1812 год
материал по истории (8 класс) по теме

Состояние русской армии перед Отечественной войной 1812 года

       В России чувствовали приближение войны и уже с конца 1810 года начали вести подготовку к войне. Существовали  специальные органы, в обязанности которых входили наблюдение за приготовлениями к войне стран потенциального противника и нейтрализация деятельности иностранных разведок.

Разведывательная деятельность военного ведомства осуществлялась в области стратегической разведки – добывание секретной политической и военной информации за границей, тактической разведки, сбор сведений о войсках противника на территории сопредельных государств, контрразведки – выявление и нейтрализация агентуры спецслужб Франции, и ее союзников и войсковой разведки.

При Военном министерстве был создан специальный орган, занимавшийся руководством и координацией деятельности разведки. В 1810-1811 гг. он существовал под названием «Секретная экспедиция – канцелярия при военном министре», его штат состоял из управляющего, четырех экспедиторов и переводчика. В начале 1812 г. экспедиция стала именоваться «Особая канцелярия военного министра». Она подчинялась непосредственно министру, результаты ее деятельности не включались в ежегодный министерский отчет, а круг обязанностей сотрудников определялся особыми правилами.

До 19 марта 1812 года руководил этим разведывательным органом сотрудник Военного министерства полковник Воейков, воевавший вместе с Барклаем еще в Финляндии в 1809 года. Штат канцелярии состоял из подобранных самим Барклаем молодых гражданских лиц, хорошо знавших иностранные языки. С 21 марта 1812 года  пост директора Особой канцелярии занял способный штабной офицер полковник Арсений Закревский, хорошо зарекомендовавший себя в последних войнах с Францией, Швецией и Турцией. Закревский курировал военную разведку до сентября 1812 года. Наряду с этим он был занят исполнением обязанностей старшего адъютанта Барклая-де-Толли. Чуйкевич, назначенный 6 июля 1812 г. оберквартирмейстером корпуса Платова, Майер и Барклай-де-Толли дополнительно выполняли функции дипломатических чиновников при армии. Кириллин «сверх занимаемой должности исправлял таковую же при Собственной канцелярии Главнокомандующего»[16].

Для налаживания стратегической разведки предстояло подыскать лиц, способных создать агентурную сеть для получения достоверной информации о военно-экономическом потенциале иностранных государств. Именно на основе добываемой ими информации должны были составляться прогнозы о вероятных действиях противника и вырабатываться собственная стратегия. Летом 1810 года Барклай в докладе Александру I дал анализ состояния подготовительных мероприятий на случай войны и выдвинул программу организации деятельности стратегической разведки. Считая, что для разработки военных планов ему нужно «будет иметь обстоятельнейшие известия о военном, статистическом и политическом состоянии соседствующих государств», он просил разрешения направить в русские посольства военных чиновников.[17] Его просьба была удовлетворена. Уже в августе-сентябре того же года он направил русским послам в странах Европы инструкции по добыванию разведывательной информации. Позднее в европейские столицы назначили военных агентов, которым поручалось собирать сведения о ходе подготовки Наполеона к войне. В Париже эти функции возлагались на полковника Александра Чернышева.

К моменту вторжения «Большой армии», войска России насчитывали около 400 тысяч человек, из них противопоставить армии Наполеона можно было только около 220 тысяч человек.

Военные неудачи 1805 и 1807 гг. заставили правительство осуществить в армии ряд мер, свидетельствовавших об отходе от прусской системы организационных, тактических и воспитательных принципов.

Усвоение наполеоновского опыта к 1812 году способствовало усилению русской армии. Но главные источники русской военной силы заключались не в заимствованиях со стороны, а в ней самой. Во-первых, она была национальной армией, более однородной и сплоченной, чем разноплеменное воинство Наполеона, а во-вторых, ее отличал более высокий моральный дух: русские воины на родной земле одушевлялись патриотическим настроением.

Русский командный состав, хотя в целом и уступал наполеоновскому, был представлен к 1812 году не только высокородными бездарностями, но и талантливыми генералами, которые могли поспорить с маршалами Наполеона. Первыми в ряду таких генералов, не считая оказавшегося в начале войны не удел М.И. Кутузова, стояли Барклай и Багратион.

Михаил Богданович Барклай де Толли – потомок дворян из Шотландии, сын бедного армейского поручика – достиг высших чинов благодаря своим дарованиям, трудолюбию и доверию, которое с 1807 года возымел к нему Александр I. Дальновидный и осмотрительный стратег, «мужественный и хладнокровный до невероятия  воин, великий муж во всех отношениях».

Барклай, несмотря на все метаморфозы его прижизненной и посмертной славы, заслужил признание крупнейших умов России и Запада как «лучший генерал Александра»

. Военачальником совсем иного типа был князь Петр Иванович Багратион – отпрыск царской династии Багратионов в Грузии, правнук царя Вахтанга VI, любимый ученик и сподвижник Суворова. Посредственный стратег, он тогда не имел себе равных в России как тактик, мастер атаки и маневра. Стремительный и неустрашимый, воин до мозга костей, кумир солдат, Багратион к 1812 году был самым популярным из русских генералов. «Краса русских войск», – говорили о нем его офицеры.

«Отдельными соединениями в армиях Барклая и Багратиона командовали генералы, уже прославившие себя в многочисленных войнах трех последних царствований. Предприимчивый, отважный и великодушный герой, едва ли не самый обаятельный из полководцев 1812 года Николай Николаевич Раевский. Энергичный и стойкий, слывший олицетворением воинского долга Дмитрий Сергеевич Дохтуров. Легендарный атаман Войска Донского Матвей Иванович Платов. Изобретательный Петр Петрович Коновницын, который соединял в себе барклаевское хладнокровие, багратионовский порыв и дохтуровскую стойкость. Разносторонне одаренный Алексей Петрович Ермолов – в одном лице вольнодумец, мудрец, хитрец и храбрец; упорный, прямодушный и благородный Александр Иванович Остерман-Толстой, нравственные качества которого высоко ценили А.И. Герцен и Ф.И. Тютчев; великолепный, с феноменальными способностями, артиллерист и удивительно талантливый человек».

В 1812 году перед лицом врага, вторгшегося на русскую землю, они пережили небывалый патриотический подъем, который позволил им в наивысшей степени и с наибольшей пользой для отечества проявить все их способности.Но, главная беда русской армии заключалась тогда не в малочисленности, а в феодальной системе ее комплектования, содержания, обучения и управления. Рекрутчина, 25-летний срок военной службы, непроходимая пропасть между солдатской массой и командным составом, муштра и палочная дисциплина, основанная на принципе «двух забей – третьего выучи», унижали человеческое достоинство русских солдат. Офицерский состав русской армии комплектовался, в отличие от армии Наполеона не по способностям, а по сословному принципу – исключительно из дворян, зачастую бес талантных, невежественных- многие офицеры гордились тем, что, кроме полковых приказов, ничего не читали.

«Действие колоннами, рассыпной строй, прицельная стрельба – все это говорило о том, что в тактическом отношении русская армия возвращалась к суворовской школе. Об этом свидетельствует и «Наставление господам пехотным офицерам в день сражения», изданное весною 1812 года.»

Русская армия к 1812 года представляла собой хорошую боевую силу. Войны с Наполеоном -1805, 1807-1808гг.; со Швецией – 1808-1809 гг., с Турцией -1806-1812 гг. дали солдатам и офицерам богатый боевой опыт. «Генералы – многие из них участники славных походов Суворова и Кутузова – были хорошими начальниками. Но наличие иностранцев на командных и штабных должностях отрицательно сказывалось на армии. Эти люди, не знающие национальных особенностей русского солдата, не понимающие суворовских методов обучения и воспитания войск, подчас не владеющие русским языком, были подлинным бичом армии. Их отсталые методы ведения военных действий, приверженность к отжившим формам построения боевых порядков шли вразрез с новыми методами румянцевской, суворовской и кутузовской боевой школы, давшей армии таких талантливых боевых генералов, как Багратион, Ермолов, Дохтуров, Платов, Кутайсов, Тучков, Раевский, Кульнев, Неверовский и другие участники побед Суворова и Кутузова».

Организация русской армии была следующей: пехоту составляли собственно пехотные, гренадерские и егерские полки. Следует особо подчеркнуть увеличение количества егерских полков русской пехоты к 1812 году, представлявших собой особый род пехоты, созданный Румянцевым и развитый Кутузовым,- к 1812 году  из числа 160 пехотных полков 50 было егерских. Пехотный полк состоял из двух действующих батальонов, каждый численностью 500-600 человек, и одного запасного. Два полка составляли бригаду. Артиллерия состояла из отдельных рот 12-орудийного состава. Роты были батарейные, легкие и конные, придаваемые поротно к пехотным и кавалерийским соединениям, а также сводимые в артиллерийские бригады.Войсковым соединением, пехоты и артиллерии были пехотные дивизии в составе трех бригад – две линейные и одна егерская и трех артиллерийских рот.Кавалерия делилась на регулярную – полки драгунские, кирасирские, гусарские и уланские и нерегулярную – полки казачьи, башкирские, татарские и другие. Кавалерийские полки, как правило, по одному придавались пехотным соединениям и, кроме того, составляли кавалерийские корпуса. Пехота, артиллерия и кавалерия сводились в пехотные корпуса. Состав корпуса: две реже три пехотные дивизии, один, реже два кавалерийский регулярный полк, казачьи полки и рота конной артиллерии.Таким образом, высшим тактическим соединением русской армии к 1812 году был пехотный корпус из трех родов войск. Несколько пехотных и кавалерийских корпусов с приданными казачьими полками, инженерными войсками и органами тыла составляли армию.

Кавалерия составляла до одной шестой численности войск, а с казачьими полками – свыше одной пятой. Артиллерия входила в состав соединений и, кроме того, являлась армейским резервом. Численность артиллерии обеспечивала по четыре орудия на 1 тысячу человек пехоты и до пяти орудий на 1 тысячу человек конницы.

Инженерные войска состояли из четырех понтонных и пяти пионерных рот. В 1811 года русская армия получила новый устав. Согласно уставу основным построением батальона был трехшереножный развернутый строй, улучшавший условия стрельбы. Для атаки батальон строился в колонны. Общий боевой порядок был линейным. Впереди рассыпались в стрелковую цепь егеря, за ними в развернутом строю, с интервалами для артиллерии, строились батальоны первой линии. Во второй линии, в 200-300 шагах от первой, строились батальонные колонны для массированного удара при атаке или контратаке. Конница сосредоточивалась на флангах или позади пехоты, и предназначалась для удара холодным оружием. Артиллерия располагалась или в боевом порядке пехоты – легкая, или массированно на возвышенных местах за боевыми порядками, или на флангах – тяжелая. Часть артиллерии всегда оставалась в резерве.

В новом уставе получили отражение принципиальные указания передовой русской военной школы, а именно: требования активности боевых действий; ведение наступательного боя совместными усилиями пехоты, артиллерии и конницы; тщательная боевая выучка на основе личной инициативы и самостоятельности боевых решений. Особенно подчеркивалось значение стрелковой подготовки: «Не шумом берут неприятеля,- но прицельным выстрелом… Нет нужды доказывать, сколь важно и необходимо, чтобы солдаты обучены были цельно стрелять. Опыты поучают, что и самые успехи в военных действиях много от совершенства в искусстве сем зависят».

Кроме устава, в армии были введены «Учреждение для управления большой действующей армии», регламентировавшее вопросы руководства боевыми действиями; «Общие правила для артиллерии в полевом сражении», представлявшие собой боевой устав артиллерии; «Наставление господам офицерам в день сражениям, написанное в духе суворовских поучений и кутузовских приказов. Этот последний документ содержал ряд весьма ценных указаний по воспитанию и боевой подготовке войск перед войной 1812 года и явился результатом обобщения боевого опыта русских войск в конце XVIII и начале XIX веков.

Наставление требовало от офицеров активности и инициативы, в нем указывалось: «Офицерам не довольствоваться одной перестрелкой, но высматривать удобного случая, чтоб ударить в штыки, и пользоваться сим, не дожидаясь приказания».

Русские войска в основном были разделены на три армии: 1-я Западная армия – главнокомандующий – Барклай де Толли сосредоточилась в районе Россиены – Лиды 110 тысяч человек и 558 орудий; 2-я Западная армия главнокомандующий – Багратион сосредоточилась в районе между pеками  Неман и Западный Буг – 45 тысяч человек и 216 орудий; 3-я резервная, обсервационная армия – командующий – Тормасов сосредоточилась южнее Полесья, в районе г. Луцк – 40 тысяч человек и 168 орудий; правый фланг армий на Петербургском направлении прикрывал отдельный корпус Витгенштейна 10 тысяч человек в   общем резерве стоял корпус Эртеля. Кроме того, в Молдавии стояла армия Чичагова. Крупнейшим недостатком развертывания русских войск было распыление сил и их разобщенность. Так, между 1 и 2-й армиями разрыв доходил до 100 км, а между 2 и 3-й армиями – более 200 км.

Вооружение русской армии обеспечивала достаточно развитая в то время военная промышленность. Так, российские заводы ежегодно изготовляли до 150-170 тысяч ружей, 800 орудий, свыше 765 тысяч пудов снарядов. Качество русского оружия, в целом, не уступало, а в ряде случае и превосходило европейские аналоги. Например, ресурс русской пушки тех лет, по числу выстрелов был в 2 раза выше французской.

Крупный контингент российских войск, примерно 50 тысяч человек находился тогда на юго-западе, где только что окончилась война с Турцией. Часть войск оставалась на Кавказе, где продолжались боевые действия против Персии. Кроме того, войска располагались в Финляндии, Крыму и во внутренних районах России.

В целом численность российских вооруженных сил и то время не уступала наполеоновским войскам.

Исходя из ситуации на западных границах, российское командование отвергло идею наступления и избрало оборонительный план действий.

Участие в войне ополчения было вызвано резким перевесом сил в сторону французов: "Великая армия" Наполеона насчитывала порядка 678 тысяч человек и 1372 орудия. Французскую армию вели лучшие полководцы Франции: М. Ней, И. Мюрат, Ф. - Ж. Лефевр, Ж. - Б. Бессьер, Л. - Н. Даву и др. Из 18 маршалов Франции в поход шли 11 во главе с непобедимым Бонапартом. Рассчитывая на быструю победу над Россией, Наполеон надеялся разгромить русские армии по отдельности мощными концентрированными ударами в двух - трёх генеральных сражениях, овладеть Москвой и тем самым принудить императора Александра I и правительство России к капитуляции.

 Россия в свою очередь спешно возводила укрепления, создавала запасы продовольствия и подтягивала свои войска (приблизительно 220 тысяч человек) к западным границам, располагая их в трёх группировках, дислоцированных на расстоянии около 200 км друг от друга. Первая Западная Армия - до 127 тысяч человек при 588 орудиях - находилась на территории Литвы. Располагалась она вдоль Немана, с центром в городе Вильно. Командовал ею военный министр России генерал М.Б. Барклай-де-Толли. Её задачей было прикрытие направления на Санкт-Петербург. Вторая Западная армия - до 48 тысяч человек, 216 орудий - была дислоцирована в Южной Литве (современная территория Белоруссии), возле Волковыска. Возглавлял её один из лучших суворовских учеников генерал князь П.И. Багратион. Эта армия прикрывала московское направление. Третья Западная армия, резервная, - до 46 тысяч человек при 168 орудиях - стояла в Украине, на Волыни, с центром в районе Луцка, прикрывая киевское направление. Руководил ею генерал А.П. Тормасов. На помощь Росси шли также Дунайская армия из Румынии - около 50 тысяч человек под командованием П.В. Чичагова и корпус из Финляндии - около 15 тысяч человек под командованием Ф.Ф. Штейнгеля.

Стратегия и тактика русской армии в ходе боевых действий

 Наполеон наступал быстро и решительно. Командующие российскими армиями прилагали все усилия, чтобы сохранить личный состав и орудия. Отступая на восток, они уводили войска противника всё глубже в свой тыл, лишая его связи с варшавскими складами. Русские вели также упорные арьергардные бои, изматывая врага и сохраняя свои основные силы. Продвижение французской армии было замедлено как боями, так и разворачивавшимся в тылу противника партизанским движением. Только за два месяца "великая армия" уменьшилась примерно на 100-150 тысяч человек погибшими, ранеными, больными и дезертировавшими.

 22 июля 1-я и 2-я Западные армии соединились под Смоленском, избежав разгрома поодиночке. 4 августа армия Наполеона начала наступление на Смоленск, который сначала защищался корпусом Раевского и ополченцами, потом - и корпусом Дохтурова. Солдаты просили боя, и он состоялся.4-6 (16-18) августа у стен Смоленска разыгралось первое из крупных сражений Отечественной войны 1812 года. Стены Смоленского кремля хорошо выдерживали огонь наполеоновских орудий. Но, понимая, что русских сил недостаточно для удержания города, Барклай-де-Толли вновь отдал приказ отступать, сохраняя армию для новых сражений. В этом бою Наполеон лишился около 20 тысяч своих солдат. Потери же русской армии не превысили 6 тысяч.

 Наполеон был взбешён. Русские опять ускользнули, навязать русской армии генеральное сражение в невыгодных для неё условиях не удалось. Но в самой российской армии всё ещё не было главнокомандующего. Армии нужен был полководец, способный увлечь за собой войска, объединить и вдохновить их, и обладающий при этом богатым боевым опытом. Выбор единодушно пал на генерала от инфантерии князя Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова, ближайшего сподвижника и ученика Суворова. Отстранённый от командования Александром I во время битвы при Аустерлице, герой Измаила, победитель русско-турецкой войны был с энтузиазмом поддержан как армией, так и гражданским населением. Император же, недолюбливавший Кутузова и полностью расходившийся с ним во взглядах на стратегию и тактику ведения войны, полностью устранился от всех военных дел.

 17 (29) августа М.И. Кутузов прибыл в действующую армию. Он понимал, что победа в войне с превосходящей численностью наполеоновской армией решится предварительным нанесением ей чувствительных ударов в сочетании с широкими маневренными действиями и с непременным использованием всех видов и средств партизанской войны. Его стратегией было нанести французской армии возможно больше потерь, опираясь на заранее выбранную и подготовленную для обороны позицию, изменить в пользу русских соотношение сил, подорвать боевой дух французов и в дальнейшем перейти в контрнаступление.

 Для генерального сражения Кутузов выбрал село Бородино, находящееся в 124 км западнее Москвы, недалеко от Можайска, где река Колоча впадала в реку Москву. С севера и с юга это село огибали Новая и Старая смоленские дороги, ведущие к Москве. Заняв позиции при Бородине, русская армия имела возможность прикрыть одновременно обе эти дороги.

 Правый фланг русских, состоявший из войск де Толли, был хорошо защищён высокими берегами Колочи и являлся, по существу, неприступным для врага. В центре Кутузов расположил войска генерала Н. Н Раевского и артиллерию. Для маневренных операций на флангах Кутузов оставил в северной стороне резерв - кавалерию Уварова и казаков генерала Платова. Левый фланг, которым руководил Багратион, был наиболее уязвимым участком бородинской позиции. Понимая это, Кутузов усилил его инженерными сооружениями. Были построены три флеши (земляных укрепления), названные впоследствии Багратионовыми. Западнее флешей располагался Шевардинский редут - авангардное укрепление, находившееся на довольно большом удалении от основной линии расположения войск. Севернее Багратионовых флешей, ближе к центру, находилась батарея Раевского. Кроме того, Старую Смоленскую дорогу прикрывало Московское ополчение.

 Вместе с россиянами стояли на самых ответственных постах белорусы: сформированные на Витебщине 4 полка 3-й пехотной дивизии сражались на Багратионовых флешах, а состоявшая из уроженцев Минской губернии 24-я пехотная дивизия обороняла батарею Раевского.

 Тактика Кутузова сводилась к тому, чтобы упорным сопротивлением ограниченных сил нанести противнику возможно большие потери на направлении его главного удара и расстроить его, сохранив при этом полную свободу манёвра своих резервов, расположенных вне досягаемости противника.

 24 и 25 августа шли подготовительные бои. Решающее сражение началось в 6 часов утра 26 августа (8 сентября) 1812 и длилось до вечера. К концу дня русские немного отступили, но прочно закрепились на новых позициях. Наполеон пытался атаковать их вновь, но безуспешно. Поняв бесплодность своих действий, в 18.00 Бонапарт приказал прекратить атаки.

 В этом сражении Наполеон утратил половину своей конницы, и потому Бородино современники назвали могилой французской кавалерии.

 О мужестве и героизме русских войск в Бородинском сражении напоминает сегодня 8 сентября, ставшее одним из дней воинской славы России. Имена павших, отличившихся и награждённых высечены на мраморных плитах стен Храма Христа Спасителя в Москве. Имена павших белорусских воинов хранят стены храма Александра Невского в Минске.

 Историки до сих пор спорят, кто же на самом деле стал победителем в Бородинском сражении. Несмотря на кажущуюся победу Наполеона (отступление русской армии), его войска потерпели сокрушительное моральное поражение. Исчезла вера французов в конечную победу над Россией. После 26 августа стала неукоснительно падать боевая энергия французской армии. Удар, нанесённый ей под Бородиным, в конечном итоге оказался смертельным.

 Кутузов, ввиду отсутствия резервов, для сохранения армии и подготовки контрнаступления принял решение оставить Москву без боя.

 2 сентября войска Наполеона вступили в покинутую жителями Москву, но в первую же ночь в городе вспыхнули пожары. Склады и военные объекты Москвы были заранее уничтожены русскими, продовольственных запасов в городе также не оказалось, и уже через 5 дней Наполеон вывел 100-тысячный остаток своей армии, деморализованный и перегруженный награбленным добром, из опустошенного, на 80% выгоревшего города.

 В это время Кутузов осуществлял свой план, названный "Тарутинский марш-манёвр". Русская армия, демонстративно выйдя из Москвы в рязанском направлении, тайно перебралась на Калужскую дорогу и расположилась у села Тарутино, где за это время пополнила свои запасы, усилила артиллерию и кавалерию, а также пополнилась 120 тысячами человек, достигнув вместе с ополчением около 240 тысяч воинов. Кроме того, этим манёвром она перекрыла французам путь на Тулу, где находились оружейные арсеналы и провиантские склады.
         Наполеону не оставалось иного пути возвращения из Москвы, кроме как по Старой Смоленской дороге, уже разорённой им по пути в Москву. Кроме того, на захваченных Бонапартом землях ширилось партизанское движение (крупнейший из отрядов - крестьянина Г. Курина - насчитывал около 6 тысяч человек). Восставали целые уезды. Крестьяне вели войну жестокую и кровавую, пощады врагу не давали, да и сами её не просили. Кроме этого, по инициативе Кутузова в тыл французов были направлены отряды регулярной армии (летучие кавалерии Д.В. Давыдова, А.Н. Сеславина, Н.Д. Кудашева и др.), наносившие внезапные удары по гарнизонам и резервам противника. Они вывели из строя более 30 тысяч неприятельских солдат и офицеров.

 Непосредственно перед выходом Наполеона из Москвы русская армия перешла к активным действиям. Её главные силы нанесли удар по авангарду французской армии севернее Тарутина, в котором противник потерял огромное количество оставшейся у него артиллерии.

 Наполеон попытался отступать через губернии, не разорённые войной, стремясь прорваться к Калуге. Русские воспрепятствовали этому, устроив ожесточённое сражение под Малоярославцем. Весь день 24 октября там шли бои, горд 8 раз переходил из рук в руки. Сам Наполеон едва не попал в руки Донских казаков, его спасли лишь верные ему гвардейцы. Сражение под Малоярославцем стало поворотным моментом в отечественной войне 1812 года. Отсюда началось победное контрнаступление русской армии. Стратегическая инициатива в войне окончательно перешла к ней. Тактика же русской армии заключалась в параллельном преследовании противника. Не вступая в сражения с Наполеоном, русские войска уничтожали его армию по частям: из 100-тысячной армии Наполеона, выступившей из Москвы, до Смоленска добралось лишь около 60 тысяч.

 Завершило разгром наполеоновской армии сражение при реке Березине, возле села Студенка. Здесь, практически окружённые с востока основными силами русских, с севера - подошедшим корпусом Витгенштейна, а с юга - армиями Тормасова и Чичагова, французские войска потерпели сокрушительное поражение. Через Березину в обратном направлении переправилось не более 30 (по некоторым источникам - 10) тысяч офицеров и солдат. Наполеон, 23 ноября бросив остатки своей армии, тайно бежал в Париж. "Великой армии" больше не существовало.

 25 декабря 1812 года Александр I объявил манифест об изгнании неприятеля из России и окончании войны.

Из общего числа потерь русской армии более всего пришлось на пехоту – 37058 человек, или 82,3 %, в то время как на кавалерию – 3153 человека (3,1 %) и артиллерию – 1867 человек (1,6 %). Заметим, что французская кавалерия потеряла 16 358 человек, т.е. 58,3 % своего состава10.

        Франция

Участие в войне ополчения было вызвано резким перевесом сил в сторону французов: "Великая армия" Наполеона насчитывала порядка 678 тысяч человек и 1372 орудия. Французскую армию вели лучшие полководцы Франции: М. Ней, И. Мюрат, Ф. - Ж. Лефевр, Ж. - Б. Бессьер, Л. - Н. Даву и др. Из 18 маршалов Франции в поход шли 11 во главе с непобедимым Бонапартом. Рассчитывая на быструю победу над Россией, Наполеон надеялся разгромить русские армии по отдельности мощными концентрированными ударами в двух - трёх генеральных сражениях, овладеть Москвой и тем самым принудить императора Александра I и правительство России к капитуляции.

В этой войне столкнулись две силы. С одной стороны — полумиллионная армия Наполеона, состоявшая только наполовину из французов и включавшая кроме них представителей почти всей Европы. Армия, опьяненная многочисленными победами, возглавлявшаяся прославленными маршалами и генералами во главе с Наполеоном.

Противодействовали две стратегии. Наполеон характеризовал свою тактику как умение в нужный момент, в нужном участке фронта сосредоточить больше войск, чем у противника. И с другой стороны — знаменитое суворовское определение: воюют не числом, а умением.

Зная свой численный перевес, Наполеон возлагал надежды на молниеносную войну. Одним из его главных просчетов была недооценка патриотического порыва армии и народа России.

Начало войны было успешным для Наполеона. Конница Мюрата, корпус Даву и гвардия 28 июня заняли город Вильно. Ведя арьергардные бои, русские войска отступили к Смоленску, уничтожая склады с боеприпасами и продовольствием. Крестьяне окрестных деревень уходили в леса. Война сразу же приняла национальный характер.

Дисциплина бонапартистской армии прежде всего основывалась на том, чтобы солдат не видел в офицере ставленника господствующих классов — дворянства, буржуазии, интеллигенции; в солдатской среде, в которой революция крепко запечатлела начала равенства, ни знатность, ни богатство, ни высокое образование не могли являться базой для создания авторитета. Офицеры и генералы должны были быть такими же солдатами, но более старыми, более опытными, более способными разбираться в боевой обстановке, надежным примером солдатских добродетелей. Каждый солдат должен был чувствовать возможность вознестись на верхи военной иерархии; поэтому Наполеон демонстративно подчеркивал, что и для безграмотно офицерские чины не закрыты. В мемуарах Меневаля описывается сцена, когда, при распределении наград, командир полка указал на своего лучшего в боевом отношении унтер-офицера, которого нельзя, к сожалению, представить к производству в офицеры, вследствие крупного недостатка — он не умел ни читать, ни писать; Наполеон тут же произвел его в офицерский чин.

В бонапартистской армии не было места герою-интеллигенту. Подчеркнутые солдатские добродетели, солдатский облик, родство с солдатской массой были необходимы для бонапартистских вождей. Таков был герой Первой Империи — маршал Ней, и таков же был герой Второй Империи — маршал Базен. Большинство обер-офицеров выходило из солдатской среды и было зрелых лет; только генералы были молоды. Наполеон отнюдь не стремился к идеалу вооруженного народа. Ему даже желательно было изолировать армию от нации, образовать из армии особое государство в государстве. С 1805 г прекратились увольнения из армии солдат за выслугой лет. Постоянные походы не позволяли войскам пускать корни в занимаемых ими гарнизонах. Чтобы солдат в полку перестал тосковать о родном доме, нужно было, чтобы казарма потеряла характер моральной костоправки. Дисциплина получила своеобразный характер: солдат в своих начальниках, до маршала включительно, видел равных себе, стоящих выше только в порядке отдачи приказов. Муштра была изгнана вовсе; от воспитания чувства долга путем требовательности в повседневных мелочах пришлось отказаться. "Не будьте придирчивы" — не раз повторял Наполеон, и сам закрывал глаза на многое. Наказания, и очень строгие — расстрел — имели место, преимущественно, чтобы показать пример, подтвердить, что власть, награждающая достойных, налагает кару на виновных; но, в общем, случаи наказания носили почти единичный характер и далеко не охватывали массы мародеров, грабителей и насильников в рядах армии. Дисциплина базировалась на страшном авторитете, которым пользовался в армии Наполеон, и на умении пользоваться каждым случаем для того, чтобы спаять солдат в одно моральное целое.

Тактика

Прежде чем перейти к изучению стратегии и тактики Наполеона, необходимо обратить внимание на условия управления войсками его эпохи. Единственным средством связи являлась посылка конных ординарцев; оптический телеграф хотя и был уже изобретен, но представлял средство, требующее значительного времени для налаживания и не применимое в условиях маневренной войны. Таким образом, быстрая доставка боевых приказов была обеспечена только в том случае, если корпуса армии находились на расстоянии пробега хорошего ординарческого коня{216}. Карты, находившиеся в распоряжении Наполеона, не выдерживают самой скромной современной критики; на них проредены только очень большие дороги, рельеф почти вовсе не выражен, даже крупные селения подписаны не полностью{217}. Характер карт напоминал [334] современную, небрежно составленную схему. По таким картам заглазно распоряжаться было весьма опасно; пользование ими требовало производства многочисленных добавочных рекогносцировок. Пословица Наполеоновской эпохи гласила: самый скверный проводник лучше самой хорошей карты{218}.

Но характер Наполеона был таков, что его подчиненным предоставлялась, минимальная доля творческой инициативы; маршалы являлись не сотрудниками, а исполнителями приказаний императора. Самостоятельность свою они могли проявлять только в способах исполнения; творческая часть оставалась целиком в руках Наполеона. В лице своего начальника штаба, Бертье, Наполеон имел не помощника по оперативной части, а только начальника связи, который добросовестно обеспечивал рассылку по назначению приказов Наполеона и мог всегда доложить справку о расположении частей армии по последним сведениям. Наполеон диктовал ему распоряжения, но не посвящал его в ход своей мысли. Неразлучно с Наполеоном в его кабинете на походе был топограф Баклер д'Альб, расставлявший на карте императора флажки, обозначавшие данные о своих и неприятельских войсках, и помогавший разбираться по карте в донесениях. Хороший рисовальщик, Баклер д'Альб был лишен какого бы то ни было военного образования и был далек от того, чтобы выйти из роли механического помощника и стать настоящим офицером генерального штаба. Таким образом, управление было до чрезвычайности централизовано, и Наполеон обходился без оперативных помощников, без настоящего генерального штаба{219}. В присутствии его подавляющей личности сотрудники обращались в писарей{220}. Он входил в мелочи, был сам своим начальником военных сообщений, не только ставил тылу [335] задачи, но сам выбирал пункты для расположения крупных этапов и определял, какие запасы, в каком размере и где сосредоточить.

Наполеон не был наставником. Только на Даву можно указать, как на его ученика в оперативном искусстве. При энергии Наполеона, в расцвете его физических и умственных сил, когда приходилось распоряжаться относительно малыми армиями, на тесных театрах войны, ему удавались гениальные операции, на которых ложился отпечаток единства мысли и воли, проникавшего все распоряжения. Но когда, приближаясь к 40 годам, непрестанным нервным напряжением он расшатал свой организм, когда состав армии начал приближаться к полумиллиону, а театр военных действий расширился до огромных размеров (1812-1813 гг.), невыгодные стороны чрезмерной централизации управления начали ярко сказываться и в результате привели Империю к гибели.

          Характер стратегии Наполеона обусловливается, во-первых, доставшимися ему в наследство от французской революции огромными моральными и материальными силами; революция уничтожила все феодальные перегородки между гражданином и государством и предоставила в распоряжение последнего и всю кровь, и все платежные способности населения; и, во-вторых, необходимостью для Наполеона централизовать управление, в виду плохих средств связи.

        Будучи материально и морально гораздо сильнее своих противников, Наполеон порвал с методом ведения пограничной войны, со стратегией измора, столь характерной для XVIII века, и перешел от, ограниченных целей к постановке решительных целей: никогда Наполеон не думал о том, чтобы отобрать у противника интересующую его провинцию и удержаться в ней. Задачей каждой кампании он ставил полное сокрушение врага, лишение его возможности оказывать какое-либо сопротивление, подчинение его полностью своей воле. Путь к этому всегда был тот же — полный разгром его вооруженной силы и затем захват его столицы. Сражение, которое, при войнах XVIII века на выдержку, имело значение только одного из методов для достижения окончательного успеха, у Наполеона получило исключительное значение в стратегии: как только война объявлена, войска сосредоточиваются и двигаются с единственною целью — достичь и разгромить неприятеля. С резким движением Наполеоновской армии для нанесения противнику удара в сердце, война утратила характер [336] утонченного фехтования. Стратегия Наполеона, невозможная в XVIII веке., стала осуществимой только после французской революции, так как только теперь армии стали численно и морально достаточно сильны, чтобы задаваться нанесением врагу смертельного удара. Предшественником. Наполеона, по смелости и обширности стратегического замысла, был Карл XII, но в обстановке малых армий XVIII века шведский король, естественно, должен был найти свою Полтаву. Политические, социальные и организационные предпосылки войн дореволюционной эпохи ставили огромные препятствия размаху, быстроте и свободному выбору направления операций. Нельзя покушаться на подчинение себе государства с десятками миллионов населения, при здоровых началах его государственной жизни, с армией в два десятка тысяч солдат. Даже шестисоттысячная масса людей, организованная Наполеоном для похода в Россию, оказалась недостаточной для проведения его стратегии при гигантском масштабе русской обороны. Военная теория, отдавая себе недостаточный отчет в, исторических условиях, провозгласила уродством и заблуждением стратегические достижения XVII и XVIII веков и единственно правильной, отвечающей вечным и незыблемым, законам военного искусства, стратегию Наполеона. Последняя мировая война, в которой Германия, по отношению к ее противникам, не располагала преимуществами Наполеоновской Франции — богатой, обновленной революцией — по отношению к государствам старого режима, вновь поставила под сомнение начала Наполеоновской стратегии, как единственно верную теорию, так как победу дали не смертельные оперативные удары, а выдержка в борьбе на измор.

       Решительное сражение — это та единственная цель, которую ставил перед собой Наполеон. Его противники, как и французские армии в период революции, для лучшего прикрытия границы, для обеспечения своей базы, для более удобного снабжения войск, обыкновенно разделялись на несколько групп, а при расположении в горах и вовсе переходили к кордонному расположению. У Наполеона доминировала мысль — не разбрасывать, не выделять далеко крупных частей, которыми при тогдашних средствах управления он не в силах был бы непосредственно руководить. Наполеон стремился собрать все, что можно, в кулак, образовать, по его выражению во время Иенской операции, "батальонное каре в 200 тысяч человек" и искать с собранной массой боя в таких условиях,, чтобы, по возможности, кончить всю кампанию одним ударом. Белит предстояла война на нескольких театрах — например, германском и итальянском, отделенных друг от друга массивом [337] Швейцарских Альп, то все внимание, весь центр тяжести действий Наполеона оказывается перенесенным на тот театр военных действий, где руководить операциями будет он сам Наполеон не остановился перед тем, чтобы в 1805 г. противопоставить австрийцам в Италии меньшие силы, с целью обеспечить себе больше, чем тройное численное превосходство в Ульмской операции против Мака

          Против разбросавшегося, разделившегося на части неприятеля Наполеон применял стратегический прорыв, ударяя собранной массой на центр неприятельского расположения, как только его, армия разделяла неприятеля на части, Наполеон обнаруживал удивительное мастерство в действиях по внутренним операционным линиям, обрушиваясь всей массой по очереди на отдельные неприятельские колонны. При небольшой численности армии (1796, 1814 гг.) операции по внутренним линиям приводили к блестящим успехам; но при тяжелых, многочисленных и невысокой боеспособности армиях (1813 г.) Наполеону не удавалось разбить необходимой быстроты и энергии, и внутренние операционные линии явились отчасти причиной Лейпцигской катастрофы.

          Если противник держал свои силы сосредоточенно, то Наполеон стремился избежать ординарного сражения; он ставил борьбу в такие условия, чтобы победа и поражение были полными, чтобы все стояло на карте этого сражения — и прибегал к методу, который Жомини называет "стратегическим Лейтеном" — масса ведется не на неприятеля, а мимо него; миновав противника, Наполеон сворачивает армию на сообщения неприятеля, перерезывает ему путь отступления, происходит сражение с перевернутыми фронтами, наиболее рискованное для обеих сторон, так как пути отступления нет, и самая незначительная тактическая неудача является стратегической катастрофой (Маренго) Такое "экстраординарное" сражение — цель всей Наполеоновской стратегии.

         Стратегия XVIII века, рассчитывавшая взять противника измором, представлялась чрезвычайно сложной; к цели можно было подойти несколькими путями, и нелегко было остановить выбор на одном из них Наполеон, ориентируя все свое мышление, все свои силы и средства на предстоящее решительное сражение, внес в стратегию необычайную простоту и ясность — нанести противнику полное поражение и затем преследовать и добивать, пока он не подчинится нашей воле. Ясная, прозрачная основная мысль похода вела к тому, что вся техническая работа по налаживанию колесиков сложного механизма армии и ее тыла складывалась рационально, прямолинейно, величественно. [338]

        Центр тяжести стратегии Наполеона был настолько перенесен на операцию против живой силы врага, что за всю свою длинную военную карьеру, начатую взятием Тулона, он осаждал только две крепости — Мантую — в 1796 г. и Данциг — в 1807 г., и то вследствие вынужденной в эти периоды остановки в развитии военных действий и временного перехода к обороне.

Тактика

На походе приходилось огромные массы войск перебрасывать на узком фронте, преследуя и быстроту движения, и быстроту развертывания. Войска Наполеона умели двигаться, не растягиваюсь в глубину. При расчетах, на корпус в 30 тыс. человек отводилось часто не более 8 километр, глубины походной колонны: при подходе к полю сражения один корпус двигайся за другим через два часа времени. Такая глубина являлась возможной потому, что, в случаях концентрированного подхода к полю сражения, по дороге вытягивалась только артиллерия, а пехота и кавалерия, во взводных сомкнутых колоннах, двигались, если не было крупных препятствий, по сторонам дороги{221}. Перед сражением, чтобы твердо взять в руки управление, Наполеон подтягивал и сосредоточивал всю армию; все корпуса, в резервных порядках, должны были быть под рукой у Наполеона. При отсутствии телеграфа и телефона и невозможности быстро сноситься с отдаленным корпусным командиром, Наполеон избегал направления колонн по сходящимся направлениям прямо на поле сражения. Этот ныне излюбленный прием для достижения охвата и окружения представлялся Наполеону опасным, так как при плохой связи открывал широкий простор случайности и ограничивал сферу его непосредственного воздействия. Конечно, все средства для Наполеона, чтобы достигнуть победы, были хороши, и Наполеон не был таким доктринером, чтобы не включить в план сражения удачно образовавшуюся на марше группу войск «на фланге противника. Во время Экмюльского сражения (1809 г.) в таком положении, на фланге [339] неприятеля, оказался сам Наполеон с главными силами и, разумеется, форсированным 40-верстным переходом он не подтянулся к другим своим войскам, а сразу бросился на неприятельский фланг. То же самое имело место в сражении при Прейсиш-Эйлау (1807 г.): на марше корпус Даву оказался в выгодном исходном положении для удара в охват левого русского фланга, и, конечно, Наполеон не проявил такого педантизма, чтобы сначала подтянуть его к армии, а потом выслать вновь в охват. Под Бауценом (1813 г.) такая же задача, в более широких рамках, выпала на группу Нея, которому на походе была поставлена задача — обрушиться на русский тыл и фланг. Однако, эти случаи представляют только исключения; основное же правило, которым руководился Наполеон, было предварительное сосредоточение всех сил перед сражением. Если сражение велось не с перевернутым фронтом, то Наполеон стремился наверстать охватом тот удар по сообщениям, который не удалей стратегии; господство над неприятельским тылом нужно было Наполеону, чтобы возможно раньше подорвать моральные силы неприятеля и шире использовать успех в бою. Но, сосредоточив до боя перед неприятельским фронтом на тесном протяжении свои главные силы, Наполеон, разумеется, должен был перенести центр тяжести действий в бой на фронте и часто ставил целью боя — прорыв неприятельского центра, против которого оказывались нагроможденными французские войска. Значение численного превосходства было вполне осознано Наполеоном, и его тактика открыла путь приложения сил этого численного превосходства. Свой перевес в числе Наполеон использовал не для того, чтобы занимать более широкий фронт и обволакивать. окружать неприятеля, а чтобы сконцентрировать силы на узком участке и здесь обрушиться на неприятеля подавлявшим превосходством. То различие, которое в стратегии Наполеон делает между главным и второстепенным театрами, проводится и на поле сражения между участками главной и второстепенные атак. Минимум расхода сил на второстепенные участки и максимум сосредоточения на главный участок. Это сосредоточение сил реализуется в виде подавляющего артиллерийского огня (стопушечная батарея под Ваграмом) и в виде атаки крупных, массивных колонн; 8 — 10 батальонов назначенной для атаки дивизии ставились развернутым фронтом, каждый батальон в 3 шеренги, один за другим, и после хорошей артиллерийской и стрелковой подготовки эта масса в 25 — 30 шеренг бросалась вперед. Под Ваграмом увлечение Наполеона массированием пехоты дошло до построения знаменитой колонны Макдональда: 5 дивизий, всего 56 батальонов (30 тыс. штыков), были расположены, [340] имея в голове 2 развернутых батальона и образуя три массы, почти вплотную примыкавших одна в затылок другой; эти 80-100 шеренг — построение, равного по массивности коему военная история не знает примеров — при движении в атаку понесли, конечно, много лишних потерь. Массовые удары Наполеона производили огромное моральное впечатление на противника, атака шла с большим подъемом, но сами колонны, в случае энергичного огня неприятеля, попадали в беспомощное положение: солдаты не имели возможности использовать своих ружей. В сражении при Ватерлоо корпус Эрлона наступал на англичан в 4 таких колоннах и растаял под огнем. Даже Жомини видел в огромных дивизионных колоннах Наполеона увлечение, погоню за эффектом и рекомендовал более практическую линию батальонных колонн. Однако, Наполеоновское построение колонн дивизий представляло логическое развитие стремления использовать на главном участке возможно больший численный перевес.

      Из сделанного очерка явствует резкая грань между приемами Наполеона и Фридриха Великого. В тактике, на поле сражения, вся армия Фридриха представляла как бы один корпус; подчиненные Фридриху генералы только передавали войскам команды полководца, подавали пример храбрости и стремились водворить порядок в расстроенных частях. Наполеон получил от революции армию, расчлененную на дивизии; с ростом количества войск он продолжил эту группировку, создав корпуса (2-5 пехотных дивизий, 1 кавалерийская бригада); его корпусные командиры и начальники дивизии, как они ни были подавлены авторитетом Наполеона, все же не вынуждались наступать, равняясь налево и направо, а имели свои самостоятельные участки поля сражения, могли на них прикладывать свое суждение, оценивать обстановку, имели случай применить свой военный опыт. У Фридриха Великого развертывание всей армии и атака развивались по определенной идее полководца, а у Наполеона каждый корпусной командир являлся хозяином на своем участке. Боевые действия корпуса велись по указаниям его командира; Наполеон часто не имел готового плана сражения при его завязке, бой завязывался армией Наполеона на всем фронте, и этот бой ориентировал окончательно полководца и давал ему необходимые для решения данные. Тогда как Фридрих Великий почти не имел резерва, и самый сильный удар, который была способна нанести его армия, был первый удар, — у Наполеона сразу откладывался очень сильный резерв; Наполеон оставался глухим к просьбам о подкреплениях, доносившимся до него с различных участков боя, и самый сильный удар, который наносила французская [341] армия, — это был последний удар, удар общего резерва на важнейшем участке на уже замотанного, изморенного, истощившего свои резервы в несколькочасовом бою на фронте противника. Тогда как в армии Фридриха Великого была чрезвычайно слаба упругость боевого порядка, и случай играл в бою колоссальную роль, — в сражениях Наполеона случай значил много, однако, он не уравновешивал превосходства в числе, организованности и управлении.

          Изменилась группировка конницы в армии Фридриха пехота представляла, по существу, один корпус, а конница группировалась на два крыла. В армии же Наполеона корпусов было много, имелись внутренние фланги, открывалась широкая возможность использования конницы не только на флангах, но и на фронте, когда действия артиллерии и пехоты расстроят неприятельский боевой порядок Поэтому Наполеоновская конница собиралась в особые резервные корпуса, конница на поле сражения массировалась не шаблонным образом — по флангам, — а в зависимости от обстановки, причем главной задачей кавалерии являлся бой во взаимодействии с другими родами войск, защита своей пехоты от неприятельских кавалерийских атак, использование всякого расстройства в неприятельских рядах, за которыми кавалерийские вожди могли спокойно наблюдать с удаления в 1000 шагов, развитие успеха главной атаки и преследование — жестокое, неотвязчивое, — разбитого противника — тактическое и стратегическое, от Кены и Ауэрштедта преследование ведется за Эльбу и до берегов Балтийского моря, все части прусской армии, уцелевшие в бою, оказались захваченными в плен при этой, растянувшейся, на много сотен верст, погоне.

          Всего русскую границу перешло 612 тысяч войск, подчиненных Наполеону. В этой массе для оккупации захваченной территории имелось всего 8 тыс. второлинейных войск. Из 12 пехотных и 4 кавалерийских корпусов только один корпус (IX корпус Виктора) подошел к осени 1812 г., вся же масса Великой армии, начавшая сосредоточение в зиму 1811-1812 гг., приняла участие в войне с самого ее начала. Подготовка к войне началась за 18 месяцев. Набор был весьма непопулярен во Франции. 10% французских полков образовывались штрафными частями, укомплектованными дезертирами и уклонившимися от призыва; они обучались перед войной в Голландии, на островах, образованных рукавами Рейна и каналами, где дезертирство было крайне затруднено. В первые две недели после перехода русской границы, Великая армия потеряла 135 тыс. дезертирами и отсталыми. Французскими являлись только «три первых корпуса, правда наиболее сильные (Даву — 6 дивизий — авангардный, лучший корпус, прикрывавший сосредоточение, Удино и Нея; в последний входила одна виртембергская дивизия); затем был один итальянский, один польский, пять преимущественно немецких корпусов. Сформированные для снабжения, транспорты имели большей частью тяжелые четверочные повозки, рассчитанные на полезный груз в 90 пудов и вовсе негодные для русских дорог. В кавалерии, в артиллерии и обозе имелось много [373] молодых, 4-6-летних лошадей, силы которых были надорваны еще в период сосредоточения; массовый падеж начался сейчас же после перехода Немана.

          Эта армия, привыкшая пользоваться богатыми местными средствами западной Европы, где, однако, оперировали втрое меньшие массы, вынуждена была действовать в бедной Литве и Белоруссии и, чтобы отрезать отступление втрое меньшим русским армиям, должна была состязаться с ними в подвижности. Естественно, эта задача не удалась французам ни в Виленской операции, где. Наполеон стремился отрезать Багратиона, ни в Смоленской, где он хотел выйти на путь отхода наших главных сил. Наполеон стремился к немедленному сокрушению русских; но он лучше достиг бы своей цели, начав операции с 250-тыс. армией и подготовив достаточные силы для пополнения армии и для оккупации территории.

Наполеон обладал редким сочетанием холодного рассудка и мощной силы воображения. Военная история знает полководцев, имевших дар твёрдо руководить своими подчинёнными, хорошо чувствовать себя во главе армии при управлении войсками и руководстве боем.

В его жизни и карьере мы можем увидеть несколько моментов, когда он, переломив обстоятельства, сам выбирал, каким путём ему идти дальше, сам определял своё будущее. Наполеону как полководцу не было равных, но коалиция народов уничтожила его империю, когда его гений был ослаблен возрастом и болезнью, испорчен высокомерием, а у Франции тогда не имелось военной организации, способной преодолеть поражения.