Е.И. Носов «Радуга». В сокращении
книга по художественной литературе

Е.И. Носов

РАДУГА

В сокращении

1

В пятидесяти километров от Курска, в поэтических верховьях речки Тускарь, где некогда вдохновенно творил Фет, живет мой приятель Евсейка.

Евсейке этой зимой минул десятый год, и ходит он в четвёртый класс, который помещается на втором этаже фетовского особняка.

С Евсейкой я познакомился на станции.

В маленьком зале пережидали ненастье несколько пассажиров и провожающих. Я попросил себе чая и направился к дальнему столику. За ним сидел низкорослый человечек в дождевике с откинутым капюшоном, из-за которого виднелась стриженая макушка. Садясь напротив, я заглянул ему в лицо. Это оказался парнишка. Он с деловым усердием дул на блюдечко, покоившееся на растопыренных пальцах. Мелкие бусинки пота высыпали на его чуть вздёрнутом носу. В другой руке он держал полумесяц бублика.

Мне нужно было как раз в те фетовские места, и я спросил паренька, не ходят ли туда машины. Тот неторопливо поставил блюдечко на стол, смахнул с груди крошки от бублика и удивлённо посмотрел на меня:

- Какие теперь машины!

- Как же, брат, быть, а?

- Если не срочно, то подвезу. Вот малость дождь уймётся, и поедем.

2

Так я познакомился с Евсейкой. Он рассказал, что возил к поезду брата, который приезжал в отпуск.

Мы выпили ещё по стакану чаю, потом Евсейка отправился посмотреть погоду.

У коновязи, склонившись над недоеденной охапкой клевера, безропотно мокла Евсеева лошадь – рыжая, в белых заплатах кобылка. Увидев хозяина, она шевельнула сизыми отвислыми губами, будто спрашивая: «Скоро ехать-то? Всё равно где мокнуть – что здесь, что в дороге». Евсей, видимо, решил, что и в самом деле ожидать нечего. Путаясь в полах дождевика, он подошёл к коновязи, размотал вожжи, зачем-то пнул раз-другой сапогом переднее колесо, потом подобрал с земли клевер и сложил его в телегу. Я расплатился и вышел на улицу, Евсей передал мне плащ, которым укравался его брат, и мы поехали. Кобылка бодро зашлёпала по хлюпкой дороге.

- Вы у нас летом не были? – спросил Евсейка, будто извиняясь за то, что его родные места выглядели сейчас так уныло. – Благодать у нас какая! Лес, речка… А ягод сколько в покос! К нам из Москвы отдыхать приезжают.

Проехали пристанционное село. За околицей дорога раздваивалась, лошадь сама свернула влево и, выбирая путь полегче, пошла по обочине, густо поросшей осотом и полынью. Полынь, высохшая за лето, после дождей настоялась влагой, размякла и остро пахла.

- Ишь ты, как раздобрела! – сказал возница, втягивая носом душистую горечь.

Я уселся поудобнее и глубже натянул плащ. От нечего делать я следил за дождевыми каплями. За таким занятием немудрено было задремать. Проснулся я оттого, что кто-то дёргал меня за рукав.

Я открыл глаза и увидел возбуждённое лицо Евсейки.

- Дяденька! Смотри, какая радуга! Вон там, над речкой!

3

Пока я дремал, откуда-то набежавший ветер расслоил на западе тучи, и к длинной, в полнеба, щели прильнул немигающий глаз солнца, будто желая подсмотреть: стоит ли ему завтра сиять или спрятаться ещё на денёк? Его золотистые лучи-ресницы простёрлись над мокрой, озябшей землёй. Вверху же висела радуга – огромная, расцвеченная пёстрыми лентами, яркая. Она выходила откуда-то из прибрежных кустов и, сделав широкий, будто проведённый гигантским циркулем, полукруг, упиралась другим концом километра за три, в сады какой-то деревеньки. Я никогда не видел радуги поздней осенью. А такой пышной и праздничной, как эта, не приходилось видеть даже летом. Главное – она бала совсем близко от нас. Её концы упирались в землю не далее как в километре. И может быть, оттого, что радуга была так близко, она казалась необыкновенно яркой и широкой.

- Смотри, смотри, а радуга-то движется! – приподнялся на колени Евсейка. – Вон уже на село набежала!

И действительно, радуга медленно, не забегая вперёд и не отставая от нас, двигалась параллельно дороге, продолжая упираться своим левым концом в тянувшуюся в зарослях речушки. Вот её передний рукав шагнул на улицу села, белые хаты вдруг запестрели, становясь на мгновение то нежно-голубыми, то изумрудными, то вспыхивали золотом, чтобы тотчас залиться багрянцем.

4

Нам нужно было проезжать через село, дорога шла туда задами. Но Евсейка неожиданно резко поворотил лошадь и, лихо гикнув, помчал напрямик, по клеверищу.

- Врёшь, не уйдешь! – крикнул он, становясь во весь рост.

Лошадь пустилась в тяжёлый галоп, порывисто дёргая повозку, из-под копыт летели комья земли, клеверные корневища. Евсейка, широко расставив ноги, взмахивал в такт рывком оттопыренными локтями.

- Не уйдешь!

Мне в ту минуту почему-то казалось, что стоит пегашке ещё малость поднажать, и мы вкатим в огромные радужные ворота.

Но вдруг я увидел, что радуги уже нет в селе. Она перешагнула через хаты и висела над чёрным силуэтом ветряной мельницы. И чем быстрее мы скакали, тем дальше от нас отодвигалась радуга.

- Эх, уходит! – сплюнул Евсейка. – За речку перешагнула.

- Стой, Евсейка, - опомнился я. – Зря гоним лошадь. Всё равно радугу не поймаешь.

- Теперь я и сам вижу, что не догнать. Надо кругом на мост объезжать. Вот если бы я раньше догадался, пока она к селу подходила, тогда бы успел.

Я рассмеялся:

- Дело-то не в этом: её и на автомашине не догонишь, и посади тебя на самолёт - всё едино.

- И на реактивном? – недоверчиво покосился на меня мальчик.

- И на реактивном.

- Да ведь он как пуля летает!

- Всё равно… - И я стал объяснять Евсею, почему мы не догнали радугу.

Кажется, Евсейка не понял моих объяснений или не хотел верить в них. Потому что, когда мы въехали в село, он пристально осматривал стены хат, по которым прокатилась цветистая полоса радуги. А когда навстречу попался кто-то из здешних ребятишек, он придержал лошадь и насторожённо спросил, будто разыскивал пропавшую корову:

- Послушай-ка, у вас тут по улице радуга не проходила?

- Какая радуга? – раскрыл рот парнишка!

- Какая- какая! Обыкновенная радуга, что после дождя бывает.

- Нет, не проходила.

- Слепая ты тетеря! – рассердился Евсейка. – Был тут и не видел. – и Маленький возница в сердцах хлестнул вожжами пегашку.