ПРОСВЕЩЕНИЕ ЧЕРЕЗ ПЕРЕВОДЫ

Денис Владимирович Оксузьян

ЭВОЛЮЦИЯ ДУХА. - Лекция Уильяма Ф. Айриса. – Фонд Питирима Сорокина. – Кафедра Социологии Гарвардского Университета при Плимутской Конгрегационалистской Церкви. – Лансинг, Мичиган. – 2 ноября 1945 года. - Перевод с английского языка.

 

Скачать:

ВложениеРазмер
Файл oksuzyan_evolyutsiya_duha.docx52.82 КБ

Предварительный просмотр:

ЭВОЛЮЦИЯ ДУХА

Лекция Уильяма Ф. Айриса. – Фонд Питирима Сорокина. – Кафедра Социологии Гарвардского Университета при Плимутской Конгрегационалистской Церкви. – Лансинг, Мичиган. – 2 ноября 1945 года. - Перевод с английского языка.

1

        

Человеческий дух – бесконечное многообразие, в большей степени не известное до сих пор. Полное понимание его природы и таинственной жизни намного превышает мой ограниченный ум. По этой причине, я не намерен ни обсуждать ни его теологическую и метафизическую природу, ни всю его эволюцию. Вместо этого я ограничил бы свою задачу выяснением его эмпирической структуры, то есть тем направлением, в котором дух обнаруживается в мышлении и в явном поведении человека – в его идеях и верованиях, в убеждениях и чувствах, в склонностях и стремлениях, в конце концов – во всём его явном поведении. Эти эмпирическое мышление и поведение человека можно назвать его эмпирическим духом. Этот эмпирический дух является лишь одним выражением среди множества проявлений всего бесконечного многообразия. Давайте выясним его строение и некоторые из его ежедневных преображений.

2

Является общепринятым убеждение – нормальный человек обладает интегрированным единством личности, с одной видимой самостью, с одним эго, с одним эмпирическим духом. Двойственность различных духов в одной личности - духа Доктора Джекилля и Мистера Хиди допускалась, однако рассматривалась как чисто патологическое явление. Убеждение некоторых дописьменных групп, что человек обладает несколькими духами, рассматривалось как детское суеверие. Несмотря на распространённость этого убеждения, этот общий взгляд представляется мне ошибочным и нуждается в кардинальном пересмотре.

Те, кто разделяет эту точку зрения, смотрят на эмпирический дух человека как древние физики смотрели на атом: они видели свой объект как единичный и неделимый. Во взгляде на атом ошибка древних исправлена: каждому современному физику известно, что единство атома есть миф, что на самом деле атом – это динамическое сочетание электронов, протонов и нейронов, далеко не неделимых и неизменных.

Подобное исправление согласуется со структурой эмпирического духа.

Мои тезисы: человек обладает не одним эмпирическим духом, или самостью, или эго, но несколькими; первое – биологической самостью или эго; второе – несколькими социальными эго. Человек обладает множеством различных социальных эго по причине наличия множества различных социальных групп, с которыми человек контактирует, и членом которых человек добровольно или принудительно является. Эти эго различаются друг от друга также, как отличаются друг от друга социальные группы. Если некоторые из этих социальных групп находятся в антагонистических отношениях друг к другу, тогда соответствующие эго, которые представляют эти группы в индивидууме, также займут антагонистическое положение по отношению друг к другу. Такова первая часть моих тезисов.

Прежде формулировки второй части своих тезисов, считаю целесообразным остановиться и дать краткий комментарий на эти предложения.

То обстоятельство, что человек обладает биологическим эго отличным от его социальных эго, известно уже давно. Древние воззрения на конфликт между плотью и духом, между плотскими искушениями и моральным долгом – воззрение, единосущно поддерживаемое практически всеми великими религиями и моральными лидерами, - эти воззрения – явное признание наличия биологической и социальной самостей в человеке.

В последние десятилетия эта биологическая и социальная двойственность человеческой жизни основывается на постоянно усиливающемся признании. Фрейдизм и другие психоаналитические теории, наряду с многими иными теориями, держаться мнения, что существует бессознательное или подсознательное эго, отличающееся и часто противоположное сознательному либо социальному эго человека. Тем не менее, многие и значительные недостатки этих теорий могут быть признаны в ином отношении, в том основном пункте, в котором они расположены на прочном основании.

Одна из самых лучших формулировок этой двойственности человеческого духа предоставлена знаменитым Французским социологом Э. Дюркгеймом. В своей работе, и особенно в своём этюде «Дуализм природы человека», он правильно утверждает, что «существует два эго в каждой личности; биологическое и социальное». «Не без причины человек испытывает двойственные чувства: человек двойственен на самом деле. Действительно в человеке присутствует два вида состояния сознания – антагонистическое по своему началу, природное и целенаправленное. Некоторые из этих состояний сознания выражают только нашу биологическую природу и те объекты, с которыми непосредственно связаны.

Ограниченный и строго индивидуальный – эти черты нашего я приковывают нас к самим себе, и мы не в состоянии освободиться от самих себя, от нашего собственного тела. Иные состояния сознания посещают нас извне – со стороны общества. Эти состояния представляют собой демонстрацию общества внутри человека, и скрепляют нас с феноменами за пределами нашего тела. Состояния эти являются безликими и направляют нас к достижению целей, сближающих нас как с людьми, так и с самими собой. Лишь благодаря этим состояниям становится возможным наше общение с другими людьми.

Мы сформированы из двух частей. Это становится понятным из того, как если бы мы состояли из двух начал, которые, хотя и часто сближены друг с другом, тем не менее состоят из разных элементов и направляют нас в противоположные стороны». Наблюдения и опыт каждого из нас непрерывно подтверждают эту двойственность. Эта двойственность в моральной сфере явно  проявляется в противостоянии эгоистических и альтруистических пожеланий и действий; нашей плоти и социальной самости; биологических шаблонов и морального и общественного долга; телесного аппетита и социальных норм его сдерживания; в противостоянии тела и духа.

Аскетическое сдерживание большинства телесных потребностей; солдатское преодоление биологического страха смерти и свободное принесение себя в жертву ради исполнения своего долга – вот примеры людей, чьё социальное эго одержало красивейшую победу над своим биологическим эго.

Преступник и обжора – это люди, которые легко поддаются искушениям, несмотря на возражения со стороны их социального эго и осознание того, что они являют собой дурные примеры людей со слабым социальным эго и легко побеждаются своей биологической самостью.

В интеллектуальной сфере контраст между этими двумя видами эго является очевидным. Этот контраст обнаруживает себя в различиях между ощущениями и восприятиями, которые являются строго индивидуальными и не допускают перехода от одного эго к другому. Этот контраст – безликие и безымянные понятия, которые переходят и становятся общими для множества людей. Контраст этот заложен между субъективным мнением и объективной истиной, которые всегда представляют результаты коллективного опыта, поддающихся проверке любым и всеми.

Подведём итог: присутствие в каждой личности двух различных эго – биологического и социального – является несомненным фактом.  

Исходя из этой точки зрения, теории Э. Дюркгейма и многих других социологов представляют собой шаг вперёд по сравнению с убеждением, что присутствует лишь одна видимая самость в каждом человеке.

Тем не менее, эти социологи внезапно остановились и начали утверждать, что социальное эго человека только одно и оно является видимым.

Подтверждение этого факта – едва ли не все люди, особенно те, которые проживают в разношёрстном и много уровненном обществе, входят в состав ряда социальных групп, те, у которых имеется не одно, но несколько отличительных эго, противоречащих друг другу время от времени.

Различные эго могут обнаруживаться через единые функции нервной системы; через включение в состав одного тела; и особенно тогда, когда эти эго взаимно солидарны и находятся в гармонии: мыслят и чувствуют одинаково, и подвигают человека на совершение не противоречивых поступков.

Несмотря на такую гармонию, эти эго остаются заметно разными. Они могут быть такими же разными, как записи: «Торжественная Месса», «Старик Ривер», «Голубой Дунай» или «Сент-Луис Блюз», проигрываемые на одном и том же фонографе - на струнах нашей нервной системы и нашего тела. «Семейная самость» человека отличается – и ментально, и по действию – от его «профессиональной самости»; от его «религиозной» или «государственно-гражданской самости»; от его «развлекательной» или «политико-партийной самости»; и  все эти самости отличаются от его «национальности – расы – половой – либо возрастной самостей».

В общем, у каждого из нас имеется такое множество «социальных эго», в состав какого множества социальных групп мы входим.

Личный опыт и ежедневные наблюдения в дополнительной степени подтверждают эти обобщения.

Когда мы находимся в общении с нашей семьёй, мы думаем, чувствуем, желаем и открыто действуем как «отец, мать, сестра, брат, сын или дочь». Наши идеи, нормы, эмоции, желания, ценности, равно как и наши открытые действия, становятся известными каждому из нас.

Когда мы прерываем взаимодействие с семьёй, освободившееся место занимает работа и контактирование нашей личности с нашей профессиональной группой; наше «фамильное эго» вытесняется, и наша «профессиональная самость» находит место в нашем теле. «Отец-мать-сестра-сын» исчезают вместе с их идеями, чувствами, желаниями, нормами, ценностями и открытыми действиями. Их место занимается профессиональным духом и действиями профессора, инженера, доктора, сенатора, паяльщика, плотника или фермера вместе с профессиональными рабочими, предпринимателями и их подчинёнными. Профессиональный дух и действия коренным образом отличаются от семейного духа и поведения.

Если бы кто-то попытался почувствовать и проявить в своём профессиональном статусе свою семейную «самость», он бы стремительно бы выгорел, не говоря уже о том, что на такого человека стали бы посматривать как на человека «странного» и «смешного».

Когда мы идём в церковь и замещаем профессиональную или семейную «самость» религиозной «самостью», эта «самость» вновь – в силу своей психологии и своим действиям – поразительно отличается от семейной и профессиональной самостей. Место «отца-матери-брата» или «паяльщика-профессора-доктора» замещается самостью Католика, Протестанта или Буддиста.  Семейные либо профессиональные открытые действия замещаются стоянием на коленях, крещением, молением, распеванием гимнов и иной религиозной деятельностью, полностью отличной от деятельности семейной или профессиональной самости.

То же самое происходит и тогда, когда религиозная личность занимает место на «человеческом патефоне» через самоутверждение что такая личность появилась снова для того, чтобы стать полностью не похожей на все остальные личности. Такая личность платит налоги, участвует в каких-либо испытаниях, подчиняется официальному правительству, смиряется перед наказаниями, становится солдатом и без колебаний убивает врагов государства, хотя подобное убийство довольно часто вызывает сильное неодобрение со стороны религии и других самостей того же самого человека.

Как мы покажем далее, подобные конфликты и противоречия различных самостей человека – широко распространённое явление.

Подобная трансформация или замещение наших самостей имеет место тогда, когда наши самости вступают в конфликт с нашей политической партией – национальностью – расистской или развлекательной группой.

Каждая из этих самостей отличается от тех самостей, которыми мы обладаем. Это различие привносится и в умонастроение, и в явные действия человека. Каждый человек подобен актёру, который непрерывно разыгрывает очень разные роли в своей жизни. Разница между сменой ролей или самостей и театральным актёром состоит, главным образом, в том факте, что каждая роль нашей личности является настоящей, разыгрывается в жизни, в противоположность ролям, созданным театральным актёром.

 Не только эти многообразные самости различны, но и этапы со—актёрства каждой самости также противоположны. Дом – сцена «семейной самости». Офис, фабрика или лаборатория – сцена профессиональной самости. Церковь – сцена религиозной самости. Конгресс, суд, тюрьма, правительственная контора – сцена государственной самости.  Стадион, ночной клуб, театр, симфонический зал, поля для игры в гольф – сцены развлекательной самости.

Именно поэтому каждая личность, разыгрывая свои роли, является со-актёром семейной роли; сотрудниками, предпринимателями и подчинёнными – со-актёрами профессиональной роли; прихожанами и церковными служащими, когда на наш «фонограф» записывается религиозная самость и т.д. Даже «костюмы» наших различных самостей обычно весьма разнообразны: семейная самость может демонстрировать себя в купальном халате, строго воспрещённом нашими профессиональными, служебными либо религиозными самостями, каждая из которых самостоятельно создаёт себя, свою униформу или свой соответствующий костюм.

Следовательно человек, действительно, является носителем нескольких различных эмпирических духов или самостей. Различие этих духов проявляется как на уровне самонаблюдения, так и на поведенческом уровне, как в умонастроении, так и в явных действиях человека. Различие этих духов может быть как значительным, так и мифическим – вымышленным.

3

После того, как стало понятным последнее утверждение, проясняется и то, что каждый человек, принадлежащий к различным группам, ежедневно испытывает множество трансформаций своего эмпирического духа. Эти трансформации состоят в непрерывном появлении различных самостей в человеке в течение повседневной жизни и деятельности. Человек на самом деле имеет сходство с фонографом, на котором проигрываются различные записи ежедневно.

Утром, когда многие из нас находятся в кругу своей семьи, наша семейная самость выступает на передний план нашей личности и мы проигрываем запись семейной самости.

Когда мы приходим в церковь по воскресениям, запись религиозной самости вытесняет все остальные записи.

Записи государственной и развлекательной самости следуют друг за другом в непрерывном шествии.

С каждым изменением записи разнообразных самостей личность изменяется и внутренне, и в своём явном поведении.

В результате беспристрастный наблюдатель зачастую не способен заметить невероятно тонкие контрасты в одном и том же человеке. Не случайно эти контрасты в такой же степени значительны, как и различие между духом Доктора Джекиллем и Мистера Хиди. Едва ли что-либо общее можно найти между кричащим Робеспьером в его квартире в его мягком, человечном, нежном образе из сентиментального романа М. Сели Пьера и безжалостным, кровожадным Робеспьером в Конвенте, неумолимо требующим отрубить головы сотен человек, и даже головы своих друзей. Мало общего между Лениным, находящимся в кругу своей семьи и близких соратников, переполненных состраданием к его больному котёнку, и Лениным как государственным деятелем, устанавливающим порядок искоренения десятков тысяч невинных людей.

Нам всем известно множество деловых людей, чрезвычайно набожных и гуманных Христиан в Церкви, которые являются безжалостными в своём офисе, вместе со своей конкуренцией не на жизнь, а на смерть, и со своим неумолимым утверждением: «Дело есть дело».

 Миллионы Христиан искренно заявляют: «Тебе не следовало убивать» и: «Люби своего врага», когда их религиозная личность бодрствует. И те же самые Христиане приветствуют массовое избиение своих врагов и безжалостно убивают их, когда действуют как сторонники определённой группы. Взглянув объективно, можно сказать, что описанный случай и множество схожих ежедневных мутаций, происходящ9их фактически во всех нормальных людях, на самом деле настолько значительны, насколько значительно превращение Доктора Джекиллем в Мистера Хиди.

         

4

Установив факт множественности эмпирических духов в индивидууме и их непрерывного изменения в одной и той же личности, мы можем назвать повод или причину этого изменения.

Поскольку социальный дух и его изменения взаимосвязаны – ответ сам даётся нам в руки.

Социальный дух и его преобразования призваны обнародовать факт множественности различных групп, в состав которых мы входим.

Намеренное или случайное членство в какой-либо группе: будь то церковь, государство, частная профессиональная группа, политическая партия, клуб или ассоциация со всей очевидностью определяют наши идеи и верования, наши ценности, стандарты и эмоции, и в итоге -нашу волю и открытые действия.

Любая группа имеет свой собственный состав, свои собственные ценности, свои собственные нормы, с которыми участник группы должен соглашаться. Каждая из групп предъявляет требования к части нашего времени, к части наших действий и к части нашей личности. Каждая из групп навязывает нам определённые обязательства и наделяет нас конкретными правами.

Всякая из этих групп «выбивает плоть и дух» из нас. Всякое сообщество вносит в нас свою собственную самость, вводит в лабиринт частной группы. Как же долго мы вынуждены плутать по этому лабиринту и насыщаться его духом, чтобы обрести самих себя! Один человек должен иметь Католическую самость, если он является прихожанином Католической церкви. Второй человек должен иметь самость гражданина США, если у этого человека есть статус гражданина США. Третий человек должен иметь профессиональную самость, если у него есть профессия. Если какой-либо человек не имеет самости или духа, требуемого данной группой, если в нём нет идей, верований, стандартов, осознания греховности и устремлений, обязательных для данной группы; если человек не исполняет обязанностей, возложенных на него; или не совершает действий, предписанных ему; если он не уделяет части своего времени и сил – подобно человеку, или потерявшему право членства, или освобождённому от него, - такой человек подлежит наказанию за нарушение законов группы.

Поскольку каждый из нас – добровольно или по принуждению – входит в состав какой-нибудь группы, каждый из нас должен иметь личность – самость, соответствующую этой группе. Так как большинство людей входит в состав нескольких групп, и эти группы отличаются друг от друга, количество личностей – самостей в индивидууме настолько велико, насколько велико число групп, в состав которых человек входит, а личности – самости должны быть настолько различны, насколько группы отличаются одна от другой.

Подобное строение созвездия самостей человека – святая святых личности – представляет собою малый микрокосмос, в котором отражается его социальный макрокосмос – созвездие групп, в состав которых человек входит.

Настоящие заключения имели бы большую значимость, если бы мы осознали, что деятельность каждого из нас, наполнение двадцати четырёх часов, за исключением чисто физиологической активности – сна, приёма пищи, выделений и прочее – ничего из себя не представляет, но представляется в форме нескончаемых ответов на бесконечные  вызовы различных групп, дух которых мы усваиваем.

За исключением отдельных физиологических действий, вся наша жизнь растрачивается на исполнение обязанностей, функций и движений, в которых нуждаются наши группы. Наше утро мы проводим обычно в исполнении обязанностей, возложенных на нас нашей семьёй. Кто-то из нас уделяет несколько минут на исполнение долга, возложенного нашей религиозной группой, в виде произношения молитвы или чтения Библии.

Когда мы приступаем к выполнению профессиональных обязанностей, то подобная деятельность отнимает большую часть нашей энергии и нашего времени – несколько часов каждый день.

Во время ланча – второго завтрака – некоторые из нас идут на обеденную встречу в наш Вращающийся, Научный, Развлекательный или иной клуб.

Рабочий день закончился, и мы приходим либо в круг друзей, или в политическое объединение, либо в церковь, или в какую-нибудь развлекательную группу.

Вечером мы возвращаемся к нашей семье и находимся в ней остаток вечера и ночь.

По Воскресениям мы отдаём часть нашего времени нашей религиозной группе.

В качестве посредника – и сегодня, и завтра – мы исполняем обязанности, возлагаемые на нас государством; оплачиваем услуги такси, выносим приговоры в судах присяжных заседателей, являемся в суд и оплачиваем штраф за нарушение правил дорожного движения; в случае призыва в армию в качестве солдат, мы связываем себя присягой – обязательством отдать всё наше время и энергию на служение государству – Левиафану, в течение нескольких месяцев или ряда лет. Военную службу мы несём целый день, за исключением нескольких часов сна и прочей физиологической активности. Из этих 24 часов, 14-15 часов нашего бодрствования отнимается ответами на вызовы и давление наших групп. И в таком духе, с небольшими изменениями, изо дня в день мы проводим всю свою жизнь.

Но и это ещё не всё.

Не только большая часть нашего времени, сил, денег и ума тратится на ответ на вызовы наших групп, но и каждая из наших реакций есть требование определённой группы, предъявляемое моделью поведения данной группы.

Каждая группа требует от нас не только часть нашего времени, денег или энергии, но и детально описывает образ любого ответного действия. Один человек не может выполнить профессиональные обязанности, скажем, профессора, состоя в статусе фермера, или продавца, либо того работника, в котором нуждается наша религиозная группа.

Если в своей профессиональной деятельности, в течение рабочего времени, мы слишком заняты стоянием на коленях, благодарственным молитвословием и гимнопением, - нам вскоре придётся поостеречься; если в церкви мы займёмся нашей профессиональной деятельностью – нас следует выгнать из нашей религиозной группы. Если вместо того, чтобы оплатить установленный налог, мы предложим государству иную инициативу, например, чтение молитвы или лекции, - нам следует причинить неприятности.

Государство возложит на нас фиксированную сумму налога, и только оплатив его, мы сможем почувствовать себя в безопасности. В противном случае мы подвергнемся штрафу, лишимся правом пользоваться нашим имуществом, или сядем в тюрьму, либо с нами произойдёт что-то ещё. И так далее. В данном случае каждая группа чётко обозначает шаблоны нашего поведения, навязывает нам их образ и подталкивает нас к их исполнению. В результате всё поведение любого человека, за исключением его чисто физиологической активности, определяется от A до Z, качественно и количественно, всеми теми группами, в состав которых человек входит.

На самом деле, даже физиологическая активность людей регламентируется нашими группами. Те рабочие, которые трудятся ночью, должны справляться со своими служебными обязанностями в ночное время вместо того, чтобы спать, потому что таким является требование их профессиональной группы. Наше время пребывания в кровати и время подъёма, в большей степени также фиксируется нашими группами. Порой, к примеру, на поле боя, тысячи бойцов не спят совершенно, или довольствуются унылой частью сна, вызываемого нашей физиологией. Тот вид пищи, который мы должны съесть, опять же зависит от количества наших групп, начиная с Объединённой Продовольственной Ассоциации (ОПА).

Исполняя предписания своих религиозных групп, люди выдерживают многодневный пост, вместо того чтобы предаться удовольствиям, и удовлетворить физиологические потребности организма. Групповое созвездие через свои нормы также сильно регламентируют и сексуальную активность людей: когда, с кем, и при каких условиях человек может иметь сексуальные взаимоотношения.

Через тотальный контроль различных групп, в состав которых человек входит, чисто биологическая спонтанность подобной активности шаблонизируется, в меньшей степени – ограничивается, а порой и вовсе – совершенно подавляется или извращается.

Уже не только всё поведение человека определяется его группой, но и содержание его умонастроения делается податливым и, по большей части, также формируется этими группами. Ни одна из научных идей, ни одно из религиозных верований или этических убеждений и артистических дарований не является биологически унаследованной. Названные ценности и качества приобретаются с момента нашего рождения через те группы, с которыми – прямо или косвенно – человек взаимодействует. Начиная с сезонного предпочтения человеком шляпы или галстука, его любимой песни или напитка – виски, пива, водки или вина; и заканчивая его именем, языком, всеми его идеями и верованиями, убеждениями, стандартами, симпатиями и отвращениям и – всё это создаёт личность человека и всё берётся от навязываемых ему групп, среди которых  человек родился или внутри которых он жил и с которыми взаимодействовал.

Повторимся: каждая из этих групп имеет свой собственный дух: набор идей, ценностей, норм, верований и представлений, и любая группа пытается заразить своим духом каждого участника группы. В результате каждый из нас, в силу длительного пребывания в составе той, или иной группы, не в состоянии обрести дух, который явился бы возражением на соответствующий дух группы. Поскольку каждый из нас входит в состав множества различных групп, мы не в состоянии иметь такое же количество духа.

Вышеприведённые рассуждения в значительной степени показали; мы обладаем несколькими различными личностями-самостями и указали причину множественности эмпирического духа.

5

Исходя из этих базовых предпосылок, перейду к ряду дальнейших заключений.

Первое. Если группы, в состав которых человек входит, пребывают в солидарных взаимоотношениях друг с другом. Если все они понуждают человека думать, чувствовать и действовать в одном направлении. Если они подвигают человека к достижению единой цели и предписывают ему исполнение единых обязанностей – в таком случае различные качества человека, в которых отражаются эти группы, также будут пребывать в гармонии друг с другом.

В этом случае всё эго человека станет цельным и такой сплочённый человек станет свободным от внутреннего конфликта и борьбы. Такой человек испытает счастье от настоящего покоя ума и постоянства в своём поведении. Какими бы не стали права и обязанности такого человека, чем бы он не занимался – всё наполнится ясностью. Ни конфликт обязанностей, ни внутренняя борьба, ни сомнения и нерешительность не будут беспокоить его. Такой человек будет напоминать шар, выпущенный различными силами – единым нажимом его групп, в одном направлении. Если семья, государство, церковь, профессиональное сообщество, политическая партия и прочие группы обременят человека едиными командами, идентичным образом мышления, одинаковыми чувствами и действиями, к примеру, призывом пойти и сразиться с врагом – в таком случае все самости человека единодушно испытают потребность к исполнению этого призыва, и человек будет рад выполнить свой долг, даже, если потребуется, принеся в жертву свою жизнь.

Счастливы люди, оказавшиеся в подобной ситуации!

Решительные, конкретные, счастливые, с ясным сознанием и со спокойствием в уме они проходят свою жизнь. Лишь такие люди подают нам пример интегрированного и собранного цельного духа. Даже если бы этот цельный дух был бы мозаичным, состоял бы из нескольких составных духов, всё равно эти составные духи соединились бы в гармонию друг с другом, создали бы объединённый, цельный дух.

Если группы индивидуумов пребывают в конфликте, если они понуждают человека к совершению внутренне противоречивых действий, приводят к формированию противоречивых мыслей и убеждений – государство требует от человека неодобрительного отношения к церкви, к семье, к профессиональной группе. В такой ситуации самости человека также начнут взаимно раздражаться. Человек будет напоминать дом, разделившийся в самом себе, расколотый внутренними конфликтами прав и обязанностей, наполненный тревогами относительно того, по какой из дорог, не соприкасающихся друг с другом, ему следует двигаться. Здесь нет места ни уму, ни безоблачному сознанию, ни настоящему счастью, ни постоянству. Поведение такого человека является или нерешительным, или противоречащим самому себе. Такими же являются и его мысли, и словесные выражения, и его воля. Такой человек подобен челноку, швыряемому туда и сюда своенравными вихрями антагонистических групп. Если гнёт взаимно конфликтующих групп усилится, то состояние нерешительности или сомнения в уме и в действиях человека станет результатом усиления этого гнёта. Человек будет напоминать Гамлета, который терзается и не знает, что ему делать. Если давление одной из групп усилится, тогда участник этой группы согласится с установившимся порядком вещей, однако с ослабленным вдохновением и энергией: противостояние другой личности понизит энергию действия человека.

Несколько лет назад государство требовало от рабочих приложения неослабевающих усилий в развитии военной промышленности. Союзы рабочих нацеливали трудящихся на участие в борьбе по отстаиванию своих прав. Подобное объективное столкновение государства и Союза рабочих вызвал конфликт двух самостей в рабочих. Их национальная самость не одобряла того, чего требовала их профессиональная самость, и наоборот. В результате появился колеблющийся вид человека, само противоречивое поведение рабочих. Как только их национальная самость доминировала – рабочие переставали бастовать, но при этом оставались недовольными и жаловались на государство, на своих нанимателей, на фабричные условия и т.д. Когда преобладала их профессиональная самость – они бастовали, но без особенного энтузиазма, резолюций и напора. Почти все столкновения быстро прекратились.

Такое же столкновение национальной и религиозной самостей был спровоцирован войной тысяч честных Христиан. Нагорная Проповедь Иисуса Христа вдохновляла Христиан не только любить, но и убивать врагов.  Воинствующее государство Христиан воспитывало в своих подданных патриотический дух и повелевало убивать врагов. В отдельных случаях в людях с совестью религиозная и этическая самости преобладали; однако их религиозный энтузиазм значительно был ослаблен конфликтом и исполнением государственного патриотического долга. В большинстве Христиан преобладала самость национальная, но этот импульс во многих смягчился сомнениями и укором своей религиозной самости и приводил порой к неактивному исполнению своих обязанностей по отношению к государству, а порой – к противоречивым мыслям и действиям. Чувство верности всех искренних Христиан и верных граждан раскололось. Спокойствие их ума было глубоко повреждено и их единый дух значительно пострадал.              

Не следует думать, что подобные расколотые люди, с внутренним конфликтом своих самостей, с проистекающей отсюда нерешительностью, сомневающиеся и противоречащие самим себе, являются редкими представителями населения, разделённого на множество групп.

Если не в резкой, то в мягкой форме, эти внутренние конфликты переживает большинство людей в подобном дифференцированном обществе.

Наша община насчитывает несколько человек, которые не испытывают конфликта обязанностей и столкновения верноподданнических чувств в громадном созвездии групп. Порой вспыхивает лишь конфликт между двумя и более общинами, в состав которых мы входим. Конфликт, понуждающий нас совершить выбор того, в какой из этих групп требуется наше присутствие. Но происходят и более значительные и болезненные столкновения наших обязанностей в семье, государстве, церкви, в профессиональной группе, в политической партии, в наших национально-расовых группах, у наших друзей и соседей; конфликты, зачастую окружающие нас, привносят беспокойство, нерешительность, сомнение, противоречие во всех тех, кто вовлекается в подобные столкновения. Этим обстоятельством объясняется, отчего не только простые жители, но даже самые выдающиеся мыслители и лидеры отобразили такое множество противоречий в своих речах, сочинениях и поступках.

Когда мы действуем от имени своих религиозных и этических самостей, мы выступаем за братство и равенство людей и боремся против религиозной и иной дискриминации. Но когда мы действуем как Южный демократ или как члены особой этнической группы, мы способны думать, говорить и действовать прямо в противоположном направлении.

И снова, действуя от лица представителей нации, мы признаём обязанность всеобщего покаяния во имя будущего. Действуя в качестве представителей профессиональной группы, мы с большим энтузиазмом преследуем конкретные интересы, часто противоположные тем, выразителем которых является государство. Мы можем бастовать, пытаться зарабатывать деньги и возвращать их государству, пытаться добиваться каких-то особых привилегий и т.д. Действуя от  имени нашей этнической самости, мы провозглашаем равную независимость всех наций и их право определять свой политический режим и политический курс. Когда наша национальная самость оказывается в седле, мы говорим и действуем в совершенно иной манере. Мы диктуем наши условия нациям, вмешиваемся в их внутреннюю политику, отчасти или полностью требуем подчинённости режиму нашего государства и угрожаем применением серий экономических, политических и иных санкций, вплоть до сброса атомной бомбы или объявления войны в случае их неуступчивости. И эта трагикомедия человеческой несовместимости и само опровержения продолжается по сей день. Эта трагикомедия – не осознаваемый гипокризис, но неизбежный результат вовлечённости во множество различных, и порой антагонистических групп.

6

Как в социальной, так и в частной жизни, существование многих взаимно конфликтующих групп и духов вызывает множество серьёзных последствий.

В социальной жизни людей, разделённых на массу антагонистических групп, с различными системами ценностей, наблюдается изобилие группового самомнения, напряжения, конфликтов, начиная с невинных соперничества и конкуренции и заканчивая бунтами, восстаниями, революциями и международными войнами.

С конца Средних веков по настоящее время социальная поляризация увеличивается, а общий запас ценностей различных групп сокращается.

В следствие этого соперничество и конкуренция между группами разрастается до размеров гражданских войн и революций, частота повторений которых также возрастает. Частота социальных потрясений возрастает, несмотря на значительный прогресс науки, образования, искусства, экономического благополучия, непрекращающиеся этические и религиозные поучения и прочие принятые условия солидарности.

В двадцатом столетии возросло количество групп, каждая из которых выработала собственную систему ценностей, не подчинённую каким-либо всеобщим или главнейшим ценностям, взметнувшимся на небывалую высоту. Наряду с этим возрастанием высших ценностей групповое противостояние также достигло головокружительного уровня. Международные и гражданские войны двадцатого столетия становились всё кровавее. Двадцатый век стал самым бурным веком из всех двадцати пяти столетий Греко-Римской Западной истории.

Если не в полном объёме, то, по крайней мере, в значительной степени, упомянутое увеличение групповых напряжений, войн и революций заслуживает дальнейшего рассмотрения.

Чем дольше существует человеческий род, тем сильнее он дробится на множество различных групп, чьи ценности, стремления и цели или являются различными и не подчинены единому всеобщему набору высших ценностей, или являются явно антагонистическими, не окончательными, и даже ни на какое существенное сокращение войн и революций невозможно рассчитывать.

Множественность духов в человеке также приводит к ряду тяжёлых последствий. Множественность духов наполняет человека массой внутренних конфликтов и волнений. Эти духи загрязняют ум человека, разрушают его спокойствие и счастье. Множественность духов расшатывает умственное здоровье и физическую жизнеспособность. Оно деморализует человека и может привести его в криминальную среду. Эта множественность духов рассыпает и делает мелким чувство верности и отодвигает выполнение человеком договорных и иных обязательств – даже тех, которые человек взял на себя свободно, без принуждения.

Человек, постоянно восстающий против самого себя, не в состоянии обладать ни спокойствием в уме, ни настоящим и полноценным счастьем. Его внутренние конфликты неизменно сделают человека беспокойным, несчастным и нетерпеливым. Во всех жизненных обстоятельствах умственное здоровье, физическая жизнеспособность и энергия таких людей будут оставаться разрушенными.

Непосредственное подтверждение этого факта – движение суицидов и ментальных заболеваний среди Западного населения в течение девятнадцатого и двадцатого столетий.

Как указывалось выше, в течение этих столетий социальное расслоение населения Запада, даже в автономных и антагонистических группах, значительно увеличилось. Рука об руку с этим расслоением произошло возникновение противоположных духов в человеке. Раздробление личности на множество дисгармонических духов – не в малой степени реакция на увеличение числа самоубийств и умственных заболеваний в течение этого периода. Ни улучшение материальных условий населения вплоть до 1914 года, ни усилия литературы и образования, ни заметный прогресс медицины и социальной гигиены, ни прогресс искусства и науки, ни увеличение доли иных слагаемых человеческого счастья и самочувствия оказалось не в состоянии остановить или, по крайней мере, затормозить нарастающий темп психических заболеваний и самоубийств. С незначительными колебаниями психические заболевания и суициды дают устойчивый прирост и продолжают совершаться. Увеличивающийся рост самоубийств среди Западного населения подтверждает рост его несчастья. Счастливый человек не выберет смерть вместо жизни. Если он поступит так, это значит, что он глубоко несчастлив. Если на Западе суицидальный темп ускорился, это значит, что число несчастных людей увеличилось.

Наличие этого факта напрямую подтверждает наши заключения.    

Внутренние конфликты духа, проявляющиеся через волнение, несчастье и рост психических заболеваний, вносят свой вклад в ухудшение физического здоровья человека. Влияние этих конфликтов может оказаться нулевым, если речь идёт о детских и подростковых сообществах, групповое членство в которых находится в текучем состоянии и ограничено соревнующимися группами – семьёй, школой и соседями.

По причине вхождения в детские и подростковые сообщества малого числа людей, эти люди пока не отдаются во власть конфликтов и поэтому не испытывают волнений и не подпадают под власть противостоящих духов. Лишь сформировавшиеся личности способны справиться с процессом подтачивания жизненных сил. Этим объясняется отчего долголетие или предвкушение жизни детьми и подростками усиливается вместе с улучшением материальных условий, с прогрессом медицинской науки и социальной гигиены. Отчего долголетие или предвкушение жизни в среде более зрелых возрастных групп реально не усиливается среди одного и того же народа. Весьма закономерно, что люди 45-ти лет умирают сегодня в том же возрасте, что и тридцать, и сорок, и пятьдесят лет назад – а порой даже и значительно раньше. Одна из причин этого явления – уже рассмотренное выше доминирование внутренних конфликтов. Эти конфликты сводят к нулю впечатляющие достижения лучших материальных условий, лучшего медицинского обслуживания и другие факторы долголетия.

До сих пор более понятными для анализа оставались антиморальные и криминогенные последствия рассмотренных ситуаций.

Едва человек с момента своего рождения попадает под давление многих  противоречивых ценностей и норм поведения – одна группа представляет брак как приношение священной клятвы, другая группа говорит, что священные узы – это буржуазный предрассудок, такой человек обладает меньшей возможностью воспринять какую-либо ценность священной и какую-либо норму – безусловно обязательной.

Такому человеку все ценности и нормы удобно рассматривать как некую относительность, как простую условность, которую можно отбросить, если двигатель биологического эго направляет человека в сторону совершения беззакония. Эти нормы накладывают на поведение человека всю свою контролирующую мощь. В результате всё большее число людей всё чаще и чаще вынуждены нарушать свои этнические и юридические нормы. Позиция крайней этнической относительности, цинизма, аморальности, и как итог – открытый криминал, всё шире распространяются в таких условиях. Вместо контроля действенных и связующих моральных норм поведения, нормы поведения таких людей определяются биологическим эго и грубой силой, поддерживаемой обманом.

Именно такая ситуация сложилась в Западном обществе.

Несмотря на успехи литературы и образования, несмотря на улучшение материальных условий, и иных, по общему мнению, морализирующих факторов, криминогенность в Западном обществе не снизилась за последние столетия; симптомы кризисы проступили ещё выпуклее. Этические и юридические нормы всё чаще нарушались и отвергались. Цинизм усиливался. В результате, по мнению большинства исследователей, за время войны все человеческие и духовные законы были попраны практически всеми правительствами всех стран. Деморализация достигла экстремального уровня и роль грубой силы приобрела главенствующее значение. В силу этих причин, следствием данной ситуации явилось разрушение в людях чувства верности, даже в исполнении обязательств, взятых людьми без принуждения.

Подобно вкладчику, размещаемому свои деньги в слишком многие банки, человек, входящий в слишком многое количество групп, пребывает немного верным ко всем группам, и не безусловно верным ни к одной из этих групп. Даже тогда, когда человек хочет сохранить верность к одной группе – он не может сделать этого потому, что такая верность обернётся неверностью к остальным группам, в состав которых человек входит, во взаимоотношениях с которыми человек впервые займёт позицию антагониста. В результате чувство верности станет мелким, демаркационная линия между верностью и неверностью начнёт исчезать, и биологическая направленность жизни будет главенствующей. Обещания, клятвы, взаимные обязательства станут менее сильными и будут всё чаще нарушаться. Увеличивающийся рост разводов и побегов из-под венца - нарушения свадебных клятв, красноречиво свидетельствуют об этом. Всеобщее нарушение международных договорённостей фактически всеми правительствами в течение последних нескольких десятилетий демонстрируется на огромной национальной и интернациональной сцене. Наш век можно назвать воистину веком перехода: от малого к большому, от индивидуального к коллективному, от национального к международному.

Суммируем сказанное. Эти и многие другие явления, уверенно нами выявленные, в значительной степени признаны желанными для огромной общественной дифференциации и стратификации человеческого рода на множество не интегрированных и часто конфликтующих групп, и для переноса этого процесса в сферу личной жизни: на множество различных и зачастую взаимно антагонистических духов внутри человека, входящего в состав этих групп.

7

Поскольку подобные явления продолжают социализироваться и индивидуализироваться, ни один из этих нежелательных процессов не может быть остановлен. Для каждого человека выработано отдельное средство. \

Человек может отделить себя от всех тех сообществ, которые противоречат интересам тех групп, членством в которых человек наиболее сильно дорожит.

В этом смысле человек способен, в некоторой степени, самого себя освободить от постоянного противостояния своих духов и от последствий такого противостояния. Правда, продолжительность действия этого лекарства является ограниченным. Человек не в силах лишить себя общения с определёнными группами. Во многих из них его членство является обязательным и не зависит от пожеланий человека. К примеру, в большинстве государств гражданство не зависит от пожеланий человека. И даже если человек хочет оборвать эту связь – он не сможет сделать это, и даже если он предпримет такую попытку – результатом будет наказание, возложенное на человека. Такому человеку для решения его проблемы лекарства будет часто не хватать.

Наиболее приемлемое средство от болезней человека, как и всего общества, состоит в пересмотре договоров, которое способно устранить или смягчить межгрупповое противостояние. Пересмотр договоров не позволит группам обременять человека взаимно противоречивыми командами и принуждать людей к совершению обоюдно конфликтных действий.

Группы и принятые в них порядки могут быть разными. Но поскольку их взаимоотношения не антагонистические, и их порядки не вызывают у членов противоречивых чувств, то у людей может сохраниться запас собственного духа и люди будут оставаться свободными от внутренних конфликтов. В таких условиях люди способны сохранить единство в многообразии.

Люди смогут сохранить свою цельность и спокойствие ума и получить удовольствие от выгоды в подобной социальной и личной ситуации.

Возможно, этим объясняется тот факт, отчего подобный пересмотр договоров между общественными группами стал главнейшей задачей нашего времени. Ценности, нормы и действия этих групп могут остаться разными, но при этом эти группы должны освободиться от взаимно противоречивых элементов. Такого состояния можно будет достичь лишь тогда, когда все группы согласуют собственные ценности и нормы с высшими универсальными ценностями и универсальными скрепляющими нормами. Смысл этих норм и ценностей для внутригруппового и межличностного взаимодействия возвышенно сформулирован в Нагорной Проповеди, а на более низком уровне – в Золотом Правиле.

Если бы все группы и их члены не искали бы повода к разнообразию, но придерживались бы в своей идеологии, и особенно – в своей деятельности, этих норм – мир превратился бы а истинное единство в многообразии, а люди сумели бы сохранить подлинное единство личности, несмотря на множество различных духов, проникающих внутрь людей.

Если подобное переосмысление ценностей не сможет совершиться, ничего не поможет: ни официально принятая Хартия Соединённых Штатов; ни программа по столетнему повышению материального благополучия; ни тысячелетнее умножение школ; ни атомные бомбы с их энергией.

Человечество останется искривившимся домом, разделившимся в самом себе, задыхающимся от своей межгрупповой ненависти, разрушающим самого себя и свою культуру с помощью собственных научных изобретений. И человек останется несчастным, искривлённым, само-противоречивым созданием: полубезумным и полукриминальным.

Человеческая история достигла своего самого критического уровня. Человечество без промедления должно совершить выбор между дорогой смерти и дорогой жизни. Если человечество захочет двигаться по дороге жизни, оно обязано сделать набросок пересмотра взаимоотношений социальных групп и духа людей.

Давайте надеяться и молиться, что именно это будет сделано!

Сведения о переводчике.

Оксузьян Денис Владимирович – выпускник исторического факультета Сыктывкарского государственного университета им. П.А. Сорокина.

E-mail: denis.oxuzjan@yandex.ru