2.6.3. Отдыхай-ка. Библиотека школьника. Книги, брошюры

Мультиязыковой проект Ильи Франка:  www.franklang.ru

Немецкий язык с И. Вебер: Почему снег белый (Веселое природоведение) - https://drive.google.com/open?id=0B-kLe7m_N29iZnYw...

Was ist ein Atom und ein Molekül (что такое атом и что такое молекула)? -https://drive.google.com/open?id=0B-kLe7m_N29iRDJR...
 

 

Бидструп Херлуф, четыре тома непревзойдённых карикатур. — 1969 г.

Херлуф Бидструп, карикатуры

Херлуф Бидструп — детям: «Мир глазами художника». — 1988 г.

 

Скачать:


Предварительный просмотр:

Херлуф Бидструп — детям: «Мир глазами художника». — 1988 г.

Херлуф Бидструп. «Мир глазами художника». - 1988 г.

Херлуф Бидструп — детям: «Мир глазами художника».
Автор — лауреат международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами».

 

СОДЕРЖАНИЕ

Вступление................................5

ДАНИЯ....................................20

ШВЕЦИЯ...................................26

ФРАНЦИЯ        .................................32

ИТАЛИЯ...................................38

ГЕРМАНСКАЯ ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА....44

РУМЫНИЯ        .................................50

БОЛГАРИЯ.................................56

ЧЕХОСЛОВАКИЯ.............................62

КУБА.....................................68

БРАЗИЛИЯ.................................74

УРУГВАЙ        .................................80

АРГЕНТИНА................................86

КИТАЙ....................................92

МОНГОЛИЯ.................................98

СОВЕТСКИЙ СОЮЗ..........................104

      ВСТУПЛЕНИЕ
     
      Дорогие ребята!
      Я очень рад, что издательство «Детская литература» решило выпустить книгу моих рисунков. Эти рисунки не предназначены специально для детей, и я вовсе не думаю, что для ребят нужно рисовать как-то по-особенному. Я никогда не считал и не считаю, что наши юные друзья меньше понимают окружающий мир, чем мы, взрослые, только потому, что они моложе нас. Хотя, конечно, они воспринимают всё по-своему, по-детски. И это очень хорошо.
      Я проникся убеждением, что дети действительно народ стоящий. Они никогда не притворяются в присутствии других, чтобы показаться лучше, чем они есть, они всегда честны и открыты и говорят то, что думают. Поэтому художнику нет нужды самому притворяться и подлаживаться под детей. Пусть они видят всё таким, как оно есть, и судят обо всём сами.
      Рисовать любят все ребята, и я как художник больше всего люблю детские рисунки. Ведь в них заложены все добрые начала высокого изобразительного искусства. Это искреннее, непосредственное восприятие мира, красоты природы, хороших и дурных черт человека и особенно — необъятная творческая фантазия.
      А фантазия детей не ограничивается только услышанными или прочитанными сказками, она отражает наш сегодняшний мир, — мир, который сам по себе полон чудес, рождённых человеком, развитием науки и техники. Фантазия ребят идёт дальше творений таких наших любимых фантастов, как Жюль Верн или Герберт Уэллс. Да это и понятно. Дети знают сейчас так много и развиваются так быстро, что для меня, например, было бы, наверное, трудно стать современным мальчишкой. Мне бы наверняка так и сказали: знаешь, дед Херлуф, подтянись-ка ты по высшей математике и основательно займись информатикой, да и вообще научись понимать нас лучше и шагай в ногу со временем.
      Именно так я и пытаюсь делать, когда рисую и говорю с самыми различными людьми, особенно с детьми. Меня всегда вдохновляет духовное богатство детского мышления, искреннее стремление к добру и отвращение к злому. В то же время я далёк от мысли, что все дети должны быть какими-то паиньками и тихонями.
      Все ребята, не только мальчишки, но и девчонки, любят напроказничать, подразниться или выкинуть что-нибудь необычное. Но ведь это делается всегда от чистого сердца и с юмором. А в действительности мир детей заполнен не только шалостями, в нём так много серьёзного, глубокого и даже героического. Они живут жизнью своей страны, своего народа и видят в ней много примеров, достойных восхищения и подражания.
      А кто, как не дети, так искренне и глубоко сознаёт, что самое главное для всех людей Земли — это мир на нашей планете. У меня всегда встаёт перед глазами такой трогательно простой, но гениальный рисунок мальчишки — солнечный круг, небо вокруг. И слова: «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда будет мама, пусть всегда буду я!»
      Я считаю этот рисунок лучшим символом мира, а эту песенку лучшим гимном мира не только для детей, но и для взрослых.
      Сам я начал рисовать с пяти лет и не думаю, что мои детские рисунки слишком уж отличались от рисунков других детей, но пристрастие к рисованию овладевало мной всё больше и больше. Может быть, и потому, что мой отец был маляром и художником-декоратором, и в доме всегда были бумага, карандаши и краски, а отец постоянно возился со своими эскизами. Поскольку я всё время-крутился возле отца со своими рисунками, он невольно стал обращать внимание на моё «творчество» и был моим первым учителем и критиком.
      Мать внимательно следила за тем, чтобы я по вечерам делал уроки, поскольку я не проявлял большого рвения при выполнении домашних заданий. К сожалению, делать уроки было куда скучнее, чем слушать рассказы моего отца о тех странах, которые он объездил в свои молодые годы.
      Отец мой уехал из дому после окончания школы маляров, когда ему не было ещё восемнадцати. Он пустился в путь, как это делали многие датские ремесленники перед первой мировой войной. Начав с Германии, он объездил большинство стран Европы и добрался даже до Палестины
      и Египта. В те времена поездки занимали куда больше времени, чем сейчас.
      В общей сложности отец мой путешествовал двенадцать лет. То и дело он нанимался на работу, чтобы заработать на жизнь. Для этой же цели он рисовал эскизы и продавал их с рук. Странствиям отца был положен конец, когда он по пути в Данию остановился в Берлине, где встретил ту, которая стала его женой и другом на всю жизнь. Здесь появился на свет и я. Это произошло за два года до первой мировой войны.
      Хотя мне было всего два года, я помню волнующее расставание с одним из товарищей моего отца. У того была девочка, с которой я часто играл во дворе. Его отправили на Западный фронт, где он вскоре был убит.
      Поскольку мой отец был датчанином, то его не могли призвать в германскую армию. Этой взаимосвязи я, само собой разумеется, тогда понять не мог. Я слышал, однако, что людей с физическими недостатками не брали в солдаты, и когда матери других детей спрашивали меня: «Ну как, дружок, твой отец тоже солдат?» — я отвечал, к удивлению моей матери: «Нет, мой отец горбатый!»
      Мой отец продолжал работать в крупной фирме, выполнявшей подряды по реставрации дворцов и церквей вдали от фронта. Заработки были тогда хорошие. Однажды, когда отец находился в Катовице, его задержала полиция во время беспорядков и, как на грех, у него не оказалось при себе паспорта. Отца, как иностранца, заподозрили в шпионаже и посадили в тюрьму. Там его продержали несколько месяцев. Каждое утро он просыпался под грохот выстрелов. Это расстреливали шпионов и дезертиров. В конце концов его выпустили за неимением улик.
      Положение в Германии становилось невыносимым. Я помню, как мы голодали. Запах супа из кольраби и до сих пор способен вызвать у меня тошноту. В течение длительного времени мы только и ели что кольраби. Тогда мои родители решили уехать в Данию. Ведь мы были датчанами, даже моя мать считалась датчанкой, поскольку вышла замуж за моего отца.
      Таким образом, моим первым заграничным путешествием стала поездка в Данию. Мало что осталось в памяти о ней. Помню лишь, что это была длительная поездка. И ещё вспоминается странный пассажир, покинувший поезд на ходу через окно... Я вижу его бегущим через поле. Моя мать рассказала, что то был солдат, не желавший стрелять в французов и решивший тайно перебраться через границу в нейтральную Данию.
      В Дании еды было вдоволь, но зато было трудно с жильём. Только через несколько лет моим родителям удалось получить квартиру. Затем нагрянула «испанка», которая чуть не сделала меня сиротой. В этих нелёгких
      Верховное главнокомандование условиях моим самым большим утешением стали путешествия в мир фантазии. Карандаш помогал мне забывать о житейских невзгодах.
      Дания — очень небольшая страна, а общее число датчан меньше, чем число жителей в Москве. Должно быть, поэтому датчане любят путешествовать по другим странам. Когда я был школьником, Дания, однако, не казалась мне такой маленькой. Вместе с моим школьным товарищем мы объездили на велосипедах много городов нашей страны. Это не было таким уж лёгким делом, поскольку Дания состоит из множества малых островов. Столица — Копенгаген — расположена на самом крупном острове — Зеландия, тогда как большая часть Дании размещается на полуострове Ютландия, примыкающем к Германии и простирающемся далеко на север. В наши дни многие датские острова связаны между собой крупными и красивыми мостами. Тогда же, когда мы с моим другом путешествовали на велосипедах, с острова на остров приходилось переправляться на пароходе, а это было не дёшево. Весь год нам нужно было откладывать кроны и эре, отказывая себе во многом, и всё же этого оказывалось недостаточно для длительного путешествия. Только помощь наших родителей давала нам возможность собрать нужную сумму, чтобы добраться до самого западного побережья Дании, где волны Атлантического океана накатываются на замечательные пляжи и бьются о большие песчаные дюны. В моей памяти эти изумительные картины живы по сей день.
      Что и говорить, на велосипеде продвигаешься не так быстро, как на автомашине, но зато впечатления о стране остаются более основательные. Сами понимаете, что мы не останавливались на ночь в дорогих гостиницах, а располагались в спальных мешках, если не удавалось заночевать где-либо на сеновале. Когда мы подросли, зажили уже на широкую ногу. У нас была палатка, и мы разбивали лагерь в местах, которые нам казались особенно красивыми. В то время мне не приходило на ум делать путевые зарисовки с натуры. Я довольствовался дневниковыми записями, а о необыкновенных случаях рассказывал в своих школьных сочинениях. Бывало, мои товарищи надрывали животы над описанными мною смешными историями. Учитель датского языка порой просил меня читать вслух мои сочинения.
      В школе я пытался издавать свою собственную газету. Я писал для неё заметки, готовил рисунки и сам же размножал на гектографе. Дело это было хлопотное и отнимало много времени. За один вечер мне удавалось изготовить двадцать—тридцать экземпляров. Соученики охотно раскупали газету, а иногда её покупали и учителя. Назывался мой листок «Бамбуковая трость». Дело в том, что в те времена школьников наказывали розгами и для этого обычно пользовались тонкой бамбуковой палкой. Естественно, что имена учителей, которые чаще всего прибегали к такому способу наказания, упоминались в заметках. Кончилось тем, что моя газета была запрещена, а обнаруженные экземпляры — конфискованы. Прошло ещё немало лет, прежде чем розги вообще были запрещены в датской школе как метод «воспитания».
      Спустя некоторое время появилась новая моя газета «Класс». По названию можно было предположить, что в заголовке содержится намёк на классовую борьбу. Марксистского анализа в издании не было, конечно. Тем не менее газета носила столь бунтарский характер, что после выхода нескольких номеров её постигла участь «Бамбуковой трости».
      И всё же угомониться я не мог. Для меня стало жизненной необходимостью выражать своё мнение, и я предпочитал это делать в юмористическом духе. Почему именно в юмористическом? Да просто потому, что юмор — это неотъемлемая черта человеческого характера и это позволяет глубоко и всесторонне раскрыть суть жизненных явлений, сказать о них правду, несмотря ни на какие условности. Своим кумиром и учителем жизни я всегда считал и считаю великого Чарлза Чаплина, или просто Чарли Чаплина, как его зовут во всём мире. Достаточно только назвать его имя, как на лицах появляется улыбка и в душе возникает чувство глубокой симпатии к этому маленькому человеку, бездомному бродяге в больших кривых ботинках, который стал жертвой бездушного капиталистического мира. Но этот маленький человек не раздавлен и не бессилен, он могуч своей правдой, безжалостно разоблачающей власть имущих и созданный ими бесчеловечный порядок.
      В то время шло много фильмов Чаплина и, хотя большинство из них были ещё немыми, они пользовались огромным успехом. Вот в этих фильмах я и черпал вдохновение и пытался воплотить его в своих рисунках. Думаю, что иногда это получалось.
      Как-то мне пришло в голову изготовлять листок в единственном экземпляре, чтобы он переходил из рук в руки среди учеников. Назвал я его «Клук», от слова «клохтать». Порой в классе во время урока раздавался приглушённый смех, когда ребята разглядывали или читали мой листок. И вот однажды учитель позвал к себе одного из учеников и потребовал отдать ему бумажку, вызвавшую неуместное, по его мнению, оживление. Мальчишка, однако, не растерялся: запихнул листок в рот, прожевал его и проглотил. Это дало мне повод в следующем номере «Клука» проехаться на счёт моего школьного товарища: он-де утолил свой голод моими остротами, не дождавшись даже перемены.
      С годами, когда я подрос, Дания стала уже мала для путешествий. Тогда мы с товарищем из художественного училища при Копенгагенской Академии художеств пустились в заграничный поход. Каникулы у нас были продолжительные, и мы решили посетить ряд крупных картинных галерей в других странах. Передвигались мы, как и раньше, на велосипедах. В Норвегии и Швеции мы уже побывали. Поэтому решили поехать на юг. Это было в 1935 году, когда гитлеровцы уже находились у власти в Германии, или «третьем рейхе», как они её стали называть. Было в ходу и другое название «тысячелетняя империя». Избрали мы этот маршрут не по политическим мотивам. Да и просуществовало это «тысячелетнее» государство всего 12 лет. Такой срок ему отмерили советские войска. Нет, не нацизмом интересовались мы в Германии. Мы пустились в путь, чтобы познакомиться с великим древним искусством. В самой Дании таких произведений не так уж много. Велосипедами мы решили воспользоваться только потому, что это был самый дешёвый способ передвижения, а ночи мы проводили, как бывало, на сен овалах или останавливались в дешёвых ночлежках, которых, однако, мы стали потом избегать, чтобы не сталкиваться с неприятными типами из гитлерюгенд — организации нацистской молодёжи.
      В Берлине и Мюнхене нам удалось увидеть уникальные старинные произведения искусства, которые тогда ещё не прибрал к рукам рейхсминистр Герман Геринг. Позже эти картины перекочевали в принадлежащие ему дворцы.
      Нам действительно удалось увидеть несравненные полотна, но ещё больше нас поразили красные знамёна, изуродованные свастикой — этой ненавистной эмблемой нацистов. Бросались в глаза фашистские молодчики в коричневых рубашках и в сапогах с высокими голенищами. То и дело встречались разбитые вдребезги витрины магазинов, принадлежавших торговцам еврейской национальности. При въезде в живописные южногерманские города путников встречали транспаранты с надписями: «Евреям въезд воспрещён». И хотя мой товарищ и я сам не были евреями, мы теряли охоту посещать такие города.
      Из Германии мы направились через Бреннерский перевал в Тироль, захваченный тогда фашистами Муссолини. Здесь австрийскому населению полагалось изъясняться только по-итальянски. Даже на могильных камнях фамилии усопших австрийцев предписывалось переиначивать на итальянский манер. В живописных Альпах мы то и дело наталкивались на солдат Муссолини, готовившихся к «победоносному» походу в Абиссинию.
      Венеция предстала перед нами во всей своей изумительной красоте, хотя фашисты делали всё, чтобы испортить впечатление от города. Мы восхищались шедеврами Тициана и Веронезе, любовались каналами, соборами, площадью перед святым Марком и Дворцом дожей. Но то и дело появлялись чернорубашечники и своими криками «Да здравствует дуче!», «Смерть Хайле Селассие!» нарушали тишину улиц. Они тащили за собой чучело, представлявшее абиссинского негуса с петлёй на шее. Как ни странно, таким образом они предсказали судьбу самого Муссолини, которого повесили десять лет спустя.
      Случилось так, что в Венеции мы остались без гроша. Вот тогда-то мы оказались в положении самых обездоленных граждан фашистского государства «всеобщего благосостояния». Мы вынуждены были посещать столовые, где чернорубашечники раздавали голодающим по тарелке супа и пайке хлеба. Ох, какое это было жуткое зрелище! Уже через два дня нас тошнило от запаха той благотворительной похлёбки. Голодные, мы оседлали велосипеды и повернули в сторону дома, хотя собирались ещё посетить столицу Италии Рим.
      Прошло много лет, прежде чем мне довелось побывать в Риме. Но это уж было после того, как человечество пережило вторую мировую войну с её ужасами и разрушениями.
      Хотя я насмотрелся на немецких нацистов в коричневой униформе и на заносчивых итальянских фашистов в чёрных рубашках, мне не приходило в голову делать там сатирические зарисовки. В то время я ещё не думал, что стану газетным художником, то есть журналистом, который рассказывает обо всём виденном в своих рисунках и подписях к ним. Я сделал всего лишь несколько случайных рисунков с натуры. На мир я смотрел тогда глазами художника, а не журналиста. К мысли о журналистике я пришёл гораздо позже.
      Однако то, что я увидел в странах, попавших под власть фашизма, ещё более укрепило мои антинацистские убеждения и побудило задуматься над происходящими в мире событиями. Я внимательно слушал рассказы отца о Советском Союзе, о социализме и стал понимать, какую роль в мировой политике, в борьбе против сил фашизма и войны играет Страна Советов.
      В то время я получил временную работу в газете датской социал-демократической партии и мои юмористические серии привлекли внимание читателей. Я стал получать также заказы из Швеции и даже из США. Но то, что меня особенно привлекало в работе в этой газете, так это возможность публиковать антифашистские рисунки. Их было так много, что это вызвало недовольство нацистских властей в соседней Германии. По моему адресу в немецких газетах раздавались угрозы: Бидструпу несдобровать, если он осмелится появиться в границах «тысячелетней империи».
      Как и у многих молодых художников, у меня была давняя мечта побывать в Париже, но, когда такая возможность представилась, мне уж пришлось добираться до Парижа окольным путём. Поэтому я отправился с несколькими товарищами на автомашине в Антверпен, а оттуда поездом мы добрались до Парижа. В столице Франции мы оказались в тот момент, когда началась вторая мировая война. Парижанам было не до нас, и мы вынуждены были возвратиться в свою Данию, которая ещё оставалась нейтральной.
      Из Антверпена мы отправились домой на последнем пароходе. На борту собралась разношёрстная публика. Некоторые жили во Франции много лет, другие возвращались после кратковременного визита. Ещё и сегодня я ругаю себя за то, что не зарисовал тех людей, которые оказались с нами на пароходе. Мне особенно запомнились два скандинавских джентльмена, которые страшно боялись, как бы путешествие не оказалось последним в их жизни. Наше судно могло наскочить на мину или попасть под бомбёжку. Те двое в новеньких, с иголочки, костюмах рассказали, что они — коммивояжёры. Один из них торговал столь жизненно необходимыми товарами, как стальные каски и газовые маски, тогда как другой зарабатывал себе на жизнь продажей ружей, пулемётов, патронов, гранат и тому подобного.
      В целости и сохранности мы добрались до нашего мирного отечества, которое заблаговременно подписало пакт о ненападении с Германией. Гитлеру нечего было опасаться, что маленькая Дания захватит его «империю».
      Дания сдержала своё слово. Более того, чтобы «избежать кровопролития», наши правители постарались разоружить страну, и немецкие войска смогли без помех оккупировать Данию в 1940 году.
      В период оккупации обстановка в стране становилась всё более невыносимой. После нападения гитлеровской Германии на Советский Союз датское правительство сбросило маску гуманности, за которой скрывало свои симпатии к гитлеризму. Была запрещена Коммунистическая партия Дании. Усердная датская полиция арестовала в два раза больше руководителей компартии, чем того потребовали оккупанты.
      Датские «демократические» журналисты прямо-таки соревновались в написании враждебных Советскому Союзу статей.
      Я не мог дольше оставаться в прежней газете, хотя в своё время именно через неё стал популярен у читателей. Редакторы этой газеты хотели бы, чтобы я стал модным юмористическим рисовальщиком, забавляющим публику, но такая роль мне никак не подходила. Я стал коммунистом, и только в коммунистической газете я мог говорить правду, бороться за свои идеи, за того маленького, простого человека, который выступает против власть имущих в мире капитализма, против тех, кто вновь хотел бы ввергнуть человечество в войну.
      Именно здесь, в газете датских коммунистов «Ланд ог Фольк» (на русском языке это означает «Страна и народ»), я почувствовал, что в моих руках мощное оружие — оружие сатиры, оружие смеха и что я должен и могу применять это оружие.
      Наступили дни и годы напряжённой, но удивительно интересной и разносторонней работы. Каждый день нужно было давать рисунок в газету на самые злободневные политические темы, а по воскресеньям публиковать
      юмористические серии, которые не просто бы веселили читателей, а рассказывали об умных и полезных вещах или. высмеивали человеческие пороки.
      Особенно жаркая пора для газеты настала, когда над миром и над нашей страной нависли тучи «холодной войны». На коммунистов, на сторонников мира и вообще на прогрессивных людей обрушились мутные потоки лжи и клеветы, и начала свою неистовую пляску реакционная пропаганда против Советского Союза, против социализма. Нужно было рассеивать этот ядовитый туман, открывать людям глаза на истинное положение дел, разоблачать поджигателей войны за океаном и их пособников в странах НАТО, в том числе и в нашей стране, которая была втянута в этот агрессивный блок.
      Я горжусь тем, что и мне как художнику довелось внести свой скромный вклад в эту борьбу. В те годы я часто бывал в Советском Союзе и в других социалистических странах, затем на страницах нашей газеты, в сборниках рисунков я рассказывал о жизни простых людей, их труде, культуре, национальных обычаях и, конечно, о детях.
      Особенно яркие впечатления у меня складывались о вашей стране. Меня всегда поражали не только большие стройки, новые города, дворцы культуры, но прежде всего сами люди, их теплота, чувство юмора и большой человеческой общности, присущее им, несмотря на столь большое разнообразие национальностей в Советской стране. Я всегда чувство вал себя дома в любом уголке Советского Союза, находил общий язык с людьми и прекрасно понимал их, а они понимали меня.
      Как художнику мне, конечно, очень приятно, что в вашей стране издано много сборников моих рисунков. В них я пытался вложить свои чувства к советским людям, и хотя многие из этих рисунков юмористические, я думаю, что вы ощущаете теплоту этого юмора, юмора вашего искреннего друга. Так я говорю с нашими общими друзьями во всём мире.
      Но тот же Херлуф Бидструп становится резким и беспощадным, когда речь идёт о наших общих врагах, врагах простого человека труда, врагах мира и всех детей Земли. Я надеюсь, что вы также почувствовали это в тех рисунках, в которых я разоблачаю поджигателей войны, империалистов, всех тех, кто наживает миллиарды на гонке вооружений, на чужом труде, на чужом горе.
      Самой главной проблемой в нашем сегодняшнем тревожном мире остаётся проблема сохранения мира, самой жизни на нашей планете. Поэтому тема борьбы за мир всегда занимала и занимает большое место в моей работе. Борьба эта приобретает всё более острый характер потому, что возрастает угроза самой страшной войны, войны ядерной, вынашиваются сумасбродные идеи перенести ядерное оружие также и в космос, чтобы развязать «звёздные войны». Поэтому в борьбу за мир, за жизнь на Земле включаются миллионы людей, в ней принимают участие люди самых различных убеждений и профессий, и в их числе деятели культуры и искусства. И это накладывает большую ответственность и на нас, художников, требует от нас большего умения, большей остроты нашего оружия — сатиры.
      Борьба за мир стала теперь действительно делом всех и каждого, и в ней не может быть пассивных и равнодушных, и я думаю, что особенно чутко это воспринимают дети. Посмотрите только, как быстро растут ряды детских организаций и движений, в которых мальчики и девочки всей Земли крепко берутся за руки, чтобы вместе отстаивать своё право на жизнь, дружбу и счастливое будущее. Какое большое вдохновение вселяет в людей это искреннее, человечное стремление юных обитателей нашей планеты.
      Дети действительно становятся теперь учителями мира, и у них многому должны бы поучиться те твердолобые взрослые политики, которые ещё никак не хотят воспринять новое мышление в современном мире и судорожно цепляются за гонку вооружений и планы «звёздных войн», чтобы набить миллиардами свои карманы.
      Но и у детей есть свои политики и свои послы мира и дружбы, и, несмотря на все трудности и преграды, воздвигаемые ястребами политики войны, они блестяще выполняют свою великую и благородную миссию. Я думаю, что среди них мы прежде всего назовём американскую девочку Саманту Смит и советскую девочку Катю Лычёву.
      Вы, советские дети, по праву можете гордиться тем, что живёте в великой стране мира и социализма. Именно ваша страна стала надёжным оплотом мира на планете Земля, именно её народ и руководители выдвигают конкретные и смелые инициативы и предложения и указывают реальные пути к тому, чтобы положить конец бессмысленной гонке вооружений и уже к началу нового столетия уничтожить ядерное оружие. Благодаря советским инициативам и предложениям Женева и Рейкьявик стали символом надежды людей на счастливое будущее.
      А подписание в Вашингтоне исторического договора о ликвидации ракет средней и меньшей дальности стало первым реальным шагом на пути к уничтожению всего смертоносного ядерного оружия. Люди мира убедились в том, что можно одержать победу над силами войны, но за это нужно бороться и дальше.
      Ваша страна, советский народ и все вы, её юные граждане, живёте сейчас в атмосфере перестройки жизни вашего общества, глубоких перемен, которые сделают социализм ещё более совершенным, обеспечат ещё более счастливую жизнь и ещё большие возможности духовного и культурного развития для всех советских людей. Очень хорошо, что и вы сами активно участвуете в этом большом деле, ведь именно вам предстоит вступить в новое тысячелетие и заявить о себе со всей полнотой молодых сил, стремлений и дерзаний. Поэтому я хочу пожелать вам, ребята, чтобы сбылись все ваши мечты, чтобы ваша жизнь была полна радости творческого труда, искреннего веселья и юмора, чтобы у всех людей над головой было чистое мирное небо с яркими звёздами, не омрачёнными зловещей тенью ядерных ракет.
      Именно это я хотел бы выразить в своём рисунке, который я дарю вам от чистого сердца.
     
      Херлуф Бидструп