Сценарий литературно-музыкальной композиции "Детям о блокаде" для школьников 2-6 классов
методическая разработка (4 класс) по теме

ДЕТЯМ О БЛОКАДЕ ЛЕНИНГРАДА

Литературно-музыкальная композиция.

Понятия дети и война несовместимы! Но 70 лет назад враги подошли вплотную к нашему городу.  Атаки отборных войск и налёты вражеских самолётов не испугали жителей нашего города, который тогда носил другое имя -  Ленинград.  Захватчики окружили его.   Они  не смогли взять Ленинград  приступом. Враги разбомбили склады с продовольствием, разрушили водопровод, перекрыли все пути ведущие в город. Тогда и началась долгая и страшная блокада Ленинграда. Жителей города  должны были убить голод, бомбёжки, обстрелы и наступившая зима.

Детям было хуже, чем взрослым!  Они не понимали, что происходит; почему нет папы, почему мама постоянно плачет, почему постоянно хочется есть, почему по вою  сирены надо бежать в бомбоубежище ...Много детского почему? Всё, что происходило у детей  на глазах,  наводило ужас.  Им пришлось пережить холод, голод, гибель родных и все это в таком малом возрасте.

Спит малыш, обняв игрушку -
Длинноухого щенка. 
В мягком облаке - подушки
Сны спустились свысока.
Не буди его, не надо,-
Пусть продлится счастья миг.
О войне и о блокаде
Он узнает не из книг...

 Когда в сентябре 1941 года замкнулось блокадное кольцо, в Ленинграде оставалось четыреста тысяч детей - от младенцев до школьников и подростков. Важной задачей города было обеспечить им безопасность, как можно скорее вывезти  за пределы города.

 Спит ребёнок. Над Невою
Птицы белые кружат:
В путь далёкий за собою
Собирают журавлят...

У ленинградских ребятишек  было особое,  опалённое войной блокадное детство.

 Шурик Игнатьев трех с половиной лет от роду 25 мая 1942 года в детском саду покрыл свой листок бумаги беспорядочными карандашными каракульками с небольшим овалом в центре.  Что ты нарисовал!”  - спросила воспитательница. Он ответил: “Это война, вот и всё, а посередине булка. Больше не знаю ничего”.

Замираю у этой витрины.
Лед блокадный растаял в ней.

Мы воистину непобедимы.
Вот — игрушки блокадных дней!
Самолетики из картонки
И тряпичный большой медведь.
На фанерке смешной котенок
И рисунок: «ФАШИСТАМ — СМЕРТЬ!»
На рисунках обозначались
Силуэты домов родных,
Где у каждой буржуйки ночами
Бил победы живой родник.
А над городом — бомбовозы,
Но их сверху бьют «ястребки».
Замерзали в блокаду слезы.
Шли морозов на нас полки.
Но почти что в любой квартире
(ну хотя бы в доме любом!)
Кто-то жил просто в детском мире,
Наводя этот мир с трудом.
Кто-то елочные игрушки
Из бумаги творил цветной.
Так, блокады кольцо разрушив,
Шли игрушки в смертельный бой!   

   В самые первые дни войны в Сосновском лесопарке разместили военный аэродром. Перпендикулярно к Ольгинскому водоему в Сосновке спилили деревья, выкорчевали пни, разровняли поверхность и утрамбовали взлетно-посадочную полосу.  Направо и налево от взлетной полосы среди деревьев построили ангары для базирования самолетов, землянки для летчиков, склады для горючего и боеприпасов. В декабре 1941 г. строительство аэродрома было закончено, уже в начале 1942 г. аэродром принимал самолеты.

  «Нам, блокадным детям, запомнилось, что не было в городе паники. Было тихое отчаяние, но от него спасало ленинградское радио. Приникали к черной тарелке репродуктора, слушали голос Левитана и, если сводка Совинформбюро была хорошей, радовались, прыгали, кричали «ура!». Стихи Ольги Берггольц воспринимали не как поэзию, а как продолжение фронтовой сводки. Запомнились, конечно, и ленинградский метроном, и сирена воздушной тревоги».

 К бомбежкам, обстрелам привыкли и в укрытия перестали спускаться, а к голоду привыкнуть не смогли! Сто двадцать пять граммов хлеба каждому мама делила на обед, завтрак и ужин. Это давало возможность жить во времени. Она мудро поступала и всячески отвлекала нас от тупого и нудного чувства голода. Просила меня читать вслух, рассказывала нам русские народные сказки. Трехгодовалый брат бдительно следил за часовой стрелкой и в двенадцать кричал: «Обед!».

 Сотый день Ю.Воронов
Вместо супа - бурда из столярного клея,
Вместо чая - заварка сосновой хвои.
Это б всё ничего, только руки немеют,
Только ноги становятся вдруг не твои.
Только сердце внезапно сожмётся, как ёжик,
И глухие удары пойдут невпопад...

Сердце! Надо стучать, если даже не можешь.
Не смолкай! Ведь на наших сердцах - Ленинград.
Бейся, сердце! Стучи, несмотря на усталость,
Слышишь: город клянётся, что враг не пройдёт!
...Сотый день догорал. Как потом оказалось,
Впереди оставалось ещё восемьсот.

 «С началом блокады к скудному хлебному пайку город мог добавить считанные граммы сахара или кондитерских изделий, иногда немного мяса. Не помню, чтобы нам выдавали хоть сколько-нибудь крупы и овощей. Когда наступила весна 1942 года, ленинградцы были рады каждой травинке. Они ели молодые листья клена, липы, делала салат и щи из мокрицы».

«И еще за землей ходили. На Бадаевских складах она после пожара сладковатая была от сахара. А в районе Сосновки, где на станции из-за диверсии был взорван состав с крахмалом, земля была крахмалом пропитана. Кисель варили из этой земли».

31 декабря 1941 года
По Ленинграду смерть метёт,
Она теперь везде, как ветер.
Мы не встречаем Новый год -
Он в Ленинграде незаметен.
Дома - без света и тепла,
И без конца пожары рядом.
Враг зажигалками дотла

Спалил Бадаевские склады.
И мы Бадаевской землёй
Теперь сластим пустую воду.
Земля с золой, земля с золой -
Наследье прожитого года.

 Среди обвинительных документов, представленных на Нюрнбергском процессе, была маленькая записная книжка ленинградской школьницы Тани Савичевой. В ней всего девять страниц. Из них на шести - даты и за каждой - смерть. Шесть страниц - шесть смертей. Больше ничего, кроме сжатых лаконичных записей: "28 декабря 1941 года. Женя умерла... Бабушка умерла 25 января 1942 года, 17 марта - Лека умер, дядя Вася умер 13 апреля. 10 мая - дядя Леша, мама - 15 мая". А дальше - без даты: "Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня”. Не удалось спасти и Таню. Даже после того, как ее вывезли из блокадного города, истощенная голодом и страданиями девочка уже не смогла подняться. Трагедия этой семьи типична для блокадного Ленинграда: сколько погибло от голода людей, сколько вымерло семей.

 Блокадным бедам нет границ:
Мы глохнем под снарядным гулом,
От наших довоенных лиц
Остались лишь глаза и скулы.
И мы обходим зеркала,
Чтобы себя не испугаться...
Не новогодние дела
У осаждённых ленинградцев...
Здесь даже спички лишней нет.
И мы, коптилки зажигая,
Как люди первобытных лет,
Огонь из камня высекаем.
И тихой тенью смерть сейчас
Ползёт за каждым человеком.
И всё же в городе у нас
Не будет каменного века!
Кто сможет, завтра вновь пойдёт
Под вой метели на заводы.
...Мы не встречаем Новый год,
Но утром скажем: С Новым годом!

 В разгар самой первой страшной зимы для детей  организовали новогодние ёлки. Для младших – по месту жительства, для старших в трех театрах города. Вот программа праздника: “Художественная часть. Встреча с бойцами и командирами. Танцы и игры у ёлки. Обед”. Все было выполнено кроме танцев и игр. На них у истощенных детей не хватило сил. Они не смеялись, не шалили – ждали обеда. Он состоял из дрожжевого супа с кусочком хлеба, котлетки из крупы и киселя. Дети ели медленно и сосредоточенно, не теряя ни крошки. Они знали цену хлеба.

 Тот блокадный обед из трех блюд на празднике новогодней елки врезался в память навсегда. На первое – суп с вермишелью с удивительно вкусной клейкой гущей. На второе – котлета и пюре из сушеной картошки, в котором попадались полутвердые, не разваренные кусочки. На третье – компот из сухофруктов с кругляшками яблок на донышке стакана. И еще ломтик черного хлеба. О, это был замечательный праздник! Любовь Яковлевна со слезами на глазах обходила своих бывших третьеклассников и уговаривала не глотать непрожеванное. Спешить, мол, некуда. Обстрела нет. А после обеда можно еще поиграть и повеселиться. Не поручусь, что мы и вправду веселились после обеда. Помню только, как вручили каждому красочный кулек с подарком. А в кульке – пачечка печенья, длинненькая шоколадка и несколько конфет. По дороге домой не удержался и все-таки съел одну или две конфеты, а маме соврал, что ничего из подарка не трогал. Этот подарок мама разделила потом на всех и растянула на несколько дней. И все сокрушалась, что младшеньким ничего не полагалось: одаривали только школьников…»

Военный совет фронта сделал всё для подготовки  “Дороги Жизни” через Ладожское озеро.  21 ноября 1941 года пошел, потянулся по первому льду конный обоз, вскоре пошли и автомашины. Ленинград стал получать хлеб. Пробивались через вьюги, минуя ледяные полыньи, трещины. ”Дорога Жизни” не сразу могла восполнить тающие запасы продовольствия в городе.

«Песня о Ладоге»

 А было так: на всем ходу
Машина задняя осела.
Шофер вскочил, шофер на льду:
Ну, так и есть – мотор заело.
Ремонт на пять минут – пустяк!
Поломка эта - не угроза.
Но рук не разогнуть никак:
Их на руле свело морозом.
Чуть разогнешь – опять сведет.
Стоять? А хлеб? Других дождаться?
А хлеб? Две тонны. Он спасет
Шестнадцать тысяч ленинградцев.
И вот в бензине руки он смочил,
Поджег их от мотора.
И быстро двинулся ремонт
В пылающих руках шофера.
Шестнадцать тысяч матерей
Пайки получат на заре…

Сто двадцать пять блокадных грамм

С огнем и кровью пополам!

 Страна слала Ленинграду все что могла. Эшелоны с подарками, партизанские обозы. А назад, из Ленинграда, машины увозили матерей с детьми.  Фашисты беспощадно бомбили ледовую дорогу. Для многих людей она  стала последней

В апреле 1942 года немецкие самолеты разбрасывали над нашими войсками, защищавшими город, листовки: «Ленинград - город мертвых. Мы не берем его пока, потому, что боимся эпидемии. Мы стерли этот город с лица земли».

1. (33) Мужество
   Мы знаем, что ныне лежит на весах
   И что совершается ныне.
   Час мужества пробил на наших часах,
   И мужество нас не покинет.
   Не страшно под пулями мертвыми лечь,
   Не горько остаться без крова,
   И мы сохраним тебя, русская речь,
   Великое русское слово.
   Свободным и чистым тебя пронесем,
   И внукам дадим, и от плена спасем
   Навеки.
   Анна Ахматова  Февраль 1942 г.

Трудно сказать, кто первым вспомнил тогда о футболе. Но в блокадном Ленинграде на стадионе «Динамо»  31 мая состоялся футбольный матч  между командами «Динамо» и Ленинградского металлического завода. Эта игра   опровергала доводы вражеской пропаганды. Ленинград жил и даже играл в футбол!

Непросто было набрать 22 человека. Для проведения этого матча с передовой были отозваны бывшие игроки. Футболисты понимали, что своей игрой они обрадуют ленинградцев и покажут всей стране, что Ленинград жив. Не все спортсмены смогли выйти на поле. Слишком сильное истощение не позволило им принять участие в игре. Болельщиками были раненые из соседнего госпиталя. Второй тайм футболисты провели под бомбежкой.  В перерыве на траву не садились, знали - сил подняться не будет.  Это был подвиг!
После матча игроки покидали поле в обнимку, так было легче идти.

Факт проведения матча в блокадном городе не остался незамеченным ни нашими, ни немцами. Он вызвал огромный резонанс во всей стране, настолько поднял  дух жителей города.

 ..И летели листовки с неба
На пороги замерзших квартир:
" Будет хлеб. Вы хотите хлеба?..."
"Будет мир. Вам не снится мир?"

Дети, плача, хлеба просили.
Нет страшнее пытки такой.

Ленинградцы ворот не открыли
И не вышли к стене городской.

Без воды, без тепла, без света.
День похож на черную ночь.
Может, в мире и силы нету,
Чтобы все это превозмочь?

Умирали - и говорили:
- Наши дети увидят свет!
Но ворота они не открыли.
На колени не встали, нет!
Мудрено ли, что в ратной работе
Город наш по-солдатски хорош?..
Петр построил его на болоте,
Но прочнее земли не найдешь.

В осажденном Ленинграде композитор Шостакович создал 7-ю Ленинградскую симфонию.  Она  стала  символом воскрешения Ленинграда и сопротивления врагу.
90 минут, пока 9 августа 1942 года звучала по радио «Седьмая Ленинградская симфония» Дмитрия Шостаковича, были минутами полного затишья: не стреляла ни одна вражеская батарея, не прорвался к городу ни один немецкий самолет.

 А город жил, сражался и ковал оружие для грядущей победы.  Дети и подростки Ленинграда не остались в стороне. Они встали к станкам на военных заводах, дежурили на чердаках и тушили зажигательные бомбы, выращивали овощи на площадях города и на полях совхозов, ухаживали за ранеными и больными, воевали в партизанских отрядах.

 Весной 1942 года в опустевшие, обезлюдевшие цеха предприятий пришли тысячи детей и подростков. В 12-15 лет они становились станочниками и сборщиками, выпускали автоматы и пулеметы, артиллерийские и реактивные снаряды. Чтобы они могли работать за станками и сборочными верстаками, для них изготавливали деревянные подставки.

 Когда в канун прорыва блокады на предприятия стали приезжать делегации из фронтовых частей, бывалые солдаты глотали слезы, глядя на рабочие плакаты над рабочими местами мальчишек и девчонок. Там было написано их руками: "Не уйду, пока не выполню норму!”

И это так и есть; они - народ, они - будущее народа.

Главным подвигом юных жителей города была учеба. Тридцать девять ленинградских школ работали без перерыва даже в самые тяжёлые зимние дни. Это было невероятно трудно из-за морозов и голода. Вот что было написано в отчете одной из таких школ - 251-й Октябрьского района: - "Из двухсот двадцати учащихся пришедших в школу третьего ноября, систематически продолжали занятия 55. Это одна четвёртая часть. Недостаток питания сказывался на всех. В декабре - январе умерло одиннадцать мальчиков. Остальные мальчики лежали и не могли посещать школу. Остались только девочки, но и те еле ходили”.

 Неуспевающих учеников  в  школе не было. Но давалось это, конечно, нелегко. Многие ребята побледнели, исхудали, у некоторых появились голодные отеки. Дистрофия, крайнее истощение,  в той или иной степени коснулась почти каждого. У большинства ребят появились явные признаки цинги; кровоточили десны, шатались зубы. Не лучше выглядели и преподаватели.

 Но учеба шла. Шла и пионерская работа. В том числе сбор подарков бойцам - папирос, мыла, карандашей, блокнотов для бойцов Ленинградского фронта. А весной у школьников началась "огородная жизнь”.

Здесь князь Таврический когда-то
Встречал июньские закаты.
Теперь в Таврическом саду
Мы собираем лебеду.
От лебеды навар не густ,
К тому же горьковат на вкус.
Не суп, а просто супчик.
Щи из крапивы лучше.
И нет, по правде говоря,
Вкуснее щей из щавеля.
Но я обидеть не хочу
И лебеду-заразу.
Ведь тем, что я сейчас шучу,
Я лебеде обязан.

 Да, Ленинград остыл и обезлюдел,

И высятся пустые этажи,

Но мы умеем жить, хотим и будем,

Мы отстояли это право – жить.

Здесь трусов нет,

Здесь не должно быть робких.

И этот город тем не победим,

Что мы за чечевичную похлёбку

Достоинство своё не продадим.

34) (49) Есть передышка – мы передохнём,

Нет передышки – снова будем драться

За город, пожираемый огнём,

За милый мир, за всё, что было в нём,

За милый мир, за всё, что будет в нём;

За город наш, испытанный огнём,

За право называться ленинградцем!

 В январе 1943 года на узком участке фронта была прорвана блокада.

В начале 1944 года была проведена успешная наступательная операция.  Фашистов погнали прочь. Ленинградцы праздновали снятие блокады. 27 января над городом гремел победный салют.

Ленинградский салют   Полина Каганова

Как это было? - если спросят,
То я отвечу -
Было так:
Взвилась ракет цветная россыпь
И разорвала долгий мрак.

И вмиг на площади Дворцовой
Январский кончился мороз,
И жены, матери и вдовы
Впервые не скрывали слез.

И голубым огнем, и красным
Была Нева озарена,
И становилась неопасной
Опять любая сторона!

И мальчуган, в войну рожденный,
Впервые видевший салют,
Кричал по-детски восхищенно:
"Победа!
Гитлеру - капут!"

Я утверждать сегодня смею,
Что в этот день, в тот давний год,
Был весь медалями усеян
Мой ленинградский небосвод

    Более пяти тысяч ленинградских подростков за мужество и героизм, проявленные в дни блокады были награждены медалями за оборону Ленинграда.

Песня «Ленинградские мальчишки».

Как тот довесок хлеба на песке,

Мы часто в жизни топчем дорогое…

Мальчишка подержал его в руке,

Подкинул вверх и наподдал ногою.

Услышал я: «Ведь это тяжкий грех!»

Слова старушки в сереньком платочке.

И тотчас же скрестились взгляды всех

На маленьком растоптанном кусочке.

Не буду всё перебирать подряд,

Но я бы мог порассказать мальчишке

Не только то, что люди говорят,

Или о чём рассказывают книжки.

И я сказал ему: «Я очень рад,

 Что ты тогда в той очереди не был,

Когда враги послали в Ленинград

Снаряд, попавший в очередь за хлебом…»

Ещё я рассказал ему о тех,

Кто стойко вынес тяжесть обороны.

Последний хлеб делили мы на всех,

Как может быть делили лишь патроны.

Я от тебя хочу лишь одного:

Чтоб к хлебу относился ты с любовью.

Ведь люди, чтобы только ты имел его,

За хлеб платили собственною кровью.

  Ленинградцы бережно хранят память о блокадных днях.

        В местах захоронения жителей блокадного города,  погибших от голода и обстрелов, возвели мемориальные комплексы. На Пискарёвском кладбище зажгли  Вечный Огонь.  На площади Победы установили монумент героическим защитникам города.

    В 60-х годах на боевых рубежах, на подступах к городу, где его защитники остановили врага, поставили 60 памятников, посадили аллеи. Так возник мемориальный комплекс «Золотой пояс Славы».  В  1965 году, городу присвоили  звание «Город – герой» и вручили  орден «Золотая Звезда».

             В нашем  парке Сосновка, где в годы блокады  был военный аэродром,  построили мемориал «Защитникам ленинградского неба».

Будем и мы достойно хранить память о подвиге наших дедов.

Звучит Гимн Великому городу.

Ю Воронов

Блокады нет. Уже давно напрасно
Напоминает надписью стена
О том, что наиболее опасна
При артобстреле эта сторона.
Обстрел покоя больше не нарушит.
Сирены по ночам не голосят…
Блокады нет. Но след блокадный в душах,
Как тот неразорвавшийся снаряд.
Он может никогда не разорваться.
О нем на время можно позабыть.
Но он – в тебе. И нет для ленинградцев
Сапера, чтоб снаряд тот разрядить…

Источники:

1. Интернет
2. «Час мужества»: Поэзия периода великой Отечественной войны/ Сост. И авт. Послесл. А.Н.Владимирский. – М.: Просвещение, 1990. – 319 с. – (Шк. Б-ка)

Музыкальные фрагменты:

1. «Гимн Великому городу» из балета «Медный всадник» Рейнольда Глиэра,
2. «Вечерняя песня» А.Чуркин, В.Соловьёв-Седой,
3. «Атланты» А.Городницкий