«Делить комнату, но не делить кровать»: почему спать вместе с детьми полезно, а с младенцами — опасно?
консультация (младшая группа)

«Делить комнату, но не делить кровать»: почему спать вместе с детьми полезно, а с младенцами — опасно?

Сон — лучший способ восстановиться и провести дождливые выходные, индикатор уровня тревожности и одна из главных проблем современности. В издательстве «Альпина Паблишер» вышла книга «Что мы делаем в постели. Горизонтальная история человечества», полностью посвященная традициям, истории и трендам, связанным со сном. Публикуем главу, которая посвящена вопросу про совместный сон с ребенком.

Совместный сон — обычное явление для многих обществ и в наши дни. Японцы называют его soine и ценят тепло, комфорт и чувство безопасности — anshinkan, — которые он обеспечивает. Особенно распространен совместный сон в семьях с маленькими детьми. Понятие аnshinkan лучше всего описывается словами «безопасная близость» и относится в первую очередь к младенцам, спящим между своими родителями. Знакомый облик, взгляд и узнавание привычных лиц дают малышам чувство безопасности и улучшают качество сна. Младенцы, спящие с родителями, получают лучший контакт с ними через прикосновения, дыхание, кормление, и это ощущение близости сохраняется и после того, как все проснулись.

Именно футон (толстый хлопчатобумажный матрас), полагают японцы, а не обычная кровать на ножках лучше всего подходит для soine. Он обладает некоторыми преимуществами: больше места для сна, больше комфорта, и по мере роста семьи и взросления ребенка его легко расширить. Футон универсален, обеспечивает единение и тепло любому количеству людей, в то время как обычные двуспальные кровати имеют границы и предназначены для эксклюзивных отношений. Днем, когда футоны не нужны, их легко убрать, а в случае нужды можно расстелить где угодно. Таким образом устраняется необходимость в отдельных комнатах для разных членов семьи или гостей. Soine — это воплощение идеи взаимной связи, которая простирается далеко за пределы кровати или футона. На фотографии Кусакабэ Кимбэя «Девушки в спальне», сделанной примерно в 1880 году, изображены две японские девушки — возможно, родственницы, а возможно, и нет, спящие вместе на своей циновке с вышитым покрывалом. Рядом с кроватью лежит книга, их окружают яркие ширмы. Девушки лежат лицом к камере, закрыв глаза, безмятежно довольные обществом друг друга.

Сон с ребенком

Сон с младенцем — совсем другая, порой трагическая история. «Пока ребенок спал, я забрала его дыхание», — говорит ведьма в «Маске королев» (Masque of Queenes, 1609) Бена Джонсона. Синдром внезапной детской смерти, или СВДС (ранее известный как «смерть в колыбели»), — это название, которое мы даем все еще зачастую необъяснимым смертям детей в возрасте до года; большинство таких случаев происходит между полуночью и девятью часами утра. В прошлом удушение ребенка спящим родителем — то, что называлось «заспал (а)», — было основной причиной этих смертей.

В Ветхом Завете говорится: «Ребенок этой женщины умер ночью, потому что она легла на него»

Древнегреческий врач Соран Эфесский говорил, что во избежание удушения младенцев их следует класть в колыбель рядом с постелью матери или кормилицы, а не спать с ними в одной кровати. На самом деле существует множество факторов, связанных с СВДС, включая инфекции, генетические нарушения, воздействие табачного дыма и удушье оттого, что ребенок запутался в постельных принадлежностях, хотя было установлено, что положение ребенка на спине снижает уровень смертности. Тем не менее в нашей борьбе против ужаса СВДС кровать выступает либо в роли спасителя, либо в роли главного зла — в зависимости от того, каких взглядов на совместный сон мы придерживаемся.

Американская академия педиатрии рекомендует «делить комнату, но не делить кровать», утверждая, что сон в одной кровати с ребенком увеличивает риск СВДС на 50%. Национальная служба здравоохранения Соединенного Королевства сообщает о пятикратном увеличении риска СВДС у детей, чьи родители не курили, мать не употребляла алкоголь или наркотики, но которые спали вместе с родителями в возрасте до трех месяцев, поэтому официально признано: совместное использование кровати может убить вашего ребенка.

А теперь сравним это с исследованиями биологического антрополога Джеймса Маккенны, который изучал совместный сон матери и ребенка и пришел к выводу, что это не только безопасно, но и является «биологическим императивом», который ведет к улучшению здоровья ребенка и матери. Он опирается на три эпидемиологических исследования, показывающие, что совместный сон вдвое снижает риск младенческой смерти. Большая часть незападного мира сегодня придерживается мнения, что материнская кровать — лучшее место для новорожденного: она обеспечивает комфорт и удобство кормления, а совместный сон, о чем говорил и Пипс, укрепляет отношения привязанности. Однако уровень смертности у детей, спящих вместе с мамами, в незападном мире выше. Не является ли это доказательством того, что так делать не следует? Сторонники совместного сна утверждают, что высокие показатели детской смертности скорее связаны с бедностью, чем с совместным сном как таковым. Единственное добросовестное сравнение, говорят они, — с Японией, богатой и высокоразвитой страной, где традиция совместного сна детей с родителями очень распространена: мальчики здесь порой спят в родительской постели до десяти лет. При этом показатель младенческой смертности у них один из самых низких в мире.

Пока вокруг кровати гудят споры, младенцы так или иначе спят — и помногу. Несмотря на традиции совместного сна, на протяжении всей истории люди изготавливали специальные кроватки для малышей: гамаки, подвесные колыбели, корзины и люльки. Их можно было перенести поближе к заботящимся о детях взрослым во время дневного сна. В 79 году, когда Везувий прервал спокойное течение жизни в богатом римском приморском городе Геркуланум, в одной из таких колыбелей остался младенец. Найденный в гостиной дома в квартале, получившем название Insula Orientalis I, крошечный скелет лежал на матрасе, который, похоже, был набит листвой. В XIII веке в европейских манускриптах массово появляются изображения колыбелей-качалок. Младенцы на этих иллюстрациях, как правило, полностью запеленуты в узкие полосы ткани, фиксирующие даже ручки, а иногда и привязаны к колыбели. Это пеленание выполняло двойную функцию: защищало от рахита (по крайней мере, так думали тогда) и предотвращало долгий плач. Вытянутой ногой кто-нибудь из членов семьи мог легко покачать колыбель, занимаясь одновременно чем-то еще.

Состоятельные семьи иногда даже нанимали специальных нянек, чьей обязанностью было своевременно качать такую кроватку младенца

Малыши из монарших семей часто имели две колыбели: одну для дневного и другую, меньшую, для ночного сна — обе украшенные золотом, серебром и дорогими тканями. Большинство колыбелей были с твердыми стенками, возможно, с небольшими балдахинами или навесами, на которые можно было накинуть покрывала или любое полотно, отлично удерживающие тепло и не пропускающие зловредный холодный воздух. Прорези в боковых стенках позволяли переносить кроватки из комнаты в комнату.

К концу XVIII века пеленание и укачивание стали выходить из моды: все больше набирали популярность идеи о том, что ребенку необходимо свободно двигать ручками и ножками, а также чаще гулять на свежем воздухе. В начале XIX века стационарная детская кроватка (или cot, как ее называют в Соединенном Королевстве) стала заменять колыбель, особенно в обеспеченных семьях. У новой кроватки были высокие бортики, сплошные или из отдельных прутьев, часто сделанные из окрашенного металла. Одну сторону можно было сдвинуть вниз, чтобы легко достать ребенка из его спальной клетки. Колыбели, в соответствии с новой модой отделять детей от взрослых большую часть суток, теперь находились в детской.

В Викторианскую эпоху малыши среднего класса больше не спали с родителями, но по-прежнему спали друг с другом

Тем не менее новая мораль диктовала, чтобы подросшие дети спали только с однополыми братьями и сестрами, а это подразумевало, что даже в небольших домах должно было быть три спальни: одна для родителей, одна для девочек и одна для мальчиков.

Подобное разделение было непривычным для того времени, так как даже в Англии XVIII века комнаты обычно выполняли сразу несколько функций и их назначение могло меняться в течение дня. Хотя мы иногда находим старинные кровати, укрытые занавесками или балдахинами, это не обязательно было связано с желанием уединиться или оградить себя от возможного соседства в постели. Балдахины выполняли и другие практические функции, например помогали сохранить тепло или защитить от насекомых.

Наличие столбов вокруг древних кроватей в Скара-Брей, возможно, свидетельствует о том, что на них устанавливались съемные навесы, необходимые для сохранения тепла холодной шотландской зимой. Между тем богато украшенная кровать, найденная в гробнице египетской царицы Хетефер I и относящаяся примерно к 2580–2575 годам до н. э., была окружена массивным балдахином, на этот раз предназначенным для защиты от комаров. Балдахин представлял собой складной прямоугольный каркас из позолоченных деревянных столбов, на которых когда-то крепилось тонкое полотно, служившее москитной сеткой. Когда занавески не использовались, их хранили в ящике, покрытом полудрагоценными камнями.

Спустя столетия китайский художник Гу Кайчжи изобразил китайскую дворцовую кровать с балдахином — платформу с четырьмя столбами, поддерживающими ткань, которая, возможно, служила защитой от насекомых. Как и в примере с египетской кроватью, полотнища ткани окружали китайскую кровать, как бы создавая комнату внутри комнаты. В Китае кровати иногда были достаточно портативными, чтобы их можно было вынести на улицу. В таких случаях балдахин позволял выставлять напоказ хозяйские шелка, а также защищал спящих от солнца. Стихотворение времен династии Хань (206 г. до н. э. — 220 г.) гласит: «Колышется занавеска на кровати, заслоняя нас от дневного света. Я взял ее с собой, когда покидал отчий дом. Сегодня, возвратясь обратно, сложу ее в коробку аккуратно. Доведется ли когда-нибудь спать под нею снова?»