материалы для чтения 2 класс
материал по русскому языку (2 класс) на тему

                                       Весна                         Р. Сеф

   В каждом человеке               Но когда прохожий

   Прячется весна                      В хмурый день, дождливый

   Если ты печален,                   Закричит  «ку-ка-ре-ку!»,

   Значит, спит она.                   Как петух счастливый,

         Если вдруг он запоёт

         В зимний вечер в стужу, –  

         Это значит, в нём весна

         Вылезла наружу.

   Весенние воды           Ф. Тютчев

  Ещё в полях белеет снег,            Они гласят во все концы:

  А воды уж весной шумят –         «Весна идёт, весна идёт!

  Бегут и будят сонный брег,         Мы молодой весны гонцы,

  Бегут, и блещут, и гласят…        Она нас выслала вперёд».

Весна идёт, весна идёт –

И тихих, тёплых майских дней

Румяный светлый хоровод

Толпится весело за ней!

Лучше всех                 Р. Сеф

Потихоньку снег сошёл,

Почернел и стаял,

Всем на свете хорошо:

В роще – птичьим стаям,

На деревьях – лепесткам,

Клейким и пахучим,

В синем небе – облакам,

Лёгким и летучим.

Лучше всех на свете – мне,

По сырой тропинке

Я бегу, лицом – к весне,

Промочив ботинки.

Подснежник         П. Соловьёва

  В саду, где берёзки столпились гурьбой,

  Подснежника глянул глазок голубой.

  Сперва понемножку зелёную выставил ножку,

  Потом потянулся из всех своих маленьких сил

  И тихо спросил: «Я вижу, погода тепла и ясна;

  Скажите, ведь правда, что это весна?»

Черёмуха                   С. Есенин

Черёмуха душистая

С весною расцвела

И ветки золотистые,

Что кудри завила.

Кругом роса медвяная

Сползает по коре,

Под нею зелень пряная

Сияет в серебре.

А рядом у проталинки,

В траве, между корней,

Бежит, струится маленький

Серебряный ручей.

Черёмуха душистая,

Развесившись, стоит,

А зелень золотистая

На солнышке горит.

Ручей волной гремучею

Все ветки обдаёт

И вкрадчиво под кручею

Ей песенки поёт.   

                  ***                        А. С. Пушкин

Гонимы вешними лучами,

С окрестных гор уже снега

Сбежали мутными ручьями

На потоплённые луга.

Улыбкой ясною природа

Сквозь сон встречает утро года;

Синея блещут небеса.

Ещё прозрачные леса

Как будто пухом зеленеют.

Пчела за данью полевой

Летит из кельи восковой.

Долины сохнут и пестреют;

Стада шумят, и соловей

Уж пел в безмолвии ночей.

                Весь дом – волшебный

Весь дом – волшебный у меня:

Стул превращаю я в коня

И на лихом коне

Скачу в пещеру под столом,

Где мой дружок, весёлый гном,

Тоскует обо мне.

Мы вместе с ним спешим туда,

Где светит лампочка-звезда

Над ковриком-рекой,

И, выплыв из глубоких вод,

У кочки-тумбочки нас ждёт

Малютка водяной.

Нам очень весело втроём.

Мы песни звонкие поём,

Резвимся на песке.

Мы ищем клад ночной порой

В краю, где шкаф стоит горой.

Мы плещемся в реке.

Там, где портьера-водопад,

Мы на окне сажаем сад –

В горшок сажаем мак.

Мы ходим кукол забавлять…

Вот почему меня гулять

Не выгонят никак!

                                                         В.Лунин

                               Дом

Дом построили для всех.

Пришёл осёл,

переделал в хлев.

Коза уставилась,

Козе не понравилось.

Говорит козлу:

– Бери пилу,

Давай разбирай –

Будет сарай.

Делать нечего,

Сделали к вечеру.

Пёс пришёл поутру –

Переделал дом в конуру.

Ушёл пёс, инструмент унёс.

Пришёл сурок:

–  Вход широк! –

Переделал вход.

Пришёл крот.

Прорыл ход,

Закрыл вход,

Сам там и живёт.

Вот.

                      Э.Мошковская

С. Бабушкина                                    

*   *   *

Вселенная была погружена в молчанье,

Мерцали звёзды изредка во мгле.

Но час пришёл – узнало Мирозданье,

Что Божий сын родился на Земле.

В покой и холод, что царил повсюду,

Волшебной радугой явилась весть

Благая. «Ах, какое это чудо, -

Одна звезда другой сказала. – Есть

Теперь среди космических просторов

Планета, где сама Любовь живёт!»

«Да, да! – другая тему разговора

продолжила. – И всё вокруг поёт!

Признаться, я совсем ещё не знаю,

Что есть Любовь. Но, кажется, она

Живая, тёплая, чудесная такая!

Как счастлив тот, кому любовь дана!»

В ответ вздохнула звёздочка-сестрица:

«А знаешь, стоит верить нам тогда,

что и до нас с Земли Любовь домчится,

пусть даже через многие года…»

На что звезда-подружка отвечала:

«Да, ты права! И к нам любовь придёт!

Конечно же! Ведь Божий Сын сначала

В сердцах землян святой огонь зажжёт.

И лишь когда сквозь бури и ненастья

Они огонь тот в душах сберегут,

Узнают люди истинное счастье».

«Да, да. Тогда и к нам они пошлют

Лучи Любви Божественной! И надо

Нам только ждать и верить в волшебство».

И две звезды, что оказались рядом,

Встречали дальше молча Рождество.

Дом гнома, гном – дома!

Стоит в лесу тесовый дом,

Дом гнома!

А в нём живёт весёлый гном,

Гном – дома!

Он кормит белок шишками,

За стол садится с мишками,

С пушистыми зайчишками,

Да с мышками-норушками!

Он делится игрушками

С кукушками-болтушками,

С енотами и с дятлами,

С смешными лягушатами

Он делится орешками

С косулями, с олешками,

С кротами кропотливыми,

С бобрятами смешливыми.

Последним зимним яблоком

Он поделился с маленьким,

Совсем озябшим зябликом!

Но сказками-побасками,

Книжками-раскрасками,

Длинными былинами,

Шутками-малютками,

Сладкими загадками

Он делится с детишками,

С девчонками, с мальчишками!

Стоит в лесу тесовый дом,

Дом гнома!

А нём живет веселый гном,

Гном – дома!

Откройся, дом тесовый,

Пусть выйдет гном весёлый!

Если я был бы

Если я был бы маленький-маленький гном,

Я б умывался каплей одной дождя,

Я бы на божьей коровке ездил верхом,

 Удочку прятал в дырочку от гвоздя.

Я под дверями бы запросто проходил,

Мне бы комар казался большим орлом,

Блюдце – широким озером, если б я был…

Если б я был маленький-маленький гном.

Я бы ни папу, ни маму обнять не мог,

Разве мизинчик, и то – не наверняка,

Я бы в испуге шарахался из-под ног

Даже полуторамесячного щенка.

Если бы мне подарила конфету «Полет»

Тетя, которая очень любит меня,

Я бы конфету эту ел целый год,

Фантик один разворачивал бы полдня.

Чтоб написать короткое слово «привет»,

Я бы с неделю ворочал вечным пером…

(Эти стихи я писал четырнадцать лет,

Я ведь и есть маленький-маленький гном.)

                                Шэл Силверстейн

Грустный гном

По весёлой наковаленке

Дождь постукал и затих.

Что ты плачешь, гномик маленький?

Заходи в наш добрый стих.

Здесь живут смешные сказочки,

Им по многу-многу лет.

На столе в хрустальной вазочке

Горка яблок и конфет.

Фея с ласковой улыбкою

Встретит гнома у ворот.

В сердце золотою рыбкою

Радость светлая плеснёт.

Только доброе пророчится,

Только счастье впереди.

Плакать больше не захочется.

Не стесняйся, заходи!

Гномы

Когда я проснулся, была тишина.

Вдруг звонкая песенка стала слышна:

«Скорей подымайся,

Скорей одевайся!

Ну сколько же можно лежать?

Мы здесь, за стеною,

Под старой сосною,

До нас так легко добежать!»

Взглянул я в окошко. Там роща спала.

А песня меня всё звала и звала:

«Ты выйди из дома.

Зовут тебя гномы

В свой замок на древнем холме.

В горелки и салки, в лапту и скакалки

Мы будем играть в полутьме.

Сметану, творог,

С вареньем пирог

И вкусный, как мёд, ананас,

Малиновый джем,

Орехи и крем

Ты сможешь отведать у нас!»

Услышав про это, я тотчас вскочил,

Решив к ним наведаться,

Но

Пока в башмаки я ногами попал,

Звук песенки этой куда-то пропал

И глянуло утро в окно.

А из лесу слышалась, словно капель,

Малиновки тихая трель.

Гном и белка

Маленький гном –

Старый житель лесной –

Сел на грибок

Под зелёной сосной,

Сел и глядит –

Удивляется!

Кто это сверху

Бросается?..

Шишки летят,

 А сквозь ветки блестит

Черный глазок, -

Это белка шалит!

«Белка-шалунья,

Я шишки люблю!

Больше бросай,-

Я мешком их словлю!

Белка смеется:

«Умаешься!

Разве за мной

Угоняешься?..»

Глафира Галина  

Дом гнома, гном – дома!

Стоит в лесу тесовый дом,

Дом гнома!

А в нём живёт весёлый гном,

Гном – дома!

Он кормит белок шишками,

За стол садится с мишками,

С пушистыми зайчишками,

Да с мышками-норушками!

Он делится игрушками

С кукушками-болтушками,

С енотами и с дятлами,

С совой, обросшей патлами!

Он делится орешками

С косулями, с олешками,

С кротами кропотливыми,

С бобрятами смешливыми.

Последним зимним яблоком

Он поделился с маленьким,

Совсем озябшим зябликом!

Но сказками-побасками,

Книжками-раскрасками,

Длинными былинами,

Шутками-малютками,

Сладкими загадками

Он делится с детишками,

С девчонками, с мальчишками!

Стоит в лесу тесовый дом,

Дом гнома!

А нём живет веселый гном,

Гном – дома!

Откройся, дом тесовый,

Пусть выйдет гном весёлый!

Брусничный гном

                                                             И.Токмакова

1. Под кустом брусничным

Жил да был когда-то

Гномик симпатичный,

Гномик бородатый.

2. Собирал он шишки           6.   Гномик удивился                

На лесной опушке.                  И, тряхнув бородкой,            

Славно пёк коврижки             Тут же удалился                        

На сосновой стружке.             Бодрою походкой.                  

3.   И под шелест вишни,       7.   Куст привял брусничный

И под плач метели                  И к земле пригнулся.

Всё играл чуть слышно          Гномик симпатичный

На своей свирели.                   Больше не вернулся…          

4. Как-то раз сорока               8.   Если звук знакомый        

Рассказала гному,                    Вдруг услышишь летом,          

Что неподалёку                       Знай, что это гномы    

Гномик незнакомый               Свиристят дуэтом!      

5.  Под кустом черничным          

Возле старой ели

Так же преотлично

Шпарит на свирели.

           Ежинки

Смотрит ёжик в небеса:

Это что за чудеса?

В небе ёжики летают,

А возьмёшь в ладошки – тают.

Ёжики-ежинки –

Белые снежинки.

                  ***

Мурка шубку прилизала,

Новый бантик повязала.

А ещё нашлись у кошки

Рукавички и сапожки.

Улыбнулась Мурочка:

Я теперь снегурочка.

                   Лунный зайчик

Только день затихнет шумный,

Солнце скроется за лес,

Как на землю зайчик лунный

Опускается с небес.

Лунный зайчик не боится

Заблудиться в час ночной:

На снегу он – серебрится,

На траве блестит росой.

Осторожно он крадётся

По тропинкам тишины.

А когда ресниц коснётся –

Сказка к нам приходит в сны.

                                     Зима

Жили-были в тучке точки:

Точки-дочки и сыночки –

Двадцать тысяч сыновей!

Двадцать тысяч дочерей!

Сорок тысяч белых точек-

Сыновей и точек-дочек

Сразу за руки взялись

И на землю понеслись.

А Звезда говорит

-Что вы обгоняете?

От меня,- говорит, -  

Землю заслоняете!

Расступились точки-дочки,

А звезда стоит в платочке:

- Ой, я дальше не пойду!

Ой, я с неба упаду!

Сорок тысяч белых точек –

Сыновей и точек дочек

Сразу за руки взялись,

Снова на землю неслись.

А Луна говорит:

- Что вы обгоняете?

От меня, - говорит,

- землю заслоняете?

Расступились точки-дочки,

А Луна стоит в платочке:

- Ой, боюсь, боюсь, боюсь,

Нет уж, я уж остаюсь!

Сорок тысяч белых точек –

Сыновей и точек-дочек

Сразу за руки взялись

Снова на землю неслись.

И спустились точки-дочки –

Точки-дочки и сыночки

И садились на лесочки,

на садочки, на кусточки,

на болота, на песочки,

и на горки, и на кочки,

на дороги, на дома…

Ой, зима, зима, зима!..

                                                                     Э. Мошковская

         *  * *

Сколько шапок

разных – разных!

Синих, красных,

Чистых, грязных!

В разных шапках

много разных-

Даже грустных

и прекрасных!

Снег посыпал

густо-густо

И засыпал

грустных-грустных…

Нет ни грустных,

Ни ворчливых-

Много белых

И счастливых!

                   Эмма  Мошковская

Зимой под подушкой

Зимой

У меня под подушкой

Помещается лес с кукушкой,

И с ручейком,

И с лягушкой,

И с лесниковой избушкой…

И чего только нет

Под подушкой!

Даже велосипед –

Под подушкой!

И качу я знакомой опушкой

Сам у себя под подушкой…

                                 Эмма Мошковская

Звёздный кузнец

Лачуга чёрная стоит

В лесу, где нет людей,

Как будто выстроил её

Волшебник – чародей.

Слышны в округе стук, и бряк,

И звон, и лязг, и гром.

А может, это великан

Грохочет молотком?

Но ты не бойся, приходи

И смело дверь открой –

Тебя у двери встретит Марк,

Кузнец, приятель мой.

Стоит над крышей чёрный дым.

Весь день меха пыхтят,

И звёзды роем золотым

До потолка летят.

Я знаю тайну звёзд ночных,

Её открою вам:

Куёт в лачуге старой их

Кузнец по вечерам.

И если в небе ни звезды

И мрак вокруг разлит,

То, значит, в эту ночь кузнец

Устал и крепко спит.  

Бранко Чопич

          ***

Чудная картина,

Как ты мне родна:

Белая равнина,

Полная луна.

Свет небес высоких,

И блестящий снег,

И саней далёких

Одинокий бег.

Афанасий Фет

                    ***

Снег, да снежные узоры,

В поле – вьюги разговоры,

Холод, полутьма…

День – коньки, гора, салазки…

Вечер – бабушкины сказки…

Вот она – зима!

Иван Косяков

***

Родился Свет, родился мир,

Надежда к нам пришла.

Родился Свет, родился Мир

Любовь и красота.

Тихо Любовь

                  в колыбели расцветает

Ангелов крылья

                       её оберегают.

Только Свет

                лучится из сердец

                                          небеснозолотой.

Только мир,

                и это с нами вновь

                                    божественный покров.

Здешние сказки

Вуд мечтает о полётах

Утро выдалось просто восхитительное. Здоровское такое утро – свежее, ясное, чуть прохладное, как и положено быть утру в осенней тайге. С берёз и осин порхали жёлтые листья, и лосёнок Вуд сначала немножко побегал по лесу и попробовал ловить эти листья себе на голову. То есть немножко как будто пободался с листопадом – единственно от радости жизни. Потом он улёгся на мягкую лесную подстилку – на мох и прохладные жёлто-розовые листья, с зелёными прожилками. Взял один листочек и стал его рассматривать очень подробно. Лист как лист, круглый, ярко-жёлтый, чуть погрызенный с одной стороны червячком-листоедом. Вуд опять посмотрел вверх – на него планировали листья. Подул ветерок, и листьев стало вдруг очень много, как будто такая осенняя метель собиралась упрятать Вуда в жёлтый сугроб.

Он радостно вскочил на все четыре ноги и вдруг заметил, что среди листопада мелькнула другая летучая тень, потемнее, с рыжеватым отливом на коричневой шерсти.

– Ого, Астрик! – Вуд помотал большой головой, - я тебя увидел, но уже потерял! Ты где?

– Привет, Вуди! – большая белка-летяга спланировала на ветку рядом с лосёнком. – Отличное утро, просто супер! Ты в порядке?

Вуд помолчал, раздумывая, как поточнее выразить другу то, что он чувствовал в это утро.

– Слушай, Астрик, как ты здорово – с дерева на дерево… Конечно, я давно тебя знаю, и ты всегда так – ловко. Но сегодня как-то всё по-другому. Сегодня ты… Ну вот видишь эти листья? Они отрываются от веток и кружатся в воздухе, пока не упадут на землю. И ты как вроде этот лист – так красиво, плавно, а главное долго – будто летишь. И из-за тебя ещё красивее всё… Не знаю, что сегодня произошло, но мне так сильно, так сильно хочется тоже хоть немножечко полетать!

– Да ладно, Вуди! Пойдём к озеру. Ты же знаешь, если посидеть на берегу, то обязательно придут в голову хорошие мысли!

Астрик пристроился на спине Вуда, привстал и шутя приложил лапу козырьком к глазам:

– Капитан, озеро – по курсу! Вперёд!

По крутой каменистой тропинке, оставляя копытцами глубокие ямки в земле, лосёнок с бельчонком на спине устремился вниз с горы. Туда, где сквозь густые заросли ёлок и кедров мелькало что-то большое, голубовато-синее. Небо-не небо, вода-не вода, а какой-то небывалый мир, что-то такое, чему и название трудно было подобрать. Оно было огромным и очень добрым, совершенно безопасным, но странно волнующим, как тайна. А главное – живым, самостоятельным существом, с которым можно было разговаривать, задавать ему разные вопросы. И оно всегда отвечало – безмолвно, но очень понятно.

Ответом было чувство, возникающее внутри. О чувствах всегда трудно говорить. Оно ведь у каждого своё, да? Впрочем, и вопросы у каждого свои, тем более, если задавать их молча…

Вуд знакомится с медвежонком Слайком

Но сегодня и вправду был необычный день. Друзья оказались на песчаной полоске у самой воды, и почти сразу Вуд остановился. От удивления. Он даже с озером забыл поздороваться, как делал это каждый день. Просто и вы бы удивились, если бы увидели на большом камне, который весь почти находился в воде и лишь самым краем цеплялся за поваленное на берегу заросшее мхом дерево, белого медвежонка, задумчиво смотрящего вдаль.

– Ого! – сказал Вуд. Негромко, правда, только для Астрика. Или даже для самого себя. Или для озера – вроде как вопрос задал: «Что это означает?»

Астрик  немедленно подпрыгнул и со спины Вуда перескочил на большую пихту, откуда спланировал на кедр, растущий почти рядом с тем самым большим камнем, который почти весь находился в воде. Он быстро переместился на самую нижнюю ветку кедра и перебрался на тот её конец, что почти навис над камнем… Вы понимаете, как ему хотелось поближе рассмотреть то, чего здесь никогда не было.

Он тянулся, тянулся, но так как находился сзади и выше медвежонка, то рассмотреть его мог только со спины и сверху – видел макушку, поросшую светлой шерстью, а между аккуратными круглыми ушками – непокорный вихор, который явно никогда не приглаживался никакой расчёской. А хотелось увидеть мордочку! Ещё точнее – выражение этой мордочки. Тогда, может быть, кое-что стало бы понятнее. Но увидеть мордочку никак не удавалось. Астрик продвинулся ещё немного по ветке, ещё немного, и… конечно, сорвался в воду.

Шлёп!!! Брызги воды фонтанчиком окатили медвежонка. Тот подпрыгнул от неожиданности, но на удивление быстро оказался в воде. И вот уже Астрик, который (как-то так получилось) совсем не умел плавать, сидел на камне и отряхивался. А медвежонок тоже сидел рядом, уже не такой задумчивый, и с интересом разглядывал спасённое существо.

И так они ещё какое-то время смотрели друг на друга молча. Но тут Вуд, который успел несколько раз зажмурить и широко раскрыть глаза, подошел к камню и произнёс:

– Простите! Добрый день! Какая хорошая погода! То есть, вы кто? Извините, я вас тут никогда не видел! И вообще… Таких, как вы, не бывает! Хотя вы здорово плаваете! Ой, я что-то не то говорю… В общем, здравствуйте!

Белый медвежонок не удивился. Он вообще был какой-то спокойный и уверенный в себе, хотя этот вихор между ушек говорил о чём-то ещё… о другой какой-то черте его характера. На Вуди он взглянул доброжелательно и сразу ответил:

– Здравствуйте! Я здесь впервые. Слайк – так меня зовут.

Следующие два часа новые знакомые втроём уже сидели на камне, глядя на солнце, которое на другом берегу озера постепенно приближалось к странно вытянутой горе, силуэтом похожей на лежащего рыцаря. Слайк рассказывал.

История его, в общем, была не такая длинная, но дело в том, что рассказ медвежонка часто прерывался вопросами Астрика и восклицаниями Вуда.

*   *   *

Дело сводилось к тому, что Слайк, который жил в Арктике (что это за место, ни Астрик, ни Вуд себе не представляли вначале, но когда Слайк сказал, что там всегда снег и мороз, то вроде бы всё стало понятно), с самого рождения начал ходить не как все медвежата. Почти всё время он смотрел в небо и разглядывал пролетающих птиц и облака.

Мама сначала просто просила его смотреть под ноги, но однажды задала вопрос:

– Сынок, почему ты всё время смотришь вверх?

В этот момент Слайк впервые понял, что он хочет летать. Больше всего на свете. И ничего другого он не хочет.

И тогда папа сказал, что, если так, то, конечно, надо что-нибудь придумать. Но пришлось немного подождать, потому что папин знакомый большой орёл Дронт не так часто прилетал к ним в гости. Но однажды он прилетел. И папа подвёл к нему Слайка и сказал:

– Прошу тебя, Дронт, покажи ему землю с высоты птичьего полёта. Он родился не таким, как все. Может быть, в полёте он обретёт то, что ему очень необходимо и без чего он не станет тем, кем должен быть.

И Дронт после того, как были рассказаны все новости и выпит весь чай с плюшками, взял осторожно Слайка огромными лапами за спинку и без разбега, широко взмахнув громадными крыльями, поднялся вверх.

Они, в общем, не собирались никуда улетать. Но так получилось, что как раз в это время подул такой сильный ветер, что Дронт со Слайком в лапах никак не мог ему противиться и полетел туда, куда ветер дул. Так они оказались на этом озере. Здесь Дронт его оставил, потому что… ну, словом, Слайк его попросил. Ему, Слайку, показалось, что для чего-то нужно здесь остаться.

В этом месте Вуд и Астрик немножко не поняли, но переспрашивать не стали. Мало ли кому что говорит внутренний голос… Никогда не расскажешь всего, что внутри. Да и не надо.

Про закат и Мирюэль

Главное-то было в том, что как раз в это утро Вуд тоже понял, что ему без полёта дальше просто ну никак! Но поднять в воздух его, лосёнка, не смог бы даже такой большой орёл, как Дронт. А больше этого орла птиц просто не бывает. Говорят, когда-то раньше жили летающие драконы, да где же их сейчас найдёшь, чтобы поднять Вуда в воздух?

– Вуди, не расстраивайся! – Астрик подпрыгнул, ухватился за ветку кедра и повис на ней, показывая всем свои кожаные перепонки между лапками.  – У меня крылья маленькие, да и не крылья это даже… Я бы, знаешь, тоже полетал повыше.

– Ты всё-таки почти летаешь. С дерева на дерево, с макушки на макушку. Как солнечный зайчик, когда быстро передвигаешь зеркальце. Почти летаешь. Ты много видишь сверху.  Ты знаешь, как оно всё выглядит оттуда. И Слайк – он уже видел. А я? Вы же не будете меня отговаривать. Вы же понимаете – дело не в том, что я увижу. Дело в чём-то другом. Не знаю, как объяснить. Но мне очень надо полететь.

– Ну да… Понимаю. – Слайк, безусловно, понимал Вуди больше всех. И Вуд это понимал и радовался, что его понимают. Но что делать-то, пока было непонятно.

–  О, Вуди! – Астрик чуть не свалился с дерева на головы друзей. – Я вспомнил! С макушки самого высокого кедра, который растёт на той горе, где весной цветут жарки… я видел однажды, точно видел! Такие большие, яркие, красивые, они порхали как листья с дерева! Это то, что надо, Вуди!

– Ты про что, Астрик?

– Я не знаю, как это называется. Там люди. Там летает такой большой, который гудит, а из него выпадают эти яркие лепестки и кружатся в воздухе. Я думаю, ты бы тоже мог так!

*   *   *

– Если это у людей… – Вуд не договорил. Прямо из заката, который разгорался на противоположном берегу озера, к ним скользнул словно мазок света, или  белое пёрышко, или солнечный зайчик, но другое – легче и светлее, почти без очертаний… Появление Этого никогда нельзя было предугадать, но сразу становилось необыкновенно хорошо. Дружелюбно. Тепло внутри. И хотелось что-то такое сделать, совсем необыкновенное – запеть песню или нарисовать рисунок, или просто побежать к кому-то, чтобы вместе покувыркаться в траве.

– Мирюэль! – выдохнул Вуд и даже засмеялся от радости. – Ну, Мирюэль, а мы только что.. как раз о тебе.. то есть, без тебя никак… В общем, здорово, что ты прилетела к нам именно сейчас!

Мирюэль, которая оказалась белой горлицей, уже стояла на камне и приветствовала Слайка. При этом Вуду показалось, что они  давно знакомы. Более того: у них так много общего, что им вовсе не были нужны те немногие слова, которыми они обменялись. Потому что они как-то так друг на друга смотрели…

– Здравствуй, Мирюэль! – Сказал Слайк.

– Здравствуй, Слайк! – сказала горлица. (Откуда она успела узнать его имя?) – Как прошёл перелёт? Ты не слишком утомился?

– Ну что ты… – Белый медвежонок даже немного смутился от этого простого вопроса. – Я же ничего не делал, просто летел.

– Тогда, если вы не торопитесь, мы  можем посмотреть на закат. Как раз наступает час заката. А потом поговорим обо всём остальном.

И Мирюэль развернулась на камне головкой к западу. Она поджала лапки и устроилась возле Слайка, касаясь лёгкими белыми пёрышками его светлой шерсти. И получилось, что они – Мирюэль и Слайк – словно слились на камне в одно светлое пятно.

Лосёнок Вуд стоял возле камня и тоже смотрел на закат. Рядом на ветке кедра устроился Астрик, и его рыжеватая шерсть словно светилась от тех красок, что разметались в небе.

Закаты на озере – о, это отдельный разговор! Дедушка Вуда, старый лось Гант говорил, что озеро это – не обыкновенное озеро, а какое-то… словом, не совсем обыкновенное. Вуд не всё понял, но получалось, что там живёт или присутствует Кто-то ещё… И Он вечерами рисует над озером закаты. И от этих закатов и случается то, что дедушка  называет нормальной счастливой жизнью, а Вуд никак не называл, но просто каждый день ему хотелось с утра до вечера скакать от радости,  петь песни, а теперь вот ещё и летать.

И ещё говорили в тайге, что если пойти на берег озера в час заката и очень внимательно смотреть на запад – до той самой минуты, пока солнце не скроется за горой, то обязательно сбудется твоё самое заветное желание.

Вы, конечно, догадались, о чём мечтал лосёнок Вуд, глядя на закат. А он, закат, в этот вечер был редкостно живописен. Розовое небо словно подсвечивалось от земли каким-то палево-оранжевым светом, и по нему будто огромной кистью были нанесены штрихи и линии разноцветных облаков – синих, малиновых, сиреневых, алых. И ещё от запада к камню, на котором устроилась четвёрка друзей, летели  золотые дракончики. Летели и таяли, летели и таяли…

 А солнце опускалось за гору всё ниже и ниже, алого цвета на западе становилось всё больше, а синий цвет над головой густел и темнел. И наконец, когда самая макушечка солнышка спряталась за гору, над ней загорелась большая яркая звезда.

*   *   *

И в этот момент произошло ещё два события.

Позади, откуда-то из глубины леса и одновременно словно с неба, начал бить колокол. Далеко, но звучно, и его удары разносились над озером и сливались с догорающим закатом и с этой первой яркой звездой над горой.

И почти сразу из глубины леса зазвучала музыка.

Точнее, это был тихий мелодичный свист, но как-то так он сливался и с закатом, и с ударами колокола из глубины тайги, и походил одновременно на пение скрипки и флейты, и на мерцание большой зеленоватой звезды над горой. А ещё он напоминал стрёкот кузнечиков в жаркий полдень на поляне и – почему-то – стремительный полёт Мирюэль над лесом, когда она сама напоминала взмах кисти с белой краской на кончике.

Астрик уже давно сидел на камне, прижавшись к другой лапе Слайка. А тот, как зачарованный, не мог шелохнуться – не удивляйтесь, ведь он-то видел и слышал это всё в первый раз!

Мирюэль заговорила не раньше, чем над озером угас последний удар колокола.

– Это Мятлик, – произнесла она. Для Слайка, конечно, потому что остальные, разумеется, не в первый раз слышали пение своего друга.

– Он кто? – шёпотом спросил медвежонок.

–  Суслик. Живёт на большой поляне и поёт на закате.

В сумерках, конечно, трудно было различить, но Вуду показалось, что горлица улыбнулась.

*   *   *

Над озером ещё слабо разливался свет, но небо уже потемнело, и рядом с первой яркой звездой показались звёзды поменьше, словно на небо слегка брызнули серебряной краской.

Медвежонок Слайк сошёл с камня и предложил:

– Может быть, немножко побегаем по лесу? Я ещё мало что видел здесь.

–  Да что же ты увидишь ночью? – удивился Астрик. – Ночью не надо бегать. Ночью надо сидеть у костра.

Вуд подтащил ближе к берегу сухой стволик тальника. Астрик тоже принёс из чащи несколько веточек. Достал из укромного места под камнем спички (вы понимаете – укромное, это чтобы не замочил дождь) и поджёг кусочек бересты. Этот горящий белый лоскуток он поднёс к сухим веточкам, сложенным шалашиком, и они сразу вспыхнули. А сверху Вуд пристроил свой стволик тальника, переломленный им надвое. Небольшой костёр ровно и весело заполыхал.

- Мирюэль… - Вуд почувствовал, что теперь может поделиться с горлицей своей проблемой. – Ты часто бываешь у людей. Астрик говорит, что у них есть что-то, в чём можно летать. Понимаешь, я такой большой. Слайка принёс орёл, а меня никакой орёл не поднимет. Мог бы поднять летучий дракон, да их давно не видно в наших краях. А мне очень, очень надо полететь. Ну, я не знаю… Ты такая родилась, для тебя летать – обычное дело. И Астрик немножко летает. И Слайк уже летал с орлом. А я ни разу, никогда, понимаешь?

Горлица по-прежнему сидела на камне рядом с костром, и от огня её оперенье стало розовым и чуть мерцало, как пламя.

- Вуд, - произнесла она. – Это легко. Это очень легко. Мы утром просто пойдём к людям и всё им расскажем. Вполне возможно, что завтра же – если погода позволит – ты уже увидишь землю с высоты.

- Ого! – крикнул Вуд. Он вскочил на все четыре ноги, а потом вскинул передние копытца и прошёлся по песку на двух задних ногах. И даже покружился немного, и потряс головой, а потом попрыгал на всех четырёх ногах.

Медвежонок Слайк принялся скакать вокруг Вуда, а бельчонок-летяга Астрик кружился над ними, перепрыгивая с одной низкой ветки на другую. В конце-концов все устали и опустились на тёплый песок возле костра.

- Не хочется домой, - сказал Астрик. – Вроде бы тихо совсем, а всё же что-то как будто и слышно. Шорох какой-то, что ли… Или шёпот? Это волны или лес?

- Надо идти. – Мирюэль произнесла это тихо, но так, что спорить с ней никто не захотел. – Ночью у озера своя жизнь. Не будем мешать.

Они тихонько пошли по тропинке вверх. Астрик опять пристроился на спину Вуда, а белый медвежонок Слайк, похоже, хорошо видел в темноте. Он бесшумно шагал за лосёнком, а над ним, не отступая, светлело пятнышко горлицы.

Как Вуд прыгнул с парашютом

Утро наступило удивительное. В общем-то, у Вуда таким бывало каждое утро с тех пор, как он себя помнил. Всегда был лес – зелёный или заснеженный. Всегда рядом был старый дедушка лось, всегда приходили друзья. А ещё были птицы, облака, цветы, озеро, ветер, ручьи и лесные поляны, светлые берёзы и высоченные тёмные кедры – всё, что он любил в мире. Днём было солнце, а ночью были звёзды. Где-то неподалёку жили люди, но до этих пор Вуду не приходилось с ними общаться. Как-то не случалось. Он слышал их жизнь и всегда её чувствовал как что-то очень большое и доброе. Почти как озеро, но немножко по-другому – трудно подобрать слова. Ну, в общем, люди были, и это было очень хорошо. От них как-то зависело его счастье, но Вуд не очень пока об этом задумывался. Счастье, оно ведь как? Если уж есть, то просто есть, и всё.

Но сегодня наступала другая жизнь.

Вуд стоял среди осин, и его всего осыпал золотой дождь листьев. «Мирюэль!» - тихонько позвал он куда-то вверх. И почти сразу среди солнечных золотых пятнышек словно невидимой кистью нанесли белый мазок. Горлица уже сидела на ветку рядом с Вудом.

- Все готовы? – Она произнесла эти простые слова спокойно и тихо, и Вуд сразу тоже успокоился, потому что всё-таки он не первый день знал Мирюэль. Из кустов вышел Слайк, его белая шубка была покрыта рыжими еловыми хвоинками и начинала уже приобретать зеленоватый оттенок. Все художники знают, что белый цвет всегда приобретает оттенок того, что находится вокруг. А вокруг находилась тайга, в которой хоть и сыпали золотым дождём осинки и берёзы, но всё-таки основным цветом был цвет хвои. А этот цвет во всякое время года один – зелёный.

Астрик бесшумно спикировал на соседнюю ветку, но не удержался от возгласа:

- Всем привет! Да чего вы такие торжественные?

Вуд сдержанно пританцовывал всеми четырьмя копытцами.

- Я тоже волновался, пока дядя Дронт с папой пил чай, а я ждал на берегу, - произнёс Слайк. – Ну, ещё бы не волноваться. Я понимаю.

Вуд знал, что Слайк его понимает. И Мирюэль понимает. И от этого ему стало хорошо-хорошо. Он схватил зубами мелькнувший перед глазами жёлтый листок и немножко потряс головой от восторга. Все засмеялись и тронулись в путь по едва заметной в кустах тропке.

*   *   *

Идти пришлось недалеко. Через два перевала (подняться наверх два раза и два раза спуститься вниз) уже было видно сквозь деревья большое свободное пространство.

- Мирюэль, давай постоим немного! – Вуд хотел просто немного постоять и к чему-то приготовиться. Как приготовиться, он не имел понятия. Но все остановились.

Сквозь деревья стала видна большая поляна. Не просто большая. Бескрайняя. То есть она начиналась недалеко от них, а конца видно не было. Чуть в стороне стоял высокий шест на растяжках, а на нём развевался на ветру большой разноцветный лоскут. Ещё стояла небольшая клетчатая будочка. И прямо в землю были воткнуты красные флажки – их череда уходила куда-то туда, к невидимому другому краю поляны.

А по самой поляне двигался самолёт. Вуд, хоть и жил на свете всего несколько месяцев, это слово, конечно, не раз слышал от дедушки. Вот только увидел он самолёт первый раз. И немного оробел. Потому что в лесу не было никого, хоть сколько-то похожего на это явно живое существо. То, что самолёт живой, Вуд понял сразу. Впереди у него что-то крутилось, огромные крылья чуть покачивались, а круглые лапы крепко упирались в землю.

Самолёт остановился неподалёку. На боку туловища открылась дверь, и изнутри на поляну повыпрыгивали люди. Мирюэль скользнула по воздуху и как-то сразу оказалась на плече одного из них. Она склонила головку и что-то проговорила, неслышное от того места, где стоял Вуд. Лицо человека просветлело. Он рассмеялся, и Вуд услышал весёлый возглас:

- Ого! Где же он?

*   *   *

В этот момент Вуд почувствовал, что он всего лишь маленький лосёнок, житель леса, что самолёт и этот человек – существа из другого мира, куда ему, может быть, соваться совсем не надо. И он как бы немного попятился. Но стоящий рядом Слайк вдруг положил ему на плечо свою зеленоватую лапку, а рыжий бельчонок Астрик, сидящий у него на спине, погладил Вуда по шерсти, чуть приподнявшейся на загривке. И тогда Вуд вышел из кустов прямо на поляну, под чистое высокое небо, и произнёс, глядя на весёлого человека:

- Здравствуйте. Я Вуд. И я хочу летать.

Потом он рассказывал, что страшно ему не было вовсе. Весёлый человек оказался лётчиком, который и поднимал в воздух самолёт. Самолёт оказался машиной, то есть не вполне живым существом, без лётчика он не мог ничего. Лётчика звали Саша. Он позвал своего друга. Этот другой человек по имени Валера много чего объяснил Вуду про самолёты и парашюты.

Он рассказал, что им иногда приходится не только прыгать с парашютом самим, но и сбрасывать с неба грузы, поэтому, конечно, для Вуда найдётся подходящая подвесная система. Объяснил про то, как парашют раскрывается. Про ветер. Про то, как встречать землю – надо обязательно развернуться в подвесной системе к ней лицом и встать на неё всеми четырьмя ногами.

Но главное – Вуд почувствовал, что его желание летать принимается здесь как самое естественное. Но в то же время в этом всём есть нечто особенное, и теперь все они, и он, Вуд, в первую очередь, к этому особенному причастны. Они как бы становятся своими в мире, где летают самолёты и порхают яркие цветные парашюты. Словно бы прыгать с парашютом – это самое настоящее серьёзное дело. Если, конечно, ты выбрал это дело сам.

*   *   *

- Ну что, готовы? – Валера переглянулся с Сашей, они даже подмигнули друг другу и обменялись улыбками, как паролем. А потом произошло ещё более удивительное. Саша подошёл к Слайку и коснулся рукой его головы, точнее, того непокорного вихра между круглыми ушками. И при этом произнёс каким-то особенным голосом, обращаясь к Мирюэль:

- Точно. Он.

После этого они с медвежонком взялись за руки и вошли в самолёт. А Валера тем временем натягивал на Вуда какую-то сложную конструкцию из ремней и пряжек. Пряжки перезванивались, этот звук чем-то напоминал звон колокола над озером. Вуд немного ошалел, когда его крепко стянули ремнями, приспособив на спине тяжёлый упругий ранец.

Он знал, что полёт – его полёт под куполом парашюта – будет длиться всего две или три минуты. И пока самолёт рулил по поляне, старался не встречаться взглядом с Валерой, чтобы не показать, как он взволнован и смущён.

Ну, ещё бы! Вот так, в одночасье, из тайги – в небо! Ещё вчера он думал, что это невозможно, и вдруг – раз, и Слайк, и Мирюэль, и Саша с Валерой! И вот он уже летит в самолёте!

Вуд посмотрел в круглое окошко. Земля уже уходила вниз, почему-то наклонённая боком. Солнце врывалось то в правый, то в левый иллюминатор. Мотор громко гудел, стена самолёта, которой Вуд касался спиной, дрожала от напряжения и – казалось ему – от восторга.

В какой-то момент Вуд перевёл взгляд в кабину лётчика и чуть-чуть удивился: рядом с Сашей во втором пилотском кресле сидел Слайк в таких же, как у Саши, наушниках, и так же, как он, держался за блестящую чёрную ручку управления.

Потом Валера встал и распахнул дверь самолёта. Наклонился к Вуду, коротко и внимательно взглянул ему в глаза, будто спросил: «Ты готов?» И Вуд понял, что долгожданная минута наступила, что всё идёт правильно и будет просто замечательно.

Он встал с железной скамейки и подошёл к открытой двери. Ветер свистел и мешался с гулом мотора. Земля плыла далеко внизу, вся зелёная и голубая. Вон озеро… А над большим полем, в центре которого крестом расстелены большие брезентовые полотнища, движется белая точка, как мазок белой краски невидимой кистью… Мирюэль.

*   *   *

«Пошёл!» - Валера кивнул, и Вуд всеми четырьмя копытами оттолкнулся от пола и ринулся в небо.

Об этом рассказывать трудно. Вначале, в самые первые мгновенья, ты словно попадаешь в середину бури. Но вдруг лёгкий толчок, и сразу тишина, а высоко над головой – яркий огромный цветок, упругий от ветра.  На фоне синего-синего неба… Небо безгранично, его видно во все концы будто бы сразу на всей земле. Нет привычного леса и гор, ничто не загораживает это бескрайнее огромное синее небо, и ты – в середине его.

 И вот ты, едва успев оглядеться и глотнуть этой бескрайности, этой невесомости, этой причастности небу, едва успев почувствовать себя птицей, вдруг понимаешь, что земля уже быстро движется навстречу и надо готовиться к встрече с ней. И успеваешь встретить её всеми четырьмя копытцами, и даже не упасть, а лишь слегка пробежаться по зелёной траве, волоча за собой погасший цветок-парашют… И только теперь повалиться на спину в траву и цветы для того, чтобы ещё раз взглянуть в глаза неба – того неба, в котором ты только что побывал. А это, согласитесь, уже совсем другое небо.

- О, Вуди! – Астрик сидел рядом, сложив на груди лапки ладошками друг к другу. – Какой ты молодец! Я так рад за тебя! Ты так смотрелся снизу, как герой! Правда-правда! Ты же совсем без крыльев, только над головой этот цветок, а ты нисколько не побоялся! Ты такой большой, и ты смог, на самом деле смог!

- Тише, Астрик! – Вуду хотелось сидеть в траве и молчать. Но было ещё что-то, о чём надо было обязательно рассказать другу.

- Ты видел Слайка? Он в кабине самолёта с Сашей, он совсем как лётчик, представляешь?

- Да, Мирюэль рассказала, что у Слайка это… предначертание. Так, кажется, это называется. Короче, он был рождён для того, чтобы летать. И теперь будет лётчиком. Поэтому он и оказался здесь. А ветер и Дронт – это специально, чтобы он здесь оказался. Ну, вроде бы я так понял…

- Ну ничего себе! Вот это да! – Вуди вскочил на ноги и попробовал попрыгать по траве, но запутался в ремнях и стропах и повалился на поле. Бельчонок с хохотом прыгнул на него. Валера уже бежал к ним, широко раскрыв руки. Вуд ткнулся в эти руки головой и немножко потёрся мордочкой о крепкие тёплые ладони.

Мирюэль скользнула белым мазком, устроилась на плече Валеры. Вуда освободили от подвесной системы, и они вместе зашагали к будке, к которой по полю уже подруливал приземлившийся самолёт.

Поздно вечером этого длиннющего дня, перед сном, Вуд рассказывал дедушке, что он как будто бы что-то такое давно предчувствовал. Что появится Слайк, что Мирюэль в их жизни сыграет такую большую роль – кто она вообще, Мирюэль? Непонятно, как вообще это всё случилось… И озеро, звезда над горой, костёр… И белый орёл Дронт… Слайк разве говорил, что орёл был белым? А он, Вуд, будто видит его наяву.

И упругий яркий цветок над головой, наполненный ветром. И огромное небо без края, везде, везде… И маленькое поле аэродрома далеко внизу…

Вуд уснул на полуслове, а старый дедушка лось ещё долго не отходил от него, думая о том, как много хорошего ещё ждёт внука впереди.

Вуд встречает маму и папу

Похоже, только-только начинало светать. Вуд лежал с закрытыми глазами и не спешил их открывать, чтобы не спугнуть проснувшееся с ним вместе необыкновенное чувство внутри. Чувство пришло из сна, но что ему снилось, Вуд не помнил. Это были неясные образы, вроде бы знакомые, но почти забытые. И в то же время такие родные, близкие, любимые, что лучше уж было не просыпаться, чем встретить день без них.

Было тихо вокруг. Даже старый дедушка лось не сопел неподалёку, как обычно. И тайга почему-то не шумела. И птиц за окном не было слышно. Тихо. Тихо…

Вуд распахнул глаза. Когда смотришь, всегда лучше слышно – он это проверял много раз. А он уже что-то слышал, и это что-то было – шорох многих шагов по таёжной тропе, покрытой осенней листвой. Осталось лишь выскочить на улицу и со всех ног броситься навстречу.

- Мама! Папа!

Его окружили мохнатые спины, головы, губы. Вуд тёрся сразу обо всё, чего мог коснуться, тыкался лбом в морды и даже пободался с могучим лосем, на голове которого росли мощные ветвистые рога.

- Ого! У меня тоже вырастут такие!

- Конечно, Вуди! Ты уже вырос. Мы оставляли тебя совсем крошкой, а сейчас какой ты большой и красивый!

- Мама! Папа! Вы не знаете – я уже прыгал с парашютом, меня Валера научил, прямо с неба, из самолёта! Там так прекрасно! И я не боялся, правда!

- Мы знаем, Вуди. Мы всё про тебя знаем. И про Слайка тоже. Но ты нам всё по порядку расскажешь ещё раз. Только вот дойдём до дома.

- Я поскачу быстро. Я так переполнен, что мне надо поскакать!

После завтрака вся семья расположилась на полянке возле высокой старой ели. Теперь Вуд мог задавать вопросы, он уже успокоился и поверил, что его сон сбылся навсегда, что мама и папа больше не исчезнут из его жизни.

- Давайте я первый буду спрашивать. Куда вы уходили? Вас так давно не было!

- Вуди, не так уж долго мы ходили. Это тебе так показалось, потому что ты растёшь очень быстро. А уйти нам надо было непременно.

Ты не знаешь и, надеюсь, никогда не узнаешь, - голос мамы чуть дрогнул, - но не везде жизнь такая счастливая и безопасная, как здесь у нас. У нас, ты же понимаешь, озеро. И люди. И Мирюэль. А в других местах этого всего нет. Вот мы и пошли рассказать другим о нашей жизни и пригласить в нашу тайгу к озеру других лосей со своими семьями. Им здесь будет хорошо. Да и людям надо помогать, ты согласен? Они собираются построить здесь Город. А построить Город в тайге вовсе не просто и не быстро.

- Да! Да! – Вуд вскочил на все четыре ножки. – Мне Астрик говорил, что там, где они начали строить, будет суб.. ботник, да? Ну, в общем, надо делать просеку и чистить её от леса. Мы все пойдём?

- Конечно, все пойдём. И не только мы. С нами пришли ещё три семьи лосей, они выбирают себе сейчас места для домов.

- Мама, папа! А у них есть дети, такие же, как я? Нет, у меня есть Астрик, и Слайк иногда приходит, но побегать наперегонки всё-таки не с кем.

- Да, Вуди, там есть девочка, такого же возраста, как ты. Её зовут Айлин.

Вуд знакомится с Айлин

Вуд и Айлин встретились в тот же день. Не нарочно. Вуд пришёл к ручью, чтобы послушать его звенящий голосок и напиться холодной сладкой воды. И там-то, в кустах смородины, он и увидел такого же лосёнка, как и он сам. Если бы они, стоя рядом, посмотрелись в гладкое зеркало воды, они бы не смогли различить, кто справа, а кто слева. Нет, ну, на самом деле, Вуду казалось, что он чуть-чуть крупнее, и голова у него побольше, и надо лбом вроде бы набухли шишки – будущие рога. Но, честно говоря, это всё было его воображением.

- Привет! – сказал Вуд.

- Здравствуй! – сказала Айлин. – Ты здесь живёшь?

- Я здесь родился. – сказал Вуд. – А вы теперь будете здесь жить?

- Да. – сказала девочка-лосёнок. – Я ещё никого здесь не знаю. Как тут вообще?

- Ого! – сказал Вуд. И ему захотелось подпрыгнуть сразу на всех четырёх копытцах, но на всякий случай он сдержался – мало ли, девочка всё-таки… - У нас тут озеро! И закаты! И Мирюэль! И самолёты у людей! А я прыгал с парашютом!

- И никто не дерётся? – Айлин всё ещё стояла за кустом смородины и, склонив голову набок, смотрела на Вуда.

- Это как? – Вуд не понял. – Ты про что?

- Да нет, я так… - Айлин вышла из-за кустов и подошла поближе к Вуду. – А к озеру мы пойдём?

- Давай поскачем? – Вуд уже не мог сдерживаться. – Понимаешь, у нас так здорово, но совершенно не с кем поскакать.

Айлин засмеялась и прыгнула в сторону. Вуд тоже прыгнул. Она от него. Он за ней. Незаметно для себя они оказались в ручье и, топоча ножками, обдавали друг друга целыми фонтанами брызг.

Вуд и дядюшка Нэн, выдра

- Эге-гей! Да ты не один, Вуд! – голос с противоположного берега ручья был такой звучный и, я бы сказала, властный, что лосята замерли на месте прямо посередине ручья. Но тут же Вуд радостно скакнул в сторону большой кучи стволов и веток:

- Ого, Нэн! Ко мне пришли мама и папа, а с ними ещё много лосей, вот!

- Добрые вести. – Большая выдра выбралась на видное место. – Теперь всё пойдёт ещё веселее. А вы, стало быть, на субботник собрались?

- Ты тоже знаешь? Вот здорово! Мы будем помогать чистить место для Города.

- А мы вот ручьями занялись. – Нэн потёр лапами, стряхивая с них грязь. – Ведь мы, выдры, хорошо разбираемся в том, какие должны быть ручьи и какая в них должна быть вода. Уберём из них старые деревья, ветки, корни, словом, мусор. Кое-где берега подправим. Попозже обещали подойти бобры, те по плотинам мастера. Собирались показать здесь мастер-класс, чтобы кое-где запруды устроить. Людям удобнее набирать воду из спокойной воды. Вот мы и смастерим запруды, бассейны такие маленькие с проточной водой. Ну и, само собой, красоту наведём. Мои девчонки собираются возле таких запруд живые изгороди посадить. Цветы, стало быть.

- Да? – Вуд даже слегка присел на задние ноги и поводил ушами. – А мы… а мы… - От избытка чувств он не сразу находил слова. – Мы тоже, со всеми вместе… Ох, Нэн! А можно тебя спросить?

- О чём угодно, Вуд.

- Вот кто такая Мирюэль? Она, понятно, птица, вроде голубя. Но вроде и не птица. Такая быстрая, везде успевает. Правда-правда, только подумаешь о ней – и она уже тут. И всё обо всём знает. А главное – когда она здесь, то становится так хорошо, так необыкновенно хорошо! Она кто?

- Вот ты о чём… - Нэн выбрался на отмель посередине ручья, устроился удобнее среди мелких камней, помолчал. – Тут как тебе сказать. Либо долго-долго говорить нужно, и то ты вряд ли поймёшь толком. Либо так: принимай всё таким, как оно есть, Вуди. Вот теперь я тебя спрошу. Как ты понимаешь, озеро – оно какое?

- Ну… Оно… хорошее. Доброе. Туда всегда хочется. А если долго смотреть на закат и задумать желание, то оно исполнится.

- А почему исполнится, Вуди?

- Не знаю… - Вуд задумался. – Ага, Нэн, я понял! Надо принимать всё таким, как оно есть! И просто радоваться этому!

- Да, Вуди. Радоваться и всегда верить, что всё хорошее обязательно сбудется. Ведь дождался же ты маму и папу. Вот и Мирюэль – она есть, и всё хорошее сбывается. А как оно всё связано между собой – может, нам не так уж и важно знать.

- Нэн, Нэн, подожди! – Лосёнок заметил, что выдра уже готовится соскользнуть в ручей. - Ещё один вопрос, Нэн. Скажи, кто рисует закаты?

- И много у тебя ещё вопросов, Вуди?

- Да! Кто такой орёл Дронт и почему он белый, и почему он знает, где кому надо быть? И почему ветер принёс его сюда? И почему Саша сказал про Слайка «точно он»? И почему они не удивились всем нам, когда мы пришли?

Большая выдра дядюшка Нэн соскользнул в ручей и почти сразу оказался на другом берегу. И оттуда, из-за валежника, донёсся его звучный и властный голос:

- Принимай всё таким, как оно есть, Вуди!

Айлин, которая всё это время молча стояла в сторонке, стукнула ножкой по каменистому дну ручья. Брызги воды окатили Вуда, и он оглянулся.

- Ох, прости, заговорился. Дядюшка Нэн – он, понимаешь, не всегда встречается вот так просто. Обычно он очень занят.

- Не так уж много он тебе рассказал… – Айлин улыбнулась.

- На самом деле много. Но подожди, ты же только-только пришла. Ещё ничего здесь не знаешь. И вообще – поскакали на озеро, а? Скоро закат.

Лосёнок Вуд и суслик Мятлик

Два лосёнка, Айлин и Вуди, только что бегали наперегонки с горки на горку между сыплющих золотом берёз и зелёных мшистых елей. Теперь они отдыхали возле поваленного древнего кедра, ствол которого лежал на земле, а над землёй возвышался обломок ствола высотой с половину немаленькой ёлки.

- Ого! – сказал Вуд, задирая голову, чтобы рассмотреть этот всё ещё впечатляющий обломок. – Ничего себе! Какой же он был, когда рос?

- Большой-большой! – Айлин тоже подняла голову вверх. – До неба!

- Ну что ты. Небо – это совсем другое. Дотуда деревья не дорастают. – Вуд вспомнил, как он парил над землёй под разноцветным упругим куполом. – Но всё равно высоченный. И старый.

- Интересно, а что тут было, когда этот кедр был маленький? – Айлин взобралась передними копытцами на ствол, но перелезть через него у неё не получилось.

- Ну, что… Горы были. И лес был, наверное. Да так же, как и теперь. – Вуду почему-то казалось, что всё это – горы, лес, озеро – были тут всегда и всегда будут. И он, Вуд, тоже будет всегда.

- А в той песне, что мы слышали вчера на закате, было что-то про прошлое леса. Кто её пел?

- Мятлик… - Рассеянно ответил Вуд. Что-то, похоже, пришло ему в голову. Неожиданное. И надо было немедленно проверить это «что-то». – Побежали к нему!

И его бурая спинка замелькала среди деревьев. Айлин кинулась следом, недоумевая и почти сердясь.

Запыхавшись, они остановились у края большой поляны.

- Ну и куда мы мчались? – подружка Вуда обводила взглядом ничем не примечательный пейзаж: высокие стебли ещё зелёной травы, какие-то пушистые белые метёлки, какие-то колосья и зонтики, в которых запутались паутинки. А в паутинках запутались солнечные лучи и превратили эти паутинки в маленькие радуги.

Так случилось, что в этот момент ветер принёс небольшую тучу, и она высыпала дождик ровно на ту поляну, у края которой стояли наши лосята. Совсем немного дождика, так, горсть. Потом сразу засияло солнце. И капли дождя на ничем не примечательных стеблях превратились в сотни маленьких солнц, и вся поляна вспыхнула и заискрилась. И вдруг оказалось, что на ней ещё цветут цветы – голубые, жёлтые, сиреневые. И всё это вместе создавало такое великолепие и такую радость, что Вуд и Айлин прижали ушки и притихли. Потому что никакие слова…

- Вуд, ты слышишь?

- Слышу…

Музыка жила словно бы сама по себе. Никого не было на поляне, а музыка была. То ли пел ветер, покачивая стебли травы, то ли пела сама трава, перекликаясь с цветами и паутинками, посылая привет облакам и ручьям.

- Смотри, Вуд…

- Вижу…

В центре поляны появилось большое яркое пятно. Оно висело в воздухе и кружилось, будто живое. Цвет его менялся – то пёстро-жёлтый, то розово-оранжевый, а вот голубовато-сиреневый, синий… И это пятно, послушное звучащей музыке, стало менять форму – было круглым, и вдруг превратилось в восьмёрку, потом стало похоже на два крыла. И тут же крылья сложились, опять круг… А потом оно стало живым скрипичным ключом и, меняя форму, превратилось по очереди во все нотные знаки.

- Айлин, я, кажется, понял…

Вуд прыгнул из кустов на поляну и пошёл к тому, что казалось ярким живым пятном. В середине поляны, почти незаметный в желтеющей уже траве, сидел суслик Мятлик и играл на флейте. А над ним танцевали в воздухе десятки разноцветных бабочек, выстраиваясь в разные фигуры.

Заметив Вуда, Мятлик опустил флейту. Бабочки тотчас разлетелись кто куда.

Вуд улёгся в траве так, чтобы его голова оказалась напротив суслика. Айлин стояла в стороне, прислушиваясь и присматриваясь.

Мятлик молчал. Вуд тоже молчал. Молчать с Мятликом было легко. Вопросы, которые одолевали лосёнка, никуда не делись, но перестали требовать безотлагательного ответа. Ведь всё однажды разъяснится непременно, а пока хорошо и так.

Мятлик поднёс флейту к мордочке и заиграл тихую мелодию.

И тут Вуд вспомнил.

- Мятлик! Ты вчера на закате пел песню, и в ней были слова про то, что здесь раньше, давно-давно, был город. Это правда?

Суслик продолжал играть, и флейта его выговаривала: «Конечно, правда. В песнях всё правда».

- А ещё там было про белую горлицу. Будто она была… ну, вроде духа. Дух города, да? Это про Мирюэль? Но если это всё было так давно, то этого же не может быть?

Мятлик положил флейту в траву и внимательно взглянул в глаза лосёнка:

- Ты очень любознательный, Вуди, и хорошо умеешь слушать. Да, Мирюэль была и тогда. Она не дух города. Вернее, не только города. Она дух этого места. Вот этого места, возле озера и горы.

- А как же она… столько лет… Такая старая?

- Конечно, нет, Вуди. Никакая птица не может прожить так долго. Меняется тело, а дух остаётся. Ты понимаешь, что я хочу тебе сказать?

Лосёнок молчал, заворожено глядя на суслика. Он просто не знал, что ему теперь делать с этой тайной. И как теперь встретиться с Мирюэль. И что вообще теперь думать обо всём…

А Мятлик отложил флейту, откуда-то достал маленькую скрипку, в лапке его оказался смычок. Он заиграл и запел – тихонько, только для Вуда:

Средь зелёных лесов и глубоких озёр,

В обрамлении древних заснеженных гор,

Жил весёлый народ неизвестно когда.

Лада-ди, лада-ди, лада-да-да, да-да.

У бурлящей реки, у подножия скал

Белокаменный город когда-то стоял,

И над городом в небе сияла звезда.

Лада-ди, лада-ди, лада-да-да, да-да.

Но мелькнули века и минули века,

Белый город рассыпался грудой песка,

А те люди ушли неизвестно куда.

Лада-ди, лада-ди, лада-да-да, да-да.

Всё забылось давно, только силы земли

Этот край от случайных гостей берегли,

Разве дети в мечтах забредали туда.

Лада-ди, лада-ди, лада-да-да, да-да.

Но пришли времена, и у древней земли

Снова ангелы нежные свечи зажгли,

Снова люди вошли в заповедную даль.

Лада-ди, лада-ди, лада-да-да, да-да.

Снова час волшебства и улыбок настал,

Снова строится город в долине у скал,

И пленяет сердца чародейство труда.

Лада-ди, лада-ди, лада-да-да, да-да.*

Скрипка умолкла.

- Ну, довольно с тебя? – спросил теперь уже Мятлик.

- А что за… - Вуд был очарован балладой, но не настолько, чтобы забыть о своих вопросах.

- Хватит, хватит на сегодня! Посмотри на свою подружку, она давно хочет что-то тебе сказать.

- Да, Вуд. – Айлин грациозно переступала ножками. – Это всё очень, очень интересно, но, может быть, мы с тобой поиграем?

* Стихи С.Шуманского

Приключения на песчаной горке

- Вот что, ребятишки, вам самое время покататься с песчаной горки. Знаете, где она находится? – Мятлик определённо собирался как можно скорее заняться своими делами.

- Нет! – в два голоса ответили лосята.

- Тогда я вам дам провожатого.

Он громко и как-то особенно свистнул, словно подал кому-то сигнал. И почти сразу из травы вылетел большой золотистый шмель.

- Спасибо, удачи вам! – попрощались Вуд и Айлин с сусликом. Шмель стремительно двинулся вперёд, и хотя его хорошо было видно в лесу, поспевать за ним приходилось вовсю. Хорошо ещё, что в полёте он громко жужжал и гудел.

- Мохнатик! – прокричал на бегу Вуд. – Не так быстро, пожалуйста!

Они мчались за шмелём по распадкам и горкам, иногда задевая боками деревья и слегка приминая кусты. И уже почти очень сильно устали, когда внезапно увидели озеро.

Они стояли на горке – высокой песчаной горке, которая полого спускалась в аккуратный полукруглый залив. Очень симпатичный. В нём совсем не было камней, а отсюда, сверху, хорошо было видно, какое у залива ровное песчаное дно, чуть-чуть волнистое. А значит, вода в заливе была чистая, зеленоватая, прозрачная и тёплая.

*   *   *

- Ого! – крикнул Вуд. – Ух ты!

Он уселся на тёплый песок, оттолкнулся всеми четырьмя копытцами и лихо съехал с горки прямо в воду. – Ого-го, Айлин!

И, конечно, Айлин тоже села на свой хвостик и съехала в залив к Вуду. Воды там было ровно по шейку обоим лосятам, поэтому плескаться и скакать можно было сколько угодно. Но самым приятным оказалось растянуться во весь рост у самой воды на влажном песке, тогда вода в заливе, медленно покачиваясь, то накрывала лосят, то отступала. То накрывала, то отступала…

- Ты слышишь?

Вуд приподнял голову над водой, насторожил ухо. Ему послышалось… Нет, показалось. Да нет же, на самом деле из воды звучал голос. Голос этот то ли журчал, то ли бормотал, то ли напевал что-то. Только слов нельзя было разобрать.

- Опять что-то необыкновенное? – Айлин была всего лишь маленькой девочкой, и она только вчера пришла в эти края. – Может быть, мы пойдём домой? Я устала.

- Не тревожься, я тебя провожу. – Вуд машинально повторил фразу, которую часто слышал в лесу. Когда он допоздна засиживался у друзей и беспокоился о ночной прогулке (никакой опасности не было, но всё-таки не всегда хочется одному оказаться в тёмном лесу), то кто-нибудь из взрослых всегда говорил ему эти слова.

Но Айлин уже выбиралась на берег. Там она остановилась, беспокойно поводя ушками. Оглянулась на Вуда.

- Знаешь, я, пожалуй, пойду домой…

- Да что с тобой?

- А ты разве ничего не слышишь?

- Ты про воду?

- Нет, я не про воду. – Вуд увидел, что шкурка у Айлин дрожала, шерсть на загривке приподнялась. – И не делай вид, что ты не понимаешь. Это голоса. И это люди.

Наконец и Вуд, отвлёкшись от журчания и бормотания озера, услышал. И почти сразу увидел. Из лесу вышли знакомые лётчики Саша и Валера, с ними двое детей и две женщины, светленькая и тёмненькая.

- Ого! – крикнул Вуд. – Здорово! Чего ты?

Айлин внезапно сорвалась с места и метнулась в лес, только её и видели. Вуд растерянно топтался на месте. Он ничего не понимал.

*   *   *

- Ничего не понимаю, - вместо приветствия произнёс он. – Было так хорошо, и вдруг она ускакала. Может быть, вспомнила что-то?

- Вуди! – лётчик Валера присел возле лосёнка на тёплый песок. – Ты забыл, что Айлин пришла только вчера совсем из других мест. Там, видишь ли, её учили остерегаться людей. Ну, в других краях люди не такие доброжелательные, лесным жителям приходится держаться от них подальше.

- Она что, испугалась? – Вуд по-прежнему ничего не понимал. – Испугалась вас?

- Ты подожди, дай ей время привыкнуть. Несколько дней. Води её каждый вечер на озеро смотреть закат. Всё наладится. А сейчас у меня к тебе большая просьба. Видишь ли, мои карапузы до сих пор не катались на лосёнке. Это надо немедленно исправить.

Валера подхватил одного из малышей и посадил его на спину Вуда. Малыш немедленно вцепился ручонками в густую шерсть, глазки его восторженно блестели.

- Ну, вперед!

И Вуд пошёл. Сначала медленно, осторожно, привыкая к грузу на спине и стараясь шагать так, чтобы ребёнок сидел увереннее. Потом прибавил шагу, и наконец побежал вдоль озера по песчаной полоске к тому большому камню, возле которого они жгли костёр с белым медвежонком Слайком.

На камне никого не было.

Вуд вздохнул, развернулся и пошёл назад к людям.

Может быть, если прийти сюда на закате, Слайк окажется здесь?

Субботник

Первый морозный утренник встретил Вуда налётом инея на жёлто-бурой лесной подстилке. Вуд шумно вдохнул освежающий коктейль таёжных ароматов. Покосился на большой гриб под ёлкой – шляпка гриба обледенела, и он казался теперь сделанным из тёмного стекла. Привычный мир тайги, такой родной и любимый, окутал лосёнка – стрёкотом кедровки, стуком дятла по трухлявой коре старой ели, высотой перистых облаков на пронзительно-синем небе. Солнышком ещё только проснулось и посылало между деревьев свои первые низкие лучи. Пробираясь сквозь туман, эти лучи превращались в косые широкие полосы света.

Вуд удовлетворённо пошевелил широкими ноздрями. Всё как всегда – и всё в первый раз. Такого дня в его жизни ещё не случалось.

На спину Вуда посыпалась хвоя. Астрик спланировал на ветку недалеко от лосёнка.

- Вуди, давай быстрее пойдём! Там уже дядюшка Нэн и другие выдры. И Слайк тоже там. И бобры пришли! И лошадки! И ещё один! Ты себе не представляешь, кто это!

- Слушай, Астрик. – Вуд пока пропустил про «ещё кого-то», его занимала очень важная мысль. – Как ты думаешь, Айлин придёт сама или нужно за ней зайти?

- Да понимаешь…- Белка-летяга Астрик перелетел на другую ветку, поближе, и заглянул Вуду в глаза. – Я думаю, не надо за ней заходить. Ну, она ещё не привыкла. Там много будет разных, и люди… Мы-то здешние, а она оттуда… Надо дать ей время.

- Да как-то всё не так... – Вуд топтался на месте. – Я на самом деле не понимаю, что с ней. А, ладно! Надо принимать всё таким, как оно есть! – он вовремя вспомнил совет дядюшки Нэна и скакнул уже бодрее. – Вот что, Астрик! Я попрошу Мирюэль поговорить с ней! Ого! Тогда посмотрим, что будет!

- Побежали?

- Слушай, а ты про кого-то ещё говорил?

- Увидишь!

*   *   *

- Ого-го!

Вуд остановился. Лес поредел, а перед ним, на большом, совсем очищенном от деревьев пространстве, он увидел группу лошадей и лосей, и среди них папу. На папу были надеты кожаные ремни, которые тянулись к небольшой тележке. Несколько человек пристраивали на тележку длинные стволы деревьев без веток и сучков. Стоящий рядом крупный гнедой жеребец, похоже, объяснял, как лучше сделать работу. Вуд видел, как напрягся папа, сдвигая гружёную тележку с места. «Легко!» – прошептал он любимое папино слово. Лось что-то сказал стоящему рядом человеку, кивнул и повёз тележку с деревьями в сторону. Светло-рыжий жеребёнок с длинной чёлкой, встряхивая гривкой, бежал рядом.

Но Вуд уже отвлёкся от папы, потому что увидел Слайка.

Белый медвежонок Слайк оживлённо общался с двумя или тремя небольшими людьми, стоя возле большой кучи хвороста. «Дети, - подумал Вуд о небольших людях. - Мальчики». Один из мальчиков что-то делал с кучей, и внезапно из её середины показалось пламя. А Слайк с двумя другими мальчиками отошёл к следующей куче веток.

Вуд направился к ним, оглядываясь по сторонам. Его окликали: «Привет, Вуд!», «Добрый день, Вуди!», «Ого, кто к нам пришёл!», «Давай к нам, Вуд!» Вуд в ответ кивал, что-то отвечал, стараясь при этом делать серьёзное лицо, потому что всё-таки он пришёл сюда не играть, а участвовать в том, что называлось строго и непонятно –  «субботник».

*   *   *

На большом пространстве, расчищенном от тайги, кипела работа. Группы людей с тяжёлым блестящим инструментом в руках там выкапывали пень, там грузили брёвна на тележки, там собирали ветки в большие кучи. А там…

Огромный камень какое-то время загораживал от него того, кто был за ним. Вуд не понял. Просто… Нет, он ко многому уже привык за свою короткую жизнь, и догадывался кое-о-чём, и кое-что знал от других. Но есть вещи, которых просто нельзя себе вообразить до той поры, пока не встретишься с ними нос к носу.

Возле огромного камня толпилось много людей. Они со всех сторон обкапывали камень и подсовывали под него длинные брёвна. «Передвинуть хотят», - понял Вуд. И кто-то высокий самым большим бревном налёг на камень… Люди отошли в сторону, камень вынырнул из земли и откатился. Теперь ничто не мешало Вуду разглядеть невиданное им раньше существо.

- Ну ты чего остолбенел? – Астрик, который сидел у Вуда на спине, обнял его за шею и шептал на ухо. – Кентавра, что ли, никогда не видел?

*   *   *

Честно говоря, Вуду захотелось убежать. Он даже немного понял Айлин. Когда встречаешь то, чего раньше никогда не встречал, и оно такое…

Это на самом деле был очень высокий получеловек, полуконь. Окружённый людьми, он возвышался над ними, сложив крупные сильные руки на мощной груди. Чёрные густые волосы откинуты со лба, лицо открытое, внимательное, сосредоточенное. А глаза… Кентавр вскинул на Вуда глаза и улыбнулся. И такой в его взгляде был призыв, и такая доброта, и такое что-то ещё, что Вуд почему-то вспомнил Мирюэль. На одну секунду. А потом сразу подошёл к кентавру и сказал:

- Я Вуд. Можно, я буду помогать?

И кентавр положил руку на шею лосёнка и просто сказал:

- Вы кстати, ребята. У нас тут полно работы на весь день.

*   *   *

В этот день Вуд, Астрик и Слайк собрали много-много веток и зажгли много-много костров. К вечеру пространство изменилось. Оказалось, что просеки лучами расходятся от центральной площадки, на которой стояло сооружение из столбиков и перекладин. На перекладине висел колокол, а к его языку тянулся длинный цветной пояс. Венчала это всё большая, вырезанная из дерева, звезда. «Как та, над горой на закате», - даже подумал Вуд.

Ниже этой площадки, в распадке, возле ручья (дядюшка Нэн с бобрами славно потрудился над запрудой в этом месте) были сложены квадратом желтые, свежеошкуренные стволы елей. Люди называли это «окладной венец». Вуд понял так, что это будет первый настоящий дом для людей. А потом таких домов будет много, и люди переберутся жить в них из брезентовых и плёночных палаток.

Всё было очень торжественно. Все-все собрались и встали вокруг жёлтого окладного венца – люди, лоси, и белый медвежонок Слайк, и дядюшка Нэн с такими же, как он, чёрными выдрами. Несколько больших серьёзных бобров в грязных фартуках сложили в одну кучку свои пилы и молотки и тоже встали в круг. И большой кентавр Валар стоял в круге и держал за руки лётчиков Валеру и Сашу. Сначала звонил колокол. А потом в центр вышел Мятлик и заиграл на флейте. И тогда все запели. Это была простая и спокойная песня, но от мелодии и слов у Вуда что-то защемило внутри, как в то утро, когда ему приснились мама и папа.

Солнце уже клонилось к закату. И тут со стороны озера мелькнуло светлое пятнышко, словно невидимая кисть нанесла быстрый мазок белой краской.

Лёгкая горлица Мирюэль опустилась на сложенные квадратом жёлтые брёвна. И так совпало, что небо сразу заиграло феерией красок. Красные, оранжевые, синие, сиреневые, они переливались через всё небо от запада до востока. Золотые полосы солнечных лучей расходились веером, и лёгкие кудрявые облачка в их свете становились золотыми, летели и таяли, летели и таяли…

Вуд знакомится с Виолой

И тогда музыка флейты стала быстрее и ярче. Рядом с Мятликом устроился большой бобёр с с блестящими металлическими тарелками, а с другой стороны Слайк с гитарой наперевес. Вуд не поверил глазам – Астрик тоже сидел в той компании и ритмично встряхивал какой-то гремящей круглой штукой.

В весело закрутившейся толчее Вуд разглядел жеребёнка светло-рыжей, почти жёлтой масти, которого видел издали ещё днём. Это была девочка примерно одного с ним возраста. Длинная рыжеватая чёлка прикрывала один блестящий лукавый глаз. Второй глаз смотрел на Вуда открыто и доверчиво.

- Пойдём танцевать?

Вуд немного смутился, но виду не подал. Танцевать до этого момента ему как-то не случалось, но… всё ведь когда-то делаешь первый раз. И он запрыгал вокруг разгоревшегося в центре поляны костра, стараясь попадать в бойкий ритм музыки и успевая задавать вопросы:

- Ты здесь, в городе живёшь? Как тебя зовут?

- Виола. Мы живём с теми людьми, для которых начали строить дом. Его зовут Женя, и её тоже Женя. Мы все одной масти, так в городе говорят. Они тоже такие светло-рыженькие, как я. А у меня мама светлой масти, а папа тёмный, гнедой. А я в бабушку пошла цветом… Сегодня папа с самим Валаром работал, они советовались…

Виола болтала не умолкая, Вуди слушал её и стучал копытцами в такт музыке. И тут ему в голову пришла мысль. Он остановился и легонько прихватил зубами гриву Виолы:

- Ты бы не могла мне помочь? Давай отойдём.

Виола сразу замолкла и послушно пошла за Вудом.

*   *   *

Они отошли к самому краю площадки, куда не достигал свет костра. Вуд помолчал, подбирая слова.

- Скажи, Виола, ты ведь родилась здесь, в городе?

- Ну да. А что?

- Понимаешь, к нам сюда пришли лоси…

- Да, я видела их сегодня! Большие такие, и рога…

- Подожди, не перебивай. Понимаешь, они раньше жили в каких-то других местах. И там родилась Айлин. А теперь она пришла сюда, но почему-то боится людей.

- Как это? – не поняла Виола.

- Ну… она убегает, когда услышит или увидит их. И никак её не уговорить. Я сам не знаю, почему это у неё так. Но мне уж-жасно хочется это исправить. А то мы все здесь – и Слайк, и Астрик, и ты, и Саша, и Валера, и даже Валар сегодня. А её нет.

- Ну да… - Виола задумалась. – А на закаты к озеру она ходит?

- Мы были с ней там один раз. И всё. Понимаешь, я думаю, что ты могла бы… Ты живёшь с людьми. И ты, может быть, её успокоишь как-то, объяснишь… Ну я не знаю… Надо же что-то делать…

- А знаешь… - Виола оживлённо встряхнула гривкой. – Поскакали к ней прямо сейчас! Ещё не очень поздно. Мы принесём ей с собой это всё… - Она неопределённо повела мордочкой вокруг. И Вуд понял, о чём говорила Виола. Этот день, пока он совсем не закончился, можно было унести с собой и подарить Айлин. Со всем-всем тем, что в нём произошло. Только бы не растерять по дороге.

- Бежим!

Лосёнок Вуд и жеребёнок Виола со всех ног бросились через лес.

*   *   *

Вуд, конечно, хорошо знал дорогу и даже ночью не ошибся бы ни на одно дерево, ни на один куст. Он вывел Виолу прямо к тому месту, где светилось окошко в доме, похожем на большой шалаш, сложенный из длинных тонких стволов. «Из тонкомера», - сам себе сказал Вуд, чтобы запомнить услышанное сегодня от людей слово. Вуд и сам жил почти в таком же доме. Дедушка лось говорил ему, что лоси всегда строили себе такие дома. «Традиционно», - вспомнил Вуд дедушкино словечко.

Они уже подходили ко входу, но вдруг остановились. Дверь была распахнута, а из дома доносились голоса.

Вуд оглянулся на Виолу, молча советуясь с ней. Осторожно переступая, его подружка встала так, чтобы видеть из темноты освещённую комнату. Вуд близко, почти касаясь её светлой шкурки, встал рядом. Взглянул. И раскрыл рот.

На дощатом настиле, устланном сеном и покрытом домотканым ковриком, лежала Айлин. Ушки её шевелились от напряжения, внимательные глаза блестели. А рядом, почти касаясь белыми перьями её мордочки, сидела Мирюэль и что-то говорила.

Вуд прислушался.

- А теперь ты будешь жить рядом с другими людьми, - тихо и ласково произнесла горлица. – Тебе просто нужно поверить, что отныне в твоей жизни всё изменилось. Это другие люди. Совсем другие.

- Ну и что… - Айлин, казалось, не намерена была поддаваться ни на какие уговоры. – Бабушка давно говорила мне, что от них надо держаться подальше и не доверять ни одному из них. Её маму и папу… Я не хочу про это говорить.

- Айлин! – голос горлицы дрогнул. – Я понимаю. Бабушки уже нет рядом с тобой. Зато есть много друзей. И того, что когда-то случилось с твоими родными, больше никогда не произойдёт. Оно не может произойти. Просто потому, что это я тебе говорю!

Мирюэль распахнула крылья. Комната вдруг озарилась таким ярким светом, что Вуд, глядя из темноты, прикрыл глаза. А когда он их открыл, свет в доме был обычным, Айлин стояла на полу на всех четырёх ножках, а Мирюэль – маленькая белая горлица – сидела на столе напротив её мордочки и – Вуд ясно видел это – улыбалась.

- Мирюэль… - Айлин переступила ножками и тряхнула головкой. – Я хочу жить здесь. Смотреть закаты. Бегать на озеро. Ой, я сегодня не пошла на субботник! Какая же я глупая!

- Ничего страшного. – Белая горлица спокойно и отчётливо выговаривала слова. – Твои друзья тебе обо всём расскажут. Они давно уже ждут за порогом. Пригласи их в дом.

Айлин бросилась к двери, а когда Вуд с Виолой вошли в дом, никакой горлицы там уже не было. И Айлин за весь вечер о ней ни разу не вспомнила.

Куда уходит кентавр

Лосёнок Вуд лежал дома на домотканом коврике, расстеленном поверх свежего душистого сена. Папа и мама с раннего утра ушли в лес, а ему сегодня не хотелось вставать. По крыше ритмично и глухо стучали частые капли дождя. Было так уютно возле большого и тёплого дедушки лося, который дремал и даже всхрапывал сквозь сон. Вуд вспоминал недавний субботник в городе. Это были приятные воспоминания. Но, как обычно, что-то не давало Вуду до конца, совсем успокоиться. Он радовался, что Айлин и Виола подружились и часто бегали вместе то к озеру, то в город. Понятно, что помогла Мирюэль, но вроде как и он, Вуд, поучаствовал в этом.

Вуд перебирал в памяти картины субботника. Дядюшка Нэн… Бобры… Слайк… Да, вот здесь теплее… Точно!

Вуд понял, что его будоражило. Один момент. Даже меньше чем момент. Мимолётный взгляд, который, кроме него, может быть, никто и не заметил. Взгляд, которым обменялся Слайк с кентавром Валаром. Этот взгляд говорил о том, что они о чём-то договорились. И надо было срочно выяснить, в чём там дело.

Так уж был устроен Вуд, что никак не мог пропустить ничего интересного из того, что происходило с ним рядом.

Лосёнок выбрался из-под коврика и вышел из дома в лес. Дождь шумел в облетевших кронах осин и берёз, в густой зелёной хвое елей. Серый туман заполнял распадок, где стояло жилище лосей.

Вуд постоял, поразмышлял, в какую сторону направиться за разъяснением ситуации.

Шорох крыльев над головой заставил его посмотреть вверх. Большая коричневая кедровка шумно уселась на ёлку, окатив Вуда целым ковшом воды.

- Привет! – сказал Вуд и добавил на всякий случай: - Доброе утро!

Кедровка наклонила к нему головку и затараторила:

- Вуди, что происходит в нашем лесу? Я живу здесь три года и ничего подобного не видела. Белый медвежонок! В нашей тайге! Бабушка рассказывала мне, а она слышала от перелётных уток, а те ещё от кого-то, что белые медведи живут на краю земли, где всегда зима. А у нас-то бывает лето! Но это ладно. Хоть и белый, всё-таки это медведь, и он такой милый. Но тот, другой! Это уже ни на что не похоже! Ну просто ни на что! Как это – и человек, и лошадь сразу? Ни человек, ни лошадь, по половинке того и другого! И откуда он взялся? Я даже от бабушки о таком ни разу не слыхала. Его не было, и вдруг – нате вам! – появился. И я-то знаю, во всём лесу нет дома, в котором он мог бы жить. Нигде. А он приходит и уходит, приходит и уходит!

Кедровка всплеснула крыльями и чуть не сорвалась с ветки.

- Да-да-да, - сказал Вуд. – Это как раз очень интересно.

- Ещё бы! И вдруг сегодня… - Кедровка таинственно помолчала. – Вуди, ты только представь! Сижу я на ели, долблю носом шишку, а они идут!

- Кто? – спросил Вуд.

- Как кто? Как кто? Я про кого тебе полчаса толкую? Они! Кентавр и Слайк, белый медвежонок. Идут себе рядом по лесу и о чём-то разговаривают.

- О чём? – спросил Вуд.

Кедровку нельзя было перебивать, но можно было направлять её речь наводящими вопросами.

- Не слышно было! – Птица опять взмахнула коричневыми с чёрными рябинками крыльями. – Ничего не слышно! Даже шёпота!

- А как же? – не понял Вуди. – Как разговаривали?

- Вот-вот, и я про то же. Как разговаривали? Смотрели друг на друга, шевелили губами. Кажется… А ничего не слышно!

- А где ты их видела? В какой стороне?

Кедровка махнула крылом:

- А вон там, левее тропинки на озеро. Они шли в сторону заката…

Больше Вуд не стал слушать и, сорвавшись с места, поскакал.

*   *   *

Дождь разошёлся и шумел уже так сильно, что Вуд не слышал топота собственных копыт по плотному ковру из листьев и хвои. Он перескочил через груду валежника, обошёл накренившуюся старую пихту и тут-то увидел, что оказался на горке, с которой хорошо было видно озеро, раскинувшееся далеко внизу. Даже серая пелена дождя не могла скрыть его голубизны и какого-то особого свечения, или излучения… Вуд не был силён в терминах, но этот цвет, или свет озера даже снился ему часто. И всегда в этих снах становилось хорошо-хорошо.

И почти сразу за этим он увидел: большой кентавр Валар и белый медвежонок Слайк стояли рядом под старой елью. Ель была такая громадная, а ветви её сплелись так густо, что под ними можно было стоять, как в шалаше, в самый сильный ливень.

Слайк, закинув мордочку, смотрел на Валара. Между его маленькими круглыми ушками торчал непокорный светлый вихор. Кентавр опустил большую черноволосую голову и не отводил от медвежонка блестящих внимательных глаз. Он чуть улыбался и, казалось, переливал в Слайка то ли какую-то силу, то ли какие-то знания…

Сердце Вуда вдруг сжалось – совсем непонятно, почему. Как будто сейчас друзья оставят его навсегда. Как будто они уйдут сейчас участвовать в самых прекрасных приключениях, а он останется здесь, под этим серым дождём, и с ним никогда ничего замечательного не произойдёт.

- Слайк! – тихо-тихо произнёс он.

В этот момент из-под приподнявшейся тучи над озером выглянуло солнце, яркий луч осветил кентавра и… на месте, где он только что стоял, заиграла маленькая радуга.

Слайк оглянулся.

*   *   *

- Ты не сердишься, Слайк? – Вуд, непонятно почему, чувствовал себя виноватым. – Я не подглядывал. Я только хотел с тобой… чтобы вместе…

- Прости, Вуди. – Медвежонок совсем не сердился. – Я был немножко занят, и мы редко виделись, это правда. Так много всего произошло. Тут, видишь, ли, такие дела, сразу не расскажешь. Ну, пойдём к озеру.

- А где Валар?

- А он уже дома. В другом месте, Вуд. Нам туда нельзя. Пока нельзя.

- А где это место?

- Знаешь, я сам хорошо не понял. Мирюэль говорит – «в другом измерении». Она говорит, что раньше такие, как Валар, жили здесь, на земле, вместе со всеми. А потом люди расселились и… ну, в общем, они не очень поладили. И кентавры ушли. И не только кентавры. Там много ещё разных. А теперь вот здесь, у озера, она говорит, что «открылись врата». Валар хочет помочь людям, которые строят город. Поэтому и приходит. Он очень много знает и умеет.

*   *   *

Они уже сбежали с горки к самой воде. Дождь кончился. Тёмные тучи превратились в живописные синие облака, которые свежий ветерок аккуратно разрывал на неровные лоскуты.

- Ого, Слайк!

Над озером стояла огромная радуга. Она перекинулась с одного берега на другой, яркие цвета в ней сияли чисто и радостно, переливаясь и перемешиваясь.

- Поплыли, Вуд!

Слайк с разбегу ухнул в воду и почти сразу оказался далеко от берега. На том самом месте, где радужный мост отражался в воде. И получилось, что Слайк оказался в кольце из радуг, как белая точка в середине огромного разноцветного круга.

- Вуди, давай сюда!

Вуд вошёл в воду и поплыл. Странно он себя ощущал. Как будто наяву, а как будто во сне. В какой-то другой реальности. Вода была гладкой и легко расступалась перед ним. Он не чувствовал веса, не мог бы сказать, холодно ему или тепло. Озеро казалось бескрайним, а над головой стояла огромная яркая радуга. Вуд перевернулся на спину и лежал на воде, не отрывая от радуги глаз, чтобы запомнить эту картину надолго-надолго.

Слайк подплыл к нему и тоже лёг на спину. Он искоса глянул на Вуда и произнёс:

- Ты сейчас только не удивляйся ничему, ладно?

- А что такое… - начал Вуд, и не договорил. Прямо из радуги возникла большая тень. Огромный белый орёл плыл над озером, почти касаясь воды поджатыми лапами. Вуд не понял, как это произошло. Миг – и Слайк уже летел в лапах орла в сторону берега. При этом медвежонок что-то громко и радостно кричал.

*   *   *

Вуд перевернулся в воде и как мог быстро поплыл к берегу.

Радуга погасла. Слайк сидел на большом камне около самой воды. Рядом, на соседнем обломке скалы, сидел огромный белый орёл Дронт. Слайк встряхивался и смеялся. Дронт поводил крыльями, наклонял голову в разные стороны и издавал негромкие музыкальные звуки. Прошло время, прежде чем они смогли заговорить.

- Дронт, познакомься, это Вуди. Он первый подошёл ко мне, когда я оказался здесь. Он тогда решил, что ты не сможешь поднять его в воздух, поэтому пошёл и прыгнул с парашютом. Он тоже хотел летать.

Орёл оглядел Вуда.

- Ладно, как-нибудь попробуем. Только не надо слишком откладывать, а то ты растёшь быстро.

Голос у него глуховатый и клокочущий, будто кипела вода в котелке, подвешенном над огнём.

- Как там наши, как мама и папа?

- Все здоровы и шлют тебе привет. Папа передает, что надеется на тебя. Что это всё с тобой приключилось не зря. Ну что ж, расскажи, что удалось сделать. Программу выполняешь?

-  Я уже летаю сам, один. Саша доволен. Надо ещё потренироваться в сильный ветер – до сих пор как-то не случилось такой погоды. Ну, на всякий случай, в пути всякое может быть…

Вуд ничего не понимал и молча переводил взгляд с орла на Слайка.

- Валар рассказал тебе, как обстоят дела?

- Да. Правда, я не всё понял. Почему дельфины могут перелететь только со мной?

- А как ты думаешь, пойдут они в самолёт, если за штурвалом будет человек?

- Даже если Саша?

- Они же не знают, что Саша другой. Для них пока все люди одинаковы. Каждый человек – опасность. А их надо срочно спасать. Вода в заливе становится всё хуже. И синие водоросли размножаются с каждым днём. Если мы не успеем, Слайк, мир земли станет беднее, намного беднее…

- Саша говорит, что через неделю всё будет готово. И Валар обещал помочь. Не волнуйся, Дронт! Как же я рад тебя видеть!

- Я тоже. Ладно, ребятишки, мне надо в город, пообщаться с людьми. Есть новости.

Дронт взмахнул крыльями. Тёплый ветер обдал Вуда. Он ошалело проводил взглядом улетающего орла:

- Ну ничего себе…

Слайк спасает дельфинов

Через неделю ветер изменился. Он разогнал тучи и высветлил небо, раскрасив его роскошными перистыми облаками. Слайк пришёл на аэродром сразу после восхода солнце, а лётчик Саша уже ждал его возле клетчатой будочки, из которой по рации он разговаривал со Слайком. Если, конечно, летал Слайк, а не он сам.

Они присели в траву, и Саша разложил перед медвежонком большую штурманскую карту.

- Смотри сюда. Вот курс, высота. Время в пути – четырнадцать часов. Приземлишься на полоску пляжа у залива. Там аккуратнее, места мало. Для взлёта развернёшься и вырулишь назад. Но с этим ты справишься, я уверен. А вот удастся ли уговорить дельфинов… Запомни: их там осталось всего четыре пары. И один маленький дельфинёнок. Чудом выжил. Синие водоросли очень активны, они заблокировали выход из залива и не выпускают дельфинов в море. А в заливе уже почти нечем дышать.  Теперь главное…

Саша оглянулся. К ним подходил гнедой конь, запряжённый в тележку. В тележке лежало что-то большое, туго стянутое в рулон.

- Спасибо, Стэг. Это надувной бассейн. Мы разместим рядом насос, так что ты легко его надуешь и наполнишь водой прямо там, на берегу. Взлетать будет тяжелее, но не слишком. Ты справишься.

Втроём они переместили бассейн с тележки в фюзеляж самолёта, закрепили его.

- В этих коробках еда. Здесь вода. Здесь лекарства на всякий случай. Слайк! Это дельфины уникальные, таких больше нет на всей планете. Надо убедить их, что здесь их ждёт не просто спасение. Здесь – будущее, жизнь их детей и детей их детей. Да и сами они будут жить долго-долго.

Саша помолчал, пожевал зелёную травинку. Потом улыбнулся:

- Да всё будет хорошо. Ты же не просто лётчик. Ты – прирождённый лётчик. И не мне тебя учить…

Он развёл руки, Слайк, уже в шлёме и с парашютным ранцем за плечами, прижался к нему всего на секунду.

- Я быстро. Туда и назад. Надо торопиться – значит, надо. До встречи!

Залез в самолёт, закрыл за собой дверь. Из кабины помахал Саше лапкой:

- От винта!

*   *   *

Залив, к которому держал путь Слайк, открылся даже раньше, чем он ожидал. Долго-долго под самолётом проплывали огромные горы и бескрайние леса. Синие ленты рек то разделялись на множество рукавов, то сливались в просторные водоёмы. Иногда где-то сбоку серыми дымными пятнами обозначали себя места обитания людей. Слайк старался обходить их стороной. Ему нравились разлинованные пашни, то зелёные, то жёлтые, то чёрные. Иногда он видел луга в цветах. Среди гор и лугов встречались озёра, и вода в них сверху, из кабины Слайка, казалась голубой и прозрачной.

Он думал обо всём, что узнал за последнее время в том месте, куда принёс его орёл Дронт. Странное дело: ничего из того, что он узнал, его особенно не удивило. Всё шло так, как и должно было быть. Саша научил его летать на самолёте. Мирюэль объяснила, зачем строится город у озера. Валар открыл у него способность обмениваться мыслями – не со всеми, конечно, подряд…

Слайк взглянул в левый иллюминатор. Параллельно курсу самолёта летел косяк – семнадцать диких гусей, выстроившихся клином. Впереди – большой красноклювый гусь, крупнее остальных и почти весь белый, лишь кончики крыльев его отливали серебром, да шапочка, надвинутая на глаза, ярко алела.

Вожак скосил глаз на самолёт и от удивления чуть не перевернулся в воздухе кверху лапами.

- Это у меня от усталости… - поймал Слайк беспорядочные обрывки мыслей. – Этого не может быть… Наверное, я какую-то не ту травку пощипал на привале… Белый медведь в самолёте! Мамочка моя, да что же это такое…

- Успокойся, друг. – Слайк телепатировал мысль спокойно и чётко. – Ты видишь то, что существует на самом деле. Таковы обстоятельства. Прими всё так, как оно есть.

Гусь встряхнулся в воздухе и принял прежнее положение. Он больше не смотрел на Слайка, зато оглянулся на подопечный косяк и протяжно скомандовал:

- Снижаемся на длительный отдых. С ночёвкой. Или с двумя.

Слайк обогнал гусей, сопровождаемый радостным гоготанием.

На закате открылся залив. Он глубоко входил в сушу, и сверху, в сгущающейся синеве вечера, казался особенно синим. Глубоко синим. Неестественно синим. Это не был цвет воды или отражающегося в воде неба. Ядовитый цвет синих водорослей казался нездоровым туманом рядом с желтеющей полоской пляжа.

Слайк зашёл на посадку. Он оценил силу и направление ветра по макушкам деревьев, развернулся и сбросил газ. И перед тем, как сосредоточить внимание на подплывающей земле, краем глаза заметил в заливе темные силуэты дельфинов.

Когда затих звук выключенного мотора, Слайк снял шлемофон и откинулся в кресле. Солнце тонуло далеко в море. Огромные яркие звёзды торопливо выступали на бархатно темнеющем небе. Шумели на берегу высокие деревья, роняя на самолёт лепестки белых и красных цветов. Пахло мёдом и морем.

- Спать! – сказал себе Слайк. – День предстоит непростой.

*   *   *

Он открыл глаза, как только стало светать. Потянулся немного в кресле, достал из коробки сухой завтрак. Перекусил. Развернул внутри фюзеляжа бассейн и с помощью бесшумного мотора наполнил его морской водой. Всё это он проделал быстро и чётко.

Потом подошёл к самому краю берега.

Солнце, поднимаясь сзади над лесом, хорошо освещало залив. Ядовитый цвет синих водорослей заполнял его весь. Лишь кое-где, как маленькие чистые глаза, светлели пятнышки морской воды. И в этих крошечных озерцах Слайк разглядел тёмные силуэты дельфинов.

А со стороны моря стоящий на берегу, против солнца, Слайк тоже казался дельфинам удивительным силуэтом, не похожим ни на что, виденное ими раньше. Но опасности от него не исходило.

Слайк ждал.

Наконец он увидел, как водоросли медленно стали раздвигаться. К нему приближался большой старый дельфин. Он остановился в густой синей воде, в двух шагах от медвежонка, глядя на него и ритмично развевая рот. Слайк сосредоточился и услышал внутри голос: тихий, похожий на весёлый говорок ручейка или щебет птиц. Мелодичные звуки складывались в слова всеобщего языка.

- Мы ждали тебя. Нас не надо уговаривать лететь с тобой. Вода – общая на всей планете. Что знает ваше озеро, знает и наше море. Здесь опасно, мы не можем оставаться в этом месте. Ты заберёшь нас. Но вопрос в том, как мы попадём в твой самолёт? Мы не способны передвигаться по суше.

Слайк облегчённо рассмеялся:

- Я думал, что самым трудным будет уговорить вас лететь. А эта проблема совсем пустяковая.

Он пошёл к самолёту, вытащил резиновую лодку и быстро наполнил её воздухом. Потом соединил с длинным тросом электрической лебёдки. Подтащил к воде и столкнул в залив.

- Забирайтесь по очереди! – крикнул он дельфинам. – И водички в неё плесните!

Первым в лодке оказался маленький чёрный дельфинёнок. Из-за того, что везде были водоросли, спинка его отливал синевой. Но Слайк надеялся, что это быстро пройдёт.

Он включил лебёдку, и лодка легко выскользнула из моря к самолёту. Медвежонок помог маленькому дельфину перевалиться в бассейн. Тот беспокойно перебирал ластами и шевелил губами.

- Всё очень хорошо, - сказал ему Слайк. – А скоро будет ещё лучше.

Ещё восемь раз он включал и выключал лебёдку. Лодка исправно ездила по песку, перемещая дельфинов из залива в самолёт. В бассейне оказалось тесновато, но все понимали, что это ненадолго. Самый старший, старый дельфин, который первым заговорил со Слайком, представился:

- Элу.  

И церемонно наклонил голову над бортиком бассейна. Слайк назвал себя и захлопнул дверь самолёта. Дельфины смотрели на него и молчали. Малыш затих где-то среди них, почти невидимый.

- Да, - подумал Слайк. – Будет Валару работа.

Самолёт легко развернулся на плотном, укатанном волнами песке. После взлёта Слайк уже не оглядывался на бассейн с дельфинами, а смотрел только вперёд и старался обходить подозрительные, на его взгляд, кучевые облака, способные разразиться грозой.

Впрочем, их встретилось немного.

*   *   *

Уже над озером – над своим озером – Слайк услышал в наушниках радостный голос лётчика Саши. Это было так неожиданно здорово, что разом отпустило напряжение нелёгкого перелёта.

- Слайк! – кричал Саша в микрофон. – У тебя получилось! Ты молодец, Слайк!

Солнце коснулось горы на западном берегу озера. Симфония ярких красок разлилась по небу от запада до востока. Слайк угадал. Когда он посадил самолёт и выключил двигатель, в городе зазвонил колокол. И, конечно, запел Мятлик, вплетая свой голос в закат.

Всё население города встречало самолёт. Когда Слайк распахнул дверь, дельфины открыли глаза и, положив головы на край бассейна, смотрели на всё происходящее без всякого особого выражения. Медвежонок не мог уловить ни одной отчётливой мысли. Лишь ощущал всем своим существом безмерную усталость дельфинов.

У самолёта уже стоял городской врач Гоша. В руке он держал небольшую блестящую штуку, которую по очереди приложил к голове каждого дельфина.

- У них мало сил, - сказал он, обращаясь ко всем. – Надо спешить. Принимайте первого.

Дельфинёнка вынули из бассейна и передали наружу, а там быстро переложили в большую ванну, наполненную водой.

Второй дельфин с помощью двух крепких мужчин перебрался в следующую ванну. Скоро девять ванн с дельфинами стояло на поле. Темнело. Гоша распоряжался коротко и деловито.

- На первую ванну с малышом два человека. На остальные – по четверо на каждую. Так, взяли, подняли. Пошли. Сопровождающие пусть светят под ноги.

В руках людей зажглись маленькие яркие фонарики. Вуд шепнул Виоле: «Как красиво, правда?», но та промолчала и прижалась к густой шкурке Айлин, идущей рядом.

Процессия спустилась к озеру. Ванны с дельфинами бережно поставили на берег. Уже светили  звёзды и отражались в спокойной ласковой воде. Слайк заглянул в одну из ванн и увидел, что большой дельфин выглядит намного бодрее. И излучал он что-то вполне оптимистичное.

- Ну что, ребята? – произнёс Гоша, обращаясь к дельфинам. – Вот вы и дома. Готовы?

Первым перенесли в воду старого дельфина. Он немного полежал на отмели, потом медленно оттолкнулся и отплыл от берега. За ним последовали его сородичи. Слабо шевеля плавниками, они тесно сбились в стайку, потом нырнули разом, мелькнули крутыми гладкими спинами и исчезли в темноте.

Вуд заметил у кромки берега еле различимый силуэт выдры.

- Дядюшка Нэн, - позвал он. – Как ты думаешь, им понравится здесь у нас?

Большая выдра дядюшка Нэн, не отвечая Вуду, рассмеялся негромко и тоже исчез в воде.

Как Вуд сажал сад

Осень всё длилась и длилась. Тёплые солнечные деньки обрамлялись восходами и закатами, обрызгивались короткими дождиками из набегающих тучек. Лес постепенно заполняла тишина. И эта тишина как бы нашёптывала (если хорошо прислушаться):

«Тихи, тихо, тихо, скоро снег пойдёт…»

Полёгшая трава скрадывала шаги, влажная листва под ногами уже не шуршала, и лосёнку Вуду казалось, что он не идёт, а будто бы парит над землёй. Даже шумный бельчонок-летяга Астрик перелетал с ветки на ветку почти неслышно. Вот и сейчас он неожиданно возник перед самым носом Вуда, держа в лапках большую кедровую шишку.

- Вуди, ты ел когда-нибудь яблоки?

Вуд остановился. Он попытался представить себе то, о чём спросил Астрик, но не получалось.

- А что это – яблоки?

- Да понимаешь, я тут кое-что услышал от бурундуков. Думал, может, ты знаешь. Лошади Грэг и Идрис – ну, папа и мама Виолы –  несколько дней назад ушли в другие места. Не одни, конечно, с ними ушли Женя и Женя – ну те, с которыми они живут.

- Да. – Кивнул Вуд. – Виола говорила. Они пошли за саженцами.

- Вот-вот, за саженцами. А саженцы что такое, знаешь?

- Саженцы? – Вуд подвигал ушами, переставил все четыре копытца и покрутил головой. – Это… это… Слушай, Астрик, поскакали к Виоле, разузнаем всё толком!

Бельчонок перелетел на спину Вуду, и друзья со всех четырёх ног поскакали с горки на горку, туда, где на расчищенном от деревьев пространстве желтели несколько новых домиков людей. Ещё там на просеках стояли брезентовые и полиэтиленовые палатки, возле которых аккуратными прямоугольниками белели поленницы берёзовых дров. Из печных труб вился голубой дымок. Пахло печёным хлебом и осенью.

Виола в своей шелковистой жёлтой шубке прогуливалась под большим кедром возле мастерской корзинщика Миролюба. Друзья подбежали к ней в том момент, когда Миролюб вышел из дома с тарелкой в руках, на которой лежали ломти свежего хлеба.

- Угощайся, Виола! О, вот и Вуди кстати. Попробуйте, ребятишки, удался ли сегодня хлеб?

Вуд губами аккуратно стянул с тарелки ароматный ломоть. Астрик соскользнул с его спины на плечо Миролюбу и тоже отломил кусочек. Виола брала хлеб прямо с ладони корзинщика.

- Ум-м… - попробовал заговорить Вуд, но рот его был занят. – Ам-м-м… Я хотел спросить, что такое яблоки? И зачем саженцы?

- О, вы слышали новости? – Миролюб улыбнулся. – Это надо толком разъяснить. Присядем.

Он отошёл к поленнице и уселся на широкий низкий берёзовый чурбак. Виола и Вуд расположились рядом.

- В эту пору самое время сажать сады, –  начал он. – Яблоки растут на деревьях – яблонях. Яблони вырастают из саженцев – маленьких деревьев, детей. Много-много яблонь называются яблоневым садом. Бывают разные сады – грушевые, сливовые, вишнёвые. Но яблоневый сад – это особенный сад…

- Миролюб, - перебил его Вуд. – Я понял. Сад – это много деревьев, яблонь. На яблонях растут яблоки. Но яблоки – они какие?

- Вуди, ты же много раз видел ягоды в лесу? Смородина, шиповник, земляника? Яблоко – будто бы большая-большая ягода, красная, как шиповник, твёрдая, как смородина, и ароматная, как земляника. На большой яблоне яблок много-много, и каждое пахнет как… утро весной. Как песня Мятлика…Понюхаешь – и сразу радостно станет. А съешь такое яблоко – и будто крылья у тебя вырастут…

- И я сам смогу летать? – перебил корзинщика Вуд.

- Не на самом деле летать, а будто бы летать. Любое дело сделаешь быстро и легко, и захочется сделать ещё, и ещё… Но главное даже не это. Завтра, друзья мои, в городе праздник закладки сада. Придёт Валар, он лучше меня расскажет обо всём. А сейчас – простите, дела…

Миролюб встал и направился в мастерскую.

- Главное – даже не это… - задумчиво повторил Вуд. – А что главное, Астрик? Ты понял?

- Не очень-то. Ладно, завтра всё узнаем. Пошли к озеру, навестим дельфинов.

*   *   *

Утром случились две необычные вещи. Во-первых, Вуд проснулся от музыки. Откуда бы взялась музыка в доме лосей среди тайги? Он открыл глаза и прислушался. Пение Мятлика перемежалось игрой на флейте. Маленькая пауза – видно, он отложил флейту и взял в лапы скрипку. Яркая мелодия вплелась в шум верхового ветра. Вуд выглянул из дома. Лучи восходящего солнца низко играли в утреннем тумане. «Странно. Мятлик всегда поёт на закате…»

Но тут произошла вторая необычность. Из кустов вышла Айлин и произнесла:

- Вуди, я не слишком рано? Я вот подумала, что мы вместе можем пойти в город. Ну, там же сегодня… ты помнишь? Сад.

- Ого, Айлин! – Вуд подпрыгнул на всех четырёх ножках. – Надо быстрее, ты слышишь? Уже бьёт колокол!

Лосята припустили прямиком через кусты и овражки.

… Всё население города собралось вокруг площадки, посредине которой стояла маленькая звонница. Звонарь Тони отбивал последние удары.  А в середине круга, тесно прижавшись друг к другу, стояли много-много маленьких тонких деревьев. «Саженцы, - подумал Вуд. – Вот они какие, просто маленькие кусты. А яблоки – они что, внутри?»

И тут мелодия скрипки взвилась вверх, слившись с последним звуком колокола. И мелькнуло над кругом светлое пятнышко, словно взмахнула невидимая кисть с белой краской на кончике.

- Ого, и Мирюэль здесь!

Белая горлица описала над собравшимися большой круг. Потом ещё один – пошире. И ещё один – ещё шире.

И тогда люди стали брать в руки саженцы и расходиться далеко в стороны до тех пор, пока они, с деревцами в руках, не образовали большой круг вокруг новых домиков и палаток. Оказалось, там уже лежат приготовленные лопаты.

Ямки под деревца надо было копать в три ряда. Получилось, что город окружили три кольца из молодых яблонек.

Вуд и Айлин бегали по всему кругу и помогали, чем могли –  копытцами разрыхливали землю. Белый медвежонок Слайк, оказалось, ловко владел маленькой лопатой, а Астрик держал саженец за стволик. Дядюшка выдра Нэн размотал длинный шланг, а бобры качали воду ручным насосом  из сделанной ими запруды.

Коричневая кедровка в чёрных рябинках летала кругами и громко восхищалась происходящим:

- Вот это да! Вот это дело! Сколько живу – такого не видела! В тайге деревья сажают! Ещё моя бабушка говорила, что деревья вырастают сами, а тут – сажают! Новости! Новости!

И вдруг опять запел Мятлик.

На чистое, по-осеннему глубоко-синее небо откуда-то набежала тучка и пролилась коротким шумным дождём. Сразу вслед за этим над городом встала радуга – широкая, сильная, и раскрасила пространство в семь ярких цветов. И как будто из середины радуги вдруг возник кентавр Валар. Он был одет в джинсовую безрукавку, в руках держал лопату. А на спине у него сидела девушка.

Вуд открыл рот.

Некоторых девушек в своей жизни он уже повидал. В городе жили Лена и Анюта, ещё была Валюшка, Мария, Рута… Каждая из них была по-своему красива, Вуд тайком любовался ими при встрече. Но эта… не была красавицей. Круглые щёки ярко алели, зелёные глаза под густыми бровями были похожи на молодые берёзовые листочки. Каштановые волосы, собранные в жгуты, вились из-под серебряных обручей непослушными крутыми локонами. Одета она была в белоснежную блузку и короткий ярко-зелёный сарафанчик, который не скрывал крепких бёдер. И вся она была крепкая, круглая, так и полыхала здоровьем и весельем. В одной руке девушка держала саженец, в другой – большую плетёную корзину. Пустую.

Девушка соскочила со спины кентавра и крепко встала босыми маленькими ступнями на взрыхлённую лопатами землю.

- Яблонька, - проговорил Валар в наступившей тишине. – Пора. Приступай.

Вуд вдруг понял, что они стоят у начала первой улицы, возле входа в город. Здесь кольцо посаженного сада размыкалось большим белым камнем из известняка. Да-да, точно, говорили, что на этом камне камнетёс Бари собирался высечь то ли слова, то ли какой-то знак…

Возле этого камня Валар быстро вырыл глубокую лунку. Девушка, которую он назвал Яблонькой, опустила в эту лунку саженец. Валар прикопал его. Жители города встали кругом вокруг Валара и необычной девушки.

Запел Мятлик. Мирюэль мелькнула белым мазком над камнем и растаяла в небе.

Вуд вдруг понял, что саженец, посаженный Валаром, ожил. Он словно зашевелился, приподнялся чуть-чуть над землёй, расправил веточки. И тут (Айлин стояла рядом с Вудом, плотно прижимаясь к нему тёплым бочком, и, казалось, не дышала) почки на веточках стали наливаться, из них показались кончики листьев.

Мелодия флейты накрывала собравшихся тёплой волной.

Саженец заметно вырос. Листья на нём распустились, и он превратился в стройное кудрявое деревце. На глазах у всех среди густой листвы стали распускаться белые цветы, и скоро все листья исчезли под гроздьями розоватых соцветий, от которых волнами расходился нежный волнующий запах.

«Так вот как пахнет яблоневый сад…» - Вуд не отводил глаз от деревца, которое уже осыпало белые лепестки, а на их месте крепли и наливались зелёные завязи.

Люди вокруг стояли плотно, держась за руки. Почти все улыбались какими-то отрешёнными улыбками, а лица у них были… «Ошеломлённые», - подумал Вуд.

Завязи на деревце быстро наливались, вот они уже размером с лесной орех, вот – с голову бельчонка Астрика. «Ого!» - сказал сам себе Вуд. И когда эти новые, незнакомые Вуду плоды выросли размером с копыто его дедушки лося, они стали менять цвет, краснеть, и вот уже напоминают цветом щёки девушки, появившейся с Валаром.

«Яблонька, - подумал Вуд. – Так значит, это и есть яблоки».

Радуга всё ещё стояла над городом. Деревце шумело листвой, всё покрытое крупными красными плодами.

Девушка с пустой корзиной подошла к деревцу и стала собирать яблоки в корзину. А когда корзина наполнилась, она подняла её на вытянутых руках и стала обходить собравшихся по кругу, и каждый брал себе одно яблоко. Вуд и Айлин тоже взяли в зубы по яблоку. Астрик на спине Вуда держал яблоко в лапах и раздумывал, с какого бока надкусить это чудо природы.

Вкус этого яблока Вуд запомнил на всю жизнь. Потом, конечно, он часто угощался плодами из выросшего вокруг города сада, и они были чудесны на вкус. Но всё-таки… не совсем такие. В том, первом яблоке была какая-то удивительная жизненная сила, потому что тогда ему немедленно захотелось скакать и делать что-то выдающееся, например, лететь спасать дельфинов, как Слайк. Он огляделся и увидел вокруг много-много человеческих улыбок. И вот высокая и плавная мелодия флейты сменилась быстрыми задорными звуками скрипки. Вокруг посаженного Валаром деревца (уже без плодов, и листья на нём начали желтеть и облетать на землю) закружился хоровод в несколько весёлых кругов.

Красивый мужской голос начал песню. Все подхватили.

Ты расти, наш сад,

Освещай нам путь.

Красотою будь,

Оберегом будь.

Ты цвети весной,

Шелести листвой,

Чтобы в плоть твою вошли

Соки матушки-земли.

Созревай, созревай

Животворный урожай!

Вуд кружился вместе со всеми, и Айлин игриво подталкивала его мордочкой в бок, и Астрик приплясывал на его спине, то и дело перелетая к кому-нибудь на плечо.

Потом оказалось, что радуга незаметно растаяла, а Валар со своей спутницей куда-то пропали. Их просто не стало. Зато осталось посаженное ими деревце – оно уже почти ничем не отличалось от других, разве чуть выше и пышнее кроной.

Как-то постепенно все разошлись. Солнце клонилось к закату. Уставший от впечатлений Вуд лежал под елью и вспоминал – Валара в джинсовой безрукавке с лопатой в сильных руках, краснощёкую девушку в коротком сарафанчике с корзиной яблок…

- Да… - сказал он сам себе. – Вот это жизнь!

Про ёжика Куню и упавшую звезду

Лосёнок Вуд и бельчонок-летяга Астрик сидели на песчаной полоске берега озера и смотрели на закат. Уже погасли в спокойной ласковой воде звуки колокола, уже умолкла песня Мятлика, и над странно вытянутой горой на другой стороне озера засветилась в небе первая яркая звезда.

- Смотри, Вуди, - сказал Астрик, показывая вверх на быстро темнеющее небо. – Вон они появляются, всё больше и больше. А где они были днём?

Лосёнок Вуд поднял голову вверх и долго рассматривал загорающиеся светлячки звёзд.

- Они разные. Большие и поменьше. И цвет, если приглядеться, тоже разный.

- Да, Вуди! Вон красная звёздочка! А вон будто зелёная!

- И жёлтая… Вообще, звёзды – это что такое?

Астрик лежал на песке животиком вверх, подложив лапки под голову.

- Будто узоры из них составлены… Фигуры разные… Смотри, Вуди, если вот так, вот так и вот так провести… совсем как наш дельфин!

- А вон там, если вот так, и вот так соединить, то будто голова Слайка!

- Ой, Вуди, она падает! Прямо в озеро!

Небо над озером прочертил лёгкий огненный след.

- И ещё одна! И ещё!

- Они что, все упадут в озеро? Вот здорово! Мы будем плавать, а все звёзды будут внизу светиться, и вода станет будто золотая!

В лесу за полоской берега что-то зашуршало.

Вуд оглянулся.

Из кустов на песок выкатился какой-то непонятный клубок, в густых сумерках сразу было не различить, что или кто это такой.

Астрик вскочил и подбежал к этому «чему-то».

Послышались звуки вроде «фыр-фыр», потом «пуф-пуф», потом «фара-пуф-фыр», и, наконец, друзья разобрали слова:

- Э… Добрый вечер. Вы что-то говорили про падающие звёзды, или мне показалось?

- Вы… - Вуд помялся. – Вы похожи на ёжика…

- Ну да! – «Кто-то» наконец расправился, и стало ясно, что это и есть ёжик, только – незнакомый, не из этого леса возле озера.

- Я и есть ёж. Куня.

- А… Простите… Вы откуда-то пришли?

- Я ищу упавшую звезду. Она мне крайне необходима.

- Стоп-стоп! – Вуд решил взять инициативу на себя. – Давайте по порядку. Откуда вы и зачем вам упавшая звезда?

И Куня рассказал.

*   *   *

Он жил совсем в другом лесу далеко отсюда. Это был светлый прозрачный лес. Там росли толстые дубы, которые сыпали осенью желудями, и коренастые липы, в кронах которых весной гудели пчёлы среди жёлтых пахучих цветов. А землю покрывала густая мягкая травка, по которой так приятно было пробежаться росистым утром.

Куня жил в этом лесу с самого начала, то есть с тех пор, как он себя помнил. И всегда он был один. Нет, там жило много лесного народу – были медведи и лоси, зайчата, барсуки, куницы, белки… Вот только ежей, кроме Куни, не было ни одного.

Куня специально ходил к большому дубу с дуплом, в котором жил самый старый филин леса, чтобы спросить у филина, как получилось, что всякого живого народа много, а ёжик в лесу один? И где его мама и папа? И вообще, откуда он взялся, Куня, в этом лесу?

Филин не очень внятно объяснил, что раньше ежей было много, но однажды утром они собрались и куда-то ушли. А Куня тогда был очень маленький, он закатился в ямку между корней дуба, и его не заметили. А он остался и вырос. Но почему ушли ежи, куда они ушли и где их искать, старый филин не имел ни малейшего представления. Он уже давно почти не покидал своего дупла, и только ухал оттуда  в сумерках, вот так: «Уху-хух! Уху-хух!»

Тогда Куня стал мечтать по ночам. Он выходил на полянку и подолгу смотрел на звёзды. И однажды он понял, что все звёзды были ежами. Они шевелили лучами-колючками и словно улыбались Куне с высоты небес. И Куня знал теперь, что ежи ушли на небо. А как туда попасть ему самому, не знал.

И вот однажды осенью… Ну да, дело было вот этой самой осенью, которая всё длилась и длилась в тайге возле озера, как и везде по всей земле. Куня вышел на лесную поляну, чтобы посмотреть на небо и помечтать. И вдруг увидел, что одна звезда сорвалась с неба и упала за край леса. Тогда Куня вскочил на все свои четыре ножки и побежал туда, куда упала звезда, чтобы встретить другого ёжика и больше не быть одному.

Он бежал, бежал до самого утра, но лес всё не кончался. И тогда он – совсем нечаянно – уснул, зарывшись в опавшие липовые листья. И ему приснился сон. Как будто кто-то взял его, Куню, за спинку и понёс над лесом.  Был день, было светло, и сон был такой отчётливый, что вроде как и не был сном. Куня видел землю внизу – с полями, озёрами, лесами и селениями людей. Но того, кто его нёс, он увидеть не мог, только ощущал ветер от его огромных могучих крыльев. А потом он опять уснул и проснулся уже в сумерках вот здесь, в незнакомом лесу. Вышел к озеру напиться и услышал голоса. Самое удивительное, что говорили о падающих звёздах.

- И я очень надеюсь, - закончил Куня свой рассказ, - что вы знаете, куда упала звезда, и отведёте меня к ней. А иначе, что же? Как я дальше один?

*   *   *

Вуд с Астриком переглянулись.

- Ну да… - С запинкой произнёс Вуд. – Это, в общем-то, недалеко. Тут, рядом.

- Конечно! – поддержал его Астрик. – Мы прямо сейчас и пойдём. В горку, потом налево, чуть-чуть вперёд, и как раз там…

- А вы не могли бы забраться ко мне на спину? – с надеждой спросил Вуд ежа Куню.- Понимаете, я обычно хожу довольно быстро. То есть скакаю. Или скачу. В общем, бегаю.

Лосёнок прилёг на песок, Астрик помог Куне взобраться на спину Вуду и сам вскарабкался следом. Вуд бегом двинулся через кусты. Он хорошо знал дорогу. Знакомое ему семейство ежей занимало уютное местечко в распадке между трёх ёлок.

Вверх по каменистому руслу ручья, потом налево, ещё чуть-чуть вперёд, и вот уже видны светлячки-фонарики над маленькими круглыми домиками. Возле первого домика Вуд остановился и прилёг на лесную подстилку. Астрик и Куня скатились с его спины в сухую, перемешанную с хвоей листву.

Дверь домика отворилась, и на пороге показалась молодая ежиха.

- Здравствуй, Валенсия, - начал Вуд. – Тут, понимаешь, такая история… Вот, познакомься, это Куня.

Ёжик Куня молчал. Он смотрел на ежиху такими глазами…

Вуд с Астриком переглянулись опять и потихоньку, задним ходом, отодвинулись в кусты.

Когда они оказались на берегу озера, Астрик спросил Вуда:

- Ты думаешь, теперь у него всё будет хорошо?

- Ну конечно, - уверенно ответил Вуд, глядя, как в озере гаснет очередная упавшая звездочка.

- А как ты думаешь, Валенсия похожа на его звезду?

- Я думаю, для Куни она и есть самая настоящая звезда. Вот увидишь.

*   *   *

Однажды утром в лесу запорхали первые лёгкие снежинки. Их становилось всё больше, и скоро белый наряд покрыл все ёлки и кедры, и кусты, и поляны, и всю-всю землю вокруг. И когда к Вуду приходил в гости белый медвежонок Слайк, то Вуд не мог его разглядеть до того самого момента, пока Слайк не оказывался возле самого порога дома и весело смеялся, глядя на недоумение друга.

В один из таких светлых заснеженных дней кедровка Шанти облетала лес и каждому вручала приглашение на бракосочетание ежа Куни и ежихи Валенсии. Приглашение было написано на кусочке бересты и перевязано красивой красной ниткой. В нём говорилось, что свадьба состоится на большой поляне под старым кедром, там ещё посередине стоит широкий берёзовый пень.

В полдень на поляне собрался лесной народ. Из города пришли лошади Грэг и Идрис, а с ними светло-рыжая Виола с белой звёздочкой на лбу. У всех в гривы были вплетены разноцветные ленты. Белки держали в лапках берестяные туески с кедровыми орешками. Бобры стояли тесно, окружив маленький деревянный домик, который они принесли с собой. Домик был сделан из кедрового пенька, украшенного  резьбой. Круглая крыша покрыта чешуйками орехов. Большая выдра дядюшка Нэн принёс маленькие жестяные ведёрочки с коромыслом, вырезанным из берёзовой ветки. Кедровка Шанти от имени всех лесных птиц положила возле пня узелок с пухом на подушки. Прибежала Айлин и принесла маленькие домотканые коврики для убранства домика.

Ёжик Куня и ежиха Валенсия взобрались на пень и стояли там, взявшись за руки. У Валенсии на голове был венок из еловых веточек с ягодами клюквы.

Суслик Мятлик взмахнул дирижёрской палочкой.

Грянул птичий хор. Белый медвежонок Слайк аккомпанировал на гитаре, Астрик потряхивал какой-то гремящей круглой штукой, а Мятлик, отложив палочку, выводил флейтой высокие, куда-то зовущие ноты.

Вокруг пня закружился весёлый хоровод в несколько рядов. Со старого кедра осыпался искрящийся снег, и вдруг в этом летящем снегу мелькнуло другое белое пятнышко, как будто скользнул солнечный зайчик, или невидимый художник провёл кистью с белой краской на кончике.

Горлица Мирюэль легко облетела пень и на лету задела крылом сначала Куню, потом Валенсию. Куня вздрогнул и выпрямился.

- Друзья! – заговорил он. Музыка стихла, остановился хоровод.

- Друзья… - уже тише повторил ёжик. – Я много лет жил один. Жилось мне, по правде сказать, не так уж и плохо, но я всегда мечтал иметь родных, таких же, как я, ёжей. Мечтал попасть на небо. Мне казалось, что настоящая, прекрасная жизнь есть только там, среди ежей-звёзд. А теперь…

- Не волнуйся… - чуть слышно прошептал Вуд. – Всё хорошо…

- А теперь, - продолжал Куня, - я с вашей помощью нашёл свою звездочку, и мне больше не надо на небо. Я счастлив в вашем лесу.

Он низко поклонился собравшимся.

И тогда вышел вперёд большая выдра дядюшка Нэн и сказал, что дельфины из озера не смогли прибыть на торжество, но передают в подарок вот эту – он показал всем – большую морскую звезду, чтобы она всегда напоминала вам о том, с чего всё началось.

Он подошёл к домику и прикрепил звезду на крышу.

*   *   *

Поздно вечером Вуд лежал возле тёплого бока дедушки-лося. Не спалось. Он думал о звёздах и вспоминал историю ёжика Куни.

- Дедушка, - сказал Вуд, - а кто принёс Куню?

- Ты же сам знаешь, Вуди.

- А откуда он всё знает? Что ёжику нужно было помочь?

Старый лось открыл глаза и повернул голову к Вуду.

- Видишь ли, Вуди, этому может научиться любой. Но Дронт сделал это своим предначертанием – знать, кому нужно помочь. Он просто чувствует. Все живые существа на земле связаны одним… как бы тебе сказать? Воздухом, пространством. Ещё это называют «полем». И это «поле» передаёт сигналы, которые отправляет тот, кто очень-очень хочет чего-то хорошего, но сам сделать это не в силах. Вот Дронт эти сигналы ловит и летит на помощь.

- А… - сказал Вуд. – Дедушка, а звёзды – они кто?

- Они – звёзды, - старый лось улыбнулся и прикрыл глаза. – Каждый есть то, что он есть, Вуд. Ты – лось, а они – звёзды. Спи, Вуди.

Камин дедушки лося

Снег падал и падал. По утрам Вуду приходилось изо всех сил налегать на дверь, чтобы она отворилась, и он мог выбежать в лес. Ему казалось, что в лесу даже немного теплее. Шёрстка его стала гуще и потемнела, но всё равно ночью в доме было холодновато, даже возле тёплого бока дедушки лося. «Вот оно что, - подумал Вуд, как будто внезапно определился с тем, что его беспокоит. – Дедушка лось почти не выходит из дома. А в доме холодно».

С большой ёлки посыпался снег, и бельчонок-летяга Астрик спланировал на нижнюю ветку поближе к Вуду.

- Привет! Ты чего такой озабоченный?

- Понимаешь, Астрик, надо что-то придумать. Дедушка лежит дома, а в доме холодно. Папа и мама опять ушли куда-то надолго. И я не знаю…

- Так это… - Астрик почесал лапой за ухом. – Надо печку.

- Что такое печка?

- Это как у людей в домах. Туда бросаешь ветки, и горит огонь. А из трубы идёт дым. Тогда в доме становится тепло.

- А… - протянул Вуд. – Ну да. Только… как?

Астрик дотянулся с ветки до Вуда и обеими лапками взял его за голову:

- А то ты не знаешь, как? Пошли в город, к людям.

*   *   *

Они издали заметили жёлтую шубку Виолы, которая прогуливалась возле бревенчатого домика с замысловатой крышей, покрытой осиновым лемехом. Из трубы шёл дым. Вкусно пахло хлебом. Друзья подошли ближе. В доме распахнулась дверь, и во двор вышел невысокий мужчина с копной рыжеватых волос на голове. В руке он держал широкую лопату на длинном черенке.

- Доброе утро, ребятишки! Вот это зима, да? Столько снегу! Вы как, в порядке?

- Женя… - Вуд подошёл ближе. – Похоже, дедушка заболел. Он лежит и никуда не выходит. А в доме холодно. Астрик говорит, надо печку. А я не знаю, как…

- Ага. – Мужчина, которого Вуд назвал Женей, прислонил лопату к поленнице берёзовых дров и достал из кармана большие рукавицы. – Вот что мы сделаем.

- Стэг! – позвал он. Крупный конь тёмной масти вышел из-за дома. – А давай мы поедем за камнями к той скале за ручьём, знаешь? А по пути навестим печника Вента, разъясним ему ситуацию. Ребятишки, вы с нами?

- А для чего камни? – Вуд не мог устоять на месте, приплясывал всеми четырьмя копытцами.

- Так для камина! – Женя уже прилаживал упряжь к оглоблям, в которые встал Стэг. – Вот так вот, порядок!

*   *   *

Печник Вент поехал с ними к скале за ручьём, и они с Женей нагрузили полные сани камней. На обратном пути прихватили в городе длинную железную трубу. Всё это выгрузили возле дома лосей.

Вуд и Астрик помогали замешивать раствор и подносить камни. Потом они собирали в лесу сухие ветки, пока Вент прилаживал трубу.

- Ух ты! – Астрик восхищённо разглядывал большой, во всю стену, камин, внутри которого была выложена как бы пещера для дров. – Давай сюда ветки, Вуди! Вот так, шалашиком, как для костра…

Дедушка лось, который до той поры молча посматривал на происходящее со своей лежанки напротив камина, поднял голову:

- Погодите, ребята, не зажигайте огонь. Помолчите минуту.

Все замолкли. Вент присел на берёзовый чурбак. Вуди и Астрик молча смотрели на дедушку-лося, волнуясь неизвестно отчего.

Что-то мелькнуло в проёме открытой двери. Какой-то светлячок в наступивших сумерках или всполох далёкого огня. На пороге сидела белая горлица Мирюэль, а в клюве она держала горящую веточку кедра.

Неуловимым движением горлица оказалась возле камина, и через мгновение в нём вспыхнул костёр – сразу дружно и жарко. А Мирюэль перелетела на лежанку дедушки лося и погладила его своим белым крылом. Так, слегка, только прикоснулась. И вся комната словно озарилась светом из камина. Или не из камина? Вуд так и не понял, но ему стало так хорошо-хорошо. И так тепло стало в доме. И не только в доме.

Вент поднялся:

- Доброго огня вам, друзья. Теперь всё по закону. Пусть тепло никогда не покидает ваш дом.

Он поклонился дедушке-лосю, бросил последний взгляд на камин и вышел на улицу.

Отблески пламени из камина играли на стенах. Вуд лежал рядом с дедушкой-лосем и смотрел на огонь – в каменной пещерке танцевали огненные птицы, расцветали жёлто-оранжевые цветы. «Это жарки, - подумал Вуд. – Они расцветают весной. Там, на горке за распадком, в котором течёт ручей…»

 Дедушка лось мерно дышал рядом. Вуд засыпал в полной уверенности, что в их жизни всё всегда будет хорошо.

Вуд встречает Новый год

Зима в лесу возле озера обычно стояла недолго. Три-четыре недели шёл снег, плотно укутывая землю и напитывая её влагой. А потом солнышко начинало пригревать горячей… Но пока зима находилась здесь, надо было успеть очень много. Наиграться в снежки, накататься с ледяной горки, напрыгаться в сугробы и набегаться в прятки, зарываясь в снег. А после этого, мокрым и разгорячённым так хорошо было забежать в дом, где теперь всегда горел камин, и быстро обсохнуть у огня.

Но каждую зиму происходило ещё одно событие, которого ждали все.

- Кто такой Новый год? – спросил однажды лосёнок Вуд дедушку лося, лёжа рядом с ним у камина. – Почему его всегда так ждут?

- Видишь ли, Вуди, - дедушка лось как-то так мечтательно подвигал ушами. – Волшебству тоже нужен повод. В праздник всегда случается что-то необыкновенное. Может быть, его и придумали для того, чтобы лучше запомнить зиму. И, кроме того, знаешь… в Новый год я познакомился с твоей бабушкой у новогодней ёлки в лесу.

Дедушка лось смотрел на огонь, и у него были такие глаза, что Вуд отчего-то смутился и задумался… так, о разном.

*   *   *

Утром за стенкой раздался топоток копыт.

- Вуди! – позвала с улицы Айлин. – Поскакали в город! Шанти сказала, что там будут наряжать ёлку.

Вуд вышел из дома. Уже всходило солнце, и мириады искринок сверкали вокруг на снегу.

- Ого! – крикнул Вуд, и откуда-то издалека ему ответило эхо:

- Ого-го!

С ёлки посыпался снег. Вуд раскрытым ртом попытался поймать холодный снегопадик, не поймал, только на нос ему упал небольшой сугроб.

Айлин уже мелькнула за ёлками, и Вуд припустил следом за ней.

На  поляне недалеко от звонницы отдельно стояла невысокая  пушистая ель. Вокруг неё собрался разный народ. Кедровка Шанти – коричневая, в чёрных отметинах – взлетела на макушку ели с большой серебряной звездой в клюве. Там уже ждал её бельчонок-летяга Астрик, который ловко пристроил звезду на самую прямую верхнюю веточку. Потом он спланировал вниз, взял из рук мальчика позолоченную шишку и снова вспрыгнул на ель.

Рядом с елью стояли на снегу коробки с ёлочными игрушками. Дети и взрослые доставали из них яркие бумажные гирлянды, соломенные колокольчики, берестяные коробочки, цветы из прутиков ивы, украшенные радужными ленточками. Еловые шишки были покрыты золотой и серебряной краской. Худощавый, быстрый городской электрик Боря опутывал ёлку  паутиной с множеством разноцветных лампочек.

- Вот это да! – Вуд не мог скрыть восторга и, взбрыкивая ногами, скакал по поляне, вокруг которой несколько молодых мужчин возводили из снега какие-то сказочные, волшебные дворцы.

- Чем это ты занимаешься, Улн? – Вуд подошёл к коренастому голубоглазому мужчине, который заливал воду во что-то вроде овальной металлической рамы, блестевшей почти как снег под солнцем.

- Это будет зеркало наших пожеланий, Вуди.

- А… как это? – Вуду сразу же срочно потребовались объяснения, но Элн был занят. Тогда лосёнок подбежал к девушке, у которой из-под наголовной повязки выбивались пушистые русые кудри. Он прихватил зубами подол её лёгкой шерстяной накидки, помотал головой:

- Анюта, расскажи про зеркало. Как это?

Девушка опустила лёгкую руку на шею Вуда. Берестяной браслет, украшенный бисером, утонул в его густой шерсти. Вуд притих. Стоять так было приятно, но узнать про зеркало хотелось сильнее.

- Как это – зеркало пожеланий?

- Потерпи до вечера, Вуди, хорошо? Всему свой час. – Анюта улыбнулась так хорошо, что Вуд подпрыгнул на всех четырёх копытцах. Скакнул и услышал вдогонку:

- На закате придёт Валар…

В этот короткий зимний день закат не заставил себя ждать. Вуд едва успел сбегать домой перекусить, как услышал первый удар колокола. Он заторопился в город. В центре расчищенной от снега площадки стояла наряженная ёлка, а вокруг из снега были вырезаны белоснежные дворцы – с башенками, зубцами, куполами, витыми колоннами. Стены их были изукрашены цветочным орнаментом. На одной из стен Вуд увидел большое зеркало в овальной раме из белого серебра. Он подошёл ближе и понял, что зеркало было отлито изо льда, отполировано и блестело лучше всякого стекла.

Мятлик доиграл на флейте последнюю ноту.

Над лесом с западной стороны – там, где под горой лежало озеро, - на зеленоватом небе, ещё подрумяненном закатом, загорелась большая яркая звезда. А напротив, на восточной стороне неба,  показался оранжевый круторогий месяц, совсем юный. И они, звезда и серпик месяца, словно обменялись взглядами и поняли друг друга.

Айлин и Виола подошли к Вуду и с двух сторон прижались к нему. «Что-то происходит, Вуди?» - шепнула Виола. Люди стояли вокруг ёлки широким кругом и тоже будто чего-то ждали. И тут… Из-за стен снежного городка ударили разноцветные огненные фонтаны, полетели яркие светящиеся птицы, кометы и звёзды взмывали в темнеющее небо и рассыпались там тысячами драгоценных камней. Площадь осветилась ярко, как днём при солнце. И словно много-много радуг играли в небе над зимним лесом.

Все смотрели вверх, а на площади возле ёлки уже стоял неизвестно откуда появившийся кентавр Валар. Его черноволосую голову прикрывала красная остроконечная шапка с белоснежным отворотом. Одет он был в красную тёплую безрукавку и подпоясан разноцветным тканым поясом. А через плечо держал большой красивый мешок, который тут же снял со спины и поставил рядом на снег. Тут его заметили, засмеялись, зааплодировали. Валар поднял руку:

- Друзья! Мы собрались здесь поблагодарить лес и лесных жителей за ту красоту и гармонию, в которой они позволяют нам здесь жить. Мы украсили всего одну ёлку, но этим отдали дань уважения и почитания каждому дереву, которое готово с радостью подарить себя людям. Лес знает, что люди, пришедшие сюда, принесли то, чего до этого здесь не было. Да, деревья сами не умеют любить, но чувствовать они умеют, они ощущают тепло и заботу, идущую от вас. Так пусть с нашим приходом в этом лесу прибавляется добра и мира!

Заиграла звонкая и нежная мелодия, флейта и скрипка смешали звуки. Белый медвежонок Слайк тронул струны гитары. Откуда-то из-за ёлки появился заяц с барабаном через плечо. Он поставил барабан на снег и стал лихо бить по нему лапами, поводя длинными ушами. Чёткие озорные удары вплелись в весёлую музыку. Вокруг ёлки закружилось несколько хороводов. А над площадью вокруг ёлки летали кругами множество лесных птиц, и кедровка Шанти перекрывала музыку восхищёнными криками:

- Сколько живу, такого не видела! Что сказала бы моя бабушка!

Ёлка уже светилась множеством разноцветных огней, отчего вся площадь была озарена каким-то небывалым, волшебным светом. Жёлтые, синие, красные, оранжевые, сиреневые, зелёные огоньки играли и мелькали на снегу.

*   *   *

У Вуда закружилась голова. Он остановился и услышал голос Валара:

- Сегодня самый короткий день в году. В этот день у нас сложился обычай: смотреться в зеркало своих пожеланий. Все помнят: нужно подойти к зеркалу и подумать о том, чего ты хочешь больше всего. И тогда оно подскажет, каким образом твоё пожелание может осуществиться.

Начнём. Рамон, ты первый.

Все расступились. Из круга вышел плотный темноволосый мужчина, одетый в белый самотканый жилет поверх синей рубашки. Вуд его знал (как знал уже всех в городе), вот только с трудом запомнил, как называется то, чем занимается Рамон. Дедушка сказал как-то, что он «координирует работу всех городских служб».

Рамон подошёл к снежной стене и встал напротив зеркала. Ледяная полированная поверхность слабо засветилась. Постепенно на нём стало проступать изображение. Вуд узнал город – улицы-просеки, площадь в центре, дома. Но только это был другой город. Широкие ровные улицы были замощены камнем и обрамлены красивыми изгородями, из-за которых тянули стебли и ветки кустарники и деревья, цветы и фрукты. А дома, стоящие вдоль улиц, были выстроены из белого камня, большие окна отворены и из них лилась музыка. Кованые из железа фонарики свисали над верандами, через ручьи перекинуты ажурные мостики. Возле прудов на площадках играли дети – для них среди больших деревьев были выстроены маленькие городки с качелями, кораблями, мостиками и верёвочными лестницами. На одной из таких площадок Вуд разглядел среди детей зайца-барабанщика, на другой – ёжиков Куню и Валенсию с выводком маленьких ежат.

Изображение сдвинулось, и Вуд увидел большой дом, похожий на снежные дворцы новогодней площади. Только дом это был не из снега, а настоящий, из камня и дерева. И много-много людей что-то делали внутри дома. Ага, вон корзинщик Миролюб плетёт что-то большое, круглое… А вон камнетёс Бари возле белого высокого камня… Ещё там были кузнец Митра, гончар Герасим, резчик Василис в кудрявых золотых стружках… Мирисса за ткацким станком… И кто-то ещё, неизвестный Вуду, стоял спиной к нему возле натянутого на раму холста и водил по нему кистью, которая оставляла на холсте яркие цветные мазки.

Рамон улыбнулся и смущённо огляделся.

Валар подошёл к принесённому им мешку и что-то достал оттуда..

- Сегодня мы встречаем Новый год, - произнёс он. – А в эту ночь все получают подарки. Держи,  пусть это поможет тебе осуществить твою мечту.

Он протянул блестящий инструмент, которого Вуд никогда не видел. Но, похоже, Рамону он был хорошо знаком, потому что тот вспыхнул от радости и низко поклонился кентавру.

Таинство с зеркалом длилось долго, но Вуд будто не замечал времени. Картинки на ледяной поверхности сменяли одна другую. Маленькая девочка в длинной шубке, валеночках и вязаной яркой шапочке вышла к зеркалу и бесстрашно взглянула в самую его середину. И вдруг на серебряной поверхности заколыхался зеленоватый пруд, в чистой воде резвились золотые рыбки.

Валар достал из мешка банку, в которой плавали две ярко искрящиеся рыбки.

- Любуша, - обратился он к девочке. – Возьми. Когда придёт тепло, выпусти её в пруд возле дома.

Девочка прижала банку к груди и убежала к стоящей неподалёку маме.

Подошла очередь Вуда. Он вышел к зеркалу и посмотрел на него. «Чего же я хочу по-настоящему? – подумал он. – Ведь так сразу и не выразишь. Я не умею».

Зеркало ожило. Вуд увидел себя, но не понял, где он и что происходит. Он двигался в чём-то, земля плыла далеко внизу, рядом находились… вроде, Астрик, Слайк… Но главное – он чувствовал нетерпение и отвагу. Он спешил на помощь кому-то, и встречный ветер шевелил его густую шерсть.

«Да, - подумал Вуд. – Это то, чего я хочу. Спешить на помощь».

Валар подозвал его. Вуд подошёл, ещё ошеломлённый тем, что увидел и понял о себе. Кентавр вытащил из мешка моток прочной верёвки и большие ветрозащитные очки.

- Вуди, - голос Валара словно смягчился и потеплел. – Ты многое испытаешь в наступившем году. Главное – всегда верь в хорошее и не теряй отваги. А это тебе пригодится.

Вуд взял подарки и отошёл, даже не удивившись. Он почти уже перестал всему удивляться.

- Слушай, как это? – Айлин смотрела в ночное небо. – Сколько времени мы тут, а месяц как стоял, так и стоит над ёлкой. Взгляни.

Вуд взглянул вверх и удивился.

Вуд спешит на помощь

Вуд проснулся оттого, что дедушки лося рядом не было. Из раскрытой двери доносился такой птичий гомон и щебет, что он спрыгнул с лежака и выбежал на улицу. Сплошной снежный покров в лесу сошёл за одну ночь, а между отдельными сугробами из лесной подстилки выглядывали сотни любопытных глаз, белых и синих. Это зацвели подснежники и медуница. А запах… Лосёнок тянул и тянул ноздрями волнующие ароматы оттаивающей земли, цветов, хвои и зовущего куда-то ветра.

- Ого-го! – крикнул он во весь голос.

Будто отозвавшись на его зов, из-за холма косо скользнули солнечные лучи и заиграли на белой коре берёз, тёмных чешуйках кедров.

- Вуди! Доброе утро! – Астрик спешил откуда-то издалека и торопливо звал друга. – Побежали быстрей, тебя зовут в город!

- Кто? Зачем? Что-то случилось?

Астрик скользнул с дерева на спину лосёнка и застучал лапками по его шее:

- Да Вуди, бежим, там всё узнаешь. Нас с тобой пригласили на совет!

Уже на бегу Вуд продолжал задавать вопросы:

- Какой совет, Астрик?

- Совет города. Там что-то произошло и нужна наша помощь. И Слайк там. И, кажется, я видел Дронта.

- Ого, Дронт! – Вуд прибавил шагу. – Это уже серьёзно!

Совет города собрался в большой брезентовой палатке, натянутой на несколько столбов. На скамейках сидели Рамон, Миролюб, лётчики Валера и Саша, городской врач Гоша и механик Олли. Напротив них расположился Слайк, непринуждённо болтая лапами на высокой скамейке. У входа с откинутым пологом стоял Дронт, сложив огромные крылья.

Вуд с Астриком на спине остановился у входа, не решаясь войти.

- Ребята, давайте сюда к нам! – голос Рамона был спокоен и приветлив. – Надо обсудить одно дело.

Дронт, расскажи ещё раз.

Клокочущий голос орла заполнил палатку. Вуд сначала с трудом разбирал слова, потом прислушался и понял вот что. Где-то очень далеко отсюда, в жаркой стране, Дронт поймал сигнал сильного и красивого желания. Он полетел по направлению к нему, внимательно оглядывая всё на своём пути. Утром он увидел двух больших слонов, которые, судя по всему, очень беспокоились. Дронт приземлился и узнал, что у слонов потерялся маленький сынишка, слонёнок Эрве. Вот вечером ещё он был здесь, а утром – нету, нигде. Они обыскали всю окрестность, и близко опасности для слонёнка не было. Но на западе стояли горы, в которые никогда не забредал ни один слон. Слухи про эти горы ходили разные и странные.

Дронт полетел над горами и увидел внутри гор большой круглый кратер, похожий на потухший вулкан. Одна стена кратера, похоже, недавно обвалилась, и под ней открылись развалины древнего города с мощёными мрамором улицами и остатками красивых каменных строений. С высоты полёта орёл сумел разглядеть, что маленький слонёнок зашёл внутрь полуразвалившегося дворца.

- Но выйти оттуда самостоятельно он не сможет. Давно потухший вулкан ожил. Этой ночью часть горы сдвинулась, и тропинки, по которой Эрве добрался до развалин города, больше не существует. Надо спешить. Удачно, что дует попутный ветер.

Вуд слушал внимательно и живо представил себе маленького слонёнка, который неизвестно зачем забрёл в развалины древнего города. Хотя… Вуд понимал его. Эрве поманила тайна. Конечно, он решил разузнать, в чём там дело. Даже ему, Вуду, вдруг очень сильно захотелось разузнать, что там, в том древнем городе, о котором, как сказал Дронт, «ходят странные слухи». А при чём тут попутный ветер?

Вуд вернулся в реальность. Говорил Рамон. Он спрашивал Миролюба, готова ли корзина. «Да», - ответил тот. Тогда Рамон обратился к Олли: «Оборудование на борту?» «Да», - коротко произнёс тот.

- Что ж, Вуд. – Рамон взглянул прямо в глаза лосёнку. – Ты полетишь. Не один, конечно. С тобой будут Слайк и Астрик. И Дронт будет приглядывать за вами. Но ты сделаешь главное. В тех горах самолёт приземлиться не сможет. Остаётся одно. Из корзины воздушного шара ты выпрыгнешь с парашютом в тот город, где находится Эрве. Тебе надо будет разыскать слонёнка и поднять его в корзину. Астрик поможет.

- Пойдёмте, друзья. – Рамон встал. – Вулкан проснулся. Надо спешить.

Они вышли из палатки и направились к аэродрому. Как только открылась поляна, Вуд увидел… Сначала он не поверил глазам. Потом хотел крикнуть: «Ого-го!, но сдержался и сделал вид, что ничего особенного, что не первый раз ему предстоит подняться в небо на таком огромном, таком красивом воздушном шаре.

Миролюб ещё раз оглядел плетёную из лозы корзину. «Выдержит», - удовлетворённо подтвердил он. Олли проверял снаряжение:

- Вот тросы и лебёдка, карабины надёжные. Парашют Валера уложил сам, не сомневайся, - он улыбнулся Вуду.

Валера развернул маршрутную карту:

- Ветер дует на высоте. Поднимитесь туда, и часов через пять-шесть на месте. Только бы не началось извержение. Ну, если что, Дронт будет рядом.

Запыхавшаяся Виола в своей желтоватой шубке подбежала к собравшимся:

- Вуди, вот, я принесла…

Она протянула Вуду ветрозащитные очки и моток верёвки – подарки Валара. И тут Вуд вспомнил: новогодняя ночь, зеркало пожеланий в серебряной овальной раме… «Ну да, он всё знал заранее…»

- Удачи, друзья! Будьте на связи. Ждём вас. – Рамон пожал лапу Слайка, погладил по спине Вуда, подсадил Астрика в корзину.

Рамон, Валера, Гоша и Олли разошлись к растяжкам, удерживающим шар, и одновременно отцепили карабины.

Корзина качнулась. Вуд, свесив голову через её край, увидел, что земля стала отодвигаться всё дальше, дальше… Слайк стоял рядом, и ветер шевелил непокорный вихор на его макушке. Озеро голубой жемчужиной тонуло в широких ладонях окрестных гор. Горы, горы, горы – до края земли. Вуд не заметил, как опустился на дно корзины и уснул, убаюканный полётом и впечатлениями.

*   *   *

- Вуди, смотри…- маленькая лапка Астрика теребила ухо Вуда. Он протёр глаза и выглянул из корзины. Сзади расстилалась бескрайняя равнина, поросшая коренастыми деревьями с пышной тёмной кроной. А впереди громоздились угловатые, островерхие, какие-то тёмные горы, ничем не напоминающие голубые разливы холмов возле их озера. И где-то внутри гор поднимался в небо чёрный столб дыма.

- Нам туда. – Слайк по-прежнему стоял у борта корзины и смотрел вперед.

Столб дыма приближался. Вуд надел ветрозащитные очки, подаренные Валаром. В них было видно даже лучше, чем без них, не приходилось щуриться, а главное – всё внизу стало отчётливым и словно приблизилось.

- Вон, вон там! – закричал он. – Справа, смотрите!

Среди гор мелькнули белые постройки. Улицы, замощённые камнем. Развалины большого дворца с остатками колонн.

- Вуди, готовься. – Слайк был весь сосредоточенность. – Надевай парашют. Астрик, держись крепче за подвесную систему. Верёвку замотай вокруг себя, чтобы не потерять. Вот так. Ну… Вперёд!

И когда шар оказался над центральной площадью древнего города, Вуд перевалился через край корзины и упал в небо.

Кажется, за кольцо дёрнул Астрик. Они плыли под разноцветным куполом над древними постройками, и земля быстро приближалась. Вуд потянул стропы, чтобы оказаться над ровным местом. Стукнулся копытцами о каменную мостовую. Погасил купол. Шар парил над головой, и от него к Вуду тянулась прочная тонкая верёвка.

- Астрик, давай поищем, за что её зацепить.

- Погоди, я тебя расстегну.

Бельчонок помог Вуду освободиться от парашюта. Они огляделись.

Всё вокруг покрывал толстый слой какой-то серой пыли. Вокруг них громоздились каменные постройки без крыш и без стен, но их остатки покрывала искусная резьба. Вуд и Астрик обмотали верёвку Валара вокруг полуобвалившейся колонны.

- Запах здесь какой-то… - Вуд тревожно подвигал ноздрями.

- Это из-за вулкана. Давай побыстрее искать следы.

- Я видел сверху, большой дворец вон в той стороне.

Следы Эрве на слое вулканической пыли они увидели у входа в огромное здание. Когда-то, без сомнения, оно было очень красивым и возвышалось над городом, как корабль над волнами. Вуд поискал слово. «Величие, - подумал он. – Вот это подходит».

Поднявшись по широченной лестнице к главному входу, лосёнок почувствовал себя маленьким-маленьким и совсем затерянным среди каменных развалин в тёмных чужих горах. Он с надеждой оглянулся. Яркий цветной шар парил над городом.  Огромная белая тень скользнула с неба. И вот уже Дронт сидел рядом с Вудом на каменной площадке среди пепла и пыли.

- Эрве там, - проклокотал он. – Вуди, тебе придётся войти. И чем быстрее ты его найдёшь, тем лучше.

*   *   *

…Внутри было светло, потому что потолок дворца давным-давно обрушился внутрь. Вуд поблуждал среди нагромождения обломков и колонн. Астрик сидел у него на спине, крепко вцепившись в холку.

- Слышишь? – шепнул он прямо в ухо Вуда.

Теперь и Вуд услышал тихую музыку. Она не была похожа на флейту и скрипку Мятлика. Даже издали, едва слышная, она оплетала и околдовывала, как-то сладко волновала

Словно на зов, двинулся Вуд к этим звукам.

Они переместились в следующий зал. Вуд успел удивиться, что там было чисто. Узорный мозаичный пол не загромождали обломки, даже пыли на нём не было. Из высоких окон лился свет. А посередине стоял маленький белый слонёнок и не отрывал взгляда от стены, с которой лилась музыка.

Вуд, ошарашенный, остановился. Стена была живая. Она звучала и разговаривала. А на её поверхности менялись изображения. Вуд узнал окрестные горы, но на стене они выглядели иначе – светлее и веселее, потому что были покрыты зеленью и цветами. И небо над ними было чистым и синим. В небе парили птицы и кто-то ещё, Вуд не понял, огромный и золотой.

Картина сменилась. Какие-то большие животные играли на цветущей поляне, прыгали и кувыркались. Рядом бегали и смеялись человеческие дети. Поодаль стоял человек и рисовал на холсте яркими красками.

Ещё картина. Город – конечно, этот, в котором они находились, но только весь целый, белокаменный, а стены покрыты разноцветной узорной плиткой. Башенки, купола, террасы, широкие лестницы, мостики через шумные чистые ручьи. Деревья покрыты плодами.

Живая стена меняла картину за картиной. В красивых домах красиво одетые люди занимались разными делами. Украшали свои жилища. Ткали и вышивали одежду. Собирали плоды в садах. Птичье пение заполнило зал, в котором стоял очарованный Вуд.

Но вот небо на стене потемнело. Его заслонил чёрный дым, шедший с гор. На очередной картине улицы города запрудили гружёные повозки. Толпы людей шли по дорогам вниз. Город пустел.

Неизвестный живописец запечатлевал последние дни жизни прекрасного города. Красные отблески пламени на белокаменных стенах, первые ручьи горячей лавы на улицах, которые вскоре превратились в кипящие реки. И вот первый толчок из глубин гор, летящие вниз мраморные скульптуры, обвалившиеся стены и мосты…

- Вуди, Вуди, очнись… - Астрик теребил Вуда за уши, а в голове лосёнка зазвучал спокойный дружелюбный голос:

- Вуд, дорогой, время не ждёт. Вулкан вот-вот заговорит. Надо торопиться.

Вуд помотал головой и словно сбросил с себя чары волшебства. Он торопливо подошёл к слонёнку, окликнул:

- Эрве, мы за тобой. Надо спешить.

- Да-да, - отозвался тот как бы в забытьи. – Вы идите, идите, а я здесь. Мне надо здесь, увидеть…

Астрик перескочил ему на спину, потеребил за уши:

- Ну что с тобой делать? Опомнись же, пошли!

Эрве не двигался.

И тогда Вуд понял, что дела их не очень хороши. Что они с Астриком вряд ли сдвинут слонёнка с места, потому что он хотя и был маленьким, но всё же примерно вдвое крупнее Вуда. И помощи особо ждать неоткуда.

- Мирюэль… - Тихонько проговорил он.

Словно солнечный зайчик скользнул по волшебной стене. Словно кто-то невидимый провёл по ней кистью с белой краской на кончике.

Экран погас. Слонёнок Эрве оглянулся.

- Что? – Произнёс он. – Вы за мной? А где мои мама и папа?

Они вышли из дворца на улицу. Небо темнело, дыму становилось всё больше. И когда они добрались до колонны, к которой был привязан воздушный шар, первый глухой рык послышался из глубины гор.

Астрик торопливо опоясывал слонёнка верёвкой, застегивал пряжки. Вуд зубами подёргал за верёвку, где-то наверху заработала лебёдка, и Эрве стал подниматься к уже еле видному яркому пятнышку шара.

Вуд и Астрик ждали. И вот уже в дыму показалась верёвка с карабином, она опускалась всё ниже, вот ещё чуть-чуть… Но совсем рядом глухо грянул взрыв, из земли вырвалось пламя и яростно загудело в двух шагах от лосёнка. Огненный дракон плясал и рос, дотягиваясь до Вуда жаркими пальцами.

И в этот миг золотое свечение загородило Вуда от огня. Огромная ярко-оранжевая птица, светло-светящаяся, распахнула крылья и закрыла собой Вуда и Астрика. И через эти светлые золотые крылья не мог пробиться жар вулканического пламени.

Верёвка была рядом. Астрик торопливо обмотал Вуда и застегнул карабин.

- Дёргай, Вуди.

Они поплыли вверх. И Вуд увидел, что на том месте, где они только что были с Астриком, словно расцвели оранжевые цветы – сразу много. Вспыхнули ярко – и исчезли.

- Жарки… Как на нашем озере, - успел подумать он.

*   *   *

Воздушный шар плыл над горами. Огромную тучу пепла уносило в сторону, и грохот извержения почти не доносился уже до них. Эрве лежал на дне корзины и отправлял в рот одну связку бананов за другой. Белый медвежонок Слайк смеялся, глядя на него, и Вуд тоже смеялся, потому что всё было позади.

Астрик взглянул из корзины вниз:

- Ребята, мы летим куда-то не туда…

Слайк посмотрел на компас.

- Ветер сменился. Мы уходим в горы. Что же, по-моему, самое время прибегнуть к запасному варианту.

Откуда-то из глубины корзины он достал маленький серебряный свисток, поднёс его к губам. Звонкий мелодичный свист разнёсся далеко вокруг.

- Астрик, теперь для тебя будет много работы.

Слайк раскрыл коробку и достал оттуда множество ярких ленточек.

- Твоя задача – залезть на шар и привязать их к сетке.

Вуд ничего не понимал.

Между тем Астрик уже с ленточкой в зубах ловко забирался по верёвочной сетке, укрывающей поверхность шара. Он привязал ленту, и голубой хвостик заколыхался на ветру. Раз за разом бельчонок спускался вниз и забирался вверх, и скоро несколько десятков ярких длинных лент потянулись за воздушным шаром.

А над горами колыхалось большое светлое пятно, меняющее очертания и будто живое. Вуд надел очки Валара и увидел, что к ним летит стая самых разных птиц. Птицы окружили шар. Каждая из них взяла в клюв ленточку, и, словно повинуясь чьей-то неслышной команде, они полетели в одну сторону и потянули шар за собой.

А над ними в вышине облачного синего неба парил огромный белый орёл Дронт.

*   *   *

Вуд лежал на домотканом коврике возле тёплого бока дедушки лося и смотрел в камин. Красно-оранжевые язычки пламени колыхались и переплетались, вспыхивали и угасали. Словно золотая птица шевелила крыльями. То в одном, то в другом месте расцветали оранжевые цветы.

- Дедушка, она же там, в камине, такая маленькая. А как же она выросла, и крылья стали такие огромные?.. Если бы не она, я не знаю, выбрались бы мы оттуда…

Старый лось теснее прижался к внуку, потёрся об него головой.

- Всё хорошо, Вуди. Добрые силы во всём вокруг. Если, конечно, ты с ними заодно. А жар-птица домашнего очага – один из самых сильных оберегов. Пока ты помогаешь другим, ты никогда не останешься без помощи. Спи, доброй ночи.

Айлин заболела

Ежиха Валенсия – маленькая, изящная и очень хлопотливая, спешила на знакомую полянку, где, она знала, весной вырастают первые грибы – строчки. Она намеревалась приготовить их с черемшой, которую сегодня Куня с ежатами как раз ушли заготавливать на солнечный склон горы, обращённый к озеру.

Валенсия напевала и даже пританцовывала от избытка радости. С того вечера – вернее, ночи, когда Куня появился в её жизни, она всегда чувствовала себя абсолютно счастливой. Так приятно и интересно было вместе с мужем обустраивать их домик, воспитывать ежат, прогуливаться в город и общаться с многочисленными соседями. Правда, Куня иногда любил одиночество – наверное, по старой привычке, и она не препятствовала ему уходить ночью к озеру и смотреть на звёзды. Но однажды муж признался ей, что теперь смотрит на звёзды совсем с другим чувством, и прочитал Валенсии сочинённое им стихотворение:

Я думал, что ты недоступно

Сияешь звездою в ночи,

Скучал по тебе поминутно

И знал – не помогут врачи.

Но мы отыскали друг друга

На нашей красивой земле.

А звёзды – они не отсюда,

Пусть светят и светят себе.

Красивы они, я не спорю,

И манят мечтой в небеса,

Но счастье моё лишь с тобою

В земных заповедных лесах.

Валенсия переписала эти стихи на красивый березовый листочек и прикрепила на стенку в домике возле очага, рядом с полочкой для посуды. А теперь она шла по лесу и напевала эти строчки на ей одной известный мотив.

Шла и шла себе неторопливо Валенсия, раздвигая ажурные листья папоротника, нюхая на ходу синие глазки медуницы и обходя толстые стебли борщевика. И как-то вдруг оказалась перед самым носом лежащей в траве Айлин, девочки-лосёнка.

Ежиха остановилась. Всегда весёлая, всегда общительная, озорная и подвижная Айлин лежала, опустив голову на передние ноги, и – что самое поразительное! – не замечала Валенсию, стоящую прямо перед ней.

Ежиха дотронулась лапой до ноги лосёнка:

- Ау, девочка, какой прекрасный день!

Айлин не пошевелилась.

Тогда Валенсия приблизилась к её носу и будто нечаянно чуть-чуть его уколола колючей спинкой. Надо же было как-то вернуть девочку в реальность!

Айлин подняла голову и открыла глаза:

- А, Валенсия, здравствуй. Да, прекрасный день.

И опять положила голову на ноги.

«Что-то не так», - решила ежиха и задумалась.

- Может быть, тебе чем-то помочь? – осторожно спросила она и потрогала лапой чёрный нос лосёнка. Нос был горячий. – Тебе надо домой. Ты дойдёшь одна? Хочешь, я схожу, попрошу Вуда, он тебя проводит.

- Ах, нет, только не Вуда! – Айлин даже вскинула голову, но тут же снова опустила её на ноги. – Нет, ничего, не беспокойся, я сама…

Надо было принимать меры. Валенсия родилась в этом лесу возле озера, её родители, её бабушки и дедушки тоже родились в этом лесу, и она точно знала, что здесь почти никто никогда не болел. Ну, бывало, озорник бурундучок прищемит хвостик или зайчонок, увлёкшись прыжками в высоту, вывихнет лапу. Так ведь это всё и болезнями не назовёшь. Но чтобы вот так лежать, и нос горячий…

Ежиха решилась. Она подняла мордочку вверх и свистнула, подавая условный сигнал. Через полминуты большая коричневая кедровка Шанти с шумом уселась на ветку ёлки рядом с лосёнком. Она оглядела Айлин, потом переглянулась с Валенсией и коротко заключила:

- Всё ясно. Я за Гошей.

*   *   *

Гоша пришёл через полчаса с небольшим чёрным чемоданчиком. Он вынул из него стетоскоп, послушал у Айлин сердце, пощупал пульс, потрогал голову. Открыл баночку с каким-то снадобьем, попросил Валенсию подержать ложку, открыл Айлин рот и влил туда лекарство. Потом обошёл лосёнка со всех сторон, примерился и начал ловко нажимать пальцами на спине, ногах, шее.

Айлин открыла глаза, мотнула головой и попыталась встать.

- Лежи, девочка, лежи. – Гоша придержал её и заставил снова улечься на мягкий мох.

- Слушай, Валенсия, - обратился он к молодой ежихе. – Спасибо тебе большое за помощь, но, пожалуй, твои тебя потеряли, как ты считаешь?

- И тебе спасибо, Гоша, теперь я спокойна.

Валенсия ушла, оглядываясь и махая лапкой.

- А теперь давай поговорим. – Гоша уселся рядом с Айлин так, чтобы видеть её глаза. – Я знаю, как называется твоя болезнь. Если ты сделаешь всё правильно, то поправишься очень быстро. Но захочешь ли? Всё зависит только от тебя самой.

- Что зависит? Я же ещё и виновата? Не хочу я ничего делать, это со мной поступают несправедливо, со мной!

Айлин выкрикнула эти слова, и лес затих, словно удивившись – давненько он не слыхал таких слов, сказанных таким тоном. Дерево, под которым лежала девочка-лосёнок, задвигало ветками и зашумело. Движение передалось другим деревьям, и вот уже весь лес шептал и шелестел, и этот шёпот становился громче.

- Не надо так. Ты растревожила лес. Может собраться гроза, а мы далеко от дома. Айлин, ты ни в чём не виновата, но заболела ты от обиды. Раньше ты часто играла с Вудом, а теперь, после его полёта за Эрве, ты видишь его реже…

- Реже! – Айлин всхлипнула, и слёзы, не сдерживаемые больше, покатились по её щекам. – Я совсем его не вижу! Он стал такой знаменитый, и всё время с этим слонёнком, они там, в городе, чем-то всегда заняты. И Виола там. А ко мне никто не приходит. Конечно, они здешние, а я не такая, я им не нужна… Мне не с кем… играть…

- Ну послушай, девочка, тебе самой-то нравится болеть и плакать?

- Я хочу как раньше, бегать и играть с Вудом, чтобы мы вместе…

- Хорошее это желание – быть вместе. – Гоша говорил спокойно и серьёзно. – Но только всё меняется. Много чего происходит, Айлин, и так, как раньше, не может быть теперь.

- И теперь я буду одна? Ну и пожалуйста, я вообще отсюда уйду. Вот вырасту и уйду!

Над их головами опять зашептались деревья.

- Почему бы тебе самой не сходить к ним в город?

- Ну да, самой! Так они меня и ждут!

- Да конечно ждут. – Гоша произнёс это так уверенно, что Айлин взглянула на него с интересом. – Конечно, давно ждут, только приходить к тебе им на самом деле некогда. Ты имеешь представление, чем они там заняты?

- Не-ет… - протянула Айлин и шумно вздохнула. – А кто бы мне рассказал?

- Представь себе, что Эрве познакомился с древней удивительной цивилизацией. Они жили много тысяч лет назад, но почти так же, как мы здесь хотели бы жить. И, уходя, оставили нам послание. Эрве и Вуд – единственные на всём свете, кому посчастливилось это послание увидеть и услышать. Теперь оно навсегда уничтожено вулканом. Но то, что твои друзья запомнили, нужно восстановить и рассказать всем остальным.

- И они что, рассказывают? – Айлин с недоумением смотрела на Гошу.

- Не только. Видишь ли, Дронт полетел на сигнал, который излучал слонёнок. В нём, Эрве, открылся очень большой талант. Он потому и не мог оторваться от картин в зале, что сам он – художник, понимаешь? Он очень хороший художник. И теперь он пытается заново нарисовать то, что видел в том дворце. А Вуд ему помогает. Это очень важно и интересно для всех.

- Да? – Айлин встала. – А Виола, она же не была с ними в этой экспедиции, как она помогает?

- А на одной из картин – ну, из той жизни, изображён танец. Эрве так удалось передать движения, что будто бы слышишь музыку. И, представляешь, сразу хочется танцевать. Виола решила разучить этот танец, вернее, придумать его заново. Она расспрашивает Эрве снова и снова, чтобы всё было точь-в-точь, как там. И, видишь ли, ей очень нужна партнёрша.

Гоша взял чемоданчик, другой рукой погладил лосёнка по спине.

- Тебе уже лучше? Но на всякий случай скажу ещё. Когда хочешь дружить с кем-то – старайся разделить с ним его интересы, его жизнь, а не подстраивать жизнь другого под себя. Это на самом деле так просто и так приятно – жить для других. Пойдём, девочка, нам по пути.

Летом открываются врата

Лето достигало зенита. Уже наливались яблоки в тройном кольце яблоневого сада, посаженного осенью. Уже отцвели шиповник и ярко-сиреневые лесные пионы, а вокруг домиков города среди петуний, вербены и левкоев набирали цвет и красоту многоцветные махрово-пушистые маки, ирисы и лилии. Кусты роз тяжелели от влажных бутонов, которые к вечеру раскрывались во всей своей благоухающей красоте.

Вуд, Астрик, Слайк и Эрве расположились на песчаной полоске пляжа возле самой воды. Солнце начинало клониться к горе на западной стороне озера, мягкое тепло окутывало друзей.

- Ого, смотрите, это Элу! – Вуд показал в сторону озера. Над водой мелькала голова большого дельфина.

- Он хочет что-то сказать! Поплыли к нему!

- Ага! Он и говорит. – Слайк улыбался. – Плыть не обязательно.

- Что говорит Элу?

- Он говорит: завтра откроются врата.

Вуд так и сел на песок.

- Как это? И мы, что, сможем попасть туда, где Валар? И другие? И мы увидим, как там у них? А почему завтра? Слайк, что ещё говорит Элу?

- Он не так много говорит, как ты спрашиваешь, Вуди. Да не брызгайся ты так!

Слайк со смехом убегал от топочущего по воде Вуда. Эрве, зайдя по колено в озеро, набрал хоботом воду и окатил лосёнка с головы до ног.

- Остынь, парнишка, а то не доживёшь до завтра!

- Ну да! Вот здорово! Эрве, ты нарисуешь всё, что мы увидим завтра, правда?

- Не знаю пока. Оно ведь никуда не исчезнет. Останется рядом, только в другом измерении. Но мы всё равно это можем как-то ощущать…Мне вообще кажется, что эта грань – между нашими мирами – становится всё тоньше. Да, Слайк?

Но Слайка рядом не было. Его белая спинка мелькала в озере рядом с тёмной блестящей спиной дельфина. Потом подплыл другой дельфин, и вот уже Слайк приближался к берегу, восседая на двух дельфинах, как на троне. Но вдруг дельфины разом подпрыгнули, подбросили Слайка вверх, он перекувыркнулся в воздухе и свечкой нырнул в озеро.

- Я, пожалуй, пойду, - сказал Вуд. – Там девочки разучивают танец, и попросили, чтобы я… ну, тоже… - он отчего-то смутился.

- Да, пора. Пойдём, Вуди, я вам подыграю на гитаре, - Слайк стоял на берегу, с него стекала чистая озёрная вода.

- И я с вами! – Астрик спланировал с дерева на спину Вуда. – Там такой ритм, там-тара-там-пум-пум! – Он забарабанил лапками по шее лосёнка.

- Эрве, а ты?

- А я дождусь заката. Мирюэль говорит: чтобы стать настоящим художником, нужно как можно чаще смотреть на закат.

*   *   *

Вуд не знал, спал ли он в эту ночь. Дедушка лось сопел рядом, но не хотелось ни о чём его спрашивать. Хотелось ждать утра и воображать, что это будет такое. Тихая звёздная летняя ночь летела над тайгой. И когда она почти совсем кончилась и затерялась в горах на западе, Вуд тихонько поднялся и вышел из дома. Едва-едва начинало светать, туман стелился по распадку, мокрая от росы трава холодила копытца.

Показалось ему или нет? Мятлик поёт? Нет, другая еле слышная музыка звучала вокруг. Вуд остановился. Маленькая изумрудная полянка была полна цветов, и на каждом цветке сидел крошечный крылатый человечек. У одного в руках была скрипочка, у другого – флейта, у третьего – рожок… Вуд огляделся, куда бы переставить ногу, чтобы ненароком не попасть на цветы.

Человечки смеялись и махали ему руками: «Не бойся, Вуди, шагай смелее!»

Вуд шагнул, а навстречу ему из тумана выплыло дерево. Зачарованный лосёнок не сразу разглядел, что это не совсем дерево, а существо с ногами-корнями и руками-ветками. «Доброе утро! Лесовед!» - представилось оно и поклонилось Вуду. И тотчас зашумели берёзы, и весёлые голоса послышались сверху:

- Доброе утро! Сегодня самое доброе утро в году! Единственное, неповторимое летнее утро!

Множество улыбающихся существ – то ли людей, то ли птиц, то ли белок (Вуд не понял, они меняли облики и перемещались вокруг него так быстро, что у него закружилась голова) окликали его со всех сторон, и весь лес звучал, и эхо с дальних гор вторило ему:

- Доброе утро!

Кто-то большой вылетел из тумана и задел Вуда ярким разноцветным крылом. Вуд проводил его взглядом, но тут увидел другое существо: примостившегося на нижней толстой ветке кедра огромного кота. Кот улыбнулся, спрыгнул с дерева и исчез в лесу, а улыбка его осталась висеть над поляной.

Как зачарованный, брёл лосёнок по вчера ещё знакомому лесу, но сегодня его нельзя было узнать, и никак невозможно было определить, в какой стороне озеро, в какой – город. Какие-то разноцветные тени плавали вокруг него, кто-то кружился в хороводе, кто-то бегал под ногами и звонко смеялся. Каждое дерево останавливало лосёнка и словно что-то хотело ему сказать.

Он не заметил, как оказался возле города, в кольце яблоневого сада. Смутно знакомая девушка бродила между деревьев, касаясь каждого ладонью. Одета она была в короткий зелёный сарафанчик и белоснежную блузку, круглые щёки ярко алели, непокорные тёмно-русые волосы выбивались из-под серебряного обруча. «Яблонька!» - радуясь, что узнал, Вуд подошел ближе. «Я не могу до тебя дотронуться, Вуди, иначе ты сразу созреешь!» - девушка пощекотала лосёнка веткой и убежала, смеясь.

На крыльце дома сидел Миролюб и разговаривал с кем-то. Этот кто-то сидел у него на ладони и походил на крошечного мужичка с зелёной мшистой бородой. «Вот, показался! – радостно сообщил корзинщик лосёнку. – Домовёнок мой! Раз в году только и видимся! Завтракать пойдём». Он понёс мужичка в дом, оттуда уже пахло свежим хлебом. – На закате все встречаемся на озере, Вуди! Будет ритуал».

Вуд проводил взглядом огромный прозрачный шар, плывущий над землёй. Внутри что-то красиво переливалось  и – ему показалось – кто-то махал рукой. Или лапой?

И тут впору было протереть глаза – не снится ли ему всё это? Навстречу шла Анюта, знакомая Вуду девушка, в белом длинном платье и с цветами в руках. А рядом с ней шёл белый конь… Или не конь? Да нет, конь – высокий, с крутой мускулистой грудью и длинной, будто серебряной гривой, стелющейся по его крупу почти до земли. Но изо лба коня рос длинный витой рог, прямой и острый.

«Ого!» - подумал Вуд и попятился. А из розовых кустов выбежал белый жеребёнок – на лбу у него тоже пробивался рог, ещё совсем небольшой, но уже с крутыми завитками. Он встал напротив Вуда и произнёс так просто, словно они век были знакомы:

- Летим к озеру, хочешь?

- На чём летим? – на всякий случай переспросил Вуд.

- Как на чём? – удивился единорожка и раскрыл два белых крыла. – У тебя разве нет крыльев? Ладно, это не обязательно…

Он подошёл к Вуду и дотронулся крыльями до его спины. И Вуд почувствовал, что стал лёгким-лёгким. Он сделал шаг и взмыл в воздух над поляной в цветах, над домами и деревьями. Ему уже ничего не казалось странным. Мимо проплывали прозрачные многоцветные шары, яркие крупные бабочки, невиданные им прежде птицы, большие и маленькие. Весь мир вокруг был заполнен разнообразной жизнью, такой разной и такой живой, что Вуд радостно рассмеялся и, перебирая ногами, поплыл над землёй к озеру.

*   *   *

Солнце клонилось к горе на западной стороне озера. На песчаной полоске пляжа Вуд наблюдал, как Слайк беседовал с Несси. Голова огромной рептилии лежала на мокром песке, длинная-длинная шея уходила в воду, а туловище (подумал Вуд), наверное, занимало половину озера. Жаль только, что он ничегошеньки не слышал, потому что не умел, как медвежонок, обмениваться с другими мыслями. Ну и ладно, ему хватало и обыкновенного общения!

- Гелкар! – окликнул он единорожка. – А полетели на островок!

И, пританцовывая на песке, поднялся в воздух. Внизу, под Вудом, в голубой прозрачной воде резвились дельфины, сотни, тысячи разных рыб совсем крошечных и огромных, больше, чем даже Элу. Из-за того, что рыбы были яркие и разноцветные, озеро сверху было похоже на калейдоскоп, когда его поворачиваешь, и стёклышки пересыпаются, образуя новые и новые узоры…

У Вуда закружилась голова, и с небольшой высоты он нырнул в воду. Дельфины подхватили его на спины и быстро доставили на берег, где, выбравшись на песок, Вуд улёгся, закрыл глаза и почти потерял сознание. Но тут кто-то дунул ему в лицо. Он открыл глаза и увидел слонёнка Эрве, который хоботом обдувал его со всех сторон.

- Спасибо, Эрве! – слабым голосом проговорил Вуд. – Ты в порядке?

- Ох, Вуди, я такого насмотрелся сегодня! – Эрве восторженно затрубил, подняв хобот. – Мне на тысячи картин хватит, представляешь? Мы потом с тобой сядем и будем вспоминать всех, кого видели, да? Вот бы так было всегда!

- День кончается… - Вуд поднялся на ноги. – Смотри, собираются люди.

Со всех сторон к озеру подходили жители города.

Набежали лёгкие грозовые облака и пролились коротким светлым дождём. Радуга встала на берегу, как яркие ворота. И из этих ворот к собравшимся вышел кентавр Валар.

Его окружили плотным кольцом. Спокойное лицо Валара было словно немного печально – Вуд удивился ещё, с чего бы. Кентавр заговорил:

- Друзья! Это был хороший день. И хорошо бы было нам вот так жить всегда, не мешая друг другу, а радуясь, помогая, вдохновляя. Но не время. Один день в году заканчивается. Нам он нужнее, чем людям, потому что мы унесём отсюда то, чего нам не взять больше нигде: тепло ваших рук и ваших сердец. Как бы ни был богат и разнообразен наш мир, в нём нет человеческой любви. Только соприкасаясь с людьми, мы можем черпать жизненную силу. Солнце садится. Начнём.

Люди встали в два ряда, образуя коридор, уходящий в радужные врата. И пошли по этому коридору самые разные существа, и каждое из них касалось чьей-то раскрытой ладони. Прошёл улыбающийся кот и потёрся о руку Рамона. Прошёл белый единорог, и, наклонив голову, коснулся ладони механика Олли. Невиданные птицы и бабочки, разноцветные шары, крошечные человечки с музыкальными инструментами в руках – все-все уходили в радужные врата, и каждый обязательно касался раскрытой ладони человека. И напоследок огромная Несси, просунув голову в ворота из радуги, потёрлась носом о руки врача Гоши и, улыбнувшись, исчезла в озере. Следом исчезли и радужные ворота.

Солнце коснулось вершины горы. Сзади, в городе, начал бить колокол, и запел Мятлик, вплетая свою песню в мелодию флейты.

Люди стояли лицом к озеру, взявшись за руки. И Вуд стоял рядом, не отрывая взгляда от разгорающегося заката. Светлая искорка мелькнула на его фоне, словно невидимый художник провёл кистью с белой краской на кончике. И рядом с ней  летел – Вуд ясно его видел – кто-то большой и золотой, сверкая чешуёй, извиваясь гибким длинным телом, распахнув радужные перепончатые крылья…

Тихо-тихо было у озера.

Невозможно было идти домой. Не хотелось разводить костёр. Вот так бы сидеть у воды и слушать её шёпот, смотреть на звёзды, которые были сразу и вверху, и внизу, в воде…

Слонёнок Эрве подошёл сзади и улёгся рядом. Белый медвежонок Слайк, светлея шкуркой, пристроился на песке возле него. Откуда-то из прибрежного леса вышли Виола и Айлин и тоже опустились на песок.

Астрик потеребил Вуда за шею:

- Ну давай, начинай!

- Что начинать? – удивился Вуд.

- Сказку! – таинственно прошептал Астрик.

И неожиданно для себя самого Вуд начал:

- В глухой первозданной тайге у озера жил да был золотой дракон…

*   *   *

Вуд вырос и сочинил много-много историй, которые он рассказывал в разных концах земли. Но когда где-то далеко от озера он начинал рассказывать о самой обыкновенной здешней жизни, ему, как правило, никто не верил, и все считали, что он мастер сочинять сказки.

                                  Лесная пятёрка

Листок из тетради

Однажды исчез…

Листок из тетради

Вырвался в лес!

Он просто умчался в окно майским днём

С одной нерешённой задачей.

Просил он задачу: - Давай мы уйдём!

Я не могу иначе! –

И вот среди листьев лесных,

Как среди братьев родных,

Листок из тетради лежал,

И ветер

Задачу решал.

И листья шуршали, шуршали,

Решали её… решали…

И звёзды решали,

И дождик решал,

И ёжик потом проверять прибежал,

И взял он листок в свою норку,

Наверно, ставить пятёрку…

Э. Мошковская

Летнее послание

Птичья почта нам с Алёнкой

Принесла конверт зелёный.

Что же там,

В конверте этом?

Что из леса

Пишут летом?

Вот что пишет нам Куница:

«Родила лисят Лисица.

Три лисёнка

Лают звонко!

Называет их отец:

Рыжик,

Хвостик

И Хитрец».

Пишут Пеночки с полянки,

Что у маленькой Зорянки

Появился сын приёмный,

Очень жадный и огромный.

Птичке-маме очень трудно,

Есть он просит поминутно.

Червяков и мух глотает,

Но всему предпочитает

Жирных гусениц зелёных

Ненасытный Кукушонок.

Пишет рыбка Колюшка,

Что с детьми ей горюшко.

Что весь день в воде шалят

Сто весёлых Колюшат!

Пишет вся речная рыба:

«Ждём без удочек.

Спасибо».

Пишет Мишка:

«Мёд нашёл

Я в дупле

У диких пчёл.

Сам бы ел и вам послал,

Но боюсь пчелиных жал».

«Приезжайте!» - пишут Зайцы.

Через всю страницу вкось

«Приезжайте!» - пишет Лось.

Извещают нас Синицы,

Что сегодня состоится

Замечательный концерт.

Заглянули мы в конверт,

А в конверте – два билета,

Два билета

Прямо в лето.

Все конверты мы с тобой

Сохраним, Алёна,

Жёлтый, Белый, Голубой

И ещё Зелёный.

                  Немецкий

Окно – «дас Фенстер», стол – «дер Тыш».

Ты по-немецки говоришь.

В Берлине или в Бремене

Должны вполне серьёзно

Мы вместо «Сколько времени?»

Спросить: «Как это поздно?»

С заглавной буквы пишут там

И Ложку, и Картошку,

Чем Уважение к Вещам

Внушают понемножку.

Вопроса «Сколько тебе лет?»

У немцев и австрийцев нет.

Там задают для простоты

Другой вопрос: «Как стар есть ты?» -

«Я стар одиннадцати лет!» -

Примерно так звучит ответ.

                       Валентин Берестов

                               Пуськи бятые

Сяпала Калуша по напушке и увазила бутявку.

И волит:

- Калушата, калушаточки! Бутявка!

Калушата присяпали и бутявку стрямкали.

И подудонились.

А Калуша волит:

- Оёё, оёё! Бутявка-то некузявая!

Калушата бутявку вучучили.

Бутявка вздребезднулась, сопритюкнулась и

усяпала с напушки.

А Калуша волит:

- Бутявок не трямкают. Бутявки дюбые

и зюмо-зюмо некузявые. От бутявок дудонятся.

А бутявка волит за напушкой:

- Калушата подудонились!

Калушата подудонились!

Зюмо некузявые! Пуськи бятые!

                                Пуськи бятые

Сяпала Калуша по напушке и увазила бутявку.

И волит:

- Калушата, калушаточки! Бутявка!

Калушата присяпали и бутявку стрямкали.

И подудонились.

А Калуша волит:

- Оёё, оёё! Бутявка-то некузявая!

Калушата бутявку вучучили.

Бутявка вздребезднулась, сопритюкнулась и

усяпала с напушки.

А Калуша волит:

- Бутявок не трямкают. Бутявки дюбые

и зюмо-зюмо некузявые. От бутявок дудонятся.

А бутявка волит за напушкой:

- Калушата подудонились!  

   Калушата подудонились!

Зюмо некузявые! Пуськи бятые!

Путаница

Вот бутон,

А вот – батон.

Вот бидон,

А вот – питон.

Ну, а вот – бетон.

В печке выпечен

Батон,

А в петлицу вдет

Бутон,

По траве ползёт

Питон,

Молоко течёт в

Бидон,

А на стройке есть

Бетон.

Повтори и ты мне в тон:

Где бутон,

А где батон,

Где бидон,

А где питон,

Ну а где – бетон.

Раз, два, три, четыре, пять,

Начинаю повторять:

В печке выпечен

Бутон,

А в петлицу вдет

Батон,

По траве ползёт

Бидон,

Молоко течёт в

Бетон

А на стройке есть

Питон.

– Нет, не так!

Нет, не так!

Ну, тогда вот так:

В печке выпечен

Бидон,

А в петлицу вдет

Питон,

По траве ползёт

Бетон,

Молоко течёт в

Батон,

А на стройке есть

Бутон.

Новелла Матвеева

СКОРОГОВОРНЫЙ

А

Ах, в

Акациях

Аллея.

Аисты летят

Алея.

Б

Беден,

Бос

Барбос –

Бродяга.

Босиком

Бежит,

Бедняга.

В

Волк

Вернулся

Вечерком –

Волчонок

Вертится

Волчком.

Г

Га-га-га -

Гогочет

Гусь.

Га-га-га –

Гоните

Грусть.

Д

Дятел

Дерево

Дырявит,

Длинным

Долбит

Долотом.

Добрый

Друг

Дроздихе

Дарит,

Да

Дрозду

Добротный

Дом.

АЛФАВИТ

Е

Ежедневно

Ежевику

Ест и ёжик, и

Ежиха.

Ё

Ой, колюча

Буква Ё –

Ёжик,

Ёлка, и

копьЁ!

Ж

Жаркий день

Жука тревожит –

Жук в

Жару

Жужжать не может!

З

Зябнет

Зубр

Зайчонок

Зябнет.

Зуй

Зазяб,

Зазяб и

Зяблик.

И

Ива

Иссохла,

Издрогла.

Излука.

Изгородь,

Изморозь,

Иней.

Разлука…

Й

Йог! Йог! Йог! Йог!

На гвоздях танцует Йог!

Йог танцует,

Йог поёт,

Ни к чему нам йогам

Йод!

К

Кролик

Красит у

Крушины

Красной

Краскою

Кувшины.

Л

Лето.

Липа к

Липе

Льнёт.

Летний

Ливень

Льёт и

Льёт.

М

Мчится

Мимо

Мышеловок

Мудрый

Маленький

Мышонок.

Н

Натянул

Носки

Николка.

- Николай, Устал?

- Нисколько!

О

Охнул

Окунь

Обомлел –

Ох, как

Омут

Обмелел!

П

Паутинку

Поволок

Паучок

Под

Потолок.

Р

- Разве

Ровня

Рыбам

Рак? –

Рыб

Расспрашивал

Рыбак.

С

Сыч купил косоворотку

Скороварку,

Сковородку.

Сойку,

Совку, зимородка,

Свиристеля пригласил.

         Сунул в шкаф косоворотку,

         Спёк блины на сковородке

         Сочинил

         Скороговорку, в

         Скороварке

Суп

Сварил

Т

Таракан усы

Топорщит,

Таракан

Тропинку

Топчет.

Таракан глаза

Таращит.

Таракан

Тележку

Тащит.

У

Улыбнулся

У калитки

Уж с ужихою

Улитке.

Ф

Фу-ты!

Фокусник –

Факир

Финик в

Фикус превратил.

Х

Хрюша

Хрюкает у

Хлева:

«Хороша краюха

Хлеба!»

Ц

Цапля стоя на крыльце

Объясняла букву

«Ц».

Ч

Чукча в

Чуме

Чистит

Чуни –

Чистота у

Чукчи в

Чуме!

Ш

Шубу

Шершню

Шил

Шиншилла,

Шапочку

Шиншилла

Шила.

Щ

Щука

Щурясь варит

Щи.

Щей вкуснее не ищи!

Щука знает толк во

Щах!

Приходите натощак!

Ъ

Твёрдый знак

По лону вод

Белым лебедем

Плывет.

Ы

Ы – как бабушка с клюкой

Ковыляет в лес густой!

Ь

Мягкий знак

Присел на стул

Сел, и ножки подогнул.

Э

Эму!

Эму! Ты на

Эту букву

Эму одинок!

Покатай меня по свету

Страус

Эму хоть денёк!

Ю

Юркая тень вьюрка,

Юркнула в тень вьюнка!

Я

Ярко!

Ярче

Янтаря в

Январе горит заря!

Я люблю тебя,

Январь!

Яркий,

Яркий, как

Янтарь!