Юрий Нагибин "Заброшенная дорога"
книга по художественной литературе

Ю.М. Нагибин

ЗАБРОШЕННАЯ ДОРОГА

Тот день начался с маленького чуда: оказалось, низинный, сыроватый ольшаник, примыкавший с севера к дачной ограде, сказочно богат грибами-свинушками. Грибы сливались в сплошные изжелта-бурые поля. Маленькие соседствовали с гигантами, похожими на вывернутые ветром зонтики. Я набивал свинушками рубаху, бегом относил их домой и возвращался в лес.

Как и всегда бывает во время счастливого грибного промысла, я становился всё разборчивее: меня уже не радовали большие грибы, я срывал маленькие резиново-твёрдые, эти разборчивые поиски завели меня в глубь леса. Грибов вскоре стало куда  меньше, затем они и вовсе исчезли. Меня увлекло странствие по незнакомому лесу, менявшему свой облик по мере удаления от дачи. Низина сменилась возвышенностью, почва под ногами окрепла, ольшаник сошёл, светло,  молочно забелели берёзы.

Я вытряхнул грибы из рубашки, надел её на себя и двинулся дальше.

Чем дальше я шёл, тем плотнее росли деревья, всё труднее было пробираться вперёд. И тут я набрёл на этого мальчика, и свершилось чудо дня.

Небольшой, худенький, с узким лицом, загороженным круглыми очками в толстой черепаховой оправе, он полол, словно огородную гряду, невесть откуда взявшееся тут густо заросшее булыжное шоссе. Он уже расчистил довольно широкую полоску, и там плотно, крепко круглились сероватые булыжники, а дальше терялось в густой поросли сорняков. Мальчик не только полол шоссе, он укреплял его по краям.

- Здравствуй, - сказал он, обернувшись доброжелательно глядя на меня большими коричневыми глазами из-за круглых плоских стёкол оконной прозрачности.

- Здравствуй, - отозвался я. – Зачем ты носишь очки, у тебя же простые стёкла?

- От пыли. Когда ветрено, дорога пылит, а у меня конъюнктивит, - пояснил он с гордостью.

- А что это за дорога? Я никогда её раньше не видел.

- Не знаю… Ты не хочешь мне помочь?

Я пожал плечами и, нагнувшись, хотел выдрать какое-то длинное растение. Растение не поддавалась. Я изрезал ладони, пока наконец вырвал его из земли. Да, это была работка! Недаром же у очкастого мальчика руки были в кровяных ссадинах. Мой пыл разом погас.

- Слушай, а зачем тебе это нужно? – спросил я.

- Ты же видишь, дорога заросла, - он говорил, стоя на коленях, и выкапывал из земли какой-то корень. – Надо её расчистить.

- А зачем? – упорствовал я.

- Ну как же!.. – У него был вежливый, мягкий и терпеливый голос. – Цветы и трава своими корнями разрушают дорогу. Раньше булыжник лежал к булыжнику, а теперь, видишь, какие щели!

- Я не о том!.. Зачем надо, чтобы она не разрушалась?

Он осторожно снял очки, ему хотелось получше рассмотреть человека, задающего такие несуразные вопросы.

- Если дорога разрушится, она исчезнет, и никто не узнает даже, что тут была дорога.

- Ну и чёрт с ней, - сказал я раздражённо. – Она всё равно никуда не ведёт!

- Все дороги куда-нибудь ведут, - сказал он с кроткой убеждённостью и принялся за дорогу. – Посуди сам, разве стали бы её строить, если б она никуда не вела?

- Но раз её забросили, значит, она не нужна!

Он задумался и даже перестал выдёргивать цветы и травинки, в его коричневых глазах появилась боль – так трудно вложить в чужую душу самые простые очевидные истины!

- Разве мы знаем, почему дорогу забросили?.. а может быть, кто-то на другом конце тоже пробует её расчистить? Кто-то идёт мне навстречу, и мы встретимся, нельзя дорогам зарастать, - сказал он твёрдо. – Я обязательно её расчищу.

- У тебя не хватит сил.

- У меня одного – нет. Но кто-то идёт мне навстречу и, может быть, прошёл уже полпути…

- Далась тебе эта дорога!

- Дороги – это очень важно. Без дорог никто никогда не будет вместе.

Смутная догадка шевельнулась во мне.

- У тебя кто-нибудь уехал далеко?

Он не ответил и отвернулся.

- Я буду тебе помогать! – неожиданно для себя самого вскричал я.

- Спасибо, - сказал он искренне, но без излишней горячности. – Приходи сюда завтра утром, сегодня уже поздно, пора домой.

- А где ты живешь?

- Там!.. махнул он на чащу, поднялся, вытер ладони пучком травы, спрятал очки в карман и пошёл прочь, перепачканный, усталый, тщедушный, непреклонный дорожный строитель, и вскоре скрылся за кустами жимолости.

На другой день ни свет ни заря я устремился в лес.

Я мчался сквозь ольшаник, охваченный жгучим нетерпением и умилённым предвкушением встречи с мальчиком на заросшем булыжном шоссе, - его вера уже стала моей верой. Я был уверен, что без труда отыщу шоссе, ведь это так просто: всё прямо и прямо, сквозь ольшаник, в берёзовый лесок, и там обнажится чистая полоска синеватого и розового булыжника…

Я так и не нашёл заброшенного шоссе. Всё было похоже на вчерашнее: и деревья, и травы, и розовые свечи высоких цветов, но не было ни шоссе, ни мальчика с коричневыми глазами. До заката мыкался я по лесу, измученный, голодный, но всё было тщетно…