Плат узорный

Павлово-Посадский платок

Галина Шпынова

Шёлковые кисти, красный ободок,
Павлово-Посадский чудный мой платок.

Петли с бахромою и цветной узор,
Что ни говорите, мне ласкают взор.

Розы с васильками, в зелени листок,-
Согревают душу словно костерок.

Повяжу на шею, сохраню тепло,
Чтобы настроение грело и цвело.

Прогоню я мысли грустные платком,
Покружусь в платке я с тёплым ветерком.

Русскою избушкой или теремком
Стану на минутку под своим платком.

Шёлковые кисти, красный ободок,
Павлово-Посадский чудный мой платок.

© Copyright: Галина Шпынова, 2015
Свидетельство о публикации №115012300849 

          По древнему русскому обычаю женская голова должна была быть всегда покрытой. Это был самый желанный подарок. Ухаживал ли парень за девушкой, приезжал ли из города с базара или на побывку с отхожего промысла из дальних краев крестьянин, справлялась ли свадьба или крестины — всегда во всех случаях любовь, внимание или приязнь выражались подарком головного платка. Так какое же значение для женщины имел платок, если две трети своей жизни она с ним не расставалась! Головные женские платки... Какие невыдуманные истории могли бы рассказать они о тех, чьей собственностью они были, чьи головы они покрывали. Затаенные обиды, скрытые от всех слезы знал только платок — в укромном темном уголке шепотом перечисляла женщина свои горести, прикрывая рот уголками платка, этими же уголками вытирала она глаза, застланные слезой-тоской. А когда наступал праздник и собиралась на гулянье крестьянка, она вынимала из заветной укладки свои лучшие платки и долго, любуясь, перебирала их. Тогда женщина чувствовала себя владелицей заветного клада, состоявшего не только из ценных для нее предметов, но и из воспоминаний, связанных с каждым из платков. Вот этот, еще ни разу не стиранный, дала ей в приданое мать, и в первые годы замужества она носила его с праздничным  костюмом, другой — после рождения первого ребенка привез ей муж и, стесняясь, неумело сунул в руки, покраснев до корней волос. Сохранился и другой платок, который подарил ей не в меру любезный свекор, вызвав этим подарком скрытый гнев подозрительной свекрови. Были в укладке и платки, которые надевали на сенокос, а иные только на большие праздники — у таких всегда особенно был украшен угол, ниспадающий на спину,-ведь именно он был хорошо виден, когда женщины рядами стояли в церкви.

           Многообразны были платки у русских женщин, но среди этого многообразия были и такие, какие предпочитали жительницы самых различных, далеко отстоящих друг от друга мест. Особенно любимыми в крестьянском быту были ситцевые платки, по ярко-красному фону которых тонкими синими, желтыми, белыми линиями и точками был нанесен рисунок из стилизованных цветов, листьев и завитков. Среди крестьянок эти платки назывались «французскими», хотя, как уже было сказано, давным-давно они производились в России.

          Далеким прообразом платка был кусок ткани «убрус», покрывавший голову замужней женщины сверх «повоя». «Повой», позднее «повойник», - неотъемлемая часть женского костюма — мягкая шапочка из ткани, которую надевали сразу после венчания. Изредка изображение женщины в повое, покрытом убрусом, встречается на древнерусских миниатюрах XVI-XVII веков. Праздничные повойники в зажиточной среде делали из шелка или бархата, спереди украшали вышивкой, чаще всего золотыми нитями. Сами же платки появились на Руси, по-видимому, в XVI-XVII веках и назывались «канаватки». Это были довольно большие платы из тонкого шелка с разноцветными полосами. В  XVII- XVIII веках носили канаватки и одноцветные, с тканной золотыми или серебряными нитями каймой и отдельными небольшими стилизованными букетиками по полю платка. Канаватками торговали восточные купцы, их привозили издалека, и для русской женщины они были бережно хранимой драгоценностью, которую завещали дочерям наравне с жемчужными украшениями. В крестьянском же быту допетровской Руси русский речной жемчуг встречался значительно чаще, чем привозные платки. Кусок холста — вот чем обычно в это время покрывали крестьянки голову в будние дни.

         Но плат — от самого дорогого, шитого золотом, до самого дешевого скорбного холщового покрова вдовы — был символом честности женской жизни. Самым большим позором для женщины Древней Руси было насильственное публичное обнажение ее головы.

         Легкие мягкие шерстяные шали с набивным рисунком по черному, белому (кремовому), ярко-синему, красному, оранжевому, желтому и зеленому полю появились еще в первой половине XIX века. Традиции набойки в России идут из глубокой древности. Русская одежда с незапамятных времен делалась из льна, на котором особенно хорошо получалась набойка, поэтому искусство набивать рисунки «манерками» достигло в России высокого мастерства, и шерстяные ткани отечественного производства, появившиеся в первой половине XIX века, стали украшать привычным способом. Набивные шерстяные шали и платки стоили дешевле, чем с тканым рисунком. Броский декоративный цветочный узор или замысловатые  восточные «огурцы» в бесчисленном количестве вариантов привлекали внимание женщин. Шали и платки с набивным рисунком довольно быстро распространились среди горожанок. А для крестьянок такие платки чаще всего оставались несбыточной мечтой — денег у крестьян было мало, и каждая копейка была на счету. Однако в последней четверти  XIX-начале  XX века в легких шерстяных и особенно полушерстяных полушалках щеголяли многие крестьянки. В большие праздники по обычаю молодухи ходили в гости с берестяными кошелочками - «зобенками», наполненными пирогами и покрытыми сверху вышитыми полотенцами. Тогда ярко-зеленые, синие, красные, оранжевые «гарусники» (шерстяные сарафаны Вологодской губернии) дополняли не только пестрыми полушалками, но и шалями как головным платком. Шествие женщин из одной деревни в другую было настолько праздничным, что, казалось, и  окружающая природа начинала ликовать вместе  с ними.

          В крестьянском быту второй половины  XIX века платок изрядно потеснил, а кое-где и вытеснил старинные головные уборы. В рабочую летнюю пору, пропитанный запахом трав и горячего знойного воздуха, он покрывал голову жницы и служил изголовьем в краткие минуты отдыха на поле. Чисто вымытый и тщательно выглаженный белый платок придавал облику крестьянки праздничность и подчеркивал значительность события, ради которого его надевали. Без платка не появлялись на улице и многочисленные работницы фабрик дореволюционной России, и, наконец, красный платок стал революционным символом передовых женщин в период Октября и 20-х годов.

           Никогда не переставали в нашей стране носить платки — их цвета, рисунки, качество материала — своеобразная летопись жизни своего времени. Но особенно любимыми, особенно желанными остаются легкие шерстяные павловские платки. Павлов-Посад — старинный городок, выросший из селения, как свидетельствует об этом его название. Кустарный промысел набойки кормил его жителей исстари. Расположенный недалеко от Москвы и связанный с нею Владимирским трактом, Павлов-Посад постоянно отправлял в столицу изделия своего ремесла, а из нее перекупщики развозили платки по многим селениям и городам страны. Хотя платки с набивным рисунком существовали очень давно, та их разновидность, за которой утвердилось название «павловские», ведет свое существование с 1863 года. В этом году предприимчивый наследник ткацкой фабрики, основанной в 1812 году Семеном Лабзиным, Яков Лабзин организовал кустарную мастерскую набойки шалей и платков на тонкой шерстяной ткани «кашемире». Первоначально изделия мастерской Лабзина были простым, но достаточно искусным подражанием дорогим шалям с тканым рисунком. Время, когда европейский модный костюм не мог существовать без шали, было самым удобным моментом для создания сравнительно недорогих подделок для людей с ограниченными средствами.

Плотная, слегка шелковистая, с небольшим блеском лицевая поверхность кашемира (возникла как подражание знаменитым шерстяным индийским материям из Кашмира) тонко передавала все цветовые нюансы рисунков набойки, и шали мастерской Лабзина имели большой спрос и сделались частью народного костюма. Мелкие кустари не выдерживали конкуренции его мастерских. Однако тот характер рисунков и колорит, которые в нашем представлении ассоциируются с «павловскими платками», сложился во второй половине  XIX века, когда цветочный орнамент переплетался с рокайльными мотивами и раппорт рисунка не был особенно крупным. С цветочными мотивами конкурировали и восточные, подражавшие турецким и индийским шалям.

            В начале  XX века цветение алых роз на черной, васильковой, белой и красной «земле» становится все более пышным. Благодатной и плодородной оказалась эта «земля», покрывавшая головы русских женщин, она питалась живительными соками молодости и задора. Под пение озорных частушек в русской пляске расцветали эти розы, соперничая с ярким здоровым румянцем молодых женских лиц.

Выборку сделала Иванова Я.А.

из книги М.Н. Мерцаловой

«Поэзия народного костюма».