развитие территории Ржевского и Зубцовского Повожья в период преобладания бронзового и железного веков
учебно-методический материал (история, 9 класс) по теме

Глава II. Развитие территории Ржевско-Зубцовского Поволжья в период преобладания бронзового и железного веков

§1 Характеристика населения региона во II тыс. до н.э

В конце 3 - начале 2-го тыс. до н.э. на основе смешения верхневолжской и льяловской (древнеевропейской и древнефинской) культур сложилась волосовская культура (по поселению у д. Волосово Нижегородской области). На озёрах строились настоящие посёлки.

Используя преимущества проживания на Великом водоразделе, волосовцы очень многое переняли у ближних и дальних соседей. Они изобрели своеобразную пористую керамику, ускорявшую процесс приготовления пищи, освоили сложные и эффективные приёмы обработки кремня, технику пиления и сверления сланца. ^[1]

Рыбу добывали острогами, гарпунами, сетями, вершами, использовали крючки, колотушки, пешни. На раскопанных поселениях найдено множество костей животных и птиц. Для волосовцев характерны культы лося и медведя — основных промысловых животных. В охоте использовалась собака, прирученная ещё в мезолите. ^[2]

Сооружались жилища двух типов: прямоугольные столбовые дома, а также округлые, большие по площади землянки. Растительной пищи, собираемой в окрестностях поселения, хватало небольшому коллективу, поэтому о земледелии у волосовцев можно говорить лишь предположительно.^[3]

В конце 3 тыс. до н.э. природные условия в центре Русской равнины изменились. Климат стал более сухим и холодным. Сокращались площади озёр, падал уровень воды в реках. Меньше стало широколиственных лесов, больше — сосны, берёзы и даже тундровой растительности. В лесах появились северный олень, росомаха, куница и некоторые другие животные, обитавшие здесь ещё в мезолите. Природные изменения совпали с эпохой волосовской культуры. Сформировавшись в неолите, эта общность продолжала существовать и позднее.

Для территории Великого водораздела самым главным событием бронзового века, охватившего 2-е тыс. до н.э., стал приход на Валдайскую возвышенность населения фатьяновской археологической культуры (по могильнику у д. Фатьяново Ярославской области). Волосовцы не только общались с фатьяновцами, но и смешивались с ними. На волосовских стоянках найдены вещи и посуда обеих культур.^[4]

С фатьяновской культурой связано возникновение и становление в лесной зоне производящего хозяйства и начало обработки металла. Она — часть огромной общности, для которой характерна круглодонная керамика, украшенная оттисками перевитого шнура, и каменные сверлёные боевые топоры. Эта культурная общность длительное время занимала обширные территории от Франции до Урала и от Скандинавии до Карпат.

На большей части пространств своего расселения, в том числе и на территории Тверской области, фатьяновцы известны только по могильникам. Их поселения здесь не найдены.^[5]

Погребения совершались в ямах, без каких-либо насыпей или других зримых признаков. Как правило, могильники обнаруживают неожиданно, например, во время хозяйственных работ. При этом многие из них случайно уничтожаются или получают большие повреждения.^[6]

Фатьяновские могильники — родовые кладбища. Они расположены на холмах и грядах близ берегов рек и озёр, обычно на большой высоте. В верованиях фатьяновцев важнейшее место занимал культ солнца, проявившийся в погребальном обряде, орнаментации керамики и янтарных украшениях.^[7]

В Тверской области выявлено около 30 таких могильников. 11 из них раскапывались, остальные известны по случайным находкам боевых и рабочих топоров. Фатьяновцы продвигались в верховья Западной Двины и Волги с запада и юго-запада. Территория Верхнего Подвинья была для них промежуточной, надолго они там не задержались. Основные места расселения фатьяновцев на Верхней Волге — под нынешними Тверью и Бежецком, а также в Краснохолмском, Сонковском и Кесовогорском районах. Материалы бежецких могильников свидетельствуют о длительном обитании на одном месте.^[8]

Богатство и бедность разных погребений указывают на имущественное неравенство. «Вожди» похоронены на самом высоком, центральном месте. Погребённые почти всегда лежали на боку: мужчины на правом, женщины на левом, в скорченном положении. В Тургиновском могильнике на р. Шоше встречен обряд трупосожжения, отражающий представления об очищении огнём (южная традиция). В погребения ставилась шаровидная посуда изящной выделки, со шнуровым орнаментом. На днищах горшков нарисованы круги и кресты в круге — отражение культа солнца. Часты находки каменных и кремнёвых топоров, кремнёвых ножей. Редкие экземпляры медных топоров есть только в захоронениях вождей. Зато украшения из меди и бронзы, из костей, зубов и раковин обычны в женских погребениях.^[9]

При переходе в загробный мир человеку, по представлениям фатьяновцев, нужна была пища. В могилы клали части туш свиней, овец и коров. В Болшневском могильнике под Бежецком найдено погребение собаки, верного помощника пастуха-фатьяновца.

Если свидетельства о земледелии довольно неопределённы, то охота и рыболовство продолжали играть значительную, хотя и подсобную, роль. Главное, что внесли фатьяновцы в местную культуру, наряду со скотоводством, — металлические изделия и навык получения и обработки бронзы.^[10]

Родовая организация их, как и других пастушеских обществ, была патриархальной. Движение фатьяновцев происходило, вероятно, с территорий Литвы, Белоруссии и Восточной Латвии, поскольку именно особенности лесного скотоводства дикговали кочевой образ жизни. Они испытывали также сильное влияние южных культур. Фатьяновцы, скорее всего, являлись предками современных балтов. Их хозяйственные и культурные традиции прослеживаются даже в раннем средневековье, особенно на востоке области.^[11]

Едва ли не самым таинственным и неизученным периодом древней истории Тверского края является конец бронзового века (конец 2—начало 1 тыс. до н.э.). Считается, что сюда с востока вновь продвинулись финно-угры, потеснив или включив в свой состав местных жителей. В науке за этой общностью, сложившейся ещё в начале 2-го тыс. до н.э., закрепилось своеобразное название — «культура текстильной керамики». Дело в том, что одна из самых заметных черт её материальной культуры — изготовление глиняной посуды с орнаментом, напоминавшим отпечатки грубой ткани. В Верхневолжье и Подвинье культура текстильной керамики по-настоящему заметна с началом новой исторической эпохи — раннего железного века, то есть с VIII-VII вв. до н.э.^[12]

По археологической периодизации, двадцатое столетие тоже относится к железному веку. Значит, первый период знакомства с железом, его добычей и обработкой правомерно и удобно называть ранним железным веком.

Железо стали добывать повсюду в лесной зоне из болотных и луговых руд, переняв знания у уральского, карпатского и ещё более южного населения. Получить эти знания было не очень сложно, учитывая разветвлённые и давние связи Великого водораздела со многими культурными очагами и мирами.^[13]

Новый металл имел явные преимущества перед бронзой: руда была повсюду у поверхности земли; кроме того, железо твёрже меди и бронзы. В отличие от каменных орудий труда, железные изделия можно отковать любой формы и величины. Сломанные вещи пускались в переделку почти до бесконечности. Бытовые предметы, инструменты и приспособления, оружие также стали изготовлять из железа. Всё это вызвало со временем настоящую революцию в технике и способствовало повсеместному развитию производящего хозяйства — скотоводства и земледелия.^[14]

Главным богатством стал домашний скот. Зерно, металлические изделия и одежда также производились не только для ежедневных нужд, но и про запас. Для защиты от нападений и грабежа прежние места поселений перестраивались. Возникали поселения нового типа — укреплённые городища. Их появление фактически совпало с началом раннего железного века.^[15]

Городища чаще всего строили на довольно высоких прибрежных мысах, отдельных холмах и отрогах коренного берега. Это обеспечивало хорошую защищённость с двух сторон, обращенных к воде. С незащищённой стороны прокладывали ров, земля из которого шла на насыпку оборонительного вала. Со временем укрепления становились более сложными: создавались двойные, а то и тройные системы рвов и валов.

Размеры верхних жилых площадок, обнесённых частоколом, не превышали обычно 400-600 кв. м. Наиболее древними типами жилищ на местных городищах были, видимо, круглые землянки и длинные дома, примыкавшие к оборонительным сооружениям и образующие как бы сплошные «жилые стены».^[16]

В последние века до н.э. на городищах строились срубные дома прямоугольной формы, и эта традиция сохранилась до настоящего времени.

На площадке помещался загон для скота, ради защиты которого и укрепляли городище, а также железоплавильные печи, мастерские, святилище.^[17]

В раннем железном веке пространство водораздела населяли носители двух культур: дьяковской (по городищу в с. Дьяково в черте Москвы) и днепро-двинской.

На территории Тверской области раскопано довольно много городищ дьяковской культуры: Лихачёвское близ Зубцова, Топорок напротив Конакова, Борки под Вышним Волочком, Пентурово и Дулёво под Старицей, Отмичи и Поминово под Тверью, Графская Гора и Дьяков Лоб в Кимрах, Орлов Городок в Молоковском районе и др.

Санниковское городище в Кимрском Поволжье защищено двумя валами и тремя рвами. Железа не хватало, применялись даже кремнёвые орудия труда, а преобладали костяные изделия. С наличием этого сырья проблем у скотоводов-дьяковцев не возникало. Среди железных вещей в Санникове: ножи, булавки, шилья, серп. Есть бронзовые украшения.^[18]

На городищах и селищах часто встречаются так называемые «грузики дьякова типа» — глиняные грибки со сквозным отверстием и примитивным орнаментом. Каких только предположений не строили относительно назначения этих предметов. Большинство учёных связывают их с ткацким производством, считая «грузики» насадками на веретёна или грузами на нитях.

Около III-IV вв. н.э. дьяковская культура, видимо, потеряла единство под давлением балтов, а также в связи с хозяйственными и социальными изменениями. Славяне впоследствии без особых усилий вобрали в себя местное население, но кое-где (например, в низовьях Тьмы и в Кимрском Поволжье) финны жили обособленно вплоть до XI-XII вв. В средневековом курганном могильнике у д. Плешково под Кимрами в погребениях XII в. среди богатого набора женских украшений найдены и славянские, и финские, и балтские вещи. Это яркий пример того, что древнерусская народность складывалась из племён разного происхождения.^[19]

В Верхнем Подвинье в раннем железном веке шли схожие хозяйственные и общественные процессы. В бассейнах Торопы, Западной Двины, Велесы очень много городищ днепродвинской культуры. Местные природные условия, то есть пойменные луга, рощи в долинах рек и озёр и дубравы, особенно устраивали скотоводов. Раскопаны городища у д. Курово под Андреаполем, у д. Городок и в урочище Подгай под Торопцем.^[20]

На городище Подгай найдены остатки двух землянок. В одной из них открыт очаг с развалом сосуда, содержащего кости рыб и животных; в другой обнаружен богатый инвентарь и украшения: костяные острия и рыболовный крючок, железные долотца и нож, бронзовая трубочка, глиняная поделка. Весь этот жилой комплекс относится к самому раннему этапу заселения городища. А в верхней части культурного слоя раскопаны основания 14 прямоугольных жилищ столбовой конструкции. Найдены обугленные зёрна пшеницы и ячменя.^[21]

В середине I тыс. н.э. Верхнее Подвинье стало районом усиленного славянского освоения. Эпоха первобытности заканчивалась.

Во второй половине I тыс. н.э. начался длительный процесс расселения славян на север и северо-восток Русской равнины. Они пришли на Валдайскую возвышенность вверх по Днепру и расселились в верховьях Западной Двины и Волги. Отсюда путь лежал по Ловати и Поле к оз. Ильмень. Так территория Тверского края, населённого балтами и финнами, включалась в славянский культурный мир и славянскую историю.^[22]

Расселение проходило в течение несколько столетий. Семейные и родовые общины славян, имевшие давние навыки земледелия, искали свободные площади для посевов. Тверские земли не были плодородны, а значит, требовалось часто менять угодья. Леса выжигали и раскорчёвывали под пашню. Такой способ хозяйствования называют подсечно-огневым земледелием. Сеяли прямо в золу — весной ячмень, лён, горох, пшеницу, просо, а осенью рожь и пшеницу. Подсеку можно несколько раз возделывать без удобрений, она даёт довольно высокий урожай. Когда земля истощалась, её забрасывали, а через 10-20 лет возвращались, повторяя процедуру вырубания и выжигания. Термины подсечно-огневого земледелия дали названия многим ныне существующим тверским деревням: Дор (от «драть»), Присеки (от «сечь»), Теребени (от «теребить»), Гари, Жар, Палиха, Пожоги и др.^[23]

Повсеместно осваивалось производство железа и кузнечное дело. Заметно улучшилось изготовление домашней утвари, инструментов и приспособлений, плетение и ткачество.^[24]

Письменных свидетельств о путях расселения славян по территории водораздела нет. Основные источники, по которым археологи восстанавливают содержание этой эпохи — курганные могильники и остатки поселений. Устные предания и история языка дополняют наши знания о жизни предков.^[25]

В освоении Тверского края участвовали два больших славянских племенных союза — кривичи и словене.

Кривичи, включившие в свой состав часть балтов, расселились на обширных пространствах в верховьях Немана, Западной Двины и Днепра. По Волге они дошли до её костромского течения, освоив и северную часть Волго-Окского междуречья.^[26]

Будучи язычниками, кривичи хоронили умерших сородичей обычно под курганными насыпями. У них был особый вид усыпальниц — длинные курганы. Эти валообразные насыпи высотой около полутора метров до сих пор сохранились в значительном количестве в верховьях Западной Двины и Волги. Место для кургана выжигалось и расчищалось. Покойного сжигали на разведённом неподалёку погребальном костре, а обожжённые кости помещали в ямку или в лепной глиняный сосуд. Таковы могильники у с. Березовский Рядок на оз. Селигер, у д. Федово к северу от Вышнего Волочка, у д. Подол под Бологим. Над захоронением сооружали насыпь, которая удлинялась с каждым новым погребением. Поскольку украшения, ножи, шилья и другие предметы погребального инвентаря сильно обожжены, сохранность их очень плохая. С IX в. длинные курганы сменялись у кривичей округлыми насыпями небольших и средних размеров со следами сожжений.^[27]

Кривичи продвинулись в Тверское Поволжье, в основном, не ранее XI века в., что подтверждается обилием могильников с округлыми курганами. Часть их раскопана археологами у дд. Избрижье и Дуденёво близ Твери, у д. Загорье под Конаковом, у д. Плешково в Кимрском районе.

В конце 1 тыс. н.э. с северо-запада по Ловати, Поле, Мете, Мологе в северной части Верхневолжья расселился ещё один славянский племенной союз — словене новгородские (ильменские). Если кривичи вступали в контакты с балтами, то словене в верховьях Меты и на левых волжских притоках встретились с весью, финским племенным союзом. ^[28]

Нестор-летописец, автор «Повести временных лет», упоминает о веси в районе Белого озера, но эти племена расселились вплоть до Бежецкого Верха и Валдайского Поозерья. В Тверском и Кимрском Поволжье кривичи и, отчасти, словене стали соседствовать с финноязычной мерей — народом, проживавшим здесь с глубокой древности. Постепенно славяне растворили финнов в своей среде.^[29]

Словене сооружали особые погребальные памятники — сопки. Это высокие, до 5-7 м, насыпи с крутыми склонами и уплощенными вершинами. В их основании нередко выложены круги из довольно крупных камней. Все захоронения в сопках совершены по обряду сожжения. В отличие от длинных курганов кривичей, погребения здесь расположены одно над другим. Словене, как и кривичи, сжигали умерших вне курганов, а остатки сожжения помещали в насыпи в урнах или ямках. Сопок в Тверской области немного: видимо, в VII-IX вв., когда они сооружались, движение словен с берегов оз. Ильмень не было ещё таким массовым, каким оно стало в X-XI вв.^[30]

Поселения славян представлены двумя видами: неукреплёнными селищами и укреплёнными городищами. Часто они располагались по соседству, поскольку жилые площадки городищ невелики и тесны. Поселки строили, в основном, по берегам крупных рек и озёр. Плодородная почва долин стала основой земледелия в наших краях. Осваивая территорию, славяне находили пригодные для посевов земли также и вдали от больших водоёмов. Постепенно они приобрели знания обо всём Тверском крае: о реках и озёрах, почвах, растительности, животном мире. Повсюду отмечены следы соседства, совместного проживания славян с балтами и финнами на селищах и городищах.^[31]

Можно говорить о мирной славянизации местного населения. Это подтверждено раскопками селищ на оз. Ил овец в Лесном районе и у с. Еськи в Бежецком районе, городищ Орлов Городок в Молоковском районе и Варварина Гора в Фировском районе. С объединением племен новые укрепления строились, главным образом, в пограничных городках. Некоторые из них стали первыми городами Тверского края. В землях кривичей это Торопец и Белый. Малое городище у оз. Соломено на окраине современного Торопца даёт свидетельства развитой городской жизни уже в начальную пору его истории. Первое письменное упоминание торопчанина, купца по имени Чернь, относится к 1074 г. Сходную с торопецкими находками датировку имеют отдельные изделия с городища в Белом.^[32]

В землях, заселённых словенами, древнейшим центром Тверского края был Торжок (Новый Торг) на р. Тверце. Раскопки позволяют говорить о возникновении здесь городского поселения в начале X в.

§2 Система расселения в Ржевско-Зубцовском Поволжье в I тыс. до н.э. – I тыс. н.э

Ранее уже упоминалось о расселении по верхнему течению Волги и области Волго-Окского междуречья племён, вышедших, повидимому, с верховьев Днепра и оставивших нам так называемые фатьяновские могильники. Эти племена принесли в лесные пространства Верхней Волги и Оки гораздо более прогрессивные формы хозяйства, чем те, которые
имелись здесь у древнего местного населения. ^[33]

Живя в среде местного населения охотников и рыболовов, пришедшие сюда племена, очевидно, должны были тратить свои силы в значительной мере на защиту принадлежащих им территорий и стад.^[34]

Во 2-ом тысячелетии в верхневолжский край пришли племена фатьяновской культуры, занимавшиеся скотоводством на лесных пастбищах. Против устья Держи раскопан Лихачевский могильник, известный тем, что там найдены первые в этом крае бронзовые изделия. Наряду с металлическими фатьяновцы пользовались и каменными орудиями. В их могильниках находят обычно каменные шлифованные молоты-топоры, украшения из бронзы и кости. ^[35]

Племена фатьяновской культуры разводили мелкий и крупный рогатый скот и, повидимому, были знакомы с земледелием. Их каменные орудия отличались большим совершенством, так как искусно полировались и просверливались. Их сверлёные клиновидные боевые топоры представляли совершенные образцы этого рода оружия. Особенно значителен был уровень развития металлургии; литейщики отливали в большом числе прекрасные бронзовые топоры древневосточного типа. Фатьяновская керамика по своей форме и орнаментации имела некоторые черты сходства с северокавказской. Известны были племенам фатьяновской культуры и изделия литейщиков тех племён, которые были расселены к западу от них. В Мытищах, в Ивановской области, вместе с фатьяновской посудой найден бронзовый браслет в виде манжеты, характерный для унетицкой культуры Центральной Европы.^[36]

В конце II тысячелетия до н. э. эти племена, особенно в приволжских районах, продолжали развивать передовую технику бронзолитейного дела. Находки, сделанные в могильнике около станции Сейма, близ города Горького, дали образцы выдающихся достижений тогдашних литейщиков. Здесь отливались высококачественные топоры-кельты, своеобразные копья, широко распространившиеся до Дуная, Енисея и Иссык-Куля, а также оригинальные кинжалы и боевые ножи. Судя по их типу и способам изготовления, можно предположить, что мастера на Верхней Волге были знакомы с достижениями литейщиков того времени, находившихся и на территории современной Венгрии и далёкого Китая периода Шан (Инь).^[37]

Неудивительно поэтому, что Верхнее Поволжье уже к X в. до н. э. сделало первые шаги в освоении новой металлургии железа и в этом отношении нисколько не отставало от других областей Европы.

В X-XI вв. славянское расселение в Тверском крае проходило уже в условиях формирования Древнерусского государства и его территории. Границы Ростовской земли на западе доходили до устья Медведицы и до Бежецкого Верха. Далее простирались владения Великого Новгорода. Верхнее Подвинье и часть Ржевского Поволжья вошли в государственную территорию Смоленского княжества. Границы между землями имели ещё довольно размытые очертания и не оставались неизменными.^[38]

В домонгольское время в Тверском крае не было самостоятельных земель и княжеств, кроме Торопецкого, выделившегося во второй половине XII в. из состава Смоленского княжества. Торопец располагался на важнейшем ответвлении знаменитого пути «из варяг в греки».^[39] 

Это определило его место в политической и хозяйственной истории Северо-Западной Руси. Первым князем торопецким стал Мстислав Храбрый, впоследствии княживший в Смоленске и в Новгороде и укрепивший отношения Торопца с северо-западными русскими землями. Более четверти века княжил в Торопце его сын Мстислав Удалой, дед Александра Невского. Сам Александр Ярославич венчался с полоцкой княжной именно в Торопце. Не исключено, что он владел в это время торопецкими волостями.

Археологическое изучение торопецких земель показывает большую плотность сельских поселений. Некоторые из них, судя по внешнему виду, были центрами округи. Торопецкие земли не миновать при передвижениях в любом направлении: из Прибалтики на восток и в Новгород, из Смоленска на север, из Ростовской земли в Полоцк и далее на запад. Торговля, культурная и хозяйственная жизнь здесь были оживлённей, чем у живущих поодаль от речных перекрёстков соседей.

Само Верхневолжье приобрело черты государственной территории за счёт расселения из новгородских земель. Существовало не менее трёх путей проникновения сюда славян. Эти водные пути известны людям с глубокой древности.^[40]

Один из них шёл с Ильменя вверх по Поле до впадения в неё Щеберихи и далее по этому притоку до оз. Щебериха. Волок от озера приводил к Березовскому городищу на одноименном плёсе оз. Селигер, сообщающегося с Волгой. Этот путь, называвшийся «серегерским», был непростым для преодоления, но использовался постоянно. По нему озёрный край и был освоен новгородскими словенами. С Селигера попадали на Волгу, двигаясь затем вниз по ней до Ржева, устья Тверцы и далее.^[41]

Водный путь по Мете был короче, но опаснее из-за больших порогов; чаще приходилось идти по берегу. Зато, перейдя через неширокий волок на истоки Тверцы, удавалось быстро и беспрепятственно спуститься до её устья и выйти к границам Ростовской земли.^[42]

Третий путь являлся вариантом второго: с верховий Меты не сложно попасть на Бежецкий Верх, двигаясь вниз по Волчине, а затем вверх или вниз по Мологе. Перейдя с верховий Волчины или Тверцы на Медведицу, сплавившись по ней до Волги и поднявшись по Нерли до Переяславля, попадали в центральные районы Ростовской земли.

Все эти пути имели множество ответвлений по небольшим речкам, образующим в Верхневолжье густую сеть. Так обеспечивалось быстрое хозяйственное освоение бассейнов Тверцы, Медведицы и Мологи, волжского побережья.^[43]

На границах земель и на перекрёстках водных путей иногда ставили памятные каменные кресты. Один из них был установлен в 10 км от истока Волги, в месте её впадения в большое оз. Стерж, недалеко от водораздела с Полой. На одной стороне креста выбита надпись: «6641 /1133 г./ месяца июля в 14 день почахъ рыти реку сю язь Иванко Павловицъ и крест съ поставихъ». После смерти посадника Иванка соединение Волги с Полой осталось незавершённым.^[44]

По водным путям в тверские земли и южнее шли различные товары из Новгорода, а навстречу везли зерно из Ростовской земли, со Средней Волги, сырьё и продукты из Верхневолжья. Районами активного земледельческого освоения стали земли по Тьме в Старицком Поволжье; бассейн Осуги, самого крупного притока Тверды; берега Мологи в районе Бежецких озёр.

В древнейшей русской жалованной грамоте, данной киевским князем Мстиславом Великим новгородскому Юрьеву монастырю в ИЗО г. на владение землями и селениями на них, упомянута волость Буйце. Удалось точно определить её местонахождение. Волость занимала часть Андреапольского района на правобережье Волкоты, по берегам озер Бросно и Бойно (прежнее его название — Буйце). В этой местности найдено несколько значительных городищ, селищ и курганных могильников. Плотность их расположения и материалы, полученные при раскопках, показывают значительную оживлённость хозяйственной и социальной жизни в этой части новгородско-смоленского порубежья в ХН-ХШ вв.^[45]

Смоляне, рано появившиеся в верховьях Волги и основавшие здесь несколько городков, в том числе Хотшин (ныне д. Хотошино Селижаровского района), соперничали с Новгородом. Временами противостояние сменялось союзами, поскольку на востсясе у них был общий противник — сильное Ростово-Суздальское княжество. Борьба новгородцев с суздальцами и определила судьбу края в середине XII - первой трети XIII вв.^[46]

Поход новгородцев на ростовские земли в 1134 г. вызвал встречную активность в Верхневолжье ростово-суздальского князя Юрия Долгорукого. Шаг за шагом он укреплял здесь свои позиции, основывая городки-крепости и размещая в них гарнизоны. Крепости строились в ключевых местах — в устьях волжских притоков. Основанный Юрием в 1134 г. Кснятин (на территории нынешнего Калязинскго района) перекрыл для новгородцев устье Нерли, то есть дорогу на Переяславль и Ростов, а также путь вниз по самой Волге. Суздальцы держали под контролем и низовья Медведицы. В результате новгородцы оказались почти полностью отрезаны от прямого выхода на Волгу.^[47]

В 1147 г. Юрий начал войну с Новгородом и захватил Торжок и земли по Мете, взимая с них дань в течение трёх лет. Вероятно, к этому времени Поволжье было ростовским уже вплоть до устья Тверцы. Под 1149 г. летопись сообщает о походе киевского и смоленского князей на суздальцев. Поход был успешным: объединённое войско захватило все городки по Волге, вплоть до Ярославля. В числе этих городков могли быть Дубна, Шоша и Тверь в устьях одноимённых притоков Волги, но прямых указаний на их основание нет.^[48]

Преемники Юрия, Андрей Боголюбский и Всеволод Большое Гнездо, продолжили борьбу за Верхневолжье, не давая возможности усиливаться здесь своим соперникам. Борьба продолжалась. В 1180 г. киевский князь Святослав организовал большой поход на Всеволода. «На Волзъ устье Тъхвери» он соединился с войсками новгородского князя Владимира, своего сына. «Тъхверь» в данном сообщении — название реки (ныне Тверца), но учёные допускают, что это одновременно и косвенное упоминание города. Разорив земли по Волге, Святослав встретил противника и отступил без боя. В результате этой борьбы к концу XII в. влияние владимиро-суздальских князей расширилось на запад до устья Вазузы, то есть дальше, чем когда-либо прежде. Они наложили дань на новгородские города Торжок и Волок Дамский.^[49]

Первое достоверное летописное упоминание Твери относится к 1209 г. в рассказе о несостоявшемся походе Всеволода на Новгород. Постепенно Тверь становилась центром новых владений владимирских князей на западе. Раскопки в городском кремле дают отдельные находки конца XII — начала XIII вв.^[50]

С кончиной Всеволода Большое Гнездо Владимирское княжество стало дробиться. Так Тверское Поволжье вошло в состав переяславских земель, чей князь Ярослав Всеволодович с переменным успехом вёл борьбу с Новгородом. В 1216 г. Ярослав захватил Новый Торг, организовав хлебную блокаду страдающего от голода Новгорода. ^[51]

Отчаявшихся новгородцев выручил торопецкий князь Мстислав Удалой. В описании его похода впервые упоминаются подвластный ему Ржев и захваченный у переяславцев Зубцов. Мстислав сумел одержать решительную победу над объединённым владимирским войском. Но это событие было лишь ярким эпизодом, не изменившим общей политической картины. Перед лицом немецко-шведской угрозы новгородцы вскоре вернули Ярослава на свой княжеский престол.

События на северо-востоке Верхневолжья были более мирными. Административная и хозяйственная политика Новгорода в верховьях Мологи и Меты привела к образованию крупных сельских поселений — погостов и к интенсивному земледельческому освоению края. В новгородской берестяной грамоте, датированной 1229 г., впервые упоминается Городецко, предшественник Бежецка. Учёные считают, что он мог возникнуть в начале 2-го тыс. н.э. Этот и другие городки по Мологе стали центрами большой юго-восточной новгородской провинции.^[52]

Есть основания рассматривать некоторые городища XII - XIII вв. в бассейнах Волги, Западной Двины и Меты как складывающиеся города. Каждый из них являлся административным, религиозным, торговым и ремесленным центром обширной территории.^[53]

В результате  можем сделать вывод о том, что: общности людей разного происхождения, живя рядом и привыкая друг к другу, создавали новую культуру. Замкнутой она не была, поскольку занимала берега главной реки региона. Поселения располагались группами близ выходов кремня на поверхность. Запасы его здесь таковы, что в виде сырья, полуфабрикатов и готовых изделий он расходился из местных мастерских на многие сотни километров.^[54]

Главным источником информации о климате изучаемого периода являются исторические записи и косвенные наблюдения за такими показателями, как кольца деревьев, уровень озер, рек, морей, состояние горных ледников, солнечная активность и прочее.

Интенсивное заселение Верхневолжья началось в эпоху мезолита (среднего каменного века). В 7-6 тысячелетиях до нашей эры поселки первобытных людей находились по берегам Волги и Вазузы в местах, богатых кремнем, из которого изготовлялись орудия труда.

Другие культурные общности расселились в Ржевском Поволжье, на озёрах Валдайской возвышенности, в Верхнем Подвинье. Средний каменный век изучен там пока слабо и неравномерно. Стоянки под Ржевом - результат контактов населения Валдайской возвышенности, Тверского Поволжья и коллективов, продвинувшихся из Северо-Восточной Белоруссии вверх по Западной Двине.^[55]

В конце II тысячелетия до н. э. племена, особенно в приволжских районах, продолжали развивать передовую технику бронзолитейного дела. Находки, сделанные в могильнике около станции Сейма, близ города Горького, дали образцы выдающихся достижений тогдашних литейщиков. Здесь отливались высококачественные топоры-кельты, своеобразные копья, широко распространившиеся до Дуная, Енисея и Иссык-Куля, а также оригинальные кинжалы и боевые ножи.^[56]

Археологическое изучение торопецких земель показывает большую плотность сельских поселений. Некоторые из них, судя по внешнему виду, были центрами округи. Торопецкие земли не миновать при передвижениях в любом направлении: из Прибалтики на восток и в Новгород, из Смоленска на север, из Ростовской земли в Полоцк и далее на запад. Торговля, культурная и хозяйственная жизнь здесь были оживлённей, чем у живущих поодаль от речных перекрёстков соседей.^[57]

Первое достоверное летописное упоминание Твери относится к 1209 г. в рассказе о несостоявшемся походе Всеволода на Новгород. Постепенно Тверь становилась центром новых владений владимирских князей на западе.