сказки
материал по окружающему миру (средняя группа) по теме

Жила мышка. Настала весна, задумала мышка поехать осетров и нельм ловить. Вместо лодки ореховую скорлупку взяла, вместо весла-лопаточку для шпаклевки лодки серой.

Едет и напевает:

– Ореховая скорлупка-лодка моя: тел, тел, тел, лопаточка-весёлко мое: пол, пол, пол. У одной деревни ребята кричат с берега:

– Эй, мышка-норушка, подъезжай сладости поесть!

– Какие сладости?

– Со щукой.

– Нет, со щукой не ем.

И опять едет дальше, напевая:

– Скорлупка-лодка моя: тел, тел, тел, лопатка-весёлко мое: пол, пол, пол.

И опять у одной деревни ребята с берега кричат:

– Эй, мышка-норушка, приставай сладости поесть!

– Какие сладости? – С утиным мясом!

– Нет, с утиным мясом не стану есть.

И опять едет дальше, напевая:

– Скорлупка-лодка моя: тел, тел, тел, лопатка-весёлке мое: пол, пол, пол.

Долго или коротко ехала, снова в одной деревне ребята кричат:

– Эй, мышка-норушка, приставай сладости с икрой поесть.

– С какой икрой?

– С осетровой икрой.

– Ням, ням, ням, ням, еду отцов моих-с осетровой икрой буду, буду есть.

К берегу пристала, наставили ей еды с осетровой икрой.

И принялась мышка есть.

Ела, ела, ела, ела, даже живот круглым стал.

Тут закричали дети с улицы:

– Мышка, мышка-норушка, весло твое и лодку твою водой смыло.

Мышка вскочила, побежала на берег, споткнулась, упала в собачью яму, и лопнул ее живот.

– Девочки, девочки, – закричала мышка, – принесите иголку с жилами, принесите иголку с дратвой, живот мой лопнул!

Девочки прибежали быстро и зашили мышке-норушке дратвой и жилами живот. Поставили ее на ноги.

Мышка-норушка, шатаясь, пошла к своей скорлупке-лодчонке с лопаточкой-веслом, села и, грустная, поехала дальше, даже про песни забыла. И только лодочка ее поет: тел, тел, тел, и только весло ее поет: пол, пол, пол.

ИДЭ ОСТАЛСЯ сиротой, когда был маленьким. Взяла его к себе бабушка Имъял-Пая.

Вырос Идэ, но всего боялся. Никуда от бабушки не отходит, за бабушкин подол держится.

«Как отучить Идэ всего бояться, чтобы он на рыбалку ходил, на зверя ходил, смелым охотником стал?» — думала бабушка.

Был как-то урожайный на кедровые орехи год. Бабушка и говорит:

— Пойдём, Идэ, орешки собирать!

— Пойдём, бабушка!

Бабушка села в лёгкую лодку-долблёнку, усадила Идэ, положила ружьё, подтолкнула лодку — и поехали.

День был ясный. Солнышко светит. Тайга тихонько шумит. Тым-река от одной песчаной отмели до другой бежит. Приехали бабушка с Идэ, вышли на берег, поднялись на гору, пошли в тайгу.

В тайге птицы поют. Далеко слышно: кедровка стучит, орешки из шишек выбирает. Стали бабушка с Идэ орехи собирать. Кедры высоко головы подняли, в ветвях шишки спрятали. Старая Имъял-Пая колотушкой по сучку ударит — шишки сами падают.

Полную лодку орехов насыпали, домой собрались, а бабушка одну берестяную кошёлку с орехами на горе оставила.

— Ох, Идэ, кошёлку забыли! Сбегай принеси! — говорит она.

Идэ на гору побежал. Видит: лежит кошёлка, а рядом ружьё.

Идэ с горы глядит: бабушка оттолкнула лодку от берега и уехала. Закричал Идэ, заплакал:

Зачем ты оставила меня, бабушка? Имъял-Пая даже не оглянулась ни разу — быстро гребла веслом, и скоро лодка совсем исчезла из виду.

Остался Идэ один в тайге. Начал по берегу бегать, искать, где бы спрятаться. Искал, искал — нашёл дупло. Залез в него, клубочком свернулся, лежит тихо, ружьё к себе прижимает.

Солнце спускаться стало, ветер подул, дождь пошёл. Тайга шумит, кедровые шишки падают, по дуплу стучат. Страшно Идэ. Думает: звери пришли, съедят его. Со страху кричать начал:

— Всего съешьте, только голову не троньте!

А его никто и не трогает. Только стук кругом идёт — шишки падают. Идэ ещё крепче ружьё к себе прижимает.

Сколько ни боялся Идэ, заснул всё-таки. Спал, спал — проснулся. Смотрит: светло стало, солнце высоко, птицы поют. Тайга тихонько шумит. Идэ ощупал себя. Цел ли? Левую руку протянул — здесь рука. Правую руку протянул — здесь рука.

Идэ из дупла выскочил, на ноги встал. Смотрит: кругом шишки. Ой, сколько шишек!

Стал Идэ шишки собирать и страх позабыл. Некого бояться!

Большую кучу шишек собрал Идэ, на берег посмотрел, видит: бабушка приехала. Идэ бабушке руками замахал, кричит:

— Зачем ты меня одного оставила? А бабушка ему отвечает:

— Не сердись, Идэ. Ты — человек. С тобой никто ничего сделать не сможет. Человек — везде хозяин. Теперь ты ничего бояться не будешь!

Подумал Идэ: «Права бабушка. Не надо бояться».

Помирился Идэ с бабушкой. Опять стали они орехи собирать, полную лодку набрали и домой поехали.

Тым-река от песка к песку бежит. Высоко солнышко светит. Тайга тихонько шумит.

Хорошо!

С тех пор Идэ бояться перестал. Куда захочет — один идёт.

Так бабушка отучила внука бояться.

«Пояс Нуми-Торума».

Давным-давно это случилось, в таежном краю манси. Только старые, поросшие мхом кедры помнят то время. Верхний дух, Нуми-Торум создавал Землю. Послал он на Землю свою старшую сестру посмотреть, хорошо ли будет на Земле Человеку, и Зверю, и Птице всякой. Спустилась Иоли-Торум-Шань на Землю и увидела, что ненадежно стоит земля, шатается. Как же человек устоит на ней? Как птица гнездо совьет? Поднялась она в небо к брату своему, сказала:

- О, брат мой, Нуми-Торум! Как ни велика стала земля, а все еще движется, не стоит на месте. Плохо будет на ней и Человеку, и Птице, и

Зверю всякому. О, Верхний дух, брат мой, землю нашу укрепи!

 Верхний дух думать стал. Пока сидел думал, не один котел рыбы сварить можно было. Потом снял свой драгоценный пояс с тяжелыми пуговицами и опоясал им землю, что бы крепко стояла. Там, где пояс пролег по земле, вырос Уральский хребет, земли середина. Где были пуговицы, там заплескались озера. Живи и радуйся, Человек, и Зверь, и Птица всякая!

С тех пор и строится узор хантыйский на полосе, как на поясе, а простой узор – это небом посланный орнамент.

Заяц и медведь.
 хантыйская  сказка

На одном из островов-пугоров в приобской тайге жил-поживал серый заяц. Жил он безбедно, но однажды с верховьев Оби в низовье хлынула Большая вода и затопила все кустарники и травы в поймах – лишь кое-где оставались островки осоки.
А какая жизнь без еды? Крепился-крепился заяц, и когда совсем отощал – отправился на осоку. Изголодавшись, ел он осоку и до крови нарезал себе язык и губы. Больно было зайцу – кровь заливала рот. Пробовал он вылечить, но ничего не помогло.
Злой на всех, побрел он по тропинке, а тут навстречу – медведь.
- Что с тобой, шовар? – спросил медведь.
- Что, что, - перездразнил заяц. – Ты бы, апсие (ласкательное слово медведя), такое поел – и с тобой то же самое было бы. Чем попусту языком молоть – помог бы…
- Нет! Сам виноват – сам и расхлебывай, - сказал медведь.
А боль у зайца все сильнее и сильнее. Язык разбух. Думал, думал косоглазый, что делать, и вновь вышел на медвежью тропу. А тут и сам медведь подоспел.
- Вуся, Утан Ултат (живущий в лесу)! – вежливо сказал заяц.- Помоги мне – дай кусочек жиру!
- Снова пришел? Прочь уходи! – сердито сказал медведь.
- А это не я был!
- А что с тобой? – спросил медведь.
- Ты бы такое поел – и с тобой то же самое было бы, – не вытерпел заяц. – Помоги!
- Нет! Сам виноват – сам и лечись! – сказал медведь и ушел.
Совсем приуныл заяц. Повесил голову, как осенняя трава, уши – будто стебельки трав под снегом. Что делать? Пробовал он лечить так и эдак – не помогает, все хуже и хуже. Язык уже совсем во рту не умещается. И решил он снова пойти к медведю.
Подвязался он и вышел на медвежью тропу. Увидел медведя – спрятался в кустах и стал хвалить-нахваливать медведя. А медведь слышит, что кто-то его хвалит, а не видит кто. Пошел он на голос, видит – заяц.
- Вуся ула, сот хоятпи ляль (зверь имеющий силу ста лучников-воинов)! – сказал заяц. – Вуся ула!
- Опять ты?! – рявкнул медведь. – Снова пришел?!
- Может, кто-то другой был. О, я в первый раз!..
- А что ты, шовар, еле языком ворочаешь?
- О, сот хоятпи ляль! Пока хвалил Вас, Вашу силу, Ваш ум, язык мой до крови истерся…
Медведю это понравилось, подобрел медведь – отрезал он кусок жирного сала и дал зайцу.
Вылечился заяц – длинными прыжками помчался, вытягиваясь в нитку…..