Во многих отечественных и зарубежных исследованиях (И.А. Джидарьян, И.В. Полушкина, Р. Инглхарт и др.) не выявлено межполовых различий в уровне счастья и оценках качества жизни [143; 180, с. 34-35]. Хотя представления о счастье и его источниках различаются у мужчин и женщин [57].

Уровень образования, как правило, не влияет на удовлетворенность жизнью [76, с. 163; 143; 180, с. 36].

2.3. Теоретический анализ субъективного качества жизни людей с противоположными нравственными характеристиками

2.3.1. Анализ эмпирических данных о различиях в интегральных показателях субъективного качества жизни людей с противоположными нравственными характеристиками

Исследований, содержащих прямые и косвенные эмпирические данные о различиях в показателях субъективного качества жизни между людьми с разными нравственными характеристиками, было проведено немного [22; 37; 58; 117; 125; 165; 211; 212; 218]. Результаты этих исследований противоречивы.

Сначала рассмотрим те работы, в которых были получены данные, свидетельствующие в пользу более низких показателей уровня счастья и удовлетворенности жизнью у людей с положительными нравственными характеристиками.

По результатам исследования К. Муздыбаева, люди с низким уровнем эгоизма менее счастливы и удовлетворены жизнью, менее удовлетворены своим социальным и материальным положением, чаще чувствуют себя отвергнутыми, ненужными, забытыми в нашем обществе, у них хуже настроение, чем у людей с высоким уровнем эгоизма [125, с. 37]. Это исследование было проведено в 1997 году, в связи с чем полученные различия К. Муздыбаев объяснял происходившими тогда бурными политическими, социальными и экономическими изменениями, в результате которых были резко расширены границы дозволенного поведения [125, с. 28]. Поскольку нарушение нравственных и правовых норм более приемлемо для людей с высоким уровнем эгоизма, они оказались более «успешными» в новых условиях жизни. Данное обстоятельство могло повысить настроение эгоистов и удовлетворенность жизнью [125, с. 32]. В 1997 году, оценивая «время, в котором мы сейчас живем» эгоисты чаще выбирали ответ «это мое время» [125, с. 36]. Сравнивая 1990-е годы и настоящее время, исследователи отмечают, что сейчас экономические и социально-нравственные условия жизни более стабильны, чем в 1990-х годах [100, с. 3; 178, с. 9]. Поэтому экстраполировать полученные тогда результаты на настоящее время было бы некорректно. По прошествии 17 лет могли сгладиться различия в субъективном благополучии людей с противоположными нравственными качествами.

В исследовании, проведенном И.А. Джидарьян несколько позже, респондентам было предложено оценить личные качества и особенности жизни знакомого им человека, которого можно было бы назвать несчастливым. Оказалось, что несчастливому человеку в наибольшей степени приписываются 3 особенности: неблагополучие в личной и семейной жизни, доброта и трудолюбие. А такие характеристики как эгоистичность, материальный достаток и физическое здоровье не свойственны несчастливым людям. Обобщая полученные данные, И.А. Джидарьян пишет, что «высокая нравственность и социально-этическая зрелость» более характерны для образа несчастливого человека, чем счастливого. И в целом несчастливый человек «воспринимается как человек добрый, трудолюбивый, достаточно скромный и справедливый; в нем нет сколько-нибудь выраженного эгоизма». Однако, как отмечает автор исследования, по этим результатам трудно сказать, насколько точно «представленный …нравственно-психологический облик несчастливого человека соответствует действительности» [58, с. 45-46].

Другое исследование было проведено Е.Р. Сагеевой в 2009 году под руководством Б.С. Алишева. В её работе показано, что у респондентов с выраженной ценностной направленностью на второй полюс континуума «Я – не Я» ниже уровень эмоционального комфорта по методике диагностики социально-психологической адаптации, чем у группы с направленностью на первый полюс [165, с. 17]. По условию деления выборки на группы, респонденты с направленностью на первый полюс предпочитают такие личностные качества, которые можно назвать «Я-направленными», например самолюбие, а для респондентов с направленностью на второй полюс более значимы «не-Я-направленные» качества, например, терпеливость [165, с. 12].

В некоторых исследованиях не было найдено связи нравственности с субъективным благополучием. В исследовании О.И. Мантониной, проведенном на выборке юношей и девушек из техникумов, не выявлено связи нравственно-этического компонента личности с беспокойством, тревогой и эмоциональной напряженностью [117, с. 118-131]. Е.Е. Бочаровой не найдено достоверных различий в степени выраженности альтруистических и эгоистических установок между двумя группами молодежи 16-17 лет с высоким и низким уровнем субъективного эмоционального благополучия [22, с. 94].

Существуют другие эмпирические исследования, результаты которых противоположны – они свидетельствуют в пользу более высоких показателей уровня счастья и удовлетворенности жизнью у людей с положительными нравственными характеристиками.

Н.Е. Шустовой и В.В. Гриценко выявлена более выраженная удовлетворенность жизнью у тех представителей молодежи, которые считают, что склонны скорее соблюдать социальные нормы, а не нарушать их [218]. Е.К. Веселовой и В.Х. Манёровым на выборке из 53 студентов 2-3 курса получена корреляционная связь r=0,38 между показателем «моральной неустойчивости», определяемым по методике «Друг-советчик – 1», и шкалой N3 «ощущение себя несчастливым» методики Айзенка. Кроме того, они пишут, что по данным их исследования, студенты, набравшие много баллов по шкале «моральной неустойчивости», чувствуют себя более напряженными, тревожными и фрустрированными [37, с. 329-330; 116, с. 43].

В исследовании Р.М. Шамионова (2008) были выделены две группы молодых людей: с высокой и низкой удовлетворенностью жизнью. Автор изучал различия между ними в степени выраженности социально-психологических установок личности по методике О.Ф. Потемкиной и в предпочитаемых типах межличностных отношений по методике Т. Лири [212, с. 168-171]. Оказалось, что у более удовлетворенных жизнью людей более выражен альтруистический, авторитарный и дружелюбный тип межличностного взаимодействия. Эгоистический тип взаимоотношений выражен приблизительно одинаково у удовлетворенных и неудовлетворенных жизнью людей. Что касается эгоистических и альтруистических установок, то у более удовлетворенных жизнью людей была менее выражена установка на эгоизм. В степени выраженности установки на альтруизм различий не было обнаружено. Кроме того, внутри каждой группы автор отдельно проанализировал различия в степени выраженности установки «альтруизм-эгоизм». У группы удовлетворенных жизнью людей была более выражена установка на альтруизм. А у группы людей, не удовлетворенных жизнью, в одинаковой мере были представлены установки на альтруизм и эгоизм. Из результатов исследования Р.М. Шамионова можно сделать вывод о том, что если у молодого человека высок уровень удовлетворенности жизнью, то его альтруистические установки будут преобладать над эгоистическими. Если же человек не удовлетворен жизнью, то нельзя точно сказать, какие нравственные установки для него более характерны. Эти результаты исследования не позволяют понять, кто более удовлетворен жизнью: люди с альтруистическими или эгоистическими установками. Но они косвенно указывают на возможность более высокой удовлетворенности жизнью у людей с более выраженными альтруистическими установками.

Другое исследование Р.М. Шамионова дало подобные косвенные данные: у педагогов с более высоким уровнем субъективного благополучия более выражена альтруистическая эмоциональная направленность, чем у педагогов с низким уровнем субъективного благополучия, но на выборке медицинских работников аналогичного результата не получено [211, с. 58].

Таким образом, в существующих эмпирических исследованиях были получены противоречивые данные о различиях в интегральных показателях субъективного качества жизни между людьми с разными нравственными характеристиками. Несовпадение результатов этих исследований может быть обусловлено методиками исследования, диагностирующими разные нравственно-психологические особенности личности, возрастом респондентов, а также социально-экономическими особенностями того времени, когда было проведено исследование. Представленные эмпирические данные не позволяют однозначно ответить на вопрос: отличаются ли, и в какую сторону, интегральные показатели субъективного качества жизни людей с разными нравственными характеристиками, живущих в современном обществе.

Кроме рассмотренных эмпирических данных существуют результаты косвенных эмпирических исследований, а также идеи и мнения психологов и философов, имеющие отношение к теме данного диссертационного исследования. Эти данные сгруппированы в несколько разделов, представленных ниже. Каждый раздел содержит материал по одной общей теме, вынесенной в название раздела.

2.3.2. Нравственность как внутриличностный источник субъективного благополучия

Рассмотрим вопрос о том, могут ли нравственные качества личности обуславливать субъективное благополучие (счастье и удовлетворенность жизнью), и в какой мере. Л.И. Божович пишет, что Т.А. Флоренская, основываясь на материале разных эмпирических исследований, приходит к выводу о существовании гармонического и дисгармонического типа личности. Для второго типа личности характерно эгоистическое отношение к людям, постоянная неудовлетворенность и преобладание плохого настроения, а также конфликтность и аффективность. Для гармонического типа личности характерна просоциальная направленность. Причем Т.А. Флоренская подчеркивает, что именно эгоистические или просоциальные качества личности в данном случае являются центральными [14, с. 259-260]. Б.С. Братусь пишет, что данные, полученные им, Б.М. Зейгарник и другими учеными, свидетельствуют о тесной связи неврологического развития личности с эгоцентрической направленностью [23, с. 176, 188-190, 219, 245-251, 258-269]. По его мнению, просоциальные устремления и активность – это несомненный признак личностного здоровья и духовного здоровья [23, с. 92, 130]. Э. Шостром также связывал склонность людей к манипуляции с невротической отягощенностью [216]. В.Н. Мясищев писал, что индивидуализм, эгоцентризм, самолюбование являются дополнительным источником психической травматизации и причиной болезненно-неадекватной переработки жизненных трудностей; эти качества могут играть определенную роль в патогенезе неврозов [128, с. 35]. Кроме того, при психопатиях доминирующие тенденции личности имеют эгоцентрически индивидуальный характер, который является следствием не только внутренних причин. Конфликт больного с окружающими людьми, развивающийся вместе с прогрессированием болезни, способствует развитию у личности антагонистических реакций, препятствует формированию просоциальных качеств и усиливает эгоцентризм [128, с. 60-61].

Если не учитывать, что большинство рассмотренных данных были получены на материале клинических исследований, то можно было бы сделать вывод о том, что эгоистическая направленность однозначно связана с формированием дисгармоничного склада личности, и такая личность менее удовлетворена жизнью. А нравственный человек более гармоничен, у него меньше внутриличностных конфликтов, что должно было бы повышать общую удовлетворенность жизнью и счастье.

Однако, опираясь на результатах собственных исследований, Л.И. Божович приходит к несколько иному выводу: если эгоистическая направленность сознательно принята личностью и не противоре­чит её убеждениям и нравственным чувствам, то это «не приво­дит к внутренней противоречивости личности, а следова­тельно, и к конфликту человека с самим собой» [14, с. 260]. Согласно ее данным, к внутреннему конфликту приводит двойственная направленность, когда в психической сфере человека присутствует множество противоречащих друг другу мотивов и других побудительных интенций [14, с. 260-261]. Но при этом Л.И. Божович справедливо отмечает, что нельзя признать одинаково гармоничными людей с высоким нравственным развитием и «людей с циничной моралью». Мировоззрение и поведение последних может вызывать у них некие нравственные мучения, поскольку нравственные чувства в какой-то мере свойственны всем людям. Уже поэтому люди с циничной моралью «не могут испытывать полного эмоционального благополучия» [14, с. 262]. Подобную идею высказывают А.Л. Журавлев и А.Б. Купрейченко: состояние полного счастья в большинстве случаев доступно лишь нравственному человеку [69, с. 44].

Анализ данных и идей, изложенных в работах Б.С. Братуся, Т.А. Флоренской, Э. Шострома, Л.И. Божович, В.Н. Мясищева, А.Л. Журавлева и А.Б. Купрейченко, приводит к следующим выводам.

1. Влияние нравственной направленности на психологическое здоровье личности однозначно. Человек с высокими нравственными качествами является более здоровым психически и психологически, ему доступно состояние настоящего счастья в его не гедонистическом понимании, в отличие от человека с противоположными нравственными качествами.

2. Влияние нравственной направленности на субъективное благополучие личности не столь однозначно. Работы отмеченных авторов позволяют утверждать лишь то, что для эгоистичной личности недоступно полное эмоциональное психологическое благополучие.

3. В целом, просоциальная и эгоистическая направленность, обуславливая психологическое здоровье и гармоничность склада личности, могут быть внутриличностным источником, поддерживающим или нарушающим субъективное благополучие. Но наиболее четко это прослеживается у людей с ярко выраженной эгоистической направленностью.

2.3.3. Возможные социально-психологические источники различий в субъективном благополучии людей с противоположными нравственными характеристиками

2.3.3.1. Влияние нравственного состояния общества на субъективное благополучие людей с противоположными нравственными качествами

Как отмечалось во введении к диссертационной работе, нравственное состояние российского общества резко изменилось в худшую сторону около 20 лет назад и, несмотря на некоторые улучшения, до сих пор остается неудовлетворительным, ухудшая социально-психологическое самочувствие населения. Нравственное состояние общества, по оценке Г.М. Зараковского, «во многом определяет такой аспект качества жизни, как социальное настроение» [80, с. 19].

Неудовлетворительное нравственное состояние общества может особенно сильно сказываться на субъективном благополучии нравственных людей. Наиболее ярко эту мысль высказали К.А. Абульханова и А.Н. Славская. По их мнению, в современной России проблема соотношения личности и общества выглядит так: «как жить и выжить человеку, имеющему совесть в социальном пространстве, где преобладает безнравственность»? И далее: «парадоксальным образом оказывается, что легко жить тому, у кого нет совести, и невыносимо тому, у кого она есть» [1, с. 134-135]. Рассмотрим некоторые возможные механизмы влияния нравственного состояния общества на субъективное благополучие людей с положительными нравственными качествами.

Один из основателей гуманистической психологии А. Маслоу в своей работе «Новые рубежи человеческой природы» писал, что люди, которые руководствуются такими «метамотивами», как истина, добро, справедливость, порядок, закон, единство и т.д., могут страдать от лишений на метамотивационном уровне [118, с. 33]. Действительно, если у человека развиты потребности в справедливости, доброжелательных взаимоотношениях, отсутствии лжи и т.п., то он будет страдать от их недостатка в жизни общества, например, ежедневно сталкиваясь при общении с подлостью, лицемерием, обманом, хамством, грубостью и т.д. Эмпирические данные, полученные в работах А.К. Бровченко (2004), Н.А. Журавлевой (2006), Д.В. Малюгина (2007), Е.Р. Сагеевой (2009), З.В. Садретдиновой (2009) указывают на то, что именно для людей с положительными нравственными характеристиками более значимы: доброта, самоотдача, истина, духовные ценности, справедливость, гармония и культура социальных отношений [27, с. 142; 70, с. 221; 115, с. 75-76; 165, с. 19; 167, с. 118]. Поэтому именно эти люди могут быть более чувствительны к несправедливости и в наибольшей степени страдать от неудовлетворительного качества социальных отношений в обществе. Как пишет О.А. Гулевич, у чувствительных к несправедливости людей малейшее нарушение норм справедливости вызывает сильный когнитивный диссонанс и негативные эмоциональные переживания [53, с. 114-115]. Это негативное воздействие может усугубляться тем, что для людей с позитивными нравственными качествами характерно чрезмерное эмоциональное самораскрытие [19, с. 124]. По мнению О.В. Бондаревой, это делает их более уязвимыми в межличностном взаимодействии [19, с. 140].

Другой механизм может заключаться в том, что люди более высокого уровня нравственного развития не могут и не хотят принять ту систему социально-нравственных норм, которая укореняется в современном обществе. Как отмечалось в параграфе 1.1, за последние 20 лет увеличивается доля людей, считающих нормальным и допустимым наказывать детей физически, укрывать доходы от налогов, иметь любовника (любовницу), «выносить» что-либо с места работы, заниматься сексом без любви, лгать во имя благой цели, и уменьшается доля граждан, считающих крайне предосудительным красть товары из магазинов и не отдавать долги [123, 124]. И.А. Гундаров, пытаясь глубоко и всесторонне проанализировать причины повышенной смертности населения России в постперестроечный период, пришел к выводу, что основной причиной является неудовлетворительное духовное и эмоциональное состояние граждан, вызванное принудительным переходом на новую систему нравственных ценностей, которую часть общества принять не может [55, с. 31-38]. Его вывод может быть справедлив не только для взрослых и пожилых людей, которые воспитывались и жили в условиях другого социально-экономического строя. Та часть современной молодежи, у которой нравственные характеристики более высоки, также может оказаться менее адаптированной к современной социальной среде. В исследовании Е.Р. Сагеевой было получено, что у молодых респондентов с ценностной направленностью личности на полюс «не Я» (в континууме «Я - не Я») ниже показатели социально-психологической адаптивности и уровень эмоционального комфорта [165, с. 17]. Наиболее адаптированными к социальной среде оказались те молодые люди, которые предпочитают такие личностные качества, которые можно назвать «Я-направленными», например «самолюбие» [165, с. 12]. С этими результатами согласуются данные, представленные Н.К. Радиной с соавторами. Наиболее высокие показатели жизнестойкости обнаружены у старшеклассников, у которых наиболее выражена установка на «показное потребление». Старшеклассники, в наименьшей степени ориентированные на демонстративное потребление и дистанцирующиеся от него, отличаются низкими показателями жизнестойкости [149].

В прошлом, люди, отличающиеся в лучшую сторону от большинства людей своей эпохи, возможно, тоже чувствовали себя психологически менее комфортно, чем большинство их современников. Это показано в работах классиков отечественной литературы («Горе от ума» А.С. Грибоедова, «Гроза» А.Н. Островского, «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева и др.). А.Л. Журавлев и А.Б. Купрейченко, ссылаясь на исторические примеры жизни людей, которых можно было бы назвать «нравственной элитой», отмечают, что этим людям приходилось преодолевать непомерно тяжелые жизненные трудности, их адаптация к социальной среде затруднена, со стороны социального окружения к ним нередко проявляется непонимание [65, с. 217].

Сопоставление всех представленных в разделе данных позволяет предположить следующее. Социальное самочувствие людей с высоким уровнем нравственного развития может быть хуже, чем в среднем у населения, как в настоящем, так и в прошлом. Но, величина различий в социально-психологическом самочувствии людей разного нравственного уровня может меняться в зависимости от нравственного состояния общества и социально-экономических процессов. Она может быть минимальна в периоды культурного и нравственного подъема, максимальна – в периоды резкого обрушения нравственных норм жизни общества. В такие периоды, как сейчас, различия могут несколько сглаживаться, поскольку на фоне неблагополучного нравственного состояния нашего общества, удручающе действующего на нравственных людей, обостряются проблемы экономического и социального характера в масштабе всей страны, что снижает уровень субъективного психологического благополучия подавляющего большинства людей.

2.3.3.2. Нравственность личности и отношение к проблемам других людей и общества

Многие исследователи нравственной сферы личности, среди которых Л.И. Божович, А.И. Титаренко, Л.Н. Антилогова, С.К. Бондырева, Д.В. Колесов, Н.А. Корниенко, считают, что обязательным условием и основой развития положительных нравственных качеств является развитие нравственных чувств, в частности эмпатии [6; 14; 20; 94; 184]. И.Г. Лаверычева провела анализ точек зрения многих философов на психологическую природу нравственности и пришла к выводу, что в основе нравственных отношений лежит чувство сострадания [104].

Результаты эмпирических исследований выявляют корреляционную связь порядка r=0,3..0,4 между уровнем эмпатии и уровнем нравственного развития [6, с. 384-386; 166, с. 107]. Л.Н. Антилогова показала, что у испытуемых с высокой степенью выраженности альтруистических установок чаще наблюдалось стремление поставить себя на место другого человека и понять его внутренний мир [6, с. 194, 196, 199].

Представленные данные показывают, что у более нравственных людей более развито сострадание и сочувствие. Важно отметить, что эта особенность имеет глубокие биологические основания. Известный советский генетик В.П. Эфроимсон высказывал идею о том, что в человеке могли генетически закрепиться две линии инстинктивного поведения – не только эгоистическая, но и альтруистическая [220, с. 63-65, 75-77]. Последние психогенетические исследования доказывают, что у людей с более выраженной альтруистической направленностью есть определенные генетические особенности, обуславливающие нейрофизиологические особенности [248; 249; 260]. Опыты на животных, проведенные под руководством П.В. Симонова, также доказывают, что далеко не все особи одного и того же вида в одинаковой степени проявляют простейшие реакции и состояния, близкие к чувству сострадания. Лишь только часть особей способна испытывать эмоциональный дискомфорт, став свидетелем боли другой особи, независимо от того, на каком этапе эволюционного развития стоит вид, будь то крысы, собаки или обезьяны [173, с. 39-43, 47]. Эта способность представляет собой «устойчивую черту индивидуальных особенностей данного животного» [173, с. 41-42] и «переучить» его невозможно [173, с. 43]. Причем, когда животные испытывают чувство «эмоционального резонанса» при наблюдении боли другой особи, у них задействуются те же мозговые механизмы, как если бы они сами испытывали боль [173, с. 45]. Более подробно все эти исследования описаны в работе [132]. Результаты биологических исследований позволяют заключить, что нравственные чувства, более выраженные у одних людей и менее развитые у других, имеют глубокие биологические основания и тесно связаны с физиологией. Чувство переживания за других людей затрагивает у нравственного человека все уровни организации: когнитивный, эмоциональный и физиологический.

Поскольку у более нравственно развитых людей более развито сострадание, сочувствие, способность поставить себя на место другого и понять его переживания, то, вероятно, такие люди будут острее реагировать на существующую несправедливость во многих областях жизни общества. К тому же, для них более значимы многие социально-нравственные ценности, например, справедливость и доброта [165, с. 19; 167, с. 118]. Таким образом, вслед за А.В. Юревичем, можно выделить еще один механизм воздействия происходящего в обществе на пси­хологическое состояние граждан с позитивными нравственными качествами: «Даже если происходящее непосредственно не затрагивает нас, мы не относимся к нему бесстрастно». «С начала 1990-х годов нам постоянно приходится наблюдать не только несправедливость, но и всесилье криминала, коррупцию, детскую проституцию и мно­гое другое – условия, в которых трудно пребывать в хорошем пси­хологическом состоянии» [113, с. 290]. Подчеркнем, что вероятно не все, а именно люди относительно высокого нравственного уровня будут больше других не удовлетворены несправедливостью и другими происходящими в обществе негативными тенденциями, даже в том случае, если эти явления непосредственно их не затрагивают. Ведь, как пишет К. Муздыбаев, такие люди «включают в свое Я других» и «рассматривают себя как часть целого» [125, с. 27]. Они, по мнению И.Г. Лаверычевой, «черпают страдания» «не от своей собственной жизни, а от жизни других людей» [103]. О том, что для нравственного человека более значимо благополучие других людей и общества, также писал С.Л. Рубинштейн [156, с. 435-443]. Дополнительным косвенным эмпирическим подтверждением этих идей могут быть результаты исследования И.А. Джидарьян, посвященного анализу взаимосвязей между удовлетворенностью жизнью, счастьем и стратегиями совладания. Наиболее четкая связь уровня счастья и удовлетворенности жизнью прослеживается со стратегией «дистанцирование» [60, с. 217]. То есть чем «ближе к сердцу» человек принимает свои и чужие проблемы, тем ниже его уровень счастья и удовлетворенности жизнью. И наоборот, чем больше человек старается отгородиться от переживания проблем и трудных жизненных ситуаций, тем лучше его субъективное психологическое благополучие. К тому же, проанализировав связь данной стратегии со шкалами смысложизненных ориентаций, И.А. Джидарьян делает вывод о том, что стратегия дистанцирования «характерна не вообще для счастливых людей, а прежде всего для тех из них, кто ориентирован на гедонистический тип счастья» [60, с. 217].

Анализ работ, позволяющих оценить характер связи между нравственными качествами личности и отношением к проблемам других людей и общества, приводит к следующему заключению. У людей с более высоким уровнем нравственного развития более развито сострадание и сочувствие, для них более значимы многие социально-нравственные ценности. Поэтому они, вероятно, чаще обращают внимание на проблемы других людей и общества и больше за них переживают. Это может ухудшать их эмоциональный фон, снижать уровень удовлетворенности жизнью и счастья, и даже ухудшать самочувствие.

2.3.3.3. Нравственность личности и удовлетворенность браком

Взаимосвязь нравственных характеристик личности с удовлетворенностью браком наиболее подробно изучалась в работе О.В. Бондаревой (2009). Она исследовала связь уровня эгоизма с удовлетворенностью браком и особенностями организации пространства супружеских отношений у молодых респондентов 19-30 лет. Результаты исследования О.В. Бондаревой неоднозначны. Выделим четыре основных результата.

1. Выше всего удовлетворенность браком в тех семьях, где оба супруга обладают низким уровнем эгоизма. Если у обоих супругов высокий уровень эгоизма или разный (противоположный) уровень эгоизма, то удовлетворенность браком несколько ниже [18, с. 122]. Следует отметить, что возможно в этом варианте анализа не учитывались респонденты со средним уровнем эгоизма.

2. Если рассмотреть только уровень удовлетворенности браком в зависимости от эгоизма, не сопоставляя уровень эгоизма супругов, то получатся следующие результаты. У группы людей с высоким уровнем эгоизма средний уровень удовлетворенности браком – невысок, у людей с низким уровнем эгоизма – выше, у людей со средним уровнем эгоизма – наиболее высокий [19, с. 110].

3. О.В. Бондарева рассмотрела отдельно группу супружеских пар, обладающих разным уровнем эгоизма [18, с. 122]. Она разделила эту группу на 3 подгруппы в зависимости от уровня эгоизма. Далее для каждой из трех подгрупп автор подсчитала коэффициенты корреляции уровня эгоизма с удовлетворенностью браком. Оказалось, что у респондентов со средними по её выборке показателями эгоизма, от 38 до 42 баллов по шкале 10..70, с повышением уровня эгоизма растет удовлетворенность браком (r=+0,41). У двух других подгрупп выявлена очень слабая корреляционная связь, вероятно, статистически не значимая.

4. Изучая особенности организации пространства супружеских отношений, О.В. Бондарева показала, что супруг с низким уровнем эгоизма «не всегда может заявлять о своих желаниях и потребностях, тем самым, переживая неудовлетворенность, состояние психологического дискомфорта» [18, с. 122-123]. Супруг, проявляющий высокий уровень эгоизма, напротив, чаще склонен «использовать пространство супружеских отношений в качестве реализации лишь собственных потребностей без учета интересов и желаний своего супруга» [18, с. 123]. С этим результатом согласуются данные, полученные в исследовании Ю.В. Александровой. Оказалось, что степень идентификации себя с персонажами, поступающими отрицательно в нравственном плане, положительно коррелирует с невротическими супружескими паттернами: r=0,46..0,48 для респондентов 25-35 лет [2, с. 119, 187]. Судя по смыслу вопросов, входящих в шкалу «патологические паттерны супружеского отношения» опросника Ю.В. Александровой [3, с. 41], при высоких баллах по этой шкале отношение респондента к своему супругу характеризуется отсутствием психологической близости, любви и уважения, отсутствием понимания и нежеланием понять своего супруга.

Из результатов исследования О.В. Бондаревой, можно сделать следующий вывод. Наиболее психологически комфортны такие браки, в которых оба супруга неэгоисты. В остальных случаях неэгоисты менее удовлетворены браком. Наиболее удовлетворены браком молодые респонденты с уровнем эгоизма от 38 до 42 баллов. Причем, чем выше у них уровень эгоизма, тем выше удовлетворенность браком. Но крайние эгоисты все же менее удовлетворены браком.

2.3.4. Современные условия жизни, их принятие и адаптированность к ним как возможные источники различий в субъективном благополучии людей с противоположными нравственными характеристиками

2.3.4.1. Нравственность личности и объективные трудности жизни

Внутренние принципы нравственной личности противоречат тому, «что индивид вынужден и заинтересован каждодневно делать в целях самосохранения», – пишет О.Г. Дробницкий и поясняет: «моральные предписания даже на уровне простейших запове­дей», например, «Не укради», «Говори правду» и др., вступают «в разитель­ное противоречие с наличными условиями»[1]. К.А. Абульханова и А.Н. Славская также отмечают, что в современном обществе легко жить тем, у кого нет совести, и невыносимо тем, у кого она есть [1, с. 134-135]. Мнения К.А. Абульхановой, А.Н. Славской и О.Г. Дробницкого подтверждаются эмпирическими исследованиями М.И. Воловиковой. Анализируя описания респондентами примеров «действительно порядочного человека», она отмечает, что исходя из этих описаний, «об­разец нравственности – это не самый при­способленный к жизни человек» [113, с. 201]. «Конкретные примеры говорят о том, как трудно в наше время дается соблюдение нравственного закона» [113, с. 204]. В качестве примера она приводит ситуацию, описанную 40-летним муж­чиной, в которой его 55-летний коллега отстаи­вал свою точку зрения и не пошел на сделку с совестью, несмотря на угрозу увольнения [113, с. 204]. Таким образом, постоянное соблюдение нравственных норм может создавать дополнительные сложности в жизни и вызывать дополнительное психоэмоциональное напряжение.

Помимо переживаний в связи с объективными сложностями в жизни, у нравственных людей, вероятно, более выражены переживания в случае вынужденного нарушения ими нравственных норм. На это указывают исследования М.И. Воловиковой. Она пишет, что сопоставление разных результатов проведенного ею исследования: факторного анализа, конкретных примеров и результатов рисуночного теста, приводит к следующему предположению: «необходимость нарушить закон для достижения успеха в работе приводит личность к внутреннему конфликту и страданию» [113, с. 204]. Отметим, что не у всех. Наиболее вероятно, что люди с более высоким уровнем нравственного развития будут испытывать более сильные «угрызения совести» при нарушении нравственно-правовых запретов для достижения успеха в работе. Люди невысокого нравственного уровня, вероятно, будут переживать гораздо меньше, поскольку нарушение нравственных норм для них более приемлемо [125]. Таким образом, в современных нравственных и социально-экономических условиях жизни, порой вынуждающих нарушать нравственно-правовые нормы, у людей с высокими нравственными качествами появляется дополнительная причина переживаний: нравственный человек либо не нарушает своих нравственных принципов и получает дополнительные сложности в жизни, либо нарушает – и получает дополнительные нравственные мучения.

2.3.4.2. Нравственность личности и социально-экономическая адаптированность к современным условиям жизни

По оценке А.Л. Журавлева и А.Б. Купрейченко, после перехода страны к новой системе социально-экономических отношений некоторые люди не смогли экономически адаптироваться к новым рыночным условиям жизни еще и по той причине, что не захотели этого делать, сосредоточив свои усилия на других сферах жизни [65, с. 210]. И.А. Гундаров также писал, что часть общества не может принять произошедший резкий переход на новую систему нравственных ценностей, тесно связанную с новой системой социально-экономических отношений [55, с. 31-38]. Согласно результатам исследования Н.Е. Симонович, среди разных социальных слоев именно интеллигенция наиболее низко оценивает свое социальное самочувствие [174, с. 29]. По его мнению, наиболее существенная причина может быть в том, что именно работники сферы интеллектуального труда оказались в наиболее сложном положении после перехода страны к рыночным отношениям и «самовыживанию». Кроме того, интеллигенция – это наиболее социально активная часть населения, им не все равно будущее страны, и в современных социальных и экономических условиях они не ощущают своей профессиональной востребованности обществом и государством [174, с. 29].

Некоторые ученые прямо высказывают мнение о том, что с переходом к рыночной системе отношений более успешными и материально обеспеченными оказались люди с более низкими нравственными качествами. Например, по оценке С.Ю. Глазьева, в 1990-е годы добропорядочные граждане вдруг оказались неконкурентоспособными, а аморальные и даже преступные элементы получили колоссальное преимущество, в итоге «преуспели самые наглые и аморальные» [47, с. 411]. Существующие эмпирические исследования позволяют подтвердить, что для людей с отрицательными нравственными качествами более характерны такие особенности мировоззрения и стили поведения, которые могут обеспечить им преимущество в конкурентной борьбе. Например, для эгоистов более предпочтительно соперничество, в отличие от альтруистов, предпочитающих сотрудничество и компромисс [19, с. 134-135; 27, с. 126]. Для эгоистов более приемлемо нарушение юридических законов и нравственных норм ради достижения поставленной цели, то есть они готовы обеспечивать себе преимущество далеко не всегда честным путем [125, c.38]. Дополнительно можно отметить, что многие отрицательные нравственные качества личности взаимосвязаны: циничность, тщеславие, необязательность, беспринципность, вероломность, принятие агрессии [144, с. 128-131]. С понижением уровня нравственности повышается значимость «деловитости и предприимчивости» [84], а вместе со снижением ценности «честность» повышается «социальная смелость личности» [70, с. 221-222].

Описанные психологические особенности позволяют людям с отрицательными нравственными качествами добиваться более высоких доходов. Согласно результатам исследования К. Муздыбаева, среди людей с высоким уровнем эгоизма достоверно меньше людей, испытывающих острую материальную нужду (р<0,001) [125, с. 36]. Люди с высоким уровнем эгоизма более удовлетворены своим материальным положением (р<0,1) [125, с. 37]. Близкий результат был получен Ю.В. Александровой. По её данным, степень идентификации себя с персонажами, поступающими отрицательно в нравственном плане, положительно коррелирует с уровнем доходов r=0,39 p<0,05 в возрастной группе 25-29 лет [2, с. 119, 187]. Более высокий уровень материальной обеспеченности может способствовать более высоким показателям удовлетворенности жизнью.

Таким образом, для людей с позитивными нравственными характеристиками, вероятно, менее приемлемы современные социально-экономические условия жизни, предполагающие конкуренцию, соперничество и нарушение нравственно-правовых норм. Люди с отрицательными нравственными качествами могут быть психологически более приспособлены к отмеченным особенностям современных условий жизни.

Выводы по главе 2

1. В концепции субъективного качества жизни основное внимание уделяется исследованию субъективных оценок человеком степени его удовлетворенности различными сферами жизни и связанному с этими оценками психоэмоциональному состоянию человека. Основными составляющими субъективного качества жизни принято считать: 1) самооценку качества жизни, 2) уровень счастья, 3) уровень общей удовлетворенности жизнью, 4) баланс положительных и отрицательных эмоций, 5) уровень удовлетворенности различными аспектами жизни. Первые четыре компонента являются интегральными показателями субъективного качества жизни. Второй, третий и четвертый компоненты используются как показатели субъективного благополучия личности.
2. Среди рассмотренных подходов к изучению субъективного качества жизни одним из наиболее универсальных, глубоко проработанных и позволяющих всесторонне оценить субъективное качество жизни является комплексный объективно-субъективный подход, разрабатываемый Г.М. Зараковским, В.И. Кулайкиным и другими сотрудниками ВНИИТЭ. Он был принят за основу в данном диссертационном исследовании.
3. Среди множества факторов субъективного качества жизни – экономических, демографических, медицинских и психологических – ведущими являются личностные и социально-психологические факторы. Причем в основе многих социально-психологических факторов лежат индивидуальные особенности ценностно-потребностной сферы.
4. В существующих эмпирических исследованиях были получены противоречивые данные о различиях в интегральных показателях субъективного качества жизни между людьми с разными нравственными характеристиками. Несовпадение результатов этих исследований может быть обусловлено методиками исследования, диагностирующими разные нравственно-психологические особенности личности, возрастом респондентов, а также социально-экономическими особенностями того времени, когда было проведено исследование. Проанализированные эмпирические данные не позволяют однозначно ответить на вопрос: отличаются ли, и в какую сторону, интегральные показатели субъективного качества жизни людей с разными нравственными характеристиками, живущих в современном обществе.
5. Анализ косвенных данных позволяет заключить, что, с одной стороны, положительная нравственная направленность, обуславливая психологическое здоровье и гармоничность склада личности, может быть внутриличностным источником, поддерживающим субъективное благополучие. Однако, с другой стороны, существует множество косвенных данных о том, что внешние социальные, нравственные и экономические условия жизни оказывают более выраженное негативное влияние на субъективное благополучие людей с положительной нравственной направленностью. В результате люди с высокими нравственными качествами могут чувствовать себя менее комфортно в обществе, что может сказываться на их субъективном благополучии.

Приложение 4, 5, 6, 7, 8