ЗНАКОМЬТЕСЬ: КНИГА МАРИНЫ ВЛАДИ «ВЛАДИМИР. ИЛИ ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЁТ»
план-конспект занятия (10 класс) на тему

ЗНАКОМЬТЕСЬ: КНИГА МАРИНЫ ВЛАДИ «ВЛАДИМИР. ИЛИ ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЁТ»

(урок – премьера книги)

ЦЕЛЬ: познакомить учащихся с книгой о Владимире Высоцком, пополнить знания биографии и творчества поэта; показать всю сложность жизни и творческих условий поэта в обществе; расширить читательский кругозор; прививать любовь к чтению; обучение выразительному чтению.

Оборудование: презентация, записи песен, видеофрагменты записей из жизни и выступлений В.Высоцкого.

ЭПИГРАФЫ:

             Книга – не забава, а орудие

расширения знаний о жизни, о людях.

                                              М.Горький

        Любовь – это дорога к солнцу,

вымощенная жемчужными раковинами,

по которой ты должен идти босиком.

                                      М.Чюрлёнис

Х   О   Д             У   Р   О   К   А

1. . Вступление. Видеофрагмент  из жизни поэта.

Ведущий: - Известный художник М.Чюрлёнс говорил: «Любовь – это дорога к солнцу,

вымощенная жемчужными раковинами, по которой ты должен идти босиком». Вот такую дорогу прошли они. Он – известный актёр, популярный певец, творец, патриот, опальный поэт, ясновидящий, свободный человек; и она – известная на весь мир французская актриса, кинозвезда. 12 лет жизни, 12 лет взлётов и падений, 12 лет расставаний и стремлений друг к другу, 12 лет недолгого счастья и творческого горения. «Он не просто муж»,- вот об этом книга Марины Влади «Владимир, или прерванный полёт», о которой хотелось бы поговорить и познакомиться с некоторыми её страницами.

(Показывается видеофрагмент, где М.Влади вместе с В.Высоцким.)

1-й учащийся:

Кто кончил жизнь трагически, тот истинный поэт.

А если в точный срок, так в полной мере

На цифре 37 один шагнул под пистолет,

Другой же слазил в петлю в «Англитере».

А в 33 – Христу (он был поэт) он говорил:

- Да не убий! Убьёшь – везде найду, мол.

Но гвозди ему в руки, чтоб чего не сотворил,

Чтоб не писал и чтобы меньше думал.

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель,-

Вот и сейчас – как холодом подуло:

Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль

И Маяковский лёг виском на дуло.

Задержимся на цифре 37! Коварен Бог -

Ребром вопрос поставим: или – или!

На этом рубеже легли и Байрон, и Рембо,-

А нынешние – как-то проскочили.

Дуэль не состоялась или – перенесена,

А в 33 распяли, но -  не сильно,

А в 37 – не кровь, да что там кровь! – и седина

Испачкала виски не так обильно.

«Слабо стреляться?! В пятки, мол, давно ушла душа!»

Терпенье, психопаты и кликуши!

Поэты ходят пятками по лезвию ножа –

И режут в кровь свои босые души!

Жалею вас, приверженцы фатальных дат и цифр,-

Томитесь, как наложницы в гареме!

Срок жизни увеличился – и, может быть, концы

Поэтов отодвинулись на время!

2. . Основная часть.

Ведущий: - Он набирал скорость и высоту полёта. Вот с таким: дерзким и пламенным, умным и страждущим – встретилась она в 1967 году, чтобы навсегда соединить свою судьбу с ним.

Читается стихотворение «Мой Гамлет».

Учащийся 3: - На сцене борется и кричит человек, все в зале прикованы к этой неистовой борьбе. В 1967 году я приехала на кинофестиваль в Москву с Максом Леоном. Мы отправились в театр на Таганке. Здесь я и увидела впервые Володю. Это было в спектакле «Гамлет». Макс знал Володю и здесь нас познакомил. А потом был вечер, где снова был Высоцкий. Мы слушали его песни. С того часа мы стали друзьями. Вскоре я возвращаюсь во Францию, много работаю, снимаюсь в фильмах и в 1968 году приезжаю в Россию сниматься в фильме Сергея Юткевича. В памятный год мы поженились, свидетелями были Сева Абдулов и Макс Леон. Мы были самыми счастливыми.

(Звучит песня «Она была в Париже»)

Ведущий: - Путь поэта и актёра Высоцкого был труден, но она всегда разделяла его радости и беды.

(Звучит песня «О бале – маскараде»)

- Но они не могли быть вместе всё время, слишком частыми были разлуки. И тогда тоска не давала покоя, пока не услышит в телефонной трубке знакомый голос.

(Звучит стихотворение «Мне каждый вечер зажигает свечи…)

Ведущий: - Были люди, которые как ангелы-хранители, оберегали трепетный огонёк пламенной свечи двух людей. Одной из таких ангелов-хранителей была телефонистка Люся.

Учащаяся 5: -Выполняя функцию контролёра международных переговоров, она прерывала твой нечленораздельный монолог, сказав: «Я разъединяю, мы позвоним завтра, когда будем себя лучше чувствовать…» Сколько раз, когда я в отчаянии искала тебя в другом конце страны, мне наконец удавалось связаться с нашей доброй знакомой! Она успокаивала меня, и через несколько минут я уже знала, где ты находишься, как тебя найти. Но главное, мы обязаны ей тем, что в течение нашей с тобой жизни мы имели возможность каждый день разговаривать, сколько хотим, где бы я ни была. Она была той тонкой нитью, которая связывала нас с тобой и в горе, и в радости до самого последнего разговора. Её лицо, опухшее от слёз, я видела только потом, когда её участие уже не могло помочь нам отыскать друг друга.

(Звучит песня «07»)

Ведущий: - Стихи были его жизнью, они стали частью их общих переживаний и радостей, без стихов и песен Марина уже не представляла своей жизни.

Учащаяся 6: - Иногда ты посыпаешься, шепча бессмысленные слова, встаешь с постели, и я вижу, как ты стоишь раздетый, переминаясь с ноги на ногу на холодном полу, вырисовываясь в бледном проёме окна, словно одинокая цапля. Ты долго остаёшься в такой позе, пишешь всем, что попадает тебе под руку. Потом холодный, как ледышка, ныряешь под одеяло, а утром мы вместе разбираем скачущие строчки. Бывает, что ты, кажется, заснул, но по тому, как ты ворочаешься с боку на бок, я понимаю, что сейчас ты начнёшь говорить. Ты лежишь с открытыми глазами и едва успеваешь скороговоркой описывать всё, что мелькает в твоём воображении,- цветные картинки с шумами, запахами, множеством персонажей, характер и внешность которых тебе удаётся передать в нескольких словах. Мы называем это «снами наяву». Обычно они предшествуют большому стихотворению, в котором почти всегда речь идёт о России. «Кони привередливые», «Дом», «Как по Волге-матушке» были написаны под впечатлением таких видений. При Сталине тебя бы за такие песни, наверное, просто расстреляли бы, но тебе повезло – ты жив, ты не только жив, родившись в тридцать восьмом году, но ещё можешь пользоваться магнитофоном, о чём не могли мечтать поэты, жившие до тебя. Без этого изобретения твои произведения остались бы неизвестными широкой публике. Благодаря ему текст, прочитанный утром, спетый вечером, в театре, а потом у друзей, через несколько дней подхватывают в глубине Сибири, на борту кораблей, которые плавают по всему миру.

(Звучит песня «Кони привередливые»)

Ведущий: - Жизнь потому и интересна и дорога, что в ней бывает всякое: трогательное и радостное, горестное и смешное.

Учащаяся 7: - Однажды вечером ты возвращаешься поздно, и по тому, как ты хлопаешь дверью, я чувствую, что ты нервничаешь. Ты бросаешь пальто, кепку и большими шагами направляешься ко мне, потрясая какой-то серой книжкой. «Это слишком! Ты представляешь, этот тип, этот француз – он всё у меня тащит. Он пишет, как я, это чистый плагиат! Нет, ты посмотри, эти слова, этот ритм тебе ничего не напоминает? Он хорошо изучил мои песни, а негодяй?! И переводчик мерзавец не постеснялся». Мне не удаётся прочесть ни одного слова, ты очень быстро пролистываешь страницы. Потом начинаешь ходить взад-вперёд по квартире и, ударом ладони подчёркивая рифмы, ты цитируешь мне куски, которые тебя больше всего возмущают. Я начинаю хохотать, я не могу остановиться. Задыхаясь, я наконец говорю, что ты от скромности не умрёшь и тот, кто приводит тебя в такое бешенство не кто иной, как наш великий поэт, родившийся почти за век до тебя – Артюр Рембо. Ты открываешь титульный лист и краснеешь от такого промаха. И, оставив обиды, ты всю ночь с восторгом читаешь мне стихи знаменитого поэта.

Ведущий: - У всякого поэта свои идеалы, свои кумиры. Кумиром Высоцкого был наш постой гений – Александр Сергеевич Пушкин.

Учащийся 8: - Единственный поэт, портрет которого стоит у тебя на столе – это Пушкин. Единственные книги, которые  ты хранишь и время от времени перечитываешь – это книги Пушкина. Единственный человек, которого ты цитируешь наизусть – Пушкин. Единственный музей, в котором ты бываешь, - это музей Пушкина. Единственный памятник, к которому приносишь цветы, - памятник Пушкину. Единственная посмертная маска, которую ты держишь у себя на столе, - это маска Пушкина. Твоя последняя роль – Дон Гуан в «Каменном госте». Ты говоришь, что Пушкин один вмещает в себя русское Возрождение. Он – мученик, как и ты, тебе известна каждая подробность его жизни, ты любишь людей, которые его любили, ты ненавидишь тех, кто делал ему зло, ты оплакиваешь его смерть, как будто он погиб совсем недавно. Если пользоваться словами Булгакова, ты носишь его в себе. Он – твой кумир, в нём соединились все духовные и поэтические качества, которыми ты хотел бы обладать.

…На свете счастья нет, но есть покой и воля.

Давно завидная мечтается мне доля –

Давно, усталый раб, замыслил я побег

В обитель дальнюю трудов и чистых нег.

Когда солнце розовеет, позолоченные купола церквей вырисовываются на нём китайскими тенями, и лёгкий туман поднимается над рекой, ты любишь бродить по городу. Каждый раз, тепло одевшись, мы собираемся пройтись по бульварам, поклониться Пушкину.

Ведущий: - Владимиру всегда было присуще стремление к новому, стремление пополнить свои впечатления, сравнить, чтобы создать свои неповторимые образы. Была у него места, которую он хотел воплотить в жизнь: выпустить, наконец, пластинку со своими песнями.

Учащийся: - Ты уже несколько дней записываешь первую заграничную пластинку. Договорились в два счёта. Впервые твой голос не заглушается оркестром, а даже наоборот, гитары подчёркивают твой особый речитатив, эти музыканты, не зная ни одного слова по-русски, аккомпанируют так, как если бы  сами пережили всё, о чём ты поёшь. Они поняли всё. Мы поводим несколько дней, не выходя из студии. Это настоящее счастье. Через несколько дней мы устроили твой сольный концерт в Элизе-Монмартр. Здесь собралась вся колония русских в Париже с жёнами и детьми и довольно много студентов, изучающих русский язык. Но что самое удивительное, сюда пришли и обычные зрители, быть может, привлечённые русским именем на афише. Мы так никогда не узнаем, кто они, но, судя по аплодисментам, концерт ими понравился, я поднимаюсь на сцену вместе с тобой и попадаю в пятно света, пока читаю французский перевод твоих песен. Моё пятно исчезает, и видно только тебя. Меня всю трясёт. Я страшно волнуюсь за тебя и чувствую, что мы так близки с тобой сегодня. Впервые мы вместе на сцене. Ты играешь, не жалея сил, и, когда после многочисленных исполнений на бис ты скрываешься за кулисами, у тебя в кровь сбиты пальцы. Твои концерты в США будут ещё более удивительными.

        В Москве ты часто вынимаешь свои пластинки из укромного места, где они спрятаны, раскладываешь их на ковре, долго рассматриваешь, иногда ставишь какую-нибудь на проигрыватель, и глаза твои подёргиваются грустью.

- Как это здорово сделано, почему так же хорошо нельзя записывать здесь, чтобы публика могла слушать меня с таким же качеством звука? Почему я не могу выбрать песни без цензоров, ничего не опасаясь? Почему?

        Когда слушаешь сотни твоих баллад, маршей, лирических тем, приходишь в негодование при мысли, что ты никогда не был признан как композитор. Официальные лица не считают тебя таковым – вот и всё. И то же самое со стихами. Не окончив консерватории, ты не можешь быть композитором. Не окончив литинститут, ты не можешь считаться поэтом, не имея печатных листов, ты не можешь вступить в Союз писателей. И так далее. Порочный круг замыкается с безжалостной логикой. Человек, самый известный в СССР, ты сидишь на полу и грустно разглядываешь три конверта с пластинками, разложенные на ковре в большой комнате.

(Звучит песня «Я не люблю»)

Ведущий: - Они мечтали быть не только мужем и женой, но и артистами, вместе исполняющими его песни, но…

Учащаяся: - Из всех неудавшихся проектов ты больше всего расстроился из-за нашей совместной пластинки. После долгих дискуссий фирма «Мелодия» принимает наконец тексты и музыку 12 песен, которые войдут в альбом. Темы в основном лирические, это песни о любви, войне, о Волге…Мы поём под оркестр, всё очень красиво и без тени провокации. Мы записываем пластинку в большой аудитории. Мне очень тяжело, и ты срываешься, когда я ошибаюсь. Но мне и правда трудно: во-первых, петь по-русски, без остановок, и потом я очень волнуюсь, когда пою твои песни. Мы понимаем, что, если пластинка выйдет, это будет своего рода официальное признание твоего статуса автора-композитора. И потом – мы довольно скромно живём на нашу актёрскую зарплату, так что лишние деньги не помешают. Но самое главное – это что мы впервые работаем вместе. И все наши мечты могут осуществиться, если пластинка выйдет: гастроли, концерты, спектакли, фильмы. Да всё, что угодно.

(Звучит песня «О двух автомобилях»)

- Охрипшая, измотанная, на последнем пределе нервов, я всё-таки записываю песни в положенное время. Я этим здорово горжусь, особенно после того, как музыканты стал аплодировать мне, стуча смычками по скрипкам, как принято на концертах классической музыки. Ты доволен  и записываешь свою сторону с ходу и в хорошем настроении. Наша пластинка наконец готова. Время идет, мы волнуемся и, устав от уклончивых ответов, добиваемся приёма у министра культуры Демичева. ОН принимает нас с улыбкой на устах, делает нам знак садиться и, сцепив пухленькие ручки, спрашивает, зачем мы пришли. Мы объясняем. Он берёт телефонную трубку и, глядя нам прямо в глаза, говорит тоном, не допускающим возражений: «Соедините меня с директором «Мелодии»… И через минуту: «Послушай, почему до сих пор не вышла пластинка Влади и Высоцкого? Немедленно выпустить!» Уезжаем мы довольные, но через два месяца всё ещё не выходит пластинка. Нам снова удаётся добиться приёма. Мы наивно полагаем, что приказ не дошёл по назначению. Мы встречались с Демичевым много раз, и всегда разыгрывалась одна и та же комедия. Повелительный тон по телефону, безоговорочные приказы, шутливые сетования на трудное положение министра, которого никто не слушается, и всё в этом духе.

(Видеофрагмент. Звучит песня «Беда» в исполнении Марины Влади)

Ведущий: - Их жизнь не праздник в сиянии огней, она полна не только счастьем, но и горечью, разочарованиями, отчаянием, муками, страданиями. Мысли Володи были не только о настоящем, но и о том, что до сих пор саднит раны души – войне.

Учащаяся 11: - В самые счастливые минуты ты всегда помнишь о страшных временах, о войне, о тех, кому плохо. В 73-м году мы едем в Западный Берлин через Польшу и Восточную германию. Всю дорогу ты сидишь мрачный и напряжённый. Тебе непременно хочется посмотреть Берлин. Это первый западный город, где мы останавливаемся на несколько часов. Мы идём по улице, и мне больно на тебя смотреть. Медленно, широко открыв глаза, ты походишь мимо этой выставки невиданных богатств – одежды, обуви, пластинок – шепчешь: «Всё это можно купить, стоит только войти в магазин….» Я отвечаю: «Всё так, но только надо иметь деньги». В конце улицы мы останавливаемся у витрины продуктового  магазина: полки ломятся от мяса, колбасы, консервов. Ты бледнеешь, как полотно, и вдруг сгибаешься пополам, и тебя начинает рвать. Когда мы наконец возвращаемся в гостиницу, ты чуть не плачешь: «Как же так? Они ведь поиграли войну, и у них всё есть, а мы победили, и у нас ничего нет! Нам нечего купить, в некоторых городах годами нет мяса, всего не хватает везде и всегда».

        В эту ночь ты не сомкнёшь глаз. Ты поизносишь как в бреду отрывки фраз, потом молчишь. Война: потерявшиеся дети, сироты, собиравшиеся в стаи, как волчата, - женщины, на которых легла вся тяжесть мужской работы, блок ада Ленинграда, долгие месяцы ужаса и отчаянного мужества, несколько миллионов калек с изувеченными телами и душами. Теперь ты сидишь у окна и рассказываешь каким-то чужим голосом: мужчина 35 лет потерял обе руки и ноги. Таких называют «самовар». Его поднимают, переодевают, моют, кормят. Его жена, которой принесли с войны этот мешок страданий, выходила его. Ей сообщили, что он поживёт ещё 100 лет. Он здоров, сердце, освобождённое от обязанности проводить кровь к рукам и ногам, будет биться очень долго. Она любит его, она хочет, чтобы он жил, даже такой ценой. Жизнь идёт своим чередом. Она говорит, что хочет посмотреть, как живут люди, только как это устроить? Женщина подтаскивает его к окну. Сильная женщина усаживает беспомощного мужчину на высокий стульчик у окна. Она уходит на работу. Мужчина наклоняется, цепляется зубами за занавеску в цветочек, нечеловеческим усилием вынимает себя из стула, раскачивается, переваливается через подоконник и, разжав зубы, навсегда освобождается от обязанности жить.

(Звучит песня «Звёзды»)

Ведущий: - Не будучи свободной, душа Высоцкого металась, как посаженная в клетку птица.

Учащаяся 12: 

- Уезжать из России? Я не диссидент, я – артист.

- Ты говоришь это в Нью-Йорке во время знаменитой передачи Си-Би-Эс «60 минут».  У тебя покраснело лицо и побелели глаза – видно, как ты раздражён.

- Я работаю со словом, мне необходимы корни, я – поэт. Без России – ничто. Без народа, для которого пишу, меня нет. Без публики, которая меня обожает, я не могу жить. Без их любви я задыхаюсь. Но без свободы я умираю.

- Естественно, этого ты не говоришь, эти фразы, связывающиеся друг с другом в течение времени, я собираю из наших разговоров. В них заключены 12 лет доверительных бесед, криков, признаний, разрывов. Эти мысли есть почти во всех твоих песнях. Всё не так просто. Ты никогда не собирался уезжать, да и мне претила сама мысль, что со мной рядом будет человек, потерявший корни и связанный со мной чем-то другим, кроме уз любви. Ты бы оказался в этом случае как бы в плену. Я отлично знаю, что такое изгнание, - я родилась в семье эмигрантов. Но если быть сосланным означает быть иностранцем в чужой стране, то я не отношусь к этим людям. Мне не нужно убегать от себя, мне хорошо, где бы я ни была. Но для тебя всё начинается с этой трудности. Ты не в ладу с собой. Тебе хорошо только на родине, несмотря на присущие этой жизни разочарования и глупости, доходящие до абсурда. За границей ты живёшь лучше, в гармонии с окружающими, с женой, с семьёй, работой, но тебе скучно. Человек, живущий в тоталитарном государстве, неловко чувствует себя даже в собственной шкуре. Он надеется найти на Западе решение своих проблем и избавиться от своих страхов. И вдруг понимает, что сам Запад ничего не изменит в его жизни – у него лишь возникает множество неведомых доселе обязанностей. Прибыль – главное, эгоизм – закон жизни, и ужаснее всего то, что сам он никто и ничто. И ко всему прочему существует языковой барьер. Для поэта это смертельно. Ты словно стоишь двумя ногами на разных континентах, а они всё дальше отходят друг от друга… В 30 ты был счастливым человеком, в 42 – ты поэт, оставивший литературе и своему народу своё творчество.

(Звучит песня «Нет меня…»)

Ведущий: - Но даже будучи певцом, бардом, Владимир был актёром. Он умирал в двух жизнях – настоящей и на подмостках театра. Недаром его имя навсегда связано с театром на Таганке.

Учащаяся 13: - Красный огонёк неистово мигает, актёры на сцене убыстряют ритм, в игре – напряжение. Я потихоньку поворачиваю голову и различаю в глубине зала силуэт в ореоле непослушных волос. Это Юрий Петрович Любимов – «Шеф». Вы впервые встречаетесь в 1964 году – практически в ходе создания театра на Таганке. Для тебя это настоящая удача – прийти в тот самый момент, когда театр только начинает жить. Твои отношения с Любимовым углубляются каждый год. Он становится тебе немного отцом, которого у тебя всю жизнь не было по-настоящему. Ты восхищаешься им и побаиваешься его. Он любит тебя как талантливого сына, с которым, правда, хлопот не оберёшься. Вы дополняете друг друга в работе, и смотреть репетиции становится для меня настоящим наслаждением. Любимов всю жизнь будет тебе другом. Он всегда прощал тебе все твои выходки, которые иногда ставили его в трудное положение.

        Насколько ты любишь концерты и встречи с публикой, настолько работа в труппе становится тебе в тягость. К 78-му году ты подумываешь серьёзно уйти из театра. Любимов даёт тогда тебе возможность участвовать в спектакле со стихами и музыкой – «В поисках жанра», а главное – сыграть Свидригайлова в «Преступлении и наказании». Это будет твоя последняя роль в театре. В конце спектакля ты исчезаешь в люке, откуда вырывается красный свет. Это премьера. Зал потрясён. Я сама дрожу и не могу отделаться до конца вечера от глубокой тревоги. Между тем все веселы, даже «Шеф», который обычно скуп на комплименты, сегодня говорит: «Хорошо, Володя». И правда, твоя актёрская работа достигла в этой роли несравненной глубины. Но какой ценой?

        27 июля в восьмидесятом году я увижу Любимова – постаревшего, согнувшегося под тяжестью горя. Он до конца исполняет свою роль режиссёра, организуя всё до мельчайших подробностей и деталей, и смело, непоколебимо запрещает официальным ораторам доступ в зал. Я всю жизнь буду ему за это признательна. В своей книге воспоминаний, в заключение посвящённой тебе главы, он написал: «Пастернак, Ахматова или Высоцкий вызывали своими стихами больше чем восхищение. Они вызывали любовь».

Учащийся 14:-

Когда я отпою и отыграю,

Чем кончу я, на чём – не угадать.

Но лишь одно наверняка я знаю –

Мне будет не хотеться умирать!

Посажен на литую цепь почёта,

И звенья славы мне не по зубам…

Эй! Кто стучит в дубовые ворота

Костяшками по кованым скобам?!

Ответа нет. Но там стоит, я знаю,

Кому не так страшны цепные псы,-

И вот над изгородью замечаю

Знакомый серп отточенной косы.

…Я перетру серебряный ошейник

И золотую цепь перегрызу,

Перемахну забор, ворвусь в репейник,

Порву бока – и выбегу в грозу!

Ведущий: - Самое дорогое на свете – жизнь любимого человека. И что значит его потерять?!

Учащаяся 15:- Строки последнего стихотворения упорядочиваются у тебя в голове:

И снизу лёд и сверху – маюсь между.

Пробить ли верх иль пробуравить низ?

Конечно, всплыть и не терять надежду,

А там за дело, в ожиданье виз.

Лёд надо мною – надломись и тресни!

Я весь в поту, как пахарь от сохи.

Вернусь к тебе, как корабли из песни,

Всё помня, даже старые стихи.

Мне меньше полувека – сорок с лишним.

Я жив, двенадцать лет тобой храним.

Мне есть, что спеть, представ перед Всевышним,

Мне есть чем оправдаться перед ним.

        Ты читал мне эти стихи всего один раз, и они отпечатались у меня в памяти. В ночной тишине я закрываю глаза и словно прокручиваю фильм об этих проклятых месяцах. Наши тяжёлые телефонные разговоры, твои многодневные отсутствия и потом, 23 июня, - смерть Одиль, мой крик о помощи, твоё желание приехать меня утешить, преступный отказ в визе – и ты падаешь в пропасть. Потом – месяц холодной ярости, необъяснимой паники и вечером 23 июля – последний разговор:

- Я завязал. У меня билет и виза на 29. Скажи, ты ещё примешь меня?

- Приезжай. Ты же знаешь, я всегда тебя жду.

- Спасибо, любимая.

Как часто я слышала эти слова раньше… Как долго ты не повторял их мне… Я верю. Я чувствую твою искренность. Два дня я радуюсь, готовлю целую программу, как встретить тебя, успокоить, отвлечь. Я прибираю в доме, закупаю продукты, приношу цветы, прихорашиваюсь. В 4 часа утра 25 июля я просыпаюсь в поту, зажигаю свет, сажусь на кровати. На подушке – красный цвет – я раздавила огромного комара. Я не отрываясь смотрю на подушку – меня словно заколдовало это яркое пятно. Когда звонит телефон, я знаю, что услышу не твой голос. «Володя умер». Вот и всё, два коротких слова, сказанных незнакомым голосом. Тебя придавил лёд, тебе не удалось его разбить.

(Звучит песня «Парус»)

Ведущий: - Жизнь его оборвалась на взлёте, он один из тех, кто не дожил, не долетел, не дописал, не допел, не долюбил ту единственную, чьё имя Марина.

Учащаяся: - Метеорит, упавший в самом центре Сибири, должен был символизировать на могиле жизнь Владимира Высоцкого.

        К несчастью, так не случилось, но я узнала в восемьдесят пятом году, что астрономы Крымской обсерватории назвали вновь открытую планету между орбитами Марса и Юпитера «Владвысоцкий». Она значится под номером 2374 в Международном каталоге планет. Часто я смотрю на звёзды и улыбаюсь от мысли, что среди этот множества планет в огромной галактике блуждает маленькая светящаяся точка, и это вечно живое небесное тело связано с именем моего мужа.

(Звучит песня «Недо…)

Ведущий: - Мы познакомили вас только с некоторыми страницами книги Марины Влади «Владимир, или Прерванный полёт», человека, самого близкого Владимиру Высоцкому. Мы думаем, что книга привлечёт ваше внимание и вы захотите её почесть, ещё и ещё раз узнав жизнь великого человека, оставившего своей стране замечательные песни, которые ни время не состарило, ни расстояния.

(Звучит песня А. Розенбаума «Дорога на Ваганьково»)

                                              Дорога на Ваганьково

Над заснеженным садиком

Одинокий фонарь,

И, как свежая ссадина,

Жжёт мне сердце луна.

В эту полночь щемящую

Не заказан мне путь

На Ваганьково кладбище,

Где он лёг отдохнуть.

Я пойду, слыша плач иных

Инквизиторских стран,

Мимо тел раскоряченных,

Мимо дыб и сутан.

Долго будет звенеть ещё

Тех помостов пила...

Я пойду, цепенеющий

От величия зла.

Пистолеты дуэльные

Различаю во мгле,

Два поэта застрелены

Не на папской земле.

Офицерам молоденьким

Век убийцами слыть.

Ах, Володя, Володенька,

А нам кого обвинить?

И во взгляде рассеянном

Возле петли тугой

Промелькнёт вдруг Есенина

Русочубая боль.

Рты распахнуты матерно,

Вижу пьяных господ

Над заблёванной скатертью

Велемировских од.

Вижу избы тарусские,

Комарова снега,

Две великие, русские,

Две подруги богам.

Дом на спуске Андреевском,

Где доска, кто в нём жил?

Но мы всё же надеемся,

В грудь встречая ножи.

Проплывают видения,

И хочу закричать -

Родились не злодеями,

Так доколе ж нам лгать?

Я стою перед "Банькою",

Я закончил свой путь,

Я пришёл на Ваганьково,

Где он лёг отдохнуть.