В. Железников "Разноцветная история"
книга по художественной литературе

В.К. Железников

РАЗНОЦВЕТНАЯ ИСТОРИЯ

В сокращении

Нас двое у родителей, я и моя сестра Галя… Мама никогда не оставляет нас дома одних, потому что тогда я обязательно что-нибудь придумаю и сделаю Галю соучастницей…

И никто не догадывается, что виноват в этом совсем не я, а фантазия, которая живёт во мне. Не успею я опомниться, как она уже что-нибудь такое задумает, и вертит мною, и крутит, как захочет.

Но в это воскресенье нас всё же оставили одних – мама и  папа ушли в гости.

Галя тут же собралась гулять, но потом передумала и решила примерить мамину новую юбку. Галя надела юбку, мамины туфли на тоненьком изогнутом каблуке и стала представлять взрослую женщину.

Я смотрел, смотрел на неё, а потом увлёкся более важным делом.

Совсем недавно я был назначен вратарём классной футбольной команды и вот решил потренироваться в броске. Я начал прыгать на тахту…

- Прыгай, прыгай! Вот допрыгаешься – скажу маме!

- А я сам скажу, как ты юбки чужие треплешь!

- А ты все равно зря тренируешься, - ответила Галя.

- Почему же? – осторожно спросил я.

- А потому, что с таким маленьким ростом не берут вратарей.

Галя, когда злится, всегда напоминает о моём росте. Это моё слабое место. Галя моложе меня на год и два месяца, а ростом выше. Каждое утро я цепляюсь за перекладину на дверях и болтаюсь минут десять. Говорят, помогает росту. Но пока что-то помогает плохо.

Обо всём этом я, конечно, Гале не сказал, а только с издёвкой заметил:

- Не возьмут, говоришь? Три ха-ха! Много ты в этом понимаешь! Посмотрела бы на мою прыгучесть! – Я со всего размаха бросился на тахту, но прыгнул без расчёта и ударился головой об стенку.

Галя расхохоталась, а я предложил ей:

- Ну, хочешь, я устрою ворота, а ты возьми мяч и попробуй забить гол.

И вот я стал в воротах, между старинными каминными часами и подушкой…

Галя подобрала юбку…

Удар! Я падаю и ловлю мяч. Снова удар! И снова мяч у меня в руках!

Но вот я отбиваю мяч, и он летит на письменный стол, опрокидывает чернильницу и, точно ему мало этого, несколько раз подпрыгивает на чернильной луже. И тут же на маминой юбке появляется большое фиолетовое пятно.

Галя оцепенела от ужаса, а я как лежал на полу, так и остался там лежать.

- Ой, что теперь будет? – заныла Галя…

Я тоже растерялся, но, чтобы успокоить Галю, бодро сказал:

- Ничего, отстираем.

И тут мне в голову пришла идея.

- Ты помнишь, - говорю, - мама мечтала о фиолетовой юбке? Мы сделаем маме подарок. У неё была жёлтая юбка, а теперь будет фиолетовая.

Я тут же полез в мамин ящик, где у неё среди всяких лоскутков хранились пакетики с краской. Скоро у меня в руках три таких пакетика. Только фиолетовой не оказалось. Но это меня уже остановить не могло.

- Ну, - какую возьмём? – Я держался спокойно, потому что видел, что Галя тоже увлеклась моей идеей.

- Знаешь, Юрка, синий цвет, по-моему, очень скучный, - ответила Галя. – А коричневый еще скучнее.

- Значит, красный. Хорошо. Это получше, чем фиолетовый. Пошли!

И мы отправились с Галей на кухню.

Налить в таз воды и вскипятить – дело для меня пустяковое.

Галя послушно стянула юбку и, ойкая, передала мне, а я без колебаний опустил её в закипевшую жидкость.

«Началось!» - подумал я про себя, но отступать было уже поздно…

Прошло около часа…

Наконец положенное время вышло, и мы вытащили юбку, отяжелевшую от воды. Слегка отжали её и повесили сушить.

- Смотри, Юрка, испуганно сказала Гала, - она не красная, а какая-то оранжевая!

- Ну и что? – ответил я авторитетно. – Это редкий и красивый цвет.

Когда юбка просохла, Галя приложила её к себе и прошлась перед зеркалом. В комнату падал солнечный свет. Он играл в складках юбки и отсвечивал разноцветными огоньками. От этого юбка показалась мне ещё красивее.

- Вот это да! – рассмеялась Галя. – Ты у меня умница. Если мама теперь останется недовольна, значит, ей просто не угодишь.

«Может быть, на этот раз меня фантазия не подвела и всё кончится хорошо», - подумал я и даже развеселился. У меня появилось желание выкрасить что-нибудь ещё.

Но тут случилось самое страшное. Почти одновременно с Галей я заметил чернильное пятно. Чернильное пятно, из-за которого началась вся эта история с красителями. Н оранжевая краска, ни кипящая вода – ничто его взяло. У меня сразу испортилось настроение, но я всё же овладел собой и сказал:

- Сейчас мы накапаем по всей юбке меленькие чернильные пятна, и у нас будет не просто оранжевая юбка, а в фиолетовую горошину.

- В горошину? – возмутилась она. – А потом в полоску? А потом в коричневый? Ой, что теперь со мной будет?! – И Галя заревела…

Скоро пришли папа с мамой. Они были весёлые. И мы с Галей ничего не сказали – не хотели перед обедом портить им настроение.

Папа даже заметил:

- Что-то наши дети сегодня очень тихие?

«Сейчас надо сознаться», - подумал я про себя, а вслух сказал:

- А что нам веселиться, мы ведь не были в гостях.

После обеда мы с Галей тоже промолчали и ушли гулять. И вдруг папа позвал нас домой…

Мама была одета в коротенькую юбчонку-недомерок, выше колен. Это всё, что осталось от её новой жёлтой юбки.

Я в ужасе закрыл глаза. Папа заметил, что я так стою, и закричал:

- Открой глаза и хорошенько полюбуйся на свою работу!

Тут Галя заплакала, а я осторожно приоткрыл один глаз и посмотрел на маму. Про себя я подумал: «Разве мы виноваты, что юбка села?»

До самого вечера вся наша семья молчала. Потом папа куда-то ушёл. А мама всё молчала и молчала. Очень трудно нам, когда она так молчит.

Ушла бы погулять, а я тут что-нибудь придумал бы. Ну, сварил бы обед, какой любил д`Артаньян. Мама вернулась бы: «Ах!» - а обед готов, и прощения у меня в кармане. Или перемыл бы всю посуду. Или окна к зиме заклеил.

Но тут вспомнил, что всё это я уже делал, и всё неудачно.

«Боже мой, - решил я, - какой я несчастный человек и какая у меня теперь будет тоскливая-тоскливая жизнь!» Мне стало жалко себя. Правда, это продолжалось недолго.

А в следующее воскресенье мама с папой снова ушли, как нарочно. Галя убежала на улицу, потому что боялась со мной оставаться дома.

И тут мне пришло на ум, что хорошо бы сшить Гале новое платье. Мама материю купила, а сшить никак не соберётся. Голова у меня пошла кругом.

«Буду считать вслух, - решил я, - пока все эти идеи у меня сами не выскочат из головы».

Я стал бегать по комнате и считать. Я досчитал до тысячи, потом до десяти тысяч, а голова моя гудела, словно чайник на плите. Тогда, окончательно измученный, я собрал всю обувь, какая была в доме: ботинки, летние босоножки, мамины выходные лодочки и папины тяжёлые охотничьи сапоги.

Я всё делал, как полагается. Коричневые туфли чистил жёлтой мазью, чёрные – черной, светлые – белой. В общем, я ничего не старался перекрасить. И скоро передо мной в сверкающем строю стояла вся наша обувь.

- Пусть теперь скажет кто-нибудь, что я неудачник! Подождите, я еще сварю вам обед почище, чем д`Артатьян едал…