Дети войны
классный час (4 класс) на тему

Ход занятия

                                                                       Глаза девчонки семилетней

                                                                       Как два померкших огонька.

                                                                       На детском личике заметней

                                                                       Большая, тяжкая тоска.

                                                                       Она молчит, о чём не спросишь,

                                                                       Пошутишь с ней, - молчит в ответ.

                                                                       Как будто ей не семь, не восемь,

                                                                       А много, много горьких лет.

                                                                                                                  (А. Барто)

Учитель:

   История человечества изобилует войнами. Но войны, подобной второй мировой, мир не знал никогда. Развязанная немецким фашизмом, она втянула в свою огненную орбиту десятки стран, сотни миллионов людей, страшной, кровавой метой пометив 40-е годы XX столетия.

   Память о войне. Она не стирается, не тускнеет с годами. Потому, наверное, что это не только память отдельных людей или одного поколения. Это Память Народа, навечно врубленная в его историю, в его настоящее и будущее, в его национальное самосознание.

   Все народы нашей страны, бывшего Советского Союза, ощутили, что такое война. А более 5 миллионов детей стали узниками концлагерей, гетто и других мест принудительного содержания, разбросанных по всей оккупированной Европе. Они несли свой крест – ни в чём не повинные, лишённые самой радостной поры – детства. Непосильный труд и болезни, холод и голод были спутниками детей. Над ними глумились, проводили медицинские эксперименты, брали кровь. Выживал один из десяти. Они узнали не только ужас рабского труда, но и унижение, оскорбление человеческого достоинства.

1-я страница – «Война и дети»

 Ученик 1:

Детский ботинок

Занесённый в графу

С аккуратностью чисто немецкой,

Он на складе лежал

Среди обуви взрослой и детской.

Его номер по книге:

«Три тысячи двести девятый».

«Обувь детская. Ношена.

Правый ботинок. С заплатой…»

Кто чинил его? Где?

В Мелитополе? В Кракове? В Вене?

Кто носил его? Владек?

Или русская девочка Женя?..

Как попал он сюда, в этот склад,

В этот список проклятый,

Под порядковый номер

«Три тысячи двести девятый»?

Неужели другой не нашлось

В целом мире дороги,

Кроме той, по которой

Пришли эти детские ноги

В это страшное место,

Где вешали, жгли и пытали,

А потом хладнокровно

Одежду убитых считали?

Здесь на всех языках

О спасенье пытались молиться:

Чехи, греки, евреи,

Французы, австрийцы, бельгийцы.

Здесь впитала земля

Запах тлена и пролитой крови

Сотен тысяч людей

Разных наций и разных сословий…

Час расплаты пришёл!

Палачей и убийц – на колени!

Суд народов идёт

По кровавым следам преступлений.

Среди сотен улик –

Этот детский ботинок с заплатой.

Снятый Гитлером с жертвы

Три тысячи двести девятой.

                        (С. Михалков)

Ученик 2:

«Не» и «ни»

Мне рассказывал смоленский

Паренёк:

- В нашей школе деревенской

Шёл урок.

Проходили мы частицы

«Не» и «ни».

А в селе стояли фрицы

В эти дни.

Обобрали наши школы

И дома.

Наша школа стала голой,

Как тюрьма.

Из ворот избы соседской

Угловой

К нам в окно глядел немецкий

Часовой.

И сказал учитель: «Фразу

Дайте мне,

Чтобы в ней встречались сразу

«Ни» и «не».»

Мы взглянули на солдата

У ворот

И сказали: «От расплаты

НИ один фашист проклятый

НЕ уйдёт!»

                               (С. Маршак)

Ученик 3:

Дети в Освенциме

Мужчины мучили детей.

Умно. Намеренно. Умело.

Творили будничное дело,

Трудились – мучили детей.

И это каждый день опять:

Кляня, ругаясь без причины…

А детям было не понять,

Чего хотят от них мужчины.

За что – обидные слова,

Побои, голод, псов рычанье?

И дети думали сперва,

Что это за непослушанье.

Они представить не могли того,

Что было всем открыто:

По древней логике земли,

От взрослых дети ждут защиты.

А дни всё шли, как смерть страшны,

Их дети стали образцовы.

Но их всё били.

Так же.

Снова.

И не снимали с них вины.

Они хватались за людей.

Они молили. И любили.

Но у мужчин «идеи» были,

Мужчины мучили детей.

(Наум Коржавич)

2-я страница – просмотр кадра из фильма «Дети войны».

 Учитель:

   Сегодня мы познакомимся  с Рыжовой Еленой Николаевной, которой будучи восьмилетней девочкой, пришлось пережить все ужасы фашистского плена. Сейчас она проживает в д. Липна. В марте 2013 года ей исполнится 80 лет. Она почти не видит. Придти к нам она не смогла, но поделилась своими воспоминаниями. (Фото №1)

3-я страница – довоенные воспоминания Е.Н.Рыжовой.

Ученик 1:

            Рыжова Елена Николаевна (в девичестве Панкова) родилась в Москве 8 марта 1933 года. Её мама – Надежда Васильевна Панкова (в девичестве Невструева) училась на учительских курсах, а папа, Николай Алексеевич, работал машинистом на Белорусском вокзале. Семья жила в г. Одинцово Московской области. По окончании курсов маму направили по распределению в г. Карачев Орловской области работать учителем начальных классов. Отец с ними не поехал, к тому времени их брак распался. В Карачеве мама вышла замуж второй раз. От второго брака у неё родились дети Николай, Юрий и Люба. Затем семья переехала в д. Теребилово, находившуюся недалеко от Карачева, там и застала их война.

4-я страница – война.

Ученик 2:

     Отчима забрали на фронт. А вскоре в деревню пришли фашисты. Многие жители деревни ушли в партизанские отряды, а Надежда Васильевна (фото №2) уйти не могла, так как у неё на руках были маленькие дети. Она стала связной. В своём доме она прятала выходивших из окружения советских солдат, которых она переодевала и тайно переправляла в лес к партизанам. У Надежды Васильевны было две тетради с адресами солдат, которым она помогла. Но нашёлся предатель, который выдал её немцам, и те стали часто приезжать в их дом с обысками. Последний обыск маленькая Лена запомнила на всю жизнь: «Со всех сторон дом был окружён немцами на мотоциклах. А в доме были раненые солдаты. Мама перетащила их на  русскую печку, забросала тряпками, а нас посадила на край печи. Немцы ворвались в дом и, пригрозив всех расстрелять, если найдут солдат или оружие, начали обыск. Солдат не нашли». Это спасло семью от смерти, но не спасло от страшной участи лагерей.

5-я страница – плен.

Ученик 1:

     Немцы забрали все хорошие вещи из дома, увели скотину, а мать и детей погнали в Германию. Вместе с другими людьми, такими же, как они пленниками, их погрузили в вагоны и повезли неизвестно куда. Путь был долгим и изнурительным: их то везли, то гнали пешком. В Западной Украине их перегоняли из одной деревни в другую, добавляя к ним каждый раз жителей этих деревень. Лена вспоминает: « Мне было 8 лет, Николаю – 6, Юре – 7, а младшей Любе всего 2 года. Все пленники были измождённые, голодные. Проходя через какую-то украинскую деревню, одна девочка не выдержала, забежала в огород и стала копать картошку. Хозяйка, схватив вилы, выбежала из дома и в ярости заколола ребёнка. Один из немцев решил наказать эту женщину, расстрелял всех её детей». Во время этого страшного пути Лена повидала многое: она видела, как немцы казнили партизанку, повесив её, как они расстреливали людей.

   В Германии, уже в лагере, детей и взрослых разделили по разным баракам. Лена вспоминает: «Очень хотелось есть. Нас почти не кормили, только давали пить воду. Иногда выгонят на улицу. Мы смотрим, как надзиратели кормят лошадей хлебом, сахаром, а мы, дети, стоим голодные. Хотелось кричать, но нельзя было. Тех, кто начинал плакать, сразу же убивали. Одного заплакавшего малыша на наших глазах немцы разорвали на части. Часто нас уводили в особое помещение, чтобы взять кровь…».

6-я страница – освобождение, возвращение домой.

Ученик 2:

     В лагере Лена пробыла 2 года. Когда русские солдаты освободили лагерь, дети были настолько истощены, что были похожи на живых скелетов. Их вернули на родину. Но и здесь их ожидало ещё одно испытание. Маму сразу же осудили как «предателя Родины»: она была членом партии, а партийцы не должны были сдаваться в плен. Она была направлена в лагерь г. Караганды, где пробыла до 1954 года. Дети же были распределены по разным детским домам, кроме Любы, которая умерла с голоду.

7-я страница – детский дом.

Ученик 1:

         Лена была отправлена в детский дом г. Балхова. Она была очень ослаблена, с трудом могла ходить. Её поили рыбьим жиром, в хорошую погоду выводили на улицу, поддерживая при этом - ослабленные дети падали. В этом детском доме Лена пробыла до 1946 года, а затем, когда ей исполнилось 13 лет, девочку отправили на фабрику в подмосковную Балашиху. (Фото №3) Фабрика была наполовину сгоревшей. 200 девочек, среди которых была Лена, поселили в цех, а потом распределили по казармам. Жить по-прежнему было трудно. Девочки получали за свою работу карточки, по которым им выдавали продукты. Когда отменили карточки, им стали платить зарплату – 150 рублей в месяц, а хлеб стоил 100 рублей. С первой зарплаты девочки купили по батону хлеба и сразу весь съели. Многие после чуть не умерли, ведь дети не знали, что на голодный желудок нельзя много есть. Двое суток возле них дежурили врачи.

8-я страница – молодые годы.

Ученик 2:

(Фото № 4) Постепенно жизнь стала налаживаться. В Балашихе открывались кружки – инструментальные, хоровые, танцевальные, драматические, спортивные (фото №5 – занятия в спортивной секции г. Балашиха). Лена посещала хоровой и танцевальный кружок, а потом и драматический (играла роли в постановках по пьесам М. Горького и других). Руководили кружками представители из Москвы. (Фото №6 – художественный руководитель хора Мария Филициановна Королёва) Лена очень хорошо пела и танцевала. С 1947 по 1957 год она пела в сводном хоре, состоящем из 500 человек, который заменял хор имени Пятницкого. Они выступали перед правительством во время партийных съездов и пленумов. А в 1957 году участвовала вместе с хором на Всемирном Фестивале в Москве. Многие из сводного хора перешли потом в хор Пятницкого. Такая же возможность была и у Лены, но она выбрала другой путь.

9-я страница – семья.

Ученик 1:

       Лена вышла замуж и уехала в Казахстан, где прожила 20 лет. Там у неё родились трое сыновей (Гена, Серёжа и Юра) – фото №7, 8. Подорванное во время войны здоровье давало о себе знать, и по совету врачей Елена Николаевна переехала сначала в Балашиху, а потом в д. Липна. Здесь она работала на фабрике «Труд» до 1987 года. За успехи в работе Елена Николаевна получила звание «Героя Труда».

10-я страница – воспоминания подруг.

Ученик 2:

      Ещё в детском доме Лена познакомилась с еврейской девочкой Анной Герман (фото №9), которая рассказала ей историю своего спасения. Во время войны немцы очень жестоко расправлялись с евреями. Их сгоняли в группы и расстреливали. Такая же участь ожидала и Аню, которая вместе с родителями оказалась в такой толпе, подлежащей расстрелу, но девочка упала раньше пули и таким образом спаслась.

Ученик 1:

     Со своей самой близкой подругой Марией Ивановной Ивановой (фото №10, 11) Елена Николаевна познакомилась в Балашихе. Девочки вместе работали на хлопкопрядильной фабрике №1. Когда началась война, Марии Ивановне было 9 лет. Она находилась в г. Житомере в детском доме имени Щорса. В начале войны детский дом попал под бомбёжку. Детей стали эвакуировать. Их везли в товарных вагонах через всю Украину. Неоднократно состав подвергался обстрелам, бомбёжке. При очередном таком налёте от поезда, переезжавшего мост, оторвался последний вагон и упал в реку. Оставшихся в живых детей привезли в Сталинград. Там под бомбёжками они прожили 2 месяца, затем их вывезли в Саратов, а оттуда – в детский дом в село Даниловка Саратовской области Откарского района. Мария Ивановна рассказывает: «В школу зимой ходили в одеялах, питались полусгнившей картошкой, которую собирали с поля. Её оттаивали, делали лепёшки, запекали и ели». В 1947 году девочек из детского дома перевезли в Балашиху. Позднее здесь она вышла замуж, родила дочь. Сейчас у Марии Ивановны трое внуков и трое правнуков.

Учитель:

     Вспоминать о событиях Великой Отечественной войны тяжело, даже спустя столько лет. Выросло не одно поколение, а на месте бывших лагерных бараков построились дома. Так может нам всем лучше не думать о тех мрачных страницах нашей истории? Наверное, многие так и сделали. И никто не станет их за это осуждать. И всё же память целого поколения «не задушишь, не убьёшь». Она требует всё нового и нового осмысления.

                         ***

Удар за ударом в висках отдаётся,

Кровь в венах пульсирует в такт;

Прожить ещё день лишь тому удаётся,

Кто смог доползти в свой барак.

Вы вынесли голод и выжили в холоде,

Сквозь грязь, униженье прошли.

Так дай же Вам Бог!..

И, позвольте мне голову

В поклоне склонить до земли.

Ученик 1:

Детский ботинок                                          

Занесённый в графу                                                                        

С аккуратностью чисто немецкой,

Он на складе лежал

Среди обуви взрослой и детской.

Его номер по книге:

«Три тысячи двести девятый».

«Обувь детская. Ношена.

Правый ботинок. С заплатой…»

Кто чинил его? Где?

В Мелитополе? В Кракове? В Вене?

Кто носил его? Владек?

Или русская девочка Женя?..

Как попал он сюда, в этот склад,

В этот список проклятый,

Под порядковый номер

«Три тысячи двести девятый»?

Неужели другой не нашлось

В целом мире дороги,

Кроме той, по которой

Пришли эти детские ноги

В это страшное место,

Где вешали, жгли и пытали,

А потом хладнокровно

Одежду убитых считали?

Здесь на всех языках

О спасенье пытались молиться:

Чехи, греки, евреи,

Французы, австрийцы, бельгийцы.

Здесь впитала земля

Запах тлена и пролитой крови

Сотен тысяч людей

Разных наций и разных сословий…

Час расплаты пришёл!

Палачей и убийц – на колени!

Суд народов идёт

По кровавым следам преступлений.

Среди сотен улик –

Этот детский ботинок с заплатой.

Снятый Гитлером с жертвы

Три тысячи двести девятой.

                        (С. Михалков)

Ученик 2:

«Не» и «ни»

Мне рассказывал смоленский

Паренёк:

- В нашей школе деревенской

Шёл урок.

Проходили мы частицы

«Не» и «ни».

А в селе стояли фрицы

В эти дни.

Обобрали наши школы

И дома.

Наша школа стала голой,

Как тюрьма.

Из ворот избы соседской

Угловой

К нам в окно глядел немецкий

Часовой.

И сказал учитель: «Фразу

Дайте мне,

Чтобы в ней встречались сразу

«Ни» и «не».»

Мы взглянули на солдата

У ворот

И сказали: «От расплаты

НИ один фашист проклятый

НЕ уйдёт!»

                               (С. Маршак)

Ученик 3:

Дети в Освенциме

Мужчины мучили детей.

Умно. Намеренно. Умело.

Творили будничное дело,

Трудились – мучили детей.

И это каждый день опять:

Кляня, ругаясь без причины…

А детям было не понять,

Чего хотят от них мужчины.

За что – обидные слова,

Побои, голод, псов рычанье?

И дети думали сперва,

Что это за непослушанье.

Они представить не могли того,

Что было всем открыто:

По древней логике земли,

От взрослых дети ждут защиты.

А дни всё шли, как смерть страшны,

Их дети стали образцовы.

Но их всё били.

Так же.

Снова.

И не снимали с них вины.

Они хватались за людей.

Они молили. И любили.

Но у мужчин «идеи» были,

Мужчины мучили детей.

                    (Наум Коржавич)