Опыт поликультурного взаимодействия
статья на тему

В моей жизни был не очень продолжительный, но яркий опыт тесного межкультурного общения – я была воспитателем в многонациональной группе, в московском детском саду. Это были 3-4-х  летние детки (2-я младшая группа), среди них были аварцы, лезгины,  молдаване, чуваши, украинцы, девочка-азербайджанка и русские, конечно.

Когда я пришла в эту группу, меня меньше всего интересовало, кто есть кто, т.к., в силу их возраста и моей малоопытности, основная наша с ними задача была – научиться просто жить, взаимодействовать, доверять друг другу. Когда же взаимная адаптация состоялась, и мосты были наведены, стали проявляться самые разные нюансы, в т.ч. и национальные. Конечно, детки были разные. Но мы ведь все разные, не зависимо от национальной принадлежности… И этот факт всегда стоял во главе угла – дети разные, и этим (в частности) они прекрасны. Мне нравились мои РАЗНЫЕ дети, мне нравилось подмечать в них характеры, угадывать, откуда что берется, и многое «кое-что» я действительно приписывала этническому происхождению.

Взять то же отношение мальчишек-дагестанцев к сверстникам… Дети в этом возрасте, конечно, предпочитают для игр и дружбы в основном представителей своего пола, где-то даже конфликтуя, соперничая с противоположным полом, но мои «горячие кавказские парни» все же немного по-своему выстраивали отношение с девочками. У них присутствовал только им присущий элемент снисходительной наблюдательности за девочками, назову это так. Они как бы ждали от девочек… уважения, что ли… Вот, верное слово – они чего-то ждали-выжидали от девочек. Может, какой-то заботливой суеты вокруг своих мужественных персон, признания собственной значимости… Это такие тонкие материи, что их не схватить, не описать… С мальчиками же мои дагестанцы вели себя совершенно иначе – не то, чтобы на равных, но как-то «равнее», чем с девочками (очень хочется поставить здесь смайлик). В них очень развит дух соперничества, они бессознательно выстраивают некую иерархию, их типично детский эгоцентризм явно подкрашен национальным колоритом. Прежде всего, они дружат (и соперничают) между собой (без деления на народности – кавказцы с кавказцами), потом – с Достойными их мальчиками, потом, возможно, с Достойной их девочкой (всегда какой-то одной, почему-то).  Потом со всеми остальными мальчиками, ну, и уж напоследок, если дружить больше не с кем, со всеми остальными девочками. И это они диктуют остальным свои правила; их воля, бывало, перевешивала коллективную волю всех русопятых…

Так удивительно было это вдруг открывать. Я всегда думала в такие мгновения откровения: вот сейчас все и происходит, именно сейчас кто-то из русских принимает кавказский напор и волю, учится уважать в них это и уживаться с этим, дружить, становясь терпимым, гибким, в чем-то снисходительным… И наоборот – мои Курбан и Сапар учатся понимать, что уступчивость славянских  приятелей – это не проявление их слабости, а великодушие и зачатки мудрости, то, из чего в идеале сформируется широта русской (и братской украинской) души…

Вообще, эта тема неисчерпаема (снова просится смайлик)… Может, я перезрелая идеалистка, но и тогда, работая с моими детками, и сейчас, я глубоко убеждена в надуманности «национального вопроса». Так тонко и звонко детское сознание – так легко и безболезненно входит в него доброе семя, что при желании (индивидуальном и, бесспорно, коллективном), привить если не любовь, то уж уважение к «другим» не составит никакого труда. Надо чаще любоваться музыкой их, таких разных, таких благозвучных, имен (как мне в детстве хотелось, чтоб меня звали Гюльчатай!); надо чаще просить их говорить одни и те же добрые мантры на своих, таких напевных или гортанных, языках – «Я люблю тебя», «Я люблю маму», «Ты мой друг»… Все гениальное просто, надо только верить в силу этих простых вещей, и сделать так, чтобы дети в нее поверили…