Мордовские сказки
книга по теме

Дуболго Пичай

У старика со старухой были два сына и дочь. Звали дочку Дуболго Пичай. Была она такая красавица, что другой такой не сыщешь. Когда умерли отец с матерью, осталась Дуболго Пичай с двумя братьями. Оба брата ее очень любили. Собирается, бывало, старший брат на охоту, она выходит провожать его, и брат говорит ей:

- Если, на твое счастье, попадутся мне звери и птицы, я тебе, сестрица Дуболго Пичай, куплю браслеты и кольца!

Выходит Дуболго Пичай провожать младшего брата, и он ей подарки сулит. Братья ей все покупали, что сулили: на ее счастье, охота всегда у них бывала удачная.

Вскоре братья один за другим поженились. Жены им попались нехорошие, сварливые: каждый день ругаются со своими мужьями и между собой живут как кошка с собакой. С самых первых дней невзлюбили они Дуболго Пичай: завидовали они тому, что была она первой красавицей в деревне, что все, за что она ни бралась, ей удавалось, что братья души в ней не чаяли. Злые бабы готовы были сжить ее со света и постоянно наговаривали на нее своим мужьям. Особенно злились они на то, что братья, когда собирались на охоту, всегда сулили что-нибудь своей сестре Дуболго Пичай. Вначале они и женам своим сулили, да только тогда им ничего не попадалось.

Однажды братья уехали на охоту. Злые жены их и задумали погубить Дуболго Пичай.

- Вот что,- говорят,- мы сделаем: изведем лучшего вороного жеребца. Приедут мужья домой, мы и скажем: "Ваша любимая сестра Дуболго Пичай нехорошее дело сделала: это она вашего доброго вороного жеребца извела".

Как задумали, так и сделали: убили вороного жеребца.

Братья Дуболго Пичай едут с охоты домой, с собой всяких зверей и птиц, а сестре своей везут много гостинцев. Жены вышли им навстречу, плачут в голос, каждая своему мужу жалуется:

- Ах миленький муженек, что сделала ваша любимая сестра! Уморила она вашего любимого вороного жеребца... Она не любит ни нас, ни вас: вы ей покупаете всякие подарки, а она только и помышляет, чтобы зло какое-нибудь вам сделать.

Братья говорят:

- Невелика беда, что пропал наш вороной жеребец: мы найдем другого такого же доброго коня но второй такой умной и доброй сестры нам нигде не найти.

Не рассердились братья на Дуболго Пичай: отдали ей все гостинцы. Жены их еще больше озлобились. Зубами скрипят, думают про себя: "Как-нибудь да погубим мы тебя, ненавистная Дуболго Пичай! Перестанут любить тебя братья, привяжут тебя к хвосту жеребца!"

Чего только они ни придумывали, как ни наговаривали на Дуболго Пичай, только ничего добиться не могли.

Как-то раз братья поехали на охоту. Дуболго Пичай вышла их провожать, а у самой слезы так и катятся, как крупный горох. Старший брат говорит:

- Если, на твое счастье, убью дорогого зверя или птицу, сестрица, куплю тебе хороший подарок! И другой брат обещает ей гостинцев. В этот раз братья еще удачнее охотились: попадалось им много всякого зверя и всякой птицы. Долго они охотились и остались ночевать в лесу. Младший брат и говорит:

- Скажи-ка мне, старший братец, отчего это у меня сердце сегодня так ноет?

- У меня у самого, братец, сердце не на месте.

Как бы чего дурного не случилось с нашей Дуболго Пичай! Сестра у нас добрая, кроткая, как голубь,- жены наши зря ненавидят ее.А пока братья на охоте были, жены их задумала злое дело.

Старшая говорит:

- Давай изведем Дуболго Пичай хитростью. Ты пойди поскорее баню истопи, в большом котле воск растопи. Когда истопится баня и воск станет жидким, как вода, ты мне скажи.

Жена младшего брата так и сделала. Притворились они добрыми и ласковыми, говорят Дуболго Пичай:

- Пойдем с нами в баню, помоемся да попаримся.

Дуболго Пичай худа не ждала, пошла с ними в баню.

В бане невестки одна ласковее другой: моют Дуболго Пичай, голову ей окатывают.

- Голубушка Дуболго Пичай, стой хорошенько: мы сами уж тебя и вымоем-оботрем, и голову тебе промоем-окатим!

Младшая невестка говорит:

- Ну вот, ты вымылась, и волосы твои промылись, теперь в последний раз окатить тебя нужно. Давай, сестрица, окатим Дуболго Пичай теплой водичкой!

Старшая невестка принесла большой котел с растопленным воском и вылила его на Дуболго Пичай. Девушка тут же упала на лавку как подкошенная. Воск покрыл тоненьким, как листок, слоем все тело Дуболго Пичай и залил ей и горло и уши. Обрадовались злодейки-невестки, что избавились наконец от ненавистной Дуболго Пичай.

Принесли они ее из бани домой, убрали, обрядили, положили на лавку в передний угол. Стали они мужей своих дожидаться. С восходом солнца братья вернулись.

- Что же,- говорят,- не встречает нас сегодня наша любимая сестрица Дуболго Пичай?

Жены выбежали им навстречу с громким плачем:

- Любимая ваша сестрица упала вдруг и умерла! Мы вас весь вечер и всю ночь ждали и не могли дождаться. Уж мы ее без вас вымыли и одели, чтобы в гроб положить. Пойдите на милую сестрицу взгляните да гроб ей приготовьте.

Говорят они это мужьям, а сами во весь голос ревут.

Вошли братья в избу. Смотрят-сестрица их Дуболго Пичай лежит на передней лавке под белым холстом. Открыли они лицо ее. И кажется братьям, что она им говорит:

"Милые мои братцы, защитники мои! За что погубили меня злые невестки?"

Градом покатились у братьев слезы. Сделали они гроб из негниющего дерева. Положили в него любимую сестрицу свою Дуболго Пичай и отвезли в большой лес, на перекресток трех дорог. Построили помост и поставили на него гроб. А на помост возле гроба поставили корзины с пшеницей.

Вернулись братья в печали домой, а женам своим не сказали, куда поставили гроб Дуболго Пичай, хоть те и допытывались.

А по ту сторону большого леса, за рекой, жила старуха вдова. У нее был единственный сын, Виртяном его звали. Был Виртян большой, сильный, красивый парень, работать любил, да только за какое дело ни примется Виртян - счастья у него ни в чем нет. Только в одном ему везло: лучше его гусей не было ни у кого во всей деревне. Стал Виртян примечать, что гуси его возвращаются домой постоянно с одной и той же стороны. Думает-гадает Виртян: "Куда это мои гуси ходят? Куда это они повадились? Дай-ка я за ними послежу".

На другой день выпустил он гусей, но никуда их не погнал. "Пускай,- думает,- идут куда хотят, а я пойду за ними".

Пошли гуси опять в ту же сторону, откуда возвращались каждый день. Идут гуси, а Виртян не отстает от них. Дошли гуси до большой реки, переплыли на другую сторону, и Виртян тоже плывет за ними. Чуть не утонул: река-то очень быстрая была. Дошли гуси до леса невдалеке от реки и остановились на полянке. Смотрит Виртян - на той полянке три дороги сходятся, а на перекрестке высокий помост, а на помосте стоит гроб. По обе стороны гроба поставлены корзины, а из них пшеница сыплется. Гуси под помост прошли, стали пшеницу подбирать. Не долго думая, поднял Виртян гроб на плечи и понес домой. Дошел опять до большой реки и говорит:

- Если переплыву реку, принесу гроб к матери, пусть она скажет, что с ним делать.

Вошел Виртян в реку, а вода ему только по щиколотку. Дошел Виртян до середины, взглянул вверх по реке - вода остановилась и стоит стеной; взглянул вниз по реке - вода уже высыхает. Только он успел выйти из реки, опять с ревом понеслась бурная вода. Принес Виртян гроб домой, показал его своей матери. Мать велела ему открыть гроб. Открыли крышку гроба - запахло душистыми цветами. Откинули холст, смотрят-лежит красавица девушка. Мать Виртяна и думает: "Эта красавица не похожа на мертвую, она словно уснула".

Видит - горло чем-то залито по язычок; смотрит - и уши залиты. Догадалась старушка, что это воск, и говорит:

- Поди-ка, сынок Виртян, истопи пожарче баню.

Истопил Виртян баню. Мать и говорит:

- Отнеси девушку в баню, положи на полок и уйди. Я ее попарю.

- Виртян так и сделал. Старушка скинула с девушки верхнюю вышитую рубашку, потом и нижнюю рубашку, положила ее ничком и стала парить березовым веником. Смотрит - закапал жидкий воск. Девушка застонала, а потом начала дышать. Старушка сняла ее с полка, положила на лавку, покрыла белым холстом и позвала сына.

Виртян вошел, глянул и обрадовался: девушка дышит, точно во сне. Сел он с матерью около нее. В полночь девушка стала дышать глубже, стала ворочаться. Потом повернулась вверх лицом.

Как увидел Виртян лицо ее - и сам не знает, бедный, что ему делать, что говорить: такой красавицы он никогда и нигде не видывал. А девушка открыла глаза, взглянула перед собой и промолвила:

- Милый братец!..

Она приняла Виртяна за брата, да увидела, что это не брат.

Стоит Виртян перед девушкой, смотрит на нее, не может глаз отвести. Девушка снова открыла глаза, стала со старушкой и Виртяном разговаривать, стала спрашивать, как она попала к ним. Они ей все рассказали. Потом Дуболго Пичай оделась, нарядилась, пошла с ними в избу. О себе она им ничего не сказала.

- Ничего я не помню,- говорит. После того как Дуболго Пичай у них поселилась, за что Виртян ни возьмется - всякое дело у него спорится. И назвал он девушку Уцяской, что значит "счастье". А когда он женился на ней, еще лучше стали жить.

Однажды Дуболго Пичай сидит под окном а видит - подходят к избе два человека. Она их сразу узнала: это были ее родные братья, только не такие, как прежде,- измученные, оборванные; на одежде заплатка на заплатке, дыра на дыре. Как увидела их Дуболго Пичай, слезы у нее закапали - кап-кап!

Подошли братья под окно, поклонились ей в землю и просят:

- Пожалей ты нас, хозяйка! Накорми, напои бедных людей.

- Войдите! Расскажите мне, где вы были, куда ходили, что видели,-говорит Дуболго Пичай. Вошли братья, говорит один другому:

- Смотри, как хозяйка на сестру нашу Дуболго Пичай похожа! Если б не знали мы, что сестрица наша умерла, подумали бы, что это она.

А Дуболго Пичай накормила, напоила их, истопила для них горячую баню. Пришли братья из бани, поблагодарили добрую хозяйку за привет, за ласку и собрались было уходить, а Дуболго Пичай не отпускает их.

- Куда,-говорит,-вы на ночь глядя пойдете? Ночуйте лучше у нас. И муж мой скоро с охоты вернется. Он вам обрадуется: он любит послушать рассказы странников.

Братья остались у нее ночевать. Скоро вернулся с охоты Виртян и говорит Дуболго Пичай:

- Смотри, как много я дичи настрелял! Все на твое счастье попалось.

Поздоровался он с прохожими и стал с ними разговаривать. Старший брат вздохнул тяжело и начал рассказывать:

- И мы, почтенный хозяин, были так же счастливы и богаты, как ты. Хорошо мы жили, была у нас сестра, Дуболго Пичай ее звали. Мы оба eё любили больше всего на свете. Мы не видели девушек красивее ее, а ум сестры был еще краше лица... Она, почтенный хозяин, похожа была лицом на твою жену. Погубили ее наши злодейки-жены! Как извели они нашу любимую сестрицу, мы до сих пор не знаем. После ее смерти за что мы ни примемся, ни в чем у нас удачи нет! Так мы и обнищали, разорились совсем и ходим по миру...

Не окончил рассказа брат Дуболго Пичай - заплакал, и у другого брата слезы рекой полились.

А Дуболго Пичай не выдержала, глядя па горе своих братьев, и тоже горько заплакала. Глядит на них Виртян - не знает, что делать, и тоже загоревал.

Поплакали они, потом успокоились немного, тут Дуболго Пичай и сказала им:

- Братцы мои милые, ведь я сестра ваша родная - Дуболго Пичай! Виртян меня спас, вернул к жизни снова. Оставайтесь жить с нами!

Обрадовались братья, что нашли свою любимую сестру, и стали они жить все вместе дружно и счастливо.

Лиса и медведь

Однажды пришла лиса к соседу медведю и говорит:

- Соседушко, у тебя силы много, а у меня сноровка есть. Давай вместе поле распашем, посеем, а когда поспеет урожай, поделим поровну и на базар повезём.

- А ты меня не обманешь?

- Что ты, Мишенька! Как ты можешь обо мне такое подумать?.. - обиделась лиса. -Ты выберешь себе половину урожая, какая понравится.

-Ладно, - согласился медведь.

Распахали они поле и посеяли репу. Медведь в упряжке ходил, соху таскал - семь потов с него сошло. Лиса позади прутиком помахивала, на медведя покрикивала: мол, лениво работаешь, связалась я с тобой на свою голову - теперь сама не рада.

Осенью, когда поспел урожай, лиса говорит:

- Ну, Мишенька, выбирай: вершки тебе или корешки?

Ботва у репы была сочная, густая. "Возьму-ка я вершки, - надумал медведь. - В корешках много ли проку!.." Забрал он ботву, а лиса выкопала репу. Повезли продавать на базар. Лиса быстро продала свой товар. А у медведя ботву никто не покупает, да ещё смеются над ним: "Эх ты, детинушка-простак!"

Рассердился медведь. "Ладно, - думает, -в другой раз я не оплошаю".

Наступила весна. Приходит медведь к лисе и говорит:

- Вот что, соседка, давай опять поле засеем. Только теперь при делёжке меня не обманешь - знаю, как надо выбирать.

Опять медведь пахал-надрывался, а лиса упрекала:

- Соху тянуть - это что! Попробовал бы ты за сохой ходить...

Посеяли они рожь. Когда она созрела, принялись делить урожай.

- Что себе возьмёшь, Мишенька, - спрашивает лиса, - вершки или корешки?

- Корешки! - сказал медведь.

- Как хочешь, соседушко, как хочешь, -умильным голосом пропела лиса. -Сам видишь, я тебя не обманываю, а беру то, что остаётся.

Лиса намолотила зерна, а медведь выкопал корешки. Вот повезли на базар продавать. У лисы зерно быстро купили, над медведем ещё пуще смеются, пальцами на него показывают, обидными словами обзывают. Разозлился медведь.

- Ну, - говорит, - соседка, это тебе даром не пройдёт! Садись около меня и давай с тобой реветь. Кто кого переревёт, тот того и съест. Тут меня не обманешь, на этот раз мой верх будет.

Сели они друг против друга на кочки. Медведь толстым голосом заревел, лиса завыла тонким. Изо всех сил медведь старался, пасть широко разинул, а глаза закрыл. Ревёт -ничего не слышит, ничего не видит. Лиса с кочки скок, за кусток юрк - и поминай как звали. Когда медведь замолк, открыл глаза - а лисы давно и след простыл.

Чучело в перьях

Умерла у купца жена, а перед смертью завещала:

- Если женишься, мои платья новой жене не отдавай, нашей дочери оставь.

Похоронил купец жену, взял в дом молодую. Стала мачеха в доме хозяйничать, делает всё, что хочет, только от сундука с платьями ключа у неё нет.

- Не буду я с тобой жить, - говорит она купцу. - Ты свою дочь больше меня любишь. Если она не отдаст мне ключ от сундука, уйду я от тебя.

- Ладно, - говорит купец. - Будут платья твои. Только взамен ты купи дочери какое-нибудь одно платье.

Мачеха купила падчерице платье из перьев, надела на неё и принялась хохотать, пальцем показывать:

- Вот это чучело, - говорит, - не курица, не птица, а смех-девица! Ну, давай ключ от сундука.

- Закажете попу обедню по моей матушке - отдам, - говорит девушка.

Пошли купец с мачехой заказывать обедню, а девушка открыла сундук, связала в узел платья матери и убежала в лес. Идёт день, два... Под кустиками ночует, лесной ягодой питается. А в том лесу охотился царский наследник с боярами и слугами. Видят, в кустах диковинная птица прячется, никто такой ещё не встречал. Решили её поймать живьём. Кинулись в кусты - оказалось это не птица, а девица.

Посмотрел на неё наследник и засмеялся. Бояре засмеялись и слуги.

- Кто ты? - спрашивает наследник.

- Я чучело в перьях, - говорит девушка. - Возьми меня во дворец, будешь гостям показывать.

Согласился наследник, привёз её во дворец. Когда пирует с гостями, велит девушку в платье из птичьих перьев позвать, чтобы гостей потешить.

Однажды наследник собрался идти на посиделки, умывается на кухне, а купцова дочка у него спрашивает:

- Ты зачем так чисто моешься?

Разозлился наследник, бросил в девушку кусок мыла и говорит:

- Не твоё дело, чучело в перьях!

Ушёл наследник. А купцова дочка сняла платье из перьев и надела другое, из узла, и пошла на посиделки. Много там было красивых девушек, а она оказалась лучше всех. Подходит к ней наследник и спрашивает:

- Никогда тебя здесь не видел. Ты откуда, красавица?

- Оттуда, где мылом бросаются, - ответила девушка и убежала.

Вернулся во дворец наследник, рассказывает отцу-матери, какую красивую девушку повстречал - краше её нигде не видел. Только кто она и откуда - не успел узнать: убежала.

- Завтра обязательно узнаю, - говорит наследник. А купцова дочка давно уж вернулась, переоделась в платье из птичьих перьев и слушает, как они разговаривают.

На следующий вечер собирается наследник снова на посиделки, надевает чулки с золотым узором. Купцова дочка у него спрашивает:

- Ты зачем так нарядно одеваешься?

- Ох, чучело в перьях, - говорит наследник. - Ну и надоела ты мне!.. И хлестнул девушку чулком.

Только ушёл наследник на посиделки, купцова дочка достала из узла ещё более нарядное платье, переоделась в него и отправилась следом.

На посиделках ищет наследник среди девушек вчерашнюю красавицу, а найти не может... Стал расспрашивать, знает ли кто эту девушку, откуда она. Вдруг видит: входит девушка, ещё красивее, чем вчерашняя. Наследник - к ней. Конфетами, калеными орехами угощает.

Спрашивает:

- Кто ты такая? Откуда появилась?

- Оттуда, - отвечает ему купцова дочка, - где чулками дерутся! И убежала с посиделок. На кухне переоделась в платье из птичьих перьев и ждёт. Возвращается наследник и рассказывает отцу-матери:

- Встретил девушку ещё краше вчерашней, да убежала она. Если найду её, то другой жены мне не надо.

Назавтра наследник опять собирается на посиделки, надевает золочёный кафтан, а девушка и спрашивает:

- Ты кого в жёны хочешь взять?

- Только не тебя, чучело в перьях! - закричал наследник и вытолкнул девушку в шею из дворца.

Едва наследник ушёл на посиделки, купцова дочка вернулась на кухню, достала из узла самое лучшее, самое нарядное платье и надела его. И такой красавицей стала - ни в сказке сказать, ни пером описать.

А наследник тем временем на посиделках спрашивает, не видел ли кто-нибудь той девушки, что вчера приходила, не знает ли кто-нибудь, где она живёт. Тут явилась купцова дочка в самом лучшем своём платье, что мать ей оставила. Наследник к ней кинулся. Забыл и о вчерашней красавице, и о позавчерашней. Не знает, куда посадить, чем угостить.

- Красивее девушки, чем ты, я не встречал. Откуда ты? - спрашивает.

- Оттуда, где из дому в шею выгоняют, - отвечает купцова дочь.

Испугался наследник, что и эта девушка от него убежит. Схватил её за руку, крепко держит.

- Хочу на тебе жениться, - говорит. - Пойдём во дворец, отцу-матери тебя покажу, пусть они благословят.

Привёл девушку во дворец, поклонились молодые царю и царице.

- Кто ты? - царь спрашивает. - Как тебя зовут?

- Я чучело в перьях, - отвечает купцова дочка. - Мылом в меня кидали, чулками били, из дворца в шею выгоняли. А зовут меня Маруся.

Догадался наследник, почему три красавицы на посиделках так отвечали на его вопросы и что не разные девушки это были, а одна и та же.

- Что хочешь у меня проси, - говорит, - только будь моей женой.

Вскоре и свадьбу сыграли. И я там был. Хотел поесть пирогов с кашей, да говорят - не ваши. Хотел похлебать щей, да выгнали взашей.

Сыре-варда

Жили когда-то старик и старуха, и было у них три сына. Все трое - здоровые, сильные да красивые. Жили они очень бедно: земли у них было мало; а тут ещё и всякие несчастья: то хлеб от засухи не уродится, то градом его выбьет, то, глядишь, всю скотину мор погубит.

Подросли сыновья, стали отцу в работе помогать: работают и день и ночь, работают до пота, до усталости, а удачи всё нет да нет.

- Смотрите, смотрите! - говорят соседи. - Какие молодцы, а не могут себя да своих стариков прокормить. Срам!.. Шли бы уж лучше куда на сторону, нанялись в работники. Может, тогда и поправились бы.

Обидно стало сыновьям. Пошли они к отцу с матерью, просят:

- Отпустите нас, отец и мать! Пойдём мы на чужую сторону жить, счастье добывать!

Запечалились старик со старухой, заплакали:

- Куда вы, сыночки, пойдёте? На кого нас, старых людей, покинете?

Говорит на это старший сын:

- Не плачьте, отец с матерью, не тужите! Найдём мы вольную землю!

Средний добавил:

- Будем там хлеб засевать.

А младший сказал:

- А вас, отец и мать, мы никогда не покинем, никогда не забудем! Как окрепнем, будем вам помогать.

Согласились старик ее старухой отпустить сыновей на новые земли.

Собрали их в путь-дорогу. Попрощались сыновья и на память о себе посадили под окном молодую зелёную ветлу. Сказали сыновья отцу с матерью:

- Берегите нашу ветлу, поливайте её! Пока она зелена да свежа - и мы живы-здоровы, а засохнет - не к добру это!

Ушли сыновья. Старик со старухой одни остались.

Много ли, мало ли времени прошло - родилась у них дочка, пригожая да ласковая. Растёт перед окнами ветла, и дочка растёт - одна другой краше. Кормят, поят старики свою дочку, одевают её, обувают и за ветлой ухаживают: водой поливают, от скотины оберегают.

Выросла девушка большая, стала на улицу ходить, с подругами играть. Вот раз приходит она домой и горько плачет. Спрашивает её мать:

- Чего ты, моя дочка, плачешь, не обидел ли тебя кто?

- Как же мне не плакать! У всех моих подружек в селе есть старшие братья, только я одна-одинёшенька!

Запечалилась мать. Рассказала она дочке про трёх своих сыновей, как посадили они под окном ветлу и ушли от нужды да нехваток - искать вольную землю.

- С тех пор о них ни слуху ни духу, - прибавила она.

Полюбила девушка молодую ветлу, стала за ней ухаживать: листья сухие с неё обирает, водой поливает, а то сядет под ней, песню поёт или вышивает.

Как-то раз заметила она, что на ветле стали появляться сухие ветки: то одна, то другая.

"Ох, не к добру это! - думает девушка. - Не случилось ли чего с братьями на чужой стороне? Надо у них побывать, навестить их".

Пошла она к отцу с матерью, стала проситься к братьям погостить. Испугались старики, начали отговаривать дочку:

- Куда тебе, доченька! Путь долгий, тяжёлый - замучаешься, не дойдёшь!

- Ничего, дойду! Хоть и устану, зато родных братцев повидаю!

Видят старик со старухой - нечего делать, отпустили дочку.

Нарядила её мать в белую рубашку, красным шёлком расшитую, надела на неё белый шушун (верхняя женская одежда вроде рубахи, сарафана), золотыми блёстками разукрашенный, вышитый шёлком да бисером, кумачовым кушаком подпоясала, в косы вплела ленту алую, на шею надела ожерелье из блестящих монеток, голову платочком покрыла малиновым.

Заплакала мать, обняла свою любимую дочку, и упали две её горячие слезинки девушке на грудь.

- Дочка моя милая, дочка любимая! - говорит мать. - Спасут тебя, избавят, оберегут слёзы мои и от беды лихой, и от хвори, и от всякой напасти. Никогда меня, дочка милая, не забывай: и во время трудного пути и при отдыхе. А я о тебе и днём и ночью - всегда помнить буду!

Простилась девушка с отцом, с матерью, взяла узелок с хлебом и пошла в дальнюю дорогу, братьев своих разыскивать.

Долго ли, коротко ли она шла, близко ли далёко ли - неизвестно: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Прошла девушка много сёл, много полей. Идёт она дремучим, тёмным лесом. Вдруг навстречу ей Сыре-Варда, лохматая, грязная, на палку опирается, кругом озирается, головой качает.

- Здорово, доченька! Куда идёшь?

- Иду, бабушка, в далёкий путь: старших братьев своих разыскивать.

- Дай-ка я тебя провожу! Вдвоём-то в пути веселее.

- Пойдём!

Пошла девушка с Сыре-Вардой вместе.

Шли они, шли, дошли до реки.

Говорит Сыре-Варда:

- Эй, доченька, давай выкупаемся, а то тяжко, душно очень!

- Давай, - отвечает девушка.

Выбрали они место - песчаный бережок отлогий, разделись. Девушка, не ожидая беды, - скок в воду! Купается она, прыгает, плещется, а сама закрывает грудь рукой, чтобы вода текучая не смыла материнскую слезу.

А Сыре-Варда тем временем бросила на песок свои старые, грязные лохмотья, скинула стоптанные лапти и давай быстро-быстро одеваться в девушкины наряды. Увидела это девушка и говорит Сыре-Варде:

- Зачем ты мои одёжки надеваешь? Не трогай их!

А Сыре-Варда в ответ:

- Надень-ка теперь ты мои лохмотья! Тебе и они хороши будут!

Видит девушка - беда. Заплакала она, закричала:

- Ой, мамушка, мамушка родная! Сыре-Варда надевает моё платье, в мои наряды наряжается, моим платочком покрывается!

Послышался тут голос матери:

- Сейчас, сейчас, дочка! Бегу тебя выручать! Беру я тяжёлую палку, буду бить Сыре-Варду.

Это отозвались с груди девушки слёзы материнские.

Испугалась Сыре-Варда, бросила скорее девушкину одежду, надела свои старые лохмотья, обулась в свои лапти.

Оделась и девушка в свои наряды и пошла дальше. А Сыре-Варда от неё не отстаёт, по пятам идёт.

- Ой, - говорит, - какая сердитая твоя мать! Только зря она сердилась: я ведь с тобой пошутила! И как это она твой голос услышала?

- Это слёзы её с моей груди отозвались, - говорит девушка.

Промолчала Сыре-Варда, ничего не сказала.

Долго ли, коротко ли они шли - дорога снова привела их к реке. Берега у речки зелёные, вода в речке студёная, а день стоит жаркий, знойный, солнце так и припекает.

Говорит Сыре-Варда девушке:

- Давай выкупаемся, дочка! Легче будет идти!

Хочется девушке выкупаться, от жары прохладиться, от дорожной пыли помыться, да боязно: вдруг Сыре-Варда её наряды украдёт! А Сыре-Варда догадалась и говорит:

- Чего ты боишься? Ты не бойся, не возьму я твои платья-наряды: теперь я вместе с тобой в реку войду, сама купаться буду!

Разделась хитрая ведьма и полезла в воду первая.

Не выдержала девушка: сбросила одёжки и тоже в воду вошла. Купаются они. а девушка всё прикрывает грудь рукой. Вдруг Сыре-Варда как кинется к ней и давай плескать ей на грудь воду!

Не успела девушка крикнуть, как Сыре-Варда уже смыла с её груди материнские слёзы, выбежала из воды, схватила её одёжки и давай наряжаться.

Заплакала девушка, закричала:

- Ох, мамушка, мамушка родная! Сыре-Варда отняла у меня мои одёжки, в мои наряды наряжается, моим платочком покрывается...

Только не отвечает, не отзывается мать.

Долго плакала девушка, но слезами горю не помогла. Вышла она из воды, просила-просила Сыре-Варду отдать её одёжки. А Сыре-Варда и не думает их отдавать. Нечего делать, стала девушка одеваться в старые лохмотья Сыре-Варды. Оделась она и вышла на дорогу. А Сыре-Варда её уже поджидает.

Взяла она смолы да грязи, вымазала девушке лицо и говорит:

- Твоё лицо - мне, моё лицо - тебе!

И стала Сыре-Варда молодая да красивая, а девушка - чёрная да грязная...

Пошли они дальше. Идёт Сыре-Варда, сама твердит:

- Придём мы к твоим братьям - не смей говорить им, что ты их сестрица, всё равно тебе не поверят. А если скажешь - не быть тебе в живых!

Долго ли, коротко ли шли, близко ли, далёко ли - неизвестно. Сказка скоро сказывается, да не скоро дело делается. Пришли наконец они в дальние земли и разыскали старших братьев. Говорит им Сыре-Варда:

- Я ваша сестрица, дорогие мои братцы, пришла к вам погостить, в чужой стороне навестить!

Обрадовались братья. Целуют её, обнимают, ласковыми словами называют. Потом посмотрели на оборванную, грязную девушку и спрашивают:

- А это кто с тобой? Кого это ты к нам привела, сестрица?

- А это сирота, бродяжка! - говорит Сыре-Варда. - В лесу я нашла её, пожалела и с собой взяла. Пошлите её в заднюю избу, пусть она там сидит, а здесь не показывается!

Послали братья свою родную сестрицу в заднюю избу - даже не взглянули на неё, ни олова ей не сказали. А Сыре-Варду в передний угол посадили, пирогами накормил", мёдом, брагой напоили. А как ночь наступила, уложили её на мягкую постель, на пуховые подушки.

На другой день встали братья рано поутру, собрались в поле хлеб убирать. Говорят они Сыре-Варде:

- Ну, сестрица наша любимая, мы в поле поедем, а ты иди на гумно зерно караулить. Намолотили мы вчера ржи на семена, а убрать в амбар не успели. Посмотри, чтобы птицы зерно не растащили.

Пошла Сыре-Варда на гумно, села с краю тока (расчищенное место для молотьбы) и давай скликать ворон, галок, голубей да воробьёв:

- Слетайтесь, птицы, собирайтесь! Разройте, расклюйте всё зерно, соломой всё гумно закидайте!

Слетелись тут, собрались к гумну стаи птиц: и галки, и вороны, и грачи, и голуби. Налетели тёмной тучей, принялись разрывать груду ржи, клевать зерно, сорить по всему гумну соломой. А Сыре-Варда пошла домой. Наелась, напилась, на постель улеглась.

Приехали вечером братья с поля, видят - на гумне такой беспорядок, какого никогда ещё не было. Рассердились они на Сыре-Варду, говорят:

- Ты что ж это, сестрица, так плохо гумно караулила?

- Да, укараулишь тут у вас! - отвечает Сыре-Варда братьям. - Я день-деньской трудилась, совсем утомилась, замаялась. Пошли те лучше караулить гумно нищенку-оборванку, которая со мной пришла.

На другой день братья послали караулить гумно свою настоящую сестру, а сами уехали в поле.

Пришла девушка на гумно, села на краю тока и запела песенку: стала скликать ворон, галок, голубей, воробьев. Стала их просить, чтобы собрали они все соломинки с гумна, чтобы собрали намолоченную рожь, чтобы прикрыли её соломой от росы.

Послушались её птицы. Слетелись на гумно и галки, и вороны, и голуби, и грачи, и воробьи - принялись гумно очищать. Прибрали к одному месту солому - по соломинке снесли. Зёрнышко по зёрнышку груду собрали, прикрыли её свежей соломой.

Приехали вечером братья, видят - гумна не узнаешь! Всё чисто, прибрано, подметено. Зерно целёхонько и свежей соломой накрыто. Стали братья между собой говорить:

- Что за чудо? Уж не эта ли девушка наша настоящая сестра? Видите, какая она заботливая, трудолюбивая, и лицом на матушку нашу похожа. А та бездельница, лентяйка! Надо всё узнать!

На другой день опять послали они свою родную сестрицу на гумно рожь стеречь. А сами говорят:

- Пойдём мы потихоньку, посмотрим да послушаем: не увидим ли, не услышим ли чего?

Пришла девушка на гумно, села и запела песенку об отце, о матери, о зелёной ветле, которую братья под окном посадили. Потом запела она, как злая ведьма Сыре-Варда обманула её, отняла её одёжки и прикинулась молодой красавицей. Братья всё и узнали. Подбежали они к девушке и говорят:

- Что же ты, сестрица, нам раньше не открылась?

- Да Сыре-Варда грозилась убить меня.

Бросились братья к обманщице Сыре-Варде. Сняли с неё сестрины наряды, велели ей одеться в лохмотья. Тут Сыре-Варда опять стала страшная да старая.

Братья привязали её к лошадиному хвосту, и умчала лошадь злую ведьму неизвестно куда.

Погостила сестра у братьев вдоволь и стала домой собираться. Запрягли они пару коней, подвязали к дуге колокольчик, дугу красным кушаком обмотали, наложили в телегу гостинцев и проводили сестру в родные места, к отцу, к матери.

[Сыре - варда - злая старуха, ведьма]

Портной, медведь, чёрт и Вирява

В одном селе жил портной Шкамрав. Шил он плохо, и постоянно все его бранили. Не раз ему говорили:

- У-у! Чтоб у тебя руки отсохли, как ты плохо шьёшь!

Даже когда Шкамраву и удавалось что-нибудь хорошо сшить, его тоже бранили. Другие портные завидовали ему и говорили:

- У-у! Как ты хорошо сшил, чтоб у тебя руки отсохли!

И думает Шкамрав про себя: "Трудно здесь жить. Плохо сошью - ругают, хорошо - тоже ругают. Уйду куда глаза глядят, где уши худого не слышат".

Ушел Шкамрав из села. Шел, шел и пришел в большой дремучий лес. Вот идет он по лесу и встречает медведя. Медведь спрашивает портного:

- Ты куда это, Шкамрав, милый мой, собрался?

- Иду куда глаза глядят, где уши худого не слышат.

- Что так?

- Житье мое никуда не годится: плохо сошью-ругают, говорят: "Чтоб руки твои отсохли, как плохо сшил!" Хорошо сошью - тоже пугают, говорят: "Чтоб твои руки отсохли, как хорошо сшил!" Вот я и надумал уйти отсюда.

Медведь говорит портному:

- Мое житье тоже неважное: мужики мною скотину пугают; как рассердятся, говорят: "У! медведь тебя задери!" Бабы мной ребятишек стращают, говорят: "Смотри не плачь, а то медведь тебя съест". Пойду и я с тобой туда, куда глаза глядят, где уши худого не слышат.

- Что ж, -говорит портной, -пойдем. Пошли они дальше вдвоем. Идет навстречу им черт и спрашивает:

- Вы куда это собрались?

- Идем,- говорят,- туда, куда глаза глядят, где уши худого не слышат.

- Что так?

- Да так и так, житье наше плохое! И рассказали черту про свои обиды. Черт говорит им:

- И моя жизнь не лучше вашей: мужики ругаются - меня поминают, бабы доброго слова обо мне не молвят, ребятишки мной тоже друг друга пугают. Возьмите и меня с собой.

- Что ж, пойдем.

Пошли. Шли они, шли, зашли в самую глубь леса. Стоит в лесной чаще избушка. Вошли они, видят - никто в ней не живет. Поселились они в этой избушке.

И вот как-то надумали они пиво варить.

- Чтобы пиво варить, солод нужен. Где же мы солоду возьмем? - говорит портной.

- Солоду нет? - отвечает черт.- Это не беда. Сейчас добуду. На реке стоит мельница, помольцев сейчас нет никого, а за дверью мешок с солодом стоит, слетаю сейчас - принесу!

- Да и корчаги у нас нет, где солод заваривать!

- А корчагу я принесу,- говорит медведь.- Неподалеку в лесу стоит старый дуб, под дубом весной бабы брагу варят. Там и теперь опрокинутая корчага стоит.

Слетал черт за солодом, медведь корчагу приволок. Стали пиво варить.

Попробовал портной да и говорит:

- Надо бы медку для крепости подбавить! Медведь говорит:

- Ну, это уж по моей части. Неподалеку здесь пчельник, пойду принесу меду.

Принес медведь меду, нашли хмельку в соседних кустах, и пиво вышло на славу. Убрали его приятели в погреб.

Пошел через денек портной в погреб за пивом, смотрит - затычка у бочки вынута, кто-то уже пробовал пиво.

Пришел портной в избушку и говорит:

- Братцы, а ведь пиво наше кто-то ворует!

- Кто ж бы это мог воровать?

- Придется нам покараулить.

Сговорились они по очереди караулить свой погреб. На первую ночь пошел медведь. Залез медведь с вечера в погреб, спрятался за пивную бочку и ждет, что будет.

Около полуночи вдруг послышался шум. Медведю показалось, что кто-то подъехал не то на телеге, не то на санях с колокольчиками.

Притаился медведь за пивным бочонком, чуть дышит. А это подъехала Вирява в ступе. Пест у ней-кнут, ухват-дуга, сковородка - колокольчик.

Едет- кочергой путь расчищает, пестом ступу погоняет, помелом след заметает, сковородником в сковороду бьет. И такой шум-звон от нее, словно свадебный поезд идет.

Подъехала Вирява к погребу, бросилась скорее к бочке давай пиво пить, пьет-захлебывается. Медведь выскочил из-за бочки да как рявкнет:

- Ты что, старая, наше пиво воруешь? А Вирява уж во вкус вошла, не может оторваться от пива. Рассердилась она на медведя, что помешал он ей, да как хватит его пестом по лбу! Медведь хотел было кинуться на Виряву, да куда там! Она его пестом оглушила, помелом глаза засорила, кочергой под себя загребла да еще сковородкой звон подняла.

А сама напилась пива и уехала. Приходит медведь в избушку и стонет.

- Кого видел? - спрашивают его портной с чертом.

- Никого я не видел! - бурчит медведь.

- Что ж ты стонешь?

- С лестницы в погреб сорвался, насилу жив остался!

Ладно. На следующую ночь пошел черт сторожить.

И повторилось все, что было с медведем. Вирява рассердилась еще пуще - не только побила черта, еще кончик хвоста ему кочергой отшибла.

Наутро пришел черт домой сердитый да ворчливый. Спрашивают его портной с медведем:

- Кого видел?

- Кого там увидишь! - проворчал он в ответ, а сам хвост зализывает.

- Что эта у тебя хвост в крови?

- Дверью нечаянно прищемил.

На третью ночь собрался караулить пиво Шкамрав.

Взял он с собой балалайку, аршин свой железный и спрятался.

В самую полночь едет-шумит Вирява: кочергой путь расчищает, пестом ступу погоняет, помелом след заметает, сковородником в сковороду бьет: "Эге, вот кто наше пиво пьет!" - думает портной. Притаился, стал смотреть, что будет.

А Вирява вынула затычку, припала к пиву и пьет. Тут портной ударил по струнам, заиграл на балалайке и запел:

Пей, пей, женушка,

До самого донышка!

Понравилась Виряве песня. Напилась она вволю и говорит:

- А-а, это ты, Шкамрав? Молодец! Играй теперь плясовую, я плясать хочу!

Ударил портной плясовую. Принялась Вирява плясать. Уж она пляшет, она извивается. А портной ей подыгрывает, подмигивает. Наплясалась Вирява вволю и говорит:

- Ух! Давно так не веселилась, устала! Даже есть захотелось мне. Ну-ка, портной, молодой-удалой, подойди ко мне поближе, я тебя съем!

- Что ж, я не против,- отвечает портной,- давно в теплом месте не сиживал. Только ты, бабушка, еще пивца перед едой-то хлебни - полегче да повеселей будет!

Припала Вирява к пивной бочке опять - пьет, только пузыри булькают.

А Шкамрав снова песню запел:

Пей-ка, попей-ка,

На дне-то копейка!

Если с донышка попьешь -

Злата, серебра найдешь!

Обрадовалась Вирява. Пьет она, пьет, от жадности надувается - до самого дна добирается. Пила-пила и свалилась хмельная. Этого-то Шкамрав и дожидался. Снял он с себя красный кушак, скрутил Виряве руки и давай ее железным аршином бить. Уж он бил ее, бил, стегал-стегал - все похмелье из нее выколотил. Мечется Вирява, волком воет, филином кричит и взмолилась наконец:

- Шкамрав, миленький, отпусти ты -меня! Я для тебя все сделаю, что захочешь.

- Ага,- говорит портной,- давно бы так! Ну-ка, что ты можешь для меня сделать?

- Я за тебя дочку свою выдам, красавицу!

- А еще что?

- В приданое избу новую поставлю, скотины полон двор дам, отсыплю семь мер серебра, семь мер золота!

- А не обманешь, старая? - спрашивает портной.

- Если не веришь, то на вот платочек мой волшебный, который я дочке в приданое берегу: как только накроешь им лицо себе и утрешься - станешь сам молодцом и все твои желания сбудутся.

- Ну, ладно. - согласился портной и развязал Виряве руки.

Вскочила Вирява, уселась скорей в ступу, взмахнула пестом, стукнула в сковородку - и была такова.

Приходит под утро Шкамрав в избушку свою, видит - черт с медведем не спят, его поджидают.

- Ну, кого ты там видел? - спрашивают.

- Видел,- говорит,- Виряву.

- Чем она тебя наградила?

- Да чем? Дочь свою, красавицу, за меня просватала! В приданое дает новую избу, скотины полный двор, семь мер серебра и семь мер золота.

Черт с медведем ушам своим не верят, а Шкамрав продолжает:

- Вот и платочек дала свой волшебный: как только накрою им лицо да утрусь - все мои желания сбудутся.

Тут уж черт с медведем признались:

- Мы ведь тоже с Вирявой дрались! Посмотрим еще, кому придется жениться-то. Это мы еще поспорим!

- Как же мы, спорить будем? - спрашивает портной.

- Давайте так спорить,- говорит медведь.- Двое будут по очереди дома оставаться, а третий нас пугать станет. Кто сильнее всех сумеет напугать других, тот и женится на дочке Вирявы, тому и платочек волшебный достанется!

Говорит так медведь, а сам думает: "Я их так испугаю, что убегут они и дорогу сюда позабудут. Недаром меня и мужики, и бабы, и ребятишки - все боятся".

А черт тоже доволен. Думает он: "Ну, пусть себе только останутся, я на них такого страха нагоню, что век не забудут: недаром даже моего имени все боятся".

Нечего делать портному - хочешь не хочешь, надо соглашаться.

Первым пошел медведь пугать, а портной и черт дома остались.

Вот зашел медведь за кусты и давай реветь.

Ревел-ревел - принялся деревца молодые с корнем вырывать. Треск по всему лесу пошел. Черт струсил и хотел бежать, а Шкамрав говорит:

- Не бойся: это медведь.

А медведь подошел к самой избушке да как заревет во всю мочь, словно ребят пугает:

- Вот медведь идет, медведь! Задерет вас медведь, бегите!

Шкамрав с чертом кричат ему из избы:

- Ну, довольно тебе кричать да шуметь, ведь мы не ребятишки!

Так медведю и не удалось их испугать. Пошел черт пугать, а портной с медведем дома остались.

Залез черт на высокое дерево и давай оттуда дуть на избушку. Такой поднялся ветер, что сосны застонали, дубы затрещали, осины заплясали, а на избушке вот-вот крыша обвалится, и окна вон вылетят.

Струсил медведь, говорит он портному:

- Надо нам бежать, а то, чего доброго, буря опрокинет избушку и нас задавит. А портной только смеется.

- Это,- говорит,- черт нас так пугает, не бойся!

Видит черт - не боятся портной и медведь бури, подлетел к самому оконцу да как крикнет не своим голосом, точно бабы на ребятишек:

- Смотрите, смотрите: черт, черт летит!

А портной с медведем кричат ему из избушки:

- Ну, довольно тебе! Все равно не боимся - знаем, кто ты такой!

Вернулся черт к товарищам - никого не испугал.

Пришла очередь портному пугать медведя да черта. Дождался он ночи, взял с собой сковородник, сковороду, сделал из двух палок колотушку и тихонько вышел.

В полночь слышат черт с медведем: кто-то к избушке подъехал-не то на санях, не то на телеге, стучит, гремит и в колокольчик звенит. Испугались они. Медведь шепчет черту:

- Кто это? Уж не Вирява ли?

- Должно быть, она! - говорит черт, а сам трясется.

А портной подошел к оконцу, да как брякнет изо всех сил в колотушку, да как звякнет в сковороду, как крикнет не своим голосом:

- Выходите, выходите скорей! Это я, Вирява, в ступе еду! Пест у меня - кнут, ухват - дуга, сковорода - колокольчик! Кочергой путь расчищаю, помелом след заметаю, медведя с чертом поджидаю, хочу медведю кости помять, черту хвост оторвать?

Испугались медведь с чертом не на шутку. Выскочили они из избы и бросились бежать, только хворост под ними трещит. Бегут, бегут - назад не оглядываются. Так и убежали.

Остался Шкамрав один, накинул себе на лицо платочек волшебный, утерся, и встала перед ним новая изба. В избе под окошечком сидит красавица - дочка Вирявы и вышивает. На лавке стоят семь мер серебра, семь мер золота. Кругом дома двор новый огорожен. Полон двор скотины.

Поженились Шкамрав с Вирявиной дочкой и стали жить да поживать и добра наживать.

Восьминогая собака

Жил-был старик со старухой. Пошли они как-то в парму, в лес северный, за черникой. Собирают ягоды в набирушки, смотрят, бежит к ним какой-то зверь чудной.

- Ты кто? - спрашивает старик.

- Я собака, - говорит зверь. - Возьмите меня к себе.

- Да на кой ты нам нужна! - рукой машет старуха. - Нам вдвоём-то мудрено прокормиться, да ещё ты.

- Горемыка я несчастная! - заскулила, заплакала собака. - Весь свет обегала, никто меня к себе не берёт. Четыре лапы стерла, скоро остальные четыре сотру, а потом и помру. Ойя да ойя!

- Не то у тебя восемь лап было? - спрашивает старик.

- Восемь, как есть восемь, - отвечает собака. - Раньше все собаки восьминогими были, шибче всех зверей бегали.

- Ну а с четырьмя ногами ты нам и вовсе ни к чему, - старуха говорит.

- Головушка моя горькая, - снова заскулила та. - Последняя собака я на всём белом свете. Как изотру последние лапы, вовсе мой род прервётся. Возьмите меня, несчастную, я буду в конурке жить, дом вам сторожить.

- Старуха, а старуха, может, возьмём её к себе? - старик уговаривает.

- Хоть она и с изъяном, а жалко всё ж таки, ежели последняя собака на земле вымрет.

- Кабы она о восьми ногах была, - вздыхает старуха. - Да уж ладно, пожалеем эту уродину на четырёх ногах.

Взяли они собаку к себе. Ничего, привыкли к четвероногой. Собака дом сторожила, со стариком на охоту ходила. От неё и повёлся род четвероногих собак.

Старику со старухой надо спасибо сказать, а то бы и таких на земле не осталось.

Старуха Йома и две девушки

Жили-были муж с женой. Была у них дочь. Но вот жена умерла, муж взял в дом другую, а у той была своя дочка. Новая жена была злая и сварливая, любила только свою дочь, а бедную падчерицу возненавидела. Заставляла её работать с утра до ночи, а есть давала остатки да объедки. Зато её дочь совсем не работала, а ела всё самое вкусное, всё самое сладкое.

Даёт однажды мачеха бедной падчерице моток пряжи и говорит:

- Пойди на реку да хорошенько пряжу выполоскай. Не бойся, что вода холодная. После, за работой, руки отогреются!

Побежала девушка к речке, начала полоскать пряжу. Быстро замёрзли пальцы, онемели совсем, и выпустила она моток, пошёл он ко дну. В слезах прибежала девушка домой, рассказала мачехе, как утонул моток. Мачеха ударила девушку по голове и закричала:

- Ах ты бездельница! Я так и знала, что ты утопишь моток! Лезь в воду, доставай со дна! Как хочешь доставай, а без пряжи не возвращайся!

Заплакала девушка и пошла к речке. Подошла к берегу, закрыла глаза и прыгнула в воду. А когда открыла глаза - увидела себя на зелёном лугу. На траве пасётся табун лошадей золотогривых. Ветер гривы развевает, волосы путает. Девушка подошла к лошадям, гривы им расчесала своим гребнем. Золотогривая кобыла говорит:

- Иди по этой тропинке. Встретишь сметанный ручей, а потом и медовый. Но ты не пробуй ни сметаны, ни мёда - это ручьи старухи Йомы (Йома подобна Бабе-Яге, но живёт в подводном мире). Тропинка приведёт тебя к избушке старухи. У неё твой моток пряжи. Избушка будет вертеться на ветру. Надо крикнуть:

- Ты, избушка, не гневись -

Для меня остановись!

Избушка остановится, и ты смело в неё входи.

Девушка поблагодарила кобылу и пошла по тропинке. Видит, пасётся корова. Вымя у коровы переполнено, рядом стоит подойник, а подоить корову некому. Корова говорит:

- Девушка, подои меня, тяжко мне, вымя моё полно молока.

Девушка подоила корову. Корова говорит:

- Когда придёшь к старухе Йоме, она прикажет тебе поработать. Потом за работу предложит на выбор два лукошка: красное и голубое. Так ты бери голубое.

Девушка поблагодарила корову и пошла дальше. Вот и сметанный ручей. Ах как хочется есть! Но нельзя - это ручей старухи Йомы. Девушка перешла через него по мостику и пошла дальше. Вот течёт медовый ручей. У бедняжки слюнки потекли, но и мёду она не попробовала. Тропинка привела её к избушке, которая вертелась на ветру.

- Ты, избушка, не гневись -

Для меня остановись! - крикнула девушка. Избушка вмиг остановилась, девушка вошла. А там сидит старуха Йома, водяная хозяйка. Старуха спрашивает:

- Зачем пришла?

- У меня, бабушка, моток пряжи утонул, вот я хожу, его ищу, - отвечает девушка.

- Твой моток у меня, - говорит старуха, - но ты сперва поработай. Пойди-ка дров наколи, баню истопи.

Девушка наколола дров, истопила баню. Старуха принесла туда полное лукошко лягушат, ящериц и жуков-плавунцов.

- Вот, - говорит, - тут мои милые детушки, всех их надо вымыть да выпарить, чтоб они довольны были. Тут ящерицы-бегунцы, лягушата-сорванцы да жуки-плавунцы.

Девушка всех их бережно вымыла, всех осторожно выпарила. Старуха принесла ей два лукошка: красное и голубое.

- Выбирай!

Девушка взяла голубое. Йома говорит:

- Открой его на зелёном лугу. Там возьмёшь свой моток.

Пришла девушка на зелёный лужок и открыла своё лукошко. И тут на лугу появилась большая, хорошая изба, а в ней - всё, что надо для хозяйства. Увидела там девушка и свой моток пряжи, что утопила в речке.

На другой день она вышла замуж за парня из своей деревни, которого давно любила.

Стали они жить в своей избе.

А мачеха ещё больше разозлилась.

- За что ж это нашей замарашке и бездельнице такое счастье привалило?! - кричала она. - Надо было бы, чтобы моей умной да хорошей дочери всё это досталось!

Назавтра она послала свою дочь полоскать моток пряжи. Но белоручка не захотела руки морозить, она и не полоскала его, а сразу бросила в воду и утопила. Прибежала домой, плачет:

- Мама, я моток нечаянно выронила, он в речке утонул.

- Ах ты моя милая доченька, - говорит мать. - Ничего не поделаешь, иди, нырни за мотком.

Белоручка нырнула в речку и увидела себя на зелёном лугу. На травке пасётся табун золотогривый. К девушке подошла кобылица:

- Расчеши мне гриву своим гребнем.

- Некогда мне! - кричит белоручка. - Я ищу моток пряжи - я спешу к старухе Йоме за наградой, за приданым!

Лошади ничего ей не сказали. Она побежала по тропинке. Вот стоит корова.

- Девушка, подои меня, тяжко мне, вымя моё переполнено, - просит корова.

- Некогда мне! - кричит белоручка. - Да и доить-то я не умею. У нас коров доила отцова дочка - это её дело!

И побежала дальше. Видит - течёт сметанный ручей. «Вот сметанку есть - это моё дело!» - подумала белоручка. Она встала на четвереньки и давай пить из ручья. Долго пила. Дух перевела - снова начала. Потом встала и медленно пошла по тропинке. Вдруг видит медовый ручей. «Ах как жаль, что я сметаны так много съела! Для мёда места почти нет. Ну ничего, постараюсь», - подумала она, встала на четвереньки и давай пить из этого ручья. Недолго пила. Дух перевела - опять начала. Трудно оторваться от мёда. Уж больно сладкий да душистый! Наконец чувствует: больше не лезет. Встала, с трудом пошла по тропинке. Вот и избушка старухи Йомы, вертится на ветру - не останавливается. Стала белоручка её руками останавливать, все руки оббила, кое-как остановила. Вошла.

- Зачем пришла? - спрашивает старуха Йома.

- За наградой пришла, за приданым, - отвечает девушка.

- Ишь ты, за наградой, - говорит старуха Йома. - Ещё и не работала, а уже за наградой. Ну ладно, иди работать. Дров наколи, баню истопи.

Начала белоручка дрова колоть - не получается, не умеет она. Мало наколола, баню плохо истопила, вода не горячая. Принесла ей старуха Йома полное лукошко лягушат, ящериц и жуков-плавунцов. Белоручка не захотела их мыть, отстегала веником - и всё дело. Старуха принесла ей два лукошка: красное и голубое.

- Выбирай.

Белоручка схватила красное лукошко и побежала домой. Мать её встречает:

- Ах ты моя умница! Ах ты моя хорошая! Вот и ты принесла в дом счастье!

Зашли они вдвоём в избу, открыли красное лукошко, а оттуда красный огонь вырвался и спалил их избу.

Мышь и сорока

Жили-были сестрица-мышка и сестрица-сорока. Однажды собралась мышка на работу и говорит сороке:

- Я, сестрица-сорока, за сеном схожу, а ты пока приберись в доме да поставь варить суп.

Ушла мышка, а сорока стала прибираться и варить суп. Варила, варила суп-то, да и свалилась в горшок вниз головой.

Пришла мышь домой, стучится:

- Сестрица-сорока, открой!

Долго стучалась, но никто не откликнулся. Юркнула она в норку, зашла в сарай, сметала сено и опять побежала в избу. Только нет как нет там сестрицы-сороки.

Достала тогда мышка суп из печки, чтобы поесть, тут и увидела в горшке сестрицу-сороку. Что поделаешь, съела она сорочье мясо, а грудную кость-лодочку утащила на речку, села в нее и запела:

Мышь плывёт-качается:

Лодка у неё - сорочья грудина,

Весло - бобровый хвост,

Шест - выдрин хвост,

Парус-соболий хвост.

Под крутым бережком подгребёт,

Под песчаным бережком - подтолкнёт.

Идёт навстречу заяц, говорит:

- Сестрица-мышка, возьми меня в лодку.

- Не возьму, лодка у меня маленькая.

- Ну хоть одну лапку поставлю, на одной постою...

- Ну что с тобой делать, садись. Поплыли они дальше вдвоём, мышка опять запела:

Мышь плывет-качается:

Лодка у нее - сорочья грудина,

Весло - бобровый хвост,

Шест - выдрин хвост,

Парус - соболий хвост.

Под крутым бережком подгребет,

Под песчаным бережком - подтолкнет.

Повстречалась им лиса, говорит:

- Сестрица-мышка, возьми меня в лодку.

- Не возьму, лодка у меня маленькая.

- Ну хоть одну лапу поставлю, на одной постою...

- Ну что с тобой делать, садись. Плывут они втроём, мышка опять поёт свою песенку:

Мышь плывет-качается:

Лодка у нее - сорочья грудина,

Весло-бобровый хвост,

Шест - выдрин хвост,

Парус - соболий хвост.

Под крутым бережком подгребет,

Под песчаным бережком - подтолкнет.

Повстречался им медведь, говорит:

- Сестрица-мышка, возьми меня в лодку.

- Не возьму, лодка у меня маленькая.

- Ну хоть одну ногу поставлю, на одной постою.

- Нет, ты много места займешь, лодку опрокинешь.

- Тогда я сяду, чтоб она не перевернулась. Сел медведь в лодку-то и утопил всех!