Хакасский фольклор
материал (младшая, средняя, старшая, подготовительная группа)

Хакасский народный фольклор

(сборник)

ХАКАССКИЕ ПОСЛОВИЦЫ И ПОГОВОРКИ

Не оставь униженных без милости, сиротам не давай в сиротстве расти.

Смех над бедой чужой — великий грех земной.

Жить в согласии — век продлить, а в раздорах — сократить.

Пусть, кто вышел охотиться,— с полпути не воротится.

Песка не нагружай на лошадь верховую и кровью не багри ты воду питьевую.

Снедь в пути не тяжело нести.

На горе, на которую надеялся, зверя может не оказаться.

Ход коня в молодняке виден, доброта человека в молодости заметна.

От злого языка и камень разбивается.

Плохой человек в долгу не останется, сделавшему добро дом сожжёт.

Обжор и выпивох конец обычно плох.

Пить полезней па веку нам ойран, чем араку (вино). Арака — сама беда, лучше чистая вода.

У старшего проси благословенья, у младшего — благоволенья.

Пусть будет крепок твой аркан, когда слывешь ты коневодом, и не пускайся на обман, коль держишь речь перед народом.

Вначале кумекай, потом кукарекай.

Друга в черный день оставить — навсегда себя ославить.

Посохом буду, коли в гору пойдешь, в мост обращусь, коли в речку войдешь.

Ранней пташке — зерна клевать, поздней пташке — глаза протирать.

Когда скот болеет - собака жиреет, когда люди болеют - шаман жиреет.

У богача добро остается, у мудреца — имя.

Все здоровье народа — от айрана.

Где вода — там жизнь.

Всему свое время, а упустишь время, пользы никакой!
Всему своя мера,а не выдержишь меры, толку никакого!

Загадки:

Счесть не смог человечек желтых овечек. (Ячмень)
Сидит птица на дереве, орешки во чреве. (Кедровая шишка)

Обхватишь одной рукой, а шум раздается по горам (ружьё).

Сама маленькая — со всеми справляется (пуля).

Грудь впалая, ход прямой (лодка).

Состарится, черной становится (черемуха).

Семьдесят одежек одето, а и семи пуговиц не пришито (капуста).

Седая старушка в сороках одеждах (капуста).

Адычах и Кечох

Жили два парня. Были они большими друзьями. Одного звали Адычах, другого — Кечох. Дали они клятву не покидать друг друга в беде.
— Мой отец очень храбрый. Я весь в него пошел. Ты, Кечох, со мной не пропадешь,— говорил Адычах.
Кечох молча выслушал своего друга и хорошо запомнил его слова.
Как-то шли они по тайге. Навстречу им медведь. Адычах мигом оказался на дереве. Кечох упал на землю и притворился мертвым. Медведь подошел к нему, обнюхал лицо и заковылял в тайгу — мертвых медведи не трогают. Адычах подождал, пока медведь ушел, слез с дерева и спросил у товарища:
— Что тебе медведь говорил?
— Он сказал: никогда не ходи в тайгу с другом, который только о себе думает...
С тех пор появилась у хакасов пословица: «Без беды друга не узнаешь».

Бай и охотник

В одном большом улусе жил жадный и злой бай по имени Хара-хан. Он облагал народ данью, разорял. На другом конце этого улуса, в плохонькой юрте, жил сирота охотник. Ничего у него не было, кроме лука, из которого бил он зверей, да игреневой лошадки, на которой он ездил на охоту. В феврале — месяце «запаса» — много добывал охотник пушнины, потому что был сильным и ловким.
Невзлюбил бай охотника, теснил его, забирал всю добычу. Чем удачней бывала охота, тем большую дань накладывал Хара-хан. Время шло. Случилось так, что не смог охотник заплатить дани. Тогда бай забрал у него игреневую лошадь. Совсем стало трудно жить.
Была в улусе у бедных стариков дочь. Очень любил ее охотник, и она его любила. Решили они пожениться, уйти из улуса и жить в тайге. Так и сделали.
Поставили юрту в глухом месте. Охотник бьет зверей и птиц, домой их на себе носит, живут спокойно. Жена охотника была очень красивой.
Однажды сын бая Хара-Пидекей поехал в тайгу. Наткнулся на жилье охотника. Подъехал байский сын к юрте и бросил в дымоход стрелу. Подождал немного и говорит:
— Вынесите мне стрелу.
— Зайди и возьми,— ответила в юрте жена охотника. Сам хозяин на охоте был.
Хара-Пидекей слез с лошади, вошел в юрту за стрелой и остановился: глаз от женщины оторвать не может. Потом взял стрелу и вышел.
Сел байский сын на коня и про охоту забыл. По дороге в улус ругал себя: где раньше глаза были, такую девушку проглядел!
Дома Хара-Пидекей сказал отцу:
— Возьми жену охотника для меня.
— Коня мы у него за ясак отняли, а вот как жену взять?— ответил Хара-хан.
— Ты — бай, ты — начальник, как хочешь, так и отбери.
Охотник вечером вернулся домой. Жена ему ничего не сказала про встречу с байским сыном. Приняла добычу, накормила мужа и легла спать. Наутро приходит в юрту слуга Хара-хана и говорит:
— Бай велел к нему явиться.
— Ладно, приду,— ответил охотник. Слуга ушел, а охотник спрашивает жену:
— Зачем меня Хара-хан зовет?
— Пойди — уенаешь,— сказала жена.
Пришел охотник в улус. Открыл дверь в байскую юрту — поздоровался, перешагнул порог, поклонился.
— По какому делу вызвал, начальник мой?— спросил охотник.
— Будешь с моим сыном в прятки играть. Завтра, как придешь утром, ищи его. Не найдешь — голову отрублю,— ответил бай.
Выслушал охотник и пошел домой. Сидел в юрте повеся голову. Жена спросила:
— По какому делу бай вызывал?
— В прятки со своим сыном заставляет играть. Голову грозится отрубить, если сына не найду. А к чему зто — не пойму.
Жена сразу сообразила, в чем тут дело, сказала:
— Ты не печалься. Ложись спать. Утром я научу, как в прятки играть.
На рассвете она разбудила мужа и, пока он ел, поучала :
— Ты, как зайдешь в дом бая, не здоровайся. Все, что есть в доме, переворачивай. Посуду на пол сбрасывай — пусть бьется. Во все углы заглядывай. Когда все перевернешь вверх дном, иди во двор. У коновязи увидишь трех одинаковых коней под седлом. Ты на них внимательно посмотри — у одного коня будет левый глаз чуть прикрыт, а конец удил ржавый. Ты на этого коня садись, посильней повод дергай, рот до крови ему раздери и плеткой по глазам, не жалея, бей.
Дальше сам увидишь, что будет. Только смотри — бей посильнее.
Пришел охотник в юрту Хара-хана. Ни здравствуй, ни прощай не говорит. Молча все вверх дном перевернул, всю посуду переколотил и на двор вышел.
На дворе прямо к коновязи пошел. Стоят у коновязи три коня один на другого похожи. Охотник внимательно посмотрел и видит: глаз у среднего коня веком наполовину прикрыт, а конец удил ржавый. Сел охотник верхом на этого коня. Рвет повод, бьет изо всех сил плеткой по глазам. Конь под ним завертелся, на дыбы встал и вдруг в сына Хара-хана обратился — глаза у него распухли и изо рта кровь идет.
— Вот он, твой сын,— сказал охотник Хара-хану.
— Ладно, ступай домой. Завтра мой сын придет тебя искать. Если найдет, я тебе голову отрублю.
Пришел охотник домой невеселый. Жена стала расспрашивать. Рассказал ей все, как было.
— Не печалься раньше времени. Садись покушай и спать ложись.
На другое утро проснулись, слышат конский топот. Забегал охотник: где в юрте спрячешься? А сын Хара-хана уже с лошади слезает. Жена, ничего не говоря, превратила мужа в ножницы, взяла в руки и что-то режет. В юрту вошел байский сын, все перевернул— нет никого. Растерялся. Стоит, по сторонам смотрит.
— Нашел?— спрашивает его жена охотника.
— Нет, не нашел,— ответил Хара-Пидекей.
Когда он отвернулся, жена ножницы уронила. Оглянулся Хара-Пидекей, а охотник посреди юрты стоит и вместе с женой над ним смеется.
Вернулся Хара-Пидекей к отцу и говорит:
— Ты здесь самый главный. Как хочешь, а жену охотника забери, иначе я тебе не сын, ты мне не отец.
Хара-хан снова охотника вызвал и сказал ему:
— В черной тайге живет черный медведь. Пойди к этому медведю и спроси, сколько ему лет.
Вернулся охотник домой, голову повесил. Жене говорит :
— Решил меня бай жизни лишить, к черному медведю посылает.
— Ничего, ложись и отдыхай, а я в улус схожу,— сказала жена.
Пошла в улус, собрала на свалке разных лоскутков от шкур и вернулась в тайгу. Всю ночь просидела,
из тряпья семь шапок сшила. На рассвете разбудила мужа, сказала:
— Вот тебе семь шапок. В черной тайге увидишь три тополя. Под ними будет логово медведя. Ты подойди без страха, ляг на спину. Две шапки надень на ступни, две — на колени, две — на руки и одну — на голову. Так и лежи, и смотри, что будет.
Охотник собрался и ушел. Долго ли, мало ли шел, дошел до черной тайги. Идет по тайге и видит три тополя. Подошел к ним, лег на землю перед берлогой и сделал все так, как велела жена.
Выскочил из берлоги медведь, зарычал. Никак не может понять, что за семиголовое чудо перед ним лежит. Ходит вокруг, сам с собой рассуждает:
— Триста лет стоят тополя. Я под ними в берлоге шестьдесят лет прожил, а такого еще не видел.
Подумал медведь и убежал в лес подальше от беды.
Пришел охотник к Хара-хану.
— Узнал, что я тебе велел?— спросил Хара-хан.
— Узнал,— ответил охотник.— Тополя над берлогой триста лет стоят. А медведь шестьдесят лет на свете живет.
Взял Хара-хан черную книгу, раскрыл ее и читает. Все оказалось так, как сказал охотник.
Ушел охотник домой, а Хара-хан начал сына уговаривать :
— Зачем тебе обязательно жена охотника понадобилась? Возьми другую — девушку. Разве мало их?
Сын на своем уперся:
— Какой же ты бай, если не можешь заставить охотника отдать жену?
Махнул рукой Хара-хан, сказал:
— Ладно, завтра опять его вызовем.
Наутро охотник явился к Хара-хану. Дверь открыл — поздоровался, через порог ступил — поклонился, спросил:
— Зачем звал, начальник?
— С тех пор, как умерли мои мать и отец, прошло тридцать лет,— сказал Хара-хан.— Когда умер отец, я надел на него черную шубу. Когда умерла мать, я покрыл ее черным шелковым платком. Ты сходи в царство дьявола Эрлик-хана, разыщи отца с матерью — пусть отдадут платок с шубой. Если за полмесяца не управишься, голову отрублю.
Вернулся охотник домой, голову повесил, не ест, не пьет. Жена его принялась расспрашивать. Рассказал ей муж все, как было.
— Ты вот что сделай,— сказала жена.— Найди череп собаки, возьми вот этот клубок ниток и брось перед собой. Клубок покатится, а ты за ним иди. Он тебя очень далеко заведет. Попадешь в темноту. Страшно тебе станет. Ты брось череп собаки и дальше иди. А там сам увидишь, что надо делать. Ну иди, дорогой.
Бросил охотник перед собой клубок. Клубок покатился, а он за ним пошел. Долго ли, мало ли шел, покатился клубок в пещеру. Кругом темнота, страшно стало. Охотник бросил череп собаки и дальше пошел. Шел, шел, и вдруг почудилось ему, что бродят кругом какие-то тени. Потом голос слышит:
— За делом ли ты пришел, сирота? Рассказал охотник, за каким делом он пришел. Тогда одна из теней говорит:
— Жадный Хара-хан. Мы ему оставили скот, богатую юрту, деньги. Все ему мало. Теперь последний платок и шубу у матери и отца требует. Иди к нему и скажи: «Из-за своей жадности превратись в черного дятла. Жена твоя Кокей-Пурчун пусть обратится в синего дятла. День и ночь долбите клювами черное дерево. А сын ваш Хара-Пидекей пусть превратится в сороку и роется в навозе. Передай: так пожелали твои умершие отец с матерью. На обратном пути собачий череп не забудь. Он день и ночь лает, покоя нам не дает».
Пошел охотник домой. Мимо черепа прошел, но брать его не стал: «Пусть лает».
Долго ли, мало ли шел, дошел за клубком до своего дома. Смотрит: пустая юрта — одна зола да пепел в очаге. Побежал охотник к Хара-хану. А в улусе ханский сын на его жене женится, свадьбу собираются справлять.
Зашел охотник потихоньку в юрту к Хара-хану, слышит, жена говорит:
— Подождите, срок ведь еще не вышел...
— Он все равно не придет,— ответил ханский сын.
— Я уже пришел,— сказал охотник.
Хара-хан оглянулся. Видит: охотник цел и невредим стоит.
— Прийти-то ты пришел. А принес ли, что я тебе велел?— спросил Хара-хан.
— Я тебе принес привет от отца с матерью,— ответил охотник.— Сказали они так: «Пусть Хара-хан из-за своей жадности обратится в черного дятла, а его жена — в синего дятла. Пусть оба день и ночь долбят черное дерево. Сын Хара-хана пусть обратится в сороку и всю жизнь роется в навозе».
Только он так сказал, как Хара-хан с женой обратились в дятлов, а сын их — в сороку. Все трое улетели из юрты.
Богатые гости Хара-хана в испуге разбежались, а охотника бедняки выбрали на место Хара-хана и весь байский скот поделили между собой.

Мальчик в бочке

Не в наши дни, но и не в далекую старину у подножия Черной горы, около Черной реки, жили три бездетных рыбака.
Однажды рыбачили они, и как закинут невод, так рыбы полно. До краев лодку рыбой завалили. В последний раз невод пустым вытащили — ни одной рыбешки, только обнаружили в нем наглухо заколоченный бочонок.
Стали делить улов.
— Дайте мне этот бочонок и больше ничего не надо,— сказал один старик. И когда отдали ему бочонок, он отнес его домой и осторожно открыл. В бочке оказался ребенок.
Растил старик найденного в бочке мальчика, как родного сына. Рос мальчик не по дням, а по часам. Немного времени прошло, а он вырос в сильного юношу. Стал старик его с собой на работу брать. Как-то нанялся старик рыбачить к царю и юношу с собой взял.
И вот случилось так, что царь увидел юношу и стал требовать его у старика. Много хлеба, скота и товаров предлагал царь взамен, но старик от всего отказывался : очень юноша ему полюбился, родней родного стал.
Отобрал юношу царь силою, привез в свой дворец и всю работу определил делать; на побегушках держал да безо всякого повода тумаками награждал. А между тем видел царь, что юноша умный и смышленый.
Однажды в той земле исчезли луна и солнце. Во всем царстве темно стало. Царь вызвал юношу, приказал ему:
— Иди луну с солнцем искать. Смотри, на землю без них не возвращайся.
Юноша заплакал и вышел. Подбежал к нему чалый жеребенок и спрашивает:
— О чем ты плачешь?..
Юноша рассказал, какую службу задал ему царь. Жеребенок успокоил его:
— Если мы луну с солнцем не найдем, то кому их найти? Иди попроси пять саженей красного материала. По дороге встретится нам озеро. Возле озера — маленькая избушка. В той избушке живет мать солнца. Она-то нам все, что надо, и расскажет.
Взял юноша у царя пять саженей красного материала, сел верхом на чалого жеребенка и поехал. Плеткой не погоняет, поводом не управляет, а жеребенок бежит куда надо.
Долго ли, коротко, а доехали до большого озера и маленькой избушки. Зашел юноша в избушку и увидел : на лавке старушка лежит — одно ухо под головой, а другим ухом прикрыта. Увидела старуха юношу, спросила:
— Откуда и куда путь держишь?
— Луна и солнце в нашей земле пропали, ищу их,— ответил мальчик.
— Иди расстели красную материю на берегу озера: сядут на нее гуси с золотыми перьями на крыльях. Ты поймай гуся, выдерни у него золотое перо, сделай кольцо и надень на палец. Дома брось кольцо на землю, тогда луна с солнцем в ваше царство вернутся,— сказала старуха.
Сказано — сделано. Расстелил юноша материю на берегу и сам под ней спрятался, лежит, ждет. Прилетели гуси.
Изловчился юноша, поймал одного гуся и выдернул перо. Приложил перо к пальцу, а из него само по себе кольцо сделалось. Зашел юноша к матери солнца проститься.
— Ну как, выдернул перо?— спросила она.
— Выдернул,— ответил юноша. Попрощался, сел на чалого жеребца и поехал в обратный путь.
Недолго они ехали, скоро домой приехали.
— Нашел то, за чем ездил?— спросил царь. Юноша снял с пальца кольцо и бросил его на пол.
Не успело кольцо упасть, как луна с солнцем на небе появились, тепло и светло стало.
Царь юношу хвалил, народ радовался. Юноша и поесть не успел с дороги — зовет его к себе царь и новую службу назначает.
— Иди, найди мне жену, да смотри, чтобы хороша была, по душе мне пришлась. Привезешь плохую — убью!
Вышел юноша на царский двор, стоит плачет. Прибежал чалый жеребец, спросил:
— О чем плачешь?
— Как же не плакать? Царь послал жену ему найти, красивую и чтобы по душе ему пришлась.
— Не плачь,— успокоил жеребец.— Если мы не найдем, кому же найти? Иди проси пять саженей красной материи.
Взял юноша материю, сел на чалого жеребца и отправился в путь. Ехали, ехали и доехали до той же избушки. Переступил юноша порог, мать солнца на лавке лежит.
Поздоровались.
— По какому делу?— спросила старушка. Юноша рассказал обо всем.
— Иди к тому же месту,— говорит старушка,— добудь золотое перо.
Сказано — сделано. Расстелил юноша материю на берегу озера и сам под нее спрятался, лежит, ждет. Прилетели гуси. Вырвал юноша у одного перо золотое, обмотал его вокруг пальца, перо в кольцо обернулось.
Поблагодарил юноша старушку, простился с ней и поехал домой.
Приехал домой, пошел во дворец и бросил кольцо на пол. Поднялась с пола красавица краше луны и солнца. Пошла по залу. В дверях остановилась и сказала царю:
— Если привезешь мой золотой гребень, стану твоей женой.
Снова задал царь юноше службу — погнал золотой гребень искать. Вышел юноша на царский двор, стоит плачет. Прибежал жеребец, спросил:
— О чем плачешь?
Рассказал юноша. Послал его жеребец к царю за мотком бело-голубых ниток. Принес юноша нитки, и отправились они в путь-дорогу. Скачет жеребец, юношу поучает:
— Встретим мы в пустынной степи лиственницу, вершиной она до неба выросла. На нее без счастливых бело-голубых ниток не залезешь. Есть на этой лиственнице гнездо белого гуся. Ты подкараулишь его и выдернешь из крыла золотое перо, это и будет девичий гребень.
Доехали они до лиственницы. Обвязался юноша ниткой и полез. Добрался он до гнезда, спрятался и ждет. Недолго сидел — видит: летит белый гусь в гнездо, а сам плачет, причитает:
— Уж если взяли мою дочку, зачем же гребень ее золотой не взяли? Ходит она теперь, и нечем ей голову расчесать.
Сел гусь в гнездо, а юноша вырвал из крыла золотое перо и начал вниз спускаться...
— Да будет крепок сучок, на который ты ступишь, да будет твердо, как железо, место, где ты ногой упрешься. Дожить тебе до белых волос, до желтых зубов!— закричал обрадованный гусь.
Не успел юноша домой вернуться, а уж царь его к себе призвал, кричит в гневе:
— Нашел гребень?
— Нашел,— ответил юноша. Бросил на стол кольцо, глядь, а на том месте гребень лежит. Царь схватил его и поднес красавице.
Взяла она гребень и говорит царю:
— Коль сумел гребень найти, так еще одну просьбу исполни: найди живую и мертвую воду, тогда пойду за тебя замуж.
Послал царь юношу живую и мертвую воду искать. Вышел юноша на царский двор, стоит плачет. Прибежал чалый жеребец, спрашивает:
— О чем горюешь? Отчего горькими слезами плачешь?
Рассказал юноша, в чем дело. Задумался жеребец и говорит:
— Тяжелая задача. Охраняют живую и мертвую воду сорок голодных волков. Мимо них никому не пройти, одолеть их мало кому под силу. Ну, да делать нечего, пойдем... Только две бутылки вогьми: одну — белую, другую — черную.
Поехали они к тому месту, где живая и мертвая вода хранилась.
Напустил жеребец на три дня такой мороз, что скалы на вершинах гор затрещали, кругом вьюга замела, по лощинам туман поднялся. Забегали сорок волков, места себе не находят. А потом жеребец на три дня такой жары напустил, что забились волки в тень да еаснули. Юноша набрал в белую бутылку живую воду, в черную — мертвую и поехал домой.
Проснулись волки, а юноша уже далеко был, только волчий вой издалека услышал.
Приехали во дворец. Юноша бутылки с водой царю отдал, а царь — красавице. Взяла она бутылки. На юношу живой водой брызнула, а на царя — мертвой. Царь умер не сходя с места, а юноша стал еще сильнее, еще красивее, чем раньше.
Вышла за него красавица замуж, и стали они жить и поживать.

Шестьдесят небылиц

Пошли три брата в тайгу на охоту. Наступила ночь, а костер нечем развести: кресало дома забыли. Видят, неподалеку огонек светится.
— Пойду огня принесу,— сказал старший брат и ушел.
Ждали, ждали его, на дождались. Пошел средний брат и тоже пропал.
Тогда младший отправился посмотреть, что с братьями случилось. Подошел он к костру. Возле него старик лежит, спину греет. К двум большим лиственницам братья привязаны.
— Ты зачем их, как воров, к лиственницам привязал?— спросил младший брат у старика.
— Такой уговор был,— ответил старик.— Условились мы небылицы друг другу рассказывать. Кто удивится, того к дереву привязать. Давай с тобой попробуем?
— Давай,— согласился младший брат и начал: — Помню, родился я утром от отца и матери, к вечеру на охоту пошел. Зашел в тайгу, муха мне на лоб села. Большая муха, с двухголовую телку будет. Хлопнул я себя по лбу, поймал муху. Распорол ей брюхо, потом снял шкуру и удивился: наружного сала на ней было в четверть аршина, внутреннего — на четыре пальца. Снял я с коня седло, привязал повод за пе-
нек, потом из снега распалил костер, изо льда вертел сделал и муху поджарил. Жиром ее один чигир смазал, а другой смазать забыл. Лег спать. Утром проснулся, один чигир есть, а другой найти не могу.
Пошел к своему коню, и того не видно. Повернулся к озеру — конь мой в воде плавает. Оказывается, я его не к пеньку привязал, а к шее лебедя. Плавает лебедь и коня за узду водит. Взял я широкий камень и сделал лодку. Взял плоский камень и сделал весло. Сел в лодку, гребу веслом, за лебедем гонюсь. Гонялся, гонялся по всему озеру, насилу поймал. Отвязал я коня, а лебедя не отпустил: решил с собой взять. Как только отвязал я коня, лебедь взлетел и меня поднял. Летел, летел лебедь и на небо залетел. А на небе жизнь такая же, как на земле. Люди там на нас похожи: одни хлеб сеют, другие со скотом по небу кочуют.
Отпустил я лебедя и начал пешком ходить в одном чигире. Хожу по небу, второй чигир ищу, нет его нигде. Три года проходил в одном чигире — надоело. Решил домой на землю спуститься. Сплел из соломы веревку, нашел в небе дырку и вылез через нее. Веревки моей до земли не хватило, и я повис в воздухе. Десять лет висел, качался между небом и землей. Потом решил: будь что будет, выпустил аркан, упал вниз головой и в землю по самые пятки ушел.
Проторчал в земле три года. Как ни старался, не мог выбраться. Думал, думал и догадался: сбегал домой, взял сошник и выкопал себя...
Младший брат рассказывает, на старика поглядывает, а тот лежит себе, спину греет, бороду гладит, ухмыляется. «Ну ладно,— думает младший брат,— я тебя все равно дойму»,— и дальше говорит:
— Пришел я в улус. В одной юрте пир идет. Я туда. Народу в юрте полно. Все пьют, веселятся. Смотрю, мой пропавший чигир меж гостей ходит, вино каждому подает, а меня мимо обносит. Я ему подмигиваю, а он вроде не замечает. Раз я стерпел, два, а потом как хлопну его по шее, размял руками и надел на ногу... А за тобой, старик, долгу моему отцу шестьсот рублей осталось и матери пятьсот. Когда отдашь эти деньги?
— Какие деньги?..
Старик спохватился, да было поздно. Сгреб его младший брат да привязал к дереву. Старших братьев освободил, захватил огня, и пошли они на свою стоянку.

Ленивый мальчик и синичка

Ленивый мальчик сидел на берегу реки.
Мальчику было жарко. Его тянуло в воду. Но было лень раздеваться. Больше того, лень было двигаться с места.
— Ох, как жарко!— вздыхал мальчик.— Искупаться бы теперь. В воде, наверно, хорошо-хорошо!..
Услышала это синичка, сидевшая на ветке, склонила голову и посмотрела вниз на мальчика.
— Искупайся, друг мой,— посоветовала она.— Ведь тебе никто и ничто не мешает.
— Да, хорошо тебе говорить «искупайся»,— обиделся мальчик.— А если я утону?
— Держись за осоку, что растет на берегу,— сказала синичка и спрыгнула на ветку пониже.— Вот за эту осоку.
— Да, хорошо тебе говорить «держись за осоку»... А если я руку порежу?
— Надень кожаные рукавицы,— продолжала советовать синичка.
— Да, кожаные рукавицы... А если они промокнут?
— Ты их на солнце высушишь.
— Я высушу, а они порвутся.
— Ну, если порвутся, ты их починишь,— не унималась синичка.
— Ты научишь...— обиделся мальчик.— Начну починять да уколю себе палец...
— А ты надень наперсток...
Мальчик рассердился. Такая маленькая, совсем незаметная птичка, а смеется над ним! Он схватил камень.
— Сейчас я тебя проучу...
Но в это время ноги его поскользнулись, и он упал в реку.
Синичка улетела.
Мальчик вылез из воды и лег на солнечную полянку. Он лежал и долго ругал синичку за то, что ему приходится сушить на себе мокрую одежду.
А синичка летала по кустам и посмеивалась над ним.

Лисица и колонки

На вершине высокой лиственницы жили колонки. Были у них маленькие дети. Повадилась ходить под лиственницу лиса. Придет и говорит:
— Колонки, колонки, вот я пришла. Сбросьте мне одного детеныша.
— Пошла прочь. Не дадим тебе наших детей,— отвечали колонки.
— Не дадите? А я все равно возьму.
— Где тебе нас на дереве достать!
— А вот и достану,— сказала хитрая лиса,— разбегусь, прыгну на облака и оттуда на вас упаду. А уж тогда не только ваших детенышей, но и вас самих съем.
Колонки испугались, поверили лисе и одного детеныша ей сбросили. Лиса подхватила его и в лес убежала. Сидят колонки на дереве, плачут.
На другой день лиса вновь пришла. Опять требует:
— Кидайте его быстрей, а то прыгну на луну, с луны к вам спущусь и всех вас съем.
Пришлось глупым колонкам еще одного детеныша лисе отдать.
Загрустили колонки, плачут. Прилетели журавли, сели на лиственницу, спрашивают:
— Бы чего плачете?
— Лиса повадилась к нам ходить. Пугает, детенышей наших уносит.
— Как же вас лиса пугает?
— На дерево грозится прыгнуть и всех нас съесть. Засмеялись журавли:
— Никогда лиса на дерево не залезет. Да она выше березового пня и не прыгнет. А если еще будет вас пугать, вы ей скажите: «Ну-ка, прыгни» — и посмотрите, что получится.
Журавли поднялись с дерева и низко полетели вдоль косогора. Колонки сидят, лису ждут. На другой день лиса прибежала, запыхалась, детеныша требует.
— Кидайте его поскорей, а то мне сегодня некогда,— сказала лиса и облизнулась.
Колонки сидят и молчат, на лису испуганно косятся.
— Ну чего же вы?— торопит лиса...— А то вот прыгну на дерево — худо будет.
Тогда колонок-отец набрался смелости и говорит:
— Прыгни попробуй...
Лиса от злости хвостом замахала, разбежалась, все силы напрягла, но выше березового пня не прыгнула... Упала и лежит.
Колонки глядят на нее и смеются. Стыдно стало лисе, начала она вокруг дерева бегать. Долго ли, мало ли бегала, спрашивает колонков:
— Кто вам сказал, что я лазить по деревьям не умею?
— Журавли сказали.
— А где они?
— Вниз по косогору улетели.
«Ну ладно же. Я с ними рассчитаюсь»,— подумала лиса и побежала журавлей искать. Долго ли, мало ли бежала, видит: низко летят журавли. Позади них закат полнеба захватил. Крикнула лиса:
— Оглянитесь, журавли, пожар! Бежим ко мне в нору спасаться.
Лиса побежала. Журавли за ней полетели. Прилетели к норе. Стали спорить, кому вперед в нору лезть.
— Лезьте вы,— сказала лиса,— а я у входа стоять буду; если большой пожар сюда дойдет, я вам крикну.
Посовещались журавли и полезли в нору. Лиса тут же у входа села.
— Ну-у... что вы сказали колонкам?— ехидно спросила лиса.— Что-то вы теперь скажете?
Журавли говорят:
— Чего уж теперь говорить. Виноваты. Ты хоть дай нам перед смертью на свет взглянуть, хотя бы из-под твоих ног.
Лиса не выдержала, подняла одну ногу. Журавли собрались будто на свет глядеть, а сами как навалились на лису, столкнули ее и улетели. Два молоденьких журавля не успели улететь: лиса выход им загородила.
— Вот я вам покажу свет,— сказала лиса.
— Ты на нас не сердись. Хочешь, мы тебя на крыльях перенесем через море и ты всю стаю догонишь?— сказали молодые журавли.
— Ладно, несите,— согласилась лиса.
Оба журавля присели, соединили крылья между собой, лису на них посадили и полетели. Летели, летели, прилетели к морю. Наверху небо, внизу вода. Залетели журавли на середину моря. Над самым глубоким местом разлетелись в стороны. Лиса упала в море и утонула.