УДИВИТЕЛЬНЫЕ ИСТОРИИ О МУЗЫКЕ
занимательные факты на тему

Всё, что связано с детством Вольфганга Амадея Моцарта, плохо умещается в педагогические рамки. Ясно почему. Ведь никто раньше не сталкивался с подобными чудо-детьми. Никто и никогда. Это был дар свыше. Непонятный и загадочный. Можно представить себе, как не просто было воспитывать такого сына его родителям. Особенно отцу, учителю музыки, хорошему музыканту и композитору Леопольду Моцарту. Поэтому вряд ли можно всерьёз осуждать Моцарта старшего за его, с точки зрения сегодняшнего дня, «непедагогичное» поведение, когда он организовывал по всей Европе концерты совсем маленького 4-летнего Вольфганга и 6-летней дочки, его сестры, Наннерль. Концерты, оказавшиеся слишком тяжёлыми для маленьких музыкантов. Повторяем, никто раньше не знал, как воспитывать таких детей. Да и сейчас, честно говоря, мало кто знает. И всё же, как минимум, одна удивительная история, произошедшая с самым великим вундеркиндом всех времён и народов, представляет явный педагогический интерес.

 Вольфгангу  6 лет

Однажды, когда Вольфгангу было 3,5 года, папа пришёл с работы домой и увидел необычную картину. Сынок сидел за столом и что-то энергично писал чернилами на нотном листе. Малыш так был увлечён своим занятием, что даже не заметил прихода  отца. Он перепачкал в чернилах всё, что только можно было перепачкать: одежду, руки, лицо, стол. Даже пол вокруг стола был залит чернилами. Огромные чернильные кляксы покрывали и уже исписанные нотами листы, разбросанные по всему столу.

-Что ты делаешь, сынок?- удивился папа.

- Пишу концерт для фортепиано.

-Можно посмотреть?

-Да, можно.

Леопольд взял уже написанные листы, долго всматривался в ноты, проступавшие из-под чернильных клякс и помарок, и был потрясён до глубины души. Его крошечный сынок написал концерт по всем правилам композиторской техники. Более того, темы концерта были оригинальные, собственного сочинения. Невероятно. Удивительно. Сказке подобно. «Как он мог это написать?- изумлённо спрашивал себя Моцарт-старший. - Ведь никто его  не учил. Как будто рукой малыша водила рука Бога».

-Молодец, - похвалил Вольфганга папа. -Ты написал очень хорошую музыку». Потом он начисто переписал концерт и сыграл его. Это было первое произведение будущего великого композитора.

Нам есть чему поучиться в этой ситуации у Леопольда Моцарта. Он не отругал сына за испачканные пол и одежду. Не выбросил покрытые кляксами листы нотной бумаги в мусорное ведро. Напротив, бережно собрал нотные листы и переписал их начисто. Похвалил малыша. Всегда ли мы так внимательно и с уважением относимся к творчеству наших детей, не обязательно музыкальному? Шестилетняя Ирочка выстроила красивый узор из кубиков на полу, а мама разбрасывает кубики и ругает дочку: «Что ты весь пол заняла. Негде пройти». Пятилетний Серёжа бьёт по клавишам и что-то напевает. Он сочинил песню и пытается сам себе сыграть аккомпанемент. «Прекрати сейчас же! Хватит шуметь! Займись каким-нибудь делом», - прогоняет его от инструмента папа. Так мы, сами того не сознавая, зарываем в землю талант ребёнка.  Тушим маленькие, ещё совсем слабенькие искорки зарождающегося детского творчества. Искорки, которые могли бы разгореться в пламя. Могли бы сделать талантливого ребёнка талантливым взрослым.

Мелодия, услышанная до рождения

Педагогические теории далеко не всегда кажутся очевидными. Особенно, если говорить о теориях, так или иначе связанных с музыкальным воспитанием. На наш взгляд, это происходит потому, что благотворное влияние правильного музыкального воспитания не так заметно, как влияние воспитания физического или, скажем, трудового. Не так заметно и трудно измеримо. Например, практически невозможно доказать что ребёнок, полюбивший классическую музыку, становится добрее. Обладает более тонкой духовной организацией. Способен в большей степени, чем ребёнок, музыкального воспитания лишённый, к сочувствию, милосердию, состраданию. К тому, чтобы почувствовать боль другого человека.

Примерно, также обстоит дело и с мнением учёных о том, что дети, которые слушали классическую музыку ещё до рождения, находясь в животе матери, лучше развиваются физически, более продвинуты интеллектуально, легче обучаемы. Впрочем, последнюю теорию в какой-то мере подтверждает эта удивительная, почти невероятна история. Её рассказала нам  хорошая знакомая, не доверять которой у нас нет  оснований.

Виолончелистку Ирину Кулешову (фамилия и имя по её просьбе изменены) мы знаем со студенческих лет. Она училась в институте им. Гнесиных, что бывает не часто, на двух факультетах, струнном и композиторском. Подавала как виолончелистка большие надежды, могла стать солисткой, но не получилось. С момента окончания института и до сих пор она работает педагогом музыкальной школы. В молодости Ирина пыталась сочинять музыку, даже написала симфонию и концерт для виолончели с оркестром, но, кроме нескольких небольших пьес для виолончели, опубликовать ей ничего не удалось. Потом пошли семья, дети (у Ирины трое детей, два мальчика и девочка) и мечты юности стать композитором так остались мечтами.

Своего старшего сына, Вову, Ирина начала учить музыке с пяти лет. Сначала учила на виолончели сама. Потом отдала в музыкальную школу по классу фортепиано. Однажды, когда Вове исполнилось десять лет, Ирина услышала, как он наигрывает  мелодию, которая что-то ей напоминала. Что-то давно забытое из прошлого.

-Что это за мелодия? - спросила она сына.- Где ты её слышал?

-Я не знаю.

-Как это не знаешь? Такое не может быть.

- Ну, честное слово не знаю. Почему-то  она пришла мне в голову.

Ирина мучительно вспоминала, откуда она сама знает мелодию, которую играл Вова. Даже ночью долго не могла уснуть. И, наконец, вспомнила. Это была главная тема концерта для виолончели, который Ирина писала как дипломную работу при окончании композиторского факультета. Вспомнила и другое. В то время она была на шестом месяце беременности и часто играла эту тему дома. Самое любопытное было то, что эту мелодию позже она заменила на другую и никогда больше её не исполняла. Даже рукописные ноты при переезде куда-то затерялись. Вывод напрашивается один: Вова мог услышать эту мелодию только находясь ещё в животе мамы.

Услышав от Ирины эту историю, мы новыми глазами взглянули на открытие, сделанное в начале 80-х годов прошлого века врачом-педиатром, доктором медицинским наук М.Г.Лазаревым. Врач утверждал, что ребёнок ещё в дородовой период положительно реагирует на классическую музыку. Метод Лазарева прост и доступен любой маме после 16 недель беременности, когда между мамой и будущим ребёнком устанавливается контакт и понимание. Достаточно несколько раз в день на 5-7 минут приложить к животу наушники, через которые самый юный слушатель будет получать удовольствие от тихой, мелодичной, лучше всего, классической музыки.

Музыка передаётся мысленно

Мы неоднократно писали о том, что успех в музыкальном воспитании определяется, главным образом, ответом на один вопрос. Всего на один. Любят или не любят родители классическую музыку? Причём, имеем в виду не то, что они об этом ребёнку говорят, а то, что происходит на самом деле. Потому что обмануть детей, даже совсем маленьких, в этом вопросе, практически, невозможно. Все дети – экстрасенсы и прекрасно ощущают малейшую фальшь и неискренность. Они безошибочно, каким-то непостижимым образом, чувствуют, нравится вам та или иная музыка или оставляет равнодушными. На эту тему приводим даже не одну, а две истории. Первую мы услышали недавно по телевизору в интервью с известным американским  кинорежиссёром и музыкантом Дэвидом Китом Линчем. Лауреатом престижной Золотой пальмовой ветви за 1996 год. Вторая произошла много лет назад с одним из авторов,  была забыта и неожиданно всплыла в памяти  после прослушивания  интервью. Вот что ответил кинорежиссёр на вопрос корреспондента

- Расскажите о самом удивительном случае, который произошёл во время съемок?

-Был такой случай. Он произошёл сравнительно недавно во время съемок фильма «Малхолланд Драйв». Вы знаете, что в моих фильмах музыка имеет большое значение. Подчас, решающее. Поэтому выбор композитора, который будет писать музыку к фильму, для меня очень важен. К счастью есть композитор, которому я доверяю. Музыкальные вкусы которого близки к моим. Это мой близкий друг Анджело Бадаламенти. Хотя он живёт в Риме, а я в Лондоне, это не мешает нам довольно часто общаться и, мы к тому времени уже сделали вместе несколько фильмов. В «Малхолланд Драйв» музыка - почти главный герой. Анджелло и я это прекрасно понимали. Поэтому я решил на несколько дней полететь к нему, чтобы попытаться сочинить музыку вместе. В день отлёта я сидел на скамейке в зале ожидания и прислушивался к объявлениям по радио. Кругом царили обычные в большом аэропорте неразбериха: шум, суета, крики детей. И вдруг, неожиданно, в какой-то момент, сквозь эту суету и шум зазвучала музыка. Я замер поражённый. Музыка ясно и отчётливо звучала внутри меня. И не просто музыка, а именно та музыка, которая нужна была моему фильму. 

Через несколько часов мы встретились с Бадаламенти. По дороге из аэропорта домой он был не такой разговорчивый, как обычно и загадочно молчал.

-Что-нибудь случилось?- спросил я.

- Да случилось.

-Что такое?

-Погоди, сейчас приедем домой, узнаешь.

Дома он сразу повёл меня к роялю: «Послушай, Дэвид. Думаю, это то, что нам надо. Пришло в голову, буквально, несколько часов назад. По дороге в аэропорт. И он заиграл.

- Этого не могло быть! Этого просто не могло быть! Анджелло играл ту самую музыку, которую я услышал в лондонском аэропорту Хитроу.

Удивительная история Дэвида Линча напомнила другую. Которая произошла много лет назад. Рассказывает один из авторов:

-После окончания института им. Гнесиных я некоторое время работал солистом московской областной филармонии. Разъезжал с концертами по российским городам и весям. В основном, от Москвы отдалённым. Концерт, о котором хочу рассказать, был достаточно важным, так как приурочивался к открытию только что построенного концертного зала. На концерте должно было присутствовать городское начальство, а все билеты были задолго проданы. И тут случились непредвиденные обстоятельства. Посыпались, как это в жизни бывает, одно за другим. Сначала, буквально, перед самым отлётом заболела мой концертмейстер. Найти другого концертмейстера в Москве уже не было времени. Пришлось срочно связываться с Иркутском и искать замену там. Предполагалось, что я прилечу на несколько часов раньше, и мы успеем провести хотя бы небольшую репетицию. Но все карты спутала плохая погода. Сейчас уж не помню, то ли в Москве, то ли в Иркутске. Вылет задерживался. Короче, не только никакой репетиции не получилось, но и на концерт я приехал с опозданием минут на двадцать. Публика волновалась и надо было сразу начинать. Даже с концертмейстером, молоденькой, симпатичной девушкой, не успел пообщаться. Программа концерта была несколько необычная: первая часть концерта Глазунова и первая часть концерта Чайковского. И тут вышла накладка. До сих пор не знаю, то ли я ошибся, то ли концертмейстер. Я был уверен, что сначала исполняется концерт Чайковского и опустил скрипку, приготовившись настроиться на долгое, мечтательно-романтичное вступление, а концертмейстер заиграла краткое, стремительное (всего две триоли: та-та-та, та-та-та) вступление к концерту Глазунова. За доли секунды, которое это вступление длится, я  непостижимым образом успел вскинуть скрипку и заиграть. Весь концерт (были и пьесы на бис) сыграл как в угаре, в полушоковом состоянии. Позже даже попал в больницу с нервным расстройством, где пролежал более месяца.

Через некоторое время я переиграл руку и от концертной деятельности отошёл. Но с того злополучного дня концерт Глазунова слышать не мог. При звуках вступления со мной происходило что-то непонятное: дыхание учащалось, выступал холодный пот, сердце начинало бешено стучать.

 А теперь время для второй истории. Когда нашему сыну было 3 или 4 месяца мы с женой нашли хорошее средство его успокаивать. Включали долгоиграющую пластинку (тогда они ещё были в моде) с классической музыкой и малыш лежал спокойно, пока не наступало время её переворачивать на другую сторону. Об этом мы узнавали по его плачу. Однажды, когда меня не было дома, жена поставила пластинку, где Леонид Коган играл концерт Глазунова. В моём присутствии этот концерт она, зная о моей реакции,  никогда не ставила. И тут случилось неожиданное. Маленький Саша с первых же звуков концерта заплакал. Причём, как-то особенно громко и яростно. Почти закричал. Каким-то непостижимым образом моя реакция на концерт Глазунова передалась ему.

Для нас эти истории ещё одно подтверждение, что как сама музыка, так и отношение к ней близких людей (родителей, друзей) непостижимым образом передаётся. Другими словами, если хотите, чтобы ваши дети полюбили классическую музыку, вы должны полюбить её сами. Это непременный закон,  строгий и почти не знающий исключений.  

Музыка помогает  до конца остаться человеком

Сегодня трудно найти жителя Земли, который  бы не слышал о трагическом крушении «Титаника», самого большого пассажирского лайнера своего времени. Крушения, во время которого погибло более полутора тысяч пассажиров и членов команды. Об этой трагедии написаны книги и созданы художественные фильмы. Но мало кто знает о героическом подвиге музыкантов симфонического оркестра, которые были на этом корабле. Эта история об их подвиге и об удивительной силе музыки.

Лео и Жанна Борден сели на лайнер 11 апреля вечером, в небольшом портовом французском городе Шербур. Городе, известного нам, в основном, по музыке к фильму «Шербургские зонтики». Лео работал клерком в небольшом банке, Жанна была начинающая художница. Три месяца назад они поженились и, можно сказать, что это было их свадебное путешествие. Первый день на корабле прошёл замечательно. Реклама путешествия, которой были переполнены все газеты уже в течение двух месяцев, не обманула. Каюта второго класса была, действительно, комфортабельна, питание в ресторане вкусное и разнообразное, команда на редкость вежлива и предупредительна. Несмотря на ветреную погоду, молодожёны после завтрака целый час гуляли по палубе, любуясь неспокойным морем, а после обеда играли в мяч в специально оборудованном зале. Вечером в программе были указаны мероприятия в двух других залах. В одном - танцы под негритянский джаз банд, в другом -  концерт классической музыки в исполнении симфонического оркестра. Тут мнения Жанны и Лео разделились. Лео хотел пойти на танцы, Жанна на концерт. Сошлись на компромиссном варианте: «Давай, сначала прослушаем первое отделение концерта, - предложила Жанна. Оркестр будет играть мою любимую фантазию «Франческа ди Римини» русского композитора Чайковского. А потом, если захочешь, потанцуем». «Фантазия» русского композитора понравилась Лео и он согласился остаться и послушать ещё одно заявленное в программе произведение - концерт для скрипки  Ф.Мендельсона. После окончания первого отделения они пошли на танцы и только в половину двенадцатого вернулись в каюту. 

-Великолепный день, - сказал Лео, раскинувшись в кресле. -Надо мне было выбирать профессию моряка, а не торчать, как проклятый, целый день в банке.

- Ну, нет -рассмеялась Жанна.- Тогда бы ты постоянно был в море, а я каждый день должна была бы, как ты выражаешься, «торчать» на берегу и высматривать, когда появится твой корабль.

- Почему на берегу? –Ты бы работала на кухне или официанткой в ресторане. И у нас бы была такая же отдельная прекрасная каюта и…

Лео не успел закончить фразу, потому что в этот момент раздался громкий скрежет, корабль сильно тряхнуло и погас свет. Трагедия века начиналась. Было 12 апреля 1912 года. 00 часов 40 минут. Лео и Жанна выбежали в коридор, потом вместе с другими пассажирами на палубу. Никто ничего не знал и не понимал.

-Дамы и господа, сохраняйте спокойствие,- кричал в рупор помощник капитана. –Корабль столкнулся с айсбергом. Сейчас спустят спасательные шлюпки. Сначала садятся женщины и дети.

- Нет, - сказала Жанна. -Я не сяду в шлюпку без тебя.

В это время нос корабля, где были основные пробоины, резко пошёл вниз и налетевшая волна смыла несколько пассажиров за борт. Началось нечто невообразимое: безумные крики, плач детей, всеобщая паника.

И вдруг что-то изменилось. Произошло нечто удивительное и непонятное. На палубу «Е», где были каюты второго класса и где были расположены каюты оркестрантов, вышел с музыкальными инструментами оркестр в полном составе. Дирижёр взмахнул палочкой и среди всеобщей паники и безумия зазвучала музыка. Могучая, неземная, всё покоряющая музыка Бетховена. Зазвучала его 5-ая симфония. С вечной, грозно напоминающей о неизбежности конца - «и это пройдёт», темой судьбы. И случилось невозможное. Не на всём корабле, на других палубах музыку не было слышно, но на палубе «Е» паника прекратилась. Те, кому находилось место, садились в шлюпки. Те, кому места не хватило, (Жанна не покинула Лео) принимали смерть величественно и спокойно. В том числе, музыканты  оркестра. Случилось чудо. Великая, божественная  музыка Бетховена помогла людям до последнего момента остаться людьми.

Когда говорим о воздействии музыки на человека, в том числе на ребёнка, то всегда вспоминаем об этой удивительной истории.