Когнитивно-прагматические особенности речевого акта отказа в русском и английском языках
статья по иностранному языку (4 класс)

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение………………………………………………………………………………..   3

1     Когнитивно-прагматическая характеристика речевого акта «отказ» 

1. Понятие речевого акта. Прямой и непрямой речевой акт……………….   5

1.2 Ликоповреждающий речевой акт………………………………………….   8

1.3 Пресуппозиция и импликация как категории для анализа речевого акта 12

2    Экспериментальная работа, направленная на анализ дискурсивных отрывков  14

Заключение………………………………………………………………………........   20      

Список использованных источников………………………………………………… 22  

Список использованных иллюстративных источников…………………………….  23    

ВВЕДЕНИЕ

Данная курсовая работа посвящена комплексному когнитивно-прагматическому исследованию речевых актов отказа в современном русском и английском языках.

Выбор темы исследования обусловливается тем, что негативная реакция, а именно отказ на просьбу, совет или приглашение является весьма интересной и необходимой для изучения проблемой для избегания конфликтов в речевой коммуникации, так как межличностное общение складывается из взаимного влияния людей друг на друга, из их интенций в процессе общения и особенностей речевой ситуации. Одним из механизмов регулирования взаимоотношений в обществе выступают прямые и косвенные речевые акты отказа.

В контексте когнитивной лингвистики мы анализируем речевой акт отказа как сценарный фрейм определенного типа. Мы исходим из положения о том, что производство и понимание прямых и косвенных речевых актов отказа возможно в том случае, если в диалогическом дискурсе выступают два участника коммуникации: говорящий и слушающий со своими пресуппозициями, коммуникативными намерениями и целями. При этом важную роль играет также сама коммуникативная ситуация, место, время, обстоятельства действительности, а также отношения между коммуникантами, их социальные статусные характеристики.

В основу исследования положена гипотеза, согласно которой принципы вежливости более отчетливо определяет коммуникативные стратегии говорящего в английском языке, что ведет к активному использованию именно непрямых речевых актов отказа для сохранения социального лица. В свою очередь, это является следствием особенностей национального характера.

Объектом настоящего исследования являются ликоповреждающие речевые акты.

Предметом исследования являются речевые акты отказа в русском и английском языках.

Основная цель работы заключается в выявлении стратегий минимизации коммуникативного провала при выражении косвенных и имплицитных речевых актов отказа в русской и английской разговорной речи.

В соответствии с заявленной целью исследования нами выделяются следующие задачи:

1) осуществить анализ речевых ситуаций с ведущим речевым актом - отказом;

2) определить возможные дискурсивные стратегии минимизации коммуникативного провала в ситуациях отказа;

3) осуществить анализ изученности характеристик речевого акта отказа в современной литературе по прагмалингвистике.

1 КОГНИТИВНО-ПРАГМАТИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РЕЧЕВОГО АКТА ОТКАЗА

1.  Понятие «речевой акт». Прямой и непрямой речевой акт.

Речевой акт – это минимальная единица речевой деятельности, выделяемая и изучаемая в теории речевых актов – учении, являющемся, как было отмечено ранее, важнейшей составной частью лингвистической прагматики [12]. Н.Д. Арутюновой речевой акт определяется как минимальная основная единица речевого общения, в которой реализуется одна коммуникативная цель говорящего и оказывается воздействие на адресата [7, c. 98].

Поскольку речевой акт – это вид действия, то при его анализе используются, в целом, те же категории, которые необходимы для характеристики и оценки любого действия: субъект, цель, способ, инструмент, средство, результат, условия, успешность и т.п. Субъект речевого акта – говорящий – производит высказывание, как правило, рассчитанное на восприятие его адресатом – слушающим. Высказывание выступает одновременно и как продукт речевого акта, и как инструмент достижения определенной цели. В зависимости от обстоятельств или от условий, в которых совершается речевой акт, он может либо достичь поставленной цели и таким образом оказаться успешным, либо не достичь ее. Принципы и правила, на которых строится нормальная человеческая коммуникация, были сформулированы Г.П. Грайсом (о них подробно будет рассказано в параграфе 1.2); одно из них гласит, что «высказывание должно быть по существу» (правило отношения или релевантности). Это правило требует от коммуникантов, чтобы их высказывания имели отношение к теме, ситуации. Иными словами, чтобы быть успешным, речевой акт должен быть как минимум уместным. В противном случае говорящего ждет коммуникативная неудача, или коммуникативный провал.

Итак, речевой акт – явление достаточно сложное. Теория речевых актов выделяет три уровня, или аспекта, анализа речевого акта. Во-первых, речевой акт можно рассматривать как собственно говорение чего-либо. Рассматриваемый в этом аспекте речевой акт выступает как локутивный акт (от латинского locution – «говорение»). Локутивный акт, в свою очередь, представляет собой сложную структуру, поскольку включает в себя и проговаривание звуков, и употребление слов, и объединение их по правилам грамматики, и обозначение с помощью слов объектов, и приписывание этим объектам тех или иных свойств и отношений. Лингвистика на протяжении длительного времени была сосредоточена на изучении именно локутивного аспекта речевого акта. Рассматривая высказывания безотносительно к той коммуникативной ситуации, в которой они были употреблены, фонетика описывала их звуковую сторону, лексикология – их словарный состав, семантика же давала предложению интерпретацию, сводя ее к объективному, т.е. лишенному истинностной оценки, содержанию выражаемого предложением суждения, иначе говоря, к выражаемой с помощью предложения пропозиции. Мы же в данной работе берем за основу теорию речевых актов и не стремимся видеть в высказываниях истинность или ложность. Высказывание рассматривается нами в качестве акта общения и исследуется с точки зрения искренности говорящего и успешности его речевых действий.

Человек говорит для того, чтобы достичь определенной цели. В процессе говорения человек одновременно совершает еще и некоторое действие, имеющее какую-то внеязыковую направленность: он спрашивает или отвечает, информирует, выражает своё согласие/несогласие, критикует и т.д. Речевой акт, рассматриваемый с точки зрения его внеязыковой цели, выступает как иллокутивный акт. Интегральная, т.е. обобщенная и целостная характеристика высказывания как средства осуществления иллокутивного акта называется иллокутивной функцией, или иллокутивной силой высказывания [4, с. 27].

Наконец, посредством говорения человек достигает определенных результатов, производя те или иные изменения в окружающей его действительности, в частности и прежде всего – в сознании своего собеседника, причем полученный результат речевого действия может соответствовать или не соответствовать той внеречевой цели, для достижения которой он был предназначен говорящим. Речевой акт, рассматриваемый в аспекте его реальных последствий, выступает как перлокутивный акт. Перлокутивный акт и соответствующее ему понятие перлокутивного эффекта – это тот аспект речевой деятельности, которым издавна занималась риторика, изучая оптимальные способы воздействия речи на мысли и чувства аудитории [12].

В теории речевых актов проводится различие между прямыми и косвенными речевыми актами. В прямых речевых актах иллокутивная цель говорящего непосредственно манифестируется с помощью специально предназначенных для этого языковых маркеров – иллокутивных показателей. Так, цель побуждения адресата к действию в речевых актах побуждения прямо выражается либо соответствующими перформативными лексическо-синтаксическими конструкциями, либо императивной формой смыслового глагола. Та же самая цель побуждения может быть выражена и косвенно, т.е. с помощью показателей, исходно предназначенных для маркировки других иллокутивных целей: выражения желания, чтобы что-то было сделано, или вопроса о будущих действиях адресата либо о его способностях осуществить действие. Известная из риторики фигура речи, называемая риторическим вопросом, – тоже косвенный речевой акт, так как риторический вопрос задается не для того, чтобы получить в ответ какую-либо информацию, а для того, чтобы констатировать факт или высказать мнение [3, с. 20].

В отличие от прямых речевых актов, то есть таких, в которых имеет место соответствие между выражаемым содержанием и воплощающей его языковой формой, косвенные речевые акты проявляются как рассогласование между значением и смыслом высказывания, между выраженным и подразумеваемым содержанием, между собственным и контекстуально-обусловленным (ситуативно – обусловленным) значением.

Широкое использование косвенных речевых актов объясняется, прежде всего, стремлением говорящего снизить категоричность высказывания. Особенно это важно в тех случаях, когда прямые речевые акты звучат недостаточно корректно, в то время как косвенные обеспечивают возможность дальнейшего речевого и неречевого сотрудничества коммуникантов. При этом рассогласование может варьировать в определенных пределах: приказ может быть выражен в виде просьбы, совета, вопроса или констатации [6, c. 197].   Главным мотивом использования косвенных речевых актов является принцип вежливости, который как отмечает Г. Грайс, зачастую играет решающую роль в формировании высказывания и в отборе языковых форм выражения коммуникативной цели. Вежливость выступает как принцип социального взаимодействия, в основе которого лежит уважение к личности партнера [2, c. 48].

Нами для более подробного изучения был выбран речевой акт «отказ», т.к. недвусмысленное понимание данного акта очень важно в речевой коммуникации. Ситуации  отказа, т. е. негативного реагирования на высказывание, являются одними из сложнейших в процессе речевого взаимодействия. Интересно изучить природу и характер высказывания, выражающего негативную реакцию, выяснить его семантику и структуру, принять во внимание предмет разговора и обстановку, в которой осуществляется процесс речевого общения, а также намерения коммуникантов.

2. Ликоповреждающие речевые акты

Речевое общение между коммуникантами всегда ведется для достижения какой-то цели. Цель может быть направлена на то, чтобы получить или сообщить информацию, поделиться впечатлениями, обменяться мнениями. Но если имеется цель, то должны существовать и средства ее достижения. Говорящему необходимо постоянно корректировать речевое поведение с ориентацией на слушающего, контролировать его реакцию и на основании этого регулировать свое речевое поведение.

Для того чтобы цели и задачи диалога были успешно выполнены, чтобы разговор не оборвался и не пошел по незапланированному пути, участники диалога должны следовать правилу коммуникативного сотрудничества (Принципу Кооперации Г.П. Грайса), и их речь должна быть определенным образом скоординирована.

В своей работе «Логика и речевое общение» Г.П. Грайс впервые сформулировал Принцип Кооперации, который состоит из четырех постулатов или конверсационных максим [10, с. 41].

Остановимся на каждой максиме подробнее:

Максима качества (quality):

1. Не говори того, что считаешь ложным.
2. Не говори того, для чего нет достаточных оснований.

Исследователи отмечают, что особый статус этой максимы заключается в том, что она не может варьироваться в зависимости от культуры. Коммуниканты должны, по крайней мере, создавать видимость соблюдения этого постулата [11, с. 89].

Максима количества (quantity):

1. Говори настолько информативно, насколько это требуется (для
2. выполнения текущих целей диалога).
3. Не говори больше, чем требуется.

Трудность, связанная с соблюдением этого постулата, заключается в том, что очень сложно прогнозировать необходимое количество информации, так как представления о том, какой объем информации должно содержать высказывание, у адресанта и адресата могут расходиться [10, с. 91].

Максима релевантности (relevance):

1. Будь релевантным.
2. Не отклоняйся от темы, говори по существу.

К сожалению, в своей работе П. Грайс не дает подробного описания этого постулата. В современной прагмалингвистике используются разные трактовки понятия релевантности.

Максима манеры (manner):

1. Будь последовательным. Избегай неясности.
2. Избегай двусмысленности.
3. Будь краток (избегай излишнего многословия).
4. Излагай свои мысли четко (будь организован).

Нарушение этого постулата происходит достаточно часто вследствие эмоциональных или психологических факторов. Так, например, эмоциональное возбуждение может оказаться причиной несвязной или сбивчивой речи. Более того в повседневном общении мы часто жертвуем правилом «Будь краток» во имя вежливости.

П. Грайс отмечал, что первые три категории касаются того, что говорится, а четвертая – того, как говорится. Принцип Кооперации можно назвать основой «неписаного кодекса» речевого этикета. В реальном общении он всегда взаимодействует с речевой тактикой говорящего, типами речевого поведения.

П. Грайс не предписывал беспрекословно следовать этим максимам и не претендовал на то, что его правила речевого общения являются полными, но взяв за основу именно его работу, ученые разработали стратегии оптимизации общения и снижения ликоповреждающего эффекта речевого акта.

Понятие «ликоповреждающий акт» введено П. Браун и С. Левинсоном в 1987 г.  [8, с. 46]. Под ликоповреждающими речевыми актами понимают речевые акты, в которых говорящий, побуждает собеседника к действию, ограничивающему свободу. К основным видам ликоповреждающего речевого акта традиционно относят совет, просьбу, приглашение, отказ и др. Теория П. Браун и С. Левинсона связывает лицо с такими понятиями, как смущение, оскорбление, «потеря лица», «сохранение лица». Лицо, в их понимании, - это то, что является эмоциональным выражением и может быть потеряно, поддержано, и чему надо постоянно уделять внимание во время общения. Стратегии взаимодействия людей по поддержанию лица друг друга основаны на взаимной уязвимости лиц коммуникантов. Выделяют два ключевых желания, связанных с самоуважением и сохранением лица:

1. желание не испытывать помех в своих действиях (негативное лицо);
2. желание получить одобрение своих намерений и целей от других участников коммуникаци (позитивное лицо) [8, с. 62].

На основе вышесказанного П. Браун и С. Левинсон различают два типа вежливости: позитивную («Positive politeness») и негативную («Negative politeness»), каждый из которых представляет собой определенную систему коммуникативных стратегий: стратегии позитивной вежливости предназначены для удовлетворения позитивного лица партнера по коммуникации, они направлены на установление и поддержание контакта, сокращение интерперсональной дистанции, оказание собеседнику коммуникативной поддержки, демонстрацию внимания и интереса к нему. Стратегии негативной вежливости, наоборот, реализуются с целью удовлетворения негативного лица собеседника, признания его самостоятельности и независимости. Это стало причиной появления теории о двойственной природе вежливости.

Исходя из вышесказанного, учеными было выделено два вида стратегий, раскрывающих перечисленные типы вежливости:

1. солидарность/сдержанность,
2. ассертивность/аккомодация; уклонение/избегание.

Главная цель стратегии «солидарность» («solidarity») - выразить солидарность, общаясь с адресатом на одном уровне. Основная цель стратегии «сдержанность» («restraint») - передать уважение, используя соответствующий образ общения. При речевом взаимодействии эти стратегии оцениваются положительно независимо от собеседников.

Переходя ко второму понятию двойственной природы вежливости, основанной на стратегиях «аккомодации/ассертивности» и «уклонение/избегание», можно сказать, что в первом случае говорящий обращает особое внимание на собеседников, относительно того, как он относится к ним, и как он будет их воспринимать в предстоящем взаимодействии. Сюда включается то, что должно быть сделано - приветствия, приглашения, комплименты, незначительная помощь [9, с. 136].

Существует и другая точка зрения, в которой под природой «позитивной» вежливости понимается выражение солидарности, основанное на сходстве, и которая так же включает стратегии аккомодации. Природа «негативной» вежливости, включающие стратегии уклонения/избегания, рассматривается как выражение сдержанности, основанное на различиях. Следовательно, можно сказать, что понятие «вежливости» П. Браун и С. Левинсона объединяет два типа двойственной природы: «солидарность/сдержанность» и стратегия «ассертивности/аккомодации» и «уклонения/избегания» [8, с. 121].

На основе вышесказанного, можно выделить некоторые тактики и стратегии минимизации коммуникативного давления и возможности коммуникативного провала в интересующих нас ситуациях отказа:

1. Косвенное выражение интенций. Косвенная форма отказа употребляется в целях создания благоприятного климата общения и уменьшения ликоповреждающего эффекта. При соблюдении речевого этикета избегаются эксплицино перфомативные речевые акты, которые могли бы быть восприняты как слишком грубые, категоричные и т.д.

Употребление косвенного высказывания в речевой ситуации отказа дает коммуникантам возможность варьировать языковой реализацией своих намерений и достигать понимания у слушаюшего.

2. Использование уклончивых и размытых формулировок. Большая вариативность речевых формул подразумевает наличие права выбора у адресата и служит доказательством того, что коммуниканты стремятся минимизировать возможность коммуникативного провала.
3. Предоставление выбора не совершать действие. Даже формальная возможность выбора существенно смягчит ликоповреждающий эффект речевого акта и позволит говорящему сохранить лицо.
4. Употребление маркеров вежливости. Они позволяют смягчить категоричность отказа.

В целом, можно заметить, что существует огромное разнообразие стратегий для минимизации коммуникативного провала при ликоповреждающем речевом акте отказа, выбор которых зависит от конкретных коммуникативных ситуаций.

3. Пресуппозиция и импликация как категории для анализа речевого акта

Импликация входит в ряд важнейших и наиболее существенных характеристик речи. Трудно представить себе сообщение без имплицитной информации, в котором автор раскрывал бы абсолютно все глубинное содержание, эксплицировал все заложенные в нем неявные смыслы.

По изучению данной проблемы написано огромное количество работ. В них импликация раскрывается с самых различных позиций, однако мнения исследователей сходятся в главном: импликация – это нечто неявное, подразумеваемое, скрытое. Под импликацией мы понимаем содержательные и смысловые компоненты, которые не получили отображения во внешней структуре текста, но присутствуют в его внутренней структуре и не просто присутствуют, а являются неотъемлемыми элементами. В настоящее время сформировалось представление о том, что в речевом произведении могут присутствовать различные виды имплицитной информации. Имплицитная информация разной природы представляет собой источник многозначности сообщения, лежит в основе многих реакций реципиента, составляющих механизмы понимания речи, и влияет на процессы его восприятия и осмысления. С точки зрения реципиента, содержание воспринимаемой им речи представляет собой динамичную модель некоторого фрагмента реального мира, и понимание её должно неизбежно опираться на уже известные факты – энциклопедические знания или данные рассматриваемой в сообщении предметной области. Иными словами, структура содержания всегда включает в себя пресуппозитивный и импликативный компоненты [5, с. 33].

Приведенное утверждение следует из понимания феномена содержания речевого произведения как многоуровневого мыслительного образования, представленного, как минимум, тремя видами информации. Это, во-первых, информация, возникающая непосредственно под воздействием языковых средств текста; во-вторых – уже известные, «старые» знания, дополнительно привлекаемые для понимания в качестве необходимой основы для осмысления новых фактов; и, в-третьих – «новая» информация, выводимая из содержания, на основании известных связей и отношений. Второй вид информации Н. П. Пешкова обозначает в структуре содержания текста как «пресуппозицию».

Под пресуппозицией понимаются предварительные знания, необходимые для осознания речи и включающие знание языка сообщения, общие и энциклопедические знания – знания о мире, области обсуждения и особенно  конкретной ситуации общения.

В дальнейшем при анализе высказывания в определенном речевом акте отказа, мы будем анализировать проявленные пресуппозиции и интенции конкретного говорящего лица.

1. ЭКСПЕРИМЕНТАЛЬНАЯ РАБОТА, НАПРАВЛЕННАЯ НА АНАЛИЗ ДИСКУРСИВНЫХ ОТРЫВКОВ

При комплексном рассмотрении речевого акта отказа в процессе коммуникации, то есть в диалогической речи нужно принимать во внимание следующие прагматические параметры: пол, возраст, количество собеседников, их социальное положение, а также отношение собеседников. Чтобы сделать вывод о том, как все эти параметры влияют на форму отказа, следует проанализировать ряд диалогов из русской и английской литературы.

«Она поздоровалась, как будто видит нас впервые, и с порога: «Моей внучке исполнилось восемнадцать лет, да еще она в университет поступила…» – короче, всю эту байду с археологией, римской армией и римской колесницей… выдает, как ни в чем не бывало…

 «Мадам, – говорит Гена, – мне кажется, вы должны заглянуть в свою сумочку, и вам многое станет ясно. Сдается мне, что подарок внучке вы уже купили, и он лежит в таком нарядном вишневом мешочке».

«Вот как? – удивленно отвечает она. – А вы, молодой человек, – иллюзионист?» [2, с. 6]

В диалоге принимают участие два коммуниканта: пожилая женщина и продавец ювелирного магазина. Данная ситуация является примером делового общения в сфере торговли (продавец – покупатель). Так как существуют четкие требования к речи и поведению продавцов, то они не могут напрямую отказать покупателю и используют непрямую (косвенную) форму отказа, ссылаясь на объективные причины (покупатель уже заходил и купил товар, который теперь лежит в сумке). Но всё равно ликоповреждающий эффект присутствует: женщина удивляется (отказ продавца её задевает) и в ответ делает предположение «А вы, молодой человек, – иллюзионист?». Можно сделать вывод, что в данной речевой ситуации выбранные участниками речевые стратегии не достигли своих целей.

Рассмотрим еще одну ситуацию официального общения:

- Выпишите мне, пожалуйста, читательскую карточку, или как это у вас называется?

…

- Адрес, - кротко попросила Сонечка.

- Я, видите ли, прикомандирован. Я живу в заводоуправлении, - объяснил странный читатель.

- Ну паспорт дайте, прописку, - попросила Сонечка.

Он порылся в каком-то глубоком кармане и вынул мятую справку. Она долго смотрела сквозь очки, потом покачала головой.

- Нет, не могу. Вы же областной… [2, с. 170].

Пресуппозиция такова, что есть женщина, работающая библиотекарем, и мужчина, желающий получить читательский билет. Из контекста мы понимаем, что для оформления такого билета необходимо соблюдение определенных требований, одно из которых – наличие местной прописки у читателя. В связи с отсутствие данной, библиотекарь отказывает в оформлении читательского билета, то есть происходит ситуация прямого отказа на официальный запрос по объективной причине с отсылкой на должностные инструкции. В данной ситуации объяснение причин отказа способствует смягчению ликоповреждающего эффекта.

Далее рассмотрим ситуацию общения в школе:

- Можно я пойду домой? – прошептала Таня.

- После четвертого урока ты пойдешь домой, - твердо сказала учительница[2, с. 201].

В диалоге принимают участие два коммуниканта: первый – взрослая опытная учительница, второй – ученица начальных классов. В связи с разницей в возрасте и статусах социальное положение у учительницы  выше. Исходя их этого, она использует косвенную форму отказа, пытаясь не расстроить ребенка, но минимизировать коммуникативный провал в данной речевой ситуации учительнице не удается, так как отказ слишком категоричен.

Рассмотрим ситуации неформального общения:

- Дай мне, пожалуйста, просто молока, безо всякого твоего шоколада.

«Раз, два, три, четыре… десять», - отсчитала привычно Анна Федоровна.

- Знаешь, Мур, последнее молоко ушло в этот шоколад…

- Пусть Катя или Леночка сбегают.

«Раз, два, три, четыре… десять».

- Сейчас половина пятого утра. Магазин еще закрыт.

Мур удовлетворенно вздохнула. Узкие брови дрогнули [2, с. 68].

Данная ситуация - ситуация бытового общения между матерью и дочерью. Из контекста мы понимаем, что отношения между родственниками натянутые: мать требует выполнения просьб, которые вскоре меняет на другие. Дочь, из уважения к матери как старшей по возрасту (разница в 30 лет: Анне Федоровне – 60 лет, Мур – 90), использует непрямую косвенную форму отказа с отсылкой на объективные причины (молока больше нет, а магазин еще закрыт).

– Моя мать. Вы, случайно, не знаете о ней?

…

– А сам не знаешь? – спросил он.

– Нет.

– Ну, так тебе, значит, и не велено знать.

– Кем не велено? – оторопел Илья…

…

– Я, мил ты мой, толком не скажу. Николай рассказывал, а я уж и не помню подробностей. Но тяжелая вышла история с этой ее дочерью [1, с. 43].

Пресуппозиция такова, что есть молодой человек мужского пола и старик, данные люди хорошо знакомы, поэтому происходит ситуация неформального общения: молодой человек спрашивает у старика  про свою мать. Старик использует косвенную форму отказа, уходит от ответа, задавая встречный вопрос. Из контекста мы понимаем, что он не желает говорить про мать юноши, зная, что история заденет чувства молодого человека, то есть использует стратегию уклончивых и размытых формулировок, стремясь минимизировать возможность коммуникативного провала.

Проанализировав некоторые речевые ситуации из русской современной литературы, можно сделать вывод, что в официальных (формальных) ситуациях общения, когда коммуниканты не равны по социальному положению, используется прямая форма отказа, ликоповреждающий эффект которой снижается за счет объяснения причин отказа и использования маркеров вежливости. В неформальных ситуациях, когда коммуниканты хорошо знакомы, выбор косвенной или прямой формы отказа зависит от интенций говорящих.

Переходим к рассмотрению некоторых речевых актов выражения отказа в современном английском языке. Сначала разберем неформальные речевые ситуации.

‘I saw it first. Give me that.’

‘Not on your life.’

Slowly but purposefully, Roddy places his right foot over Hilary’s hand and begins to press down.

‘Give it to me!’

‘No!’

Her voice rises to a scream as Roddy increases the pressure, until there is a sudden crack: the sound of bones crushing and splintering [3, с.20].

Представленная речевая ситуация – ситуация неформального общения между детьми. Статусы детей неэквивалентны, мальчик доминирует над девочкой, так как сильнее физически. Между детьми назревает конфликт: мальчик использует приказную форму, на что получает в ответной реплике прямой грубый отказ. Но, стоит отметить, такая форма отказа без использования стратегий уменьшения ликоповреждающего эффекта используется англичанами очень редко, в силу того, что они сдержанная и толерантная нация.

Для того, чтобы подтвердить наше мнение, разберем речевую ситуацию, являющуюся последствием первого диалога.

‘Is it serious?’

‘I don’t think so. She’s just a bit upset.’

‘I’ll come with you.’

‘No, you’ll have to stay here. I doubt if I’ll be much more than an hour. You stay and enjoy your party.’[3, с.21-22]

В отличие от представленной в начале речевой ситуации, здесь в коммуникацию вступают двое мужчин равных по социальному статусу. Так как они хорошо знакомы, несогласие происходит в прямой форме, но затем коммуникант аргументирует свой отказ, тем самым не нанося вреда «лицу» собеседника.

‘We must see more of each other in future,’ he went on, nervously. ‘You’ll come to visit us in London, perhaps?’

‘I doubt it,’ said Tabitha. ‘The doctor was here again this morning, and I know what that means. They’re going to try to blame me for what happened last night, and have me put away again.’ She laughed, and shrugged her bony shoulders. ‘Well, what if they do. I’ve missed my chance, now.’ [3, c. 27]

В данной речевой ситуации в коммуникацию вступают мужчина и женщина, которые являются родными братом и сестрой. Мы понимаем, что участники диалога неэквивалентны, так как женщина психически не здорова, и ей требуются опека и внимание. Исходя из этого, брат строит вопрос так, чтобы не волновать сестру и скорее всего, спрашивает о её приезде в Лондон только из формальной вежливости. Ответ построен в косвенной форме, подтверждая маловероятность этого события. Аргументация отказа имеет обвиняющий характер, так как Табита уверена, что в случившейся ранее ситуации обвинят именно её, и она будет вынуждена снова лечь в больницу, тем самым подчеркивая, что недоверие родственников будет причиной, почему она с братом не увидится.  

Таким образом, косвенные речевые акты отказа несут в себе дополнительную информацию. Англичане значительно реже употребляют прямые речевые акты, нежели косвенные, особенно тогда, когда надо проявить  сдержанность, повышенную вежливость, скрыть неблаговидность речевого действия, дать намёк, показать иронию, использовать речевые манипуляции. 

Речевые ситуации, в ходе которых происходит формальное общение, характеризуются тем, что в коммуникацию вступают незнакомые или малознакомые лица. Проанализируем некоторые из них.

‘Can I just phone my dad to come and get me?’

‘We don’t care for telephones’

‘Could you go and get help? Please?’

‘We don’t ever leave our house. Not at night. Not here.’[4, с. 22]

В выше представленном примере в коммуникацию вступают мальчик и пожилая женщина, участники не равны по социальному статусу. Мальчик повредил ногу и просит помощи, поэтому в своей просьбе использует маркеры вежливости, а именно «Can I just phone», «Could you go and get help? Please?». Женщина напротив использует однотипные конструкции для отказа, никак не смягчая ликоповреждающий эффект, возможно, это связано с нежеланием помогать незнакомому человеку и с намерением, как можно быстрее закончить диалог.

Современные прагматические исследования показывают, что для англичан характерно  бесконфликтное общение, таким образом, в большинстве ситуаций для выражения отказа они используют косвенные средства. Рассмотрим следующий пример.

 Jacob is unsettled by his suavity. ‘Where is your master now?’

   ‘At study, upstairs: do you desire that I fetch him?’

   ‘There’s no need – I shall go up and introduce myself.’

   ‘Yes, sir: but the doctor prefers not to receive visitors-’

   ‘Oh, he’ll not object when he learns what I bring him…’[5, с. 67]

Ситуация общения – официально-деловая, так как действие происходит в приемной, и в речевую коммуникацию вступают неравные по социальному положению секретарь и посетитель. В данном фрагменте отказ встречается дважды. Сначала посетитель отказывается от представления его мастеру, желая сделать это лично. Затем уже секретарь отказывает ему в данном намерении. Стоит отметить, что разный социальный статус влияет на выбор формы отказа. Посетитель, как более значимое лицо, отказывается в прямой форме, говоря «There’s no need», секретарь же напротив предоставляет выбор не совершать действие, то есть соглашается с собеседником, но затем объясняет, почему этого не стоит делать. Формальная возможность выбора существенно смягчает ликоповреждающий эффект речевого акта и позволяет говорящему сохранить лицо.

При комплексном рассмотрении речевого акта несогласия было выявлено, что прагматические факторы, такие как пол, возраст, количество собеседников, их социальное положение и отношения друг с другом играют огромную роль на выбор средств и стратегий отказа.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Комплексное рассмотрение основных средств выражения и структур речевого акта отказа в контексте коммуникации позволило сделать выводы и выделить ряд особенностей употребления данного речевого акта в русском и английском речевом поведении.

Изучение средств речевого контакта опирается на теорию речевых актов. Объектом изучения этого направления теории речевого общения является речевой акт как способ достижения человеком определенной цели и рассмотрения используемых им языковых средств.

Центральное место в исследовании теории речевых актов занимает иллокутивный акт. Изучению понятия иллокуции в теории речевых актов уделяется наибольшее внимание. Ее отличительным признаком является целенаправленность, коммуникативное намерение, наличие определенной интенции, которую говорящий пытается осуществить, формулируя свое речевое высказывание. Научные исследования теории речевых актов базируются на понятиях “иллокутивная сила ” и “иллокутивная цель”.

В данной работе было установлено, что прагматические факторы, такие как: возраст, пол, социальные отношения и отношения между коммуникантами – играют огромную роль в выборе средств выражения отказа в русском и английском языках. Также были рассмотрены особенности выражения отказа с учетом специфики русского и английского речевого поведения, так как на любое речевое поведение накладывает свой отпечаток национальный речевой этикет.

Опираясь на результаты сопоставительного анализа, мы можем сделать вывод о том, что при отказе от чего-либо как англичане, так и русские чаще всего организуют дискурс, руководствуясь стратегиями позитивной вежливости, направленными на то, чтобы смягчить отказ, который выступает как ликоповреждающий акт.

Если ситуация общения деловая, где участники неэквивалентны или, напротив, неформальная и коммуниканты не желают задеть чувства друг друга, тогда в данном речевом акте как англичане, так и русские стремятся оказать коммуникативную поддержку: демонстрируют свою заинтересованность, симпатию, уважение, дают понять, что отказ не является следствием нежелания продолжить общение, но спровоцирован не зависящими от их воли причинами, что свидетельствует о стремлении сохранить лицо, как свое, так и собеседника. В ситуации отказа англичане и русские, согласно сценарию А. Вежбицкой, если и говорят No / Нет, то обязательно «говорят что-то еще», то есть приводят причины отказа[1, с. 79].

В то же время существует и ряд особенностей в использовании указанных стратегий англичанами и русскими, которые можно объяснить с позиции культурных различий.

Так, согласно нашему исследованию, стремление английских коммуникантов не раскрывать личную информацию при сообщении причины отказа, давая вместо этого ответы общего характера (ссылаясь на занятость и наличие других планов), можно объяснить существованием концепта privacy, символизирующего суверенитет, неприкосновенность личности, который является одним из важнейших концептов в англоязычных, индивидуалистических культурах и отсутствует в русской культуре.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание: Пер. с англ. Отв. ред. М. А. Кронгауз, вступ. ст. Е. В. Падучевой. – М.:  Pуcские словари, 1996. – 416 с.
2. Грайс Г.П. Логика и речевое общение // Новое в зарубежной лингвистике: лингвистическая прагматика. Вып. XVI. – М., 1985. – 267 c.
3. Кобозева И.М. «Теория речевых актов» как один из вариантов теории речевой деятельности // Новое в зарубежной лингвистике. М.: Прогресс, 1986. - Вып. 17: Теория речевых актов. – 45 c.
4. Остин Дж. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике: теория речевых актов. Вып. XVII. – M., 1986. – 354 с.
5. Пешкова Н. П. Имплицитность как онтологическое свойство текста // Семантические, грамматические и когнитивные категории языка: сб. науч. тр. Уфа: Гилем, 2007. – 55 с.
6. Серль Дж. Косвенные речевые акты // Новое в зарубежной лингвистике: теория речевых актов. Вып. XVII. – М., 1986. – 330 с.
7. Темиргазина З.К. Современные теории в отечественной и зарубежной лингвистике. – Павлодар, 2002. – 140 с.
8. Brown, P. Politeness : Some Universals in Language Usage [Text] / P. Brown, S.D. Levinson. – Cambridge : Cambridge University Press, 1987. – 375 p.
9. Goffman, E. Interaction ritual: Essay on face to face behavior [Текст]/ E. Goffman. - Garden City, New York: Anchor Books, 1967. - 270 p.
10. Grice, H. Logic and Conversation [Text] / H. Grice // Cole P., Morgan (eds.) J. Syntax and Semantics,Vol. 3: Speech Acts. – New-York : Academic Press. 1975. – 90 p.
11. Neale, S. Facing Facts [Text] / S. Neale. – Oxford University Press, 2001. – 272 p.
12. Электронная энциклопедия «Кругосвет» [Электронный ресурс] – URL - http:// www.krugosvet.ru/articles/ 87/1008757/1008757a3.htm Дата обращения: 4. 06. 2017 г.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИЛЛЮСТРАТИВНЫХ ИСТОЧНИКОВ

1. Рубина Дина Русская канарейка. Желтухин // Эксмо, 2014. – 480 с.
2. Улицкая Л.Е. Сквозная линия. Повесть. Рассказы. М., 2002. – 295 с.
3. Coe, J. What A Carve up! – Penguin Group, 2008. – 501 p.
4. Mitchell, D. Black Swan Green. – Holder and Stoughton, 2006. – 371 p.
5. Mitchell, D. The Thousand Autumns of Jacob de Zoet. – Sceptre, 2010. – 479 p.