Сценарий внеклассного мероприятии для 5 классов ко Дню Победы «Дети войны».
классный час по истории (5 класс) на тему

«В начале войны мне было 12 лет. Моя семья из Москвы не эвакуировалась. В первый год войны школы не работали, но мы не сидели, сложа руки. Мы собирали медицинские пузырьки и сдавали их в госпитали. А весной и летом нас вывозили на сбор крапивы, из которой в госпиталях варили щи. Мы, дети, во время бомбежек дежурили на крышах и тушили зажигательные бомбы».

 «Женя умерла 28 декабря в 12 часов 30 минут утра 1941 года. Бабушка умерла 25 января в 3 часа дня 1942 года. Лена умерла 17 марта в 6 часов утра 1942 года. Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи 1942 года. Мама – 13 мая в 7 часов 30 минут утра 1942 года. Савичевы умерли. Умерли все. Осталась одна Таня».  Это написано одиннадцатилетней школьницей, которая ненамного пережила своих близких. А вот воспоминания тех, кто выжил….

 «Я родилась в Ленинграде, поэтому и блокада Ленинграда была мне предначертана судьбой. Зимой 1941-1942 годов не стало отопления, света, воды, и стены дома промерзли на 20-30 см. в ту пору на окнах была светомаскировка, которая скрывала свет иногда горевшей свечи и помогала маме убедить меня, ребенка, что это ночь (даже если это день), а ночью никто не кушает, надо терпеть. Блокадный паек – 120 граммов хлеба из смеси опилок и муки. А есть очень хотелось, и чувство голода – это одно из устойчивых воспоминаний моего детства…»

 «Я пишу, а сама так замерзла. У меня закоптело лицо и руки, но мыться холодной водой бесполезно, только размажешь... У меня такое старое лицо и под глазами опухоль... Люди или сильно похудели, или опухли. Жутко сейчас в нашем городе».

А потом помню: черное небо и черный самолет. Возле шоссе лежит наша мама с раскинутыми руками. Мы просим ее встать, а она не встает. Не поднимается. Солдаты завернули маму в плащ-палатку и похоронили в песке, на этом же месте. Мы кричали и просили: "Не закапывайте нашу мамку. Она проснется, и мы пойдем дальше".... Я не могла представить, как мама будет жить под землей. Как мы ее потом найдем, как мы встретимся? Кто напишет нашему папе? Кто-то из солдат спрашивал меня: "Девочка, как тебя зовут?" А я забыла... Женя Белькевич - 6 лет.

Они нас расстреливали в упор... Люди падали на землю... В песок, в траву... "Закрой глаза, сынок... Не смотри..." - просил отец. Я боялся смотреть и на небо -- там было черно от самолетов, и на землю – везде лежали убитые. Близко пролетел самолет... Отец тоже упал и не поднялся. Я сидел над ним: "Папа, открой глаза... Папа, открой глаза.." Какие-то люди кричали: "Немцы!" - и тянули меня за собой. А до меня не доходило, что отец больше не встанет, и вот так в пыли, на дороге, я его должен бросить. Я не мог поверить, что отца больше у меня нет. Так остался я один и в одном суконном костюме. Володя Парабкович - 12 лет.

Иду из столовой, дети все кричат: "Приехала твоя мама!" У меня в ушах:"Твоя ма-а-а-ма... Твоя ма-а-а-ма..." Мама мне снилась каждую ночь. Моя настоящая мама. И вдруг она наяву, но мне казалось, что это во сне. Вижу --мама! И не верю. Несколько дней меня уговаривали, а я боялась к маме подходить. Вдруг это сон? Сон!! Мама плачет, а я кричу: "Не подходи! Мою маму убили". Я боялась... Я боялась поверить в свое счастье... Детский страх...Тамара Пархимович -7 лет.

 «Мне 14 лет, жизнь только начиналась. Снаряды, бомбы, трупы, кровь, плен, тогда и смерти в глаза не раз смотрела. Почти три года была узницей фашистских лагерей, а шла война, и так хотелось мстить за всех погибших и за слезы матерей, детей. Я испытывала страх и ужас, в плену прошла моя юность».

 «В сентябре 1941 года немцы заняли нашу деревню. Бабушка от ранения умерла, а меня с дедушкой отправили в концлагерь «Красное село», где дедушку расстреляли, меня, 12-летнюю перевели в другой лагерь. Детей в лагере было много. Поселили нас при госпитале, сделали донорами. У многих выкачивали кровь до капли прямым переливанием. Когда я вконец обессилила, меня заразили туберкулезом и отправили в лагерь «Клоога» для уничтожения. Выжила чудом».

 «Среди бела дня к нам на площадь привели 600 мальчиков в возрасте от 12 до 18 лет. Начальник лагеря приказал им раздеться… Дети заметили валящий из трубы дым и сразу поняли, что их собираются убить. В ужасе они начали бегать по площади… Многие рыдали и звали на помощь».

 «Звонкие мальчишеские голоса становились все громче, пока не слились в один жуткий вой, который, наверное, был слышен далеко вокруг. Мы стояли буквально парализованные этими воплями и рыданиями. А на лицах эсэсовцев блуждали самодовольные улыбки. С видом победителей, не выказывая ни малейшего сострадания, они загоняли мальчишек в бункер страшными ударами дубинок».

 «Многие дети все еще носились по площади в отчаянной попытке сбежать. Эсэсовцы, раздавая удары направо и налево, гонялись за ними до тех пор, пока не заставили последнего мальчика войти в бункер. Надо было видеть их радость! Неужели у них нет собственных детей?!»...

 «Всю эту зиму маленьким детям, совершенно голым и разутым, приходилось простаивать на морозе помногу часов подряд в ожидании своей очереди в переполненные газовые камеры. Их обмороженные ступни примерзали к ледяной земле…».

«Война застала нашу семью, семью военного врача, под Брестом 22 июня 1941 года. на моих глазах погибли мать и сестра. Мне было 9 лет. Я был подобран двумя солдатами, и мы стали выходить из окружения, пробираясь к своим. Мы перешли фронт, и меня зачислили воспитанником, сыном полка, в специальную разведроту при штабе 4-ой армии. Я выполнял задание по разведке, но в начале 1942 года попал под обстрел, был ранен и слегка контужен. Меня отправили на лечение в тыл…».